Глава 6

Малко решительно отказался купить у толстухи негритянки ее барракуду, хотя она и продолжала совать ее ему под нос, и сосредоточил внимание на своем преследователе. Негр среднего роста, черные очки скрывают глаза. Оружие, висящее на ремне, образует на спине под рубашкой с короткими рукавами огромную выпуклость. Уверенность, с которой он держался, и еще что-то необъяснимое указывали на то, что он — полицейский.

Он обменялся несколькими словами с ливанцем, стоявшим на пороге своей лавки, и удалился. Малко видел, как полицейский подошел к «хонде», той, которая развернулась следом за ним, и, не двигаясь с места, невозмутимо ждал. Малко тоже направился к своей «505-й» и поехал вверх по направлению к Сиака Стивенс-роуд. Джим Декстер уже, вероятно, ждал его в «Мамми Йоко». «Хонда» тотчас же последовала за ним.

Джим Декстер в одиночестве ожидал Малко под вентилятором в баре «Мамми Йоко». На лице озабоченность. Часы показывали половину седьмого.

— Я уже начал волноваться!

— И не зря.

Малко рассказал американцу о филере, который проводил его до стоянки отеля. Эпизод вызвал у Джима Декстера скорее растерянность, чем беспокойство.

— Возможно, что Спецотдел следит за вами. Завтра утром я узнаю у Шеки Сонгу. Пойду за вашим разрешением на ношение оружия. Но это меня удивляет.

— Значит, этот тип работает и на Карима Лабаки, — заключил Малко. — Только его одного во всем Фритауне может интересовать моя персона.

— Вы, безусловно, правы, — согласился Джим Декстер. — Лабаки хочет вас запугать. Во Фритауне всем все известно, и он знает причину, по которой вы здесь. Руджи вам помогла?

— Послезавтра вечером я встречаюсь с ней. Спросите у вашего друга полицейского, нет ли у них сведений об этих двух шиитах.

— Попробую, но я не думаю. Он никогда не согласится влезать в дела, которые касаются иранцев и нас. Поедемте, я вас приглашаю к себе на ужин.

«Хонда» исчезла. Джим Декстер поехал по направлению к холмам жилого квартала. Поднявшись на Синьял Хилл; остановился напротив одной из вилл, которую скрывало современное здание, возвышающееся над Фритаунским заливом.

— Все посольские живут там, — давал пояснения Джим Декстер. — У нас своя цистерна с бензином, водовоз и генератор...

Негр-слуга открыл и закрыл за ними ворота.

Джим Декстер отвез Малко домой. Малко повалился на кровать и спал, как убитый, измученный высокой влажностью и жарой. Утром, когда Малко выехал из отеля, ему показалось, что все та же «хонда» стояла у заправочной станции «Тексако». Ничуть не беспокоясь, Малко доехал до посольства. Генератор починили, часовой воспрянул духом.

Едва Малко вошел, Джим Декстер протянул ему тяжелый пакет и конверт.

— Вот разрешение и кольт. Еще коробка патронов.

— Что-нибудь узнали?

— Немного. Я разговаривал с ним на ходу, но он меня заверил, что департамент по расследованию уголовных преступлений вами не интересуется.

— Значит, это Лабаки.

— У меня есть для вас кое-что. Я вас познакомлю со своим лучшим осведомителем, — сказал американец. — Это Эдди Коннолли, сьерра-леонский журналист. Я расплачиваюсь с ним бензином... Он был в Либерии и только что вернулся оттуда. Он ждет вас в «Ньюс-Рум» Министерства информации. Это в «китайском» здании напротив стадиона Сиака Стивенс.

— Еду, — с готовностью ответил Малко. Теперь он знал Фритаун как свои пять пальцев.

Машина стояла на Лейми Санко-стрит. Сев за руль, Малко будто залез в раскаленную печь. Оглянулся и метрах в тридцати увидел нос гражданской «хонды»... Малко поехал вниз к Коннат Хоспитал, в зеркало он видел, что «хонда» идет за ним. Машин немного, зато полно пешеходов... Следуя вдоль Кинг Джимми Маркет, Малко воспользовался тем, что «хонда» застряла в толпе пешеходов, и свернул на Ватерлоо-стрит с односторонним движением. Малко так стремительно въехал на улицу, что едва не задел грузовик. Рассвирепевший шофер загородил путь «хонде», рванувшейся следом за Малко... Он доехал до Падемба-роуд, а затем спустился снова на Кэмпбелл-стрит до Брукфилд-роуд. Малко поставил машину напротив крошечного посольства Либерии и пошел пешком. Тринадцатиэтажное здание, где размещались большинство министерств, выглядело внушительно. Если не считать, что лифты не работали... На стоянке молился негр, встав на колени и обратив лицо к сторону Мекки... Малко решился и начал подниматься на девятый этаж. На каждой лестничной площадке табличка на стене советовала: «Не прикасайтесь грязными пальцами к чистой стене». Глядя, однако, на цвет стен, было ясно, что к совету прислушивались весьма редко... На девятом этаже он долго блуждал по лабиринту коридоров и по большей частью пустым кабинетам. В конце концов он отыскал «Ньюс-Рум». Ярко накрашенная негритянка в европейском платье, воинственно выставив соблазнительную грудь, печатала на машинке. Ее туфли стояли у стола. Увидев вошедшего Малко, она быстро надела их и выжидательно посмотрела на него.

— Я ищу Эдди Коннолли, — сказал Малко.

Негритянка указала на соседнюю дверь.

— Он только что вернулся.

Эдди Коннолли, черный, как уголь, несмотря на жару, был в пиджаке и при галстуке. Огромная бородавка на левой скуле, казалось, удерживала очки с очень толстыми стеклами. Он вежливо улыбался Малко:

— Мистер?

— Я к вам от Джима Декстера, — ответил Малко и сел.

— Indeed[25], — произнес Эдди Коннолли очень по-оксфордски. — Мистер Декстер говорил мне о вас. Чем я могу вам помочь?

— Я разыскиваю двоих мужчин. Ливанские шииты. У меня есть описание и имя одного из них.

Малко подробно изложил Эдди Коннолли всю историю и показал фотографию из паспорта, раздобытого покойным Чарли. Эдди Коннолли долго разглядывал документ, потом спросил:

— Я могу оставить его у себя?

— Конечно. Вы думаете, что вам удастся кое-что сделать?

Журналист ослабил немного галстук и ответил назидательным тоном:

— Indeed. Если эти люди въехали в Сьерра-Леоне легально, то в иммиграционной службе должны быть об этом сведения. У меня там есть друзья. Если нет, то я проведу небольшое расследование в аэропорту Лунги и в ливанских кругах. Здесь знают всех вновь прибывших. Больше вы о них ничего не знаете?

— Я знаю, что они не могут скрываться ни в резиденции иранского посольства, ни у Карима Лабаки.

Внезапно лицо журналиста омрачилось.

— Indeed, мистер Лабаки — очень могущественный человек. Ему покровительствует даже департамент по уголовным делам. Я должен действовать осторожно, это очень деликатное дело. Я не уверен, что смогу выполнить поручение...

— Я уверен, что вы сделаете все возможное.

Малко открыл атташе-кейс и достал два «кирпича» банкнот по двадцать леоне и положил их на стол. Малко не успел моргнуть глазом, как журналист жадно схватил пачки и опустил их в ящик стола. И вовремя: в комнату вошла миниатюрная журналистка на высоких каблуках, гордо выставив остренькие груди. Глядя на Малко горящими глазами, девица заявила:

— Эдди, я во Дворец правосудия.

— Это Бернис — мой лучший следователь, а это мистер Линге.

Вероятно, Бернис — не только его лучший следователь, подумал Малко.

— Вы не едете в город? — поинтересовалась девушка.

— Еду.

— Не могли бы вы подбросить меня? Я без машины.

Эдди Коннолли надулся. Бернис поцеловала его перед уходом и вышла в дверь перед Малко. Она с удовольствием устроилась в его «505-й».

— У меня есть автомобиль, но нет времени стоять в очереди за бензином. Эдди как-то устраивается.

Бернис, безусловно, пикантная женщина. Нервное, трепещущее тело, треугольный овал лица, блестящие глаза, подведенные сиреневым карандашом. Маленькая секс-бомба. Бернис вышла напротив огромного дерева, послав ему на прощанье взгляд, полный обещаний.

— Если вам нужны какие-либо сведения, я там целый день.

Бернис направилась к входу, завлекательно покачивая бедрами. Солдаты, охраняющие Дворец правосудия, смотрели ей вслед жадными глазами. Сьерра-леонцев, этих миролюбивых и тихих людей, интересовали лишь секс и музыка.

Малко развернулся и поехал по направлению к «Мамми Йоко». Он забросил все свои удочки с наживкой, теперь оставалось ждать, когда где-нибудь клюнет.

В холле отеля к Малко подошел негр и застенчиво обратился к нему:

— Мистер Линге? Мистер Билл хочет вас видеть...

Да, без телефона со связью постоянно возникали проблемы...

Малко наспех принял душ, прежде чем снова отправиться в Лакку; дьявольская дорога! Что хотел Билл Ходжес?

В кожаную сумку он сунул кольт и толстенную пачку леоне. Дорога показалась ему еще тяжелее, чем в первый раз. Ужас! Малко не мог даже ни о чем думать. Красная пыль проникала повсюду, жгла глаза, от тряски и ударов ныла спина, поясница; сводило от напряжения мышцы рук. Да, по такой дороге нужно ездить на мотоцикле или лучше на танке.

Первое, что огорчило Малко, — отсутствие перед домом красного «рейнджровера». Навстречу вышел черный слуга и сообщил:

— Патрон нет. Уехавши во Фритаун.

Этого еще не хватало! Разъяренный Малко повернулся к бассейну, испытывая непреодолимое желание броситься в него. Но при виде резвящихся в нем крокодилов желание тут же исчезло.

— And the lady?[26] — с надеждой спросил Малко.

— Уехавши тоже.

Еще того лучше... Малко уже собрался пуститься в обратный путь, когда негр указал в сторону пляжа.

— Мисс Сэти плавать там...

Малко пошел к пляжу, захватив сумку. Пусто. С правой стороны местность просматривалась отлично, но из-за холма Малко не видел, что происходит с левой стороны. Он пошел по дороге из утрамбованного песка, и вскоре за скалами его взору открылся еще более роскошный пляж. На берегу стояли уютные бунгало какого-то клуба. Довольно далеко от того места, где он стоял, Малко разглядел лежащего на песке человека, но кто это, он не видел, и пошел по направлению к силуэту на песке. Место восхитительное: пальмы, синее море, белый песок. Подойдя ближе, Малко увидел, что это женщина. Она лежала на животе, вся ее одежда состояла из малюсеньких красных трусиков. Смуглая кожа, длинные черные волосы, стройное тело. Малко сразу же узнал Сэти. Молодая женщина повернула в его сторону голову и, увидев его, сняла черные очки. Она смотрела на него одновременно вопросительно и с явным удовольствием.

— Что вы тут делаете?

— Я ищу Билла.

Она откинула назад волосы и села, нисколько не смущаясь тем, что Малко впился глазами в ее полные крепкие груди.

— Он давно уехал в город с Ясирой.

— Он мне назначил свидание.

— Он иногда забывает. Подождите, он должен скоро возвратиться. Одевайте плавки, вода превосходная.

— У меня их нет.

Сэти встала и скрылась в пальмовой роще, где стояло с дюжину просторных бунгало, и скоро возвратилась с двумя плавками. Малко укрылся за большим кустом, чтобы переодеться. Сэти ждала его, плескаясь у берега. Вода была восхитительно теплой. Они немного поплавали и улеглись на песок, оставаясь наполовину в волнах.

— Что вы тут делаете? — спросил Малко.

— Хочу пожить в одном из бунгало, Сен Мишель Лодж, сейчас здесь есть места, — ответила Сэти.

Набежавшая волна бросила их в объятия друг друга. Почти машинально Малко обнял ее за талию, обвил своими ногами ее ногу, прижал к себе. Сэти не двигалась, взгляд ее вдруг стал рассеянным. От прикосновения ее твердых упругих сосков Малко охватило еще большее волнение. Следующая, более сильная волна разъединила их. Сэти встрепенулась.

— Пойдемте, примем душ.

Малко последовал за девушкой в бунгало под роскошной соломенной крышей. Над кроватью противомоскитная сетка. Сэти сбросила трусики, открыв взору Малко чисто выбритый треугольничек внизу живота и круглые высокие ягодицы, и встала под душ. Холодная вода приятно охладила кожу, горевшую от жаркого солнца и соли. На миг ему почудилось, что у него отпуск.

Внезапно Сэти выключила воду, опустилась на колени и, хитро улыбаясь одними глазами, нежно взяла в рот его плоть. Было очень тихо. Под потолком мирно жужжал большой вентилятор и издалека доносился слабый плеск волн... Рот и руки Сэти творили чудо. Малко чувствовал, как его плоть заполняла рот молодой женщины, а внизу живота забегали мурашки. Левой рукой Сэти поглаживала ему спину, спускаясь все ниже и ниже, смело вызывая в нем желание. Но вот она поднялась, взяла Малко за руку, увлекая к кровати.

Сэти лежала, широко расставив ноги и раскинув руки. Когда Малко овладел ею, она вздохнула глубоко и удовлетворенно. Сэти то двигалась волнообразно, плавно, неглубоко вздыхая, то ее движения становились отрывистыми, резкими, то она деликатно терлась о Малко, как влюбленная кошка, вся во власти сексуальной игры. Малко отстранился, повернул Сэти набок и снова вернулся в нее. Он ласкал напрягшиеся соски ее грудей, щекотал ее своей плотью, продлевая удовольствие. Все тело Сэти напряглось, она извивалась в его объятиях, жалобно постанывала: «Хватит, остановись, не надо спешить»... Пот струился по ней ручьями, ноги спазматически дергались. Малко крепко ухватил ее за бедра и, поднявшись выше, с силой стал давить на ее круглые ягодицы. Теперь она каждый раз вскрикивала. Оргазм у них наступил одновременно, подобный мощному взрыву, потом они замерли и лежали все так же сцепленные друг с другом, запутавшись в противомоскитной сетке, которую они сорвали.

Отдохнув, Сэти, отстранилась и прошептала:

— Мне нравится это делать с тобой. А я ведь была влюблена в Вилла. Может быть, потому, что он — животное. С ним я трахалась. Как только он прикасался ко мне своим огромным членом, я уже была готова и кончала как сумасшедшая. Он никогда меня не ласкал, по-моему, он даже не подозревал, что у меня есть грудь... А потом он встретил эту вонючку Ясиру...

— Я вижу, что ты ее не очень жалуешь...

— Дрянь! — заявила Сэти без малейшего колебания. — Она умирала от скуки со своим ливанцем. Он трахал ее раз в месяц. Она слышала, что Билл отлично это делает. Вот и решила попробовать. Когда он ей надоест, она вернется в свой большой дом на Стейшн Хилл, — получит изрядную трепку, а этот дурак Билл останется с носом, один...

Завидная прозорливость...

— А он об этом не подозревает?

— Не знаю. Когда Билл желает женщину, он становится как одержимый. Он, кроме того, считает, что он здесь самый сильный, как и прежде. Но на самом деле здесь правят бал ливанцы. У них здесь много сообщников. Вилл может жестоко поплатиться, сломать себе шею.

— Он вернется к тебе.

— Я уже этого не хочу. Подожди! Я пойду приму душ.

В тот момент, когда Сэти вылезала из-под москитной сетки, в дверь постучали. Она подошла и, отодвинув задвижку, приоткрыла дверь. Задрожал весь дом. Малко, потрясенный, увидел, как Сэти отлетела назад, словно отброшенная ударом огромного кулака, и упала на спину. В груди зияла огромная кровавая дыра. Глаза ее остекленели, она умирала.

Дверь разлетелась в щепки. Дуло охотничьего ружья поворачивалось во все стороны, отыскивая Малко.

Глава 7

В носу у Малко защипало от едкого запаха пороха. Не теряя ни секунды, он перекатился через себя вместе с противомоскитной сеткой, думая лишь о том, как спастись от пули.

Он упал на ковер в тот момент, когда раздался следующий выстрел. Заряд, рассчитанный на крупного зверя, разнес в щепки стойки москитной сетки, пробив в стене огромную дыру. Малко лихорадочно, не тратя времени на застежки, разорвал кожаную сумку, где лежал пистолет.

Снаружи все было тихо. Убийца, по-видимому, перезаряжал ружье. Малко отвел затвор своего «кольта-45» и выбросил руку вперед, целясь в дверь. Не снимая пальца с курка, он выпустил три пули подряд.

Прячась за кроватью, Малко начал двигаться вдоль стены к широко открытой двери. Никакой реакции. Держа пистолет все так же в вытянутой руке, выскочил из дома. Теплая влажная струя воздуха ударила ему в лицо.

В глубине пальмовой рощи высокий человек бежал по направлению к дороге. В руке он держал ружье. Не колеблясь, Малко выпустил все до последнего патрона вслед убегающему. Убийца скрылся. Негры, привлеченные выстрелами, бежали из Клаб-Хауза Сен-Мишель Лодж. Малко услышал вдали шум мотора отъезжающей машины. Убийца ускользал. Он вернулся в бунгало и склонился над Сэти.

Молодая женщина лежала на спине с остановившимися глазами, она не дышала. В груди жуткая рана: заряд, рассчитанный для охоты на кабана, разворотил ей сердце. Малко поднялся, в глазах стояли слезы. Смерть — ужасная, необратимая вещь. Трое негров, оцепенев от ужаса, смотрели на труп. Наконец Малко смог произнести:

— Идите предупредите Билла Ходжеса.

Один из негров помчался к дому Билла. Малко снял с кровати простыню и накрыл то, что осталось от Сэти. Бедная женщина! Невинная жертва! Ведь пуля, без сомнения, предназначалась ему. А ведь он еще ничего не узнал о шиитах-террористах. Значит, одно его присутствие представляло для них опасность. Убийцей вполне мог быть Эйя Каремба, черный верзила, работающий на Карима Лабаки. Внезапно Малко подумал о Руджи. Ей тоже угрожала опасность. Надо бы ее предупредить.

Его размышления прервал вихрем ворвавшийся в комнату Билл Ходжес. Сжимая в руках «беретту», с перекосившимся от злобы лицом и глазами-щелочками, он, словно пушечное ядро, расколол негров, облепивших дверь, и ринулся к телу. Ни слова не говоря, Билл Ходжес сорвал простыню и замер, увидев Сэти. Выпрямился, закрыл лицо покойницы и спросил, будто прокаркал:

— Какой негодяй это сделал?

Малко в нескольких словах описал события. Лицо Билла Ходжеса окаменело. Он обратился к неграм на креольском, которого Малко не понимал. Один из негров ответил не очень уверенно. Билл Ходжес повернулся к Малко.

— Вы знаете очень большого негра, у которого белая «пахеро»?

— Насчет «пахеро» не знаю, но убийца, вполне возможно, — Эйя Каремба.

— Каремба! Этот грязный мудак!

Билл Ходжес едва сдерживался, чтобы не взорваться... Лицо стало фиолетовым, он с такой силой сжимал ружье, будто собирался пустить его в ход сейчас же.

— Грязные ливанские свиньи, это они, они хотели отомстить и приняли вас за меня. Едем к Лабаки, я размажу его но стене. Умеете обращаться с М-79[27]?

— Зачем вы назначили мне здесь встречу?

Ирландец уставился на Малко с неподдельным удивлением.

— Я? Нет. Это вы вызвали меня в ливанский ресторан «Джем». Вы за мной прислали какого-то типа.

В комнате наступила зловещая тишина.

— Убить хотели меня, а не вас, — произнес, нарушив тишину. Малко и объяснил трюк с двумя подстроенными свиданиями.

Билл Ходжес молча выслушал Малко, потом сказал:

— Поехали к шефу полиции Шеке Сонгу. Он — мой друг. Он нам поможет. Ну, если это мерзавец Каремба...

Тринадцать километров, отделявшие Лакку от Фритауна, они пролетели на сумасшедшей скорости, идя следом друг за другом. По дороге Малко оставил свою машину в «Мамми Йоко».

Билл Ходжес небрежно поприветствовал часового в форме, охранявшего кабинет начальника полиции Шеки Сонгу, властно постучал и вошел. Малко — следом за ним. Несмотря на поздний час, в штаб-квартире фритаунской полиции царило оживление.

Шеф полиции поднял голову и увидел вошедших. Злое выражение лица моментально сменила приветливая улыбка. Он вышел из-за стола и шагнул навстречу ирландцу, протянув руку.

— Билл, мой друг!

Стена за стулом, на котором сидел полицейский, была вся сплошь увешана религиозными картинками: распятый Иисус Христос, папа римский, Дева Мария и всякого сорта святые. Да, этот человек открыто демонстрировал свою набожность. Поражала форма его ушей: верхняя часть их была усечена, как у мифического фавна. Он обнял Билла, прижал к своей груди, отстранил, укоризненно глядя на пришельца.

— Я не видел тебя на воскресной мессе.

— Я был в саванне.

— А! — успокоенно выдохнул шеф полиции. — А я уже было подумал, что ты подался в протестанты. Чем обязан визитом?

— Шека, служит ли у тебя такой здоровый верзила по имени Эйя Каремба? — вместо ответа спросил Билл Ходжес.

Негр нахмурил брови.

— Да.

— У него есть машина?

— Да, белая «пахеро». И что?

— Два часа тому назад он убил мою подругу Сэти и пытался пристрелить моего друга Малко Линге.

Лицо полицейского посуровело.

— То, что ты мне сказал, очень серьезно... Ты уверен?

— Скажи мне, ты хорошо платишь своим полицейским? Сколько миллионов стоит такая «пахеро»?

— Да, на свою зарплату он не мог купить эту машину, — смутившись, произнес шеф полиции. — Ты же знаешь, как это делается. Он работает сверхурочно. Я сейчас его вызову.

Он снял трубку телефона, долго разговаривал на креольском и, прежде чем закончить разговор, сказал:

— Он сегодня свободен. Кажется, он был у Лабаки.

— Зови этого гада, — приказал Билл Ходжес.

Он с трудом сдерживал себя. От напряжения дрожала даже татуировка на руке, лицо побелело от ярости, и красные пятна от этого казались еще ярче... Шека Сонгу с тревогой наблюдал за Ходжесом.

— Ты знаешь, что...

— Зови, или я сам пойду туда со своей «береттой», и тогда будет плохо...

Шека Сонгу вздохнул и медленно, словно раздумывая, набрал номер. Было видно, что он всем сердцем желал, чтобы ему не ответили. Но этого не произошло.

— Господин Лабаки у себя? — осведомился он с почтением.

Билл Ходжес обошел стол, за которым сидел полицейский, и включил микрофон. Раздался радостный возглас:

— Шека, друг мой! Это я. Карим. Чем могу быть полезен?

Несмотря на любезный тон, шеф полиции позеленел. Он посмотрел с отчаянием на Билла Ходжеса, застывшего напротив него, как статуя Командора, и проглотил слюну.

— Мистер Лабаки, я не хотел вас тревожить, но мне нужен один из моих людей, у меня срочное дело. Я думал, он у вас.

— Кто?

— Эйя Каремба.

На миг воцарилось молчание, затем Лабаки ответил еще более любезным голосом:

— Эйя? Ну конечно, он здесь. Он весь день работал у меня. Мне надо было забрать в деревнях алмазы, и мне нужен был охранник. Ты его знаешь, он сильный. Но через полчаса он будет у тебя.

— Благодарю вас, — безжизненным голосом произнес Шека Сонгу.

— Кстати, у твоей жены ведь скоро день рождения, — возвестил ливанец, — я присмотрел одну вещицу, думаю, ей понравится. Настоящий самородок, я тебе его пришлю. Ну, все. Наводи дальше порядок. Я завтра встречаюсь с президентом Момо, я ему скажу все хорошее, что я о тебе думаю.

Щелчок. Ливанец закончил разговор. Словно опустилась гильотина. Билл Ходжес ринулся к аппарату, но полицейский уже успел положить трубку. Он поднял глаза на обоих белых. Мертвые глаза. Все трое молчали.