22. Дин Мартин

Пространство не только неоднородно, у него еще какая-то беда с направлениями. Когда я летел с Земли на Терминал Хармаса или когда агент Бобер с двумя придурками тащил меня к Зейдлицу на все тот же ТК-Хармас, Канал работал отлично. Напротив, стоит мне отправиться по тому же участку Канала, но в обратном направлении, как Канал начинает барахлить. И по-моему, астрофизикой тут ничего не объяснишь. Все дело во мне и Зейдлице. Пространство не препятствует нашему сближению, однако оно настроено резко против расставаний. Антропный принцип или вроде того.

Створки разгрузочного блока разъехались в стороны, и вместо долгожданного номера 4010, я увидел на стене перед выходом номер 4009. Казалось бы, разница небольшая — всего единичка, но эта единичка означала расстояние в десять парсеков и черт знает сколько часов ожидания.

Я прошел в помещение с гнетущим названием «Зал ожидания». Там находилось человек пятнадцать-двадцать — они то входили, то выходили, ухудшая точность подсчета. Все были одеты в более-менее профессиональные комбинезоны. Я придирчиво осмотрел публику, отыскивая какого-нибудь технаря-канальщика с внешностью, которая вызвала бы у меня приступ доверия. Остановил выбор на мужчине лет шестидесяти в комбинезоне инженера «Спэйс-Транзит-Инжениринг», присел в соседнее кресло. Заметив меня, он опустил видеопланшет с какой-то схемой и спросил:

— С Ундины?

Он имел в виду, прибыл ли я со стороны Терминала Ундины или со стороны ТКЛ-4010.

— Оттуда. Знаете, я бы переименовал это помещение. Как вам нравится "Зал для неперемещенных лиц"?

— Пойдет, — одобрил он.

— А отчего нас не перемещают? — спросил я. — Опять нарушилась дерелятивизация?

— Не думаю. На сорок-десятом вышел из строя клапан. Честно вам скажу, на моем веку такого никогда не случалось. А все эти новые Терминалы! Разучились мы строить, разучились…

Вздохнув, он снова углубился в схему.

Я не имел ни малейшего понятия, что означает слово «клапан» применительно к Терминалу. В надежде получить более вразумительный ответ, я пошел искать местных инженеров. Если их как следует задобрить, то можно проскочить на сорок-десятый в числе первых.

У загрузочного блока стояли самые нетерпеливые пассажиры. Рядом с наглухо закрытыми загрузочными воротами находилась дверь с надписью «Только для персонала». Дверь была не заперта и ее никто не охранял. Оглядевшись, я вошел. Выпиравшие из стен, двухметровые металлические ящики оставляли узкий, слабо освещенный проход. Из глубины доносились голоса. Я дошел до углового ящика и остановился.

Два инженера сняли крышку со одного из ящиков и что-то там осматривали. Тут же стоял робот, он держал лоток с инструментами, похожими на хирургические.

— Любая неисправность, — серьезным тоном вещал один из инженеров, — суть глюк, блуждающий в пространственно-временном континууме. Он не возникает в приборе и не исчезает, когда нам кажется, что прибор починен. Он есть сущий. Его пути неисповедимы, причины — неизъяснимы, а последствия — непоправимы. И да минует нас его фазовая траектория, dixi.

— Аминь! — хором сказали инженеры, и до меня дошло, что вещал робот.

— Он у вас философ, — подойдя к ним вплотную, одобрительно заметил я.

— Он еще и не то умеет, — ответил инженер с бинокулярной лупой на лбу.

— Например, — отозвался его напарник, — он умеет читать надписи на дверях.

Вступать в дискуссию я не собирался. Один раз меня поймали с фальшивым удостоверением майора ГП, потому что я сначала вступил в дискуссию, а только потом предъявил удостоверение.

Я показал инженерам удостоверение и рукоятку бластера. Спросил, скоро ли они наладят транспортировку. Это не наши проблемы, ответили они.

— А чьи?

— Сорок-десятого, — ответил инженер с лупой.

— Говорят, там клапан какой-то полетел.

Посыпались технические термины. Тот, что с лупой, был убежден, что они столкнулись с саботажем со стороны «десятников».

— Человеческий фактор, — бесстрастно пояснил робот.

— Мне необходимо первым попасть на сорок-десятый, — заявил я.

— Первым? — усмехнулся инженер. — Первым поедет мешок — кукла, иначе говоря. Если все пройдет гладко, отправим людей.

— Скажи про того, лысого, — подсказал ему напарник.

— Ах да, — продолжал инженер с лупой, — до вас тут приходил один парень, тоже просился быть первым.

— Это не он? — я показал им снимок Мартина. Снимок был сделан до того, как Мартин изменил прическу.

— Прическа точно не его.

— А рожа?

— Рожа вроде его.

— Что вы ему ответили?

— Что первая десятка пассажиров уже определилась. Пусть договаривается с ними — может кто и уступит место.

— Куда он пошел?

— А черт его знает! Мы выпроводили его отсюда. Куда-то пошел, наверное…

Поблагодарив инженеров и отдельно — робота, я вернулся к загрузочным блокам. Голова была полна нехороших предчувствий. Неужели опоздал? Человечески фактор. Или галеафный? Жорж Кастен строил Терминал ТКЛ-4010, он знал его, как Ларсон — свою лабораторию. И заблокировал транспортировку, чтобы никто не помешал проведению Передачи. На сорок-десятом полно народу. Что с ними будет? Станут галеафами? Но росток, изменивший вирус, возник не там. У Терминала 4010 был детектор, и он отследил бы росток. Сейчас детектор демонтирован. Не страшно, сказал Шеф, узнав о демонтаже детектора. Раз Кап-вирус возник не у ТКЛ-4010, то наличие либо отсутствие детектора ни на что не влияет. Что если Шеф ошибся?

Я пересек зал ожидания, вглядываясь в лица пассажиров. Мартина здесь не было.

На всякий случай Зейдлиц снабдил меня схемой ТКЛ-4010. 4009-ый был на пять лет старше 4010-ого, но общей компоновкой не отличался. От зала ожидания идут два тоннеля: один — к разгрузочным блокам и один — к загрузочным. Обычным пассажирам больше нигде находиться нельзя. Уровнем ниже располагаются грузовые блоки. Кольцевой тоннель на малых Терминалах отсутствует. Я нашел на схеме два лифта и две лестницы, ведущие на нижний уровень. Если Мартин знает, что я его ищу, то сможет бегать от меня до бесконечности. Разумнее было бы караулить его у загрузочного блока. Еще разумнее было бы сидеть дома и вышивать крестиком. Я спустился к грузовым блокам.

От кого бегает Мартин? Вероятно, кто-то из ДАГАРцев засек его на Терминале Ундины и загнал сюда. В таком случае, где же ДАГАРец? Там же где и Мартин.

Возле грузового загрузочного блока меня остановил служащий Терминала. Он спросил, не этот ли контейнер я ищу — и пнул ногой крашеный железный ящик с оббитыми краями. Хозяин пропал, объяснил он. Неделю, как не забирает груз. Решили отправить назад. Я показал ему удостоверение и снимок Мартина. Нет, он такого не видел.

На схеме был обозначен еще один уровень — третий и самый нижний. Там находились энергетические установки. Вход туда — только с разрешения главного энергетика. В отсеке, откуда шла лестница на третий уровень, я снова открыл схему Терминала. До заблокированных ворот к энергетическим установкам есть еще два лестничных марша и один короткий Г-образный тоннель. Я открыл дверь на лестницу и стал осторожно спускаться.

Когда два лестничных марша было позади, я почувствовал знакомый запах. Запах оплавленной проводки. Обожженный металл. Кто-то в кого-то здесь стрелял.

Подняв бластер, я ступил в тоннель навстречу усиливавшемуся запаху. По бокам тоннеля располагались подозрительные ниши, сам тоннель заканчивался левым поворотом. Захотелось развернуться и позвать кого-нибудь на помощь.

«Назад!!!» — раздался из-за поворота чей-то вопль.

Вопреки предупреждению, я бросился вперед на пол. Это спасло мне жизнь. Харриган, очевидно, думал, что, услышав предупреждение, я стану отступать назад ко входу в тоннель. Выскочив из-за поворота, он провел лучом от стены до стены, и если бы я не упал, он рассек бы меня пополам.

Следующий выстрел был моим, и я не промахнулся. Харриган выронил бластер из обоженной правой руки, припал на колено и попытался взять бластер в левую руку. Прежде чем я успел предупредить его, что делать этого не стоит, из-за угла выскочил Дин Мартин. За бластер они схватились одновременно, но спусковой крючок оказался ближе к Мартину, а глазок излучателя — к Харригану. С дырой в груди Харриган рухнул на пол.

Мартин склонился над мертвым Харриганом. Готовясь к новому нападению, я его чуть не продырявил, но он даже не взглянул в мою сторону.

— Первый и единственный наблюдатель, которого я встретил лицом к лицу, — сказал Мартин. — Жалко, что он мертв.

— Если не поднимешь руки, сам станешь мертвым.

— Скажите спасибо, что я вас предупредил.

— Спасибо. Но руки все-таки подними.

— Пол холодный, вставайте, — огрызнулся Мартин. С несвойственной физикам ловкостью он обыскивал карманы Харригана.

Я поднялся и, не опуская бластер, подошел к убитому галеафу. Запах обоженной плоти растекался по тоннелю. Теперь Мартин опустился на пол. Я заметил на его виске тяжелую рану.

— Кажется, тебе тоже досталось.

— Не так, как ему, — и Мартин махнул в сторону ворот, которыми заканчивался аппендикс Г-образного тоннеля. Там лежало еще одно тело.

— Кто это?

— Кто-то из местных. Техник, наверное.

— Он мертв?

— Да.

— А ты почему жив?

— Потому что Харригану хотелось узнать, как я его нашел. По их расчетам, я сейчас должен собирать вещи в галактический круиз.

— Они обманули тебя после того, как ты обманул Зейдлица и Нибелинмуса.

— Попытались, Ильинский, только попытались.

— Где будет проведена Передача?

— Передача? Впрочем, называйте как хотите. Где угодно. — Он развел руками. — Сто на сто парсеков, выбирайте.

— Не хами, — предупредил я. — Зачем ты им помогал?

— Я не им помогал. Я помогал себе. Был обмен, понимаете? Договор. Я для них что-то вроде Фауста. «Остановись мгновение, я заменю кассету.» Читали?

— В школе. Договор скрепили кровью?

— После унификации договорного права в этом нет необходимости. Кстати, как там Маргарита?

— Ты про мисс Чэпмэн? Она тобою очень недовольна.

— Пройдет, — небрежно кинул Мартин. Он что-то нащупал в одном из карманов комбинезона Харригана. Вытащил билет на транспортировку.

— Куда он собирался? — спросил я.

— Как я и думал — на сорок-десятый.

— Почему ты так думал?

— Почему да почему. — Мартин отполз к стене и прислонил голову к холодному металлу облицовки. — Харриган допрашивал, теперь вы.

— Дин, ты видишь, что связался с убийцами. Ты покрывал одно убийство и участвовал в другом. Я не считаю того парня, что лежит там у ворот. Или убийства были предусмотрены вашим договором?

Мартин опустил голову и о чем-то напряженно думал. Было заметно, что ему приходится превозмогать боль. Я вынул из аптечки обезболивающее и ввел ему практически насильно — он долго не хотел давать руку для инъекции. Наверное, он думал, что я ввожу ему «сыворотку правды».

— Договор расторгнут, — сказал он, почувствовав облегчение. — Я ничего не знаю об убийствах. Они обещали обойтись без насилия, если я им помогу. Это было одно из моих условий.

— Тебя провели. Сначала они убили некоего Самюэля Милна, члена экипажа станции «Телемак-Пи», биолога. Таблица — та, что ты украл у Нибелинмуса — имела отношение к этому убийству, поэтому ты становишься косвенным соучастником. Затем они убили одного из пассажиров «Монблана», чтобы не раскрылась мистификация с детектором. Данные подделал ты, твои действия хотели скрыть вторым убийством. Думаешь, кто-то поверит, что ты ничего об этом не знал?

Кажется, ему опять становилось плохо. Я ввел еще одну дозу обезболивающих.

— Голова сейчас расколется, — признался он.

— Пока она не дала трещину, говори, как так получилось, что ты стал помогать галеафам?

— Кому? Черт, у Зейдлица своя терминология. Голиафы — это стало быть наблюдатели.

— Не голиафы, а гАлЕафы.

— Почему?

Я объяснил.

— Не уверен, поймете ли вы меня… — проговорил он. — Как вы думаете, тот, кто послал галеафов, специально ждал момента, когда человечество научиться строить детекторы алеф-измерений?

— Того, кто послал, назвали Энтомологом. Человечество — муравьями. А на твой вопрос ответ уже придумали, правда в другом контексте. Межзвездное пространство, как уверяет доктор Нибелинмус, неоднородно. Перед тем как вступить в контакт Энтомологу пришлось ждать, когда муравьи доберутся до подходящих для контакта неоднородностей. А для того, чтобы добраться до неоднородностей, муравьи изобрели трансгалактическую транспортировку. Вам конечно виднее, но, по-моему, детектор алеф-измерений не сложнее Терминала, на котором мы сейчас находимся. Так что нет ничего удивительно в том, что к моменту контакта у муравьев уже есть детектор. Логично?

— Ваши рассуждения дают погрешность лет эдак в сто. Ладно, примите тот вопрос как риторический. Я только хотел сказать, что нет ничего смешнее, как бегать с сачком за драконом. Особенно, когда драконов много, а ты — один. И сачок у тебя — один. Ну пусть не один, а сколько там их было в таблице — сотня с чем-то… Но большая часть из них — дырявые. А кто, позвольте спросить, ловец? Зейдлиц — он ведь полицейский. Он до сих пор не понял, что не за бандитами гоняется. А я хочу получить истину из первых рук. Энтомолог не виноват, что его не правильно поняли. Откуда ему было знать, что у муравьев свои представления о том, как нужно служить хозяину. Они делают, что умеют, чему их научила история. И Зейдлиц — тот же галеаф, но у другого хозяина…

— Давай без морализма, — прервав Мартина, заступился я за Зейдлица, — короче говоря, ты задумал сам стать галеафом и общаться с Энтомологом напрямую. В принципе, это твое право. Быть галеафом никто не запрещал. К черту зейдлицев и иже с ними. Сам их не перевариваю.

Мартин покачал головой.

— О том, чтобы стать галеафом, я действительно думал, но прежде хотел посмотреть на них со стороны. Но, заметьте, не со стороны Зейдлица и Нибелинмуса.

— Ну и каковы они со стороны?

Мартин усмехнулся.

— "Они часть вечной силы, всегда искавшей дверь, нашедшей лишь окно", — продекламировал он.

— И ты надеялся, что эта часть вечной силы станет есть у тебя из рук… Выходит, ты не такой умный, как думает о тебе Джулия. Начал ты с обмена — договора, как ты сказал. Для чего понадобилось устраивать алеф-измерение на «Монблане», мне теперь понятно. Но зачем ты стер детектор из таблицы, если ничего не знал об убийстве на «Телемаке»?

— Меня попросили. Когда я сообщил им, что вынужден передать файл Рассвелу, что это единственный способ не раскрыть себя, они попросили убрать из таблицы один детектор.

— Понятно. Детектор вблизи «Телемака» мог подвести Рассвела к разгадке убийства Милна. Как вы связывались?

— Обменивались сообщениями через сеть Канала.

— Имена были?

— Не думаю, что имя вам о чем-то скажет. Сообщения подписывал Первый Наблюдатель.

— По крайней мере, это дает надежду, что они умеют друг друга считать. Что они предлагали в обмен на помощь?

— Они назвали это «посвящением».

— Хм, все тебя хотят во что-то или в кого-то посвятить. Зейдлиц — в проект «ОК-НО», галеафы — в галеафы. Ты не подумал, что тебе морочат голову какие-то сумасшедшие?

— Зейдлиц сумасшедшими не занимается.

— Справедливо. И тебе сказали, что посвящение произойдет во время галактического круиза?

— Да, но я не слишком-то в это поверил. Когда я узнал, что детектор у сорок-десятого Терминала демонтирован, я вспомнил, что именно его меня попросили убрать из таблицы. Это не выглядело как случайное совпадение. Я пришел к выводу, что посвящение произойдет где-то в окрестностях ТКЛ-сорок-десять. Здесь, на Терминале, я встретил Харригана. И тогда до меня дошло, что это он забрал шкатулку из сейфа — ведь до сегодняшнего дня я не подозревал в нем наблюдателя или галеафа. Он не отрицал и сказал, что меня ищут и что надо куда-то уйти…

Взгляд у Мартина замутился, он стал терять сознание. Я тряс его за плечо, спешно растолковывая, в чем он ошибся. Он мотал головой, бубня что-то про то, что все всех используют. Я ввел ему остатки обезболивающих. Я просил его собраться с силами, потерпеть еще немного, дать хоть еще один намек, где же произойдет посвящение. Впрочем, говорил я, без Мартина это будет никакое не посвящение, а что-то другое, возможно, передача информации или вроде того.

— Возьми билет Харригана, — произнес он, теряя сознание.

Вызвав Мартину врача, я поспешил к загрузочному блоку.

У ворот выстроилось шесть человек. Кто-то норовил пристроиться седьмым. Девушка в серебристой «терминальной» униформе проверяла билеты. Рядом с ней стоял инженер с бинокулярной лупой на лбу.

— Меня ждете? — спросил я, предъявляя билет Харригана.

Инженер поправил лупу и хотел что-то сказать, но я ему подмигнул и тайком показал кулак. Кивнув в ответ, он экспромтом подыграл:

— Рад вас видеть, господин Харриган.

— Капитан Харриган, — поправил я с достоинством.

— Конечно, — закивал инженер, — как я мог забыть. Капитан Харриган пойдет первым.

Никто не возразил. Я мысленно послал инженеру тысячу благодарностей.

Когда я услышал за спиной хлопок соединившихся створок, я вдруг понял, где меня ждет Передача.

23. Передача

В тоннеле были только я и мое эхо. Поблескивал свежим блеском металл, неубранный под пластиковую облицовку. Свисавшие с потолка провода заканчивались разъемами с заглушками. Кое-где виднелись рабочие граффити: «СТЫК 0876-0877», «НЗ» (не заизолировано), «Вик, не забудь пропаять», «Не забуду»…

На том месте, где обычно пишут большими красными буквами название Терминала, отсутствовала панель.

У выхода из разгрузочного тоннеля стоя спал робот-монтер. На его боку был выведен порт приписки: ТКЛ-4011.

Хлопнули ворота, выпустив нового пассажира — мужчину, стоявшего за мной в очереди на транспортировку. От неожиданности я вздрогнул. Зашел за угол и стал ждать. Рука лежала на рукоятке бластера. Новый хлопок, затем — диалог:

— Где это мы? — спросил женский голос. Ни тени испуга, обычное любопытство.

— Пока я только вижу, что это не сорок-десятый, — ответил мужчина.

— А какой там следующий?

— Сорок-одиннадцатый. По-моему, это он.

— Кажется, он был законсервирован.

— Для нас расконсервировали, — и мужчина совсем не по мужски хихикнул.

— Я не вижу капитана Харригана, — обеспокоено произнесла женщина.

— Наверное, прошел вперед.

Поколебавшись мгновение, я действительно прошел вперед — к залу ожидания. Ждать разоблачения или прятаться?

— Ой, я слышу шаги, — приглушенно воскликнула женщина. — Капитан Харриган, это вы?

Глаза искали, где бы спрятаться, ноги несли к ближайшему проему, но преисполненный мужества я громко ответил:

— Да, я здесь. Пойду осмотрюсь, — и дал волю ногам.

Удовлетворенная моим ответом, парочка проследовала в зал ожидания.

Галеафы прибывали. Отделенный от них неплотно прикрытой дверью, я наблюдал, как галеафы поочередно входят в зал. Они уже видели друг друга на предыдущем Терминале, но держались поодиночке, садясь кто где на металлический пол. Только парочка, прибывшая следом за мной, держалась вместе. Пятым — предпоследним — прибыл мужчина в комбинезоне инженера «Спэйс-Транзит-Инжениринг», у которого я выяснял причины задержки транспортировки. Таинственно переглянувшись, парочка галеафов отошла от остальных и подошла вплотную к двери, за которой я притаился.

— Ты думаешь, это все наши? — спросила женщина, показав глазами на молчаливо сидевших галеафов.

— Это должен знать Харриган, — ответил мужчина. — Куда же он пропал…

— Может, что-то случилось? — нервничала женщина.

— Надо пойти поискать.

— Нет, — строго возразила собеседница. — В послании Первого Наблюдателя приказано не предпринимать никаких действий без указаний Харригана. Он знает, что делать. Приказано, после транспортировки сидеть и ждать.

— Хорошо, — согласился мужчина. — Пойдем сядем. Но ни с кем не разговаривай.

— Без тебя знаю…

Они удалились. Где же я их видел? Память отмотала июнь, май, дошла до апреля. На середине апреля остановилась. Точно — друиды! Рассвел показывал нам с Алистером раскопки, и эти двое были там. Складывали из камней число «пи». Помнят ли они меня? Перед транспортировкой они видели меня не более трех минут и не успели разглядеть. Да вспомнят ли они! У меня-то память профессиональная, а у галеафов? Галеафная! Хуже или лучше?

Я занялся подсчетами. Со мной прибыло шестеро. Вот-вот появится Кастен. Двое галеафов — Харриган и тот, что умер в больнице, остались за бортом. Итого девять. Полный комплект. Харргана они в лицо не знают. Выходит, Шеф ошибся — робота Макса обесточил не Харриган.

Все же требовалась проверка. В моем комлоге остались снимки пассажиров Терминала Хармаса за шестнадцатое апреля. Шепотом я продиктовал программе приметы шестерых галеафов. Умная программа отобрала из трехсот снимков пятьдесят. Их я просмотрел за пять минут. Галеафов там не было.

Энтомолог, взмолился я, черт тебя подери, что мне делать с этими несчастными?!

Нет ответа.

Обычная, человеческая связь с другими Терминалами между тем так же бездействовала. Сообщения возвращались с пометкой «Сеть недоступна».

Кресла в зале ожидания еще не успели смонтировать — они штабелями стояли у стены. Шестеро галеафов сидели на полу и обсуждали, куда это они попали. Вроде бы все собирались на сорок-десятый. Безобразие твориться с этими Терминалами. Будем жаловаться и потребуем возмещения, говорили они. А у самих лица сменялись то беспокойством, то каким-то непонятным просветлением, — словно в ожидании чего-то нового, но непременно хорошего.

Ну и конспирация…

Стало быть, я у них за старшего. Пора было что-то предпринять, пока не прибыл Кастен. Вероятно, он и есть Первый Наблюдатель.

Я вылез из укрытия и представился. Впрочем, все и так меня запомнили, поэтому, не успев произнести чужое имя, я оказался в окружении галеафов. Их беспокойство исчезло, на смену ему пришла радость, как у детей, дождавшихся Санта-Клауса. В качестве подарка, я толкнул речь, мол, все идет нормально, ситуация под контролем, сидите и ждите, братья мои и сестры. Чуть было не попросил сдать оружие и боеприпасы.

Пожилая галеафша в сиреневом парике спросила, не голоден ли я. Не желая разочаровывать ее, я с благодарностью принял пакетик с домашними пирожками. Пирожки были со шпинатом; я морщился, но ел.

— Господин капитан, да скоро ли? — спросила стройная, сексапильная девица в жутком вечернем макияже. Она пожирала меня глазами, будто я — сам Энтомолог.

Я поперхнулся пирожком и посмотрел на часы.

— Скоро, сестра моя, скоро ты прикоснешься, то есть тебя коснется, в общем…

В общем фраза повисла в воздухе. Положение спасла старушка в парике. Раздав пирожки, она села на пол и с кряхтением стала складывать ноги лотосом. Лотос — не лотос, но крендель у нее получился. Она зажмурила глаза и произнесла нараспев:

Дама — та, что из парочки, — попыталась подхватить вторым голосом, но сбилась на третьей строчке. Сразу видно, они не репетировали. Когда старушка умолкла, дама сказала, что раз скоро, то значит пора переодеваться. Все с ней согласились и полезли в рюкзаки. Они сняли комбинезоны и напялили белые балахоны. Первый Наблюдатель не прислал им выкройки — балахоны были самые разные: длинные, короткие, с широкими рукавами и вовсе без рукавов. Молодой мужчина, прибывший последним, надел медицинский халат. Халат застегивался сзади; руки у мужчины не дотягивались до пуговиц, и ему помогли застегнуться.

Девица с макияжем ушла переодеваться в загрузочный тоннель. Она вернулась в коротком халатике на голое тело, разрез на бедре открывал татуировку с фривольным сюжетом. Старушка неодобрительно покачала головой. Мужчина из парочки причмокнул губами и его просветление достигло, похоже, апогея. У его дамы просветления убавилось. Дабы отвлечь внимание от девицы, она спросила, кто какой несет дар.

— У меня четверо детей, семеро внуков и три правнука, — сказала старушка, — никто не знает о людях столько, сколько я. А вы?

— Я, — сказала дама, — изучаю древнюю историю. Я расскажу Ему о том, кто мы и откуда мы. О том, как много мы страдали, в каких мучения продвигались к истине, и Он нас пожалеет.

— А я, — подхватил ее спутник, — в некотором смысле философ. Я передам ему наше представление о мире, и пусть Он сам выберет, какое место Ему занять — место Бога или место Дьявола.

Видимо, по его мнению, оба места были вакантны.

— И, надеюсь, Он нас пожалеет, — добавил он, взглянув на древнюю историчку.

Инженер пообещал объяснить Ему устройство Канала и Терминалов, что в моем представлении тянуло на пожизненное. Мужчина в медицинском халате пообещал что-то медицинское. Однако он тоже выразил надежду, что Он нас пожалеет.

— С вами, милочка, все ясно, — прервала старушка девицу, когда та, стыдливо придерживая полы халатика, залепетала о любви земной и неземной.

Поделившись сокровенным, галеафы уставились на меня. Сияние их искренних лиц так меня ослепило, что я брякнул:

— Я помогу Ему освоить дедуктивный метод.

— Простите, метод чего? — живо заинтересовался в некотором смысле философ.

— Навигации.

— О, это действительно очень важно! — в очередной раз выручила меня старушка.

Теперь у меня есть союзник, подумал я и принялся расхваливать ее пирожки.

После пирожков всем захотелось пить. Принесенная с собой вода быстро закончилась. Галеафы забеспокоились, есть ли на Терминале вода. И есть ли на Терминале удобства. Я с сожалением вспомнил об УНИКУМе, оставленном на Терминале Хармаса. Инженер-канальщик, как самый опытный, сходил на разведку. Вернулся с мокрыми руками и с не плотно застегнутым клапаном. Мог бы и не говорить, что нашел и то и другое.

— Что ж вы там сидите? — продолжала беспокоиться обо мне старушка-галеафша. — Идите, садитесь со всеми.

Но я не собирался покидать обрывок резиновой ленты у входа в разгрузочный тоннель. Я готовился услышать, как откроются ворота, и на Терминал прибудет мой соперник по части руководства операцией — Жорж Кастен.

— Он ждет Первого Наблюдателя, — пояснил старушке философ-дуалист.

И тут меня осенило. Потребовав внимания, я со скорбью в голосе объявил, что Первый Наблюдатель умер.

Галеафы онемели от такого удара. Женщины всхлипнули. У девицы потекла тушь. Мужчины сжали кулаки и спросили, как это произошло.

— Вот как, — сказал я и продемонстрировал видеозапись умирающего галеафа, которую Шеф выпросил-таки у Зейдлица. К счастью, на записи не была проставлена дата.

— Как же мы без него? — со слезами на глазах спросила старушка.

— Мы обязаны выполнить его последнюю волю, — изрек я. — Но сначала нам необходимо покончить со шпионом. Это он выстрелом из бластера смертельно ранил Первого Наблюдателя.

Галеафы загалдели, требуя подробностей. Я показал им снимок «Ижевска» и заголовок «Убийство фокусника» в «Фаонских ведомостях».

— Первый Наблюдатель был фокусником, — пояснил я. — Шпион и убийца прибудет на Терминал с минуту на минуту. Надо устроить ему встречу. Он, без сомнения, будет вооружен, поэтому хватать его станем не сразу, а по моей команде.

— Не беда, что вооружен, — воинственно произнес инженер, — мы тоже вооружены, — с этими словами он извлек из рюкзака спортивный мелкокалиберный бластер.

— Кровопролития не будет, — отрезал я и отнял у него оружие. — Вы встретите его как Первого Наблюдателя, — инструктировал я мужчин. — А я нападу сзади, вот отсюда… — Я указал на темный угол за полуколонной, расположенной слева от входа в разгрузочный тоннель.

Они ответили, что диспозиция им ясна. Медик спросил, как мы поступим со шпионом.