Глава 18

Холлис, Айлеви и Лиза стояли в холле канцелярии.

– Пойдемте выпьем, – предложила Лиза. – Сейчас мне это просто необходимо.

– Мне нужно еще кое-что успеть сделать сегодня вечером. До завтра. – Сэз повернулся и направился к лифту.

– А ты? У тебя тоже есть срочные дела, Сэм?

– Нет. Я пропущу стаканчик.

– Чего-нибудь покрепче? – улыбнулась она.

– Пожалуй.

Они прошли к жилому блоку и поднялись в Лизину квартиру.

– Чем тебя угостить?

– Скотчем без льда.

Лиза приготовила напитки.

Холлис осмотрелся вокруг. Квартира была современной, гостиная совмещена со столовой, а за ними находилась небольшая кухонька. Спальня на втором этаже. Мебель, как и в большинстве посольских квартир, – финская. Типичная квартирка американского государственного служащего среднего ранга, но ей мог бы позавидовать любой крупный советский чиновник.

Лиза протянула Сэму стакан и произнесла тост:

– За хорошо проведенное время. – Они выпили. – Не возражаешь, если я поставлю музыку Рахманинова?

– Не имею ничего против. А что это за икона на стене? Подлинник?

– Да. Это икона моей бабушки. У меня еще возникнут трудности, когда потребуется вывезти ее из страны назад.

– Я помешу ее в дипломатический багаж.

– Правда, Сэм? Спасибо тебе огромное. Почему-то у меня возникает такое чувство, Сэм, что мое пребывание здесь подходит к концу. Ведь тут оказался не только Додсон. Их же сотни, не так ли?

Лиза устроилась на диванчике, и Холлис присел с краю. Он долго смотрел на нее и наконец ответил:

– Возможно, я чересчур разговорился тогда.

– Я не болтаю о том, что ты рассказал мне. Разве вы с Сэзом не обмениваетесь информацией?

– Мы ею торгуем друг с другом. В нашем деле ничего нельзя добиться даром. Все это, конечно, мелочно, однако подобная конкуренция вполне в американском духе.

– Однако ты делаешь успехи.

– Да. Но при этом он – мой друг.

– Мне бы так хотелось, чтобы мы перестали выделять адреналин при виде красных звезд, звезды Давида или чего бы там ни было. Но мы как дворняжки профессора Павлова, Сэм. Они заставляют нас возбуждаться, чуть ли не сексуально...

– Кто это они?

– Они – это те, кем мы будем через двадцать лет. А сейчас мы проходим курс обучения.

– Ты можешь стать кем-нибудь еще.

– Другой?

– Разумеется. Налей-ка мне на этот раз побольше.

Она налила ему тройную порцию виски и подсела поближе.

– Могу я тебе кое в чем признаться? Я чертовски испугалась в Лефортове. И это уже во второй раз.

– Завтра вечером мы пойдем в кино. Будут показывать «Рембо».

Она рассмеялась.

– А помнишь, как русский парнишка влез на стену, пробрался в наш кинотеатр и посмотрел весь фильм, прежде чем его обнаружили.

– Помню. Посол тогда снес башку кое-кому из службы безопасности.

– Мальчишка хотел посмотреть фильм. Какая шла картина?

– "Рокки".

– Когда же этот народ вырвется на свободу, Сэм? Я хочу сказать, им понадобятся двести миллионов таких мальчишек. Когда же это произойдет?

– Наверное, никогда, Лиза.

– Умираю от голода. Мы так и не успели поужинать. Я приготовлю нам сандвичи. Знаешь, Сэм, мне хочется научиться готовить традиционную русскую еду. Однажды я даже сварила рассольник.

– А что это такое?

– Соленый овощной суп.

– Пожалуй, я пойду к себе.

– Нет, останься. Поговори со мной. Не хочу сегодня ночью оставаться одна.

– На территории посольства ты в полной безопасности.

– Знаю. Но мне очень хочется побыть с тобой. Ты вот не помнишь, Сэм, а я ведь была на вечеринке, когда провожали твою жену. Ты знал тогда, что она не вернется?

– Догадался, когда увидел, что она упаковывает абсолютно все.

– Значит, ты разводишься?

– Да. Разве это брак?

– Тебе хочется узнать о Сэзе?

– Только не теперь.

– Ты говорил, что это может оказаться опасным.

– Что именно? – взглянул на нее Холлис.

– То, что светит нам впереди, опасно?

– Да, опасно.

– Ты можешь рассказать мне конкретнее?

У Холлиса мелькнула мысль: что, если Лиза обо всем докладывает Сэзу Айлеви? Но если это правда, значит, он ничего не понимает в людях.

– Если наступит минута, когда тебе захочется бросить это дело, Лиза, просто скажи: «Я ухожу». И больше ничего.

– Я действительно нужна тебе?

– Нам здесь не хватает храбрых энергичных американцев. Я знаю, что это нарушает устав Информационной службы Соединенных Штатов, не говоря уже о правилах Пентагона. Однако отвечу: да, ты мне нужна.

Она кивнула:

– О'кей. И ты получишь меня.

Лиза обняла его и поцеловала, затем нежно пробежала пальцами по затылку и погладила его шрамы.

– Ты мог бы оказаться в «школе обаяния».

– Наверное.

– Но вместо этого ты здесь. Твоя жена – в Лондоне. Грегори Фишер мертв, а майор Додсон – Бог знает где. Чем же все это закончится?

– Не имею представления.

– Когда кончается твоя работа здесь?

– Как решит Пентагон. А твоя?

– Через двадцать месяцев. А теперь, может быть, скорее. Что будем делать, если один из нас уедет раньше другого?

Холлис промолчал, и она сказала:

– Пойдем со мной, милый.

Они поднялись в ее спальню.

– У тебя здесь красиво, – заметил Холлис.

– Ты – всего лишь третий мужчина, поднявшийся сюда.

– Это, конечно, редкая честь. Послушай, ты вообще-то понимаешь, что я почти на двадцать лет старше тебя?

– Те двое тоже были старше на двадцать лет. И что из этого?

Холлис посмотрел на нее. Было в Лизе что-то такое, что очень привлекало его. Она казалась сорванцом, и все же очень женственной, простодушие и бесхитростность сочетались в ней с умом и проницательностью.

– Останься на ночь. Я хочу проснуться рядом с тобой, Сэм. Как в Яблоне.

– Это было бы просто замечательно.

Зазвонил будильник, и Лиза протянула руку и выключила его.

– Теперь у тебя появилась любимая сторона кровати.

– Где я?

– В Париже. Меня зовут Колетт.

– Рад был познакомиться с вами. – Жалюзи были закрыты, а портьеры плотно задвинуты, таков был порядок. Холлис зажег лампу.

– Раньше меня радовало солнце, по утрам заглядывающее в окно.

Она прижалась к нему, целуя в щеку, и погладила его живот.

– Ты очень ласковая, – сказал он.

– А ты нет, – ответила она.

– Дай мне время.

– Понимаю. – Она встала и направилась в ванную.

На ночном столике зазвонил телефон. Сэм не стал поднимать трубку, но телефон настойчиво продолжал звонить. И вопреки своим правилам Сэм поднял трубку.

– Алло.

– Доброе утро, Сэм, – произнес Сэз Айлеви.

– Доброе утро.

– Мне надо поговорить с вами.

– Тогда позвоните ко мне на квартиру.

– Там никто не отвечает.

– Попробуйте позвонить еще раз.

Айлеви казался раздраженным.

– Мне бы хотелось встретиться с вами в одиннадцать.

– В десять тридцать у меня назначена встреча с двумя полковниками ВВС.

– Она отменена.

– Кем?

– Передайте Лизе, чтобы тоже пришла. На сегодня она освобождена от всех дел. Увидимся в безопасной комнате для офицеров спецслужб. – Айлеви повесил трубку.

– Где ты? – крикнула Лиза из ванной.

– Сейчас я на своей стороне кровати. – Холлис встал.

«Мог бы дождаться, когда я приду в офис, и поговорить», – думал он. Сэм размышлял о жизни в этих стенах. Здесь можно играть в кегли, плавать в бассейне, играть в сквош или каждую неделю смотреть в кинотеатре фильмы. Если вас не привлекало ничего из этого, то можно сойти с ума, как заявила его жена, или ограничиться мелкими нарушениями: внебрачными половыми связями, алкоголем, но чаще всего люди просто уходили в себя. Можно было, правда, проводить время за чтением длинных русских романов или работать по шестнадцать часов в сутки и попытаться узнать побольше об этой стране и народе, как делала Лиза. Но и это скоро приводило к разочарованию и неверию в свои силы.

Лиза вышла из ванной, обернутая в полотенце.

– Кто это звонил?

Холлис откровенно разглядывал ее.

– Я тебя внимательно слушаю.

– Ах да... Звонил Сэз.

– А...

– Он хочет встретиться с нами обоими в одиннадцать. На сегодня у тебя отменены все дела.

– Как ты думаешь, чего они теперь хотят?

– Кто знает?

– У нас неприятности из-за...

– У меня, возможно. Я женат. А ты человек свободный, посему все это тебя не касается.

– Это моя вина, Сэм. Я поступила эгоистично. Ты рискуешь большим, чем я.

Они смотрели друг на друга, и оба не скрывали своего желания.

– Давай-ка лучше успеем еще кое-что на полной скорости, летчик, – предложила она.

Глава 19

На этот раз они сидели в безопасной комнате для офицеров, поскольку в другой такой же комнате посол сейчас встречался с людьми из Вашингтона, только что прилетевшими в Союз. Видимо, состояние дел достигло критической точки. Все сотрудники посольства уже поняли, что происходит что-то экстраординарное.

Бреннана самолетом отправили на лечение в Лондон, а ночью у посольства дежурили «форды» и кагэбэшные «волги».

Чарлз Бенкс откашлялся, взглянул на Холлиса, затем на Лизу и начал:

– Полковник Холлис, мисс Родз, для меня весьма неприятной является обязанность сообщить вам, что советские власти обратились с официальной жалобой касательно вас обоих. Детали неважны. Однако вас обоих объявили персонами нон грата. В вашем распоряжении пять дней для того, чтобы привести все свои дела в порядок и покинуть страну. Вы улетаете в понедельник до полудня.

– Это нечестно. Нечестно, Чарлз, – не выдержала Лиза.

Бенкс проигнорировал ее слова и продолжал: – Как вам, наверное, известно, за последнее время советско-американские отношения значительно улучшились. Нашему правительству не хотелось бы свести на нет усилия, приложенные для этого с обеих сторон. Кроме того, Белый дом обеспокоен возможностью возникновения нового советско-китайского альянса, если наши отношения с Кремлем вновь обернутся политикой «холодной войны».

– Ни я, ни Сэм не намеревались нарушать мировой баланс сил! – воскликнула Лиза.

– Нам не до шуток, мисс Родз.

– Я не идиотка, Чарлз, – резко ответила она. – И не собираюсь изменять своим принципам в угоду моему руководству. Убийство есть убийство. И в стране находится американский военнопленный, который сейчас в беде. Если я не могу ничего предпринять в связи с этим и вы тоже, мне остается подать в отставку и обнародовать эту информацию.

– Благодарю вас за ваши заботы, мисс Родз. Но, пожалуйста, поймите, что вас выставляют отсюда не Штаты. Этого требует МИД СССР. Нам же от вас не нужно ни сотрудничества, ни ухода в отставку, вообще ничего. Вы просто упакуете свои вещи и покинете эту страну. И вы не станете предавать огласке эти сведения. Обещаю, что ни в вашем личном досье, ни в досье мистера Холлиса не будет ничего, подрывающего ваш авторитет. Между прочим, вам, Сэм, в ближайшие дни будет присвоено звание генерала. Вам обоим дается тридцать дней отпуска. Затем вы получите новые назначения, которые положительно повлияют на вашу карьеру.

– Нам бы хотелось получить такое назначение, чтобы работать вместе, – сказала Лиза.

Бенкс вопросительно посмотрел на Айлеви, но тот промолчал.

– Это невозможно.

– Почему?

– Из соображений безопасности. – Он многозначительно посмотрел на часы. – Мне пора идти. Мистер Айлеви кратко изложит вам подробности вашего отъезда. – Затем более мягко добавил: – Что касается лично меня, то мне очень жаль, что вы оба уезжаете. Вы очень ценные сотрудники в нашей миссии. Итак, Сэм, Лиза, желаю вам удачи. – С этими словами Бенкс вышел.

Айлеви подошел к бару и налил всем водки с охлажденным апельсиновым соком. На стол поставил поднос с печеньем, пирожными, тостами, маслом и икрой.

– Налетайте, – предложил он. – Чарлз распорядился об угощении для вас, чтобы поднять вам настроение.

– Когда тебя приглашают сюда, чтобы оскорбить, то по крайней мере подмасливают, – заметила Лиза.

Айлеви жевал пирожное.

– Грубо, Лиза, – сказал он, вытирая пальцы о льняную салфетку. – Сейчас я познакомлю вас с некоторыми параграфами Закона о государственной безопасности и проинструктирую насчет ваших обязанностей не разглашать ничего из того, что вы увидели, услышали или прочитали во время службы здесь.

Айлеви прочитал им документы и попросил подписать необходимые бумаги о том, что они со всем ознакомлены. Когда процедура была окончена, он поднял свой бокал, приглашая присоединиться к нему Сэма и Лизу. Но те сделали вид, что не заметили этого.

– Вам же лучше, что вас вышвыривают отсюда, – сказал Сэз. – Если бы вас оставили, то КГБ наверняка продолжил бы охотиться за вами. И советую вам обоим не покидать территорию посольства все последние дни вашего пребывания здесь.

– Это только совет? – спросил Холлис.

– Что же касается приказа – то вам запрещается выходить за ворота посольства без сопровождения и ни в коем случае после наступления темноты.

– А я-то решил, что сезон охоты закрыт, – усмехнулся Сэм.

Айлеви пожал плечами и налил себе еще водки.

– Был бы зверь, а охотники всегда найдутся. Если вам от этого станет легче, знайте, что наше правительство вышибло из страны их военного атташе и сотрудника прессы из дипкорпуса. Об этом сообщат в завтрашних газетах.

– Почему они не вышвыривают вас, Сэз, ведь вы единственный наставили пистолет на Бурова?

– Если бы Советы вышибли меня, то в ответ пришлось бы выставить их главного резидента в Вашингтоне, как это было в восемьдесят шестом. А им это вовсе не нужно. Так что пока счет сравнялся: два – два.

– Я освобожден от своих обязанностей, Сэз?

– О да. Вы оба. Отдыхайте, смотрите фильмы и собирайте вещи. Вам понадобится время...

– Кто пойдет на встречу с Асом в воскресенье?

– Вам придется сообщить ему, что у него сменился куратор. Проработайте детали. И не теряйте его.

– Мы вытащим его отсюда?

– Если он располагает тем, о чем вы его попросили.

Айлеви улыбнулся и некоторое время разглядывал Лизу, потом спросил с напускным безразличием:

– Итак, мисс Лиза, вы проведете свой отпуск дома?

– Не знаю... все так неожиданно. Может быть, в Нью-Йорке...

Айлеви взглянул на Холлиса.

– А вы?

– Тоже не знаю. Наверное, разберусь сначала со своими делами. Потом скорее всего махну в Японию к моим старикам. Затем – в Нью-Йорк, повидаться с братом. – Помолчав, добавил: – Может быть, съезжу в Нью-Ханаан, выражу свои соболезнования Фишерам.

– Я тоже, – кивнула Лиза.

– Не смейте этого делать, – резко приказал Айлеви. – Вам обоим придется очень хорошо подумать, прежде чем объединяться. Каждый из вас может подыскать любое назначение за пределами Занавеса. Именно это вам обещано.

– Это твоя идея – не позволить нам работать вместе? – спросила Лиза.

– Я не желаю отвечать на этот вопрос.

– Ну что ж, – сказал Холлис и встал, – мне надо встретиться с моими людьми и обсудить положение дел.

– Погодите, Сэм, мне бы хотелось, чтобы вы рассказали мне о своей поездке в Бородино.

– Могу лишь сказать, что я убил двоих кагэбэшников из пограничной охраны.

Айлеви вскочил.

– О Боже! Вы серьезно?!. Господи, они придут в бешенство! Какого черта вы не сказали мне об этом? Вам чертовски повезло, что вы остались в живых. Вам обоим!

– Я ничего не смог поделать. Это было неизбежно.

Перед отъездом я представлю вам полный отчет, Сэз. Но, как выражаются в дипломатических кругах, услуга за услугу.

– И вы еще ставите условия?! – взревел Айлеви. – Ну так вот вам мой ответ. Как еще говорят в дипломатических кругах, я не соглашусь ни на какие обязательные условия. И вы обо всем расскажете мне без каких бы то ни было гарантий! Иначе я сделаю так, что небеса обрушатся на ваши головы.

– Не угрожайте убийце, Сэз, – тихо проговорил Холлис.

Они обменялись долгими пристальными взглядами.

– Вот когда ты объяснишь нам, как собираются раскрыть убийство Грегори Фишера и что намечено предпринять по поводу майора Додсона, тогда мы расскажем тебе, что увидели в Бородине. Чтобы впредь не было других случаев гибели американских граждан, списанных со счетов в интересах определенных дипломатических кругов, – заявила Лиза.

– Не строй из себя журналиста-сыщика, Лиза, – оборвал ее Айлеви. – Ты работаешь на Информационную службу Соединенных Штатов и делаешь то, что тебе говорят. Разве ты забыла, что только что подписала соответствующий документ? Я понимаю, что ты обеспокоена смертью этого мальчика. Но разве не твоей главной обязанностью как сотрудника посольства было прилагать все усилия для налаживания советско-американских отношений? И нам придется сбросить со счетов смерть Фишера, если это представляет угрозу для предстоящих переговоров на высшем уровне. Забудь о справедливости. Сейчас решаются более важные проблемы. О'кей?

Лиза молчала.

– Может быть, и мне было бы легче списать Фишера к чертям собачьим, Сэз, – сказал Холлис. – Однако я лично заинтересован в майоре Додсоне из ВВС и других американцах, которых держат здесь против их воли. И ставлю в известность об этом тебя и твою контору. Перед моим отъездом мы все обсудим.

– Принято к сведению, Сэм. – Айлеви взглянул на Лизу и произнес примирительным тоном: – Послушайте, я вижу, как вы взволнованны. Все случилось так неожиданно. Однако мера справедливости здесь иная, и ее не следует предавать огласке. Единственно возможная справедливость здесь – месть. Око за око, зуб за зуб.

Лиза посмотрела на Сэза долгим печальным взглядом, и Холлису показалось, что подобный разговор между ними уже был.

Айлеви не выдержал ее взгляда и заговорил, словно обращаясь к себе:

– Я вовсе не такой безжалостный. Иногда, возможно, могу показаться таким... Понимаю: жестокость порождает жестокость. Я воспитывался совсем иначе... И знаю, что ежедневно совершаю акт психологической жестокости по отношению к моим врагам. – Он задумался на минуту и продолжал: – Два года назад, когда вас еще здесь не было, на улице на меня налетели хулиганы. Они избили и ограбили меня.

Холлис слышал об этом, но не знал подробностей происшедшего.

– Я направлялся на встречу с Инной Шимановой, женой Рувена Шиманова, биолога. Он остался на Западе во время симпозиума в Нью-Йорке. Инну уволили с работы, она сильно нуждалась, голодала и пребывала в полной депрессии. Наше посольство пыталось вывезти ее на Запад, чтобы она смогла присоединиться к мужу. Как-то ночью я разговаривал по телефону с Рувеном. Он звонил из Нью-Йорка. Только что он сумел дозвониться до жены и успел поговорить с ней несколько минут, но их прервали. Он сказал, что Инна плачет и умоляет о помощи. – Айлеви перешел на русский: «Дорогой мой муж! – рыдала она. – Я умираю с голода! Они собираются выслать меня из Москвы! Пожалуйста, дорогой Рувен, ради Бога, помоги мне!» Поэтому я решил повидаться с ней, успокоить ее и передать кое-какие деньги. Я поехал на метро. Неофициально, просто один еврей захотел помочь другому еврею. Понимаете? Ну вот, эти ребятишки из Седьмого управления и подстерегли меня. Они проследили за мной, и когда я вышел на станции «Университет», внезапно напали, зверски избили и бросили совершенно голым на снегу с тяжелыми внутренними травмами.

– О Боже! – воскликнула Лиза и прикрыла рот ладонью.

– Я сам виноват. Положился на воспитанное у меня чувство справедливости. Проходившие мимо студенты подобрали меня и направили в больницу. Руководство хотело перевести меня отсюда. Но я решил остаться здесь. Чтобы рассчитаться.

– Я слышал, что ваши приятели из Вашингтона сделали это за вас, – заметил Холлис.

– Я не имел к этому никакого отношения.

– К чему именно? – спросила Лиза.

– Ни к чему, – ответил Айлеви и направился к двери. – Послушайте, должен вам сказать, что это грязное, бесчеловечное занятие. Но только события вроде тех, что произошли в последние дни, могут заставить нас реально взглянуть на мир. Верно? В военной разведке вы имеете дело со статистикой, цифрами, вариантами и рассуждаете о термоядерном ударе. И это мало что значит. А вот когда какой-то вонючий козел лупит вас об автомобиль... Как я в тот раз получил по яйцам так, что они ушли мне в брюхо, вот тогда!.. Советско-американское соперничество приобретает новое и более важное значение. – Айлеви открыл дверь. – И у меня есть веские причины для беспокойства на сей счет. Чарлз Бенкс может целый день пускать дым и нести околесицу, а я буду целый день улыбаться и поддакивать ему. Но у меня своя работа, а у Бенкса – своя. Что же касается вас обоих, то это дело не по вашим зубам.

– Я приму решение, не затрагивающее ни вас, ни дипломатов, – заявил Холлис, выходя вместе с Лизой.

– Знаю, что примете, Сэм, – дружелюбно сказал Айлеви. – О, в субботу, в шесть тридцать, в зале для приемов состоится званый вечер. Будет посол. Вечера для персон нон грата намного веселее обычных проводов. Будьте готовы к розыгрышам. Подготовьте всякие шуточки насчет того, почему вас отзывают.

– Не позволяй этой стране и этой работе вынуть из тебя душу, Сэз, – посоветовала Лиза.

Он на мгновение задумался, прежде чем ответить.

– Если я способен выйти в холодную ночь, чтобы помочь преследуемой женщине, значит, со мной все в порядке.

– Надеюсь, что так.

– Я тоже.

Айлеви попрощался с ними за руку и запер дверь.

Когда Лиза и Холлис остались наедине, она спросила:

– А что случилось в Вашингтоне?

– Приятели Сэза устроили нападение на дочку советского дипломата в Вашингтоне. На девчонку-подростка. Оставили ее валяться со сломанной челюстью в кампусе американского университета.

Лиза остановилась.

– Но Сэз, конечно, не знал...

– Я тоже так думаю, – сказал Холлис, хотя был уверен, что Айлеви прекрасно обо всем знал. – В конторе Сэза есть люди, которые на неофициальном и личном уровне улаживают дела с Советами. Их называют бригадой «Око за око». Сломанная рука в Москве или Будапеште гарантирует перелом части тела в Вашингтоне или Лондоне. Эта философия гарантированного возмездия. Вообще-то, уже несколько лет обе стороны избегали подобных ситуаций. И то, что Буров пошел на мокрое дело, говорит о том, до какой степени КГБ обеспокоен. Это сигнал мне и Сэзу, что дела могут вскоре выйти из-под контроля.

– А они ведь не очень хитры, не так ли?

– Да. Они слишком резко отреагировали и сами вызвали интерес к этому делу.

Сэм проводил Лизу до ее офиса.

– Мы успеем сделать что-нибудь до понедельника? – спросила она.

– Не стоит чересчур много болтать за пределами безопасных комнат, – напомнил Холлис.

Она кивнула.

– А это правда, что мы подслушиваем самих себя?

– Возможно. Я устал шептаться с людьми на ушко и вообще ничего уже не понимаю.

– У тебя погано на душе оттого, что ты уезжаешь, да?

– Мне не нравятся обстоятельства, при которых я уезжаю, а тебе?

– Мне очень грустно. Но я рада, что это случилось с нами обоими. Мы сможем быть там вместе, Сэм. – Она улыбнулась. – Генерал.

– Они будут играть честно. При условии, что и мы тоже. – Холлис посмотрел на часы. – Мне пора...

– Мне тоже. – Она посмотрела ему в глаза и прошептала: – По-моему, я в тебя влюбилась.

– А теперь, пожалуйста, немножко погромче – для микрофона.

– Мы поужинаем с тобой сегодня вечером? – спросила она. – Место выбираешь ты, а я готовлю.

– У меня только пиво и горчица. Но если ты дашь список покупок, я закажу.