Последняя сама поддерживает метастабильность, благодаря которой и существует. ...Все содержание внутреннего пространства находится в топологическом контакте с содержанием внешнего пространства на пределах живого; фактически, в топологии не существует дистанции; вся масса живой материи, содержащаяся во внутреннем про145 ЛОГИКА СМЫСЛА странстве, активно наличествует во внешнем мире на пределе живого. ...Принадлежать внутреннему значит не только быть внутри, но и быть на внутренней стороне предела. ...На уровне поляризованной мембраны внутреннее прошлое и внешнее будущее встречаются..."3. Четвертое положение, следовательно, таково: поверхность - это местоположение смысла: знаки остаются бессмысленными до тех пор, пока они не входят в поверхностную организацию, обеспечивающую резонанс двух серий (двух образов-знаков, двух фотографий, двух следов и так далее). Но такой мир смысла еще не содержит ни единства направления, ни общности органов. Для этого требуется рецептивный аппарат, способный осуществить последовательное наложение плоских поверхностей в соответствии с другим измерением. Далее, такой мир смысла с его событиями-сингулярностями наделен и столь существенной для него нейтральностью. Она обеспечена не только тем, что он как бы парит над измерениями, в соответствии с которыми будет организован, чтобы обрести сигнификацию, манифестацию и денотацию, но также и тем, что он парит над актуализациями своей потенциальной энергии, то есть, над осуществлением своих событий, которые могут быть как внутренними, так и внешними, как коллективными, так и индивидуальными - в зависимости от поверхности контакта, нейтральной поверхности предела, устраняющей расстояния и гарантирующей неразрывность обеих сторон. Вот почему (положение номер пять) этот мир _________ 3 Gilbert Simondon, L'lndividu et sa genese physico-biologique, Paris, P.U.F., 1964, pp.260-264. Эту книгу мы считаем очень важной, поскольку в ней представлена первая продуманная теория неличных и до-индивидуальных сингулярностей. Начиная с этих сингулярностей, она в явном виде предлагает разработку генезиса живой индивидуальности и сознающего субъекта. А значит, это и новая концепция трансцендентального. Симондоном анализируются все пять характеристик, посредством которых мы попытались определить трансцендентальное поле - потенциальная энергия этого поля, внутренний резонанс серий, топологическая поверхность мембран, организация смысла и статус проблематического. Итак, излагаемое здесь, а также в следующих параграфах, прямо связано с этой книгой, с которой мы расходимся только в выводах. 146 СИНГУЛЯРНОСТИ смысла имеет проблематический статус: сингулярности распределяются в собственно проблематическом поле и возникают на этом поле в виде топологических событий, к которым не приложимо никакое измерение. Как в случае с химическими элементами мы узнаем, где они, прежде, чем узнаем, что они такое, так и здесь мы знаем о существовании и распределении сингулярных точек до того, как узнаем их природу (узкие места, узлы, преддверия, центры...). Это позволяет, как мы видели, дать совершенно объективное определение "проблематическому" и той неопределенности, которую оно за собой влечет, поскольку природа направленных сингулярностей, их существование и ненаправленное распределение зависят от объективно разных инстанций4. Итак, начинают вырисовываться условия подлинного генезиса. Верно, что смысл это, собственно, открытие трансцендентальной философии, и что он приходит на смену прежним метафизическим Сущностям. (Или, вернее, смысл как бесстрастная реальность впервые был открыт эмпирической пропозициональной логикой, порвавшей с аристотелизмом; а уже потом, в виде генетической продуктивности, он был открыт трансцендентальной философией, покончившей с метафизикой). Но вопрос о том, как следует понимать трансцендентальное ___________ 4 См. Albert Loutman, Le Probleme du temps, Paris, Hermann, 1946, pp.41-42: "Геометрическая интерпретация дифференциальных уравнений очевидным образом показывает две абсолютно различные реальности: есть поле направлений и топологических случайностей, которые неожиданно возникают на нем, как, например, существование плана случайных точек, к которым не может быть присоединено ни одно направление; и есть интегральные кривые, обладающие формой, которую они принимают в окрестности сингулярностей поля направлений. ...Существование и распределение сингулярностей - это понятия, относительные к полю направлений, которое определяется дифференциальным уравнением. Форма интегральных кривых соотносится с решением этого уравнения. Эти две проблемы, несомненно, взаимодополнительны, поскольку природа сингулярностей такого поля определяется формой кривых в их окрестности. Но не менее верно, что поле векторов, с одной стороны, и интегральные кривые, с Другой, - это две совершенно разные математические реальности". 147 ЛОГИКА СМЫСЛА поле, очень сложен. Видимо, его невозможно наделить, как это делал Кант, личной формой Я или синтетическим единством апперцепции, даже если бы этому единству было придано универсальное значение. Здесь решающими остаются возражения Сартра. Но точно так же за ним нельзя сохранить и форму сознания, даже если мы определим такое безличное сознание посредством чистых интенциональностей и ретенций - ведь они все еще предполагают центры индивидуации. Ошибкой, которая крылась во всех попытках понять трансцендентальное как сознание, было то, что в них трансцендентальное мыслилось по образу и подобию того, что оно призвано было обосновать. В этом случае мы либо получаем уже готовым и в "первичном" смысле принадлежащим конститутивному сознанию все, что пытаемся породить с помощью трансцендентального метода, либо, вслед за Кантом, мы оставляем в стороне генезис и полагание, ограничившись только сферой трансцендентальных условий. Но все это не позволяет нам избежать порочного круга, замыкающего условие на обусловленное так, что последнее без конца воспроизводит образ первого. Считается, что определение трансцендентального как изначального сознания оправдано, поскольку условия реального объекта познания должны быть теми же, что и условия знания; без этого допущения трансцендентальная философия потеряла бы всякое значение и была бы вынуждена установить для объектов автономные условия, воскрешая тем самым Сущности и божественное Бытие старой метафизики. Двойная серия обусловленного - то есть, эмпирического сознания и его объектов - должна быть, таким образом, основана на некой первичной инстанции, сохраняющей как чистую форму объективности (объект = X), так и чистую форму сознания, и при этом конституирующей первую на основе последнего. Но такое требование, по-видимому, вообще незаконно. Если и есть что общее у метафизики и трансцендентальной философии, так это альтернатива, перед которой ставит нас каждая из них: либо недифференцированное основание, безосновность, бесформенное небытие, бездна без различий и свойств - либо в высшей степени индивидуализированное Бытие и чрезвычайно персонали148 СИНГУЛЯРНОСТИ зированная Форма. Без этого Бытия и этой Формы нас ждет только хаос... Другими словами, метафизика и трансцендентальная философия сходятся в том, что мыслят только те поддающиеся определению сингулярности, которые уже заключены в высшем Эго и в верховном Я. Таким образом, для метафизики совершенно естественно, по-видимому, полагать высшее Эго как то, что бесконечно и полностью характеризует Бытие на основе его, Бытия, понятия, а значит обладает всей полнотой первичной реальности. Фактически, такое Бытие необходимым образом индивидуально, поскольку отбрасывает в бездонную пропасть небытия любой не выражающий ничего реального предикат или свойство, а на собственные порождения то есть на конечные индивидуальности - возлагает обязанность обрастать предикатами, выражающими только конечные реальности5. Со своей стороны, трансцендентальная философия избирает конечную синтетическую форму Личности, а не бесконечное аналитическое бытие индивидуального; для нее естественно определить это верховное Я со ссылкой на человека и тем самым совершить грандиозную подмену Человек-Бог, которую философия так долго не замечала. Я соразмерно представлению, как индивидуальное было соразмерно Бытию. Но в обоих случаях перед нами альтернатива между недифференцированной безосновностью и скованными сингулярностями. Таким образом, нонсенс и смысл с необходимостью вступают в простое противоречие, а сам смысл выступает сразу и как первозданный, и как смешанный с первичными _________ 5 Лучший дидактический образ традиционной метафизики представлен Кантом в разделе "О трансцендентальном идеале" Критики чистого разума. Кант показывает, что идея совокупности всего возможного исключает все, кроме "первичных" предикатов, и таким образом задает полностью определенное понятие индивидуального бытия: "так как только в этом единственном случае само по себе общее понятие о вещи полностью определяется самим собой и познается как представление об индивидуальности." (Кант, Собр.соч., т.3 - М., Мысль, 1964 с.507). Итак, универсальное - это ни что иное, как форма коммуникации в мысли между высшей индивидуальностью и конечными индивидуальностями: мысль - как таковая всегда универсальная - отсылает к индивидуальному. 149 ЛОГИКА СМЫСЛА предикатами - будь то предикаты, определенные в бесконечной индивидуальности высшего Бытия, или предикаты, определенные в конечной формальной конституции верховного субъекта. Человеческие они или божественные, как говорил Штирнер, предикаты всегда одни и те же - принадлежат ли они аналитически божественному бытию или же синтетически связаны с человеческой формой. Как только смысл полагается в качестве первичного и предицируемого, то ему уже не важно: идет ли речь о божественном смысле, забытом человеком, или же о человеческом смысле, отчужденном в Боге. Всегда есть что-то неожиданное в случаях, когда философия заставляет говорить Бездну и отгадывает мистический язык ее ярости, бесформенности и слепоты: Бёме, Шеллинг, Шопенгауэр. Поначалу и Ницше, ученик Шопенгауэра, был одним из них, когда в Рождении Трагедии дал слово безосновному Дионису, противопоставляя его божественной индивидуальности Аполлона и человеческой личности Сократа. В этом и состоит фундаментальная проблема: "кто говорит в философии?" или: что такое "субъект" философского дискурса? Но даже если заставить бесформенное основание и недифференцированную бездну говорить в полный голос упоения и гнева, то и тогда альтернатива, поставленная трансцендентальной философией и метафизикой, еще не преодолена: кроме личности и индивидуального вы не разглядите ничего... Открытие Ницше лежит где-то в стороне, когда он, освободившись от чар Шопенгауэра и Вагнера, исследовал мир безличных и до-индивидуальных сингулярностей - мир, который он позже назвал Дионисийским, или миром воли к власти, миром свободной и несвязанной энергии. Есть номадические сингулярности, не запертые более ни в застывшей индивидуальности бесконечного Бытия (пресловутой неизменности Бога), ни внутри устойчивых, оседлых границ конечного субъекта (пресловутые пределы знания). Есть что-то такое, что ни индивидуально, ни лично, но сингулярно; что, в отличии от недифференцированной бездны, перескакивает от одной сингулярности к другой и бросает кость, делая всегда один и тот же бросок - заново построенный и расчлененный в каждом бросании. Это и есть ди150 СИНГУЛЯРНОСТИ онисийская смысло-порождающая машина, где нонсенс и смысл уже не просто противостоят друг другу, а, скорее, соприсутствуют вместе внутри нового дискурса. Новый дискурс больше не связан определенной формой, но он и не дискурс бесформенного: это, скорее, дискурс чистого неоформленного. "Вы должны быть чудовищем и хаосом"... Ницше отвечает: "Мы исполнили это пророчество"6. Что касается субъекта такого нового дискурса (если учесть, что больше нет никакого субъекта), то это-ни человек, ни Бог, а еще меньше - человек на месте Бога. Субъектом здесь выступает свободная, анонимная и номадическая сингулярность, пробегающая как по человеку, так и по растениям и животным, независимо от материи их индивидуальности и форм их личности. "Сверхчеловек" не значит ничего другого, кроме этого - высший тип всего, что есть. Странный дискурс, которому должна соответствовать обновленная философия и который, в конечном счете, имеет дело со смыслом не как с предикатом или свойством, а как с событием. Своим открытием Ницше, будто во сне, угадал способ, как парить над землей, едва касаться ее, пританцовывая возвращать на поверхность чудищ глубины и формы небес. Правда, он был одержим иной, куда более грандиозной, но в то же время и более опасной целью: он считал, что открыл новые пути исследования глубины, пролил на нее новый свет, услышал в ней тысячи голосов и заставил их все говорить - и его не пугал риск кануть в эту глубину, которую он нашел и о которой поведал людям, как никто и никогда до него. Он не смог удержаться на хрупкой поверхности, которой сам же рассек людей и богов. Возвращение в бездну, которую сам возродил и заново откопал, - вот где совершенно по-своему погиб Ницше. Правильнее было бы сказать: "псевдо-погиб", ибо болезнь и смерть суть событие как таковое, подчиненное двойной каузальности: каузальности тел, положений вещей и смесей, но также и каузальности квази-причины, являющей собой состояние организации или дезорганизации бестелесной поверхности. Казалось бы, Ницше сошел с ума и умер от общего __________ 6 Nietzshe, ed. Kroner, 25, 83. 151 ЛОГИКА СМЫСЛА паралича - так сказать, от телесной сифилитичкой смеси. Но движение, которым следовало это событие, момент в отношении квази-причины, вдохновлявший всю работу и со-вдохновлявший жизнь, не имеют никакого отношения к общему параличу, мигрени глаз и рвоте которыми он страдал, - кроме, разве, того, что они придали работе и жизни новую каузальность, а именно статус вечной истины, независимой от своих телесных воплощении, а значит - стиль в произведении, а не смесь в теле. Мы не видим иного пути в постановке вопроса об отношениях между произведением и болезнью, кроме как посредством этой двойной каузальности.
      Шестнадцатая серия: статичный онтологический генезис Поверхностная топология, безличные и доиндивидуальные номадические сингулярности конституируют подлинное трансцендентальное поле. Способ, каким индивидуальное порождается этим полем, представляет первый этап генезиса. Индивидуальное неотделимо от мира. Но что мы называем миром? В общем, как мы видели, сингулярность можно рассматривать двумя способами: в ее существовании и распределении, но также и в ее сущности, согласно которой она простирается и распространяется в заданном направлении по линии обычных точек. Этот второй аспект уже представляет собой некоторую стабилизацию и начало осуществления сингулярностей. Каждая сингулярная точка аналитически распространяется по серии обычных точек вплоть до окрестности другой сингулярности, и так далее. Значит, мир основан на условии, что серии сходятся ("иной" мир начинался бы в окрестности тех точек, где исходящие из них серии расходились бы). Мир уже охватывает бесконечную систему сингулярностей, прошедших отбор на схождение. Но внутри такого мира утверждаются только те индивидуальности, которые отбирают и сворачивают конечное число сингулярностей этой системы. Они присоединяют последние к сингулярностям, воплощенным в их собственных телах, разворачивают их по своим собственным линиям и даже могут заново формировать их на мембранах, обеспечивающих контакт между внутренним и внешним. Поэтому Лейбниц был прав, говоря, что индивидуальная монада выражает весь мир через связь других тел с ней - в той же мере, в какой она выражает эту последнюю через связь частей собственного тела. Таким образом, индивидуальность бытует в мире всегда как цикл схождения, а мир может 153 ЛОГИКА СМЫСЛА сформироваться и мыслиться только вокруг населяющих и заполняющих его индивидуальностей. На вопрос, имеет ли сам мир поверхность, способную вновь сформировать потенциал сингулярностей, следует ответить, вообще говоря, отрицательно. Мир может быть бесконечен в порядке схождения и тем не менее обладать конечной энергией - а значит, такой порядок ограничен. Мы узнаем здесь проблему энтропии; ведь сингулярность распространяется по линии обычных точек точно так же, как потенциальная энергия, актуализируясь, спадает до своего низшего уровня, как и в случае с энтропией. Преобразующую силу можно признать в мире только за индивидуальностями, и то лишь на время - время их живого настоящего, относительно которого прошлое и будущее окружающего мира приобретают, наоборот, фиксированное и необратимое направление. С точки зрения статичного генезиса, структура "индивидуальность-мир-интериндивидуальность" определяет первый уровень осуществления. На этом первом уровне сингулярности осуществляются как в мире, так и в индивидуальностях, которые суть его части. Осуществляться или быть осуществленным означает: распространиться по серии обычных точек; быть отобранным согласно правилу схождения; воплощаться в телах, становиться состоянием тел; локально обновляться ради новых конечных осуществлении и новых конечных расширений. Ни одна из этих характеристик не принадлежит сингулярностям как таковым; скорее, они относятся к индивидуализированному миру и мирским индивидуальностям, охватывающим собой сингулярности. Вот почему осуществление всегда одновременно и коллективно, и индивидуально, носит и внутренний, и внешний характер. Быть осуществленным означает также и быть выраженным. Лейбницу принадлежит знаменитый тезис о том, что каждая индивидуальная монада выражает целый мир. Но этот тезис толкуют неверно, когда говорят, будто он означает наличие врожденных предикатов у выражающей мир монады. Верно, конечно, что выраженный мир не существует вне выражающих его монад - а значит, он существует внутри монад в виде серий присущих им предикатов. Но верно и то, что Бог-то создавал мир, а 154 СТАТИЧНЫЙ ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ ГЕНЕЗИС не монады, и что выражаемое не совпадает со своим выражением, а скорее лишь содержится в нем, сохраняя свою самобытность'. Выраженный мир создан из разнообразных связей и смежных друг с другом сингулярностей. Как таковой, он сформирован именно так, что все серии, зависящие каждая от своей сингулярности, сходятся друг к другу. Такое схождение определяет их "совозможность" как правило мирового синтеза. Там, где серии расходятся, начинается иной мир, не-совозможный с первым. Следовательно, необычное понятие совозможности определяется как континуум сингулярностей - неразрывное целое, имеющее в качестве своего идеального критерия схождение серий. А это значит, что понятие не-совозможности не сводимо к понятию противоречия. Скорее противоречие каким-то образом должно выводиться из не-совозможности. Противоречие между понятиями Адам-грешник и Адам-не-грешник - это результат не-совозможности миров, в которых Ацам согрешил или не согрешил. В любом из миров индивидуальная монада выражает все сингулярности этого мира - бесконечность - хотя бы и невнятно, хотя бы и бессознательно; но каждая монада при этом улавливает и "ясно" выражает только определенное число сингулярностей, а именно, те сингулярности, в окрестности которых она задана и которые связаны с ее собственным телом. Мы видим, что континуум сингулярностей всецело инаков по отношению к индивидуальностям, которые охватывают его собой в различных и дополняющих друг друга концентрациях - сингулярности доиндивидуальны. Если верно, что выражаемый мир существует только в индивидуальностях и только как их предикат, то в сингулярностях, управляющих образованием индивидуальностей, он содержится совершенно иным образом - как событие или глагол. Нет больше Адама-грешника, а есть мир, где Ацам согрешил... Было бы большой вольностью настаивать, со ссылкой на философию Лейбница, на врожденности предикатов у выражающих мир монад, ибо это уже предполагает со-возможность выраженного мира, а последний, в свою очередь, предполагает распре______ 1 Это постоянная тема Писем Лейбница к Арну. Бог создавал не Адама, совершающего грех, а мир, где Адам согрешил. 155 ЛОГИКА СМЫСЛА деление чистых сингулярностей согласно правилам схождения и расхождения. Эти правила принадлежат логике смысла и события, а не логике предикатов и истины. Лейбниц очень далеко продвинулся в этом первом этапе генезиса - вплоть до осознания и полагания индивидуального в качестве центра, вокруг которого сингулярности сворачиваются как внутри мира, так и на собственном теле индивидуального. Первый уровень осуществления производит коррелятивные индивидуализированные миры и индивидуальные Я, населяющие каждый из этих миров. Индивидуальности возникают в окрестности охватываемых ими сингулярностей; они выражают миры как циклы сходящихся серий, зависящих от этих сингулярностей. В той мере, в какой выражаемое не существует вне своих выражений - то есть вне выражающих его индивидуальностей, - мир действительно является "принадлежностью" субъекта, а событие действительно становится аналитическим предикатом субъекта. Зеленеть указывает на сингулярность-событие, в окрестности которого задается дерево, а грешить - на сингулярность-событие, в окрестности которого образуется Адам. Но быть зеленым или быть грешным ~ теперь это уже аналитические предикаты образовавшихся субъектов, а именно, дерева и Адама. Поскольку все индивидуальные монады выражают тотальность своего мира - хотя ясно они выражают только избранную его часть - постольку их тела образуют смеси и скопления, разнообразные объединения с зонами ясности и темноты. Вот почему даже отношения здесь - это предикаты смесей (Адам съел яблоко с дерева). Более того, в пику некоторым аспектам теории Лейбница следует сказать, что аналитический порядок предикатов - это порядок сосуществования и следования, в котором нет логической иерархии и который лишен характера всеобщности. Предикат, присваиваемый индивидуальному субъекту, не получает тем самым никакой степени общности. "Цветной" - ничуть не более общий признак, чем "зеленый"; "быть животным" - не более общее свойство, чем "быть разумным". Повышение или понижение уровня общности появляется только тогда, когда предикат задается в предложении так, что служит в качестве субъекта для другого предиката. Когда 156 СТАТИЧНЫЙ ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ ГЕНЕЗИС же предикаты соотносятся с индивидуальностями, мы должны признавать за ними одинаковую непосредственность, совпадающую с их аналитическим характером. Быть вообще какого-то цвета не "общее", чем быть зеленым, поскольку существует только один зеленый цвет, а у зеленого - именно такой-то оттенок, связанный с таким-то индивидуальным субъектом. Конкретная роза не может быть красной без того, чтобы быть именно этого красного цвета. А этот красный - не цвет без того, чтобы быть этим красным цветом. Можно оставить предикат неопределенным, без наделения его какой-либо степенью общности - то есть, еще вне порядка понятий и опосредований, а только в порядке смесей, который соответствует сосуществованию и последовательности. Животное и разумное, зеленое и цвет - пары одинаково непосредственных предикатов, привносящих смесь в тело индивидуального субъекта, причем ни один из предикатов не принадлежит ему как-то более опосредованно, чем любой другой. Разум, утверждают стоики - это тело, проникающее и распространяющееся в теле животного, цвет - это светящееся тело, впитывающее или отражающее другое тело. Аналитические предикаты еще не предполагают логического расчленения на роды и виды или на свойства и классы; они подразумевают только актуальные физические структуры и разнообразия, благодаря которым они возможны внутри телесной смеси. Вот почему мы в конечном счете отождествляем сферу интуиций как непосредственных представлений с аналитическими предикатами существования и описаниями смесей и совокупностей. На базе первого осуществления образуется и развивается второй его этап. Здесь мы снова сталкиваемся с проблемой Гуссерля из Пятого картезианского размышления: что именно в Эго выходит за пределы монады, ее придатков и предикатов? Или, точнее, так: что, собственно говоря, придает монаде "тот смысл, который позволяет ей осуществлять на деле переход к вторичной Объективной трансценденции, отличной от "имманентной трансценденции" первого уровня?2 Феноменологического решения _________ 2 Картезианские размышления, 48. (Гуссерль непосредственно связал эту проблему с трансцендентальной теорией Другого). 157 ЛОГИКА СМЫСЛА здесь быть не может, поскольку Эго конституировано так же, как и индивидуальная монада. Такая монада, такая живая индивидуальность были определены в мире-континууме или в мире-цикле схождений; но Эго как сознающий субъект появляется тогда, когда нечто идентифицируется внутри миров, которые, тем не менее, не-совозможны, и пробегает серии, которые, тем не менее, расходятся. При этом субъект оказывается лицом к лицу с миром - в новом смысле слова "мир" (Welt), тогда как живая индивидуальность оказывается внутри мира, а мир - в ней (Umwelt [окружение, среда - нем.]). Поэтому, мы не можем следовать Гуссерлю, когда он вводит в игру высший синтез отождествления внутри континуума, все линии которого сходятся и согласуются3. Это не тот путь, на котором можно подняться над первым уровнем. Только когда можно отождествить нечто в расходящихся сериях, в не-совозможных мирах, - появляются объект = X, выходящий за пределы индивидуализированных миров, и Эго, которое убеждено, что превосходит [transcende] все индивидуальности мира, придавая тем самым и миру новую ценность в свете ценности вновь учрежденного субъекта. Чтобы понять эту операцию, надо обратиться к театру Лейбница, а не к тяжеловесной машинерии Гуссерля. С одной стороны, мы знаем, что сингулярность неотделима от зоны совершенно объективной неопределенности, то есть, от открытого пространства своего номадического распределения. Фактически, сингулярность поднимает проблему условий, задающих эту высшую и позитивную неопределенность; она побуждает событие к бесконечному делению и новому воссоединению в одном и том же Событии; она заставляет сингулярные точки распределяться согласно подвижным и коммуницирующим между собой фигурам, которые превращают все метания кости в один и тот же бросок (случайная точка), а этот бросок - во множество метаний. Хотя Лейбниц не постиг свободного характера такой игры, поскольку не хотел, да и не знал, как сделать ее вполне случайной, как сделать расхождение объектом утверждения как таковым - он, тем не менее, получил все следствия на том уровне осуществления, ко_________ 3 Идеи, 143. 158 СТАТИЧНЫЙ ОНТОЛОГИЧЕСКИЙ ГЕНЕЗИС торый нас сейчас занимает. У проблемы, говорил он, есть условия, необходимым образом включающие в себя "двусмысленные знаки" или случайные точки, то есть разнообразные распределения сингулярностей, соответствующие отдельным случаям различных решений. Так, например, уравнение конических сечений выражает одно и то же Событие, которое его двусмысленный знак подразделяет на разнообразные события - круг, эллипс, гиперболу, параболу, прямую линию. Эти события образуют обширное множество случаев, соответствующих проблеме и определяющих генезис решений. Следовательно, нужно понять, что не-совозможные миры, несмотря на их не-совозможность, все же имеют нечто общее - нечто объективно общее, - что представляет собой двусмысленный знак генетического элемента, в отношении которого несколько миров являются решениями одной и той же проблемы (любое метание результат одного и того же броска). Значит, внутри этих миров существует, например, объективно неопределимый Адам, то есть Адам определяемый позитивно только посредством нескольких сингулярностей, которые весьма по-разному могут комбинироваться и соответствовать друг другу в разных мирах (быть первым человеком, жить в саду, породить из себя женщину и так далее)4. Эти не-совозможные миры становятся ва___________ 4 Итак, мы различаем три выборки, соответствующие теме Лейбница: одна определяет мир через схождение; вторая определяет завершенные индивидуальности в мире; и наконец, та, что определяет незавершенные или даже двусмысленные элементы, общие нескольким мирам и соответствующим индивидуальностям. О третьей выборке, то есть о "неопределенном" Адаме, заданном небольшим числом предикатов (быть первым человеком и так далее), который должен по-разному реализовываться в различных мирах, см.: Лейбниц "Заметки по поводу писем к Арну" (Janet I, pp.522 sq.). На самом деле в этом тексте неопределенного Адама нет. Он существует только в связи с нашим конечным пониманием, и его предикаты - это только обобщения. Но с другой стороны, в его знаменитой Теодицее (414-416) различные Сексты в различных мирах имели бы крайне специфическое объективное единство, опирающееся на двойственную природу понятия сингулярности и категорию проблемы с точки зрения бесконечного вычисления. Гораздо раньше Лейбниц разработал теорию "двусмысленных знаков" в связи с сингулярными точками, взяв в качестве примера конические сечения: см. "De la methode de 1'Universalite" (Opuscules, Coutuart). 159 ЛОГИКА СМЫСЛА риантами одной и той же истории: Секст, например, слышит оракула...; или же, как пишет Борхес: "Скажем, Фан владеет тайной; к нему стучится неизвестный; Фан решает его убить. Есть, видимо, несколько вероятных исходов: Фан может убить незваного гостя; гость может убить Фана; оба могут уцелеть; оба могут погибнуть, и так далее. Так вот, в книге Цюй Пэна реализуются все эти исходы, и каждый из них дает начало новым развилкам"5 . Перед нами теперь не индивидуализированный мир, образованный уже фиксированными сингулярностями и организованный в сходящиеся серии, перед нами и не заданные индивидуальности, выражающие этот мир. Теперь мы столкнулись со случайной точкой из числа сингулярных точек, с двусмысленным знаком сингулярностей или, вернее, с тем, что представляет этот знак и что равно присуще множеству этих миров - а в пределе, и всем мирам - несмотря на их расхождение и населяющие их индивидуальности. Таким образом, есть "неопределенный Адам", то есть бродяга, кочевник-номад, некий Адам = X, общий для нескольких миров, как есть и Секст = Х или Фан = X. В конце концов есть нечто = X, общее для всех миров. Все объекты = Х - это "личности". Они определяются посредством предикатов, но это уже не аналитические предикаты индивидуальностей, заданных внутри мира, который описывает данные индивидуальности. Напротив, это предикаты, синтетически определяющие личность и раскрывающие с ее помощью различные миры и индивидуальности как великое множество вариантов и возможностей: "быть первым человеком и жить в саду" в случае Адама; "хранить тайну и быть потревоженным незваным гостем" в случае Фана. Поскольку имеется абсолютно общий объект, по отношению к которому все миры суть вариации, то его предикаты суть первичные возможности, или категории. Дело обстоит не так, чтобы каждый мир был аналитическим предикатом индивидуальностей, вписанных в серии, а так, что именно не-совозможные миры являются синтетическими предикатами личностей, определяемых в отношении дизъюнктивных синтезов.