Глава 9

Фелипе, опустив глаза, слушал рассказ Малко.

— Столько гранат натащили... — задумчиво пробормотал он. — Да это жалкие трусы, сеньор SAS. Надо было прийти, пока вы с пали, и — ррраз! О, простите, — спохватился он.

— В любом случае это дело рук не профессионалов, — заключил Малко. — Люди, на которых мы охотимся, запаниковали. То недотянут, то перетянут. Убивают направо и налево, чтобы не подпустить нас к себе. Наверное, сами того не подозревая, мы подобрались слишком близко...

Бульвар, названный именем Аримана, был безлюден. На церковной площади Малко вошел в кафе, а Фелипе стал расхаживать взад-вперед у ограды церкви. Там уже собирались чистильщики. Фелипе спросил насчет Эудженио, но тот еще не появлялся.

Площадь постепенно заполнялась прохожими. Малко побывал уже в четырех кафе, а Фелипе по-прежнему топтался у зеленой решетки. Его туфли после очередной чистки достигли небывалого блеска, а Эудженио все еще не было.

Один за другим на площади возникали мальчишки с тяжелыми деревянными ящиками на плече. В свободные от работы минуты они стучали двумя сложенными дощечками, как кастаньетами, или свистели вслед проходившим мимо туристам. Фелипе озабоченно присел за столик рядом с Малко. — Ничего не понимаю, — сокрушался он. — Все его знают, но будто стесняются о нем говорить. Обычно он приходит сюда к одиннадцати, сидит часа два, а потом начинает обходить отели.

— Уже половина первого, — заметил Малко. — Надеюсь, с ним ничего не лучилось. Все-таки странно, что нет только Эудженио. Может быть, его предупредили, что мы придем?

Малко был встревожен. Он чувствовал, что за ними постоянно следят. Но в таком людном месте было невозможно определить, кто именно. Тем более что братья Майо могли иметь в городе неизвестных сообщников.

— Пойду посмотрю еще, — сказал Фелипе и снова принялся расхаживать по площади. Палящее солнце постепенно разгоняло прохожих по прохладным уголкам. Наступало святое время послеобеденного отдыха — сиесты. Вскоре разошлись и чистильщики, лишь двое мальчишек, закрыв ящики, легли спать прямо на земле, в тени забора. В своем темном костюме Малко словно поджаривался на медленном огне, а изнутри его сжигало беспокойство. Парнишку нужно было найти во что бы то ни стало. Но они не знали ни его фамилии, ни адреса... Возможно, мальчика уже нет в живых...

Фелипе вернулся хмурый и злой.

— Здесь больше делать нечего, — проворчал он. — Давайте сходим в «Тропикаль».

Это была неплохая мысль. Они быстро выпили по большому бокалу пива и зашагали узкими переулками.

За поднятой металлической шторой кипела работа. Редакция трудилась не покладая рук. Человек, который разговаривал с ними в прошлый раз, сидел за тем же столом, надвинув на глаза зеленый козырек, словно герой американских фильмов. Он весело приветствовал Фелипе:

— Ола! Кетал? Комова[16]?

Фелипе объяснил, что они ищут мальчика. Редактор пристально посмотрел на него, качая головой:

— Пожалуй, лучше бы вам его не найти.

— Почему?

Редактор указал на гранки очередного номера газеты. Крупный заголовок на первой странице гласил: "УБИЙСТВО В «ПЕРЛЕ».

— Этого вы тоже искали вчера, — заметил журналист. — Ему это на пользу не пошло.

Фелипе собирался что-то ответить, но редактор добавил:

— Это был не кабальеро. Сейчас он наверняка в преисподней.

— Упокой, Господи, его душу! — перекрестился Фелипе.

На этом они расстались с журналистом. Фелипе был в отчаянии.

— Придется обратиться к моим коллегам из «Секуритад», сеньор SAS, — сказал он. — А жаль: они забросают меня вопросами и не будут слишком церемониться с подозреваемыми. Но делать нечего...

— Ну что ж, действуйте, — согласился Малко.

Его тоже не очень-то радовала эта перспектива. Посвятить в подробности дела местную полицию было все равно, что разворошить муравейник.

Душой Малко чувствовал, что выход все же есть, но какой именно, он сообразить не мог. Видимо, жара неблагоприятно отражалась на его умственной деятельности.

Вместе с Фелипе они сели в машину. Малко завел мотор, но когда автомобиль тронулся с места, под колеса едва не угодил босой мальчишка, бежавший за мячом.

— Черт побери! — воскликнул Малко.

Фелипе молча поднял глаза к небу, прося Всевышнего проявить милосердие к грешному американцу. Малко внезапно передумал ехать дальше.

— Фелипе, — сказал он, — вы знаете кафе «Эстрелла» за отелем «Прадо-Американа»?

— Я знаю, где отель, — ответил полицейский. — А кафе мы найдем.

— Нам туда, — сказал Малко. — Только пойдемте пешком: машина у нас слишком заметная.

Они снова зашагали по улицам. Через три минуты Малко отчаянно обливался потом и мечтал свернуть шею своему нью-йоркскому портному. Альпака — по словам портного, «легкая и воздушная» ткань, — превращалась в такую погоду в толстую шерсть. А обошелся костюм в целых двести пятьдесят долларов!

Фелипе быстро вел его мимо многолюдных бедных кварталов Акапулько, время от времени о чем-то спрашивая прохожих. Наконец они вышли к маленькому кафе с красными и зелеными неоновыми лампами. Малко объяснил Фелипе, что мальчуган, которого он повстречал на пляже, должен знать, где найти Эудженио.

— Это здесь, — сказал Фелипе.

«Эстрелла» была одновременно и кафе, и бакалейной лавкой. Над стойкой висели колбасы разных сортов. Внутри стояло полдюжины табуретов и деревянный стол с двумя стульями. Малко устало опустился на один из них. Фелипе подошел к человеку и начал разговор, поигрывая бумажкой в сто песо. Ему срочно нужен был Пепе. Человек, помедлив, улыбнулся, бумажка исчезла, и какой-то мальчишка, подгоняемый громкими испанскими восклицаниями, пулей вылетел во двор.

Через пять минут перед ними стоял Пепе. Он посмотрел на Малко и сказал:

— Ага, ты уже не марикон? Женщину наконец-то захотел?

Фелипе замахнулся на паренька, но Малко остановил его.

— Садись, Пепе.

Мальчишка сел напротив Малко и крикнул:

— Хозяин, принеси мне один «американо»!

И застыл в ожидании. Малко снял очки и устремил на Пепе пристальный взгляд своих необычных глаз. Несмотря на присущее ему нахальство, тот опустил глаза и заерзал на стуле.

— Слушай, — сказал Малко, — хочешь заработать пять тысяч песо? Только ты должен хранить тайну и сделать то, о чем я попрошу. Знаешь чистильщика по имени Эудженио?

Он быстро посвятил пацана в курс дела. Пепе слушал, раскрыв рот, а затем спросил:

— Вы вправду дадите мне пять тысяч песо, если я найду Эудженио?

— Слово кабальеро! — заверил его Малко и протянул руку.

Глаза Пепе восторженно заблестели. Он схватил руку Малко своей грязной загорелой пятерней и что было сил пожал ее.

— Вамос, — сказал он.

Фелипе торопливо расплатился, и они вышли. По дороге Пепе спросил:

— А в профсоюз чистильщиков вы не ходили?

— В профсоюз? В какой такой профсоюз?

Это удивило даже Фелипе.

Пене посмотрел на обоих мужчин с нескрываемым превосходством.

— Вы что, не знали, что у чистильщиков есть свой профсоюз? В Акапулько стать «люстрадором»[17] может не каждый. Парни платят взносы. У каждого есть свой район, цены строго определены. Каждое утро председатель профсоюза распределяет рабочие места. Если с кем-то что-то случается — профсоюз помогает им и их семьям. И защищает от поборов со стороны.

— А если чистильщик не хочет вступать в профсоюз? — спросил Малко.

— Его бросают с портового причала. Там, в воде, полно мазута. Но сначала два раза предупреждают, сеньор, — важно добавил Пепе. — Правда, до этого редко доходит.

— А кто руководит профсоюзом?

— Педро. Ему восемнадцать лет. Каждый год у нас выборы. Конечно, профсоюз не настоящий, потому что ребята еще не выросли. Им от десяти до восемнадцати. Но поверьте, сеньор, он действует.

— Ты знаешь этого Педро? — спросил Фелипе.

Пепе раздулся от гордости:

— Еще бы! Я достаю ему девочек и марихуану. Постепенно асфальтовые улицы остались позади, и теперь они шли по холму с деревянными и глинобитными хижинами, стоящими среди крохотных огородных участков. Здесь никогда не выветривался отвратительный запах мусора и гнилья. По дороге то и дело встречались черные свиньи и тощие собаки. За дверями и окнами лачуг суетились, готовили пищу и спали люди. На пришельцев смотрели с любопытством: здесь не часто появлялись туристы. Наконец, спустившись по довольно крутому склону, они оказались перед домом из ракушечника, фасад которого был украшен вывеской: «Синдикате де Люстрадорес де Кальца до дель Пуэрто де Акапулько. Фундадо эль 21 де Агосто де 1937».[18]

Пепе постучал в деревянную дверь. Ответа не последовало. Он постучал еще раз. К ним уже подошло трое или четверо ребятишек. Пепе завел с ними оживленную беседу на местном жаргоне. Один из мальчишек куда-то побежал.

— Он приведет Педро, — пояснил Пепе.

Через минуту торжественно появился председатель профсоюза. Это был низколобый черноволосый метис с пронзительными черными глазами, широкими плечами и руками убийцы. При первом же взгляде на него становилось ясно, почему среди его трудящихся господствует такая безупречная дисциплина. Председатель, куривший сигару, как настоящий кабальеро, был одет в красную рубашку и чистые белые брюки.

Он едва заметно кивнул гостям, не сводя с них враждебного взгляда. Пепе принялся ему что-то громко втолковывать. Председатель слушал, изредка вставляя пару слов. Наконец Пепе радостно повернулся к Малко:

— Он говорит, что Эудженио наказан профсоюзом на три дня. Поэтому он сегодня и не пришел на работу. Парень посягнул на территорию другого чистильщика, и профсоюз конфисковал у него ящик.

— А где он сам?

— Этого Педро не говорит.

— Предложи ему денег, — посоветовал Малко.

Пепе покачал головой:

— Не согласится. У него такие принципы, понимаете... Но я попробую.

Переговоры возобновились. Судя по выражению лица Пепе, результат оказался неутешительным. Наконец мальчишка повернулся к Малко.

— Он отведет вас к Эудженио только тогда, когда вы скажете, зачем он вам нужен. Педро считает, что вы из полиции. Однако он может передать Эудженио, что вы его ищете. Если тот захочет с вами встретиться, то придет в отель. Согласны?

Малко вздохнул, чувствуя, что борец за права чистильщиков на попятную не пойдет.

— Ладно, — согласился он. — Вечером, с семи до восьми, я буду в баре «Хилтона». Скажите ему, что это очень важно и что он может много заработать. А ты молодец! Держи свои пять тысяч.

Малко вытащил из кармана пачку денег и отсчитал пять купюр по тысяче песо. Пепе быстро спрятал их, онемев от счастья. Педро покосился на деньги, и на его лице промелькнуло облегчение. Малко нарочно заплатил пареньку в его присутствии, зная, что полицейские не имеют привычки раздавать деньга направо и налево.

В сопровождении верного Пепе они спустились с холма и быстро очутились на авенида дель Map, в самом центре Акапулько.

— Надо было мне за ним проследить, — сокрушался Фелипе. Малко пожал плечами:

— Вас бы «раскрыли» через двадцать секунд. И тогда — никаких Эудженио. Нет, лучше уж по-хорошему. Мне кажется, он придет.

Пепе уже не терпелось поскорее с ними расстаться, чтобы подальше спрятать свое богатство.

— Если что — вы знаете, где меня найти, — сказал он. — Я всегда в вашем распоряжении. — И убежал, став первым человеком, которому во всем этом деле хоть раз повезло.

Через десять минут, войдя в ледяной холл отеля, Малко обнаружил несколько писем на свое имя. Одно из них было от Кристины: она просила позвонить ей по указанному номеру.

Поднявшись к себе, он так и поступил.

Мексиканка собственной персоной ответила ему.

— В записке указан номер моей комнаты, — сказала она, — где можно встретиться со мной напрямую.

— Спасибо, — сказал Малко. — А что, обычно вы даете номера своих горилл, чтобы они растерзали наглеца, осмелившегося за вами ухаживать?

Она негромко засмеялась.

— Не язвите. Это не гориллы, а мои верные друзья.

— Хороши друзья — убивают людей из снайперских винтовок или режут им глотки, как свиньям...

На другом конце провода наступила недолгая пауза. Затем Кристина заговорила снова, и в ее голосе Малко уловил нотки усталости.

— Сеньор Малко, не могли бы вы относиться ко мне просто как к женщине? Есть вещи, которые я не имею права рассказывать вам. Не пытайтесь выяснить их, иначе я не смогу вас защитить.

Малко хотелось спросить, известно ли ей что-либо о «СХ-3» и о человеке по фамилии Таката, или ему только показалось, что она намекает на какие-то политические мотивы... Кристина не оставила ему времени на расспросы.

— Приезжайте ко мне в гости, — предложила она. — Вилла совсем близко от вашего отеля. Сегодня в семь вечера.

Помня об уже назначенной вечерней встрече, Малко, в свою очередь, предложил ей приехать в отель. В конце концов они условились встретиться в баре «Хилтона» в семь вечера.

День прошел очень быстро. Фелипе отправился бродить по городу в поисках сведений о Такате и чамало. Малко поднялся к бассейну и обнаружил там Ариану в окружении целой бейсбольной команды, приехавшей на отдых. Команда разочарованно расступилась, когда девушка бросилась пришедшему на шею и горячо поцеловала его. Вот и стремись после этого к спортивным победам...

Растянувшись рядом с Арианой не лежаке, Малко заказал два «коко-локо» — фирменный гостиничный напиток из белого рома и ледяного фруктового сока, который подавался в половине кокосового ореха. Это снадобье быстро окрасило мысли Малко в розовый цвет.

Фелипе вернулся через час и тактично сел за столик поодаль от бассейна.

Ариана явно надеялась, что Малко ее куда-нибудь пригласит, но, помня о предстоящей встрече с Кристиной, он сослался на деловые переговоры и пообещал позвонить ей в номер в десять вечера, если ее до тех пор не похитят бейсболисты.

Наконец Малко отправился к себе одеваться. В этом деле он не любил спешки. С полчаса он блаженно простоял в душе под теплой водой. Затем достал белую рубашку с маленьким вышитым вензелем, пару легких туфель из крокодиловой кожи и костюм из черного альпака, не забыв о неизменных черных очках. Прежде чем выйти, он сунул за пояс сверхплоский пистолет — сзади, чтобы можно было смело расстегнуть куртку. С сожалением покинув прохладную комнату, он зашагал по коридору и вошел в лифт.

Кристина была уже на месте. Вместо того чтобы сесть за столик, она прохаживалась перед витриной с сувенирами, помахивая сумочкой. На нее оборачивались все мужчины. Белые брюки и белый жакет делали ее фигуру еще стройнее и подчеркивали смуглый цвет кожи. Она повернулась к Малко и протянула ему руку:

— Вы заставляете себя ждать, как капризная девушка, — с улыбкой сказала она.

Малко поцеловал ей руку, не сводя глаз с жакета. Жакет не запахивался, и вместо пуговиц у него были завязанные узлами ленты, открывавшие кожу от шеи до пупка. Под жакетом, разумеется, никакого белья не было.

Они сели за стойку бара и заказали «коко-локо». Малко снял очки и не без самодовольства заметил, что Кристину не оставили равнодушной его золотисто-карие глаза. Отметила она и вышитую на рубашке корону. Пора было переходить в наступление.

— В какую игру вы собираетесь играть со мной на этот раз? — спросил Малко.

— Что значит — в какую игру?

— В прошлый раз, когда назначили мне свидание в Мехико, вы сыграли со мной хорошую шутку... а что будет сейчас? Каков ваш новый спектакль?

Людей в баре было немного, и они могли говорить в полный голос, не опасаясь, что их кто-нибудь услышит. Кристина засмеялась и слегка погладила Малко по руке.

— Хотела преподать вам урок. Я презираю мужчин, чересчур уверенных в себе и воображающих, что женщина готова им отдаться только потому, что она согласилась прийти на свидание. — В глазах ее промелькнул огонек. — Еще ни один мужчина не овладел мною по собственной прихоти. Выбираю всегда я.

— Если бы вы жили два столетия назад, то бросали бы акулам своих самых красивых рабов, как это было тогда принято среди богатых людей.

— Не насмехайтесь надо мной, — сказала она, и голос ее стал жестче. — Мне приходится забывать многие унижения. Я красива, богата, и нравы теперь уже не те. Но моя прабабка-индианка после долгих мучений умерла от побоев.

— Из-за чего?

— Чтобы не погибнуть от голода, она продалась в рабство. Это была чистокровная индианка и, к несчастью, очень красивая. Жена ее хозяина, испанка, воспылала ревностью: мужчины нередко забавлялись с рабынями. И вот однажды хозяйка велела привязать ее к столбу, выбила ей зубы, поскольку находила их слишком белыми, приказала вырвать ей ногти, отрезать уши и соски...

Последние слова Кристина почти прокричала. Свистящий голос и суровое лицо превратили ее в живое воплощение мщения.

— Извините за подробности, — пробормотала она в изнеможении.

— И поэтому вы решили заняться политикой? — спросил Малко.

— Я не занимаюсь политикой! — снова взвилась она. — Но я ненавижу всех, кто хочет возродить рабство. Конечно, это уже не то, что раньше... Американцы менее жестоки, чем испанцы или португальцы. Но всех голодных и темнокожих они считают дикарями...

Малко прикрыл глаза. Слушая хрипловатый голос Кристины, он едва мог поверить, что находится в обществе элегантной молодой женщины, в суперсовременном отеле, и что на дворе 1965 год... Кристина, видимо, разгадала его мысли и сказала уже намного спокойнее:

— В Мехико я приняла вас за простого распутника. И решила вас проучить. Но теперь я знаю, что вас привлекали не только мои чары.

— Пардон?

— Да перестаньте ломать комедию! Не знаю, кто вы на самом деле, но уверена, что работаете на наших врагов и опасны для нас.

— В таком случае, зачем вы здесь? Чтобы следить за мной?

— Я здесь потому, что я женщина, сеньор Малко. И потому, что вы интересуете меня как мужчина.

— Однако же я, по вашему мнению, работаю на врагов...

В глазах индианки промелькнула бесконечная грусть.

— Это верно. И если бы вы предприняли определенные действия, я могла бы без колебания собственноручно убить вас. Поэтому я очень надеюсь, что на этот раз вы смиритесь с неудачей, которая вас постигнет...

Малко насторожился, гадая, знает ли Кристина о его планах относительно японца или просто думает, что он решил уничтожить прокастровскую организацию.

— У вас на уме одни убийства, — осмотрительно сказал он. — А я приехал сюда как раз для того, чтобы спасти от гибели многих людей.

— Кровь порождает кровь, — мрачно сказала она. — А отомстить нужно за многое. Индейская пословица гласит: «Одним поцелуем не исправишь пощечины».

От спиртного у прекрасной индианки заблестели глаза. Малко подумал, не попытаться ли ее обозлить, чтобы у нее развязался язык? Она наверняка знала, где прячется японец. Малко поднял руку, чтобы сделать новый заказ, но тут на пороге бара появился босоногий парнишка в холщовых штанах и рваной рубашке. На плече у него висел ящик для щеток.

К нему тут же подскочил официант и ухватил его за руку. Чистильщикам дорога в бар «Хилтон» была заказана. Ведь хотя бы здесь, в этом дворце, где номер стоил пятьдесят долларов в сутки, должен был остаться островок роскоши и спокойствия, где не лезли бы в глаза свидетельства столичной нищеты.

Паренек сопротивлялся и пытался разглядеть клиентов в полумраке бара. Малко, на минуту забыв о своем великосветском воспитании, щелкнул пальцами. Рядом тотчас же оказался другой официант.

— Позовите этого чистильщика, — приказал Малко. — Я желаю почистить обувь.

Официант смущенно затоптался на месте:

— Сеньор, «боллитас» не имеют права входить сюда. Если желаете, можете выйти в холл. Таковы правила.

— Плевать мне на правила! — надменно сказал Малко. — Зовите мальчишку, иначе я устрою скандал. Кристина удивленно покосилась на него.

— Вы меня удивляете. Неужели на вас так действует «коко-локо»?

— Нет. Но меня волнует, что лакеи обижают бедных мальчуганов, которым и без того нелегко зарабатывать на жизнь. Это послужит им уроком, да и туфли заодно почищу.

Он пожалел, что сейчас не один. Лишь бы паренек не наговорил лишнего, если это, конечно, он! Бежать же за ним вдогонку было бы неразумно: это показалось бы Кристине подозрительным.

Официант недовольно подвел мальчика к столу. Сидевшие в баре иностранцы презрительно поглядывали на юного оборванца, ступавшего босыми ногами по начищенному паркету.

— Пожалуйста, сеньор, — сказал официант.

Мальчуган сразу же принялся за работу. Малко видел его темную нечесаную шевелюру и изредка — блеск белых зубов. Это был метис лет пятнадцати с резкими, но приветливыми чертами лица.

Плюнув на черную крокодиловую кожу, он принялся яростно работать щеткой.

— Он вам испортит ваши красивые туфли, — заметила Кристина. — «Крокодила» не чистят, а смазывают.

Малко не мог понять, догадывается она о чем-нибудь или просто подшучивает над ним.

— Ничего, — сказал он. — По крайней мере, будут блестеть.

Он наклонился к пареньку:

— Как тебя зовут?

— Эудженио, сеньор, к вашим услугам.

Паренек посмотрел ему в глаза, и Малко показалось, что этот взгляд имеет какое-то особое значение. Но не мог же он сказать:

«Это я назначил тебе встречу»... Хорошо еще, что Малко немного владел испанским...

— Ты часто сюда приходишь?

— Нет, сеньор. Меня прогоняют. Но сегодня я мало заработал и все-таки решил попытать счастья здесь. У меня жена и маленький сынишка, сеньор.

Малко изумленно посмотрел на него:

— Сколько же тебе лет?

— Семнадцать, сеньор. Я женат уже год.

Паренек снова набросился на туфли. Малко склонился к Кристине:

— Сколько ему дать?

— Десять песо — и он будет на седьмом небе от счастья.

Малко достал бумажку, сложил ее вчетверо и сунул парню в карман рубашки.

— Если придешь завтра утром, сможешь почистить мои остальные туфли.

Эудженио горячо поблагодарил и собрал свои принадлежности в ящик. Малко надеялся, что он его понял.

— Я обязательно приду завтра, сеньор, — сказал Эудженио. — Вы очень добры. Храни вас Бог!

Эх, слышал бы его Фелипе, подумал Малко.

Как раз в тот момент, когда паренек выходил из бара, на пороге показался Фелипе. Поймав многозначительный взгляд Малко, он мгновенно оценил ситуацию, обвел глазами зал, словно высматривая кого-то, выпустил чистильщика и пошел за ним следом.

Малко облегченно вздохнул, не сомневаясь, что Фелипе проследит, где живет мальчишка, и повернулся к Кристине:

— Не пора ли нам поужинать?

Она улыбнулась:

— Ужин ждет нас.

— Где?

— У меня.

Малко постарался скрыть удивление.

— Боитесь, сеньор Малко?

Он усмехнулся:

— Признаться, не хочется быть разрезанным на куски вашими друзьями только потому, что их коробит от моей слишком светлой кожи.

— Вам нечего опасаться. Сегодня вечером мы будем одни. К тому же, пока вы со мной, с вашей головы не упадет ни один волос.

— Но чем я обязан столь почетному приглашению?