- Обожаю сказки... - сказала тетя Вера. - Особенно страшные. Я тоже посмотрю эту новую программу: может, она будет страшненькой.
      Тетя Вера взяла стул и села рядом с дверцей N 1, поближе к чуду N 1.
      - Смотрите! - закричал я. - Белочка в снегу барахтается! - Мне показалось, что это белочка.
      - Где? - спросила тетя Вера и надела свои слуховые очки.
      - Да вот же, вот! - кричу я.
      - Не белочка это! - говорит тетя Вера.
      - А кто же? - спрашиваю.
      А тетя Вера велит Иван Иванычу:
      - Приблизь изображение.
      Он что-то чуть-чуть крутнул, и вдруг видим: да это же Алошка! Совсем рядом! Весь в снегу.
      - Алошенька! - кричу я. - Алошка!
      - Ах, вон он где! - засмеялась тетя Вера. - Далеко ли собрался?
      Но Алошка все глядит и глядит на нас. А нас почемуто не слышит и не видит. Может, потому, что метель и ветер гудит?
      Потом он побежал по узенькой тропинке через темный лес. А кругом - ни души, только ели да сосны...
      Вдруг навстречу ему выходит Неизвестно Кто.
      "Здравствуй", - сказал Неизвестно Кто и облизнулся.
      "Здравствуйте", - пропищал Алошка.
      "Далеко ли собрался?" - спросил Неизвестно Кто и сдвинул на лоб овечью шапку. А из-под шапки показались два острых серых уха.
      "Я бегу к папе одного мальчика, за речку Ладогу".
      "А тебя как зовут?" - спросил Неизвестно Кто и протянул к Алошке серую лапу с когтями.
      "Алошка, - сказал Алошка и шагнул назад. - А вас как?"
      "А меня Левон. Да ты не бойся, маленький. Я здесь сторож. - И Левон расстегнул ворот овечьего тулупа, а из-под тулупа проглянула серая шерсть. - Я здесь лес сторожу".
      "Но ведь вы... - тихо-тихо сказал Алошка, - но ведь вы не человек".
      "Ну, я почти человек. Вот и овчину выдали. И репы целый мешок, да какая это еда - репа! Послушай, маленький, идем за мной, я тебя из леса выведу".
      "Спасибо, - сказал Алошка. - А то я чуть не заблудился". - И он пошел за сторожем.
      - Алошка, - крикнул я, - не ходи за ним! Это не сторож, это волк Левон!
      Но тут завыл ветер, и Алошка опять не услышал.
      Повел волк Левон моего Алошку по звериной тропе. Идет и все оглядывается - не отстал бы. Подошли они к берлоге.
      "Вот здесь отдохнем, - сказал волк Левон. - Ты - маленький, иди в дом".
      "Мне некогда отдыхать, - сказал Алошка. - Ведь мне еще далеко, за речку Ладогу".
      "Иди, когда говорят!" - рявкнул вояк. И втолкнул Алошку в берлогу. А сам на снегу уселся, хвостом дверь припирает, чтоб Алошка не убежал.
      - Ждет кого-то, - прошептал я бабушке.
      Стало совсем смеркаться. Иван Иваныч еще крутанул ручку там, где было написано "чудо N 1 ", и вдруг мы услышали: скрип-скрип, скрип-скрип... Идет из темноты медведь, а на спине мешок несет. Увидал волка и говорит грубым голосом:
      "Ставь, брат Левон, чугуны, я репу несу на ужин".
      "Брось мешок, Михаиле, - говорит волк. - Я повкуснее ужин нашел. Поймал одного малыша и в берлоге закрыл. Давай, брат Михаиле, его съедим".
      "Неудобно, Левонушко, время еще не приспело. Пускай он заснет, на бочок ляжет, а мы его тогда-.. Ха-ха-ха!.."
      "Ха-ха-ха!" - засмеялся Левон.
      "А пока, Левон - длинный хвост, отдохнем, - говорит Михаиле. - Еще рано нам в обход идти, еще Последние известия не передавали". - И медведь сел рядом с волком, к большой сосне привалился.
      "Э-э-ээх, - зевнул волк Левон, - спать охота".
      "Э-э-ээх! - зевнул Михаиле. - Ходим все, ходим, детей беспокоим, за бочок их тяпаем, а самим поспать некогда".
      "Такое уж наше дело - звериное, - сказал волк. - Кто к чему приставлен. Нам бы, Михаиле, вот что: кроме этой репы проклятой, молока бы полагалось, а? Ведь без воскресений работаем. Каждую ночку по лесу шатаемся".
      "Эх, Левон, похлопотать за нас некому. Старые-то сказки забывать стали".
      "Сказки сказками, - сказал волк, - а ты, Михаиле, пойди послушай, не заснул ли наш малыш. Детям спать самое время, а нам ужинать".
      Медведь Михайло встал и кряхтя подошел к двери.
      БАБУШКИНА БАЮКАЛКА
      Тетя Вера нас с бабушкой тоже погнала спать. А мы сказали:
      - Нет. Пока до конца не досмотрим, не уйдем.
      Тут уж Иван Иваныч за нас вступился. Он еще раз крутнул ручку "чуда N 1", и мы опять услышали голоса.
      "Пока он не заснул, - сказал волк, - я сам лягу спать. У меня ноги не казенные. А ты, Михаиле, меня побаюкай".
      Мы с бабушкой к самому "чуду N 1" подвинулись, чтобы послушать, как медведь волка баюкать станет.
      А волк полушубок - долой! Валенки - долой! Валенки под голову положил. Медведь его полушубком накрыл, а хвост - наружу. Огромный серый на сто верст. И глаза не закрывает, глядит.
      "Пой, - говорит волк, - пой, Михаиле".
      Михаиле затянул:
      Э-э-э-э,
      Ле-е-тя-ят у-у-утки...
      И два гу-у-уся!..
      "Что ты! - закричал Левон. - И так натощак лег, а ты про уток. Другую какую..."
      Завозился волк под овчинным тулупом, защелкал сердито зубами и хвостом об дверь - трух-трух... А из-за двери Алошка выглянул. И тогда я прошептал:
      - Бабушка, вспомни скорее свою волшебную баюкалку.
      - Про капки, что ли? - спросила бабушка.
      - Про каяки, бабушка.
      И бабушка запела в самое "чудо N 1":
      - Капки по капки,
      Где были?
      - У бабки.
      - Что ели, капки?
      Что пили, капки?
      И показалось мне или правда - волк Левон положил морду на лапы и закрыл один глаз.
      - Ой, бабушка, только не забудь, только допой до конца!
      А бабушка молчит.
      - Ну, бабушка-ладушка, что ели капки?
      - Что ели капки? - Бабушка опять запела:
      - Ели-то кашку.
      Волк Левон и другой глаз закрыл.
      - Пили-то бражку.
      Бражка-то сладенька,
      Бабушка добренька!
      Гляжу - медведь на волка голову положил и тоже глаза заводит. А потом и захрапел: хры-фры-брум.
      - Вот и оба готовы, - сказала бабушка, - от старой баюкалки никто не устоит.
      А я крикнул:
      - Беги, Алошка, дорога свободна!
      И Алошка выскочил из берлоги и побежал что есть мочи.
      - Что-то вы все разговариваете да поете, - сказал Иван Иваныч. - Может, лучше послушаем лекцию?
      - Лекцию! Лекцию! - закричала тетя Вера. - Надоели всякие там капки по капки! Мы все же взрослые люди!
      Тоща Иван Иваныч - трык! - и закрыл дверцу N 1.
      И сразу кончилось "чудо N 1" - пропал лес, а на голубом экране показался человек с большими ушами.
      Он стал говорить, как выводит кур в инкубаторе. И мы с бабушкой пошли домой - так и не узнали, что стало с Алошкой.
      ТЕТЯ ВЕРА ЗОВЕТ АЛОШКУ
      Подошел праздник Новый год. Тетя Вера с утра включила пылесос, чтобы не слышно было, что передают по радио. Тогда бабушка повесила на окна белые занавески, и сделалось светло.
      А тетя Вера вынесла в ванную комнату все три горшка с цветами - и стало как-то лысо.
      - А мы просо сеяли-сеяли, - тихонько пропела бабушка, ну прямо себе под нос.
      А тетя Вера хоть и без слуховых очков, а сразу услыхала.
      - А мы просо вытопчем-вытопчем! - рявкнула она. - Ни травиночки не будет, ни былиночки! Ух, пропади все пропадом!
      Да как трахнет об пол тарелку с моей недоеденной котлетой...
      Мне стало обидно, и я побежал в свою комнату.
      - Что? Телефон зазвонил? - спросила тетя Вера и побежала за мной.
      Она схватила трубку:
      - Алло! Иван Иваныч! Алло!
      А что зря звать Алошки-то нет.
      - Где ваш Алошка? - рассердилась тетя Вера. - Когда он нужен - нет его.
      - Раньше то не очень вы его жаловали, - вздохнула бабушка.
      - Да если б я прежде знала... - захныкала тетя Вера. - Эх, бедная я сиротинушка! А может, он вернулся?
      Потом я увидел, как тетя Вера на цыпочках подкралась к телефону и стала звать шепотом:
      - Алоша! Не бойся, Алоша! Я добрая, я хорошая.
      Но никто не отзывался. Тетя Вера зашептала еще громче:
      Алоша-чи, Алоша-чи,
      Выйди на минутку-чи.
      Но у нее ничего не получилось, потому что она не знала НАШЕГО С АЛОШКОЙ ТАЙНОГО ЯЗЫКА.
      Да если бы и знала, все равно Алошки не было.
      И тогда тетя Вера заскучала громким голосом:
      Каждый день мне стал
      Понедельником.
      Поросла моя жизнь
      Темным ельником!
      А за ельником - опушка,
      За опушкою - избушка,
      У избушки
      Курьи ножки,
      К той избушке
      Нет дорожки,
      Я бы - шу-шу-шу полетела,
      Кабы не добрый молодец
      Иван Иваныч
      Со своей технической новинкою.
      Тут уж бабушка не выдержала, говорит:
      - Иди чай пить, бедная ты, злая волшебница, Вера Ахимовна.
      - Не хочу я вашего чаю несчастного! - крикнула тетя Вера. - Лучше приклейте мне бороду! Пойду, как Дед Мороз, за елкой. Без меня никто не принесет.
      Надела пальто и ушла.
      Часть четвертая
      КОГДА ВОЗВРАЩАЮТСЯ ЛЮДИ
      МЫ ГОТОВИМСЯ К НОВОМУ ГОДУ
      Тетя Вера принесла большую елку, до самого потолка.
      - Обкололась через вас, - говорит, - надоели вы мне. Вот сейчас сделаю себе маску, вы меня не узнаете...
      - Да и мы сделаем, - отвечает бабушка, - и ты нас не различишь.
      Мы начали наряжать елку, а тетя Вера пошла к себе в комнату и давай щелкать ножницами.
      - Щелк-щелк, мои ушки!
      - Она ушки делает, - говорю я бабушке.
      А бабушка:
      - И мы сделаем.
      - Щелк-щелк, мои ножки!
      - Она ножки делает, - говорю.
      А тетя Вера опять:
      - Щелк-щелк, мои зубки.
      - Слышишь, бабушка?!
      - Ничего. Мы охотничками нарядимся, - говорит бабушка.
      Но я больше хотел нарядиться медвежонком, потому что я люблю их, этих медвежат. Они коричневые.
      - Ну и что ж, - сказала бабушка, - у меня как раз есть белый мешок, будешь белым медведем.
      - Бабушка, - сказал я, - пускай даже белым. Даже зеленым. Но давай, давай мы Алошке что-нибудь на веточку повесим пониже, чтобы он достал.
      Бабушка ничего не ответила. И я понял, что она уже не ждет Алошку.
      Алошка, маленький Алошка, разве найти тебе папу, когда снег и ветер и черный лес... А если бы ты и нашел, как вам вернуться через этот лес? Ведь там медведь - Михаиле" и волк - Левон, а у волчищи - хвост на сто верст...
      - Щелк-щелк, мои когти, - пела за стеной тетя Вера.
      И тут вошла мама.
      Как увидела мама елку, обрадовалась.
      - Ну что ж, - сказала мама, - давайте делать праздник. Наряжаться будем?
      - Будем, будем! - закричал я.
      И вдруг из соседней комнаты:
      - Щелк-щелк, мой хвостик!
      Мама прислушалась и пошла к тети Вериной двери. А я закричал:
      - Мамочка не ходи! Она целый день щелкает!
      Но мама засмеялась и вошла. Она меня не слушает.
      Вот папу послушала бы, а меня нет.
      И тетя Вера ее понемножку заколдовывает.
      - Щекл-щелк, мой животик!
      ГУСИ-ЛЕБЕДИ
      - Чего ты не веселый какой? - спросила меня бабушка. - Гляди-ка, елочка зажглась!
      Среди елкиных иголок, как среди темного леса, горели маленькие огоньки: желтые, оранжевые и зеленые. Под ними качались голубые снегурочки, красные лисы, желтые олени. Но это все были игрушки. А там, у меня в домике с зеленым огоньком, жил НАСТОЯЩИЙ, ЖИВОЙ маленький Алошка.
      Я подошел к домику. Нет, не было там Алошки. Сразу видно - дом пустой.
      - Надевай - К.П, голубчик, - сказала бабушка и подала мне костюм Это был медвежачий костюм. И я стал совсем белым медведем.
      - А мама не испугается? - спросил я у бабушки.
      - Уж не знаю, - ответила она и поступала в тети Верину дверь: - Выходите! Мы готовы!
      Из комнаты вышли два довольно больших зайчика. Я прямо даже растерялся. Где мама? Где тетя Вера?
      Один зайчик погладил меня лапой по голове. Кто этот зайчик?
      А другой подскочил к столу, оглядел блюда с пирогами да конфетами и сказал:
      - Наготовили как на маланьину свадьбу, а народу нет никого.
      Кто этот зайчик? Ну, это я немного догадался. Вот если бы был папа, подумал я, - кем бы он нарядился?"
      Может, тоже медведем? Были бы мы с ним два белых мишки. А маленький Алошка сидел бы у меня на плече кии и макушке:
      Мальчик, мальчик,
      Динь-динь-динь,
      Поскорее выходи...
      И вдруг - дцнь-дань! - тихонько зазвонило.
      Оба зайчика побежали к телефону, схватили трубку в две правые лапы...
      - Алло! - крикнул один тоненьким голосом.
      - Алло! Эй! - крикнул другой голосом грубым.
      Никто не отозвался.
      А когти! - оба зайчика ушли, я на цыпочках подошел к домику. И сразу понял: домик не пустой. Там КТО-ТО ЕСТЬ. Я просунул руку в окошко, зажег зеленую лампочку и увидел: на кроватке, прямо в шубе, шапке и валенках, лежал Алошка. Он спал. А на полу валялся звоночек.
      Наверно, Алошка выронил его во сне - вот и зазвонило.
      - Алошка, - позвал я. - Алошка, проснись.
      Но Алошка не просыпался. Я начал тормошить его:
      - Ты скажи, где папа, а потом спи сколько хочешь.
      Тихонько подошла бабушка, погладила меня по голове.
      - Нашелся, значит, наш маленький, - вздохнула бабушка. - Ох, какие-то вести принес?
      Бабушка обняла меня за плечи, и мы стояли и глядели, как спит Алошка. Вы подумаете, почему она мне бабушка? Потому что мой папа - ее сынок. Вот почему.
      Мы с бабушкой решили никому пока про Алошку не говорить.
      Я погасил свет, и мы вышли на кухню. Огонь там не горел, но было светло от чужих окон.
      - Ничего, - сказала бабушка и запела тихонько:
      Ты заря ли, вечерняя зоренька,
      Ты заря ли, вечерняя, меня застигала.
      Я гусей стадо заганивала,
      Я серых заворачивала...
      Вдруг поднялся ветер. Не такой сильный и холодный, а теплый, ласковый.
      - Бабушка, - сказал я, - погляди в окошко, что на улице делается
      Бабушка кивнула:
      - Знаю, знаю.
      - Бабушка, гляди: над городом гуси-лебеди летят!..
      Они летели тихо да стройно. И все, что было в городе, перестало спешить. Остановилось. И все подняли вверх головы, потому что не каждый же день такое случается.
      Над трамваями и над автобусами, маленькими домами и над высотными, среди проводов и антенн - разве бывает такое? - летели гуси-лебеди!
      Вдруг они развернулись и стали кружить над нашим окном.
      - Бабушка! Они к нам летят! - крикнул я.
      Бабушка высунулась в форточку:
      - Тега! Тега! Гуси-лебеди, домой! Нечего вам тут, летите домой, в Авдотию...
      Гуси-лебеди махнули крыльями и стали подниматься все выше и выше.
      В Авдотию, в Авдотию,
      На зеленую травушку,
      Там бабушка Авдотья.
      Бабушка-ладушка,
      Хорошая моя,
      Старая моя,
      Добрая моя
      Волшебница.
      Вот и скрылись гуси-лебеди. Улетели.
      И тогда я заметил: по улице шагает человек. Очень высокий и очень мне знакомый. Он шел прямо к нашему подъезду.
      Я побежал через коридор в комнату, и вдруг за входной дверью: тук-тук-тук!
      Все так и повскакивали с мест.
      Все так и побежали к двери. И закричали:
      - Кто там?
      И вошел человек.
      Он был очень высокий - выше мамы, выше бабушки и даже немного выше тети Веры.
      - Мама! - крикнул он и приподнял над полом... бабушку. И поцеловал ее в седые волосы.
      Но я пока не верил.
      - Любушка! - сказал он и снял с одного из зайцев маску.
      Он не гадал, где какой заяц: под маской была мама. Он поцеловал ее в нос, а мама заплакала.
      Но я еще не верил.
      Потом этот человек подошел ко мне. Я ничему еще не верил.
      Человек нагнулся, и вдруг я полетел вверх, к самому потолку, и все закружилось, поплыло - и пальтовая вешалка, и шкаф, и пыль на шкафу.
      - Сынок! - говорил он. - Медвежонок! Большущий мой! Милый мой ПУРЗЯ.
      - Папка! - закричал я.
      Я знал... Теперь я точно знал - это папа!
      И, вместо того чтобы обрадоваться, засмеяться, я почему-то тоже заплакал.
      ПАПА
      Когда возвращаются люди
      Домой из далеких стран,
      Когда возвращаются люди,
      Громко гремит барабан:
      Там-барабам-ба рабам!
      Громко гремит барабан!
      Я притащил папе мой барабан, и мы тихонечко побарабанили.
      - А где твоя погремушка с попугаем? - спросил папа.
      Я нашел погремушку. Я уже давно в нее не играю, но раз папе так хочется...
      - А где лошадка-качалка, Любушка, ты помнишь...
      Папа и мама что-то такое помнили, чего я не знал даже. И как это папа все помнил?
      Когда возвращаются люди
      Туда, где их очень ждут,
      Кажется, будто люди
      Всегда-всегда были тут.
      И тогда не гремит барабан.
      Мы сели за стол, я прижался к папиному боку...
      И как это мы жили без папы?
      Папа рассказывал, как он там работал на своей речке Ладоге, а может, и не на Ладоге. Папа скучал без нас.
      А потом папа сказал, что он очень обрадовался, когда прибежал Алошка.
      - Как он тут живет? - спросил папа.
      - Нет нашего Алошки, - ответила мама. - Нет его.
      - Как же так? - Папа даже вскочил со стула. - Как же так? - Он очень заволновался: - Ведь Алошка давно ушел от меня. И я просил его передать...
      В комнате стало тихо, как будто это не был веселыйпревеселый праздник Новый год. А тетя Вера скорее погасила елку. Взяла и огоньки все задула. В комнате стало совсем темно. Тут мы с бабушкой как закричим:
      - Есть! Есть Алошка!
      И все увидели: там, в Алошкином домике, горит ЗЕЛЕНЫЙ ОГОНЕК.
      АЛОШКА СНОВА ЗАПЕЛ СВОЮ ПЕСЕНКУ
      Все побежали к Алошке, а он выскочил из домика и как бросится... вы думали к кому? Прямо ко мне! Обхватил меня за шею и смеется! А у него в руке колокольчик.
      - Алошка! - говорю. - Где же ты пропадал, милый Алошка?
      А он ткнулся носом мне в плечо и все смеется:
      - ЧиПОчиТОМ, чиПОчиТОМ чиРАСчиСКАчиЖУ.
      - Эй, эй, Алоха, - говорит папа. - Это что засекреть!?
      - Папка, ведь ты еще ничего не знаешь, у нас с Алошкой есть тайный язык!
      - А меня научите? - спросил папа.
      - ЧиНАчиУчиЧИМ! - крикнули мы с Алошкой. - Научим. - И мы сразу начали учить папу нашему тайному языку. Но вдруг все услышали:
      Эх, превратилась бы я
      В лебедь черную.
      Эх, улетела бы я куда-нибудь
      На третий этаж...
      Это громко скучала тетя Вера.
      - Друзья мои, - сказал папа. - А помнится мне, у нас на третьем этаже жил такой человек с усами - Иван
      Иваныч. Где он?
      - Он на пенсии сидит, - сказала бабушка.
      - Он, наверно, у чуда-телевизора сидит, - сказал я.
      - Тары-бары-бум, - заворчала тетя Вера. - Он ОДИН сидит, и позвать его некому... И зачем я - щелкщелк - делала этот хвостик... И зачем мне - щелкщелк - эти ушки. - Она сняла свою заячью маску, надела очки, повязала голову полотенцем.
      Вдруг мы услышали: динь-динь-динь!
      - Ты что, Алошка!
      А он быстро-быстро зашептал мне на ухо:
      - ЧиЯ чиСБЕчиГАчиЮ.
      - Куда сбегаешь? - не понял я.
      - ЧиЗА чиНИМ.
      - А, за Иваном Иванычем? Ну, давай!
      Алошка спрыгнул на пол, побежал по коридору, снова пролез в щель почтового ящика, и вот уже на лестнице зазвучал его голосок:
      И все зовут Алошку
      Алло! Алло!
      Друг к другу шлют Алошку
      Алло! Алло!
      Сидишь ты и вздыхаешь
      Один, один.
      Приду я, прибегу я
      И ты уж не один!
      ВСЕ ВМЕСТЕ
      Как пришел Иван Иваныч с третьего этажа. Ох! Как улыбнулся он в свои рыжие усы... так сразу нам стало видно: добрый он и молодец!
      - Ну, с Новым годом! С Новым счастьем! - сказал Иван Иваныч.
      И он взял тетю Веру за руку и меня за руку, а я бабушку, а бабушка маму, а мама - папу. А папа потянул нас к елке. А маленький Алошка забрался ко мне на плечо и держался за мое ухо.
      Мы прыгали вокруг елки и шалили, сильно расшалилась тетя Вера - ведь она целый год тихо себя вела: не смеялась, не прыгала, не бегала. А теперь зато... она прыгала и пела:
      Ой ли, ой люди,
      Я капусту посажу,
      Ладушки, ладушки,
      Всю кочашенькую...
      - Да как же вы, Вера Акимовна, - засмеялся Иван Иваныч, - зимой капусту сажать станете?
      - А я все могу! - крикнула тетя Вера. - Я ведь волшебница... Ха-ха-ха!
      - Не верю, - сказал Иван Иваныч.
      - Каких же вы хотите доказательств? - спросила тетя Вера.
      - А можете ли вы, уважаемая Вера Акимовна, сделать так, чтобы белочка с елки схватила бы ваши страшные стуховые очки и унесла бы их в лес?
      - Пожалуйста, - сказала тетя Вера и забормотала:
      Белочка, белочка,
      Рыженькая белочка,
      Прыгни мне на носик,
      На широкий дворик,
      Схвати очки,
      Припустись в скачки!
      И рыженькая белочка прыгнула с елки прямо тете Вере на носик, схватила страшные слуховые очки, выскочила в окошко и убежала в лес...
      - Как же я теперь найду свои слуховые очки?! - закричала тетя Вера.
      - Вы так добрее, - сказал Иван Иваныч.
      - Какая же я теперь волшебница без своих слуховых очков?
      - Чего печалиться, - сказала бабушка. - Может, доброй волшебницей станешь. Вместе будем гусей-лебедей домой загонять, вместе будем сказки рассказывать.
      - А ведь я люблю добрых волшебниц, - сказал добрый молодец Иван Иваныч и улыбнулся мне.
      Тетя Вера тоже улыбнулась. А потом засмеялась. А потом крикнула:
      - Эх, да что там! Уж хватит мне сердиться да хмуриться. Буду я танцевать и веселиться. И вы, комарики-сударики мои, пошли плясать!
      И мы опять стали прыгать, танцевать, КАК ВДРУГ...
      Динь-динь-динь... Зазвонил серебряный колокольчик.
      - Алошка, Алошенька! Где ты?
      А он сидит в своем маленьком домике и смотрит на нас в окошко.
      - ЧиХОчиЧУ чиБАчиЮчиШКИ!
      - Алошка хочет спать, - сказал я. - Он ведь устал.
      Мы собрались вместе около Алошкиного домика.. Я попросил бабушку побаюкать. И она запела:
      Бай да убай,
      Наше дитятко.
      Спи-тко усни
      Малешенько. И мы тихонечко начали подпевать:
      Бай да люди,
      Бай да люди,
      Спи да усни,
      Спи да усни... ТИШЕ! АЛОШКА ЗАСНУЛ.