Тогда Эппель сказал, что подождет. Брунгильда забеспокоилась, не станет ли Эппель, чего доброго, торопить жильца, поэтому поручила мне приглядывать за ними обоими. Эппель сначала сидел в вестибюле, потом спустился в бар, но ничего алкогольного он не заказывал — я специально узнавала у бармена, а то, мало ли, сами понимаете… Каждые полчаса он справлялся то у меня, то у Брунгильды, не выехал ли тот жилец. Наконец, нужный номер освободился, Эппель тут же снял его, никаких замечаний по поводу вида из окна он не высказал. Наверное, его все устроило… Подождите, а почему я все это вам рассказываю? У нас строжайше запрещено следить за клиентами. Меня уволят, если узнают, чт я вам тут рассказываю.

— А меня уволят, если я не найду Эппеля.

— Вы детектив?

— Он самый, — я показал ей удостоверение. — Эппель находится под наблюдением психиатров, ему запрещено покидать Фаон. Я ищу его для его же блага. Если до определенного срока он не явится на Фаон добровольно, на него объявят облаву по всей галактике, а потом посадят в психушку.

— Но вы не из полиции… — она внимательно ознакомилась с удостоверением.

— А как вы считаете, психически больному человеку с кем лучше иметь дело — с полицией или с частным детективом?

— С детективом, наверное… — она не была уверена в ответе.

— И я так считаю. Вы остановились на том, что Эппель в конце концов занял нужный ему номер и на этом, вроде бы, успокоился.

— Может и успокоился… Впрочем, на какое-то время я потеряла его из виду. Недорогие номера обслуживают биороботы, а не горничные. Помню, он потребовал заменить робота, сказав, что тот ему хамит. Но роботы не умеют хамить! Если только не научились от постояльцев. Или сами постояльцы их не научили. Находятся же шутники — вроде того, кто отключил сегодня биороботов.

— Так вы заменили робота?

— Сначала нет. Не так-то просто заменить робота-уборщика. Каждый из них привык убирать определенный этаж и определенные номера. Они же учатся на собственных ошибках — как люди.

— А на чужих?

— Вот этого роботы не умеют. Поэтому, наверное, их все-таки можно научить хамить. Роботу, который обслуживал номер Эппеля — ну и соседние номера, разумеется, — мы просто сменили наклейку на корпусе. Эппель закатил скандал. Он сказал, что лучше бы ему отказали, чем так обманывать. Дескать, он не выносит, когда его пытаются надуть.

— А вы что?

— У нас есть один очень сообразительный робот, он обычно убирает люксы, если горничным требуется помощь. Этот робот — один из самых старых, он знает всю турбазу. Пришлось поручить ему убирать номер Эппеля.

— И он согласился?

— Робот? А куда ж он денется!

Хм, справедливо…

— Можно мне взглянуть на номер Эппеля?

Она сделала страшные глаза:

— Что вы, он же занят!

— Я притворюсь роботом-уборщиком. Тащите наклейку, корзинку и роликовые коньки. Я сяду на корточки и…

— Нет, — отрезала она.

— Тогда дайте хотя бы взглянуть на дверь. Я сам сориентируюсь, куда выходят окна. Меня интересует, какой вид из окна ему больше по душе. Это поможет врачам правильно подобрать для него палату в психушке.

Зачем я это ляпнул?

— Знаете что, — возмущенно проговорила она. — Это уже слишком. Я не хочу рисковать работой. И оставьте, наконец, в покое мою спину…

Я опустил руку.

— Хорошо, я исчезаю. Вот, смотрите, беру и ухожу… Кроме нового робота Эппель ничего не требовал?

— Флаер без пилота. Жутко разозлился, когда ему отказали. Грозил, предлагал деньги, снова грозил. Пытался подкупить меня, чтобы я договорилась с пилотами.

— А вы неподкупны?

— Так, — она уперлась рукою мне в грудь, свободной рукою указала направление. — Лифт вон там, лестница — рядом. Выбор за вами.

Я выбрал лестницу. Подумал, что ловить мне здесь больше нечего. Шеф говорит, что два козырных туза в одной колоде напрягают его больше, чем два снаряда в одной воронке.

Виттненгер загнал робота-уборщика в какой-то темный угол и учинил ему допрос.

— Ты, дубина железная, — говорил он скрипя зубами. — Отвечай, узнаешь ли ты кого-нибудь на этих снимках. — И он подносил поочередно два снимка к окулярам несчастного робота.

— Не понимаю, — жалобно отвечал робот. — Пожалуйста, повторите, чем я могу вам помочь.

Я подождал, пока обе реплики повторятся трижды, затем похлопал инспектора по плечу.

— Инспектор, ничья. Кстати, вы забыли предупредить его, что все, что он скажет, может быть использовано против него в суде.

— Он пока не обвиняемый, — возразил инспектор. — Вот ведь скотина кубитная, не хочет говорить, хоть обос… хоть тресни! — инспектор постеснялся робота.

Робот беспомощно хлопал окулярами.

— Господа, мне нужно идти работать, — вдруг опомнился он. — Пожалуйста, повторите, чем я могу вам помочь.

— Вали отсюда, — велел инспектор.

Робот, не переспрашивая, убрался восвояси. Уверен, подобное неформальное указание он уже не раз слышал от клиентов.

— Как успехи? — поинтересовался Виттенгер.

— Пойдемте, поднимемся на стартовую площадку. Если Эппель здесь останавливался, то он должен был воспользоваться услугами местных пилотов. И если мы не станем жмотничать, то обязательно что-нибудь узнаем.

— Ну и помогла тебе твоя гражданская рожа? — ехидно осведомился Виттенгер, когда через полчаса нас вышвырнули за подкуп персонала. — Учитесь работать! Учитесь работать! — передразнивал он меня. — Вот расскажу Шефу, как ты работаешь.

— Отрицательный результат — тоже результат, — вяло оправдывался я.

Пилоты, которых опрашивал Виттенгер ни Бенедикта, ни Шишки не узнали. Старший пилот базы сказал инспектору, что никого не помнит, еще до того как увидел в его руках снимки. Но мне удача улыбнулась. Начав с десятки и доведя вознаграждение до сотни, я узнал от одного из пилотов, что два дня назад он добросил Бенедикта до тропы, ведущей к энергостанции, частично разрушенной и потому необитаемой. Пилот высадил Бенедикта в километре от энергостанции. У Бенедикта был с собой рюкзак и альпинистское снаряжение.

Итак, размышлял я, Бенедикт прибыл в Ламонтанью без приглашения. Сначала он снимает номер, из которого удобно вести наблюдение за ЦРН. Затем предпринимает разведку…

— Что-то вы быстро, — удивился пилот Дуг.

— Не твое дело, — поставил его на место Виттенгер.

Если бы Дуг узнал кого-нибудь на снимках, то Виттенгер ему бы так не хамил. Поскольку мы оплатили два часа аренды, а истратили только час, то оставшееся время покружили над Ламонтаньей. Вид сверху был великолепен, но ничего нового по сравнению с Гималаями или Горным Фаоном я не увидел. Центр Радиокосмических Наблюдений мы обогнули за километр. «Ближе нельзя. Помехи», — так объяснил пилот свой отказ подлететь поближе. Его манера вождения меня порядком утомила. Нас с Виттенгером попеременно охватывало желание сказать «Всё, баста, вези туда, откуда взял.» Возникни подобное желание у нас одновременно, полные два часа мы бы не налетали.

Ощутив под ногами бетон посадочной площадки, Виттенгер двумя способами перекрестился и что-то прошептал.

— Никак не выберете конфессию? — предположил я.

— Предпочитаю поблагодарить всех без исключения. Шму и аят я прочитал еще в полете.

Посадочный диск вместе с флаером опустился вниз, в ангар.

— Послушай, Дуг, — обратился я к пилоту. — Ты, безусловно, классный летчик. Мастерства тебе не занимать — никто не спорит, но нельзя ли арендовать флаер, в котором тебя бы не было? Представляешь, залезаю я в флаер, а там — о чудо! — нет ни тебя, ни кого-либо другого, только автопилот.

— Без пилота флаеры не летают, — услышал я за спиной хрипловатый голос. — Старший смены, — назвал свою должность мужчина лет пятидесяти в замасленном комбинезоне, с красной обветренной физиономией и вороватыми, узко посаженными глазами. — Нельзя без пилота. Если вы заметили, внутри флаера есть такие кнопочки, рычажки. Нажмет пилот на кнопочку — полетит флаер, не нажмет — не полетит, — вкрадчиво объяснял он мне.

Пилот Дуг заржал, обнажив крепкие лошадиные зубы.

— Федр, почему он ржет, неужели ты наконец сказал что-то остроумное? — крикнул Виттнегер, одной рукою придерживая лифт. — Или тебе нужна помощь?

— Сам справлюсь. Возвращайтесь без меня.

— Ну, успеха…

Виттенгер заскочил в лифт, двери с грохотом захлопнулись.

— За это, — я потер пальцами, — полетит и микроволновка.

— Не на Ауре, — возразил старший звена. — На Ауре атмосфера неподходящая.

— А если продать?

— Продать что?

— Флаер.

— Мы флаерами не торгуем, — отрезал он, но тон, каким это было сказано, не оставлял сомнений — флаерами он торгует, да еще как!

— Я имею в виду не новый.

Они переглянулись.

— Сам-то ты откуда? — подозрительно спросил старший звена.

— Будь осторожен, они — копы, — предупредил его Дуг.

Я возразил:

— Я — не коп, я простой турист с Фаона. Фаон не в вашем Секторе, поэтому до ваших левых приработков мне нет никакого дела.

— А тот громила? — старший махнул в сторону лифта.

— Он полицейский, но к Галактической Полиции не имеет никакого отношения. Прилетел сюда по частному делу. О нашей сделке он вообще не узнает.

Они снова переглянулись. Наконец, жадность победила.

— Пятьдесят тысяч, — сказал шепотом старший. — Деньги вперед.

На Фаоне за пятьдесят тысяч можно купить новый «Ровер-Джет», правда, фаонской сборки. А Шеф велел экономить. Но, подумал я, президент Краузли не послал бы Вейлинга в такую глушь, если бы речь не шла о миллионах. Поэтому к черту экономию. Я сказал:

— Двадцать, вперед — половина.

— Издеваешься? Сорок… ладно, тридцать пять. Вперед, так и быть, половина, — было заметно, что он волнуется.

Я согласился на тридцать пять.

— Тогда, действуй, — он показал на компьютер в углу ангара.

— Если позволишь, я со своего…

Я включил комлог и соединился с банковским счетом «на непредвиденные расходы». Затем перевел деньги, куда мне указали. — Всё, деньги ушли. Показывай машину.

Он подвел меня к компьютеру.

— Ты что, торгуешь через Канал?

— Сейчас увидишь…

К моему удивлению, он открыл карту Ламонтаньи.

— Он здесь. — старший звена ткнул пальцем в ледник в двадцати километрах к северу от Вершины Грез.

— А кроме шуток?

— Никаких шуток. Он там, целехонек, правда, Дуг?

— Чтоб мне еще раз там завалиться, — поклялся тот.

Мне пояснили:

— Дуга сбил ураган. Флаер зарылся в снег, но уцелел. К счастью, Дуг летел без пассажиров. Для всех — флаер разбился и восстановлению не подлежит. Страховщики уже всё оплатили, поэтому он ничей. Страховщики поленились его поднять. Слишком рискованно, сказали они. Точнее, мы их в этом убедили. Так что всё в порядке, пользуйся, — он сделал великодушный жест.

— Как я туда доберусь?

— Дуг отвезет.

— И замените батареи, — вспомнил я про спальник Виттенгера.

— Заменим, — кивнул старший звена. — Поможешь? — спросил он Дуга.

— Не вопрос. Дождемся темноты и полетим. Не хочу, чтобы нас заметили.

Я возразил:

— Мне нужно сейчас. В темноте я не сориентируюсь.

Старший звена подошел к окну, посмотрел в бинокль. Ауранское солнце шло на закат.

— Там уже тень, Дуг. Вас не увидят.

— Необходимо время, чтобы подготовить батареи. Приходите сюда через час, — сказал он мне.

Мы ударили по рукам и разошлись.

— Горячее еще не готово. Приходите через час, — грубовато проговорил шеф-повар.

Час на суп, час на батареи… Склоняюсь к мысли, что это все-таки совпадение.

— А от завтрака есть что-нибудь?

— Только скорлупа. Замороженную пиццу разогреть?

Повар говорил со мной через окно на кухню. Произнося фразы, он кивал своею огромной головой, высокий колпак при этом стукался о верхнюю раму и постепенно съезжал на затылок. Я тянул время, ожидая, что колпак вот-вот упадет

— Из вчерашних объедков? Нет, увольте.

— Тогда все вопросы через официантов, — и он захлопнул окно. В последний момент я заметил, как колпак слетел, но, к сожалению, на пол, а не в кастрюлю.

Потратив тридцать пять тысяч на полуразбитый флаер, было бы глупо экономить на еде. Я заказал что подороже. Тот же довод убеждал меня, что пора переехать в люкс, поближе к Цансу.

Когда я закончил с устрицами, до назначенного времени оставалось минут двадцать. Я обошел смотровую галерею, спустился в нижнюю гостиную.

В стремлении не придерживаться какого-то одного стиля владельцы турбазы шли до конца. После казенных номеров с зеркальными часами и современного ресторана с веселыми биороботами, восточный ковер на полу и кожаные диваны смахивают на вещи, забытые кем-то из постояльцев. Или на имущество, принятое в качестве оплаты номера. Или на остатки груза после кораблекрушения. Все три варианта не подходили только к камину, сложенному из прозрачных — словно ледяных — блоков со множеством затейливых внутренних трещин. Сейчас камин не горел, но копоть в нем была — натуральней некуда.

Посреди холла, под колпаком, стоял макет окрестностей «Ламонтаньи». Размер основания макета — три на три. Снег на вершинах пенопластовых гор сверкал, как настоящий. Как нарочно, турбазу поместили ближе к западному краю макета, поэтому Центр Радиокосмических Наблюдений, остался за кадром.

Постояльцев в нижней гостиной было немного. Кто-то пил кофе за резными столиками с крышками, расчерченными на клетки, кто-то сидел за компьютером, кто-то просто поглядывал в окно. Трое молодых парней не нашли лучшего места, чтобы проверить альпинистское снаряжение. Они громко спорили и гремели какими-то железками. После того, как кто-то из постояльцев споткнулся о разбросанные на полу веревки, молодых людей попросили удалиться вместе со снаряжением.

Вейлинг и Цанс — единственные, кого я знал — сидели на диване и о чем-то беседовали. Вейлинг держал в руках коробку с компьютерной игрой, потом протянул ее Цансу. Цанс взял коробку и стал внимательно читать аннотацию. Я решил не вмешиваться.

Если Цанс познакомит Вейлинга с Брубером (он почему-то этого до сих пор не сделал), не проболтается ли Вейлинг, что я частный детектив? На мой взгляд, не должен. В контракте, который мы подписали с «Виртуальными Играми», было два взаимосвязанных пункта. Мы обязуемся не разглашать содержание заказа, клиент — имена тех, кто будет на него работать. Болтать Вейлингу невыгодно, это факт.

Перед тем, как двинуться к авиабазе, я зашел к себе в номер и проверил надпись на стене. Она была нетронута. Новых надписей не появилось. Бластер перекочевал из рюкзака во внутренний карман куртки, остальные карманы я заполнил универсальными батареями, подходившими в том числе и к бластеру.

Я шел к лифту, когда в конце коридора показался робот-уборщик. Он отпер один из номеров и скрылся за дверью. Видимо, живые горничные убирают только в люксах. До моей комнаты очередь дойдет минут через тридцать-сорок. Я вернулся в номер и прихватил сканер-пеленгатор, затем бегом помчался к инспектору.

Ругань за дверью в триста сорок пятый номер была слышна в коридоре. Орал, конечно же, инспектор. Я вошел без стука — инспектор все равно бы не услышал из-за громыхания собственного голоса.

— Вы… вы понимаете, что вы препятствуете правосудию! Вы… вы надутый осел, вот вы кто… Вы дождетесь, что вас отправят… — ну и так далее. Не все выражения инспектора вытерпит бумага.

— О фаонском хамстве мы слышали, и где-то даже смирились, но вы переходите все границы! — заявил ему с экрана надутый господин чиновного вида, потом экран опустел.

Виттенгер тяжело опустился на столик у стены, столик хрустнул и обвалился. Инспектор еле удержался на ногах. Он опустил поднятую на ночь кровать и сел на нее. За все то время, что я находился в комнате, он ни разу не взглянул в мою сторону.

— Инспектор, соберите волю в кулак. У вас есть шанс обойтись без этих надутых ослов. Времени у меня мало, поэтому слушайте и не перебивайте…

На самом деле я пришел очень вовремя, поскольку к моему приходу Виттенгер достиг той стадии возмущения, когда он уже не в силах говорить. В такие минуты главное — не нарваться на его железный кулак, который иногда бывает красноречивей хозяина. Я продолжил:

— Вот вам сканер. Я знаю, вы умеете с ним обращаться. На моем этаже сейчас работает робот-уборщик. Возьмите сканер, найдите частоту на которой робот обменивается сигналами с местным компьютером, затем запеленгуйте источник сигнала. Источников должно быть два как минимум. Найдите оба. Объяснять ничего не буду, задание вам по силам. Когда найдете источники сигналов, сами все поймете.

Я бросил сканер на койку и ушел, так и не дождавшись ответа.