Глава 3

Догорали голубые свечи, мягко освещавшие большую столовую замка Лицен. В подсобном помещении скопилось уже немалое количество опустошенных бутылок из-под «Дом Периньона» и «Моэт». Ужин подходил к концу.

Рядом с друзьями, с людьми своего круга Малко ненадолго забыл ЦРУ и его кошмары. Он снова стал Его Сиятельством светлейшим князем Малко Линге, кавалером Черного Орла, Мальтийского ордена, маркграфом От-Люзаса.

Александра только что задула единственную целомудренную свечку на великолепном именинном торте, облитом горьким шоколадом, который внесла в столовую старая Ильза. Настоящий возраст Александры был известен лишь Малко. Казалось, время над ней не властно, она все расцветала и расцветала. Находясь по разные концы огромного мраморного стола, любовники могли только изредка обмениваться красноречивыми взглядами.

Сидевший по правую руку от Александры юный герцог Фердинанд фон Ханштейн, казалось, был просто заворожен ее ослепительным декольте. Известный своей сексуальной озабоченностью, герцог не упускал случая вскочить на каждую, кто оказывался рядом, под отрешенным взглядом супруги, блеклой благонравной блондинки, урожденной Мекленбург. Должно быть, только положение спасало его от самых гнусных историй.

Гости перешли в курительную, и Александра воспользовалась этим, чтобы подойти к Малко.

— Скорее бы они выметались! — шепнула она. — Я так тебя хочу.

Она украдкой прижалась к нему низом живота, продолжая при этом улыбаться светской улыбкой, а потом тихонько шепнула ему на ухо:

— Ты знаешь, эта свинья Фердинанд весь ужин щупал меня как какую-нибудь горничную! Я едва сдержалась, чтобы не дать ему по морде. Он ласкал под столом мою ногу, а когда понял, что я ношу чулки, чуть не кончил в салфетку...

— Для того, чтоб он это понял, ты должна была ему это позволить...

— Ну не поднимать же шум из-за того, что он потискал мне ляжку! — заметила она. — Будто ты его не знаешь! Да вот, суди сам.

И действительно, с идиотской улыбкой на губах к ним приближался Фердинанд фон Ханштейн, согревая в неестественно белой руке бокал «Гастон де Лагранжа».

— Малко, дорогой мой, у вашей невесты восхитительные глаза! Мы должны видеться почаще...

Александра улыбнулась, умело качнув бедрами.

Он пожирал ее глазами, он больше не мог сдерживаться.

Малко сказал в ответ какую-то банальность и занялся другими гостями. Его беспокоил несчастный Генри Гарвуд, замурованный в голубой гостиной. Что же там у них все-таки приключилось?

Генри Гарвуд откровенно скучал. Он уже посмотрел эротический фильм по видео, Ильза принесла ему поднос с едой, и он поужинал, потом снова принялся за «Гастон де Лагранж». Чувствуя, что голова уже несколько отяжелела, он решил, чтоб убить время, обследовать второй этаж. Одна из обнаруженных им комнат, увешанная потемневшими от времени зеркалами, открыла ему желтоватые горизонты. Сколько же еще продлится его затворничество? С каменной лестницы до него долетал шум из зала, где шел прием, и он испытал досаду, словно его лишили чего-то приятного.

Американец снова плеснул себе коньяку и устроился перед телевизором, но сначала просмотрел рекламный буклет «Эр Франс», возвещавший об открытии прямой линии Зальцбург — Париж и нового беспосадочного рейса Париж — Токио продолжительностью двенадцать часов. Информация его заинтересовала, особенно потому, что с недавнего времени в экономическом классе на самолетах «Эр Франс» стали подавать спиртное, причем бесплатно и в неограниченном количестве. А если еще вспомнить о новых удобных сиденьях, было ради чего делать крюк.

Наконец-то все ушли! Кроме Фердинанда с супругой. Та дремала перед бокалом апельсинового сока, покуда ее муж, так и не отходивший от Александры, стоя перед портретом одного из предков Малко, знакомил именинницу со своим генеалогическим древом, не сводя при этом глаз с ее груди. Малко подошел к ним и шепнул на ухо Александре:

— Займи их ненадолго, я сейчас вернусь. Посмотрю только, как там наш приятель.

В серых глазах графини вспыхнула ярость, и она произнесла, глядя на Фердинанда фон Ханштейна:

— Ферди, вы обязательно должны посмотреть оружейный зал.

И повернулась к герцогине.

— Матильда, боюсь, вам в таком открытом платье будет там прохладно...

Матильда фон Ханштейн улыбнулась своей бесцветной улыбкой.

Злые языки утверждали, что единственное сексуальное удовольствие, которое доставлял герцог своей абсолютно фригидной супруге, были рассказы о его победах.

Фердинанд с выпученными глазами уже стоял возле двери.

Малко отреагировал мгновенно: после немалой дозы шампанского Александра со своим раненым самолюбием вполне могла отдаться этому недоноску, чтоб отомстить жениху.

Малко надежно перекрыл проход Александре.

— Не годится оставлять Матильду в одиночестве, — сказал он, — не слишком-то это любезно. Возьмите ее с собой, я одолжу ей меховую накидку.

Матильда удивленно взглянула на Малко. А Фердинанду фон Ханштейну сразу как-то расхотелось смотреть оружейный зал. Он подавил зевок, взглянул на часы и встрепенулся.

— Господи боже мой! Как уже поздно. Дорогой мой Малко, вы, вероятно, торопитесь остаться наедине со своей дивной невестой. Мы должны извиниться за то, что так задержались. Матильда?

Матильда поднялась.

Александра одарила Фердинанда фон Ханштейна взглядом, от которого у него, вероятно, до скончания дней пропал сон.

— Может быть, в следующий раз, Ферди, — промурлыкала она.

— В следующий — наверняка. — У бульдога, которого только что лишили сахарной косточки, был бы такой же счастливый вид, как сейчас у юного герцога. Обратный путь для него будет печален. Едва Малко проводил их до крыльца, Александра тут же повисла на нем. Он ее оттолкнул:

— Бесстыжая! Ты бы смогла это сделать...

Она бросила на него двусмысленный вызывающий взгляд:

— Может, да, дорогой. А может, нет. Но ведь ты меня накажешь за дурные наклонности, правда?..

Она взяла его за руку и потянула к винтовой лестнице, ведущей на второй этаж.

Малко героическим усилием прогнал мысль о стоическом затворнике Генри Гарвуде, находившемся всего в нескольких метрах от них. Александра распахнула дверь комнаты, которую они звали «зеркальной галереей». В этой увешанной старинными зеркалами зале они часто занимались любовью. Подойдя к кровати с балдахином. Александра проворно расстегнула молнию платья, и оно крохотным комочком легло к ее ногам. Она стояла, облаченная в сногсшибательное боди, с длинными чудесной формы ногами, которую подчеркивали еще больше черные нейлоновые чулки, доходившие до самого верха стройных ляжек. Малко почувствовал, что в горле у него пересохло. Пускай хоть подохнет Генри Гарвуд. Она была беспопобна.

Тщетно пытался Генри Гарвуд прислушиваться. Он устал. Накануне ему пришлось совершить перелет Вена — Париж — Нью-Йорк и обратно в настоящих летающих гробах. Если в он не сел, возвращаясь из Нью-Йорка в Париж, на «Конкорд», то совсем подох бы. Сверхзвуковой самолет «Эр Франс» преодолевал разницу во времени, когда летел с запада на восток, и доставлял пассажиров на место как раз когда пора было ложиться спать. Вообще-то проще было просто зафрахтовать «Конкорд» у «Эр Франс» по цене сто пятьдесят тысяч франков в час, однако бухгалтерия Управления не одобряла подобной эксцентричности в расходах.

Он старался различить хоть какие-то звуки в недрах замка. Но вокруг было на удивление тихо! Его пронзила страшная мысль. А что если Малко забыл о нем и спокойно улегся спать?

Генри Гарвуд открыл дверь и осмотрел коридор. Пусто. Тихо. Выглянул в окно. Во дворе не осталось ни одной машины, кроме его собственной.

Похоже, его опасения оправдываются. Про него забыли!

Растерянный и возмущенный, Гарвуд бросился наугад по коридору, решившись во что бы то ни стало разбудить Малко. Проходя мимо третьей двери, он заметил, что она приоткрыта. И в щель пробивается слабый свет. Он подошел поближе, и кровь бросилась ему в голову. Та самая молодая женщина, что так вызывающе вела себя в библиотеке, лежала вниз животом на кровати, все в том же черном боди, в чулках и лаковых туфлях на каблуках. Рядом свернулся змеей черный хлыст. Такие бывают только у офицеров. Он решил было, что женщина одна.

Но вот в поле его зрения попал еще один человек: хозяин замка. Он поднял хлыст, взмахнул им над выпуклым, почти неприкрытым задом женщины.

«Негодяй! — подумал Генри Гарвуд. — Что за скотина!»

Но в тот же момент молодая женщина, лежавшая на кровати под балдахином, повернула голову и спокойно произнесла:

— Ну давай! Накажи меня! Унизь меня!

Хлыст опустился на голую плоть, и Генри Гарвуд дернулся, словно били его. Он не сводил взгляда с женщины, корчившейся под хлесткими ударами, но не пытавшейся от них увернуться. Ягодицы ее и верх ляжек были все в красных полосках. Она повернулась, и хлыст опустился на полную грудь. Окаменевший Генри Гарвуд продолжал стоять на пороге, чувствуя, что теряет голову. Словно ощутив это, Александра соскользнула с постели и опустилась на колени у ног Малко. Генри Гарвуд догадывался, чем она будет заниматься в таком положении.

С пылающей головой он стал отступать назад. Это уж слишком! Словно фильм эротический смотришь.

Умирая от стыда, будто его уже застали подсматривающим эту сцену, он вернулся в свой видеосалон.

Прошло немало времени, прежде чем там появился хозяин дома в черном бархатном халате. Генри Гарвуд с трудом произнес:

— Я уже стал бояться, что вы забыли про меня...

— У меня есть и другие обязанности, — ответил Малко.

Гарвуд покраснел до корней волос, но предпочел умолчать, как чуть было не стал свидетелем исполнения этих его «обязанностей».

— У меня осталось совсем мало времени, — сказал он. — Вот суть дела. Субъект, о котором я вам рассказывал, Арам Эриванян, находится в Белграде, в Югославии. Было предусмотрено, что он покинет страну с дипломатическим паспортом, выданным государственным департаментом Соединенных Штатов. Операция провалилась.

— Как именно?

— Наш агент, который должен был передать ему паспорт, был убит неизвестными, так же как и один из телохранителей Эриваняна. Кто их выдал, нам неизвестно. Югославы вне себя от злости и требуют, чтобы дело было улажено немедленно. Но беда в том, что после этих... инцидентов Арам Эриванян вообще ни с кем не вступает в контакт.

— Трудно его в этом винить, — заметил Малко. — Если события происходили именно так, как вы их изложили, прежде всего нужно найти, через кого идет утечка информации. Может, через разведслужбы Югославии?

— Думаю, это не так, — высказал свое мнение американец. — По нашим сведениям, им даже неизвестно, где прячется Арам Эриванян, и в страну он въехал без их ведома. Более того, они сами не хотят, чтобы с ним что-то случилось на их территории, чтоб не восстанавливать против себя армян.

— С чьей помощью Эриванян попал в Белград?

— Помогла одна из его бывших любовниц, югославка Милена Братич. Только она знает, где его берлога.

— Вы в ней уверены?

Гарвуд сделал жест, в котором было что-то фатальное.

— Похоже, она очень привязана к Эриваняну...

Все это производило на Малко впечатление какой-то неопределенности. И еще он ощущал опасность...

— Если верны ваши выкладки, — сказал он, — Милена Братич допустила оплошность. Либо тот, кто охотится за Эриваняном, осведомлен куда лучше, чем вы думаете. По-вашему, никто не знал о прибытии Эриваняна в Белград?

Американец вздохнул:

— По крайней мере, мы так считали. И Милена нас в этом уверяла.

— Похоже, все вы обманулись. И эти два убийства, должно быть, на совести людей Акопяна, которые, вероятно, вышли на след Эриваняна.

В минутном молчании было что-то траурное.

Если Малко прав, то ему предстоит отправиться прямо в гнездо гремучих змей. Даже если забыть о весьма проблематичном нейтралитете Службы безопасности Югославии.

— Да, похоже, вы правы, — признал Гарвуд.

Малко зевнул, с трудом заставляя себя сосредоточиться после насыщенного событиями вечера.

— Кстати сказать, а почему Акопяну так понадобилась шкура его бывшего соратника?

Рот Генри Гарвуда дернулся в циничной ухмылке.

— Да потому же, почему мы предпочли бы видеть его живым... Эриванян много знает, очень много... О секретных договорах с палестинцами, сирийцами и некоторыми советскими агентами. И об Абу Нидале, цели нашей операции. Их общем приятеле.

Вселенная Малко снова перевернулась. После праздника и удовольствий пришел черед окунуться в темный и опасный мир разведки. А у него перед глазами плясал еще роскошный силуэт Александры. Сурово, очень сурово... Она уснула там же, где он ее оставил после их эротических игр.

— Что требуется от меня? — спросил он.

Генри Гарвуд слегка улыбнулся.

— Вы, как всегда, невозможны. Завершите операцию, вывезите Арама Эриваняна из Югославии.

— А он что, сам передвигаться не может?

— Нет, — сказал Гарвуд. — Он слепой и без одной руки. Расплата за франкфуртскую неудачу.

Малко дал себе время усвоить новую информацию. Это действительно меняло дело...

— Кто его охраняет?

— Сначала этим занимался телохранитель, специально доставленный из Бейрута, — объяснил американец. — Но он был убит одновременно с нашим агентом. Его тело выловили в Дунае. Теперь с ним Милена Братич.

— Нам кажется, убийцы хотели проследить за связным, чтобы выйти на Эриваняна и расправиться с ним, — заключил он. — Но по не известной нам причине они изменили план.

— Важно выяснить, как они узнали о намеченной встрече... — сказал Малко.

— Конечно, — подтвердил американец. — Это и будет вашей первой задачей.

— Думаете, тот, кто совершил убийство, все еще в Белграде?

— Боюсь, что так, — произнес Генри Гарвуд. — Возможно, они предпримут новую попытку.

— Кого вы мне дадите?

Американец смущенно посмотрел на него.

— Пока мы найдем в Управлении подходящих люден да получим разрешение перебросить их в Югославию, Эриванян умрет естественной смертью.

— Зато я, — заявил Малко, — не желаю умирать насильственной.

— Может, у вас кто есть на примете? — предложил Гарвуд. — Мы очень щедро оплатим его услуги...

Малко сразу же подумал об Элько Кризантеме. Турок не раз уже помогал выполнять подобные поручения. А на это согласится даже бесплатно. Натравить турка на армянина — все равно что предложить кошке цыпленочка.

— Да, у меня кое-кто есть, — сказал он.

— Мы заранее согласны с вашим выбором, — поторопился подтвердить американец.

— Каким путем я вывезу Арама Эриваняна из Югославии?

— На машине. Югославы дали зеленый свет на пересечение границы. После того, что произошло, Эриванян не может ни ездить в поездах, ни летать в самолетах. Этот субъект в некотором роде параноик...

Станешь тут параноиком — слепой, преследуемый убийцами. Малко снова зевнул, да так, что чуть не сломал себе челюсть. Впервые ему придется спасать жизнь террористу.

— Когда я должен выехать?

— Завтра, как можно раньше, — сказал обыкновенным тоном американец. — С каждой минутой риск для Эриваняна растет. Это просто идиотизм, если его там прикончат и он так и не успеет выдать нам Абу Нидала.

Малко подумал, что ночь у него будет совсем короткой. Да еще предстоит сообщить радостную весть Александре, рассчитывавшей поехать с ним в Сен-Антон. Белград все же несколько иное.

— А как с оружием? — спросил Малко.

— Берите с собой. Там я не смогу его достать. Никаких проблем с провозом не будет. Австрийские машины никогда не досматриваются. А о том, чтобы соваться с пустыми руками в осиное гнездо, и речи быть не может. Машина у вас, разумеется, есть?

— Разумеется.

— Поедете через Марибор. Как обыкновенный австрийский турист. Они сотнями отправляются в Югославию кататься на лыжах. Никакого контроля на границе. И возвращаться будете тем же путем.

Малко взглянул на него с удивлением.

— Вы что же, хотите, чтоб я отправился в Югославию на «роллс-ройсе»? Это лучший способ засветиться. Если уж непременно нужно ехать на машине, лучше завернуть к Баджету и арендовать что-нибудь солидное, к примеру, «мерседес-190».

— Замечательная мысль, — поддержал его с облегчением американец. — Тогда я останусь на ночь здесь и рано утром отвезу вас в Вену.

Александра просто сойдет с ума от радости. Трудно поручиться, что она захочет сопровождать его. Весь маршрут Вена — Белград — Вена — около тысячи пятисот километров — проходил по дорогам узким, забитым машинами, по абсолютно непривлекательной местности.

— Чудесно, — произнес Малко. — Приехал я в Белград, и что дальше?

— Будете работать в контакте с Миленой Братич. Только она теперь знает, где прячется Эриванян...

Расскажите мне о ней.

— Она сербка, в прошлом журналистка. Познакомилась с Эриваняном, когда брала у него интервью. Они влюбились друг в друга. Милена приехала к нему в Ливан и два года была рядом с ним. И во Франкфурте тоже, когда произошел этот... несчастный случай. Потом они расстались, но он по-прежнему ей доверяет.

— Чудесно, — сказал Малко. — И как мне с ней быть? Связаться сразу же по приезде?

Американец даже подпрыгнул:

— Только не это! Милена Братич сильно напугана, она не станет с вами разговаривать. Завтра вечером я сам уже буду в Белграде. У нашего тамошнего резидента есть способ незаметно связаться с ней. Я устрою встречу и представлю вас. А потом уж сами действуйте. Чтобы добраться до Белграда, вам понадобится часов двенадцать.

— Если все будет в порядке... — заметил Малко.

Генри Гарвуд согласился.

— Хорошо, накинем немножко. Встретимся послезавтра в пять часов вечера. Милена Братич тоже придет. Вы Белград знаете?

— Нет.

— Это неважно.

Американец вытащил из своего дипломата карту Белграда и расстелил на столе. Он ткнул пальцем в маленький остров между двумя рукавами Савы, на юго-западе города.

— Вот где мы встретимся: остров Цыганлия. Милена Братич тоже сюда явится. Летом здесь купаются, занимаются спортом, греблей, но зимой тут абсолютно пустынно. У северного берега есть несколько ресторанов на баржах. Один из них называется «Код Капитана». Зимой он закрыт. Перед ним небольшая стоянка. Я буду там. В пять. Чтобы туда добраться, вы съезжаете с моста через Саву и едете по бульвару Радничка. В каком-то месте он разделится надвое, одно полотно завернет налево. Вы проедете под пешеходным мостиком, и первый поворот направо приведет вас на остров. Карту я вам оставлю.

Малко сложил ее.

— Путь до Белграда не близкий, — заметил он. — Может произойти все что угодно. Что мы будем делать, если один из нас не явится на встречу?

Генри Гарвуд думал недолго:

— На следующий день вам в гостиницу принесут приглашение. Остановиться вам следует в «Интерконтинентале». Приглашение на небольшое празднество в честь Святого Николы Угодника. Там будет белградский резидент Эндрю Виткин. Он сам подойдет и даст вам дальнейшие инструкции. Номер в гостинице заранее не заказывайте: они зимой пустуют, а югославским спецслужбам так будет труднее выявить вас.

— Я думал...

Генри Гарвуд успокаивающе махнул рукой.

— Конечно, они и сами хотят избавиться от слепого. Только лучше с чертом не шутить.

Американец зевнул и бросил взгляд на часы.

— Нам обоим предстоит завтра длинный день. Выехать нужно будет в шесть...

— Увы! — согласился Малко.

Он терпеть не мог подниматься рано, да еще предстояло предупредить об отъезде кроткую Александру, рассчитывавшую понежиться с ним в постели все утро. Наверняка устроит сцену. Что ж, это издержки его профессии.

Проводив американца в спальню, он спустился к Элько Кризантему.

Малко едва успел стукнуть в дверь: турок стоял на пороге, одетый.

— Я решил, что могу вам понадобиться, — объяснил он скромно.

Малко уже почти совсем оделся, когда Александра открыла глаза. Пока Малко беседовал с Генри Гарвудом, она все же перебралась в спальню и там заснула. Александра приподнялась на локте, взглянула на часы.

— Куда ты? — спросила она.

— Мне придется совершить небольшой вояж.

Она протерла глаза, зевнула:

— К обеду вернешься?

— Нет. Я уезжаю на два или три дня.

Вот тут она действительно проснулась.

— Куда это? — взревела графиня.

— В Белград.

— И ничего мне не сказал!

— Ты спала...

Резко вскочив с кровати, она сначала швырнула ему в голову свое белье. Потом зажигалку. И наконец сапог, ударившийся о дверь. Малко уже был в коридоре. Элько Кризантем дожидался его в холле, хитрые глаза его сияли.

Наконец-то он снова на службе. Его пальцы ласково касались шнурка, лежавшего в кармане. Благодаря техническому прогрессу, шнурок теперь у него был из тефлона, порвать его практически невозможно. Во дворе Малко еще раз взглянул на горящее окно своей спальни. Снова ему предстоит встреча со смертью. Однажды он уедет и не вернется.

Глава 4

Вереница машин довольно проворно продвигалась вперед, к контрольно-пропускному пункту, хотя обслуживал его один-единственный югославский пограничник. Не покидая своей будки, он проверял паспорта, которые протягивали ему на ходу водители. Двое его коллег занимались увешанными свертками пешеходами, возвращавшимися из Австрии, куда они отправлялись за покупками.

Подошла очередь Малко, и он протянул пограничнику паспорта, свой и Кризантема.

Югослав взял их и тут же вернул, не успев даже толком взглянуть и сопроводив свой жест машинальным пожеланием «счастливого пути». Малко проехал мимо скромного «фиата-600» с синей мигалкой на крыше, олицетворявшего собой ударные силы югославского пограничного отряда... Таможенник проявил к нему любопытства не больше, чем пограничник, он лишь потребовал предъявить документы на машину.

Малко надавил на газ, и его синий «мерседес-190» промчался мимо громадного болгарского трейлера под завистливыми взглядами падающих под тяжестью покупок пешеходов. Вот они и в Югославии. Генри Гарвуд, как и договаривались, отвез их в Вену, прямо к Баджету, где Малко взял напрокат совсем новый «мерседес-190». И они расстались. На самом дне несессера Малко вез разобранный на три части суперплоский пистолет и глушитель. Патроны с особо высокой начальной скоростью были попрятаны в самых разных местах. «Астра» Кризантема лежала в слесарных инструментах. До самой границы Малко несся со скоростью сто восемьдесят километров в час, благодаря отличному шоссе, тянувшемуся в обрамлении елей по территории Австрии. В Югославии совсем другое дело. Элько Кризантем, сидевший рядом с Малко, и не пытался скрывать своей радости. Наконец-то предстоит настоящая работа.

— Мы будем иметь дело с армянами? — спросил он довольно, почти облизываясь.

— Только с одним, — уточнил Малко. — И тот будет с нашей стороны. Так что не стоит губы раскатывать, Элько.

— Эти армяне нас терпеть не могут, — заворчал Элько Кризантем. — Дипломатов наших убивают, бомбы суют куда ни попадя.

— Что правда, то правда, — заметил Малко, обходя еще один болгарский трейлер. — Но у них есть на то кое-какие причины...

Элько Кризантем отвечать не стал. Ни один турок не признает, что именно его народ стал вершителем самого масштабного геноцида века, вырезав примерно два миллиона армян под предлогом очищения турецкой крови. Единицы, соглашающиеся вообще касаться этой болезненной темы, ссылаются обычно на происки военных, якобы всегда благосклонно относившихся к погромам...