- Переворачивать удобнее. На, готовь сама. - Он снял фартук и уселся на стул.
      - Может, пиццу подогреем? Я безумно устала, к тому же у меня с утра крошки во рту не было.
      - Мне все равно, - великодушно согласился муж, - а Ксюха вообще субпродуктами может целыми днями питаться. Ты грей и рассказывай, что у вас там сегодня произошло интересного, кого еще убили?
      Даша обернулась.
      - Ты же еще не знаешь. Соломона Ольсена.
      - Что Соломона? - не понял Сергей.
      - Убили Сола, вчера, в Линце.
      - Ты шутишь?
      - Ну, знаешь, шутить такими вещами! Говорят, с целью ограбления, но я не верю.
      - Почему? - муж заинтересованно взглянул на нее.
      - Он вчера прислал мне письмо. - Даша продолжала складывать грязную посуду в раковину. - Со Светкиной фотографией. Хотел узнать о ней все подробности. А через пару часов его убили. Ничего себе совпадение.
      Сергей изменился в лице.
      - Он прислал тебе ее фотографию? Сюда?
      - Да, а что?
      - Ты... ты... - впервые за пять лет их знакомства у всегда уверенного и всегда знающего ответы на все вопросы супруга не нашлось подходящих слов. - Ты хоть понимаешь, что это может для нас... для тебя означать?
      - Ну в общем, да, - неуверенно произнесла Даша, засовывая пиццу в духовку.
      - В общем да! - Сергей раздраженно отодвинул тарелку. - Твои друзья-аферисты пытаются втравить нас в какую-то мерзкую историю... Не хватало еще, чтобы пострадала ты или, не дай бог, ребенок! С сегодняшнего дня я запрещаю тебе общаться с полицией на добровольных началах, только по официальному вызову местных органов и только в присутствии меня или адвоката. Ты все поняла?
      Молодая женщина неопределенно пожала плечами. Ее не пугал гнев супруга, просто не хотелось еще одного скандала.
      - Значит так, завтра я опять уезжаю на целый день во Франтишковы Лазни, сиди дома и никуда не выходи, понадобится что-то, позвони, спроси. И очень тебя прошу, никакой самодеятельности, - он немного смягчился, - я понимаю, тебе скучно здесь без друзей, если хочешь, когда вернусь, обсудим возможность устройства тебя на работу. Договорились?
      - Как хочешь.
      Самодовольное покровительство мужа начинало раздражать. Хорошо бы устроиться на работу подальше от него и его замечательной фирмы. Она вспомнила предложение Ильи и вздохнула.
      - Ну чего вздыхаешь? - Сергей подошел и потрепал ее по волосам.
      - Да так, ерунда. Слушай, я тут искала фотографии Луниной, и ни одной не нашла. Ты не видел их случайно?
      - Перестань, пожалуйста! У меня уже скулы сводит от одного упоминания ее имени. Нет, не видел.
      - Как же не видел! Там была фотография, возле Домского собора, ты еще...
      - Вспомнил, - он прикрыл глаза, - действительно очень удачная. Подожди, подожди... Так ее же твой приятель Сема взял для своей выставки. Какая-то глупость типа "Города и женщины" или "Женщины в городе". Интересно, как он смог использовать чужую фотографию?
      - "Урбина", - задумчиво поправила Даша, - выставка должна была называться "Урбина", и ту фотографию делал он. Мы случайно встретили его в Риге. Как раз на органном концерте. Ему очень понравилась Светка.
      Супруг презрительно усмехнулся и отправил в рот очередной кусок пиццы.
      - Помню. И тогда, в ресторане, он чуть не изнасиловал ее прямо на столе. Ну и друзья у тебя. Кстати, в свой приезд он выгреб практически все негативы, искал новые формы или ракурсы, не знаю...
      Даша встрепенулась и перестала убирать посуду.
      - Почему ты мне об этом раньше ничего не сказал?
      - Знаешь, милая, разбирайся со своими приятелями сама, - Сергей зевнул, - а мне пора спать, завтра в шесть я выезжаю.
      Он вышел из-за стола и сунул в рот последний кусок.
      - Тебя ждать или оставить наедине со своими мыслями?
      - Сейчас приду.
      3
      Молодая женщина устало сложила посуду в раковину. Теперь еще и Сема. Интересно, это просто совпадение или... Она открыла воду и принялась ликвидировать следы супружеской помощи.
      Сема Теплый был художником, фотографом, дизайнером и кто его знает, кем еще. Возраст и национальность его оставались для всех загадкой, равно как и место рождения. Иногда казалось, что гражданин мира Теплый просто вырос на дереве, созрел, упал на землю и пошел в свет. Отличался он не только внушительными размерами, но и не знающей границ похотливостью и невероятными приколами.
      Самой веселой и безобидной причудой была его странная любовь зимой и летом шастать по Москве без ботинок. Неудивительно, что со временем от плохих погодных условий и особой столичной грязи ноги вольного художника покрылись твердой черной подметкой и потеряли всякую чувствительность. Каждый день, выходя из дома, Сема рисовал на грязной волосатой ноге новые ботинки, давая при этом полную волю буйной фантазии. Особую, детскую радость ему доставляли мучения окружающих, которые напряженно всматривались вниз, пытаясь выяснить, что же это такое у него на ногах. А просьба продать шузняк и вовсе приводила затейника в состояние дикого восторга.
      Картины Теплого, несмотря на всю спорность сюжетов и художественной концепции, пользовались неизменной популярностью во многих странах мира. Сей факт повергал близких друзей, знакомых с методами его творчества, в замешательство: работая над очередным шедевром, мастер плевал в краски, насылал на них порчу, только мышьяка туда не подмешивал и приговаривал: "Думаете, не найдется дурака, который эту дрянь купит?"
      И то ли талант его был больше, чем придурь, то ли снобизм эстетов перешел разумные границы, но дурак неизменно находился, причем не один.
      Однако свой основной капитал, приравнявший кисть к штыку, сколотил не живописью и графикой, а стильным оформлением особняков, квартир и прочей недвижимости у людей, по мнению Даши, напрочь лишенных вкуса и чувства самосохранения. Ей всегда казалось, что в таких интерьерах нужно либо держать особо опасных заключенных, либо совершать обрядовые самоубийства. Сема добродушно соглашался: "Ты знаешь, я их всех ненавижу, жирные холеные твари, пусть быстрее там сдохнут".
      В конце концов ему надоело заниматься художественным терроризмом и он взялся за фотографию. На этот раз богемного хулигана осенила не менее гениальная идея. Открыв роскошный салон в районе Китай-города, он принялся одолевать различных знаменитостей предложениями создать серию портретов, максимально раскрывающих их внутренний мир.
      Что и говорить, некоторые снимки были просто великолепны, на Сему вновь посыпались заказы, неофит от фотографии шлепал все, что от него хотели, и потихоньку собирал материал.
      Выставка "Взгляд через анналы" произвела эффект атомной бомбы. Столичный мир ахнул, увидев свое истинное лицо. Местные и особенно зарубежные журналисты писали кипятком от радости, щелкая перекошенные лица. Посольства сразу трех стран предложили ему политическое убежище, и Сема исчез.
      Довольно длительный период российский Салман Рушди не появлялся в поле зрения своих друзей. Только однажды вечером, открыв дверь, Даша чуть не упала в обморок: на пороге стоял огромный, в белом фраке, гражданин мира Теплый и весело посвистывал. Она сразу присела и потрогала его ноги.
      - Сема, ты стал носить ботинки? Это означает конец?
      - Рыжуха, это маскировка. Никто не должен меня узнать.
      - Ты бы усы наклеил, - затаскивая его в дом, засмеялась Даша.
      - Вот бабы, дурные. Сколько толстых мужчин в мире? Миллионы. А босых? Я один, не считая зулусов. Говорю тебе, маскируюсь. Дай пожрать.
      - У тебя деньги кончились? - поинтересовалась она, ставя перед ним кастрюлю, - так оставайся, я тебя усыновлю.
      - Отвали, а то я тебя уматерю. А моих денег еще на твоих внуков хватит. Где муж?
      - На работе. А зачем он тебе?
      - Молчи, женщина, твое дело капусту жарить, - он аппетитно чавкал, приготовь постель, я у вас на пару дней останусь. И дай телефон супруга.
      4
      Вечером мужчины долго разговаривали, запершись в кабинете, предусмотрительный Сема заставил ее включить музыку и телевизоры во всех комнатах, и подслушать не было никакой возможности.
      Исчез гражданин Теплый через два дня, по-английски, через окно. Собирая белье с его кровати, расстроенная хозяйка заметила золотой кулон, видимо потерянный гостем. При ближайшем рассмотрении это оказался небольшой медальон в виде жука. Спинка насекомого откидывалась, и внутри рукой Семы был написан ее портрет. Даша принюхалась, краска была совсем свежей, наверное, он решил преподнести ей подарок в самый последний момент. Вокруг портрета шла надпись, стишок, судя по всему собственного сочинения: "Когда решишь ты разобраться в свете, сотри весь грим на собственном портрете".
      Она засмеялась, художник до отвращения ненавидел женскую косметику. Теплый свято верил, что человек должен оставаться чистым и первозданным, как создала его мать-природа, а одежда, украшения, косметика - это лишь способ прикрыть грязь и пустоту души, и доверять можно лишь людям, которые не пользуются даже дезодорантами. Дашу всегда веселили его рассуждения, и она, подначивая художника, обзывала его идеальных людей простыми вонючками. Сема не злился, просто мазал масляной краской ее по щеке и приговаривал:
      - Любишь краситься, на тебе перманентный make-up <Макияж (англ.).>.
      С тех пор Даша ничего о нем не слышала, но не сомневалась, что однажды он обязательно появится на пороге ее дома с очередным чудачеством.
      5
      Молодая женщина закончила уборку и прошла в ванную комнату. Зачем ему понадобились все негативы? - размышляла она, снимая макияж. - И удалось ли ему устроить задуманную выставку? Кажется, такое название ей на глаза не попадалось. Да и что может быть скандального в изображении женщины и города? Обнаженной натурой и всякими там городскими помойками Сема никогда не занимался, утверждая, что низость и красоту человеческой натуры можно выразить через самые обыкновенные, бытовые вещи.
      Она вздохнула: поговорить бы с ним, да где ж его найдешь, мотается по белу свету гражданин Теплый, портит жизнь окружающим.
      Неожиданно в голову пришла оригинальная мысль. А что, если попросить Полетаева узнать о Семене? И тут же идею пришлось отбросить. После сегодняшнего разговора он вряд ли согласится ей помогать.
      Она внимательно оглядела себя в зеркало: лицо без косметики стало простым и по-детски милым. Даша состроила рожу. А может, прав был в своем мракобесии гражданин Теплый, грим только портит настоящее лицо, и та красота, которую рисуют женщины и любят мужчины, всего лишь попытка прикрыть паршу души, выдать себя за другого?
      - О, Боже! - она прикрыла рот рукой и медленно опустилась на край ванны. Как же она раньше-то не догадалась. Сема нарисовал ее портрет поверх чьего-то другого. Первым желанием Даши было немедленно ринуться в спальню, где хранились все ее побрякушки, и проверить свою гипотезу, но, вспомнив раздраженное лицо мужа, она остановилась. Домострой проклятый, и как он ловко ее закабалил, шагу боится ступить без его согласия. Ладно, завтра его целый день не будет и можно попробовать кое-что предпринять. Она осторожно пробралась в спальню и нырнула под одеяло.
      Глава 11
      1
      Возле дома Либерманов уже стояли два полицейских автомобиля, через некоторое время, тревожно завывая, подъехал третий. Небольшая толпа, состоящая в основном из соседей и владельцев близлежащих магазинчиков, шумно обсуждала событие. В Кобурге даже незначительные происшествия случались так редко, что прижимистые немецкие торговцы решили пожертвовать парой марок и от души насладиться созерцанием расследования настоящего убийства. Справедливости ради стоит заметить, что и их постоянные клиенты не собирались упускать подобное зрелище и крутились тут же.
      К моменту, когда Соня подъехала к дому, толпа уже выдвинула свою версию: ясно как белый день, что это дело русской мафии.
      Увидев перед домом сразу несколько полицейских машин, девушка затормозила так резко, что ударилась зубами о руль.
      - Фройляйн, с вами все в порядке? - спросил один из полицейских, подходя к машине. - Позвольте, я помогу вам.
      Соня оттолкнула его руку и, не говоря ни слова, поспешила к дому. На пороге она замерла: всюду было полно полицейских в форме и незнакомых людей в штатском.
      - Простите, вы фройляйн Либерман? - обратился к ней крупный пожилой мужчина. Его жесткие торчащие усы пшеничного цвета резко контрастировали с багровым от давления или пьянства лицом.
      - Да, а что случилось? - Девушка старалась держаться спокойно.
      - Боюсь, у меня для вас плохие новости. Ваш брат мертв.
      - Что?! - шарахнулась Соня в сторону, лицо ее мгновенно залила мертвенная бледность.
      Полицейский пристально посмотрел ей в глаза и, осторожно взяв за локоть, подвел к низкому кожаному дивану.
      - Давайте присядем. Мне придется задать вам несколько вопросов, вы в состоянии будете на них ответить?
      Девушка, казалось, не услышала вопроса.
      - Его убили? Как? Когда?
      - Почему вы думаете, что вашего брата убили?
      - Но он же мертв! - в слезах прокричала девушка.
      - Это правда. Однако похоже на сердечный приступ, врач еще не дал заключение.
      - Какое сердце! Он был совершенно здоров! - Соня разрыдалась. - Это все она! Это все из-за нее!
      - Кто она? - наклонился к ней комиссар. - Мы нашли записку возле покойного. Ваш почерк?
      - Да, это писала я.
      - Можете объяснить, что произошло?
      - Откуда мне знать? Меня не было дома... Я учусь в Бамберге, а сейчас экзамены, так что дома меня не было... десять дней. Родители в тот день улетали в Испанию, я приехала попрощаться.
      - А записка? Когда вы ее написали?
      - Тогда же.
      Комиссар Гринбауэр отодвинул руку с листком далеко от глаз.
      - Здесь написано, что некая Лунина забеременела и хочет встретиться с вашим братом, если, конечно, мне правильно перевели.
      - Правильно.
      - Она ждала ребенка от него?
      - Нет. - Соню передернуло от подобного предположения. - Что вы! Просто когда-то она встречалась с моим братом.
      - Получается, что он ее до сих пор так любил, что известие о ее беременности разорвало ему сердце?
      - Мы с родителями думали, что Лев уже позабыл, как ее зовут, но сами видите... - девушка снова разрыдалась.
      - Мне очень жаль, - мягко произнес полицейский, - любовь иногда делает с нами страшные вещи. - И после небольшой паузы добавил: - Однако кое-что в этом... происшествии меня смущает.
      Соня убрала платок от глаз и недоверчиво покосилась на полицейского.
      - Что вы имеете в виду?
      Грузный комиссар встал с дивана и прошелся по комнате.
      - О смерти вашего брата нам сообщила фрау Ноейр. Она давно работает у вас?
      - Уже три года. - Соня по-прежнему не понимала, куда тот клонит. - Она приходит два раза в неделю.
      - И сегодня должна была убирать?
      - Да. В понедельник и четверг. А что?
      - Не могли бы вы проверить, все ли вещи в доме находятся в целости и сохранности? Не хочу пугать, но сейф в кабинете наверху оказался открытым...
      Соню бросило в жар, она нервно сглотнула и, стремясь скрыть замешательство, прикрыла лицо рукой.
      - Что с вами? - полицейский все же заметил ужас, промелькнувший в ее глазах. - Вы что-то знаете? Вспомнили?
      Но девушка уже пришла в себя и лихорадочно пыталась сообразить, как лучше выйти из создавшейся ситуации.
      - Так, о чем вы вспомнили? - настойчиво переспросил мужчина.
      - Вы знаете... я... просто представила, что мне придется сообщить о случившемся родителям, это может убить их.
      Комиссар Гринбауэр внимательно следил за выражением ее лица. Сестра погибшего явно что-то скрывала, но по тому, как она твердо взглянула ему в глаза, Гринбауэр понял, что получить нужную информацию будет весьма непросто.
      - Если не возражаете, мы сейчас проедем в комиссариат, оформим все официально, заодно снимем отпечатки ваших пальцев. Необходимо определить, были ли в доме посторонние.
      Соня холодно взглянула на него.
      - Что ж, извольте, но, как я понимаю, вам все равно придется ждать возвращения родителей, мои и брата отпечатки вам мало что дадут. И потом, если он умер от сердечного приступа, зачем такие сложности?
      Для сестры, только что потерявшей любимого брата, фраза прозвучала слишком рассудительно. Комиссар кашлянул коротким кашлем застарелого курильщика.
      - Ну, во-первых, мы еще не получили заключение судмедэксперта. Во-вторых, сейф был распахнут настежь, а там полно драгоценностей. Может, вы все же осмотрите дом?
      Девушка устало прикрыла глаза.
      - Из реальных ценностей в доме были только украшения, хранившиеся в сейфе. Все драгоценности застрахованы, и их список вы сможете получить непосредственно в страховой компании. Так что лучше обратиться прямо к ним.
      Скорее из естественного любопытства, чем по служебной необходимости комиссар переспросил:
      - А вас это совсем не интересует?
      Соня снова начала нервничать. Не поворачивая головы, она раздраженно бросила:
      - Я только что потеряла брата, а вы хотите, чтобы я беспокоилась по поводу каких-то побрякушек.
      На самом деле она прекрасно знала, что все на месте. Не закрыть дверцу! Идиотка.
      - Скажите... - комиссар, казалось, обдумывал свой вопрос, - а может, в вашей семье принято держать сейф открытым?
      - Не говорите глупости. - Мысль о том, что подобные высказывания дойдут до ушей страховщиков, привела Соню Либерман в ужас. Если действительно что-то пропало, то они запросто откажутся возместить ущерб или, еще хуже, - поднимут сумму страховки. - Как вам такое в голову пришло?
      - Но ведь сейф-то оказался открытым, - упрямо повторил полицейский.
      Тот факт, что кто-то оставил практически на улице добра на сотни тысяч марок, был для него непостижим. Однако Соня уже справилась с волнением и, промокнув сухие глаза платком, пожала узким плечиком:
      - Ну и что? Брат мог туда что-то прятать или, наоборот, доставать. Мог просто проверить, все ли в порядке. Да мало ли по каким причинам человек, сидя дома, открывает сейф! В конце концов, может, он захотел полюбоваться украшениями. - Она встала и одернула короткую юбку. - Пойдемте, не будем терять время.
      2
      Ожидая, пока девушка подпишет все необходимые бумаги, комиссар мрачно крутил в руках сигарету, не решаясь закурить. Холодная надменность эмигрантки удивила его. Как правило, попав в неприятную ситуацию, бывшие переселенцы стараются держаться с полицией по-дружески, даже самые кристально-честные из них, так, на всякий случай. А в этой семейке дела обстояли не лучшим образом: по имевшимся у него сведениям, покойный скрывался за невыплату кредитов. Правда, папаша их известный ученый, но... могла бы вести себя и поприветливее. Он кашлянул, отложил сигарету и поднял на девушку холодные водянистые глаза.
      - Извините, фройляйн, но я должен задать вам вопрос о том, где вы провели последние три дня?
      Соня вскинула аккуратную головку и слегка прищурилась.
      - Вы пытаетесь намекнуть, что я могла убить собственного брата? - Ее голос стал просто ледяным. - Видите ли, в еврейских семьях не принято убивать родственников.
      - Да? - усмехнулся Гринбауэр. - А я, признаться, полагал, что Каин убил Авеля.
      - Ах, вот оно что. - На щеках девушки заалели яркие пятна. - Так вы антисемит?
      - Боже меня упаси! - не на шутку струхнул тот и вскинул руки, словно защищаясь.
      Подобное обвинение официального лица в Германии грозило крупными неприятностями. Разумеется, комиссар, как и большинство немцев, к евреям нежных чувств не испытывал, но перед уходом на пенсию он не признался бы в этом даже собственной маме.
      - Я имел в виду, что смерть, к сожалению, не имеет национальности, и я просто не имею права доверять или, наоборот, подозревать кого-то, исходя исключительно из традиций его семьи. Потому повторяю свой вопрос: где и с кем вы провели последние три дня?
      Девушка колебалась, ситуация явно выходила из-под контроля. Наконец она решилась:
      - Я была на свадьбе в Бад Кенигсхофене, меня видели сто человек. Вас устроит такой ответ?
      Полицейский скосил глаза на карту Баварии, висевшую на стене:
      - Но ведь это близко, километрах в пятидесяти отсюда? И еще вопрос: вы там были все три дня?
      Соня снова оказалась в замешательстве. А что, если ее кто-нибудь видел? Ярко-красная "Ауди", которой она всегда так гордилась, теперь могла сыграть роковую роль. Черт знает, что может прийти в голову этому противному красномордому сыщику. Неторопливо убирая документы в сумочку, она ровно, может, с чуть большим акцентом произнесла:
      - Хорошо, я скажу вам правду, но мне не хотелось бы, чтобы об этом стало известно родителям.
      - Внимательно слушаю вас.
      - Понимаете... один день я действительно была на свадьбе, а потом... мы с братом жениха на пару дней скрылись... он сделал мне предложение, ну и вы понимаете... - она замялась, - родители будут очень недовольны, если узнают, что мы провели ночь в одной гостинице еще до свадьбы.
      - Понятно, - полицейский пошевелил усами. - Значит, вы утверждаете, что за последнюю неделю брата не видели ни разу.
      - Не совсем так. - Соня по-прежнему не могла решить, говорить ему о своем визите или нет.
      - Что вы имеете в виду? - нахмурился тот. - Объяснитесь.
      - Я брата не видела, но, скажем так, слышала. Три дня назад я заехала взять вечернее платье.
      - И ваш брат был дома?
      - Нет. Я полагала, что он в Эрфурте, он ездил туда каждую неделю в какой-то фехтовальный клуб. Но видимо, перепутала дни недели, потому как минут через десять Лев пришел с каким-то человеком.
      - С человеком? С каким человеком? Как его звали, как он выглядел? оживился Гринбауэр.
      - К сожалению, не могу ответить вам на этот вопрос. Я не видела его.
      - Вот как, почему?
      - Понимаете... сейчас экзамены, и брату вряд ли бы понравилось, что вместо библиотеки я собираюсь несколько дней праздновать. Разумеется, он не может мне запретить этого, но я просто не хотела портить себе настроение перед предстоящим вечером... И поэтому спряталась в шкафу.
      - В шкафу? Оригинально. - Полицейский покачал головой, но интуиция подсказывала ему, что девица говорит правду. - Тогда каким образом вам удалось покинуть дом незамеченной?
      - Они немного поговорили и разошлись. Тому человеку необходимо было успеть на самолет. Как я поняла - он летел в Москву. Брат просил его передать письмо той самой Луниной.
      - Откуда, из какого аэропорта?
      - Понятия не имею. Он сказал, самолет через три часа, надо успеть. После его ухода Лев уснул, а я быстро уехала.
      - Вы уверены, что он был жив?
      Сестра убитого нервно теребила ручку сумки.
      - Тяжело сказать. Я на секунду заглянула в его комнату, и мне показалось, что он спит.
      - Хорошо, - усы комиссара, казалось, шевелились сами по себе, - тогда мне необходимо знать, кто был тем счастливцем, к которому вы так спешили.
      Соня снова заколебалась, но, решив, что выбора у нее нет, нехотя произнесла:
      - Оппенхайм. Давид Оппенхайм. Но надеюсь на вашу скромность.
      Полицейский крякнул, не хватало еще этой семейки.
      - Оппенхайм? Понятно...
      Девушка неожиданно вспыхнула, по-своему расценив его замечание:
      - Послушайте, мне не нравится, как вы относитесь к евреям, мне не нравятся ваши намеки, но больше всего мне не нравится допрос без адвоката. Вы можете предъявить мне какое-то конкретное обвинение?
      Гринбауэр мотнул головой.
      - Тогда, я думаю, мы прервем нашу увлекательную беседу и продолжим ее чуть позже. А сейчас разрешите с вами распрощаться, мне необходимо связаться с родителями. - И, не дожидаясь ответа, девушка вышла, громко хлопнув дверью.
      3
      "Вот дрянь, - мрачно подумал полицейский, - ну, погоди, я тебе устрою веселую жизнь".
      - Рильке! Подготовь мне список всех пассажиров, вылетевших три дня назад из... - он задумался, - из аэропортов в радиусе двухсот километров рейсом до Москвы около полудня. А заодно проверь, к кому в городе в этот день приезжали русские. Пока все. - И, отложив так и незакуренную сигарету, принялся грызть зубочистку.
      Сомнений не было, она связана с этим делом. Тоже мне сказочка для детей младшего возраста - смерть от любви. Покойный наверняка убит, и как только медики подтвердят это, он за нее возьмется. Даже если и убивала не она, то догадывается, кто это сделал и почему.
      Комиссар раздраженно чертил смешные фигурки на перекидном календаре. Будучи человеком опытным, он чувствовал, что с девчонкой справиться будет нелегко, если вообще удастся, а вот вони от этого дела будет больше чем достаточно. И самое поганое, если оно перерастет в очередную сионистскую кампанию. Нельзя будет и вопроса задать, чтобы не получить пинка в зад. Дерьмо. С такой политикой скоро перед собственной тенью придется оправдываться.
      - Комиссар, - в дверь просунулась белобрысая голова, - тут из Праги звонили, хотели связаться с Либерманами. У них там убийство, они думают, что это как-то связано...
      К багровому лицу Гринбауэра вернулся нормальный оттенок, усы приняли боевую стойку.
      - Телефон мне, живо!
      Глава 12
      1
      Проснувшись рано утром, Даша вспомнила, что так и не сказала Сергею о том, что отправляет Ксюшку в круиз. "Все равно бы не разрешил", меланхолично подумала она и посмотрела на часы. Однако. Откуда-то из глубины дома раздавался методичный стук.
      - Ксюша! - Заспавшаяся мамаша сразу заподозрила неладное.
      Ответа не последовало, но звук прекратился. Накинув халат, молодая женщина ринулась по направлению к гостиной. Картина, представшая перед глазами, была ужасна.
      Весь ковер, стулья и остальное свободное пространство комнаты было усыпано ореховой скорлупой. На прекрасном обеденном столе темнели вмятины, а посредине восседала испуганная Ксюшка с молотком в руке.
      - Мама, я орешков поесть захотела, - жалобно пискнула малышка.
      - Об этом ты папе расскажешь, - хладнокровно ответила Даша, - я думаю, он поймет. А сейчас марш в ванную, нам пора собираться.
      2
      В Рузине они приехали на полчаса раньше. С одной стороны, Даша не любила опаздывать, а с другой - просто обожала аэропорты. Ей нравились большие просторные холлы, сверкающие витрины Duty free и незнакомые люди, неспешно тянущие пиво в ожидании своего рейса.
      Здесь всегда царило приподнятое настроение, связанное с вечной как мир тягой человека к дальним странствиям. Редко в аэропорту встретишь грустное лицо, особенно летом, когда счастливые обладатели путевок уже предвкушают встречу с синим морем и мысленно нежатся в лучах теплого солнышка...
      Наблюдая за выходящими, Даша то и дело поглядывала на часы, не обращая внимания на прыгающую вокруг дочь.
      - Мамочка, это правда? Я действительно полечу сейчас с мамой Таней на красивый остров? - Ксюшка пыталась заглянуть ей в самые глаза.
      - Я уже сто раз тебе сказала: да.
      - Ну, не знаю, не знаю, - девочка по-старушечьи поджала губы, - вчера пани Матусова сказала пани Длоугой, что ты ведешь себя как непорядочная женщина. Вдруг ты и меня обманываешь.
      - Что значит "и меня"? - разозлилась Даша, надо этим воспитателям мозги прочистить, черт знает чему они там детей учат.
      - Как же, - дочь уперлась руками в бока, - непорядочная женщина - это та, которая обманывает мужа, мне Станда об этом рассказывал. Значит, если ты обманываешь папу, то можешь обмануть и меня.
      - Я вот выпорю тебя сейчас, и ни на какое море ты не поедешь. Учишься одним глупостям, не вздумай бабушке еще их повторять.
      - Но мы точно полетим на остров?
      Расправу над младенцем предотвратила появившаяся Дашина мама. Ксюшка завизжала как маленький поросеночек и помчалась навстречу бабушке.
      - Вот видишь, - радостно провозгласила она, - мама хоть и непорядочная женщина, а не обманула!
      - Что это значит? - сурово осведомилась Татьяна Леонидовна.
      - А, - махнула рукой Даша, - дай ей по мягкому месту тапком, сразу перестанет.
      - Вижу, как ты воспитываешь ребенка!
      - Мама, не тебе меня учить, перестань. Через два часа вы вылетаете в Гамбург. Оставляю тебе твое сокровище, а у меня важные дела.
      Та лишь покачала головой.
      - Подожди, подожди. Я хочу с тобой поговорить. Пойдем присядем в кафе. Закажи Ксении мороженое, а мне кофе, только без сахара.
      Молодая женщина хотела возразить, но подумала, что вряд ли на них кто-нибудь решится напасть в аэропорту, где полно полицейских, и согласно кивнула головой.
      - Конечно, давай поболтаем, время у нас еще есть.
      Они устроились за столиком возле самого окна. Татьяна Леонидовна внимательно осмотрела дочь.
      - Посмотри, на кого ты стала похожа, совсем за собой не следишь. Кстати, как ваши... отношения с Сергеем?
      - Нормально, - Даша пожала плечами. - А что?
      - Он тебе ничего не говорил?
      - Говорил? О чем?
      - О своем отце, например...
      - Так, чтобы специально - нет. Что-то случилось?
      - Как сказать. - Татьяна Леонидовна сухо поджала губы и пожала плечом. - Ты наше телевидение смотришь?
      - Раньше смотрели, теперь отключили. Сергей сказал, что там слишком много насилия и негативной информации, для девочки это вредно.
      - Ну, еще бы, - хмыкнула женщина, - я его понимаю. Кстати, на твоем месте я бы начала откладывать деньги. На черный день.
      Даша скрестила руки на груди и вздохнула:
      - Мама, если ты хочешь что-то сказать, то говори. Если нет, то спокойно допивай свой кофе без сахара, бери Ксюшку и лети отдыхай.
      Татьяна Леонидовна незаметно осмотрелась по сторонам, наклонилась к дочери и прошептала на самое ухо:
      - Твоего свекра начали склонять по всем каналам. Мне кажется, разгорается настоящий скандал, я не хотела тебе звонить, сама понимаешь, по телефону...
      - Умоляю тебя, перестань, - перебила ее Даша, даже не дослушав, - у человека работа такая. Чем выше пост, который ты занимаешь, тем больше у тебя врагов. Чиновника в его положении можно обвинить в чем угодно: от развала страны до кражи кур у соседки.
      - Ну, не знаю, не знаю... У меня такое ощущение, что даже за мной следят. Оттуда, - она понизила голос и подняла палец к потолку.