Глава 2

Аэропорт Лунги был погружен в полную темноту. Язычки керосиновых фонарей сражались там и сям с кромешной тьмой вокруг ДС-10. Самолет только что приземлился напротив здания старого аэровокзала. Подогнали трап, Малко вышел из самолета, и ему сразу показалось, что его закутали в мокрую горячую простыню. Дышать стало невозможно. А что же будет, когда взойдет солнце?

Невыносимо. Рядом с Малко разговаривали двое пакистанцев.

— That place is the asshole of the world[7].

Вокруг аэропорта такая же кромешная темень. Словно на Луне.

Едва Малко вступил на землю, луч электрического фонарика отыскал его в группе пассажиров, толпившихся у трапа. Темный силуэт направился прямо к нему.

— Мистер Линге? С прибытием. Я — Джим Декстер.

Малко отделился от остальных пассажиров, толпившихся у трапа, и последовал за встречавшим его Джимом Декстером.

— Авария на электростанции?

Джим Декстер рассмеялся. В его смехе звучала горечь человека, который не питает никаких иллюзий.

— Уже больше двух недель. На электростанции нет топлива. А движок в аэропорту вышел из строя. Чинить нечем, негры сперли запчасти. Взлетные полосы обозначаются керосиновыми лампами. Идемте, попробуем получить ваши чемоданы, пока их не украли.

Он вручил негру, который их сопровождал, корешок от талона на багаж Малко, и тот направился к трюму ДС-10.

Асфальт плавился под ногами. Малко и его провожатый вошли в крошечный аэровокзал, освещаемый керосиновыми лампами. Здесь царил невообразимый беспорядок, множество людей суетливо сновали во всех направлениях. Теперь Малко мог рассмотреть шефа местной резидентуры ЦРУ. Он походил на итальянца. Хитрые глаза, очень черные волнистые волосы. На них налетела стая носильщиков, таможенников, попрошаек. Декстеру удалось быстро избавиться от них, раздавая направо и налево бумажки, которые он вытягивал из пачки толщиной в десять сантиметров.

— Доллар стоит сорок леоне, а в обращении только купюры но два и двадцать леоне, — пояснил он Малко. — Чтобы купить блок сигарет, надо иметь при себе целую коробку из-под обуви этих денег...

Влажность была настолько высока, что у Малко пиджак из альпака прилип к рубашке, а рубашка — к телу... Он истекал потом. Появился помощник Джима Декстера, неся на голове чемодан Малко. Втроем они направились к выходу.

— Таможню не надо проходить? — удивился Малко.

— Мой парень дал таможеннику сто леоне. Служащие не получают зарплату уже четыре месяца...

При выходе из аэровокзала Малко обратил внимание на негра. Он стоял, опершись о прилавок, предназначенный для таможенного досмотра, и с интересом смотрел на Малко и его спутников. Животное двухметрового роста. Плечи грузчика, обтянутые голубой майкой. Яйцевидный черен, очень короткие волосы, миндалевидные глаза смотрят из-под полуопущенных век. А губы — две сложенные автомобильные шины. Связка ключей на поясе. Из кармана майки торчит пачка сигарет «555». На голубом лице застыло выражение примитивной, животной жестокости. Взяв паспорт Малко, он внимательно начал перелистывать страницы:

— Where are you staying?[8]

— В отеле «Мамми Йоко».

Служащий молча вернул ему паспорт.

— Кто это?

— Сыщик из особого отдела СИД[9], — ответил американец.

Интересно, что он здесь делает? Они никогда не приходят в аэропорт.

Теперь они шли по темному коридору аэровокзала. Джим Декстер ругался, не переставая.

— Скоро здесь все остановится. У них хватит нефти лишь на три недели. А потом все... Идемте, мы полетим на вертолете.

Вдалеке, на бетонной площадке, Малко различил три вертолета. Два советских двухмоторных и французский «Пума». Странно для страны, где нет электричества.

— Куда мы?

— Во Фритаун. Нас отделяет от города морской рукав шириной в пятнадцать километров, устье реки Сьерра-Леоне. Паром не ходит уже более трех месяцев... А последний раз он чуть было не переплыл Атлантический океан: случилось поломка, и паром понесло в открытый океан. Пассажиры обезумели от страха, стали прыгать в море, прямо в пасть акулам...

— Другого пути нет?

— Есть. Подняться вверх до Фородугу и вернуться но южному берегу. В общей сложности четыре часа...

Малко снова посмотрел на ДС-10. Сомнений не оставалось: цивилизация закончилась. Между тем вертолеты брала приступом целая свора негров. Джим Декстер направился к зеленой машине, усадил Малко в кабину, позади пилота. На задних сиденьях вместо положенных семи пассажиров втиснулись все пятнадцать со всем своим скарбом. Не обращая внимания на все это, пилот, поляк, невозмутимо возился со своими инструментами. Малко с тревогой посмотрел на приборную доску.

— Сегодня порядок, — заметив озабоченность Малко, объяснил Джим Декстер, — перегрузка всего 30%...

Все так же флегматично пилот запустил роторы. Малко не отрывал глаз от светового сигнала: красный упорно оставался на месте.

Машина медленно покатилась, как самолет. В момент, когда сигнал наконец погас, вертолет с трудом поднялся над морским рукавом, полетел низко, почти касаясь волн... Шум стоял невыносимый. Джим Декстер прокричал в ухо Малко:

— Надеюсь, вас предупредили, что операция не из легких...

Вертолет сел на цементном квадрате, сзади отеля «Мамми Йоко», стоящего вдоль залива Лумли Бич. Все отели Фритауна располагались к западу от города, в Эбердине, от собственно Фритауна их отделял морской рукав. Здесь стояла та же адская жара...

Малко испытывал необыкновенное удовольствие, очутившись наконец в номере с работающим кондиционером. Джим Декстер посмотрел на «сейко-кварц».

— Пообедаем в городе. Здесь отрава...

Малко хватило времени лишь на то, чтобы надеть рубашку... В «олдсмобпле» американца они пересекли мост, соединяющий Эбердин и Мюррей Таун, самый западный квартал Фритауна, и оказались, как показалось Малко, в городе-призраке. Ни один электрический фонарь не горел. Улица освещалась слабым светом керосиновых лампочек сотен уличных торговцев. Разложив свои лотки прямо на тротуарах, они торговали всем понемножку, фары «олдсмобиля» выхватывали из темноты облупившиеся, рассохшиеся фасады домов. Машин очень мало, и в темноте с трудом можно было встретить редких прохожих.

Малко заинтересовался.

— Что, здесь всегда так?

— Вся страна драпает. Горючего нет, электричества нет, воды тоже, не работают насосы. Ни телефона, ни иностранных газет, нет бензина... Все воруют. Даже лампочки из фонарей. Собственно, это уже не имеет значения, так как все равно нет электричества.

Они ехали теперь по такому же мрачному авеню Сиака Стивенс, затем свернули на Падемба-роуд. По обеим сторонам дороги стояли креольские дома. Когда-то их деревянные фасады были окрашены в яркие цвета, но сейчас краска облупилась и они представляли собой жалкое зрелище. Джим Декстер остановил машину напротив одноэтажного здания, окрашенного в розовый цвет. Вывеска сообщала: «Afro Dinning»[10]. То, что Малко увидел внутри, удивляло. Ресторан состоял из маленьких кабинетов, освещаемых, как в борделе, красными фонарями. Во дворе работал движок, производя адский шум.

— Лучший ресторан в городе, — объяснил Джим Декстер. — Креольская кухня, острая, просто жуть. Подготовьте свой желудок...

Навстречу гостям вышла молодая негритянка с большими миндалевидными глазами в просторном национальном платье; она шла, агрессивно выставив соблазнительную грудь и слегка покачивая роскошным, как почти у всех негритянок, задом. Негритянка проводила их в крохотный кабинет. Со стен гримасничали многочисленные африканские маски, подсвеченные изнутри. Все выглядело крайне загадочно, завораживающе...

— Я пригласил присоединиться к нам моего лучшего осведомителя, — сообщил американец, когда они уселись за столик.

— Кто он?

— Руджи Доуган. Богатая креолка. Она занимается фольклорными ансамблями. Она в курсе всего, что происходит в городе, и не любит ливанцев... Ливанцы — это как раковая опухоль, разъедающая страну... Им везет, потому что сьерра-леонцы — милые люди, настроенные ко всем очень миролюбиво. Ко всем иностранцам.

Девушка принесла две бутылки пива «Стар». Декстер разлил пиво в стаканы и поднял свой:

— За успех нашей операции.

Малко повторил его жест. Он не часто принимался за дело, имея на руках ничтожно мало данных. ЦРУ почти ничего не знало о заговоре, готовящемся в Сьерра-Леоне против США. Малко имел в своем распоряжении лишь кое-какие разрозненные сведения. И с этим он начинал операцию. Из радиоперехвата стало известно, что иранцы готовили на территории Сьерра-Леоне терракт против США. Какими данными он располагает в данный момент?

Фотография террориста, ливанца-шиита, подозреваемого в связях с Тегераном и находящегося предположительно во Фритауне. Существование проиранской сети поддержки от Фритауна до Абиджана.

ЦРУ почти не сомневалось, что иранцы очень скоро нанесут удар, но где, когда и как...

Малко сделал глоток пива, спрашивая себя, может ли эта светская дама, организовывающая гастроли фольклорных ансамблей, стать стержнем сверхделикатной миссии: раскрыть заговор и помешать его осуществлению. Словно угадав его мысли, Джим Декстер вздохнул, глядя на свои часы:

— Где же Руджи? Я ей сказал в девять.

— Пока ее нет, расскажите мне все, что вы знаете об этом деле, и как вы можете мне помочь, — попросил Малко. — Объясните, почему иранцы влезли в эту страну.

— Ответ прост. Из-за ливанцев. Сьерра-Леоне получила независимость 27 апреля 1961 года. Ее бывших колонизаторов, британцев, эта страна перестала интересовать. Их можно понять: по размерам Сьерра-Леоне равна Ирландии, населяют ее четыре миллиона голодающих. Здесь самая высокая в мире детская смертность. Стоит ли убиваться... Здесь всегда существовала значительная колония ливанских шиитов. Набиль Берри, лидер «Амаль»[11], родился в Кисси, в бедном квартале Фритауна. После ухода англичан ливанцы постепенно захватили все экономические рычаги в стране.

— А сьерра-леонцы? Они это допустили?

— Их больше интересует музыка и безделье. Сьерра-леонцы не сражались за свое освобождение, это — миролюбивые люди. Здесь нет марксистской оппозиции, абсолютная свобода печати. Но ливанцы растлевают всю страну, покупают официальных лиц, вплоть до главы государства, генерала Момо. У ливанцев есть всюду свои люди, поэтому они контролируют въезд и выезд из страны, а также ее единственное богатство — алмазы и никому не дают совать нос в свои дела.

Не имея стратегического значения, Сьерра-Леоне не представляет настоящего интереса для великих держав.

— А иранцы? Как они здесь оказались?

— Благодаря своим друзьям — ливанским шиитам, и они знают, что здесь им никто не помешает. Они появились здесь года два тому назад. Самый богатый ливанец, Карим Лабаки, обратился к генералу Момо с просьбой оказать им гостеприимство. Договорились в обмен на поставку двухсот сорока тысяч тонн нефти, «подарок» Тегерана. В знак признательности генерал Момо дал согласие на открытие в столице иранского посольства и культурного центра.

Малко, который еще раньше ознакомился с досье «Руфи», подскочил на стуле.

— Лабаки — это тот человек, у которого находился Чарли, когда был во Фритауне. Кто он?

Джим Декстер горько рассмеялся.

— Истинный властитель Сьерра-Леоне... Богатейший ливанский шиит. Он владеет всем: рыбные промыслы, банки, импорт, «мерседесы», а главное — алмазы. Официально из страны их экспортируется не более пяти процентов... Остальное — контрабандой, через сложную сеть перекупщиков, наживающих десятки миллионов долларов. Лабаки достается львиная доля... У него самая красивая вилла Фритауна, на Стейшн Хилл, на холмах у Лумли Бич, у него персональная вертолетная площадка, охранники-палестинцы, вооруженные самым современным оружием. Он недосягаем, так как купил всех. В том числе и президента...

— А почему у него такие хорошие отношения с иранцами?

— Он — шиит, он с ними делает бизнес.

— А как он связан с Чарли?

Официантка принесла им две пиалы с clamchowder[12] и бесшумно удалилась. Малко проглотил ложку супа: им можно было убить всех микробов Сьерра-Леоне. В этом таинственном, безмолвном ресторане, в центре мертвого города, без электричества, без машин, Малко испытывал какое-то непонятное беспокойство. Между тем американец продолжал свой рассказ:

— Как большинство здешних ливанцев, Карим Лабаки время от времени не отказывает себе в удовольствии пригласить красивого юношу. Наши коллеги с Берега Слоновой Кости использовали Чарли в качестве информатора, а Карим Лабаки познакомился с ним раньше в Абиджане. Вот им и пришла в голову мысль две недели тому назад послать Чарли во Фритаун, чтобы заарканить Лабаки. Все шло прекрасно, и ливанец поселил его у себя...

— Почему именно Лабаки?

— Его имя очень часто фигурировало в перехваченной радиоинформации. Кроме того, из центра мне сообщили, что Лабаки был близок с директором Иранского культурного центра, неким Хусейном Форуджи. Эта важная птица иранского Министерства внутренней безопасности имеет дипломатическую крышу, он — официальный руководитель культурного центра. Вот такие отбросы направляют террористические акты...

— Сьерра-леонцам об этом известно?

Американец пожал плечами.

— Им на это наплевать.

Босоногая официантка принесла лангуста с острой приправой пилли-пилли. Джим Декстер снова раздраженно посмотрел на часы.

— Где же эта чертова Руджи?

Движок по-прежнему громко тарахтел во дворе ресторана. Малко больше занимало то, что ему рассказал американец, чем эта неуловимая Руджи. Он отведал лангуста.

— А что произошло потом?

— Мы можем лишь строить гипотезы. Вероятно, Чарли узнал что-то важное, так как он вдруг удрал из города на пода-пода[13]. Это бегство насторожило, вероятно, Лабаки. Чарли перерезали горло в Трейшвиле, в тот же день, как он приехал.

— Как Лабаки общается с внешним миром?

— Он радиолюбитель. Имеет лицензию и мощный радиопередатчик... В Абиджане полно ливанцев-шиитов... Продолжение вам известно. Убийцы не успели завладеть сумочкой Чарли, и наши ребята нашли там сьерра-леонский чистый паспорт и фотографию опаснейшего террориста, который, по нашим данным, должен был находиться в Иране. Конечно, наш абиджанский центр направил рапорт замдиректора оперативного отдела. Там проанализировали события и детали операции «Руфи». Они посчитали, что это уже слишком. Досье «Руфи» представили президенту, который сделал вывод о существенной угрозе для безопасности страны. Он подписал «finding»[14], в котором предписывалось усилить секретные действия с целью предотвращения терракта, вплоть до проведения превентивных операций, если опасность станет реальной.

Малко не донес вилку до рта.

— Ну а я-то тут при чем? Здесь постоянно работаете вы.

— У нас нет возможности проводить подпольные операции, — поспешил оправдаться Джим Декстер. — В нашем центре всего три человека, есть еще шифровальщик на полдня и секретарша. Мои обязанности состоят главным образом в прослушивании бесед между кубинским и советским посольствами, а также в том, чтобы убеждать президента Момо в непоколебимой дружбе США с его изумительной страной.

Еще в Вене Малко сообщили, что Белый дом интересуется «Руфи».

— Нельзя ли узнать, был, есть или будет здесь ливанец-шиит Набиль Муссауи, террорист, фотографию которого мы имеем?

Джим Декстер посмотрел на Малко с сочувствием:

— По-видимому, он здесь, был здесь или будет здесь...

— Нельзя ли проверить через иммиграционные службы?

— Я пытался, но пока безуспешно. Видели аэропорт? Въезжай и выезжай как хочешь, имей лишь несколько горстей леоне. Кроме того, иранцы пользуются частными самолетами, прибывающими из Тегерана. Посольство присылает машину и забирает пассажиров прямо с трапа.

— У вас есть какие-нибудь доказательства присутствия Муссауи во Фритауне?

Американец отрицательно покачал головой.

— Нет, но, строго говоря, это ничего не значит... Он может скрываться в посольстве или в их обширной резиденции на Хиллкот-роуд. У нас очень ограниченные связи с ливанскими шиитами. Поэтому Руджи и будет вам весьма полезна. Она знает всех. А еще я вам представлю одного своего приятеля, его зовут Билл Ходжес.

— Наемник?

— Вы его знаете?

— Я слышал о нем. Что он здесь делает?

— R and R[15]. Он поселился с роскошной девицей. Но ему этого было недостаточно, и он увел ливанку, племянницу Карима Лабаки. Через нее он очень многое узнает и сможет здорово помочь вам, к тому же он ничего не боится.

«Дикий Билл» Ходжес — ирландец. Немного служил в ИРА, затем отправился в Африку и в качестве наемника какое-то время служил в армиях от Мозамбика до Чада, был на Коморах и в Заире. Белый волк. Малко предполагал, что он где-то в Южной Африке. Да, Сьерра-Леоне удивляла Малко все больше и больше.

— Как он оказался здесь?

— Милостью папы римского! Он — ревностный католик, как и глава полиции Фритауна, Шека Сонгу. Билл встретился с ним во время своего паломничества в Рим... Они понравились друг другу, и Сонгу выдал ему вид на жительство, несмотря на темное прошлое. С тех пор они ходят каждое воскресенье в семь утра на мессу в собор на Регент-роуд, они исповедуются у одного священника. Билл поклялся не совершать преступлений в этой стране и предложил свою помощь в реорганизации службы охраны президента. Маленькая услуга, но ее оценили.

— Его предупредили о моем приезде?

— Нет. Я не смог, нет телефона. Но он меня знает. Вы съездите к нему, это в Лакке, примерно в двадцати километрах к югу от города.

— А где Карим Лабаки?

— Возможно, у себя на вилле в Стейшн Хилл.

Высокая влажность и жара постепенно наваливались на Малко. Мозг отказывался работать. Он положил три куска сахара в очень крепкий кофе, надеясь, что это поможет ему встряхнуться. Таинственная Руджи не появилась. Джим Декстер посмотрел в который раз на часы и, смирившись, заявил:

— Увидимся с Руджи завтра... Наверное, возникли трудности.

Африка...

— А позвонить нельзя?

— Телефон не работает. Она живет у черта на куличках, в Кисси, это на западе. Я отвезу вас в отель.

Появилась официантка со счетом. Джим Декстер вынул из дипломата пачку ассигнаций толщиной в пятнадцать сантиметров и положил на стол, не считая. Негритянка взяла пачку, часть протянула Декстеру.

— Оставь себе сдачу.

Девушка положила деньги в карман и, уходя, посмотрела на Малко призывно и дерзко, как это умеют делать только опытные шлюхи тропиков. Ее, вероятно, впечатлили золотистые глаза Малко.

Вставая, Малко почти бессознательно коснулся ее. Под платьем он ощутил упругую грудь. Девушка не отстранилась.

— Come back soon[16], — произнесла она голосом, полным сексуального томления.

На улице — темень, хоть глаз выколи. У закрытой заправочной станции стояла вереница автомобилей.

— Они ждут, чтобы заправиться, станция откроется завтра в шесть утра. С горючим большие трудности.

Внезапно перед ним возник оазис света. Шесть этажей, сверкающих неоном: банк «Берклейз». Несокрушимый золотой телец. Джим Декстер сразу же уточнил:

— В банках нет денег... Можно взять не более семидесяти леоне в день. На пачку сигарет...

— А почему они не напечатают деньги?

— Их изготовление обойдется дороже их стоимости. Они задолжали лондонскому печатнику. Потом ливанцы захватывают все деньги: чтобы скупать алмазы по деревням, их требуется очень много.

Трепещущие язычки ламп-молний становились все реже и реже. Они удалились от центра и направлялись в Эбердин. Малко пристально вглядывался в темноту. Что готовилось в этой забытой богом стране, лишенной всего, где укрылась горстка фанатичных иранцев? Да, для них эта страна — идеальное укрытие в глубине Западной Африки, если при этом учесть, что ливанцы обеспечивают им материально-техническую базу...

Отель «Мамми Йоко» показался Малко вершиной цивилизации после поездки по этому странному городу-призраку. В холле мило беседовали три накрашенные проститутки, одетые по-европейски. Они проводили Малко долгим завистливым взглядом. В сезон дождей клиенты — редкость... Малко взял свой ключ и хотел уже подняться в номер, как вдруг словно электрический разряд ударил ему в сердце. В полумраке, позади проституток, сидел тот самый здоровый негр из аэропорта.

Он курил, прикрыв глаза, и следил за Малко, не прячась. Убедившись, что Малко подошел к лифту, он погасил сигарету и направился к выходу. Значит, он точно следил за ним.

Кто ему это поручил?

Глава 3

Удобно устроившись в будке часового, у входа в резиденцию президента Жозефа Момо, негритянка кормила грудью младенца. Грудь походила на гигантское ухо коккер-спаниеля. Солдат остановил «505-ю», которую Малко взял напрокат сегодня утром, чтобы пропустить белый «мерседес», битком набитый детьми.

В канаве болтали охранники. Их вооружению нельзя было отказать в разнообразии.

Малко двинулся дальше, вверх по Снур-роуд; по обеим сторонам авеню стояли виллы, улица соединяла Лумли Бич с жилым кварталом, возвышающимся над городом. Малко автоматически бросил взгляд в зеркало.

Присутствие вчера вечером в отеле черного здоровяка-полицейского оставило неприятный осадок. Он пожалел, что невооружен. Свой сверхплоский пистолет Малко вынужден был оставить в Лицене из-за строгого таможенного досмотра в аэропорту. Надо сказать Джиму Декстеру, чтобы он позаботился об оружии.

Виллы по обеим сторонам Снур-роуд не отличались особой роскошью, почти все крыши были покрыты кровельным железом, на облезлых фасадах — безобразные ящики-наросты кондиционеров, сады запущены. Зато в центре взору Малко предстала настоящая Византия.

Днем Фритаун выглядел еще более убогим: разваливающиеся креольские домишки из разошедшихся досок, веранды, заросшие сорняками, железные крыши. Нищета, как и в других тропических странах, не отличишь от Порт-о-Пренса. В Сьерра-Леоне средняя продолжительность жизни не превышала тридцати четырех лет.

Виллы, принадлежащие ливанцам, остались позади, теперь Малко ехал мимо причудливых деревянных домов на высоких цементных столбах. Среди этих старинных построек, оставленных британскими колонизаторами, возвышались современные виллы, ощетинившиеся гигантскими радиоантеннами.

Очень мало машин, зато много пешеходов; тучи детей, несущих на головах огромные связки веток.

Это Африка двадцатого века...

Город скрылся за лесистым холмом. Малко ехал теперь по извилистой дороге, с обеих сторон стеной наступали джунгли. Проехав еще с километр, он увидел то, что искал: деревню, построенную к последнему совещанию на высшем уровне стран Организации африканского единства. Современные виллы стояли ниже дороги и с тех пор сдавались иностранцам. Малко повернул налево и почти сразу уперся в небольшой новенький супермаркет. На его фасаде — три красные буквы AVI. Он поставил машину на стоянку и вошел внутрь. У него была назначена там встреча, о которой он ничего не сказал Джиму Декстеру. Эту явку ему дали в Вене по секретному распоряжению вице-директора Оперативного отдела с предписанием строжайше хранить ее в тайне, даже от шефа службы во Фритауне.

Супермаркет как все супермаркеты в мире. Покупателей немного. Черные кассиры дремлют у своих аппаратов. Малко остановился возле стойки, на которой рядами висели всевозможные колбасы, и огляделся. Очень высокий, немного сутулый блондин, одетый в легкий хлопчатобумажный комбинезон, вышел из-за прилавка. Изобразив на лице коммерческую улыбку, обратился к Малко:

— Добрый день. Что вам угодно?

У продавца были необыкновенной голубизны глаза, низкий лоб и удивительно подвижное лицо.

— Вы Ваель Афнер?

В голубых глазах сверкнул и тут же погас огонек удивления.

— Да, вы хотели меня видеть?

— У меня известие от Попея.

Ваель Афнер и бровью не повел.

К прилавку подошла пара, женщина принялась ощупывать висевшие колбасы.

— Пройдите, пожалуйста, в мой кабинет, я посмотрю, возможно, то, что вам требуется, есть в другом контейнере, — проговорил Афнер.

Малко последовал за ним в крошечный кабинет, где черноволосая женщина занималась счетами. Взглядом блондин приказал ей удалиться. Он плотно закрыл дверь и крепко пожал руку Малко.

— Ata medaber ivrit?[17]

— Нет.

Афнер улыбнулся.

— Очень жаль. Здесь мне, к сожалению, редко приходится говорить на этом языке. Как поживает Попей? Меня предупредили о вашем визите.

Попей — условное имя офицера по связи Моссада с ЦРУ в Вашингтоне.

— Я его не видел.

Малко смотрел, как офицер закуривает сигарету. Ваель Афнер — офицер Моссада, так сказать, передовой рубеж Секретной израильской службы в Сьерра-Леоне. Джим Декстер знал о том, что в стране присутствует их агент, но о том, что он принадлежит к Центру разведывательных служб Израиля, ему не было известно.

— Виски?

— Спасибо, лучше пепси, — поблагодарил Малко. — Проблем нет?

Израильтянин отрицательно покачал головой.

— Никаких. У меня надежный компаньон: жена президента Момо. Благодаря ей мои контейнеры беспрепятственно пропускаются на таможне. Таможенников заверили, что мы не наемники и не желаем сьерра-леонцам зла. Ну, а нам надо лишь немного знать, что происходит.

— И что, узнали?

Голубые глаза израильтянина потемнели.

— Да. Эти чертовы ливанские шииты ведут постоянные радиобеседы. Конечно, разговоры закодированы, но я посылаю пленки для расшифровки в Компанию...

— А что иранцы?

— Они пользуются почтой. Никакой радиосвязи.

Он отпил немного виски. Малко ждал, когда он перейдет к сути. Израиль всегда присутствовал в Сьерра-Леоне, благодаря дружбе между госпожой президентшей и Моше Дайяном.

— Что вам точно известно о террористическом акте, который здесь замышляется? Из Лэнгли мне сообщили, что сигнал тревоги подали вы.

— Точно. Но пока я располагаю очень незначительными сведениями. Эти негодяи очень осторожны. С недавнего времени мы ведем наблюдение за осью Иран — ливанские шииты. Мы хотели помешать их въезду в страну, но Карим Лабаки слишком могуществен и богат...

Мы, правда, нащупали «каналы» в Бейруте. Из данных, поступивших оттуда, следует, что два террориста — это ливанские шииты, связанные с иранцами. Они прибыли, якобы, сюда и затаились в ожидании сигнала к действию.

— Они хотят нанести удар по сотрудникам нашего посольства?

— Нет, не думаю. Это поссорило бы шиитов с Момо. Но Фритаун — прекрасный плацдарм, благодаря материально-технической базе, созданной шиитами.

— Вы что-нибудь знаете о них?

— Ничего.

— А где они находятся?

— Нет.

Бесспорно, человек на фотографии, найденной в сумочке погибшего Чарли, один из них — Набиль Муссауи.