Глава 15

Трое рабочих из отеля «Таманако», взобравшись на лестницы, вешали над входом американские флаги. Ральф Плерфуа задернул шторы, отошел от окна и посмотрел на Малко. Он выглядел как всегда элегантно, однако на лбу у него пролегла глубокая вертикальная морщина.

– Вы уверены, что обо всем узнаете вовремя?

Оба невольно припомнили злосчастный визит Никсона в Венесуэлу в 1958 году. Беснующаяся толпа порвала на бедняге одежду и чуть было не линчевала. Своим спасением он был обязан лишь вмешательству венесуэльских сил безопасности. В результате американский посол распрощался со своей карьерой, а вместе с ним и многие советники наподобие Ральфа Плерфуа...

Малко понимал тревогу американца. Но и сам он последние дни находился в постоянном напряжении. Его золотистые глаза утратили прежний жизнерадостный блеск, лицо выражало смертельную усталость.

Мерседес убили четыре дня назад. Ее тело полиция так и не нашла. Эль Кура похоронил ее в лесу, в безлюдном месте, где-то между Каракасом и Ла-Гуайрой. Ковер в квартире Эсперенцы вновь обрел первозданную белизну. Тело Рамоса тоже не обнаружили.

Отряд народного сопротивления был глубоко потрясен предательством Мерседес. Но вместо того чтобы обескуражить Эсперенцу, это происшествие даже подхлестнуло ее самолюбие. Малко заметил, что девушка сразу повзрослела и ожесточилась. Атмосфера в группе уже ничем не напоминала ту, которая царила в первые дни его пребывания в Каракасе. Бойцы Отряда виделись теперь гораздо реже. Никто из них ни разу не завел разговор о казни Мерседес.

Малко по-прежнему жил у Бобби, зато Таконес куда-то переехал, и Малко видел его только у Эсперенцы. Когда австрийцу нужно было съездить в город, он одалживал у Бобби его старый красный «мустанг».

В нескольких сотнях метров от ресторана Бобби, в отеле «Таманако», рябило в глазах от охранников. Штабом охраны сделался 888-й номер отеля, где жил Ральф Плерфуа и куда пришел сейчас Малко. После гибели Мерседес они с американцем встречались уже во второй раз. Теперь Эсперенца полностью доверяла австрийцу, и он не сомневался, что успеет вовремя вмешаться и предупредить покушение на вице-президента. К сожалению, это мог сделать только он и никто другой...

Ральф Плерфуа, видимо, думал о том же, поскольку счел нужным напомнить:

– Вице-президент прибывает через два дня. Малко раздраженно ответил:

– Если вы мне не доверяете, когда сделайте так, чтобы их арестовали прямо сейчас. Скажем, за убийство Мерседес и Гутьерреса. Ведь этого вполне достаточно? Вот и успокоитесь.

Американец беспомощно развел руками.

– Если их и арестуют, то через пару часов освободят – по требованию отца Эсперенцы. Он знает, что его дочь участвует в революционном движении, но это его только забавляет. А правительство ни в чем не может ему отказать: он владелец двух центральных телевизионных каналов.

– Но ведь Эсперенца – соучастница убийства... Плерфуа скорчил гримасу.

– Здесь этим никого не удивишь. Во время последних студенческих волнений Эсперенца притащила в студгородок зенитную пушку. Все нашли это очень забавным, а ее приговорили всего-навсего к штрафу в пятьсот боливаров.

– А если вы сообщите правительству, что замышляется убийство вице-президента?

– Оно мне не поверит. Здесь что ни день, то сообщение о предстоящем террористическом акте...

Малко встал. Ему не очень-то нравилось общаться с Ральфом Плерфуа.

– Можете на меня положиться, – заверил австриец. – Но только не надо никаких фокусов вроде тайной слежки... Плерфуа изобразил смущение.

– А я тут как раз вызвал из Вашингтона двух парней, которых вы хорошо знаете...

Малко едва сумел сдержать приступ гнева.

– Только не говорите мне, что сюда прибыли Крис Джонс и Милтон Брабек...

– Они в номере 929. Исключительно ради вашей безопасности.

– Безопаснее всего мне будет, если они запрутся у себя в номере. Когда они мне понадобятся, я вам сообщу...

– Я не хотел бы, чтобы история с Гутьерресом повторилась вновь, – возразил Плерфуа. – Что нам тогда останется делать? Малко направился к двери.

– У меня встреча с Эсперенцей, – сказал он. – Как только что-нибудь узнаю, поставлю вас в известность. Вот тогда и пригодятся Крис и Милтон. Кстати, какие новости с Кубы?

– "Маракай" потоплен одним из наших фрегатов. Военно-морские силы США составили официальное сообщение с фамилиями двух извлеченных из воды утопленников. Все прошло гладко.

– Что ж, до завтра, – попрощался Малко.

Его не покидало чувство невидимой опасности. Если «те» вдруг узнают, кто он на самом деле, его жизнь не будет стоить и четверти обесцененного боливара, несмотря на то, что в номере «Таманако» кто-то постоянно дежурит у телефона, готовый лететь ему на помощь.

Малко сел в такси. Из осторожности он не взял сегодня «мустанг» – машина слишком бросалась в глаза.

В очередной раз он почувствовал ненависть к своей работе двойного агента.

Движение на улицах было поистине сумасшедшим. Хотя Каракас построили на манер старых американских городов, где все улицы пересекаются под прямым углом, в городе давно уже воцарился типично испанский хаос, и дороги зачастую запутывались в невообразимый клубок. Чтобы доехать от «Таманако» до центра Симона Боливара, требовался порой целый час.

Малко должен был встретиться с Эсперенцей у нее дома. По мере приближения визита вице-президента, заметнее возрастала и нервозность девушки. Она по много часов кряду рисовала совершенно безумные картины или печатала листовки, за которыми приходили, то и дело оглядываясь и прижимаясь к стенам, какие-то прыщавые юнцы.

Время от времени у нее появлялся посмеивающийся Эль Кура. Дабы пополнить кассу Отряда народного сопротивления, он регулярно обходил богатые дома квартала Альтамира, проводя сбор средств на воображаемые благотворительные цели.

Чем занимался Хосе Анджел, было неизвестно. Он приходил без предупреждения, всегда невозмутимый и предельно вежливый, но Малко казалось, что он редко ест досыта. Однако Хосе был слишком горд, чтобы позволить себе жить на иждивении у Дивины или какой-нибудь другой продажной женщины Каракаса. К тому же он давно привык голодать...

Анджел с нетерпением ожидал визита вице-президента: его тяготило бездействие.

Малко припарковал «мустанг» и вошел в подъезд Эсперенцы. На девушке были ярко-красные чулки и очень короткое платье с высоким воротником, закрывавшим шею. Казалось, она стремится расслабиться, забыться. Эсперенца то и дело заливалась наигранным смехом.

Малко поцеловал ей руку, и она прижалась к нему. После смерти Мерседес Эсперенца обратила на него все свои сложные чувства.

– Здесь мы поужинать не сможем, Эльдорадо, – сказала она. – Мой отец попросил меня сопровождать его сегодня вечером. У него иностранные гости. Но я сказала, что приведу с собой парня, который впервые приехал в Каракас.

– Ты считаешь, что мое присутствие обязательно? Может быть, нам лучше встретиться после...

– Нет. Я хочу, чтобы ты был со мной. Ведь мы едем в «Дольче Вита». А это место вызывает у меня слишком много грустных воспоминаний... Между прочим, там будет очень красивая женщина, – предупредила Эсперенца, когда они спускались в лифте, – так что смотри, не увлекайся...

Малко заверил ее, что будет предельно сдержан, а про себя подумал, что у него и без того достаточно неприятностей...

– Визит вице-президента уже не за горами, – заметил он. – А ты до сих пор ничего не сказала мне о своих планах. Выходит, ты мне не доверяешь?

Эсперенца порывисто бросилась ему на шею.

– Ну что ты! Тебе я доверяю больше, чем всем остальным, вместе взятым: ведь ты настоящий герой. И кроме того, я люблю тебя, – добавила она чуть тише. В тот великий день ты будешь рядом со мной, будешь прикрывать меня. Утром я расскажу тебе, как будет все происходить, и тебе останется только наблюдать. Вот увидишь, это будет прекрасно!

Ее глаза возбужденно блестели, словно у маленькой девочки, готовящейся сыграть с кем-нибудь невинную шутку.

– Вот тогда друзья Мерседес поймут, что с нами все-таки следует считаться, – продолжала Эсперенца, выходя на улицу. – Они увидят, кто мы такие. Скоро весь мир заговорит об Отряде народного сопротивления!

Последние слова она произнесла так громко, что две женщины, стоявшие на тротуаре, осторожно покосились на них. Но Эсперенца не обратила на это ни малейшего внимания. Она была сторонницей Сапаты[5]и Боливара[6]и являлась ярким воплощением революции... Австрийцу стало искренне жаль ее. Если б только можно было сказать ей правду, остановить руку судьбы, зачеркнуть все, что произошло после его приезда в Каракас...

Он усадил девушку в «мустанг» и устроился за рулем.

– После операции остаемся в столице? – непринужденно спросил он.

– Мы – да. Здесь нам будет безопаснее всего. Но остальные уедут в Маракайбо. Там у нашего друга свой маленький отель «Веракрус». Он их спрячет. Если дела пойдут слишком уж плохо, оттуда им будет легко перебраться в Колумбию.

По проспекту Авраама Линкольна они доехали до бульвара Чакаито. Малко поставил машину на подземной стоянке и спросил, прежде чем выйти:

– Между прочим, что я делаю в Каракасе?

– Я сказала отцу, что ты работаешь в «Креоле» – занимаешься геологической разведкой. А сюда приехал, чтобы развлечься с девушками.

У входа в дансинг она сунула австрийцу в карман пачку банкнот.

– Держи. Эти деньги ты заработал в поте лица, – насмешливо проговорила Эсперенца. – Не стесняйся: мне их дал отец. Он во мне души не чает.

Дискотека тонула в полумраке. Ресторанный зал располагался справа от входа, на небольшом возвышении. Эсперенца направилась к столу, стоявшему по другую сторону танцевальной площадки. Из-за него поднялся худой мужчина с тонкими усиками, черными, зачесанными назад волосами и приветливым лицом. Это был отец Эсперенцы.

Рядом с ним сидела очаровательная блондинка, одетая или, скорее, раздетая, в желтое кисейное платье.

Подошвы Малко сразу же будто приросли к полу. Это была та самая ночная незнакомка из отеля «Сэм-Лордз Касл».

Глава 16

Малко внезапно понял, что значит выражение «захотелось пуститься наутек».

Светловолосая незнакомка вызывающе улыбалась. Эсперенца улыбнулась ей в ответ, приняв это за приветствие. Рядом с блондинкой сидел мужчина в очках, в котором Малко узнал ее мужа. Отец Эсперенцы энергично пожал руку австрийцу. Эсперенца довольно холодно поздоровалась с обоими гостями.

– Бриджит и Кнут сейчас в отпуске, – пояснил отец Эсперенцы. – Кнут – наш стокгольмский корреспондент.

Бриджит так долго держала свою руку в руке Малко, что окажись между их ладонями яйцо, из него наверняка бы кто-нибудь вылупился. А очередная улыбка, которой Бриджит одарила австрийца, подействовала на Эсперенцу как красная тряпка на быка. Словом, вечер обещал быть нескучным.

Сидя между Малко и своим отцом, Эсперенца негромко спросила принца:

– Ты что, знаком с этой белобрысой подстилкой? Увы, Бриджит не понимала по-испански. Ее правая рука уже отправилась на поиски приключений и... легла на руку Эсперенцы, которая уже покоилась на бедре австрийца. Эсперенца вздрогнула так, что едва не опрокинула стол, и изо всех сил ущипнула руку соперницы.

Бриджит негромко ахнула. Отец Эсперенцы галантно наклонился к ней:

– Что случилось, дитя, вам нехорошо?

– Меня укусила какая-то гадость, – ответила Бриджит по-английски.

Этот маленький скандал избавил Малко от необходимости отвечать на щекотливый вопрос Эсперенцы. Если бы он солгал, то его слова могла бы, чего доброго, опровергнуть пылкая Бриджит... А если бы сказал правду – когда пришлось бы объяснять, где они познакомились.

Шведка допила шампанское и объявила:

– Я хочу танцевать!

Ее светлые глаза в упор посмотрели на Малко. Он встал, не обращая внимания на Эсперенцу, попытавшуюся незаметно его придержать.

Бриджит вышла на танцплощадку, призывно покачивая великолепными бедрами – к вящему удовольствию отца Эсперенцы. Кнут храбро расправлялся с шестым стаканом виски.

Видя, что Малко идет вслед за блондинкой, Эсперенца едва не изгрызла зубами стол.

– Красивая женщина, не правда ли? – беспечно заметил ее отец.

Эсперенца бросила на него такой взгляд, от которого затонул бы крейсер. Определенно, все мужчины одинаковы... Она посмотрела на танцующих. Бриджит склонила голову на плечо Малко, обвила руками его шею и так тесно прижалась к нему бедрами, что они стали напоминать сиамских близнецов. Молодую венесуэлку охватила слепая ярость. Если бы не отец, Эсперенца, не ровен час, кинулась бы на Бриджит, выцарапала бы ей глаза и растоптала их каблуком...

Эсперенца наклонилась к мужу Бриджит, выставив вперед грудь:

– Пригласите меня на танец...

Кнут равнодушно посмотрел на нее сквозь темные очки.

– Я не умею танцевать.

Услышав это, отец Эсперенцы встал и взял ее за руку.

– Идем, крошка. Пусть все завидуют твоему старичку-отцу. Она нехотя двинулась к площадке. Проходя мимо Малко, Эсперенца бросила на него взгляд из тех, что вызывают землетрясения.

Внезапно Эсперенца заметила у бара знакомый силуэт Хосе Анджела. В свое время отставной убийца из Карибского легиона работал в «Дольче Вита» вышибалой. Теперь, когда у него, случалось, заканчивались деньги, он по старой памяти приходил сюда пропустить стаканчик в долг.

– Извини, – сказала Эсперенца отцу. – Пришел мой знакомый. Я хочу пригласить его за наш стол.

Оставив отца посреди танцплощадки, она поспешила к бару, собираясь натравить любвеобильную шведку на Хосе, а потом уж как следует разобраться с Эльдорадо.

Эсперенца с нарастающей злобой окончательно поняла, что намертво влюбилась в золотые глаза своего гринго.

Малко тонул в горячих объятиях Бриджит. Сейчас она была гораздо разговорчивее, чем в ту ночь, которую они провели вместе на Барбадосе. И, похоже, намеревалась повторить эксперимент. Однако в планы австрийца это вовсе не входило.

– Знаете, эта девушка очень вспыльчива, – осторожно сказал он. – Пожалуй, лучше не говорить ей, что мы с вами знакомы.

Бриджит удивленно вскинула на него большие голубые глаза.

– Почему? Мы ведь ничего плохого не сделали. Малко некогда было растолковывать разницу во взглядах на нравственность в Венесуэле и в Скандинавии.

– Она очень ревнива, – продолжал он. – Да и муж ваш здесь...

Бриджит беззаботно пожала плечами:

– Ему на все наплевать. Он давно уже со мной не спит.

– Как? Неужели он знает, что...

– Конечно. Я обо всем ему рассказываю, – возмущенно ответила Бриджит. – Я честная женщина.

Вдруг Малко оцепенел. Прямо к ним шла Эсперенца, и не одна, а в сопровождении Хосе Анджела!

Анджел неловко обнял Эсперенцу, и они, обходя танцующих, постепенно приближались к Малко и Бриджит. Вскоре австриец услышал за спиной насмешливый голос:

– Поменяемся партнерами?

Не дожидаясь ответа на свое предложение, Эсперенца ухватила Малко за руку и буквально оторвала его от шведки, а затем тесно прижалась к нему сама, причем так вызывающе, что ее отец подумал: «Да, плохо я все-таки ее воспитал...»

Эсперенца больно куснула Малко за ухо и прошептала:

– Что, возбуждает тебя эта белобрысая кобыла? Ну-ну! Только не тебе она достанется, а Хосе!

Ей было невдомек, что Малко самому не терпелось отделаться от Бриджит. Он всей душой желал избавиться от Бриджит, пока не разразилась катастрофа. К счастью, опасность миновала его:

Хосе явно понравился Бриджит, и когда музыка смолкла, она уже открыто его целовала.

Отец Эсперенцы не переставал удивляться. Его дочь вела себя как распутная девка, а супруга зарубежного гостя взасос целовала почти незнакомого мужчину на глазах у собственного мужа...

Здесь было чему поражаться!

За столом (и под столом) события продолжали развиваться.

После третьего бокала «Моэт и Шандон» Бриджит твердо решила, что они с Хосе созданы друг для друга. Отец Эсперенцы с ужасом увидел, как ее рука прошлась по бедру Хосе, остановилась вовсе уже не на бедре, да там и осталась. При этом на лице шведки была написана поистине ангельская невинность.

Малко лихорадочно придумывал, как бы ему избавиться от общества Бриджит и ее мужа, пока шведка со свойственной ей прямотой не рассказала об их любовном приключении. Хосе откинулся на спинку кресла и невозмутимо позволял Бриджит ласкать себя. Это напоминало ему приятные минуты, проводимые с проститутками в «веселых» заведениях Панама-Сити. С той только разницей, что здесь все было бесплатно.

– Вы не устали? – любезно спросил Малко мужа Бриджит. – Ведь уже поздно...

Кнут посмотрел на него мутными пьяными глазами, улыбнулся и отодвинул стакан.

– Вы правы, – сказал он на корявом, но понятном английском. – Пойду-ка я спать. Оставляю Бриджит на ваше попечение. Она обожает танцевать. Если выпьет лишнего, напомните ей, что мы с ней живем в номере 815.

Он встал, сдержанно попрощался с присутствующими и пошатываясь побрел прочь. Рука Бриджит пребывала на прежнем месте. Видя это, отец Эсперенцы едва не поперхнулся шампанским. «Если бы знал, – подумал он, – ни за что не пригласил бы их».

Бриджит, форсируя события, уже целовала Хосе в шею. Анджел, начисто лишенный предрассудков, решительно схватил блондинку за грудь и страстно сжал ее.

Эсперенца мстительно наблюдала за результатами своих стараний, будучи уверена, что Малко безумно желает провести ночь со шведкой. Но тут она заметила, как побагровело лицо ее отца, и решила принять меры, пока дело не дошло до инфаркта.

– Поехали ко мне! – предложила она. – Хосе, можешь взять свою подружку... До свидания, папа, – добавила она тоном, не допускающим возражений.

Потрясенный отец промолчал. Он смотрел вслед Бриджит, обнимающей Хосе за талию, и думал: «Если бы такое в присутствии супруга позволила себе венесуэлка, муж расстрелял бы всех мужчин в зале, чтобы одним махом отправить к праотцам всех бывших, нынешних и будущих любовников жены...».

Он машинально дотронулся до рукоятки короткоствольного револьвера и потребовал счет. Да... Его дочь заметно повзрослела... Однако пусть уж она лучше увлекается революционной борьбой, чем такими вот вечеринками... Это не так вредно для здоровья.

Эсперенца посмотрела в зеркало заднего вида и почувствовала, что краснеет. Бриджит склонилась к бедрам Хосе и двигала головой вверх-вниз, нимало не смущаясь присутствием Малко и Эсперенцы.

– Ну и подружка у тебя! – шепнула Эсперенца австрийцу. – В машине, да еще на ходу! Этого не делают даже девочки из «Галипана»...

Малко промолчал. Пока Бриджит находилась рядом, ему грозили крупные неприятности.

– Куда мы едем? – спросил он.

– Ко мне.

– И Хосе?

Эсперенца злобно прошипела:

– Неужели ты так хочешь эту белую корову? Нет уж! Ты просто посмотришь, как Хосе будет управляться с Бриджит. А если сам притронешься к ней, – убью!

Войдя в квартиру, Бриджит сразу же включила проигрыватель, сбросила туфли и принялась танцевать так вызывающе, что смутила бы даже обезьяну. Недвусмысленные движения ее живота были адресованы прежде всего Хосе, сидевшему напротив нее на диване. Бриджит постепенно приближалась к нему, пока не начала касаться платьем его лица. Тогда Хосе грубо обхватил ее бедра.

Эсперенца потащила Малко в спальню и торопливо разделась, на этот раз даже не взглянув на портрет Че Гевары.

Малко хотел было закрыть дверь в гостиную.

– Нет уж! – сердито воскликнула Эсперенца. – Смотри, смотри!

Хосе уже прижал Бриджит к стене, мощно и равномерно двигая бедрами. Шведка была на грани обморока. Она судорожно вцепилась в него обеими руками, поставив одну ногу на край дивана.

Разгоряченная Эсперенца бросилась на кровать.

– Ну-ка, теперь покажи, чего ты стоишь...

Было около трех часов ночи. Эсперенца спала, зарывшись головой в подушку. Дверь спальни оставалась открытой, и за прошедшие несколько часов Малко вдоволь насмотрелся на пылкие игры Хосе и Бриджит. Сейчас Хосе спал, растянувшись на ковре. Его обнаженное тело было покрыто красноватыми царапинами от ногтей.

Малко перевел взгляд на шведку. Она лежала на боку. Косметика почти бесследно исчезла с ее лица, и теперь оно выглядело умиротворенным: с момента приезда Хосе Анджел трудился над ней почти без передышки, словно уже много месяцев не прикасался к женщине.

Малко подумал, что до сих пор все складывается удачно: у Бриджит не было времени болтать. Если ему удастся осторожно избавиться от нее, опасность исчезнет. Например, пусть эту пару нейтрализуют Крис Джонс и Милтон Брабек. Хоть здесь они по крайней мере смогут быть полезны... Но для этого ее нужно отвезти в отель «Таманако».

Бриджит встала и посмотрела на часы. Пора было принимать ванну. Она потянулась, посмотрела в спальню, увидела Малко и улыбнулась ему, видимо, вспомнив их приятное знакомство в «Сэм-Лордз Касл».

Она увидела, что Малко встает и приближается к ней. Бриджит тут же прижалась к нему и почувствовала, что в ней вновь просыпается желание.

Малко осторожно высвободился из ее объятий. Мысли беспорядочно металась в его голове. Бриджит с удивлением посмотрела на него и прошептала:

– Устал?

– Да, есть немного. Тебе тоже пора домой. Уже поздно.

Она беззаботно усмехнулась.

– Кнут все равно спит. Проснется только в полдень и сразу ухватится за бутылку. Так что...

– Хочешь, я тебя отвезу?

Она лукаво покосилась на него.

– Ах, это ты из-за нее! Да, пожалуй, ты прав: в отеле нам никто не помешает.

Она начала быстро одеваться. Малко думал лишь об одном: только бы не проснулись остальные. Он на цыпочках вернулся в спальню и начал подбирать с пола свою одежду.

Он уже застегивал рубашку, когда Эсперенца сонным голосом вдруг спросила:

– Ты что там делаешь, милый?

Малко изо всех сил старался сохранить спокойствие. Бриджит яростно боролась с застежкой-молнией, которую в порыве страсти сломал Хосе.

– Я еду к себе. Мне нужно отдохнуть.

– Оставайся здесь, – по-прежнему ласково предложила Эсперенца.

Малко собирался что-то ответить, но тут Эсперенца приподнялась на локте, увидела одетую Бриджит, и ее сон как рукой сняло.

– Ты уезжаешь с ней? – угрожающе спросила она.

– Отвезу ее в отель.

Эсперенца издала звук, напоминающий одновременно скрежет и шипение.

– Как же, отвезешь! Собираешься трахнуть ее в моей машине, да?!

– Могу отвезти и на такси, – с достоинством ответил Малко.

– Никуда ты ее не повезешь! – отрезала Эсперенца. – Ты просто выставишь эту дрянь на тротуар, и надеюсь, что по дороге ее изнасилует как можно больше нищих!

Бриджит с тревогой выслушала эту непонятную для нее длинную испанскую фразу и повернулась к Малко:

– Что она говорит?

– Она беспокоится о том, как ты доберешься домой, – дипломатично перевел австриец.

Бриджит улыбнулась и кивнула Эсперенце в знак благодарности. Решив, что над ней насмехаются, Эсперенца в бешенстве затрясла Хосе за плечо.

– Эй, вставай, отвезешь свою бабу!

Хосе что-то проворчал и начал нехотя натягивать брюки. Через минуту он был готов. Бриджит вопросительно посмотрела на Малко, не в силах уследить за столь стремительным изменением ситуации... Но Хосе уже увлекал ее к выходу. Шведка не стала противиться.

– Ты ведешь себя просто смешно, – сказал Малко, когда входная дверь закрылась. – Я и не думал с ней спать.

Глаза Эсперенцы сверкнули.

– Тогда докажи.

Она улеглась на кровать и протянула к нему руки. Увы, Малко заботило сейчас совсем другое... Через десять минут Эсперенца злобно отстранилась:

– Это и все, на что я тебя вдохновляю? Малко мысленно признал, что это действительно все, на что она его вдохновляет.

– Пожалуй, мне лучше поехать домой... – сказал он. Что касается Эсперенцы, то завтра он непременно с ней помирится. Но сейчас было гораздо важнее избавиться от висящего над ним дамоклова меча.

– В «Таманако», – сказал он таксисту.

Малко тихо поскребся в дверь с номером 815. Тишина. Когда он постучал погромче. Ответа снова не последовало. Это показалось Малко дурным предзнаменованием. К счастью, мимо проходила горничная.

– Я забыл ключ, – пожаловался Малко. – Не могли бы вы мне открыть?

Она отперла дверь и удалилась. Малко вошел в спальню и зажег свет. Муж Бриджит спал в одиночестве поперек двуспальной кровати.

Малко на всякий случай заглянул в ванную. Похоже, Бриджит и не приезжала. Скорее всего она отправилась к Хосе. Но австриец понятия не имел, где проживает ветеран Легиона.

Малко вышел, не разбудив спящего. Что делать? Эсперенце звонить нельзя. Эль Куру и Таконеса сейчас тоже не найти. К тому же им наверняка покажется подозрительным, что он среди ночи разыскивает Хосе. Пожалуй, лучше всего вернуться к Бобби и вести себя как ни в чем не бывало.

Малко поймал такси и попросил отвезти его в «Мирадор». В доме все спали, и он беспрепятственно добрался до своей комнаты. Таконеса, как он и ожидал, там не было. Малко, не раздеваясь, улегся на кровать.

Глава 17

Хосе Анджел курил одну сигарету за другой, поражаясь, как Бриджит что-то еще удалось извлечь из его опустошенного тела. Ему никогда не приходилось иметь дело с такими неистовыми женщинами. А Бриджит, положив руку ему на талию, умиротворенно мурлыкала.

Они находились в крохотной комнатке без водопровода, которую Хосе снимал на улице Тропикаль, над гаражом, и едва помещались на его узкой кровати. Но отсутствие удобств нимало не смущало Бриджит. Более того: она уже мечтала увезти Хосе с собой в Скандинавию в качестве друга семьи.

Внезапно ее безмятежное настроение омрачилось неприятным воспоминанием. Она приподнялась на локте и спросила Хосе, довольно неплохо говорившего по-английски:

– Почему та девушка меня не любит? Хосе рассмеялся.

– Она не хотела, чтобы ты знакомилась с ее мужчиной.

Бриджит нахмурилась.

– Но мы с ним и так уже знакомы! Встретились на Барбадосе...

Хосе мгновенно насторожился. Подпольная работа научила его быть предельно внимательным и осторожным. Эльдорадо никогда не упоминал в своих рассказах о Барбадосе... Хосе повернулся на бок и искоса посмотрел на Бриджит.

– А давно это было?

– Да нет... Две или три недели назад, точно не помню. А какое это имеет значение?

– Абсолютно никакого.

Будь Бриджит хоть немного психологом, она тотчас же заметила бы перемену, происшедшую в Хосе.

– Расскажи-ка мне об этом, – небрежно попросил он. – Мне нравится твой знакомый...

На рассвете Малко заснул, но вскоре проснулся от тревожного чувства. Стоявший на тумбочке будильник показывал четверть седьмого.