Утро началось традиционно. Я выбросил в мусоропровод «старый» конверт с текстом и вчерашней датой, ту же информацию с текущей датой перенес на чистый лист и заклеил конверт. Бросив взгляд на сообщение о том, что в мой личный банк данных поступило семнадцать записей, я направился в ванную. В докладах, поступивших первыми, я ожидал повторения сведений, с которыми уже был знаком, и потому не спеша погрузился на полчаса в ванну, после чего столь же не спеша побрился. Некоторое время я вглядывался в собственное лицо, поиграл с зеркалом, настраивая его то на идеальное отражение, при котором правая сторона оставалась правой, то снова на знакомое мне обычное зеркальное. И в том и в другом случае я видел перед собой напряженную физиономию индивидуума, который вот-вот взорвется и сдерживается лишь благодаря силе воли. Кроме того, у индивидуума, несмотря на восемь часов сна, были мешки под глазами, не слишком впечатляющая шевелюра… Я замер и провел по макушке рукой.

— Комп… Комп! Существуют ли действенные средства для роста волос?

— Восьмидесятичетырехпроцентной эффективностью обладает «Ремс-четыре». Остальные средства, с более низкой…

— Стоп! Немедленно выдай мне на экран информацию о «Ремсе» и, тоже немедленно, закажи столько, сколько требуется для недельного интенсивного курса, с доставкой в номер.

Одеваясь, я просмотрел рекламу, но она не прибавила мне уверенности в действенности этого средства.

— Жульничество, — пробормотал я, глядя на картинку, изображающую ребенка, поливавшего кузов изящного «робинзона», который на следующей картинке мчался по автостраде, украшенный длинными развевающимися волосами.

Тем не менее, хотя мой энтузиазм уже прошел, я все же втер в кожу головы одну ампулу препарата с довольно приятным запахом и в соответствии с инструкцией проглотил две таблетки. «Чрезмерное употребление алкоголя во время применения „Ремс-IV" противопоказано, так как ослабляет действие препарата». Не проблема быть волосатым трезвенником. Обросший пьянчуга — совсем другое дело.

Я бросил взгляд на первые страницы докладов. Как я и предполагал, все это было мне уже известно. Махнув рукой на работу, я решил пойти поесть и спустился в ресторан.

— Полстакана апельсинового сока, полстакана ананасового. Ломтик черного, лучше всего поджаренного без масла хлеба, например «ББ». — Я посмотрел на официанта, решив играть роль эксцентрика, благодаря чему мои возможные ошибки не будут выглядеть ошибками. Пока что это работало безупречно. Официант не моргнув глазом проглотил название несуществующего сорта хлеба. Посмотрим, кто кого, подумал я. — Четыре кусочка постной говяжьей ветчины, лучше всего от коровы кейптаунской породы. Две сосиски, только без вымени и прочего, обычные телячьи. — Я заглянул в меню. — Набор соусов номер два, без бананового. Ага! Три тоста из пшеничной булки, наверняка у вас есть «кайзерки». Овощной салат, постное масло, только не дай бог из тюбика! Два пива, — закончил я. Пиво его, похоже, доконало. Несколько секунд он стоял, глядя мне в глаза, несмотря на то, что я небрежным движением руки отослал его исполнять свои обязанности.

Закурив и не обращая внимания на несколько протяжных вздохов, я погрузился в чтение купленной за немалые деньги бумажной версии «Горизонта». Я счел, что уже создал себе определенную репутацию, но для надежности съел все, что мне принесли. У меня не хватило смелости переспросить, действительно ли я получил черный хлеб вымышленного сорта «ББ» и вывели ли специально для меня породу кейптаунских коров.

Я расплатился наличными, для пущего эффекта высказав сомнение по поводу качества сосисок, но самоуверенность официантов, так же как и некоторые другие вещи, не подвержена эволюции. Официант состроил физиономию, изменить которую может лишь общение с миллиардером; я махнул рукой и пошел к бару. Я еще не видел в этом времени отеля действительно высокого класса, этот был вполне стандартным, но ему хватало средств на то, чтобы завлечь человека в бар. Это меня обрадовало — в отличие от сварливых и наглых официантов бармены в большинстве своем были дружественно настроены, а большая их часть совмещала приятную профессию с философским подходом к жизни на планете Земля. Я умел находить с ними общий язык, как бы эти слова ни понимать. Окинув взглядом протиравшего блестящие бокалы опереточного итальянца, я взобрался на табурет. Он поднялся чуть выше и замер в ожидании дальнейших распоряжений. Я оставил его в неведении.

— Что-нибудь легкое, ароматное, — сказал я.

— «Выбор Хобсона» или специальный заказ? Видимо, я вытаращил глаза, так как он ткнул пальцем в стойку перед собой. Из-под моего локтя побежал ряд букв. «Томас Хобсон, трактирщик конца XVI — начала XVII века. Занимался сдачей внаем лошадей и, опасаясь, что заездят его самых лучших животных, установил четкую ротацию — наиболее отдохнувшая лошадь ждала всадника у самого входа в конюшню. Можно было выбрать либо эту лошадь, либо никакой. Выбирай, что дают, или ничего».

Я воздержался от комментариев и, утвердительно махнув рукой, закурил.

— «Быстрый лентяй», — сообщил бармен, ставя передо мной высокий темный бокал, заполненный густой пурпурной жидкостью, из которого торчала трубочка. Краем глаза я видел, что бармен, протирая стаканы, не спускает с меня взгляда. Я взял бокал и потянул из трубочки. С первого раза мне не удалось втянуть жидкость в рот. Я понял, что второе слово названия относится не к клиенту, а к самому напитку. Очередная попытка принесла плоды в виде объяснения первого слова. Трубочка была сделана из льда, кисель попадал в рот действительно холодным, но вынуждал торопиться. Одним словом, коктейль из числа тех, что не для питья, а для смеха, особенно забавный под конец вечеринки, когда смешным кажется даже выливание вина за декольте.

— Ладно, я напился как верблюд. Кстати, знаешь анекдот про одного типа, который учил верблюдов ходить быстрее? Ну так вот, в одном оазисе начальник остановившегося на отдых каравана узнает, что там работает один тип, который учит верблюдов ходить быстрее. Ему приводят верблюда, специалист велит поставить его над ямой, после чего двумя камнями бьет животное по яйцам. Верблюд ревет и с невероятной скоростью уносится в пустыню. Ошеломленный владелец спрашивает: «Но как мне теперь его догнать?» — «Встань над ямой», — предлагает специалист. — Я посмотрел бармену прямо в глаза. — Если шутка тебе понравилась, то дай мне побыстрее чего-нибудь из своих запасов. Если не понравилась — сделай это еще быстрее, я знаю еще двести восемьдесят два анекдота. Столь же тупых.

Шевельнув короткими черными усиками, он поставил стакан, дотронулся до торчавшего у него перед животом рычажка и отъехал в сторону. Несколько секунд он возился с чем-то невидимым, затем выпрямился, снова привел в действие свой барменский ковер-самолет и поставил передо мной граненый стакан. Я потянул носом.

— Ну что ж, осталось только пятьдесят анекдотов. Бармен кивнул и вернулся к прерванному занятию.

Джин у них был точно такой же, как и у нас, — терпкий, крепкий, оглушающий ароматом, пощипывающий за язык. Я выкурил вторую сигарету и положил на стойку десятку. Бармен поступил так же, как поступают все бармены начиная с кайнозоя, — чуть наклонил голову, и банкнота мгновенно исчезла со стойки.

В холле я заперся в кабине с компом и сделал то, что нужно было сделать уже давно, — ознакомился с ценами на основные продукты, по крайней мере те, которые до сих пор производились. Спиртное не особо подорожало, тревогу вызывали лишь цена и ассортимент сигарет. Заодно я узнал, что «трафальгар» уже ждет в гараже, но я потребовал гостиничную машину с водителем. Полтора часа я ездил по улицам, пока не нашел большой лесопарковый массив в юго-западной части города. Велев водителю ждать, я отправился на часовую прогулку. Все это время я напряженно думал, бродя по аллеям, а затем лежа на краю небольшой поляны, окруженной самыми высокими в окрестностях двадцатилетними соснами, буками, канадскими березами и испускавшими живительный аромат троденциями. Меня очень обрадовало бы обнаружение за собой хвоста или неудачное покушение, но никто не предъявлял претензий к Оуэну Йитсу, старому Хоуэну Редсу, расстроенному, растерянному и доверчивому. Искавшему, за что бы зацепиться, чтобы отыскать какого-нибудь наивного воришку живописных полотен. Полному ожиданий, словно дирижабль гелия.

— Не спеша возвращаемся в отель, маршрут любой, лишь бы не тот, что до этого, — сказал я водителю.

Он молча кивнул и плавно вывел машину с парковки на шоссе. Подобной плавности мне пришлось бы учиться несколько десятков лет. На крыше он мог бы возить яйца россыпью. Езда увлекала, но лишь в течение нескольких минут, затем она становилась смертельно скучной, словно танцевальный вечер, завершавший конкурс на Самую Добродетельную Девушку Мира.

Включив комп, я начал диктовать ключевые слова для поиска ассоциаций в докладах ОБТ: фамилии авторов украденных картин, слова типа «галерея», «знаток живописи» и производные от них. К этому я добавил синонимы к слову «кража» и несколько дат. Под конец, после недолгого размышления, я продиктовал: «ЦБР», «полиция», свою фамилию и фамилию Саркисяна. Потом подумал еще немного. Мысль была довольно глупой, но, раз уж она появилась, стоило над ней задуматься. По крайней мере — задуматься. Я сделал больше — не стал думать, и дописал фамилии Хейруда и Гайлорда, затем велел компу отключить диалог и приступить к поиску данных. Я затемнил окна и откинулся на спинку сиденья. Завтра я могу вернуться в свое время, подумал я. Отдохну, посоветуемся втроем. Саркисян может послать сюда кого-нибудь из своих проворных ребят, которому я дам множество бесценных указаний. Он будет знать, как одеться, на какие сигареты перейти и как вести голосовой диалог с компом. Могу вернуться сюда и я, отдохнув и обогатившись опытом. Несколько часов без постоянных мыслей при каждом взгляде на тебя прохожих или обслуги: выдал я себя или нет? Несколько «Голден гейтов». Любой нормальный человек поймет мое состояние, никто не будет думать о том, чтобы простить мне слабость — никто попросту не сочтет это слабостью. Никто? Один — наверняка. Я очень хорошо знаю его, он первым приветствует меня утром, первый и чаще всего единственный замечает морщинки в уголках глаз и складки у носа, хихикает, глядя на очередные приставшие к расческе клочья волос: «Как раз это неплохо у тебя выходит, Оуэн». Мы хорошо знакомы. Он скажет: «Все, ты готов. Когда-то это должно было произойти». Это мой гробовщик. Когда он так скажет, я умру, а он останется. Я буду медленно покидать этот мир, злой на всех и вся. Единственное существо, которое я мог бы по-настоящему возненавидеть. Я сам. Голый. Всегда начеку. Может быть, Пиме удалось несколько раз его обмануть, может, еще кому-то, но лишь по случайности. Он охраняет себя самого лучше, чем все охранные системы мира вместе взятые. Самое большое мое сокровище. Моя пружина, мой заряженный любопытством и тщеславием двигатель.

Долгим вздохом я закончил это маленькое аутодафе.

— Идея! — бросил я в пустоту, лишь затем, чтобы нарушить тягостную тишину, и наклонился к микрофону: — К управлению полиции. Городскому.

Два плавных поворота, и мы остановились. Скорее следовало бы сказать — земной шар затормозил под нашими колесами. Я вышел из машины. Прямо передо мной выстроились четырехугольником несколько сотен метровой высоты цилиндров, выкрашенных в наклонную желто-красную полоску. Я уже видел их раньше на улицах городов, но думал, что это рекламные столбы, а теперь оказалось, что они имеют какое-то значение для работы полиции. Находившиеся здесь наверняка были выключены, но я все равно послал им лучезарную улыбку.

Шагая к дверям здания, я заодно познакомился с внешним видом автомобилей, предназначенных явно для погони. Особенно меня впечатлил холодящий кровь в жилах вид окрашенной в мрачные цвета восьмиколесной машины, переднюю часть которой украшали могучие клешни, ощетинившиеся дисками электромагнитов и тарелочками присосок. Я мысленно представил себе, как она догоняет беглеца, хватает своей безжалостной конечностью и небрежно тормозит восемью своими широкими шинами с повышенным коэффициентом трения. Засмотревшись на это чудовище, я споткнулся и ввалился в холл на четвереньках, едва не вытерев носом пыль с пола. Возможно, в этом имелись и положительные стороны — я поднялся, изображая смущение, отряхнул руки, внимательно огляделся и лишь затем направился к едва сдерживающему смех дежурному.

— Я бы хотел поговорить с кем-нибудь из местных детективов, из тех, что постарше, — сказал я пытавшемуся сохранить серьезный вид полицейскому. — И не обращай внимания на то, что видел, это не из-за возраста.

Издав короткий смешок, он кивнул и посмотрел на разбитый на разной величины квадраты прямоугольник перед собой. Экран был хитро исчерчен линиями, со своей стороны я видел лишь разноцветные пятна. Возможно, впрочем, какое-то значение имели и очки у него на носу, первые, которые я здесь увидел. Немного подумав, он коснулся одного из пятен.

— Четвертый этаж, комната четыреста два. — Он протянул руку к ряду гнезд и вынул плоский жетон. — Ваш пропуск. Держитесь указанного направления и подтвердите пребывание у сержанта Кейна. Именно к нему вы сейчас пойдете.

Нащупав пальцами зажим, я прицепил жетон к карману и направился к лифтам. Поднявшись на четвертый этаж, я без труда нашел комнату четыреста два, под одобрительный аккомпанемент электронного проводника, громко вздохнул, вытер слегка вспотевшие ладони и взялся за ручку.

Дежурный в точности исполнил мою просьбу. Сержант Кейн наверняка был старше меня, не пользовался «Ремсом-IV», зато обладал явно выраженной лысиной. Бросив на меня взгляд, он кивнул в сторону удивительно удобного кресла перед своим столом, что не помешало ему невероятно быстро обрабатывать клавиатуру. Я не достиг бы и половины его скорости, даже если бы стучал по клавишам вслепую. От комплиментов я воздержался — могло оказаться, что он не получил повышения из-за неприспособленности ко всеобщей компьютеризации. Я сел, взялся за карман и спросил:

— Можно курить?

— Угу. Наконец кто-то нормальный, — буркнул он, не отрывая взгляда от текста, который перепечатывал. — Можно еще полминуты?

— Но не больше!

Я закурил и бросил пачку «Мальборо» на стол. Из-под крышки высунула головку пепельница и подставила себя под руку с сигаретой. Я обвел помещение безразличным взглядом. Оно весьма существенно отличалось от кабинетов заваленных работой копов, которых я знал. Если бы у одной из стен стояла койка, я бы принял ее за номер в санатории — стенной экран, к размерам которого я уже привык, три горшка с растениями, из них два усыпанных цветами, справа от двери стена, испещренная едва заметными очертаниями разной величины дверец. Над головой — подобное я тоже уже видел здесь внизу — шагающий лампион. Однако я не мог исключить, что в настоящее время санатории выглядят совершенно иначе. Может быть, все лечатся в анабиозных ваннах или избавляются от стрессов цивилизации с помощью тяжкого труда в шахтах? Кейн на секунду оторвал пальцы от клавиатуры, немного подождал и жестом мима ударил по ней в последний раз.

— Все, — довольно сказал он, вытащил откуда-то из-под стола черный кубик, выстрелил себе в открытый рот сигаретой и закурил. — Чем могу помочь?

Я достал из кармана лицензию и подал ему. Даже не взглянув, он вставил ее в считыватель и лишь с экрана прочитал данные. Затем вернул мне пластиковый прямоугольник и вопросительно посмотрел на меня.

— Мне нужны данные о Харди Скайпермене. Кейн кивнул. Это было единственное движение, которое он совершил.

— Чем занимается, с кем дружит. Все окружение…

Он снова кивнул.

— Кроме того, мне хотелось бы знать, что вы лично думаете о деле двадцатисемилетней давности, краже тех двух тысяч полотен. Вокруг подобных событий всегда полно разных слухов, сплетен, предположений…

На этот раз он соизволил кивнуть несколько раз, сильно затянулся и выпустил дым так, что тот окутал кончик его носа. Я замолчал и тоже занялся сигаретой. Кейн не выдержал через минуту:

— А взамен?

Я пожал плечами:

— Ничего. По крайней мере, на данном этапе расследования. Вам нужен мой избитый рассказ о тайне, благе клиента и так далее?

Он еще раз кивнул. Я едва не предложил ему лечь на заднюю полку моего автомобиля и кивать головой едущим сзади.

— Ладно. Не люблю подобного рода сотрудничество, но раз уж мое начальство решило, что мы должны вам помогать… Ладно, — повторил он. — Через час вам пришлю…

— Включите принтер прямо сейчас, — прервал я его. — С того момента, как я назвал фамилию Скайпермена, по вашему экрану идут данные. Как раз сейчас перестали. Это отражается в стекле часов.

— Неплохо, — похвалил он, протягивая руку к компу. Из принтера выполз лист бумаги.

— А вы превосходно читаете, не отрывая взгляда от лица собеседника, — парировал я.

Схватив бумагу, я пробежал по ней глазами. Среди известных полиции данных ничто меня особо не удивило. Самой интересной была предпоследняя фраза: «21 октября пропал без вести, данные о выезде из страны отсутствуют».

— Мистер Редс… — Кейн облокотился о стол и наклонился ко мне. — Ваши просьбы как-то связаны друг с другом?

— А если бы я сказал «да», вы бы поверили? — Я помахал листком с ничего из себя не представляющей биографией Скайпермена. — Харди Скайпермен совершает кражу всех времен, после чего исчезает с тремя тысячами полотен?

— Не поверил бы, но я успел глянуть и на вашу биографию. Вам есть чем гордиться, так что я всерьез отношусь ко всему, что вы говорите.

— О… давайте не будем об этом. Если говорить серьезно, то уже много лет я не перестаю гоняться за теми преступниками. Позавчера я приехал" в Канзас, без каких-либо особых намерений, просто вернулся на место преступления. Но из своей конторы я получил указание заняться поисками Скайпермена. Кто-то не успел получить с Харди долг. И я соединил оба дела в одно. А поверите ли вы мне, это уже совсем другое дело….

Сержант Кейн кивнул. Я этого ожидал и потому, вместо того чтобы засмеяться, лишь кашлянул и затушил сигарету.

— Вы честно мне ответите? Или тоже начнете искать Скайпермена из-за того, что им заинтересовался я? — спросил я. — Спрашиваю потому, что мы уже несколько раз друг другу мешали. Если вы в очередной раз им займетесь, то я просто передам вам клиента…

— Нет. Он нас не интересует. Если же что-то обнаружится… буду вам благодарен.

— Знаю, стандартное завершение разговора. Но вы не ответили на второй вопрос: какие разговоры ходят вокруг кражи?

— Никаких. Ничего. Исключительная, единственная в своем роде тишина. Ни с чем подобным я еще не встречался.

— И потому прошло почти тридцать лет, а в лучших музеях мира нас пугают копии или белые прямоугольники на стенах. Ну ладно… Но… Сразу после нее не было каких-нибудь неожиданных смертей, может быть, целой серии? Ведь чтобы до такой степени сохранить все в тайне, главарь должен был уничтожить самый нижний уровень пирамиды сообщников, это элементарно. Возможно, потом он пошел и выше, но сначала, сразу после преступления, он должен был прикончить десятка полтора людей. А?

Кейн стряхнул пепел и несколько секунд рисовал кончиком сигареты какой-то узор на дне пепельницы.

— Через два месяца после кражи… — он сунул в ухо мизинец, энергично им повертел, а затем со знанием дела оценил добытое, — в воздухе развалился на куски маленький флаер. В нем могло быть двенадцать человек плюс пилот. Мы опознали семь. Все из низших слоев общества или близко к тому. Наверняка был кто-то еще, но флаер упал в океан. А поскольку только в прошлом квартале пропало четыре тысячи человек… — Он вздохнул и, выпрямившись, откинулся на спинку кресла.

— Ясно… — Я не стал спрашивать о том, кто нанял флаер, ни о чем-либо еще. — Что ж… — Я встал. — Большое вам спасибо. — Я сунул лист бумаги в карман. — Если что, меня можно найти в отеле «Ривьера».

Он кивнул. Я вышел. Внизу я отдал жетон дежурному, осторожно перешагнул порог и вернулся к автомобилю, уже не восхищаясь полицейской техникой — на этот раз я смотрел под ноги. Велев водителю возвращаться в отель, я начал внимательно изучать короткую полицейскую биографию Скайпермена. Уже то, что она была не слишком длинной, говорило о Харди с хорошей стороны. Моя была бы намного длиннее, но, как известно, в борьбе за справедливость рождается несправедливость.

Отказавшись от обеда, я пересел в гараже в «свой» «трафальгар», некоторое время изучал план города, а затем тщательно проверил карманы.

Подруга Скайпермена жила на Румба-авеню. Вопреки моим ожиданиям, она оказалась высокой малайкой, а не мексиканкой. Она была примерно моего роста, с ее плеч падали вниз десятка полтора полос ткани шириной в несколько сантиметров. Платье, казалось, закрывало ее со всех сторон, но слабый сквозняк шевелил его составляющими, на мгновение открывая то тут, то там фрагменты тела. Грудь ее была столь высокой, что в пустом пространстве под ней, точнее, под свободно свисавшей материей мог разместиться небольшой мяч.

— Добрый день. Я отниму у вас несколько минут, если не возражаете. Можно? — Я заглянул из-за ее плеча в квартиру.

— Теоретически — да. Но что вас интересует?

— Харди Скайпермен.

Что-то блеснуло в ее темных глазах, она повернулась и пошла впереди, демонстрируя изящные очертания своей фигуры. Я закрыл дверь, не отрывая взгляда от идущей передо мной Джоанны Ти. Ленты, шарфы или полоски шевелились не всегда в соответствии с моим желанием, и я понял, что разговор будет тяжелым.

— Чем я могла бы вас угостить? — спросила Джоанна.

У меня была одна идея, но я воздержался от того, чтобы ее высказать.

— Тем, что приготовите для себя.

— Не думаю, что вы станете это пить, — улыбнулась она. — Смесь трав, помогающая сжигать жир. Я натурщица в Академии художеств.

— В таком случае я обязательно возьму у вас рецепт этих трав. Как я вижу, они прекрасно действуют.

— Лучше всего они действуют после рюмочки коньяка.

— Ну, так может с этого и начнем? — Я с удовольствием наблюдал, как она склоняется над низким баром. — Я всегда завидовал художникам, но лишь теперь понял причины этой зависти.

— У меня иммунитет… — Она выпрямилась и подошла ко мне, неся два широких бокала без ножек со светло-золотистой жидкостью. Подав один мне, она села на диван. Я сделал глупость, соглашаясь на кресло. — К таким комплиментам, — закончила она фразу. — Я позировала уже четырем курсам. У этих ребят языки, конечно, острые, говорят, якобы я уже с тремя курсами переспала. С одной стороны — искусство, а с другой — грязь.

Она подняла свой бокал и коснулась его губами. Я вдруг понял, что смотреть ей в глаза и одновременно видеть все, что приоткрывается при каждом ее движении, не доставляет мне никакого труда. Похоже, я заразился этим от Кейна. Я подал ей лицензию.

— Я ищу Харди Скайпермена.

Она бросила взгляд на документ и снова смочила губы коньяком. Этот напиток явно ей нравился. Мне все труднее становилось сосредоточиться.

— Он исчез два года… чуть меньше, год и восемь месяцев назад.

— Не попрощавшись?

— Да.

— Гм… А что это был за человек?

— Ничего особенного, — сказала она и вызывающе посмотрела на меня. — Уж точно не сказочный принц. — Она откинула голову на край дивана и уставилась в потолок. — Как-то раз мы попали под ливень и почти час стояли в подворотне. Он был мокрый насквозь, словно весь дождь был нацелен только на него. Я пригласила его к себе выпить, позволила остаться. Только не говорите мне, что я заслуживаю лучшего. — Она посмотрела на меня своими раскосыми малайскими глазами. — Мне двадцать шесть лет, и у меня нет никаких шансов. Я могу жить в свое удовольствие, но не хочу. Просто не хочу. Я готовила ему, мы иногда ругались, я то и дело выгоняла его, а потом принимала извинения. Так продолжалось год. Он спал на диване. Я не приходила к нему, но это я была активной стороной, он едва за мной поспевал. А я… Как и все женщины, я не поспеваю за цивилизацией. Свобода не шагает рука об руку с обедами, занавесками, детишками, черт побери.

Она одним глотком допила коньяк и энергично вскочила с дивана. Мелькнула стройная нога. Впервые в жизни я мечтал о том, чтобы коньяк действовал на меня успокаивающе. Я сделал глоток. Коньяк, однако, действовал по-старому. Мисс Ти вернулась на свое место, не глядя на меня. Я собрал воедино остатки самообладания.

— Чем он зарабатывал на жизнь? — спросил я, чтобы вывести ее из исповедального настроения. За свою жизнь я уже пережил несколько таких сцен и знал, чем они заканчиваются. Либо меня вышвыривали из дома, маскируя этим свое смущение и стыд, либо я выступал в роли ластика, стирающего в постели болезненные фрагменты биографии.

— Пособие и разовые работы. По профессии он был как-то связан с геологическим оборудованием. — Она поднесла к губам бокал и посмотрела на меня через стекло. — Хорошо, что вы меня вернули к сути дела. Так вот, о Харди. За два месяца до того, как исчезнуть, он ворвался в квартиру как ураган, принес с собой кучу ненужных подарков и еще немного денег. Сказал, что подписал контракт на какие-то исследования, почти на год. Потом уехал на две недели, вернулся на два дня и уехал снова. Больше я его не видела.

— Он не писал? Не звонил?

— Нет. То есть… он молчал полтора месяца, а потом позвонил мне в Академию. Сказал, что у него мешок денег, чтобы я собирала вещи и ждала его на следующий день. Что мы сразу отправимся в долгий прекрасный отпуск. Обязательно. Я немного на него злилась, но вещи собрала. Но он больше не появился. Его больше нет, — странно, но неожиданно точно закончила она.

— Почему вы так сказали? — спросил я.

— Моя прапрабабка была деревенской колдуньей. Кое-что из ее способностей иногда проявляется и у меня.

Она посмотрела на меня; это был полуминутный взгляд, тяжелый, словно пролет моста, и безапелляционный, словно наступление рассвета после ночи.

Я решил, что с этого мгновения буду принадлежать к той части мужчин, которые дают решительный отпор подобного рода взглядам. Я лишь не знал, что это так трудно. Чтобы прибавить себе решимости, я сделал еще два глотка коньяка.

— То есть в тот день, когда он звонил…

— Не совсем так. Это не был прямой разговор, телефон воспроизвел запись. Правда, из того, что он говорил, следовало, что запись он сделал в тот же день…

— А когда вы сообщили в полицию?

— Неделю спустя. Они приехали через три часа, разговаривали со мной десять минут, осмотрели вещи Скайпермена и, поскольку я об этом попросила, забрали их. Так выглядело наше прощание.

— Это правда, что у него были искусственные передние зубы? — спросил я; мне было интересно, действительно ли она знает о нем все.

— Да, он потерял их в какой-то драке в молодости. Это одна из тем, на которые он любил говорить.

— У него были знакомые? Вы кого-нибудь из них знаете?

Она покачала головой:

— Только мимолетные знакомства, ничего интересного. Такие, на какие обречен тот, у кого нет работы. Скайпермен насчет них не распространялся, а я не настаивала.

Она закинула ногу на ногу. В средние века она сделала бы карьеру, одним лишь своим видом открывая ворота осажденных крепостей. Я почувствовал, что какая-то часть меня бросилась на поиски белого флага, вторая же изнутри выламывает ворота. Я поставил бокал и встал, несмотря на то, что кресло тянуло меня вниз с силой в полкилотонны.

— Что ж… — Я нашел слово, для произнесения которого не требовалось особых усилий, и начал лихорадочно вспоминать, знаю ли я еще такие же, которые можно произнести даже в мчащейся с пятикратным ускорением ракете. — Спасибо. Я уже составил полную картину…

— Вам это чем-нибудь помогло? — спросила она, вставая.

Намного легче с ней было разговаривать, когда она стояла неподвижно.

— Не очень, — честно признался я. — Но большего я и не ожидал. Спасибо, — повторил я.

Я обошел ее и направился к двери, с каждым новым отделявшим меня от нее сантиметром чувствуя себя все лучше. Хорошо еще, что прапрабабка ничему ее больше не научила. У дверей я обернулся, чтобы одарить ее стандартной прощальной улыбкой.

— Вы не попросите меня, чтобы я дала знать, если что-то вспомню? Всегда так делается.

— Во второразрядных повестях и старых фильмах, — ответил я. — Кроме того, меня сложно поймать в конторе; я избегаю ее с тех пор, как узнал, что на месте работы умирает шестьдесят процентов граждан Штатов. До свидания.

Лишь выйдя на лестничную клетку, я позволил себе глубоко и облегченно вздохнуть. Сбегая по трем пролетам на улицу, я чувствовал себя свободным и полным радости. Лишь в отеле, в ванне, погрузившись в облако эвкалиптового пара, я услышал тихий вопрос: «А чему ты, собственно, радуешься, Оуэн?»

Я включил музыку, нашел канал с мелодиями моей молодости и сделал вид, что пытаюсь поправить себе настроение. Две банки пива сверх всяческих ожиданий удачно выполнили свою задачу. Затем меня рассмешил комп, напомнив, что я должен опрыскать башку новой порцией «Ремса» и проглотить еще две таблетки. Без точного соблюдения условий применения фирма не гарантирует положительного эффекта. Он также добавил, словно не веря собственным словам, что алкоголь ослабляет эффективность действия препарата. Хороший, самообучающийся комп. Я бросил взгляд на новую информацию от Хиттельмана и, оставив ее на потом, пошел поиздеваться над официантом. Я съел все, что заказал, а затем бесплатно научил бармена готовить напиток с звучным названием «Конь с копытами», который придумал тут же на месте, и в очередной раз убедился, что в этой области у меня несомненный дар.

Прежде чем приняться за изучение докладов ОБТ, я осторожно стер со своего бесценного президентского документа пепел, заменявший тушь, и удовлетворенно отметил, что подобным образом могу использовать его до бесконечности. Я взялся за чтение, каждый час отрываясь от потока информации и упаковывая все, что казалось мне того достойным, в собственную память. Затем выпивал банку пива и снова брался за дело. Закончив около двух ночи, я в очередной раз поменял дату в записи, в очередной раз выбросил старый и спрятал новый конверт. Даже не включая телевизор, я провалился в. сон, словно в густой кисель.