Снайпер, видимо, решил, что на этот раз жертва избежала его пуль, и звал коллег. Я прополз несколько метров, присел и, скорчившись в позе эмбриона, переместился вперед. Ряды кустов заканчивались прямо передо мной. Я посмотрел направо и налево - и побежал. Через полтора десятка шагов я почувствовал боль в ноге, там, где меня зацепило веткой. Я не останавливался, кость должна была быть цела, поверхностная царапина, но это ставило под вопрос возможность бега на более длинную дистанцию. Я пробежал возле пилона, в нос ударила сконцентрированная вонь оседавшей на нем городской грязи. Вбежав в его тень, я свернул в сторону. Кольцо платформы уже возвращалось наверх в своем монотонном путешествии по огромному столбу. Я подпрыгнул и вцепился в колено толстой трубы. Повиснув, я подтянулся, перевалился через низкий барьер на платформу из металлических полос и немного прополз, чтобы оказаться как можно ближе к наконечнику отсоса, где толстый слой пыли забивал перекладины барьера и где нельзя было увидеть меня снизу. Смрад был невыносимый, вдобавок слабые разряды перескакивали с наэлектризованной поверхности пилона на конец трубы. Я ощупал ногу, оцарапанную кожу обожгло болью. Очистив кусок решетки от пыли, я приложил к дыре глаз и посмотрел вниз. Ничего не происходило, но когда я слегка высунулся, чтобы присмотреться получше, то увидел два темных силуэта, идущие вдоль кустов. Я не видел их в деталях, они шли в полосе тени, но мне казалось, что у них неестественно длинные правые руки, и к тому же они держали их перед собой. Я перевернулся на бок и посмотрел назад. Двигателя я не слышал - платформа скрипела и пищали какие-то трущиеся части - но я увидел фары сначала одного, а сразу же после еще двух автомобилей. Включив все огни, они медленно кружили, разрезая мрак лучами рефлекторов. Видимо, они стояли там уже раньше, по крайней мере один, и мне наверняка было бы не прорваться; я все больше убеждался, что пилон был единственным шансом, другое дело, что через три часа платформа начнет вращаться. Через шесть она окажется внизу и тщательно очистит свою поверхность. Тогда я буду прекрасно виден, словно вареный омар на блюде под майонезом. Но это только через шесть часов. Сейчас самое главным было - заинтересуются ли участники облавы пилоном.
      Они прочесывали кусты во второй раз, как раз в том самом месте, где я через них проходил. Я ждал, что они обнаружат следы моей крови, но они их не заметили, лишь ходили туда и обратно, а один из них даже спрятал оружие. Они явно теряли надежду. Я был уже намного выше, и мне пришлось немного высунуться, чтобы посмотреть на автомобили, которые стояли на месте, рядом друг с другом. Так продолжалось некоторое время, потом один из преследователей двинулся вперед и встал прямо напротив пилона. Я быстро переполз на другой край трубы. Расширяющийся на конце сноп белого света ударил в мою сторону. Под платформой, там, где поверхность хромированного столба была очищена, луч отразился и вернулся вниз. Я отчетливо видел полоску собственных следов на запыленном газоне, но управлявшие прожектором смотрели под другим углом, к тому же они сразу подняли луч выше, направив его на платформу. Только теперь я увидел, что платформа поднимает вокруг себя большую тучу пыли, свет зажигал искорки на отдельных пылинках, отражался от перекладин платформы и труб отсосов. Снизу, судя по всему, была видна какая-то гигантская мешанина теней и света, вызванных отражениями от очищенной поверхности. Секунд через пятнадцать прожектор погас.
      Я оперся на локоть и смотрел вниз еще час. Именно столько времени продолжались поиски. Потом, видимо, они примирились с неудачей, поскольку все сели в машины и уехали. Я не знал, не остался ли кто в кустах, но своего укрытия покинуть в любом случае пока не мог. Перевернувшись на спину, я подтянул штанину. Ничего опасного, несколько царапин и ушиб. Перевязав ногу платком, я улегся, закинув руки за голову. Какое-то время я размышлял над возможностью пожара на платформе, но, поскольку здесь все время сыпались искры и ничего не загоралось, я достал из кармана сигареты и закурил, прикрывшись пиджаком. Однако от смрада и пыли, смешанных с дымом, у меня тотчас же начало першить в горле, и пришлось загасить и выбросить сигарету. Я отвернул голову от столба, пытаясь вдохнуть чуть более свежего воздуха, и все оставшееся время так и лежал, глядя в небо. Только в небо.
      Земля начинала меня раздражать.
      Пять часов спустя, когда платформа еще опускалась вниз, я спрыгнул на траву, присел на фоне снова ставшего черным столба и пошел, согнувшись, в сторону ближайшего дома. До него я добрался беспрепятственно и, найдя на стене гидрант, отвернул кран. Потекла тонкая струйка воды. Я не стал ждать, пока она станет достаточно чистой, спустил лишь ржавую и вонючую, затем прополоскал рот и вымыл лицо и руки. Сняв брюки, я отряхнул их, как мог, от толстого слоя густой грязи. Вынув все из пиджака, я запихал его в канал под гидрантом. Потом пригладил волосы и вышел на улицу.
      Она была еще пуста, но времени у меня оставалось самое большее минут десять. Быстро спустившись в подземный переход, я купил в автомате желтый пластиковый комбинезон, натянул его на себя и вышел наружу.
      Мне удалось продержаться до открытия магазинов. Я сразу же купил комплект одежды и пошел в аптеку. Там я принял душ, сделал перевязку и анестезирующий укол. Затем переоделся в новую одежду и, уже чувствуя себя вполне нормальным человеком, в ближайшем киоске купил "Морнинг". Просмотрев объявления, я тут же выбросил газету в ближайшую урну, что как бы стало сигналом для такси, которое я и остановил. До отеля было недалеко, но я несколько устал, а кроме того, в "Пизарро" не слишком любят гостей, приходящих пешком и без багажа, а я жаждал дружелюбного к себе отношения. Водитель прервал мою короткую дремоту, я расплатился и вошел в холл отеля. Наверное, вид у меня был все же нездоровый: обслуживающий персонал все время подозрительно меня разглядывал, но и на улицу никто вышвырнуть не пытался. В магазине при гостинице я, не моргнув глазом, отдал за полтора десятка всяких мелочей две сотни, затем велел доставить их в номер, а сам потащился к лифту. Закрыв дверь номера на ключ, я позвонил администратору и попросил поставить защиту на мой телефонный номер, что означало, что в случае возможной попытки засечь звонок поиски приведут к какой-нибудь будке в центре города. Кроме того, я попросил закодировать мое имя в компьютере. Какое-то время меня не найдут. Услышав стук в дверь, я заглянул в глазок и, увидев парнишку из магазина, открыл.
      - Ваши покупки. - Он стоял, выпрямившись и держа пакет в вытянутых руках.
      - Оставь там, на столе. - Я встал и дал ему доллар. Он отказался и вышел, гордясь своей неподкупностью.
      Я набрал номер телефона Джеймса и лег на кровать, положив трубку рядом с собой на подушку. Он отозвался после восьмого гудка.
      - Привет. Это Оуэн, - сказал я.
      - А! Уже вернулся?
      - Да. У меня к тебе просьба. Я бы хотел, чтобы ты направил ко мне домой какого-нибудь специалиста. Мне кажется, что там меня могут ждать разные сюрпризы.
      - Понятно, - медленно проговорил он. - Как ты и предполагал, да?
      - Да.
      - У тебя были гости?
      - Множество. Из-за них мне не нашлось места в собственном доме и пришлось ночевать на свежем воздухе.
      - А где ты сейчас? - спросил он.
      - У знакомого. В центре, - добавил я, чтобы заставить его поволноваться.
      - Мои ребята следили за твоей машиной в аэропорту, - вдруг сказал он. Ты ведь не был в Денвере, верно?
      - Ясное дело, что нет. Но мог бы и не напрягаться, я бы сам тебе сказал. Позже, конечно.
      - Ну вот именно, а я хотел знать сразу. - Он засмеялся.
      - Если бы мне хотелось скрываться от твоих соколов, то я сделал бы все немного иначе. И наверняка бы мне это удалось, будь спокоен.
      - Я спокоен, - преувеличенно вежливо ответил он, но я знал его достаточно хорошо и достаточно долго для того, чтобы не заметить, что он кипит, как котел с сосисками в приюте для собак на Хоттл-стрит. Мне стало его жаль.
      - Джеймс, - сказал я, - я знаю, что ты у нас самый любопытный из копов, но подожди немного. Сейчас мне самому ничего не известно...
      - Но что это за история? Ведь что-то я должен знать! - заорал он.
      - Не должен, и именно поэтому...
      - Я могу вызвать тебя к себе! - сердито прервал он меня. - И обвинить в сокрытии...
      - Вот журналисты обрадуются, - тоже прервал я его. - Без пяти минут комиссар вызывает на допрос своего коллегу по учебе, бывшего начальника по курсам для спецподразделений и в данное время близкого знакомого! Разве человек, не ценящий дружбу, может быть комиссаром?
      Он громко рассмеялся.
      - Ну ладно. - Он снова фыркнул. - Пусть будет так. Но скажи, двойники тебя все еще мучают?
      - Конечно! Я не изменил своего мнения, но те ночные гости не имеют с этим ничего общего... - поколебавшись, сказал я.
      - А что-нибудь удалось выяснить?
      - Э-э-э... Я был у родителей того гарпунщика. Там явно что-то не то. Сам еще не знаю, в чем дело.
      Несколько секунд мы оба слушали шорох в трубках.
      - Когда тот Праздник Братания?
      - А! Хорошо, что напомнил. Завтра в семь. У меня, конечно.
      - Почему "конечно"?
      - Отстань, - буркнул он. - Еще что-нибудь?
      - У меня для тебя подарок. Завтра получишь. Пока.
      Я положил трубку и вытянулся поудобнее. Мне в голову пришла некая мысль, а это означало, что нужно ее обработать, так что пришлось встать и подойти к телевизору. Я перенес на кровать клавиатуру терминала, включил компьютер и начал диалог. Сперва я ввел слова "двойник" и "близнец". Ответ был не слишком интересным: двойник, по мнению компьютера, был литературным вымыслом, а у близнецов различались папиллярные линии. Я ввел запрос о возможности искусственного создания дубликатов человека. Только клонирование. Хорошо, пусть будет клонирование. Буквы сменили цвет на красный и сложились в текст: "Любые попытки клонирования человека находятся под запретом". Надпись светилась полминуты, хотя я нажал клавишу отмены. Лишь затем пошли более подробные данные. Из них следовало, что даже клоны не решают проблему, особенно учитывая, что уже несколько десятков лет под угрозой санкций со стороны всего цивилизованного мира ученые воздерживались от клонирования человека. Другое дело - сколько и чего в этом роде наделали в тайных лабораториях Кореи, Китая или Грузии. Я потратил еще несколько минут, глядя на экран, но ничего нового больше не узнал. Я вспомнил, что говорил Инглхардт о превосходстве человека над компьютером, и признал его правоту. Отменив задачу, я запросил адрес Лиретты Ней. Данные закрыты. Ну что ж, поступим иначе - я набрал номер Хая Мэйсона, подождал минуту, пока его не нашли, и в конце концов услышал его голос.
      - Мэйсон! Быстро, в чем дело?
      - Привет, говорит Оуэн. Слушай, мне нужен адрес Лиретты Ней.
      - Я буду с этого что-то иметь?
      - Вряд ли, но если вообще хоть что-нибудь выйдет, то ты первый. Как всегда.
      - Пиши. - Я нажал клавишу диктофона. - Клэринг-Сайд, пятнадцать, телефон... сейчас... четырнадцать - семьдесят восемь - двенадцать - тридцать один. Если нужно что-нибудь еще, позвони после обеда.
      Он бросил трубку. После нескольких минут размышлений я позвонил администратору и попросил автомобиль. Мне сказали, что я прямо сейчас могу спускаться. Я воспользовался предложением, получил ключ и сел в голубой "дайхацу". Сперва я съездил в аэропорт и забрал из ячейки пистолет, а потом поехал домой. У ворот я увидел Уилла ван дер Керкоффа из отдела покушений. Он улыбнулся и поднял руку.
      - Добрый день. Подождите немного, ребята еще не спустились.
      - Нашли что-нибудь? - Я угостил его сигаретой.
      - Где там! - махнул он рукой и закурил. - Похоже, ничего нет, но у вас, вне всякого сомнения, побывали визитеры.
      Мы немного постояли, оглядывая улицу, пока не раздался звонок в кармане Уилла. Я пошел наверх. Дверь в квартиру была открыта, на пороге стоял Болдуин. Он кивнул мне и отступил, пропуская меня в комнату. В креслах сидели еще двое, мне незнакомые.
      - Никаких следов, - сказал Болдуин. - Если бы не ваш микрофон... - Он пожал плечами.
      Я подошел к большому катушечному "Харатей", внутри которого был спрятан маленький "Сетч", а подключенный к нему микрофон, размером с арбуз, записывал каждый шорох в квартире после моего ухода. Мало кому пришло бы в голову, что внутри отключенного от сети древнего магнитофона скрывается его меньший собрат. Я отодвинул переднюю панель и включил "Сетч".
      - Жаль времени, - послышалось сзади. - Ничего там нет, они не издали ни единого звука. Только шорохи, свидетельствующие об их присутствии. Ни слова.
      Я выключил магнитофон.
      - Ничего не подбросили? - спросил я.
      - Ничего. Видимо, ждали вас и не видели в этом необходимости. - Один из сидевших подошел ко мне.
      Я кивнул. Незнакомец встал напротив, пристально глядя мне в глаза и раскачиваясь на пятках; мне показалось, что он убежден в могуществе своего взгляда и не сомневается в том, что от его взора у меня распрямляются мозговые извилины. Я беспомощно опустил глаза. Он в это поверил.
      - Что тут происходит? Говорите! - резко бросил он. Я вздохнул.
      - Ведь именно потому я и сообщил в полицию, - тихо сказал я. Краем глаза я заметил, что Болдуин повернулся к нам спиной и отошел в сторону окна.
      - Кого вы подозреваете? - не унимался незнакомец.
      - А вы кто? - Я сел в кресло и посмотрел на него снизу.
      - Инспектор Харольд Истон. Особый отдел, расшифровке не подлежит, - с гордостью произнес он.
      - Насколько я знаю, подобный отдел должен обладать полномочиями, чтобы допрашивать граждан. Как там, Болдуин? - Я повернулся к окну.
      - Это не допрос. - Инспектор Харольд Истон заложил руки за спину и снова покачнулся.
      - Это обычная беседа, и мы только что ее закончили. Спасибо, Болдуин. До свидания.
      Я откинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Прошло примерно полминуты, прежде чем я услышал шаги, а затем щелчок замка. Еще немного спустя я встал, достал из ящика "элефант", сменил рубашку, на свежую надел портупею с кобурой, а сверху пиджак и вышел из квартиры. Я не сменил даже дверной код - это было бы столь же бессмысленно, как тыкать носорога вилкой. Проверив телефон, я обнаружил, что, похоже, уже четвертая сеть упала от перегрузки, а я был одной из миллиона тому причин; так или иначе, нужно было или найти другого оператора, или пользоваться другими телефонами. Отъехав от дома, я остановился у первой телефонной будки. Горничная Лиретты Ней ответила лишь через минуту.
      - Я бы хотел поговорить с мисс Ней. Моя фамилия Йитс.
      - Не знаю... Мисс Ней сейчас занята. Подождите. - Она исчезла с экрана.
      Я прождал минуты три, прежде чем она вернулась.
      - Полчаса между двенадцатью и половиной первого, если вас это устраивает.
      - Уже еду, - заверил я девушку и отключился.
      Пешком я дошел до ближайшей аптеки, но там телефон был занят, тогда я пошел дальше, пока не увидел желтую кабину. Войдя внутрь, я бросил в автомат несколько монет. Кабина дернулась и затряслась. Похоже, все ее системы были в полном расстройстве, ее шатало так, будто подо мной была Марианская впадина, а не твердый асфальт Мунлайт-бульвара. Вместо мягкой вибрации стен, делавшей невозможным подслушивание с помощью лазера, кабина доводила меня до икоты. К счастью, шторы опустились, так что я оперся спиной о стену и набрал номер Пимы. Разъединившись после второго гудка, я повторил операцию. Она ответила почти сразу же.
      - Это я, - сказал я. - Бабель, "Закат", - добавил я и вдруг вспомнил, что мы не так договаривались. - Почему, черт побери, ты взяла трубку? Ведь в первом звонке не было пароля?
      - Я знала, что это ты, - услышал я в ответ. - Не волнуйся. У меня все в порядке.
      - В порядке, как же, в порядке! Ничего не в порядке! А если бы это не был я?
      - Но ведь это ты? Давай не будем ссориться. Лучше скажи, как дела?
      - Никак. Ничего не происходит, - пожаловался я. - Уже сам не знаю, что делать. Может, я все-таки не прав? - Мы немного помолчали. - Тебе хватает еды? - попытался я сменить тему.
      - Более чем. Не ври, я тебе не верю, я же чувствую, что-то происходит. Но ты же все равно ничего мне не скажешь...
      - Вот и неправда. Я был в Швеции, прекрасная страна, чисто, как в послеродовом отделении, и повсюду большие невинные и наивные дети. Меня так и подмывало уговорить кого-нибудь из них сыграть партию в покер. Вернулся бы с целым состоянием.
      - Узнал что-нибудь?
      - Немного. Похоже, что именно там Робинс обзавелся своим талантом. Может, наглотался свежего шведского воздуха?
      - Хватит дурачиться, у тебя слабое чувство юмора! - сварливо проговорила она, но я почувствовал, что мне удалось ее слегка развеселить. Самый подходящий момент, чтобы попрощаться.
      - Послушай, мне пора. У меня встреча. Постараюсь позвонить завтра, и уже безо всяких сюрпризов, хорошо?
      - Хорошо, хорошо! Зануда ты. Жду звонка! - Она первой бросила трубку. Я положил свою и добавил еще несколько монет, иначе кабина меня бы не выпустила. Часы показывали двенадцать с минутами, я быстро вернулся к машине и направился в сторону эксклюзивного района Санта Тереза, где жила Лиретта. Когда я наконец добрался до ворот с номером пятнадцать, я опаздывал на пять минут. Охранник в старомодном мундире и фуражке с золотым околышем с достоинством вышел из будки и приблизился к моей машине:
      - С кем имею честь?
      - Моя фамилия Йитс.
      - Спасибо. - Он повернулся и пошел назад. Информацию он проверял не с помощью терминала, а по телефону, явно гордясь подобной архаикой. Разговор продолжался минуты три, хотя я дал бы голову на отсечение, что большую ее часть заняли ритуальные выражения взаимной вежливости. Наконец он вернулся:
      - Мисс Ней вас ждет.
      Я медленно подошел у воротам и начал открывать их вручную, будучи готовым к тому, что они заскрипят, но столь пронзительный скрежет застал меня врасплох. Однако я протиснулся в щель и побежал по усыпанной гравием а как же иначе! - дорожке к большому зданию, видневшемуся сквозь ветви деревьев и усыпанные желтыми колокольчиками кусты. Пришлось еще немного подождать у дверей, прежде чем мне открыла горничная, та самая, с которой я разговаривал. Она провела меня в салон и испарилась. Я предположил, что сейчас еще немного подожду и все закончится без свидания с Лиреттой, но почти одновременно с уходом горничной открылась другая дверь и вошла хозяйка. Она была скромно одета - светлые брюки и широкая блуза из какого-то тонкого материала. Слегка вьющиеся волосы были перевязаны лентой под цвет брюк. Что бы я ни имел против нее, я вынужден был признать, что она весьма симпатичная.
      - Здравствуйте. Прошу прощения за этот церемониал у ворот. Мой импресарио считает, что я должна быть недоступна. Он сам подбирает обслуживающий персонал и сам их дрессирует.
      Она протянула мне маленькую руку, но рукопожатие ее оказалось неожиданно крепким. Она смотрела мне прямо в глаза. Я удивился, как мог не замечать в кино жесткого блеска на дне ее больших серых глаз. Впрочем, она быстро опустила веки и повернулась, показывая на длинный, фантастическим образом изогнутый диван, сама же подошла к домофону и шепнула что-то в микрофон, а затем села напротив меня, закинув ногу на ногу и обхватив колени руками. Я почувствовал, что от нее исходит нечто неуловимое. Она молчала, ожидая, пока я скажу, с чем пришел.
      - Меня зовут Оуэн Йитс...
      - "И я частный детектив", - закончила она за меня. - Ведь я это проверила, прежде чем согласиться на визит. Я даже когда-то о вас читала. Умираю от любопытства. - Она улыбнулась.
      - Несколько дней назад покончил с собой один парень. Он был в вас влюблен. Родители не верят в самоубийство и наняли меня, чтобы я всесторонне все расследовал. Сперва я исключил возможность убийства, теперь пытаюсь доказать самоубийство. Вам что-нибудь говорит фамилия Верни?
      Она ненадолго задумалась, прежде чем ответить.
      - Знаете... Фамилия мне знакома, но идет ли речь именно о нем... - она пожала плечами, - не знаю. Я могла бы проверить в компьютере, хотите?
      - Конечно, прошу вас. Это могло бы мне помочь. - Я старался, чтобы она мне поверила, но не был уверен, не играем ли мы оба. В таком случае мои акции стоили не слишком высоко. Она была профессионалом, и притом высшего класса.
      Лиретта встала и, подойдя к терминалу, ввела фамилию. Несколько секунд спустя она включила принтер и, вынув из него лист бумаги, подошла ко мне.
      - Есть три человека с такой фамилией, которые мне писали. В ответ они получили стандартный текст, записанный на диске с моей фотографией. У меня таких, - она махнула рукой, - несколько тысяч. Это кто-то из них?
      - Нет, - я отдал ей листок, - его звали Уильям. - Я смотрел ей в глаза.
      - В таком случае мне он вообще незнаком. Я и тех-то троих, - она показала подбородком на лежащий на столике листок, - можно сказать, не знаю, а уж Уильяма - точно нет. Хотите травяного чая? - Она показала пальцем куда-то мне за спину. Я обернулся и увидел открытую дверь и горничную с подносом. В воздухе почувствовался своеобразный запах трав. Я повернулся к Лиретте и кивнул:
      - С удовольствием. Но у меня больше нет к вам вопросов. Если вы хотели увидеть детектива за работой - что ж, не вышло. Впрочем, я вовсе и не надеялся, что что-то у вас выясню. Я вынужден был прийти просто для очистки совести.
      - Скажем просто, что вы в меня влюблены, хорошо? Мне будет приятно, а вам эта роль, надеюсь, понравится, - улыбнулась она.
      Она вела себя неискренне. Да, есть такой тип фальшивых насквозь девиц, которые говорят тебе в глаза: "Я знаю, что ты в меня влюблен!" - и ждут, что ты станешь делать. Если подтвердишь, то она права, а если возразишь, значит, маскируешься. И все это говорится таким непринужденным, небрежным тоном, что хочется выскочить в ванную и прополоскать желудок проточной водой. Но Лиретта не была такой глупышкой, какую играла.
      - Я уже в том возрасте, когда тщательно выбирают предметы своих чувств, что означает, что мне уже не до вздохов и серенад под балконом. Я должен действовать быстро и безошибочно. В вас я бы не влюбился. Слишком велика вероятность потерпеть неудачу. - Я встал и пошел за ней к столику, на котором горничная уже расставляла чашки и несколько маленьких чайников.
      - Это очень хорошо. - Лиретта повернулась ко мне и посмотрела на меня совсем иначе, чем прежде. - Глубокие вздохи портят мне прическу, а серенады не доходят сквозь стекла.
      Горничная бесшумно исчезла из комнаты. Лиретта стояла в полушаге от меня, расположившись именно так, чтобы не дать мне испортить всю сцену. Я должен был прыгнуть и заключить ее в объятия. Впиться ей в губы в страстном поцелуе, а потом сорвать с нее блузку и потащить на диван. Изогнутые формы мебели гарантировали непередаваемые ощущения.
      Немая сцена затягивалась. В конце концов я двинулся к столику, опасаясь, что Лиретта перехватит инициативу и сама потащит меня на диван. Это уже не был тот невинный ребенок, игра которого заставляла слезы зрителей потоками изливаться из кинозалов.
      - У вас есть мята? - Я показал на стоявшие на столике чайники.
      Она посмотрела на меня и спокойно сказала:
      - Вали отсюда.
      Почувствовав себя несколько увереннее, я плеснул немного жидкости из ближайшего чайника в чашку и, сделав глоток, поставил ее на столик.
      - Пока. Похоже, вам приходит конец. Нервы, - пояснил я. - А нервы - это значит алкоголь, наркотики... И в могилу.
      Повернувшись, я направился к выходу. Я думал, она швырнет в меня чайником, но она сдержалась, хотя я чувствовал, что пиджак у меня на спине начинает тлеть под ее взглядом. Выйдя из дома, я глубоко вздохнул и сел в машину. Охранник, видимо, уже успел получить соответствующие инструкции, поскольку открыл ворота быстро и без лишних церемоний.
      Доехав до ближайшей будки, я заперся в ней. Она была в значительно лучшем состоянии, чем та, из которой я звонил утром. Услышав голос автоответчика, я сказал:
      - Колдуэлл. "Акр Господа Бога", - и повесил трубку. Подождав минуту, я снова набрал тот же номер. Как и в прошлый раз, Пима ответила, не дав дослушать первого гудка.
      - Что случилось? - крикнула она.
      - Ничего, не волнуйся. Я забыл тебя спросить, как звали врача Джорджа.
      - Скинни. Тоже Джордж. Он живет на Хот-Холм. Сошлись на меня. - В ее голосе слышались колеблющиеся нотки. Я обещал себе быстро об этом забыть.
      - А где он работает? Или только частная практика?
      - В третьей городской. Должен быть на работе. Что-то сдвинулось с места?
      - Кое-что, - уклончиво сказал я.
      Она немного помолчала, а потом спросила:
      - Ты не мог бы приехать?
      - Сейчас нет. У меня напряженный график. Но уже скоро должно что-то проясниться. В самом деле! - Самое смешное, что я и действительно так чувствовал.
      - Ну ладно. Знаешь, у меня было желание тебе позвонить... - Она замолчала, ожидая моей реакции. Я содрогнулся, словно с потолка потекла ледяная вода.
      - Не делай этого. Во-первых, я не живу дома. Мне пришлось уехать. Во-вторых, так ты наверняка выдашь свое убежище. Очень тебя прошу. Учти, что я уже стар и у меня нет времени искать себе другую, такую как ты.
      - Хи-хи! - прощебетала она. - Верю, верю. Впрочем, ты же крутишься среди двойников, может, найдешь там... - внезапно это перестало быть смешным, и Пима это почувствовала, - еще одного... Ох, извини! Глупая я. Одиночество просто уже действует мне на мозг, больше не буду. Знаешь, что я сейчас делаю?
      Я немного подумал - мне очень хотелось отгадать, я даже скривился от умственных усилий.
      - Читаешь Бабеля?
      Трубка молчала.
      - Пима! Пи...
      - Не кричи, я здесь. Ты меня просто ошеломил. Откуда ты знал?
      - Все просто. Тебе скучно, и из любопытства ты берешь с полки книги, которые я называю. Наверное, я бы на твоем месте тоже так делал.
      - Ты неподражаем, - серьезно сказала она. - С нетерпением жду очередного разговора, ибо он будет на букву "Д". Может, Дефо? А?
      - Может быть. Ну так что? До завтра?
      - Раз уж надо - значит, до утра.
      Мы оба чего-то ждали, в конце концов, я первым положил трубку. Пришлось выписать чек, поскольку у меня не хватило мелочи; автомат, как обычно, попросил взнос в пользу нуждающихся, я поддался и добавил несколько центов. Несколько мгновений я колебался, не позвонить ли Скинни и договориться, но решил поехать и побеседовать с ним без предупреждения.
      Развернувшись, я еще раз проехал мимо ворот владений Лиретты. Тип в будке бросил на меня мрачный взгляд, я прицелился в него средним пальцем правой руки и с огромным удовлетворением увидел, что его аж подбросило на стуле. Выехав на внутреннюю объездную трассу, я объехал часть города, чтобы снова нырнуть в него, но уже с юго-запада. Из автомата возле ворот больницы я позвонил на коммутатор и попросил соединить с доктором Скинни. Доктор, однако, не отвечал. Я снова соединился с коммутатором и велел позвать к телефону кого-нибудь из администрации. На этот раз пошло лучше. Ответила медсестра.
      - Добрый день, сестра. Вы не видели доктора Скинни?
      - Насколько я знаю, он взял отпуск. Сейчас проверю. - Она на несколько мгновений замолчала. - Да, вчера утром он взял две недели отпуска. Что-нибудь ему передать?
      - Нет, это сугубо личный вопрос. Он уехал или?..
      - Не знаю. Подождите. - Она снова отложила трубку, на этот раз на более долгое время. - Алло? Он уехал, вернется через двенадцать дней. Адреса не оставил. Что-нибудь еще?
      - Не-ет... Большое спасибо. До свидания. - Я попрощался уже только с телефоном, поскольку сестра молниеносно отключилась.
      Вернувшись к автомобилю, я включил терминал и запросил данные о директоре серпентария в Попот-Кэл.
      Данные были закрыты. Я выкурил сигарету, потом еще одну. Они не пришлись мне по вкусу, я подождал немного и закурил третью. Она была такой же, как и предыдущие. Близнец. Двойник. Вокруг сплошные дубликаты. Я снова включил терминал и проверил, вышла ли уже дневная газета - в отличие от утренних и вечерних выпусков, ее можно было прочитать с терминала. Пришлось подождать пятнадцать минут, прежде чем она появилась на экране, я просмотрел объявления и, не найдя ничего интересного, завел двигатель.
      Я ехал без цели, словно просто хотел осмотреть город, по существу неинтересный и ничего из себя не представляющий. Я вел машину словно автомат, сворачивая в соответствии со знаками, тормозя на красный свет, обгоняя чересчур медлительных и давая себя обгонять более нетерпеливым и решительным. Я не знал, что с собой делать, подобное бывало со мной редко, и у меня не хватало опыта в этой области. В конце концов я остановился у бистро и зашел выпить кофе. К счастью, он оказался достаточно хорошим, я взял еще один и, попросив телефон за столик, соединился с редакцией "Дневных новостей". Мэйсон ответил лишь через несколько минут.
      - Мэйсон!
      - Это снова Оуэн. Слушай, расскажи мне что-нибудь про Лиретту.
      - Да ты, похоже, совсем спятил! Не знаешь, что через три часа газета должна быть в киосках? Самый последний дурак немного пошевелил бы мозгами, прежде чем морочить мне задницу в такой момент. Вот уж не думал...
      - Так я к тебе приеду? - Он мог болтать целый час, тратя впустую якобы столь ценное время.
      - Ладно. - Он бросил трубку.
      Я спокойно выпил кофе, хотя знал, что секретарша Мэйсона делает его намного лучше, лучше всех городе, лучше, наверное, даже, чем Пима. Выйдя из бистро, я нашел магазин и купил бутылку "Олд Тома", а в галантерее рядом маленькую брезентовую сумку. Потом сел за руль и включился в возросший к тому времени поток машин. Мне удалось доехать до здания редакции за восемь минут, что было очень хорошим результатом, тем более что даже самый дотошный коп не смог бы придраться к моей езде. Я отыскал место в плотном ряду автомобилей и втиснулся между ними, хотя парковка была зарезервирована только для сотрудников редакции. Поднявшись на лифте на седьмой этаж, я вошел в приемную.
      - Добрый день, - сказал я Саре. - Знаю, что он занят, но он разрешил мне прийти. - Все это я говорил, шагая к двери Мэйсона. Сара могла не допустить встречи, если полагала, что это повредит ее обожаемому шефу. Я часто задумывался, откуда у нее эти черты, присущие скорее старому церберу-секретарю, а она ведь была молодой девушкой, которую никто в здравом уме не выкинул бы из постели, а многие не захотели бы выкинуть даже и из своей жизни.