Глава 1

Стенли Ловелл, дежурный радист наблюдательной вышки аэропорта Тампа, штат Флорида, скучал, потягивая через соломинку «Севен-Ап», который ему только что нацедил в картонный стаканчик автомат для напитков. Было три часа дня, и в оконные стекла били жаркие солнечные лучи. Минуту назад в воздух поднялся «ДС-9» компании «Дельта Эрлайнз», и место для стоянки самолетов окончательно опустело. Тампа, расположенная между Вашингтоном и Майами, была второстепенным пунктом посадки, поэтому единственным занятием да и единственным развлечением нездешних радистов являлся радиообмен с пролетающими мимо самолетами.

Равнодушно глядя в голубое небо, радист подумал о том, что уже через десять минут сможет отправиться домой, в восточную часть города. Мэгги, его подружка, сегодня не работает. Наверное, она уже ждет его, лежа на кровати в комнате с кондиционированным воздухом и одевшись, вернее, раздевшись так, как ему нравится...

Стенли мечтательно улыбнулся: до чего же хорошо после шести часов этой идиотской работы обнаружить у себя в квартире такую шикарную девчонку!.. Он вытянул шею, высматривая своего сменщика: в подобную жару сверхурочная работа противопоказана. Его одолевала зевота, он широко открыл рот, но тут из стоявшего перед ним громкоговорителя донесся треск и голос незнакомого пилота:

— Говорит «Н-КАТР» Северо-Восточной компании. Выполняю рейс 765 из Вашингтона в Кингстон, Ямайка, с посадкой в Майами. Двое вооруженных людей приказывают нам изменить курс.

Стенли Ловелл уставился на громкоговоритель: вот это да! Голос продолжал:

— Говорит «Н-КАТР». Нахожусь в районе Тампы, штат Флорида. Вынужден изменить курс, поскольку мне угрожают...

Голос внезапно умолк. Ловелл еще секунду смотрел на безмолвный динамик, затем схватил журнал радиообмена и отыскал в нем позывные Северо-восточной компании. Поспешно пододвинув к себе микрофон, Стенли взволнованно сказал:

— Говорит наблюдательная вышка аэропорта Тампа. «Н-КАТР», что у вас происходит? Сообщите курс и высоту! Прием.

Ответа не последовало. Ловелл оторвался от микрофона и выглянул в окно. Он сразу же увидел самолет, удаляющийся в юго-восточном направлении. На высоте пятнадцати тысяч футов «дуглас» казался крохотной точкой в небе. Радист на секунду задумался, сознавая, что за сверкающей оболочкой металлического фюзеляжа разыгрывается нешуточная драма, и он, пожалуй, — единственный, кто об этом знает. Последнее соображение сразу привело его в чувство. В таких случаях правила недвусмысленно предписывают проинформировать Национальную Гвардию, чьи самолеты всегда наготове. Хотя в этот раз рубить сплеча не приходилось — в «Дугласе» было полно пассажиров.

Дрожа от волнения, Ловелл снял трубку телефона.

Ему мгновенно ответил резкий мужской голос:

— Говорит лейтенант Филипс из Национальной Воздушной Гвардии. С кем вы хотите связаться?

— С тем, кто может принять срочные меры! — выпалил Стенли. — Только что у меня на глазах угнали самолет.

Он в двух словах изложил суть дела и дал подробные координаты терпящего бедствие лайнера. Ему было слышно, как лейтенант отдает торопливые распоряжения по другому телефону. Стенли с чувством выполненного долга повесил трубку.

Спустя пять минут над аэропортом с ревом пронеслись три истребителя «Ф-84» с опознавательными знаками штата Флорида. Национальная Гвардия начала действовать. Что ж, Мэгги подождет. Ловелл решил задержаться и узнать, чем закончится эта история. Наверняка снова проклятые кубинцы, подумал он. Действуют по приказу Кастро... Ловелл придерживался правых взглядов и сожалел, что сенатора Голдуотера не избрали в шестьдесят четвертом году президентом: уж он бы этим кастровцам показал...

Стенли настроился на волну центральной диспетчерской Майами и тут же услышал:

— ... Просим всех пилотов, находящихся в треугольнике Майами — Кингстон — Тампа, немедленно сообщить об обнаружении самолета «ДС-9 Н-КАТР» Северо-восточной компании, выполнявшего рейс на Кингстон. Предполагается, что самолет изменил курс по требованию неизвестных угонщиков. Экипаж на вызов не отвечает. Последнее сообщение получено из аэропорта Тампа.

Вот так история!.. Ловелл преисполнился сознанием собственной важности. Вращая ручку настройки приемника, он поискал другие станции и попал на разговор:

— ... Голубая Стрела, следуйте курсом 118. Нашу машину засек радар Кей-Ларго.

— Понял вас, Маяк-1. Следую курсом 118, высота двадцать пять тысяч футов. Выйду на связь при обнаружении цели.

Это переговаривались пилоты истребителей и радист авианосца, находившегося в Карибском море. Охота шла полным ходом. «ДС-9» успел уже значительно удалиться и летел на большой скорости. Ловелл продолжал вертеть ручку и каждый раз натыкался на переговоры военных радистов. Все, что только могло летать, пустилось на поиски пропавшего «Дугласа». До Кубы было всего 150 миль, а приземлиться воздушные пираты собирались, судя по всему, именно там. С авиабазы, расположенной в Форт-Лодердейл, наверняка уже стартовали «Мстители» — скоростные боевые машины, пролетавшие за час 2400 километров.

Позади Ловелла открылась дверь: пришел его сменщик.

— Ты что, заснул? — удивился он. Ловелл напустил на себя серьезный вид.

— Нет, я помогаю ловить проклятых кубинцев, которые угнали самолет...

Рассказывая сменщику всю историю с самого начала, Стенли невольно поглядывал в небо, размышляя, что может происходить сейчас на борту лайнера, попавшего в руки пиратов.

Вылет рейса 765 из Вашингтона состоялся строго по расписанию. Салон был на три четверти заполнен пассажирами: туристами, собирающимися посетить Ямайку, американскими бизнесменами и темнокожими жителями бесчисленных Карибских островов. Неприветливая стюардесса раздала конфеты и объявила, что самолет приземлится в Майами через два часа и что пассажирам будут предложены напитки и обед. Погода стояла прекрасная, и во время взлета все припали к иллюминаторам, чтобы взглянуть с высоты на Капитолий и на серебристые изгибы реки Потомак.

Шум двигателей быстро заглушил разговоры. Между креслами прошел стюард, предлагавший коктейли и аперитивы.

Впереди, в салоне первого класса, находилось всего четыре человека: молодая пара, не переставшая целоваться даже во время взлета, пожилой священник и коротко подстриженный тридцатилетний мужчина в коричневом костюме. Последний читал «Ридерз Дайджест», попивая виски со льдом. Рядом с ним, на свободном сиденье, лежал довольно толстый портфель. Наконец-то ему поручили легкое и приятное дело — отправили чуть ли не в отпуск! Нужно было слетать в Кингстон, на Ямайку, встретиться там с группой английских коллег (кстати, больших специалистов по части веселого застолья) и вернуться в Вашингтон, где начальство оплатит все его расходы... Подобные задания могут заставить даже самого ярого пацифиста записаться в добровольцы.

Безмятежно вздохнув, майор Лэнс нажал на кнопку, откидывающую спинку сиденья, и даже не обратил внимания на двоих мужчин, которые прошли мимо него и открыли дверцу кабины пилотов.

Первый выстрел прозвучал для него так неожиданно, что он подумал, что ослышался. Но после второго майор инстинктивно вскочил, опрокинув стакан с виски, и сунул руку под пиджак, где был пристегнут служебный револьвер.

— Никому не двигаться!

Это произнес не майор, а кто-то позади него. Фраза прозвучала с ужасным испанским акцентом. Однако интонация была достаточно красноречива. Лэнс обернулся и увидел в метре от себя ствол автомата «томпсон». Оружие держал здоровый небритый верзила в синих джинсах и выцветшей рубашке. Остальные трое пассажиров вжались в кресла, оцепенев от страха. Человек с автоматом повторил:

— Никому не двигаться! Без паники. Пассажиров мы не тронем. Через несколько минут самолет приземлится на Кубе. Потом мы вас отпустим. Сидите на своих местах.

Для пущей убедительности он поводил автоматом по сторонам и отступил назад, приоткрыв дверь в салон туристического класса. Лэнс заметил в проходе еще одного кубинца: тот держал под прицелом остальных пассажиров. Никто из сидящих не шевелился: в мирных организованных поездках редко встречаются герои...

Дверь кабины резко распахнулась, и из нее вытолкнули второго пилота. На его рубашке расплывалось большое кровавое пятно. Пилот был мертвенно бледен и едва держался на ногах. За ним показался невысокий коренастый мужчина с изъеденным оспой лицом и огромным револьвером в руке. Он злобно объявил:

— Вот что бывает, когда нас не хотят слушать. В отличие от своего напарника он прекрасно говорил по-английски.

Второй пилот бессильно опустился на сиденье рядом с Лэнсом, бессвязно бормоча:

— Они сумасшедшие... Убийцы, пираты... Командир, командир! Больно...

Лэнс отклонил его голову на спинку кресла и сунул свой платок под рубашку пилота, чтобы промокнуть кровь. На борту обязательно должна была находиться аптечка. Майор посмотрел низкорослому кубинцу прямо в глаза и сказал:

— Этот человек ранен. Ему нужно оказать помощь, иначе он истечет кровью.

— Сидите на месте, — ответил тот. — Он сам виноват, нечего было возникать. Пусть теперь подыхает! — Он угрожающе посмотрел на майора и добавил: — А вам вообще лучше помалкивать. Вы — майор Лэнс, верно?

Лэнс не ответил. Откуда им могла быть известна его фамилия? Внезапно он вспомнил о содержимом своего портфеля, и у него мелькнула мысль, что пираты не случайно выбрали именно этот самолет. Это был не просто угон. Им нужен прежде всего он, Лэнс.

Времени на размышления у него оставалось немного. Его прошиб холодный пот, когда он представил, что будет, если портфель попадет в руки кастровцев. Майор мысленно проклял бестолковых генералов, посадивших его в гражданский самолет, вместо того чтобы воспользоваться одной из машин военно-транспортной авиации. Их оплошность могла стоить ему жизни.

Человек с автоматом перешел в салон второго класса, а низкорослый, стоя за спиной Лэнса и прислонившись спиной к двери, следил за пассажирами первого. Полет продолжался как ни в чем не бывало. Майор Лэнс припал к иллюминатору, надеясь увидеть американские истребители, которые заставят «дуглас» приземлиться.

Но небо было пустым. Далеко внизу виднелась спокойная гладь Карибского моря...

Вот тогда Лэнс понял, что может рассчитывать только на себя. То, что он вез, ни в коем случае не должно было достаться кубинцам.

Со своего места пират не мог видеть движения его рук. Майор медленно вытащил револьвер, положил его на колени и как можно тише взвел курок.

Его план был прост: неожиданно застрелить стоявшего сзади пирата, ворваться в кабину и попытаться обезоружить кубинца, державшего под прицелом экипаж. Потом запереть дверь кабины изнутри, и тогда остальные не смогут помешать пилоту развернуть самолет.

Лэнс наполовину обернулся и положил локоть на спинку сиденья. Кубинец ничего не заметил. Майор, держа палец на спусковом крючке кольта-45, вскочил на ноги.

Пуля ударила кубинца прямо в грудь, и его швырнуло спиной на дверь. С удивленной гримасой на лице он выронил револьвер и сполз на пол.

Майор Лэнс был уже у двери кабины. Он рванул ручку, но дверь не открылась: она была заперта изнутри... Майор решил было выстрелить в замок, но замешкался, опасаясь ранить пилота. И вдруг «дуглас» резко повернул влево. Облака в иллюминаторах прыгнули вверх-вниз. Потеряв равновесие, Лэнс упал, выпустив из рук оружие. Видимо, пилот, услышав выстрел, попытался таким образом прийти ему на помощь.

Затем самолет резко выпрямился и тут же наклонился на правое крыло. Из второго салона донеслись крики: пассажиров охватила паника. Стоя на четвереньках, Лэнс искал свой кольт, и тут в дверном проеме появился человек с автоматом. Увидев труп своего сообщника, он мгновенно сообразил, в чем дело, и когда майор уже охватил пальцем рукоятку револьвера, кубинец выпустил в него длинную очередь.

Майор Лэнс почувствовал жгучую боль в груди. Его окутал непроницаемый мрак, и он рухнул под дверь кабины, прижав ее своим телом.

Услыхав стрельбу, пилот яростно сжал кулаки.

— Подонки! — прошипел он. — За это вы все попадете в газовую камеру. И я приду посмотреть, как вы подохнете!

Кубинец, стоявший позади него — высокий смуглый парень в светлом костюме, на котором виднелись пятна пота, ударил пилота по затылку стволом револьвера.

— Заткнись. Не то сейчас сам отдашь концы. А за тобой — все, кто там сидит.

— И вы тоже, — ответил пилот.

— А нам плевать! Раньше или позже — лишь бы с кем-нибудь за компанию...

Пилот чувствовал, что кубинец способен на все. Несколько минут назад, услышав выстрел, он сделал резкий поворот, надеясь, что пират потеряет равновесие и штурману удастся с ним справиться. Но кубинец был начеку. Он вцепился в спинку кресла, не выпуская оружия, и рявкнул:

— Если еще раз попробуешь меня провести — застрелю! Подумай об остальных.

По его голосу пилот понял, что он приведет свою угрозу в исполнение, и медленно выпрямил машину. В наушниках наперебой звучали возбужденные голоса. Все радисты в радиусе пятисот миль пытались установить с ним связь. Но единственное, что он успел сделать — это подать сигнал тревоги. И это, возможно, стоило жизни его товарищу, второму пилоту.

— Что мне делать? — злобно спросил он у пирата.

— Закрой рот и лети на Кубу. Если попытаешься приземлиться в другом месте — умрешь и утащишь в могилу остальных.

Командир корабля угрюмо замолчал. Теперь угонщикам могло помешать только чудо. Через десять минут под ними появится Гавана.

Стенли Ловелл не пошел обедать. Склонившись над приемником, он старался не пропустить ни одного сообщения о терпящем бедствие «Дугласе». Ловелл был настоящим радиоманьяком. Он в свое время как следует поработал над приемником и теперь мог принимать множество военных станций, недоступных рядовому слушателю. Иногда это было любопытным развлечением. Эфир бурлил от разнообразнейших сообщений. Как раз сейчас Стенли подслушал очень отчетливый диалог, который поначалу не понял.

— Генерал, — сказал первый голос, — мы на волне Первого узла. Можете передавать на частоте 7.

— Говорит Первый узел, — отозвался на фоне помех звонкий голос второго радиста. — Слышу вас хорошо.

— Первый узел, говорит генерал Сидней из Вашингтонского штаба. Догнать «ДС-9» не удалось. Его захватили неизвестные, и он держит курс на Кубу. Приказываю включить ускорители, догнать и атаковать.

После секундной паузы тот же звонкий голос сказал:

— Роджер, поступил приказ включить ускорители, догнать и атаковать «ДС-9».

Затем в динамике послышалось обычное потрескивание. Голоса смолкли. Стенли Ловелл заворожено смотрел на приемник, не в силах вымолвить ни слова.

— Черт, черт, черт! — пробормотал он наконец. Его даже слегка затошнило: подумать только, он своими ушами слышал, как американский офицер приказал американским истребителям сбить американский гражданский самолет с сотней пассажиров на борту...

Кубинцы предпринимали подобную попытку не впервые. Но прежде в худшем случае самолет забирали с Кубы, и пассажиры отделывались испугом и потерей времени.

Такой приказ мог отдать только сумасшедший. Нужно было что-то срочно предпринять. Ловелл снял телефонную трубку и твердым голосом сказал:

— Соедините меня со штабом ВВС в Вашингтоне. Дело первостепенной важности!

Головная машина звена самолетов «А-11» вошла в длинный вираж. Они шли над Карибским морем на высоте девяносто тысяч футов. Лишь несколько человек во всем мире знало, что эти истребители, способные развивать скорость 2700 километров в час, уже поступили на вооружение ВВС США.

В этот день звено выполняло наблюдательный полет. Пилоты сразу обнаружили «ДС-9» на экранах своих радаров, но до получения приказа генерала Сиднея не предпринимали никаких действий.

В наушниках остальных пилотов зазвучал голос командира звена. Бортовые станции работали на специальной частоте, на которую не могли настроиться посторонние радисты.

— Не знаю, что там вытворяют эти дурни из Вашингтона, но приказ есть приказ, сами слышали, — сказал командир. — «Дуглас» нужно догнать и уничтожить.

— Да что ж это такое? — загорячился пилот другого истребителя. — Ведь самолет пассажирский, там люди! Это преступление, хоть его и захватили кубинцы...

— Вы же знаете, кто такой генерал Сидней, — ответил командир. — Шеф разведслужбы ВВС. Он подчиняется непосредственно президенту. Преступление или не преступление — спорить не приходится. Наверняка для этого есть какая-то тайная и важная причина.

— А что, если президент спятил? — предположил кто-то из пилотов.

— Хватит трепаться! — сказал командир звена. — По счету «один» включить ускорители.

Он сосчитал от пяти до одного, и шесть летчиков одновременно нажали на кнопки. По сотне трубопроводов горючее устремилось к реакторам. Самолеты задрожали от перегрузки. Начиналась погоня.

Находясь в бункере, расположенном в окрестностях Вашингтона, генерал Сидней следил за охотой по большому радиолокационному экрану, где самолеты обозначились движущимися зелеными точками. «ДС-9» был далеко впереди и уже приближался к красной линии, отмечающей начало кубинского воздушного пространства. Остальные шесть точек быстро догоняли первую, но «дуглас» еще отделяло от преследователей довольно большое расстояние.

Генерал вздохнул. Он тоже не знал, зачем понадобилось сбивать безобидный «ДС-9», полный пассажиров. На своем веку он повидал немало странных заданий и уничтожил не один неопознанный самолет, но подобного случая не помнил.

Маленькие зеленые точки приближались к «Дугласу». Вдруг от них отделились еще меньшие: истребители выпустили по лайнеру ракеты класса «воздух-воздух», поскольку у них, видимо, заканчивалось топливо.

Сидней с тревогой следил за траекторией ракет. Экипаж «дугласа» даже не знает, что сзади надвигается смерть, подумал он.

Однако судьба распорядилась иначе: ракеты, падая в море, начали одна за другой описывать красивые дуги и вскоре исчезли с экрана. «ДС-9» оказался за пределами их досягаемости. «А-11» уже поворачивали обратно, так и не выполнив задания, а «Дуглас» благополучно пересек красную черту кубинского воздушного пространства. Генерал Сидней испытал невольное облегчение. Безвинные пассажиры угнанного самолета останутся живы. Может быть, невыполнение приказа грозило большими неприятностями, но он был рад, что самолет не пострадал. Генерал поднял телефонную трубку:

— Соедините меня с Белым домом.

В ответ секретарь президента спросил:

— Вы сбили этот самолет?

— Нет, сэр. Истребители вмешались слишком поздно, хотя и выпустили ракеты...

— Прискорбно, очень прискорбно... — сказал секретарь президента. — Господин президент настаивал, чтобы самолет обязательно уничтожили. Если он приземлится на Кубе, произойдет непоправимое. Неужели нельзя больше ничего предпринять?

— Нет, господин секретарь.

— Что ж, я так и доложу президенту. Держите это дело в строгой тайне. Во избежание возможных утечек я сообщу в ФБР. Какая-то радиостанция все же приняла сигнал бедствия, переданный с этого самолета. Необходимо узнать, что они говорили.

Помолчав, секретарь подытожил:

— Мы здорово сели в лужу...

На следующий день, спустя десять минут после того, как Стенли Лоуэлл занял свое рабочее место, на наблюдательную вышку поднялся незнакомый мужчина. Серый костюм и кожаный портфель придавали ему сходство с коммивояжером, но стоило посмотреть в его глаза, и становилось ясно, что профессия его совсем другая.

— Меня зовут Джим Конан. Я из ФБР, — сказал он Ловеллу, приоткрыв удостоверение. — Мне нужно с вами поговорить.

Ловелл безуспешно попытался скрыть волнение. Он впервые имел дело с ФБР.

— Расскажите, пожалуйста, все, что вы узнали о самолете, который изменил курс, — вежливо предложил агент.

Пока Ловелл говорил, агент сделал лишь две или три пометки в блокноте, зато слушал с неослабевающим вниманием. Он и глазом не моргнул, когда радист рассказал, как услышал приказ уничтожить самолет. Стенли заметно осмелел: ведь представитель штаба, с которым он говорил по телефону, обещал ему «кого-нибудь прислать».

Когда Ловелл закончил, агент спросил:

— Вы случайно не знаете, с какой целью угнали этот самолет? Радист широко открыл глаза:

— Конечно, нет... А с какой?

— Я не имею права об этом распространяться, — непреклонно заявил посетитель. — Мистер Ловелл, я должен напомнить вам, что это дело носит строго секретный характер. Не говорите об услышанном никому — даже своей жене или подруге. Несдержанность в разговоре может навлечь на вас крупные неприятности. Вы можете попасть под суд... за шпионаж.

— Но...

— Я не могу ничего уточнить. Информация, которую вы получили, имеет прямое отношение к государственной безопасности США. В некоторых других странах вас просто-напросто отправили бы в лагерь. Так, на всякий случай... Вам повезло, что мы в Америке.

Агент встал и взял портфель. Прощаясь, он добавил:

— Если у вас появятся новые сведения об этой истории, немедленно свяжитесь с ближайшим отделением ФБР и ни в коем случае не доверяйтесь посторонним. До свидания.

После ухода агента Ловелл долгое время сидел неподвижно. Он дорого бы дал, чтобы узнать, почему такой банальной с виду историей интересуются столь могущественные организации.

Глава 2

Крыса выползла из-под стены прямо на дорогу, и Серж Ленц едва на нее не наступил. Он отскочил назад и уже собирался прикончить тварь ударом палки, как вдруг заметил слюну, текущую изо рта грызуна. Животное протащилось по пыли еще несколько метров и повалилось набок. Лапы крысы едва шевелились, а брюхо раздулось так, что, казалось, вот-вот лопнет. Она в последний раз судорожно дернулась и замерла. Преодолевая отвращение, Серж Ленц подошел ближе и наклонился над мертвой тушкой. От нее уже шел запах разложения.

Такой же запах витал над всей деревней. К традиционным запахам подгоревших «тортильяс» и жареного маиса, свойственным всем мексиканским поселениям, примешивался другой, более стойкий, одновременно терпкий и сладковатый запах смерти.

Серж Ленц медленно пошел между домами. До сих пор он не встретил здесь ни одной живой души, лишь нашел на окраине поселка раздутый и обезображенный труп старика, над которым вилась туча мух. Труп лежал поперек канавы и был покрыт чем-то вроде красноватой плесени, которую Ленц уже видел на возвышающихся между домами гигантских кактусах.

— Эй! — крикнул он.

Ему никто не ответил. Однако, даже если мужчины ушли работать в поле, женщины и дети должны были оставаться дома, разве что...

Он вытер стекавший по лбу пот. После сухого жаркого Мехико удушливая влажность тропического климата свинцовым грузом давила ему на плечи. Ленц находился более чем в тысяче километров от столицы, и ему казалось, что он попал на другую планету.

До этого поселка под названием Лас-Пьедрас Ленц добирался двадцать четыре часа. Сначала он ехал по шоссе Мехико — Гвадалахара, затем по довольно сносной грунтовой дороге, пока не увидел нужный поворот. Дальше к поселку вела поросшая травой тропа, по которой невозможно было ездить в сезон дождей, то есть полгода кряду. У поворота стоял столб с полинявшей от дождей табличкой: «Внимание! Эта дорога контролируется нерегулярно». Иными словами: если у вас сломалась машина — выпутывайтесь сами.

Лас-Пьедрас находился в самом конце тропы, примерно в ста двадцати километрах от поворота. Чтобы преодолеть это расстояние, Ленцу потребовалось пять часов. Судя по всему, он был первым, кто пересекал эту местность на автомобиле. Городской налоговый инспектор, который один раз в году отваживался сделать вылазку в Лас-Пьедрас, предпочитал ехать на муле. Но ему вряд ли удавалось собрать хотя бы сотню песо в этом убогом поселении, затерявшемся в тропических джунглях на побережье Тихого океана.

Местные жители — несколько десятков человек — вели натуральное хозяйство, выращивая маис, маниок и разводя домашнюю птицу. Один раз в два-три месяца они ездили в Лос-Мочис, за двести километров, чтобы обменять птицу и яйца на соль, лекарства, одежду и спички. Поездка занимала две недели. Газет крестьяне не привозили, поскольку в Лас-Пьедрасе никто не умел читать. В поселке не было ни почты, ни телефона. Да и кто бы вздумал сюда писать? Правда, несколько лет назад двое молодых парней уехали из поселка в Гвадалахару, но с тех пор никто о них не слышал.

Единственным средством сообщения с внешним миром был транзисторный приемник, который старейшина поселка приобрел в минуту душевной слабости. Но включали его редко.

Наверное, край света выглядит именно так...

Ленц негромко выругался. Подумать только, ведь он оказался здесь в результате простой пьяной болтовни! Его собутыльник чамало после пятого стакана текилы стал говорить о Лас-Пьедрасе такие странные вещи, что Ленц решил все увидеть своими глазами: людям его профессии нельзя полагаться на слухи.

На первый взгляд в поселке ничего не было загадочного. Выбеленные мелом каменные домики выглядели так же, как и в тысячах других мексиканских деревень. Окружающая растительность была такой же буйной и зеленой, как в любой другой части джунглей. Только в одном месте — у въезда в деревню — листья покрывала эта странная ярко-красная плесень.

Да вот еще теперь — безлюдные улицы и пустые дома.

Серж Ленц толкнул калитку и вошел в загон для скота. Зловоние было здесь невыносимым. Вокруг пересохшей лужи валялись мертвые куры, несколько лис и туша свиньи.

На крыльце дома лежал облепленный мухами дохлый кот.

Все мертвые животные были покрыты одинаковым красным налетом.

На этот раз Ленц не стал никого звать. Он переступил через кота, открыл дверь и вошел.

После яркого солнца его глаза поначалу не могли привыкнуть к полумраку, но у него сразу сперло дыхание от кошмарного запаха. Ленц подошел к окну и распахнул деревянные ставни. В комнату хлынул поток света.

То, что он увидел, заставило его попятиться назад: на полу лежали три трупа — два женских и один мужской. На них была традиционная белая одежда мексиканских крестьян. Лица и руки мертвых превратились в сплошную красную массу.

Серж Ленц, пошатываясь, вышел из дома. Чтобы прийти в себя, ему понадобилось добрых десять минут. Постояв у каменной стены, он вернулся к машине, достал из сумки плоскую бутылку виски и одним махом осушил половину. Алкоголь обжег горло и вышиб слезу, но Ленц почувствовал себя гораздо лучше. Будь его воля — он сел бы за руль и унесся прочь. Но миссию следовало выполнить до конца.

Огромным напряжением воли он заставил себя отойти от машины и осмотреть еще с десяток домов. Всюду его глазам открывалось одно и то же зрелище: распухшие трупы. Все животные были тоже мертвы. Поселок напоминал громадную бойню.

По-прежнему вовсю палило солнце. Мрачное безмолвие не нарушал ни малейший шорох. Удушливый зной, мертвая тишина, зловоние и белая одежда на трупах создавали впечатление нереальности.

Ввиду отдаленного расположения Лас-Пьедраса власти узнают о случившемся не раньше чем через месяц. Мексика необъятно велика, и хотя на дворе двадцатый век — цивилизация добралась далеко не во все уголки этой страны. В Лос-Мочисе, ближайшем городе, почти никто даже не знал о существовании поселка.

Что же здесь произошло? Хотя Серж Ленц не был ни врачом, ни биологом, эта молниеносная эпидемия, кроме страха и отвращения, вызвала у него и любопытство. Конечно, в стране с таким жарким климатом любая инфекция распространяется в одно мгновение, но все же... что это за напасть, которая поражает и людей, и растения?

Да, похоже, болезнь протекала невероятно быстро, ведь никто не успел даже обратиться за помощью. Правда, до ближайшего врача нужно было ехать на муле десять часов. И все же за ним должны были послать.

Серж Ленц подошел к своей запыленной машине, теряясь в догадках. Ни одна из известных эпидемий не распространяется так быстро и не ограничивается узкими рамками одного поселка. Вдруг у него мелькнула мысль: возможно, жители брали воду из отравленного водоема.

Это соображение выглядело резонным. Вода должна была находиться где-то рядом: люди не стали бы селиться вдали от источника или ручья.

Ленц вернулся на середину деревни и увидел с одной стороны пологий склон. Видимо, это было то, что нужно.

Действительно, в сотне метров от поселка он сразу нашел прозрачный ручей с каменистым дном. На берегу, поросшем травой, оказалось ровное место, очищенное от растительности. Там, скорее всего, стирали одежду.

Вокруг царило безмолвие.

Внезапно перед глазами у Сержа Ленца что-то прыгнуло и заставило его отпрянуть назад. Когда он присмотрелся, его охватило сильное отвращение.

Это была всего лишь птица. Но какая! По могучему кривому клюву Ленц узнал в ней тукана — разновидность попугая, обычно играющего всеми цветами радуги. Этот же был полностью красный, а на месте крыльев торчали уродливые огрызки. Не в силах взлететь, он с трудом перебирал длинными лапами, косясь на человека помутневшим взглядом. Казалось, птицу окунули в ванну с кислотой.

Она еще два-три раза перевалилась с лапы на лапу и упала на бок. Ее клюв раскрылся, и она, кашляя розоватой пеной, издохла на глазах у Сержа.

Ленц облизал пересохшие губы. Ему нестерпимо хотелось пить, но теперь ручей внушал ему страх.

Эта чистая прозрачная вода грозила страшной и необъяснимой смертью. Вниз по течению деревень больше не было, а двадцатью километрами ниже ручей впадал в Тихий океан. Значит, дальше болезнь не пошла. Зато вверх по течению располагался добрый десяток деревень, но в них жизнь шла своим чередом.

Почему же смерть поразила именно это поселение, затерянное на западе Мексики, где горстка крестьян, как и двести лет назад, терпеливо возделывала свой клочок земли?

Серж Ленц пошел обратно. Нужно было взять с собой какие-нибудь вещественные доказательства и предупредить санитарно-эпидемиологическую службу. Несчастных непременно следовало захоронить. Если бы не жара, он начал бы прямо сейчас. Но главное — поставить в известность начальство. Похоже, в этот раз он напал на кое-что важное.

Ленц растянулся на траве в тени машины, зажег сигарету и с наслаждением затянулся. Запах табака был привычным и успокаивающим.