- Где остальные? - спросил я.
      - Здесь только мы двое, - ответил он, блуждая взглядом по нам пятерым.
      - А там? С девочками? - Я кивнул в сторону двери.
      - Там? Там только няня, - удивился он.
      Дуг помог ему встать и открыл дверь. Охранник пошел вперед, неуклюже покачивая руками. Дуг показал мне на дверь. Догнав охранника, я положил руку ему на плечо, предварительно сняв автомат с предохранителя. Я чувствовал себя крайне уставшим. К счастью, идти было недалеко, может быть метров шестьдесят. Коридор вывел нас в большой зал. Проводник выбрал одну из полутора десятков дверей и одним пальцем набрал на клавиатуре замка 12 983 476. Я толкнул его вперед. Когда дверь открылась, я ошеломленно застыл на пороге. Я знал, сколь огромен шар, знал, что при его постройке предусматривалось пребывание в нем нескольких десятков человек, а может быть, и больше. Несмотря на это, размеры зала меня поразили - футбольное поле заняло бы лишь его середину. Вдоль стен стояли всевозможные спортивные снаряды и тренажеры. На одной из стен я заметил огромный экран и три фигуры под ним - одну большую и две маленьких.
      - Эй! Привет! - заорал я во все горло.
      Они обернулись. Я пошел в их сторону, чувствуя, как на моем лице появляется радостная улыбка. Я видел, что они смотрят на меня с отвращением, словно на гигантскую жабу, но, собственно, как еще они могли смотреть? Я подошел ближе. Девочки схватились за руки и прижались к няне.
      - Бонни Ле Фей, я полагаю? - От радости шутка получилась тупой. - Не узнаешь? Это я спас тебе жизнь при последней попытке самоубийства.
      Она выдвинула вперед подбородок и прищурилась.
      - Ну и?.. - вызывающе бросила она.
      - У тебя будет шанс сделать самый сенсационный репортаж в твоей жизни, - сказал я, все еще по-идиотски улыбаясь. Один из признаков старости - когда можешь владеть собой лишь частично. - Там стоят трое из Центрального бюро расследований и мой помощник. А я - Оуэн Йитс, частный детектив. Добро пожаловать в нормальное время.
      Бонни еще несколько мгновений стояла неподвижно, беспомощно глядя на девочек, а потом перевела взгляд на стоявших за мной. Я видел, что она боится какого-нибудь обмана. Щелкнув предохранителем автомата, я по широкой дуге бросил его к стене.
      - Идем, - сказал я.
      Я пошел первым. Через несколько шагов меня догнала Бонни, на всякий случай держась чуть в стороне. Опередив меня, она заглянула мне в лицо.
      - Если ты что-то замышляешь, я тебя убью! - сказала она.
      Голос ее дрожал, кулаки были судорожно сжаты. Я кивнул:
      - Хорошо. Можешь забрать тот автомат. - Не останавливаясь, я показал назад. Еще никогда в жизни я не был так уверен, что мне ничто не угрожает. Я бросил взгляд через плечо. Девочки шли за нами, но очень медленно. Еще долго они не будут доверять чужим.
      - Возьми малышек, - попросил я Бонни. - Они тебе верят. Не мучай их.
      Она вытерла слезы рукавом фланелевой рубашки и остановилась. Я вернулся к ожидавшим меня Нику и Дугу. Мне очень хотелось ударить скованного охранника в лицо, я чувствовал, что мог бы его убить. Лишь опасение, что девочки и Бонни могут понять меня превратно, спасло ему жизнь.
      - Дайте закурить, - прохрипел я.
      Я пытался откашляться, но комок в горле лишь рос. Мне хотелось выругаться, хотелось закурить, хотелось, чтобы никто не видел, насколько по-идиотски я выгляжу. Но видели все. В конце концов мне удалось затянуться дымом, я напустил его себе в глаза и долго тер их, пока не смог отчетливо разглядеть каждого.
      - Это дочери Голдлифа. Они сидят здесь уже восемь или девять лет. И Бонни Ле Фей. К счастью, ее не убили, лишь сделали няней для малышек. А их отец вынужден был делать все, что от него требовали, чтобы сохранить жизнь дочерям. - Я набрал в легкие дыма и выпустил его с громким шипением. - На приеме у Голдлифа я подслушал несколько фраз, сказанных им и настоящим шефом ТЭК. Вот только, поскольку мне были знакомы оба голоса, я их перепутал. Шеф - Рэм Вуд. Я думал, что он здесь. - Я повернулся к Нику: - На этот раз ни на какую сделку с ЦБР я не пойду. Теперь это уже не дело государственной важности. Это самое обычное преступление гигантских масштабов и неизмеримое несчастье и слезы. И немало смертей.
      Саркисян щелкнул предохранителем автомата и отдал его одному из агентов, после чего удивленно посмотрел на меня.
      - Откуда здесь взялся Вуд? Все время шла речь о Голдлифе... - Он пожал плечами.
      - Этот сукин сын вдвойне подстраховался и сбил меня с толку, признался я. - Если бы даже кто-то продрался через систему безопасности, то все равно попал бы на Голдлифа, а тот вынужден был молчать, если не хотел, чтобы с его дочерями что-нибудь случилось. Впрочем, когда он понял, что нужно было сразу бороться с шантажом, когда на счету настоящего ТЭК было уже несколько убийств, он не видел иного выхода, кроме как ждать. Потому он не сказал нам в Нитле сразу всего. Он подложил мне револьвер и на всякий случай делал вид, будто это не он. Наверняка он надеялся, что удастся освободить девочек. Только на это он мог рассчитывать. Сам он в любом случае был обречен.
      - Но как ты добрался до Вуда?
      - Не знаю. Интуиция. Сначала я думал, что меня стали преследовать из-за того, что я расспрашивал о Бонни, но дело было не в том. Вуд по-настоящему перепугался тогда, когда узнал, что я за ним следил. Правда, речь шла о деле о разводе, но, видимо, он не был уверен, не обнаружили ли мы заодно еще чего-нибудь. На всякий случай он начал ликвидировать угрозу. Каким-то образом ему удалось завладеть доказательствами измены, и он вынудил жену отказаться от процесса. Он выиграл время, а когда понял, что она встречалась со мной еще раз, ликвидировал и ее. Думаю, найти его будет не так-то легко.
      - Вуда я беру на себя! - быстро среагировал Дуг. - Сейчас распоряжусь об аресте, - затараторил он. - Достану его из-под...
      - Не волнуйся, не буду я его ловить, - успокоил я Саркисяна. - Дело закончено.
      Ник открыл рот, но тут же его закрыл и посмотрел куда-то назад. Я обернулся. Все трое остановились и посмотрели на нас. У девочек был спокойный, но усталый взгляд. Почти бегом я первым направился к выходу.
      Она превосходно владела собой. Я был рад, что именно она наливает виски в бокалы. Бывают дни, когда меня может радовать что угодно. Бывают дни, когда я могу влить в себя, как сегодня, целую бутылку, а мой организм каким-то странным способом выделит из ее содержимого каждый процент и отправит его в космическое пространство. Мы не перешли на "ты", и это меня тоже радовало. Если бы она сейчас предложила мне подобное, я чувствовал бы себя словно мальчишка на поле для гольфа, которому бросают десятку за то, что он достал мяч из колючих кустов.
      - Вы должны простить девочек, - сказала она. - Мне пришлось уволить всю мужскую часть прислуги, впрочем, я пока не знаю, как вообще выглядит мое наследство.
      - Не о чем говорить, - сказал я, - естественно, речь не о наследстве. А остальное как-нибудь устроится. - Я отказался от последнего глотка и встал. - Рад... - я вспомнил Мозреда и не закончил, как собирался: "что все так закончилось", - что девочки чувствуют себя хорошо. - Она заметила, что я сменил конец фразы. - Мне очень жаль, что ваш муж...
      Ди Голдлиф подошла ко мне, протянула руку и погладила меня по щеке. Я знал, что это вовсе не означает того, что означает обычно. Я придержал ее руку и поцеловал.
      - Простите, что я так вела себя тогда в бильярдной, - сказала она. - Я ошиблась в вас и наверняка уже не вполне хорошо соображала.
      Я отпустил ее руку:
      - Обычное дело. Чаще всего люди ошибаются в самих себе, как правило, оценивая себя лучше, чем следовало бы, а потом такая ошибочная оценка начинает касаться и других, но со знаком минус. Я сам - лучший тому пример.
      Я вышел на широкое крыльцо, остановился и глубоко вздохнул, затем спустился на дорожку и направился к машине. Обойдя "химеру", я повернулся лицом к дворцу. В окне второго этажа я увидел два девичьих личика, а потом две маленьких руки над их головами. Я поднял руки, высунул язык и кончиком его коснулся носа. Подобного я давно не делал, но очень старался. Никогда до сих пор мне не платили столь щедро. Я быстро сел в машину, чтобы сохранить в памяти эти улыбки, особенно учитывая, что мне нужно было решить очень важный вопрос, и я знал, что лишь в состоянии подобной непонятной эйфории могу это сделать.
      - Гм... должен признаться, что я впервые сталкиваюсь с такой просьбой.
      Я знал, что заместитель комиссара пытается играть в политику, но все его поведение говорило о том, что ему не хватает необходимой для этого гибкости и умения скрывать эмоции. Он непрерывно твердил о том, насколько он удивлен, о прецеденте и в конце концов едва не убедил меня вырвать у него из руки лицензию и уйти, хлопнув дверью.
      - И это теперь, когда вы стали народным героем? Когда люди начинают уважать профессию, которой вы посвятили...
      - Это противоречит закону? - прервал я его.
      - Нет, нет! - замахал он руками, выронив лицензию, спланировавшую на стекло.
      Такая вот работа. Четырнадцать лет тяжкого труда, и какое-то ничтожество упрекает тебя единственным, чего ты достиг. Я почувствовал, что еще немного, и я дам ему в морду и просто отберу у него лицензию. Однако я все же сдержался и встал.
      - Тогда прошу принять от меня официальный отказ от исполнения почетных обязанностей детектива без каких-либо обязательств государства и народа перед Оуэном Йитсом. Фирма ликвидирована. Прощайте.
      Я пожалел, что у меня нет шляпы. Мне так и хотелось заломить поля выразительным жестом в стиле Хамфри Богарта или Кио Хоукшоу. Спустившись вниз, я сел в припаркованную у главного входа "химеру" и медленно поехал в свою - уже не мою - контору. Вывеску я снял еще утром и выбросил на помойку. Подойдя к двери, я открыл ее пинком. Внешне ничего не изменилось. Я освободил шкаф от огнестрельного оружия, остальное оставив преемнику, и сел за стол. Отключив комп, я достал из ящика коробку "Дюк оф Этернити" и трубку. Тщательно очистив, я точными движениями набил ее и выбросил вместе с футляром в корзину. В очередной раз открыв ящик, я вынул из него "служебную" бутылку. В ней оставалось всего несколько капель на дне. В самый раз. Я без сожаления выбросил ее. Удар о дно корзины совпал со звонком телефона. Я вздрогнул. Подождав десять сигналов, я поднял трубку.
      - Вынос трупа через минуту, - сказал я. - Прошу поторопиться.
      - Оуэн, - простонал Ник. - Ты понятия не имеешь, какое у меня похмелье. Говори быстро, что принять, чтобы у меня появилось такое чувство юмора, как у тебя. - Он говорил медленно, словно на макушке у него лежало яйцо.
      - Сбегай к Дугу, и похмелитесь, - язвительно усмехнулся я.
      - Придурок, у тебя же телефон выключен, это Дуг восстановил связь. Мы еще у тебя дома. Дуг хотел похмелиться, но, похоже, лишился чувств при виде бутылки. Помоги!
      - Придется потерпеть. Я позвоню через два дня. Если не полегчает, выдам вам один секрет. Возьмите такси и езжайте в бар "Эйч-Ти-Эйч". Бармен вам поможет.
      Я положил трубку. Было тихо. Как обычно. Как всегда. Я встал и потянулся.
      - Ну что ж, прощайте, - изящно закончил я.
      Идя к двери, я включил пылесос, и это был единственный предмет, который не остался позади неподвижным. Его тихое жалобное гудение я слышал еще у лифта. Погребальный обряд завершился на улице.
      Я сел за руль и тронулся с места.
      Я долго стоял на углу, глядя на дом под номером четырнадцать. Он ничем не отличался от других на этой улице - на первый взгляд он был даже менее ухоженным, особенно газон перед ним. Однако было в нем что-то такое, из-за чего я узнал бы его среди нескольких сотен других. А может, мне только так казалось. Я выкурил две сигареты, прежде чем решился сделать шаг. Машинально проверив, лежит ли в кармане оружие, я погладил Фебу и уложил ее на заднем сиденье, затем вошел в калитку и подошел к двери. Моя рука миновала звонок и нажала на ручку. Я вошел внутрь, не стараясь ступать тихо. Послышались чьи-то приближающиеся шаги. Мне хотелось сесть и сделать вид, что я сижу здесь уже несколько лет, но мне нужно было не меньше часа, чтобы дойти до дивана. Я снова пожалел, что у меня нет шляпы, чтобы мять ее поля, заняв чем-то руки. Мне удалось скрестить их на груди. Для начала годилось.
      Вошла Пима, направляясь к окну. Она сдержала крик, но резко подняла голову, а когда до нее дошло, кто стоит в гостиной, сумела лишь пошевелить губами.
      - Прости, я вовсе не хотел тебя напугать, - сказал я. - Ты застала меня врасплох.
      - Кто тебе сказал, что ты меня напугал? - выдавила она.
      Я по-идиотски улыбнулся, потом услышал, что хихикаю, словно кретин. О боже!
      - Ты выбрал неудачное время для визита, - твердо заявила она. - Я как раз собиралась уходить.
      - Ага. Понятно, - пробормотал я. - То есть... Не знаю... Я был недалеко, и... того...
      Я посмотрел в окно. Пима была чем-то обеспокоена, более того испугана. Внезапно я понял, что она кого-то ждет, и ощутил какое-то странное спокойствие, словно мне вдруг стало все ясно.
      - У меня к тебе просьба. - Я вслушивался в собственный голос. Теперь, когда я знал, что сейчас сюда должен прийти мужчина, он звучал нормально, даже приятно. - Я почти двое суток не спал, мне нужно поспать хотя бы часа четыре-пять. Ведь ты же меня не выгонишь?
      Я подошел к дивану и, театрально вздохнув, сел, с облегчением вытянув ноги. Стоило мне достать сигареты и выпустить первое облако дыма, как она набросилась на меня и рванула за рукав рубашки. Рукав не выдержал - это не материя из ТЭК. Пима едва не упала, стиснув оторванный рукав.
      - Оуэн! - Я застыл, слыша неподдельное отчаяние в ее голосе. - Оуэн, повторила она, пытаясь найти подходящие слова. - Умоляю тебя, уходи. Позвони мне через час. Здесь недалеко есть гостиница, я приду туда. Но сейчас уходи! Убирайся!!!
      Я почувствовал себя последней скотиной. Всю жизнь я пытался бороться с теми, кто стремился к своей цели, не обращая внимания на других. Теперь же неожиданно понял, что сам оказался в их рядах. Я встал.
      - Извини. Я действительно не хотел... - Я беспомощно пошевелил руками. - Естественно, я наврал про то, что не выспался. Я позвоню.
      Я повернулся к двери, и тут, словно в фильме ужасов, она распахнулась настежь. В комнату вихрем ворвался маленький мальчик, на физиономии которого сияла радостная улыбка, и, казалось, лишь каким-то чудом затормозил, едва не налетев на стену. Он перевел взгляд с Пимы на меня и перестал улыбаться. Мы замерли, словно мраморные изваяния. У малыша было лицо Пимы и ее глаза. Несмотря на удивление и серьезный вид, они излучали радость. Я почувствовал, что мне трудно дышать.
      - Фил, - послышалось с другого конца гостиной. Мне показалось - с другого конца континента, мира. - Фил... Это...
      Мальчишка стрельнул глазами в сторону Пимы. Я чувствовал, что сейчас он выкинет фокус, какого еще не видел мир. Однако он застиг меня врасплох.
      - Я знаю, - убежденно сказал он. - Это же папа. Ты говорила, что он наконец вернется из своей экспедиции. Только не знала когда. - Он сурово посмотрел на меня: - Долго же ты там болтался.
      Только теперь, почти на сороковом году жизни, мой ангел-хранитель нашел свое предназначение. Я решил рассчитаться с ним позже, пока же он подсказал мне подходящую фразу:
      - Это была трудная экспедиция. К счастью, она успешно закончилась... Я пожал плечами. - Ну вот я и здесь.
      - Ты остаешься, - утвердительно произнес он, наклонив голову.
      Мне показалось, будто ангел-хранитель добавил мне еще один глаз на затылке, так что мне не пришлось поворачиваться, чтобы увидеть, как Пима качает головой, широко раскрыв рот.
      - Знаешь... - кашлянул я.
      - Фил! - К Пиме вернулся дар речи. - Иди вымой руки! Быстро!
      Фил стиснул зубы, но двинулся в сторону двери, из-за которой до этого вышла Пима. На пороге он повернулся и ткнул в меня указательным пальцем:
      - Остаешься!
      - Фил! - крикнула Пима.
      Он повернулся и вышел. Я собрал остатки сил и подошел к ней.
      - Почему ты мне не сказала? - спросил я, сознавая, что мой шепот не пробьется даже сквозь папиросную бумагу. - Ведь... ведь...
      - У тебя своя жизнь, - столь же тихо ответила она. Слабый шум воды, плещущейся под руками моего сына, почти полностью ее заглушал. - Ты не умеешь жить, не вмешиваясь в дела других. Ты не можешь...
      - Могу! - прервал я ее. - О! Уже могу. Я больше не детектив. В самом деле.
      Я схватил ее в объятия и привлек к себе. Она отстранилась, тряхнув головой.
      - Не верю! От этого тебе не избавиться. Наверняка ты сейчас дашь малышу поиграть своим любимым "биффаксом". Только сначала обойму вынь.
      - У меня нет оружия. Я ему даже рогатку не сделаю. Я куплю ему целый вагон плюшевых мишек. У меня есть деньги!
      Она вырвалась, вытирая глаза моим рукавом, и топнула ногой.
      - Ты и деньги. - Она вытерла тем же рукавом нос. - Оуэн без оружия и с деньгами?
      - Именно так. И их будет еще больше. - Я засмеялся. - Из дома я и на секунду не выйду, а деньги сами ко мне придут. И еще у меня есть собака... добавил я.
      - А я уже почти тебе поверила, - сказала Пима.
      - Сейчас подъеду сюда на машине и покажу тебе собаку и контракт. Я подписал договор на две повести. "Корн, Агран и Уэлфер" приняли мои заявки. - В ванной стих шум воды. Времени оставалось мало. - Честное слово! У меня уже и названия есть: "Та сторона мира" и "Та сторона времени".
      - Тоже мне, писатель нашелся, - презрительно прошептала она, так же как и я, чутко прислушиваясь. Ей тоже приходилось спешить. - Чертовски оригинально. Если...
      - Остае-е-е-ешься!
      Впервые в жизни я с радостью ждал удара. Но я просчитался. Не хватило сноровки. Пятилетние мальчики обычно не бьют головой в живот.