ДОВЕРЧИВОСТЬ
      Я снова за доверчивость наказан. Не разберёшь Где правда, а где ложь. Давно бы надо с ней покончить разом, Но век учись, А дураком умрёшь.
      Я пожалел чужого человека, В беду его поверил, Приютил. Всё с ним делил От песен до ночлега. И добротой своею счастлив был.
      Не надо мне ни платы, ни награды. Душа добро творит не напоказ. Когда мы гостю в нашем доме рады, То эта радость согревает нас.
      Но всё забыл тот человек неверный, Забыл добро, Хоть не прошло и дня. Как мне забыть? Ведь он уже не первый И, видно, не последний у меня.
      ДУША НЕ ХОЧЕТ ПЕРЕМЕН
      Любовь не только возвышает. Любовь порой нас разрушает. Ломает судьбы и сердца... В своих желаниях прекрасна, Она бывает так опасна, Как взрыв, Как девять грамм свинца.
      Она врывается внезапно. И ты уже не можешь завтра Не видеть милого лица.
      Любовь не только возвышает. Любовь вершит и все решает. А мы уходим в этот плен И не мечтаем о свободе.
      Пока заря в душе восходит, Душа не хочет перемен.
      ЭПИГРАФ К ВОСПОМИНАНИЮ
      Последний вечер И последний танец. И мы с тобой, при всех наедине. А новый день нас вместе не застанет. Но мы не говорим об этом дне.
      И музыка, и грусть, и нежность с нами. Ты, не стесняясь, обняла меня. И танец наш Как долгое признанье, Как искра от великого огня.
      Твои глаза, омытые слезами, Печальны и прекрасны в этот миг. И я пред ними виновато замер, И весь я Словно молчаливый крик.
      Вновь две слезинки на твоих ресницах. Под шапочкой Волнующая прядь. И потому всё снова повторится, И так же будет музыка играть.
      МИНУВШЕЕ
      Томилось время... Я всё ждал звонка. Мне не терпелось говорить с тобою. И вновь казалось - ты меня звала. Но зов души вдруг отозвался болью.
      Ты позвонила... Ты была больна. Твои слова растерянно звучали. И в сердце мне ударила волна Отчаянья, тревоги и печали.
      Но я ничем помочь тебе не мог: Ты из другого города звонила. И я от горьких мыслей изнемог, Как будто и меня болезнь свалила.
      Я чувствовал, что нездорова ты Разлукою... Когда часы - как годы.
      ...Под самолетом вдруг из темноты, Как фейерверк,- твой засветился город.
      ЛЕРМОНТОВ И ВАРЕНЬКА ЛОПУХИНА
      1
      Они прощались навсегда, Хотя о том пока не знали. Погасла в небе их звезда, И тихо свечи догорали.
      "Я обещаю помнить вас... Дай бог дожить до новой встречи..." И каждый день, и каждый час Звучать в нём будут эти речи.
      Она его не дождалась, С другим печально обвенчалась. Он думал: "Жизнь не удалась..." А жизнь лишь только начиналась.
      2
      Он ставит в церкви две свечи. Одна - за здравие любимой, Чтоб луч её мерцал в ночи, Как свет души его гонимой.
      Свечу вторую он зажег За упокой любви опальной И может, пламя горьких строк Зажглось от той свечи печальной?
      Две горьких жизни... Два конца... И смерть их чувства уравняла, Когда у женского лица Свеча поэта догорала.
      ОБИДУ НЕ ВЫЛЕЧИТ ЖАЛОСТЬ
      Не смотрите, мужчине в лицо, Когда слёзы глаза застилают, Видно в это мгновение он Что-то очень родное теряет.
      Может, женщина тихо ушла. И по ней он так горестно плачет. Только ею душа и жила И не знает, как жить ей иначе.
      Может, друг в чём-то предал его И на сердце лишь горечь осталась. Не смотрите тогда на него, Ведь обиду не вылечит жалость.
      Или что-то случилось ещё Чтоб почувствовать, надо быть ближе. Я б мужчине подставил плечо, Если б знал, что его не обижу
      ИНЫЕ ДНИ ПРИДУТ
      Какая поздняя весна. Опять за окнами бело. А ты со мною холодна. Как будто душу замело. И я не знаю - чья вина.
      И я не знаю - чья вина. Всё перепуталось вокруг. В календаре давно весна, А за окном бело от вьюг.
      А за окном бело от вьюг. И ты прости меня, мой друг, За эту хмарь, за этот дождь, За эту белую метель, За то, что наш с тобой апрель На осень позднюю похож.
      Мы непогоду переждём. Ещё иные дни придут. Порядок в небе наведут. Мы пробежимся под дождём. И смоет он печаль с души. Растопит солнце В сердце лед.
      Ты огорчаться не спеши. Весна в пути, Она придёт.
      Какая поздняя весна. Как велика её вина.
      * * *
      Сандаловый профиль Плисецкой Взошёл над земной суетой. Над чьей-то безликостью светской Над хитростью И добротой.
      Осенняя Лебедь в полёте. Чем выше Тем ярче видна. - Ну, как вы внизу там живёте? Какие у вас времена?
      Вы Музыкой зачаты, Майя. Серебряная струна. Бессмертие Как это мало, Когда ему жизнь отдана.
      Во власти трагических судеб Вы веку верны своему. А гения время не судит. Оно только служит ему.
      Великая пантомима Ни бросить, Ни подарить. Но всё на земле повторимо. Лишь небо нельзя повторить.
      Сандаловый профиль Плисецкой Над временем Как небеса. В доверчивости полудетской Омытые грустью глаза...
      Из зала я Как из колодца Смотрю в эту вечную синь. - Ну, как наверху вам живётся? Я Лебедя тихо спросил.
      РУКИ МАМЫ
      Вот и всё... Уже вещи собраны. Посидим на прощанье, мать. И молчат твои руки добрые, Хоть о многом хотят сказать.
      Руки мамы. Люблю их с детства. Где б дорога моя ни шла, Никуда мне от них не деться, От душистого их тепла.
      Руки мамы. В морщинках, в родинках. Сколько вынесли вы, любя... С этих рук Я увидел Родину, Так похожую на тебя, Мама...
      ПЕРЕМЕНЧИВЫЙ МИР
      Ничего не вернёшь... Даже малого слова. Ни ошибок, Ни радостей, Ни обид. Только кто-то окликнет меня из былого И душа замирает. И сердце болит.
      Мы когда-то о жизни своей загадали. Да сгорели ромашки на прошлой войне. Не мелели бы души, Как речки, с годами... Потому что душа Постоянно в цене.
      Ничего не вернёшь... Оттого всё дороже Переменчивый мир, И морозы, и зной. Мы судьбою не схожи, Но памятью схожи. А поэтому вы погрустите со мной.
      СОРОК ЛЕТ НАЗАД
      Жизнь прожита... Но всё ещё вначале. Я выйду в поле. Как я полю рад! Здесь тыщи солнц Подсолнухи качали, Посеянные сорок лет назад.
      Как будто ничего не изменилось. Село моё, сожжённое в войну, По-прежнему рассветами дымилось, Не нарушая дымом тишину.
      Сейчас пастух на луг коров погонит И ранний дрозд откликнется в лесу. И тихие стреноженные кони Повалятся в прохладную росу...
      ВСЕХ ДОРОЖЕ
      Отцы, Не покидайте сыновей! Не унижайте их подарком к дате... Всё можно изменить в судьбе своей, Но только сыновей не покидайте.
      Пока малы. За них в ответе мать От первых слёз И до вечерней сказки. Но как потом им будет не хватать Мужской поддержки И отцовской ласки.
      Им непременно надо подражать Своим отцам На то они и дети. Родную руку молча подержать, Уйти с отцом рыбачить на рассвете.
      Обида вас настигнет иль любовь Не уходите... Вы им всех дороже. Ведь в жилах сыновей - отцова кровь. И заменить её уже никто не сможет.
      МОНОЛОГ АВТОГОНЩИКА
      На крутых поворотах Машины выносит в кювет. На крутых виражах Чемпионы ломают хребет.
      Так уж вышло, Машину мою занесло. Ты, рискуя, Подставил на помощь крыло.
      Ничего не случилось. Такие дела. Лишь дорога дымилась. Гонка дальше ушла.
      Ты стоял, усмехаясь, Кровь стирая со лба. Говорил, усмехаясь: - Видно, это судьба.
      Я молчал Среди груды железа. Я ещё в состоянии стресса. И смотрел, Словно видел тебя В первый раз. "Не судьба,- я сказал,Это ты меня спас".
      ХАРАКТЕР
      В. Большакову
      У мужчины должен быть характер. Лучше, если тихий, Словно кратер, Под которым буря и огонь.
      У мужчины должен быть характер, Добрый взгляд И крепкая ладонь. Чтобы пламя сердце не сожгло, Можно душу отвести на людях, Лишь бы в сердце не копилось зло.
      У мужчины должен быть характер. Если есть Считай, что повезло.
      * * *
      Р. Щедрину
      Я живу открыто. Не хитрю с друзьями. Для чужой обиды Не бываю занят.
      От чужого горя В вежливость не прячусь. С дураком не спорю, В дураках не значусь.
      В скольких бедах выжил. В скольких дружбах умер. От льстецов да выжиг Охраняет юмор.
      Против всех напастей Есть одна защита: Дом и душу настежь... Я живу открыто.
      В дружбе, в буднях быта Завистью не болен. Я живу открыто. Как мишень на поле.
      СОН
      Когда я долго дома не бываю, То снится мне один и тот же сон: Я в доме нашем ставни открываю, Хотя давно живёт без ставен он.
      Но всё равно я открываю ставни, Распахиваю окна на рассвет. Потом во сне же по привычке давней Я рву жасмин и в дом несу букет.
      Отец не доверяет мне жасмина И ветки все подравнивает сам. И входит мама. Говорит: "Как мило..." Цветы подносит к радостным глазам.
      А после ставит тот букет пахучий В кувшин, который я давно разбил. И просыпаюсь я на всякий случай, Поскольку раз уже наказан был.
      И всё меня в то утро беспокоит. Спешат тревоги вновь со всех сторон. И успокоить может только поезд, Что много раз разгадывал мой сон.
      * * *
      Сомнений снежный ком Несётся к нам из прошлого. Не думай о плохом. А помни про хорошее.
      Сомнения твои Я растопить сумею Признанием в любви И верностью своею.
      Ты помнишь, В прошлый май Мы заблудились в чаще? И утренняя хмарь Пророчила несчастья.
      Нас спас зеленый холм И чей-то дом заброшенный. Не думай о плохом, А помни про хорошее.
      Мы вышли из болот, Из той зловещей чащи. С тех пор в тебе живёт Боязнь за наше счастье.
      Как будто может лес Нас разлучить с тобою. Как будто синий плеск Вдруг обернётся болью.
      Мы на конях верхом Проскочим бездорожье. Не думай о плохом, А помни про хорошее.
      НЕСУ ВИНУ
      Л. Бадаляну
      За все несправедливости чужие Несу вину сквозь память и года. За то, что на одной планете живы Любовь и боль. Надежда и беда.
      Я виноват, что не промолвил слова, Которое могло всё изменить: Вернуть любовь Кто в ней разочарован, Вернуть надежду Если нечем жить.
      Будь проклято несовершенство мира Наш эгоизм и слабый мой язык. Прошу прощенья у больных и сирых За то, что я К вине своей привык.
      СОЛНЦЕ САРЬЯНА
      А за окном была весна... Сарьян смотрел в окно и плакал И жилка билась у виска. И горы отливали лаком.
      Год или сутки суеты. Как мало жить ему осталось! В его руках была усталость. Печаль просилась на холсты.
      А солнце наполняло дом. Оно лилось в окно лавиной, Как будто шло к нему с повинной За то, что будет жить потом.
      Потом, когда его не будет. Но будет этот небосклон, И горы в матовой полуде, И свет, идущий из окон.
      Всё было в солнце: тот портрет, Где Эренбург смотрел так странно, Как будто жаль ему Сарьяна, Который немощен и сед.
      Всё было в солнце: каждый штрих, Веселье красок, тайна тени. И лишь в глазах, уже сухих, Гас и смирялся свет весенний.
      "О, только б жить! На мир смотреть. И снова видеть солнце в доме. Ловить его в свои ладони И вновь холсты им обогреть..."
      "Прекрасна жизнь!" - он говорил. Он говорил, как расставался. Как будто нам себя дарил. И спрятать боль свою старался.
      СРЫВАЮТ ОТЧИЙ ДОМ
      Срывают отчий дом. Как будто душу рушат. Всё прошлое - на слом. Прощаемся с минувшим.
      Прощаемся с собой. Ведь столько лет послушно. Как маленький собор. Хранил он наши души.
      Всю жизнь мы жили в нём. Беду и радость знали. Охвачены огнём Мои воспоминанья.
      Как жаль, что довелось Дожить до дня такого... Отец не прячет слёз. Застряло в горле слово.
      И дом в последний раз Глядит на всех незряче. То ли жалеет нас, То ль о минувшем плачет.
      С ТАКИХ ВЫСОТ
      Вы всё о высших Проявленьях духа?.. Хоть жизнь сложна, Для вас загадок нет. Поэзия Как мудрая старуха: Что ни вопрос Уже готов ответ.
      Вы всё о высших Проявленьях духа?.. Мне вашу бы премудрость Одолжить. Но к чьим-то болям Сердце станет глухо. Как рядом с горем Безмятежно жить?
      А ваша мысль Так высоко витает Что ей себя Не в силах превозмочь... С таких высот не видно, Кто страдает. С таких высот Как ближнему помочь?
      ВИДЕНЬЕ
      А. Пьянову
      Хочу спросить,Не знаю - у кого. Как дальше жить, Когда душа в смятенье? И вроде не случилось ничего... Смешно сказать Явилось мне виденье.
      Оно явилось на исходе дня От встречи с ним Я суеверно вздрогнул. Прекрасный образ снега и огня На синем фоне Яростном и строгом.
      Я оказался посреди огня. Нам разминуться было слишком поздно. И я подумал: "Что-то ждёт меня, Когда огонь мне прямо в душу послан?"
      Но пламя было холодно как снег. А снег пылал и оставался снегом. И синий цвет Вдруг превратился в смех И захлебнулся этим синим смехом.
      Мне было одиноко и легко. И страшно было. И неотвратимо... Меня к огню по-прежнему влекло, Но я летел куда-то мимо, мимо. Хочу спросить,Не знаю - у кого, Что означает странное виденье? Беду мою Иль чье-то торжество? И как мне жить. Когда душа в смятенье.
      АЗАРТ
      Мы скаковые лошади азарта. На нас еще немало ставят карт. И может быть, Мы тяжко рухнем завтра, Но это завтра... А сейчас азарт.
      ПРОДАЁТСЯ РОМАНТИКА
      Старый учитель Продаёт клубнику Вместе с торговками В одном ряду. Я узнал его Тихого Среди крика. И вдруг испугался: "Не подойду..."
      Но не сумел Подошёл, покланялся. Взял от смущения Ягоду в рот. Старый учитель Торговец покладистый: За пробу Денег с меня не берёт.
      - Купите ягод! Жалеть не станете...И смотрит. И, кажется, не узнаёт. И я смотрю Какой же он старенький! Зачем он ягоды продаёт?
      - Берите! Смотрите, какие спелые! И глядя на лакомый Тот товар, Я вспомнил Наши уроки первые Он нам романтику Преподавал.
      Но я его ни о чем Не выпытываю. Меня и так смутил Его вид. Продаётся Романтика позабытая. И горькой платой Мой рубль звенит.
      * * *
      Никто не знает, что нас ждёт. А мы судьбе не доверяем. Никто не знает наперёд. Где мы найдём. Где потеряем.
      Никто не знает, что нас ждёт. Я в ожиданье встречи замер... Но птица счастья свой полёт Не согласовывает с нами.
      И я загадывать боюсь. Решишь А жизнь переиначит. Ужо, я думал, посмеюсь... Но всё во мне грустит и плачет
      То боль чужая бередит, То сердце жжёт своя обида. Живу у радости в кредит И не показываю вида.
      * * *
      Я тебя разбудил Слишком поздним звонком. Ты бежишь к моему голосу Босиком.
      И я чувствую, Как ты сейчас Горяча. И я вижу Рубашка сползает с плеча.
      НОВОГОДНЕЕ
      Двое Новый год встречают Не за праздничным столом. Вряд ли это их печалит. Главное - они вдвоём.
      А над ними снег кружится. Где-то ждёт их милый дом. Подвела стальная птица: Села в городе чужом.
      Ни шампанского, ни тостов. В окнах ёлки зажжены. Белый город словно остров В океане тишины.
      А над ними снег кружится, Тихий-тихий - как слова... На деревья снег ложится, Превращаясь в кружева.
      Старый год идёт на убыль. Уплывает к морю звёзд. Он её целует в губы. До чего же сладок тост!
      ЛЮБИМОЕ ИМЯ
      Откуда у тебя такое имя? Оно прекрасной музыки полно. И майского веселья Как вино, Когда с друзьями встретишься своими.
      Я это имя повторю чуть слышно, Чтоб музыкой наполнилась душа, Как будто ты ко мне навстречу вышла, Но до сих пор до встречи не дошла.
      Откуда имя у тебя такое? Весенняя, безоблачная даль...
      Но что же в нём меня так беспокоит? И что мне в нём так бесконечно жаль?
      ВЕРНУЛСЯ МАЙ
      Давным-давно за окнами весна, Но снег опять свои затеял танцы. Зима в наш город, видно, влюблена И всё никак не может с ним расстаться
      А я с тобой расстаться не могу. Хотя мой снег Твоей весне печален. По вешним водам мы куда отчалим? Какой цветок оставим на снегу?
      Снега сойдут... И возле наших окон, Как будто кем покинутая вдруг, Грустит берёза... Как ей одиноко Без ласки снега и объятий вьюг.
      Растаял снег... В берёзе бродит сок. И листья на ветру зашелестели. Вернулся май. И ей легко помог Забыть про отшумевшие метели.
      ДАВНЯЯ ПЕСНЯ
      От жизни той, Где ты была,Остались только два крыла. Лишь два истерзанных крыла, Когда ты в небо взмыть пыталась. Да песня давняя осталась От жизни той, Где ты была.
      От той любви, Что в нас жила, Остались пепел да зола, Да писем радостные строки, И даль невидимой дороги, Которой та любовь ушла.
      От той судьбы, Что нас свела, Осталась горькая вина.
      А В СЕРДЦЕ МОЕМ
      Сегодня Я все твои письма Порвал. И сжёг... И смотрел на них с болью. И вспомнил, Как эти листки целовал, Прощаясь с твоею любовью.
      Печально и трепетно Письма твои Давно отпылали в камине. А в сердце моём Уголёчек любви Ещё освещал твоё имя.
      МОДА
      Евг. Богату
      Мне подарили книгу, Редкий том Собранье удивительных историй: Чужие судьбы, Радости и горе, И письма Знаменитостей притом.
      Я книгу эту залпом прочитал. Потом ещё раз, И ещё, И снова. И всё, о чём я некогда мечтал, Сквозь жизнь чужую Мне явило слово.
      И горевал я горестями вновь, Разлуки клял И радовался встречам. Мне жить порою просто было нечем, Когда чужая рушилась любовь.
      А ты читала книгу вслед за мной. Пометки наносила осторожно. И я по ним читал характер твой О, как же были мы с тобой похожи!
      И потому, быть может, книга та Еще прекрасней стала и роднее, Что две души Вновь встретились над нею. Два сердца породнились навсегда.
      Но книгу ту украли у меня, Как будто душу музыки лишили. Или очаг, Где рядом люди жили, Оставили надолго без огня...
      И ты сказала: "Нервы зря не трать. Ведь нынче модно книги собирать..."
      СЕСТРА МИЛОСЕРДИЯ
      Слёзы Мария вытерла. Что-то взгрустнулось ей... Мало счастья Мария видела В жизни своей.
      Мало счастья Мария видела. И старалась не видеть зла. Красотой её мать обидела. Юность радостью обошла.
      Некрасивая, неуклюжая, О любви мечтала тайком. Платья старенькие утюжила. Только платья на ней колом.
      А года проносились мимо, Словно вальсы подруг. Так ничьей и не стала милой, Не сплела над плечами рук.
      Так ничьей и не стала милой. Но для многих стала родной. Столько нежности накопила, Что не справиться ей одной.
      И когда поутрам входила В нашу белую тишину. Эту нежность на всех делила. Как делили мы хлеб в войну.
      Забывала свои несчастья Перед болью чужой. Говорила: - Не возвращайся... Тем, кто радостно шёл домой.
      На судьбу Мария не сердится. Ну, а слёзы - они не в счёт. Вот такой сестры милосердия Часто жизни недостаёт.
      * * *
      Снова мы расстаёмся с тобою. За окном опускается ночь. Со слезами, с надеждой и болью, С невозможностью чем-то помочь.
      Нам в разлуке не будет покоя. Как же слёзы твои солоны! Слишком коротко счастье людское. Слишком редки прекрасные сны.
      Посреди самолётного грома Я впервые подумал о том, Что земля потому так огромна, Что в разлуке на ней мы живём.
      * * *
      Я по тебе схожу с ума, Как по земле Морской прибой. И целый мир Моя тюрьма, Когда в разлуке мы с тобой
      Я по тебе схожу с ума, Когда ты около меня. И все высокие слова Лишь дым от жаркого огня.
      * * *
      Когда-нибудь ты всё-таки устанешь От наших одиночеств и разлук. И скажешь мне об этом. Не обманешь. И оба мы почувствуем испуг. Последнюю улыбку мне подаришь. Прощальными слезами обожжёшь. И ни к кому Ты от меня уйдёшь.
      * * *
      Твоё весеннее имя На русский непереводимо. Оно на твоём языке Звучит. Как вода в роднике. А на моём оно Как в хрустале вино.
      ОДИНОЧЕСТВО
      Особенно тоскливы вечера, Когда ты в доме у себя как пленница. Сегодня так же пусто, как вчера. И завтра вряд ли что-нибудь изменится.
      И это одиночество твоё Не временем бы мерить, а бессонницей. То книги, то вязанье, то шитьё. А жизнь пройдёт - и ничего не вспомнится.
      И все-таки однажды он придёт. И сбудутся надежды и пророчества. Твои он губы в темноте найдёт. И шепотом прогонит одиночество.
      * * *
      Грядущее не примирить с минувшим. Не подружить "сегодня" И "вчера". Я кораблём остался затонувшим В той жизни, Что, как шторм, уже прошла.
      Но память к кораблю тому вернулась. Рискованная, как аквалангист. Она вплыла в мою былую юность, И снова я наивен, Добр и чист...
      МЫ РЕЧИ ПРОИЗНОСИМ
      Бывает, Что мы речи произносим У гроба По написанной шпаргалке. О, если б мёртвый видел, Как мы жалки, Когда в кармане Скорбь свою приносим. И так же радость Делим иногда, Не отрывая взгляда От страницы.
      Ещё бы научиться нам Стыдиться. Да жаль, Что нет шпаргалки Для стыда.
      ЧУЖАЯ ОСЕНЬ
      Во Франкфурте Холодно розы цветут. В Москве Зацветают Узоры На стёклах.
      Наш "бьюик" несётся В багряных потёмках Сквозь сумерки Строгих немецких минут.
      Сквозь зарево клёнов И музыку сосен. Сквозь тонкое кружево Жёлтых берёз.
      Я в эти красоты Ненадолго сослан, Как спутник В печальные залежи звёзд.
      Со мной переводчица Строгая женщина. Мы с нею летим сквозь молчанье И грусть.
      И осень её Так прекрасна и женственна, Что я своим словом Нарушить боюсь.
      Нас "бьюик" Из старого леса выносит. Дорога втекает В оранжевый круг.
      Как всё здесь похоже На русскую осень. Как Русь не похожа на всё, Что вокруг.
      * * *
      Ты ищешь меня Только в дни одиночества. Когда никого Ни в душе, ни вблизи
      А мне утешать тебя Больше не хочется, Хоть это и любят У нас на Руси.
      И я не хочу заполнять Этот вакуум Меж будущим счастьем И счастьем былым.
      Ты ждёшь, чтоб мы вместе Грустили и плакали. А радостный день Для тебя неделим...
      ТОРЖОКСКИЕ ЗОЛОТОШВЕИ
      Смотрела крепостная мастерица На вышитую родину свою... То ль серебро, То ль золото искрится, То ли струятся слёзы по шитью.
      И лишь ночами вспоминала грустно, Как бьётся лебедь в лапах у орла.
      Откуда же пришло твоё искусство? Чьим колдовством помечена игла?
      А было так: Проснувшись на печи, Крестьянка вдруг почувствовала Солнце, Когда сквозь потемневшее оконце Пробились к ней весенние лучи.
      Как нити золотые, Всю избу Они прошили радостным узором. Она смотрела воскрешенным взором И утро принимала за судьбу.
      Всё в ней дрожало Волновалось. Млело. И белый свет Как россыпи огней. Она к оконцу оглушённо села... И вот тогда Пришло искусство к ней.
      Пришло от солнца, От надежд,Оттуда, Где ничего нет ближе красоты. Она в иголку вдела это чудо, Ниспосланное небом с высоты.
      И не было прекраснее товара На ярмарках заморских, чем её. Она надежду людям вышивала, И горе, И отчаянье своё.
      Что видела На шёлк переносила. И много лет ещё пройдёт, Пока Свободной птицей Спустится Россия На синие Счастливые шелка.
      ИЗ БИОГРАФИИ
      В тот день Меня в партию приняли. В тот день Исключали из партии Любимца студенческой братии Профессора Трынова.
      Старик был нашим учителем. Неуживчивым и сердитым. Он сидел И молчал мучительно, Уже равнодушный ко всем обидам
      Его обвиняли в семи грехах, А мне всё казалось, Что это - травля. И сердце твердило: - Неправда! Неправда! - А может быть, правда? Спрашивал страх.
      Страх... И я поднял руку "за". За исключение. И, холодея. Вдруг я увидел его глаза Как, наверно, Брюллов Увидал Помпею.
      Вовек не забуду я те глаза. Вовек не прощу себе подлое "за". Мне было тогда девятнадцать лет. Мне рано выдали партбилет.
      ЛОСЬ
      Лось заблудился. Он бежал по городу. И страшен был асфальт его ногам. Лось замирал, Надменно вскинув морду Навстречу фарам, Крикам И гудкам. В обиде тряс скульптурной головой. То фыркал, То глядел на мир сердито. Гудели как набат его копыта, И боль его неслась по мостовой.
      А город всё не отпускал его... И за домами лось не видел леса. Он на людей смотрел без интереса, Утрачивая в страхе торжество. И, как в плечо, Уткнулся в старый дом. А над столицей просыпалось утро. И кто-то вышел и сказал: - Пойдём...И было всё так просто и так мудро.
      И, доброту почувствовав внезапно, За человеком потянулся лось. И в ноздрн вдруг ударил милый запах, Да так, что сердце в радости зашлось Вдали был лес... И крупными прыжками К нему помчался возбуждённый лось. И небо, Что он вспарывал рогами, На голову зарею пролилось.
      БАЛЛАДА О ВЕРНОСТИ
      Отцы умчались в шлемах краснозвёздных. И матерям отныне не до сна. Звенит от сабель над Россией воздух. Копытами разбита тишина.
      Мужей ждут жёны. Ждут деревни русские. И кто-то не вернётся, может быть... А в колыбелях спят мальчишки русые, Которым в сорок первом уходить.
      1
      Заслышав топот, за околицу Бежал мальчонка лет шести. Всё ждал: сейчас примчится конница И батька с флагом впереди.
      Он поравняется с мальчишкой, Возьмёт его к себе в седло... Но что-то кони медлят слишком И не врываются в село.
      А ночью мать подушке мятой Проплачет правду до конца. И утром глянет виновато На сына, ждущего отца.
      О, сколько в годы те тревожные Росло отчаянных парней. Что на земле так мало прожили. Да много сделали на ней.
      2
      Прошли года. В краю пустынном Над старым холмиком звезда. И вот вдова с любимым сыном За сотни верст пришла сюда.
      Цвели цветы. Пылало лето. И душно пахло чебрецом. Вот так в степи мальчишка этот Впервые встретился с отцом.
      Прочёл, глотая слёзы, имя, Что сам носил двадцатый год... Ещё не зная, что над ними Темнел в тревоге небосвод,
      Что скоро грянет сорок первый, Что будет смерть со всех сторон, Что в Польше под звездой фанерной Своё оставит имя он.
      ...Вначале сын ей снился часто. Хотя война давно прошла, Я слышу: кони мчатся, мчатся. Все мимо нашего села.
      И снова, мыкая бессонницу, Итожа долгое житьё, Идет старушка за околицу, Куда носился сын её. "Уж больно редко, - скажет глухо, Дают военным отпуска..."
      И этот памятник разлукам Увидит внук издалека.
      * * *
      Письма... Фотографии в альбоме. Смотрят парни матерям в глаза. Матери их мёртвыми не помнят Оттого и верят в чудеса.
      Все они их видят молодыми, Сильными, Как двадцать лет назад... А в округе на родное имя Столько откликается ребят...
      Разных Незнакомых и знакомых, Никогда не знавшихся с войной, Ждут их тезок матери домой И глядят на карточки в альбомах.
      Парни там Смешливы и красивы, Где им было знать, что скоро в бой. В двадцать лет они спасли Россию!
      Ну, а что свершили мы с тобой?
      ЗАПАДНЫЕ ТУРИСТЫ
      Приехали туристы из Германии. Из Западной. Где этот самый Бонн. Их ждали. Всё продумали заранее: Экскурсии, Купание И сон.
      Их поместили в номерах с балконами, Сперва оттуда выселив своих. Мне показались очень уж знакомыми Смешки туристов И нахальство их.
      Я слышу речь, Пугавшую нас в детстве, Когда она входила в города. И никуда от памяти не деться. От боли не укрыться никуда.
      Они горланят в ресторане гимны. И эти гимны Словно вызов нам. От пуль отцов их Наши батьки гибли Не для того, Чтоб здесь наглеть сынам.
      Я понимаю - мы гостеприимны И для туристов открываем дом Ждём их вопросов. Слушаем их гимны И речи произносим за столом
      Но эти, Что приехали из Бонна, Скажу по правде Ненавистны мне. И снова мне и яростно И больно, И снова я как будто на войне.
      Они идут вдоль берега, Гогочут. Откормлены, чванливы и горды. А рядом Море Черное грохочет С родной земли Смывает их следы.
      * * *
      Л. К. Татьяничевой
      Лесть незаметно разрушает нас, Когда молчаньем мы её встречаем. И, перед ней не опуская глаз, Уже стыда в себе не ощущаем.
      Нас незаметно разрушает лесть. Льстецы нам воздвигают пьедесталы. И нам туда не терпится залезть, Как будто вправду мы иными станем.
      А старый друг печалится внизу, Что он друзей не может докричаться, Не понимая, Как мы на весу В пространстве Умудряемся Держаться.
      МЕЩАНСТВО
      Мы за мещанство принимаем часто Смешную бесшабашность дурака. Не верьте! Настоящее мещанство Зловеще, Словно ненависть врага.
      Лишённое романтики и таинств, Как прежде, надуваясь и сопя, Оно в душе весь мир Нулем считает И единицей чувствует себя.
      Подсиживанье, трусость и так далее, Слепое поклонение вещам... А вот, скажите, Вы хоть раз видали На честность ополчившихся мещан?!
      О, как они расчетливы, канальи! И как коварны в помыслах своих! И сколько душ великих доконали За то, что те талантливее их.
      Мещанство не прощает превосходства, Завидует успеху и уму. И если уж за что-нибудь берётся, Так, значит, это выгодно ему.
      Не верьте напускному благодушью, Когда оно о дружбе говорит. От чьей руки пал Александр Пушкин? И чьей рукою Лермонтов убит?!
      Мещанство было к этому причастно. Оно причастно к подлости любой. Мы Революцию не отдадим мещанству! И только так. И только смертный бой.
      БЕЗЗАЩИТНОСТЬ
      У меня от хамства нет защиты. И на этот раз оно сильней. Звонкие хрусталики разбиты Позывные доброты моей.
      Только слышно, как в душе играет На старинной скрипочке печаль. И слова для мести выбирает, Что забыты были невзначай.
      У меня от хамства нет защиты. Беззащитность - за какой же грех! И опять в волнах моей обиды Захлебнулся смех.
      Ну, а хамство руки потирает. Всё ему пока что сходит с рук. Сколько мир от этого теряет! Только нам сплотиться недосуг.
      У меня от хамства нет защиты. Как обидно, что в душе моей Звонкие хрусталики разбиты. А ведь я берёг их для людей.
      БЫЛЬ
      На перекрёстке двух дорог Лежал огромный рыжий дог. Он голову на лапы положил, Как будто бы от бега изнемог, Так что подняться Не хватало сил.
      Водители сигналили ему, Сбавляли скорость, проезжая мимо, А дог лежал все так же Недвижимо. И лишь вблизи я понял Почему...
      И тут же у дороги на пеньке Сидел мальчишка с поводком в руке.
      Таксист о чем-то спорил с постовым.
      А дог был мёртв... Темнела кровь под ним.
      По-видимому, сбил его таксист... Не потому ли был он так речист? И мальчик, что дружка не уберёг, Пыл так же неподвижен, как и дог.
      * * *
      - Взгляни на небо... Журавли летят... Хорошая примета, говорят.
      Мы снизу наблюдали их полёт. Они устало крыльями махали. - Где были вы? На Мальте иль в Сахаре? - Вы слышите, как вас земля зовёт?
      Но странно журавли себя вели: Нарушив ряд, они сбивались в стаю, Кружились над землей, не улетая И снова удалялись от земли.
      Быть может, что-то волновало их? А может быть, им отдохнуть хотелось? Но на земле вожак не отвечал за них. Ему для неба требовалась смелость.