Стихи и рассказы

"Здравствуй, милый! Как долго я ждала тебя!"- прошептала Она со слезами. "Кто ты?"ошеломлённо спросил я. "Разве ты меня не помнишь?". К своему стыду я понял, что не помню ни кто я, ни как здесь очутился, ни почему у меня так ноет в груди, ничего. Впрочем Её имя я помнил. Точнее первую букву - "С". "Света?" - неуверенно прошептал я. "Нет" - улыбнулась Она. "Саша?". Тот же ответ. На "Саше" моя фантазия закончилась. "Поцелуй меня, тогда вспомнишь лукаво предложила Она - Иначе ещё долго не узнаешь!" И что бы вы сделали на моем месте? Ну вот и я Её поцело....."Что тут?"- "Очередной покойничек, доктор"- "Точно труп?"- "Ещё бы! Получил два ножевых в область сердца во время пьяной драки. Там кровищи было, будто свинью резали"- "А что тогда стоите? Везите в морг...морг...морг...........вал.
      Весна 2003 года
      МЕЧТА
      Посвящается окружающим. Как бы я хотел получать в жизни столько благ, сколько я получаю по мнению моих врагов; быть таким же хорошим человеком, как думают обо мне мои друзья; учиться так же здорово, как я учусь в мечтах моей матери; зарабатывать столько денег, сколько я получаю в мыслях моих сотоварищей (знающих, сколько я работаю); иметь такой же богатый интимный опыт, какой мне приписывают некоторые знакомые девушки; быть настолько же умным и одаренным, как это звучит во время многочисленных награждений; пить не пьянея столько же, сколько рассказывают обо мне мои собутыльники; писать так же интересно и красиво, как расхваливают меня порой редакторы и читатели; быть таким же сильным, каким считает меня моя маленькая двоюродная сестренка; получить такой же уровень работы на компьютере, какой уже у меня есть по описанию нашей учительницы информатики; быть таким же здоровым, как назвал меня врач из военкомата; чтобы моя душа и совесть действительно не терзали меня, когда я случайно обижу кого-либо (по мнению самих обиженных); и соответствовать своей завышенной самооценке (которая , как думают мои одногрупницы у меня есть)! В общем, как бы я хотел, чтобы самые лучшие черты моего образа, созданного в мыслях окружающих меня людей, воплотились во мне настоящем! К сожалению, Бог уже есть...
      Октябрь 2002 года
      БРЕД СИВОЙ КОБЫЛЫ
      Посвящается похмельному синдрому. Вначале было слово. И слово это было нецензурное. И произнес его я, когда проснулся. Впрочем, проснулся это громко сказано. Просто я начал ощущать, как мне хреново. Чувствую себя широкой, разгульной степью. Вчера по мне весь вечер явно носился косяк, тьфу, табун лошадей, голов так под 50. Нет, судя по печени, все же 120. Причем, вкус во рту показывает, где и как они ночевали. Хоть бы попить там, гады, оставили. Да, в принципе, это еще ладно, но зачем они, сволочи, так по голове копытами лупят: тук-тук-тук-тук?! Нет, это не лошади - это сердце. А может, и лошади. Ненавижу лошадей. Одна из них, кажется, нагло улеглась на мое многострадальное тело и засунула себе в пасть мою правую руку. Она бы мне лучше воды принесла, кобыла! Хочу пить. И в туалет. И вообще. Надо встать. Надо. Не могу. Явно из-за лошади. Возникает вопрос: зачем она мне на глаза нагадила - теперь ресницы слиплись и веки не поднимаются. "Поднимите мне веки..." Впрочем, не надо: любое движение - и меня бьет током. Или кувалдой. Главное, что больно. Болит все: от живота до головы. Любой звук отдает в башке как в колоколе. Попытаемся подумать. Больно. Думаем тихо и медленно. Во-первых, где я? Нет, это пока второй вопрос, главное: кто я? Человек. Хотя точно поручиться не могу. Меня наверное, даже зовут как-то. Вот, блин, 20 лет себя помню, а как зовут, забыл! Ура, теперь хоть возраст знаю. Ладно, первый вопрос пока оставим. Плавненько переходим ко второму. Больно. Плавненько не вышло. Итак, пьяных воплей не слышно, снизу холодком не веет и из шланга холодной водой не обливают. Значит, не в трезвяке. Наверное, все же дома. Вот только у кого? Хорошо, этот вопрос тоже откладываем. Интересно, а что я вчера пил? Точнее, что там еще осталось? Сдохну, ведь, от обезвоживания или от напора жидкости в мочевом пузыре. Попробуем разлепить глаза. Рукой. Судя по волосатости, своей. Хотя точно поручиться не могу. Так, с одного глаза ресницы содрал. Теперь со второго. Странно, почему-то не больно. Вижу серый потолок. Остальное заслоняют чьи-то черные волосы. Наверное, лошади. Двухголовой. Свет плюет в глаза серной кислотой. Кстати, какому придурку понадобилось вешать на потолок сразу две люстры? Темно ему, блин! Все вертится. Ну, теперь хотя бы знаю, где я. На карусели. Нет, судя по качанию комнаты - в кабине на "американских горках". Хотя там лошадей вроде нет. Надо вставать, иначе меня разорвет. Выпитая вчера жидкость бунтует и настойчиво требует выхода наружу, обещая в противном случае устроить революцию с применением мокрых дел. Во сказанул. А лошадка-то оказалась молоденькой девушкой лет 15-16 и к тому же, как говорит моя левая рука, совершенно без одежды. Судя по ощущениям, я тоже. Интересно... Да, кстати, а где моя правая рука? Распутываемся. Так, это моя голова, это ее голова. Это моя левая рука, это ее правая рука. Больно. Ме-е-едленее. Это мои волосатые ноги, это ее гладкие... Стоп. Я, конечно, понимаю, что она совсем не против держать мою правую руку там, но "белый друг" зовет! Да и в горле Сахара. Ой, а почему это у нее рот в крови? И на животе у меня кровь запекшаяся, и на остатках ресниц, неужели... Не-е-е-ет! Ух, слава Богу, самое главное на месте. Наверное, это ее кровь. Странная какая-то. С зернышками. Сладкая. Малиновое варенье. Та-а-к, нет нельзя мне спьяну "Девять с половиной недель" смотреть. Ясно только одно: я у себя дома. Так на обоях и написано: ты дома. Губной помадой. Хорошо бы еще узнать, кто я, но сначала главное: направо и в конце коридора желтая (от старости) дверь. Ползу. У у-уух. На душе легче стало. Теперь надо что-нибудь для души. В смысле выпить. Коридор. Ванная. Туда нельзя - там зеркало. Оно страшное. Кухня. Холодильник. Пытаюсь открыть. Ключом от домофона. Не открывается. А если ногой? Не открывается. А если на себя? Открылся. Три! Бутылки! Водки! Ура!.. ... Привет, зеленые! Айда ко мне под стол, выпьем! А вы с Марса? С Сатурна?! Здорово. А я вот с этой... ну как ее?.. Местный, короче. А на голове у вас что? Антенны?! Здорово. Сколько наливать? Крошку не есть! Это занюшка. Опять эта чертова лошадь входит. Ругается. Куда-то там чьи-то лучшие годы... Разбила о мою голову тарелку. Не больно. Вторую. Не больно. Скалкой по плечу. Не больно. Сковородкой по голове. Ручка сломалась. А если я тебя стулом? А кастрюлей по морде? А холодильник на голову уронить? То-то. Знакомая какая-то лошадь попалась... Хотя сейчас немного помятая. Убираем холодильник. Волосы черные, на щеке родинка, синие глаза... Людочка?! Господи... Выдержки из протокола суда: "..несовершеннолетнюю сожительницу, находящуюся на 4-м месяце беременности... на момент совершения преступления подсудимый находился в состоянии алкогольного опьянения... судебно-психиатрическая экспертиза установила... так называемая "белая горячка"... Цитата из новогоднего обращения президента: "С годом белой лошади вас, господа!"
      Ноябрь 2002 год
      Пустячок.
      Она прекрасна. Вот только один пустячок: если бы её грудь была такой же выпуклой, как глаза, а глаза такие же синие, как вены, вены такие же редкие и незаметные как зубы, а зубы белее губ, губы же такие пухлые, как и пальцы, а пальцы такие же тонкие и длинные, как и нос, нос рос бы перпендикулярно ушам, а уши были бы меньше головы, голова умнее попы, попа шире талии, ну а талия уже груди, то она была бы самой красивой девушкой на земле.
      6 мая 2003 года
      "Еritis sicut dei, sceientes bonum et malum..."
      ("Будете как боги, ведающие добро и зло...")
      Посвящается А. Беляеву "Послушай, Джордж, ну не хочу я беседовать с этим учёным придурком! Может лучше отправишь меня на конференцию психологов - говорят там будет чудный банкет, да и ...Чёрт!!!" - последнее относилось к капельке кипящего масла, брызнувшего со сковороды на правую щёку Майкла. Майкл Бронски, перспективный, "продающий надежды" молодой журналист престижного научного журнала безуспешно пытался приготовить завтрак. Настроение у него было отвратительное: вчера он допоздна делал репортаж с ликероводочного завода, "устал", а в семь утра его поднял с постели звонок старого друга и одновременно начальника отдела новостей Джорджа Фриворда предлагающего очередное скучное задание. Конечно, как друга, его можно было и послать, но Майкл знал, что это бесполезно - не зря Джорджа в отделе называли "Липучкой". "Извини, старина - оправдывался тот - редактор мне ясно сказал: "Пошли туда Майкла - пусть поработает, а то он уже совсем писать разучился, алкоголик". Не стоило тебе вчера приходить в таком состоянии в редакцию". "Кто же знал, что этот старый балбес вздумает со мной поболтать!" - ругнулся про себя Майкл и кинул трубку. Остатки яичницы весело дымили со сковородки. Неделя явно шла под откос: в понедельник повестка в суд по поводу алиментов бывшей жене - стерве, ушедшей к богатому адвокатишке, во вторник твердолобый полисмен отобрал у него права за вождение в нетрезвом виде, вчера - ссора с главным редактором, а теперь ещё и это. Ему предстояло взять интервью у известного своей занудливостью астронома Абрахама Маслоу, совершившего очередное "открытие века". Без прав журналист ехать не решился, поэтому добрался до места назначения на метро, показал дремавшему охраннику удостоверение журналиста и поднялся на третий этаж в личную обсерваторию Маслоу. Улыбчивый и болтливый старикашка в белом халате ему сразу не понравился, особенно после того как наступил ему на ногу во время приветствия. Когда же, после пятнадцатиминутных хвалебных од в свой адрес, астроном начал описывать "гениальное" открытие у Майкла внезапно возник дикий приступ зевоты. "Таким образом мы приходим к выводу, что наша галактика заключена в некую сферу, вне которой простирается совсем другой мир, со своими физическими и химическими законами! Вы представляете себе?! Анализируя результаты опытов и измерений становится также ясно, что через всё пространство сферы примерно раз в 500 лет проходит поток излучения регистрирующего всё на своём пути. Это что - то вроде фотографирования, но на сверхвысоком уровне. Обобщив все полученные мной данные я заявляю: Бог есть и этот Бог- учёный!". "Что за бред?" - с тоской думал Бронски уныло следя за счётчиком ленты в диктофоне. Домой ему удалось добраться только к вечеру, поскольку доктору вздумалось показать ему все сводки и фотографии, касающиеся открытия. Уютно устроившись в глубоком кресле с бутылкой вина Майкл уже начал писал статью, недобрым словом поминая Фриворда, Маслоу, главного редактора и их ближайших родственников, как вдруг зазвонил телефон. На поцарапанном дисплее горел номер Джорджа. Бронски отпил большой глоток вина прямо из горлышка, глубоко вздохнул, и снял трубку. "Алло, Майкл, это ты? Тебе срочное задание от шефа. Завтра ровно в 19.00 в главном зале Верховного совета состоится экстренная пресс - конференция. Выступает доктор Хитроу - тот микробиолог с которым ты беседовал месяц назад." Угрюмый немногословный очкарик с обширной лысиной настолько чётко возник в сознании Бронски, что у него в желудке начались спазмы. Фриворд вдохновенно продолжал: "Тема конференции - "Сотворение Микромира". Понимаешь, оказывается теперь возможно создать, в построенном им аппарате - сфере, миниатюрное подобие нашей галактики в которой будут действовать все физические и химические законы, но на микронном уровне. Самое интересное, что некоторые планеты даже можно будет населить живыми существами в тысячи раз меньше кварка, и следить за ними! Теперь он просит у конгресса деньги на его создание и я уверен, что он их получит. Это не просто открытие века это величайшее открытие всех времён и народов, даже клонирование перед ним меркнет! Алло? Майкл? Ты меня слышишь? Алло?!".
      Апрель 2003 года
      Рассказ без названия
      Посвящается тем, кого мы любим. Ты искренне веришь, что влюблена. Стремление сократить каждую минуту, проведенную без меня, приводит к тому, что ты сбегаешь с уроков, и даже не появляешься в прежних компаниях. Твоя маленькая ладошка удобно устроилась в моей руке. Смелая в своей нерешительности, ты охотно и горячо отвечаешь на поцелуи и частенько даже провоцируешь их. Мою пустую болтовню ты можешь слушать часами, просто молча, глядя на меня с легкой улыбкой. Тебе интересно во мне все: от музыкальных вкусов до отношения к людям. Иногда ты набираешься смелости настолько, что робко шепчешь мне на ушко слово "любимый" и тут же обнимаешь, чтобы я не увидел твоего внезапно заалевшего лица. У нас все прекрасно, я твоя первая большая любовь. Но скоро все начнет меняться. Незаметные до этого мелкие ссоры и пустяковые обиды выйдут на передний план. Ты начнешь замечать мои недостатки, до этого невидимые, и даже придумаешь еще несколько. Другие парни, прежде они просто мелькали рядом, вдруг станут более привлекательными. Все чаще рядом со мной ты будешь позевывать и оглядываться. Прежние темы для разговоров станут неинтересными, а поцелуи вымученными. Теперь во время прогулок ты будешь идти за полметра от меня и недовольно кривить свои прелестные губки, когда я опять начну рассказывать анекдоты. Однажды мы не увидимся с тобой целый день. Через какое-то время еще два. Потом еще три. Ты внезапно вспомнишь про несданные хвосты по математике или выдумаешь еще кучу отговорок. Когда слышу их по телефону, я только печально и как-то жалко улыбаюсь, все понимая. И настанет день, когда ты решишь, что я тебя в чем-то предал. Или полюбишь другого. А, может, просто скажешь, что мы больше не можем быть вместе, и даже выдумаешь 20-минутный монолог о том, что мы можем остаться друзьями. Ты уйдешь и забудешь меня. Пройдет год, второй, третий и, встретив меня на улице, ты будешь долго вспоминать мое имя. А я буду любить тебя годами.
      Декабрь 2002 года
      Династия
      Посвящается С. Кингу и группе "Король и Шут" Ричард Томбер издавна считался лучшим могильщиком в Лондоне. Ещё бы: и отец, и дед, и прадед Ричарда работали на самых известных кладбищах города и сумели ещё в детстве привить ему любовь к этой профессии. "Мы, почитай, самые главные люди на земле, сынок! - любил говаривать его отец - и мистер Кейс и Дорвард и даже этот слащавый Мак Куин - владелец "Лондон Пикчерз" знают, что мы когда - нибудь встретимся. Никто этой участи не избежит. Хотя самое страшное, когда человек не захоронен. Тогда его душе нет покоя - она остается бродить по грешной земле навсегда. Это пострашнее ада будет". Воспитываемый на подобных нравоучениях Томбер рос тихим и замкнутым мальчиком. В школе его побаивались, дразнили "гробокопателем" и дружить с ним желающих не находилось, поэтому любимым местом для Ричарда стал радиокружок, где он часами паял и собирал сложные электронные схемы. Мастер предлагал ему после окончания школы поступать в технический колледж, но родители категорически были против - уважение к предкам превыше всего, поэтому уже с 15 лет Ричард помогал отцу на кладбище. Эта работа ему нравилась - было в ней что-то такое, что позволяло в уголке сознания считать себя отмеченным божественной печатью и хотя после смерти отца Томбер понял, что могильщики тоже умирают, он всё же продолжал работать на кладбище как и прежде. Седьмого июня 2008 года он, рыл с напарником Джоном очередную могилу. День стоял жаркий. Весельчак Джон как всегда шутил: " Кстати, Ричи, а ты помнишь, что говорил вчера в новостях этот военный? "Использование в тактической войне против Японии и стран Востока бомб нейтронного и лучевого типа может вызвать глобальные изменения в атмосфере планеты, а лучи, преломляясь погубят все население Земли!". Типа, если они всё таки сбросят сегодня ту бомбу то мы все погибнем вместе с узкоглазыми. Как тебе эта чушь?" Ричард презрительно хмыкнул и снова налёг на лопату. Незаметно подошло время обеда. Приятели, достав бутерброды, расположились на холмике прямо возле могилы. Томбер лениво отмахнулся от наглой мухи, пытавшейся сесть прямо на колбасу и огляделся. Что - то было не так. В нагретом воздухе дрожало странное гудение, земля слегка подрагивала, а вокруг витал запах озона, как после сварки. Подозрительно быстро начало темнеть. Гул приближался и внезапно небо над головой взорвалось яркими цветами и дикими звуками. Выронив бутерброд Ричард корчился на земле от страшной боли пронзившей тело. В судорогах он крепко ударился головой о железное основание креста и набил огромную шишку, но даже этого не заметил. Одежда на нём дымилась, солнце, казалось, прожигало его насквозь, разрывая на молекулы. Земля уже не дрожала, а ходила ходуном, то вставая дыбом, то обваливаясь вниз. Пытаясь спастись от беспощадных лучей Томбер скатился в могилу и накрылся крышкой гроба, не забыв захватить сапёрную лопатку. Комья глины стучали по дереву, изредка заглушая доносящиеся издали страшные крики Джона, впрочем довольно быстро оборвавшиеся. Стены вокруг Ричарда нагревались и дрожали сбрасывая на него песок и грозя осыпаться. Весь этот ужас длился не больше часа, хотя иногда ему казалось, что он уже несколько лет лежит в этой тёмной и душной могиле сжимая в обгоревших руках крышку гроба отяжелевшую под весом скопившейся на ней земли. Внезапно всё стихло. Могильщик прождал ещё минут пять, но, почувствовав, что задыхается достал лопатку и стал копать ход на поверхность. Его лёгкие уже разрывались от недостатка воздуха, когда рука, пробив с размаху земляной свод вырвалась наружу. Высунув голову Ричард жадно глотнул свежего воздуха и огляделся. Создавалось впечатление, что на кладбище побывала сборная команда сатанистов и некрофилов, возглавляемая Чингисханом: все кресты валялись вповалку, кое-где среди могил виднелись глубокие трещины из которых шёл пар, а с неба падала чёрная сажа. Совсем рядом с ним лежал какой-то комок на котором поблёскивали часы Джона. Томбер вылез и подошел поближе. Он перевернул останки и в ужасе отпрянул. Сомнений не осталось - это действительно был Джон, превращённый страшным излучением в барбекю. "Не бойся, старина, я не оставлю тебя гнить здесь на потеху воронам!"- прошептал Ричард и, свалив приятеля в ближайшую трещину быстро воздвиг над ним небольшой холмик земли не забыв прочитать отходную. Его, и без того слабая, крыша после катастрофы и удара о крест явно уехала погостить к друзьям, но сказать ему об этом было некому. Положив на плечо найденную неподалёку от могилы штыковую лопату он направился в город. Пройти в него было сложно: дороги и часть бульваров были забиты столкнувшимися машинами, обломками зданий и обгорелыми телами людей. На углу двадцать девятой и сорок шестой огромный грузовик с трубами въехал в витрину часового магазина и теперь все часы звонили не переставая. В десяти шагах от Томбера из сбитого грузовиком пожарного гидранта фонтаном била вода, заливая тротуар и старушку в сером, неподвижно лежащую возле останков перевёрнутой коляски. Большинство зданий было в огне, а в воздухе мерзко пахло палёным мясом. Однако к видам смерти Ричарду было не привыкать и, перехватив лопату поудобнее, он залихватски свистнул направляясь к газону, где лежали два трупа.... Наступил вечер. Чёрная сажа, падающая с неба толстым слоем устилала улицы и неподвижные тела. Могильщик брёл по городу волоча за собой лопату. Он порядком подустал - никогда ещё у него не было столько работы - 40 человек за день! "Отец бы мной гордился"- подумал Томбер и зашел в ближайшую закусочную "Макдональдс", чудом оставшуюся стоять на месте. Съев пару гамбургеров, запив их "Кока - Колой" он, в благодарность, захоронил останки работников и посетителей в подвале и отправился домой спать. Вероятно кроме прямого излучения было ещё что - то вроде рентгеновского, иначе как можно было бы объяснить то, что трупы лежали даже в закрытых помещениях и на их теле не было ожогов. Сам Ричард даже не задумывался почему он остался жив: то ли из-за просвинцованной крышки гроба (последняя прихоть покойного), то ли из того, что на момент возникновения излучения он находился под землёй, но он почему - то был уверен в одном - он последний человек на этой планете. В связи с этим его начала беспокоить одна навязчивая мысль...
      По дороге он зашёл в магазин радиодеталей и, набрав целый мешок микросхем и транзисторов поволок их домой. Весь следующий день он не работал, а что - то паял сидя в своей комнатушке и закончил свое дело только поздним вечером. Блестящая штуковина на колёсах поражала воображение своими размерами. Теперь у Ричарда был помощник, даже можно сказать продолжатель рода. Робота он назвал Джимом - в честь отца, ввёл в него всю библиотеку своего компьютера и даже сам написал программу. С формулировкой последней возникли проблемы, поскольку Томбер не всегда посещал уроки информатики, но всё же он кое-как с этим справился. Придирчиво оглядев своё творение могильщик спросил зевнувши : "А ну-ка Джим повтори мне своё задание? Для чего ты мной создан?". С этими словами он, повернувшись к роботу спиной, потянулся, чтобы достать спрятанную на шкафу бутылку виски. "Моё основное предназначение - гулко произнёс робот поднимая лежащую возле стола кирку похоронить тебя со всеми почестями. Когда придёт срок".
      Апрель-май 2003 года
      Всё хорошо!
      Посвящается оптимизму. Знаете, я прекрасно живу! Мои соседи - самые замечательные люди на свете: они никогда не устраивают шумных вечеринок, не пьют, не буянят и всегда вежливо здороваются, когда мы встречаемся в коридоре. Мой повар - самый идеальный в этой части галактики, каждый день он выдумывает для меня всё новые и новые экзотические блюда, причём абсолютно бесплатно! Моя красавица жена, хотя я и ушёл от неё полгода назад, приходит ко мне каждую неделю, говорит что всё ещё любит меня и просит вернутся обратно. Мои друзья никогда для меня ничего не пожалеют, даже завтрака. Моя комната стильно отделана мягкой желтой тканью и из неё давно убрана вся ненужная мебель. А ещё мой врач вчера сказал, что если я перестану грызть стены и кидаться на санитаров, то меня скоро отсюда выпустят. У меня всё хорошо!
      Зима 2003 года
      Просто о любви (белое).
      Посвящается Ей Я бреду по тёмной улице и бурая жижа, залившая асфальт, медленно наполняет дырявые ботинки. Проезжающие мимо на большой скорости машины, испуская фонтаны грязи, всё больше затемняют мои новые джинсы, но мне уже на это глубоко плевать. Сегодня я честно отсидел долгих пять пар в вузе, а потом ещё три часа на этой долбаной репетиции клуба весёлых и находчивых придурков, причём за весь день слопал только два сухарика и одно сморщенное яблоко, купленное за рубль в буфете. Редкие прохожие испуганно шарахаются от намертво застывшей на моём лице злобной гримасы и нервно сжатых кулаков. Хочется домой, спать. И есть. Какого хрена, собственно, я куда-то тащусь в такое время?! Мокрый снег хлопьями падает на мою непокрытую голову, а ледяной ветер насквозь продувает лёгкую курку. Хочется кого-то немножечко убить. Однако, как назло сегодня ни один придурок не пристаёт с дурацкими требованиями выдать бабки на опохмел. Грязный пропахший кошками и мочой подъезд. Твой этаж. Твоя дверь. На условный стук никто не отвечает. "Ну если ещё и дома никого нет!..."- завожусь я, но дверь внезапно открывается. Твой тёплый радостный голос "Привет!". Нежный и долгий поцелуй. Не в щёку. Остатки моей мокрой куртки летят на вешалку. Светлая комната. Твои руки, меня обнимающие. "Я уже боялась, что ты не придёшь. Надеюсь ты сегодня надолго?"...Господи, как я люблю тебя, милая.
      Март 2003 года