— Вот! — торжествующе воскликнул Ник. — Не выдержал!

— Что?..

— Врет! — согласился с Ником Дуг. — Ты? В своем оборудованном всем, чем только можно «бастааде»? С комплектом отмычек? Самый худший, но самый везучий водитель из всех, кого я знаю?

— Спроси Фебу. Парня, видимо, ждал грузовой флаер — следы шин каким-то чудом оборвались на одном покрытом свежей травой холме. Честное сло…

— И что еще?

— Что еще? — Я задумался. — Ага! Нужно смотаться на Гласе Филд, 27. Там к некоему Келькельжану должен прийти некто с оставшейся частью суммы за работу. Этот тот самый, с пращой. В девять. — Я взглянул на часы. — Через полчаса.

— Я этим займусь. — Саркисян снял телефонную трубку и отдал соответствующие распоряжения. — Теперь остальное, — потребовал он, закончив разговор.

— Все. — Я пожал плечами. — Если и есть что-то еще, то я об этом не знаю. О! У меня в машине образцы травы и снимки следов шин. Может, в твоей лаборатории сумеют что-то с ними сделать?

Саркисян кивнул и снова взялся за телефон. Ник допил свой виски и налил во все три бокала. Дуг положил трубку и посмотрел на Ника.

— Веришь ему? — Он показал головой на меня.

— Не очень, но мне не на чем его поймать.

— Мне тоже. Наверняка он что-то скрывает. Подумаем…

Оба погрузились в размышления. Я бросил во все бокалы по нескольку кубиков льда и откинулся на спинку кресла. Атмосфера умственной работы подействовала и на меня, все то, что я рассказывал несколько минут назад, промелькнуло у меня перед глазами, словно детективный фильм. Я снова почувствовал, что близок к какой-то идее.

— У меня нет никаких идей, — словно подслушав мои мысли, сообщил Ник.

Я открыл глаза. Ник и Дуглас смотрели друг на друга, а потом одновременно повернулись ко мне.

— Можешь закрыть дело о покушениях на Гайлорда, — спокойно сказал Саркисян. — Но только потому, что на этот раз, похоже, ты ни о чем не умолчал. Если бы я тебя поймал на какой-нибудь лжи или попытке что-то скрыть… — Он покачал головой, предупреждая меня о последствиях подобного шага.

— Ах ты… — медленно проговорил я. — Выкладывай.

— У меня были отличные рекомендации твоего Гайлорда, — поморщился Ник. — Детская работа, я бы и сам справился… В общем, так… Я нашел парня, который слышал часть разговора некоего Зауэра с Паунси. Это было одиннадцатого мая. Я не успел поговорить с этим Зауэром, так как на следующий день после того звонка — видимо, он уже нанял Манктелоу, или только связался с непосредственным заказчиком — его не было в живых. Его дружки не слишком по этому поводу расстроились, Зауэр у них был не на лучшем счету… Они подозревали, что он одновременно работает на кого-то другого. И были правы. Он замолчал и показал на Дуга. Саркисян вздохнул.

— Я нашел компы, в которых копались, — очень тихо сказал он, многозначительно глядя мне в глаза.

— Ну что ж, поздравляю, — сердито сказал я. — Тебе удалось поставить меня в совершенно идиотское положение. Я ушел от тебя, убежденный в собственной глупости, как ни в чем другом на свете.

— Это тебе не повредит, — ответил он так же тихо. — Короче говоря, Манктелоу нанял лодку и поплыл на ней на Голубиный остров. Лодка вернулась без пассажира, а потом кто-то занялся компом и ликвидировал перевозчика. В ту же ночь кто-то другой нанял другую лодку…

Я почувствовал холод внизу живота и побежавшие по спине мурашки. С безразличным видом я потянулся к сигаретам.

— Некий пожилой господин, — продолжал Дуг. — Он приплыл на остров за час до Манктелоу и вернулся к лодке примерно через полчаса после высадки киллера.

— Откуда ты знаешь? — заинтересовался я. — Ведь тот, кто перевозил Манктелоу, мертв?

— Технические данные — скорость лодки, время выхода и возвращения… И еще кое-что… У пожилого господина, по крайней мере так утверждает владелец лодки, было желание избавиться от свидетеля, но парень часто занимается нелегальным бизнесом, и его страховал помощник. Пожилой господин не воспользовался пушкой, которую вез с собой в длинном плоском футляре, и — хотя, может быть, это несущественно — очень спешил. Бросил деньги, едва дождался, пока их пересчитают, и рванул прочь как на гонках.

— А машина?

— Не заметили. Темная, с плавными очертаниями. Теперь так… Лодку для Манктелоу наняли те же люди, на которых, вероятнее всего, работал Зауэр. Я немного потрудился над ними и должен признать, что тебе причитается награда, благодаря твоему делу выплыло на поверхность мое.

— Награду я получаю здесь уже два часа. Большое спасибо, — вставил я фразу, насыщенную иронией, словно арбуз водой.

— В качестве награды ты сможешь уже завтра вечером сказать своему клиенту, что его враги под прочным замком. Получишь гонорар и сядешь писать свою повесть. Только напоминаю об условиях…

— Помню! — раздраженно прошипел я. — Ты не сказал, кто враг Гайлорда.

— Новенькая, свеженькая, отлично подготовленная к работе семейка в старом добром стиле. Ребята вполне современные и готовы к большим делам, а Гайлорд, уйдя с рынка и одновременно сохранив на нем сильные позиции, стоит у них поперек горла и ограничивает им свободу действий. Кроме того, статистика радует нас постоянно снижающимся числом преступлений. Это не заслуга полиции, крупные фирмы действительно уходят, но в ситуации, когда больших акул все меньше, остальным все тяжелее добывать деньги — на них нацелено острие карающего меча правосудия, да и пресловутый общественный климат не слишком им благоприятствует. Почти наверняка в этом и заключаются причины их ненависти к Гайлорду.

— Не вижу пробелов в твоих рассуждениях, — согласился я. — И завтра мы их ликвидируем, так?

— А ты-то там зачем? — удивился он.

— Чтобы иметь возможность со спокойной совестью получить гонорар и сесть за клавиатуру, — я поднял палец, обращая внимание на завершение фразы: — Помня об одном условии.

Саркисян открыл рот, но тут раздался дверной звонок. Дуг открыл дверь и крикнул:

— Оуэн! Спустись и отдай свое сено.

Я спустился вниз вместе с молчаливым пареньком, который, не говоря ни слова, взял у меня пакет с травой и, не попрощавшись, ушел. Когда я вернулся наверх, Феба лежала на диване рядом с Ником и, вытянув передние лапы, позволяла чесать себя под мышками.

— Останешься у меня? — полувопросительно-полуутвердительно сказал Саркисян.

— Если можно — да. И мне нужно продиктовать, что надо сделать в моем новом доме.

Дуг ткнул большим пальцем в сторону двери кабинета. Я сел за клавиатуру и связался с компом Гайлорда. Потом добрых полчаса диктовал в микрофон названия оборудования и мебели, размеры одежды и заглавия книг.. Занятие было идиотское, заранее обреченное на неудачу, поскольку не имело конца. Когда я дошел до игрушек Фила и понял, что могу перечислить лишь несколько десятков, я прервал диктовку и закурил, глядя на клавиатуру. У меня возникла некая идея. Бросив взгляд на запертую дверь, я начал стучать по клавишам:

5.05 — покушение на Гайлорда.

12.05 — смерть Зауэра.

18.05 — авария на Луне.

24.05 — убийство Паунси, наняты трое, покушавшиеся на меня.

30.05 — два покушения на меня.

Не нужно было долго всматриваться в экран, чтобы увидеть четкую закономерность — цикл в шесть дней. Каждые шесть дней происходило что-нибудь интересное. Единственным исключением было покушение на Гайлорда, но, насколько я помнил, оно произошло около полуночи. Шесть дней, шесть суток… Что это может значить? Раз в неделю кто-то брал выходной? Сколько в нашем городе живет врачей по фамилии Джекилл? Я вскочил и побежал в гостиную. Феба перепрыгнула через мою сгорбленную спину, вызвав возглас восхищения обоих ее преследователей. В комнате все еще гудел противоподслушивающий модулятор. Видимо, Саркисяну не хотелось, чтобы в его фирме знали, как развлекается один из ее столпов. Я вернулся к экрану с перечнем дат, но, несмотря на получасовое разглядывание рядов букв и цифр, несмотря на два выпитых бокала, ничего разумного мне в голову не приходило. Я стер запись и перебрался на диван. Чувствуя, что у меня опускаются веки, я еще успел сбросить ботинки и затушить в одном из них окурок. Перед моим мысленным взором возник вид Гайлорда, покупающего мне новую обувь, и благородная сторона моей личности ничего не успела по этому поводу возразить.

Утром, то есть когда я проснулся, Ник Дуглас успел исчезнуть из квартиры Дуга. Хозяин показал мне на кофеварку, и я налил себе кофе.

— Оуэн, мы собираем их всех с четырех пополудни. Начинаем с самой мелкой рыбешки. В пять, если все еще хочешь принять в этом участие, возьмемся за шефа. Он будет в забегаловке «Последняя рюмка», на площади Лэнси. Будь на пятнадцать минут раньше. Идет? Ага, и еще… К Келькельжану никто не пришел…

Я кивнул, не решаясь говорить из опасения, что некая мысль, возникшая в спящем мозгу, ускользнет вместе с пробуждением. Саркисян направился было к Двери, но остановился и над чем-то задумался. Впрочем, самая свежая идея его, видимо, не убедила, и он молча вышел. Я расхаживал по его квартире до двух часов и мог бы еще дольше, если бы не Феба, требовавшая настоящей прогулки. Я поехал с ней в Южный парк, но это оказалось хорошей мыслью лишь наполовину — Феба отлично развлекалась, зато я изо всех сил напрягал мозг, пытаясь поймать некую ценную мысль, в существовании которой у меня не было никаких сомнений. Неуловимая мысль, казалось, издевалась надо мной, и в конце концов я махнул рукой и поехал домой.

Дом уже стоял на месте. Его восстановили по плану в конторе, уговорившей когда-то Пиму купить дом. Я забыл о виноградной лозе, обвивавшей столбики забора, и ее отсутствие резало глаз, словно приставшая к глазному яблоку соринка. Я лишь проверил, помнит ли комп о Фебе, оставил ее в пахнущем новизной доме и вернулся к машине. Прежде чем тронуться с места, я переложил в карман пиджака «биффакс», а «элефант» оставил под сиденьем. Я медленно двинулся по Сорок Второй, потом по авеню Двух Лун и в конце концов по Девятой добрался до площади Лэнси. Остановившись в сорока метрах от «Последней рюмки», я закурил; руки у меня не дрожали, я поискал в себе страх и, удовлетворившись его отсутствием, вышел из машины. Ко мне приближался Саркисян. Он заговорщически подмигнул и похлопал меня по плечу, бросив:

— Высокий блондин в темном костюме. Сидит за столиком возле выхода в служебный коридор. Я заблокирую ему путь к отступлению, охраной займутся мои люди, они знают, кто есть кто. А ты зайди с левой стороны от него и на пару минут обездвижь.

В ответ я тоже похлопал его по плечу и пропустил вперед. Первое, что бросилось мне в глаза при входе в заведение, — апломб его владельца. Кто-то, похоже, подарил ему несколько кусков дерева, кто-то другой, явно не от большого ума, приколотил эти доски к стенам. Намерения автора идеи и ее исполнителя вылились в чудовищный результат — отвратительное и примитивное подобие салуна времен Дикого Запада. На то, чтобы выпить что бы то ни было в этом гробу, я решился бы, наверное, только после шести последних рюмок. Саркисян сел за столик; я заставил себя идти вперед, хотя явственно чувствовал, что меня так и подмывает повернуться кругом и уйти. Я присел на деревянный табурет и огляделся вокруг, не особо заботясь о приятном выражении лица. Всего я насчитал семь человек за столиками и двоих у бара. Я подумал, что, если бы не ребята Дуга и те, за кем мы пришли, здесь не было бы ни одного клиента.

— Если тебе не нравится, можем пойти куда-нибудь еще, — громко предложил Дуг, так чтобы его слышали все окружающие.

— Какая разница? — философски спросил я. — Для первой рюмки сойдет, но последнюю выпьем где-нибудь в другом месте. И для начала я бы хотел что-нибудь съесть…

Дуг кивнул официанту:

— Два стейка или жаркого из телятины. Что быстрее?

— Стейки, — буркнул официант, скорчив такую физиономию, словно у него болели зубы.

— Ну, давай…

Я затушил сигарету и огляделся еще раз. Высокий блондин в темном костюме как раз положил телефонную трубку и протянул руку к бокалу на высокой тонкой ножке. За его спиной на стене угрюмо висела какая-то выцветшая акварель. Я толкнул Дуга в бок.

— Если это китч Джаррекса, то мы тотчас же отсюда уходим! — Я поднялся со стула.

— Охота тебе ходить? — поморщился Дуг. — Лучше уж тогда подойди к официанту, дай ему в морду и напомни про салат.

— Не хочу салата, иди сам…

Обогнув два столика и глядя на раму, заполненную почти бесцветными мазками, я подошел к блондину. Саркисяну нужно было сделать еще четыре шага, когда наш объект неожиданно вскочил и одним прыжком исчез за дверью. Деревянная створка, приводившаяся в действие пружиной, едва не пришибла Дуга, захлопнувшись прямо у него перед носом. За спиной кто-то завопил от боли, Дуг выстрелил в то место, где в нормальных дверях находится замок, но в этом заведении данный подход оказался ошибочным. Кто-то из ребят Саркисяна выдвинулся из-за спины шефа и изуродовал плиту из бронированного дерева очередью зажигательных пуль. Дуг пинком выломал солидных размеров дыру и упал, когда доски поддались чересчур легко, а нога застряла в щели. Я перепрыгнул через него и первым ворвался в коридор; у самого поворота мелькнула фигура в темном костюме, выстрелила наугад в наш конец, коридора и скрылась за углом. Я побежал за ним, миновал ответвление, в котором кто-то копался в шкафчике, помчался дальше и неожиданно растянулся во весь рост — ноги разъехались, словно на льду. Кто-то перескочил через меня, зацепив носком ботинка левое ухо, кто-то поскользнулся, но быстро восстановил равновесие. Я поднялся из масляной лужи и начал массировать ушибленный локоть. Дальнейшая погоня уже не имела смысла, и я вытер подошвы о сухой участок пола.

Я двинулся обратно, ощущая необходимость потолковать с официантом, который, слыша очередь из автоматического пистолета, спокойно рылся в шкафу. До ответвления я добежал настолько быстро, насколько позволяло разбитое колено. Ответвление действительно представляло из себя короткий четырехметровый коридорчик с рядами шкафов по обеим сторонам. Коридорчик был пуст. Сунув «биффакс» в карман, я дернул дверцу шкафа, в который только что заглядывал официант. На правой стенке имелась большая прочная ручка. Я выругался и рванул ее на себя, одновременно бросив взгляд направо. В коридоре, однако, никого не было. Ребята Дуга выводили охрану шефа. Дуг с кем-то еще гнался за официантом. Потянув шкаф на себя и повернув его вокруг собственной оси, я побежал по лестнице вниз. Исключив возможность засады, я почти не тормозил на поворотах. На этот раз предчувствия меня не обманули — никто не ждал меня ни в коридоре, ни в гараже, ворота которого как раз опускались. Я едва успел перекатиться под ними и услышать рев мощного двигателя.

Выбежав по короткой крутой эстакаде на тротуар, я выскочил на мостовую; темно-зеленый «неймак» сворачивал налево, а его водитель настолько владел собой, что даже шины не взвизгнули. Добежав до «бастаада», я вскочил в машину и тронулся с места, а через несколько метров, воспользовавшись небольшим промежутком в потоке автомобилей, развернулся и помчался в погоню за «неймаком». На двух первых перекрестках мне везло, удалось проскочить на полной скорости на зеленый свет. Еще через километр я увидел массивный зад преследуемой машины и тоже сбавил ход. В то же мгновение зазвонил телефон. Я переждал десяток звонков и отключил его. «Неймак» в потоке других машин двигался в сторону спортивного комплекса, оставшегося после олимпиады шестилетней давности. С одной стороны это было хорошо — на почти всегда пустых улицах меньше было риска подвергнуть опасности случайных прохожих, с другой — я почти не был знаком с этим районом, а на его безлюдных дорогах меня очень легко было обнаружить. Я вывел на экран монитора план комплекса и несколько минут пытался его запомнить, когда водитель в белой рубашке рванулся вперед на красный свет, совершенно не заботясь о состоянии протектора. Я выскочил из ряда и продемонстрировал разозленным водителям, как нужно по-киношному проскакивать перекресток на красный. Не было смысла скрываться — «неймак» плавно вписался в поворот и исчез за длинной полосой чересчур разросшихся кустов, а когда я снова его увидел, у него уже было полтораста с лишним метров преимущества. Я понял, что не только мне известны мастерские, где за небольшие деньги можно весьма неплохо дооборудовать автомобиль. Может быть, водитель «неймака» даже знал лучшие мастерские. «Бастаад» мчался на полной скорости по пустой центральной аллее, но блондин явно удалялся. Я вспомнил план городка, но не нашел никаких подходящих более коротких путей и продолжал мчаться вперед, в расчете на ошибку преследуемого. Набрав телефон Дуга, я крикнул в ответ на его холодное: «Слушаю?»:

— Заблокируй олимпийский городок с юга. Я там гонюсь за твоим шефом, на всех парах. Только быстро, а то у него хороший самокат.

Я положил трубку. «Неймак» удалялся от меня все дальше. Я выхватил из-под сиденья «элефант» и дважды выстрелил, стараясь не попасть в зад преследуемого автомобиля. Реакция его была стандартной — он свернул в первую поперечную улицу. Я выиграл на рискованном повороте несколько метров, мы пронеслись мимо какой-то незаконченной стройки и устремились в сторону площади Единства. Когда мой «бастаад» выскочил на покрывавшую площадь мелкую брусчатку, «неймак» как раз исчезал за памятником. Я затормозил и, отбросив «элефант», сжал в руке «биффакс». «Неймак» мог быстро вернуться тем же путем или, объехав вокруг памятника, попытаться скрыться по другой из соединявшихся с площадью дорог. Обе находились под моим контролем. Водитель «неймака» не спешил, возможно, он понял, что совершил ошибку. Я взялся за ручку дверцы, но выходить пока не стал, лишь посмотрел на памятник. Год назад я провел возле него два часа, гуляя с Филом. Памятник представлял собой пирамиду из труб, увенчанную копией Сфинкса из Гизы; и именно трубы являлись главной достопримечательностью этого места. Они походили на несколько десятков переплетенных друг с другом выжатых тюбиков из-под зубной пасты. Некоторые из них пронизывали пирамиду насквозь, другие, снабженные системой призм, демонстрировали виды с самых разных сторон, некоторые были попросту зеркалами, а еще некоторые показывали стоявшего рядом человека. Проходя перед отверстиями труб, можно было увидеть сначала небо, потом себя, потом фрагмент пейзажа с другой стороны Сфинкса, потом идущего впереди и так далее. В данной ситуации мне это было отнюдь не на пользу, я не мог быть уверен, не пошлет ли преследуемый мне пулю прямо через трубу или, видя, где я не нахожусь, не выскочит ли из-за угла, чтобы сделать то же самое. Судя по всему, мне оставалось лишь одно…

Выпрыгнув из машины, я, стараясь не производить лишнего шума, взбежал на вершину памятника и, прижавшись спиной к брюху сфинкса, огляделся по сторонам. Водитель «неймака» исчез из поля зрения. Подождав несколько секунд, я хотел было обойти вокруг фигуры, но тут в окне «бастаада» увидел отражение человеческого силуэта, мелькнувшего под безносой мордой сфинкса. Бросившись в ту сторону, я налетел как торнадо на водителя, мне удалось даже пинком выбить у него из руки револьвер, но в ответ блондин пнул меня в коленную чашечку. Я свалился как подкошенный. Падая, я успел заметить, как блондин приземляется в нескольких сантиметрах от основания сфинкса и начинает катиться, а затем беспомощно падать все ниже и низке. Вскочив, я бросился за ним, пытаясь не повторить его ошибку; я прыгал по трубам разного диаметра, стараясь, с одной стороны, не терять из виду кувыркающегося блондина, а с другой — сохранить равновесие. Мне это удалось лишь наполовину — блондин грохнулся на напоминавшую чешую гигантского окуня брусчатку площади и застыл неподвижно, а я, неудачно рассчитав один из прыжков, рухнул вниз, чудом не выбив себе зубы. От удара виском о брусчатку у меня потемнело в глазах, и из них посыпались разноцветные искры. Что-то, возможно выбитая пломба, заскрежетало на стиснутых зубах. Я вскочил на ноги и тут лее свалился на блондина, причем лишь отчасти преднамеренно. На этот раз падение было более приятным, хотя бы потому, что я ударился лбом о грудную клетку лежащего. Выругавшись, я с трудом встал. «Биффакс» лежал в трех метрах от меня, я подошел к нему, но наклонился не сразу, лишь когда несколько утих шум в висках и когда я сумел нащупать языком осколок пломбы и выплюнуть ее на брусчатку. Почувствовав себя наконец относительно сносно, я перевернул лежащего на спину и тщательно обшарил его одежду. В специальном внутреннем кармане пиджака обнаружился «биффакс», точно такой же, как у меня, но я отнюдь не ощутил себя другом блондина. Перетащив его поближе к «бастааду», я покопался в багажнике и застегнул на запястьях и лодыжках блондина купленные несколько лет назад и еще ни разу не использовавшиеся крестовые наручники. Только теперь я спокойно вздохнул и сделал глоток из фляжки. Чувствуя себя в превосходной форме, я бросил блондина на заднее сиденье и быстро покинул площадь.

Вернувшись по собственным следам на стройку, мимо которой недавно проезжал, я остановился возле огромного штабеля толстых труб. Мне стоило немалых усилий вытащить из машины бесчувственное тело со скрещенными за спиной руками и подогнутыми вверх ногами, но идея, которую я начал реализовывать, того стоила. Бросив блондина в песок, я вернулся к багажнику за литровым баллоном с клеем «Гамма-НХ». Блондин еще не пришел в себя; я отстегнул наручники, выстрелил облачком белой пены в его ладони и прижал их одну за другой к трубам, стараясь, чтобы его руки были вытянуты как молено сильнее. Когда через несколько секунд я отпустил его руки, он повис на них, удивительно напоминая средневековую гравюру, изображающую прикованного к стене узника. Отойдя на несколько шагов, я оценил плоды своей работы. Меня невозможно было в чем-либо упрекнуть. Я закурил и достал из машины сифон. Струя холодной пенящейся воды ударила блондину в затылок, обильно смочив волосы и пятном разлившись по пиджаку. Я услышал стон, затем блондин пошевелился, подтянул ноги и встал. Я сделал несколько шагов, наблюдая, как он дергает руками, пытаясь оторвать приклеенные ладони, небрежно прислонился к одной из труб и многозначительно кашлянул. Блондин оставил свои попытки и яростно воззрился на меня.

— Не оторвешь, — сообщил я ему.

— Попрощайся с жизнью! — прохрипел он.

— Тебе не поможет ни терпентин, ни бензин, — продолжал я, не обращая внимания на его слова. — Ни моча, ни еще что-нибудь. Этим приклеивают крылья самолетов к фюзеляжу. — Я со вкусом затянулся и выпустил дым в небо. — Стопроцентная надёжность… Зачем ты хотел убить Гайлорда?

— Ты труп…

Я искренне рассмеялся.

— Что-то ангел-хранитель не спешит с исполнением твоих желаний… — язвительно заметил я. — Говори, зачем хотел убить Гайлорда?

— Дерьмо!

— Ну, и ладно. — Я затянулся с видом человека, приступающего к какому-то неприятному, но необходимому делу. — Язык у тебя останется, так что показания давать сможешь… — Я отбросил окурок и подтянул брюки. — Ты заметил, что ты приклеен к разным трубам? Наверняка заметил… — ответил я сам себе. — Если я зацеплю машиной одну из труб… Представляешь? — Я подошел к открытому багажнику и начал в нем рыться. — Весь штабель рухнет, трубы полетят, естественно, в разном порядке, с разной скоростью и в разных направлениях. Одна твоя рука… Да где же он, черт возьми… О! Есть… Так вот, одна твоя рука окажется вывихнута раньше, другая чуть позлее, кроме того, я считаю, что трубы в конце концов раскатятся в разные стороны. И, пожалуй, размаха твоих грязных ручек… — я выпрямился и повернулся к блондину, держа в руке трос, — не хватит. Короче говоря, я полагаю, что тебя разорвет и уж наверняка повыдергивает лапки. — Я подошел к обеспокоенному блондину, помня о том, чтобы не оказаться в зоне досягаемости его ног. — Знаешь, в детстве я постоянно получал нагоняй от мамы за то, что отрывал ножки мухам, — доверительно сказал я. — И, как видишь, не помогло… — Я вздохнул и направился к «бастааду».

Я завел двигатель и бросил взгляд на монитор заднего вида. Блондин посерел лицом, его ноги совершали какие-то сложные, не слишком изящные движения, он напрягал руки, то одну, то другую, словно надеясь их все же отклеить. Я подал машину на несколько метров назад и, не заглушая двигатель, выскочил, чтобы прицепить трос. Я мог достать стандартный аварийный соединитель с магнитной присоской, но решил, что чем дольше будут приготовления, тем больший эффект они дадут.

Я тщательно прицепил один конец троса к трубе со стороны блондина и пошел с другим концом к противоположной стороне трубы.

— Эй! Как тебя зовут? — крикнул я.

Он ответил мне длинным ругательством. Зацепив крюк с тросом за трубу, я долго разглядывал то, что у меня получилось, а затем покачал головой.

— Нет, не пойдет, — сказал я вслух. — Как только трубы покатятся, нужно будет быстро сматываться. Или еще бампер оторвется…

Отыскав в багажнике еще один кусок троса, я привязал его к основному и сел в «бастаад», дерзка другой конец в руке. Я несколько раз нажал на педаль акселератора, из выхлопной трубы пошел легкий дымок, и тогда блондин не выдержал.

— Подожди!!! — заорал он. — Стой!

Я снял ногу с газа и высунулся из окна.

— Только быстро и по делу! — потребовал я. — Раз уж я немало потрудился…

Блондин завертел головой, так что капельки слюны брызнули во все стороны. Он шатался, но мужественно держался на ногах, опасаясь, что трубы могут сдвинуться с места. Я вышел из машины и подошел ближе.

— Послушайте, господин аноним, — сказал я, не скрывая недовольства. — Или говорите, или я уезжаю. Ну?

— Я! — завопил он. — Это я, я, я, я хотел его убить! Он у меня как кость в горле!

— И за что же?..

— Он отказался от участия в каких-либо наших делах, но держал все под контролем! — залился он фальцетом. — Я не мог ничего сам решить, а собирать объедки мне давно уже стало неинтересно. Понимаешь?

— Угу. И сколько же раз ты пытался его прикончить?

— Один раз. Только один. На его собственном острове, но он это каким-то образом предвидел и ждал, или у него охрана лучше, чем мы полагали…

— Ладно, а что насчет меня?

— Тебя? — искренне удивился он. — Я ничего о тебе не знаю…

— Вот как? А мне казалось, что я достаточно важная персона. Это все? — спросил я и, видя, что блондин отчаянно кивает головой, добавил: — Из другого источника мне известно, что это не все. В таком случае… — Я сделал паузу, давая понять, что над приклеенным к трубам блондином повисла весьма серьезная угроза.

— Что еще? — завопил он и дернулся, на мгновение забыв о том, насколько опасно для него двигать с места трубы.

— Что случилось на Луне?

— На Луне-е?

— На Луне! — рявкнул я. — И прекрати повторять за мной! Даю тебе десять секунд на то, чтобы ты начал рассказывать. Пошел! — Я выставил перед собой часы и уставился на них.

— Все расскажу! — заорал блондин. — Только спрашивай по делу!

— Может, ты и прав. — Я внимательно посмотрел на него. — Неплохо, да? И ты еще хотел заменить Гайлорда? — презрительно бросил я.

Я сел в машину и резко рванул с места, позволив тросу натянуться, а затем ослабил его. Даже на небольшом экране монитора я увидел темное пятно у ног блондина. Он не мог знать, а тем более видеть, что первая труба удерживается на месте тремя прочными клиньями и что, перемещаясь вдоль трубы, я тщательно обходил ее по большой дуге. Возвращаясь домой, я размышлял над своим поведением во время этого короткого, но действенного допроса, но не нашел ничего, в чем мог бы себя упрекнуть. Я должен был смешать блондина с дерьмом, предвидя, что он просидит в тюрьме не больше чем год, может быть, два, и нужно было навсегда отбить у него охоту к прежним занятиям. Впрочем, никаких иллюзий я не питал — на его месте найдется несколько других, но ликвидация хотя бы одного всегда казалась мне достойной любых средств.

Я едва успел забраться в горячую ванну, держа в руке стакан, наполненный «Снегами Килиманджаро», когда раздался телефонный звонок. Я набрал в грудь воздуха и заорал что было сил:

— Слушаю! Я в ванной!

Мой вопль, видимо, достиг компа, поскольку над головой раздался голос Саркисяна. Голос был несколько странным, словно Дуг задыхался от ярости.

— Оуэн? Ах ты… — Он расхохотался. — Чем ты приклеил этого придурка?

— Кажется, «Гамма-НХ»…— удивленно ответил я. — А что?

— Идиот… Уже шесть лет, как никто не производит растворителя для этой дряни!

— А!

— Пришлось вырезать куски труб, чтобы забрать парня с собой.

— Ну, тогда что ты ко мне пристал? — Я сделал глоток из бокала, так, чтобы Дуг это услышал.

— Пришлось отшлифовать края, так, чтобы парень не смог себе повредить, хотя ты здорово его отделал, он ни на что уже не годен.

— Спасибо…

— Не в том дело! Кретин… Скажи, как ему отлить? Он себе штаны расстегнуть не может…

Я немного подумал.

— Ну так разденьте его догола, — предложил я. — Только смотрите, чтобы он не прищемил себе…

— Ладно, ладно! — прервал он меня. — Не начинай сначала свой цирк…

— Если уж зашла речь о цирке, — рявкнул я, — то у тебя сейчас есть в распоряжении идеальный клакер для твоих с Ником выступлений! Самый лучший!

— Оуэн… — В голосе Дуга прозвучало сочувствие. — Если бы ты был настолько же богат, насколько глуп…

Он отключился, а я лег поудобнее и погрузился в размышления над последней фразой. Я продумал все, абсолютно все варианты, но у меня все равно получалось, что я невероятно беден. Когда на дне стакана отразился свет потолочной лампы, я отказался от умственной гимнастики и начал было набирать номер Пимы, но в конце концов передумал. Что-то, не знаю, что именно, не позволило мне отменить тревогу и вернуть семью домой. Это «что-то» точно так же велело мне отложить до завтра разговор с Гайлордом. С неизвестным я никогда не боролся. Я покормил Фебу, и мы пошли спать.

Без четверти десять, еще не до конца проснувшись, я позвонил Гайлорду, коротко сообщил, что он может больше не скрываться, и договорился о встрече через час в издательстве. Феба вытащила меня на прогулку, хотя прекрасно могла сама выйти в сад, нашла палку и заставила меня ее бросать. Кидая палку, я размышлял о том, не кажется ли ей, будто это я сам обожаю подобное до потери пульса. Более глубинный анализ данного вопроса я решил провести несколько позже. Вернувшись домой, я записал короткое сообщение для Пимы, велел компу передать его по известному ему номеру и поехал к Гайлорду.