Лера вынуждена была опять оглянуться. Позади нее за столиками не было ни одной дамы в синем платье, если не считать Андреевой спутницы в трикотажной бирюзе. Лерино лицо болезненно исказилось.

– Ага! Вам тоже не нравится! – очень обрадовался ее гримасе сосед и даже громко хрястнул себя рукой по колену.

– Это вы про женщину… в голубом? – спросила Лера.

– В голубом? А-а-а… Ну да. Голубое – синее… Один черт!

Сосед жадно выцедил очередной стакан и выразительно стукнул им о столик. Лера закусила губу, чтобы не разрыдаться. Мужчине очень понравилось, что она ему так выразительно сочувствует.

– Вот ведь даже вы понимаете, что нельзя при живом муже шляться повсюду с любовниками! Вот ведь у вас же нет любовника при живом муже!

Лера, которой все еще очень хотелось плакать, невольно улыбнулась, нервно намотала на палец слегка развившуюся прядку волос и горько сказала:

– Честно говоря, у меня и мужа-то нет.

– Да? – очень удивился мужчина и наконец посмотрел на нее с интересом. Потом еще раз взглянул на столик, где сидели его жена с Шаповаловым, затем снова на Леру и сказал: – Ну… конечно… вы не так эффектны, как Лилечка… но… – Он покрутил обеими руками возле своей головы, изображая Лерины крутые кольца волос. – Вы тоже ничего.

– А ему не нравится, – неожиданно для себя сказала Лера и кивнула в сторону столика с бирюзовой блондинкой.

– Кому? – спросил сосед и с сожалением осмотрел по очереди пустой стакан и две уже порожние бутылки.

Лера резко выдохнула и ответила:

– А этому… который с вашей… кажется… Лилечкой…

– То есть? – изумился мужчина и даже как будто слегка протрезвел.

– То есть с вашей женой сидит мой бывший… мужчина… Можете себе такое представить?

Сосед очень пристально оглядел Лерины закрученные в кольца волосы и не очень твердо проговорил:

– То есть вы и он…

– Да-да, – кивнула Лера. – Я как раз собиралась за него замуж, а тут раз – и ваша Лилечка откуда-то вынырнула. Ну вот чем она лучше меня? Ничем, ведь правда?

– Ну-у-у… не скажите… Лилечка – она… Ого-го! Она сто очков вам вперед даст! – уверенно сказал мужчина и вжикнул «молнией» своей спортивной куртки. От выпитого ему, очевидно, стало жарко. Под курткой у него оказалась надета смешная полосатая футболка.

– Интересно, почему? – обиделась Лера.

– Ну… Вот у вас даже платья для театра нормального не нашлось, прикрылись какой-то, извините, тряпицей… А у Лилечки… все при всем… И причесочка… такая аккуратненькая… такая гладенькая… не то что… – И он опять выразительно покрутил руками возле своей головы.

– Да вы… вы… Вы же ничего не понимаете! – захлебнулась возмущением Лера и уже с настоящим испугом ощупала тугие кольца своих волос. Поскольку они были в порядке, она перешла к решительной атаке: – Да вы… Вы только посмотрите на себя! Ваша… футболка вообще не выдержит никаких комментариев! К тому же… вы ужасающе пьяны! Вот!!!

– Я, конечно, пьян, – согласился сосед, – но не ужасающе. То есть не настолько, чтобы не заметить Лилечкиного преимущества… извините… перед вами…

– Преимущества?!

– А что вы так возмущаетесь? – удивился мужчина. – Я предложил бы вам смело посмотреть правде в глаза.

– Какой еще правде?

– Ну как же? Согласитесь, этот… извините… хмырь… он же не просто так вас бросил, а ради моей Лилечки!

Лера не нашлась что ответить. Она залпом выпила остатки кофе – таким же остервенелым глотательным движением, каким только что пил пиво ее сосед по столику театрального кафе.

– Слушайте! А хотите, я дам в морду этой сволочи еще и от вашего имени? – неожиданно предложил тот.

– Нет-нет, что вы! – поспешила сказать Лера. Она любила Андрея. Никто не должен касаться его лица! Никакие оскорбленные мужья в полосатых футболках. Она во что бы то ни стало должна предотвратить драку. Лера с минуту подумала и выдала соседу: – Да и вообще, неужели вы не понимаете, что дракой дело не решить?

– Почему это не решить? По всему видно, что этот мужик с детства был маменькиным сынком, а потом – дамским любимчиком. Я его отделаю по первое число, и Лилечка увидит, кто здесь настоящий мужчина, а кто… манная каша на постном масле… и жалкий слизняк… в пиджаке…

– Я вам как женщина говорю, что вы ничего этим не добьетесь, потому что для вашей жены он будет выглядеть героем, которого звериной хитростью и грубой силой взял коварный и подлый враг, – еще раз попыталась убедить его Лера.

– Вы так думаете? – уже несколько неуверенно произнес «коварный и подлый враг».

– Я в этом не сомневаюсь!

– Ну… тогда вы, может быть, предложите другой вариант?

– В смысле?

– А в том смысле, что мы с вами оба пострадавшие и, по-моему, нам нужно объединиться в борьбе…

– В какой еще борьбе? – не поняла Лера.

– В борьбе против гнусных предателей, – пояснил мужчина.

На «гнусных предателях» прозвенел последний, третий звонок.

– Вы идете на спектакль? – спросила Лера, которой совершенно не хотелось идти в зал, но она должна была контролировать действия своего визави. Нельзя было допустить его встречи с Андреем.

– А ну его, этот спектакль! – к ее радости, махнул рукой брошенный муж. – Я даже не знаю, как он называется. Билет с рук купил. Я думаю, что нам с вами нужно поставить свой собственный спектакль.

Лера со страхом на него покосилась, но мужчина выглядел уже гораздо трезвее, чем был только что, то есть до третьего звонка.

– Не понимаю, о чем вы… – проговорила она и нервным движением заправила все ту же, уже порядком развившуюся, прядку за ухо.

– Сейчас объясню. Вас как зовут?

– Валерией. Лерой, в общем… А вас?

– А меня… еще хуже…

– Что значит «еще хуже»? – удивилась она.

– Вы меня простите, но имя у вас… уж-жасное… Ле-р-р-ра… Б-р-р-р… Как гвоздем по стеклу… То ли дело – Ли-леч-ка. Просто серебряный звон! Маслом по сердцу! – Он умильно улыбнулся, а потом пару раз с большим вкусом произнес два женских имени рядом: – Лера – Лиля… Лера – Лиля… Ведь разница, заметьте, всего в трех буквах, а каков эффект! Но мое имя, знаете ли, еще хуже, чем у вас. Мамочка постаралась… Понимаете, я – Рафаэль.

– Да ну? – невольно улыбнулась Лера.

– Вот именно. Все смеются… А моя маман в свое время «торчала» от фильма под названием «Пусть говорят». Не смотрели?

– Нет…

– Ну еще бы! Вас тогда еще даже в задумке не было. Да, собственно, и меня тоже. Так вот, в том фильме играл певец… кажется, испанский… Рафаэлем прозывался… А история была о несчастной любви. Мамочка моя говорила, что прорыдала весь фильм и поклялась назвать в честь певца своего сына, если таковой у нее родится. Я родился и нарвался… на Рафаэля. Ужасное имя, не правда ли?

– Пожалуй, нет… – не согласилась Лера. – Просто оно… необычное… экзотическое. И потом… Рафаэль – это несколько длинно и неудобно. А как вас зовут короче? Друзья, например?

– Кошмарно зовут. Раф… Граф… и даже Графин… Представляете? А мамочка зовет Рафиком, как автомобиль… или как лицо кавказской национальности…

– Господа! Вы разве не слышали звонков? – спросила их женщина с тряпкой в одной руке и двумя грязными стаканами в другой. – Спектакль уже начался! Вам что, надо отдельное приглашение?

– Знаете что, Лера, давайте прогуляемся, раз уж так получилось? – предложил Рафаэль, не обращая никакого внимания на тетку с тряпкой. – Погода, кажется, неплохая…

Лера охотно поднялась со стула, потому что общество женщины с грязными стаканами, которая не желала уходить от их столика, было ей неприятно, и ответила:

– Давайте, а то… тут как-то неуютно…

– Я буду ждать вас у выхода из театра, хорошо?

– Ждите, – согласилась Лера и отправилась в дамскую комнату, чтобы подкрасить «съеденные» губы и привести в порядок колечки волос, которые она нервно теребила в кафе.

– Значит, так… Перво-наперво надо определиться, что мы хотим получить в сухом остатке, – уже совершенно трезвым голосом заявил Рафаэль, когда Лера подошла к нему, стоящему у колонны на выходе из театра.

– Что вы имеете в виду? – с недоумением спросила она.

– Ну… вот вы… вы хотите, чтобы ваш… бывший… Кстати, как его зовут?

– Андрюш… то есть Андреем…

– Хотите ли вы, чтобы Андрей вернулся к вам обратно?

– Конечно, хочу, – отозвалась Лера и заколола палантин серебряной заколкой под подбородком. Погода действительно выдалась хорошей, сухой, но осень все-таки была поздней, а потому задувал довольно прохладный ветерок.

– И я хочу, чтобы моя законная жена Лилечка бросила этого вашего Андрея, – сказал Рафаэль и поднял воротник куртки, зябко передернув плечами. – Поэтому предлагаю заставить их ревновать.

– Как это? – не поняла Лера.

– Так это… Давайте сделаем вид, будто у нас с вами… роман…

– Роман?

– Ну да, роман! Не понимаю, почему вы так удивляетесь?

– Во-первых, ваше предложение несколько неожиданно, – ответила она, – а во-вторых, как они… ну… то есть… Андрей и ваша Лилечка… узнают, что у нас… ну, как вы говорите… роман?

– Надо постараться почаще попадаться им на глаза.

– И как вы себе это представляете?

– Что касается Лили, то все очень просто. Несмотря на ее новое увлечение, мы продолжаем жить в одной квартире. Представляете? – печально изрек Рафаэль.

– Да ну! – ахнула Лера.

– Да, вот так. Разъехаться некуда, да я и не хочу… во всяком случае, пока… Мне все кажется, что она одумается… в общем, нагуляется и… поймет, что я ничем не хуже… что люблю ее… Ну… вы понимаете…

– Понимаю… конечно…

– А что, у вашего… ну бывшего… нет своей жилплощади?

– Нет, – покачала головой Лера. – То есть она у него, конечно, есть, но в квартире, где он прописан, живут еще родители и брат с женой и ребенком. Общежитие, в общем…

– Так это же хорошо! – обрадовался Рафаэль.

– Чего ж хорошего?

– А как же! Это ведь означает, что им совершенно негде… Ну, вы догадываетесь, о чем я?

– Вообще-то… догадываюсь, – ответила Лера, почувствовав, что краснеет, и порадовалась тому, что в сгустившейся темноте даже при свете фонарей это не будет сильно бросаться в глаза прохожим.

– Вот! А я стану лазутчиком в стане врага, поскольку могу организовать прослушивание нашего домашнего телефона. У нас два аппарата: один – в комнате, другой – в кухне. Мы будем знать о передвижениях наших… любовников и станем регулярно попадаться им на глаза.

– Ну… тогда они догадаются, что мы устраиваем им спектакль, – засомневалась Лера.

– Придется играть как можно правдивее, а потому предлагаю начать практиковаться прямо сейчас, – предложил Рафаэль.

– Как прямо сейчас? Зачем сейчас? Андрей с Лилей в театре, а потому нас не увидят!

– Надо выяснить, не противно ли нам будет, например, целоваться. Если противно, то мы завалим все дело, которое тогда уж лучше и не начинать!

– Не стану я с вами целоваться! – Лера выкрикнула это так громко, что пожилая пара, которая обогнала их с Рафаэлем на Невском проспекте, оглянулась. Мужчина и женщина сначала согласно посмотрели в глаза друг друга, а потом в унисон и очень осуждающе покачали головами.

– Ну, Лера! Это же вынужденная мера! – горячо воскликнул Рафаэль. – Не думаете же вы, что я мечтаю с вами целоваться? Я уже говорил, что вы совершенно не в моем вкусе!

– Вы, знаете ли, тоже не в моем, – буркнула она.

– Так вот и надо проверить, сможем ли мы поцеловаться, когда придет в том нужда.

– Нет, не буду я с вами целоваться, – уже более спокойно повторила Лера. – От вас несет, как от пивной бочки. А если вы часто пьете, то я никогда не смогу с вами поцеловаться. И вообще…

– Что вообще?

– Если вы алкоголик, то я не желаю даже делать вид, будто у нас роман, потому что мне противно.

– Я не алкоголик, – поспешил заверить ее Рафаэль.

– Ага… Оно и видно… – усмехнулась Лера. – За один присест выдули три бутылки пива… А до театра, наверное, еще к чему-нибудь покрепче прикладывались… Не так ли?

– Так ведь это я просто для храбрости! Я же драться с вашим Андрюшей собирался… Кстати, вполне мог бы взять в буфете еще и водки, но не стал же!

– Так она дорогая в театральном-то буфете! С наценкой!

– Ну и что?! Мне для Лилечки никаких денег не жалко! Я, кстати, просто ненавижу ее, водку то есть. Вино еще куда ни шло… Я десертное люблю, чтобы некоторая сладость была… и терпкость… Ну и пиво, конечно, тоже… иногда позволяю себе…

– Все равно! Целоваться не буду… Сегодня уж точно не буду, – сказала Лера, особо выделив голосом слово «сегодня».

– Ну ладно, – согласился Рафаэль. – Я сейчас действительно не в лучшей форме, а потому предлагаю назначить испытания на завтра. Встреча в восемнадцать ноль-ноль вас устроит?

– Ну-у-у… Устроит…

– Отлично! Тогда… – Рафаэль порылся во внутреннем кармане куртки, достал ручку и какой-то то ли счет, то ли чек. Он быстро нацарапал на его обороте строчку цифр, протянул Лере и сказал: – Позвоните мне, пожалуйста, утром, часов в одиннадцать… чтобы Лиля не успела никуда уйти, хорошо?

Лера кивнула, не очень веря в успех предприятия, которое он задумал.

– Только не удивляйтесь, когда услышите в трубке всякую любовную белиберду, – сказал Рафаэль. – Я постараюсь говорить так, чтобы Лиля слышала, поэтому стану называть вас идиотскими прозвищами, вроде котика и рыбки. Договорились?

– Договорились, – вяло отозвалась Лера.

– Тогда жду вас завтра в восемнадцать ноль-ноль в садике у Катьки!

Рафаэль действительно называл ее котиком, рыбкой и лапусей. Лера кривилась в телефонную трубку, ответно называла его поросеночком, но свое обещание прийти к шести часам в Екатерининский садик подтвердила.

На это свидание она собиралась равнодушно. К черным джинсам надела серый свитер, завиваться и краситься не стала вообще, а вместо палантина водрузила на голову свой каракулевый «колониальный шлем». Черный мех, конечно, требовал хоть какой-нибудь подкраски губ, но Лера из принципа не стала себя украшать. Не для кого. Не для Рафаэля же! Она, видите ли, не в его вкусе… Можно подумать, что ее интересует его вкус. Жалкий мужлан!

Когда она спрыгнула с подножки троллейбуса, сквозь ограду садика сразу увидела Рафаэля. Он, ежась на сильном ветру, стоял возле памятника Екатерине II, который питерцы панибратски именовали Катькой.

«Что я делаю?! И зачем мне это нужно?!» – подумала Лера, но все же пошла навстречу своему новому знакомому. Лучше провести воскресный вечер в его компании, чем в одиночестве.

– А вы сегодня гораздо милее, – улыбаясь, сказал ей Рафаэль. – Все-таки красная помада здорово портит женщин. И, заметьте, старит!

– Много вы понимаете… – недовольно буркнула Лера, но подумала, что Лилечкин муж сегодня выглядит более привлекательным мужчиной, чем показался ей вчера. У него были ясные светлые глаза с зелеными искорками и по-детски припухлые губы. Вчера она этого почему-то не заметила. Лера отвела глаза от лица чужого мужа и спросила: – Ну… и куда пойдем?

– Ясное дело куда! Поедем ко мне!

– Как это к вам? – испугалась Лера и даже остановилась посреди Невского.

– А так это! – сказал он с ее интонацией. – Я слышал, что Лиля сегодня собиралась на свидание с вашим Андрюшенькой к восьми, а потому мы как раз успеем.

– К чему успеем?

– Ну… мы придем к нам домой и будем будто бы демонстративно ждать, когда она уйдет.

– Как это… демонстративно? – еще больше испугалась Лера.

– Обыкновенно. Сядем рядом на диван, я вас, уж простите, обниму, и мы будем следить за ее сборами в четыре глаза. Уверен, это здорово ее раздражит. А уж если мы еще и поцелуемся…

– Знаете, Рафаэль, – прервала его Лера, – вашу Лилечку наш поцелуй, может быть, и раздражит, но мой-то Андрей его не увидит!

– Не можем же мы быть сразу в двух местах одновременно! – справедливо заметил он. – Сегодня наше представление будет для Лили, а потом мы что-нибудь подобное закатим и для вашего Андрея, будь он трижды неладен! Уж простите меня… В общем, поехали! – И он потянул ее за руку к остановке троллейбуса.

Лилечка действительно была еще дома и, видимо, как раз собиралась на свидание. На кружевную комбинацию у нее была надета еще не застегнутая юбка. Женщина появилась в дверях комнаты и так удивилась Лере, что даже не поспешила чего-нибудь накинуть себе на голые плечи.

– Проходи, котик, – сказал Лере Рафаэль и пропихнул ее в коридор впереди себя.

Лиля посмотрела на мужа с незнакомой спутницей с большим недоумением. Лера же с боязливым интересом вглядывалась в лицо женщины, на которую ее променял Андрей, и не находила в нем ничего, за что обладательницу оного стоило бы полюбить. Лилино лицо было миловидным, но не более. Чуть прикрытый легкими светлыми прядками лобик показался Лере узковат, а носогубные складки – слишком резкими. И что Андрей в ней нашел? И за что ее так сильно любит муж? Неужели за выразительные формы? Грудь, которая так и выпирает из кружев комбинации, конечно, хороша. Но кто сейчас, кроме Лилечки, носит подобные комбинации? Это же прошлый век! Если не позапрошлый…

– Знакомься, Лиля, – обратился к жене Рафаэль, – это моя Леруся. Мы с ней тут подождем, пока ты уйдешь.

– В смысле? – удивленно спросила Лиля.

– Ну… я подумал… чего нам на улице мерзнуть, если ты все равно уходишь… – подал новую реплику муж и помог Лере, которую слегка потряхивало от унижения, снять куртку. Затем он провел ее в комнату и усадил на диван. Лера замерла, напряженно прямя спину и устроив руки на коленях, будто воспитанница Смольного института благородных девиц, позирующая фотографу. Рафаэль сел рядом с ней, демонстративно положив руку ей на плечо и закинув ногу на ногу.

Лиля вошла в комнату, натягивая на ходу трикотажную кофточку, и, просунув руки в рукава, привалилась к косяку двери.

– Что-то я ничего не понимаю… – произнесла она, стараясь не задерживаться взглядом на лице Леры.

– По-моему, все предельно ясно, – ответил Рафаэль и посмотрел на настенные часы, стрелки которых показывали четверть восьмого. – Ты бы поторопилась, голубушка, а то вдруг он… твой возлюбленный… тебя не дождется! Что станешь делать?

– Тебя это не касается, – процедила сквозь зубы женщина и, продев наконец голову в горловину кофточки с глубоким вырезом, в котором красиво смотрелась ее пышная грудь, резко развернулась и вышла в коридор.

Лера слышала, как вжикнули «молнии» Лилиных сапог, потом звякнули ключи, потом проскрежетал замок и напоследок громко хлопнула входная дверь. Рафаэль тут же убрал руку с Лериного плеча и, отодвинувшись от нее на приличное расстояние и опершись локтями о колени, уронил голову в подставленные ковшиком ладони. Видимо, сцена, в которой он храбро демонстрировал независимость от жены, далась ему нелегко.

– Наверное, мы все это зря затеяли… – проговорила Лера, нервно покусывая собственный наманикюренный ноготь.

– Не знаю, – глухо отозвался Рафаэль. – Вчера я был, конечно, в легком подпитии, а потому, похоже, проявил излишнюю самоуверенность. Сегодня уже и сам засомневался в правильности затеянного мероприятия, но вы должны были прийти к Катьке, и я не мог оставить вас там мерзнуть…

– Надо же, как трогательно… спасибо… – пробурчала она, совершенно не уверенная в том, что его есть за что благодарить.

Лилин муж повернул к ней голову и сказал:

– Простите меня за то, что я спьяну впутал вас во все это. Вам и без того несладко, как, впрочем, и мне.

– Да ладно, – отмахнулась Лера. – Все-таки какое-то приключение. А без вас я сидела бы дома и лила бы слезы в подушку.

– Вы так любите своего Андрюшу?

– Так ведь и вы любите свою жену! – Лера встала с дивана, резко выдохнула и сказала: – Ну что ж… Я, пожалуй, пойду. По-моему, самое время…

Рафаэль не успел ей ответить, потому что в дверях опять заскрежетал ключ.

– Лиля вернулась… – испуганно пробормотал он. – Больше некому… А ну садитесь!

Испуганная Лера рухнула обратно на диван, Рафаэль спешно придвинулся, положил руку ей на плечо и даже прижался своими губами к ее, слегка приоткрытым от страха. Молодая женщина задохнулась от неожиданного поцелуя почти совсем незнакомого мужчины.

– Нет, это уже вообще ни на что не похоже! – заявила Лиля, которая встала перед ними в распахнутом сером пальто колокольчиком. Глядя на нее через плечо Рафаэля, Лера еще раз отметила, как красиво смотрятся атласные полукружья ее груди в вырезе кофточки. Лиля с шумом выдохнула и прокричала: – Здесь вам не бордель!

Женщина некрасиво грассировала, и Лера невольно сморщила нос. Неужели даже ее говор нравится Андрею?

Рафаэль будто бы нехотя оторвался от Леры, повернулся к жене и сказал:

– Не понимаю, при чем тут бордель? Я нахожусь в собственной квартире со своей любимой женщиной в тот самый момент, когда моя… бывшая… жена ушла на свидание к своему любимому мужчине. Разве это не так?

– Мы еще не развелись, а потому квартира не только твоя, но и моя, и я не позволю превращать ее в публичный дом! – проревела Лиля, и ее белокожее лицо приобрело оттенок сырого мяса. От все нарастающей злости она стала картавить еще сильнее, и Лере стало неловко на нее смотреть.

– Вот если бы я таскал сюда разных женщин, ты могла бы называть нашу квартиру борделем, – начал возражать ей Рафаэль, – но мне нужна только одна… Лерочка, а потому данную комнату справедливее называть пристанищем нашей с ней счастливой любви.

– С какой стати она должна быть вашим пристанищем? – продолжала возмущаться Лиля. – Я же никого не тащу в наш дом… пока он еще наш…

– Если хочешь, мы можем установить расписание: когда ты здесь со своим… а когда мы с Лерочкой… Я даже могу его красиво набрать на компьютере и распечатать в твоем любимом голубом цвете. Повесим вот тут и…

– Еще чего! – взвизгнула Лиля, не дав мужу договорить. Лицо ее скривилось в такой отвратительной гримасе, что Лере стало жаль и ее, и Рафаэля, разыгрывающего перед женой безобразный фарс, и почему-то даже Андрея, который, скорее всего, не дождется нынче свою возлюбленную на свидание. – Убирайтесь отсюда или…

– Или что? – поинтересовался Рафаэль.

– Или я сяду вот здесь… – Лиля протащила ножками по полу стул, который отодвинула от стола, и шваркнула прямо перед мужем с незнакомой женщиной. Усевшись на стул, она демонстративно скрестила руки поверх своего серого пальто и добавила: – Сяду и буду на вас смотреть! Не станете же вы прямо при мне…

Звук «р» злобно прокатился в глубинах кривившегося Лилиного рта, и все происходящее окончательно опротивело Лере.

– Мы, конечно, могли бы и при тебе… – Рафаэль, усмехнувшись, еще раз так сочно поцеловал Леру в губы, что она в изумлении часто-часто заморгала глазами, – но не станем этого делать. Если ты думаешь, что нам больше некуда податься, то здорово ошибаешься. Мы, конечно же, уйдем, а ты… А ты можешь позвать к себе своего… Андрея, кажется… Мы возражать не станем, правда, Лерочка?

Лерочка послушно кивнула, как хорошая девочка, которой говорят: «Ты ведь обязательно доешь свою манную кашку, правда?» – И они с Рафаэлем вышли в коридор, где молча и торопливо оделись.

– Простите меня еще раз, – сказал он, когда они уже съезжали вниз в лифте.

– Да-а-а… – протянула Лера. – Вы отлично справились и без тренировки.

– Какой еще тренировки? – удивился он.

– Ну как же! Вчера же говорили, что надо провести испытания на предмет того, не противно ли нам с вами будет целоваться, а сами начали действовать без всяких испытаний.

– Я же говорил, что вчера был немного пьян. Простите меня еще раз, простите… Сам не знаю, зачем все это устроил… Теперь придется врать дальше.

– Как именно вы собираетесь врать? – с усмешкой спросила Лера.

– Ну… придется проболтаться весь вечер по Питеру, а потом явиться домой в помаде и духах… Не бойтесь! – Рафаэль предупредил ее дальнейшие расспросы. – Я не приглашаю разделить со мной это путешествие. Сейчас я доставлю вас домой, уйду, и вы забудете меня как страшный сон.

Лера рассеянно кивнула, забираясь в троллейбус. Она думала о Лиле. Жена Рафаэля ей очень не понравилась. Интересно, она в самом деле так неприятна или ей, Лере, показалось от ревности? Наверное, показалось, ведь двое мужчин: Рафаэль и Андрей – что-то же в ней находят. Не хотелось бы думать, что одну лишь выдающуюся грудь…

До самого дома Леры, пересаживаясь с транспорта на транспорт, они ехали молча, каждый погруженный в свои нелегкие думы. Возле собственного подъезда, посмотрев на покрасневший от холода нос Рафаэля, Лера предложила:

– Давайте зайдем ко мне, перекусим, а потом я снабжу вас какой-нибудь помадой с духами, и вы поедете домой… или где-нибудь еще погуляете.

– Неудобно как-то… – пробормотал тот. – Я и так, по-моему, уже сильно злоупотребил вашим временем… и вообще… вниманием…

– Да ладно! У меня теперь времени навалом, – усмехнулась Лера, – а вот на ваш красный нос без душевной боли не взглянешь. Пошли! Хоть согреетесь, чайку выпьете… Или мы не друзья по несчастью?

Рафаэль вымученно улыбнулся, пожал плечами и нерешительно двинулся вслед за ней.

Дома Лера усадила неожиданного гостя перед телевизором, а сама отправилась на кухню готовить ужин. Она разогрела в микроволновке дежурные куриные окорочка и оставшуюся со вчерашнего дня вареную картошку, заварила чай с малиновыми листочками и пригласила Рафаэля к столу.

– Знаете, мне кажется, что вы свою Лилечку все-таки сегодня уели, – сказала Лера, разливая малиновый чай по новым пузатым чашкам с рыжими подсолнухами. Она специально купила две одинаковые, чтобы из них пить чай вместе с Андреем, а вот обновить их пришлось с чужим мужем…

– Думаю, никакой жене не понравилось бы, если бы она застукала своего мужа целующимся с другой женщиной, – ответил Рафаэль, размешивая в чашке сахар.

– Можно подумать, что они ходят с Андреем за ручку, как советские пионеры, и не целуются…

– И все равно тяжело… Мы прожили с ней вместе, между прочим, аж четырнадцать лет! Немало, верно?

– Пожалуй. А дети… дети у вас есть?

– Детей нет, – печально покачал головой Рафаэль.

Лера подумала, что ему будет неприятно, если она спросит, почему их нет, но он объяснил сам:

– Лиля не хотела.

– Почему? – все-таки не выдержала Лера.

– Она много чего по этому поводу говорила, но, думаю, дело в том, что у нее самой было очень тяжелое детство. Мамаша ее бросила на руки соседке совсем еще неразумной крохой, а сама куда-то исчезла. Соседка отдала Лилю в детский дом, ну а там… сами, наверное, знаете, каково там детям. Мне кажется, моя жена подсознательно боится произвести на свет ребенка, которому, возможно, тоже придется мучиться.

– Но разве вы мучили бы своего ребенка? Что-то не очень вы похожи на мучителя!

– Конечно, не мучил бы. Наоборот, любил бы… – Рафаэль тяжко вздохнул. – Но Лиля… она явно боится. Я решил не настаивать. Все думал, что она сама собой созреет, но… в общем, вы теперь знаете, что получилось из нашей с ней семейной жизни.

– А вы не пробовали… – начала Лера, но ее прервал звонок в дверь. В недоумении пожав плечами, она сказала: – Даже не представляю, кто бы это мог быть… Может, соседка? Она часто приходит за спичками. – И пошла открывать.

На пороге стоял Андрей Шаповалов. У Леры мелко-мелко задрожали губы, и она с трудом справилась, чтобы не разрыдаться прямо тут.

– Во-первых, я пришел отдать ключи, – сказал Андрей, взял в свою руку Лерину и вложил ей в ладонь связку из трех ключей. – Во-вторых, я оставил у тебя паспорт. Отдай, пожалуйста.

Он наконец посмотрел ей в глаза, и Лерино сердце сжалось от душевной боли. Его взгляд показался ей не слишком холодным и далеко не равнодушным. Может быть, оставленный паспорт – всего лишь предлог для встречи? Может, не стоит забирать у него ключи? До чего же некстати она зазвала к себе Рафаэля… И кто ее тянул за язык? Мужчина ведь и идти-то не хотел, а она зачем-то настояла…

– Я… я не знаю, где твой паспорт… – промямлила она.

– Думаю, что в секретере, – ответил Андрей. – Оба наших паспорта, наверное, так и лежат там с тех пор, как мы вернулись из дома отдыха.

Лера жалко кивнула, прошла в комнату и открыла крышку секретера. Обе «краснокожие паспортины», тесно прижавшись друг к другу, действительно лежали на самом виду. Лера взяла оба документа в руки, еще раз вгляделась в любимое лицо на фотографии, вернулась в коридор и протянула паспорт Андрею. До последнего момента она надеялась, что он скажет, что очень жалеет о разрыве, что Лилечка оказалась вовсе не так хороша, как он предполагал, но Андрей не сказал ей ничего подобного. Он почему-то прятал от нее глаза и делал много суетливо-лишних движений. Засовывая документ во внутренний карман куртки, Шаповалов бросил рассеянный взгляд на кухню. Рафаэль вынужден был слегка привстать и вежливо кивнуть ему головой. Андрей, окончательно утратив координацию движений, положил паспорт мимо кармана.

– Это еще кто? – спросил он нагнувшуюся за паспортом Леру.

– Ну… мой друг… – Протягивая ему темно-красную книжечку, она попыталась произнести слова так, чтобы Андрей сразу понял, что на кухне сидит НИКТО, что ей до этого человека нет никакого дела, что она продолжает любить только лишь его одного, милого Андрея, но губы почему-то сами собой сложились для других фраз: – Недавно познакомились… Он очень хороший человек!

– Ага… ясно… хороший человек… – повторил за ней Андрей, покачиваясь с пяток на носки и обратно. – Значит, стоило мне только за порог, как у тебя сразу нашелся другой «очень хороший человек»!

– А ты что, хотел бы, чтобы я ревела белугой в одиночестве и рвала на себе волосы? – рассердилась вдруг Лера.

– Нет… конечно же, нет… не стоит передергивать, но посторонний мужчина на моем еще не остывшем месте меня все-таки удивляет… Я, признаться, не думал, что ты такая…

– Какая?! – уже истерично вскрикнула Лера.

– Такая! Неразборчивая, вот какая! – раздраженно отозвался Андрей и послал испепеляющий взгляд в сторону «постороннего мужчины».

– Простите, но… на что вы намекаете? – с угрозой в голосе спросил Рафаэль, поднимаясь из-за стола.

– Хотя вас вообще ни о чем не спрашивают, я все-таки отвечу: я ни на что не намекаю, а открытым текстом называю Валерию неразборчивой и излишне доверчивой. Нельзя так неосмотрительно бросаться на шею первому же попавшемуся под руку мужчине!

– Это я-то первый попавшийся? – возмутился Рафаэль, который уже успел выйти в коридор и плотно угнездить свою руку на плечах Леры.

– Он не первый попавшийся! – выкрикнула она и ответно обняла Рафаэля за талию. Ей уже не хотелось говорить Андрею о своей любви к нему. Он должен знать, что она сумеет прожить и без него, а в людях она в отличие от него, который повелся на вульгарную, узколобую и картавую Лилечку, отлично разбирается. – Я… я вообще… между прочим… выхожу за него замуж… в ближайшее время, вот!