Глава 1

Мелкий дождь моросил над Дунаем, завесив серой пеленой ближайший остров Ратно. Даже контуры белой громады гостиницы «Югославия», вытянувшейся вдоль реки, расплывались в тумане.

Киворк Давудян совсем замерз и поднял воротник пальто. Он вырос в Бейруте и к белградскому холоду не привык. Хорошо еще не дует кошава — ужасный северный ветер с Карпатских гор. Бывает, его ледяные порывы неделями хлещут равнину, и тогда Дунай замерзает.

Киворк Давудян попросил высадить его в конце квартала Земун и сделал немалый крюк, пройдя пешком километра два по тропе, бежавшей вдоль реки параллельно бульвару Эдварда Карделя.

Наконец он подошел к месту встречи возле пригорка, украшенного колоннадой, и остановился. Обзор оттуда был прекрасный. За бульваром вдалеке громоздились современные дома, словно собранные из детского конструктора. На дорожках, разделенных широким газоном, никого, ни одной собаки. Летом сюда всегда тянет влюбленных поваляться на травке или прогуляться вдоль Дуная, но в декабре...

Чтобы встретить хоть одну живую душу, нужно добраться до Земуна, в прошлом австро-венгерского квартала со старыми обветшалыми домами и кривыми улочками. Районы же, тянувшиеся вдоль Дуная до самого его слияния с Савой, на берегу которой выросли спальные кварталы Нового Белграда, зимой словно вымирали. Именно поэтому Киворк Давудян и назначил тут встречу.

Вдруг метрах в ста от себя он заметил автомобиль, направлявшийся в сторону Земуна. Машина была марки «Застава» темного цвета, каких в Югославии, в том числе и в Белграде, тысячи. Он долго следил за ней взглядом. Наконец она исчезла из виду, и он повернул к гостинице. Хорошо, если бы тот, с кем ему предстояло встретиться, не опоздал. Кеворк сделал несколько шагов в сторону отеля, остановился и снова огляделся. По бульвару Эдварда Карделя катил грузовик, разгоняя колесами волны грязи. Вот он догнал легковушку, «заставу», едва двигавшуюся в сторону Белграда.

Внезапно Киворк Давудян насторожился. Если хоть один человек пронюхал об их встрече, шефу грозит смертельная опасность. А между тем ему показалось, что эта же «застава» совсем недавно проехала в противоположном направлении.

Он не сводил с нее глаз. Машина совсем замедлила ход и, не доехав до «Югославии», остановилась на бульваре. Из нее вышел мужчина в сидящем мешком драповом пальто, поднял капот и склонился над двигателем.

Киворк Давудян перевел дух. В его работе каждая мелочь может таить в себе опасность.

Он внимательно наблюдал за водителем, ковырявшимся в моторе. Вполне привычная для этой страны сцена. И все же он предпочел убедиться в том, что опасности нет, прибегнув к классической уловке.

Променад, где он сейчас стоял, находился высоко над водой. К реке спускалась трехметровая бетонная стена, у подножья которой бежала цементная дорожка, абсолютно невидимая с бульвара. Он отбросил окурок, нагнулся, словно завязывая шнурок, и прыгнул вниз.

Удар от приземления на бетон оказался жестким, его основательно тряхнуло, но он мгновенно встал на ноги.

Если водитель «заставы» следит за ним, то тут же бросится его искать. Киворк Давудян как сквозь землю провалился. Он зашагал к гостинице «Югославия», откуда, по его расчетам, должен был появиться тот, кого он ждал.

Пройдя у самой воды метров пятьдесят, он остановился. Сердце снова билось в нормальном ритме. Он поднял голову, но не увидел ничего, кроме высокой бетонной стены. В метре от него катил свои волны Дунай: тропка практически была на уровне воды.

Влезть обратно на бетонную стену было трудно, поэтому Киворк решил дойти по берегу до гостиницы и там уже вернуться на променад.

Не прошел он и десяти метров, как шестое чувство заставило его поднять глаза. Кровь его застыла в жилах.

С гребня стены, метрах в десяти впереди, за ним наблюдал мужчина. Молодой, волосы черные, как смоль, пышные усы, крупный приплюснутый нос. Одет в джинсы и куртку с меховым воротником.

Мужчина быстро отпрыгнул назад и исчез, а Киворк Давудян застыл на месте с бешено колотящимся сердцем. Он сразу узнал Гургена Найира, такого же, как и он сам, бейрутского армянина, одним из первых вставшего под знамена Асала[1], безумного юнца, для которого убить человека так же естественно, как сделать вдох.

Нужно немедленно бежать! Но не успел он так подумать, так Гурген Найир появился снова, на этот раз прямо над ним. Давудян и оружие достать не успел, как тот, словно игрок в регби, прыгнул на него, с размаху повалив на ледяной цемент. Плечо Киворка Давудяна пронзила такая боль, что дыхание прервалось, и он на несколько мгновений потерял сознание. Нападавший толкал его том временем к ледяной дунайской воде. В последний миг, изогнувшись, Киворк все же вырвался из его рук. Встав на четвереньки, он попытался выпрямиться. И тут заметил краешком глаза, что со стены прыгает еще один человек, постарше. Незнакомец достал из кармана девятимиллиметровый пистолет Токарева с глушителем. Да только воспользоваться им он не мог, потому что между ним и Давудяном находился его сообщник.

Давудян повернулся к приближавшемуся неприятелю лицом. Пальцы нащупали рукоять пистолета. Оглушительная боль прострелила плечо, едва он попытался достать оружие: видимо, была сломана ключица. Он покачнулся и прислонился к стене, чтобы не упасть.

Гурген Найир понял, в каком он состоянии, шагнул к нему, и Давудян обмер от страха под холодным, жестоким взглядом. Он попытался загородиться левой рукой:

— Гурген!

К горлу подкатывала тошнота. Здесь некому прийти ему на помощь. Берег абсолютно пустынный, только какая-то парусная шлюпка медленно скользит вдоль острова.

Гурген Найир опустил правую руку в карман куртки и резко и сухо спросил по-армянски:

— Поведешь нас?

Давудян отрицательно покачал головой. И попробовал отлепиться от стены. Переломанные кости причиняли ему нестерпимые страдания, он почти терял сознание.

— Отпустите меня! Отпустите меня!

Он увидел, как рука Гургена Найира выскользнула из кармана, и в ней сверкнуло широкое лезвие ножа вроде тех, которыми вооружены десантники.

— Стой! — крикнул Найиру его сообщник.

Но было поздно.

Киворк Давудян не успел даже испугаться. Молодой армянин резко взмахнул перед ним рукой. Давудяну показалось, что шею его обожгло, и он поднес к ней левую руку. На нее пролилось что-то жидкое и теплое. Из перерезанной аорты толчками вырывалась кровь. В ритме биения сердца.

Давудян зажал рану рукой, тщетно стараясь остановить кровотечение, и в безнадежном порыве бросился вперед. К его удивлению, Гурген Найир даже не попытался ему воспрепятствовать! Он ему не мешал, и Киворк Давудян побежал. До гостиницы было не больше сотни метров. Он обернулся. Убийцы даже не двинулись с места, и у него затеплилась надежда. Сжав еще сильнее залитой кровью рукой горло, он ускорил бег. Наконец и Гурген Найир двинулся вслед за ним прогулочным шагом, сохраняя дистанцию. Очень спокойно.

В глазах у Киворка Давудяна потемнело. Ему вдруг показалось, что подошвы ботинок стали свинцовыми. Так бывает в кошмарном сне: он бежал изо всех сил, а белый силуэт «Югославии» и не думал приближаться. Внезапно он почувствовал страшную слабость.

Киворк Давудян закачался, опустился на одно колено. Казалось, кровь из раны уже не хлестала так сильно, и раненый порадовался, что удалось остановить ее. Он отвел ладонь от горла. И рука, и запястье, и рубашка, и пиджак, и рукав пальто были красными. Голова кружилась. Он хотел подняться, но повалился набок и увидел серое, волнующееся пространство; оно так бурлило и переливалось, что было непонятно, смотрит он на облака в небе или на волны Дуная. Ему больше не было больно, он только испытывал ужасную усталость. Хотел пошевелиться, но тут же провалился в черноту.

Убийца подошел к Киворку Давудяну как раз в тот момент, когда он перестал дышать, лишившись последней капли крови. Гурген Найир не торопился, потому что был уверен — с такой раной больше десяти метров не пробежишь.

Он бесстрастно обшарил жертву. Подбежал его сообщник.

— Придурок! — заорал он. — Сначала засветился, а теперь еще и клиента пришил. Мы что, за этим пришли?

— Он все равно ничего бы не сказал и стал бы защищаться, — рявкнул в ответ Гурген Найир. — Смотри сам!

Он вытащил у убитого «вальтер ППК», заткнул его себе за ремень, потом прикарманил все остальное, что удалось выудить: югославские деньги, греческие, ливанские, пачку долларов, паспорт и блокнот.

— Нас послали следить за ним, а не валять дурака, — продолжал отчитывать его спутник. — Давай теперь отчаливать.

Он тревожно оглядел пустынный берег. Парусная лодка исчезла. Гурген Найир, обшарив труп, приподнял его за плечи и поволок к реке. Оставалось лишь слегка подтолкнуть его ногой, и Киворк Давудян исчез в серых водах Дуная. Конечно, тело потом обнаружат, но им важно было выиграть всего несколько дней. Не так-то легко будет без документов установить личность Киворка Давудяна, приехавшего в Югославию совсем недавно.

— Пошли, — торопил Гургена Найира его спутник.

Он просто кипел от ярости. По милости молодого армянина провалился весь план.

Найир холодно посмотрел на него.

— Нет, надо дождаться второго.

— Зачем?

— Может, он знает, где прячется эта скотина Эриванян?

Сообщник Найира даже подпрыгнул от возмущения:

— Но он же сразу поймет...

— Я выдам себя за него, — сказал Найир. — Все будет о'кей. Иди лучше подожди меня в машине. Я сделал глупость, я ее и исправлю.

Он разбежался, подпрыгнул и зацепился руками за гребень бетонной стены, потом ловко вскарабкался на нее и помог своему сообщнику. Тот тут же засеменил к бульвару, а Гурген закурил сигарету и поднял воротник теплой куртки с овчинной подстежкой. Кроме ножа, у него был теперь «ППК», добытый у Давудяна, и убийца чувствовал себя неуязвимым.

Грег Моррис смотрел на Дунай сквозь огромное окно, выходившее на реку, главное украшение бара гостиницы «Югославия».

Бар с удобными сиденьями из красной кожи был почти пуст. Грег Моррис виновато улыбнулся сидевшей рядом девушке:

— Мне надо идти.

— А это надолго?

У полуюгославки-полуамериканки Катарины Блант были удивительно синие глаза, грудь, заставлявшая пускать слюнки всех его приятелей из посольства США, и роскошные ноги, в настоящий момент скрытые длинной замшевой юбкой и сапогами.

— Да максимум час.

— Тогда я буду ждать тебя в «Москве», на первом этаже, в кондитерской.

Американец проглотил последнюю каплю кофе, лучшего в Белграде, а Катарина допила «Пепси». Оказаться снаружи, во влажном холоде, ему хотелось так же мало, как повеситься, но у кадрового офицера ЦРУ нет ни выходных, ни праздников. Он лишь слегка коснулся губ Катарины и напомнил:

— Вечером ужинаем в Клубе литераторов.

— Для разнообразия! — иронично заметила девушка.

Во всем Белграде было не больше полудюжины приличных ресторанов. Зимой большая часть заведений на берегу Дуная закрывалась, так что выбор становился еще меньше.

Грег Моррис и Катарина расстались на первом этаже.

Грег пересек кафетерий и вышел на улицу в сторону реки, прямо к возвышавшемуся над ней перистилю. Ледяной ветер обжег лицо. Он пошел по тропинке налево, от всей души желая, чтобы тот, с кем ему предстояло встретиться, не опоздал. Скорее бы закончилась вся эта история. Только этого ему не хватало за два месяца до перевода.

В левом кармане его пальто лежал дипломатический паспорт гражданина США, в котором недоставало лишь фамилии. Югославы пообещали не слишком внимательно его рассматривать при пересечении границы. На имя Грега уже был заказан билет на ближайший рейс «Эр Франс» в Париж, город, куда «клиент» пожелал «смыться». Дальше уже не его печаль. Подумать только, до чего было спокойно в Белграде до появления Арама Уриваняна. Пиши себе время от времени бумажки, сообщай о передвижении разных ближневосточных террористов, у которых в югославской столице находилась база, откуда они контролировали Афины, Восточный Берлин, Рим, Будапешт и Вену. Непыльная работенка, и потом временами всплывали кое-какие пикантные подробности. Даже сравнивать нечего с этой грубой историей.

Он издали заметил мужчину, стоявшего на променаде недалеко от высящейся на поросшем травой холмике колоннады. Связной, который должен был вывести его на Эриваняна, поразил Грега своей молодостью.

— По-английски говорите? — спросил Грег Моррис.

— Да, немного, — ответил собеседник.

— Отлично! — сердечность американца была несколько наигранной. — Как поживает господин Эриванян?

— Хорошо, — буркнул тот.

— Рад, что уезжает?

— Да.

В голосе юного армянина было не больше эмоций, чем у говорящего истукана. Грег Моррис внимательно посмотрел на него. Они раньше не встречались, но это ничего не значило. В подпольных организациях тысячи связных, и все они похожи на этого молодого брюнета с непроницаемым взглядом.

Правый карман пальто Грега оттягивал кольт-45. На сей счет инструкции были однозначны: на такого рода встречах, даже с друзьями, следовало быть вооруженным и бдительным.

Внезапно он заметил, что собеседник также тщательно изучает его. Взгляд армянина остановился на правом кармане, оттянутом оружием. Грег Моррис, боясь показаться смешным, чуть было не вынул руку, однако все же сдержался.

Молодой человек стоял неподвижно, словно ожидая сигнала со стороны Грега. Тот чувствовал, что начинает мерзнуть.

— Ну что, поехали? — сказал он. — Вы на машине?

— Да.

Армянин продолжал стоять неподвижно.

— Где она? — Грег начал раздражаться.

— Там, — его собеседник махнул в сторону бульвара.

По-прежнему не двигаясь с места. Грег Моррис понял его по-своему. Вытянув наполовину руку из кармана, он показал синюю обложку дипломатического паспорта. — Паспорт у меня, — объявил он.

Глаза собеседника сверкнули, и он наконец сделал шаг. Они прошли по мокрому газону к бульвару Эдварда Карделя. Молодой человек шагал очень быстро и значительно опередил Грега.

Американец увидел серую «заставу», припаркованную на пустынном бульваре.

Когда он подошел к машине, молодой человек уже беседовал с мужчиной постарше, сидевшим за рулем.

Шофер как-то судорожно улыбнулся американцу. Тот, что помоложе, обошел машину и открыл Грегу дверцу.

Грег сел впереди.

Молодой устроился сзади. Разумеется, никакого знакомства. Мужчины перекинулись несколькими словами на языке, которого Грег Моррис не знал: возможно, это был армянский. Машина тронулась и вскоре съехала на шоссе, ведущее в Белград. Дождь усилился, накрыв все вокруг серой пеленой. В салоне пахло луком. Грег вспомнил о Катарине и подумал, что до встречи с ней ему придется принять душ. Он чувствовал себя словно в белградском трамвае утром, в час пик.

Их обогнал синий автомобиль. Милицейская «лада» с мигалкой на крыше. Американцу показалось, что оба его спутника напряглись. Одна за другой, обе машины пересекли мост через Саву и въехали в Белград.

С запада город омывала Сава, впадавшая в Дунай, ограничивавший его с севера. В месте их слияния высился холм в руинах, Калемегдан, любимое место прогулок жителей югославской столицы, которую Ле Корбюзье назвал самым безобразным городом в мире...

Съехав с моста, милицейская машина повернула налево в Поп-Лукина, а они продолжали двигаться прямо, по лабиринту крутых улочек, ведущих в одном-единственном направлении — к центру.

Движение здесь было сумасшедшим: поток длинных с прицепами зеленых автобусов, трамваи, бессчетное количество автомобилей.

Может, у югославов не было денег, но машины были... Грег Моррис равнодушно поглядывал на почерневшие древние полуразрушенные здания времен австро-венгерской империи, стоявшие вперемежку с новыми коробками, построенными в социалистическую эпоху и уже готовыми развалиться. Внезапно на дороге образовалась пробка. Водитель выругался сквозь зубы и с помощью замысловатого маневра вывел машину задним ходом на дорогу с односторонним движением.

— Вы сами-то знаете, куда едете? — удивленно спросил американец.

Армянин, сидевший за рулем, сделал попытку улыбнуться.

— Разумеется. Но не мешает сначала сбить со следа СДБ[2].

Грег Моррис едва сдержался, чтоб не сказать ему, что СДБ прекрасно осведомлена об операции и рада тому, что отделается наконец от такого дерьма, как Арам Эриванян...

Некоторое время они ехали на север вдоль стоявших по берегу Дуная складов, невеселого местечка, йотом снова свернули к центру, промчались мимо гостиницы «Москва» к улице Кнеза Милоша. Их дорога вела между двумя зданиями СДБ к большому мосту через Саву, за которым начинался Новый Белград.

Грег Моррис ерзал на неудобном сиденье. Наверняка опоздает на свидание с Катариной. Он намеренно резко обратился к молодому армянину:

— Думаю, больше не стоит кружить. Поехали наконец.

Армяне перекинулись несколькими словами на своем языке, и шофер неуверенно ответил:

— Еще рано...

Тут что-то не так, внезапно почувствовал Грег Моррис. Столько болтаться по городу не было никакого смысла.

Разумеется, никому не было известно, где скрывается Арам Эриванян, но и это никак не объясняет странного поведения парочки. Он еще надеялся, что интуиция его обманула. Что через несколько минут он благополучно вручит дипломатический паспорт Араму Эриваняну. Печка в машине работала на полную мощность, Грега разморило в тепле, он прикрыл глаза. Они снова направлялись к центру, на этот раз по бульвару Революции. Он успел заметить громаду гостиницы «Метрополь», какую-то отчетливо советскую с виду. Здание сурового стиля, где между тем находилось одно из двух белградских казино, куда допускались, естественно, лишь иностранцы.

Прошло еще несколько минут. Теперь он даже не пытался следить ни за поворотами, ни за светофорами. Они снова катили на юг: бульвар Воеводы Путника вел к жилым кварталам. Здесь дома были также массивны, но по-своему элегантны, они отделялись друг от друга просторными газонами с кустарниками; именно тут находились все дипломатические представительства, а также памятник славы Тито.

Армяне снова о чем-то поговорили, шофер повернулся к американцу и произнес, пытаясь изобразить на лице улыбку:

— Ну вот, теперь почти приехали.

Он говорил таким сдавленным голосом, словно невидимая рука держала его за горло. Потом издал странный звук, словно каркнул по-вороньи, и отвел в сторону взгляд.

Грег машинально нащупал в кармане рукоять кольта. Тишина в машине словно стала иной... С одной стороны дороги теперь тянулся лес, с другой стояли роскошные особняки. На улице ни души, пешеходов в этом квартале практически не бывает. Грег поймал в зеркале напряженно-настойчивый взгляд молодого человека. Он старался контролировать свое дыхание, чтобы не выдать волнения. Он еще не понимал, что происходит, только явно что-то нечистое... Может, его решили похитить? Но зачем?

Он внутренне собрался, приняв решение.

— Я тороплюсь, — заявил он, приветливо улыбнувшись. — Хочется выпить чашечку хорошего кофе.

Шофер кивнул. Они приближались к площади с круговым движением. Грег напряженно ждал. О чудо! Сбоку вынырнула «татра», у нее было право первоочередного проезда. Шофер резко тормознул. Ждать больше нечего. В тот момент, когда машина снова тронулась, американец движением плеча распахнул дверцу и выскочил на шоссе.

Он уже не сомневался, что везли его не к Араму Эриваняну.

Однако те оказались проворней.

Снова взвизгнули тормоза. За спиной Грега Морриса послышался крик. Из окна показалась рука убийцы, ставшая длиннее ровно на ствол «ППК». Раздалось три выстрела.

Одна из пуль впилась в спину американца. Грег Моррис почувствовал сильный удар, в глазах у него потемнело, и он повалился на землю.

«Застава» тут же набрала скорость, делая круг, чтобы вернуться в Белград.

Шофер сквозь зубы осыпал ругательствами своего спутника.

— Что, получил? Как же, привел он нас к Эриваняну! А теперь все легавые на хвосте повиснут.

Из-за обилия иностранных посольств квартал был просто заполнен милицией. Сейчас все мильтоны слетятся на выстрелы, как мухи на навоз. Иностранного дипломата пришили — это верные двадцать лет. Югославы ко многому относятся снисходительно, но только не к убийству гостей из могущественных держав.

Они уже съезжали с круга, когда Гурген Найир обернулся и выругался. Американец, которого он считал мертвым, полз к проезжей части.

— Поворачивай! — приказал он шоферу. — Возвращаемся!

— Да ты что, свихнулся? — запротестовал тот. — Сейчас легавые...

— Поворачивай, говорю!

Найир вытащил «ППК», и шофер решил, что лучше не спорить. Он вывернул руль направо, направляя машину к лежащему на дороге человеку. Гурген Найир выпрыгнул на шоссе. Грегу Моррису и без того оставалось жить не больше нескольких минут. Однако армянин все же приставил дуло «ППК» к его затылку и дважды выстрелил, превратив мозги американца в кашу.

Потом сунул руку в карман Грега, достал паспорт, изорвал его в клочья, бросил их на труп и лишь затем снова сел в «заставу».

Глава 2

Элько Кризантем насторожился: две белые фары пересекли границу владения Лицен. В замке ждали лишь приглашенных по случаю дня рождения графини Александры, невесты Его Сиятельства князя Малко Линге.

Но для гостей было еще слишком рано. Хорошее воспитание, веками передаваемое от поколения к поколению, заставило бы их скорее кататься туда-обратно вокруг замка, чем обеспокоить хозяев неурочным появлением.

Значит, это кто-то другой. Занесенная снегом дорога не располагала к прогулкам, а посетители всегда заранее договаривались о визите по телефону. Элько с осмотрительностью потревоженной змеи скользнул в служебное помещение и открыл шкаф, единственный ключ от которого всегда держал при себе. У лежавшей там автоматической «беретты», оружия, может, и не высококлассного, было по крайней мере одно достоинство — в радиусе десяти метров оно уничтожало все живое. После нападения на замок турок опасался непрошеных визитеров.

Пристроив оружие у входа, он вышел па крыльцо и стал наблюдать за машиной — серым «мерседесом», только что остановившимся у главного подъезда. Из нее вышел незнакомец. Когда тот вступил в освещенную зону, Элько различил бритый череп, квадратные очки и полноватую фигуру. Мужчина спокойно поднялся по лестнице и остановился напротив турка.

— Могу я видеть князя Малко Линге?

И он протянул Элько визитную карточку.

«Генри Гарвуд, Первый секретарь. Посольство Соединенных Штатов Америки. Вена».

Элько Кризантем внимательно осмотрел гостя. Так и есть, агент ЦРУ. Сердце турка забилось. Он скучал без дела. Конечно, никто не мешал ему, например, приставить дуло охотничьего ружья к уху сантехника, чтоб тот не забывал о качестве работы; это отчасти развлекало, но дальше-то не пойдешь. А он любил смачную работенку, где можно было в полной мере проявить все свои таланты. Когда они в Стамбуле встретились с Малко, Элько считался лучшим наемным убийцей в городе, и квалификации с тех пор не потерял.

— Вам назначено? — спросил турок.

— Нет, — начал оправдываться дипломат. — Но я уверен, что князь Линге согласится принять меня. Соблаговолите его предупредить.

Секунду поколебавшись, Элько Кризантем впустил посетителя в библиотеку и осторожно закрыл дверь. На ключ...

Потом он убрал ружье. Только вот проблема: князя Малко еще надо было найти... Тот вернулся из Вены полчаса назад вместе с невестой, и они тут же поднялись на второй этаж. В таких случаях Элько их обычно не беспокоил... С пульта в холле он одно за другим вызывал помещения замка.

Трубку не сняли.

Пришлось Элько, хоть и было ему неловко и неприятно, лично обследовать апартаменты. Он методично переходил от двери к двери и тихонечко стучал в каждую. С тем же успехом.

Обойдя второй этаж, он поднялся на третий. Здесь был собачий холод. Ему показалось, что неясный шум доносится из редко занимаемой комнаты для гостей. Элько пошел на звуки, намеренно громко топая по старым скрипящим половицам. Из-под одной из дверей выбивалась полоска света. Собрав все свое мужество, турок окликнул хозяина:

— Ваше Сиятельство, вы здесь?

Ответа не последовало. Тогда Элько толкнул приоткрытую дверь и просунул голову внутрь. Сначала он разглядел лишь носок черного сапога, упирающийся в стул. Взгляд его побежал вверх: повыше сапога обнаружилось круглое колено, затянутое в дымчато-серый нейлон, потом подвязка того же цвета. А вот и хозяин. Он стоял к Кризантему спиной, а шею его обвивала женская рука. Страшно смущенный турок увидел наконец всю сцену целиком: графиня Александра, удобно упершись спиной в большую печь, облицованную синим фаянсом, стоя, словно какая-нибудь горничная, отдавалась князю Малко, своему жениху и любовнику.

Она даже не раздевалась, только расстегнула нижние пуговицы черного шерстяного платья. Закинув назад голову, графиня получала видимое удовольствие от пронизывавших ее неторопливых толчков. Действия их сопровождались легкими вздохами и невразумительным ворчанием, а присутствия Кризантема они даже не заметили. Тот попятился назад, дождался, когда за дверью послышался короткий вскрик, потом, после нескольких секунд молчания, смешки и радостный шепот. Теперь можно, решил Элько, постучался и крикнул:

— Ваше Сиятельство, Вас там кто-то спрашивает.

— Кто именно?

— Некий господин Гарвуд.

Короткая пауза, и разъяренный голос графини Александры:

— Всемогущий Боже! И трахнуться спокойно не дадут! Даже в день рождения.

Исполнив свой долг, Кризантем на цыпочках спустился вниз. Малко же, все еще не отрываясь от любимого чрева, поглаживал крутой круп Александры. С годами его страсть не остыла. Однажды они случайно занялись любовью в этой комнате, куда забрели в поисках старинного платья... объятье за объятьем — как это бывает... Александра сама захотела тогда, чтоб получилось быстренько, как у лицеистов на переменке. Скоро должны были приехать гости, времени совсем не оставалось. Восхитительное воспоминание. Малко еще раз провел рукой по изгибу ягодиц графини и высвободился. Черный подол платья опустился. Александра сняла ногу со стула и обиженно посмотрела на жениха.

— Что еще нужно этому типу? Кто это?

— Венский резидент.

— Неужели нельзя было сказать ему, что сегодня ты не желаешь никого видеть...

— Ляс ним не договаривался о встрече! — возмутился Малко.

— Ну так и не принимай его! — повелительно произнесла она.

— Это невозможно.

ЦРУ оплачивало практически все его расходы, в частности, содержало этот древний, постоянно разрушающийся замок, что стоило немалых денег. Разумеется, не за красивые глазки, а за ценные услуги, которые он оказывал американскому разведывательному ведомству.

— Хорошо. Я даю тебе десять минут. Если задержишься дольше, любовью будешь заниматься один. Без меня.

И она первой вышла из комнаты, безжалостно стуча сапогами по ветхому паркету. Она не сняла их даже тогда, когда примеряла в Вене белье, чем страшно смутила продавщицу. Правда, графиня еще при этом спросила, где можно купить хлыст...

Александра решила, что уж сегодня она даст волю своему воображению. И пусть ЦРУ проваливает ко всем чертям...

Генри Гарвуд проворно вскочил с места, едва вошел Малко. Они давно знали и высоко ценили друг друга. Американцу за свою долгую карьеру пришлось побывать в самых гнилых местечках.

— Мне очень жаль, что пришлось побеспокоить вас в неурочное время.

— Почему вы предварительно не позвонили? — спросил Малко.

— Есть вещи, которые можно объяснить только при личной встрече.

Малко сел, чувствуя себя несколько натянуто. С минуты на минуту начнут съезжаться гости, а он то занимался с Александрой, то теперь вот этот неожиданный визит. Наверняка опоздает.

— Ладно, — произнес он. — Что случилось?

— У нас большие неприятности, — признался Генри Гарвуд. — Я бы с удовольствием выпил чего-нибудь.

Малко подошел к бару, открыл бутылку «Гастон де Лагранжа», плеснул в круглый бокал, а себе налил «Столичной». Поставил все это на низенький столик, представлявший собой стеклянную панель, поддерживаемую двумя фигурками чернокожих, стоящих на коленях. Вещь от Ромео, идеально сочетавшаяся с резной мебелью. Американец улыбкой поблагодарил Малко, вынул из кармана пригоршню витаминов, проглотил их и запил хорошим глотком коньяка...

Преступление...

— Провалилась операция в Югославии, — начал он. — Вы единственный агент, который в данный момент находится в пределах досягаемости, и это поручено мне.

— В Югославии! — Малко даже передернулся. — Вы что, хотите послать меня туда? Да это все равно что подарить билет в один конец до ГУЛАГа...

— Да нет же, — успокоил его Гарвуд. — У нашего Управления существует негласный договор с югославскими службами. От них вам ждать неприятностей не придется. Даже наоборот, они будут рады, если мы поможем им решить одну задачу.

— Какую?

— Вы когда-нибудь слышали об организации «Асала»?

— Разумеется.

— О'кей. Один из ее основателей находится сейчас в Белграде. Их было трое, потом Асала распалась на три фракции, они их возглавили и ведут ныне беспощадную борьбу друг с другом из Бейрута и Тегерана. В наше поле зрения попал один тип, Акоп Акопян, находившийся в тот момент в самом незавидном положении, — его выслеживал один бывший соратник. Вот он-то и предложил нам сделку: его память против шкуры Акопяна.

— То есть?

— Ему известны все явки в Европе, все связи и фальшивые имена, которыми пользуются террористические группы, а также все склады оружия, все действующие под дипломатическим прикрытием ливийцы, сирийцы и иранцы. Просто золотая жила...

Он на мгновение замолчал, а потом заключил:

— Благодаря чему мы поймаем в ловушку Абу Нидала...

Абу Нидал! Террорист, которого разыскивают повсюду. Человек, объявивший беспощадную войну и Израилю, и Соединенным Штатам. На него устраивали охоту десятки раз. Ускользал. Сначала при поддержке Ирака, потом Сирии, Ливии и наконец Ирана. Рядом с ним даже знаменитый Карлос казался дилетантом. Малко понимал, почему ЦРУ готово на все, лишь бы поймать его.

— И как зовут вашего армянина? — спросил Малко.

— Арам Эриванян.

— Это его...

— Подстрелили во Франкфурте в отеле, где он баловался со взрывчаткой, — закончил за него американец. — Да, он террорист. Но если с его помощью удастся выйти на Абу Нидала, игра стоит свеч.

— Как он очутился в Югославии?

— Ему удалось выбраться из Бейрута и через Кипр и Грецию попасть в Югославию. Не без труда.

Дверь широко распахнулась, оборвав их беседу на полуслове. Малко давно привык к эксцентричным выходкам своей невесты, однако все же покраснел.

На Александре не было ничего, кроме роскошного черного кружевного боди, к которому были пристегнуты чулки того же цвета. В лаковых туфлях на каблуках она казалась еще выше, белокурые волосы растрепались. Подойдя к Малко, она грациозно развернулась, подставив ему спину. Боди было застегнуто лишь наполовину...

— Пупсик, помоги мне, — сладко пропела она. — Я никак не могу справиться с проклятой застежкой. Словно никакого Генри Гарвуда не существовало. А тот стал даже не пунцовым, а фиолетовым, и все не сводил глаз с роскошного зада, выглядывавшего из-под пены черных кружев. Малко на мгновение заколебался, но все же решил, что лучше обойтись без скандала.

— Простите, — произнес он.

И быстро принялся застегивать крючки удивительного предмета женского туалета, прекрасно вырисовывавшего формы его невесты. Когда дело было сделано. Александра снова повернулась и словно только теперь обнаружила американца.

— Ты не представил мне своего друга, — упрекнула она Малко не без сарказма.

— Генри Гарвуд, — произнес Малко. — Он советник в американском посольстве в Вене.

Александра улыбнулась во весь рот.

— Ах, так он тоже шпион! Добро пожаловать в Лицен, герр Гарвуд. Надеюсь, Малко уже предупредил вас, что сегодня мы празднуем день моего рождения? Вы приехали меня поздравить?

Генри Гарвуд бросил на Малко отчаянный взгляд. Александра протянула ему руку для поцелуя, так что ее выглядывавшие из корсажа груди оказались в нескольких сантиметрах от носа американца. В штате Индиана, откуда он был родом, ее бы запросто сожгли как колдунью...

— Вот именно! — взял в свои руки инициативу Малко. — Вот уж сюрприз так сюрприз.

Но белокурые пряди уже сделали пируэт.

— Пойду закончу свой туалет, — сказала Александра на ходу. — До чего у вас скучно.

Она подошла к стене, включила музыкальный центр «Акай», поставила лазерный диск и удалилась, тщательно прикрыв за собой дверь. Малко взглянул на часы: было уже половина восьмого. Скоро прибудут гости, а он даже не помылся.

— Я не могу принять ваше приглашение, — сказал американец. — Во-первых, из соображений безопасности, а потом мне не хотелось бы вас так беспокоить.

Его оборвал телефонный звонок. Малко снял трубку и услышал ледяной голос Александры:

— Если ты только позволишь себе пригласить ко мне на ужин эту старую развалину, я сяду в машину и поеду праздновать день рождения в Вену. С друзьями!

Малко повесил трубку, и в тот же момент американец сказал:

— Дорогой мой, у меня нет ни малейшего намерения портить вам праздничный ужин. Об этом не может быть и речи. Но мы с вами должны полчасика потолковать.

Уф! На этот раз пронесло...

— Я понимаю, что веду себя очень невоспитанно, но коли уж я такой, не могли бы вы приехать завтра утром?

Вот тогда мы сможем спокойно поговорить. Сейчас я действительно безумно занят. Приедут гости, а...

— Увы, это невозможно, — спокойно возразил Гарвуд. — Завтра утром, в семь часов, я вылетаю первым рейсом «Эр Франс» в Париж... А оттуда в Белград.

Молчание. Малко не знал, что ему делать. Даже если бы удалось успокоить Александру, он и представить не мог Гарвуда среди своих гостей. Не говоря уж о том, что он и так полдня потратил, чтобы рассадить приглашенных за столом: без компьютера просто невозможно вычислить место, соответствующее положению каждого из гостей. Нет на свете никого щепетильнее аристократов из Центральной Европы. Он услышал, как во двор въехала машина, а через мгновение в дверь библиотеки постучал Кризантем.

— Приехал барон Малсен Поникав.

— Проведите его в большую угловую гостиную. Я иду.

И Малко повернулся к Гарвуду.

— Мне действительно очень жаль, но если вам непременно нужно поговорить со мной сегодня, придется подождать, пока не окончится ужин.

Генри Гарвуд успокаивающе махнул рукой:

— Прекрасно понимаю вас. Я останусь здесь, а вы вернетесь, как только сможете.

— Увы! — сказал Малко. — Эта комната мне понадобится...

Но тут же добавил:

— ...Я отведу вас на второй этаж, там вам будет спокойно. Ильза принесет вам ужин в зал видео. Пойдемте.

Он подхватил на ходу бутылку «Гастон де Лагранжа» и бокал и первым вышел из библиотеки. Его невольный гость последовал за ним. Из гостиной долетали голоса. Гости прибывали. Малко и Гарвуд поднялись по старой лестнице в комнату, одну стену которой целиком закрывал гигантский экран. Половину комнаты занимала огромная кровать от Клода Даля, заваленная множеством разноцветных подушек. Видеосистема «Акай» была вмонтирована в полированную видеотеку, тоже от Ромео. Малко поставил коньяк на низкий столик, американец же аккуратно присел на краешек дивана.

— Я поднимусь к вам, как только смогу, — пообещал Малко. — И мы спокойно поговорим.

Он закрыл дверь и бросился к своей комнате. На душ времени не хватало. Когда он, уже в смокинге, появился снова в библиотеке, Александра с первыми гостями была там: невозможно представить, что под черным бархатным платьем у нее скрывалось так взволновавшее Генри Гарвуда боди. Александра приблизилась к Малко и, обольстительно улыбнувшись, прошептала:

— Молодец, что отделался от этого говнюка. Ты не пожалеешь!

— Не то чтобы совсем отделался, — признался Малко. — Он ждет меня в голубой гостиной. Придется побеседовать с ним после ужина.

— Это в день-то моего рождения! — рассердилась снова она.

Малко хотел было сказать ей, что платья и замки стоят недешево, но промолчал.

Он подумал, что только вопрос жизни и смерти мог заставить столь значительную фигуру, как Генри Гарвуд, проявлять такое терпение. Можно себе представить, в какое грязное и опасное дело он его втянет и какие горы золотые будет обещать.

Глава 3

Догорали голубые свечи, мягко освещавшие большую столовую замка Лицен. В подсобном помещении скопилось уже немалое количество опустошенных бутылок из-под «Дом Периньона» и «Моэт». Ужин подходил к концу.

Рядом с друзьями, с людьми своего круга Малко ненадолго забыл ЦРУ и его кошмары. Он снова стал Его Сиятельством светлейшим князем Малко Линге, кавалером Черного Орла, Мальтийского ордена, маркграфом От-Люзаса.

Александра только что задула единственную целомудренную свечку на великолепном именинном торте, облитом горьким шоколадом, который внесла в столовую старая Ильза. Настоящий возраст Александры был известен лишь Малко. Казалось, время над ней не властно, она все расцветала и расцветала. Находясь по разные концы огромного мраморного стола, любовники могли только изредка обмениваться красноречивыми взглядами.

Сидевший по правую руку от Александры юный герцог Фердинанд фон Ханштейн, казалось, был просто заворожен ее ослепительным декольте. Известный своей сексуальной озабоченностью, герцог не упускал случая вскочить на каждую, кто оказывался рядом, под отрешенным взглядом супруги, блеклой благонравной блондинки, урожденной Мекленбург. Должно быть, только положение спасало его от самых гнусных историй.

Гости перешли в курительную, и Александра воспользовалась этим, чтобы подойти к Малко.

— Скорее бы они выметались! — шепнула она. — Я так тебя хочу.

Она украдкой прижалась к нему низом живота, продолжая при этом улыбаться светской улыбкой, а потом тихонько шепнула ему на ухо:

— Ты знаешь, эта свинья Фердинанд весь ужин щупал меня как какую-нибудь горничную! Я едва сдержалась, чтобы не дать ему по морде. Он ласкал под столом мою ногу, а когда понял, что я ношу чулки, чуть не кончил в салфетку...

— Для того, чтоб он это понял, ты должна была ему это позволить...

— Ну не поднимать же шум из-за того, что он потискал мне ляжку! — заметила она. — Будто ты его не знаешь! Да вот, суди сам.

И действительно, с идиотской улыбкой на губах к ним приближался Фердинанд фон Ханштейн, согревая в неестественно белой руке бокал «Гастон де Лагранжа».

— Малко, дорогой мой, у вашей невесты восхитительные глаза! Мы должны видеться почаще...

Александра улыбнулась, умело качнув бедрами.

Он пожирал ее глазами, он больше не мог сдерживаться.

Малко сказал в ответ какую-то банальность и занялся другими гостями. Его беспокоил несчастный Генри Гарвуд, замурованный в голубой гостиной. Что же там у них все-таки приключилось?

Генри Гарвуд откровенно скучал. Он уже посмотрел эротический фильм по видео, Ильза принесла ему поднос с едой, и он поужинал, потом снова принялся за «Гастон де Лагранж». Чувствуя, что голова уже несколько отяжелела, он решил, чтоб убить время, обследовать второй этаж. Одна из обнаруженных им комнат, увешанная потемневшими от времени зеркалами, открыла ему желтоватые горизонты. Сколько же еще продлится его затворничество? С каменной лестницы до него долетал шум из зала, где шел прием, и он испытал досаду, словно его лишили чего-то приятного.

Американец снова плеснул себе коньяку и устроился перед телевизором, но сначала просмотрел рекламный буклет «Эр Франс», возвещавший об открытии прямой линии Зальцбург — Париж и нового беспосадочного рейса Париж — Токио продолжительностью двенадцать часов. Информация его заинтересовала, особенно потому, что с недавнего времени в экономическом классе на самолетах «Эр Франс» стали подавать спиртное, причем бесплатно и в неограниченном количестве. А если еще вспомнить о новых удобных сиденьях, было ради чего делать крюк.

Наконец-то все ушли! Кроме Фердинанда с супругой. Та дремала перед бокалом апельсинового сока, покуда ее муж, так и не отходивший от Александры, стоя перед портретом одного из предков Малко, знакомил именинницу со своим генеалогическим древом, не сводя при этом глаз с ее груди. Малко подошел к ним и шепнул на ухо Александре:

— Займи их ненадолго, я сейчас вернусь. Посмотрю только, как там наш приятель.

В серых глазах графини вспыхнула ярость, и она произнесла, глядя на Фердинанда фон Ханштейна:

— Ферди, вы обязательно должны посмотреть оружейный зал.

И повернулась к герцогине.

— Матильда, боюсь, вам в таком открытом платье будет там прохладно...

Матильда фон Ханштейн улыбнулась своей бесцветной улыбкой.

Злые языки утверждали, что единственное сексуальное удовольствие, которое доставлял герцог своей абсолютно фригидной супруге, были рассказы о его победах.

Фердинанд с выпученными глазами уже стоял возле двери.

Малко отреагировал мгновенно: после немалой дозы шампанского Александра со своим раненым самолюбием вполне могла отдаться этому недоноску, чтоб отомстить жениху.

Малко надежно перекрыл проход Александре.

— Не годится оставлять Матильду в одиночестве, — сказал он, — не слишком-то это любезно. Возьмите ее с собой, я одолжу ей меховую накидку.

Матильда удивленно взглянула на Малко. А Фердинанду фон Ханштейну сразу как-то расхотелось смотреть оружейный зал. Он подавил зевок, взглянул на часы и встрепенулся.

— Господи боже мой! Как уже поздно. Дорогой мой Малко, вы, вероятно, торопитесь остаться наедине со своей дивной невестой. Мы должны извиниться за то, что так задержались. Матильда?

Матильда поднялась.

Александра одарила Фердинанда фон Ханштейна взглядом, от которого у него, вероятно, до скончания дней пропал сон.

— Может быть, в следующий раз, Ферди, — промурлыкала она.

— В следующий — наверняка. — У бульдога, которого только что лишили сахарной косточки, был бы такой же счастливый вид, как сейчас у юного герцога. Обратный путь для него будет печален. Едва Малко проводил их до крыльца, Александра тут же повисла на нем. Он ее оттолкнул:

— Бесстыжая! Ты бы смогла это сделать...

Она бросила на него двусмысленный вызывающий взгляд:

— Может, да, дорогой. А может, нет. Но ведь ты меня накажешь за дурные наклонности, правда?..

Она взяла его за руку и потянула к винтовой лестнице, ведущей на второй этаж.

Малко героическим усилием прогнал мысль о стоическом затворнике Генри Гарвуде, находившемся всего в нескольких метрах от них. Александра распахнула дверь комнаты, которую они звали «зеркальной галереей». В этой увешанной старинными зеркалами зале они часто занимались любовью. Подойдя к кровати с балдахином. Александра проворно расстегнула молнию платья, и оно крохотным комочком легло к ее ногам. Она стояла, облаченная в сногсшибательное боди, с длинными чудесной формы ногами, которую подчеркивали еще больше черные нейлоновые чулки, доходившие до самого верха стройных ляжек. Малко почувствовал, что в горле у него пересохло. Пускай хоть подохнет Генри Гарвуд. Она была беспопобна.

Тщетно пытался Генри Гарвуд прислушиваться. Он устал. Накануне ему пришлось совершить перелет Вена — Париж — Нью-Йорк и обратно в настоящих летающих гробах. Если в он не сел, возвращаясь из Нью-Йорка в Париж, на «Конкорд», то совсем подох бы. Сверхзвуковой самолет «Эр Франс» преодолевал разницу во времени, когда летел с запада на восток, и доставлял пассажиров на место как раз когда пора было ложиться спать. Вообще-то проще было просто зафрахтовать «Конкорд» у «Эр Франс» по цене сто пятьдесят тысяч франков в час, однако бухгалтерия Управления не одобряла подобной эксцентричности в расходах.

Он старался различить хоть какие-то звуки в недрах замка. Но вокруг было на удивление тихо! Его пронзила страшная мысль. А что если Малко забыл о нем и спокойно улегся спать?

Генри Гарвуд открыл дверь и осмотрел коридор. Пусто. Тихо. Выглянул в окно. Во дворе не осталось ни одной машины, кроме его собственной.

Похоже, его опасения оправдываются. Про него забыли!

Растерянный и возмущенный, Гарвуд бросился наугад по коридору, решившись во что бы то ни стало разбудить Малко. Проходя мимо третьей двери, он заметил, что она приоткрыта. И в щель пробивается слабый свет. Он подошел поближе, и кровь бросилась ему в голову. Та самая молодая женщина, что так вызывающе вела себя в библиотеке, лежала вниз животом на кровати, все в том же черном боди, в чулках и лаковых туфлях на каблуках. Рядом свернулся змеей черный хлыст. Такие бывают только у офицеров. Он решил было, что женщина одна.

Но вот в поле его зрения попал еще один человек: хозяин замка. Он поднял хлыст, взмахнул им над выпуклым, почти неприкрытым задом женщины.

«Негодяй! — подумал Генри Гарвуд. — Что за скотина!»

Но в тот же момент молодая женщина, лежавшая на кровати под балдахином, повернула голову и спокойно произнесла:

— Ну давай! Накажи меня! Унизь меня!

Хлыст опустился на голую плоть, и Генри Гарвуд дернулся, словно били его. Он не сводил взгляда с женщины, корчившейся под хлесткими ударами, но не пытавшейся от них увернуться. Ягодицы ее и верх ляжек были все в красных полосках. Она повернулась, и хлыст опустился на полную грудь. Окаменевший Генри Гарвуд продолжал стоять на пороге, чувствуя, что теряет голову. Словно ощутив это, Александра соскользнула с постели и опустилась на колени у ног Малко. Генри Гарвуд догадывался, чем она будет заниматься в таком положении.

С пылающей головой он стал отступать назад. Это уж слишком! Словно фильм эротический смотришь.

Умирая от стыда, будто его уже застали подсматривающим эту сцену, он вернулся в свой видеосалон.

Прошло немало времени, прежде чем там появился хозяин дома в черном бархатном халате. Генри Гарвуд с трудом произнес:

— Я уже стал бояться, что вы забыли про меня...

— У меня есть и другие обязанности, — ответил Малко.

Гарвуд покраснел до корней волос, но предпочел умолчать, как чуть было не стал свидетелем исполнения этих его «обязанностей».

— У меня осталось совсем мало времени, — сказал он. — Вот суть дела. Субъект, о котором я вам рассказывал, Арам Эриванян, находится в Белграде, в Югославии. Было предусмотрено, что он покинет страну с дипломатическим паспортом, выданным государственным департаментом Соединенных Штатов. Операция провалилась.

— Как именно?

— Наш агент, который должен был передать ему паспорт, был убит неизвестными, так же как и один из телохранителей Эриваняна. Кто их выдал, нам неизвестно. Югославы вне себя от злости и требуют, чтобы дело было улажено немедленно. Но беда в том, что после этих... инцидентов Арам Эриванян вообще ни с кем не вступает в контакт.

— Трудно его в этом винить, — заметил Малко. — Если события происходили именно так, как вы их изложили, прежде всего нужно найти, через кого идет утечка информации. Может, через разведслужбы Югославии?

— Думаю, это не так, — высказал свое мнение американец. — По нашим сведениям, им даже неизвестно, где прячется Арам Эриванян, и в страну он въехал без их ведома. Более того, они сами не хотят, чтобы с ним что-то случилось на их территории, чтоб не восстанавливать против себя армян.

— С чьей помощью Эриванян попал в Белград?

— Помогла одна из его бывших любовниц, югославка Милена Братич. Только она знает, где его берлога.

— Вы в ней уверены?

Гарвуд сделал жест, в котором было что-то фатальное.

— Похоже, она очень привязана к Эриваняну...

Все это производило на Малко впечатление какой-то неопределенности. И еще он ощущал опасность...

— Если верны ваши выкладки, — сказал он, — Милена Братич допустила оплошность. Либо тот, кто охотится за Эриваняном, осведомлен куда лучше, чем вы думаете. По-вашему, никто не знал о прибытии Эриваняна в Белград?

Американец вздохнул:

— По крайней мере, мы так считали. И Милена нас в этом уверяла.

— Похоже, все вы обманулись. И эти два убийства, должно быть, на совести людей Акопяна, которые, вероятно, вышли на след Эриваняна.

В минутном молчании было что-то траурное.

Если Малко прав, то ему предстоит отправиться прямо в гнездо гремучих змей. Даже если забыть о весьма проблематичном нейтралитете Службы безопасности Югославии.

— Да, похоже, вы правы, — признал Гарвуд.

Малко зевнул, с трудом заставляя себя сосредоточиться после насыщенного событиями вечера.

— Кстати сказать, а почему Акопяну так понадобилась шкура его бывшего соратника?

Рот Генри Гарвуда дернулся в циничной ухмылке.

— Да потому же, почему мы предпочли бы видеть его живым... Эриванян много знает, очень много... О секретных договорах с палестинцами, сирийцами и некоторыми советскими агентами. И об Абу Нидале, цели нашей операции. Их общем приятеле.

Вселенная Малко снова перевернулась. После праздника и удовольствий пришел черед окунуться в темный и опасный мир разведки. А у него перед глазами плясал еще роскошный силуэт Александры. Сурово, очень сурово... Она уснула там же, где он ее оставил после их эротических игр.

— Что требуется от меня? — спросил он.

Генри Гарвуд слегка улыбнулся.

— Вы, как всегда, невозможны. Завершите операцию, вывезите Арама Эриваняна из Югославии.

— А он что, сам передвигаться не может?

— Нет, — сказал Гарвуд. — Он слепой и без одной руки. Расплата за франкфуртскую неудачу.

Малко дал себе время усвоить новую информацию. Это действительно меняло дело...

— Кто его охраняет?

— Сначала этим занимался телохранитель, специально доставленный из Бейрута, — объяснил американец. — Но он был убит одновременно с нашим агентом. Его тело выловили в Дунае. Теперь с ним Милена Братич.

— Нам кажется, убийцы хотели проследить за связным, чтобы выйти на Эриваняна и расправиться с ним, — заключил он. — Но по не известной нам причине они изменили план.

— Важно выяснить, как они узнали о намеченной встрече... — сказал Малко.

— Конечно, — подтвердил американец. — Это и будет вашей первой задачей.

— Думаете, тот, кто совершил убийство, все еще в Белграде?

— Боюсь, что так, — произнес Генри Гарвуд. — Возможно, они предпримут новую попытку.

— Кого вы мне дадите?

Американец смущенно посмотрел на него.

— Пока мы найдем в Управлении подходящих люден да получим разрешение перебросить их в Югославию, Эриванян умрет естественной смертью.

— Зато я, — заявил Малко, — не желаю умирать насильственной.

— Может, у вас кто есть на примете? — предложил Гарвуд. — Мы очень щедро оплатим его услуги...

Малко сразу же подумал об Элько Кризантеме. Турок не раз уже помогал выполнять подобные поручения. А на это согласится даже бесплатно. Натравить турка на армянина — все равно что предложить кошке цыпленочка.

— Да, у меня кое-кто есть, — сказал он.

— Мы заранее согласны с вашим выбором, — поторопился подтвердить американец.

— Каким путем я вывезу Арама Эриваняна из Югославии?

— На машине. Югославы дали зеленый свет на пересечение границы. После того, что произошло, Эриванян не может ни ездить в поездах, ни летать в самолетах. Этот субъект в некотором роде параноик...

Станешь тут параноиком — слепой, преследуемый убийцами. Малко снова зевнул, да так, что чуть не сломал себе челюсть. Впервые ему придется спасать жизнь террористу.

— Когда я должен выехать?

— Завтра, как можно раньше, — сказал обыкновенным тоном американец. — С каждой минутой риск для Эриваняна растет. Это просто идиотизм, если его там прикончат и он так и не успеет выдать нам Абу Нидала.

Малко подумал, что ночь у него будет совсем короткой. Да еще предстоит сообщить радостную весть Александре, рассчитывавшей поехать с ним в Сен-Антон. Белград все же несколько иное.

— А как с оружием? — спросил Малко.

— Берите с собой. Там я не смогу его достать. Никаких проблем с провозом не будет. Австрийские машины никогда не досматриваются. А о том, чтобы соваться с пустыми руками в осиное гнездо, и речи быть не может. Машина у вас, разумеется, есть?

— Разумеется.

— Поедете через Марибор. Как обыкновенный австрийский турист. Они сотнями отправляются в Югославию кататься на лыжах. Никакого контроля на границе. И возвращаться будете тем же путем.

Малко взглянул на него с удивлением.

— Вы что же, хотите, чтоб я отправился в Югославию на «роллс-ройсе»? Это лучший способ засветиться. Если уж непременно нужно ехать на машине, лучше завернуть к Баджету и арендовать что-нибудь солидное, к примеру, «мерседес-190».

— Замечательная мысль, — поддержал его с облегчением американец. — Тогда я останусь на ночь здесь и рано утром отвезу вас в Вену.

Александра просто сойдет с ума от радости. Трудно поручиться, что она захочет сопровождать его. Весь маршрут Вена — Белград — Вена — около тысячи пятисот километров — проходил по дорогам узким, забитым машинами, по абсолютно непривлекательной местности.

— Чудесно, — произнес Малко. — Приехал я в Белград, и что дальше?

— Будете работать в контакте с Миленой Братич. Только она теперь знает, где прячется Эриванян...

Расскажите мне о ней.

— Она сербка, в прошлом журналистка. Познакомилась с Эриваняном, когда брала у него интервью. Они влюбились друг в друга. Милена приехала к нему в Ливан и два года была рядом с ним. И во Франкфурте тоже, когда произошел этот... несчастный случай. Потом они расстались, но он по-прежнему ей доверяет.

— Чудесно, — сказал Малко. — И как мне с ней быть? Связаться сразу же по приезде?

Американец даже подпрыгнул:

— Только не это! Милена Братич сильно напугана, она не станет с вами разговаривать. Завтра вечером я сам уже буду в Белграде. У нашего тамошнего резидента есть способ незаметно связаться с ней. Я устрою встречу и представлю вас. А потом уж сами действуйте. Чтобы добраться до Белграда, вам понадобится часов двенадцать.

— Если все будет в порядке... — заметил Малко.

Генри Гарвуд согласился.

— Хорошо, накинем немножко. Встретимся послезавтра в пять часов вечера. Милена Братич тоже придет. Вы Белград знаете?

— Нет.

— Это неважно.

Американец вытащил из своего дипломата карту Белграда и расстелил на столе. Он ткнул пальцем в маленький остров между двумя рукавами Савы, на юго-западе города.

— Вот где мы встретимся: остров Цыганлия. Милена Братич тоже сюда явится. Летом здесь купаются, занимаются спортом, греблей, но зимой тут абсолютно пустынно. У северного берега есть несколько ресторанов на баржах. Один из них называется «Код Капитана». Зимой он закрыт. Перед ним небольшая стоянка. Я буду там. В пять. Чтобы туда добраться, вы съезжаете с моста через Саву и едете по бульвару Радничка. В каком-то месте он разделится надвое, одно полотно завернет налево. Вы проедете под пешеходным мостиком, и первый поворот направо приведет вас на остров. Карту я вам оставлю.

Малко сложил ее.

— Путь до Белграда не близкий, — заметил он. — Может произойти все что угодно. Что мы будем делать, если один из нас не явится на встречу?

Генри Гарвуд думал недолго:

— На следующий день вам в гостиницу принесут приглашение. Остановиться вам следует в «Интерконтинентале». Приглашение на небольшое празднество в честь Святого Николы Угодника. Там будет белградский резидент Эндрю Виткин. Он сам подойдет и даст вам дальнейшие инструкции. Номер в гостинице заранее не заказывайте: они зимой пустуют, а югославским спецслужбам так будет труднее выявить вас.

— Я думал...

Генри Гарвуд успокаивающе махнул рукой.

— Конечно, они и сами хотят избавиться от слепого. Только лучше с чертом не шутить.

Американец зевнул и бросил взгляд на часы.

— Нам обоим предстоит завтра длинный день. Выехать нужно будет в шесть...

— Увы! — согласился Малко.

Он терпеть не мог подниматься рано, да еще предстояло предупредить об отъезде кроткую Александру, рассчитывавшую понежиться с ним в постели все утро. Наверняка устроит сцену. Что ж, это издержки его профессии.

Проводив американца в спальню, он спустился к Элько Кризантему.

Малко едва успел стукнуть в дверь: турок стоял на пороге, одетый.

— Я решил, что могу вам понадобиться, — объяснил он скромно.

Малко уже почти совсем оделся, когда Александра открыла глаза. Пока Малко беседовал с Генри Гарвудом, она все же перебралась в спальню и там заснула. Александра приподнялась на локте, взглянула на часы.

— Куда ты? — спросила она.

— Мне придется совершить небольшой вояж.

Она протерла глаза, зевнула:

— К обеду вернешься?

— Нет. Я уезжаю на два или три дня.

Вот тут она действительно проснулась.

— Куда это? — взревела графиня.

— В Белград.

— И ничего мне не сказал!

— Ты спала...

Резко вскочив с кровати, она сначала швырнула ему в голову свое белье. Потом зажигалку. И наконец сапог, ударившийся о дверь. Малко уже был в коридоре. Элько Кризантем дожидался его в холле, хитрые глаза его сияли.

Наконец-то он снова на службе. Его пальцы ласково касались шнурка, лежавшего в кармане. Благодаря техническому прогрессу, шнурок теперь у него был из тефлона, порвать его практически невозможно. Во дворе Малко еще раз взглянул на горящее окно своей спальни. Снова ему предстоит встреча со смертью. Однажды он уедет и не вернется.

Глава 4

Вереница машин довольно проворно продвигалась вперед, к контрольно-пропускному пункту, хотя обслуживал его один-единственный югославский пограничник. Не покидая своей будки, он проверял паспорта, которые протягивали ему на ходу водители. Двое его коллег занимались увешанными свертками пешеходами, возвращавшимися из Австрии, куда они отправлялись за покупками.

Подошла очередь Малко, и он протянул пограничнику паспорта, свой и Кризантема.

Югослав взял их и тут же вернул, не успев даже толком взглянуть и сопроводив свой жест машинальным пожеланием «счастливого пути». Малко проехал мимо скромного «фиата-600» с синей мигалкой на крыше, олицетворявшего собой ударные силы югославского пограничного отряда... Таможенник проявил к нему любопытства не больше, чем пограничник, он лишь потребовал предъявить документы на машину.

Малко надавил на газ, и его синий «мерседес-190» промчался мимо громадного болгарского трейлера под завистливыми взглядами падающих под тяжестью покупок пешеходов. Вот они и в Югославии. Генри Гарвуд, как и договаривались, отвез их в Вену, прямо к Баджету, где Малко взял напрокат совсем новый «мерседес-190». И они расстались. На самом дне несессера Малко вез разобранный на три части суперплоский пистолет и глушитель. Патроны с особо высокой начальной скоростью были попрятаны в самых разных местах. «Астра» Кризантема лежала в слесарных инструментах. До самой границы Малко несся со скоростью сто восемьдесят километров в час, благодаря отличному шоссе, тянувшемуся в обрамлении елей по территории Австрии. В Югославии совсем другое дело. Элько Кризантем, сидевший рядом с Малко, и не пытался скрывать своей радости. Наконец-то предстоит настоящая работа.

— Мы будем иметь дело с армянами? — спросил он довольно, почти облизываясь.

— Только с одним, — уточнил Малко. — И тот будет с нашей стороны. Так что не стоит губы раскатывать, Элько.

— Эти армяне нас терпеть не могут, — заворчал Элько Кризантем. — Дипломатов наших убивают, бомбы суют куда ни попадя.

— Что правда, то правда, — заметил Малко, обходя еще один болгарский трейлер. — Но у них есть на то кое-какие причины...

Элько Кризантем отвечать не стал. Ни один турок не признает, что именно его народ стал вершителем самого масштабного геноцида века, вырезав примерно два миллиона армян под предлогом очищения турецкой крови. Единицы, соглашающиеся вообще касаться этой болезненной темы, ссылаются обычно на происки военных, якобы всегда благосклонно относившихся к погромам...

Погода была ясной, дорога вилась между холмами, покрытыми виноградниками, не слишком живописными в эту пору, когда они стоят без листьев. Много часовен, как в Австрии. И машин почти столько же, сколько по другую сторону границы, но они заметно старее.

Малко подумал о том, что его нынешняя миссия спасателя скорее забавна... Обычно он как раз охотился на тех, к которым принадлежит его клиент. Террорист, специалист по подкладыванию бомб... «Асала» отличилась несколькими кровавыми покушениями, которые совершала обычно в сотрудничестве с различными палестинскими фракциями.

У обочины появился указатель — Марибор. Во времена Австро-венгерской империи город назывался Мариенбург. По обеим сторонам дороги возникли выстроившиеся в унылый ряд серые бетонные коробки. Стали встречаться набитые задыхающимися пассажирами городские автобусы. А через пять минут они въехали на платное шоссе, то есть на дорогу, чуть лучшую, чем остальные. Было чуть больше полудня. До Белграда еще часов семь езды, если все будет хорошо...

Напрасно Малко то и дело посматривал в зеркало заднего вида: ничего подозрительного он не обнаружил. Однако по опыту знал: опасность всегда возникает внезапно. Пройдено только первое препятствие. Внезапно у него свело желудок от голода.

В барс было накурено и полно людей, зато в обеденном зале внизу их оказалось всего четверо. Кроме Малко и турка, еще два югославских аппаратчика, прикативших на ослепительно-новом «мерседесе-250». Мясо, что им подали, но югославским стандартам было наверняка прекрасным, но в действительности оказалось просто отвратительным. Элько Кризантем подумывал даже, а не попробовать ли ему силой накормить хозяина этой гадостью. Малко отодвинул подальше водянистое желтоватое мороженое, едва притронувшись к нему, и сказал:

— Пошли отсюда!

До Белграда оставалось еще больше трехсот километров, а Малко уже начал уставать от завывания мотора, необходимости без конца обгонять грузовики или резко тормозить перед тащившимися со скоростью не больше десяти километров в час тракторами. Они ехали теперь по долине Савы, вдали виднелись укрытые туманом высокие поросшие елями сопки, откуда в свое время маршал Тито наносил удары немцам. Церкви еще встречались, а вот прелестных замков, которыми австро-венгерская империя украсила всю Центральную Европу, они не увидели ни одного.

Элько Кризантем дремал. Наконец, когда до Белграда оставалось километров сто, они въехали на настоящий автобан, и Малко смог наконец довести скорость до ста шестидесяти... Слева лениво катил свои воды Дунай. Последний пункт, где предстояло уплатить за пользование дорогой, находился в двадцати пяти километрах от Белграда.

Движение становилось интенсивней. Малко вовремя заметил указатель «Интерконтиненталя». Гостиница с зеркальным фасадом смотрелась словно кадр из научно-фантастического фильма, будто какое-то здание будущего в необитаемой местности. Новый Белград отстраивался сразу после войны и представлял собой монотонные шеренги серых, уже начавших разрушаться построек.

Холл «Интерконтиненталя» не носил ни малейшего отпечатка национального колорита. Вполне можно было предположить, что ты в Брюсселе или в Лондоне, или во Франкфурте. Малко и Элько заняли смежные номера. До завтра делать им было нечего. Малко бросился сначала под душ, потом позвонил в Лицен. Как ни странно, телефон работал отлично. В замке долго не снимали трубку. Наконец надтреснутый голос старой Ильзы ответил:

— Здравствуйте. Замок Лицен. Кто у телефона?

— Где графиня Александра? — спросил Малко.

— Ах, Александра! — буркнула повариха. — Уехала в Вену. Номера, по которому можно с ней связаться, не оставила.

Негодяйка! Он слышал, как старуха продолжала ворчать, что все блондинки настоящие суки, и предпочел повесить трубку. И отогнать мысль о своей непостоянной невесте... В конце концов она всегда возвращается...

Через несколько дней он сам ее приволокет за шкирку...

Темнело, машины уже включали фары. Малко, рядом с которым сидел Кризантем, вынырнул на бульвар Дружи, ведущий прямо к мосту Газела. Он не рискнул предварительно разведать путь к месту намеченной встречи, чтобы зря не привлекать к себе внимания. Сначала, утомленный дорогой, Малко выспался, потом немного прошелся, чтобы почувствовать, чем дышит Белград. Впечатление не радовало. Не считая памятников австро-венгерской эпохи, здания кошмарные. Расхлябанные трамваи тоже вносили зловещую ноту в общую картину.

Проехав мост, он увидел нужный указатель и съехал на набережную Савы в направлении Савско Езеро, крохотного рукава Савы, протекавшего между берегом и островом Цыганлия. В указанном месте ответвление шло направо. Узкая дорожка вела в глубину острова. Он направил по ней машину.

Единственным украшением вытоптанных лужаек, там и тут изрезанных спортплощадками, служили оголенные зимним холодом тополя и березы. Вокруг ни души. Малко ехал, ехал, пока не уперся в закрытый шлагбаум. Развернувшись на 90 градусов, он заметил полустертую деревянную вывеску «Код Капитана» с указательной стрелкой. «Мерседес-190» затрясло по ухабам.

Наконец он выехал к северному берегу острова. Здесь у причала стояло несколько барж-ресторанов, один пустее другого... По узкой грязной дорожке вдоль берега Малко добрался до белой баржи, украшенной спасательными кругами, видневшимися лишь наполовину под сваленными друг на друга столами и стульями. Надпись на посудине гласила: «Код Капитана». С сушей ее соединяли деревянные сходни. Напротив была видна небольшая стоянка, на которой был припаркован автомобиль. Сидел ли в нем кто-нибудь, невозможно было разобрать из-за темноты.

Малко заглушил мотор и опустил стекло. Легкий скрежет заставил его вздрогнуть: это оказался вращавшийся вхолостую вентилятор на барже. Местечко выглядело зловеще. По другую сторону Савы высились три фабричные трубы, а позади находилась почти лысая, едва прикрытая чахлой зеленью лужайка.

Малко мигнул фарами.

Вполне может быть, что машина на стоянке — «гольф» — Генри Гарвуда.

Но ответа не было. Он подал сигнал еще раз. Безуспешно. Между тем Малко показалось, что он различает силуэт сидящего за рулем человека.

— Пошли посмотрим, — сказал он Элько Кризантему.

Пистолет лежал в правом кармане плаща. Едва они вышли, как сразу почувствовали дыхание ледяного ветра. Мрак окутывал все вокруг. Он и Элько подошли к «гольфу» с разных сторон.

Точно, за рулем кто-то был. А вскоре Малко рассмотрел лысый череп Генри Гарвуда. Сидевшего на удивление неподвижно. Внезапная тревога перехватила горло, и Малко позвал:

— Генри!

Никакого ответа.

Подойдя ближе, Малко увидел на стекле два пулевых отверстия. Он открыл дверцу, и голова Генри Гарвуда упала на грудь. Левую сторону его лица залила кровь. У американца была уважительная причина не отвечать на сигналы.

Он был мертв.

Малко дотронулся до его шеи. Еще теплая.

Обойдя машину, он открыл другую дверцу. На полу лежал кольт-45 и зелено-желтая коробка ремингтоновских патронов. Значит, американца не могли застать врасплох...

Обескураженный, Малко осмотрел «гольф». Что же произошло?

У Генри Гарвуда было назначено свидание с Миленой Братич. Где она? Ее тоже убрали? А может, она и является убийцей? Совершенно очевидно, что Гарвуда поджидали и пришили, как только он появился.

В любом случае для Малко это означало катастрофу. Его миссия оказалась теперь под угрозой срыва. Убийство Генри Гарвуда доказывало, что цепь предыдущих событий не была следствием случайной утечки информации и что вся операция целиком находилась под чьим-то контролем.

Подошел Элько, держа в руке «астру» и пристально глядя на темную опушку леса.

— Лучше бы здесь не задерживаться, — сказал он.

Малко быстро проверил карманы американца, обнаружил блокнот и взял его. Закрыв дверцы «гольфа», они вернулись к своему «мерседесу».

— Надо сматываться, — сказал Малко.

Не стоило рисковать: югославская полиция могла застать их здесь с трупом на руках.

Плохое начало... Остается запасной вариант, предусмотренный несчастным Генри Гарвудом, — завтрашняя встреча с белградским резидентом ЦРУ.

Малко включил дальний свет и развернулся, чтобы возвратиться назад по той же тропке. Во время маневра фары ярко осветили соседнюю баржу «Арку», пробежав ее всю, от носа до кормы.

Малко тормознул так, что Элько Кризантем чуть не пробил головой ветровое стекло. Впрочем, через секунду турок уже держал в руке свою «астру» и вполне был готов к действиям.

— Что случилось, Ваше Сиятельство?

— На барже кто-то есть. Я его только что видел.

Пучок света ударил в стеклянные стены пустого ресторанного зала, пробил его насквозь, и по другую сторону стекла стал заметен силуэт человека, выделявшийся, как в китайском театре теней, на более светлом фоне неба.

Фары продолжали освещать баржу, но напрасно Элько напрягал зрение — человек исчез. Вокруг всего зала тянулось возвышение, за которым или даже внутри которого легко было спрятаться.

— Может, это сторож, — предположил турок. — Машины-то нет...

Малко необходимо было удостовериться. Он зарядил пистолет, вышел из «мерседеса» и по деревянным сходням, защищенным сверху красно-белым навесом, ступил на баржу. Ступеньки были скользкими и прогнившими. Поднявшись на палубу, он дернул дверь ресторанного зала: закрыта. Тогда он двинулся по краю палубы. Элько Кризантем последовал его примеру, но обходил обеденный зал с обратной стороны. «Астра» торчала у него за поясом, а в кулаке он сжимал шнурок. В тишине слышалось лишь поскрипывание гнилых досок под ногами мужчин да шуршание волны, царапавшей старый корпус баржи.

Малко вышел на нос. Никого. Двинулся дальше, чтоб обойти палубу с другой стороны. Он все же успел заметить силуэт, слившийся с деревянной обшивкой, и даже угадал вытянутую вперед руку, прежде чем его оглушил выстрел. Пламя сверкнуло прямо перед ним.

Он инстинктивно шагнул в сторону и одновременно сделал ответный выстрел. Но нога заскользила по мокрой доске, и он потерял равновесие. Пуля ушла вверх, а сам Малко упал, больно ударив правый локоть и выронив оружие.

Снова раздался выстрел, на этот раз еще ближе, и Малко покатился по палубе, надеясь уйти от пули неизвестного стрелка.

Элько находился на корме, когда раздались выстрелы. Кровь застыла у него в жилах: стрелял не Малко, — у него пистолет с глушителем... Турок не раздумывая бросился вперед, скользя на гнилых мокрых досках. В полумраке он различил силуэт стоящего человека, но Малко не увидел.

В тот же миг Элько бросился на незнакомца, демонстрируя свой излюбленный способ нападения: обвил шею противника шнурком, соединив его концы сзади, уперся коленом в спину жертвы и резко дернул на себя.

Человек вскрикнул, раздался выстрел; Элько увидел, как враг замахал руками, покачнулся и наконец рухнул, увлекая за собой Кризантема, повисшего на нем и сжимающего изо всех сил горло противника. Элько заметил, что с палубы поднимается Малко, и это пролило бальзам на его душу.

Тот, кого он душил, сдавленно зарычал, напрасно пытаясь освободиться от шнурка и беспомощно извиваясь.

Малко, у которого все еще сильно болела правая рука, взял в левую электрический фонарик и направил его луч прямо перед собой, выхватив из темноты бесформенную массу. И изумленно вскрикнул.

— Хватит, Элько! Остановитесь, это женщина.

Абсолютно чуждый галантности, Элько Кризантем по-прежнему продолжал затягивать шнурок, отказываясь понимать, почему собственно он должен прощать кому бы то ни было покушение на жизнь хозяина на том лишь основании, что этот кто-то женщина.

Малко пришлось силой вырвать у турка добычу, правда, предварительно он подобрал свое оружие и то, из которого стреляла в него незнакомка: автоматический пистолет Макарова калибра 7,65, его он спрятал себе в карман. Даже когда шнурок перестал душить женщину, она не смогла сразу подняться и лежала, постанывая, на палубе. Под каракулевой шубой и сапогами трудно было рассмотреть ее фигуру, если не считать обтянутых черными колготами длинных ног. Малко помог ей подняться, и женщина с трудом произнесла по-русски:

— Не убивайте меня, я...

Сильный приступ кашля заставил ее согнуться пополам. Малко осветил фонариком удивительной красоты черты. Высокие славянские скулы придавали загадочность лицу с необыкновенно крупными глазами и ртом. Пухлые губы и глаза миндалевидного разреза, вытянутые к вискам. Волосы были собраны и заколоты. Незнакомка несомненно обладала сильнейшим сексуальным магнетизмом, была в ней какая-то хрупкость и еще что-то неясное, волнующее. Она зажмурилась от яркого луча и попятилась назад.

— Кто вы такая? — спросил Малко.

Она не отвечала, а с полными слез глазами пыталась освободиться из плена, как дикое животное, попавшее в ловушку. На шее у нее алел след от шнурка, и дышала женщина еще с трудом.

Внезапная догадка осенила Малко:

— Милена? Вы Милена Братич?

Удивление мелькнуло в темных глазах молодой женщины. Она ответила по-русски:

— Да...

— У вас была назначена встреча с американцем Генри Гарвудом, тем, что сидит мертвым в машине? И еще кое с кем.

— Да.

— Этот второй человек — я, — сказал Малко. — Однако дальше оставаться тут не следует. Вы на машине?

— Нет.

— Вас привез Генри?

— Нет.

Она наклонилась, подняла с палубы черную фетровую шляпу и надела ее на голову.

Малко подтолкнул ее к сходням. Кто-то мог услышать выстрелы.

«Мерседес» покатил по пустынным аллеям острова. Малко вздохнул с облегчением, лишь выехав на большой бульвар с оживленным движением. Сидевшая рядом с ним Милена Братич потирала шею. Направляясь к центру, Малко уменьшил скорость и только теперь спросил:

— Так что случилось?

— Не знаю, — ответила она. — Я опоздала на десять минут. Дорожная полиция арестовала мою машину за неправильную парковку. Такси брать я не хотела, поэтому поехала на автобусе. И пешком пришлось пройти еще немало.

— Когда вы прибыли, Генри Гарвуд был жив?

— Да. Выстрел раздался с опушки, как раз когда я подходила к машине. Стреляли с глушителем.

— Видели, кто стрелял?

— Нет. И вообще, я ничего не понимаю. Никому ничего не было известно об этой встрече.

Малко не стал возражать. Опять «утечка информации» привела к трагическому исходу.

Милена Братич выглядела измотанной. Он спросил:

— Зачем вы в меня стреляли?

— От страха, — ответила она. — Я спряталась на барже. Минут десять все было тихо, и я уже собралась уходить. Но тут подошла машина. Мне пришлось вернуться в свое укрытие. Потом я захотела посмотреть, кто подъехал, и вы меня заметили, А когда поднялись на баржу, я решила, что вы из тех убийц. Мне правда очень жаль...

Малко не ответил. Да и что говорить: он ведь тоже мог пристрелить ее. Впредь следует быть осмотрительней. Каждый раз, побывав рядом со смертью, он испытывал зверский голод и непреодолимое желание заняться любовью...

Это давало ему почувствовать, что он остался жив, что он дышит. Он посмотрел на профиль Милены Братич, полускрытый волной черных волос. Роскошная женщина... Может, после неудачной попытки убить друг друга они помирятся в постели...

— Все будет хорошо, — сказал он. — Я приехал специально за Арамом Эриваняном, чтобы вывезти его из страны. Правда, сначала придется кое в чем разобраться.

Она повернула к нему голову. Восхитительные глаза и губы. Неудивительно, что Арам Эриванян влюбился в нее без ума.

— Кто вы? — спросила она.

— Меня зовут Малко Линге, — ответил он. — Я работал вместе с Генри Гарвудом.

Теперь он катил наугад, подгоняемый гудками всякий раз, как только снижал скорость. Дорогу ему пересек трамвай. Он свернул и заметил горящую вывеску гостиницы «Москва». Хватит уже блуждать по Белграду. Раз уж он встретился с Миленой Братич, можно действовать дальше по плану.

— Не будем терять времени даром, — сказал он. — Отведите меня к Араму Эриваняну.

Юная югославка повернулась к нему. Выражение ее больших черных глаз разительно переменилось: они смотрели холодно, жестко, почти безжалостно.

— Об этом не может быть и речи, — сказала она тихо.

Глава 5

Малко едва сдержал раздражение... Проехать семьсот километров по плохим дорогам, чтоб в конце пути обнаружить труп — не слишком обнадеживающий результат. Он развернулся перед гостиницей «Москва» и остановился в горбатом переулке у торца здания.

— Давайте объяснимся, — сказал он.

Милена Братич упрямо покачала головой.

— Не стоит здесь останавливаться. Тут полно арабов.

Он снова включил зажигание. Теперь они ехали на юг. Может, она опасается Элько Кризантема, даже не зная его национальности. Ее томные чувственные черты хранили непреклонность. Малко вспомнил, что девушка долго жила бок о бок с Арамом Эриваняном, а значит, привыкла к опасностям. Иначе она не смогла бы так запросто открыть огонь на барже. Эта штучка не просто красивый сексапильный объект...

Заметив знакомый указатель, Малко повернул машину.

— Куда мы едем? — тут же спросила Милена.

— В «Интерконтиненталь». Отвезем моего приятеля.

До самого отеля женщина не открывала рта. Элько вышел из машины, явно недовольный тем, что оставляет хозяина одного с такой пантерой. Малко повернулся к югославке. Ее взгляд не казался больше агрессивным, глаза запали, а ладони она так плотно прижимала к коленям, словно боялась, что он заметит, как дрожат ее пальцы. Малко охватила жалость.

— Чем вы хотите заняться?

— Поспать, — ответила она. — Я хотела бы уснуть. Как ужасно все, что произошло.

— Отдохнете чуть позже, — сказал Малко. — Мне необходимо с вами поговорить.

Поколебавшись мгновение, Милена произнесла:

— Ладно. Поедем ко мне. Я живу в северной части города.

Улицы Белграда были бы абсолютно пустынны, если в не трамваи и не стоические очереди на автобусных остановках. Узкими улочками Малко поднялся на вершину холма, потом но указанию Милены повернул на дорогу с односторонним движением, всю уставленную припаркованными елочкой автомобилями. Вывески вокруг были написаны на кириллице, и Малко показалось вдруг, что он в России.

— Приехали, — сказала Милена.

Темное четырехэтажное здание, из одного окна которого, словно абстрактная скульптура, торчала телевизионная антенна. По другую сторону улицы — полуразрушенная постройка.

Они поднялись по узкой лестнице. Лифта в доме не было. Милена впустила гостя в маленькую квартирку, все стены которой были увешаны картинами. Полы застланы коврами, повсюду полно безделушек, мягкое освещение.

— Садитесь сюда, — пригласила она.

И указала на довольно жесткий диван, над которым висело несколько икон. Милена сняла шубу, и Малко наконец-то увидел ее при полном свете. Огромные глазищи миндалевидного разреза, полные чувственные губы, волевой подбородок создавали образ редкой красоты. Черное шерстяное платье прекрасно вырисовывало полную высокую грудь. Точно определить возраст женщины было трудно. Где-то между тридцатью и сорока.

Она вышла и появилась вновь с бутылкой и двумя бокалами в руках. Сливовица, приблизительно то же самое, что водка. Наполнив бокалы, она взяла один из них и залпом опорожнила его. Малко осторожно намочил губы прозрачной жидкостью: гремучая смесь... А женщина, не успев даже снять шляпы, опрокинула еще второй стакан.

Бледные щеки ее порозовели, она машинально потерла алую полосу на шее, сняла наконец шляпу и произнесла:

— Простите, за последние несколько дней на меня слишком много свалилось...

Она снова наполнила свой бокал, но на этот раз лишь пригубила его содержимое. Теперь она уже не казалась такой неприступной. Чтобы ее «расколоть», нужно сначала немного приручить, решил Малко.

— Вы работаете? — спросил он.

— Нет, — ответила женщина. — Я была журналисткой, но меня лишили диплома. Потому что я писала то, что кое-кому не нравилось... Теперь я зарабатываю переводами.

Она внезапно вздрогнула, но тут же виновато улыбнулась.

— Так и не стало лучше? — посочувствовал Малко.

— Да нет, уже нормально. Просто я слишком перепугалась, что они убьют меня.

— Кто «они»?

— Думаю, это люди Акопяна. Арам тоже в этом уверен.

Малко внимательно посмотрел на женщину: но ее виду не скажешь, что она может так сильно напугаться. Во взгляде у нее был не страх, а что-то другое. Отчаяние, растерянность, презрение к окружающим и к себе самой. Черные глаза — непроницаемы, лишь однажды в них вспыхнул свет, но тут же погас. Она положила на стол руки, и он заметил, какие длинные и красные у нее ногти. Ногти женщины, не знакомой с домашней работой. А между тем эта супердамская ручка отлично держала оружие...

— Господин Эриванян в курсе того, что происходит?

Милена утвердительно кивнула.

— Разумеется. Он потихоньку сходит с ума. Запертый в четырех стенах с Баскеном.

— Телохранителем?

— Да. Это напарник того, что был убит теми мерзавцами. Зарезан, как свинья! Баскен приехал с Арамом еще из Бейрута. И не оставит его. Они двадцать лет вместе.

— Значит, в данный момент он в безопасности?

— Какая уж тут безопасность!

Милена Братич склонила к Малко профиль львицы.

— Теперь я почти уверена, что орудуют убийцы Акопа Акопяна. Они приехали сюда из Ирана и из Бейрута. У них приказ прикончить его, любым путем.

— Что им известно?

— Многое, — сказала женщина. — Раз они явились на вчерашнее свидание, значит, знают о договоре с американцами.

— Но им неизвестно, где он находится. Иначе они бы его давно прикончили.

— Это верно, — согласилась она. — Только долго ли еще удастся держать место в тайне?

— Как они вообще узнали, что он в Югославии? Думаю, отъезд из Бейрута держался в строгом секрете?

— Кто-то там проговорился, — предположила Милена. — Сразу после его отъезда. Если в за ним следили от самого Бейрута, они знали бы, где он находится. А раз это не так, значит, убийцы прибыли позже, чем он.

Малко, заинтересовавшись, тронул губами свою сливовицу.

— А почему вы так уверены, что на него охотятся люди Акопяна?

Милена Братич грустно улыбнулась.

— Кому еще понадобилось бы его убивать! Израильтяне предпочли бы взять его живым, американцы — наши союзники, югославы в эти дела не вмешиваются.

— А турки?

Она пожала плечами.

— Здесь — нет. Да и вообще, они никогда на него не покушались. Им не хватает организации.

Они несколько секунд помолчали. Этажом выше орал телевизор.

— И что же случилось дальше? — спросил Малко.

— Как только они узнали, что Арам в Белграде, то сразу вспомнили обо мне. Меня отыскать несложно, достаточно открыть телефонный справочник. Значит, они установили за мной постоянное наблюдение. Раз Арам в Белграде, он должен будет вступить со мной в контакт. У них тут целая шпионская сеть, которая включает палестинцев и иранцев. Я поняла это после встречи Киворка Давудяна с американцем, который должен был передать Араму паспорт.

— Как?

Милена снова грустно улыбнулась.

— Да очень просто. Устроив Арама по приезде на конспиративной квартире, я больше ни разу сама туда не ездила. Номер его телефона известен только мне. Я звоню ему ежедневно из автомата, причем каждый раз из другого. В тот день я встретилась с Киворком Давудяном в городе и проводила его до того самого места, где он был убит.

Значит, за мной следили. Наверняка они хотели вести Киворка, пока он не передаст паспорт Араму. Должно быть, они проявили неосторожность, и он их обнаружил. Потому и был убит.

Вполне логично.

— А сегодняшняя встреча?

— То же самое и сегодня. Я встретилась в часовне со связным, американцем, и он назвал мне время и место встречи. Утечки информации здесь быть не могло, значит, за мной следили.

— Зачем им было убивать Генри Гарвуда? — недоумевал Малко. — А может, вы отвели бы его к Эриваняну?

Милена медленно покачала головой:

— Нет. Они знают, что теперь я никому не доверяю. Думаю, они убили его, чтоб отбить у американцев охоту вмешиваться в это дело. И оставить Арама здесь, в Белграде, в полной изоляции.

— А почему они не убили вас?

Милена лишь чуть вздрогнула от такого прямого вопроса.

— Потому что я югославка. Ссориться с властями этой страны не входит в их планы...

Все сходилось как нельзя лучше. И как нельзя хуже для миссии, возложенной на Малко.

— Понимаете теперь, почему я не захотела отвезти вас к нему? — спросила Милена. — Я даже не могу поддержать его своим присутствием, не приведя следом за собой смерть.

— Кто еще обеспечивает его безопасность, не считая телохранителя?

— Никто. Только Баскен. Он очень силен и очень предан.

Она замолчала, допила свои бокал и зажгла сигарету. Малко обдумывал ситуацию. Милена действительно права. Значит, те, кто следит за ней, уже осведомлены о его существовании. Может даже, за ним наблюдали еще на острове. Прятаться теперь смысла не было. Когда придет время уезжать — а чем скорей, тем лучше, — нужно будет убедить Милену, что от противника они могут избавиться, только ловко уйдя от слежки. Не исключено, что до тех пор «они» попробуют проделать с ним ту же штуку, что и с Гарвудом. Но он уже предупрежден. Так что его присутствие, даже напротив, может заставить противника совершить ошибку... Хорошенько все обдумав, Малко предложил:

— Может, мы поедем куда-нибудь поужинаем? Я умираю от голода. Наши враги меня все равно уже засекли. Скрываться смысла нет.

— Как хотите, — согласилась Милена.

Пока она переодевалась, Малко перезарядил свой пистолет. Они спустились вниз. На улице лило как из ведра. Милена оглядела пустынный переулок, словно не решаясь выйти наружу.

— Что-нибудь заметили? — спросил ее тут же Малко.

— С тех пор как приехал Арам, я несколько раз видела здесь большой мотоцикл с двумя седоками в кожаных комбинезонах. В Югославии таких мотоциклов нет...

Наконец она решилась, и они под проливным дождем бросились к «мерседесу» Баджета. Милена в своей черной шляпе была похожа на цыганку.

В кафе «Златпа Лада» было весело, как в привокзальном буфете. Оно походило на декорацию второсортного фильма со своими рыбацкими сетями, развешанными под потолком. А между тем Милена считала, что это самое модное злачное местечко в Белграде. Толстотелая официантка, которую форменная одежда делала похожей на надсмотрщицу ГУЛАГа, принесла им ассорти из дунайской рыбы, более или менее свежей. И бутылку белого, обманчиво легкого вина. В соседних закутках сидели прилично одетые парочки. Малко посмотрел на Милену Братич. Ее черты становились понемногу менее напряженными. Внезапно она произнесла:

— Я рада, что вы здесь. Американцы не слишком хорошо понимают положение вещей. Вы, по-моему, другой.

— А чего именно они не понимают?

Она выпила немного вина.

— Все здесь запутано, переплетено, сложно. Я чувствую на себе страшную ответственность. Я наивно полагала, что здесь Арам будет в безопасности. А потом...

— Что потом? — настойчиво переспросил Малко.

— Мне так хотелось снова с ним увидеться. Мы не встречались с того самого... случая, в восемьдесят первом.

Она проглотила хорошенький кусок жареного судака.

— И не забывайте, он слепой. Зависит от всего на свете.

— Когда он покинет Белград, вы поедете с ним?

— Только до границы.

— А потом?

Она безнадежно махнула рукой:

— Пока не знаю. Может быть...

Малко думал уже об обратном пути. Ему не терпелось покинуть Белград.

— Думаю, — сказал он, — подготовка к отъезду не займет много времени. Мы поедем через Любляну и Мари-бор. Всего день пути.

Милена кивнула, натянуто улыбнувшись.

— Вы не совсем понимаете ситуацию. Арам не покинет убежища, пока не будет убежден, что ему ничто не грозит. Не для того он приехал издалека, чтоб подставить себя под пули. И это он еще не знает, что случилось сегодня.

— Но ведь он будет под нашей защитой... — не удержался от замечания Малко.

— Он уже был под защитой американцев, когда зарезали Давудяна, — мягко заметила Милена Братич. — Люди Акопяна приехали сюда затем, чтоб расправиться с ним, и они своего не упустят.

Малко бросил пачку динаров на счет, который им только что принесли.

— А когда вы привезли его сюда, вы что, совсем не думали, чем рискуете?

Черные глаза окутала грусть.

— Почти не думала... Я надеялась, что они не успеют сориентироваться, — она шумно вздохнула. — И ошиблась.

Вдруг женщина опустила свою руку на руку Малко и сжала ее, как сумасшедшая.

— Умоляю вас, вывезите его отсюда! Если с ним что-нибудь случится, я себе никогда не прощу...

— Вы его все еще любите?

Она опустила глаза.

— Не знаю. Нет, не думаю. Но это кусок моей жизни. Что-то, чего больше никогда не будет. Я столько времени жила для него, его жизнью, рискуя всем вместе с ним. Я могла бы умереть за него. Это необыкновенный человек.

— Почему он стал террористом?

— Мать виновата. Она без конца рассказывала ему о вынужденной эмиграции их семьи, о резне, об армянских детях, приколотых турецкими штыками к деревьям, о том, как ударом сапога разбивали головы младенцам, как кастрировали мужчин, вырывали и глаза, резали их. Как был повешен на дереве за украденную краюху хлеба его отец.

— И что произошло дальше? Почему он расстался со своими соратниками?

Она вздохнула:

— Он понял, что палестинцы просто использовали их. А за палестинцами стояли русские. И решил покончить с прежней жизнью. Но он слишком много знал: его должны были уничтожить. Вот уже три года они пытаются осуществить это. Если в он не входил в мощный родственный клан, если в его не защищал «Такнак» — влиятельная политическая организация армян, — они давно осуществили бы задуманное. И вот теперь он как загнанный зверь.

— Зачем он уехал из Бейрута?

— Он не мог больше там оставаться, не ставя под угроз; жизнь тех, кто его там приютил. Всей семьи. Акопян выдвинул ультиматум. Для него нет ничего святого. А Арам — человек чести. Он не пожелал подвергать их риску.

Он хотел задать ей следующий вопрос, но женщина вдруг поднялась с извиняющейся улыбкой.

— Извините, у меня больше нет сил. Вы проводите меня?

На улице все еще шел дождь. Малко вел машину намеренно медленно. Милена то и дело оборачивалась назад.

— Мотоцикл, — сказала она. — Я все боюсь, что он снова появится.

Но загадочных мотоциклистов не было. Малко остановил машину возле ее дома под номером 33.

— Как мы поступим? — спросил он,

Она повернула голову, вперив в него пристальный, почти гипнотический взгляд, блестящий от выпитого. Подбородок ее был решительно поджат.

— Я вижу только одно решение, — сказала женщина. — Уничтожьте тех, кто приехал сюда, чтоб его убить. Наемников Акопяна.

Малко не слишком удивился. Правда, ЦРУ посылало его в Белград за Эриваняном, а не затем, чтобы он уничтожил армянских террористов. Даже если в пожелание Милены совпало с его собственными устремлениями, он не мог придать своей миссии столь существенно отличное направление без одобрения ЦРУ, получить которое были весьма проблематично.

— Думаю, это невозможно, — сказал он. — Поступим проще — отцепимся от хвоста, когда придет время уезжать.

Выражение лица Милены стало еще жестче.

— В таком случае можете возвращаться в Австрию. Арам сам найдет выход. Без вас и без американцев.

Глава 6

В гробовом молчании они напряженно смотрели в глаза друг другу. Потом что-то в лице Милены дрогнуло, кончики губ поползли вниз, выдавая беззвучное рыдание.

— Простите ради бога, — проговорила женщина. — Ума не приложу, что мне делать. Они нанесли уже два удара. Третьего я не хочу.

— Но так или иначе, они его обнаружат, — резонно заметил Малко. — Не может же он навсегда остаться в Белграде.

— Знаю, — прошептала Милена. — Нужно принять какое-то решение.

Она закрыла глаза, по щекам потекли слезы. Трогательная в своей хрупкости и ранимости, она казалась еще красивее.

— Поднимитесь ко мне, — сказала она. — Я не хочу сейчас оставаться одна.

Нельзя сказать, чтобы Малко было неприятно вновь оказаться в маленькой разукрашенной сверх всякой меры квартирке.

Среди картин на стенах было несколько портретов Милены, на одном из которых художник изобразил ее в образе святой, со склоненной головой, аскетичным и одновременно чувственным выражением лица.

И книги. Очень много книг. Что за странная жизнь у этой красавицы. Вокруг лежала пыль, и было заметно, что хозяйка вела богемный образ жизни, мало заботясь о впечатлении, которое производила на окружающих.

Она разделась и потихоньку успокоилась. Малко подумал почему-то о слепце, запрятанном где-то здесь, в Белграде, который сейчас внимательно вслушивается в ночные шорохи. И перебирает в памяти свои тайны.

Милена виновато улыбнулась, взяла забытую на столе бутылку сливовицы и наполнила бокалы.

— Мне страшно неудобно, но я просто падаю с ног от усталости. В Белграде вообще сейчас жить тяжело.

Малко решил завязать разговор, чтоб немного отвлечься и снять напряжение.

— Почему же вы не уезжаете? — спросил он.

— Я никак не могу привыкнуть к жизни за границей. Я сербка до мозга костей. В Белграде у меня друзья, с Белградом связаны воспоминания, здесь мои корни. Порвав с Арамом, я вернулась сюда и больше уже не уезжала. Только вот одиночество. Одиночество — моя болезнь.

Она машинальным движением опустошила бокал и тут же снова наполнила его. Похоже, для нее сливовица то же, что для других кофе.

Внезапно Милена повернулась к Малко и натянуто спросила:

— Я красивая, как вы находите?

Неожиданный вопрос. От удивления он несколько секунд молчал. Разумеется, Милена была хороша, чувственна, с высокими скулами, чудесными глазами и губищами во все лицо.

— Да, — произнес он наконец. — Очень.

Милена деланно засмеялась.

— Знаете, а у меня вот уже четыре года не было мужчины! Ни одной связи, даже легкого приключения.

Женщина словно разговаривала сама с собой. Малко не слишком понимал, куда она клонит. Предлагает переспать? А может, как раз наоборот, пытается прогнать минутную слабость? Вдруг Милена вытянула перед собой левую ногу и приподняла длинную юбку чуть не до пояса. На ней были плотные черные колготы.

— Я часто хожу в сапогах и длинных платьях, и люди думают, что у меня страшные ноги, — сказала она. — Но это неправда. Видите... я, между прочим, танцевала.

Она опустила подол и вздохнула.

— Я, наверное, кажусь вам сумасшедшей.

Малко задел этот наивный и неожиданный акт экзибиционизма. С таким лицом, как у Милены, незачем демонстрировать ноги, чтоб привлечь мужчину.

— Верно, — сказал он. — И ноги у вас великолепные. Некоторое время они сидели молча. А потом Малко спохватился. Ведь он в своих поисках так и не продвинулся ни на йоту.

— Вам что-нибудь известно об убийцах? — спросил он.

Милена не без труда спустилась на землю.

— Нет, призналась она.

— И вам неизвестно, где они скрываются в Белграде?

— Нет.

— Так как же вы в таком случае собираетесь их убрать?

Она качнула головой, сохраняя отсутствующий вид.

— Не знаю. Вам искать способ. Я ложусь спать.

Они поднялись одновременно и несколько секунд стояли друг против друга. Потом Милена резким движением кинулась ему на шею, обвив руками затылок Малко и прижавшись к нему изо всех сил.

Их первое соприкосновение.

Она подняла голову и прижалась губами к его рту. Но не раскрыла их.

Целомудренный и вместе с тем страстный и краткий поцелуй.

— Я хочу показать вам кое-что, пока вы не ушли, — прошептала женщина.

Она взяла его за руку и повлекла в самый дальний угол комнаты. Приподняла потертый ковер, и Малко увидел штук двенадцать крупноформатных фотографий. Он опешил. На каждом снимке была Милона в самом разнообразном сексуальном белье: тут были и чулки, и комбидресы, и кружевные пояса. Она взволнованно поглядела на Малко.

— Это мой маленький секрет, — сказала Милена. — Каждую пятницу я хожу по магазинам. А потом мы с одной моей приятельницей фотографируемся.

— Разве вы...

— Нет-нет, меня никогда не привлекала лесбийская любовь. Но раньше я была большой кокеткой.

— Раньше, это когда?

— Когда жила с Арамом.

Милена вернулась к столу. Механически налила себе еще сливовицы. Малко понял, что сегодня ему уже ничего больше из нее не вытянуть.

— Я поехал, — сказал он. — Завтра договорим.

Милена проводила его до дверей. По ней нельзя было понять, сожалеет она о том, что Малко уходит, или хочет этого. Она словно отсутствовала.

Будто хранила какой-то секрет. Очевидно, отношения ее с бывшим террористом были непростыми. Малко подумал вдруг: не слишком ли упрощенно представляет себе ЦРУ задание, связанное с Эриваняном... Но так или иначе, ключ к его решению — Милена Братич. Если не удастся привлечь ее на свою сторону, все провалится.

Вдруг она произнесла:

— Верните мне, пожалуйста, пистолет.

Поистине трудно было уследить за ходом ее мыслей. Причины отказывать ей Малко не видел. Он достал из плаща пистолет Макарова и вернул его югославке.

— Спасибо, — сказала Милена. — Мне так спокойней.

— Нам надо встретиться завтра, — предупредил он.

Малко был раздражен и обеспокоен. Теперь уж все равно отъезд, как он рассчитывал, очень скорый, пришлось бы отложить по крайней мере на день, до завтрашней встречи с резидентом ЦРУ. Если запасной вариант сработает... Правда, до тех пор могло произойти все что угодно. Не исключено, что придется заново оценивать сложившуюся ситуацию.

— Конечно, — произнесла женщина, стараясь подавить дрожь в голосе. — Вот мой телефон: 8765487.

Они вышли на лестничную площадку. Она снова поцеловала его. Точно так же, как первый раз, только дольше. Потом, улыбнувшись, отстранилась.

— У нас считается, если люди целуются вот так, то они что-то скрепляют. Говорят, чтоб лучше держалось... Будет держаться?

— Надеюсь, — ответил Малко, не слишком хорошо понимая, на кого или на что намекает женщина.

На улицу он вышел в раздумье. Он не мог разобраться, что за человек Милена. Слегка истеричные нотки, вызывающая и двусмысленная манера вести себя могли быть показными. Не ведет ли она двойной игры? Действительно ли она так искренне и сильно напугана, или хочет по одной ей ведомой причине удержать Арама в Белграде?

Может быть, встреча с местным резидентом ЦРУ Эндрю Виткином что-то прояснит.

Он поехал к центру и вскоре очутился в самом сердце Белграда, напротив зеленоватых мозаик гостиницы «Москва». Делая круг на маленькой площади перед фасадом отеля, чтоб повернуть к порту, он заметил на земляной насыпи, возле самого фонтана, большой мотоцикл.

Заинтригованный рассказами Милены, он остановился, вышел из машины и осмотрел мотоцикл. Черная «Ямаха», кажется, совсем новая, номера греческие. Где, интересно, ее владелец? В «Москве» было три бара — чайных салона. Один выходил на Балканскую улицу, а два других находились со стороны улицы Геразие. Сначала он зашел в первый. Бар с пианино был почти пуст. Никто из его клиентов по виду не мог разъезжать на здоровом мотоцикле.

А вот чайный салон, находившийся в шпиле здания, напротив, был забит до отказа! Посетители в основном молодые, много иностранцев, даже негров... Малко продолжал осмотр. В главном баре, вытянутом метров на тридцать, не было ни одного свободного стула. Адский шум перекрывал скромную мелодию, которую наигрывал маленький оркестр. Малко окинул изучающим взглядом клиентов.

Здесь было по меньшей мере человек двадцать «потенциальных» мотоциклистов, в основном арабов... Малко колебался. Если он будет ждать в машине, во-первых, его могут обнаружить, а во-вторых, из-за дорог с односторонним движением совсем нетрудно потерять мотоцикл. Он нашел уголок в основном зале бара и заказал «Контрекс», чтоб промыть горло после сливовицы. Сквозь стеклянные стены бара ему была видна площадь с припаркованным на ней мотоциклом.

Насколько пустынно было в городе, настолько людно в кафе. Отупев от жары, гула и дыма, Малко с большим трудом заставлял себя сохранять обычную внимательность. Всегда нужно оставаться начеку...

Вдруг сквозь стекло он увидел, как к мотоциклу двинулось два силуэта. Из-за толкучки у входа он не заметил, как эти двое вышли. Оставив двести динаров на столике, Малко бросился на улицу. Завернув за угол гостиницы, он замедлил шаг.

И выругался про себя.

Водитель и пассажир уже успели натянуть каски, закрывавшие все лицо!

Как их теперь узнаешь? Через несколько секунд они уедут. Малко прыгнул в «мерседес». Красный огонек удалялся в сторону проспекта Маршала Тито, «Елисейских полей» Белграда. Мотоцикл дважды проигнорировал красный свет светофора. Малко нагнал их на площади Димитрия Туковича, напротив гостиницы «Славия». Они завернули за гостиницу и через жилые кварталы направлялись на юг. Внезапно мотоцикл увеличил скорость, мгновенно оторвавшись на весьма значительное расстояние. Бульвар, по которому они ехали, был практически пустым. Через триста метров Малко остановился у светофора, и мотоцикл пропал из виду. Неизвестно, обнаружили мотоциклисты слежку или просто решили прокатиться с ветерком, благо мощность машины позволяла.

Правда, Малко был известен номер. С помощью ЦРУ можно будет выйти на владельца. Он снова повернул к мосту через Саву. «Интерконтиненталь» был похож на огромный зеленоватый корабль, выброшенный штормом на берег Дуная. Поднявшись в номер, Малко сразу же лег спать. Только бы сработал запасной вариант, о котором они договаривались в Лицене, только бы ему удалось встретиться завтра с резидентом.

Заснул он с трудом, и все чудилось ему загадочное лицо Милены Братич.

Яростный ветер разогнал тучи. Портье вручил Малко конверт. В нем лежала очень короткая записка. Его приглашали на праздник в честь Святого Николы Угодника к некоему Милличу Продовнову. К шести часам... Запасной вариант сработал... Он купил сербскую газету и пробежал глазами заголовки. Об убийстве Генри Гарвуда ни слова. Либо газета версталась слишком рано, либо труп так еще и не обнаружили, либо югославская полиция решила ничего не разглашать...

Элько Кризантем спросил:

— Что у нас по плану?

Малко не знал, следует ли ему встречаться с Миленой до того, как он поговорит с резидентом. Но если удастся убедить женщину отвести его к Араму Эриваняну, сколько времени он выиграет!

К тому же еще эти загадочные убийцы. На их счету три трупа. И никаких следов.

— Поедете со мной, — сказал Малко. — Будете сидеть в засаде в гостинице «Москва». На случай, если наши мотогонщики вернутся. Только без глупостей. Не хочу, чтоб вы стали четвертым трупом в этом деле.

Турок довольно улыбнулся. Со смертью он был на ты. Элько гладил кончиками пальцев шнурок в кармане, как другие перебирают четки.

Они сели в баджетовский «морседес-190» и двинулись в сторону Белграда. Малко высадил Кризантема у «Москвы», а сам поехал дальше на север. Его просто бесило, что приходилось терять впустую столько времени. С Миленой Братич он столкнулся у дверей. Она, в вечной своей шляпе, как раз выходила на улицу.

— Вы же мне не позвонили, — сказала женщина. — Я хочу вызволить свою машину.

— Садитесь, — сказал Малко. — Я вас довезу.

Она села на переднее сиденье. Сегодня Милена выглядела гораздо спокойнее.

— Есть какие-нибудь новости от Эриваняна? — спросил Малко.

— Нет. Я еще не звонила. Сейчас позвоню. Направляйтесь, пожалуйста, в Кара Дусана...

— Милена, — сказал Малко. — Мы все сидим на пороховой бочке. Ему надо немедленно покинуть Белград.

Молодая женщина наклонила голову.

— Согласна, немедленно, но живым. Я уверена, что за мной следят. И не могу вести себя так, словно убийц не существует вовсе. Я уже дважды совершила ошибку, и вы знаете, к чему это привело. Наверное, вам нужно еще увидеться со своими?

— Да.

— Ну так и скажите им. У вас большие возможности.

Малко не успел ответить. Милена указала рукой на высокую решетку, возле которой дежурил милиционер.

— Это здесь. Я потом сразу же вернусь домой.

Говорила она скорее сухо. Томное создание, целовавшее его и демонстрировавшее ножки, исчезло. Пожалуй, накачавшись сливовицей, она становилась симпатичней...

Ему не терпелось встретиться с Эндрю Виткином. Чтобы не кружить по узким улочкам Белграда, он решил вернуться к «Интерконтиненталю». Малко уже собирался повернуть к мосту, когда резкий звук сирены заставил его вздрогнуть. Его обогнала милицейская машина с синей мигалкой на крыше. Милиционер, высунув руку в открытое окно, размахивал красным диском, приказывая ему остановиться.

Глава 7

Малко едва подавил сильный приступ тошноты. Случилось то, чего он опасался с того момента, как пересек границу Югославии. Нечего соваться в коммунистическую страну, когда столько лет работаешь секретным агентом ЦРУ... Он взглянул на дорогу. На своем «мерседосе-190» он запросто обгонит дизельный милицейский «фольксваген». Но дальше-то что?

Один милиционер вышел из машины — синяя фуражка сдвинута на затылок, а микрофон рации прикреплен на груди — и направился к Малко.

Малко подумал о лежащем в кармане плаща пистолете и невинная улыбка далась ему с трудом.

Милиционер заговорил с ним по-сербски. Слава богу, Малко понимал по-русски, а это языки родственные. Когда же до него дошло, что в вину ему вменяется непристегнутый ремень безопасности, он едва не бросился на шею работнику дорожной милиции... Разумеется, отвечал он по-немецки, вытащил все документы на машину, свой паспорт и долго рассыпался в извинениях. Когда же и дорожный инспектор уразумел, что Малко готов тут же на месте уплатить штраф в двести динаров, атмосфера окончательно разрядилась.

Десятью минутами позже он отъехал, пристегнутый по всем правилам, под благожелательным взглядом дорожной инспекции, довольной тем, что попался такой сговорчивый турист... Лежавший в плаще ультраплоский пистолет, не слишком тяжелый, оттягивал карман так, словно весил тонну...

Малко не успел даже выйти из машины. Турок ждал его у витрины цветочного магазина, каких в Белграде прорва, прямо против фасада гостиницы «Москва». Он возбужденно вскочил в «мерседес».

— Кажется, кое-что нашел! — заявил он.

— Вы видели мотоциклистов?

— Нет. Но я встретил одного турка, эмигранта, он здесь работает. Частенько наведывается в «Москву», потому что тут собирается народец с Ближнего Востока. Так вот, вчера он видел армян... а их в Белграде почти нет. Эти двое говорили то по-армянски, то по-арабски. Как армяне из Бейрута.

Малко затормозил, чтоб не столкнуть с рельс трамвай.

— Они были на мотоцикле?

— Нет, — сказал Элько Кризантем. — У них старенькая «застава». Но есть кое-что еще поинтересней. Они встречались с одним типом, дипломатом. И проводили его до машины. Номер СД 10.

Это было даже чересчур здорово...

— А почему эти армяне заинтересовали вашего приятеля?

— Потому что он настоящий турок, — гордо ответил Элько Кризантем. — Три года назад другие армяне убили нашего посла в этой стране. И у этих тоже мысли черные.

Малко счел неуместным заметить своему подручному, что с точки зрения турок у всех армян вообще мысли черные.

— Он дал их описание?

— Да. Один совсем молодой, крепкий, коротко стриженный, глаза глубоко посажены. Другой постарше, почти лысый, очень худой, с маленькими усиками.

Конечно, то, что рассказал Элько, могло оказаться чрезвычайно важным, но в данный момент абсолютно ничего не давало. Разве что попытаться перебрать Белград камешек за камешком...

И все же есть кое-какие вещественные улики. Номер мотоцикла, описание армян, их встреча с дипломатом. Эндрю Виткин сумеет, может быть, вытянуть из этого кое-что существенное.

Но до встречи еще оставалось немало времени.

Миллич Продовнов жил на улице Илендарской в старом темном доме. Уже с третьего этажа Малко услышал громкий гул голосов: коктейль был в самом разгаре. Квартира оказалась двухэтажной, нижняя часть выполняла роль прихожей. Две большие комнаты наверху были забиты толпой приглашенных, женщин и мужчин, с бокалами в руках. Малко встретила блондинка, заговорив с ним сначала по-сербски, а затем перейдя на английский, и буквально силой потащила его к буфету.

— Сегодня праздник Святого Николы, — сказала она. — Съешьте кусочек «цито».

«Цито» оказалось несъедобной ореховой массой, сделанной, вероятно, в основном из сахарина и искусственного какао. Чтобы запить блюдо, хозяйка протянула Малко маленький стаканчик прозрачного спиртного, которое вполне могло бы служить горючим для ракеты «Ариана»...

Народ вокруг Малко объедался пирожными, громко сплетничая при этом по-сербски. Малко уже почти пришел в себя после пищевого ожога, когда к нему подошел почти лысый человек с ярко-голубыми глазами. Он поднял свой бокал.

— С праздником, — сказал он по-английски.

— Взаимно, — вежливо ответил Малко.

— Я Эндрю Виткин, — представился собеседник. — А вы Малко Линге, не так ли?

— Собственной персоной...

Американец улыбнулся.

— Я узнал бы вас по глазам.

Как только люди, стоявшие поблизости, отошли подальше, улыбка тут же исчезла с лица американца и он тихо произнес:

— Господи! Как я рад вас видеть. Я так боялся, что с вами что-нибудь случится... Бедный Генри. Просто ужасно. Вам что-нибудь известно о происшествии?

— Не больше, чем вам, — ответил Малко. — Когда я приехал, он был уже мертв.

Он рассказал ему все, что затем случилось с ним и с югославкой, и спросил:

— Как вы узнали о его смерти?

— От югославской полиции. Его нашли сегодня утром. Обнаружил рядовой патруль. Тихо! Эта история мне очень не нравится. Я виделся с Генри за час до назначенной встречи: он был абсолютно спокоен. А Милена Братич...

— Я размышлял о ней. Считаю, что в убийстве она но замешана.

Гости вокруг шумно беседовали, поздравляли друг друга с днем Святого Николы, нисколько не обращая внимания на их уединение.

Какая-то толстячка задела их и, извиняясь, растянула в улыбке накрашенный дешевой помадой рот. Малко передал Эндрю требования Милены Братич.

Едва он кончил излагать, Эндрю взорвался:

— Да она с ума сошла! Мы не можем ввязываться в разборки с армянами!

Малко отодвинул тарелку с пирожными и спросил:

— Кто на самом деле эта женщина?

Американец язвительно улыбнулся:

— Хороший вопрос. Мы заинтересовались ею, еще когда она жила с Арамом Эриваняном. Она была рядом, когда с ним произошел «несчастный случай».

Потом долгие годы мы следили за ее публикациями в иностранной прессе. Неизменно резко антисоветскими. До такой степени, что она потеряла место журналистки и живет теперь временной работой. Мы даже использовали ее для составления политических анализов. Блестяще.

— Вы верите в ее рассказы об убийцах на мотоцикле?

— Когда убили Грега Морриса, речи о мотоцикле не было. Но это, в общем-то, ничего не значит...

— Что я могу сделать? — спросил Малко. — Мне не хотелось бы задерживаться в Белграде.

Эндрю Виткин нервно зажег сигарету.

— Нам нужен Арам Эриванян. Это единственный для нас способ добраться до Абу Нидала.

— Как уничтожить наемников?

— Выявив их, — предположил американец. — А потом я надавлю на югославов, и они сами заткнут им глотки. Югославам сейчас очень нужны доллары: их экономика разваливается на части.

— Я должен сообщить вам две улики, — сказал Малко.

И назвал номер мотоцикла, а также повторил рассказ Кризантема. Эндрю Виткин вздрогнул:

— Вы уверены, что правильно запомнили номер дипломатической машины?

К Виткину подошел толстяк в очках со стеклами, как у телескопа, и они на несколько секунд прервали разговор. Большая часть приглашенных рассосалась, однако те, что не ушли, были решительно настроены не оставлять после себя на столе ни капли спиртного и ни крошки сладкого. Наконец американцу удалось отделаться от толстяка.

— Почему вы спросили? — возобновил разговор Малко. — Этот номер вам знаком?

— Да. 10 в этой стране означает Иран. Так вот, политический советник иранского посольства Ирадж Хосродар уже был замешан в операции армянских террористов в Белграде...

— Не может быть!

— Однако это так. Три года назад. Убийцы Акопа Акопяна разделались тогда с турецким дипломатом прямо на улице. Югославская служба безопасности доказала, что Хосродар провез из Будапешта в своей дипломатической машине оружие, которым и было совершено убийство. Но югославы не захотели ссориться с Ираном и замяли дело...

— У вас есть его координаты?

— Разумеется. Может быть, через него вы выйдем на убийц Гарвуда.

— Во всяком случае, можно попробовать, — сказал Малко. — Не так много у нас версий. Остается только надеяться, что эти самые убийцы не найдут Эриваняна раньше нас... И вот еще что, вы разрешаете мне оказать давление на Милену Братич?

— Какое?

— Пригрозив ей бросить все и уехать, если она будет мешать мне действовать по своему усмотрению.

— Хорошо, — согласился американец. — Смотрите только не доведите ее до срыва.

На Эндрю снова набросилась толстуха, и Малко отошел в сторону. Наконец Виткин кое-как отделался от нее и нашел Малко.

— Запомните адрес Хосродара, — сказал он. — Он живет на улице Милана Ракича, она идет параллельно бульвару Революции. Номер дома 145. Большое современное здание. Попытайтесь завтра утром. Только осторожно, без насилия. Югославы не любят беспорядков. Армяне, которые убили турецкого дипломата, получили по двадцать лет тюрьмы.

Обнадеживающая информация.

К ним приближалась какая-то пара. У него волосы стрижены бобриком, лицо квадратное, смеющееся. А рядом шагала потрясающая девица. Копна рыжих волос обрамляла чувственное, довольно вульгарное личико, острые груди оттягивали пуловер из грубой шерсти, а шерстяные бежевые колготы, наподобие трико, что носят танцовщицы, обрисовывали длинные, как у манекенщицы, ноги и округлые ягодицы. Деланно-презрительное выражение на ее лице лишь подчеркивало вызывающий вид.

Мужчина обнял Эндрю Виткина.

— С праздником, Эндрю!

— Богдан Николик, — представил их друг другу американец. — Малко Линге, мой венский друг.

— Очень приятно, — сказал югослав. — Вы тоже дипломат?

— Нет, что вы, — ответил Малко. — Просто землевладелец, из Австрии.

— Богдан — журналист из агентства «Рейтер», — добавил Эндрю Виткин. — Очень хороший журналист... Югослав радостно засмеялся и объявил:

— Эндрю, ты ведь знаком с Наташей. Она теперь работает у меня в бюро.

Судя по длине ногтей, она не слишком убивается на работе. Богдан фамильярно взял Малко за локоть.

— Значит, приехали проведать свою бывшую колонию? — и он захохотал.

Роскошная Наташа жеманно заметила:

— О, я обожаю Австрию. Вы живете в Вене?

— Совсем рядом. Я часто бываю в столице.

Богдан взял под руку подружку и поволок ее дальше.

— Пойдем поищем чего-нибудь выпить, — сказал он. — Надеюсь, еще увидимся.

Наташа врезалась в толпу, сверхвызывающе поигрывая бедрами. После психологических вывертов Милены такая откровенность действовала благодатно...

— Что за птица этот Богдан? — спросил он у Эндрю Виткина.

— Один из моих осведомителей, — объяснил резидент ЦРУ. — Он отлично знаком с проблемой терроризма и имеет большие связи в Югославии. Это он сообщил мне об иранце. А девицу его видели? Полный отпад. У него таких десятки. За билет на самолет они готовы абсолютно на все. Самые отчаянные едут автостопом.

— Когда у вас будут сведения по номеру мотоцикла? — спросил Малко.

— Как только вернусь в бюро, дам телекс резиденту в Афины, — ответил американец. — Думаю, завтра к концу дня что-то будет. А теперь я вынужден вас оставить. Мне еще нужно здесь кое-кого повидать. Запомните явку для наших будущих встреч: каждый день в полдень в православной церкви на улице Юла, 7. Там всегда полно туристов. Вас не заметят.

— Есть необходимость в таких предосторожностях? — спросил Малко.

— Да. Не будем дразнить югославов. Даже если они в курсе. Я прощаюсь с вами до завтра или до послезавтра.

Малко поставил пустой стакан на комод и спустился в прихожую, изнемогая от жары и шума.

Он уже брал свой плащ, когда заметил сидящую напротив раздевалки на стуле Наташу.

Югославка тут же поднялась с такой улыбкой, что без труда совратила бы и попа.

— Малко! О, как я рада. Вы на машине?

— Да, — ответил он. — А в чем дело?

— Богдану пришлось срочно вернуться на работу, — объяснила девушка. — Мне хотелось еще немного побыть тут. А вот теперь никто не едет в мою сторону. Не в автобус же мне влезать. Может, вы меня отвезете?

— Конечно, — сказал Малко. — Где вы живете?

— Да совсем недалеко, — протянула она кокетливо. — На бульваре Революции.

И улыбнулась совсем невинно, однако Малко подумал, что ее чары действуют мгновенно...

— Ну так поехали.

На улице Наташа взяла его под руку, а при виде сверкающего нового «мерседеса» Баджета вскрикнула так, словно перед ней вспыхнул всеми гранями бриллиант.

— О, какая красивая!

Она опустилась на мягкое сиденье, бросив на Малко влажный взгляд.

— В такой машине я готова объехать весь мир! У нас они все старые и страшные. Давайте покатаемся немного.

Он пересек мост через Саву и поехал по набережным вдоль Дуная. Наташа без устали расспрашивала его о Вене. А когда они доехали до старого австро-венгерского квартала Земун, девушка сообщила:

— Если вы проголодались, рядом отличный ресторан, «Карп».

— Не обедать же мне в одиночестве, — сказал Малко. — Присоединяйтесь.

— Есть я не буду, — промурлыкала Наташа, — а то еще потеряю фигуру. Но компанию вам составлю.

— Вы изумительная женщина... — сказал он, косясь на нее краем глаза.

Тонкая шерсть колгот обтягивала ее до неприличия.

— Поверните направо, — сказала Наташа, — по берегу Дуная.

Огромные современные здания, стоявшие вдоль всего бульвара Маршала Тито, производили зловещее впечатление. Через несколько минут брусчатка сменилась асфальтом. Машина въехала в Земун. Наташа показала светящуюся вывеску на сооружении у самого берега Дуная, напоминавшем избу: «Карп».

— Приехали, — сказала она.

Декоративные керосиновые лампы освещали строгое убранство помещения, украшенного картинами охоты. Клиентов было немного, не больше дюжины. Наташа уселась напротив Малко, продолжая улыбаться ему радужно и вызывающе.

— Обожаю рыбу, — заявила она.

Наташа ела как птичка.

Как гриф, например.

Она вычистила тарелку остро приправленной рыбы и гарнира, предварительно заглотив три огромных куска копченого окорока. Не говоря уж о десерте, состоящем, похоже, из чистого сахара. Слава богу, им подали сухой «Рислинг», было чем все это запить... Малко знал уже о ней все. Наташа была манекенщицей и иногда играла крошечные роли, а недавно благодаря своему приятелю нашла работу в агентстве «Рейтер». Но ее мечта — стать актрисой на Западе. Малко заверил девушку, что с такими данными, как у нее, возможности откроются необозримые...

— Я хочу потанцевать, — заявила она внезапно.

— А где в Белграде можно потанцевать? — спросил Малко.

— В «Метрополе», и еще там есть казино.

— Можно и в «Метрополь»...

Хоть на несколько часов забыть трупы, Эриваняна и Милену, просто побыть в компании с очаровательной девушкой. И снова мост, бульвар Революции. Вот и «Метрополь», элегантный, как блокгауз. Вход в казино находился в правом крыле, на отшибе. Ни души в маленьком зальчике с несколькими столами для рулетки, кроме разве что африканца, пытающегося ухаживать за девушками-крупье. Они прошли в ночной клуб. Проститутки снялись со своих табуретов, завидев Малко, но тут же вынуждены были взгромоздиться на них обратно при появлении Наташи. Здесь была еще только одна пара: араб с югославской девкой.

— Хочу шампанского! — сказала Наташа, желая, по-видимому, перебить вкус «Рислинга».

Принесли бутылку «Моэт-и-Шандон», помеченную датой, вызывающей сильное сомнение, но все-таки лучшего вкуса, чем «Каспийское шампанское». Оркестр тут же заиграл цыганские напевы. Наташа резко поднялась.

Спустя пять минут у Малко оставалось одно-единственное желание: сорвать все эти шерстяные покровы с изумительных изгибов ее тела. Она извивалась, прижавшись к нему, гибкая, как змея, играла грудями, бедрами, ягодицами, заводя порой ногу между его ног, касаясь его низом живота. Танец Возбудительницы...

Бутылка «Моэт-и-Шандона» опустела очень быстро, а ночной бар не заполнялся.

— Мне пора возвращаться, — заявила вдруг Наташа после очередного сумасшедшего танца.

— Почему?

— У меня ревнивый жених, — сказала она, — он все время мне звонит. Он ведь думает, что я все еще на коктейле.

Несколько разочарованный, Малко все же был убежден столь веским аргументом. Наташа исчезала как мираж. Они снова попали на бульвар Революции. Когда «мерседес» подъезжал к зданию Парламента, девушка произнесла:

— Остановите тут. Я живу как раз напротив. Посредине бульвара находился сквер, поэтому развернуться было негде. Малко притормозил у самого тротуара. И тут же сзади вылетел автобус, чуть не снеся ему полкрыла.

— Подайте немного вперед, — сказала Наташа. — Здесь запрещено останавливаться. Сверните в аллею.

Малко повернул «мерседес» в аллею большого пустынного парка.

— Спасибо, — сказала девушка.

Она наклонилась к нему. Их губы соприкоснулись, и она не стала сопротивляться, когда Малко ее поцеловал. Рог ее был нежен, а язык просто выделывал чудеса. Они беззвучно целовались, перекатываясь с сиденья на сиденье. Малко провел рукой по грубой шерсти пуловера, сжав пальцы на круглой крепкой груди.

Наташа вздрогнула, но не перестала целовать его. Его рука скользнула вниз. Шерстяные колготы — почти непреодолимое препятствие. Однако и сквозь плотный трикотаж Малко ощутил, что больше на девушке ничего надето не было. Он принялся тихонько ласкать ее, она тут же ответила, начав извиваться у него под руками и впиваясь губами в его губы.

— Хватит! — шептала безвольно Наташа.

И не дав ему времени выполнить собственное пожелание, девушка протянула руку, ее пальцы скользнули по его телу и сомкнулись на плоти. Казалось, Наташе нравился этот ребяческий флирт. Когда она наконец потянула вниз замок молнии, освободив плоть, которую ласкала, Малко почувствовал облегчение. Наташа принялась яростно массировать напрягшийся член, не переставая целовать Малко.

Чувствуя, что долго он так не выдержит, и считая недостойным своего положения допустить такое обращение, он крепко обхватил правой рукой затылок девушки, оторвав ее от своих губ, и склонил ее голову к своим ногам.

Она попробовала сопротивляться, тихо шепча:

— Нет, нет, милиция...

Кровь пульсировала в его члене, и Малко, мысленно послав милицию к черту, настаивал на своем. Наконец девушка сползла вниз, и он чуть не лопнул от удовольствия, когда горячий рот принял его. Наташа, решившись удовлетворить его требование, но все еще тревожась, трудилась с таким усердием, что голова ее то и дело ударялась о руль. Неистовый танец языка по воспламененной головке быстро положил конец этому удовольствию. Он почувствовал покалывание в животе, предвестник разрядки, и судорожно приподнялся над сиденьем, прежде чем излиться в рот Наташе.

Она еще некоторое время не выпускала его, потом поднялась, взлохмаченная, запыхавшаяся.

— Если в нас кто-нибудь увидел! — прошептала она.

Кому здесь быть, в этом пустынном парке... Ублаженный Малко не слишком уверенно спросил:

— Поедешь со мной в «Интерконтиненталь»?

— Нет. Мне надо идти, — ответила Наташа. — Но завтра ты можешь позвонить мне на работу. Найдешь номер в справочнике.

Она наспех поправила одежду и прическу и, последний раз улыбнувшись, вышла из машины. Малко следил взглядом за ее фигурой. Он снова спустился на землю. Наташа — еще одна загадка. Действительно ли она обычная молоденькая югославка, жадно стремящаяся к успеху и не слишком строгая? Или это подарок Эндрю Виткина? Или его «обслужили» за счет какого-то разведывательного управления? Несмотря на полученное удовольствие, Малко вынужден был признать, что третья гипотеза — самая правдоподобная... В его и так запутанной игре появился еще один джокер.

Спать ему не хотелось. Проезжая по бульвару Революции, он вдруг подумал, что неплохо было бы навестить Милену Братич. Она сама говорила, что не ложится раньше двух часов ночи. Бывает, неожиданное появление помогает делать кое-какие открытия... И он снова пересек Белград. Переулок, где стоял ее дом, был тих, как кладбищенская дорога. Он припарковал машину и хотел войти в дом.

Но не смог: дверь парадного закрыта на ключ, а наружного звонка не было.

Он уже сел в машину, собираясь объехать здание с другой стороны. Но вдруг остановился. На углу стояла телефонная будка. А в ней находилась женщина. Малко дал задний ход и подъехал ближе. Это была Милена Братич.

Югославка заметила «мерседес», и Малко увидел, как но ее лицу скользнула тень страха. Потом она, вероятно, узнала машину Малко и успокоилась. Он не выходил, дожидаясь, пока она не закончит разговор.

Наконец Милена Братич покинула будку и пошла к нему.

— Что вы здесь делаете? — спросила она.

— Вас ищу, — ответил Малко. — Дверь дома оказалась запертой.

— А что вам нужно?

— Прояснить кое-что.

Теперь только он заметил, что она выглядела очень странно, взволнованно. Огромные черные глаза смотрели растерянно.

— Садитесь в машину, — приказал он.

Она механически подчинилась, тут же зажгла сигарету и лишь затем повернулась к Малко.

— У меня плохие новости, — произнесла она неожиданно.

— Что случилось?

— Я только что разговаривала с Арамом.

— В такое-то время!

— Да, уже в третий раз за сегодняшний день. Я рассказала ему, что произошло вчера.

— И что он об этом думает?

— Он вам больше не верит, — сказала она сорвавшимся голосом. — Он чувствует себя загнанным в угол. Арам на пределе. Он только что сказал мне, что предпочел бы покончить жизнь самоубийством, только бы не попасть в руки людей Акопяна.

И под недоверчивым взглядом Малко добавила:

— Я хорошо его знаю. Он теперь не слишком дорожит жизнью. Он это сделает.

Глава 8

Только этого не хватало!

— Самоубийство, — сказал Малко. — Да не может быть...

Милена бросила на него взгляд, полный значительности.

— Начать с того, что он с трудом переносит положение увечного. Покидая Бейрут, он надеялся обрести покой. А вышло как раз наоборот. Отсюда и срыв. Он сказал, что если через три дня не будет обеспечен его безопасный отъезд, он просто возьмет гранату и подорвется на ней.

Малко не до конца верил в эти угрозы.

— Когда вы будете говорить с ним в следующий раз?

— Завтра утром. Позвоню ему из автомата.

— Скажите, что мы напали на след людей Акопяна. Пусть держится.

— Это правда?

— Да.

Он посвятил ее в открытия Кризантема. И пересказал эпизод с мотоциклом... Милена Братич вздохнула:

— Только бы у вас все вышло. Если Арам умрет тут, я не прощу себе этого до конца дней.

— Буду стараться, — заверил девушку Малко. — А вы поддержите его в моральном плане. Вы по-прежнему не желаете нас с ним познакомить?

— Нет, — произнесла Милена, правда на этот раз не так агрессивно. — Я боюсь. До завтра.

Он проследил, как она зашла в дом, и поехал в «Интерконтиненталь». Как обмануть следящих за ней филеров? Для этого нужно много народу и много времени. Ни тем, ни другим он не обладал. Вся надежда на иранский след.

На каждом почтовом ящике была прикреплена табличка с именем владельца. Малко долго крутился вокруг высотного жилого дома, прежде чем войти в него, и вот теперь стоял в маленьком грязноватом холле и изучал один за другим почтовые ящики. Большая часть фамилий кончалась на «ич»: югославы.

Элько Кризантем в это время обходил автостоянки со всех сторон здания в поисках автомобиля иранского дипломата: гаража в доме не было. Задрипанная высотка в тридцать этажей торчала среди квартала маленьких особняков, разделенных просторными газонами. Можно было подумать, что находишься где-то далеко от центра, а между тем всего в десяти метрах начинался бульвар Революции.

Малко остановился как вкопанный перед ящиком, из которого торчало два конверта. Надпись на табличке гласила: Ирадж Хосродар.

Тот, кого он искал.

Он осторожно вынул письма. Они были опущены две недели назад в Тегеране. Судя но почтовому штемпелю, пришли только сегодня. Значит, иранец еще не выходил из дома.

Он водворил на место конверты и вернулся в «мерседес», где его дожидался сияющий Элько Кризантем.

— Машину я нашел, — заявил он. — Она там, чуть впереди. «Ауди» с черными номерами. А к заднему стеклу приколот иранский флаг.

Только у дипломатов были черные номера с белыми цифрами.

— Давайте выйдем из машины. Если он заметит нас в ней, то может насторожиться.

Они пешком сделали немалый крюк, пока не нашли полуразрушенный особнячок, в котором легко было укрыться, прямо напротив высотного здания. Жильцы многоэтажки так и сновали туда-сюда. И все закутанные, как эскимосы.

Прошел час. Холод пронизал их до костей. Наконец худой мужчина в пальто из верблюжьей шерсти, меховой шапке и больших очках в черепаховой черной оправе не спеша, покачивая кейсом, направился к «ауди». Он открыл переднюю дверцу и уселся в машину. Они дали ему немного отъехать и бегом бросились к своему «мерседесу».

«Ауди» чуть-чуть проехала вперед и свернула на бульвар Революции. Еще один поворот, и она оказалась на улице Пролетарских Бригад и остановилась перед домом № 9. Старинный особняк с садом, над которым развевался иранский флаг.

Малко проехал подальше и тоже остановился. Улица была с односторонним движением, что упрощало слежку. Уже перевалило за половину одиннадцатого.

— Элько, вы останетесь здесь, только не в машине. А я заеду к Милене и вернусь. Если, пока меня не будет,

Хосродар уедет, вы проследите за ним и позвоните мне к Милене. Вот ее номер.

Он записал его на клочке бумаги и удалился пешком. На углу Кнеза Милоша он поймал такси и назвал адрес югославки. Ему необходимо было знать, есть ли новости от Арама Эриваняна.

Милена была одета для утренней пробежки, волосы стянуты на затылке в хвост. И хрустела луковицей, закусывая ее хлебом... Более спокойная, чем накануне.

— Вы с ним говорили? — спросил Малко без промедления.

Она кивнула.

— Да.

— Передали, что я просил?

— Да. Он умолял вас сделать все возможное и невозможное, чтоб уничтожить убийц. Тогда он сможет покинуть Белград.

— А он понимает, что это будет значить? — спросил Малко, усаживаясь в кресло, не сняв даже плаща.

— Чего вы от меня-то хотите? — устало произнесла Милена. — Он дошел до ручки. После последних событий он считает, что и американцы его предали.

Малко оглядел крошечную квартирку в полном беспорядке, увешанные иконами стены, красивое лицо Милены Братич. Она выглядела великолепно даже без макияжа. Женщина улыбнулась ему, потянула вниз пуловер, и он прекрасно обрисовал ее грудь.

— Хотите чаю или кофе по-турецки?

— Спасибо, — поблагодарил Малко. — Некогда. Когда мы сможем увидеться снова?

— Я буду дома, у меня есть кое-какая работа. Разве что по магазинам пробегу.

— На какое время назначена следующая связь с Эриваняном?

Она зажгла сигарету, выпустила вялую струю дыма.

— На вечер. Будут какие-нибудь новости?

— Надеюсь.

Малко поднялся, собираясь уходить. Милена тоже встала. Без каблуков она была гораздо ниже его. Снова по лицу ее пробежала тревога. А в черных глазах вспыхнул яростный огонь.

— Спасите его, — произнесла она.

Он продолжал чувствовать обжигающий огонь ее взгляда на узкой лестнице, пропахшей луком. К своему неудовольствию Малко обнаружил, что на улице идет дождь, а пройти пешком придется немало, прежде чем попадется такси. Он бросил взгляд на «Сейко». Без пяти двенадцать. Для Элько Кризантема время, должно быть, тянется долго.

Сердце его екнуло, когда он увидел, что «мерседес» отъезжает перед самым его носом! Но Элько заметил его, притормозил, и Малко буквально влетел в машину.

— Он только что вышел из посольства, — сообщил турок. — С большой кожаной сумкой.

Черная «ауди» иранца проехала вперед по улице Пролетарских Бригад, потом вывернула на бесконечный бульвар Революции. Дождь забарабанил с новой силой, затрудняя движение. Они тащились со скоростью километров десять в час.

— Черт! Он возвращается домой обедать, — догадался Малко.

Но Ирадж Хосродар ехал не туда. Он проскочил мимо своего дома и завилял но серпантину крохотных улочек со старыми обваливающимися домами и микроскопическими частными лавчонками свободных ремесленников. Справа показалась башня — то ли заводская труба, то ли колокольня. Элько притормозил, чтобы Малко успел прочитать написанное кириллицей название улицы.

Они издали увидели, как «ауди» остановилась у маленького белого здания, сдвинутого чуть в глубь двора, над которым развевался черно-красно-зеленый флаг.

— Да это же штаб Организации Освобождения Палестины! — заинтересованно произнес Малко.

Элько пересек перекресток и, подав еще чуть вперед, остановился. Малко вышел и под проливным дождем вернулся на улицу, по которой они только что ехали. Иранский дипломат бежал от машины к зданию ООП. Спустя мгновение Малко тоже очутился возле него. Рядом были припаркованы несколько «мерседесов». Югославский милиционер и араб, охранявшие здание, спрятались под козырек подъезда и даже не смотрели в его сторону. ООП в Белграде чувствовала себя как дома, здесь не боялись покушений.

Какова роль ООП в истории с Эриваняном?

Малко пошел дальше.

Дойдя до конца улицы, он уже собирался завернуть за угол, чтоб не маячить перед зданием ООП, как услышал звук мотора. Перед белым особняком остановилась темная «застава». Из нее вышел молодой человек и побежал под дождем ко входу. Мотор машины продолжал работать. Малко зашел в садик углового дома. Прошло две или три минуты. Дождь просачивался под одежду, а ступни просто превратились в две ледышки.

Молодой человек выскочил из подъезда, сел в «заставу», и она тут же тронулась, проехав мимо Малко. Он разглядел водителя: впалые щеки, щеточка усов. Стекла запотели, и Малко не мог различить как следует черты молодого человека. Сердце его забилось. Эти двое соответствовали описанию, которое дал турок, приятель Кризантема.

Машина свернула налево, проехала метров двадцать и вдруг остановилась! Никто из нее не вышел. Малко выругался сквозь зубы. Он оказался в ловушке. Чтобы выиграть время, он толкнул садовую калитку и зашагал к домику, словно собираясь в него войти.

Он уже дошел до дверей, когда снова раздался шум мотора.

Черная «ауди» поворачивала на ту же улицу, где стояла «застава»!

Заинтригованный происходящим, Малко повернул назад. И вовремя. Он успел заметить, что машины стоят рядом с открытыми багажниками. А молодой человек, только что побывавший в здании ООП, перекладывает в «заставу» кожаную сумку. Потом он захлопнул багажник, сел в автомобиль, и тот тут же отъехал. Вся операция заняла не больше минуты, и никто на этой пустынной улице ничего не заметил, кроме Малко. «Ауди» тоже тронулась, повернула направо, на бульвар Революции.

На этот раз Ирадж Хосродар действительно ехал обедать...

Малко вернулся к своему «мерседесу», сел за руль и ввел Кризантема в курс дела.

Они покатались некоторое время по соседним улочкам, но не нашли и следа «заставы». Малко вынужден был вернуться в центр города. Что означала сцена, свидетелем которой он явился? Вполне очевидно, в сумке было оружие.

Только для чего оно?

И что случилось с мотоциклистами, о которых рассказывала Милена?

Малко ехал машинально и сам не заметил, как очутился на улице Теразие. Уверенность в том, что он только что видел наемников Акопа Акопяна, росла и росла. Именно эти двое армян убили американцев. Будучи людьми осторожными, они, похоже, брали оружие, которым намеревались воспользоваться лишь в самый последний момент. Логично было предположить, что и на этот раз они готовились к покушению.

— Едем к Милене, — сказал он Элько.

Если ход его рассуждений верен, то у убийц могло быть только две цели: Арам Эриванян или Милена Братич.

Переулок возле дома Милены был спокоен, как обычно. Малко нашел место для парковки и, оставив Элько в «мерседесе», поднялся на четвертый этаж. На звонок никто не ответил. Милена вышла. Он снова спустился на улицу, внимательно оглядел окрестности, но не заметил ничего подозрительного. Сев в машину, доехал до конца улицы. Безрезультатно. Дальше был тупик — пешеходная покатая улица, изрезанная ступенями: здесь располагались цыганские рестораны для туристов. Он собирался развернуться, когда заметил, что по ступенькам спускаются двое. У одного в руках была кожаная сумка. Та самая.

Он едва успел дать задний ход, заехать в боковой проулок и, выскочив из «мерседеса», спрятаться в подворотне. Элько оставался в машине.

Спустя мгновение те двое спокойным шагом прошествовали мимо него и направились к знакомому переулку. Малко вышел из укрытия. Они были уже далеко и всего в четырех кварталах от дома номер 33.

Элько Кризантем догнал его.

— Похоже, они хотят ее пристрелить... — произнес турок напряженно.

Малко не ответил: он думал о Милене Братич, находящейся сейчас где-то здесь неподалеку, которая неминуемо попадет в руки к убийцам.

Глава 9

В голове Малко словно вспыхнуло: Милена в спортивной одежде говорит ему: «Разве что пробегу по магазинам». Теперь она в смертельной опасности. К тому же, если Милена пропадет, как они смогут выйти на Арама Эриваняна?

Улица была с односторонним движением: на машине не проехать. Он повернулся к Кризантему:

— Элько, объезжайте вокруг, я пойду за ними пешком. Встретимся напротив дома № 33.

Турок бросился к «мерседесу», тут же рванувшему в сторону проспекта Кара Дусана, а Малко заспешил вслед за убийцами. Насколько он был знаком с методами террористов, они предпочитали расправляться с жертвой на улице, а не дома. Значит, нужно найти Милену первым. Он ускорил шаг: те двое были уже от него на значительном расстоянии.

Широкий проспект Кара Дусана был забит машинами, к тому же Элько Кризантему дважды, раз за разом, пришлось останавливаться на красный свет. Он кипел от ярости и беспомощности, под ложечкой сосало от тревоги. Он нащупал за поясом старенькую «астру», любовно смазанную, и переложил ее под сиденье.

Вот наконец поворот на улицу 7-го Июля, пересекавшую нужный им переулок. Улицу узкую и тоже с односторонним движением. Катастрофа! На единственном свободном от припаркованных в полном беспорядке машин участке встал под разгрузку грузовик. Кризантем засигналил, но без толку.

Он выскочил из «мерседеса» и бросился к шоферу грузовика, как раз тащившему стопку посылок. Улыбнувшись своей самой обнадеживающей улыбкой, заставлявшей того, кому она предназначалась, предположить, что до нежных чувств очень далеко, Элько по-немецки потребовал переставить машину в другое место, сопроводив свою речь несколькими даже непристойными жестами.

Югослав, бывший на голову выше турка, выругался и плечом сдвинул его в сторону. Элько, решившись, очевидно, в самом деле проявить ангельское терпение, вместо того, чтоб взять его за задницу, жестами повторил просьбу. Его добрая воля не вызвала должной реакции. Шофер сплюнул и, на этот раз как следует размахнувшись, ударом локтя отбросил Элько на стоявшую неподалеку легковушку.

Кризантем отскочил от нее, как резиновый мячик. Еще мгновение, и он схватил югослава за горло. Тот выронил свои пакеты и яростно завопил.

— Ты придурок! — орал он по-сербски.

Он чуть отступил, чтоб размахнуться, и в тот же миг почувствовал, будто бритва прошлась по его горлу. Это обвил шею шнурок турка. Вцепившись в него, как бульдог, Элько давил со всей силой своей природной жестокости.

Много времени не понадобилось: багровый, задыхавшийся шофер рухнул на мостовую. Элько еще чуть-чуть придавил его, уже просто из любви к искусству, прыгнул в грузовик и взялся за руль. Бедолага оставил ключи на приборном щитке, так что Кризантем без труда отвел машину дальше вперед. Потом бегом вернулся в «мерседес» под уважительными взглядами нескольких зевак. Тот, кто обладает такой силой и таким «мерседесом», не может быть плохим человеком.

Обезумев от нетерпения, он рванул с места, оставив часть покрышек на мостовой, и свернул наконец метров через пятьдесят в нужный переулок, а там припарковался, наехав одним колесом на тротуар, почти напротив дома номер 33.

Успев только схватить его «астру», он выскочил из машины и осмотрелся: Малко нигде не было. Убийц тоже.

Кризантем влетел в подъезд и на одном дыхании проскочил четыре этажа. Продержав не меньше минуты палец на звонке Милены, он с такой же скоростью спустился обратно. В тот момент, когда Элько ступил на первый этаж, перед ним вырос силуэт человека. Рука инстинктивно рванула из-за пояса старенький парабеллум «Астра».

— Не стреляй, это я.

Волна облегчения окатила турка. Еще немного, и они бы перебили друг друга.

— Где вы были?

— В телефонной будке, на углу улицы Капета, я видел, как вы приехали.

— А они?

Входная дверь захлопнулась, и мужчины теперь переговаривались шепотом почти в полной темноте.

— Их уже трое. И сдается мне, они хотят ее похитить, — сообщил Малко. — Те двое, которых мы видели, сели в машину к третьему, она стоит прямо напротив парадного, желтый фургон. Тот, что постарше, там и остался, а молодой ходил звонить из автомата. Я видел его лицо, он не сказал ни слова...

— Ей звонил, чтоб узнать, дома или нет...

— Точно. Он торчит теперь на углу. У них у всех переговорные устройства, так что всю улицу держат под контролем. Вы сейчас выйдете и пойдете направо, на улицу 7-го Июля. Будете проходить мимо, обратите внимание на фургон. Как только она появится, вы ее перехватите. Я постараюсь не терять вас из виду. Я точно так же пойду с другой стороны. Постойте здесь еще чуть-чуть. Я выйду первым.

Малко снова оказался на улице. Угловым зрением он заметил, что фургон по-прежнему стоит на месте, и пошел налево. Он пробовал рассуждать. Справа магазинов не было, они все находились слева или на улице Капета. Если она пошла пешком, то появиться должна отсюда.

Он дошагал до перекрестка с улицей Капета и собирался перейти ее, чтоб поискать на рынке, и тут увидел ее. Милена Братич, с букетом цветов и длинным батоном в руке, спокойно шла ему навстречу.

Его взгляд мгновенно обежал перекресток, стараясь отыскать юнца-убийцу. Сначала он его не заметил. Милена как ни в чем не бывало приближалась по его стороне улицы. Вдруг Малко увидел, что из маленького магазина вынырнул молодой человек в зимней куртке, руки в карманах, голова чуть наклонена набок. Надо было подойти совсем близко, чтоб заметить, как он говорит в крохотный микрофон, спрятанный в меховом воротнике.

Он наискосок перешел улицу, догоняя Милену.

Малко понадобилась лишь доля секунды, чтоб собраться. Ни намерений, ни вооружения противника он не знал. Например, польским автоматом «СЗ» можно изрубить человека в лапшу за несколько секунд. А этот автомат ничуть не больше стандартного автоматического пистолета. Тут Милона его заметила и приветственно помахала рукой.

Молодой человек в теплой куртке был уже всего в двадцати метрах от нее. Малко прямо в кармане осторожно снял с предохранителя пистолет. Теперь ему и секунды не понадобится, чтобы выстрелить. Не спуская глаз с убийцы, он ускорил шаг навстречу Милене, стараясь держаться так, чтобы она не оказалась между ним и юнцом в куртке. Даже если тот соберется убить югославку, теперь у него не хватит времени.

Несколько секунд невероятного напряжения. Молодой человек продолжал следовать за Миленой, не проявляя ни малейшего признака враждебности.

Малко подошел к женщине. Он обвил ее руками, словно обнимая, и в то же время развернул так, что она теперь прижималась спиной к дому, а со всех других сторон он защищал ее своим телом. И мгновенно повернул голову к юнцу. Если он и выпустил его из поля зрения, то всего на долю секунды. Их взгляды встретились.

Тот приостановился, словно наткнулся на невидимую преграду. Малко хватило времени запечатлеть в памяти пышные усы, горбатый нос, холодный пустой взгляд. Потом молодой человек развернулся на девяносто градусов и удалился. Милена спросила из-за спины Малко:

— Что здесь...

— За вами следили, — сказал Малко. — Вот этот человек. А напротив вашего дома еще несколько дожидаются.

Юнец в кожаной куртке вышел на улицу Капета. Малко повернулся как раз вовремя, потому что желтый фургон уже съезжал с тротуара. Он поехал мимо них и тоже свернул на улицу Капета. В машине не было никого, кроме водителя. Малко встретился с остановившимся от ужаса взглядом Милены Братич. Он взял ее под руку и улыбнулся:

— Все кончено, они уехали.

Третий, видно, ушел пешком по улице 7-го Июля.

— О боже! — воскликнула молодая женщина.

Малко осторожно потянул ее за руку к дому. Заметивший их Элько Кризантем тоже возвращался. Они встретились напротив дома номер 33.

— Двое убрались, — сказал Малко. — Вы видели третьего? Самого старшего, в пальто?

Элько Кризантем удивился.

— Нет.

— Наверное, он прошел по другой стороне улицы, и вы его не заметили.

— Исключено, — сказал Элько, — Здесь никто не проходил...

Малко задумчиво осмотрел улицу. Либо третий убийца не был заметен внутри фургона, либо он зашел в здание, откуда рассчитывает смыться позже. Милена тянула его к дверям.

— Давайте вернемся в квартиру, — упрашивала она. — Я больше не могу...

Внезапно Малко охватило ужасное сомнение. А что если убийца спрятался в вестибюле дома номер 33, поджидая упущенную его юным сообщником Милену? Он удержал женщину.

— Подождите, Милена, может быть, он как раз в вашем доме.

Черные глаза стали еще больше, она побледнела. И еле слышно, без всякого выражения пробормотала:

— Нет, не может быть...

Малко внимательно смотрел на дверь подъезда. Хоть бы кто-нибудь пришел, тогда ненадолго зажегся бы свет... но никого не было. Зайти же в подъезд самому — значило сунуть руку в клубок гремучих змей. Убийца, вероятно, уже знал Малко в лицо, так что играть роль ничего не ведающего жильца для него было невозможно. Ему не было также известно, остался убийца тут потому, что его не успели подхватить сообщники, или он наблюдал своими глазами за тем, как Малко перехватил Милену.

— Запасной вход есть? — спросил Малко.

— Нет.

Если бы удалось взять его живым, он, может быть, вывел бы их на остальных.

Малко нащупал в кармане рукоять пистолета и улыбнулся Милене.

— Элько, оставляю ее на вас.

И прежде чем женщина успела сказать хоть одно слово, он шагнул вперед и толкнул дверь. Лампа в подъезде не горела, и было очень темно. Мускулы, напрягшиеся в тот момент, когда его фигура была отчетливо видна на фоне дверного проема, немного расслабились. Теперь они в равных условиях. Если, правда, у того нет с собой «скорпио», прибора ночного видения или автомата «СЗ». Но, с другой стороны, ему тоже невыгодно поднимать шум....

Малко двинулся вперед, пытаясь нащупать на стене выключатель. Он его нашел, положил на него палец, но не нажал. Лестничный пролет и конец коридора в глубине тонули в темноте. Он тихо достал из кармана пистолет. Приготовился, выдохнул и нажал на выключатель.

Неожиданный свет, скорее слабый, показался Малко настоящей иллюминацией.

Никого. Коридор пуст. Он подумал о лестнице и перевел взгляд чуть левее.

Как вовремя!

Появившийся силуэт был похож на внезапно возникающую на стенде для стрельбы цель, прямо в шести-семи метрах перед Малко. Но в руке у этой цели был пистолет с глушителем.

В памяти мгновенно всплыли слова инструктора по стрельбе, который не уставал повторять: «Все пистолеты берут чуть-чуть вправо, даже у лучших стрелков. Если вам когда-нибудь придется стоять прямо против неприятеля с оружием, уходите в сторону своей правой руки».

Вытянув правую руку, а левой поддерживая рукоять пистолета, Малко нежно нажал на курок и тут же повалился вправо. Если бы выключатель находился на противоположной стене, у него не было бы места для маневра. Вот от чего может зависеть порой человеческая жизнь. Тот тоже выстрелил. Его оружие издало лишь легкий щелчок. Выстрелы пистолета Малко показались ему громом небесным. Он упал на пол, а его противник, оседая, выпустил еще две пули. С гудящей от напряжения головой Малко встал на ноги.

Тот, другой, не поднимался.

Малко приблизился, увидел кровь на лице, застывшие черты.

Убийца все еще держал в руке оружие с внушительным глушителем. Он что-то прохрипел, дернул ногой и перестал двигаться. Малко положил свой пистолет в карман и, словно робот, вышел на улицу. Элько бросился к нему.

— Его не было?

Малко, пораженный, посмотрел на турка, пока не понял, что тот не слышал, выстрелов! Это ему они показались громоподобными! На самом же деле патроны с уменьшенным зарядом его пистолета двадцать второго калибра издавали шума не больше, чем пробка, вылетевшая из бутылки с шампанским. Он огляделся. В нескольких метрах от них ворковала парочка влюбленных. Совершенно очевидно, они тоже ничего не слышали. Малко пошел к «мерседесу».

— Пошли, — сказал он Милене, — все в порядке.

Только в машине Малко рассказал, как все произошло. Югославка схватилась руками за голову.

— Боже мой! А как же Арам? Что с ним будет?

Малко воспользовался ситуацией.

— Его нужно защитить. Поехали к нему. Вы же сами видели, что мы можем. Давайте используем создавшееся положение, чтобы как можно быстрее покинуть Белград. Это просто неожиданный подарок.

Он выехал на проспект Кара Дусана и огибал холм Калемегдан. Милена облизала пересохшие губы и нерешительно произнесла:

— Да, наверное, вы правы. Поезжайте прямо, вдоль Савы, через мост Газела.

Малко хотелось кричать от радости. Он промолчал, чтобы не спугнуть удачу. Они проехали мимо стоянки катеров на подводных крыльях и дальше по берегу Савы. Вдруг Милена разразилась бурными рыданиями.

— Нет, нет, так нельзя, — бормотала она. — Они и сейчас, наверное, следят за нами. Они повсюду...

— Да нет же. Это случилось для них неожиданно. Они растерялись. Нужно ехать не мешкая.

Он говорил еще что-то, но Милена уже замкнулась, как устрица. Она взглянула на него полными слез глазами.

— Я не могу, — сказала она. — Слишком большая ответственность. Мне хочется чего-нибудь выпить, давайте остановимся, пожалуйста.

Малко почувствовал, что теперь уже расколоть ее не удастся. Сдерживая злость, он повернул к центру. Возле площади Революции они нашли какой-то бар. Милена уселась за столик и с отсутствующим видом сказала подошедшему официанту:

— Люту!

Тот принес три порции. Это было еще крепче, чем сливовица... После второй Милена подняла голову и произнесла:

— Они вернутся, а вы не можете быть вечно рядом.

Трудно было что-нибудь возразить. Весьма сомнительно, что смерть одного из своих заставит их отказаться от своих планов. Он взглянул в большие с расплывшимися от ужаса зрачками глаза.

— Милена, — сказал Малко. — Мне нужно увидеть Эриваняна. Мы должны ускользнуть, пока они не придумали еще что-нибудь.

— Хорошо. Чуть позже я ему позвоню. Сейчас я слишком взвинчена.

— Мы могли бы уже завтра утром уехать.

Милена Братич бросила на него обреченный взгляд.

— До Марибора далеко. Они найдут вас до того, как вы туда прибудете.

— Что теперь станете делать вы?

— Пойду домой... Во-первых, из-за милиции. Если я исчезну, они сразу поймут, что я замешана в убийстве. А если я, как обычно, вернусь, то могу настаивать, что не имею к этому ни малейшего отношения. Пусть даже не поверят, доказать им ничего не удастся.

В этом она была нрава.

— Сегодня они вернуться не осмелятся, — добавила она. — Дом будет под наблюдением милиции.

— Ладно. Остается надеяться, что нас никто там не заметил, — сказал Малко.

Он заплатил по счету, и они все втроем вышли. Дул ледяной ветер. Милена сделала попытку улыбнуться:

— Я возьму такси. А завтра утром позвоню вам.

Кризантем пошел к «мерседесу», а она еще успела, приблизившись к Малко, тронуть его губы своими ледяными губами.

— Вы были просто великолепны! — шептала женщина.

Малко не удавалось выбросить из головы лицо человека, которого он убил. Это было сильнее его. Даже если речь шла о наемном убийце, как тот армянин. Он ненавидел свою профессию, из-за которой гибли люди. В душе он никогда не был палачом. Тяжесть пистолета в кармане заставляла его вспоминать подробности стычки.

Элько Кризантем, сидевший рядом, слишком хорошо знал хозяина и потому молчал. Когда Малко припарковал «мерседес-190» на стоянке у «Интерконтиненталя», турок протянул руку:

— Дайте мне пистолет.

— Зачем?

— Если его обнаружат, то лучше у меня, — ответил он просто. — Мне одному не осилить это дело. А вы сможете.

— Но, Элько, вы понимаете, чем рискуете, если югославы задержат вас с этим оружием?

Турок хитро улыбнулся.

— Я знавал и не такое. Давайте.

Малко понимал, что Элько прав. Но поскольку он так и продолжал сидеть без движения, турок сам сунул руку в карман его плаща, достал пистолет, сунул себе за пояс и вышел из машины.

Когда Малко вошел в холл гостиницы, Кризантем уже куда-то пропал. Он спросил ключ и пошел к лифту. Как только опустилась кабина, подошла какая-то женщина и встала рядом с ним. Малко внимательно осмотрел ее, и охотничий инстинкт взыграл в нем.

Она была великолепна, совсем не того типа, который ожидаешь встретить в социалистической стране. Рядовому югославу пришлось бы трудиться приблизительно два века, чтобы купить на зарплату серьги с такими изумрудами, какие покачивались у нее в ушах. Лицо с восточными чертами, чуть полноватое, проникнуто чувственностью, рот так тщательно выписан, что напоминает рекламу губной помады. Под костюмом «Шанель», отделанным норкой, блузка цвета зеленой бронзы.

Золотые цепочки ручейками сбегали в ложбину между двух внушительных грудей. Если в не ярко-синие глаза, он бы решил, что женщина арабка.

Лифт остановился на четвертом этаже. Малко вопросительно взглянул на спутницу, и она вышла первой и поплыла по коридору. Он с удовольствием следил, как она покачивает бедрами. Что женщине такого класса делать одной в «Интерконтинентале»? Подойдя к своей двери, он вставил ключ в замочную скважину. Незнакомка тут же повернула обратно и остановилась возле него.

— Вы Малко Линге? — спросила она хрипловатым, невероятно женственным и в то же время уверенным голосом.

— Да, — ответил Малко.

Более чем удивленно.

— Меня зовут Таня Вартанян, — представилась она. — Я племянница Арама Эриваняна.

Видя изумление Малко, она добавила, как отрезала:

— Вижу, эта сука Милена Братич вам обо мне не рассказала...

Глава 10

Малко в изумлении смотрел на армянку. Трудно предположить, что она активный член политической организации. Все в ней выдавало женщину, гораздо ближе знакомую с фирмами типа «Картье», чем с молотовской пропагандой. Лет тридцать-сорок. Подтянутый живот, руки в перстнях, ноги великолепной формы обтянуты темно-коричневым нейлоном.

— Что вам нужно? — спросил Малко.

— Поговорить с вами.

— С удовольствием. Заходите. Надеюсь узнать от вас много интересного...

— Не исключено, — туманно ответила Таня Вартанян.

В комнате стояла адская жара. Таня Вартанян позволила Малко помочь ей освободиться от жакета с норкой.

Она села и непроизвольно вызывающим жестом отвела плечи назад, натягивая шелк цвета зеленой бронзы на груди, которую, совершенно очевидно, ничто не стесняло.

Внезапно Малко подумал, уж не она ли направляет убийц?.. В этой запутанной истории все возможно.

— Как вы вышли на меня? — спросил он. — Предполагается, что моя миссия совершенно секретна. А между тем, как я вижу, немало народу вполне в курсе дела.

— Меня вызвал на помощь Арам Эриванян, — ответила она. — Он доверяет мне целиком и полностью. По телефону он не сказал мне всего, но я поняла, что он в смертельной опасности. От него я и узнала ваше имя и гостиничный номер. Он передал, что вам поручено вывезти его из Югославии.

— Верно.

— Кто вам платит?

— Это вы тоже должны знать, — возразил он.

Она иронически улыбнулась.

— Я-то знаю, а вот вы только думаете, что знаете.

— Что вы хотите...

Таня Вартанян решительным жестом прервала его:

— Погодите! К этому мы еще вернемся. Значит, вы встретили здесь эту сучку Милену Братич?

— Верно. Встретил.

Она положила ногу, на ногу, и Малко заметил, как мелькнула над чулком белая полоска кожи. Зверское желание заняться любовью, которое всегда охватывало его после смертельных переделок, пробудилось в нем с невероятной силой, и его взгляд сильно изменил свое выражение. Та, похоже, даже не заметила перемены.

— А вы знаете, кто такая Милена Братич? — спросила она зло.

— Журналистка, жившая с Арамом Эриваняном. Она была в него страшно влюблена...

Таня не выдержала:

— Я расскажу вам о ней всю правду. Милена Братич сто лет работает на КГБ. И русские приставили ее к Араму, чтобы контролировать его. А этот идиот влюбился в нее до безумия!

— Зачем ей работать на русских?

— Она принадлежит к семье хорватов, ожесточенно сражавшихся против Тито и против коммунистов. Часть семьи расстреляли. Милену оставили в живых из-за юного возраста. Но когда, пятнадцать лет назад, она уехала за границу, ей запретили возвращаться в Югославию.

— Что тут страшного? Похоже, тысячи югославов только и мечтают, как бы выбраться из своей страны. Кажется, жить в Белграде — не слишком большое удовольствие.

Таня Вартанян насмешливо улыбнулась.

— Для вас, вероятно! А для Милены все совсем по-другому. Она была очень привязана к матери, не желавшей покидать Югославию. И вся ее жизнь прошла в Белграде. Тогда-то КГБ и предложил ей обмен: она сотрудничает с русскими, а все неприятности исчезают без следа. Милена согласилась.

— Она занималась разведкой?

— Да не то чтобы разведкой, так, вынюхивала кое-что. У русских полно таких осведомителей, как Милена, в общем-то никчемных, до тех пор пока не приходит пора занять их в каком-то важном деле... Милену задействовали, когда Арам приехал в Белград договариваться о поставках оружия для «Асалы».

— Они были знакомы?

— Нет, но было устроено так, что она пришла брать у него интервью. Она была одной из самых блистательных красавиц Белграда, элегантная, сексапильная, говорила на нескольких языках. Арам был в восхищении. У них начался роман.

— По приказу?

Она заколебалась.

— Нет. Не думаю. Арам был обаятельным мужчиной. Он сам попросил Милену поехать с ним в Бейрут. И, разумеется, ее «контролер» из КГБ посоветовал разыграть бешеную любовь. Не забывайте, Арам один из основателей «Асалы».

Малко слушал и размышлял. Все это казалось вполне правдоподобным. Но почему ЦРУ ничего не известно о том, что Милена Братич — агент КГБ?

— И что же случилось дальше? — спросил он.

— Они прожили в Бейруте вместе два года. Арам был по-прежнему от нее без ума, а она много раз подвергалась риску, чтоб остаться с ним. «Моссад» и турки несколько раз покушались на них. А потом начался раскол внутри «Асалы». Арам Эриванян хотел собрать основные силы для борьбы с турками. Другие, например Акоп Акопян, готовы были работать также с сирийцами и иранцами. Что устраивало русских. Тогда КГБ дало приказ отделаться от Арама...

— Но, по крайней мере, не Милена же...

Таня Вартанян бросила на него многозначительный взгляд.

— Русским нелегко было самим достать Арама. Они ни в коем случае не хотели себя раскрывать. Он и сам был очень бдительным и охранялся людьми, заслуживавшими полного доверия. Тогда они и подумали о Милене. У нее было надежное прикрытие. В течение многих лет они поддерживали ее яростно антикоммунистические статьи, создавая ей образ диссидентки, находящейся в глубокой оппозиции к режиму.

Таня достала пачку «Кента» и зажигалку, Малко взял ее и помог женщине зажечь сигарету. Судя но весу, зажигалка могла быть только из массивного слитка золота...

И снова она закинула ногу на ногу и взглянула прямо в золотые глаза Малко, а тот, скорее с недоверием, спросил:

— И по-вашему, влюбленная в Эриваняна Милена могла согласиться убить его?

Прежде чем ответить, Таня Вартанян выпустила длинную струйку дыма.

— Нет, — ответила она. — Все было не так примитивно. Сначала она отказалась. Да только русские настойчивы и хитры. Сперва ей угрожали. У них был на руках козырь — ее мать. Но поскольку Милена упиралась, они решили сыграть по-крупному. Пригрозили, что откроют «Асале», сколько лет она является агентом КГБ. В конце концов ей пришлось согласиться.

— Я много раз слышал, что взрыв, изувечивший Арама Эриваняна, — всего лишь несчастный случай...

— Это не был несчастный случай, — отрезала армянка. — Эриванян готовил покушение. Работал с очень неустойчивой взрывчаткой. Достаточно было чуть изменить пропорции, как все взлетело бы к черту при первом же прикосновении.

— Что, по-видимому, и произошло...

Таня Вартанян подтвердила:

— Да, но Араму повезло... Он не погиб. Покалеченный, он уехал в Бейрут к семье.

— А Милена?

Армянка скривила губы в презрительной гримасе.

— Русские заставили ее оставить Эриваняна. Он их больше не интересовал. А потом и он сам, став калекой, потеряв положение, стыдился себя. Глупец! Милена вернулась в Белград и больше его не покидала. Но Арам был влюблен в нее по-прежнему. Они не прерывали контактов. Эта сука потеряла мать, Бог отомстил ей...

Малко вспомнил, что рассказывала ему Милена о своем добровольном воздержании с 1981 года. То есть с момента, когда с Арамом произошло несчастье. Похоже, Тане была известна лишь половина правды. Скорее всего, попытка убить любимого мужчину травмировала и саму Милену Братич. В разведке тоже часто случается, что палач становится жертвой собственной работы.

— Откуда все это стало вам известно? — спросил он.

— У меня был любовник в немецкой разведке, — ответила она, не таясь. — Он ознакомился с досье происшествия. Там считают, что взрыв не мог произойти по вине Эриваняна. Он мог быть только следствием вредительства.

— Этого еще недостаточно, чтоб обвинять Милену!

— Разумеется! — согласилась она. — Но от здешних людей я знала, что ее подозревали в давней связи с КГБ. И потом взрывчатку принесла именно она.

— Возможно, вы и правы, — предположил Малко. — В таком случае она хотела искупить свой грех, помогая ему выбраться из Бейрута, где ему грозила смертельная опасность...

— Идиот! — заявила Таня Вартанян. — Вы неправильно осведомлены. В Бейруте до Арама добраться было практически невозможно. Он находился под защитой клана Такнак. Даже люди Акопа Акопяна не осмелились бы тронуть его в доме таких покровителей. Иначе кровавая месть уничтожила бы их всех.

— В таком случае зачем ему понадобилось покидать Бейрут?

— Там он вел жизнь затворника. Когда русские узнали от Милены, что он хочет уехать из Бейрута и «расколоться», они дали ей задание заманить его в Югославию, откуда она якобы организует его отъезд в США.

— Зачем они это сделали?

— Чтоб уничтожить его наконец!

— А он? Зачем он согласился?

— Чтобы увидеть Милену.

Малко покачал головой. Что-то тут не сходилось.

— Всего час назад на Милену Братич было совершено покушение. Очевидно, убийцами Акопа Акопяна. Но они, по-вашему, тоже работают на КГБ и, стало быть, уничтожают собственного агента? Мало похоже на правду.

Таня Вартанян устало вздохнула.

— Или вы такой наивный, или попали под ее чары... Русские чрезвычайно осторожны. И предусматривают обычно несколько вариантов решения каждой проблемы. Роль Милены сводилась к тому, чтоб заманить Эриваняна в Белград. Может, она и сама не знает, что произойдет дальше. Но зато она знает КГБ и потому подозревает какой-то подвох. Уж она-то уверена, что Эриваняна вызвали в Белград не для того, чтоб наградить орденом Ленина. Если они решили уничтожить Милену, значит так и будет. Не она первая из агентов КГБ исчезает, выполнив важное задание.

Малко потрясение слушал. Ему был известен мир разведчиков и с русскими он дело имел, поэтому понимал, что слова Тани Вартанян имеют под собой вполне солидную почву. И тем не менее они могли оказаться «уткой»...

Молчание. Таня Вартанян глубоко затянулась. Малко размышлял. Если слова Тани — правда, то вполне объяснимы отчаянные просьбы Милены Братич спасти Эриваняна. Она была искренна вдвойне. И с русскими работодателями и с мужчиной, которого, судя но всему, не переставала любить.

— Эриванян ничего не заподозрил? — спросил Малко.

— Он все еще ее любит, — презрительно произнесла она.

Все более или менее сходилось. Кроме одного.

— Если русские действительно хотели уничтожить Эриваняна, у них было для этого более чем достаточно времени и возможностей. Они здесь орудуют как у себя дома. Почему же они не сделали ни одной попытки?

Вопрос не застал Таню врасплох.

— Они хотят, чтоб работу за них выполнили люди Акопа Акопяна. Если у тех не получится, вот тогда они подключатся сами. Наверняка у них уже есть план, только мне он не известен. Они держат под контролем все, что касается этой операции, и всех, кто в ней участвует. Кроме вас и меня.

Он посмотрел на нее в задумчивости.

— Таня, — сказал Малко. — Вы не просто племянница Арама Эриваняна. Вы слишком много знаете. Кто вы на самом деле?

— Я один из основателей «Судей геноцида». Мы хотим отомстить за полтора миллиона армян, уничтоженных в 1915 году по приказу султана Мехмета V Реза. И Советскому Союзу, отобравшему часть армянской территории.

Малко уже приходилось слышать об этой организации, созданной армянской диаспорой, разбросанной по всему миру. Она уже заявила о себе несколькими террористическими антитурецкими актами.

— Наша организация хочет, чтобы Арам Эриванян остался жив и находился среди друзей...

— А американцев вы рассматриваете как недругов?

Снова мелькнула ироничная улыбка.

— Вы многого еще не понимаете. В этом деле, господин Линге, даже друзья вас обманывают... Арам Эриванян едет не в Соединенные Штаты.

— А куда?

— В Израиль. Американцы делают это не для себя. ЦРУ договорилось с Моссадом. Вот кому понадобилась шкура Абу Нидала. Только это хранится в глубокой тайне. Потому что Арам Эриванян ни за что не согласится сотрудничать с Израилем.

У Малко было такое чувство, что его как следует шарахнули по голове. Только Моссада еще и не хватало в этом хороводе смерти!

— Но не выдумали же они историю с паспортом?

— Конечно, нет. Только вы забыли одну деталь. Арам Эриванян слеп. Он не видит, где находится. По плану ЦРУ, вывезя Арама из Югославии, кто-то должен посадить его на первый же самолет в Тель-Авив, предварительно избавившись от охранников.

— А если он не захочет говорить с евреями?

— Он и не узнает, с кем говорит. Будет думать, что находится в США. А когда поймет, что к чему, будет поздно...

Дьявольский план...

Малко думал, шарики в его голове крутились со скоростью сто тысяч оборотов в секунду, пытаясь нащупать слабое место во всей этой истории. Таня Вартанян не сомневается в истинности собственного рассказа.

— Почему вы его не предупредили?

— Почему? Да я тысячу раз ему говорила, что Милена предательница, чтобы он не доверял ей. Он только улыбается, он и слушать меня не хочет.

— А от меня чего вы хотите?

Таня Вартанян закурила новую сигарету.

— Ничего особенного. Вы довезете Арама до австрийской границы. Только вместо того, чтобы передавать его в Вене в руки своих американских друзей, вы вручите его мне.

— Каким образом?

— Подробности узнаете, как только дадите согласие.

— Вы требуете, чтобы я предал людей, на которых работаю.

— Они вас тоже предают! — сухо заметила женщина. — Если вы согласитесь на мое предложение, вам не придется жалеть.

Она порылась в сумочке, достала листок и протянула его Малко. Он развернул. Удар так удар! Чек на два миллиона немецких марок в Ганноверском банке в Мюнхене. Имя получателя вписано не было.

— А если я откажусь?

Малко снова сложил чек и машинально помахивал им.

Женщина даже не повела бровью.

— Вы не доедете живым до Вены.

Она замолчала, и стало слышно, как завывает за окнами ветер. Малко совсем не нравилось положение, в котором он оказался. Во-первых, этическая сторона — он не умел предавать. А во-вторых, он слишком хорошо знал мир разведки — двойные агенты долго не живут. Вроде процедуры посадки на кол: начинается хорошо, а кончается ой как плохо.

Он нагнулся и положил чек в полуоткрытую сумочку.

— Мне часто предлагали деньги за предательство, но я никогда их не принимал, — сказал Малко. — Даже при том, что я не вижу для себя ничего недостойного в самой вашей просьбе. Верно, содержание моего замка может разорить любого, но сам я стою больше, чем тридцать сребреников Иуды.

Они несколько секунд смотрели глаза в глаза, потом женщина отвела взгляд.

— Это ваше последнее слово?

— Да.

Она поднялась, и он тоже поднялся, думая, что женщина собирается уходить. Но она задумчиво продолжала стоять против него. Потом тряхнула головой и сказала:

— Что за идиотизм! Я не думала, что так получится.

Малко подошел ближе и положил руки ей на бедра.

— Надеюсь, вам не придется меня убивать, — сказал он полушутя, полусерьезно.

Их взгляды встретились, и она молча отвела глаза. Его ладони, словно их тянул вниз невыносимо тяжелый груз, заскользили по мягкой шерсти, поглаживая бедра, а затем ляжки женщины. Он ощутил под пальцами змейки подвязок, державших чулки, и изрядная порция адреналина устремилась в его жилы.

Таня не двигалась, опустив руки вдоль тела. Между тем жест Малко был не из тех, которые можно проигнорировать.

Он тихонько привлек ее к себе. Прикосновение двух тяжелых грудей воспламенило его. Они все еще стояли неподвижно, тишина в комнате нарушалась лишь их прерывистым дыханием. Теперь Таня не могла уже не заметить, что он испытывает. Он прижал ее к себе еще сильнее. Дыхание ее участилось. Он убрал руки, но женщина не отошла. Тогда он обхватил пальцами ее талию и стал медленно продвигаться вверх, пока в ладонях не оказались две тяжелые груди.

Он не торопился убирать пальцы с крупных и жестких, как карандаши, сосков под зеленым шелком. Груди поднимались и опускались все быстрее и быстрее. Таня легонько вздрогнула. Тогда, спустившись вновь к талии, он расстегнул пояс из крокодиловой кожи, молнию юбки и потянул ее вниз.

Юбка упала на пол, открыв взгляду длинные коричневые чулки на белом, как и трусики, поясе.

Их взгляды наконец встретились. У Тани он был затуманенным, неясным.

— Таня, — сказал Малко, — это не заставит меня переменить решение.

В голубых глазах вспыхнул гнев.

— Вы ничего не понимаете в женщинах! — сказала она. — Вы насилуете меня взглядом с того самого момента, как я вошла в комнату. Я уже вся потекла. Так сделайте же это, наконец!

Он не возражал, расстегнул пуговицы блузки, и она соскользнула с плеч Тани. Груди ее были действительно великолепны — полные, белые, тяжелые. Соски упирались ему в рубашку, как два язычка пламени. Он поцеловал ее, и она ответила на поцелуй, причем нижняя часть ее тела ритмично и страстно колебалась.

Малко подтолкнул ее к кровати. Когда он снимал с нее трусики, она закрыла глаза. Он хотел поласкать ее, и тут же понял, что она не соврала. Лежа на спине, чуть приоткрыв ноги, женщина была готова отдаться без всяких предисловий.

Он вошел в нее так глубоко, как смог. Таня слегка согнула колени, обняла Малко и шепнула:

— Да, вот так, хорошо.

И задвигала бедрами взад и вперед, пока он трудился не покладая сил. Когда он заходил слишком глубоко, она слегка постанывала, коротко вскрикивала.

Он согнул ее ноги еще сильней и навалился всем своим весом, заставляя женщину стонать все громче и громче. Приподняв бедра, Таня принимала его, закатив глаза, приоткрыв рот, судорожно вцепившись в одеяло.

Чувствуя, что он вот-вот кончит, она выгнулась дугой и издала рыдание, смешавшееся с криком освободившегося в нее Малко.

Ноги Тани опустились, но она еще долго не отпускала его. Один чулок у нее расстегнулся. Она прикрепила его, механическим движением подтянула другой.

— Это было неплохо, — сказала она.

Ее пальцы пробежали по груди Малко. Потом она начала целовать его, спускаясь все ниже и ниже.

Очень скоро Малко сам начал извиваться от удовольствия под умелой лаской обжигающих губ. Когда он взял ее за бедра и перевернул на живот, она не стала протестовать. Приподняв ягодицы, она, напротив, приняла его с довольными постанываниями. Но стоило ему попробовать сделать обладание еще более полным, она вывернулась, изогнувшись.

— Так не надо, — прошептала Таня. — Мне так больно.

Пришлось ему довольствоваться ролью наездника послушной скотинки. Наконец он с облегчением вытянулся рядом. Увидев Таню в лифте, он, разумеется, не предполагал, что их встреча закончится таким вот образом. Женщина попросила сигарету и зажигалку и закурила.

Под синими глазами обозначились темные круги, краск.1 на лице поплыла, но она все равно была восхитительна. Таня снова подтянула чулок, расправляя его на полнон ляжке. Она нежно склонилась к нему.

— Не пытайся выдумывать сложности там, где их нет. Просто ты так на меня все время смотрел, что я сама тебя захотела. У тебя глаза словно золотые, и мне казалось, что их расплавленное золото изливается мне прямо в чрево... В данный момент я ни в кого не влюблена, поэтому могу позволить вести себя, как мужчины.

— Что ты будешь делать? — спросил Малко.

— В какой-то мере это будет зависеть от тебя...

— Слушай, — сказал Малко. — В любом случае, я друзей не предам. Могу обещать тебе две вещи. Первое: я сделаю все возможное, чтобы доставить Арама Эриваняна живым и здоровым на австрийскую землю. И второе — убедиться, что его не выдадут против его собственного желания израильтянам.

Таня, казалось, выслушала его с облегчением.

— Ты действительно это можешь?

— Меня наняли для совершенно определенных целей, — сказал он. — Если я обязан хранить верность своим работодателям, то они обязаны не вводить меня в заблуждение, а говорить правду.

Она наклонилась и нежно поцеловала его в грудь.

— Спасибо.

Он смотрел, как она поднимается и одевается. Через несколько минут она была готова и на прощание сказала с какой-то двусмысленной улыбкой:

— Я не жалею, что пришла, но ты напрасно отказался от моего предложения.

— Кстати, — сказал Малко. — А где скрывается Арам Эриванян?

Таня насмешливо улыбнулась:

— Если бы я знала, я бы не пришла к тебе...

— Ты же говорила, что он вызвал тебя на помощь?

— Не то чтобы вызвал, — призналась она. — Он рассказал обо всем, что здесь произошло, не назвав своего адреса. Я теперь уезжаю в Вену. Если передумаешь, запомни телефон: 75-82-19.

Дверь закрылась, оставив Малко в плену сомнений.

Кто делал из него дурака в этой истории? Таня? Милена? Американцы? А может, все вместе. Удовольствие от физической близости с роскошной самкой, какой была Таня, быстро забывалось под грузом реальности. Он принял душ и принялся рассуждать, потому спать ему совсем не хотелось.

Одно было очевидно. Нужно было найти Арама Эриваняна. Потом дело начнет продвигаться. В нужном направлении. Он неутомимо перебирал в памяти события, произошедшие с ним с момента прибытия в Белград, стараясь найти те маленькие зацепочки, которые теперь могут ему пригодиться. Все его мысли крутились вокруг Эриваняна. Где мог прятаться слепой армянин? Так прошло часа два, а сон все не шел. Потом Малко все же задремал, но и во сне армянин его преследовал.

Когда он проснулся, сквозь занавески в комнату сочился серый грязный свет. Ледяной ветер Урала дул все так же сильно. Было холодно. Аромат духов Тани Вартанян все еще витал в комнате, словно напоминая ему, что это был не сон...

Но он думал уже не о ней. Складывая кирпичик к кирпичику все, что было ему известно, он понял, как может обнаружить убежище Эриваняна.

Нельзя было терять ни минуты.

Глава 11

Малко проехал мост Газела, внимательно следя за указателями. В этот ранний час машин на улице было мало. Двигаясь вдоль Савы, но бульвару Воеводы Мижика, Малко вновь перебирал в памяти все, чем располагал. Элько, еще до конца не проснувшись, следил за ним. В прошлый раз, когда Милена чуть было не «раскололась», она приказала ехать вдоль Савы и довольно далеко.

И свидание Генри Гарвуду она назначила на острове Цыганлия. А ведь если бы не трагические события и не смерть Генри Гарвуда, они должны были бы встретиться с Арамом Эриваняном. Значит, он скрывается где-то поблизости.

Малко без труда отыскал маленький мостик, ведущий к острову, и пересек его. Тополя и березы тонули в тумане. Они принялся тщательно изучать все дороги, бороздящие островок. Полчаса спустя он выехал на северный берег, где стояли баржи-рестораны, так ничего и не обнаружив, скорее разочарованный: на острове Цыганлия не было ни одного жилого дома! Только спортивные сооружения, за крытые на зиму.

Он остановился у ресторанов-барж. Все как один закрыты. Для очистки совести Малко все же решил проверить. Результат — ноль.

Он пошел пешком по посыпанной гравием грунтовой дороге, тянувшейся вдоль плоского болотистого берега. И обнаружил несколько десятков «плавучих домиков», убогих, вроде клеток для кроликов, установленных на плотах из хвороста. Они были причалены вдоль всей этой части берега. Летний домик по-социалистически... Летом здесь народ, небось, кишмя кишит, но сейчас все закрыто, часть сооружений даже наполовину затонула. Малко встал как вкопанный.

Какое великолепное убежище!

Никого здесь не бывает, разве что гребцы проплывут мимо. Арам Эриванян вполне мог прятаться в одной из этих «плавучих хижин»...

Правда, было одно «но». Если верить Милене, у Арама Эриваняна есть телефон...

Обретя вновь надежду, Малко с новыми силами зашагал по дорожке, обходя и осматривая каждую хижину.

Час спустя, по уши в грязи, он остановился у последней. Все осмотрел. Только в двух были телефоны с кабелем, выведенным на крышу. В той, против которой он стоял, самой пристойной, и еще в одной, выкрашенной в синий цвет, размером примерно четыре на четыре метра, от которой к берегу вели сходни из дощечек.

Малко тщательно осмотрел последний домик. Занавесок не было, и он мог заглянуть внутрь. Пусто. Он ступил на илот и обошел домик вокруг. Никого. Малко повернул назад, издали посмотрев еще раз на синюю хижину. У каждой на стенке был выведен черной краской номер: на синей значилось БГД 236. Помещение внутри скрыто занавесками. Он решил не продолжать поиски. Разворачивать боевые действия было бы ни к чему. Теперь он знал достаточно, чтобы «расколоть» Милену и найти подтверждение собственной догадке.

Он размашистым шагом пустился в обратный путь, опьянев от радостного чувства, что наконец можно начать наступление.

Малко очень осторожно подъезжал к дому Милены, опасаясь наткнуться на милицию. Вроде тихо. Оставив Элько Кризантема в «мерседесе», он вошел в дом номер 33. Когда Малко нажал кнопку выключателя, сердце слегка защемило. Всего сутки назад он убил здесь человека... Милена открыла после первого же звонка и бросилась ему на шею.

— Я так боялась, что больше не увижу вас! — сказала она. — Из-за милиции.

— Вас допрашивали?

— Да, как всех жильцов. Я сказала, что меня не было дома во время убийства. Может быть, они еще вернутся.

— Нас к этому времени не будет, — сказал Малко.

Милена нахмурилась.

— Что вы хотите этим сказать?

— Сядьте.

Она послушно села, выражение лица ее было напряженным. Краска не смогла скрыть темных кругов под глазами и осунувшихся черт. Похоже, она почти не спала.

— Милена, — сказал Малко, — больше продолжать игры нельзя. Вчера я убил человека. И должен покинуть Белград как можно скорее. Причем с Арамом Эриваняном. Теперь я в состоянии это осуществить.

Милена Братич побледнела.

— Я вас не понимаю.

— Я знаю, где прячется Арам Эриванян.

Кровь совсем отхлынула от ее лица, и она чуть слышно выдохнула:

— Вы блефуете.

— Он на острове Цыганлия в «плавучем домике» БГД 236.

Югославка словно остолбенела от ужаса.

— Кто вам сказал?

— Я сам нашел, вы невольно подсказали мне...

Она вдруг бросилась на него, с искаженным лицом, вопя в истерике.

— Вы врете! Врете! Кто вам сказал?

Ему пришлось потрудиться, чтобы справиться с женщиной.

— И теперь, — сказал Малко, — я не хочу больше терять зря время. Поехали к Араму Эриваняну. Если вы откажетесь, я пойду один.

Сломленная, молчаливая, Милена позволила одеть на себя старую каракулевую шубку и, больше не возражая, двинулась за ним к «мерседесу». Малко сел за руль, а турка пересадил назад.

— Успокоитесь, — сказал он. — Мы будем предельно осторожны.

Он еще раньше заметил одну стоянку, у которой въезд был с одной улицы, а выезд — на другую, рядом с гостиницей «Мажестик». Он въехал на стоянку, попетлял между рядов и выехал на другую улицу. Уверенный, что теперь за ним никто не следит.

Милена очнулась, лишь когда увидела перед собой «плавучие хижины».

— Позвольте, я сначала зайду одна, — умоляющим голосом заговорила она. — Чтобы не испугать его.

— Нет, — ответил Малко. — Пойдем вместе. С берега окликнете его.

Они оставили Элько в «мерседесе» и пошли по дорожке, скользя на мокром гравии. Когда они приблизились к сходням, Малко приказал:

— Зовите его!

Они стояли всего метрах в десяти от домика. Лучше окликнуть, чтоб не получить невзначай пулю. Милена заколебалась, но, видя непреклонность Малко, позвала:

— Баскен!

Никакого движения. Только доски слегка поскрипывали под ударами волны. Вход в домик был со стороны реки, они его не видели. Милена снова позвала, на этот раз выкрикнув по-армянски какую-то длинную фразу. И Малко увидел, как из-за угла показалась темноволосая голова.

Милена вступила на плот, Малко последовал за ней, не снимая пальца с курка пистолета, с колотящимся сердцем. Только бы все прошло благополучно... Они подошли к помосту, закрытому зеленой занавеской. Милена отодвинула ее, и Малко очутился лицом к лицу с приземистым молодым человеком в куртке, с безумным видом, мелко вьющейся шевелюрой и направленным на них автоматом «Узи». Он перекинулся с женщиной несколькими короткими фразами по-армянски, и Милена взволнованно повернулась к Малко.

— Он, кажется, сильно болен. А мне ничего не говорил.

Они прошли в квадратное помещение, освещенное голой лампочкой.

Если в не допотопный телефонный аппарат, стоящий прямо на полу, можно было бы подумать, что они в сарае садовника. На железной кровати под большим серым пальто лежал мужчина. В тишине отчетливо слышалось его свистящее дыхание. Глаза были спрятаны за черными очками, а возле кровати стоял маленький чемоданчик и прислоненная к нему белая трость.

Малко не двигался. Наконец-то перед ним недостижимый Арам Эриванян!

Милена бросилась к больному, встала на колени возле кровати, положила руку па лоб мужчине. И в испуге повернулась к Малко.

— Он весь горит! У него высокая температура.

Эриванян зашелся в приступе кашля, потом они перекинулись несколькими фразами по-армянски с Миленой. Малко приблизился к кровати. Он нащупал под пальто левое запястье больного и посчитал пульс. Очень частый. Дышал тот затрудненно, снова закашлялся и сказал вдруг по-английски:

— Спасибо, что вы здесь. Только я не слишком хорошо себя чувствую.

— Мы немедленно уезжаем, господин Эриванян. Я пришел за вами.

Снова приступ кашля.

— Мне плохо, — прошептал армянин. — В груди словно кол.

Малко завороженно смотрел на человека, знавшего так много, террориста, в чьих силах было выдать Абу Нидала. Все лицо его было испещрено синими пятнышками, видимо, следами крохотных осколков, которые не удалось извлечь.

— У него плеврит! — проговорила Милена потрясенно. — Он может умереть...

В хижине стоял зверский холод.

— Мы немедленно покидаем Белград, — сказал Малко.

Слепой медленно повел головой слева направо, а потом наоборот.

— Прошу вас, — проговорил он. — Мне нужно отдохнуть несколько часов: я плохо себя чувствую.

Малко и Милена посмотрели друг на друга. Только этого не хватало! Женщина обезумела от беспокойства. Рука ее оставалась лежать на лбу армянина, словно могла ему помочь.

— Дайте ему антибиотики, чтобы упала температура, — предложил Малко. — И мы тут же тронемся.

Хижина поскрипывала и покачивалась под напором течения. Ледяной холод начинал пробирать и Малко, несмотря на плащ с меховой подстежкой.

— Вы знаете место, где...? — спросил он.

— Да, — сказала Милена. — У меня есть ключ от квартиры одного приятеля-художника. Его как раз пет сейчас в Белграде.

— Ну так не мешкайте.

Он снял пальто, накрывавшее Арама Эриваняна. У того в руке оказался круглый предмет, в котором Малко признал советскую гранату Ф-1. Правый рукав его куртки был заправлен в карман. Рука была ампутирована приблизительно по локоть.

Милена наклонилась к нему и нежно что-то заговорила, продолжая гладить по лбу. Потом она совсем приблизила свое лицо к губам больного. Малко увидел, как они шевельнулись, беззвучно что-то прошептав. Армянин спрятал гранату в карман, Милена сжала его руку обеими ладонями и поцеловала в губы, а затем стала помогать подниматься.

Арам Эриванян встал, взял трость. Милена позвала телохранителя, тот подобрал все, что еще оставалось в домике, и закрыл чемодан. Малко вышел первым. Единственное, что он слышал, был стук белой трости по деревянному настилу. Армянин с Миленой поднимались по прогнившим ступеням сходней. Завершал шествие Баскен.

Они уселись в «мерссдес-190»: Малко за рулем, Элько рядом с ним.

— К бульвару Путника, — дала направление Милена.

Малко, следя за указателями, въехал в квартал низеньких особняков, с кривыми улочками, к югу от моста Газела. Они свернули на спокойную узкую улицу и Милена попросила остановиться напротив дома номер 14.

— Это здесь.

Дом оказался трехэтажным, спрятанным в саду, где росли ели. Внутри было влажно. Старомодная мебель, лестница на галерею второго этажа. Арам Эриванян начал с трудом стягивать пальто, и телохранитель, положив свой «узи», бросился на помощь. Малко заметил, что за поясом у Арама Эриваняна большой автоматический пистолет.

Насколько успешно может слепой пользоваться огнестрельным оружием — это вопрос.

Милена поднялась на второй этаж, потом спустилась к ним.

— Наверху есть спальня, с одеялами, — сообщила женщина.

Арам Эриванян снова зашелся в кашле и вытер залитый потом лоб. Он сказал несколько слов Баскену, телохранителю. Опершись на него, обошел всю комнату, исследуя с помощью белой трости каждый угол, расположение окон и дверей. Потом позволил довести себя до старого кресла и опустился в него. Было заметно, как он изнурен. Малко видел, что рука армянина дрожит. Свистящее, с хрипом, дыхание заставляло думать, что у него, возможно, эмфизема.

— Вы знаете, где можно найти антибиотики и врача? — спросил Малко Милену.

— Да, — ответила она.

Дорого бы дал Малко, чтоб остаться со слепым наедине и кое-что прояснить, но Милена не отходила от него ни на шаг. Эриванян, едва оказавшись в кресле, закрыл глаза и, казалось, уснул. Чего бы это ни стоило, его нужно было поставить на ноги для долгого путешествия. Баскен устроился напротив него, положив свой заряженный автомат на журнальный столик.

— Оставим Элько здесь, — предложил Малко. — Я отвезу вас в город, вы займетесь лекарствами и врачом, а я подготовлю отъезд.

Было чуть больше десяти часов. В полдень, как было предусмотрено, он сможет встретиться в церкви с Эндрю Виткином. Ему было что сказать американцу... И потом уже, накачав Эриваняна антибиотиками, он сможет наконец выехать из Белграда.

Милена, опустившись на колени возле кресла, разговаривала с больным, как с ребенком. Вытирала носовым платком пот со лба, потом, с явным сожалением, поднялась и отошла, погладив Арама по волосам. Он весь дрожал от озноба. Нужно было срочно его лечить.

Они слышали надрывный кашель даже в саду. Милена обернулась.

— Я боюсь оставлять его тут, — сказала она.

— С Баскеном и Элько он ничем не рискует, — заверил ее Малко. — А через несколько часов нас уже не будет в Белграде.

Элько Кризантем не скрывал досады. Для турка оказаться лицом к лицу с двумя армянами — уже не подарок, а уж защищать их — вообще ужас.

Малко высадил по дороге Милену и поехал в «Интерконтиненталь». До встречи с резидентом оставался еще час.

Над улицей Марковича гордо взмывала колокольня собора, совсем рядом с крепостными укреплениями Калемегдана. Собор — громко сказано, размером он был не больше деревенской церкви.

Малко столкнулся в дверях с двумя попами, распустившими по ветру бороды, и вошел внутрь. Возле входа стоял прилавок с образками, открытками религиозного содержания, книгами по православной религии и свечками. Справа молились. Несколько десятков свечей горели в многочисленных подсвечниках. Юная девушка как раз ставила еще одну.

Десять минут первого. Эндрю Виткин не появлялся. Малко вышел в абсолютно пустой неф, который подметала какая-то старуха. Великолепные витражи создавали приятную, успокоительную атмосферу. Американец появился в тот момент, когда Малко выходил из нефа. Он купил свечу и пошел в самый угол, где догорали в большом подсвечнике свечки.

Казалось, американец был поглощен своим занятием. Но как только Малко подошел, он набросился на него с вопросами:

— Покойник в доме Милены Братич — ваших рук дело?

— Да.

Он огляделся, чувствуя себя не столь спокойно, как его собеседник. Здесь они вдвоем, но кто знает, может быть, за Виткином следили? Тот покачал головой.

— Пока следствие ведет милиция. Я узнал это по своим связям. Покойник — армянин из Бейрута. Югославы думают, что это сведение счетов между враждующими группировками. Служба безопасности еще не вмешивалась, но долго ждать не придется. Вы должны уехать из Белграда как можно скорее. Что случилось?

Малко вполголоса рассказал ему, как выследил иранца. Две старушки копошились возле свечек. Малко было что рассказать... Виткин не смог удержаться и сдавленно вскрикнул, когда услышал, что найден контакт с Арамом Эриваняном.

— Фантастика, наконец-то мы выберемся из этого дерьма!

Вошел священник и удивленно взглянул на них. Видимо, они не походили на верующих.

— Погодите радоваться, — несколько охладил Виткина Малко. — Возникло зато несколько новых проблем. Вы знали, что Милена Братич — агент КГБ?

Эндрю Виткин вздрогнул всем телом.

— Кто вам это сказал?

— Некая Таня Вартанян. Она специально приходила ко мне в гостиницу.

Американец выслушал в несколько урезанном виде историю встречи с Таней Вартанян и ругнулся:

— Ее нам только и не хватало! Мы ее знаем как облупленную. Антитурецкая группа из их организации действовала в США и была обезглавлена с помощью ФБР. Теперь они нас ненавидят и ни за что не хотят допустить, чтобы Эриванян сотрудничал с нами.

— Почему она обвиняет Милену Братич?

— Таня Вартанян уверена, что это Милена сама вышла на нас. А КГБ уже давно распускает слух, что Милена работает на русских, чтобы скомпрометировать ее.

Внезапно он замолчал, потому что в церковь вошла большая группа людей и сразу же окружила подсвечники. Малко и Виткин напряженно ждали, пока они зажгут свои свечи и пройдут в неф.

— Видели того высокого со шляпой в руке? — выдохнул Виткин. — Это один из членов Центрального Комитета коммунистической партии Югославии. Его невеста, верующая сербка, потребовала, чтобы они обвенчались в церкви...

— Здесь, в Югославии?

— Тайно, разумеется, — уточнил американец. — Но он на это пойдет. В этой стране церкви по воскресеньям полны народу и нет никакого преследования за религиозные убеждения. Это коммунизм по-югославски.

— Значит, — продолжил Малко, — я могу доверять Милене Братич?

— Разумеется, — подтвердил Эндрю Виткин. — Без нее Арам Эриванян так и сидел бы, пока его не достали бы гранатой. В Бейруте не живут долго, имея таких врагов, как Акоп Акопян.

Малко решил, что раз уж так далеко зашел, лучше сразу все выяснить до конца.

— Таня Вартанян утверждает также, что Управление добивается выезда Арама Эриваняна из Югославии, чтобы передать его Израилю.

На этот раз Эндрю Виткину было трудно скрыть неловкость под деланным смехом:

— Передать израильтянам? Мы что, торговцы рабами? Действительно, Израиль попросил нас дать им возможность допросить Эриваняна, прежде чем мы переправим его в США. Не можем же мы отказать...

— Почему не можем?

Эндрю Виткин залился краской.

— Почему! — он едва сдерживал гнев. — Потому что они ведут Абу Нидала и сразу же смогут использовать полученную информацию. Мы же парализованы. Если слушать все, что несут политиканы там, в Конгрессе, то эта сволочь умрет своей смертью от старости.

— А Эриванян в курсе ваших планов?

— Нет.

— Почему мне ничего об атом не сказали?

— Вам бы сообщили по прибытии в Вену. Теперь вы и так все знаете.

Дрожа от ярости и не сказав последнего слова, Малко решил все же пока прекратить этот разговор.

— Мы с вами больше не увидимся. Я намереваюсь выехать в ближайшие часы, как только Эриванян чуть-чуть придет в себя. Надеюсь, люди Акопяна не успеют сориентироваться.

— Плюньте через левое плечо, — вздохнул Виткин. — Я тоже надеюсь, что после вчерашней неудачной попытки им понадобится некоторое время, чтоб собраться с мыслями. Счастливого пути. Позвоните, когда будете далеко от Белграда.

Он пошел к выходу, оставив Малко наедине со свечами. Отсчет времени начался. Он молил небо, чтобы не возникло новых препятствии.

Дети, катавшие мяч, прервали игру, чтобы полюбоваться баджетовским «мерседесом-190». Элько Кризантем, видно, поджидал Малко, потому что открыл ему дверь прежде, чем тот успел постучать. Малко словно ударило током. Милена уже на месте, но ни Эриваняна, ни его телохранителя видно не было.

— Где он? — спросил Малко нетерпеливо.

— Наверху, — объяснила женщина. — Ему очень плохо. Температура 40 и 4. У него плеврит. Мы уже дали ему антибиотики, через четыре часа дадим еще. Но доктор считает, что до завтрашнего утра трогать его нельзя. Вот когда упадет температура...

Вот тебе раз! Полный провал.

— Я останусь здесь, — заявила женщина.

Малко выругался про себя. Еще несколько бесконечных часов на вулкане...

— Ничего подозрительного не заметили? — спросил он.

— Нет.

Разочарованный, Малко плюхнулся в кресло. Никак не избавиться от проблем с этим Арамом Эриваняном.

Из тяжелого беспокойного сна Малко вырвал телефонный звонок. Накануне он вернулся в «Интерконтиненталь», оставив Элько и Милену присматривать за слепым. К восьми вечера температура у него существенно упала, но больной был крайне слаб.

— Половина шестого, как вы просили, — известила дежурная.

Малко проверил по своим «сейко», встал под душ. Четверть часа спустя он был внизу. Пока ему готовили счет, он позвонил из автомата Милене.

Она тоже уже, очевидно, проснулась, потому что трубку сняла немедленно.

— Как у него дела? — сразу же спросил Малко.

— Температура 38, — сообщила Милена. — Думаю, можно ехать.

— Я буду у вас через четверть часа.

Он вышел на улицу. Ледяной моросящий дождь тут же намочил лицо и одежду. Над Савой висел опаловый туман. Фонари, освещавшие стоянку, еле-еле виднелись.

Он направился к стоявшему в углу «мерседесу». Приближаясь, он обратил внимание, что машина словно наклонилась влево. Он едва удержался, чтоб не выругаться. Если в такой ранний час придется менять колесо... Малко подошел к машине и застыл на месте.

Дело было не в колесе. Новенький красавец «мерседес» превратился в развалину. Фары, лобовое стекло, боковые разбиты ударами металлического прута. Три колеса из четырех изодраны. Руль искорежен.

Капот был приоткрыт, и Малко видел, в какую кашу превращен мотор — радиатор, карбюратор, зажигание — похоже, по ним прошлись тяжелой кувалдой.

Настоящий разгром.

Машину постарались расколотить до основания. Бешеный от злости, Малко бегом вернулся в гостиницу. Нет, это не случайный акт вандализма. Кто-то хочет снова отсрочить его отъезд.

И наверняка не из добрых намерений. Тревога перехватила дыхание. Может, в этот момент Милена, Эриванян и другие уже отбиваются из последних сил от громил?

Глава 12

Вне себя от тревоги, Малко влетел в телефонную кабину и с ужасом ждал, снимут ли трубку. Наконец голос Милены ответил:

— У вас все в порядке? — спросил Малко.

Женщина как будто удивилась.

— Да. А что?

— Ночью кто-то разбил мою машину. Немедленно выехать не удастся. Нужно найти другой автомобиль. Ваш где?

— Стоит возле моего дома.

— Встретимся там. Я поеду на такси. Предупредите остальных, чтоб они были настороже. До скорого.

Он рассказал портье, что произошло с машиной. Тот прошел вместе с ним на стоянку, чтобы полюбоваться останками «мерседеса-190», и сказал:

— Наверное, это цыгане, что живут в бараках вдоль реки, прямо напротив гостиницы. Им не нравятся новые машины. Они вечно торчат у светофора на бульваре Поповика: протирают стекла останавливающихся автомобилей. Может, вы им когда-нибудь отказали. Надо поставить в известность милицию.

Малко ни секунды не верил в историю с цыганами.

Разбитый автомобиль означал, что противники готовят новую атаку. Оставалось одно — уехать из Белграда раньше, чем они ее предпримут.

Он взял одинокое такси, стоявшее перед гостиницей, и назвал адрес Милены Братич. Та уже дожидалась его рядом с дряхлой «заставой-128».

Пять минут понадобилось, чтобы завести ее. Хорошенькое начало. Милена Братич была бледна и нема от тревоги.

Малко подумал, что дела их плохи, если они в ближайшее время не найдут что-нибудь более подходящее на замену «мерседесу».

— Это лучшее, что у меня есть, — заверил прокатчик.

Малко посмотрел на старый дизельный «гольф», словно только что вернувшийся из пробега Париж — Дакар. За три часа они объехали четыре пункта проката автомобилей в Белграде. Баджетов здесь не было, местные прокатчики могли предложить «заставу-128» на последнем издыхании, не больше. Доехать на такой развалюхе до Австрии нечего было и надеяться... «Гольф» — их последний шанс.

— Я могу его испытать? — спросил Малко.

— Пожалуйста, — согласился югослав. — Очень хорошая машина, надежная.

Малко сел за руль и завел мотор. Выжить внутри больше нескольких минут без таблеток от химического отравления было невозможно. Вся мощность, похоже, уходила в звук... Едва стрелка спидометра переваливала за 80, «гольф» принимался дрожать, как осиновый лист, а движок его издавал настораживающие звуки. Но что лучше всего — от тормозных колодок, видно, остались одни воспоминания...

— Поехали, — сказал он Милене. — Я постараюсь найти что-нибудь другое.

Он остановил машину у первого же автомата и набрал номер посольства США. Убедившись, что трубку взял Эндрю Виткин, Малко удовольствовался одной фразой:

— Я должен немедленно повидаться с вами. На том же месте.

Он вышел у собора, оставив Милену ждать его в машине.

Через пять минут туда же прибыл Эндрю Виткин.

— Что-нибудь произошло? — спросил обеспокоенно американец.

Малко доложил о ночном происшествии и о бесплодных поисках замены разбитому «мерседесу».

— Вы можете найти мне машину? Немедленно?

Американец сказал очень уверенно:

— Разумеется! Имея доллары, в этой стране можно получить все что угодно. Этим займется мой осведомитель Богдан Николич. Свои подержанные машины мы продаем через него.

Наконец хоть одна хорошая новость...

— Вот его рабочий адрес, — сказал Виткин. — Скажете, что от меня...

Земля горела у него под ногами... Малко вернулся к Милене, окоченевшей в своей «заставе». Печка не работала.

— Едем на площадь Маркса и Энгельса, — объявил он.

Она снова запаниковала.

— А Арам?

— Чем чаще мы будем его навещать, тем опасней для него, — заметил Малко.

Если противник осмелится атаковать домик, где лежит Эриванян, в их отсутствие, он будет неприятно удивлен, встретив там Баскена и Кризантема.

Подъезд дома номер 8 на площади Маркса и Энгельса был грязен до безобразия и выкрашен в желтый, давным-давно вылинявший цвет. Малко страшно удивился, что лифт работает. У самых дверей на тротуаре была сложена огромная куча угля, мешавшая проходу, но внутри здания царил зверский холод... На третьем этаже он сориентировался по звуку телетайпа и скоро попал в жарко натопленный коридор, куда выходило несколько рабочих комнат. Служащие суетились возле аппаратов, бегали от компьютеров к телетайпам и обратно.

Богдана Николича он нашел в большом кабинете рядом с очаровательной девушкой, вяло стучавшей по клавишам машинки.

Наташа, улетучившаяся, доведя дело лишь до половины, подруга Малко... Она заметила его, встала и подошла. Облегающее платье из черного шерстяного трикотажа отлично обрисовывало ее круглые ягодицы и острую грудь, черные очень высокие сапоги почти касались его подола.

— Малко! — в голосе девушки слышался упрек, — вы мне так и не позвонили.

— Зато пришел, — улыбаясь, ответил Малко. — Это еще лучше.

Подошел Богдан Николич, протягивая руку для приветствия.

— Какая приятная встреча! Вы помните Наташу, она была со мной на вечеринке...

— Помню, — сказал Малко.

— Наташа, сделай нам кофе, — приказал Богдан.

Поскольку девушка не тронулась с места, он, бросив на нее похотливый взгляд, пошлепал ласково по заду, и она упорхнула в соседнюю комнату.

— Как вам у нас нравится? — спросил Богдан.

— Все хорошо, — ответил Малко. — Но мне нужна машина...

— Какая?

— Понадежней. Хочу доехать на ней до Австрии. Моя попала в аварию. Эндрю Виткин обещал, что вы поможете...

— Вы ее покупаете?

— Да.

— Наташа все устроит. У нее есть там приятель.

Наташа вернулась с кофе-экспрессо, которого в Белграде вообще-то найти невозможно. Она села и пригубила свою чашку, величественно строгая и возвышенно далекая, уверенная в собственной сексуальной привлекательности. Великолепная самка.

Николич обратился к ней по-сербскохорватски и после долгой дискуссии объявил:

— У нее как будто кое-что есть на примете. «Мерседес» в хорошем состоянии. Вы можете сейчас поехать посмотреть машину?

— Поехали, — Малко сгорал от нетерпения. — Это далеко?

— Она вас проводит. Ты готова, Наташа?

Наташа допила свой кофе и небрежно накинула норковое манто, выполненное, совершенно очевидно, не в местном кооперативе. Войдя в лифт, она приблизилась к Малко с вызывающей гримаской на лице.

— Я уже думала, вы меня совсем забыли...

Плоский живот девушки, прижатый к его животу, не оставлял сомнений в ее намерениях. Увы, голова Малко была в данный момент занята другим. Наташина машина, «Р5», была припаркована тут же, на тротуаре. Малко отошел предупредить Милену.

— Поеду посмотрю машину, — сказал он. — Потом заеду за вами. Будьте дома.

Наташа водила машину на бешеной скорости, виляя при этом среди грузовиков. Она ни о чем не спросила. Проехали мост через Саву и выскочили на Загребское шоссе. Очень скоро ландшафт стал деревенским. Малко уже стал подумывать, туда ли она его везет, как вдруг заметил чуть в стороне от дороги большое автомобильное кладбище, прямо в поле. Сотни более или менее сгнивших каркасов, вокруг которых бродили покупатели в поисках запчастей.

— Приехали, — сказала Наташа.

Она остановила машину, и они вдоль сваленных в кучу шасси направились к деревянному сараю. Перед ним стоял мужчина в коричневой шапке, надвинутой на самые брови, с маленькими черными хитрыми глазками, небритым выдающимся подбородком, одетый в военную куртку с побитым молью воротником. Руки он засунул в карманы джинсов. Увидев Наташу, он оскалился, оголив черные редкие зубы.

— Это мой друг Ратомир, — объяснила девушка. — Автомобильный король и очень симпатичный парень...

Трудно было согласиться с этим утверждением. Она представила их друг другу, заговорив по-сербскохорватски, и Ратомир протянул Малко лапу, желая, видно, поделить пополам налипшие на ней грязь и мазут. Наташа перешла к делу.

— У Ратомира есть то, что нужно, — сказала она. — Пошли.

Они прошли вдоль автомобильного кладбища, пересекли шоссе и оказались возле деревянного гаража, закрытого на огромный навесной замок. Ратомир вошел внутрь, послышался шум мотора, и он выехал на зеленоватом «мерседесе-220».

На вид машина была в хорошем состоянии, хотя и не новая. Малко сел за руль. На спидометре значилось 56743 километра, но сиденья явно проехали значительно больше... Звук движка астматичный. Наташа курила и о чем-то разговаривала с Ратомиром. Малко вышел.

— Сколько?

— Шесть тысяч долларов, — сказала Наташа. — Наличными.

— Она действительно в хорошем состоянии?

— Он хотел оставить ее себе. Так что мотор только что перебрал, — призналась девушка.

— Хорошо. Я беру ее. Немедленно.

Длинная беседа на сербскохорватском.

— Невозможно, — сказала Наташа. — Нужно три дня для переоформления документов и подготовки машины.

— Она мне понадобится завтра утром, — сказал Малко. — Восемь тысяч долларов.

Совещание. Ратомиру надоело препираться. Он утвердительно кивнул и протянул Малко руку:

— Да.

— Он будет работать всю ночь, — пояснила Наташа. Завтра получите. Деньги наличными.

— Никаких проблем, — заверил Малко.

Они тронулись в обратный путь. Наташа казалась очень довольной.

— Наташа, — сказал Малко. — Вы тоже заслужили тысячу долларов.

— О, спасибо! — она наклонилась и поцеловала Малко, лучезарно улыбаясь.

Богдан Николич тоже был удовлетворен исходом дела, и они назначили время завтрашней встречи. Хоть один завербованный ЦРУ агент работает нормально...

Милена открыла дверь Малко с тревожным выражением на лице.

— Ну и как?

— Нашел машину.

— Она здесь?

— Нет, будет завтра. Но надо попробовать уехать раньше.

Она отрицательно помотала головой.

— Невозможно. Я уже звонила в аэропорт. Вылеты отменены из-за тумана. И в Загребе тоже туман. Он может стоять и несколько дней.

— А поезда?

— Вы не знаете югославских поездов. До границы придется трястись двое суток и в жутких условиях. Кроме того, Арам не желает пользоваться этим видом транспорта. Он считает, что в поезде легче всего «засветиться». Я знаю, он не уступит. Знаете, после всего, что с ним произошло, он чуть-чуть сдвинулся...

Малко размышлял. Еще двадцать четыре опасных часа. За которые наверняка что-то произойдет. Как расстроить планы противника? Он не знал, что им о них известно, и должен был принять за рабочую гипотезу предположение, что Милена и он сам находятся под наблюдением.

— У меня идея, — сказал Малко. — Раз уж мы вынуждены остаться еще на сутки, бросим противнику приманку.

Милена вытаращила глаза.

— Что вы хотите сказать?

— Мы привезем Арама Эриваняна сюда, к вам.

Она глядела на него с ужасом.

— Но это же опасно. А если они сделают попытку покушения?

— То их будет ждать горькое разочарование. Потому что это окажется не он. Я сам загримируюсь под Арама. Это несложно, мы одного с ним сложения. Нужно открыто перевезти Эриваняна, чтобы враги думали, что мы вынуждены оставить его на время у вас, потому что не имеем возможности выехать из страны.

Вот как я предполагаю действовать, пока вы остаетесь здесь. Я поеду к Араму. Даже на вашей развалюхе «заставе» я сумею оторваться от слежки. В этом я мастак.

Приехав туда, я переоденусь в его одежду. В его обличии вернусь сюда в сопровождении Баскена и Кризантема. Все вместе мы доедем до аэропорта, словно пытаемся улететь, и затем вернемся сюда. Если за домом следят, то они будут уверены, что Арам Эриванян у вас.

Милена смотрела на него, открыв рот.

— Да, конечно. Но он-то останется там совсем один...

— Ненадолго, — сказал Малко. — Я сразу же отвезу назад его телохранителя Баскена. Опять же, скрывшись от слежки. Но лучшей защитой ему будет служить то, что противник станет поджидать его здесь... Как вам нравится план?

— Нужно спросить у Арама. Я не знаю.

Было заметно, что ему не удалось ее убедить. Он решил ускорить события. Было уже почти половина первого.

— Я беру вашу машину и еду туда.

— Я с вами.

Он не стал возражать. В конце концов, какая разница.

— Ладно. Только поведу я.

«Заставу-128» пришлось несколько минут прогревать. Малко обдумывал план действий. Он выехал на бульвар Революции и направил машину к туннелю, который вел на мост Братства и Единства. К счастью, движение на улицах не было чересчур напряженным. Посреди туннеля он затормозил и встал, словно машина сломалась. Потом подождал, пока появится просвет на встречной полосе и под концерт клаксонов развернулся в противоположном направлении. Слава богу, «застава» не сломалась по-настоящему.

Выехав наружу, он мог быть уверен, что хвоста нет. Оставалось убедить Арама Эриваняна.

Арам Эриванян, завернутый в свое неизменное пальто, сидел в гостиной в кресле, а рядом стояла его белая трость. Малко подошел к нему и объявил:

— Господин Эриванян, вы уже знаете, как возникла помеха.

Слепой слабым голосом подтвердил:

— Знаю. Что теперь?

Несмотря на антибиотики, выглядел он далеко не блестяще. Малко объяснил ему ситуацию. В том числе и свой замысел с приманкой. Милена следила за армянином как кошка за своим котенком. Когда Малко закончил, Арам Эриванян захрипел, откашлялся и произнес наконец спокойно и отчетливо:

— Я согласен, господин Линге. Ваш план мне кажется разумным.

Милена Братич тут же устроилась снова у него в ногах. Она взяла в руки его ладонь и принялась что-то нежно и настойчиво объяснять по-армянски. Он кивал головой и отвечал односложно. Потом она помогла ему подняться, и он начал неловко расстегивать левой рукой пуговицы на пальто.

— Что еще вам необходимо? — спросил он.

— Очки, — ответил Малко. — Пальто, шляпа, трость.

Переодевание длилось недолго. Малко положил пистолет в правый карман пиджака. Его рука оказалась в зашитом рукаве пальто, но не была настолько скована, чтоб он не смог, в случае необходимости, воспользоваться оружием... По приказу Эриваняна Баскен порылся в чемоданчике и достал оттуда пару больших очков, похожих на те, что носил слепой. Малко надвинул шляпу, надел очки.

Рукоять из слоновой кости была еще теплой от руки. Он подошел к зеркалу и посмотрелся.

На некотором расстоянии его легко можно было принять за Арама Эриваняна.

Баскен, маленький телохранитель, смотрел на него с изумлением и в то же время враждебно. Словно винил за то, что тот принял облик хозяина.

— Замечательно, — сказал Малко. — Мы уезжаем. Господин Эриванян, вы остаетесь один. Пока я не привезу назад Баскена.

Арам Эриванян поднял левую руку с зажатой в ней гранатой Ф-1.

— Не совсем один, — сказал он. — Счастливого пути.

Милена подошла к нему, обняла и поцеловала.

Баскен взял его руку и прижался к ней губами. Потом, пряча под куртку свой «узи», вышел вслед за Малко.

Ледяной ветер раскачивал елки в саду. Малко шел под руку с Миленой, стараясь шагать медленно, держа впереди себя трость.

Женщина усадила его на заднем сиденье «заставы» вместе с Баскеном. Сама села за руль. Элько устроился рядом с ней.

— Сначала едем к вам, — скомандовал Малко. — Вы подниметесь на минуту в квартиру и сразу же направимся в аэропорт. Если за вашим домом наблюдают, то меня точно увидят...

На заднем сиденье было тесно, они сидели скрючившись, ствол «узи» упирался Малко в бок. На каждом перекрестке он боялся, что какой-нибудь грузовик раздавит маленькую «заставу».

Часом позже они остановились у аэропорта. Внутри стояла плотная толпа народу. На каждой строчке табло вылетов значилось: «Рейс откладывается». Милена подчеркнуто переходила от кассы к кассе, а Малко сидел в уголке под охраной Элько и Баскена.

Потом они все снова сели в машину, повернули к дому Милены. Малко медленно, как было нужно, добрел до двери тридцать третьего номера, выстукивая дорогу тростью. Он не был уверен, что за ним наблюдают, но почти желал этого.

Добравшись до квартиры Милены, он с облегчением снял тяжелое пальто и черные очки. Баскен, как дикий зверь в клетке, метался по квартире, сгорая от нетерпения вернуться к Эриваняну. Через Милену Малко объяснил ему, что придется подождать часа два. Слишком поспешный отъезд может вызвать подозрения.

Срок истек, и Малко взял ключи от «заставы-128». Он не собирался повторять трюк с туннелем, но придумал еще кое-что.

Он сказал несколько слов Баскену с помощью Милены и направился с ним вместе к машине. Малко доехал до площади Республики, потом свернул на проспект 29 Ноября. Добравшись до пешеходной улицы, он резко затормозил. Баскен выскочил и запрыгал по ступеням.

Малко подождал немного, чтобы убедиться, что за Баскеном никто не увязался, и развернулся. Такси в Белграде хватает, Баскен легко доберется до места. Малко покружил по городу и вернулся к дому Милены. Даже если за ними следили, противники, зная, что Эриванян находится под его и Элько защитой, не сочтут странной отлучку Баскена.

В тот момент, когда он вошел, зазвонил телефон. Баскен благополучно добрался. Малко с облегчением налил себе большой бокал «Перье», а Милена уже открыла бутылку сливовицы. Малко дал себе слово, что в Вене сядет первым делом в ванну из шампанского, чтобы искупить измену хорошему вкусу. Им оставалось лишь считать часы и быть настороже.

Малко вздрогнул от телефонного звонка. Вечер тянулся бесконечно, и атмосфера была натянутой. Они вслушивались в каждый звук, раздававшийся внутри здания, готовые схватиться за оружие. Милена позвонила Эриваняну, чтобы убедиться, что у него все хорошо.

Потом, под осуждающим взглядом Кризантема, она уединилась с бутылкой сливовицы. Кризантем обнаружил в баре «Виши Сен-Йорр» и довольствовался этим. Как-никак он был мусульманином...

Малко спал в гостиной, около него.

Из спальни вышла Милена с озабоченным видом.

— Звонит Баскен, — сказала она. — У Арама снова поднялась температура до 40. Нужны антибиотики. Он сейчас за ними приедет.

— Ладно, назад я поеду вместе с ним.

Пока же он принял душ, а Милена тем временем приготовила кофе. Время проходило. Полчаса. Сорок пять минут. Час. Милена и Малко обменивались тревожными взглядами.

— Может, он не нашел такси, — предположила Милена. — Если он поехал на трамвае...

Они ждали, кофе остывал. В восемь Малко прервал молчание.

— Что-то случилось, — сказал он.

Милена была бледней простыни.

— Позвони Араму, — приказал Малко.

Она набрала номер. Армянин ответил мгновенно. Милена быстро заговорила на своем языке. Она повернулась к Малко, зажав рукой микрофон.

— Он не заметил ничего подозрительного.

— Скажите, пусть поостережется. Мы сейчас приедем.

Она передала его слова и повесила трубку, заметно подавленная.

— Он бредит... — сказала она. — Может, из-за температуры. Он говорит, что вы все специально устроили, чтобы его убили.

Малко уже надевал свой плащ. Только этого не хватало!

— Поехали! — сказал он.

После исчезновения Баскена каждая минута была на счету.

Глава 13

Когда Баскен вышел из зеленой виллы, «узи» висел у него на плече под курткой, а вынутые обоймы были спрятаны под свитером. Он дошел пешком до улицы Косте Главинича, собираясь поймать такси.

Идти пришлось долго, прежде чем нашлась машина. Баскен показал водителю клочок бумаги с нацарапанным адресом Милены Братич. Номер дома разобрать было невозможно, поэтому такси проехало всю улицу от начала до конца и остановилось. Баскен узнал местность, вышел и пешком направился к дому номер 33. Он не обратил внимания на припаркованный напротив, капотом к тротуару, фургон.

В тот момент, когда он проходил мимо, задняя дверца резко распахнулась. Баскен не успел ничего сделать. Внутри машины он заметил вооруженного человека.

Он судорожно пытался добраться до своего автомата, но ему не хватило времени. Раздалось два негромких выстрела: стреляли с глушителем. Баскен почувствовал, что правая нога его подогнулась, и свалился навзничь в сливной желоб между двух автомобилей.

Тот, кто стрелял, спрыгнул на землю, сидевший за рулем тоже вышел.

Не обращая внимания на страшную боль в ноге, Баскен пытался достать оружие, но нападавшие быстро втащили его внутрь фургона. От удара прикладом он потерял сознание и даже не почувствовал, как фургон тронулся.

Ни одни из редких прохожих ничего не заметил.

Элько Кризантем собирался последовать за Миленой и Малко, но тот сказал ему:

— Оставайтесь здесь, Элько. Если за домом следят, нужно, чтобы они думали, что вы остались охранять Арама Эриваняна. Иначе вся наша мистификация пойдет прахом.

Они вышли. Ничего подозрительного не заметили, сколько ни искали. Дул ледяной ветер, и редкие прохожие, закутанные до глаз, спешили по домам. В «заставе-128» Милены было не теплей, чем в холодильнике...

Югославка повернула ключ зажигания. Раздался слабый писк, мотор несколько раз крутанулся и остановился. Она делала попытку за попыткой, ругаясь по-сербски, яростно нажимая на педаль акселератора, но все напрасно.

— Бесполезно! — сказал Малко. — Мороз... Я возьму такси и двину немедленно к Эриваняну, а вы приезжайте, как только приведете в рабочее состояние машину.

В конце улицы они расстались. Малко быстрой походкой направился к центру. На тихих улицах такси не было. Вызвать его по телефону в Белграде невозможно.

Что же все-таки случилось с Баскеном?

Придя в себя, Баскен Гарбадян никак не мог понять, где он находится. В тот момент, когда его ударили по голове, мир перестал для него существовать. Потом он смутно помнил, как его вытаскивали из фургона. Пришел в себя он от боли. В правой ноге дергало, ритмично пульсировала дикая боль. Его вырвало, и тут же кто-то ударил Баскена ногой.

— Мы прикончим тебя, скотина!

Говорили по-армянски.

Слова с трудом проникали в затуманенный рассудок. Он заставил себя открыть левый глаз, потому что правый был склеен залившей его кровью и, как сквозь туман, различил лицо человека. Парень его возраста, с холодным взглядом, почти сросшимися у переносицы бровями, большим ртом и небритым подбородком. С большим пистолетом в руке. Это он стрелял.

Баскен закрыл глаз. Он не сомневался, что ничего хорошего его не ждет. Если кто-то попадал в Ливане в руки противника, живым уже, как правило, не возвращался. Разве что ты представляешь какую-то ценность и тебя можно на кого-нибудь обменять. Здесь был другой случай. Боль, к счастью, не давала Баскену зайти достаточно далеко в своих рассуждениях...

Он чувствовал, что его раздевают и привязывают к трубе центрального отопления. Он завопил, когда пришлось сдвинуть раненую ногу, и постарался обрести равновесие, опираясь на одну левую. Он страдал так, что рад был бы умереть немедленно. Баскен мысленно принялся молить Господа об этой последней милости. Веревки, которыми он был привязан, подтянули. Потом кто-то вцепился в его курчавую шевелюру, отбросил ему голову назад и тихо позвал по имени. Причем имя назвали настоящее, не подпольную кличку, которую он носил в организации.

— Иосиф, ты узнаешь нас? Я знал тебя с малых лет. Когда ты еще бегал босиком. Ты звал меня Георгием, помнишь?

Он смутно помнил. Это был сын армянина, державшего книжную лавку. В Ливане все друг друга знают, что не мешает им убивать друг друга. Он издал рычание, которое могло означать все что угодно. Тихий голос продолжал:

— Иосиф, ты ранен не очень тяжело. Хоть тебе и очень больно. Ты молод и крепок и запросто выживешь. Нужно только отвезти тебя в хорошую больницу. Не пройдет и нескольких недель, как ты встанешь на ноги и сможешь вернуться в Бейрут. Или остаться с нами, если захочешь. Ты слышишь меня, Иосиф?

— Да, — едва слышно произнес юноша.

Он боялся, что собеседник его разозлится, если он не будет отвечать. Тому, похоже, понравилась заинтересованная реакция Баскена.

— Ладно, — сказал он. — Вижу, ты хороший мальчик. Скажи нам только, где находится Арам Эриванян. Мне нужно с ним поговорить.

Все тот же спокойный, почти дружеский тон. Никаких угроз. Просто беседа. Между двумя старыми друзьями. Иосиф понял, что подошел к концу своего жизненного пути. Он был молод, но твердо знал, что есть вещи недопустимые. Арама Эриваняна ему поручил его благодетель, один богатейший армянин. Он всегда помогал семье Иосифа и будет помогать, когда Иосифа не станет. Баскен чувствовал священный долг перед этим человеком.

— У югославки, — сказал он.

Где ты был сегодня утром?

Баскен молчал, судорожно ища ответ. Его молчание показалось Георгию подозрительным.

— Ты говоришь мне неправду. Он не у югославки.

— Да нет, он там. А я выходил прогуляться.

Голос собеседника становился настойчивей.

— Иосиф, у нас мало времени. Отвечай.

Иосифу все не удавалось ничего придумать. Георгий щелкнул языком и разочарованно произнес:

— Ты дурак, Иосиф. Все равно тебе придется все сказать, только будет очень плохо. А я не люблю мучить таких хороших мальчиков. Но ты сам захотел...

Он опустился на корточки и со всего размаху ударил рукоятью пистолета по больной ноге.

Баскен Гарбадян заорал так, что думал, лопнут голосовые связки. Волны боли поднимались к голове, сотрясая все тело, как от удара электрическим током, и вызывая неудержимую тошноту. Он корчился в своих путах, вопил, не в силах взглянуть на раненую ногу. Как в детстве в кресле у зубного врача. Георгий поднял голову. Он был разочарован.

— Иосиф, мне придется переломать тебе все твои тонкие косточки. Тебе будет очень больно и ты больше никогда не сможешь ходить. Жаль становиться калекой в твоем возрасте. Ты еще можешь передумать.

Баскен-Иосиф сжал челюсти, безуспешно пытаясь забыть боль. Он не должен заговорить. Ни в коем случае.

Он увидел замах, понял, что его сейчас еще раз ударят, но все равно не смог удержать нечеловеческого вопля. Рукоять пистолета выбила кусок белой, словно перламутровой, кости, и он, окровавленный, отлетел в сторону. Поскольку жертва не выражала желания заговорить, палач стал молотить изувеченную ногу, как сумасшедший. Он словно добивал какое-то вредное животное. Летели осколки кости, другие вбивались намертво в живую ткань. Как в лавке у мясника. Удар за ударом большая берцовая кость была окончательно выбита и теперь торчала, образуя с остатком ноги страшный треугольник.

Баскен то терял сознание, то вопил, приходя в себя. Георгий вытер вспотевший лоб. Он никак не думал, что малыш окажется таким стойким. А время уходило... Вид изувеченной ноги вызывал тошноту. Тогда он снова взял пистолет за рукоять и, недолго думая, выстрелил Баскену в левое колено.

Несмотря на холод, Малко был весь в ноту. Ему пришлось пробежать бегом по меньшей мере километра два в поисках такси. Нигде ни одного. Ни на стоянках, ни на ходу. С тех пор, как он оставил Милену, прошло уже двадцать минут.

Задыхаясь, он вылетел на площадь Республики. Большой зеленый автобус, идущий в нужном ему направлении, закрывал двери. Он вскочил внутрь. Вонь жуткая. Словно стоишь в луковом поле со связкой чеснока. Сознание можно потерять... Но сейчас не время деликатничать. Автобус тронулся, увозя Малко в сторону Кнеже Милоша.

Через триста метров он остановился, зашипев гидравлическими тормозами. Пассажиры начали выходить невыносимо медленно. Малко едва сдерживался, чтобы не закричать на них. И как раз в тот момент, когда он был зажат утренним наплывом рабочих, мимо проехало такси.

Свободное.

Автобус снова тронулся. Малко подсчитал, что в лучшем случае ему добираться еще минут двадцать. Вечность.

Георгий смотрел на залитое потом лицо Иосифа, на прилипшие ко лбу волосы, запавшие от невыносимой боли глаза... Незакрывающийся рот, издающий стоны.

— Иосиф, — сказал он, — мне жаль тебя.

Удар рукоятки точно попал в колено, туда же, куда и пуля.

Баскен-Иосиф, думавший, что больнее уже не бывает, скорчился и рванулся так, что берцовая кость, выступившая наружу, переломилась наконец пополам. Вопли бьющегося в агонии зверя затихали, отражаясь от стен. Все тело его дрожало, словно в пляске Святого Витта.

— Иосиф, — мягко проговорил Георгий, — ты должен сказать мне все, что знаешь... Иначе мне снова придется причинять тебе боль.

Отложив пистолет, он взялся за левую щиколотку раненого и медленно начал выворачивать ногу с изувеченным коленом. И тут Иосиф не выдержал. Он сквозь хрипы вымолвил несколько слов, икнул и потерял сознание. В равной степени от боли и от стыда.

Георгий поднялся, уверенный, что услышал правду.

Вынул из-за голенища нож, приставил его к грудной клетке Иосифа-Баскена и нажал. Лезвие вошло словно в масло. Молодой человек дернулся, когда нож перерезал ему аорту, вызвав обильное кровотечение.

А палач тут же удалился. У него было совсем немного времени, Акоп Акопян не простит ему второй промах подряд. Их бригада действовала по его личному приказу, несмотря на смерть одного из товарищей и возможную слежку со стороны югославской милиции.

Спустя сутки они снова начали наблюдать за домом Милены, и как раз вовремя — тут и попался Баскен.

Малко пробежал уже километр. Автобус высадил его возле бульвара Путника, к югу от большого моста Газела. Ему пришлось пересечь замерзшую реку, чтобы выйти наконец на улицу Косте Главинича.

Он был уже на месте и чуть замедлил бег, оглядывая спокойную пустынную дорогу. Вокруг никого, ни одной подозрительной машины. Дети играли в мяч. В этом квартале, где жили пенсионеры и художники, движения почти не было. Многие дома на зиму заперты. Он толкнул садовую калитку и прошел между елей. Сердце у него колотилось, и не только от бега. Что он здесь найдет?

Он подумал, что слепой армянин, наверное, вслушивается в каждый звук и потому лучше не скрываться, чтобы не волновать его понапрасну. Звонка тут не было, потому он несколько раз стукнул в застекленную дверь и подождал.

Приблизив губы к двери, он тихо позвал:

— Господин Эриванян. Это Малко Линге. Откройте.

Ответа по-прежнему не было. Не стоять же ему здесь всю жизнь... Он повернул ручку и попробовал войти. Дверь оказалась запертой на ключ. Он нагнулся, стараясь разглядеть хоть что-нибудь сквозь замочную скважину. В тот же миг глухой выстрел заставил его вздрогнуть, и стеклянная часть двери обрушилась, осыпав его осколками! Инстинктивно он отскочил в сторону. И хорошо сделал: вторая пуля выбила нижнюю часть двери, ударив как раз туда, где он стоял секундой раньше. Оба раза стреляли изнутри. Прижавшись к стене, он достал пистолет и позвал:

— Господин Эриванян!

Тишина. Малко спрыгнул с крыльца и обошел дом садом. С обратной стороны к нему была сделана пристройка. Он взобрался на нее и подтянулся к окну второго этажа: на первом все окна были закрыты ставнями. Выбив ударом рукоятки стекло, он прыгнул внутрь. Комната была пустой, пыльной, на полу валялись чемоданы и снятые со стен картины. Должно быть, слепой не рискнул подняться на второй этаж. Малко открыл дверь. Перед ним была галерея, проходившая над большим залом первого этажа и заканчивавшаяся лестницей.

Он прислушался и различил легкое шуршание. Кто-то передвигался. Но кто — Арам Эриванян или другой?

Очень осторожно Малко высунулся из-за деревянной балюстрады. Большая часть первого этажа оказалась в его поле зрения.

Арам Эриванян стоял посреди зала, повернувшись в сторону лестницы. В левой руке он держал кольт, из которого дважды стрелял в Малко. Вдруг он резко дернулся, словно «увидел» противника. Хоть Малко и был уверен, что этого не может быть, все же инстинктивно отшатнулся. В тот же миг голова с черными очками, прикрывавшими незрячие глаза, повернулась к нему, и Арам Эриванян поднял руку.

Грянул выстрел. Пуля врезалась в стену самое большее в пятидесяти сантиметрах от Малко, посыпалась штукатурка.

Ей-богу, поверишь, что у него радар. Малко прислонился спиной к стене и смотрел на слепого. Тот слегка покачивался. Невозможно было продолжать эту смертельную игру в кошки-мышки. Укрывшись за выступом, Малко крикнул по-английски:

— Арам Эриванян! Это Малко Линге! Вы же узнаете мой голос. Исчез ваш друг Баскен. Вы в опасности. Позвольте мне увести вас отсюда.

Армянин неожиданно сунул за пояс кольт, достал из кармана гранату и потряс ею. Он глухо закричал:

— Я вам не верю! Уходите! Уходите! Иначе я взорву эту гранату.

Приступ кашля заставил его согнуться пополам. Малко понимал, что он вполне может привести свою угрозу в исполнение. Придерживая гранату тыльной стороной единственной руки, Эриванян вытер лоб. Потом рука его упала вдоль тела. Малко хорошо было заметно, как она дрожит. Арам Эриванян продолжал стоять. Лихорадка не мешала ему быть чрезвычайно опасным. Малко припомнил предупреждение Милены Братич: у него синдром преследования, ему кажется, что даже Малко хочет его погубить. Он в бреду. Малко все думал, как бы неожиданно подобраться к нему, но в голову ничего не приходило. Прислонившись к стене, Арам Эриванян контролировал одновременно дверь и лестницу. Шестое чувство заменяло ему потерянное зрение, и он был почти так же опасен, как зрячий.

Загнанный на галерею Малко обдумывал уже, не лучше ли дождаться Милену. Он снова крикнул:

— Господин Эриванян! Вы должны мне верить!

Не отвечая, слепой выразительно потряс гранатой. Снова приступ кашля. Потом тишина. Пока Малко не услышал, что на улице остановилась машина. Только бы не поторопившаяся на выстрелы милиция...

Скрипнула калитка. Арам Эриванян повернулся к двери.

Кто-то пытался открыть ее. Малко надеялся услышать голос Милены, но подъехавший орудовал молча.

Глава 14

С немыслимой скоростью Арам спрятал гранату, снова вооружился кольтом и прострелил дверь.

Малко скользнул в комнату, собираясь встретить пришельцев с тыла. В тот момент, когда он подбежал к окну, возле пристройки показались двое. Один высокий чернявый, другой маленький крепыш — те самые, которых он обратил в бегство два дня назад.

Один из них указал пальцем на крышу пристройки. Малко едва успел отпрыгнуть от окна. На этот раз он оказался меж двух огней! Он снова вышел на галерею и бросил взгляд вниз.

Арама Эриваняна нет!

Армянин сменил место, укрывшись под галереей. Мал ко его едва видел, потому что тот находился как раз под ним.

Послышался скрип с крыши пристройки. Ввязываться в боевые действия было невозможно — выстрелы поднимут на ноги всю югославскую милицию.

Он разбежался, вознес молитву Господу и бросился на лестницу, перепрыгивая через шесть ступенек.

Грохот раздался ужасный, Малко боялся, что старая лестница рухнет под его весом. Напрягая все мускулы, он, коснувшись пола, прокатился по нему под дождем пуль, к счастью, пролетевших выше. Раздался щелчок холостого выстрела. Кольт разрядился. Тут же пустая обойма упала с металлическим звуком на пол. Для того, чтобы вставить новую, Эриваняну с одной рукой необходимо несколько секунд.

Малко поднялся и бросился на армянина. Тому хватило времени выпустить бесполезный кольт и сунуть руку в карман.

Малко вырвал советскую гранату из пальцев Арама. К счастью, армянин не успел выдернуть запал, и безопасный снаряд покатился по полу. Рука Арама крутанулась в воздухе и ударила Малко в висок.

Потом армянин присел на корточки и принялся искать гранату! Неукротимый Арам Эриванян.

— Прекратите! — закричал Малко. — Прекратите! Я не собираюсь причинять вам зло.

Арам Эриванян продолжал сопротивляться с яростной и отчаянной энергией. Черные очки упали, открыв пустые глазницы, шрамы, веки в швах. Ужас.

Малко удалось отвести ему руки за спину, но он все еще продолжал биться. А драгоценные секунды уходили... Они оба того и гляди погибнут.

— Я ваш друг, — повторял Малко. — Враги наверху. Они пришли, чтоб убить вас.

Говори он по-китайски, эффект был бы тот же. Внезапно он увидел, как над балюстрадой показалась голова, и выпустил армянина. Малко поднял пистолет и выстрелил наугад.

Арам Эриванян вздрогнул, словно попали в него, но не двинулся с места. Малко отыскал глазами гранату: она закатилась под шкаф, сейчас не время ее доставать.

Внезапно он понял, как можно переломить ситуацию, и, держа пистолет за дуло, протянул его слепому, практически вложив рукоять ему в ладонь.

— Господин Эриванян, вот мое оружие, — сказал он. — Теперь вы мне верите?

Рука слепого обхватила приклад, а указательный палец скользнул на курок. На секунду Малко показалось, что тот сейчас выстрелит, и он приготовился получить пулю прямо в грудь.

Но ствол чуть заметно опустился. Эриванян заколебался. Малко воспользовался этим и схватил его за левую руку:

— Пошли скорее! Они наверху.

На этот раз слепой не сопротивлялся. Он лишь спросил неуверенно:

— Где Баскен?

— Не знаю, — сказал Малко. — Он исчез.

— А очки? Где мои очки?

Как можно в такой момент думать о каких-то очках? Малко поднял их и отдал слепому, забрав у него назад пистолет.

Он услышал скрип ступенек и заметил усатого юнца со сросшимися бровями, который собирался спуститься. Малко еще раз выстрелил наугад, и тот пропал.

Они в несколько прыжков оказались возле двери. Малко повернул ключ, открыл дверь и вытолкнул Арама Эриваняна наружу. Обернувшись, он увидел, что усатый присел на лестнице, целясь в них из автомата. К счастью, Эриваняна уже не было в его поле зрения, и он заколебался.

Взяв пистолет двумя руками, Малко дал себе время прицелиться.

Пуля 225-го калибра вылетела со скоростью 600 метров в секунду, направляемая удлиненным стволом, и вошла точно в правый глаз армянина.

Тот коротко вскрикнул, конвульсивно сжал свое оружие, продырявив очередью стену, и упал навзничь. Второй убийца, тоже собиравшийся спускаться, залег на галерее. Малко потащил слепого за собой по тропинке. На полпути к калитке он обернулся. Быстро бежать он не мог из-за Арама Эриваняна, спотыкавшегося на каждом шагу.

Из дома показался второй убийца, с автоматом Калашникова в руке. Малко выстрелил, тот спрятался внутрь виллы.

Сильным толчком в спину Малко направил Арама Эриваняна в сторону калитки.

— Бегите! — закричал он. — Все время прямо!

Эх, если бы граната осталась у него! Встав между убийцей и слепым армянином, Малко расстрелял весь остаток обоймы, чтобы противник не мог высунуться на улицу. Тактика удалась. Тогда он развернулся, уверенный, что Арам Эриванян уже вышел за калитку, и у него перехватило дыхание: вытянув перед собой руки, слепой топтался возле стены внутри сада! Все погибло!

Малко выругался и сунул руку в карман за запасной обоймой, прекрасно понимая, что воспользоваться ею не успеет.

В тот же миг у калитки выросли два затянутых в черную кожу силуэта. Мотоциклисты на «ямахе». Малко заметил светлые пряди, выбивавшиеся из-под каски у одного, и женскую фигуру другого.

Все еще держа обойму в руке, он повернулся к дому. Осмелевший террорист с автоматом Калашникова вышел на крыльцо, приготовившись расстрелять несколькими очередями Малко и Арама Эриваняна.

Раздалось несколько сухих, негромких, сдвоенных выстрелов.

«Бум-бум», «бум-бум», «бум-бум», «бум-бум».

Малко упал на землю, перезаряжая пистолет, и увидел, как автоматчик сначала отступил, потом упал на колено и наконец повалился набок.

«Бум-бум», «бум-бум», «бум-бум».

Мотоциклисты, держа пистолеты в вытянутых руках, стреляли как на учебном стрельбище, сдвоенными. Четырнадцать выстрелов на двоих! Убийца больше не двигался. Потом они очень быстро опустили оружие и отступили. Малко услышал, как взревел мощный мотор мотоцикла. Он бросился на улицу, но заметил только, что они завернули за угол.

В нескольких метрах от него стоял желтый фургон, который он заметил возле дома Милены Братич. К рулю привалился человек. Малко подошел. На коленях у водителя лежал автомат, а в голове зияли два отверстия.

— Где вы? Где вы? — кричал Арам Эриванян, сражавшийся с лапами ели.

Малко вернулся в сад, повел слепого к выходу. Затем они направились в конец улицы. Соседи наверняка предупредили милицию...

Вмешательство мотоциклистов было столь кратким, что Малко казалось, будто они ему просто приснились. А между тем без этого вмешательства он уже был бы мертвецом, и Арам Эриванян тоже.

Из-за поворота вылетела «застава-128» Милены Братич и чуть не раздавила их.

Молодая женщина резко затормозила, развернув машину поперек улицы, и выскочила из нее, взлохмаченная, с обезумевшим взором.

— Где вы были, в конце концов? — взорвался Малко. — Нас чуть не прихлопнули. Это просто чудо, что...

— Мотоцикл, — кричала Милена, не слушая его. — Он только что попался мне навстречу.

— Вот они-то нас и спасли, — сказал Малко. — Давайте быстро сматываться отсюда. Через пять минут здесь будет милиция.

Они сели в машину: югославка управляла, а Малко рассказывал ей, что произошло.

— Но я думала, что...

— Это мы выясним, — сказал Малко. — Пока же необходимо как можно быстрее покинуть Белград. Во второй половине дня у меня будет машина. Поехали к вам. Почему вас так долго не было?

— Пришлось проторчать в мастерской, — объяснила она. — Много машин попало в аварию.

«Застава» вырулила на широкую улицу и влилась в поток машин. Малко немного расслабился и повернулся к Араму Эриваняну.

— Зачем вам было в меня стрелять? — спросил он.

— Не знаю, — пробормотал слепой. — Мне казалось, вы меня предали. Я на пределе. Простите, ради бога.

Он дрожал в лихорадке, лицо его снова приобрело сероватый оттенок. Милена что-то ласково сказала ему по-армянски и улыбнулась в зеркало.

— Баскен пропал, — продолжала она по-английски. — Должно быть, они захватили его в плен, и...

— В таком случае он уже умер, — сказал слепой. — Они пытали его, пока он не заговорил, а потом убили.

Он помолчал и добавил:

— Хороший был парнишка...

— Думаете, они предпримут еще что-нибудь? — спросила Милена.

— Не знаю, — ответил Малко. — Однако чем быстрее мы уедем, тем будет лучше.

В конце концов югославы очухаются. Еще три мертвеца! В таком городе, как Белград, это настоящие беспорядки... А уж Эндрю Виткин их не станет защищать. Малко почувствовал вдруг, как заколотилось его сердце.

Наступила реакция.

Бежать нужно, пока не приключилось еще что-нибудь!

Наташа подарила Малко обворожительную улыбку. В черной кожаной юбке в обтяжку и пуловере, который словно вязали прямо на ней, с талией, перетянутой широким кожаным поясом, накрашенная как царица Савская, она олицетворяла собой недостижимую мечту самого достойного из стахановцев.

Ее внешний вид настолько отличался от того, что представляли собой суетившиеся возле телексов рабы, что это смотрелось даже комично. Вот она, классовая несправедливость...

Она подошла к Малко и произнесла влекущим тоном:

— С вашей машиной... вышла неувязка...

Малко почувствовал, как его охватывает слепая ярость! Это уже просто невероятно.

— Что вы сказали?

— Не надо так нервничать, — голос Наташи звучал нежно. — Это такой пустяк. Завтра все будет готово...

Кошмар не кончался.

Глава 15

— Но почему? — взвился Малко. — Мне было обещано, что сегодня машина точно будет готова.

Наташа изобразила на лице сожаление, что придало ей еще более сексуальный вид.

— Ратомир разбирал ее и обнаружил, что главный тормозной цилиндр износился. Нужно его сменить. Если вы согласны, это будет стоить пятьсот долларов...

Ну уж как водится...

— Когда машина будет готова?

— Завтра. Если понадобится, он всю ночь проработает...

Знакомая песня. Малко достал пачку долларов и отсчитал пять купюр. Стараясь успокоиться.

— Это последний сюрприз, я надеюсь?

Наташа, вызывающе улыбаясь, взяла деньги.

— Почему вы так торопитесь покинуть Белград? Кажется, мы тогда неплохо провели время...

Она вильнула бедрами, заскрипев кожей слишком узкой юбки. В кабинете никого, кроме них, а взгляд женщины был красноречивей любых слов.

— У меня много работы, — сказал Малко.

Наташа насмешливо взглянула на него.

— Понимаю... У меня тоже. Но скоро я уезжаю в Вену. Останавливаюсь я всегда в отеле «Сонненберг». Завтра, когда вы приедете за машиной, я скажу точно, в каком буду номере.

— Когда именно завтра?

— В три часа, здесь же.

Она подошла и поцеловала его в щеку, очень целомудренно, но ее затянутый в кожу живот, прижавшийся на секунду к животу Малко, посылал куда менее скромные сигналы.

Малко не стал дожидаться лифта и слетел по лестнице, перепрыгивая через ступени. Он считал часы.

И думал о новых происшествиях, которые могут произойти за время ожидания.

Где, интересно, Таня Вартанян?

И все ли люди Акопяна уничтожены?

Станет ли влезать в это дело югославская служба безопасности?

Он вошел в телефонную будку и набрал номер Эндрю Виткина. Хочется сообщить ему еще одну приятную новость.

В маленькой квартирке Милены атмосфера накалилась до предела. Хозяйка приготовила сильно наперченные котлеты, но никто к ним даже не притронулся. Малко уперся взглядом в телевизор: шел какой-то старый американский фильм, но ему никак не удавалось следить за сюжетом. Арам Эриванян, накачанный антибиотиками, сидел в кресле, дыша с трудом. Черты лица неестественно сведены, как у мумии... Элло Кризантем устроился на матрасе, брошенном прямо на пол, в коридорчике, ведущем в спальню Милены.

Милена и Малко ловили каждый шорох, доносившийся с лестницы. К отъезду все было готово, но минуты, словно резиновые, тянулись и тянулись... В теленовостях ни слова об убийствах на улице Косте Главинича. Эндрю Виткин тоже пока не получил никаких сведений от своих агентов. И утверждал, что понятия не имеет, что за мотоциклисты спасли Малко и слепого. Он считал, что тут может быть два варианта: или это люди Тани Вартанян, или Моссад...

Арам Эриванян медленно и осторожно поднялся. Подскочившая тут же Милена помогла ему пройти в свою спальню. Через полчаса она вышла.

— Я дала ему успокоительного. Пусть хоть немного поспит. Боюсь, он не выдержит.

— Если нам хоть каплю повезет, завтра ночью мы будем в Вене. И все.

Зазвонил телефон. Женщина сняла трубку. И снова положила ее через несколько секунд.

— Никого... — сказала она. — Уже не первый раз за то время, что вы здесь... Скорей бы все это кончилось.

За этот вечер она уже успела прикончить бутылку сливовицы. Принесла с кухни другую и открыла ее.

Опорожнила первый бокал и вставила кассету в аудиосистему «Акай». Зазвучала хрипловатая цыганская песня со свистом кнута и звоном бубнов. Можно было подумать, это свистят страшные нагайки казаков посреди степи. Милена снова наполнила бокал и предложила Малко:

— Выпейте со мной.

— Зачем вы столько пьете? — спросил он осторожно.

Милена сразу не ответила. Когда она повернулась к Малко, глаза у нее были совсем стеклянными. Отсутствующий, потерянный взгляд.

— Чтобы забыть те дни, когда мы были счастливы с Арамом, — сказала она наконец. — Пусть в Бейруте всегда напряженно, для нас это был сон. Большой дом. Арам послал меня в Париж специально, чтоб я обставила его по своему вкусу. Я скупила у «Ромео» все. Это стоило бешеных денег, но выглядело совершенно великолепно!

По крайней мере, часть денег сторонников «Асалы» пошла на благое дело...

— Вас терзают эти воспоминания?

— Можно и так сказать, — ответила женщина. — Обратная сторона счастья.

— То есть ваше предательство?

В черных глазах Милены появилось выражение полной безнадежности. Она тихо произнесла:

— Значит, вам все известно?

Малко не рассчитывал, что Милена «расколется» так быстро, без всякого сопротивления. Ему даже было немного стыдно, что он воспользовался ее минутной слабостью. Но ведь нужно же ему знать наверняка. Если обвинения Тани Вартанян были небеспочвенны, то риск, которому он подвергался, увеличивался... И еще как увеличивался!

КГБ...

Вдруг Милена беззвучно зарыдала, опершись на плечо Малко.

— Что вы на самом деле сделали? — спросил Малко.

Она посмотрела на него полными слез глазами. Словно загипнотизированная, плохо отдавая себе отчет в своих действиях...

— Если я скажу вам правду, вы не захотите больше иметь со мной дела, вы будете меня презирать.

Малко улыбнулся ей, стараясь поддержать.

— Кто знает? На свете вообще нет только черных или только белых людей.

Неожиданно Милена заговорила с патетикой в голосе:

— Клянусь головой моей матери, я всегда его любила. И люблю сейчас.

— Верю. Я же видел вас вместе. Так что произошло?

— Я струсила, — выдавила из себя женщина.

Рыдая, она в общих чертах подтвердила обвинения Тани Вартанян... Малко не верил своим ушам. Значит, Эндрю Виткин и ЦРУ обманывались на счет Милены Братич. Она была-таки агентом КГБ.

Женщина всхлипнула, отхлебнула еще сливовицы и сказала обреченно:

— Я подлая тварь.

— Никто не может осудить вас. А теперь на кого вы работаете? — спросил Малко. — На русских? Или хотите помочь Эриваняну?

Милена вздрогнула и в порыве искренности воскликнула:

— Разумеется, я все это делаю для Арама!

— И вы больше не связаны с КГБ?

Он задал вопрос почти беспечным тоном, а у самого внутри похолодело.

Она выдохнула:

— Они сами попросили помочь ему, чтоб его не убили в Бейруте. Для них он больше не представляет опасности. Они сказали, что хотят таким образом отблагодарить меня за услуги, которые я им оказывала.

В голове Малко вспыхнул красный свет. Признательность КГБ — волшебная сказка. Либо Милена вешает ему лапшу на уши, либо русские используют ее в своих целях без ее ведома. Неизвестно, что хуже...

— Так вот почему вы не боитесь югославских спецслужб?

Милена заколебалась, но все же призналась:

— Да, они не предпримут ничего, что шло бы вразрез с интересами Большого Соседа.

Малко решил копнуть еще глубже. Сказав заведомую ложь, чтоб узнать правду.

— Люди Акопа Акопяна подчиняются русским?

— Нет, — ответила женщина, — иранцам.

Она отвечала на все его вопросы вяло, но, несомненно, искренне. Милена снова взяла бокал и выпила. Малко не мешал ей. Он должен узнать все. От этого зависела его жизнь.

— Если русские хотят спасти Арама Эриваняна, почему бы им не обратиться к югославским спецслужбам с просьбой защитить его?

Милена покачала головой:

— Нет, они не хотят ни во что вмешиваться.

Малко размышлял. Что-то не вязалось. И он никак не мог понять, что именно. Милена облегченно добавила:

— Я впервые признаюсь во всем этом. Вы не представляете, насколько мне стало легче. — Потом жалко вымолвила: — Я не вызываю у вас отвращения?

— Нет. А почему вы мне все рассказали?

Она не ответила. Взгляд ее остекленел еще больше, и вдруг она прильнула ртом к его рту. Это был уже не тот прежний поцелуй со сжатыми губами, а порыв страсти, под стать цыганской песне, что лилась из громкоговорителей. Их зубы встретились. Милена куснула Малко, впилась ногтями в его затылок; казалось, их поцелуй никогда не кончится.

Неожиданно распалившись, она боком повалилась на диван, увлекая Малко за собой, не переставая целовать его и прижимаясь к нему всем своим волнующимся от страсти телом. Язык ее выделывал что-то невероятное во рту Малко. Ноги раздвинулись, и она задвигала бедрами все быстрее и быстрее. Правой рукой женщина распахнула рубашку на его груди и впилась в нее ногтями. Дыхание Милены стало прерывистым, стесненным, словно в приступе астмы.

Малко сначала просто терпеливо сносил это нападение, но неожиданно и его чувства проснулись. Милена вдруг перестала его целовать, но ее плотно прильнувшие бедра продолжали подрагивать. Она уставилась в него влажным, мутным, невидящим взглядом, произнесла несколько слов по-русски и вдруг застонала:

— Господи, я кончаю!

Женщина испустила пронзительный крик, тело ее забилось в конвульсиях, словно через него пропустили тон в 100000 вольт... и свалилась, как мертвая, на диван, зарывшись лицом в плечо Малко.

Тот не смел двинуться, удивленный силой оргазма, так мало зависевшего от него. Чуть позже Милена вышла из своего небытия. Она нежно поцеловала Малко в губы и шепотом сказала:

— Я уже думала, что никогда больше не испытаю этого... Никогда.

— Почему?

— Из-за Арама. С ним мне в глубине души было всегда так стыдно, что я перестала испытывать удовольствие.

— Ас другими мужчинами?

— Я не могла.

— Почему же со мной смогли?

Цыганская музыка все лилась, томная, хрипловатая.

Милена произнесла ему на ухо:

— Может быть, потому, что вы рисковали ради него жизнью. Или потому, что я сказала вам правду. Я словно освободилась. Не знаю точно. Я почувствовала, словно меня сжигает изнутри огонь. И испугалась, что он сейчас погаснет. Но нет... Если бы вы только знали, что я испытываю... Я воскресла. Благодаря вам...

— Но я ничего не сделал для этого, — возразил Малко.

— О нет, вы сделали много!

Она словно только теперь заметила его состояние. Легким нежным движением она обхватила его плоть и сказала:

— Подождите! Оставайтесь тут. Я сейчас некрасивая, заплаканная, грязная. Вы достойны лучшего. Дайте мне время навести для вас красоту. Это доставит мне большое удовольствие.

Она поднялась, перевернула кассету в магнитофоне, налила ему бокал сливовицы и исчезла в ванной. Малко начинал лучше понимать Милену Братич, но игра КГБ в этой запутанной истории оставалась по-прежнему неясной. Милену подставляли, но зачем?

Он почти допил бокал, когда в комнату вернулась Милена. Еще до того, как она приблизилась к дивану, Малко почувствовал аромат се духов — восточный тяжелый и чувственный запах.

Такой он ее еще не видел. Огромные глаза и большой рот были тщательно накрашены, волосы подняты на затылке тяжелой волной, что делало ее похожей на цыганку. Она была само вожделение, даже если бы не оделась так сексуально: белая кружевная шелковая блузка с очень глубоким квадратным вырезом и широкая бархатная юбка, сильно стянутая на талии.

— Я нравлюсь вам? — спросила она тихо.

Была в ее черных глазах какая-то ранимость, контрастировавшая с макияжем и вызывающим поведением.

Вместо ответа Малко привлек ее к себе, обхватив ладонью затылок женщины. Она покорно приблизила накрашенные губы к его обнаженной груди, и ее язычок забегал но телу Малко, как ловкая змейка. Потом подключились руки, нашли его плоть, начали, возбуждая, ласкать и массировать ее. Было так приятно, что Малко пожелал ощутить ее рот. Он слегка надавил на затылок. Но Милена уклонилась:

— Я никогда ни с одним мужчиной этого не делала, — сказала она. — Я не могу.

Посмотрела на Малко с насмешливой нежностью и добавила:

— Да вам это и не нужно.

Он хотел привлечь ее, но она вывернулась.

— Подожди, сначала я буду для тебя танцевать.

И закружилась под хриплый цыганский напев. Завертелась черная юбка, открывая белизну ее ног и тень треугольника у их основания.

Царившее весь день напряжение снова вернулось, но оттенок у него был совсем другой... Малко увлекся игрой и мечтал уже лишь о том, чтоб заняться с ней любовью. Несколько раз она выскальзывала у него из рук, пока наконец сама на остановилась прямо против Малко, прижавшись спиной к стене.

— А теперь возьмите меня. Прямо здесь, вот так. Воспользуйтесь моим телом.

Малко уже был рядом. Он приподнял длинную бархатную юбку, нашел самое горячее, ничем не прикрытое место и одним движением вошел внутрь, пригвоздив женщину к стене.

Ощущение фантастическое. Милена Братич вздохнула, ногти ее царапнули затылок Малко, а бедра подались вперед.

— Так! Так! — говорила она. — Еще сильней.

В таком положении он не мог войти в нее так, как ему хотелось. Малко отнес женщину на диван, задрал бархатную юбку до самого пояса и задвигался со всей силой владевшей им страсти. Милена, распластанная, закричала, начала, словно хищное животное, царапать Малко.

По движению бедер он чувствовал, как приближается ее оргазм, в полной гармонии с его собственным. Он заработал еще яростней, не обращая внимания на крики, которые могли разбудить Кризантема или Арама Эриваняна. В тот момент, когда он излился в нее, Милена, словно привязанная к нему веревками, укусила Малко за верхнюю губу. Но бедра ее перестали двигаться, словно их внезапно парализовало.

Вернувшись из своей нирваны, Малко встретил полный жуткого отчаяния взгляд. Она отвернулась, чтобы он не видел слез. Цыганская песня оборвалась на рыдании скрипки. Милена прошептала:

— Это было великолепно.

Он был уверен — оргазма она не испытала. Победа оказалась краткой. Снова вернулись мучившие женщину призраки. Она встала и прошла в ванную. Малко вслушался в тишину. Похоже, их порыв страсти никого в квартире не разбудил. Может быть, Милене мешало близкое присутствие Арама Эриваняна?

— Вы будете спать на диване, — сказала она. — Я устроюсь на ковре. Это полезно для осанки...

Ему пришлось повоевать, чтоб уложить ее на диване. Сам Малко уселся в стареньком кресле против телевизора. Спать не хотелось, он перебирал в голове признания Милены. По-прежнему не представляя, какова же роль КГБ. Югославка говорила искренне, даже если что-то утаивала о своей связи с русскими. Одно особенно интриговало Малко: если КГБ вытянуло Арама Эриваняна в Белград, чтоб убить тут, как утверждала Таня Вартанян, то почему они до сих пор этого не сделали?

Югославия просто кишела советскими агентами. Как же — «дружеская держава»! Разумеется, они могли положиться на убийц Акопяна. Но Малко слишком хорошо знал русских и потому не верил, что они не предусмотрели запасного хода. В таком случае что-то должно произойти еще до их отъезда из Белграда...

Милена во сне дернулась и вскрикнула.

Нервное напряжение и усталость сломили наконец Малко, и он провалился в сон.

В комнату просачивался грязный свет. У Малко было такое ощущение, что вместо горла у него терка для сыра! Вот она, сливовица...

Диван пустовал.

Милена вышла из ванной одетая, накрашенная, со строгой прической. Куда только делась чувственность, бросившая к ней Малко.

Вышел и Элько Кризантем, несколько помятый.

— Пойду приготовлю кофе, — заявил Малко.

— Эриванян все еще спит, — предупредил Элько.

Он никак не мог назвать армянина «господином Эриваняном».

Малко потянулся. Подумал, сколько еще долгих часов должно пройти, прежде чем он отправится за «мерседесом».

И о том, что за эти часы может произойти...

Роскошная Наташа за своей машинкой была видна лишь до пояса. Она подарила Малко одну из тех улыбок, от которых мог навеки погибнуть любой аппаратчик, и указала на диван, заваленный старыми газетами.

— Посидите, я сейчас.

Он сел с колотящимся от тревоги сердцем. Вот и последнее препятствие страшного стипль-чеза... С утра не произошло ничего плохого. Он заехал за своими вещами в «Интерконтиненталь» и отвез их к Милене. Арам, Элько и Милена ожидали его теперь, чтоб пуститься в путь по Загребскому шоссе.

Таня Вартанян так и не подавала признаков жизни. И мотоциклисты тоже, и убийцы Акопяна, если кто-то из них еще остался в живых, во что Малко не верил. Так исчезают персонажи в театре теней при ярком свете солнца.

Наташа оттюкала наконец бумажку, сунула руку в ящик стола и достала пачку документов.

— Это на «мерседес», — сказала она.

— Он готов? — не веря себе, спросил Малко.

— Конечно, — ответила Наташа. — Деньги с вами? Ратомир кредита не дает...

— Со мной...

Она поднялась, и кровь ударила в голову Малко.

Вся нижняя часть ее тела была затянута в брюки из золотого латекса. В брюки был заправлен пуловер из черного тонкого кашемира, прекрасно обрисовывавший ее острые груди. Она, приняв развязную позу, наблюдала за Малко, уверенная в произведенном эффекте. Высокие черные сапоги добавляли к ансамблю еще одну сексуальную нотку.

— Пошли! — вздохнула она, изобразив на лице гримасу, за которой могло скрываться все что угодно.

Малко помог ей надеть норковое манто.

«Р-5», как и прежде, была припаркована прямо на тротуаре.

— У вас ее никогда не крали? — спросил Малко.

— Никогда. Везет, наверное.

Она включила радио и, пока они выезжали за пределы города, была не слишком разговорчива. И гораздо сдержанней, чем прежде...

«Мерседес-220» стоял у входа на автомобильное кладбище, вымытый, с новыми покрышками. Под безразличным взглядом Ратомира Малко завел мотор. Потом он протянул механику пачку в восемь тысяч долларов. Югослав уселся на заднее сиденье и стал их пересчитывать, а Наташа спокойно курила. Покончив с подсчетом, Ратомир пожал руку Малко, широко улыбнулся и отправился заниматься другими клиентами.

— Мы с вами расстаемся? — спросила Наташа.

— Все отлично! — сказал Малко. — Спасибо. Вот ваша тысяча.

Она без единого слова взяла конверт.

— Рада была познакомиться, — произнесла Наташа.

Наверняка часть долларов Ратомира перекочует в ее руки... Она приблизилась и быстро поцеловала Малко.

— Храни вас Бог, — шепнула она.

Малко увидел, как ее машина повернула назад, к Белграду. Она не заговорила о своем гостиничном номере в Вене. Воистину женщины переменчивы.

Однако «мерседес» у него, и это главное. Оставалось вернуться в Белград за Арамом Эриваняном и на этот раз в самом деле тронуться в путь.

Загребское шоссе тянулось прямо между причудливыми изгибами русла Дуная и Савы, на фоне монотонного и пусты много пейзажа.

Появился указатель «Шоссе Братства и Единства». Первый пост с кассой за проезд по шоссе. Значит, они в тридцати километрах от Белграда. Малко заметил телефонную будку и остановился возле нее.

Эндрю Виткин ответил немедленно.

— Мы выехали, — сказал Малко. — Есть какие-нибудь новости?

— Нет, — ответил американец. — Счастливого пути. Позвоните, когда пересечете границу.

Малко проехал пункт уплаты и нажал на акселератор. Старик «мерседес» достойно держал скорость 130, не издавая никаких настораживающих звуков...

На заднем сиденье Милена держала за руку Арама Эриваняна. Элько был на страже, он бдительно следил за каждой следующей за ними или обгоняющей их машиной, не убирая с колен верную «астру».

В ста километрах от Белграда автобан кончился, и началась куда более опасная дорога в четыре полосы. Темнело. Из-за ослепляющего света встречных грузовиков Малко пришлось снизить скорость.

С каждым поворотом колеса он все дальше от Белграда, все ближе к Австрии. Что заставило его вновь вернуться к мысли о Тане Вартанян. Куда она делась? Отчасти из-за нее он предпочел проехать но туннелю на Луабл, уклонившись от прямого пути на Вену через Марибор. Крюк в сто километров.

Он услышал перешептывание на заднем сиденье, и к нему наклонилась Милена Братич.

— Арам говорит, он никогда не забудет того, что вы для него делаете.

Туман опустился внезапно. Уже на подъезде к Загребу Малко вынужден был значительно снизить скорость.

Милена и Арам Эриванян дремали, не обращая внимания на толчки. Они только что проехали Загреб, и Малко жалел, что не остановился там. Впереди было 35 километров отвратительной дороги до Любляны, а видимость на нуле.

Из тумана выскочила тень, Малко резко крутанул руль. Грузовик стоял среди дороги, не зажигая фар, даже без бортовых огней. Слишком глупо было бы угробиться сейчас здесь, избежав пляски смерти в Белграде. Немного дальше фары высветили указатель: «Любляна, 10 километров».

Милена, которую разбудил крутой вираж, быстро оценила обстановку и сказала Малко:

— Так ехать нельзя. Я знаю гостиницу «Слон» на центральной улице Тито.

По обеим сторонам дороги сквозь туман начали проступать бетонные коробки. Малко доехал до центра и увидел вывеску «Слон» на высокой старомодной гостинице. Малко остановился, и Милена отправилась на разведку.

— Места есть, — объявила она, вернувшись.

Холлу было не меньше ста лет. Им выделили три номера на одном этаже. Милена пошла провожать измученного дорогой Арама Эриваняна, а Элько Кризантем занялся багажом. В холл он вернулся с озабоченным выражением на лице.

— Вы что-то видели? — спросил Малко.

— Да, — ответил турок. — Только что подъехала машина. И остановилась у гостиницы. Номера у нее белградские.

Глава 16

Малко забеспокоился не сразу. Не один же он в самом деле катит из Белграда.

— Покажите мне машину, — сказал он Элько Кризантему.

Они вновь оказались на улице Тито. Возле гостиницы в два ряда стояли припаркованные автомобили. Элько подвел его к оранжевой «шкоде-турбо».

— Сколько в ней было народу?

— Я видел только одного, но, может, там и другие сидели.

В социалистической стране официальные лица на таких машинах не ездят. Но не исключено, что это простое совпадение. Кому-то, как и им, пришлось из-за тумана заночевать в Любляне.

Малко вернулся в гостиницу и поднялся на нужный этаж. Постучал в номер Милены Братич. Женщина приоткрыла дверь. Малко увидел, что слепой лежит на кровати. В глазах Милены застыл вопрос.

— Идите сюда, — вызвал ее Малко.

Они прошли вперед по коридору, и он рассказал ей о своих подозрениях.

— Это наверняка югославская служба безопасности, — предположила Милена. — Они хотят сами убедиться, что все пройдет гладко, и отстанут на границе. Когда вы уходили сегодня утром, еще дважды кто-то звонил но телефону и опускал трубку.

— Ладно, завтра посмотрим, — решил Малко.

И пошел к себе в номер. Из-за дневных волнений он не мог заснуть и долго лежал, уставившись в темноту. Какие еще капканы их поджидают? Но в конце концов Малко провалился в беспокойный чуткий сон.

Тряские трамваи возникали из тумана словно корабли-призраки. Малко дожевывал похожий на резину кусок хлеба в кафетерии, выходившем окнами на улицу Тито, когда к нему подошел Элько Кризантем.

— В «шкоде» точно только один, — сообщил он. — Я его только что видел.

— Он уехал?

— Да.

Значит, ложная тревога... Даже кофе вдруг показался Малко вполне приличным. Появились Милена и Арам Эриванян. Женщина была сегодня особенно красивой: огромный рот тщательно подведен, серый жакет в обтяжку прекрасно сочетался с длинной юбкой. Горячий ком возник где-то в животе у Малко. Узнав новость, Милена с облегчением улыбнулась.

Державшийся очень прямо Арам Эриванян, казалось, витал в облаках. Возможно, такой вид придавали ему темные очки. Милена распахнула жакет своего костюма, и Малко заметил, как под черно-красной шелковой блузкой свободно пляшут груди. Возможно, Милена решила еще раз попробовать прорвать блокаду. Не для слепого же она так нарядилась...

— Уезжаем прямо сейчас, — сообщил он.

Элько Кризантем уже ждал их у «мерседеса». Он не без труда вынырнул из плотного потока машин на улице Тито. В первых солнечных лучах уже вырисовывалась древняя люблянская крепость, когда они выехали на развилку проспекта Человека, ведущего к шоссе Есеницы.

Вдруг, как раз когда Малко поворачивал налево, он заметил, как с автозаправочной станции выехала оранжевая машина и пристроилась за ними. «Шкода-турбо».

Сердце заколотилось.

— Милена! — позвал он. — Та самая машина!

Вновь тренога. Арам Эриванян наклонился вперед, словно хотел разглядеть, что там.

— Что случилось? — спросил он встревоженно.

Милена, не спуская глаз с машины, стала что-то объяснять ему по-армянски.

Малко сбавил скорость, пробудив, впрочем, ненадолго, надежду в стоявших по обочинам молодых людях обоего пола, путешествующих автостопом. В оранжевом автомобиле оказался один водитель, чье лицо трудно было разглядеть сквозь грязное стекло.

— Я почти уверена, что это югославская служба безопасности, — стояла на своем Милена. — Он даже не пытается спрятаться. Если в он хотел помешать нам, то еще в Любляне обратился бы в милицию. Протащится за нами, должно быть, до границы.

— Хорошо, если бы вы оказались правы, — заметил Малко.

Проехали Крань. Оранжевая «шкода» по-прежнему шла за ними как привязанная. Они даже успели привыкнуть к ней. До границы оставалось 40 километров. Внезапно, в том месте, где дорога выходила за черту города, показался огромный предупредительный щит, на котором красными буквами по-сербски, по-немецки, по-итальянски и по-английски было написано: «Внимание, туннель Луабл закрыт».

Щит был укреплен на стене туристического бюро. Малко остановился и пошел выяснить обстановку. Служащий отвечал очень четко и определенно:

— Три дня назад туннель был завален камнепадом. Так что поезжайте через Марибор и Спилфелд.

С камнепадом не поспоришь. Придется возвращаться в Любляну. И останется сто сорок километров... Разворот. Оранжевая «шкода» выждала минутку и повернула за ними.

Разозлившись, Малко решил от нее уйти. Небо очистилось от туч, погода стояла великолепная. Малко принялся ловко маневрировать между грузовиками, выжимая на прямых из мотора все что было можно. Старый «мерседес» вибрировал, как отбойный молоток.

«Шкода» вполне могла соперничать с ними в скорости, но играть в чехарду с грузовиками ее водитель побаивался.

Понемногу оранжевое пятно стало удаляться.

Не въезжая в Любляну, Малко по окружной выскочил на Мариборское шоссе, захватив участок автобана, что позволило увеличить отрыв еще больше, пока «шкода», зажатая грузовиками, медленно тащилась к городу. Пейзаж менялся, теперь они оказались среди виноградников Словении. В Мариборе оранжевой «шкоды» уже не было даже видно. Милена наклонилась к Малко.

— Как мы поступим, когда пересечем границу?

— В Австрии я немедленно позвоню в посольство США.

Кисть Милены опустилась на край спинки водительского сиденья, а пальцы слегка погладили затылок Малко. Похоже, пребывание в Вене готовит ему приятные сюрпризы. А пока он все так же тащился со скоростью двадцать километров в час по унылым улицам Мари-бора.

— Граница!

Дорога петляла среди виноградников, по обочине топали нагруженные пакетами пешеходы. Кладбище, тянувшееся справа от дороги, под ярким солнцем выглядело вполне жизнерадостно. Малко обернулся и предупредил Арама Эриваняна:

— Почти приехали...

— Знаю, — ответил слепой безразлично.

Можно было подумать, что ему на это наплевать.

Малко сбавил ход и встал в хвост за грузовиками и легковушками, чтоб пройти полицейский контроль и таможенный досмотр. Очередь двигалась довольно проворно. Нейтральная полоса между двумя пограничными постами была забита банковскими конторами, ресторанами и лавками. Дальше уже Австрия. Он снова почувствовал напряжение... Только бы все прошло нормально.

Через четверть часа до окошечка, где милиционер в синей форме проверял паспорта, оставалось совсем немного. Впереди них только три машины. Чуть дальше таможенники наугад осматривали багажники. Наконец подошла их очередь: Малко протянул четыре паспорта, из которых один, Арама Эриваняна, ливанский. Несколько тянувшихся бесконечно долго секунд милиционер листал документы, особенно пристально разглядывая паспорт Милены Братич.

Наконец он закрыл его и вернул всю стопку Малко.

— Можете следовать!

Малко готов был расцеловать его.

Он нажал па акселератор, и в тот же миг заметил машину, медленно двигавшуюся вдоль цепочки ожидавших своей очереди автомобилей. Сердце его едва не остановилось: это была оранжевая «шкода».

Малко решил уже прибавить скорость и махнуть через таможенный заслон не останавливаясь, как водитель «шкоды» притормозил возле милиционера и через открытое окно протянул ему свое удостоверение. Тот тут же пропустил его.

— Говорила же, служба безопасности! — прошептала Милена. Но что же это...

Прямо перед «мерседесом» вырос югославский таможенник. Малко не мог не остановиться, не наехав на него.

Они в ловушке.

«Шкода» поравнялась с ними и встала возле второго таможенника. Краткий обмен репликами, и ее пропускают. Малко проследил, как она проехала в австрийскую зону и затормозила у здания таможни.

Югославский пограничник протянул руку:

— Ваши документы, пожалуйста.

Он внимательно изучил техпаспорт, удивившись, что машина записана на Малко. Австрийцы редко покупают автомобили в Югославии...

— Почему вы купили ее? — спросил таможенник.

— Моя машина попала в аварию. Нужно же было на чем-то возвращаться...

Тот, ни слова больше не говоря, протянул назад бумаги. Даже не попросил открыть багажник. Еще несколько метров: все, они в Австрии.

Подъехав к зданию австрийской таможни, Малко обнаружил, что «шкода» исчезла!

Контроль они прошли в два мгновенья. Таможенников куда больше интересовали губы Милены Братич, чем содержимое багажника.

Югославка воскликнула в экстазе:

— Наконец-то! Мы в Австрии!

Через несколько часов будут в Вене. Вдруг откуда-то слева выскочила машина, громко сигналя, обогнала их и, резко развернувшись, встала поперек шоссе.

Малко ничего не оставалось, как так же резко затормозить, чтоб не врезаться в нее.

Дверца открылась. Показались две длинные ноги в серых лодочках, юбка, наконец из машины вышла женщина.

И быстрым шагом направилась к ним. Кризантем тут же достал из-под сиденья свою «астру». Малко остановил его.

Это была Таня Вартанян, в строгом сером костюме, со стянутыми в пучок волосами.

За ней следовали двое мужчин. Оба темноволосые, крепкие, оба не вынимают рук из карманов. Поза угрожающая. Они встали прямо перед «мерседесом», не давая ему тронуться с места. Таня Вартанян подошла к задней дверце, открыла ее и наклонилась. Ее зрачки поблескивали, как кусочки кобальта. Едва скользнув взглядом но лицу Милены Братич, женщина опустила ладонь на руку слепого.

— Здравствуй, — произнесла она. — Это я, Таня...

Дальше разговор пошел по-армянски. Милена Братич посерела.

Она бросила умоляющий взгляд на Малко. Тот, все еще не приходя в себя от удивления, повернулся к Тане Вартанян.

— Откуда вы явились? — спросил он. — И что это за перехват? Мы на территории Австрии и...

Армянка прервала его, произнеся с очаровательной улыбкой:

— Я же предупреждала, что хочу переговорить с дядей Арамом. Что же вас удивляет?

Она снова настойчиво заговорила по-армянски. Напряжение становилось невыносимым. Вдруг Милена Братич дернулась и закричала:

— Ты врешь, это неправда!

— Замолкни, мерзавка! — сухо оборвала ее Таня Вартанян. — Со своими русскими хозяевами разговаривай.

Милена зарыдала, закрыв лицо руками, жалобно взывая к Араму Эриваняну. Потом неожиданно распрямилась и, резко выбросив вперед руку, ударила Таню кулаком прямо в лицо!

Удар пришелся в висок, и та, завопив от боли, отпрянула к дверце. Но тут же по-змеиному снова скользнула в салон. На этот раз в правой руке у нее был зажат маленький автоматический пистолет, и она ткнула им Милену в шею.

— Вон отсюда, дерьмо! — заорала она. — Или я тебя пристрелю.

Мимо них мирно мчались автомобили. Малко схватил армянку за запястье и отвел оружие.

— Хватит, — сказал он. — Милена со мной. Что вам нужно?

— Спокойно поговорить с Арамом.

— Говорите.

— Не здесь.

— Господин Эриванян находится под моей защитой, — произнес Малко. — А я не собираюсь подчиняться вашим приказам.

— Но он сам этого хочет, — убежденно проговорила Таня.

— Неправда, — взорвалась Милена. — Она врет ему, угрожает, уверяет, что вы сдадите его израильтянам...

— Замолчи, сука! — выругалась Таня.

Женщины готовы были вцепиться друг в друга. Малко повернулся к армянину.

— Господин Эриванян, верно ли, что вы хотите поговорить с этой женщиной в каком-то другом месте?

Слепой ответил не сразу. Он склонил голову, словно дремал.

— Думаю, хочу... — произнес он. — Наверное...

Глаза Тани блеснули. Вырвав руку у Малко, она наставила дуло пистолета на этот раз прямо в лоб слепому.

— Вспомните, о чем я говорила вам в Белграде. Скорее он умрет, чем попадет в руки некоторых...

Она была так возбуждена, что казалась способной на что угодно. Малко решил разрядить обстановку.

— Прекрасно, — сказал он. — Однако давайте на этом пока остановимся. Силой вы ничего не добьетесь, нечего и надеяться. Я, между прочим, нахожусь на родине, и мы здесь с вами не одни...

— Хорошо, — согласилась Таня. — Едем в замок Спилфелд к нашим друзьям. Пусть эта ненормальная подвинется. Я сяду к вам.

Она обошла машину, сказала что-то сообщникам, те вернулись к своему автомобилю, а она уселась слева от слепого. Милена Братич не говорила больше ни слова и сидела белая, как полотно. Малко порадовался про себя, что оружие при нем. Приключение могло закончиться весьма плачевно. Как она их отыскала?

Автомобиль с подручными Тани тронулся, и Малко поехал за ним.

— Налево, — приказала Таня Вартанян.

Они свернули с шоссе на узкую дорожку, проходившую под железнодорожным мостом, а затем принимавшуюся петлять между покрытыми виноградниками холмами. Здесь еще кое-где лежал снег. Спустя несколько минут Малко увидел старый замок, стоявший на возвышенном месте.

— Туда, — вновь скомандовала Таня Вартанян.

И в тот же момент Малко заметил в зеркале заднего вида оранжевую «шкоду».

Что означает это преследование на австрийской территории? Если верно предположение югославки, то человек из службы безопасности, убедившись, что все идет как надо, должен был повернуть от границы назад. Зачем он едет за ними?

Таня Вартанян ничего не замечала. Они подъезжали к крыльцу замка. Вблизи он выглядел невесело. Постройка наполовину развалилась, штукатурка отваливалась пластами, некоторые окна совсем разрушены, в крыше из темной черепицы зияли огромные дыры, а за садом много лет уже никто не ухаживал. Между тем когда-то это был премиленький небольшой замок, возвышавшийся над долиной и деревней Спилфелд и украшавший их. Как замок Малко в Лицене.

Обе машины свернули влево и оказались во дворе, напоминавшем скорее крестьянскую ферму, чем дворянское поместье... клоака, да и только. Каркасы повозок, навозная куча, какие-то обломки, пластмассовые помойные бачки... Крохотная часовня закрыта, краска росписи внешней деревянной галереи облупилась. Во дворе уже стояло две машины. Древний «фольксваген» и «опель» в плачевном состоянии. В одном из окон сушилось белье. Малко заглушил мотор и вышел. Под ногами было грязно и скользко.

Пока приехавшие покидали машины, Малко следил за въезжавшей в ворота замка оранжевой «шкодой». Все с тем же одиноким водителем, что скорее радовало, чем огорчало... Она проехала вперед, к церквушке, стоявшей в окружении нескольких домиков. Подошел Элько Кризантем, готовый ко всему. Малко незаметно нагнулся к нему.

— Элько, вы видели оранжевую машину?

— Да.

— Пойдите последите за ее водителем.

— А вы как же?

Мысль о том, что придется оставить хозяина одного среди всех этих армян, действовала на Элько удручающе.

— Со мной ничего не случится, — ответил Малко. — Потом позвоните в Вену по прежнему номеру. Пусть знают, где мы.

Элько направился к воротам.

— Куда это он? — спросила Таня Вартанян.

— Позвонить, — ответил Малко.

Она не стала возражать.

— Следуйте за мной! — приказала Таня.

И все друг за другом, скользя в грязи, потянулись к крыльцу. Таня Вартанян открывала процессию, ведя под руку Арама Эриваняна, Милена держалась поближе к Малко. Каменная лестница с обшарпанными ступенями вела прямо из прихожей на второй, третий и четвертый этажи основного крыла. Они стали подниматься по ней.

На каждой лестничной площадке было несколько почтовых ящиков. Следовательно, замок находился в совместном пользовании. Наконец они оказались в открытой галерее четвертого этажа. Малко обернулся и, пользуясь случаем, внимательно оглядел окрестности.

Кризантема видно не было. Зато на узкой дороге, петлявшей меж виноградников, Малко заметил мотоцикл.

Сердце у него заколотилось. Трудно было разглядеть издалека двух ездоков. И тем не менее инстинкт подсказывал Малко, что это именно те, кто спас им жизнь в Белграде.

Поистине, на встречу в замок съехались все заинтересованные лица.

Глава 17

У последней двери, выходившей на галерею, их дожидался мужчина. Маленький, толстый, смуглолицый, с густой седой шевелюрой. Он отступил, пропуская гостей в старомодные апартаменты. Стены их были затянуты бордовой тканью, мебель массивная, внушительная, темного дерева, пол устлан великолепными коврами. Неожиданная роскошь. Таня подвела слепого к креслу, обтянутому зеленым бархатом, и усадила.

Милена Братич осталась стоять у дверей, словно собиралась сбежать.

Танины охранники заняли позицию в глубине комнаты и застыли в молчании, как статуи. Армянка устроилась напротив Малко, облокотившись на стол. В синих глазах сиял победный блеск.

— Видите, мы снова встретились, — начала она.

— Как вам это удалось?

— Я следила за вами от самого Белграда...

— Значит, по телефону вы звонили?

— Да.

— А потом ехали за нами на оранжевой «шкоде»?

— Нет. Но чтобы попасть в Вену, есть только два пути: туннель Луабл, закрытый в настоящее время, и Марибор...

— Что вам нужно? — спросил Малко.

— Прежде всего избавиться вот от этой.

Она ткнула пальцем в сторону Милены Братич, ответившей ей взглядом, полным ненависти.

— По какому праву вы так разговариваете со мной? — огрызнулась она. — Не будь меня, Арам так и сидел бы сейчас в Бейруте или был бы уже мертв.

Таня Вартанян шагнула к Милене.

— Негодяйка! Можно подумать, это я работаю на КГБ, а не она. Один раз его уже чуть не погубили. Теперь вам поручили его доконать.

Милена, выставив когти, бросилась к Тане.

— Лгунья!

Малко встал между разъяренными пантерами.

— Не знаю, что делала Милена раньше, — сказал он, — только именно благодаря ей мне удалось вывезти господина Эриваняна из Югославии. Местные службы были в курсе и не стали препятствовать.

Таня Вартанян с горящими от ярости глазами двинулась вперед.

— Югославы работают рука об руку с КГБ на самом высоком уровне, хотя и делают вид, что это не так. А КГБ нужна шкура Арама Эриваняна.

Молчание. Один из охранников, чуть не тайком, курил. Владелец квартиры испарился.

— В таком случае, — возразил Малко, — почему КГБ не помешал нам выехать из Югославии? Через несколько часов господин Эриванян будет уже под охраной ЦРУ.

Таня помолчала мгновение, но вынуждена была разочарованно признать:

— Не знаю. Но узнаю обязательно.

— Сама не ведает, что несет, — вскипела Милена. — Комедия затянулась. Пошли, Арам, нам пора.

Слепой сделал усилие, чтобы подняться, но на него снова обрушился поток армянской речи, и он, закашлявшись, остался на месте.

Малко не терпелось узнать, что же обнаружил Элько Кризантем, но он не хотел оставлять Арама Эриваняна, чье двусмысленное поведение затрудняло ему задачу. Тот как раз произнес что-то по-армянски.

Таня повернулась к Малко.

— Он говорит, что не хочет в Израиль... Он хочет остаться в Австрии.

Малко подошел к слепому.

— Господин Эриванян, — сказал он, — мне поручено доставить вас в Вену и устроить там под защитой ЦРУ и венской полиции.

Таня вставила:

— Мы за ним сами последим.

— Это как вам угодно, — ответил Малко. — А сейчас пора в дорогу.

— Только сначала эта мерзавка пересечет границу в обратном направлении. Она работает на русских. Нужно от нее избавиться. Иначе она точно что-нибудь подстроит...

— Не могу же я принудить ее вернуться в Югославию, — заметил Малко.

Милена Братич дрожащим от ярости голосом дала отпор:

— Почему она не скажет, на кого сама работает? Она же шлюха. И уже давно...

Таня бросилась вперед. Женщины вцепились друг в друга. Каждая из них пыталась дотянуться до глаз противницы. Таня нанесла югославке удар в левую грудь. Та завопила. Малко и одному из телохранителей удалось растащить задыхающихся, пылающих от ненависти, изрыгающих кошмарные ругательства женщин.

Арам Эриванян, оказавшийся меж этих двух фурий, выглядел совсем разбитым, измочаленным. Малко подумал, что Таня в таком состоянии запросто может прибить Милену на месте. Нужно во что бы то ни стало разрядить обстановку.

— Милена, — предложил он, — возьмите «мерседес». Встретимся в Вене, в отеле «Саше». А я поеду с миссис Вартанян, чтобы она лично убедилась, что нет никакого заговора против господина Эриваняна. (Он повернулся к Тане.) Вы удовлетворены?

— Да, — нехотя согласилась армянка. — Хотя лучше бы проделать ей пару дырок в башке.

— А Арам? — спросила Милена. — Он согласен?

Вновь яростный спор между Арамом Эриваняном и Таней. По выражению на лице Милены Малко понял, что армянин просит смягчить позицию. Милена подошла к нему, они о чем-то пошептались, женщина поцеловала слепого и выпрямилась, торжествующе глядя на окружающих. — До встречи в Вене, — сказала она презрительно. Милена Братич подошла к двери, открыла ее и, бросив последний взгляд на Арама Эриваняна, исчезла.

Элько Кризантем быстро осмотрел маленький пустой неф. Того, кого он искал, здесь не было. А между тем оранжевая «шкода» стояла припаркованная возле церкви. Он побродил между домами, возвышавшимися над деревней Спилфелд, потом вернулся к замку и углубился в парк, тянувшийся между западным фасадом и крутым откосом, спускавшимся к железной дороге. Тут, опутанные буйной растительностью, понемногу разрушались мраморные статуи. Калитку открывал кто-то совсем недавно. Элько Кризантем осторожно шагнул в сад, сжимая в кармане заветный шнурок.

Он прошел вдоль западной стены, но никого не увидел и повернул в аллею, отделяющую парк от откоса.

Минуты через три за одной из статуй он заметил присевшего на корточки мужчину, наблюдающего за окнами замка. Он был так поглощен своим занятием, что не заметил Кризантема. Незнакомцу могло быть лет пятьдесят, одет он был в тяжелое серое пальто и шляпу. С виду ничего устрашающего... Сухая листва гасила шум шагов. Элько Кризантем подошел уже довольно близко. Но двигаться совсем беззвучно он не смог, и незнакомец обернулся.

Турок ждал, что тот достанет сейчас оружие.

Ничуть не бывало! Он вскочил на ноги и припустил что было силы к калитке.

Элько бросился за ним. Югославу было очень неудобно бегать в длинном тяжелом пальто. Турок догнал его в мгновение ока и прыгнул ему на спину, как тигр на газель. Оба повалились прямо в грязь. Элько достал свой шнурок. Секунда, и тот обвил шею противника.

Элько Кризантем, навалившись на югослава, вдавил его лицом в грязь и принялся затягивать шнурок. Жертва попыталась было избавиться от душившего ее шнурка, ни быстро сообразила, что ничего не получится. Правая рука югослава нырнула в карман и вытащила из него «вальтер ППК» с глушителем. Обороняющийся выстрелил наугад.

Раздался негромкий щелчок, но пуля прошла далеко от Элько. Рука югослава была вывернута, прицелиться он не мог. Но и у Кризантема обе руки оказались заняты, и он не мог помешать противнику стрелять. Турок растянулся на спине соперника и еще сильнее потянул за шнурок, тот же, кого он душил, пытался тем временем занять более удобную для выстрела позицию.

Элько увидел, что дуло развернулось прямо на него, и вынужден был, выпустив добычу, схватить югослава за запястье. Тот мгновенно стряхнул его со спины и встал на колено. Они схватились снова, пистолет еще дважды выстрелил, пули ушли в кусты.

И тут Элько посетила гениальная идея: он прекратил попытки выбить у противника оружие, а напротив, обхватил его кисть своею и придавил указательным пальцем палец югослава, лежащий на курке. И несколько раз нажал. Один за другим раздались шесть щелчков, поливая пулями деревья, потом «ППК» лязгнул, затвор остался открытым: магазин опустел.

Злобно выругавшись, югослав бросил оружие. Элько Кризантем снова ухватил концы шнурка. Разъяренный пережитой опасностью, турок утроил усилия. На этот раз он решил душить противника до конца. Они покатились по крутому откосу к железнодорожному полотну. Вдалеке раздался зловещий гудок локомотива.

Таня Вартанян вышла вслед за Миленой Братич на галерею, чтобы лично убедиться, что та уехала. Югославка обернулась и принужденно улыбнулась Малко, также покинувшему комнату.

— Следите за ней! — крикнула она. — До встречи!

Малко был уверен, что она что-то недоговорила. Он огляделся: ни Кризантема, ни мотоциклистов, ни загадочного югославского полицейского. До самого горизонта — сплошные холмы, покрытые оголенными зимой виноградниками.

Милена открыла дверцу «мерседеса». Таня бросила победный взгляд на Малко.

— Пусть катится к дьяволу, да там и остается! — буркнула она.

Наверняка Милена думала о ней самой то же самое. Дверца «мерседеса» захлопнулась. Милена нарочито медленно устраивалась в водительском кресле. Таня кипела. Милена опустила зеркало и нежно улыбнулась Малко. Таня дернулась:

— Вы трахали эту суку!

Малко не ответил. Сейчас не время подливать масло в огонь.

Он вернулся в комнату. Милена Братич отбыла. Но вокруг слепого оставалось еще немало народу. Таня опередила его. Присев на корточки перед Арамом, она уже что-то настойчиво говорила ему... по-армянски.

— Что вы делаете? — спросил Малко.

— Я спрашиваю, не хочет ли он поехать с нами, чтобы остаться в Австрии под нашей защитой?..

Повисла тишина. Если слепой согласится, то Малко окажется в незавидной ситуации — ЦРУ обвинит его в том, что он передал Арама Эриваняна армянам. Словно угадав его мысли, Таня поднялась и быстро сунула руку в сумочку. Он думал, что женщина достанет оружие, и уже положил кисть на рукоять своего пистолета. Но она лишь потрясла перед его носом знакомым уже чеком.

— Два миллиона немецких марок! — сдержанно сообщила она. — Этого достаточно, чтобы вы не мешали нам увезти Арама.

Малко взглянул на нее в упор.

— Раз уж вам это так необходимо, не проще ли убить меня?

Таня снова опустила сложенный чек в сумку и отрицательно качнула головой.

— Вы знаете, что есть вещи, которых я не могу допустить. Вы работаете на ЦРУ. А у них слишком много возможностей оказать на нас давление.

— Прекрасно, — сказал Малко. — В таком случае хватит ломать комедию.

Он подошел к Араму Эриваняну и объявил:

— Мы выезжаем в Вену на машине ваших друзей. Я доставлю вас в «Империал», где вы окажетесь сразу же под защитой США.

— Спасибо, — произнес тихо, почти не шевеля губами,

армянин.

На этот раз он действительно встал, Таня не успела даже помочь слепому, лишь вложила ему в руки трость. Малко чувствовал, что Арам Эриванян испытывает облегчение. Слава богу, обошлось без жертв... Правда, нужно еще добраться до Вены. Он чуть было не заговорил об оранжевой «шкоде» и мотоциклистах, но вовремя решил, что это никогда не поздно.

— Мне нужно найти своего приятеля, — сказал он.

— Хорошо, мы вас здесь подождем, — ответила Таня. — Арам может замерзнуть на улице.

— Они нас здесь подождут, — поправил ее Малко. — Потому что вы пойдете со мной.

Поколебавшись мгновение, женщина что-то по-армянски приказала своим гориллам и последовала за Малко, тщательно притворив за собой дверь.

Малко увидел «мерседес», выезжавший по тропе на шоссе, но Кризантема не было. Куда же он подевался?

Весь в поту, несмотря на холодную погоду, с горящими запястьями, Элько Кризантем стал уже подумывать, не постарел ли он. Его противник все еще продолжал биться, хотя ни единой струйки воздуха не должно было, по расчетам турка, проникать в легкие жертвы, причем уже немало времени... Югослав хрипел, извивался под Элько, отбивался, царапал ногтями откос, пригоршнями отбрасывая землю. Конечно, он уже был не опасен, но ведь жив.

Невыносимое унижение для Элько Кризантема. На карту был поставлен его авторитет профессионала.

Упершись коленями в лопатки жертвы, турок от обиды натянул шнурок еще сильнее. На этот раз югослав издал слабый хрип, ноги его вытянулись, голова упала в грязь. По особой неподвижности Элько сразу же определил, что тот мертв. Он поднялся и огляделся: вокруг никого. Он осторожно стянул шнурок с раздувшейся шеи и опустил его снова в карман... Потом обыскал пиджак убитого, достал целую пачку документов, спрятал и ее.

Далекий гудок поезда подал ему неплохую идею.

Он столкнул неподвижное тело ногой, и оно, скатившись по откосу, упало в канаву возле железнодорожного полотна. Элько тоже спустился. Деревня находилась еще ниже, оттуда его не могли увидеть. Станция была совершенно пустынна. Он взял труп под мышки и с трудом выволок его на полотно, положив поперек рельс.

Потом бросился к откосу и полез вверх, помогая себе руками, настолько он был измучен борьбой. Элько скользил, ругался, задыхался... Он проделал полпути, когда раздался свисток локомотива, и на повороте показался поезд. Машинист, заметив лежащее поперек рельс тело, стал отчаянно жать на свисток. Состав с железным лязгом начал тормозить, но скорость была слишком велика.

Локомотив переехал труп.

А мгновенье спустя мощнейший взрыв со стороны замка больно ударил по барабанным перепонкам Элько Кризантема и сотряс деревья, обрамлявшие откос. Страшное подозрение подстегнуло турка, и он с бешеной скоростью принялся снова карабкаться но грязному склону.

Глава 18

Раздался оглушительный, как удар грома, взрыв. Прямо на глазах «мерседес» на дороге среди виноградников превратился в сноп пламени и черного дыма, атомным грибом поднявшийся в небо... Спустя несколько секунд взрывная волна докатилась до замка, задрожали стекла в окнах, попадала черепица с крыши, сорвалось со стен несколько каменных глыб, а с узкой дорожки потянулось огромное облако пыли. Малко повернулся к побледневшей Тане:

— Таня! Это ваша работа...

Армянка решительно затрясла головой:

— Нет, клянусь вам! Я ничего не понимаю...

Во двор выскочили остальные армяне. Таня что-то сказала им на родном языке, и они успокоились. Пыль понемногу оседала. От «мерседеса-220» не осталось практически ничего, кроме обломка задней подвески и какой-то бесформенной кучки. Кузов буквально разнесло на кусочки. Малко, ошеломленный, только теперь подумал о Милене Братич. Взрыв был такой, что югославка, наверное, не успела даже испугаться... К месту происшествия со всех сторон сбегались крестьяне. Среди оголенных лоз еще горели разлетевшиеся части машины. Какой-то велосипедист спешил от церкви, нажимая изо всех сил на педали.

— Не я это! — повторила Таня Вартанян. — Это не я!

Малко ничего не ответил. Не очень-то верилось. Вдруг он заметил, как появившийся откуда-то Элько Кризантем бросился, перепрыгивая через ступени, вверх по лестнице. Добежав до четвертого этажа, он кинулся к Малко:

— Что случилось?

— "Мерседес" взорвался, — ответил Малко.

Турок с облегчением вытер лоб.

— Это я виноват! — проговорил он подавленно.

Из его рассказа Малко понял наконец, что же произошло. Он тщательно просмотрел документы, взятые Элько у убитого. Среди них оказалось удостоверение югославской службы безопасности... В «мерседес» было заложено значительное количество взрывчатки. У мужчины, следовавшего за ними от самого Белграда в оранжевой «шкоде», находился, по-видимому, радиопередатчик, который мог на расстоянии дать команду взрывному устройству. По причине, которая теперь навсегда останется тайной, югослав нажал на кнопку незадолго до того, как его увидел Кризантем. А поезд, наехав на труп, вызвал взрыв секундой раньше, чем передатчик был раздавлен. Малко задним числом покрылся холодным потом. Он несколько сот километров вел бомбу на колесах! Если уж такую прочную машину разнесло на мелкие кусочки, заряд должен был быть колоссальным.

Малко переглянулся с Таней. Та обрела прежнее хладнокровие.

— Я же говорила! — торжествующе произнесла она. — Только югославские службы имели возможность подготовить ловушку.

В этом сомневаться не приходилось. Мужчина в оранжевой «шкоде» работал на службу безопасности. Возникал вопрос: почему он не включил устройство раньше? Такая возможность ему предоставлялась сто раз...

— Пойдемте туда, — сказал Малко. — Я хочу взглянуть на нее поближе.

Таня, ни слова не говоря, двинулась за ним. Он сел за руль «опеля». На дороге было уже не меньше дюжины зевак. Малко вышел. Горло перехватило от острого запаха взрыва. Куски железа еще дымились. Двигатель отбросило на сто пятьдесят метров. Он искал следы Милены Братич.

Ничего! Ни одной капли крови. Но, отойдя чуть дальше в поле, он обнаружил что-то похожее на человеческие останки, черное, обуглившееся. Подумать только, прямо на его глазах испарился человек!

Вдали послышалась сирена «скорой помощи». Больше задерживаться было ни к чему. Кто-нибудь мог заметить, что «мерседес» выезжал из ворот замка. Бросив последний взгляд на то черное, что лежало в винограднике, он сел в «опель».

— Едем в Вену, — объявил Малко.

Таня Вартанян и не пыталась спорить. Они вернулись в замок. Арам Эриванян вышел на открытую галерею.

Услышав, что подъехали Малко и Таня, он тут же спросил:

— Что случилось?

— Бомба в «мерседесе», — ответил Малко.

— Милена была в машине?

Какой смысл его обманывать?

— Да.

Слепой некоторое время молчал. Потом медленно закачал головой сверху вниз и тихо застонал:

— Милена... Милена...

И еще что-то по-армянски, чего Малко не понял. Он, казалось, был сражен горем и без сопротивления дал увести себя к «опелю», постукивая тростью по деревянной балюстраде. Потом он остановился, потянул в себя еще пахнущий взрывом воздух, открыл рот и тут же закрыл его, так ничего и не произнеся. Что там, за черными очками, — не разобрать. Три минуты спустя они пронеслись по узкой дорожке, повернули налево под железнодорожный мост. Чуть дальше навстречу им попались «скорая помощь» и полицейская машина.

Да, детективам Спилфелда придется потрудиться, имея на руках труп, перерезанный поездом, и таинственный взрыв на дороге...

До самой кассы автобана на Вену они ехали молча. Здесь все было спокойно, никто словно и не слышал взрыва. Малко повернулся к сидевшей сзади Тане.

— Как видите, Милена Братич не работала на русских. Если в ей было известно о взрывчатке, она бы ни за что не села в машину...

И вдруг он вспомнил порочное и одновременно ангельское выражение лица красавицы Наташи в тот момент, когда она вручала ему «мерседес». Теперь ему было понятно, почему она не оставила своего венского телефона. Она была в курсе и считала, что Малко ко времени ее приезда в Вену не будет в живых...

Таня Вартанян упрямо тряхнула головой.

— Мне известно, что Милена работала на русских. Им не впервой уничтожать своего агента. Особенно такого, как она, не входившего в штат, удерживаемого только страхом... Она оказала им последнюю услугу.

Малко знал, что скорее всего женщина права. Но объяснения, почему «мерседес» не взорвался раньше, это не давало.

Какие еще коварные планы противника придется ему разрушить прежде, чем он передаст слепого ЦРУ?

Вид елей, обрамляющих австрийский автобан, вселил в него уверенность. Наконец-то он дома! Он приметил стоянку с телефонной будкой и затормозил.

— Что вы делаете? — тут же спросила Таня Вартанян.

— Хочу предупредить друзей, — ответил Малко.

Из осторожности он вынул ключ зажигания. Номер резидента ЦРУ долго не отвечал. Тот оказался новеньким, всего несколько дней назад приехавшим из Вашингтона. Малко посвятил его в то, что произошло на границе.

— Мы ждем вас возле «Империала», — подтвердил американец. — Не волнуйтесь. Ситуация теперь под нашим контролем.

Да уж пора!

Немного успокоившись, Малко вернулся в «опель». Таня Вартанян выразительно косилась на него, но он воздержался от комментариев. Осталось теперь избавиться от этой тигрицы. Что будет не так-то просто сделать. Каждые пять минут она поворачивала голову и внимательно смотрела и черные стекла очков Арама Эриваняна. С момента гибели Милены Братич он так и не открыл рта. На вопросы Тани отвечал односложно.

Малко прибавил ходу. Он торопился в Вену.

Ледяной ветер продувал площадь насквозь. Малко заметил, не без удовольствия, что прямо напротив «Империала» стоит ощетинившийся антеннами длинный черный лимузин. Сквозь затемненные стекла невозможно было разглядеть салон.

Как только он остановился возле отеля, из лимузина вышли пятеро мужчин — номер «опеля» он сообщил по телефону. Три морских десантника в гражданском, резидент и дипломат из посольства США в Вене. Они загородили собой Арама Эриваняна, пока он с помощью Тани Вартанян выходил из «опеля».

— Господин Эриванян, — объявил дипломат, — я Честер Брукс, первый секретарь, и хочу заверить вас, что с этой минуты вы, как и просили, находитесь под нашей защитой...

Десантники, вооруженные до зубов, окружили Эриваняна.

— Спасибо, — слабым голосом произнес Арам Эриванян. — Сейчас мне хотелось бы отдохнуть.

— Мы зарезервировали вам номер, — сообщил американец.

Через холл «Империала» Арама Эриваняна практически пронесли на руках. Встретились они на четвертом этаже в роскошном, задрапированном голубым номере слепого... Соседний номер занимал Малко, а комнату справа — телохранители... Таня Вартанян попыталась было остаться у Арама Эриваняна, но один из охранников тут же взял ее за локоть и вывел из номера.

— Прошу прощения, леди. Здесь не должен оставаться никто.

Армянка отступила, взгляд ее потемнел. Она повернулась к Малко и произнесла ледяным голосом:

— Жду вас в баре.

Ее собственные телохранители остались внизу. Арама Эриваняна подвели к креслу, и он буквально повалился в него, даже не сняв пальто. Было видно, насколько он изнурен. Потом он поднялся и, постукивая палкой, пошел, направляемый Малко, в ванную. Слепой повернул к нему свои черные очки и спросил:

— Милена действительно мертва?

Малко проглотил слюну. Волнение армянина было очевидно. Кадык так и ходил на морщинистой шее.

— Да, — сказал Малко. — При таком взрыве невозможно уцелеть.

— Вы... видели тело?

— Нет. Там ничего не осталось.

Арам Эриванян вернулся к своему креслу.

— Спасибо. Я ненадолго хотел бы остаться один.

Малко спустился вниз. Таня сидела в баре перед коньяком. Ей даже удалось улыбнуться. Малко заказал водку. В этот час в баре, кроме них, никого не было. Она выпустила дым и полным горечи голосом произнесла:

— Я спасла вам и Араму жизнь, а теперь вот терплю поражение на всех фронтах...

— Вы сделали все, что могли, — сказал Малко. — Но я вам никогда не лгал, Таня, даже в тот вечер в Белграде. Не думали же вы, отдаваясь, что это заставит меня переменить свое мнение?

Она чуть заметно улыбнулась.

— Нет, конечно. И я ни о чем не жалею. Это было... очень, очень приятно. Вы хороший любовник. Я этого не забуду. Нужно иногда и расслабляться. У нас тяжелая работа.

Она рассуждала, как мужчина, но сидела, положив ногу на ногу так, что оголился верх чулка и стали видны подвязки — беспроигрышная сексуальная приманка, никогда не оставлявшая Малко равнодушным. Он думал про себя, не хочет ли она проделать еще какой трюк... От такой всего можно ожидать.

— Положим, жизнь вы нам спасли невольно, — заметил он.

Она вздохнула.

— А теперь думаю, не лучше ли было Араму умереть...

Малко взглянул на нее с удивлением:

— Почему вы так считаете? Мне казалось, вы к нему очень привязаны.

— Это верно. Но я боюсь, что, помогая поймать Абу Нидала, он нанесет ущерб репутации армян. Мы продолжаем борьбу. Мы будем убивать турок, пока ни одного больше не останется на земле. И нуждаемся в союзниках.

— Хотите сказать, что готовы сотрудничать с Акопом Акопяном и подобными им?

Она посмотрела ему прямо в глаза.

— Почему бы и нет?

Некоторое время слышался только стук льда в стакане Малко. Вот так поворот!

— В таком случае почему вы не дали Акопяну убить Арама? — спросил он.

— Не так все просто. Мы уважаем Арама, он много сделал, очень много. Но теперь, после несчастного случая, он уже не может ничего. И потому ослаб духом. Он допустил, чтоб им управляла какая-то Милена, бывшая агентом КГБ. Это дурной знак. Он заговорит, чтобы отомстить. Я надеялась убедить его, думала, он поедет с нами.

— И что было бы, если в он согласился?

— Мы увезли бы его и спрятали так, что вам бы его никогда не найти.

— А что было бы со мной?

— Вас бы мы нейтрализовали, — сказала она бесстрастно. — Вы же сами понимаете.

Малко предпочел не уточнять, что для нее означало «нейтрализовать».

Малко чувствовал, как давит ему на плечи усталость, и поставил стакан.

— Таня, — сказал он, — я пошел отдыхать.

Она взглянула на него.

— Я хочу последний раз поговорить с Арамом.

— Хорошо, сегодня вечером, если он сам захочет. Позвоните мне.

У него больше не было сил. Она поднялась и бросила на него двусмысленный взгляд. Выглядела армянка красивей, чем обычно. Он чувствовал, что если останется еще на пять минут, то заберет ее с собой. Чего она и добивалась.

Растянувшись в кровати, Малко вяло размышлял о том о сем. Он не стал звонить в Лицен, чтобы не объясняться с Александрой, что могло привести к осложнениям. Присутствие Тани могло стать искрой... Из комнаты Эриваняна не доносилось ни единого звука. Элько Кризантем и один из десантников дремали в коридоре. Двое других бодрствовали в соседней комнате, и Малко был уверен, что австрийская полиция расставила внизу своих людей, хотя обычно она предпочитала не вмешиваться в подобные истории... Он снова подумал о пухленькой Наташе.

Она уже должна быть в Вене. Помнится, говорила, что всегда останавливается в «Сонненберге»... Он дотянулся до справочника и нашел адрес гостиницы. Недалеко от «Империала», рядом с церковью Святой Урсулы. Но он не знал ее фамилии.

И все-таки можно попробовать.

Портье «Сонненберга» звучно поприветствовал Малко. Полнокровный и жизнерадостный, типичный австриец. Малко положил перед ним купюру в тысячу шиллингов.

— Я ищу молодую югославку. Она должна была приехать сегодня, но мне неизвестно ее имя. Блондинка, очень красивая, приблизительно лет тридцати. Она из ваших постоянных клиенток.

Портье улыбнулся, как сообщник, и прикарманил деньги.

— Хм, понимаю.

Он достал регистрационную книгу и прочитал:

— Фрау Наталия Илич. Номер 118. Хотите, я предупрежу ее о вашем приходе?

Еще одна купюра в тысячу шиллингов.

— Нет, спасибо, — сказал Малко. — Она одна?

— Да.

Он уже был в лифте... Номер 118 находился в конце изогнутого буквой Г коридора. Ключ торчал в замке. Он осторожно повернул ручку и толкнул дверь. Она скрипнула, и женский голос тут же спросил:

— Это ты, Стефан?

Малко прошел в комнату и чуть не столкнулся с Наташей. На красавице не было ничего, кроме красного боди, чулок и лодочек на каблуках. Сильно накрашенное лицо обрамляли длинные серьги. Как проститутка из дома терпимости начала века.

Взгляд ее остановился на Малко, и зрачки расширились от изумления. Но тут же удивление сменил непередаваемый ужас, исказивший черты женщины так, что она стала казаться дурнушкой. Кровь отлила от ее лица. Ее словно парализовало. Что-то похожее на карканье сорвалось с губ.

— Что это...

Потом она на секунду прикрыла глаза, а когда снова открыла их, на лице ее появилось то чувственное, вызывающее выражение, которое он привык видеть в Белграде... Женщина шагнула вперед и воскликнула хрипловатым голосом:

— Малко! Я так ждала тебя!

Она страстно прильнула к нему, прижав губы к его губам, словно не давая ему заговорить, извиваясь, распахнула плащ и стала расстегивать пуговицы рубашки. Сексуальный ураган. Она опустилась на колени и хотела приступить к любимому занятию.

Но Малко, чувствуя, что в груди у него ледяной холод, схватил женщину за плечи и поднял. В его ушах еще звучал взрыв, уничтоживший «мерседес» и Милену Братич.

Блеск желания в глазах Наташи внезапно поблек, рот дернулся в тике и скривился. Она зашептала:

— Не убивайте меня.

— Вас не интересует, как я оказался здесь? — спросил Малко.

Наташа, не отвечая, отвела взгляд.

— А между тем, как и было предусмотрено, «мерседес» взлетел на воздух. Да только меня в нем не было.

Она отступила на шаг, не сводя глаз с Малко. Подбородок ее слегка дрожал.

— Прошу вас, не причиняйте мне зла, — повторила она. — Я не могла поступить иначе.

Она села на кровать, подняв к нему умоляющий взгляд. И став от этого еще привлекательней. Роскошная шлюха. Малко, сунув руки в карманы плаща, пошел вперед и остановился в нескольких сантиметрах от женщины.

— Мне нужна правда, — сказал он. — Кто стоит за этой историей с машиной?

— Мой друг Стефан, — ответила она.

— Он в Вене?

— Да. Должен сейчас прийти ко мне.

— Кто он?

— Он из службы безопасности.

— За «мерседесом» он следил?

— Да, — выдохнула она.

— И он уничтожил мой автомобиль?

— Да.

— Откуда ему было известно, что я обращусь к вам?

Прежде чем ответить, она сглотнула слюну.

— Эндрю Виткин всегда по таким делам обращается к Богдану. А Богдан — ко мне. Через Стефана я могу получить любую машину.

— Югославская служба безопасности хотела уничтожить Арама Эриваняна?

Наташа вытерла обильные слезы.

— Нет. Стефан работал не только на Югославию. Он еще агент КГБ.

Приехали.

— И что же?

— КГБ дало ему задание сделать все возможное, чтобы Эриванян не доехал живым до Вены, если ему все же удастся покинуть Белград. Но югославские службы не должны были быть в этом замешаны... Ну вот он и придумал трюк с машиной. Он поручил своему доверенному проехать следом за «мерседесом» и взорвать его на австрийской территории... Получалось, что Стефан тут ни при чем. Обвинять могли израильтян... или Акопяна.

Дьявольская выдумка.

— Но не мог же он «подготовить» машину в одиночку?

— Ее вообще не он готовил, — призналась Наташа. — Несколько месяцев назад ее захватили у палестинцев, которые хотели переправить автомобиль на запад для террористических актов. Они начинили ее шестьюдесятью девятью килограммами пластита и шашках не двести пятьдесят граммов.

Оставалось только поставить детонатор и дистанционное управление. Малко не сомневался, что Наташа говорит правду. А Милена оказалась жертвой этой двойной комбинации.

Наташа тревожно посмотрела на него.

— Что вы со мной сделаете?

Он пожал плечами.

— Зачем ваш друг Стефан пожаловал в Вену?

— Он должен поговорить с резидентом, здесь это безопасней, чем в Белграде. Обычно связной бываю я, но...

— Но в этот раз он пожелал лично получить плату за кровь, — горько закончил за нее Малко.

И посмотрел на женщину. Жалкая. Запуганная. Разумеется, она заслужила пулю в лоб. Но это не воскресит Милену Братич. Она была лишь винтиком в безжалостном и бесчеловечном механизме. Так же, как и Стефан. Как Богдан, наверняка знавший об этом.

— До свидания, — сказал он.

Наташа прошла за ним до дверей и прошептала:

— Стефан будет здесь только до завтра.

Он услышал, как захлопнулась дверь, и спустился вниз. Портье приветствовал его как сообщник. Прохладный воздух принес Малко облегчение.

Только он вошел в номер, зазвонил телефон. Голос Арама Эриваняна.

— Не могли бы вы ко мне заглянуть? — попросил слепой.

Из комнаты в комнату было два шага. Армянин так и не тронулся со своего кресла. Он снял черные очки, вид у него теперь был чрезвычайно впечатляющим.

— Это я, — сказал Малко.

— Садитесь. Прежде всего я хотел вас поблагодарить. Без вас я погиб бы в Белграде.

— У меня такая работа, — сказал Малко.

— И еще кое-что я хочу вам сказать.

— Что именно?

— Я решил принять предложение американцев, — произнес он медленно, — и укрыться в Израиле.

Глава 19

В Израиль! Малко внимательно смотрел в ставшее вновь непроницаемым лицо — Эриванян снова надел черные очки. Что еще пришло ему в голову?

— Кто вам подсказал такую идею?

Арам Эриванян пожал плечами.

— Никто, — произнес он медленно, низким голосом. — Только то, что случилось с Миленой. Теперь мне наплевать на свою судьбу. Я рассчитывал жить с ней, забыть свое прошлое. Но...

Голос его оборвался... Малко подумал о Библии. «Кто пришел с мечом, от меча и погибнет». Арам Эриванян когда-то сеял смерть, теперь он стал жертвой себе подобных.

— Но ведь израильтяне были вашими противниками, — заметил Малко.

— Верно. Но это дело случая, лично против них мы никогда ничего не имели. Они ставили нам в упрек сотрудничество с такими людьми, как Абу Нидал. Им нужен он. Я им помогу.

Малко взглянул на него. Армянин казался измученным, лицо осунулось, он был опустошен годами подпольной жизни и войны. Но похоже было, он не говорил всей правды.

— Вы были очень привязаны к Милене Братич?

— Да.

— Вы знали, что она работала на КГБ?

— Догадывался...

— И как же...

Армянин вновь чуть заметно пожал плечами.

— В наших кругах все предают всех... Деньги, личная неприязнь, политика, страх... Но я знаю, что она меня тоже любила. Даже если хотела убить.

Малко тоже в этом не сомневался, потому что не видел других причин странной многолетней преданности Милены. Но сейчас следовало подумать о ближайшем будущем.

— Кому вы говорили о своем решении? — спросил он.

— Только Тане, больше никому.

Малко вздрогнул.

— Тане? Но она, наверное, с ума сошла от ярости?

— Она обругала меня, — просто ответил слепой. — Я на нее не сержусь. Она искренна, но ошибается. Я не предам своих старых друзей, и это решение принял отчасти из-за Тани. Если бы не она, мы умерли бы с Миленой вместе, и это было бы лучше.

Малко удержался и не возразил, что в таком случае он сам и Элько Кризантем тоже оказались бы в их компании. Слепой был словно в другом мире.

— А американцам сказали?

— Я бы хотел, чтоб их предупредили вы. Израильтяне их союзники. Они будут рады.

Это было даже сверх их желаний.

— Хорошо, я сделаю все, что необходимо.

— И еще одно, — попросил Эриванян. — Сегодня я хотел бы поужинать в общем зале. Услышать людей. Я так долго находился взаперти.

Джеймс Карр, новый резидент ЦРУ в Вене, ликовал. Он тщательно раскурил толстую сигару и выпустил густое облако дыма.

— Это чудесно! — говорил он тихо. — Мы обещали израильтянам, что дадим им «обработать» Арама Эриваняна прежде, чем увезем его в Америку, но, по правде говоря, я не знал, как выпутываться из этого положения. Надо будет теперь что-нибудь потребовать у них взамен.

Роскошный зал ресторана «Империала» с хрустальными люстрами и резным деревом был почти пуст. За столиком в углу, самым удаленным от двери, в одиночестве ужинал Арам Эриванян. Три соседних стола занимали охранники из посольства и австрийские полицейские в штатском.

— Как все это будет происходить? — спросил Малко.

— Завтра утром у меня состоится встреча с коллегой из Моссада. И я сообщу ему радостную весть, выдвинув свои условия, разумеется. В Вене особенно задерживаться не нужно будет.

Малко тоже так считал.

Арам Эриванян поднялся, взял свою трость и пошел прямо к выходу, ориентируясь удивительно точно. Малко смотрел на него и думал, сколько же секретов известно этому человеку. И о тех, кто должен был сейчас дрожать и ненавидеть его. И о тех, для кого он представлял смертельную опасность. Следовало торопиться — армянина посадить на самолет, а самому направиться в Лицен. Джеймс Карр в голубом облаке дыма отошел от Малко, и тот вернулся в свой номер. У него не было желания пойти куда-нибудь повеселиться. Или позвонить Александре. Слишком велико нервное напряжение.

Удобный замысловато отделанный номер примирил его с жизнью. Только он снял галстук, как в дверь легонько постучали. Он пошел открывать.

Это была Таня Вартанян.

Красивая, как никогда, суперэлегантная в пальто из черной мягкой кожи, украшенном на плечах мехом, стянутом в талии, из-под которого были видны прекрасной формы ноги. На ней были очки с затемненными стеклами, руки она держала в карманах. Малко словно слегка тряхануло током. Может, сегодняшний вечер и не будет таким уж скучным...

— Входите.

— Сначала я хотела бы увидеться с Арамом, — нежно произнесла она. — Чтобы извиниться. Я грубо говорила с ним по телефону.

Малко хотел уже было сказать «да», но что-то неуловимое его все же смутило. Таня Вартянян была какой-то слишком покладистой, а с другой стороны — напряженной.

— Я хочу вам помочь, Таня, но сначала должен убедиться, что вы не причините ему зла.

Он протянул руку, чтобы ощупать пальто. Таня резко отшатнулась. Ее правая рука выскользнула из кармана. В ней был пятизарядный «смит-и-вессон» с почти невидимым курком.

— Мерзавец!

Она выбросила вперед правый кулак, словно мало было пули. Благодаря отточенной полной опасностей жизнью реакции Малко удалось схватить ее за запястье в тот момент, когда она нажала на спусковой крючок. Пуля отколола кусок прекрасной серой краски с двери, а гром выстрела прозвучал на весь этаж. С искаженным от злости лицом Таня пыталась вырваться. Она еще раз нажала на курок, вторая пуля ударила в ковер па полу. В коридоре распахнулись двери.

Малко успел заметить Элько Кризантема. Голова Тани дернулась, словно ее отбросило назад невидимой рукой, рот открылся, пытаясь набрать воздух, она придушенно захрипела и задрожала. Шнурок турка стянул ей горло.

Не проявляя ни малейшей галантности, он швырнул ее на пол в коридоре и прыгнул сверху, полный решимости прикончить женщину. Наконец Малко и двум гориллам из ЦРУ удалось оторвать Элько от жертвы. Таня лежала на боку, в глазах стояли слезы, рот открывался, как у выброшенной на берег рыбы, на шее алел рубец. Женщина понемногу приходила в себя...

Постоялец из соседнего номера закричал:

— Надо вызвать полицию! Здесь драка!

— Ничего страшного, — возразил американец. — Возвращайтесь к себе в комнату. Все под контролем...

Малко поднял Таню и понес в свою комнату. А один из охранников пошел объясняться с дирекцией гостиницы. Не каждый день в «Империале» раздавались выстрелы... Таня опустилась в кресло и стала растирать шею. Малко вынул три оставшихся патрона из пистолета и вернул его женщине.

— Уберите это, — сказал он. — Что за идиотизм!

Она посмотрела на него полным ненависти взглядом.

— Я сделаю новую попытку. Не я, так кто-нибудь другой.

— Зачем?

— Зачем! Это вы склонили Арама продаться израильтянам, обесчестить армян.

— Во-первых, это не я, а он совершенно самостоятельно принял такое решение, — заметил Малко. — Во-вторых, он не продается. Просто сломленный человек ищет покоя.

— Мы готовы его защищать, — оборвала она Малко с возмущением.

Тот безнадежно вздохнул:

— Таня, у него своя голова на плечах.

— Он предаст всех, кто нам помогал, — продолжала Таня. — Выдаст израильтянам все наши тайны. Нам никогда этого не простят.

— Кто не простит?

Таня просто прострелила его взглядом.

— Вы сами хорошо знаете. Палестинцы и их союзники. А без них нам не выжить.

Он не отвечал. Что тут скажешь? Вдруг Таня промолвила:

— Как жаль, что он не взорвался со своей мерзавкой Миленой.

— Вы же хотели его спасти...

— Теперь бы не захотела.

Таня прикрыла глаза и, неподвижно сидя в кресле, тяжело дышала. Она походила немного на Иру де Фюрстенберг в молодости. Малко предложил:

— Вы хотите чего-нибудь выпить?

Она скривилась.

— Да хорошо бы. Ваш убийца мне...

— Он защищал меня, — заметил Малко. — К счастью. Я был бы сейчас мертв, а вы в тюрьме на несколько лет. Австрийцы с этим не шутят,

— Подумаешь, какая важность! — сказала Таня. — По крайней мере, у меня была бы чиста совесть. Прикажите принести сюда воды.

Она развязала пояс пальто и сняла его. Под ним оказалась кожаная юбка на кнопках и блузка из разноцветного шелка.

Малко по телефону заказал воду, а Таня отправилась в ванную комнату. Он воспользовался этим и осторожно осмотрел карманы пальто, нашел штук двенадцать патронов и временно конфисковал их.

Таня один за другим выпила два больших стакана воды «Виши Сен-Йорр». Три кнопки на юбке расстегнулись, высоко открыв ноги. Малко наблюдал за ней, сидя прямо напротив.

— О чем вы думаете?

Она повернулась к нему.

— Об Араме. Я так им восхищалась. А теперь... я презираю его. Вам нужно было принять деньги, которые я вам предлагала. И все значительно упростилось бы.

— Нет, — сказал он. — Я стал бы себя презирать.

Таня не ответила, глядя с отсутствующим видом на экран невключенного телевизора. Она шевельнулась, и еще одна кнопка расстегнулась с сухим треском, громко прозвучавшим в тишине. Взгляд Малко опустился, обнаружив под юбкой белый нейлон. Таня отбросила голову назад, с приоткрытым ртом и закрытыми глазами.

Он поднялся. Она даже не разомкнула век. Лишь на миг, когда он наклонился над ней. Тогда ресницы ее дрогнули, а губы произнесли почти беззвучно:

— Попрощайтесь со мной.

Он положил ладонь ей на ляжку, и ноги Тани раздвинулись, расстегнув еще одну кнопку. Он провел рукой по ее ноге. Кожа была нежной, эластичной, упругой. Она вновь закрыла глаза и слегка приподняла бедра, чтобы дать Малко возможность стянуть нейлоновую деталь, прикрывавшую низ ее живота. Это пассивное сообщничество привело его в неописуемое состояние.

И мгновение спустя он словно копьем проткнул Таню.

Голова женщины скатилась набок, она закусила губу, вцепившись обеими руками в подлокотники. Под ударами пронизывающей Таню плоти кресло начало жалобно скрипеть и отъезжать к стене. Таня задыхалась. Потом ноги ее согнулись еще больше, она испустила что-то похожее на страдальческий крик, и Малко тоже почувствовал облегчение.

Он осторожно опустил Танины ноги на пол и выпрямился. Она открыла глаза.

— Хорошо, — произнесла женщина. — Это будет единственным приятным воспоминанием, а я никому не смогу о нем рассказать.

Малко заметил:

— Мы могли бы видеться...

— Нет, — ответила она. — Все кончено. Наши дороги расходятся.

— Почему?

— Да так.

Она поднялась и машинальным жестом стала застегивать кнопки на юбке. Потом увидела на полу свои трусики и наклонилась, чтобы поднять их. Ну совсем как благовоспитанная мещанка, которая впервые пошла на нарушение брачных уз. Она, словно автомат, взяла свое кожаное пальто, надела его и сунула трусики в карман. Потом затянула пояс и, слегка покачиваясь, направилась к дверям. Малко встал у нее на пути.

— Вы уходите, Таня?

— Да.

Она открыла дверь, и он увидел в ее глазах слезы.

Не вспомнив о лифте, женщина, не оборачиваясь, пошла по лестнице. Странное чувство испытывал Малко, глядя, как удаляется женщина, которая чуть не убила его и с которой он тем не менее занимался любовью. Он вдруг понял, что они даже не поцеловались. И черный силуэт пропал за поворотом.

Глава 20

Длинный черный лимузин с затемненными стеклами стоял перед «Империалом». Трое мужчин в меховых шапках и пальто ждали рядом. В тяжелой одежде спрятаны мини-автоматы «Узи», каждый держит возле уха приемник, ловя приказы шефа, обосновавшегося в холле гостиницы. Малко смотрел, как кружили на фоне черных фасадов старинных зданий белые хлопья снега. Мороз смягчился.

Он вернулся в отель, стал наблюдать за лифтом. С тех нор, как Арам Эриванян прибыл в Вену, прошло три дня. Под усиленной охраной он несколько раз выходил на прогулку, лечил свой плеврит и, к всеобщему облегчению, согласился наконец сесть в самолет на Израиль. Вылет в двенадцать десять.

Дверь лифта открылась. Слепой вышел. Накануне вечером он поблагодарил Малко за выполненное поручение и попросил его передать письмо Тане Вартанян.

С момента последней встречи Малко ничего не слышал о ней. Напрасно он пытался дозвониться по номеру, который она дала ему в Белграде: никто не отвечал. Предупрежденные о недобрых намерениях армянской группировки, американцы усилили охрану и сообщили об опасности австрийской полиции.

Арам Эриванян, держась по обыкновению очень прямо, выстукивал тростью пол...

В аэропорту их уже ждали израильтяне. Здесь должна произойти передача полномочий. Малко не стал углубляться в детали торга между ЦРУ и Моссадом. Он был нелегким, но израильтянам нужен Арам Эриванян. Они надеются выйти через него на Абу Нидала. Малко получил поздравления за полную опасностей операцию по переправке Арама Эриваняна через югославскую границу. Команда Акопа Акопяна никак себя не проявляла. Им, по-видимому, еще не хватило времени для перегруппировки сил.

Возле вращающейся двери Арам Эриванян оказался рядом с Малко.

Малко сделал шаг вперед и осторожно взял слепого за руку:

— До свидания, господин Эриванян. Счастливого пути.

— Спасибо.

Он снова застучал палкой и, сопровождаемый целым эскортом, вышел за дверь. Малко тоже покинул здание. Его «роллс» стоял неподалеку, за рулем сидел Элько Кризантем. Они возвращались в Лицеи, но сначала Малко хотел убедиться, что все будет в порядке у слепого. В тот момент, когда он уже усаживался в машину, на площадь вдруг медленно выехал большой мотоцикл с двумя седоками.

Сердце Малко учащенно забилось. Арам Эриванян как раз подходил к лимузину.

Малко бросился к Джеймсу Карру, стоявшему с каким-то смуглым незнакомцем, и почти закричал:

— Джеймс, взгляните на мотоцикл.

Незнакомец, разговаривавший с американцем, стремительно развернулся, потом, улыбаясь, вернулся в первоначальное положение. Мотоциклисты как раз подъехали к ним, но опознать их было совершенно невозможно из-за касок и черной кожаной одежды...

— Это не враги, — улыбаясь, сказал собеседник Джеймса Карра.

Малко увидел, как мотоцикл проехал дальше и остановился. Тот, кто беседовал с американцем, был одним из агентов Моссада в Вене. Значит, мотоциклисты — израильтяне, и они с самого начала следили за переправкой Арама Эриваняна из Белграда.

Дверца лимузина захлопнулась за слепым. И машина тут же отъехала в сопровождении двух «мерседесов». Малко пошел к «роллсу», взглянув на ходу на часы. Он еще успеет понаблюдать за последним актом и вернуться в Лицен к обеду.

Из самолета австрийской аэрокомпании, прибывшего рейсом 178 с Кипра, вышли два человека. Летели они первым классом, выглядели чрезвычайно элегантно со своими бордового цвета плоскими кейсами, как и положено солидным бизнесменам. У одного из них лицо было ярко выраженного восточного типа, круглое, несколько оплывшее, и небольшая лысина, одет он был в пальто из верблюжьей шерсти. Второй сильно отличался от него — черты резкие и сухие, нос с горбинкой, черные глаза глубоко посажены.

Оба невысокие.

Таможню и пограничный пост они прошли без задержки: в кейсах у них практически ничего не было, кипрские паспорта в полном порядке. Не задерживаясь в зале ожидания, они направились к выходу на стоянку личных машин и такси.

Там стоял бордовый «мерседес». Мужчины подошли к нему. Лысоватый уронил портфель. Нагнувшись, чтобы поднять его, он на секунду застыл, и рука скользнула в выхлопную трубу. Выпрямился как ни в чем не бывало, держа ключи. Потом обошел машину, сел за руль и завел двигатель. Тем временем его спутник отпер багажник.

Две матерчатые сумки занимали его почти целиком. Он быстро проверил их содержимое и вернулся в машину.

Они тут же отъехали, направившись к автобану на Прагу. Километрах в двух у обочины находилась закусочная. Они остановились возле нее. Там завтракали трое молодых людей с ярко выраженной арабской внешностью. Все обнялись и заказали чай. Потом принялись тихонько что-то обсуждать. Один из них взглянул на часы: половина десятого. Лысый положил ему руку на плечо и, тепло улыбнувшись, сказал:

— Вы должны пойти.

Лимузин только что прибыл в крохотный аэропорт. На улице почти никого не было — мороз. Из автомобиля в окружении охранников вышел Арам Эриванян. Еще одна группа ожидала их внутри здания. Четверо или пятеро мужчин. После кратких переговоров группы разделились, первая снова вернулась в машину.

Из другого конца холла Малко видел, как Арам Эриванян направился к большой елке, установленной возле поста, где пассажиры ожидали регистрации. На указателе рейсов значилось: «Эль Аль Флюг 364». Охранники заработали локтями, освобождая Араму Эриваняну место в начале очереди. Здесь должны окончиться приключения слепого армянина. Малко нужно было торопиться назад, в свой замок. Он заранее договорился насчет обеда с Александрой и несколькими друзьями, приезжавшими поохотиться на кабанов. Потом они все вместе должны были поехать на уик-энд в Южную Австрию.

Металлический треск автоматной очереди выбросил в кровь Малко изрядную порцию адреналина. Он обернулся, на мгновение увидел темноволосого курчавого человека в зеленой армейской куртке, джинсах, с безумным взглядом, поливавшего пассажиров «Эль Аль» из прижатого к бедру автомата «АК-47».

Потом внимание его привлекли другие выстрелы — еще один нападающий в синей куртке палил по толпе.

Через несколько секунд началась всеобщая паника. Люди беспорядочно бегали по залу, падали на серо-красный плиточный пол, прятались за стойками. Он увидел, как австрийский полицейский достал пистолет и прицелился в третьего террориста, бросавшего, словно в боулинге, гранаты в толпу. В ответ на очереди «Калашникова» раздалось несколько одиночных выстрелов. Израильские охранники тоже открыли огонь.

Малко чуть не вскрикнул от злости: у него не было с собой оружия. И тем не менее он бросился к новогодней елке. Три сухих взрыва сотрясли холл: гранаты. Он увидел, как бросивший их террорист убегает в сторону внешней галереи.

У стойки перестрелка шла вовсю. Двое террористов сменили пустые магазины на полные и поливали огнем пассажиров, оставшихся еще на ногах. Прячась за выступами, им отвечали израильские охранники. И вдруг Малко увидел Арама Эриваняна.

Армянин в одиночестве стоял возле елки, словно все, что происходило, его не волновало.

— Арам, ложитесь! — крикнул Малко.

В тот же миг из-за стоек выскользнуло два черных силуэта. Мужчина и женщина, мотоциклисты. Оба с пистолетами. У женщины длинные светлые волосы — та самая, из Белграда. Держа двумя руками пистолет с длинным стволом, она прицелилась в одного из террористов и спокойно начала выпускать пулю за пулей, как на учебном стенде. Малко видел, как тот сначала пошатнулся, а потом упал навзничь с окровавленным лицом.

Еще одна очередь полоснула по холлу. Светловолосая девушка без крика упала на окровавленный уже кафельный пол — пули попали ей прямо в голову.

Арам Эриванян отступил назад, выронив трость, и рухнул. Он даже не старался укрыться.

Выстрелы прекратились так же внезапно, как и начались. Двое оставшихся в живых террористов удирали по внешней лестнице. Малко прошел мимо окровавленного ребенка, все еще лежавшего на руках у матери, вытянувшегося на полу, похоже, мертвого мужчины и опустился на колени возле Эриваняна.

Тот не двигался. Осмотрев его, Малко обнаружил, что пуля попала Эриваняну в голову. Из укрытия выскочили израильские охранники, расталкивая зевак. Паника достигла предела. Израильтяне что-то быстро тараторили на иврите. Со всех сторон бежали полицейские, стонали раненые, окликали друг друга выжившие, громкоговоритель призывал всех сохранять спокойствие.

Малко поднялся и встретился взглядом с агентом Моссада, которого он уже видел возле «Империала». Тот бросил несколько слов двум соотечественникам, хлопотавшим над Арамом Эриваняном. И с мрачным лицом подошел к Малко.

— Доктор Финкель говорит, что он не умер. Есть шанс его спасти. Но он еще долго будет пребывать в коме.

— Вы не ожидали ничего подобного?

Израильтянин поднял на него сосредоточенный взгляд.

— Нет.

— Кто это был?

Тот пожал плечами.

— Узнаем.

Арама Эриваняна уложили на носилки и унесли. Его бесценная память ничего теперь не стоила. Словно сундук с сокровищем, от которого потеряли ключ. Израильтянин сказал Малко:

— Оперировать его будут здесь. Потом мы увезем его в Тель-Авив. У нас великолепные доктора. Они способны совершить чудо.

Малко, ничего не сказав в ответ, отошел. Светлые волосы израильтянки утонули в луже крови. Пистолет лежал в нескольких сантиметрах от ее правой руки. Глаза были открыты.

Внезапно приняв решение, Малко вошел в телефонную кабину и набрал номер Тани Вартанян. Трубку сняли тут же. Словно ожидали звонка. Малко удивленно спросил:

— Таня?

— Да.

Они помолчали, думая об одном и том же. Потом женщина бесстрастно спросила:

— Вы из аэропорта?

Значит, она. Эти люди просто сумасшедшие.

— Таня, вы знаете, что наделали?

— Я вас предупреждала, — ответила она натянуто. — Я вас предупреждала.

Он, не отвечая, повесил трубку, повернулся к залитому кровью холлу и почувствовал, что его вот-вот вырвет.

1

Тайная армия, борющаяся за освобождение Армении. Организация террористическая, основана в Бейруте 17 сентября 1975 года.

2

Служба безопасности Югославии.