Уверенным жестом Пэгги Мей-Линг закончила подкрашивать свой правый глаз, который чуточку удлинился благодаря зеленому штриху; затем она принялась за рот, подрисовав себе губы и сделав их еще более сочными. Благодаря очень светлому цвету кожи и овальному лицу с чуть раскосыми глазами она больше походила на евразийку, чем на китаянку. От своей матери, родом из Маньчжурии, она унаследовала очень большой для азиатки рост. Ее короткие и волнистые волосы не имели ничего общего с жесткими и твердыми прямыми волосами, обычными для женщин ее расы.
      Закончив подкрашиваться, Пэгги немного отступила, рассматривая критическим взглядом свой силуэт в зеркале. Туфли-лодочки на двенадцатисантиметровых каблуках еще более удлиняли ее виднеющиеся из-под короткой юбки красивые ноги. Ее грудь не была слишком большой, но очень прямая осанка придавала Пэгги важность. Ее иногда принимали за итальянку, и только разрез глаз выдавал ее происхождение. Благодаря природному высокомерному, почти презрительному выражению лица она сыграла несколько ролей шлюхи в снятых в Гонконге фильмах. Когда, со скрытыми за широкими черными очками глазами, с красным и мясистым, словно персик, ртом, с открытыми до ляжек длинными ногами, она входила своей царственной и одновременно чувственной походкой в холл отеля «Пининсьюла» в Коулуне, у всех присутствующих мужчин появлялась лишь одна мысль: положить ее к себе в постель. Пэгги держалась полгода. Затем, когда однажды жирный, циничный и богатый торговец героином предложил ей за уик-энд столько, сколько она получила за три фильма, Пэгги поняла, где ее будущее.
      Эксплуатация этой новой роли роскошной куртизанки привела ее в Бруней – крошечный султанат размером в шесть тысяч квадратных километров, зажатый на северо-западном побережье Борнео между Сараваком и Сабахом (штатами Малайзии), в котором было менее двухсот тысяч жителей, но достаточно нефти и природного газа, чтобы превратить его во вторую (после США) страну в мире по уровню доходов на душу населения. Так как эти богатства были неравномерно распределены между населением и султаном с его семьей в пользу последних, то Пэгги ожидали прекрасные дни. Во время этих эскапад ее агент в Гонконге говорил, что она снимается в Европе, и это спасало ее репутацию. За это он брал пять процентов от суммы, заработанной в постели.
      Закончив прихорашиваться, Пэгги, которую в действительности звали Танг, закурила сигарету и, чтобы успокоить нервы, принялась читать свой китайский гороскоп. Это последнее пребывание в Брунее уже принесло ей небольшое состояние, и сегодня она намеревалась еще больше округлить его.

* * *

      Джон Сэнборн устремился в кабину и нажал на кнопку шестого этажа. Два лифта «Шератона Утамы», единственного и относительно красивого гостиничного комплекса Бандар-Сери-Бегавана – столицы Брунейского султаната, работали с удручающей медлительностью. Перед этим американец должен был бесконечно долго ждать в вестибюле, к счастью, безлюдном в этот утренний час. Сэнборн не очень любил, когда следят за его действиями. И особенно в этот день. Но несколько его соотечественников проживало в отеле, и это могло объяснить его визиты.
      Добравшись до шестого этажа, Сэнборн почти бегом устремился по коридору к 532-му номеру. Он тихо постучал два раза и с бьющимся сердцем замер в ожидании.
      С тех пор, как Сэнборн встретился за коктейлем в «Майе» (бар «Шератона») с Пэгги Мей-Линг, он мечтал переспать с ней.
      Увы, китаянка разыгрывала недотрогу, и это еще больше бесило Сэнборна, так как он знал истинные причины ее пребывания в Брунее... Но через несколько дней, когда они встретились на краю большого, похожего на наперсток бассейна «Шератона», куда он каждый день приходил окунуться, поведение молодой женщины явно изменилось! Пэгги не противилась, когда после банального разговора Сэнборн проводил ее до номера.
      Он даже вошел вместе с ней в номер и без разговоров наконец поцеловал ее, отважившись даже на некоторые более определенные ласки.
      Затем Пэгги заставила его усесться в двух метрах от себя, и они поговорили. Молодая китаянка казалась подавленной: скучное ожидание в номере доброй воли ее «спонсоров», недостаточная свобода, отсутствие развлечений. Их разговор прервал телефонный звонок, и Пэгги предложила:
      – Завтра я буду на коктейле вджерудонгском «Кантри Клабе». Если бы вы могли зайти...
      Сэнборн облизывался целые сутки, мечтая об этой шикарной восточной шлюхе, которая возбуждала в нем желание. В Джерудонге он нашел ее еще более роскошной в длинном вышитом золотом платье. Между двумя стаканами апельсинового сока она зашла дальше в своих откровениях: приехав на две недели в Бруней, она практически задержана здесь силой! Один из братьев султана, принц Махмуд, более известный по прозвищу «Секс-Машина», не захотел выпустить ее из страны. Американец не удивился этому. Махмуд только и думал, как удовлетворить свои неограниченные сексуальные потребности, и привозил себе с Филиппин целые чартеры, набитые шлюхами. С приплюснутым лицом, выдающейся челюстью, с ниспадающими в уголках рта монгольскими усами и низким лбом, он с успехом восполнял недостающее звено между человеком и обезьяной в дарвиновской цепи, компенсируя свой малопривлекательный образ пачками долларов. Он держал свою добычу в «Шератоне» и использовал ее в своем джерудонгском загородном доме на берегу океана, напичканном зеркалами без амальгам, резиновыми матрасами с водой и камерами и охраняемом неподкупными бородатыми гуркхами.
      – Я попыталась уехать, ничего не сказав, – заключила Пэгги. – Меня вернули из аэропорта. Начальник полиции – двоюродный брат султана, и к тому же я – китаянка...
      В Брунее китайцы имеют приблизительно те же права, что и евреи в СССР: отсутствие гражданства, а также документов на жительство и высылка при первом же косом взгляде.
      Вечер заканчивался, и местный оркестр складывал свои инструменты. Пэгги попросила Сэнборна, который еще не знал, к чему она вела разговор, проводить ее до «Шератона». В этот вечер «Секс-Машина» был занят встречей новой партии филиппинок. В машине она открыла свои карты.
      – Кажется, есть способ уехать из Брунея, минуя аэропорт. Между деревушкой Лумапас и Лимбангом в Малайзии проходит неконтролируемая дорога. В Лимбанге есть аэропорт, а мой паспорт у меня. Не могли бы вы найти кого-нибудь, кто бы отвез меня туда? Я хорошо заплачу. Мне надо обязательно улететь в Гонконг, где меня ждет роль в новом фильме.
      Сэнборн усмехнулся про себя. Так и есть! Отношения с китайцами – просты и основаны на обмене. Пэгги знала, что он ее хочет и, как каждый брунеец, что он является резидентом ЦРУ. На ее взгляд, выгода очевидна. Шпионы должны хорошо знать, как нелегально переходить границу.
      Что касается платы, то это не обязательно должны быть доллары, которых, впрочем, ему не хватит, учитывая тариф китаянки.
      – Это не так-то просто, – осторожно сказал американец. – Я подумаю.
      Перед тем, как расстаться с ним у входа в «Шератон», Пэгги бросила на него горячий взгляд, от которого его желание вспыхнуло с новой силой.
      На следующий же день Сэнборн осторожно навел справки о лумапасском маршруте у одного из своих агентов, который подтвердил наличие дороги. Обычно до Лимбанга добирались по реке Бруней, пройдя паспортный контроль на пристани, расположенной на набережной Макартура. Хотя этот малайский поселок и представлял собой отвратительную дыру на берегу грязной реки в гуще джунглей, Лимбанг был местом разрядки для брунейцев, уставших от исламской строгости султаната. Будучи мусульманином, султан считал необходимым возблагодарить аллаха за свое огромное состояние приверженностью к суровому интегризму. В Лимбанге же рекой лилось пиво, было полно шлюх и официально были разрешены петушиные бои.
      Резидент ЦРУ недолго колебался. Эта невинная прогулка давала ему возможность переспать с соблазнительной Пэгги, а при возникновении проблем Сэнборн всегда мог объяснить своему начальству, что он искал новый переправочный путь. Это входило в его обязанности.
      – Я сам отвезу вас в Лимбанг, – объявил он Пэгги двумя часами позже на борту бассейна в «Шератоне».
      – О, замечательно! Вы это делаете для меня? – с показной наивностью воскликнула она.
      Затем, переменив тон, она быстро добавила:
      – Надо бы уехать во вторник – есть рейс на Кучинг в Малайзии с пересадкой на Сингапур.
      Прошло три дня. Время тянулось с раздражающей медлительностью. Сэнборн знал, что как настоящая китаянка Пэгги попытается по возможности не заплатить. Эта мысль сильно портила его настроение.
      Теперь все было готово. Вторник, 8 часов утра. Он не видел Пэгги со времени их последней беседы.
      Ручка 532-го номера тихо повернулась, и Пэгги открыла дверь. Сексуальная озабоченность Сэнборна улетучилась в один миг. Провокационный макияж китаянки являлся своего рода боевой окраской готовой уступить куртизанки.
      – Вы не видели никакого подозрительного субъекта в вестибюле? – спросила она.
      Там часто шатались находившиеся на содержании у двора шпики в поисках сплетен для сотрудников Специального отдела – политической полиции султаната. Сэнборн оглядел комнату.
      – Нет, не видел, – сказал он. – А где ваши вещи?
      – Все горничные работают на Специальный отдел. Я не хотела привлекать внимания и взяла с собой только это, – ответила Пэгги.
      Она показала на бледно-голубую дамскую сумочку, лежащую возле телевизора, и на бутылку коньяка «Гастон де Лагранж». Жители Гонконга были большими любителями этого напитка, который для иностранцев стоил в Брунее в три раза дешевле.
      – Я готова, – сказала Пэгги, – мы можем ехать...
      Ее лицо выражало полнейшее простодушие. Сэнборна забавляла эта высшая форма торговли. Сейчас он выступал с позиции силы, и Пэгги не могла его продинамить.
      – У нас есть время, – сказал он.
      Сэнборн подошел к ней, положил руки на бедра и нежно, но крепко привлек ее к себе. Китаянка не сопротивлялась. Когда американец почувствовал, что ее живот покорно прижался к нему, кровь заиграла в его жилах. Держась совершенно прямо, она смотрела, как позади него на телеэкране бородач в тюрбане комментировал стих корана. Чтение корана как бы являлось национальным брунейским видом спорта. Сэнборн хотел поцеловать Пэгги, но она отвернула лицо, и ему пришлось довольствоваться тем, что он уткнул свой рот в ее надушенную шею. Его руки перешли с бедер на едва прикрытые блузкой груди. Тем же спокойным голосом Пэгги заметила:
      – Мы должны ехать.
      Дыхание Сэнборна участилось, его захватывало желание, и напрягшаяся плоть, казалось, приклеилась намертво к животу молодой женщины.
      Он не хотел уходить из этой комнаты, не получив того, что хотел. Сэнборн начал обследовать легкое тело китаянки, продвигаясь рукой вдоль черной плотно прилегающей юбки и возвращаясь к торчащим под блузкой соскам, гладя выгнутое и твердое тело. Он вновь принялся искать рот Пэгги, но она снова ускользнула. Одна мысль – дать то, что она обычно продавала, – видимо, приводила ее в негодование. Настаивая, Сэнборн сумел раскрыть ее губы и наконец почувствовал, как кончик ее влажного языка встретился с его. Словно два уставших мотылька, длинные руки с бесконечными ярко-красными ногтями улеглись на его рубашке, нежно массируя грудь Сэнборна...
      Ему показалось, что в его живот налили расплавленного свинца.
      Пэгги знала, что делала. Щипая и лаская его соски, незаметно двигая бедрами, она за несколько минут привела американца в состояние экстаза. С ложной неловкостью ее пальцы расстегнули несколько пуговиц на его рубашке, и она беспрепятственно возобновила свои старания. Сэнборн стонал от удовольствия. Он схватил одну из так искусно мучивших его рук и положил ее на свою плоть. С испуганным вскриком Пэгги, казалось, только что открыла для себя то огромное сексуальное напряжение, которое сама же терпеливо вызывала...
      Сэнборн внутренне расслабился. Он добился своего. Нет больше необходимости продвигаться вперед на цыпочках... Уверенным жестом он дернул молнию прямой юбки, которая упала к ногам Пэгги, открывая длинные мускулистые бедра и выгнутый живот, едва прикрытый облачком белых кружев.
      Китаянка отказалась от своей роли добродетельной девушки. Ее длинные пальцы захватили твердую плоть и начали с ловкостью массировать ее – результат длительной практики. Сэнборн впился ртом в губы Пэгги и засунул свою руку под белое кружево.
      – О да! – прошептала Пэгги.
      Со слегка раздвинутыми ногами она отвечала на ласки легкими вздохами. Сэнборн почти сорвал с нее бастион кружев и с жадностью мял ее тело. Ее рот постепенно завладел им, демонстрируя всю нежность и восхитительную технику. Чтобы продлить наслаждение, Сэнборн вынужден был оттолкнуть ее.
      Он возобновил свои ласки там, где закончил их, и Пэгги внезапно оживилась и изогнулась дугой, невнятно бормоча и постанывая.
      – Аах...
      С внезапно напрягшимися ногами и закатившимися глазами она закричала во власти, возможно, показного, но очень убедительного оргазма. Сэнборну показалось, что между его ногами лег брусок расплавленной стали. Он с жадностью набросился на китаянку, которая сразу согнула ноги и издала восхищенное восклицание, когда он с маху вошел в нее.
      – О, ты большой!
      В столбняке от возбуждения, Сэнборн несколько секунд не двигался, пытаясь успокоить пульсацию своей плоти, полностью проникшей в это бархатное вместилище.
      Чтобы отключиться, он заинтересовался на несколько мгновений кораном на экране телевизора, затем принялся двигаться, смакуя удовольствие. С момента первой встречи с Пэгги Сэнборн мечтал об этом миге. Туманный взгляд китаянки еще больше возбуждал его. Он хотел продлить удовольствие и начал очень медленно выходить, чтобы обратно войти всей своей массой; он также согнул ей ноги, чтобы лучше трамбовать ее. У него было чувство, что он пронзал ее насквозь, рассекая надвое. Со скрещенными руками и с приоткрытым ртом Пэгги отдавалась, словно покорная рабыня.
      Ее руки изогнулись и, ухватив пальцами грудь американца, она возобновила свой дьявольский танец на его сосках – ласка, которая, по ее опыту, сводила мужчин с ума.
      Сэнборн издал рычание, словно дикое животное, и задвигался еще быстрее. Новое восхитительное ощущение прибавилось к уже испытываемым. Пэгги начала массировать его своими внутренними мускулами, создавая чрезвычайный эффект. Он видел, как колыхался и надувался его живот, чувствовал, как напряглась его плоть, в то время как она смотрела на него с ангельской улыбкой.
      – Остановись! Остановись! Я хочу тебя...
      Сэнборн не закончил фразы. Сочетание рук на ее грудях и этой плоти, которая страстно желала ее, привело его к оргазму. Чувствуя себя на десять лет моложе, он с диким криком освободился, давя на прекрасное и хрупкое тело молодой китаянки. С обвившимися вокруг его спины ногами, Пэгги с по-прежнему невинным видом приняла его до последней капли.
      Когда он отстранился, она незаметно скрылась в ванной комнате, оставив Сэнборна отходить от своего восхитительного оргазма.
      Когда, снова накрасившись, она появилась вновь, Сэнборн уже принял достойный вид. Колыхание ее бедер было такое чувственное, что он опять захотел ее. Она это прочла в его взгляде и обратилась к нему с обезоруживающей улыбкой.
      – Идите. Я встречусь с вами внизу на паркинге.
      Сэнборн слегка коснулся ее губ, думая про себя, что у него еще, возможно, будет время воспользоваться ими в Лимбанге: малайские самолеты часто опаздывали. Он вышел из номера, чуть не сбив с ног крошечную горничную-сингапурку, которая сообщнически улыбнулась ему. Сэнборн уже неоднократно покупал ее расположение.
      Вестибюль был по-прежнему пустым. Делая улицы необитаемыми, над Бандар-Сери-Бегаваном шел проливной дождь. С огромным зонтом в руках, портье поспешил проводить Сэнборна до его «рейнджровера». С оглушительным шумом дождь барабанил по крыше. Расположенному на границе южного и северного муссонов, Брунею часто доставалось от них обоих... Дождь шел почти круглый год...
      Вместе с машиной американец укрылся на стороне «Шератона», прямо напротив наружной пожарной лестницы, так, чтобы его не было видно от главного входа.
      Спустя десять минут на площадке шестого этажа появилась Пэгги с дамской сумочкой и «Гастон де Лагранжем» в руках. Вновь обуреваемый желанием, Сэнборн полюбовался сквозь завесу дождя ее длинными ногами, открытыми сверхкороткой юбкой.
      Он вышел, чтобы открыть дверцу. Игриво улыбаясь, китаянка уселась рядом с ним.
      – У нас в Китае говорят, что дождь приносит счастье.
      Сэнборн уже поехал по Сунгай Кьянггчу – большому проходящему мимо «Шератона» проспекту. Немного дальше он повернул налево, чтобы выехать на Джалан Тутонг. Под дождем Бандар-Сери-Бегаван с малопривлекательными официальными зданиями и с влажной растительностью казался еще более унылым. Маленький тропический провинциальный город.
      Держа очень прямо свою голову, Пэгги, казалось, превратилась в статую. Сэнборн положил руку на ее голое бедро и оставил ее там. От прикосновения к ее коже у него пошли мурашки по телу. До сих пор все шло хорошо. Он надеялся, что никто не видел, как китаянка выходила из «Шератона». Слева от него показался золотой купол мечети дворца Нурал Имана – странного полуазиатского-полуарабского сооружения, высившегося на вершине холма к северу от реки Бруней и окруженного зеленой лужайкой. Султан почти никогда из него не выходил. Там также размещались два основных министерства: обороны и внутренних дел. Два пестро разодетых охранника дежурили перед позолоченными решетками этого тропического Диснейлэнда.
      Сэнборн посмотрел на часы.
      – Через полчаса мы будем в Лумапасе, – сказал он. – И если все пойдет хорошо, через два часа – в Лимбанге.
      По прямой до Лумапаса было всего с десяток километров. Но чтобы до него добраться, надо было спуститься к юго-западу вдоль реки Бруней, которая на самом деле представляла собой морской пролив, не имеющий ни одного моста. Довольно значительный крюк.
      Брунейское государство состояло из двух анклавов, между которыми вклинивался край Саравака – малайской провинции с небольшим городом Лимбангом на берегу одного из многочисленных проливов, омывающих северную часть Борнео. Несмотря на свои миллиарды долларов, султану Брунея никак не удавалось купить у Малайзии этот небольшой кусок джунглей, который позволил бы ему иметь цельную страну...
      Снова пошел дождь, и Сэнборн включил дворники. Он был несколько обеспокоен. В Лимбанг вела плохая, сильно размокшая и труднопроходимая дорога. Надо было также преодолеть два брода. Четыре ведущих колеса «рейнджровера» не были лишними... Жилье попадалось все реже и постепенно уступало место джунглям, стоящим по обе стороны дороги, которую иногда пересекало рисовое поле. Спустя двадцать минут он был в Масине, где повернул налево. Движение становилось все менее оживленным, так как эта дорога вела в тупик. Огромные черные тучи, казалось, были готовы обрушить свой груз на зеленеющую листву. Было жарко, как в сауне.
      Через четверть часа они подъехали к маленькой деревушке, стоящей вокруг единственной прямолинейной улицы.
      Дождь немного утих. Сэнборн поехал медленнее. На краю деревни асфальтированное шоссе внезапно кончалось и уступало месте узкой и ухабистой дороге. Никакого шлагбаума или особого знака, и тем не менее это была граница между Брунеем и Малайзией. Американец остановился и включил кулачковую передачу. Семеня под дождем, их обогнал крестьянин с канистрой бензина на плече. Малайцы и жители пограничной зоны делали свои покупки в Брунее, где бензин стоил гораздо дешевле.
      Перед ними была Малайзия. Между ананасовыми полями и несколькими деревянными домишками на сваях дорога углублялась в джунгли.
      – Едем! – сказал Сэнборн.
      Пэгги непроизвольно вскрикнула, когда «рейнджровер» заехал в огромную выбоину, в которой мог бы поместиться маленький слоненок. Мотор завывал. Щедро открывая свои бедра, китаянка каталась на сиденье. Сэнборн подумал, что раз они оказались в джунглях, он всегда может сделать небольшой привал...
      – Через час будем в Лимбанге.
      Если только дожди не сделали непроходимыми оба брода... Теперь, когда он позволил себе эту затею, Сэнборн был немного обеспокоен. Попытка вывезти из страны гостью двора – в случае возникновения проблем – грозила ему хорошеньким дипломатическим инцидентом и концом карьеры в ЦРУ... Он спешил вернуться.
      Дорога перед ними, казалось, растворялась в непроходимом тропическом лесу с пышно разросшейся растительностью. Около миллиона квадратных километров джунглей... По краям было немного цивилизации. Им встретилось несколько небольших ананасовых полей. Они обогнали трех малайцев с согнутыми под дождем плечами, толкающими тяжело нагруженные велосипеды. Они увидели еще несколько стоящих на сваях домов, а затем дорогу поглотили джунгли.
      Сэнборн сосредоточился на управлении машиной. «Рейнджровер» скакал от ямы к яме, и прыгающий руль без конца задевал лицо американца. С завыванием мотора, треском кулачковой передачи и дождем, который резкими порывами ударял в ветровое стекло, его эротические мечты улетучивались. Это даже не было дорогой! Самое большее – тропа, которая делала зигзаги в зарослях джунглей. Неожиданно «рейнджровер» яростно заревел – его задние колеса застряли в зеленоватом месиве.
      Сантиметр за сантиметром Сэнборну удалось вытащить машину из болотистой рытвины. Грязь заляпала стекла, и макияж Пэгги потек. От испарины ее блузка приклеилась к телу, плотно облегая остро торчащие груди. Внезапно Сэнборн подумал, добьются ли они удачи. Их скорость не превышала пяти километров в час. Они даже еще не преодолели первый брод. От удара большой лианы раскололось ветровое стекло. Испуганно вскрикнув, Пэгги инстинктивно откинулась назад.
      – Скоро подъедем к броду, – пообещал Сэнборн.
      Это превращалось в кошмар. Дождь кончился, и сразу же от земли пошли испарения... Дорога раздваивалась. Почти наугад Сэнборн поехал направо.
      Через сто метров тропа расширилась, и они увидели ручей с грязной водой, быстро текущей между заросшими клюзией берегами. Брод! Впереди, прямо у воды, стоял другой «рейнджровер».

* * *

      Сэнборн вышел из машины. Невозможно развернуться, так как тропа была слишком узкой. На Сэнборна обрушилась влажная жара. Заинтригованный, он подумал, кто эти безумные люди, приехавшие, чтобы затеряться в этом заброшенном месте. Они не охотились; и вокруг не было ни одной деревни. Что касается контрабанды, то ею занимались в основном местные жители... Шлепая по грязи, Сэнборн подошел к машине.
      Дверца со стороны водителя открылась, и мужчина спрыгнул на землю. Малаец, одетый в защитную форму. Американец улыбнулся ему.
      – Застряли?
      Тот утвердительно кивнул головой. В машине Сэнборн заметил еще трех человек. Белых. Тот, кто был рядом с водителем, вышел и обошел машину. Американец был сильно удивлен. Он его знал! Это был Майкл Ходжис, начальник службы личной безопасности султана – английский наемник, завербованный местным резидентом МИ-6 , старшим полицейским офицером Гаем Гамильтоном. Огромный, с голубыми глазами, тонкими губами и орлиным носом, он воевал в Северном Йемене и не пользовался доброй репутацией...
      Было бы неприятно, если бы Ходжис увидел китаянку... Он непременно скажет об этом своему шефу. Скрывая свою досаду, американец протянул ему руку.
      Англичанин взял ее с несколько застывшей улыбкой. У него были невероятно широкие плечи.
      Сэнборн почувствовал, что пальцы наемника сжали его руку с силой, необычной для простого рукопожатия. Словно делая символический жест политика перед фотографами, Ходжис держал его пальцы в своей руке. Затем, не отпуская пальцев американца, он вдруг нагнулся, засунул левую руку в сапог, потом вытащил ее, и когда он выпрямился, у него был в руках кинжал с огромным лезвием.
      – Э!
      Сэнборн хотел сделать шаг назад, но его удержала страшная хватка наемника. Словно в кошмаре, он увидел, как Ходжис отвел свою левую руку назад. Через долю секунды кинжал ударил прямо горизонтально ему в живот. Лезвие погрузилось приблизительно на двадцать сантиметров под грудную клетку. В бесполезном жесте защиты Сэнборн попытался левой рукой оттолкнуть кинжал убийцы. Налегая всем телом, Ходжис нанес удар снизу вверх, подобно мяснику, вспарывающему говяжью тушу. Ослепительная боль пронзила американца. Он почувствовал, как взорвалась его грудь, и его взгляд затуманился. Острие кинжала достигло сердца, и это было как электрический разряд в сто тысяч вольт.
      Под ним подогнулись ноги, но он остался стоять, насаженный на острие оружия, которое его убило. С раздвинутыми ногами Ходжис слегка повернул лезвие справа налево, чтобы окончательно рассечь аорту, и затем резким движением вытащил кинжал.
      Сотрясаемый еще судорогами, Сэнборн рухнул на землю. Перешагнув через тело, убийца направился к «рейнджроверу» и открыл правую дверцу. Пэгги уже повернулась, чтобы выйти, и Ходжис вежливо помог ей ступить на землю. Китаянка спокойно положила на капот свою сумочку и вынула оттуда платок, которым начала вытирать смесь пота и пыли, покрывавшую ее лицо. Ее отсутствующий взгляд остановился на лежащем в нескольких метрах теле Сэнборна, как на трупе пешехода, попавшего под машину.
      Малаец и второй белый быстро обыскали тело Сэнборна, потом оттащили его к реке. За ними следовал третий, таща цементный куб, из которого виднелась цепь с наручником на конце. Они прикрепили его к одной из лодыжек убитого и затем начали перетягивать труп железной проволокой.
      С почти комическими гримасами Пэгги энергично работала над своим макияжем. От жары накладываемая тушь для ресниц стекала. Поэтому ей стоило большого труда сделать себе глаза, как ей нравилось: с черными тенями и стрелками зеленого цвета. Это их удлиняло. Подошел Ходжис.
      – Мы уезжаем, – объявил он.
      Так как, занятая подрисовкой толстых губ, она не ответила, то он добавил, особо нажимая на слово «пожалуйста».
      Китаянка вновь заняла свое место в «рейнджровере». Взобравшись на место Сэнборна, малаец дал задний ход. Через сто метров он смог развернуться. Ходжис снова сел за руль первого «рейнджровера». Из своей машины Пэгги видела, как два человека сбросили тело Сэнборна в реку, и коричневая вода сразу поглотила его.

      – Мы приближаемся к Бангкоку, застегните ремни и поднимите ваши кресла...
      Слащавый голос стюардессы вывел Малко из блаженного состояния. Поев икры и омаров, поданных после вылета из Парижа, он заснул, даже не посмотрев фильма. Так как этот рейс «Эр Франс» в отличие от других еженедельных рейсов в Таиланд был беспосадочным, то лежа в своем таком же комфортабельном, как кровать, кресле с электроприводом в первом классе, Малко смог поспать более десяти часов. Его не разбудил даже завтрак. Малко смотрел в иллюминатор на рисовые поля ярко-зеленого цвета, раскинувшиеся под палящим солнцем. Он любил Азию. В Австрии было пасмурно и холодно, в Париже тоже. Сейчас все начиналось лучше, чем его поездка на Кубу, так трагически завершившаяся . Но чтобы попасть в пятницу вечером на беспосадочный рейс «Эр Франс» Париж – Бангкок, он пропустил брифинг, назначенный резидентом ЦРУ в Вене. Ему лишь сказали, что Компания хочет урегулировать одну щекотливую проблему, возникшую в Брунейском султанате на северо-западе острова Борнео. На краю света...
      Малко тщетно ломал себе голову. Он не понимал, какие дела могут быть у ЦРУ с самым богатым человеком в мире, коим являлся молодой султан Брунея Хадж Хассанал Болкиях Муиззаддин Ваддаулах.
      Колеса «Боинга-747» коснулись земли. Он приземлился в Дон-Муанге.
      На наружном трапе Малко встречал крупный мужчина, сопровождаемый таиландцем, который едва доставал ему до груди. Это был резидент ЦРУ в Бангкоке Джерри Маллигэн, который представил прибывшему своего коллегу с непроизносимым именем. Таиландец вскоре незаметно отошел. Маллигэн взял Малко за руку. В своем светлом костюме и с лицом кирпичного цвета он походил на персонаж Грэхема Грина. Больше англичанин, чем американец.
      – Вы хорошо долетели?
      – Превосходно, – ответил Малко. – Но я еще не прибыл на конечную остановку. Боюсь, что продолжение будет менее забавным.
      – «Роял Бруней», это, конечно, не «Эр Франс», – подтвердил Маллигэн, – но есть еще хуже, и к тому же полет длится всего три часа.
      За полминуты они прошли полицейский контроль и оказались в зале «Эр Франс» для транзитных пассажиров. Маллигэн вытер лоб, заказал пиво и улыбнулся Малко, который предпочел черный кофе и побольше сахару.
      – Вы едете на поиски толстой пачки долларов! – сообщил Маллигэн. – Забавно, не правда ли?
      Обычно Малко преследовал убийц и проходимцев.
      – По всей видимости, у султаната их полно, – заметил он.
      Маллигэн улыбнулся с рассеянным видом.
      – Еще бы! Настоящая губка для нефти и природного газа. Все это заранее закупается японцами. Подсчитано, что султан зарабатывает приблизительно четыре миллиона долларов в час... Его «небольшие» сбережения составляют тридцать миллиардов долларов...
      Малко погрузился в мечты. С какими-то крохами этого баснословного богатства он мог бы полностью отремонтировать свой замок в Лицене... Американец посмотрел на часы.
      – Ладно, у нас не очень много времени. Кратко излагаю дело. На месте почти никого нет, чтобы вам помочь. За исключением посла Уолтера Бенсона, который нас любит.
      В госдепартаменте это был редкий случай.
      – Вы хотите похитить султана? – спросил Малко.
      Маллигэн слегка улыбнулся.
      – Нет, – ответил он. – Это отличный тип. Он предпочитает коммунистов только зажаренными маленькими ломтиками. В политическом отношении он стоит правее Рейгана. В его глазах наш новый президент Джордж Буш – опасный левак. Султан разрешил все свои политические проблемы. Оппозиция – в ссылке, полиция – в руках его двоюродного брата, армией командует его брат и у него всегда под рукой «красный» телефон, чтобы вызвать «кузенов»  или нас, если появятся злоумышленники... Но я не вижу, откуда им взяться...
      – И где пятно в этой идиллической картине?
      – Наша история началась год назад, – продолжил Маллигэн. – Находясь в тех краях, госсекретарь Джордж Шульц нанес визит султану и нашел его расположенным сделать кое-что для доброго дела. Шульц сразу заговорил о «контрас» , о проблемах с Конгрессом и так далее. Не дожидаясь даже, пока он закончит, султан достал свою чековую книжку.
      – Он хотел купить Никарагуа у сандинистов?
      – Нет, но через три дня он вручил резиденту ЦРУ в Брунее чек на 5 миллионов долларов.
      Красивый жест...
      – И с этими деньгами вы закупили уйму автоматов Калашникова для «контрас»? – поинтересовался Малко.
      Американец обескураженно вздохнул.
      – Увы, нет! Вы слышали об Ирангейте?
      Один из самых шумных скандалов при администрации Рейгана. Махинации с секретными фондами для «грязной» войны ЦРУ...
      – Короче говоря, – продолжил Джерри Маллигэн, – заблокированные на секретном счету деньги доброго султана не были использованы. Чтобы избежать неопределенности, Компания сделала новый чек на пять миллионов плюс проценты и некоторое время спустя поручила нашему послу в Брунее вручить его султану в собственные руки с нашей благодарностью.
      – А он отказался его взять?
      Маллигэн медленно покачал головой.
      – Нет, но произошел очень неприятный инцидент...
      Громкоговоритель изрыгнул объявление, в котором Малко различил слова «Бруней, выход номер 32». Объявили его рейс.
      – Остальное вы расскажете мне по дороге, – сказал он.

* * *

      – Султан Хассанал Болкиях был удивлен, – продолжил Маллигэн, шагая по коридору рядом с Малко. – В первый раз ему возвращали деньги. Хотя для него пять миллионов – это как доллар для вас. Тем не менее он был тронут... Однако затем он любезно спросил, хорошо ли использовали остальные двадцать миллионов долларов. Никогда не слышавший о них Бенсон пообещал навести справки. Наш резидент был в отпуске, и он телеграфировал в Лэнгли. Оттуда ответили, что султан никогда не давал больше пяти миллионов долларов. И здесь все забуксовало.
      – То есть?
      – Бенсон – не кадровый дипломат. Он оказался на этом посту благодаря большим услугам, оказанным республиканской партии. В обычной жизни он – адвокат. И он поступил как адвокат.
      – Как это?
      – Бенсон попросил новой аудиенции у султана и, умильно глядя ему в лицо, объяснил, что, должно быть, речь идет об ошибке, так как Компания никогда не видела этих двадцати миллионов долларов. Также поставленный в тупик, султан вызвал своего первого адъютанта, который выписывает чеки. Тот показал талоны от трех чеков на указанную сумму, подлежащих оплате одной из наших инфраструктур – той самой, которая получила пять миллионов долларов...
      Первый адъютант, некий Аль Мутади Хадж Али, даже уточнил, что он вручил чеки нашему резиденту. Сконфуженный, посол ретировался, убежденный, что мы ему подложили свинью. Он отправил телеграмму в Лэнгли и, как только резидент Джон Сэнборн вернулся из отпуска, спросил его о чеках.
      Для Сэнборна это прозвучало как гром среди ясного неба. Он сразу же попросил аудиенции у первого адъютанта, который отказался его принять, но подтвердил по телефону факт вручения ему трех чеков...
      Они подошли к двери номер 32. Малко начал проявлять интерес к этой истории с гуляющими чеками.
      – И что произошло потом?
      – Обстановка осложнилась, – жалобно ответил Маллигэн. – Наш посол получил официальное, очень сухое письмо от первого адъютанта, в котором говорилось, что султан считает абсолютно необходимым знать, что случилось с его деньгами и, если они не использованы, получить их обратно. Для верности он отправил копию письма Шульцу! Ужасно, не так ли?
      – Ну вы нашли эти двадцать миллионов долларов?
      – Увы, нет, – с мрачным видом вздохнул американец. – Мы просеяли сквозь сито все наши счета, разбросанные почти повсюду. Безуспешно.
      – А этот Джон Сэнборн? Подобная сумма соблазнительна для чиновника, получающего три с половиной тысячи долларов в месяц...
      В глазах Маллигэна появилось сострадание.
      – Вы думаете, что на него не было оказано давления? Что не проверили все, что можно было проверить? Безрезультатно. Чтобы прояснить дело, мы вызвали его в Лэнгли.
      – И что он сказал?
      – Ничего. Потому что к тому времени он пропал.
      Озадаченный, Малко уставился на американца.
      – Пропал?
      – Утром он отправился из дома на работу в своем «рейнджровере», и больше его не видели. Машину обнаружили в Лимбанге – городе в малайском штате Саравак, куда он официально не въезжал...
      – История мне кажется, увы, достаточно ясной, – заметил Малко с веселой улыбкой... – С двадцатью миллионами долларов можно устроить себе приятную жизнь. Вы должны вернуть султану деньги и забыть о них.
      Маллигэн раздраженно вздохнул.
      – Где, по вашему, мы возьмем эти деньги? Генеральный директор отказывается изымать их из бюджета, а после Ирангейта мы почти не имеем секретных фондов. Что же касается госдепартамента, то он об этом даже и слышать не хочет. В невероятном гневе Шульц заявил нам, что виновата Компания и пусть она сама выкручивается. Но не пойдем же мы собирать пожертвования... И если об этой истории узнает Конгресс, это будет ужасно.
      – Но что я буду делать в Брунее? – возразил Малко.
      – Искать истину. Есть вещи, которые...
      Одетая в сари стюардесса подошла с вымученной улыбкой к Малко
      – Сэр, вы – наш последний пассажир, посадка заканчивается...
      Маллигэн подтолкнул Малко к трапу.
      – Посол расскажет вам остальное. Удачи.

* * *

      Господствующий над лесом крыш величественный золотой купол сверкал на берегу грязной реки: дворец его величества Падуки Сери Багинды Хаджа Хассанала Болкияха Муиззаддина Ваддаулаха – абсолютного владыки Брунея... «Боинг-737» наклонился, и немного дальше Малко заметил классический малайский бидонвиль – деревянные бараки с крышей из толя, стоящие на сваях вдоль реки. Самый богатый человек в мире не любил делиться. Агломерацию окружали густые зеленые джунгли, простирающиеся на сколько хватает глаз на запад, вплоть до самого Южно-Китайского моря. Золотой купол мечети выделялся в океане покрытых толем крыш как драгоценность.
      Малко собрал свои вещи. Что он обнаружит в этом богатейшем уголке земли? Женщина в длинном платье с упрятанными под платок волосами подметала коридор, который никогда не знал пыли. Крошечный, но сверхсовременный аэровокзал походил на больницу. Повсюду плакаты предостерегали, что в Брунее торговля наркотиками карается смертной казнью. Снаружи лило как из ведра. Сильный тропический ливень, из-за которого все предметы потеряли свои очертания... Было пять часов дня, но уже опускались сумерки.
      За пять минут Малко арендовал совершенно новую «тойоту» и теперь направлялся по роскошной и пустынной автостраде – настоящей просеке, вырубленной в джунглях, – к столице крошечного государства, Бандар-Сери-Бегавану. Малко приехал в центр. Казалось, он очутился в маленьком провинциальном городе, густо заросшем растительностью, с несколькими современными зданиями и большими проспектами, с такими же долго горящими светофорами, как в Цюрихе. Раздался короткий сигнал клаксона, его обогнал белый «мерседес-600» с номером «BG»  и спокойно поехал на красный свет...
      Малко почти случайно нашел «Шератон» – небольшой отель, достойный американского пригорода. Надо сказать, что ни у кого не было особых причин приезжать в Бруней. Султан не поощрял туризм, а потребности страны были очень ограниченными. Комната, которую получил Малко, была маленькая и в ней пахло плесенью.
      Его ни о чем не спросили в аэропорту, и он не видел ни одного полицейского. Он набрал номер американского посольства, но никто не снимал трубку, пока подошедший сторож не объяснил ему на плохом английском, что посольство закрыто.
      Ему ничего не оставалось, как ждать следующего дня. Немного одуревший от длительного перелета, Малко решил отдохнуть.

* * *

      Большие черные тучи шли по направлению к Южно-Китайскому морю. Едва проглотив кофе, Малко позвонил послу. На этот раз ему ответила секретарша:
      – Господин посол находится в Сингапуре, он скоро вернется. Не могу ли я вам помочь?
      – Мне нужен адрес Джона Сэнборна, – попросил Малко после того как представился.
      – Это на набережной Кота Бату, – объяснила она. – На симпанге номер 782, желтый дом на сваях. Приблизительно в семи милях от Сьюбок-Бриджа. Но я не знаю, дома ли его жена.
      – Я навещу посла попозже, – предупредил Малко.
      Он принял душ и спустился в вестибюль. На улице стояла ужасная жара. Малко сел в «тойоту» и поехал по Сунгай Кьянггеху, спускаясь к реке Бруней.

* * *

      Набережная Кота Бату вытянулась вдоль илистого пролива, названного рекой Бруней, которая омывала Бандар-Сери-Бегаван и заканчивалась болотом в центре джунглей. Бесконечная дорога, повторяющая извилины реки, которую бороздили десятки моторных лодок.
      Все жилые дома находились слева от дороги. Они располагались ярусами на холмах, покрытых богатой растительностью. Дороги – симпанги – шли перпендикулярно Кота Бату. Малко легко нашел симпанг номер 782 и желтый дом на сваях. Перед ним стоял белый «форд-эскорт». Миссис Сэнборн была дома. Малко поставил рядом свою «тойоту» и позвонил в дверь. Она очень быстро открылась, и перед ним явилось живое воплощение мечты: очень высокая брюнетка с пышной грудью, едва помещавшейся в черном купальнике, с ногами кинозвезды и черными очками на глазах. На ногах у нее были прозрачные пластмассовые туфли без задника, которые делали ее еще выше.
      – Кто вы? – спросила она.
      – Госпожа Сэнборн?
      – Да. Я – Джоанна Сэнборн.
      – Меня зовут Малко Линге. Меня к вам направило посольство. По поводу вашего мужа. Могу я войти?
      – Пожалуйста.
      Миссис Сэнборн провела его к маленькому бассейну, находившемуся позади дома, и указала ему на полотняное кресло, стоящее напротив шезлонга. Она наконец сняла черные очки, и он увидел серые глаза, полные тоски. Возле нее на низком столике стояла бутылка «Куантро» со стаканчиком, наполненным кусочками льда. Она немного выпила и спросила с горечью в голосе:
      – Полагаю, что вы сюда пришли, чтобы попытаться что-то выведать. Чтобы узнать, где прячется мой муж. Вы – не первый...
      – У меня и в мыслях нет ничего подобного, – защищаясь, ответил Малко, чувствуя себя не в своей тарелке.
      Жара была невыносимой, а она даже не предложила ему выпить. Он был очарован местом, где зарождались ее восхитительные груди. Как Сэнборн мог бросить такую женщину?
      – Я не очень хорошо знаком с делом, – продолжил Малко, – поэтому я хотел бы разобраться.
      Джоанна Сэнборн посмотрела ему прямо в глаза и медленно проговорила:
      – Мистер Линге, моего мужа убили. Я это уже сказала, но никто не хочет мне верить.
      – Убили! – воскликнул несколько удивленный Малко. – Откуда вы это знаете?
      Джоанна снова налила немного «Куантро» в стаканчик с кубиками льда. На ее груди выступили маленькие капельки пота. Глаза блестели от слез.
      – Я в этом уверена, – проговорила она, чеканя слова, – хотя у меня нет никаких доказательств. Кто-то смошенничал, украв эти двадцать миллионов долларов, и они хотят повесить это на моего мужа.

      Малко внимательно посмотрел в серые глаза Джоанны, но она даже не моргнула.
      – Джон рассказал мне об этой истории сразу же после сообщения посла, – пояснила она. – Он был сильно взволнован тем, что его подозревают, и оскорблен поведением Аль Мутади Хаджа Али. Кстати, не хотите ли вы что-нибудь выпить?
      – Нет, спасибо, – ответил Малко. – И что он тогда подумал?
      Несколько секунд она помолчала и отхлебнула «Куантро» из своего стаканчика. Начали падать большие капли дождя.
      – Пойдемте в дом! – предложила Джоанна.
      Ее вырисовывавшиеся под купальником бедра колыхались с истинно тропической томностью, и у Малко появились нехорошие мысли. Словно почувствовав его взгляд, перед тем как войти в дом, Джоанна на миг обернулась, затем провела его в гостиную и включила кондиционер. От молодой женщины исходила животная чувственность, которую еще больше усиливала ее манера держаться. Положив ногу на ногу, Джоанна возобновила свой рассказ.
      – Джон сразу подумал о мошеннической комбинации в окружении султана и решил ее раскрыть. Конкретно он подозревал Аль Мутади Хаджа Али.
      – Первого адъютанта? Это маловероятно. Было бы неслыханным риском обманывать мошенническим образом султана...
      Джоанна пожала плечами.
      – Конечно. Однако Хадж Али молод и занял этот пост после того, как бывший адъютант ушел с огромным состоянием на пенсию. Говорят, что у Хаджа Али очень плохие отношения с новой молодой женой султана Истери Хаджах Мариям и он боится, что его скоро выгонят. Но это, возможно, только сплетни...
      Джоанна, должно быть, почувствовала, что Малко ей не верит, и добавила с горькой усмешкой:
      – Вы думаете, что я слепо защищаю Джона, не правда ли? Что он взял эти деньги и скрылся. Я этому не верю. Конечно, Джон был большой бабник и сходил с ума от азиаток, но в то же самое время он всегда был привязан ко мне, даже если в физическом плане наши отношения не остались прежними. Никогда он так не исчезал.
      Она казалась совершенно искренней. Малко спросил:
      – Что произошло в день его исчезновения?
      – Он уехал как обычно, сказав мне «до вечера»... Я знаю его девять лет и поэтому почувствовала бы, если бы что-то было. Потом обнаружили его машину в Лимбанге, и это все. Чтобы туда доехать, ему надо было пересечь джунгли.
      – А из Лимбанга куда он мог направиться?
      – Там есть аэропорт.
      – Паспорт был при нем?
      Джоанна сразу изменилась в лице и выдохнула:
      – Да.
      Наступила тишина, нарушаемая только шумом падающих с крыши громадных капель. Это походило на настоящую перестрелку... Если Сэнборн взял с собой паспорт, значит, он хотел уехать из Брунея... Малко взглянул на Джоанну. Слегка дрожащей рукой она снова наливала себе «Куантро». В ее глазах были слезы. Неожиданно молодая женщина поднялась, бросив:
      – Извините меня.
      Когда Джоанна вернулась, ее глаза были сухими, и вместо купальника на ней была майка с короткими рукавами. Она доставала ей до середины бедер, и когда она садилась, Малко заметил белый отсвет маленьких трусиков.
      – Я знаю, что вы думаете, – тихо сказала она, – но этому есть, несомненно, объяснение.
      – Я попытаюсь его найти, – поднимаясь, проговорил в ответ Малко.
      Джоанна тоже поднялась. Вдруг, потрясаемая рыданиями, молодая женщина упала на грудь Малко.
      – Я не могу больше! – простонала она. – Одна тут весь день! Я схожу с ума. Больше никто меня к себе не приглашает. А мне так хочется знать... Я уверена, что он мертв. Его убили, потому что он мог что-то обнаружить.
      Малко взволновала эта неподдельная скорбь. Едва прикрытые легкой хлопчатобумажной тканью, тяжелые груди давили на его рубашку, и одна мясистая ляжка нескромно уперлась в его бедра. Черты лица Джоанны исказились. Вежливо отстраняя ее, Малко коснулся ее груди, и она задрожала, как кошка, которую ласкают. Она прижалась к нему. Ее тело вдруг стало очень тяжелым, и голова опустилась ему на плечо. Малко взял в руку одну из ее грудей, которыми любовался с момента прибытия, и она не дрогнула. Оглушительный дождь барабанил по крыше. Джоанна, казалось, приклеилась к нему всем своим телом. Он чувствовал у своей шеи ее учащенное дыхание. Она слегка отступила и тихо сказала:
      – Не оставляйте меня.
      Ее живот еще больше уперся в него, а груди прижимались к его рубашке. Однако Джоанна не могла не понимать положения, в которое она ставила Малко. Он сделал последнюю попытку, чтобы освободиться от нее. Напрасно. Это избавило его от последних угрызений совести. Он приподнял майку на ее точеных полных бедрах, а затем спустил маленькие трусики, которые упали на пол, обнажив черный кустарник.
      Джоанна тяжело дышала. Она знала о том, что Малко – мужчина, с которым она была знакома в течение часа, – сейчас с ней сделает. Однако когда он просунул свою ногу между ее бедер, чтобы раздвинуть их, и затем нежно проник в нее, она сжала его еще сильней, едва не задушив. Это было странное объятие. Возбужденный необычной ситуацией, Малко не мог долго сдерживать себя. Когда он расслабился, Джоанна издала счастливый вздох, хотя она и не получила удовлетворения. Некоторое время они оставались в том же положении, потом она отстранилась и устремила на него свой затуманенный алкоголем и отчаянием взгляд.
      – Вы, должно быть, думаете, что я – шлюшка... – проговорила она. – Но вы – первый человек, который был любезен со мной. Я так нуждаюсь в нежности, и если бы вы смогли обнаружить истину...
      – Я постараюсь, – пообещал Малко.
      В то время как он приводил себя в порядок, она подняла свои маленькие кружевные трусики и надела их, но майку так и не опустила. Зачем она так сделала?
      Малко оставил вопрос открытым. Быстро обняв ее, он побежал под дождем к своей «тойоте». Джоанна сделала в свою очередь несколько шагов и сразу промокла под тропическим ливнем. Стоя в неподвижности, она смотрела, как он уезжал. От воды майка приклеилась к ее груди, делая ее формы вызывающими, и от этого она казалась еще более красивой.

* * *

      На углу симпанга номер 782 и набережной Кота Бату Малко проехал мимо бежевого «рейнджровера», стоящего на обочине. Возле него здоровенный белый с волосами ежиком в рубашке и шортах цвета хаки возился с колесом. Когда Малко проезжал, он поднял голову и проследил за ним взглядом. Тот почувствовал необъяснимое смутное беспокойство. Этот человек, видимо, следил за домом Джоанны Сэнборн. Малко вновь подумал о Джоанне – вдове или жене резидента. Он непременно снова должен повидать ее...
      Из-за дождя Малко тихо поехал по набережной Кота Бату. Десятки сампанов теснились на реке Бруней, связывая западный берег с Кампонг-Эйером – огромной малайской деревней на сваях, которая представляла собой лабиринт деревянных бараков, соединявшихся хрупкими мостками. Там проживала треть населения Брунея... В качестве утешения из их лачуг открывался широкий вид на позолоченный купол мечети Омара Али Сайфуддина, а также можно было увидеть золотую макушку дворца их горячо любимого суверена.
      Малко пересек Сьюбок-Бридж, немного дальше свернул на набережную Султана и остановился перед скромным зданием американского посольства. На четвертом этаже морской пехотинец пропустил его через магнитный контроль, и секретарша посла провела Малко в кабинет патрона.
      У Уолтера Бенсона были очень коротко остриженные седые волосы, умное лицо и огромные ступни. Над его столом рядом с американским флагом висела большая фотография, изображающая Боку Рэтона во Флориде. Он тепло встретил Малко.
      – Добро пожаловать в эту позолоченную дыру! – весело поприветствовал он его. – Мне осталось тут протянуть лишь четыре месяца, и я снова займу свой адвокатский кабинет... К счастью, есть Сингапур, иначе здесь можно задохнуться... Немного сахара, молока?
      Секретарша уже принесла неизменный безвкусный американский кофе.
      – Без молока, но побольше сахара, – попросил Малко.
      Из окон была видна большая часть Кампонг-Эйера и мечеть. Повелительно завывая, промчалась полицейская машина. Бенсон усмехнулся.
      – Хуже, чем в Нью-Йорке! Однако здесь практически нет преступности.
      Он закурил сигарету.
      – Надеюсь, что вы разберетесь в этой истории! Она может испортить наши отношения с Брунеем. Малайцы очень обидчивы, и на официальных коктейлях на меня уже начинают коситься.
      Малко добавил себе в кофе еще немного сахара и сказал:
      – Я видел жену Джона Сэнборна. Она утверждает, что его убили...
      На лице дипломата появилась раздосадованная гримаса.
      – Я знаю. Она мне тоже об этом говорила.
      – Что вы об этом думаете?
      – Я сообщу вам факты, – ответил американец. – Факты, которые неизвестны миссис Сэнборн. Полиция провела расследование, и прочно утвердившиеся здесь англичане также помогли нам. Некий Гай Гамильтон ушел на пенсию после того, как он руководил Специальным отделом и организовал службу безопасности султана. Установлены следующие факты: видимо, Джон Сэнборн достиг Лимбанга в своей машине, минуя официальный проход через границу.
      Он поднялся и подошел к висящей на стене карте.
      – Глядите. Обычным путем по реке до Малайзии – двадцать минут пути. Конечно, надо выполнить полицейские формальности, потому что переезжаешь в другую страну.
      – Оказавшись в Лимбанге, – спросил Малко, – что Сэнборн мог там делать?
      – Это самое неясное, – признался посол. – Гамильтон знает одного малайского старшего офицера полиции. Тот подтвердил, что человек с приметами и с номером паспорта Джона Сэнборна вылетел в день своего исчезновения через Кучинг на Сингапур. А на стоянке у аэропорта была обнаружена его машина...
      – Все понятно, – сказал Малко, – дело кажется ясным.
      – Это еще не все, – продолжил посол. – Гамильтон сообщил интересный факт. В утро своего исчезновения Сэнборн был замечен в «Шератоне». Горничная видела, как он выходил из номера Пэгги Мей-Линг – китайской девушки по вызову, привезенной сюда одним из братьев султана. Роскошная девица... В тот же день она исчезла из отеля, оставив все свои вещи, и больше там не появлялась. Так вот, слушайте меня внимательно: белого, который вылетел из Лимбанга в Сингапур, сопровождала китаянка...
      Малко переваривал информацию. Бедная Джоанна... Он немного отпил кофе.
      – После Сингапура, – спросил он, – его след теряется?
      – Нет, не совсем. Они вылетели рейсом на Бангкок. И снова – номер паспорта Джона Сэнборна. И больше ничего. Но из Таиланда можно выехать по фальшивым документам... Особенно когда располагаешь крупной суммой денег...
      – Дело кажется ясным, – заключил Малко, – не было нужды посылать меня так далеко...
      Классический случай. С двадцатью миллионами долларов Сэнборну было нетрудно оплатить немного свежатинки...
      – Да, – задумчиво протянул посол. – Кажется...
      – Вы, кажется, не убеждены, – заметил Малко.
      Посол наклонился к нему.
      – Послушайте. Перед тем как заняться политикой, я был в течение двадцати лет адвокатом. Поэтому льщу себя надеждой, что немного разбираюсь в людях и умею распознавать крученые удары... С Сэнборном я встречался в течение года. Это не тот человек, который мог пойти на такое...
      – Но китаянка? Бенсон махнул рукой.
      – Я не говорю, что это ангел. Он вполне мог приударить за очаровательной шлюшкой... Здесь нам всем тоскливо. Но он не мог пойти на подобный трюк. И потом...
      Он не закончил фразы, затем продолжил:
      – Все слишком удачно сходится... За коктейлем первый адъютант намекает, что один американский дипломат – таков был статус Джона – похитил мошенническим способом у султана двадцать миллионов долларов. И теперь он официально требует вернуть их!
      Наверное, люди из Лэнгли едва не заболели от этого желтухой.
      – У вас больше ничего нет, чтобы подкрепить ваши сомнения? – спросил Малко.
      – Почти нет, – признался Бенсон. – Но я не мог вести расследование. У меня сложилось впечатление, что что-то не так в этой истории. Тут кроется мошеннический трюк... Подготовленный здешними людьми. Но больше я ничего не знаю. Это вам решать.
      – Местная полиция может мне помочь?
      Дипломат покачал головой.
      – Не слишком рассчитывайте на нее. Начальник полиции – двоюродный брат султана. И то, что я вам сообщил, является официальной версией. Никто вам не скажет больше этого.
      – Кто же тогда поможет?
      – «Кузены». Гамильтон находится в этой стране – если ее можно назвать таковой – в течение двадцати лет. Я сообщил ему о вашем приезде. А потом у меня есть друг, Лим Сун – китайский банкир, который, как и все китайцы, ненавидит малайцев. Он сможет вам помочь. Эти чеки прошли через банк, не так ли? Это должно оставить следы.
      В дверь постучали, и секретарша просунула голову.
      – Пришла миссис Фрейзер, – сообщила она.
      – Пусть войдет, – сказал дипломат.
      Повернувшись к Малко, он пояснил:
      – Ангелина Фрейзер тоже сможет с вами сотрудничать. Это жена нашего первого секретаря. У нее отличные отношения с брунейцами и особенно с теми, кто вращается вокруг султана. Даже говорят, что она была очень добра с Аль Мутади Хаджем Али...
      Малко повернул голову к двери, где показалась молодая брюнетка с коротко остриженными волосами. Цокая по полу черными кожаными сапогами, она вошла с хлыстом в руках и с выпирающей под высоким белым трико для верховой езды грудью. Это был явно выраженный испанский тип с большим красным ртом и горящими андалузскими глазами, удлиненными тушью для ресниц. Когда ее взгляд встретился с глазами Малко, тот сразу же понял, что она окажется в его кровати.

* * *

      – Ангелина уделяет много времени верховой езде, – пояснил посол. – У султана около трехсот лошадей, и их всех надо объезжать. Кроме нанятых для этой цели аргентинцев все его друзья этим пользуются, и Ангелина – первая. Все самое ценное в Брунее целует ей руки, – смеясь, добавил он.
      Видимо, не только руки, подумал Малко. Сидя, Ангелина Фрейзер машинально водила хлыстом по сапогу, иногда бросая на Малко веселый и двусмысленный взгляд. Роскошная шлюха, не скрывающая своей страсти к мужчинам, рассеянно слушала объяснения дипломата. Малко повернулся к ней.
      – Что вы думаете об исчезновении Джона Сэнборна?
      Она сморщила лоб.
      – Это странно, – сказала она. – Особенно исчезновение Пэгги.
      – Почему?
      – Она зарабатывала здесь бешеные деньги со всеми людьми из дворца, которые домогались ее. Это не считая принца Махмуда. Она явно была классом повыше, чем филиппинки из секс-чартеров. Кроме того, она казалась очень счастливой, я с ней несколько раз встречалась в Джерудонге в «Кантри Клабе».
      – Можно туда поехать? – спросил Малко.
      Ангелина пристально посмотрела на него с плотоядной улыбкой.
      – Если хотите, я вас отвезу. Я хотела там пообедать, а затем заняться немного верховой ездой.
      Посол рассмеялся.
      – Вот приятный способ начать ваше расследование. А сейчас я вас покидаю...
      Он проводил их. Со спины брюки-галифе четко вырисовывали округлые и выгнутые ягодицы, и Ангелина чудесно умела покачивать бедрами... Малко сел вместе с ней в «вольво»-универсал с номером CD. Они поехали по набережной Султана, потом свернули на Джалан Тутонг.
      – Что вы думаете об этом деле? – снова спросил Малко.
      Ангелина искоса взглянула на него.
      – О, рассказывают массу вещей. Я же думаю, что Джон уехал с китаянкой. Это его оправдывает. Ему подвернулся уникальный случай...
      – А его жена?
      Ангелина цинично усмехнулась.
      – Перемена пастбища радует телят... И потом я считаю, что здешние люди слишком боятся султана, чтобы попытаться прибегнуть к мошенничеству. Они оказались бы в яме или с кинжалом в спине...
      – У него есть убийцы?
      Она уклонилась от грузовика, ехавшего по середине узкой дороги.
      – Несколько бывших наемников, ушедших здесь на пенсию, которые пляшут под дудку старого Гая Гамильтона. Он опорожняет свой винный погреб, а они играют в гольф и время от времени делают кое-какую работенку. Владелец отеля «Анж'с» вытянул мошенническим образом деньги у одного из братьев султана и сбежал в Сингапур. Его нашли в лифте отеля «Гудвуд» прибитым к стенке огромным кинжалом... Эти типы скучают и поэтому они быстро становятся жестокими. Им бросают филиппинских шлюх, когда те надоедают принцам и их друзьям...
      Позади них нарастал шум, за которым последовали сигналы клаксона. Ангелина резко вывернула руль вправо. У Малко было время увидеть, как мимо них промчался со скоростью, близкой к двумстам километрам в час, серый «феррари». При его приближении другие машины буквально ныряли в кювет! Ангелина снисходительно засмеялась.
      – Это его светлость Аль Мутади Хадж Али, первый адъютант султана. Я его очень хорошо знаю. Он едет играть в гольф.
      «Феррари» промчался, и на узкой дороге, с обеих сторон окруженной джунглями, возобновилось нормальное движение. Ангелина повернула налево и, миновав портал, въехала на территорию, перед которой виднелся белый шлагбаум.
      На медной дощечке было написано: «Джерудонг Парк. Частное владение». Малко увидел огромные лужайки, конюшни, площадку для поло и затем «Кантри Клаб». Шикарное владение. Они поехали вдоль крытого манежа, где вертелось несколько всадников. Ангелина остановилась, и один из них спустился с лошади – красивый мужчина, который нагнулся и поцеловал ей руку. По некоторым малоприметным деталям Малко понял, что это был один из ее любовников.
      – Ты сядешь на лошадь?
      – Не сразу, – ответила Ангелина.
      Она поехала поставить машину перед «Кантри Клабом», который представлял собой нечто вроде большого шале с деревянным остовом. С ним соседствовал со всех сторон окруженный бунгало бассейн. В баре находились европейцы, перемешанные с несколькими малайцами в черных пилотках. При виде Ангелины от группы отделился какой-то мужчина.
      Это был малаец без головного убора, с затемненными очками и маленькими черными усами, который приветливо улыбался им. Он был чуть выше полутора метров. Ангелина представила их друг другу.
      – Мистер Малко Линге. Его светлость Сурамар Аль Мутади Хадж Али, первый адъютант его величества султана.
      Мужчины обменялись рукопожатием. Итак, перед Малко был тот, кто обвинял Джона Сэнборна. У него был вид умного молодого человека, но только не тогда, когда его взгляд останавливался на Ангелине.
      Выпирающая под белым трико острая грудь, казалось, гипнотизировала его.
      – Миссис Фрейзер, – сказал он, – я как раз хотел пригласить вас на вечер, который состоится после матча в поло в будущую пятницу. (Он повернулся к Малко.) Вас тоже, разумеется.
      – Спасибо, – ответил Малко. – С удовольствием.
      Приблизился официант, и первый адъютант, улыбаясь, спросил у Малко:
      – Не хотите ли попробовать «малайского шампанского»? Это наш излюбленный напиток...
      – Почему бы нет?
      Бармен незаметно смешал содержимое бутылки «Моэта», спрятанной под стойкой, с апельсиновым соком. Брунейцы не имеют права пить алкоголь на людях. Они обменялись несколькими банальными фразами, затем Хадж Али расстался с ними.
      – Вы, кажется, ему очень нравитесь, – заметил Малко.
      – Это правда! – сказала Ангелина. – Может быть, поэтому он меня все время приглашает.
      Они прошли вдоль бассейна, и Ангелина открыла дверь одного из бунгало. Большое окно выходило на поле для гольфа, огромная очень низкая кровать занимала всю комнату, где еще находились телевизор и видеомагнитофон «Самсунг». Ангелина плутовато улыбнулась.
      – Эти комнаты находятся в распоряжении членов клуба поло. Это позволяет окружению султана тайно удовлетворять некоторые свои желания после вечеринок.
      – Вы, по-видимому, хорошо знаете местные обычаи, – улыбаясь, заметил Малко.
      Неожиданно по телу Ангелины как будто пробежал электрический ток. Поставив сапог на покрывало и держа хлыст в руке, она пристально посмотрела на него с неясным выражением в глазах.
      – Почему вы так считаете?
      Она открыто провоцировала его. Малко приблизился к ней вплотную. Быстрым движением она наклонилась вперед, потирая возбужденные соски своих грудей об его рубашку. Она закрыла глаза, издала похожий на мурлыканье звук и проговорила хриплым голосом:
      – Это слишком хорошо, остановитесь!
      Малко захватил в свои ладони маленькие груди, и она, прерывисто дыша, сразу прижалась к нему. Они обменялись долгим и крепким поцелуем, затем, почти задохнувшись, она отстранила его с веселым дурашливым выражением в черных глазах.
      – Не надо здесь оставаться. Если Хадж Али нас тут застанет, он от этого заболеет. Однако мы не делаем ничего плохого, не так ли?
      Немного неуверенная в своих движениях, она ударяла хлыстом по сапогу.
      – Это ваш любовник?
      – Вы очень любопытны! Друг.
      – Вы знаете, что Джон Сэнборн его подозревал?
      – В чем?
      – В присвоении двадцати миллионов долларов.
      – Это смешно. Пойдемте. Возможно, мой муж также присоединится к нам на обед.
      Вокруг бассейна никого не было.
      – Здесь резвилась пресловутая Пэгги Мей-Линг? – спросил Малко.
      – Нет, она имела право на загородный дом принца Махмуда. Это в семистах метрах отсюда, в конце пляжа. Днем и ночью его охраняют гуркхи. Туда «Секс-Машина» привозит свои жертвы. Это довольно удивительное место.
      – Вы его хорошо знаете? – полушутя-полусерьезно спросил Малко.
      Ангелина выдержала его взгляд.
      – Однажды в отсутствие Махмуда я посетила его вместе с Хаджем Али. Это довольно странный дом: зеркала без амальгам, всюду телекамеры, видеомагнитофоны, резиновые матрасы с водой. Пойдемте обедать.

* * *

      Выпив кофе, Малко с улыбкой спросил:
      – Нельзя ли посетить этот загородный дом?
      – Попытаемся, – ответила Ангелина, – но если там находится Махмуд, об этом не может быть и речи.
      Они вернулись к «вольво», и пока Ангелина объезжала лужайки, Малко положил руку на ее обтянутое трико бедро. Ангелина издала звук, чем-то похожий на кудахтанье.
      – Прекратите, иначе я съеду с дороги!
      Он нежно массировал толстую ткань между ногами. Молодая женщина закусила губы.
      – Вы, должно быть, дьявольски хороши! – тихо проговорила она. – Мне не терпится переспать с вами. Посмотрите туда, это дворец второй жены султана... Бывшей стюардессы.
      Она указала рукой на большую решетчатую ограду, за которой виднелось огромное серое здание. Они проехали мимо него, направляясь через поле для гольфа к морю. Немного дальше путь преграждал белый шлагбаум. С полдюжины молодых, спортивного, типично английского типа ребят ударяли в мячи на учебной площадке для игры в гольф. Ангелина нажала на клаксон, и один из них отделился от группы, лениво направляясь к ним с клюшкой для гольфа в руке.
      – Добрый день, – сказала Ангелина с чарующей улыбкой, – я хотела бы показать моему другу загородный дом.
      Это был незнакомец, которого Малко видел чинящим колесо возле дома Сэнборна.
      – У вас есть разрешение?
      У него был холодный голос с акцентом кокни . Из его заднего кармана выглядывал большой пистолет. Несмотря на обольстительную позу Ангелины, он не улыбался.
      – Вы меня знаете, Майкл, – настаивала она голосом, способным соблазнить мертвеца. – Его светлость Аль Мутади Хадж Али, которого я только что видела, разрешил мне посетить дом.
      – Проезд запрещен, – ответил англичанин. – Пусть тогда он приедет с вами.
      С другой стороны белого шлагбаума гуркх в форме зеленого цвета и с десантным автоматом на плече рассеянно следил за разговором. Другие гуркхи стояли вдоль ограды из колючей проволоки, окружающей загородный дом. Через равные промежутки высились мачты с телекамерами. Место для любовных утех принца Махмуда охранялось как Форт-Нокс.
      Положив конец разговору, Майкл вернулся на учебную площадку, а гуркх, что-то бормоча, застыл в безукоризненной позе часового.
      Малко взглянул на окрестности дома: там не было бассейна, но дорожка вела к пляжу. Какая-то женщина лежала к ним спиной под пляжным зонтом. Пэгги Мей-Линг? Ангелина раздраженно включила задний ход, пробормотав:
      – Осел!
      – Кто это?
      – Майкл Ходжис, начальник службы личной безопасности султана. Он подчиняется только дворцу и этому старому пьянице Гаю Гамильтону.
      Они поехали в обратном направлении к «Кантри Клабу». Ангелина напевала. У Малко вдруг появилось ощущение, что никто не хочет знать, что же случилось с Джоном Сэнборном на самом деле.
      Кроме Джоанны Сэнборн и его самого.

      Аль Мутади Хадж Али рассеянно провел взглядом по широкой лужайке, спускающейся к реке, которая протекала вдоль ограды дворца, затем снова погрузился в чтение документа. Сквозь стены доносилось странное стрекотание, похожее на далекую перестрелку. Это пятнадцать секретарей печатали официальную корреспонденцию. Благодаря пуленепробиваемым стеклам и толстому бежевому паласу во всю комнату, в кабинете Хаджа Али со светлой деревянной обшивкой стен, в котором выделялась мебель, сделанная по заказу в Париже у Клода Даля, заглушались все шумы. По-прежнему шел дождь, и султан отменил ежедневную партию в сквош. По одному из четырех телефонов, установленных на столе Хаджа Али, султан мог вызвать его в любой момент. Когда Хадж Али выходил из кабинета, он всегда имел при себе переносной радиотелефон, служащий для той же цели. Но была оборотная сторона медали, которой все завидовали: он был практически единственным человеком, с которым султан Хассанал Болкиях встречался несколько раз в день. Он служил ему памятью, даже мозгом, а иногда и невольным конфидентом... Это была такая значительная роль, что новая очаровательная супруга султана от этого загрустила.
      Водворившись в джерудонгском дворце, бывшая стюардесса была уверена – и напрасно, – что Хадж Али вредил ей в пользу первой жены. Даже если бы первый адъютант захотел, он не мог бы этого сделать, так как султан был безумно влюблен в Мариам.
      Хадж Али снова принялся за чтение документа. Принесенный несколько минут назад рассыльным, который, как все неофициальные посетители, незаметно вошел с тыльной стороны дворца, он исходил от Гая Гамильтона. Со времени, когда старый англичанин еще возглавлял Специальный отдел, он следил за карьерой молодого Хаджа Али, тогда еще третьего адъютанта, и незаметно помогал ему благодаря своим связям с тогдашним первым адъютантом. После «брунеизации» Специального отдела Гамильтон тем не менее продолжал прилежно посещать дворец, где находились нервный центр отдела и его архивы. Разумеется, он снабжал Хаджа Али всей своей информацией, или, скажем, почти всей...
      Прочтя документ, первый адъютант задумчиво свернул его и снял трубку одного из четырех телефонов, чтобы набрать номер Гамильтона.
      – Вы прочли? – спросил англичанин, как только узнал голос звонившего.
      Они понимали друг друга с полуслова.
      – Да, – ответил Хадж Али. – Что вы посоветуете?
      – Не надо, чтобы дело зашло слишком далеко.
      Его голос был слегка вязок, и это раздражало Хаджа Али. Гамильтон снова нагрузился «бордо». Что касается его, он выпивал только в исключительных случаях. Перед тем как повесить трубку, Хадж Али несколько сухо ответил:
      – Благодарю за совет. Я изучу досье.
      Однако он не успел. Позвонил позолоченный телефон, связывающий его напрямую с султаном. Хадж Али сразу снял трубку.
      – Светлейший, вы можете прийти ко мне? – раздался тихий голос султана.
      Султан был чрезвычайно вежлив со своим окружением.
      Хадж Али сразу поднялся. Его отделял от личных апартаментов султана, расположенных на том же этаже, что и его кабинет, пятидесятиметровый коридор. Резиденция султана размещалась на трех этажах по шестьсот квадратных метров каждый. Она включала, кроме гостиных, просмотровый зал, другой для хранения моделей и еще один для технических новинок.
      Перед каждым входом в личные апартаменты султана нес охрану гуркх в зеленой форме. Лишь несколько слуг имели право проходить в эту зону. На каждой двери был установлен замок с цифровым кодом, который знала лишь небольшая группа людей.
      Перед тем как выйти из кабинета, Хадж Али достал коробку шоколадных конфет «Буассье», которую привез из Парижа один ливанец, устраивающий мелкие развлечения для дворца и поставляющий сладости для женщин. Благодаря сочетанию в нем деловитости, цинизма и восточного раболепия, этот человек, некий Самир, сумел стать другом первого адъютанта. В тот момент, когда Хадж Али собирался выйти, зазвонил один из телефонов – красный, который предназначался лишь для членов королевской семьи. Он вернулся и снял трубку.
      – Алло?
      – Ваша светлость?
      Пронзительный голос второй жены.
      – К вашим услугам, ваше высочество Истери Хаджах Мариам. Я собирался идти к его величеству и...
      – Работа в моей ванной комнате не двигается, – прервала она его. – Мраморные плитки уложены бог знает как.
      Хадж Али почувствовал, что его лоб покрылся испариной: султан не любил ждать. Он мог бы сразу ее спровадить. Но эта потаскуха, если он тут же повесит трубку, пойдет жаловаться к своему господину... А так как последний исполнял все ее желания... Он решил действовать хитро: чтобы выйти из положения, согласился с молодой женщиной и заверил ее самым раболепным тоном:
      – Я немедленно приду посмотреть ванную комнату, ваше высочество...
      Пресекая всякий комментарий, он повесил трубку и сразу устремился в длинный коридор...
      Одетый в сиреневую рубашку и штаны с напуском по-малайски, султан Хассанал Болкиях сидел за своим столом – другим творением Клода Даля – и рассеянно изучал бумаги. Он, видимо, спустился из своей комнаты, где размещалась громадная кровать пять на пять метров из шелковой ткани с вкрапленным граненым стеклом от Клода Даля, стоящая напротив огромного телевизионного экрана. Комната была оборудована корейцами из фирмы «Самсунг».
      Хадж Али положил коробку шоколадных конфет на стол и замер в ожидании.
      – Ваша светлость, – сказал султан, – соблаговолите подать «роллс» 4х4, мы едем к ее величеству второй супруге Истери Хаджах Мариам.
      В то время, когда первый адъютант, пятясь, выходил, он открыл шоколадный набор и взял конфету. У султана было двадцать шесть «роллсов», один из которых был переоборудован в «рейндж-роллс» с четырьмя ведущими колесами. Уникальный каприз, который обошелся в десять минут добычи нефти...
      Перед тем как затворить за собой дверь, первый адъютант сообщил:
      – Его превосходительство посол США просит ваше величество принять его...
      Султан иронически улыбнулся.
      – Он решил вернуть мои деньги... Сейчас я не желаю его видеть.
      Хадж Али закрыл дверь и, не обращая внимания на неподвижно застывшего гуркха, быстро пошел по коридору, застланному желтым паласом. Он думал о совете своего друга Гамильтона: Хадж Али сидел как на вулкане.

* * *

      Малко поднялся по лестнице, ведущей на второй этаж Сити-банка, расположенного в самом центре Бандар-Сери-Бегавана на Джалан Пеманша. Час назад ему позвонила Ангелина Фрейзер и сообщила, что в джерудонгском «Кантри Клабе» ходят слухи, что Пэгги Мей-Линг находится в загородном доме принца Махмуда, более известного под прозвищем «Секс-Машина». Однако никто ее не видел, и это может оказаться только слухом.
      Толстощекая секретарша подняла на него глаза.
      – Я хотел бы видеть мистера Лим Суна, – сказал Малко.
      Он взял одну из своих визитных карточек и быстро нацарапал на ней: «по поручению Уолтера Бенсона».
      – Присядьте, – ответила она.
      Малко занял место рядом с очаровательной молодой малайкой, одетой, несмотря на чудовищную жару, в белые чулки и полотняный зеленый костюм. Она читала «Файнэншл таймс». Пиджак приоткрывал ее грудь, которая не испортила бы индийский эротический барельеф. Она бросила на него короткий взгляд и вновь продолжила чтение.
      Вскоре маленький китаец с круглой головой и пронзительным взглядом распахнул дверь и устремился к Малко.
      – Лим Сун, – представился он. – Вас направил ко мне мой друг Уолтер?
      – Точно.
      Молодая женщина свернула газету и весело обратилась к китайцу:
      – Вы забыли про меня, мистер Сун.
      Лим Сун рассыпался в извинениях.
      – Вовсе нет, – воскликнул он, – но ваши документы еще не готовы.
      Молодая женщина слушала его, видимо, ожидая, что он представит ей Малко. Китаец поспешил это сделать.
      – Мистер Малко Линге, друг американского посла. Леди Алия Хаджах Азизах, двоюродная сестра его величества султана Хаджа Хассанала Болкияха Муиззаддина Ваддаулаха. Верная клиентка нашего банка...
      Он перечислял титулы монотонным голосом, и Малко восхитился тем, что он помнит их наизусть... Алия Хаджах Азизах протянула Малко пальцы с бесконечно длинными и красными, как кровь, ногтями. Ее толстые губы растянулись в чувственной улыбке.
      – Надеюсь, что вам понравится в Брунее, мистер Линге.
      Легким поцелуем Малко притронулся к пальцам, затем бросил на нее долгий взгляд.
      – Я получу еще большее удовольствие, если мне удастся снова увидеть вас, – сказал он.
      Ничего не ответив, леди Алия Хаджах Азизах улыбнулась и обратилась к китайцу:
      – У меня свидание на теннисном корте... Я приду попозже.
      И она удалилась, слегка покачивая амфорными бедрами, как любят делать лица ее положения, желая понравиться. Лим Сун наклонился к Малко.
      – В ее жилах течет китайская кровь, поэтому она так красива! – сказал он. – Это редко бывает, чтобы она заговорила с незнакомцем. По крайней мере, здесь, в Брунее. В Лондоне, где у нее есть квартира, это другое дело. Пойдемте в мой кабинет.
      По всей видимости, золотистые глаза Малко не оставили ее равнодушной... Когда они уселись, китаец закурил сигарету и спросил:
      – Что вы хотите узнать? Уолтер Бенсон сказал мне, что вы ведете расследование о пропаже двадцати миллионов долларов...
      – Я хотел бы разобраться в банковской системе султана, – ответил Малко. – Возможно, вы сможете мне помочь. Прежде всего, кто подписывает чеки?
      – Это очень сложно, так как это зависит от характера расходов. Но в данном случае речь идет о счете султана в Международном банке Брунея. Я видел фотокопию чека на пять миллионов. По всей видимости, остальные были оторваны от той же книжки. На них были две подписи: султана и первого адъютанта Аль Мутади Хаджа Али.
      – И что произошло потом?
      – Трудно сказать. Даже если на них был указан номер предъявителя, они все равно могли быть индоссированы. Я уже провел маленькое безуспешное расследование в Сингапуре.
      – Там нет номерных счетов?
      – Нет. Но чеки могли послать в Швейцарию, на Багамы, в любой другой налоговый рай.
      – Они были занесены в дебет?
      – Да. Первый адъютант прислал послу фотокопию дебета. Три чека: два на семь с половиной миллионов долларов каждый, один на пять.
      – Счет Сэнборна, разумеется, проверили?
      – Конечно. Здесь и в Сингапуре. Но нельзя проверить все банки мира...
      С мечети Омара Али Сайфуддина послышался заунывный крик муэдзина, и китаец состроил раздраженную гримасу.
      – У вас есть какая-нибудь гипотеза? – спросил Малко.
      Лим Сун двусмысленно ухмыльнулся.
      – Хадж Али утверждает, что за чеками приходил Сэнборн. Последний же пропал...
      – Вы думаете, что это он украл их?
      – Как можно знать людей! – уклончиво ответил китаец. – Это возможно, но не наверняка.
      – А эта китаянка Пэгги Мей-Линг?
      Лим Сун пожал плечами.
      – О, эта шлюха из Гонконга. Это часто бывает. Они зарабатывают 15 000 долларов за уик-энд и больше, если захотят. Брат султана Махмуд сделал из них товар широкого потребления. Забавно, что Сэнборн отправился с подобной девицей.
      Малко почувствовал, что он этому не верит.
      – У вас есть идея, не так ли? – настаивал он.
      После стесненного, типично азиатского смеха Лим Сун немного подумал, перед тем как ответить...
      – Прежде всего, – сказал он, – я не верю, что это Джон Сэнборн. Это один из моих клиентов, и я его хорошо знаю. Думаю, что хотели обокрасть султана. Это легко, так как он не знает, чем владеет... Примерно двумястами миллиардами долларов... У него деньги повсюду. Если бы американцы не вернули пять миллионов, он никогда бы о них и не узнал. Ему на них наплевать. Но он оскорблен, что иностранцы его обворовывают, и сейчас он страшно взбешен.
      – Кто мог его обворовать?
      Лим Сун вертел карандашом. Его черные глаза все время были в движении.
      – По моему мнению, кто-то из дворца.
      – Кто занимается дворцовыми делами?
      – Аль Мутади Хадж Али.
      – Он мог бы разоблачить вора?
      – Это не обязательно. Он мог испугаться, что его выгонят. Это у него находится чемоданчик султана с чековыми книжками, наличными деньгами и драгоценностями, он же оплачивает все счета... А Хассанал Болкиях не очень ласков. Мы находимся в мусульманской стране, где не отрубают ворам руку, но делают вещи похуже.
      Малко чувствовал, что китаец не договаривает до конца своей мысли... Он проявил настойчивость.
      – А если это сделал Хадж Али?
      – Рисковать всем за двадцать миллионов долларов – это глупо, – возразил китаец. – Оставаясь, он может взять в десять раз больше... Однако он очень молод.
      Малко вдруг вспомнил о том, что ему сообщила Джоанна Сэнборн.
      – Кажется, новая жена султана хочет от него избавиться.
      Черные глаза Лим Суна повеселели.
      – Вы хорошо информированы для человека, который находится в Брунее лишь несколько дней. Об этом говорят, но только во дворце...
      – Если это правда, – настаивал Малко, – то это может служить объяснением...
      – Конечно, – должен был признать китаец. – Но кто будет расследовать дело Аль Мутади Хаджа Али?
      – Я, – ответил Малко.
      Лим Сун рассмеялся.
      – Вы даже не сможете проникнуть во дворец. Вы не осознаете могущество человека, который несколько раз в день видит султана...
      – Если это Хадж Али, – сказал он, – то Джон Сэнборн был убит, как утверждает его жена, практически ни за что. Пропавший или мертвый, он представляет собой идеального преступника... Но если он был убит, то должны быть свидетели.
      Лим Сун посмотрел на него с сочувствием.
      – Мистер Линге, – мягко сказал он, – мы в Брунее. Здесь все и вся зависит от дворца. Если завтра Хадж Али решит, что я ему не нравлюсь, меня со всей семьей закинут в самолет на Сингапур. Нет законов, парламента, общественного мнения, есть только воля султана и его окружения. Я здесь живу уже двенадцать лет, а мне еще не дали постоянной визы. Потому что я – китаец.
      Начальник полиции – двоюродный брат султана. По одному только слову Хаджа Али он вас вышлет. А еще имеются «мальчики» Гая Гамильтона. Вместе с гуркхами они обеспечивают личную безопасность султана и выполняют «особые» задания. Это – убийцы, и они находятся под защитой дворца. Будучи уверенными в своей безнаказанности, они могут вас прикончить в вестибюле «Шератона» в присутствии полусотни свидетелей...
      – Однако надо каким-то образом навести справки о Хадже Али, – настаивал Малко.
      Лим Сун еще раз рассмеялся от всего сердца.
      – Абсолютно все проходит через него. Я вам говорю, что он не-при-кос-но-ве-нен.
      В комнате настала тишина, нарушаемая лишь гудением кондиционера. Малко почти не продвинулся вперед. У него были соображения насчет возможного преступника, но тот был в такой же степени недоступен, как если бы находился на луне... Лим Сун посмотрел на часы и встал.
      – У меня заседание правления. Я должен вас покинуть.
      Он проводил Малко до лифта, где они обменялись долгим рукопожатием. Когда Малко заходил в кабину, он многозначительно сказал:
      – Мистер Линге, Уолтер Бенсон говорил мне о вас и о ваших достоинствах. Вы мне глубоко симпатичны. Я вам скажу, что думаю в глубине души. Джона Сэнборна убили. Его тело никогда не найдут. Если вы приблизитесь к окружению султана, то сразу столкнетесь с неписаными законами этой страны и с убийцами Гамильтона. Никто вам не поможет. Уезжайте. Было бы глупо закончить в Брунее такую блестящую карьеру.

      Малко вдруг почувствовал, что его захватывает слепая ярость: эта важная персона на краю света и его уверенные в своей безнаказанности прислужники бросали вызов ЦРУ и самой могущественной державе мира. В этом было что-то нереальное... Задержав Лим Суна, он тихо сказал ему:
      – Я остаюсь, мистер Сун, и буду очень, очень осторожен. Но мне хотелось бы иметь хоть какую-нибудь зацепку...
      Китаец посмотрел на него долгим недоверчивым взглядом.
      – Вы – упрямый человек, мистер Линге, – проговорил он своим мягким голосом. – И храбрый. Я постараюсь, чтобы вы встретились с одной из моих соотечественниц, которая подружилась с Пэгги Мей-Линг, но это вам мало что даст...
      – Это лучше, чем ничего. Когда и каким образом?
      – Я вам позвоню в «Шератон».
      Малко спустился. Как бы для смены обстановки разбушевался дождь. Малко поехал по Кота Бату. В зеркале заднего вида он быстро засек бежевый «рейнджровер», который, видимо, следил за ним. Дождь мешал установить личность водителя.
      Он по-прежнему следовал за ним, когда Малко поднялся по извилистой дороге, ведущей к вилле Сэнборна. В этот раз Джоанна была одета в джинсы с майкой, плотно облегающей ее замечательную грудь... Большие темные круги виднелись под ее серыми глазами. Они почти дружески поцеловались.
      – Вы что-нибудь нашли? – с тревогой спросила она.
      – Не очень много! – признался Малко. – Вы в курсе о китаянке, с которой ваш муж виделся в день своего исчезновения?
      Серые зрачки расширились, и Джоанна немного помедлила, перед тем как ответить одним выдохом:
      – Да.
      – Почему вы не сказали мне о ней?
      – Он, видимо, с ней переспал, – резко сказала она. – Он обожал азиаток, и уже довольно давно мы с ним не занимались любовью. Она была, вне всякого сомнения, сообщницей... С деньгами можно купить много людей...
      – Ваш муж разговаривал об этом деле с Гаем Гамильтоном?
      – Да, конечно.
      – После этого вы говорили с ним?
      – Да. Гамильтон думает, что это Джон украл деньги. Однако он был очень любезен со мной. Почему вы об этом спрашиваете?
      – Если Джона убили, – сказал Малко, – то Гамильтон должен об этом знать.
      Большие серые глаза широко раскрылись.
      – Это чудовищно, то, что вы говорите! Гай всегда был другом. Он часто приходил к нам ужинать...
      – Я могу ошибаться, – заметил Малко. – Я продолжу расследование.
      С глазами, полными отчаяния, Джоанна смотрела, как он уходил.
      Он поехал по Кота Бату в обратном направлении. Дождь кончился, и на реке трещали сампаны.

* * *

      В трубке раздался веселый голос Лим Суна. Телефон позвонил как раз в тот момент, когда Малко входил в комнату.
      – Мистер Линге, – предложил китайский банкир, – мы можем выпить пива возле моего другого банка. После пожарного поста торговый центр на набережной Султана. Я вас жду перед входом. Через четверть часа...
      У Малко оставалось время лишь снова отправиться в путь. Он очутился в квартале современных зданий и остановился на большом паркинге. Стояла невыносимая жара. Он нашел Лим Суна около небольшого серого здания, относительно современного, но уже тронутого сыростью.
      – Пойдемте в «Фонг-Мун», – сказал Лим Сун, – это на другой стороне площади.
      Войдя туда, они почувствовали, будто оказались в сауне. Их посадили в пустом зале, и официантка принесла два пива. Китаец издал сухой смешок.
      – Они не имеют права подавать спиртное, но мы здесь находимся среди китайцев...
      У официантки было платье с разрезом до верха бедер, способное свести с ума любого аятоллу... Не говоря уже об округлой груди, затянутой в красный шелк.
      – У вас есть что-то новое? – спросил Малко.
      – Кэтрин – сингапурка, которая знает Пэгги Мей-Линг, – согласна с вами встретиться. Она говорит по-английски и работает горничной в «Шератоне». Но я не знаю, сможет ли она сообщить вам что-то интересное.
      – Посмотрим, – сказал Малко. – Где и когда я с ней увижусь?
      – За китайским храмом на Сунгай-Кьянггехе есть стоянка автомобилей; вы на нее въедете со стороны набережной Елизаветы II. Я дам Кэтрин номер вашей машины.
      Малко мысленно спросил себя, а знает ли он его сам...
      – Почему не у нее дома? Это было бы безопаснее.
      – Вы ошибаетесь, – улыбнулся китаец. – Она живет с еще двумя девушками в крошечной комнатушке, служащей им только спальней. В этом же месте вас никто не заметит. Вечером там часто бывают индийские или китайские девушки в поисках мужчины...
      Другими словами, шлюхи...
      Лим Сун опорожнил залпом свою кружку и поднялся с извиняющейся улыбкой.
      – Я должен идти работать.
      Малко последовал за ним и снова очутился в пекле. Он надеялся, что горничная-сингапурка сможет сообщить ему что-нибудь важное.

* * *

      На улице низвергались целые водопады воды. Ничего нельзя было увидеть в метре от себя. Малко вынужден был оставить дворники работающими, хотя это было странно для запаркованной машины. На стоянке не было ни одной живой души... Он подумал, придет ли сингапурка в подобную погоду... В этой стране шлюхи не разбогатеют...
      Вдруг на улочке появилась бегущая фигура с маленьким зонтиком и остановилась у входа в паркинг. Такая крошечная, что ее можно было бы принять за ребенка... Малко просигналил фарами, и она сразу направилась к нему. При первом взгляде он увидел прогнатическую мордочку с огромным выступающим ртом, со смеющимися и покорными глазами, а затем, когда она повернулась, чтобы усесться, округлую фигурку с прекрасными бедрами... Кэтрин была не выше полутора метров, но представляла собой настоящую секс-бомбу. Она сняла свой плащ и оказалась в пуловере с черной юбкой и в теннисных кроссовках.
      – Поедем, – с беспокойством сказала она. – Полиция...
      Малко тронулся с места, выехал на Сунгай-Кьянгтех, по которому спустился до набережной Макартура, и повернул налево, переехав мост, ведущий на Кота Бату. Сингапурка молчала, съежившись на своем сиденье.
      Проехав три-четыре километра, Малко заметил дорогу, взбирающуюся на холм. Он поехал по ней и остановился перед закрытой бензозаправочной станцией. Здесь им никто не мог помешать... Кэтрин зашевелилась, и Малко улыбнулся ей.
      – Спасибо за то, что вы пришли...
      – Мистер Сун – очень хороший друг, – сказала она. – Говорит, что вы хотеть узнать что-то о мисс Пэгги.
      – Вы ее знали?
      Она быстро закивала головой.
      – Да, да. Каждое утро я убираю ее комнату. Мисс Пэгги очень любезна, всегда дает доллары, одежду... Мисс Пэгги – очень красивая, много долларов. Кино в Гонконге.
      Ее глаза заблестели от восхищения. Малко подумал, что она может ему помочь.
      – Вы знаете, зачем мисс Пэгги приехала в Бруней?
      Услышав такой наивный вопрос, Кэтрин рассмеялась от всего сердца.
      – Из-за мужчин, – ответила она. – Мисс Пэгги приехала вместе с мистером Кху.
      – Кто это?
      – Господин, который всегда привозит много женщин для дворца.
      Сутенер.
      – Вы знали человека, который пропал, – Джона Сэнборна?
      Она подняла большой палец.
      – Номер первый. Он часто приезжал в «Шератон», был со мной очень любезен. Он давал доллары, я его видела здесь, как вас.
      – В самом деле? А почему?
      – Вам нравится мороженое?
      Кэтрин откровенно давилась от смеха, ее маленькая мордочка поднялась навстречу Малко. Ее взгляд говорил больше, чем все слова. Видимо, пропавший резидент ЦРУ действительно любил Азию. Молчание Малко было ложно истолковано Кэтрин, которая покорно нагнулась над ним и начала его ласкать. Прежде чем он понял суть происходящего, она завладела им. Дождь усиливался, полностью изолируя их от внешнего мира... Сидя на корточках на соседнем с Малко сиденье, играя языком и руками, Кэтрин вела себя, как маленький бесенок, – вот что означало «мороженое».
      Запыхавшись, она на мгновение остановилась и подняла голову к Малко.
      – Как вы желаете? Как туан  Джон?
      Не ожидая ответа, Кэтрин повернулась и подняла юбку, предлагая недвусмысленным жестом свое выгнутое голое тело... Так как Малко колебался, она отвела назад руку и притянула напрягшуюся плоть Малко к себе. Это было не очень удобно и даже походило на акробатический номер, но Малко вошел в нее с наслаждением. Вцепившись в дверцу обеими руками, чтобы не потерять равновесия, маленькая сингапурка сразу принялась совершать с бешеной скоростью волнообразные движения...
      Неожиданно остановившись, она переместила его плоть немного выше.
      Было бы глупо отказываться. Малко вошел в нее с легкостью, которая много говорила о местных нравах. Кэтрин приняла его без звука, издав лишь легкий стон и пробормотав затем несколько непристойностей на местном диалекте. Она все сделала, чтобы он очень быстро получил наслаждение...
      «Тойота» раскачивалась, как парусник, пересекающий ревущие сороковые широты...
      Кэтрин грациозно освободилась от него, привела себя в порядок при помощи носового платка и посмотрела на Малко с видом счастливого животного.
      – Было хорошо? – с тревогой спросила она.
      Только китайцам присуще чувство профессиональной совести. Заверив ее в своем полном удовлетворении, Малко вдруг подумал, а не захотел ли Лим Сун просто подарить ему несколько минут разрядки. Деликатное внимание, которое не продвигало ни на шаг его расследование.
      – Пятьдесят долларов, – объявила Кэтрин, возвращаясь к делам.
      Малко отдал деньги, и она зевнула.
      – Я должна идти.
      – Подожди, – сказал он. – Ты часто видела туана Джона с мисс Пэгги. Он с ней занимался любовью?
      Смеясь, Кэтрин отрицательно покачала головой.
      – Нет, нет, она занималась любовью с другим иностранцем. Пилот султана. Американец, тоже живет в «Шератоне». Высокий мужчина.
      Она комически развела руки, затем с гримасой потерла себе живот. По всей видимости, она его тоже угостила мороженым... Малко думал, что еще он может у нее спросить.
      – Ты видела туана Джона в тот день, когда он пропал?
      – Да, да, он ненадолго приезжал.
      – И что произошло потом?
      – Уехал...
      – А мисс Пэгги?
      – Тоже уехала...
      – Вместе с ним?
      – Не знаю.
      Разочарованный, Малко тронулся с места. Кэтрин накладывала помаду на свои толстые губы.
      Ведя машину, он спросил на всякий случай:
      – Ты не видела с тех пор Пэгги?
      Сингапурка энергично закачала головой...
      – Нет, нет, но она звонила.
      – Что?
      Малко так резко нажал на тормоз, что его соседка ударилась носом о переднее ветровое стекло. Немного испугавшись, она засмеялась и выпрямилась. Ни у кого не было известий о Пэгги с момента ее исчезновения. Сингапурка смотрела на него с удивлением.
      – Когда она звонила?
      – В тот самый день, – начала объяснять Кэтрин, – как обычно, в 11 часов я убирала комнату. Мисс Пэгги всегда спит допоздна. Зазвонил телефон, я ответила. Это была мисс Пэгги. Я слышу ее голос, потом мужчина говорит. Он хочет, чтобы я приготовить чемоданы мисс Пэгги.
      – И что произошло потом?
      Малко мысленно подскакивал от радости. Маленькая сингапурка не отдавала себе отчета в важности того, что она сейчас рассказывала. Если Пэгги Мей-Линг позвонила, то где она находилась? Телефонная связь между Лимбангом и Брунеем не работала, а в тот час Пэгги теоретически находилась в самолете вместе с Джоном Сэнборном.
      – Я приготовила чемоданы, – сказала Кэтрин. – Затем за ними пришли.
      – Кто «пришли»? Иностранцы? Брунейцы?
      Она испуганно опустила глаза.
      – Полиция. Не в форме.
      – Я никому не скажу, – пообещал Малко, выезжая на асфальтированную дорогу.
      Дождь так же неожиданно кончился, как и начался. Малко задумчиво спускался по извилистой дороге. У него наконец было доказательство того, что Сэнборн пропал не так, как об этом говорили. Если он не улетел вместе с Пэгги Мей-Линг, то рухнули все предварительные построения... Оставался еще ничтожный шанс, что чемоданы взял сообщник американца... То, что ему противопоставят. Он улыбнулся сингапурке.
      – Ты знаешь того, кто взял чемоданы?
      – Не по имени, но я его часто видела в вестибюле. Работает во дворце, это полиция.
      Итак, в крышку гроба был вбит последний гвоздь. Сэнборн не мог воспользоваться помощью брунейских полицейских... Джоанна была права. Его ликвидировали.
      Таким образом, речь идет о брунейцах.
      Афера с двадцатью миллионами долларов, которая уже унесла одну человеческую жизнь.
      Где Пэгги? Все, казалось, указывало на то, что она по-прежнему была в Брунее... И почему бы не в загородном доме принца Махмуда? Информация Ангелины становилась более достоверной.
      Малко спустился по Кота Бату, мысленно благодаря Лим Суна. Проспект перед китайским храмом был пуст. Он проехал на стоянку.
      – Хочешь, я тебя отвезу? – предложил он.
      – Нет, нет, – запротестовала напуганная Кэтрин, – я иду пешком. То, что я делаю, не разрешается...
      Малко остановился в центре стоянки. Дружеским жестом Кэтрин быстро промассировала его между ног.
      – Когда вы захотите меня увидеть, позвоните мистеру Суну, – просто сказала она.
      На ее взгляд, он был всего лишь новым клиентом. Она выпрыгнула из машины, и он наблюдал за ней, пока она удалялась, пересекая паркинг по диагонали. Вдруг она споткнулась, словно ошиблась ступенькой, сделала два или три зигзагообразных шага, обернулась, словно хотела вернуться, потом рухнула на колени!

* * *

      Малко выскочил из «тойоты» и побежал к распростертому телу. Кэтрин лежала на боку. Он нагнулся над ней. Ее рот был приоткрыт, и она слабо дышала. Он перевернул ее на спину и увидел остекленевшие глаза. Невероятно! Малко не слышал никакого шума, на ней не было никаких следов! Он осмотрелся вокруг и не увидел ничего, кроме пустых машин, стоящих на стоянке.
      Неожиданно Малко заметил на шее китаянки красное пятно. Он протянул руку и обнаружил что-то вроде спички, вонзившейся в тело маленькой сингапурки. Это была малюсенькая стрела в три сантиметра длиной и с перьями на конце.
      Сингапурка вытянулась в последней судороге и умерла со смиренным вздохом. Малко выпрямился: он был напуган. Только что на его глазах произошло убийство. По всей видимости, отравленной стрелой.
      С горящей головой он добежал до своей «тойоты». В тот момент, когда Малко открывал дверцу, он почувствовал возле руки легкий удар. Он опустил глаза и увидел на стекле липкий след. Его позвоночник обдало ледяным холодом.
      У его ног лежала другая стрела. Спрятавшись в тени, убийца был по-прежнему здесь и пытался его убить.

      Словно пораженный столбняком, Малко сел в «тойоту» и резко захлопнул за собой дверцу. Он пронзал глазами темноту, в то время как его сердце бешено билось. Сквозь завесу дождя он заметил «рейнджровер» с потушенными фарами, который удалялся по улочке, ведущей к Джалан Пеманша.
      Малко стремительно тронулся с места, едва не наехав на тело сингапурки. «Рейнджровер» был уже далеко впереди, но Малко засек его в тот момент, когда он пересекал Сьюбок-Бридж в направлении Кота Бату. Вместо того, чтобы поехать вдоль реки, «рейнджровер» вскоре свернул на извилистую дорогу, ведущую на холм. Малко держался от него на порядочном расстоянии. Он не был вооружен, а его хотели убить. Не было гарантии, что его противники не располагают огнестрельным оружием. В этом безлюдном месте он был бы в их власти. Но если бы ему удалось проследить за ними...
      То поднимаясь, то спускаясь, дорога шла сквозь джунгли с редкими домами. Ему удалось въехать на вершину одной из возвышенностей. «Рейнджровер» исчез! Дорога разделялась на две. Малко заколебался, затем повернул налево, увеличил скорость и выехал к стадиону. «Рейнджровера» нет! Он, должно быть, поехал прямо. Малко поехал обратно до разветвления, где направился по другой дороге. Через триста метров она снова разделялась... Было бесполезно продолжать преследование. Малко поехал к Бандар-Сери-Бегавану. Улицы совсем опустели. Труп Кэтрин могли не обнаружить до завтрашнего утра...
      Когда Малко запарковался перед «Шератоном», он был еще под впечатлением этой смертельно молчаливой агрессии. В вестибюле никого не было, и только трое служащих нефтяной компании еще сидели в баре, который закрывался в половине первого ночи. Малко заказал одну «Столичную» и устроился в углу, наблюдая за дождем, который падал в бассейн. Он далеко продвинулся вперед, но какой ценой...
      Теперь он был уверен, что Сэнборн не скрылся с двадцатью миллионами долларов и что все дело происходило в Брунее. Оно велось могущественными и хорошо информированными людьми... Если бы двойное убийство удалось, все было бы похоронено... По всей видимости, ЦРУ не послало бы второго агента на смерть и наскребло бы из своих резервных фондов необходимую сумму, чтобы возместить двадцать миллионов долларов.
      Устроенная западня свидетельствовала, что за ним постоянно следили. Включая встречу с Лим Суном. Хотели ликвидировать не только свидетеля, но одновременно и его. Малко снова подумал о Майкле Ходжисе, британском наемнике. Ведь у него тоже был «рейнджровер»... Он начинал понимать смысл предостерегающих слов Лим Суна. Убийца или убийцы действовали в условиях полной безнаказанности. Попади стрела на несколько сантиметров точнее, и его труп сейчас находился бы за Китайским храмом...
      Именно этого и хотели те, кто дергал за веревочки и кто не колеблясь убрал возможную свидетельницу, хотя и мог просто-напросто выслать ее из страны или запугать.
      Речь шла о перестраховочном убийстве.
      Малко заказал еще водки.
      «Последний заказ», – сказал ему бармен.
      Он должен найти Пэгги Мей-Линг. Но если она еще находилась в Брунее, то те, кто ее сторожил, поместили Пэгги в надежном месте. Кроме того, не было гарантии, что она согласится говорить. Судя по действиям его противников, у нее были основания бояться их. Если только она сама не была их сообщницей.

* * *

      – Эта отравленная стрела была выпущена из стрелометательной трубки даяка, – сказал посол Бенсон. – Здесь, в Брунее, нет даяков, но в центре Борнео, вдоль рек их еще полно. Они иногда добираются до Саравака, чтобы обменять продукты и шкуры.
      – Но Кэтрин убил не даяк, – заметил Малко.
      Американец утвердительно кивнул головой.
      – Конечно. Но этот кто-то хорошо знает эти края. Это не валяется на улице. Стрелометательная трубка – это еще куда ни шло, но чтобы отравленные стрелы... Их можно найти только в джунглях, и лишь военные совершали туда экспедиции... Гуркхи и люди Гамильтона. Я поговорю с ним об этом...
      – Об этом не может быть и речи! – сказал Малко. – Я начинаю задаваться вопросом, какую игру он ведет. Все мне говорят, что его люди беспрекословно подчиняются ему. Значит, он должен быть в курсе. У вас здесь есть какой-нибудь спорный вопрос с «кузенами»?
      – Не совсем. Они нас, разумеется, обвиняют в желании заменить их и в пресмыкательстве перед султаном. Правда, я вручил ему послание президента Рейгана, в котором говорится, что в случае возникновения проблем с соседями, и в частности с Вьетнамом, он может рассчитывать на нас. Корабли Седьмого флота по-прежнему находятся в нескольких часах пути от Брунея. Это не семьсот гуркхов, одолженных ее очень милостивым величеством на случай возникновения серьезной проблемы...
      – Не думаете ли вы, что «кузены» могли подготовить операцию, чтобы поссорить США с султаном?
      – Это абсолютно исключено. Следует признать, что Гай Гамильтон больше не работает в МИ-6. Он откомандирован к султану, чтобы организовать Специальный отдел и гарантировать его личную безопасность.
      – Человек, убивший сингапурку, является профессионалом, – подчеркнул Малко. – Есть ли у малайцев такие люди?
      Бенсон сделал гримасу.
      – Не думаю. Это скорее миролюбивые люди. В малайском языке нет даже ругательств... Единственными дурными людьми здесь являются «мальчики» Гамильтона.
      Малко почувствовал, что готов известить его о своем отказе от этого дела.
      – Я пошлю срочный телекс в госдепартамент, – сказал Бенсон. – То, что вы обнаружили, меняет суть дела. Пусть они сами решают. И Компания.
      Малко вопросительно поднял бровь.
      – Что вы хотите этим сказать?
      На губах у американца появилась немного печальная улыбка.
      – Мы входим в вихревую зону. Если Джона Сэнборна убили, то это дело рук людей, близких ко дворцу. Без убедительных доказательств мы вызовем серьезный дипломатический инцидент... Не забывайте, что у меня практически нет никакого прямого контакта с султаном. Его окружение рассказывает ему все, что захочет... Если – что вполне вероятно – речь идет об очень близком к нему человеке, то тогда мы столкнемся с неприятностями...
      – Я знаю, – ответил Малко. – Однако на кону находятся 20 миллионов долларов и смерть резидента. Не говоря уж об этой несчастной сингапурке...
      Посол налил себе немного «Джонни Уокера» и с циничной улыбкой поднял стакан.
      – Вы знаете размер дефицита нашего бюджета? Четыре миллиарда долларов. Так что, если придется заплатить 20 миллионов, то это будет лишь каплей. Что касается бедного Джона... то его имя будет выгравировано на мраморной доске. Это лучше, чем поссориться с султаном Хассаналом Болкияхом. Это решит Вашингтон. А пока воспользуйтесь пребыванием в Брунее...
      У него было чувство юмора, так как огромные черные тучи снова обрушивали тонны воды, заливая Бандар-Сери-Бегаван...
      – Надо встретиться с этой Пэгги Мей-Линг, – сказал Малко. – С живой, и чтобы она заговорила. Тогда мы поймаем преступников, кто бы это ни был...
      Посол опорожнил одним глотком свой стакан и щелкнул языком.
      – Если только Лэнгли и госдепартамент не договорятся между собой.
      По всей видимости, посол предвидел такую возможность, и присутствие Малко уже начинало его стеснять. К счастью, тот подчинялся только Лэнгли. Возможно, оставался еще союзник: Лим Сун. Маленький китайский банкир, вероятно, еще не знал о смерти Кэтрин. Это известие не доставит ему удовольствия.

* * *

      Благодаря бешено работающим кондиционерам, в Ситибанке царил ледяной холод, резко контрастирующий с адской жарой на улице. Войдя в кабинет Лим Суна, Малко сразу понял по выражению его лица, что он уже все знает о Кэтрин. Китаец тщательно закрыл за ним дверь. Его круглое лицо, казалось, сузилось, и маленькие черные глаза больше не сверкали.
      – Я был прав, – глухо и печально сказал он. – Во всех отношениях. Они не отступят ни перед чем.
      – Как вы это узнали?
      Лим Сун грустно улыбнулся.
      – Бандар-Сери-Бегаван – совсем маленький город, и мы, китайцы, очень хорошо информированы. Но так как нет прессы, остальная часть населения ничего об этом не узнает. В «Шератоне», где она работала, сказали, что она попала в автомобильную аварию и что ее тело было отправлено в Сингапур.
      – Вы знаете, от чего она умерла?
      – Да, китайский врач ее осмотрел. От сильного яда, используемого даяками – охотниками за головами. От него нет противоядия. Они пользуются им при охоте на обезьян. Яд парализует центральную нервную систему и почти не оставляет следов...
      – Кто это сделал?
      Китаец задумчиво закурил сигарету.
      – Не даяк. Но я знаю, что некоторые из людей Гамильтона научились использовать стрелометательные трубки. Это удобно для незаметных ликвидации. Один раз они ими воспользовались, чтобы убрать политического оппозиционера. Разумеется, у меня нет доказательств. Вы видели что-нибудь?
      – Немного больше, чем видел, – ответил Малко. – Они хотели меня тоже убить.
      Китаец невозмутимо выслушал его рассказ, затем затянулся сигаретой.
      – Джоанна права: Сэнборна убили, – заключил он. – Не из-за того, что он что-то знал, а потому что идеально подходил для роли виновного. И к тому же, в этом замешана Пэгги Мей-Линг.
      – Это китаянка, – заметил Малко, – вы не можете ее найти?
      Лим Сун вымучил улыбку.
      – Китаянка из Гонконга, – уточнил он. – Мы говорим на разных диалектах. К тому же, если она еще в Брунее, то находится в загородном доме принца Махмуда за охраняемой оградой, куда не имеет доступа ни один китаец...
      – Что мы можем предпринять в таком случае?
      Лим Сун сделал долгую затяжку. Своими сощуренными глазами он напоминал молодого будду... Малко чувствовал, что он испытывает затруднения. Наконец китаец заговорил:
      – Мудрость советует мне больше не заниматься этим делом, – медленно проговорил он. – Однако я чувствую себя отчасти виновным в смерти этой молодой девушки, китаянки, как и я. Кроме того, если мы сможем ослабить власть царящей возле султана клики, это будет превосходно. Они с нами обращаются, как с собаками. Итак, я вам помогу...
      – Каким образом?
      – Есть человек, которого вам надо увидеть. Это Джим Морган, один из пилотов султана. Он был любовником Пэгги Мей-Линг. Он – американец, возможно, он вам что-то скажет... Но будьте очень осторожны, вы теперь знаете, как опасны эти люди.
      – Надо найти убийцу Джона Сэнборна и установить личность китаянки, которая села вместе с ним в самолет в Лимбанге. Так как эта пара хорошо сошла за Сэнборна и Пэгги.
      – Вы абсолютно правы, – согласился Лим Сун, – и я проведу расследование. А пока вам нужно встретиться с этим пилотом.
      – Вы думаете, что Гамильтон замешан в деле?
      Лим Сун покачал головой.
      – Возможно, и нет. Но если махинация исходит из дворца, то он также мог быть привлечен к делу. Первым адъютантом или камергером. Деньги способны сделать многое, мистер Линге.

* * *

      «Майе», бар «Шератона», странно выглядел с деревянным потолком со свисавшими длинными вентиляторами, с креслами розового цвета и большим баром из красного дерева.
      Малко подошел к одной из приветливых официанток-сингапурок.
      – Вы знаете мистера Моргана?
      – Да, да.
      Она показала ему на зажатого со всех сторон человека, сидящего в одном из отделений напротив бара за огромным стаканом ментолового сиропа с водой. Это был голубоглазый рыжий гигант с плечами грузчика, одетый в тенниску с короткими рукавами. Малко подошел к нему.
      – Джим Морган?
      Американец поднял голову. У него был не совсем ясный взгляд и взбешенный вид потревоженного человека.
      – Да?
      – Меня зовут Линге. Малко Линге. Меня послал посол Бенсон, чтобы поговорить с вами.
      – Что вы хотите?
      – Я заменяю Джона Сэнборна и веду расследование по поводу его исчезновения.
      Не ожидая приглашения, Малко сел за стол и заказал кофе. Пилот махнул рукой в знак того, что это не его проблема. Малко проявил настойчивость.
      – Посол обещал ваше сотрудничество в моем расследовании...
      Его тон был достаточно убедителен, чтобы пилот встряхнулся и согласился наконец разговаривать.
      – Я почти не знал Джона, – сказал он. – Славный малый. Я больше ничего не могу вам сообщить.
      Принесли кофе для Малко, и он бросил в него два кусочка сахара.
      – Пэгги Мей-Линг, – сказал он, – очень красивая китаянка, которая жила здесь в отеле. Это вам ни о чем не говорит?
      Американец нахмурился.
      – А вам какое дело?
      – Говорят, что она уехала вместе с Джоном.
      – Чепуха! Пэгги – настоящая шлюха, – убежденно проговорил пилот. – Она думает только о деньгах. Она не могла уехать с Джоном, так как здесь она имеет максимальные доходы. Если принц Махмуд ее не выгнал, она по-прежнему находится в Джерудонге.
      – Где? В загородном доме?
      – Именно. Там, где она занимается своими интимными делами.
      – У вас нет о ней никаких известий?
      – Нет.
      – Вы часто видите султана?
      – В принципе, мы вылетаем ежедневно в четыре часа дня, если только не слишком низкая облачность. А зачем вам это?
      По всей видимости, пилот ничего не знал.
      Малко уже собирался подняться из-за стола, когда к ним подсела роскошная длинноволосая блондинка с горделиво торчащей грудью и осанкой королевы.
      – Хильдегарда Глотоф, – представил ее пилот. – Бывшая стюардесса «Люфтганзы». Она также летает с нами и хорошо знает Пэгги.
      Он повернулся к молодой женщине.
      – Мистер... Линге расследует дело об исчезновении Джона. Он интересуется Пэгги.
      Немка скорчила ядовитую мину.
      – Эта маленькая шлюшка? Но почему?
      – Эта маленькая шлюшка знает, как был убит Джон Сэнборн, – продолжил Малко по-немецки. – Я хотел бы ее найти...
      Удивленная Хильдегарда Глотоф подмигнула ему.
      – Она находится под протекцией брата султана – «Секс-Машины». Он поместил ее в своем загородном доме и практически ежедневно приезжает заниматься с ней любовью.
      – Откуда вы это знаете?
      Молодая женщина пожала плечами.
      – Эта свинья Махмуд все время этим похваляется. Он хотел меня тоже туда затащить, чтобы я разделила бунгало с этой потаскухой... Он обожает это: две разноцветные девушки вместе... Посмотрите! Вон та мокрица меня об этом просила...
      Малко проследил за ее взглядом и увидел малюсенького китайца, сидящего на табурете. У него была круглая голова без волос, перстни на всех пальцах, блестящий чесучовый костюм и голубые туфли из кожи ящерицы. Он обернулся и гнусно улыбнулся Хильдегарде. Та выругалась сквозь зубы.
      – Свинья! У него хватает бесстыдства предлагать неизвестно что. Он проводит время за поиском девиц для «Секс-Машины». Это лучший сводник в Брунее.
      – Нельзя ли через него добраться до Пэгги Мей-Линг? – спросил Малко.
      Экс-стюардесса покачала головой.
      – Нет. Когда девица прибывает сюда, его работа кончается. Остальным занимаются люди Гамильтона. Иногда он перепродает филиппинок после использования лимбангским борделям. Это также приносит доход...
      Китаец слез с табурета, поприветствовал их и исчез. Малко подумал, что когда-нибудь он ему, возможно, пригодится. Пока он получил лишь подтверждение присутствия Пэгги. Что она находится в тридцати километрах отсюда. Такая же недоступная, как если бы она находилась на Марсе.
      Из этого разговора вытекало, что те, кто украл двадцать миллионов долларов, не избавились от Пэгги. Даже люди из дворца не могли идти против капризов брата султана Махмуда.
      С момента начала расследования все время выплывало одно и то же имя: Гай Гамильтон. Малко решил, что сейчас, когда почва расчищена, настало время нанести ему визит. Возможно, бывший представитель МИ-6 сообщит ему интересные вещи...

* * *

      Малко бросил взгляд на часовых в парадной форме, стоящих перед решеткой дворца. Немного дальше он заметил грунтовую дорогу, взбирающуюся на холм: симпанг номер 402. Это был один из жилых кварталов Брунея. Он поехал по дороге, внимательно разглядывая каждую виллу. Дом Гамильтона находился прямо за посольством Омана. Белый, довольно скромный, с железными коваными решетками на окнах. Малко припарковался перед домом и вошел, не обращая внимания на табличку «Злая собака». Он позвонил и стал ждать.
      Дверь открыл человек высокого роста с редкими седеющими волосами и узким продолговатым лицом. Стоя перед Малко с пустой бутылкой в руке и нахмурив лоб, Гамильтон легонько покачивался взад и вперед, пытаясь, вне всякого сомнения, установить личность посетителя. В конце концов его стеклянный взгляд озарился, тонкие губы сложились в улыбку, и он проговорил довольно слащавым голосом:
      – А, мистер Линге! Доблестный рыцарь Компании. Входите, входите.
      Он пошел впереди Малко, прижимая к сердцу пустую бутылку, словно новорожденного, чтобы потом наконец положить ее осторожно на пол. Его гостиная была загромождена статуями, пачками иллюстрированных журналов, различными предметами. Два больших вентилятора напрасно старались рассеять тяжелый жаркий воздух. Англичанин упал на диван, сделанный в стиле чиппендель, от чего его пружины заскрипели.
      – Извините, что я вас потревожил, – начал Малко, слегка удивленный таким приемом. – Но...
      Гамильтон наставительно поднял палец.
      – Да, да! Я ожидал вашего визита! Впрочем, в этой дыре мало развлечений, и мне всегда доставляет удовольствие поговорить с незнакомым человеком. Особенно с человеком вашего положения.
      Было невозможно уловить в его голосе малейшую иронию. Несмотря на алкогольное опьянение, его взгляд был живой и лукавый.
      Он закурил сигарету, медленно выдохнул дым и продолжил:
      – Это досадно, очень досадно. Султан очень раздражен. Надо урегулировать дело как можно быстрее.
      – Каким образом?
      – Вернув ему двадцать миллионов долларов.
      Со склоненной набок головой он смотрел на Малко полузакрытыми глазами, словно большой кот. Он мог сколько угодно пить, – его голова, несомненно, работала отлично. Малко даже подумал, не слишком ли отлично.
      – Таким образом, вы полагаете, что Джон Сэнборн присвоил себе эти деньги?
      Англичанин бессильно развел руками.
      – А кто же еще? Есть несколько неопровержимых следов преступления, не так ли? Прежде всего, его бегство и исчезновение. Я часто с ним разговаривал: казалось, что богатство султана его околдовало. Он говорил мне о несправедливости того, что такое состояние принадлежит лишь одному человеку. Ну что же, он в определенном смысле восстановил равновесие.
      Гамильтон закончил свой вывод сухим смешком... Наблюдая за ним, Малко был во власти различных чувств. Или англичанин открыто потешается над ним, или же его люди действовали без его санкции. Он колебался занять окончательную позицию и решил протянуть ему руку помощи.
      – Кажется, китаянка, с которой он сбежал, по-прежнему находится в Брунее, – сказал он. – Некая Пэгги Мей-Линг... Вы о ней слышали?
      Гамильтон отмел эту вероятность решительным жестом и снова взял пустую бутылку, чтобы поиграть с ней.
      – Таких китаянок, как она, тысячи, не так ли? Никто не может точно сказать, что он уехал именно с этой китаянкой. Он мог иметь подружку в Лимбанге. Да, да. Это довольно частый случай. С другой стороны, если это не он, то кто же?
      – Кто-то из дворца, – сказал Малко, – из окружения султана.
      – Исключено! – возразил англичанин. – Никто не рискнет бросить таким образом вызов султану. У них у всех полно денег. На кого вы думаете? На первого адъютанта, его светлость Аль Мутади Хаджа Али?
      – Например, на него.
      – Это мой личный друг, – проговорил Гамильтон степенным голосом пьяницы. – Беззаветно преданный своему господину человек, который начинает блестящую карьеру. Он, конечно, не поставит на карту свое место ради такой малости... Нет, поверьте мне, как ни грустно это признать, но Компания вырастила в своих рядах выродка... У нас это тоже бывало, – добавил он.
      Легонько пошатываясь, Гамильтон поднялся напротив Малко, доминируя над ним своим высоким ростом...
      – Мой дорогой друг! – сказал он своим слащавым голосом. – Меня зовет противомоскитная сетка: время сиесты. Я рад вашему визиту и если смогу вам помочь, сделаю это с радостью. А теперь до свидания.
      Гамильтон пожал ему руку, повернулся спиной и направился нетвердым шагом в глубину комнаты, оставив Малко одного. Разочарованному и потрясенному, ему оставалось только уйти.
      Малко был достаточно хорошо знаком с разведывательными кругами, чтобы знать, что человек, подобный Гамильтону, мог прекрасно врать. Конечно, Сэнборн мог уехать один. Но тогда за что же убили Кэтрин?.. Он не хотел говорить об этом Гамильтону, чтобы не впутывать в дело Лим Суна. Во всяком случае, Гамильтон рассказал ему волшебную сказку... Значит, он им мешает. А Гамильтон врал. Чтобы скрыть кого? Странно, что старый англичанин замешан в этом деле. Он не выглядит человеком, жаждущим денег.
      Под проливным дождем Малко снова поехал к центру. В «Шератоне» его ждала записка. Лим Сун хотел его видеть в «Фонг-Муне», втором китайском ресторане Брунея. «Как можно скорее». Это было подчеркнуто. С сильно бьющимся сердцем Малко сел в свою «тойоту». Обнаружил ли китаец что-нибудь?

* * *

      Лим Сун сидел в глубине еще пустого зала за столом, возвышающимся над паркингом. У него был озабоченный вид. При виде Малко он вымучил улыбку.
      – Печально, но с момента нашей последней встречи произошло кое-что важное.
      – Что именно? – спросил Малко, занимая место за столом.
      Китаец отхлебнул пива. Он казался расстроенным и был явно не в своей тарелке.
      – Мне нанес визит полицейский из иммиграционной службы. Он сказал мне, что мое разрешение на пребывание истекает через месяц и он совершенно не уверен, что брунейское правительство его продлит...
      Малко почувствовал, что ледяная рука схватила его за сердце.
      – Это угроза?
      Лим Сун медленно покачал головой.
      – Нет, они могут делать все, что захотят: это полный произвол. По приказу дворца начальник полиции подписывает ордера на высылку. Ничего нельзя сделать. Бруней плюет на мнение своих соседей. Достаточно заявить, что вы угрожаете общественному порядку. Они настолько богаты, что никто не хочет с ними связываться...
      – Вы думаете, что это из-за меня?
      – Я в этом уверен. Я здесь уже десять лет, и никогда это не случалось. Напротив, у меня довольно хорошие отношения с дворцом.
      – Я очень огорчен, – посочувствовал Малко. – Что я могу сделать, чтобы вы избежали этой меры?
      – Больше не видеть меня и не звонить. Они следят за нами.
      Малко был в шоке. Его лишали главного союзника в неравной борьбе. Китаец выпил пиво, ничего не заказав для Малко. Тот смотрел на людей, спешивших под дождем на паркинг. Этот новый маневр имел по крайней мере то преимущество, что он ясно высвечивал вещи: двадцать миллионов долларов были украдены высокопоставленным лицом во дворце, располагавшим целым арсеналом средств для своей защиты.
      – Не доверяйте никому, – тихо сказал Лим Сун. – Перед вами очень могущественные люди, готовые на все. Боюсь, что лучшим решением было бы покинуть Бруней. Пока еще не поздно, – добавил он.

      Несколько секунд Малко переваривал предостережение Лим Суна. Уже второе... События, увы, полностью подтвердили правоту китайца. Тот уставился в свой пустой стакан. Он поднял голову, и его взгляд встретился с глазами Малко.
      В темном зале «Фонг-Муна» было тихо, как в пустой церкви. Лим Сун повторил размеренным голосом:
      – Вы не можете рассчитывать ни на кого. Гай Гамильтон никогда не вернется в Англию. Он слишком пропитан алкоголем и Азией. Его единственной радостью остается возможность провести уик-энд со шлюхами в Лимбанге и сохранить здесь какую-то власть. В Лондоне он будет всего лишь рядовым пенсионером. Люди из дворца знают это и поэтому тоже держат его в своих руках. Ибо я уверен, что он в курсе происходящего. Воспитанные им люди презирают малайцев и продолжают сообщать ему все, что происходит.
      – Я тоже так полагаю, – ответил Малко. – Я был у него дома. Он принял меня за глупца.
      Лим Сун покачал головой.
      – Малайцы не агрессивны. Они не могли бы хладнокровно убить Джона Сэнборна, а именно это с ним и случилось. Предумышленное убийство, видимо, совершил этот психопат Майкл Ходжис.
      – Видите ли вы решение проблемы? – спросил Малко.
      Китаец горько усмехнулся.
      – Конечно: добыть неоспоримые доказательства того, что Джон Сэнборн был убит Ходжисом и его кликой. Имея их, ваш посол мог бы действовать. Даже сверхбогатый султан Болкиях не осмелится восстановить США против себя.
      Малко поднял голову и протянул ему руку.
      – Спасибо за все, что вы сделали. Я постараюсь собрать необходимые доказательства.
      Лим Сун задержал его руку в своей ладони.
      – Я окажу вам последнюю услугу, – сказал он. – Любовница Майкла Ходжиса работает в «Фонг-Муне» – главной фирме, которой принадлежит ресторан, в котором мы сейчас находимся, на третьем этаже здания, где расположено посольство. Это китаянка Хан-Су. Возможно, вы сумеете что-нибудь из нее вытянуть.
      В голове у Малко внезапно появилась догадка. А если это она – та таинственная китаянка, которая улетела из Лимбанга вместе с ложным Джоном Сэнборном?
      – Вы меня ей представите? – спросил Малко.
      – Нет, это было бы слишком опасно. Сегодня идите поужинать в «Фонг-Мун». Я тоже приду и покажу ее вам. Это очень красивая девушка и не очень строгая. После чего дело за вами.
      – Спасибо, – сказал Малко.
      После долгого рукопожатия они расстались, и Малко вновь пересек пустынный зал ресторана. Снаружи была почти хорошая погода. Это показалось ему добрым предзнаменованием. Однако его возможности уменьшались как шагреневая кожа.

* * *

      Зал «Фонг-Муна» сверкал золотом и лаком. С потолка свисали фонари, и атмосфера была более теплой, чем в филиале. До этого ему позвонила Ангелина Фрейзер и в разговоре сказала, что ее муж скоро отлучится.
      Пока это его не заботило. В этом мрачном городе, потрясаемом шквалами дождя, Малко почти постоянно хандрил, чувствуя себя бессильным и неудовлетворенным.
      Практически в «Фонг-Муне» были только китайцы и несколько малайцев. Сидя один за столом возле бара, он наблюдал за залом и особенно за той, ради которой пришел сюда...
      У гибкой, как кошка, любовницы Ходжиса был, как у многих китаянок, высокомерный вид, который смягчал чувственный толстый рот. Малко любовался ее грациозными движениями. Китайское платье с разрезом до бедер открывало длинные точеные ноги и приятно выгнутую грудь. Несколько раз он перехватывал взгляд китаянки, устремленный на него. Заинтригованный и заинтересованный, он улыбнулся ей. Как это сделал бы любой одинокий мужчина, встретивший красивую девушку.
      Как только Малко вошел, ужинавший с несколькими своими единоверцами Лим Сун поднял глаза и взглядом показал на одну из официанток.
      Наконец Малко попросил счет. Когда он поднялся, Хан-Су подошла к выходящей на торговую галерею двери и открыла ее. Их взгляды встретились.
      – До свидания, – сказал Малко. – Надеюсь, что завтра вы будете обслуживать мой столик.
      На губах Хан-Су появилась полуофициальная-полувызывающая улыбка.
      – Нет, завтра я не работаю.
      – Ну что же, тогда я приглашаю вас завтра поужинать, – предложил он. – Вы отдохнете...
      – Но я вас не знаю, – возразила она, притворясь шокированной.
      – Мы познакомимся.
      Пришел лифт. Не оставляя ей времени на возражения, он сказал:
      – Я буду вас ждать в восемь часов напротив театра Борнео на Джалан Претти.
      Прежде чем она ответила, двери лифта захлопнулись. Это была бутылка, брошенная в море. Пока Пэгги Мей-Линг была вне досягаемости. Единственный хрупкий след представляла Хан-Су. Но если ему удастся доказать, что она замешана в убийстве Сэнборна, все изменится.
      Еще раз от него требовалось проявить терпение. Придется ждать целые сутки.

* * *

      Массивный золотой купол мечети Омара Али Сайфуддина блестел под светом луны. Чудо, но дождь не шел! Пронзительный крик муэдзина раздражал слух Малко, увеличивая его тревогу. Он провел день, поделенный между бассейном в «Шератоне» и прогулкой на Муару, порт на севере в двадцати километрах от Бандар-Сери-Бегавана. Бруней был так же велик, как шкаф для метелок, и почти не представлял никакого интереса. За исключением столицы, мечети и дворца, в нем были только деревни и несколько уродливых зданий, построенных в японском стиле. Ни одного роскошного магазина, ни одного веселого места. Ничего.
      Кругом джунгли, сырость и желтоватая река, несущая трещащие джонки...
      В сотый раз Малко посмотрел с Джалан Претти на деревянные бараки Кампонг-Эйера, которые располагались на обоих берегах реки.
      Уже половина девятого, а Хан-Су нет. Он решил ждать до девяти часов. Вдруг его сердце забилось сильнее. Какой-то силуэт появился между домами на сваях и пересек Джалан Претти в его направлении. Хан-Су завязала свои длинные волосы в хвост и заменила свое платье с разрезом на мини-юбку и блузку. Он вылез из «тойоты» и подошел к ней.
      – Наконец!
      Хан-Су сделала сочувственную мину.
      – У меня не очень много времени.
      Однако она села в машину. Малко предусмотрел все остальное, хотя в Бандар-Сери-Бегаване почти не было хороших ресторанов.
      – Я заказал места в «Минаре», индийском ресторане на Джалан Садонге, – сказал он.
      Не ожидая ее ответа, он тронулся с места. Выпятив острые груди, Хан-Су держала голову очень прямо, как на официальной встрече. Ее английский был безупречен. В течение нескольких секунд Малко опьяняла мысль, что он везет ужинать любовницу Майкла Ходжиса – предполагаемого убийцы Джона Сэнборна и вероятного автора ловушки, стоившей жизни сингапурке.
      Он поставил «тойоту» вблизи ресторана, вышел и обошел машину, чтобы открыть дверцу для Хан-Су, которая, кажется, оценила этот жест...
      «Минара» оказался второразрядным заведением... Им подали несъедобного цыпленка тандури, политого простоквашей, с липким рисом и более чем подозрительными картофельными котлетами. Хан-Су мало что рассказала. Малко узнал, что она живет в одном из кварталов Кампонг-Эйера, расположенном на другой стороне реки, что она родилась в Брунее и мечтает жить в Сингапуре, что она не замужем и даже не помолвлена. Когда он слегка коснулся ее руки, она отдернула ее, видимо, настроенная поднять цену... Впрочем, Малко было на это наплевать...
      Чтобы задобрить ее, он взял Хан-Су за запястье и сделал вид, что восхищается ее явно новыми часиками.
      – Они просто восхитительны.
      Хан-Су горделиво улыбнулась.
      – Это подарок моего жениха. Он мне их купил, когда мы были в Сингапуре.
      – Я думал, что вы не помолвлены, – заметил Малко.
      Хан-Су принужденно рассмеялась.
      – Он не совсем мой жених, он не китаец. Но я иногда выхожу с ним.
      Сингапур. Малко подумал, что прекрасная Хан-Су вбила первый гвоздь в крышку гроба Майкла Ходжиса. Его гипотеза начала принимать конкретные очертания.
      – Вы часто бываете в Сингапуре? – поинтересовался он.
      – Иногда, – уклончиво ответила она.
      Малко почувствовал, что она внутренне сжалась. Хан-Су должна была понимать, что она нарушила приказ о молчании. Она сразу замкнулась, посмотрела на свои совершенно новые часы и проговорила отчужденным голосом:
      – Теперь мне надо идти.
      Она уже встала, и Малко едва успел попросить счет.
      В машине она не сказала ни слова. Они приехали в Кампонг-Эйер. Малко остановился напротив деревянного мостика, у которого стояли сампаны, осуществляющие переправу на другой берег. Хан-Су церемонно протянула руку.
      – Спасибо. До свидания.
      Малко уже вышел из машины.
      – Я вас провожу. Это интересно.
      Он превосходно играл роль воздыхателя. Хан-Су не решилась отказать. Они запрыгнули в один из ожидающих сампанов, и китаянка бросила перевозчику:
      – Музей!
      Сампан сразу отошел от берега и пересек наискосок реку.
      Он остановился возле большого деревянного дома с надписью «Антикварный магазин». Малко вручил перевозчику доллар и пошел вслед за Хан-Су по лестнице, ведущей на деревянную мостовую. Они погрузились в переплетение мостиков. Сотни деревянных домов с телевизорами, а под ними черная вода реки, где копошились тысячи крыс. Через сто метров Хан-Су остановилась.
      – Я пришла. До свидания.
      Малко обнял ее за талию и прижал к себе. Она вяло позволяла ему это делать, но когда он хотел ее поцеловать, отвела лицо.
      – Я хотел бы снова вас увидеть...
      – Приходите в ресторан, – сказала она.
      Она выскользнула, словно угорь, из его объятий, и он пошел обратно по прогнившим ступенькам. Но все-таки с какой-то надеждой.

* * *

      Уже больше часа Малко жарился под немилосердным солнцем напротив антикварного магазина, когда в глубине Кампонг-Эйера появилась Хан-Су. На ней были майка с короткими рукавами, брюки и черные очки. Укрывшись между двумя домами, он поднял одолженную этим же утром у Ангелины Фрейзер «лейку» и начал быстро фотографировать. Он успел сделать полдюжины снимков. Издали он был похож на туриста, любителя живописных мест. Все приезжающие в Бруней устремлялись в Кампонг-Эйер...
      Малко подождал, когда она пройдет, затем вызвал сампан и пересек реку. Он дошел пешком до большого многоярусного паркинга на Джалан Каторе. Ангелина ждала его наверху, в машине. Малко протянул ей пленку.
      – Это можно проявить за два часа?
      – Нет проблем, – ответила она. – В час встретимся напротив пристани, от которой отправляются суда в Лимбанг. Я наняла лодку.

* * *

      На идущей вдоль реки набережной Макартура туча малайцев приставала к редким туристам, желающим отправиться в Лимбанг. За несколько долларов они брались осуществить за них все формальности. Малко сражался, окруженный плотной толпой, когда появилась сверхсексуальная Ангелина, одетая в белое платье, открывающее три четверти ее бедер и почти всю грудь. Малайцы застыли в изумлении перед этим сказочным явлением.
      – Дайте мне ваш паспорт, – сказала она Малко.
      Она вручила оба документа толстому малайцу, который сразу куда-то умчался.
      – Я сняла для нас двоих лодку, – пояснила Ангелина. – Поездка длится двадцать минут. Это дает нам немало времени.
      Когда в то же самое утро Малко попросил ее содействия, она сразу же сказала «да». Малко объяснил ей, что он ищет, и она с восторгом согласилась.
      Действительно ли она хотела ему помочь или же просто желала переспать с ним? Толстый малаец вернулся с паспортами. Они прошли на пристань и спрыгнули в большую закрытую джонку с плоской крышей, мотор которой сразу заработал. Почти акробатическим жестом Ангелина выставила напоказ кружева своих трусиков и в конце концов уселась на переднюю часть крыши, свесив ноги над окном кабины. Малко остался стоять внизу. Его лицо было на уровне бедер молодой женщины.
      Очень скоро деревянные бараки Кампонг-Эйера уступили место густым зарослям клюзии. Джонка делала более пятнадцати узлов. Внезапно управляющий лодкой резко уклонился от плывущего бревна. На реке Бруней было жуткое движение: сампаны и джонки ходили во всех направлениях и все время вынуждены были лавировать, чтобы увернуться от громадных бревен, загромождающих реку. Ангелина чуть не потеряла равновесие и смогла удержаться, лишь захватив шею Малко своими бедрами.
      Смеясь, он обернулся, держа ее за бедра, чтобы она не упала назад. Его глаза были как раз на уровне ее живота. Ее платье приподнялось, и он увидел лишь белый треугольник трусиков. Ангелина улыбнулась. Раздвинув ноги, она вздохнула.
      – Мне кажется, что в этом положении меня ласкает ветер.
      Ее взгляд недвусмысленно провоцировал Малко.
      Капитан проявлял большое внимание к плавающим бревнам, и ему было не до них. Малко принялся нежно массировать обнаженные ляжки, понемногу поднимаясь ближе к кружевам. Откинув корпус назад, открыв лицо ветру и закрыв глаза, Ангелина не сопротивлялась.
      Когда Малко проник под влажные кружева, ее живот задрожал... Не снимая это слабое прикрытие, он принялся еще активнее массировать открытый живот, вызывая у Ангелины слабые стоны.
      Эти круговые ласки, которые он постепенно усиливал, наконец возымели свое действие. Ее ляжки резко сомкнулись, она наклонилась вперед, схватив Малко за плечи, и ее крик перекрыл шум мотора. Капитан обернулся с телячьим взором и увидел лишь спину Малко. Напротив, у пассажиров большой джонки, шедшей им навстречу, осталось мало иллюзий по поводу их действий...
      Ангелина грациозно соскользнула с крыши и встала рядом с Малко. Она протянула свою руку прямо к нему и схватилась за его возбужденную плоть.
      – Ожидая, вы ничего не теряете, мистер, – сказала она. – Вы получили кредит. Большой кредит, – шаловливо добавила она.
      Изо всех сил Ангелина надолго прижалась к нему. Капитан наконец обернулся, игриво поглядывая на них... Такие пассажиры – редкость. Это нисколько не смутило Ангелину...
      – Надеюсь, что в Лимбанге мы очень быстро найдем то, что ты ищешь, – проговорила она. – И что у нас еще останется время на постель.

* * *

      Несколько современных, но уже поблекших зданий с многочисленными китайскими вывесками в гуще джунглей, стоящих на берегу желтоватой реки, гниющие вдоль берегов сампаны, лавки без витрин. Влажная, удушающая жара. Лимбанг был лишь дырой в центре джунглей Борнео. Малко и Ангелина прошли через покрытый толем ангар, служивший пограничным постом, и сели в первое же проходящее такси, которым управлял китаец.
      Ангелина сразу прижалась к нему. Кроме знакомства с малайцами, у нее было полно достоинств. Когда они доехали до крошечного аэровокзала, Малко, благодаря умелой работе молодой супруги первого секретаря посольства, был уже на грани экстаза. Они прошли в деревянное здание. Был объявлен рейс на Саравак, и на летном поле стоял старый прогнивший ДС-3 – современник Линдберга.
      Китайские и малайские семьи с самым невероятным багажом стояли в очереди на регистрацию билетов. Двое служащих пытались навести порядок в толпе. Ангелина шепнула на ухо Малко:
      – Не мешайте мне.
      Увидев ее груди, один из служащих сразу потерял интерес к остальным пассажирам. Малко не мог следить за их разговором, ухватывая лишь иногда слово «оранг-путч», что означало «иностранец». Малаец слушал внимательно, его глаза были прикованы к декольте молодой женщины. Его лицо еще больше осветилось, когда Ангелина положила несколько купюр на стол. Она обернулась к Малко.
      – Он был здесь, он помнит, так как отсюда вылетает немного белых.
      – Пусть он опишет пару. Что вы ему сказали?
      – Что мы разыскиваем пропавших в джунглях друзей, но в любом случае ему на это наплевать.
      Она возобновила разговор. Малаец становился все более словоохотливым. Ангелина постепенно переводила.
      – Белый человек, светло-голубые глаза, коренастый. Китаянка была немного меньше ростом... Довольно темная кожа...
      Малко достал один из сделанных утром снимков и положил его на стол. Вместе с десятидолларовой купюрой...
      – Это она?
      Ангелина перевела вопрос. Служащий внимательно посмотрел на фотографии, затем утвердительно кивнул головой.
      – Он полагает, что да. Он вспоминает, что у нее были очень длинные волосы.
      Как у Хан-Су... Служащий положил доллары в карман и, пресытившись видом грудей Ангелины, отошел в сторону. Малко узнал уже достаточно. Они вышли из аэровокзала.
      – Спасибо, – сказал Малко. – Теперь я знаю, кто убил Джона Сэнборна. Остается лишь доказать это. Эта девица – главный свидетель.
      – Майкл Ходжис – убийца, но он действовал не по собственной инициативе, – заметила молодая женщина. – Настоящий интерес представляет тот, кто отдавал приказы. А он практически неприкосновенен...
      Учитывая возможную связь молодой женщины с Аль Мутади Хаджем Али, Малко не говорил о своих подозрениях, касающихся первого адъютанта.
      Такси, которое их привезло, было по-прежнему на месте. Едва они уселись, как Ангелина сказала фразу по-малайски. Малко был слишком возбужден своим открытием, чтобы обратить на нее внимание. Спустя несколько минут такси остановилось перед длинным зданием из цемента, обвешанным китайскими вывесками. Это был современный вариант малайского «лонг-хауза» . Малко поднял голову и прочел: «Бунга Райа Отель».
      В своих идеях Ангелина Фрейзер была последовательна... На первом этаже молодежь играла в малайский бильярд. Они засвистели, увидев входящую на невероятно уродливую лестницу отеля молодую женщину. Малайка взяла с них десять долларов, а затем открыла дверь маленькой комнатушки, в которой пахло плесенью.
      Как только они остались одни, Ангелина сняла свои трусики и бросила их в угол. Не снимая платья, она прижалась к Малко, глядя на него похотливым взглядом.
      – Я ждала этого момента с того дня, когда увидела тебя в кабинете посла, – тихо сказала она.
      Ее ловкие пальцы очень быстро оторвали Малко от его мыслей и принялись мастурбировать его с каким-то исступлением. Время от времени Ангелина бормотала:
      – Хорошо. Ты большой, ты твердый...
      Малко прервал ее и увлек на кровать. Приподняв до бедер свое белое платье, она облегченно вздохнула. Он едва успел сделать несколько движений, как Ангелина уже получила удовлетворение. Ее ноги обвились вокруг его спины и, прижавшись к нему выпирающими из платья грудями, она закричала... Запыхавшись, она упала на постель; вентилятор кружился с мудрой медлительностью.
      – Мужчина говорил по-малайски, – вдруг сказала Ангелина. – Как и Ходжис.
      Малко все еще был в ней, но она снова обрела способность мыслить.
      – Что ты собираешься делать? – спросила она.
      Малко оторвался от нее.
      – Атаковать слабое звено, – сказал он.

* * *

      К счастью, рестораны закрывались в Брунее рано: на часах Малко было десять тридцать.
      Первые официантки «Фонг-Муна» уже вышли и разошлись в разные стороны. Наконец появилась Хан-Су и пошла налево по набережной Макартура.
      Малко вначале хотел сразу подойти к ней, но она была не одна: ее сопровождала другая китаянка. Надо было ждать. В посольстве Малко одолжили портативный магнитофон, и он надеялся выведать у нее что-нибудь. Выйдя из «тойоты», он пошел следом за ними. Дойдя до пристани, обе китаянки сели в один из сампанов. Малко подождал, пока они немного удалятся, затем занял другой сампан.
      – Антикварный магазин! – сказал он. – Музей.
      Сампан с девушками уже скрылся в темноте. Переправа длилась несколько минут. Снова начинался дождь. Сампан толкнулся о деревянную стойку, прижавшись носом к двум балкам, и Малко спрыгнул на деревянную лестницу, которая уходила на три метра вверх. Он осмотрелся вокруг. Обе китаянки исчезли. Потом он заметил два силуэта, проходящих мимо строящихся лодок, и устремился вперед. В большинстве домов уже не было света, а в некоторых он заметил тусклое мерцание экранов телевизоров.
      Малко увидел, как немного дальше китаянки расстались. Хан-Су было легко узнать по ее длинной косе. Он ускорил шаг, чтобы догнать ее, и тут под ним хрустнуло прогнившее дерево. Она пошла быстрей.
      – Хан-Су!
      Услышав свое имя, Хан-Су обернулась и на какую-то долю секунды остановилась, издав странный возглас, а затем бросилась бежать по расходящимся ступенькам. Малко устремился вслед. Вдруг он услышал позади себя ускоренные шаги. Он обернулся. За ним следили. Какой-то человек бежал за ним. Невысокий крепыш-малаец в майке и с кинжалом в руке. Безоружный, Малко не мог защищаться. Ударом ноги он заставил нападавшего держаться на расстоянии и огляделся вокруг.
      В этот момент из лабиринта деревянных бараков, отделяющих его от Хан-Су, показался второй малаец. Зажатый на узкой деревянной мостовой, Малко лихорадочно искал выход. Гибкие, как кошки, с малайскими кинжалами в руках, два человека окружили его с обеих сторон. У него был выбор: дать перерезать себе горло или получить удар кинжалом в спину. Прислонившись к деревянному дому, он не видел никакого выхода. Два человека тихо обменялись несколькими фразами и сразу бросились на него, размахивая грозным оружием.
      Они хотели зарезать его.

      Крепко прижавшись к двери дома, Малко чудом избежал удара кинжала. В метре от него подстерегали готовые к новому нападению два противника. Как хорошие немецкие овчарки, выдрессированные сначала загрызть до смерти, а потом залаять... Его спасла злоба. Было бы глупо погибнуть здесь, на краю света.
      Резким движением руки Малко ударил в живот ближайшего противника и проскочил в освободившееся пространство вдоль дома, чтобы затем перепрыгнуть через окаймляющую мостик деревянную балюстраду в клоаку, на которой построен Кампонг-Эйер. С глухим всплеском он упал в воду до колен. Был отлив. С писком скрылась крыса... Он поднял голову и увидел над собой двух убийц. Поднырнув под дом, Малко начал удаляться, лавируя между деревянными балками, попадая в ямы и сталкиваясь со всевозможными предметами. Пока малайцы тоже спрыгнули в воду, он их опережал уже на десяток метров. Вскоре он потерял всякую ориентацию. Согнувшись вдвое, Малко продвигался в теплой зловонной воде, иногда натыкаясь на балку. Он обернулся и увидел своих преследователей. Малко поднялся бы на уровень домов, но не находил никакой лестницы... Однако убийцы не приблизились к нему, и он снова обрел надежду. Наконец он услышал шум моторов: это были сампаны на реке. В тот же момент он оступился в яму и заглотнул добрую порцию воды с миллиардами микробов, от чего его вырвало.
      Ужас!
      Малко выбрался из ямы и пополз по остову, ударяясь головой и раздирая рубашку и брюки. Запыхавшись и с колющей болью в боку, он замер в тени дома. Он стоял не двигаясь и слышал, как недалеко прошли убийцы. Малко выждал, пока они удалились в сторону реки, затем снова пустился в путь. Наконец он услышал плеск воды о балки. На другой стороне реки он увидел огни Бандар-Сери-Бегавана и даже различил золоченый купол мечети. Малко сделал еще несколько шагов и вдруг, потеряв почву под ногами, соскользнул в реку. Вцепившись в деревянную балку, он немного передохнул. Никаких следов преследователей. Поднялись ли они выше или подстерегают его в нескольких метрах отсюда? Лучшим решением было переплыть реку. Отпустив балку, он бросился в темную воду, стараясь плыть как можно тише.
      Однако Малко производил слишком много шума. Едва он начал плыть, как позади раздался пронзительный возглас. Он оглянулся и на помосте над водой увидел жестикулирующего человека, показывающего рукой в его направлении. Заревел мотор, из тени появился сампан, и заметивший Малко человек вскочил в него. Лодка устремилась к нему.
      Сделав глубокий вдох, Малко нырнул в черную воду. Струя от проходившего над ним с максимальной скоростью сампана перевернула его, он сделал еще несколько движений под водой и всплыл на поверхность. Как раз в этот момент сампан разворачивался. Стоящий в нем человек с устремленным на поверхность воды взглядом показал на Малко рукой и отдал приказание.
      Шум мотора... И снова лодка устремилась вперед, пытаясь искромсать Малко своим винтом.
      Он нырнул. К счастью, течение понесло его на середину реки. Он появился на поверхности только тогда, когда его легкие готовы были лопнуть. Сампан поворачивался другим бортом. Малко изнемогал, огни Бандар-Сери-Бегавана, казалось, были от него на расстоянии светового года. Он поплыл еще быстрей, но ему мешала одежда. Вода была теплой и липкой... Неожиданно он увидел надвигающуюся на него большую черную массу: это была джонка. На ее мостике стояли люди. Он закричал:
      – Помогите! Помогите!
      Его крики заглушили шум мотора. Малко увидел, как к релингам устремился человек и отчаянно замахал рукой. Его заметили, но сампан двигался прямо на него. Человек в джонке понял свою ошибку и дал ему знак зацепиться за лодку, что было наиболее логичным...
      Малко направился к огромной джонке, словно сампана и не существовало. К счастью, он двигался со скоростью трех-четырех узлов. Не осмеливаясь убить его в присутствии свидетелей, сампан резко отвернул в сторону... Видя его упрямство, заметивший его человек наклонился и бросил веревку, которая, словно змея, стеганула по воде. Последним усилием Малко ухватился за нее, и джонка потащила его за собой. Урча мотором, сампан скрылся... Веревочную лестницу свернули, и Малко поднялся на борт. Он ступил на мостик, видя смеющиеся и удивленные лица нескольких малайцев.
      – Несчастный случай! – объяснил Малко.
      Им было на это наплевать. С него сняли мокрую одежду и дали старое одеяло. С мудрой медлительностью джонка продолжала свой путь. Когда она поравнялась с мечетью, появился освещенный край другого сампана. С джонки его окликнули, и сампан подошел к ней. После кратких объяснений Малко перешел на него. Сампан взял курс на пристань... Промокшая одежда прилипала к телу. Малко поспешил к своей машине.
      Когда он вошел в холл «Шератона», консьерж удивленно посмотрел на него.
      – Со мной произошел несчастный случай: я упал с сампана, – улыбаясь, сказал Малко.
      Лишь под душем он начал расслабляться. Теперь между ним и людьми из дворца объявлена война не на жизнь, а на смерть. Хан-Су не заговорит. Хотя он был абсолютно уверен, что она сыграла роль Пэгги, это его никуда не привело бы. Санитарный кордон вокруг соучастников преступления замкнулся. Даже если он останется в Брунее, это направление поисков ему ничего не даст.

* * *

      Малко разбудил веселый голос Ангелины Фрейзер.
      – Как прошел твой вчерашний поход?
      – Не очень удачно, – ответил Малко.
      Ангелина выслушала его рассказ, время от времени издавая восклицания ужаса.
      – Думаю, что эта история тебя никуда не приведет, – заключила она, – даже если твоя гипотеза верна. Во всяком случае, я обещаю тебе разрядку. Сегодня состоится вечер по случаю завершения в Джерудонге матча в поло. Это моя первая хорошая новость.
      – И какая же вторая?
      – Мой муж улетает в Сингапур.
      Пролетел ангел, у которого на лбу было написано слово «потаскуха». В этой области Ангелина могла оспаривать золотую медаль.
      – Мы будем неподалеку от загородного дома принца Махмуда, – заметил Малко. – Возможно, ночью туда легче проникнуть.
      Ангелина фыркнула.
      – Ты по-прежнему ищешь эту китаянку... Посмотрим. Ладно, я заеду за тобой в восемь часов.

* * *

      Положив ноги на низкий столик перед собой, посол США медленно покачивал головой.
      Малко сообщил ему в деталях последние события, связанные с делом Сэнборна. Экс-адвокат сделал многочисленные замечания и одобрил все предпринятое Малко. Однако адвокат в нем быстро одержал верх над дипломатом.
      – Ваша история не выдерживает критики! – заявил он.
      – Почему? – спросил Малко, обманутый в своих ожиданиях. – Все сходится.
      – Надо рассуждать, словно мы находимся перед судом, – пояснил дипломат. – Не забывайте, что мы имеем дело с недобросовестными людьми. Ваши свидетели умерли или пропали. Вот если бы вы нашли Пэгги Мей-Линг, это, разумеется, было бы другое дело. Потому что она обязательно знает убийц. Но как ее найти в загородном доме принца Махмуда, который охраняется так же хорошо, как и дворец султана? При покушении, жертвой которого вы едва не стали вчера вечером, не было свидетелей, и вы никого не можете обвинить. Я так же убежден, как и вы, но на данном этапе я не могу вмешаться и сказать султану: «Вас обворовали и вот доказательства...» Меня выставят вон. Малайцы не любят иностранцев и не доверяют им.
      Наступила тишина, нарушаемая лишь шумом моторов на реке Бруней. Посол поднял свой стаканчик «Джонни Уокера».
      – Успокойтесь, Малко! На нет и суда нет. Вы уже проделали большую работу. Однако я не хочу, чтобы вы пропали, как Джон, которого никогда не найдут. Он погребен где-то в джунглях. Моя страна достаточно богата, чтобы выбросить на ветер двадцать миллионов долларов... Они не стоят вашей жизни. У меня нет никакой власти над вами, но я советую вам свернуть расследование... Здесь я никак не смогу защитить вас. Еще меньше, чем мой немецкий коллега, представляющий интересы Австрии. Ангелина Фрейзер сказала мне, что ведет вас сегодня на вечер. Развлекайтесь...
      При этом посол подмигнул ему. Видимо, похождения молодой женщины давали пищу для посольских сплетен.
      – Спасибо, господин посол, – ответил Малко. – Я последую вашим советам.
      Взбешенный, Малко сел в свою «тойоту». Этот вечер в Джерудонге был его последним шансом.

* * *

      Мощный луч электрического фонарика осветил внутренности «вольво», шаря по ногам и груди Ангелины, почти неприлично одетой в голубое платье с блестками, едва прикрывающее треть ее бедер. Накрашенная, как царица Савская, и залитая духами, она источала сексуальность. Остановивший их при въезде в Джерудонг Парк англичанин в гражданском долго изучал приглашение, перед тем как его отдать.
      – Паркинг – возле «Клаб Хауза», – сказал он безразличным голосом. – Следуйте указателям.
      – Это строже, чем в Форт-Ноксе, – заметил Малко.
      – Султан обожает электронные новинки, – пояснила Ангелина. – Радиолокационные станции, приборы ночного видения и тому подобное. Здесь – святая святых. Одно из редких мест, куда он регулярно приезжает.
      Они проехали площадку для гольфа, и Ангелина запарковала «вольво» в темном уголке уже переполненного паркинга. Перед тем как войти, она повернула к Малко свои блестящие глаза.
      – Я умираю от желания поцеловать тебя, – сказала она, – но боюсь за макияж... Но от ожидания ты ничего не потеряешь.
      Едва выйдя из машины, она взяла его за руку и увлекла к огням «Клаб Хауза». Снаружи около тридцати пар поглощали напитки. Внутри Малко увидел расставленные на столах закуски. Примерно треть приглашенных были иностранцами. Женщины более или менее приодеты, мужчины в рубашках. Ангелина и Малко смешались с толпой. Он взял на подносе у официанта апельсиновый сок, попробовал его и едва не рассмеялся: это был почти чистый джин.
      Малко вдруг заметил знакомый силуэт: это была принцесса Азизах в компании маленького и плотного брунейца в национальной черной пилотке. Они обменялись улыбками, что не ускользнуло от Ангелины.
      – Ты знаешь ее?
      – Однажды я встретил ее в банке. Она приходила к Лим Суну.
      – Она симпатичная, – заметила Ангелина. – Это двоюродная сестра султана, которая живет в Европе. Она была замужем за английским лордом, но очень быстро поняла, что его привлекали лишь ее деньги и очень молодые рыжие мальчики... Здесь она умирает от скуки. На этом вечере она вместе с министром финансов. Это ее теперешний любовник...
      – Смотри, а вот твой, – заметил Малко.
      Появился Аль Мутади Хадж Али. Затем наступила тишина, и из темноты в сопровождении двух охранников-англичан показался султан Хассанал Болкиях. С черной пилоткой на голове и отсутствующей улыбкой на губах, он был одет в голубую маоистскую форму. Все находившиеся от него в радиусе десяти метров согнулись в почтительном поклоне. Султан направился к центральному столу и сразу сел.
      Спустя тридцать секунд все приглашенные расселись, причем за столом султана сидели только брунейцы.
      Понемногу возобновились разговоры, не достигая, впрочем, слишком большой оживленности... Все крутили головами, чтобы поглазеть на поведение Хассанала Болкияха, словно ожидая, что он примется лакать со своей тарелки. Несчастный султан, казалось, смертельно скучал в компании с главным камергером, адъютантом и еще четырьмя брунейцами, в числе которых находилась принцесса Азизах.
      – Не очень-то весело, не правда ли? – шепнула Ангелина, прижавшись бедром к ноге Малко. – Однако люди бились, чтобы получить приглашение...
      Через сорок минут ужин закончился... Главный камергер поднялся и хлопнул в ладоши. Доедая последний кусок, все встали как один... Султан направился к лестнице, ведущей на второй этаж.
      Все присутствующие последовали за ним в большой зал с креслами, окружающими танцевальную площадку. Филиппинский оркестр заиграл музыку, похожую на похоронный марш. Музыканты были до такой степени скованны, что вызывали жалость. Сидя прямо, как палка, молодой султан отчаянно скучал. Оркестр смолк, и все зааплодировали. Малко горел от нетерпения, думая о Пэгги, которая, по всей видимости, находилась в каком-то километре от него... Музыканты продолжали играть в том же вызывающем сон ритме.
      Наконец спустя полчаса султан поднялся. Сопровождаемый щелканьем каблуков, он прошел сквозь строй приглашенных, раздав несколько улыбок, и ушел. Большая часть брунейцев последовала за ним, а дюжина пар иностранцев вышла на площадку. Ангелина потянула Малко за руку.
      – Пойдем.
      Оркестр играл мелодию, отдаленно напоминающую медленный фокстрот. Ангелина воспользовалась этим, чтобы тесно прижаться к Малко, который спросил у нее:
      – Сколько времени будет длиться это наказание?
      – Недолго, – фыркнув, ответила она.
      Действительно, через двадцать минут музыка смолкла, и оркестр начал убирать свои инструменты. Последние из оставшихся приглашенных спустились в бар. Там было намного веселее. В баре находились лица, не удостоенные чести присутствовать на ужине. Малко вдруг заметил, что его брюки из альпака странно блестят... Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что, прижимаясь к нему, Ангелина оставила несколько блестков со своего платья...
      Маленький китаец с плешивой головой устремился к Ангелине с подобострастной улыбкой. Это был мистер Кху, которого Хильдегарда охарактеризовала как сводника.
      – Миссис Фрейзер! Вы прекрасны! Могу ли я сказать вам несколько слов?
      После кивка Малко Ангелина последовала за ним и спустя некоторое время вернулась, смеющаяся. Он не успел спросить, чего от нее хотел мистер Кху. К ним подошел Аль Мутади Хадж Али. Его улыбка скорее была адресована Ангелине. Он взял ее руку и поцеловал, как леденец. Пожелав все-таки доброго вечера Малко, он извинился:
      – Я не смог с вами раньше поговорить, так как был с его величеством. Султан уехал во дворец Янг Маха Пинджеран.
      Улыбаясь Малко, он не отрывал взгляда от декольте Ангелины. Видимо, он был взбешен тем, что она находилась в компании Малко. Тому не верилось, что напротив него стоит организатор заговора. За исключением злобной ревности, его поведение по отношению к Малко было совершенно нейтральным.
      – Я не вижу вашего супруга, – сказал он молодой женщине с натянутой улыбкой.
      – Он улетел в Сингапур в командировку, – ответила Ангелина. – Я тоже не вижу вашей жены.
      – Она находится с ее высочеством Истери Хаджах Мариам. Сегодня вечером в ее дворце состоится небольшой прием.
      Один из немногих оставшихся брунейцев вдруг незаметно подал знак первому адъютанту, и тот исчез. Вскоре Ангелина потянула Малко к выходу.
      – Давай вернемся, – сказала она, – остальные напьются в «Шератоне». Поедем ко мне. Я поставила бутылку «Дом Периньона» в холодильник.
      – Ты знаешь, что я хочу заглянуть в загородный дом принца Махмуда, – ответил он, – сейчас или никогда...
      Ангелина раздраженно вздохнула.
      – Ты последователен в своих идеях. Ладно, иди. Я тебя подожду. За бассейном находится тропинка, которая спускается к морю. Когда ты будешь примерно в ста метрах от пляжа, сверни направо, и перед тобой будет ограда загородного дома. Но будь осторожен, там везде гуркхи.
      Отделавшись от не вовремя появившегося брунейца, Аль Мутади Хадж Али сразу же занялся Ангелиной. Малко же незаметно прошел к бассейну, пошел вдоль него и оказался на поле для гольфа.
      Он нырнул в темноту. Воздух был теплым, а ночь – довольно светлой. Малко мысленно спрашивал себя, найдет ли он таинственную Пэгги Мей-Линг.

* * *

      Бесшумно ступая по траве, Малко добрался до огромной конюшни, где в снабженных кондиционированным воздухом боксах отдыхало с полсотни лошадей. Он находился в полукилометре от «Клаб Хауза» и уже слышал шум прибоя... Пройдя еще сотню метров, он увидел внизу белую линию прибоя. Он повернул на девяносто градусов и в относительной темноте очень быстро догадался о наличии деревьев.
      Несмотря на всю свою осторожность, Малко неожиданно задел металлический кабель, проложенный примерно в метре от земли. Он осторожно перешагнул через него, приятно удивленный тем, что не встретил более солидного препятствия. Наконец он был за оградой загородного дома. Он продолжил свой путь и вскоре увидел большую виллу с освещенным проходом почти до пляжа.
      Его сердце забилось сильнее: Пэгги Мей-Линг находилась в пределах досягаемости. Он поблагодарил Ангелину за то, что она дала ему возможность проникнуть за волшебную ограду Джерудонга...
      – Стой! Граница частного владения.
      Раздавшийся из темноты глухой голос заставил его нервы сжаться в комок. Затем последовала короткая фраза на малайском.
      Несомненно, перевод первой. Малко прижался к дереву. Каким образом его могли засечь? Вдруг раздался выстрел, и кусочек коры оторвался в нескольких сантиметрах от его головы! Поразительная точность в подобной темноте.
      Приборы ночного видения! У гуркхов было оружие, снабженное прицелами ночного видения. Они видели Малко как днем... Малко обогнул ствол. Страшно неприятно не видеть самого себя и в то же время чувствовать себя на всеобщем обозрении. Он начал решительно отступать. Против электроники не попрешь... Раздался второй выстрел, и он отчетливо услышал свист пули. Инстинктивно он лег в густую траву, понимая, что если его хотели убить, то давно бы это сделали. Он возобновил свой бег зигзагами и неожиданно уткнулся в металлический столб. Из его верхней части раздавалось нечто вроде жужжания, словно это был пчелиный улей. Малко поднял голову и увидел большую телекамеру, которая медленно вращалась.
      Еще один прибор ночного видения...
      Спокойным шагом он направился к ограде и пересек ее. С горечью на сердце и неудовлетворенный.
      Спустя пять минут Малко был в «Кантри Клабе». Там почти никого не осталось.
      Ангелина сидела возле бара и разговаривала с Аль Мутади Хаджем Али. Малко присоединился к ним, и она встретила его с понимающей улыбкой.
      – Как ты находишь лошадей его величества?
      – Я еще никогда не видел боксы с кондиционированным воздухом, – ответил Малко.
      – Его величество уделяет большое внимание своим лошадям, – заметил первый адъютант.
      Он посмотрел на свои часы.
      – Я должен вернуться к его величеству, – сообщил он.
      Он наклонился к руке Ангелины, затем пожал руку Малко. Тот удивился его равнодушному поведению, резко контрастирующему с его похотливым видом полчаса назад, когда он вдруг заметил, что брюки брунейца покрыты блестками...
      Все было ясно.
      Аль Мутади Хадж Али уже уходил. Как только замерли его шаги, Малко заметил:
      – По всей видимости, твой друг приятно провел время с тобой.
      Ангелина издала полный чувственности горловой смех.
      – Он был возбужден. Мне было трудно защищаться. Он хотел затянуть меня в одно из бунгало возле бассейна. Мы уже немного флиртовали раньше. Так как их религия держит их в строгости, брунейцы освобождаются от ее пут с иностранками. Итак? Ты смог добраться до загородного дома?
      Возвращаясь к машине, Малко рассказал свою одиссею. Ангелина прижалась к нему.
      – Они тебя не убили, потому что ты шел из Джерудонга и таким образом обязательно являлся дипломатом или каким-то важным лицом. Пойдем, я тебе кое-что покажу.
      Они снова сели в «вольво», и Ангелина поехала по идущему вдоль моря Джалан Тутонгу. Проехав два километра, она свернула направо, на тропинку, ведущую к возвышающейся над морем скале. Она остановилась на краю зарослей кустарника и потушила фары. Море было внизу, в конце горной тропинки. Направо, приблизительно в километре, Малко увидел ряд прожекторов, размещенных перпендикулярно к дороге.
      – Смотри, – сказала Ангелина. – Это загородный дом, охраняемый, как концентрационный лагерь. Сторожевые вышки, колючая проволока, прожекторы, не считая еще того, что нельзя увидеть. Потому что здесь он выходит на зону, открытую для публики... Если бы ты попытался пройти через ограду с этой стороны, то гуркхи не удовольствовались бы лишь запугиванием, они тебя немедленно убили бы. Случается, что принц Махмуд «похищает» для своего удовольствия брунейку. Тебя, должно быть, приняли за ревнивого мужа.
      Малко смотрел на освещенную ограду. Пэгги Мей-Линг хорошо охранялась.
      В то время как он рассматривал прожекторы, Ангелина прижалась к нему сзади изо всех сил. Приклеившись к его спине, она начала ласкаться, возбуждая его всевозможными способами. Затем она отошла и улеглась на спину на капоте машины, вцепившись рукой в дворник, чтобы не соскользнуть.
      Малко избавил ее от этой последней опоры и взял ее стоя. Вскоре им овладело странное ощущение. Ангелина, видимо, не слишком сопротивлялась первому адъютанту. Он резко остановился. Удивленная, Ангелина выпрямилась.
      – Что случилось?
      – Ты – настоящая шлюха. Двух мужчин за один час.
      – Он спрашивал, куда ты исчез, – не смущаясь, ответила Ангелина. – Надо было его задержать. Ты больше не хочешь меня?
      Вместо ответа Малко взял ее за бедра и перевернул. Удивленная, лежа ничком на капоте, Ангелина слегка вскрикнула, когда почувствовала, что он лег на нее. Спустя несколько секунд она дико закричала, когда он проник в нее без всякой жалости.
      – Ты сошел с ума!
      Он слегка отстранился, а затем навалился еще сильней, давя на нее всем своим весом. На третий раз она начала рычать, затем забормотала, и Малко разобрал:
      – Возьми меня всю, разорви меня!
      Малко принялся трамбовать ее с новой силой. Уцепившись за зеркало заднего вида и за дворник, Ангелина изгибалась под ним, подпрыгивая на железном капоте. До тех пор пока он с диким криком не излился в нее. Через несколько секунд Ангелина последовала его примеру. Затем она осталась лежать без движения на капоте, словно мертвая.
      Потом она поднялась, сняла платье и сказала:
      – Пойдем искупаемся.
      Они спустились по тропинке и очутились в теплых волнах Южно-Китайского моря. Это было чудесно. В голове Малко еще раздавались выстрелы, которые могли его убить. Ангелина обвилась вокруг него и тихо сказала:
      – Это правда, что я – шлюха, но я обожаю с тобой трахаться. (Она фыркнула.) Гуркхи со своими приборами ночного видения, должно быть, оставили тебя в неприкосновенности...
      Потрясающая шлюха. Одно портило Малко удовольствие: сейчас он был загнан в тупик. Ангелина вдруг рассмеялась.
      – Если бы эта мокрица Кху сейчас увидел нас, то он повторил бы свое предложение.
      – Какое предложение?
      – Он прямо предложил мне провести уик-энд с Махмудом. Тот хочет свежего тела: ему надоело заниматься любовью с неграмотными филиппинками. Так как я послала Кху подальше, он слезно просил меня найти кого-нибудь среди моих подруг. Как будто я знакома с проститутками.
      Малко не чувствовал больше прижавшегося к нему теплого тела. К нему пришла идея, которая, возможно, изменит сложившееся положение вещей.
      – Ну что же, ты ему скажешь, что у тебя, возможно, есть подруга, – сказал он. – Настоящее волшебное создание.

      Прерывистый звонок английских телефонов всегда раздражал Малко. А он звонил уже давно. Рядом с ним, положив ногу на ногу, сидела на очень низком диване Ангелина. Начавшийся дождь стучал по стеклу. Бандар-Сери-Бегаван спал. Возвращаясь из Джерудонга, они не встретили ни одной машины. Малко предпочел воспользоваться телефоном Ангелины... Там будет незаметнее, чем в «Шератоне».
      Он уже собирался повесить трубку, когда раздраженный голос произнес «алло». Малко готов был расцеловать телефон.
      – Мэнди!
      Учитывая разницу в восемь часов, в Лондоне было три часа дня. От разъяренного голоса чуть не лопнули его перепонки.
      – Какой дурак разбудил меня в это время?
      Несмотря на свое нынешнее социальное и финансовое положение, Мэнди Браун – бывшая девица по вызову, затем любовница могущественного мафиози – не забыла своего простонародного происхождения. Малко поспешил успокоить ее.
      – Это я, Малко. Ты еще спишь? Уже три часа дня.
      – Потаскун! Я легла в семь утра. Ты прилетел в Лондон и хочешь со мной переспать... Ты не можешь немного подождать?
      Царица поэзии.
      – Нет, – сказал Малко. – Я – не в Лондоне и не смогу тебя увидеть. Как обстоят дела с твоим последним поклонником?
      Он покинул ее два года тому назад, когда в нее безумно влюбился старый миллиардер-йеменец из Санаа.
      – Старик испустил свой последний вздох, – ответила она. – Кажется, из-за меня. Именно когда он строил для меня храм царицы Савской. Только для меня, ты понимаешь...
      Однако в ее голосе слышалось немного печали. Несмотря на все превратности судьбы, это была всегда свежая Мэнди... Малко услышал, как она зевнула. Затем она неожиданно проговорила томным голосом:
      – Я хотела бы, чтобы ты меня немного приласкал. Ты не можешь прийти?
      Она безгранично обожала Малко, который однажды спас ей жизнь, помог сделать состояние и впервые доставил удовлетворение. Малко решился сделать неожиданное предложение.
      – Нет, – ответил он, – а ты сможешь ко мне приехать? Он ждал ее реакции, которая не замедлила сказаться.
      – Скажи-ка, – возразила вдруг Мэнди кислым голосом, – не готовишь ли ты мне работенку? Когда ты мне так звонишь, я знаю, что ты хочешь впутать меня в темную историю. Где ты находишься?
      – В Брунее.
      – А, хорошо, – успокоенно сказала она голосом, полным чувственности. – Мне доставляет удовольствие разговаривать с тобой. Ты знаешь, старый Заг был все-таки милым. Конечно, он не закончил строительства дворца, но оставил мне несколько драгоценных камней и среди них светло-желтый бриллиант в двадцать карат... А еще «Силвер Фантом». Бедный, он заказал машину в Лондоне и не успел на нее посмотреть. Знаешь, там можно заниматься любовью внутри... Итак, когда мы увидимся?
      – Тогда, когда ты приедешь...
      – В таком случае я буду у тебя вечером.
      – Я бы скорее сказал – завтра вечером.
      – Э! – возразила Мэнди, более ворчливая, чем обычно.
      – Я не поеду поездом в Голландию.
      – Бруней находится не в Голландии, – любезно поправил Малко. – Это на севере Борнео.
      – Ну и что?
      – Борнео же находится в пятнадцати тысячах километров от Лондона.
      В трубке раздался бешеный вопль.
      – Мерзавец! Ты мне вешаешь лапшу на уши.
      И крак... она повесила трубку. Ангелина рассмеялась... Малко терпеливо снова набрал номер. В этот раз Мэнди встретила его целым градом ругательств. Как только она немного успокоилась, он мягко уточнил:
      – Мэнди, мне от тебя нужна услуга, большая услуга...
      – Что ты еще задумал? Я не хочу кончить, как Шарнилар . И я сыта по горло арабами.
      – Здесь нет арабов. Только малайцы и китайцы...
      – Это зоопарк, – сказала Мэнди-Шлюха с пресыщенным расизмом. – Слушай, по приезде в Лондон ты мне позвони, и я тебе вышлю свой «роллс». Чао!
      И крак... она снова повесила трубку. Малко вновь терпеливо набрал ее номер. Ангелина едва сдерживалась от смеха.
      – Что ты еще хочешь? – закричала Мэнди-Шлюха. – Когда ты кончишь портить мне жизнь?
      – Мэнди, – сказал Малко, – ты не хочешь познакомиться с самым богатым человеком в мире?
      Гнев Мэнди несколько улегся.
      – Кто это?
      – Султан Брунея. У него тридцать миллиардов долларов... И четыре миллиона дохода в час...
      – И он мне их подарит...
      – Достаточно будет, если ты их обкорнаешь.
      Мэнди вздохнула.
      – Слушай, у меня здесь есть тип, красивый, как бог, который решил из-за меня не быть больше педерастом. У него имеется замок в двести комнат, и он хочет на мне жениться.
      – Ты ему говорила о своем прошлом? – любезно поинтересовался Малко.
      Мэнди потребовалось полминуты, чтобы переварить сказанное.
      – Ублюдок! – закричала она. – Ты рушишь мое счастье! Я хочу стать герцогиней! Убирайся!
      Это грозило осложнениями. У Малко оставался только один козырь.
      – Мэнди, – сказал он. – У нас есть старый счет. Помнишь, однажды в Гонолулу я спас тебе жизнь... Сейчас я в смертельной опасности.
      После продолжительного молчания Мэнди спросила очень тихим голосом.
      – Это правда?
      – Да. И ты единственный человек, который может меня спасти.
      Снова молчание. Затем Мэнди проговорила:
      – Ты негодяй! Ты мне говоришь, конечно, неправду... Но ты хорошо знаешь, что тебе я не могу сказать «нет». Итак, в чем заключается твой трюк?
      – Тебе принесут авиабилет, – заверил Малко.
      – Поклянись, что это не арабы... – недоверчиво сказала она.
      – Клянусь.
      – Хорошо. Встречай меня в аэропорту.
      – Это невозможно. Я пошлю за тобой подругу. Она очаровательна
      Новый взрыв эмоций.
      – Так не пойдет! Я хочу, чтобы ты меня встретил.
      – Это невозможно, – повторил Малко. – А сейчас проснись, твой самолет вылетает днем. Горю от нетерпения увидеть тебя здесь. Тут замечательно. Бруней...
      – Там есть пляж?
      – Огромный!
      – Я – дура. Клянусь, что в последний раз влезаю в твои дела...
      Она резко бросила трубку.
      – Это я должна буду встречать эту тигрицу? – спросила Ангелина.
      – Мэнди – чудесная женщина. Сейчас она хандрит... Она скучает, пока не разорит какого-нибудь мужчину или не разобьет ему сердце. И это упрямая женщина.
      – Ты думаешь, что ей здесь понравится?
      Малко усмехнулся.
      – Если ей не понравится, я сменю профессию...
      Мэнди-Шлюха была его последним козырем. Он еще не решился сообщить Ангелине, что подозреваемым номер один является ее любовник – Хадж Али. Однако надо было решиться на этот шаг. Какова будет реакция молодой женщины?

* * *

      Принц Махмуд повелительным сигналом клаксона отогнал в сторону машину, которая медленно парковалась. Джалан Тутонг был забит машинами, и его красный «феррари» вынужден был лавировать между ними. Неожиданно большой «мерседес» начал с ним гонку, мешая ему обогнать себя! Иногда это забавляло принца, но сейчас он спешил в аэропорт и не хотел опаздывать.
      Вцепившись, словно сумасшедший, в руль, с искаженными чертами лица, Махмуд прибавил скорость. Со своими свисающими по обе стороны рта усами он походил на монгола, что еще больше подчеркивала выдающаяся челюсть...
      Обе машины наконец вырвались на свободную полосу, ведущую в аэропорт, но – это был верх оскорбления его высочества – «мерседес» не уступил дороги... Совершенно разъяренный, Махмуд вынужден был ехать по обочине. Рискуя раздавить крыло «феррари», он резко подал вправо после обгона «мерседеса» и стал перед ним. Узнав принца, водитель побледнел и вышел из машины. Махмуд едва доставал ему до плеча.
      Принц устремился к водителю и со всей силы дал ему пощечину.
      – Тебе не стыдно так вести себя?
      Пока тот бормотал туманные извинения, Махмуд уже сел в «феррари». Он хотел приехать вовремя... Аэропорт был уже в километре. Сводник-китаец Кху раззадорил его, обещая прибытие из Бангкока необыкновенной девицы.
      Махмуд запарковался напротив аэропорта и вышел, сопровождаемый почтительными взглядами носильщиков. От стены отделился раболепный Кху и низко поклонился.
      – Ваше высочество, самолет приземлился. Миссис Фрейзер приехала ее встречать, но я быстро организую свидание с вашим высочеством.

* * *

      Выпятив вперед грудь, Мэнди-Шлюха шла по коридору, покрытому эмалевой краской. Она держалась очень прямо. У нее была превосходная фигура, обтянутая платьем из серого джерси. Черные чулки со швом подчеркивали контур ее ног. Она совсем упустила из виду, что на Борнео жарко. В Бангкоке «Боинг-747» компании «Эр Франс» сел точно по расписанию, перед тем как отправиться в Гонконг, и у нее до пересадки была уйма времени. С головой, покрытой платком, уборщица-брунейка с удивлением смотрела на это существо из другого мира.
      Махмуд нервно покусывал свои усы. Половины грудей Мэнди Браун уже было достаточно, чтобы свести его с ума... Он следовал за ней как послушная собачонка. Он желал ее, она была нужна ему... И эта походка! Махмуд уже представлял ее под собой. Когда на пункте иммиграционного контроля она сняла черные очки, он получил шок от ее голубых глаз и чуть не потерял сознание.
      Кху шепнул ему на ухо:
      – Она прелестна, не правда ли?
      Принц Махмуд ответил глухим ворчанием. Его взгляд не мог оторваться от подвязок, вырисовывавшихся под тканью из джерси. Кроме того, она надела чулки – абсолютная фантастика в этой тропической стране! Выставив наружу свою грудь, Мэнди наклонилась, чтобы забрать паспорт, и принц чуть не расшиб лоб об стекло... Она обернулась, и вид ее мясистых губ на ложно невинном лице вызвал у Махмуда желание немедленных ласк...
      Держа сиреневое норковое манто в руках, Мэнди-Шлюха забрала чемодан и направилась качающейся походкой к таможне.
      Увидев возле себя самого брата султана, один из таможенников едва не грохнулся в обморок. Окаменевший от почтительности, он отступил в сторону, давая тем самым возможность принцу Махмуду поиграть в таможенника... Как раз в этот момент подошла Мэнди и машинально протянула принцу паспорт. Тот сдавленным голосом сказал:
      – Откройте ваш чемодан, пожалуйста.
      Он был на грани сверхвозбуждения... С утомленным вздохом, от чего ее грудь еще больше выпятилась, Мэнди повиновалась. Она бросила в лицо принцу целую кипу корсетов, лифчиков, чулков, поясов для подвязок и прочих предметов женского туалета. Затем, задрав нижнюю часть платья и демонстрируя свое точеное бедро, Мэнди принялась поправлять одну из своих подвязок.
      Наблюдая эту картину, Ангелина корчилась от смеха. Махмуд живо захлопнул чемодан, словно это был ящик Пандоры, и Мэнди удалилась, гордо покачивая бедрами. Выйдя наружу, она остановилась в нерешительности. Но Ангелина была уже тут и обняла ее.
      – Малко не смог прийти, – тихо сказала она, – но вы уже одержали первую победу.
      – Над кем?
      – Там, над типом со свисающими усами...
      Мэнди скорчила презрительную гримасу.
      – Он только что слез с кокосовой пальмы.
      – Это брат самого богатого человека в мире, – любезно пояснила Ангелина. – Принц Махмуд.
      Голубые глаза Мэнди-Шлюхи уставились на жертву, и ее губы сложились в хищную улыбку. С выпяченной вперед грудью она совершенно естественно покачивала бедрами, и Махмуду показалось, что у нее на лбу горит надпись «Полюби меня».
      – Ну что же, я видела типов похуже! – заметила она. – А какой они здесь расы?
      – Малайцы, – объяснила Ангелина, ведя ее к машине. – Уверена, что он скоро даст о себе знать...
      – А где эта свинья Малко?
      – Вы увидите его немного позже.
      – Мерзавец! А где пляж?
      – Примерно в тридцати километрах.
      Мэнди Браун задохнулась от бешенства.
      – Гнусный мерзавец! И к тому же он даже не приехал приласкать меня. Меня, которая проделала путь в двадцать тысяч километров.
      – Это является частью игры, – пояснила Ангелина.
      По дороге она объяснила Мэнди, чего от нее ждут. Увидев массивный золотой купол мечети Омара Али Сайфуддина, американка немного повеселела. Страна с такой мечетью не могла быть северной.
      Когда они прошли на виллу Фрейзеров, зазвонил телефон. Ангелина сняла трубку. Это был гнусный Кху. Закончив разговор, она сказала Мэнди:
      – Вас уже пригласили на сегодняшний вечер...

* * *

      Смотря на реку Бруней с террасы паркинга на Джалан Каторе, Малко убивал время. Ангелина запаздывала, и начинался дождь... Наконец он увидел «вольво»! Рядом с Ангелиной сидела Мэнди Браун. Едва машина остановилась, она устремилась к Малко. Туфли на пятнадцатисантиметровых каблуках не мешали ей бежать. К нему прильнуло ее теплое тело, и она сразу засунула в глубину его рта свой горячий язык. Она ласкалась, словно кошка в тепле...
      Как только Мэнди смогла заговорить, то, запыхавшись, она спросила:
      – Скажи, где тот город самого богатого человека в мире?
      – Здесь, – ответил Малко.
      – Но здесь живут одни бедные! – презрительно возразила Мэнди, показывая на домишки на сваях в Кампонг-Эйере...
      – Видишь ли, богатство распределено неравномерно, – заметил Малко.
      Исподтишка Мэнди ласкалась к нему. Она шепнула ему на ухо:
      – Мне все объяснили. Она – ничего, твоя подруга. Но ты мог бы дать мне небольшой аванс...
      – Нам нельзя нигде видеться, кроме как здесь. Никто не должен знать, что мы знакомы.
      – Ну что же, тогда здесь, – просто сказала Мэнди. – Это мне напомнит мою молодость.
      Не ожидая ответа, она села в машину Малко; Ангелина невозмутимо наблюдала за ними...
      – Мы скоро вернемся! – крикнула Мэнди.
      Малко запарковался внизу, на пятом этаже, в наиболее удаленном от съезда месте. Мэнди уже действовала со своей обычной ловкостью... Она расстегнула внизу платье, открыв чулки, пояс для подвязок и отсутствие трусиков. Затем, медленно массируя его, она выпрямилась с блестящими глазами.
      – Я испытываю бешеное желание, – проговорила она голосом маленькой порочной девочки. – Только мысли об этом сразу вызывают во мне Ниагарский водопад. Лишь с тобой я испытываю подобные чувства.
      Она изогнулась, предлагая свое тело, но Малко мешала коробка передач. В конце концов Мэнди испустила отчаянное восклицание, открыла дверцу и совершенно голая выскочила из машины.
      – Иди сюда! – крикнула она.
      Укрытая за мешками с цементом, изогнутая и уверенная в своей эротической власти над ним, Мэнди ждала его. Малко вошел в нее сзади, и она еще больше изогнулась. Мэнди глухо стонала, пока он, держа ее за бедра, неутомимо трудился над ней. Они вместе достигли наслаждения, дрожа всем телом.
      После чего с двусмысленной улыбкой Мэнди сказала ему:
      – Ты понимаешь, что ты заставил меня делать: заниматься любовью в паркинге!
      Она изогнулась, чтобы натянуть на себя платье, и издала глубокий вздох.
      – Пойдем, надо возвращаться. Твоя подружка подумает невесть что... Теперь я готова для работы.

* * *

      Мэнди имела ошеломительный успех. Со своими белокурыми волосами, уложенными в шиньон, затянутая в черное кружевное платье, которое, казалось, было сшито только на нее и подчеркивало каждую ее линию, она вся дышала изысканностью. Стоя рядом с Ангелиной у стола с закусками, она строила горящие глазки каждому проходящему мужчине. Отчего первый адъютант даже забыл поцеловать ей руку. Как только Мэнди делала шаг, прекращались всякие разговоры. Единственный предмет разговора: треснет ли кружево под давлением ее грудей? Невзирая на жару, она надела черные чулки со швом...
      Большинство малайцев держали свои руки в карманах, чтобы они не сжались вокруг шеи их обычных спутниц.
      Мэнди наклонилась к уху Ангелины.
      – Где же та утренняя обезьяна?
      – Он, должно быть, наблюдает за тобой из укрытия. Но на мой взгляд, он не замедлит явиться...
      Со слащавой улыбкой к ним подошел Аль Мутади Хадж Али, предложив Ангелине бокал шампанского. Затем он повернулся к Мэнди.
      – Не можете ли вы доставить мне удовольствие показать вам дом?
      – Иди посмотри, – притворно быстро сказала Ангелина, – это шикарно.
      В ответ Мэнди едва заметно улыбнулась ей и, широко покачивая бедрами, пошла за первым адъютантом. Ангелина представила ее как жену одного своего друга в Бангкоке. Несмотря на все то, что о ней говорил Малко, она проводила ее несколько беспокойным взглядом.
      Когда Малко познакомился с Мэнди-Шлюхой в Гонолулу, она была любовницей мафиози. Она поменяла эту красивую историю любви на три миллиона долларов и гарантию, что «жених» не будет ее преследовать, подкрепленную двумя пулями двенадцатого калибра, разумно всаженными в его голову.
      Позже Малко встретил ее в Абу-Даби с одним слишком влюбленным в нее, на свое несчастье, молодым шейхом. Он вспоминал об огромном наслаждении, испытанном Мэнди на подушках «роллс-ройса», в то время как палач обезглавливал ее бывшего любовника. Снова он встретился с ней в Карибском бассейне, идя по следам «вдовы аятоллы», и затем решил, благодаря Мэнди, небольшую проблему в Северном Йемене, что тоже стоило жизни безумно влюбленному в нее йеменскому офицеру.
      Чтобы заглушить тревогу, Ангелина присоединилась к группе дипломатов, среди которых находился новый посол Германии – молодой и красивый мужчина. Она украдкой смотрела по сторонам. Ни гнусный Кху, ни «Секс-Машина» не появились. Возле бассейна ее окружили друзья и с полчаса она с ними болтала. Когда они вернулись в «Кантри Клаб», там почти никого не осталось. Не было ни Мэнди Браун, ни Хаджа Али. Один из охранников-малайцев подошел к Ангелине.
      – Уважаемая, – сказал он. – Вас искал его светлость Аль Мутади Хадж Али. Он поручил мне передать вам, что он должен уехать с его величеством и что вашу подругу отвезет в город его высочество принц Махмуд.
      Он почтительно отдал честь и отошел, оставив Ангелину в изумлении. События развивались еще быстрее, чем она думала. Как и надеялся Малко, контакт установлен. Сейчас Мэнди Браун, видимо, уже на месте. Рядом с главной свидетельницей по делу: Пэгги Мей-Линг.

      Сидя на глубоком диване, привезенном из Франции и специально сделанном по его заказу художником-декоратором Клодом Далем, его высочество принц Махмуд Хадж Болкиях смотрел жадным взглядом на отделяющее его от соседней комнаты зеркало без амальгамы.
      Там находились два лица: первый адъютант Хадж Али и волшебное создание, которое он попросил привезти в свой загородный дом, – мисс Мэнди Браун. Нервно теребя свои свисающие усы, он смотрел на бедра молодой женщины, частично приоткрытые черными кружевами. Каждый раз, когда Мэнди двигалась, Махмуд видел кусочек ее тела над чулками и тень повыше. Он, который обычно обращался с женщинами как солдафон, испытывал перед ней странную робость.
      Он машинально положил левую руку на голову Пэгги Мей-Линг, которая, присев перед ним, еще глубже погружала его в свой покорный рот. Не зная его намерений, она старалась как можно быстрее доставить ему удовольствие. Однако вскоре Махмуд потянул ее за черные волосы. – Подожди, дура, это не для тебя.
      Разместившись на шелковой подушке, Пэгги освободила рот, но продолжала ласкать его плоть. Она погрузила правую руку в небольшую золотую чашу с порошком кокаина и начала массировать плоть Махмуда, нанося на нее наркотик. Прибегая к этой опасной хитрости, Махмуд мог часами оставаться возбужденным. Благодаря этому он мог позволить себе проникать во все отверстия женщины своей могучей плотью, от чего и получил свое прозвище.
      Умиротворенный кокаином и уверенный в своей силе, Махмуд нажал на кнопку, благодаря чему он мог прослушивать разговоры в соседней комнате. Корейцы из фирмы «Самсунг» напичкали его виллу аудио– и видеосистемами, которые способствовали непрерывному наслаждению.

* * *

      Неслыханная роскошь комнаты, в которой она оказалась, произвела большое впечатление на Мэнди. Повсюду золото, мебель Буля, контрастирующая с белым паласом, на полу шкуры пантер, обитые шелком стены, маленький столик с ножками, сделанными из огромного куска малахита. Все было очень красиво и роскошно. Зайдя вместе с ней в комнату, Аль Мутади Хадж Али сразу пояснил:
      – У его высочества Хаджа Махмуда бездна вкуса. Все это, созданное декоратором Клодом Далем, привезено из Парижа.
      Все было посвящено сексу... Висевшие там картины украсили бы специальный зал Лувра. Хадж Али повел ее в ванную комнату, где краны были заменены золотыми фаллосами... Теперь она скучала, удивленная тем, что брунеец не набрасывается на нее.
      – А что теперь? – спросила она.
      – Мы ждем одного человека, – сказал первый адъютант.
      – Кого?
      – Одного из самых могущественных людей султаната, – напыщенно проговорил он. – Он увидел вас на вечере и желает с вами познакомиться.
      – Ладно, – скептически сказала она. – Надеюсь, что он поторопится. Я хочу спать.
      Мэнди вздохнула, от чего ее грудь еще больше выпятилась. Хадж Али заставил себя отвести взгляд. Сколько еще времени принц Махмуд собирается его мучить? Разумеется, ему категорически запретили трогать Мэнди даже в мыслях.
      Полминуты спустя принц Махмуд открыл дверь. Он был одет в вышитую рубашку и плотно облегающие брюки, лишний раз подчеркивающие, что он не скрывает своего возбуждения. С выдающейся челюстью, сумасшедшими глазами и монгольскими усиками, у него был довольно отталкивающий вид. Но не для Мэнди, которая бросила на него насмешливый взгляд.
      – Но это мой таможенник!
      Хадж Али тотчас же встал и проговорил неуверенным голосом:
      – Мисс Браун, я вам представляю его высочество принца Махмуда Болкияха.
      Мэнди спокойно протянула ему руку. Махмуд взял ее, не зная, что с ней делать. Только что он прервал ласки, подаренные ему китаянкой, и мечтал только об одном: побыстрей овладеть той, которая находилась напротив него. Чувствуя, что события могут ускориться, Хадж Али незаметно исчез.
      Не отпуская руки Мэнди, Махмуд попытался изобразить улыбку... Он еще колебался, не зная, что выбрать: джентльменское или хулиганское поведение. Вторая тенденция одержала верх. Обняв Мэнди за талию, он хотел прижать ее к себе... Правая рука молодой американки стремительно взлетела между их телами, и ее пальцы схватили, словно щипцы, сжатую брюками возбужденную плоть Махмуда. Ее голубые глаза горели гневом.
      – Хорошенько послушай, толстая обезьяна. Я отлично понимаю, что как только ты слез со своего дерева, ты захотел переспать со мной. Только последнее слово за мной. Убирайся к черту!
      Принц Махмуд почувствовал, что почва уходит у него из-под ног. Никто никогда не разговаривал с ним подобным образом, и ногти Мэнди, впившиеся в самую чувствительную часть его тела, причиняли ему невыносимую боль. В порыве гордости он отпустил руку Мэнди, чтобы положить свою на ее обтянутую черными кружевами грудь.
      Мэнди нагнула голову, вцепилась зубами в запястье Махмуда и сжала их изо всех сил. Махмуд закричал, оттолкнул Мэнди и отступил на шаг. Умирая от желания изнасиловать ее, но уже укрощенный. Мэнди разгладила платье и уселась на белую кожу, положив с садистской медлительностью ногу на ногу, чтобы еще больше возбудить Махмуда.
      – Ладно, – проговорила она, – успокоимся.
      – Извините меня, – пробормотал Махмуд, раздираемый яростью, горечью и стыдом.
      Он был вознагражден за эти слова ослепительной улыбкой Мэнди.
      – Ну вот это намного лучше, – сказала она. – Ты начинаешь ходить на задних конечностях. Скоро ты станешь настоящим человеком. Сначала, когда начинают ухаживать за дамой, ей делают маленький подарок. Или даже большой.
      Принц Махмуд немного пришел в себя. Он снова находился на знакомой почве. Надо улестить дракона.
      – Разумеется, – ответил он. – Это прекрасная мысль.
      Махмуд пересек комнату, взял лакированный ящичек, открыл его и подал Мэнди. Он был набит часами «Картье», усеянными бриллиантами, из которых самые дешевые стоили тридцать тысяч долларов. Филиппинки, которым он их предлагал, катались по полу от счастья. Он немного порылся и достал самые роскошные часы, которые надел на запястье Мэнди.
      – Это для вас.
      Мэнди слегка махнула рукой, словно хотела согнать насекомого, и часы упали на толстый палас. Она поднялась и ногой отшвырнула драгоценные часы на мраморный розовый пол. Наступив затем каблуком своих туфель, она со старанием раздавила их, так что от них остались лишь несколько пружин и маленькие разрозненные бриллианты.
      Все это было сделано на глазах остолбеневшего Махмуда...
      – Когда у тебя будет достойный подарок, ты принесешь его мне, – бросила Мэнди ледяным тоном. – Это для служанки. Теперь я хочу вернуться к моей подруге.
      – Нет, – проговорил Махмуд сдавленным голосом, – вы останетесь здесь.
      Мэнди пожала плечами.
      – Ладно, если ты так хочешь, но ты не будешь со мной спать.
      С вызовом она направилась к огромной кровати, стоящей в алькове, и улеглась поверх нее, положив голову на подушку. Взяв телепульт, она включила «Самсунг». Так и есть: порнофильм... Смирившись, Мэнди покорно вздохнула:
      – Черт возьми, всегда один и тот же текст.
      Когда она подняла голову, Махмуд был голый! Он освободился от одежды в рекордный срок. Предвкушая невиданное наслаждение, он уже шел к кровати. Мэнди отвернула голову, издав небольшой свист.
      – Знаешь, у тебя действительно вид животного, – сказала она. – Но вот только я не знаю какого, я редко посещаю зоопарк.
      Смертельный гнев блеснул в глазах брунейского принца. Но Мэнди умела не переходить границы. Возбужденная плоть Махмуда была в нескольких сантиметрах от ее лица. Она протянула руку и сжала ее, на этот раз с нежностью. Ее ложно-наивное лицо осветилось похотливой улыбкой.
      – Скажи-ка, твоя мать, наверно, переспала с жеребцом. Твое чудовище равно десяти дюймам .
      Ее пальцы начали ходить взад и вперед вдоль возбужденной плоти. Все быстрей. Махмуд хотел освободиться, но он был, как в тисках. Демоническая рука доставляла ему все большее наслаждение. Мэнди умела обращаться с мужчинами. По некоторой неподвижности во взгляде и по напряжению плоти в ее руке она почувствовала, что скоро наступит финал.
      Теперь настала пора пустить парфянскую стрелу.
      – Попытайся сдержать себя, – нежно сказала она. – Иначе ты не сможешь со мной трахаться, а я теперь этого хочу...
      Говоря все это, она еще больше активизировала свои действия, и с криком обманутого Махмуд излился ей в руку.

* * *

      Одевшись в мгновение ока, принц Махмуд выскочил, как сумасшедший. Довольная достигнутым и лежа на большой кровати, Мэнди смотрела фантастический фильм. Она спрашивала себя, каковы будут дальнейшие события. Невозможно позвонить Ангелине и Малко, так как в комнате не было телефона. Она не могла даже выйти. Застекленный проем был крепок, а дверь была закрыта снаружи.
      Но вдруг она отворилась. Мэнди приподнялась, думая, что это Махмуд. Но это была лишь китаянка в сари, накрашенная и с очень красным ртом. Она протянула Мэнди руку.
      – Добрый вечер, меня зовут Пэгги. Я тоже гостья принца Махмуда. Я видела, как ты с ним обращалась. Знаешь, это опасно, он всемогущ.
      – Как ты это видела? – спросила Мэнди. – Мы были одни!
      Пэгги показала большое зеркало, висящее на стене напротив стены.
      – Это зеркало без амальгамы. Я была с той стороны.
      – О, свинья! – завопила Мэнди.
      Она хотела скрыть свое удовлетворение от того, что наконец находится рядом с таинственной Пэгги, которой, кажется, здесь было очень хорошо.
      – Тебя держат взаперти? – спросила Мэнди.
      Пэгги улыбнулась с чувством превосходства.
      – Нет. Он знает, что я не сбегу. У меня даже есть телефон.
      В глазах Мэнди зажглись красные огоньки. Значит, Пэгги – не жертва, а сообщница.
      – Ты откуда? – спросила Мэнди.
      – Из Гонконга. Я – актриса. Приехала сюда только на уик-энд, но принц Махмуд попросил меня остаться... Я нахожу, что ты была с ним злой.
      – Злой с этой похотливой обезьяной! – воскликнула Мэнди. – Я должна была бы оторвать у него хвост. В конце концов, в следующий раз он будет более любезен. Скажи, отсюда нельзя выйти?
      – Дверь закрыта, – объяснила китаянка. – Мы находимся в загородном доме принца Махмуда под охраной гуркхов, у которых приказ не выпускать нас. Так говорится в контракте. Откуда ты? Из Сингапура?
      – Нет, из Лондона. Какой контракт?
      – Тот, который они подписывают с китайцем Кху. Разве не он привез тебя сюда? Это редкость, что они привозят девушек из таких дальних мест... Но в таком случае тебе должны хорошо платить... – добавила она с завистью в голосе.
      Мэнди пожала плечами.
      – Я не знакома с Кху. Другой человек – некий Аль Мутади Хадж Али – привез меня сюда. Я была на приеме в «Кантри Клабе».
      – Прекрасно. Это еще лучше для тебя. Если тебя заприметил принц Махмуд, он приложит все усилия, чтобы заполучить тебя. Знаешь, у него уйма денег... И он обожает женщин. Он их без конца привозит отовсюду. Если он в тебя влюблен, то будет заниматься с тобой любовью три-четыре раза в день. Ему больше нечего делать. И когда ты отсюда отправишься к себе, ты будешь покрыта драгоценностями с головы до ног.
      Мэнди бросила на нее заинтригованный взгляд.
      – Тебя ему недостаточно?
      – Он редко мной пользуется. Меня поместил сюда другой человек из окружения султана: первый адъютант. Мне скучно. Он редко заходит, так как у него много работы во дворце... Ты умеешь играть в трик-трак?
      – Да, – ответила Мэнди.
      – Сыграем... Тут есть также кассеты.
      Она показала ей стопку в углу за телевизором и видеомагнитофоном «Самсунг». Мэнди начинала понимать, что она является настоящей пленницей! Пэгги тепло улыбнулась ей.
      – Я рада, что ты приехала. У тебя симпатичный вид... И не волнуйся, ты скоро улетишь. Тогда как я...
      – Что ты?
      У Пэгги изменилось выражение лица.
      – Я боюсь, – призналась она. – Они впутали меня в очень опасную историю. Каждую секунду я жду, что они отведут меня на пляж и убьют... Однажды они поступили так с девицей, которая укусила принца Махмуда в момент полового акта. Это была филиппинка, напичканная наркотиками. Они забили ее палками и сбросили труп в море, которое кишит акулами.
      Мэнди почувствовала, как холодок пробирается по ее позвоночнику.
      – Ты шутишь?
      – Нет, здесь как за оградой дворца. Все позволено. Доступ сюда закрыт даже для послов. Султан очень строг, и никто не осмелится бросить ему вызов. Даже если твоя подруга попытается тебя разыскать, ей скажут, что ты уже покинула страну. Начальник полиции – двоюродный брат султана. Все зависит только от него...
      У Мэнди подкосились ноги, и она села. Она достигла своей цели, но как отсюда выйти? Впервые она действительно испугалась. Хорошо, что она встретила Пэгги. Но если в конце концов придется закончить свои дни среди акул?..

      В снабженном кондиционером кабинете американского посла было совершенно тихо. Посол бросил неодобрительный взгляд на Малко.
      – Я спрашиваю себя, а если вы проявили неосторожность? – сказал он. – Дело становится чрезвычайно опасным.
      Со вчерашнего вечера от Мэнди Браун не было никаких известий. Это свидетельствовало о том, что она находится в загородном доме принца Махмуда. Возможно, против своей воли.
      Малко внимательно посмотрел на дипломата. Он был серьезно озабочен. Несмотря на их эпизодические встречи, он обожал Мэнди. Он мог выбирать между двумя гипотезами. Или принц Махмуд обращается с Мэнди как со всеми своими девицами, или же они раскрыли его хитрость. В последнем случае она была в смертельной опасности.
      – В конце концов мисс Браун – гражданка США. Что вы можете сделать, господин посол? – спросил Малко.
      Дипломат устало вздохнул.
      – Кратко: ничего.
      Ничего себе ободрение.
      В дверь тихо постучали, и просунулась голова секретарши.
      – Господин посол, миссис Фрейзер хочет с вами поговорить. Кажется, это очень важно.
      – Пропустите ее!
      Ангелина энергичным шагом вошла в кабинет. Она была, как обычно, в брюках-галифе, сапогах и с хлыстом в руке.
      – Я возвращаюсь из Джерудонга, – сказала она, – где виделась с Аль Мутади Хаджем Али. Я устроила ему такое кино, что он позволил мне посетить мою «подругу» Мэнди Браун.
      – Браво! – зааплодировал Малко. – Она, конечно, находится в загородном доме?
      – Разумеется. Кажется, Махмуд без ума от нее. Это даже превосходит наши ожидания. Но он не хочет ее отпускать.
      – Когда вы к ней поедете? – спросил Малко, перейдя в присутствии посла на «вы».
      – Сегодня вечером в пять часов. Потому что Махмуд будет на приеме во дворце.
      Радость переполняла сердце Малко. И не только от мысли, что Мэнди жива и здорова. Но еще потому, что его план, возможно, завершится успехом.
      – У меня есть идея, – сказал он. – Если вы согласны, попробуем ее осуществить.

* * *

      Одетая во взятое в шкафу сари, Мэнди Браун смотрела фильм и пила «Куантро» со льдом, когда открылась дверь. Это был принц Махмуд, одетый в роскошную вышитую рубашку, хорошо гармонирующую с его брюками и с белыми мокасинами на ногах. У него был почти человеческий облик. Он слегка поклонился Мэнди и спросил:
      – Вы хорошо отдохнули?
      – Неплохо.
      – Вы обедали?
      И она указала ему на груду утиной печенки, которой был забит холодильник. Там еще стояла бутылка «Дом Периньона».
      – Благодарю, – ответил Махмуд. – Я принес ваш десерт.
      Он достал из кармана футляр и протянул его Мэнди. Она открыла его и замерла при виде большого светло-желтого бриллианта.
      Приблизительно в пятнадцать карат. Она подняла восхищенные глаза.
      – Ну что же, ты быстро учишься, – сказала она.
      Мэнди немедленно надела бриллиант на палец и крепко поцеловала Махмуда. Это произвело на него такой эффект, словно она бросила зажженную спичку в бензин... Ей показалось, что она попала в объятия спрута. Лихорадочно щупая ее, он прижимался к ней, как хряк в жару.
      – Подожди немного, – вздохнула она.
      Махмуд уже тянул ее к большой кровати и задирал сари, лаская ее ляжки. С ним вознаграждение не было блюдом, которое съедают холодным. Его пальцы начали теребить черный нейлон ее трусиков.
      – Ну-ка, – сказала Мэнди, – нагибая его голову к своему животу, – сними их зубами.
      Махмуд зарычал, как дикий зверь, и начал рвать изо всех сил эластичную ткань. Взбешенная Мэнди ударила его по руке. Безуспешно: он рычал, как животное, и еще сильнее раздирал трусики. В Малайзии настоящие мужчины не прикасаются ртом к животу женщины. Мэнди хотела заставить его сделать это. В сумятице светло-желтый бриллиант сделал большой порез на щеке принца, но тому наконец удалось ликвидировать последнюю преграду.
      Махмуд встал для того, чтобы снять розовые брюки. Его напрягшаяся плоть выпрямилась, словно пружина. Он снова нырнул в кровать, сорвал с Мэнди сари и уселся на корточки между ее бедрами, которые он держал открытыми. Рукой он направил свою могучую плоть и вонзился одним рывком, от чего Мэнди вскрикнула. Длина плоти была такова, что он не смог вместить ее за один раз. Как только он убедился, что она не сможет от него вырваться, Махмуд раздвинул руками ее колени и принялся трамбовать ее с адской скоростью. Лежа с подогнутыми и раздвинутыми ногами, словно лягушка, Мэнди выдерживала этот штурм с неясными ощущениями.
      Махмуд не стеснялся в своих действиях. Это было скорее похоже на работу отбойного молотка... С неслыханной силой его тело устремлялось вперед.
      – Потихоньку, – взмолилась Мэнди.
      Она хорошо бы воспользовалась этим необычным животным при более умеренной скорости. В зеркале была видна огромная плоть, которая ходила взад и вперед, как поршень паровоза, и конец был уже недалек. С рычанием Махмуд сделал последний рывок и вздрогнул от наслаждения. Его руки отпустили ее колени, чтобы заняться грудями, и он упал на нее, взбешенный тем, что забыл ввести себе кокаин.
      Ничего, это будет в следующий раз.
      Мэнди рассеянно погладила ему спину и утешилась за неудовлетворение, любуясь светло-желтым бриллиантом.

* * *

      Ангелина Фрейзер проехала портал Джерудонг Парка и вместо того, чтобы свернуть налево к «Кантри Клабу», поехала прямо по дороге, ведущей к загородному дому принца Махмуда. Небо было черным, и уже в течение часа беспрерывно шел дождь. Стоически охраняя пост, гуркх в зеленой форме преградил ей дорогу перед шлагбаумом.
      – Я – Ангелина Фрейзер, – объявила молодая женщина, – и еду повидаться с подругой. Его светлость Аль Мутади Хадж Али должен был вам дать соответствующие инструкции.
      Гуркх побежал на сторожевой пост, затем вернулся, проверил номер машины, принадлежавшей мужу Ангелины, и поднял шлагбаум. Дорога извивалась змейкой через сад до дома внизу. Ангелина обогнула его и остановилась на паркинге, где уже стояли «феррари», два «роллса» и полдюжины «мерседесов» всех цветов. Отсюда не было видно сторожевой будки. Впрочем, перед гуркхами стояла задача заниматься внешней стороной, а не внутренней.
      Ангелина усмехнулась. Напротив было море и с другой стороны – глухая стена. Она повернулась и открыла багажник.
      – Как дела? – тихо спросила она.
      – Ничего, – ответил голос Малко, – но чудовищно жарко!
      – Я пойду повидаю Мэнди и вернусь.
      Она оставила багажник незакрытым. Издали невозможно было увидеть, что он открыт. Малко устроился поудобнее. Он взял с собой «беретту-92», одолженную у морского пехотинца в посольстве, три полных обоймы и фотоаппарат «Минокс». Война велась не на шутку.
      Ангелина едва успела позвонить, как ей открыла филиппинка в сари, поклонилась и молча провела ее по коридору к последней двери. Мэнди Браун в сари со сверкающим бриллиантом на пальце и с ногами, положенными на низкий столик, стеклянный верх которого поддерживался двумя слоновыми бивнями, смотрела вестерн. Увидев Ангелину, она испустила радостный крик. Та обняла ее, шепнув на ухо:
      – Малко на улице, в багажнике моей машины. Как дела?
      – Неплохо, – ответила Мэнди, – если не считать того, что обезьяна без конца норовит на меня залезть.
      – Ты нашла китаянку?
      – Разумеется, она – в соседней комнате. Она рассказала мне свою историю. Кто-то использовал ее, чтобы заманить одного типа в ловушку и прихлопнуть. Она боится. Ей обещали, что отправят в Гонконг, но она думает, не хотят ли ее прикончить...
      – Я попытаюсь впустить Малко, – сказала Ангелина.
      Она вышла и прошла через пустынный коридор. Снаружи никого не было. Почти наступила ночь, и шел дождь. Малко ждал ее, так как только она появилась, багажник приподнялся, и он спрыгнул на землю.
      – Пойдем быстрее, – сказала она.
      Они вернулись в дом и прошли до комнаты Мэнди, никого не встретив. Мэнди бросилась в объятия Малко. На этот раз целомудренное объятие.
      – Ты знаешь, я страшно боялась, – сказала она тихим голосом. – Но я нашла китаянку. Она – рядом.
      – Пойдемте, – решил Малко.
      Принц Махмуд мог вернуться в любой момент, чтобы полакомиться, и тогда не избежать трагедии. Мэнди открыла дверь соседней комнаты. Одетая в трусики и розовый кружевной лифчик, Пэгги Мей-Линг делала себе маникюр. При появлении Мэнди она заулыбалась, затем застыла при виде Малко.
      – Не бойся, это друг, – поспешила сказать Мэнди.
      Малко уселся напротив Пэгги, а Ангелина вышла, чтобы смотреть за коридором.
      – Мисс Мей-Линг, – сказал Малко, – я хочу все знать об убийстве Джона Сэнборна.
      Пэгги была захвачена врасплох. С расширенными глазами, изменившимися чертами лица и немного дрожащим подбородком, она проглотила слюну и тяжело вздохнула.
      – Мне нечего вам сказать, – проговорила она.
      Несмотря на некоторый надрыв, голос ей все-таки подчинялся... Наклонившись к ней, Малко продолжал настаивать.
      – Вы здесь ни при чем, – сказал он, – но вы знаете, что произошло. Мне надо, чтобы вы это сказали... Вас поместили сюда, чтобы вы молчали. Но это только начало...
      Пэгги положила кисточку и, обернувшись к Мэнди, бросила ей высоким голосом:
      – Этот тип – твой друг? Я ничего не понимаю из того, что он говорит. Я предупрежу принца Махмуда.
      Она уже поднималась. Мэнди остановила ее. Ее голубые глаза стали жесткими, как кобальт. Она схватила китаянку за запястье и начала выворачивать его, вызвав у Пэгги гримасу боли.
      – Послушай, – сказала она, – ты его не знаешь, но я его знаю уже давно. Если он тебе что-то говорит, значит, так и есть. Не строй дурочку.
      Смутившись, Пэгги еще не сдавалась.
      – Я – гостья принца Махмуда, – сухо сказала она. – Он скоро приедет. Если он застанет вас здесь, то прикажет гуркхам убить вас. Уезжайте.
      Малко бросил на нее сочувственный взгляд.
      – Вы подвергаетесь смертельной опасности и отлично знаете это, – сказал он. – Свидетель убийства, которое выводит на дело, компрометирующее важных лиц из дворца. Они не задумываясь ликвидируют вас. И пока вы находитесь здесь, никто не придет к вам на помощь. Вы знаете первого адъютанта Аль Мутади Хаджа Али?
      – Зачем он вам? Почему вы это спрашиваете?
      – Он организовал все дело, и вы должны об этом знать. Вы уехали с Джоном Сэнборном из «Шератона», и с тех пор он пропал. Другая китаянка и другой мужчина, работающий на Хаджа Али – Майкл Ходжис, – вылетели самолетом из Лимбанга, выдавая себя за вас и Джона. Что произошло до этого?
      Пэгги молчала. Малко оставалось только использовать последнее средство, которого он предпочел бы избежать.
      – Мэнди, – сказал он, – сядь возле мисс Мей-Линг.
      Мэнди села. Затем он достал из кармана «минокс» и сделал пару снимков.
      Он положил аппарат обратно в карман.
      – Вот доказательство того, что вы находитесь здесь! – пояснил он. – Завтра утром снимок будет на столе у посла США. От этого поднимется страшный скандал. Чтобы вас не показывать, брунейцам не останется другого выхода, как убить вас.
      Китаянка неожиданно набросилась на него, стараясь вырвать аппарат. Все складывалось плохо! В каждую минуту мог появиться «Секс-Машина», и тогда положение стало бы еще более скверным. Малко был бессилен против двадцати гуркхов. Мэнди бросилась на китаянку и заставила ее снова сесть.
      – Пэгги, не будь дурой. Прислушайся к его словам.
      – Мерзавец... – тихо сказала Пэгги без большой убежденности.
      В ее глазах появились слезы. Вдруг неуверенным голосом она сказала:
      – Я здесь ни при чем. Я не знала, что произойдет. Хадж Али уговорил меня попросить Джона Сэнборна нелегально переправить меня через джунгли в Лимбанг...
      – Каким образом?
      Она пожала плечами.
      – Соблазнив его...
      – А потом?
      – Он согласился. Мы поехали и...
      Она не закончила фразы...
      – Продолжайте, – сказал Малко.
      – Нам встретилась другая машина, – сказала она надтреснутым голосом, – с тем человеком – англичанином. Они его там убили.
      Она снова принялась кусать губы.
      – В каком месте?
      – Не знаю, где-то по дороге в Малайзию.
      – Что сделали с телом?
      – Они бросили его в реку.
      – А вы?
      – Меня тайно привезли сюда, и я больше не выходила. Они сказали мне, что в конце недели я вылечу в Гонконг, но я боюсь.
      – Они никогда не допустят, чтобы вы улетели в Гонконг, – сказал Малко. – Они убьют вас, и никто никогда не узнает, что с вами случилось.
      Наступила тяжелая тишина. Пэгги вытирала платком свой лоб. В ее глазах было отчаяние. Видимо, она поверила Малко.
      Тот поду мал, что для нее наступил момент принимать решение. Он поднялся и взял китаянку за руку.
      – Одевайтесь. Я увезу вас отсюда.
      – А меня? – возмутилась Мэнди.
      – Тебя, разумеется, тоже.
      Пэгги надела китайское платье. Малко вытолкнул ее, едва одевшуюся, из комнаты. Мэнди последовала за ними.
      Все четверо вышли, и под фонтанами воды достигли стоянки. Малко занял свое место в багажнике, увы, слишком тесное, чтобы поместить туда Пэгги. Она села впереди вместе с Ангелиной и Мэнди.
      – Они нас ни за что не выпустят, – тихо сказала Ангелина.
      Скорчившегося в багажнике Малко раздирали тревога и возбуждение. Если они привезут Пэгги прямо к послу США, тогда ей ничего не будет больше грозить, а у него будет живая улика. Против этого султан не сможет ничего возразить... Скрип гравия под колесами машины проливал бальзам на его сердце. Они покидали загородный дом.

* * *

      Ослепленная направленным на нее прожектором Ангелина затормозила. На выезде из загородного дома гуркх в зеленой форме преградил ей дорогу. Подошел второй и наклонился к ней, указывая на Пэгги и Мэнди.
      – Они не поедут.
      Молодая женщина обратилась к нему с обезоруживающей улыбкой.
      – Мы только доедем до «Кантри Клаба» в Джерудонге и вернемся. Его высочество принц Махмуд назначил нам там свидание.
      По всей видимости, слова «свидание» не было в лексиконе гуркха. Он покачал головой и повторил бесцветным голосом:
      – У меня приказ. Они не поедут.
      Ангелина чувствовала, как пот течет между ее грудей. Она улыбнулась еще шире.
      – Запросите по телефону дворец, пожалуйста.
      Этот язык он понимал. После некоторого колебания он пошел в сторожевую будку, оставив другого гуркха у машины. Ангелина уже включила первую скорость, готовая сбить шлагбаум, но Пэгги предупредила дрожащим голосом:
      – Осторожно, они будут по нас стрелять. Это – звери.
      Ангелина подумала о скорчившемся в багажнике Малко. Первые же пули заденут его. На таком расстоянии пуля, выпущенная из винтовки М-16, не знает жалости... Пэгги дрожала всем телом. На лице Мэнди застыла улыбка. Гуркх вернулся с жестким лицом. Он открыл дверцу и взбешенным голосом обратился к Пэгги:
      – Вы остаетесь здесь. Я позвонил его светлости Аль Мутади Хаджу Али. Он задерживается во дворце, но кого-нибудь пришлет. А пока он потребовал, чтобы вы не трогались с места!
      Он отдал приказ второму гуркху, который стал перед капотом машины.
      – Кого он пришлет? – проговорила Ангелина. – У меня мало времени.
      – Мистера Ходжиса, – равнодушно сказал гуркх.
      Ангелина почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног. Они попали в западню. Если приедет Майкл Ходжис, он сразу все поймет и обыщет машину...

      Обливаясь потом, Малко прислушивался к шуму, доносившемуся снаружи. Он не мог уловить смысл разговора, но полагал, что их задержал сторожевой пост гуркхов. Неожиданная неприятность. Он снова напряг слух и услышал тяжелые шаги по скрипящему гравию. Машину окружило несколько солдат. И помимо всего прочего, он не мог открыть багажник изнутри! На всякий случай он зарядил свою «беретту-92» и дослал пулю в ствол револьвера, думая при этом о Мэнди и Пэгги. Если дела пойдут плохо, он рискнет убить этих стражей-гуркхов, чтобы женщины могли убежать.
      Стремясь подготовиться к выходу из багажника, он начал вертеться, чтобы оказаться лицом к задней переборке. Это было очень трудно сделать, и ему приходилось извиваться подобно змее. В какой-то момент нога у него поскользнулась, и он с шумом задел обшивку багажника.
      Он замер, стараясь не дышать.
      Почти тотчас же раздался резкий окрик, и машину стали грубо трясти! Должно быть, один из гуркхов услышал подозрительный шум. До Малко доносились звуки жаркого спора и голос Ангелины Фрейзер, протестовавшей против задержки. Вдруг между кузовом машины и багажником просунулось острие кинжала. Багажник пытались взломать.
      Очевидно, дело шло к вооруженной схватке...
      С пистолетом в руке Малко ждал дальнейшего развития событий. Пульс у него учащенно бился, достигая ста пятидесяти ударов в минуту.

* * *

      Охваченная ужасом, Ангелина Фрейзер сжимала в руке ключи, которые у нее пытался вырвать сержант-гуркх, чтобы открыть багажник. К счастью, сержанта напугали настойчивые требования молодой женщины вызвать принца Махмуда. Второй гуркх, наставив свой автомат на багажник, мрачно смотрел на его обшивку, решив не взламывать его. Вдруг вблизи этой группы людей появились зажженные фары подъехавшей машины, и «рейнджровер» перегородил дорогу. Из машины вышел Майкл Ходжис, как всегда невозмутимый. Китаянка шепотом сказала Ангелине:
      – Это он убил Джона Сэнборна.
      Едва англичанин подошел еще ближе, как, собрав все свое мужество, Ангелина воззвала к нему как можно более наглым тоном:
      – Мистер Ходжис! Эти людишки держат нас уже полчаса, а у нас намечена встреча с его высочеством принцем Махмудом.
      При виде Ходжиса Пэгги Мей-Линг вся съежилась, тогда как Мэнди Браун смотрела на него с любопытством: мужчины никогда не пугали ее...
      Майкл Ходжис и глазом не моргнул, хотя для него было неожиданностью обнаружить в задержанной машине Мэнди Браун. Он видел ее впервые, но Аль Мутади Хадж Али говорил ему о ней. Выходит, Мэнди Браун действовала сообща с Ангелиной Фрейзер, а попытка вывезти Пэгги Мей-Линг из прибрежного бунгало была не такой уж невинной затеей. Налицо было стремление сделать что-то исподтишка вопреки интересам Аль Мутади Хаджа Али.
      – Мисс Мей-Линг и другая особа должны остаться здесь, – спокойно сказал Майкл Ходжис. – Таковы неукоснительные инструкции его высочества принца Махмуда. А что касается вас, миссис Фрейзер, то, поскольку у вас намечена встреча с его высочеством в «Кантри Клабе», вы туда и отправитесь. Попросите его прислать сюда шофера, чтоб забрать этих особ. Действуя в таком духе, мы избегнем каких-либо проблем.
      На его лице застыла холодная улыбка, подобная улыбке кобры, и, отдавая свое распоряжение, он открыл дверцу машины. Сначала он вытащил наружу Пэгги Мей-Линг, которая и не думала сопротивляться. Он продолжал улыбаться, тогда как его ногти болезненно впились в тело китаянки. Теперь настала очередь Мэнди Браун, которая на этот раз явно сдрейфила.
      – Вы можете отправляться, – бросил Ходжис Ангелине.
      Он решительно захлопнул дверцу машины и отдал соответствующий приказ гуркху, стоявшему перед автомобилем и тотчас же посторонившемуся. Шлагбаум поднялся. Дрожащими руками Ангелина включила зажигание, и мотор взревел... В тот же момент один из гуркхов подошел к Ходжису и начал что-то ему говорить на ухо. К счастью, молодая женщина выезжала уже за шлагбаум и пустила машину на полную скорость. Она увидела в зеркале, как Майкл Ходжис бросился к своему «рейнджроверу».
      Ангелина продолжала нажимать на акселератор, чувствуя какую-то пустоту в голове. Вот она уже на дороге, пересекающей Джерудонг Парк. Ей оставалось проехать еще четыре километра, чтобы очутиться на автостраде, ведущей в Тутонг, где она будет чувствовать себя в большей безопасности. Она взглянула в зеркало: «рейнджровер» явно приближался, и что-то торчало из открытого окошка левой передней дверцы. Вдруг глухой удар сотряс машину Ангелины. Майкл Ходжис стрелял в нее из карабина! Молодую женщину охватила паника, она даже застонала от ужаса: так она ни за что не достигнет автострады. Но вот справа от нее вырисовались контуры здания, в котором размещался манеж.
      Его освещали мощные прожекторы, и дюжина аргентинских тренеров выезжали в нем лошадей. Еще один глухой удар по кузову, и Ангелина снова застонала, как если в б нее попала пуля.
      Ангелина свернула на площадку для игры в поло и направила свою машину в здание манежа, перепугав не на шутку лошадей и в конечном счете остановившись в самой его середине. Один из аргентинцев едва смог усмирить свою лошадь, вставшую на дыбы. Он узнал Ангелину. А та вылезла из машины, объятая ужасом.
      – Что случилось? – спросил всадник.
      – В меня стреляли! – объяснила свое поведение молодая женщина. – Какой-то сумасшедший...
      Ангелина подбежала к багажнику и открыла его ключом. Из этого неуютного убежища вылез, распрямляя затекшее тело, Малко. Аргентинец смотрел на него округлившимися от удивления глазами. Потом решил улыбнуться:
      – В какую же игру вы играете?
      – Это история с одной женщиной, – поспешила объяснить Ангелина. – Мой друг слишком грубо приставал к приятельнице «Секс-Машины». Тот нас преследует...
      Аргентинец расхохотался.
      – Это совершеннейший сумасброд. Как-то на днях он пустил в ход в тире автомат... Но не бойтесь: здесь он с вами ничего не сделает. Ведь мы служим султану, который не любит его шуточек.
      «Рейнджровер» тем временем исчез, но было очевидно, что Майкл Ходжис устроил засаду где-нибудь в аллеях, примыкавших к площадке для игры в поло. Они могли чувствовать себя в безопасности, только вернувшись в Бандар-Сери-Бегаван. Аргентинец понял, что их тревожило.
      – Подождите здесь несколько минут, – предложил он. – Мы отправимся отсюда все вместе. Меня удивило бы, если в «Секс-Машина» стал стрелять в меня. Я ведь как-никак лучший игрок в поло команды Брунея...
      В этом сумасшедшем мире его аргумент казался достаточно весомым... В то время как аргентинец удалялся, Малко подошел к Ангелине.
      – Что произошло?
      Она рассказала ему обо всем. Малко был ошарашен. Ему не только не удалось вызволить Пэгги, но теперь его противники еще установили, что Мэнди Браун была на его стороне. Еще раньше он не без оснований был уверен, что, несмотря на все свои заверения, Пэгги была сообщницей убийц Джона Сэнборна. Но оставалась Мэнди. Ее нужно было спасти любой ценой.

* * *

      Майкл Ходжис спрыгнул на землю, оставив свой карабин в «рейнджровере». Он был в ярости. Эта шлюшка Ангелина Фрейзер провела его! И он теперь не мог ничего с ней сделать из-за этой ее связи с Аль Мутади Хаджем Али. Он обрушил свою ярость на гуркха из охраны, стоявшего перед ним по стойке «смирно». Ведь этот кретин рассказал ему о своих подозрениях насчет багажника, когда машина Ангелины уже была в пути... И вот теперь из-за этого болвана он вынужден совершенно по-новому оценивать всю обстановку. И у него было мало времени для решения всех проблем... Ведь принц Махмуд заявлялся в прибрежный бунгало каждый вечер.
      Ходжис заперся в маленькой будке охраны и набрал номер прямой связи с Аль Мутади Хаджем Али. Трубку взял сам Аль Мутади.
      – У нас появилась новая проблема, – кратко доложил Майкл Ходжис.
      Теперь он жалел, что слепо повиновался приказам первого адъютанта, и понимал, что тот был недостаточно опытен в делах подобного рода. Ибо он явно ущемлял интересы султана, а такое поведение не сулило надежного будущего в Брунее...
      Ходжис в общих чертах изложил факты своему собеседнику. Линия долго зловеще молчала, а затем брунеец бросил спокойным голосом:
      – Ликвидируйте всех троих. Как можно скорее. И сначала девок.
      Во избежание дополнительных вопросов Аль Мутади тут же бросил трубку, вынудив самого оторопевшего Ходжиса ломать голову над решением этой проблемы. Убить кого-либо для того ничего не стоило. Лишь бы ему было обеспечено прикрытие. Только в данном случае прикрытие становилось все более хрупким – иллюзий на этот счет Ходжис не питал: если в этом деле где-нибудь и «перегорит пробка», то такой пробкой окажется он сам. Только на нынешней стадии развития событий он уже не мог выйти из игры.

* * *

      Пэгги Мей-Линг нервно курила, сидя на краю своей кровати, когда Майкл Ходжис открыл дверь комнаты. Она пристально посмотрела на него округлившимися от страха глазами, и он попытался успокоить ее своей обычной улыбкой.
      – Пэгги, мне надо с тобой поговорить. Пойдем со мной.
      – А почему не здесь?
      Красноречивым жестом руки он указал ей на потолок.
      Пэгги Мей-Линг раздавила в пепельнице недокуренную сигарету и встала. Майкл Ходжис галантно распахнул перед ней дверь. По небу ползли огромные тучи, но дождя еще не было. Англичанин взял ее за руку – мягко на этот раз – и повел к тропинке, ведущей на пляж. Пляж по краям был огорожен колючей проволокой, и вокруг него в зарослях размещалась охрана из гуркхов.
      Южно-Китайское море было спокойным, и прибой шумел как-то умиротворяюще. Майкл и Пэгги отошли от бунгало и шагали теперь лишь в нескольких метрах от волн, набегавших на прибрежный песок, отделявший рощу гигантских бамбуков от моря.
      – Ты вела себя неосторожно, – сказал Майкл, когда их стало не видно из дома. – Не нужно было говорить с этим человеком.
      – С каким человеком?
      – С тем, кто находился в багажнике машины Ангелины Фрейзер.
      Китаянка почувствовала, что кровь отхлынула от ее лица. Она попыталась противостоять безжалостному взгляду наемника, но ей тут же пришлось опустить глаза. Отрицать очевидное было невозможно. Она пробормотала:
      – Я ничего не сделала, я не хотела. Его привлекла Ангелина. Он тоже знает новость. Американка...
      Майкл Ходжис положил ей на плечи свою руку.
      – Ты ему все рассказала?
      Не осмеливаясь вымолвить ни слова, она отрицательно покачала головой.
      – О'кей, это хорошо, – сказал Ходжис. – Теперь мы отправим тебя обратно в Гонконг, но поклянись мне, что никогда и никому не будешь говорить об этом.
      Он почувствовал, что съежившееся тело молодой китаянки расслабилось.
      – Да, клянусь тебе, – сказала Пэгги.
      – Хорошо.
      Сильным ударом он сбил ее с ног, и она буквально рухнула на мокрый песок. Ее крик заглушил шум волн. Майкл Ходжис тут же схватил ее за шею и потащил к набегавшему прибою. Пэгги попыталась было отбиться, но он сжал ей сонную артерию, чтоб держать в состоянии обморока. Старый прием коммандос. Она почти уже не сопротивлялась, когда он потащил ее к воде. Достигнув моря, он бросил тело Пэгги на полуметровую глубину.
      Ходжис наклонился и, когда она открыла рот, стремясь вдохнуть немного воздуха, схватил за плечи и некоторое время подержал на ее голову под водой.
      Пэгги Мей-Линг хотела закричать и наглоталась воды. Она принялась кашлять, попыталась выплюнуть воду, поднять голову на поверхность, но безуспешно, из-за мощной хватки англичанина. Ее расширившиеся от ужаса глаза упрямо смотрели ему в лицо, на котором не было никакого выражения. Словно он топил маленьких слепых котят. Все это продолжалось примерно три минуты. Пэгги Мей-Линг перестала бороться, ее глаза словно остекленели, а рот остался открытым и был полон песка и морской воды.
      Тогда Майкл Ходжис вытащил ее на сухое место и без малейшего волнения стал раздевать ее. Сделав это, он взял ее одежду и быстрым шагом удалился, держа под мышкой свой зловещий сверток. Он бросил все вещи китаянки в свою машину и вернулся в ее комнату. Потребовались считанные секунды, чтобы найти купальник, с которым он направился снова на пляж. Пэгги имела привычку купаться в море с наступлением темноты, чтобы не попасться на глаза гуркхам. Никто не удивится, что произошел несчастный случай.
      Ходжис с трудом натянул на Пэгги трусики, но с лифчиком у него было мало хлопот.
      Теперь оставалась американка. И Пэгги вполне могла вовлечь ее в ночное купание.
      Принц Махмуд, разумеется, рассвирепеет, когда ему сообщат, что он лишился двух своих самых прекрасных игрушек, но его можно было легко утешить, раздобыв ему новые. Два несчастных случая на пляже были вполне возможны. Майкл Ходжис взглянул на часы: за четверть часа могла быть урегулирована вторая проблема. Затем осталось бы только тихо и мирно избавиться от посланца ЦРУ.

      Мэнди Браун уже утратила свою былую уверенность. Вернувшись в свою комнату, она с тревогой прислушивалась к малейшему внешнему шуму. Вторжение появившегося вскоре человека с «рейнджровера» не сулило ей ничего хорошего. Он приходил проверить, как она снова устроилась в своей комнате, и не забыл тщательно закрыть за собой дверь. Его голубые глаза были глазами убийцы. В этом-то она разбиралась достаточно...
      Мэнди дошла до такого состояния, что теперь хотела, чтобы поскорее вернулся «Секс-Машина». Она буквально умирала от страха в этом тишайшем жилище.
      Чтобы избавиться от тревоги, она подошла к застекленному дверному проему и посмотрела на сад, освещенный прожекторами. На тропинке, ведущей к пляжу, появился какой-то силуэт. Это был все тот же ее «друг» с «рейнджровера». Вскоре он пропал из ее поля зрения, когда направился к дому. Но спустя несколько мгновений в ее дверь тихо постучали. Дверь отворилась, и перед Мэнди предстал англичанин. Вид у него был скорбный.
      – Мисс Браун! – сказал он. – Случилась страшная вещь: мисс Пэгги утонула!
      – Это неправда!
      – Да-да, – настаивал Ходжис. – Произошел ужасный несчастный случай. У вас не найдется купального халата, чтобы завернуть мисс Пэгги, пока гуркхи не заберут ее тела? И не могли бы вы пройти со мной к утопленнице?
      Все «красные сигнальные лампочки» немедленно зажглись в мозгу Мэнди Браун.
      Она сурово взглянула на наемника.
      – Если она утонула, значит, вы ее утопили!
      Майкл Ходжис пожал плечами.
      – Не говорите глупостей. Лучше пойдите и посмотрите сами.
      Его голос был так невозмутим и спокоен, что Мэнди Браун чуть не попалась на удочку. Но он тщетно пытался вытащить ее из комнаты – так упорно она сопротивлялась. Захватом кисти он постарался привести ее в чувство, но она сумела предупредить эту его уловку и завыла, как сирена.
      – Подонок, убийца!
      Увы! В доме были только гуркхи и слуги-филиппинцы, и они, конечно, не станут вмешиваться в эту историю. Не обращая внимания на крики Мэнди, Майкл Ходжис продолжал тянуть ее из комнаты. Вытащив ее из дома, он мог бы легко с ней расправиться. Последующее было бы несложным... От звука мощного мотора у него застыла кровь в жилах. По аллее к дому спускался какой-то автомобиль. Видимо, «Секс-Машина» направлялся сюда, чтобы отведать свое очередное «блюдо». Англичанин немедля выпустил из рук Мэнди Браун. Та бросилась из комнаты, пробежала по коридору и выскочила на аллею, почти наткнувшись на «Каунтэш» – зеленый автомобиль из серии «Ламборджини» высотой не больше метра. В этот момент принц Махмуд с трудом вылезал из своего комфортабельного «клопа». Мэнди Браун прижалась к нему, выпятив живот.
      – Как я рада, что ты приехал! – прошептала она ему на ухо.
      Не зная, до какой степени она была искренней, принц Махмуд подумал просто, что светло-желтый бриллиант произвел должное впечатление. Не интересуясь, каким образом Мэнди Браун могла выйти из своей комнаты, он тут же занялся исследованием ее форм, в особенности у поясницы. Потому он едва обратил внимание на то, что подошел Майкл Ходжис и сказал сокрушенно:
      – Ваше высочество, произошло страшное несчастье: молодая китаянка утонула. Она...
      Но принц Махмуд потащил Мэнди Браун в дом, и ему было просто-напросто наплевать на столь скорбную новость. Он как-то безразлично взглянул на англичанина и сказал коротко:
      – Это очень печально. Примите необходимые меры.
      Подобные «игрушки» мистер Кху еженедельно доставлял принцу из Гонконга. Но все это было совсем не то, что он держал сейчас в своих руках...
      Мэнди испуганно взглянула на Майкла Ходжиса. Ей явно хотелось сказать правду принцу Махмуду. Но как тот будет реагировать? Она находилась в странном мире... Она подумала, что лучше для нее будет продолжать играть роль придворной куртизанки. От столь ужасной смерти ее ограждали только принц Махмуд и его сумасшедшее желание.
      Забыв о Майкле Ходжисе, принц увел Мэнди в ее комнату. На этот раз он явно намеревался амортизировать бриллиант, особенно ввиду такой благорасположенности молодой женщины. Он спокойно разделся. Даже в обычном состоянии его плоть была ошеломляюще велика. Прикидываясь взволнованной, Мэнди Браун стала перед принцем Махмудом на колени. В конечном счете она предпочитала созерцать эту часть принца, а не его обезьяноподобное лицо. Сидя на полу и скрестив ноги, принц испытывал величайшее блаженство. Перед этим, едва войдя в комнату, он включил две автоматические кинокамеры.
      Двух рук и рта Мэнди явно не хватало, чтобы воздать должное такому чудовищу.
      Достигнув кульминации, Махмуд прошел в ванную и взял там бонбоньерку с кокаином. Он протянул ее Мэнди Браун. Особенно приятно было помазаться порошком с помощью молодой женщины. Он положил ей на язык немного кокаина и объяснил, что нужно делать. Она подчинилась, прилежно исполняя все, что он хотел. Когда эта операция закончилась, Махмуд уложил ее на спину на краю кровати и расположился напротив.
      – Потихоньку! – молила Мэнди.
      Вместо ответа он устремил свой сокрушительный удар в ее чрево, испытывая небывалое наслаждение. Он замер, оставаясь в ней, и его плоть была прямой, как металлический стержень. Затем он начал свои движения.
      Испытывая эти медленные и регулярные сокрушительные наскоки, Мэнди думала, что она вот-вот буквально разорвется. Раздвинув руками ее ляжки, обливаясь потом, несмотря на действовавший, как всегда, кондиционер, Махмуд наслаждался ею как машина, устремив на нее пристальный взгляд. Благодаря кокаину, ему не грозил преждевременный финал, и он всем сердцем предавался любовным утехам.
      Предавался со всех позиций. Обращаясь с Мэнди, как с надувной куклой. Неутомимо поворачивая ее во все стороны. Когда он взял ее, стоящую на коленях, сзади, она буквально завопила: так далеко он зашел. Он был вне себя от радости. Получится прекрасный фильм. Он был настоящим Бен-Гуром секса. Он испытывал гордость, демонстрируя друзьям свои любовные подвиги. Наконец он остановился и лег на спину, тяжело дыша. Мэнди Браун оставалась лежать там, где произошло их последнее объятие; у нее было такое ощущение, что она лишилась своего чрева...
      Она повернулась набок и почти ласково взяла в руки по-прежнему твердую плоть своего любовника.
      – Мой бедненький бэби, – произнесла она, – нужно еще что-то сделать.
      Едва сказав это и встретив взгляд Махмуда, она пожалела, что выразила подобное пожелание. Действительно, он намеревался «что-то сделать». Он что-то пробурчал, встал, схватил Мэнди за бедра и перевернул ее. Она хотела вырваться из его рук, стала извиваться, ползя к изголовью кровати. Он следовал за ней, прильнув всем телом, и его жгучая плоть пыталась раздвинуть ей ляжки. Мэнди добралась до стены, и здесь ее движение приостановилось.
      Она умоляла о пощаде, но Махмуд был в своем репертуаре. Зажатая под ним, Мэнди чувствовала, как твердая масса с невероятной силой давит ей в подбрюшье, и она начала непрерывно вопить.
      Это лишь еще больше возбудило Махмуда, и он постепенно вошел в нее. Когда очередной этап был пройден, он несколько мгновений смотрел на божественное тело. Мэнди Браун вся покрылась холодным потом, и она молила Махмуда больше не шевелиться. Он медленно и почти целиком освободил свою плоть, а затем вновь принялся за нее, как сумасшедший.
      У него никогда еще не было такой превосходной «игрушки».
      Действие кокаина постепенно проходило, и в конце концов он словно взорвался в ней. Мэнди Браун уже изрядное время никак не реагировала на его действия, находясь в полуобморочном состоянии. Последней ее мыслью была мысль о том, что лучше все-таки предаваться всем этим греховным занятиям, чем быть убитой.

* * *

      Махмуд посмотрел на небольшое собрание бриллиантов и золота, служившее ему часами, и удовлетворенно вздохнул. Сеанс длился около двух часов. С некоторыми купюрами получится превосходный фильм. Умиротворенный, он направился к своему «ламборджини». Из темноты появился силуэт человека, почтительно обратившегося к нему:
      – Ваше высочество, можно мне сказать вам несколько слов...
      Майкл Ходжис стоял пред ним по стойке «смирно». Махмуду он не особенно нравился, но он уважал тех, кто стоял на страже безопасности султаната.
      – Относительно китаянки? – спросил принц.
      – Нет-нет, – поспешил уточнить англичанин. – Скорее относительно особы, которая только что была с вами. Это – подруга жены одного дипломата, которая утверждает, что ее приятельницу здесь удерживают вопреки ее воле. Мне нужно было бы свозить ее в город, чтобы успокоить эту женщину.
      Принцу Махмуду не нравилась мысль потерять Мэнди даже на несколько часов. Он погрозил указательным пальцем наемнику.
      – Я запрещаю ей выезжать отсюда. Всю ответственность возлагаю на вас.
      Не дав Майклу возможности опротестовать свое решение, он сел в свой «каунтэш» и отъехал так быстро, что дежурный охранник-гуркх едва успел поднять шлагбаум.
      Майкл Ходжис обеспокоенно смотрел на удаляющиеся красные огоньки. Проблема китаянки была решена. Мэнди Браун в данный момент оказалась неприкасаемой и представляла потенциальную угрозу. Если только попытаться устранить ее «спонсора», уполномоченного ЦРУ... Пожалуй, ему стоит сосредоточиться на этой цели.

* * *

      Посол США Уолтер Бенсон снова не скрывал своего мрачного настроения. Перед встречей с послом Малко едва успел принять душ в «Шератоне» после своей эпопеи, а затем ему тут же пришлось направиться к Бенсону по дороге на Гадонг. Они подводили итоги проделанного, устроившись в большой гостиной, выходившей окнами в джунгли.
      Уолтер Бенсон отпил большой глоток из стакана, куда он налил «Джонни Уокера», и перемешал льдинки в своем теперь пустом стакане. Малко довольствовался весьма сладким кофе.
      – Несмотря на все ваши усилия, – сказал посол, – мы попали в пренеприятнейшую историю. Если б вы смогли привезти эту китаянку, то все повернулось бы иначе. Можете ли вы по крайней мере гарантировать, что она еще жива?
      – Нет, – признался Малко. – Но остается Мэнди Браун, которой она рассказала о случившемся и которая теперь тоже находится в опасности.
      – Надо было бы вытащить ее оттуда, – произнес дипломат. – Признания Пэгги Мей-Линг имеют огромное значение.
      Малко был готов кусать себе локти от ярости и... бессилия. Мэнди Браун подвергалась смертельной опасности. Нужно было дожидаться соизволения «Секс-Машины», чтобы вновь ее увидеть! Посол спокойно потягивал свой виски, наблюдая, как за окном идет дождь.
      Малко поднялся.
      – Думаю, что мне пора спать. На сегодня – достаточно.
      – Будьте осторожны на обратном пути, – заметил дипломат. – Эти люди охотятся за вашей шкурой. Уличное движение здесь ночью не очень интенсивное до самого Бандар-Сери-Бегавана. Может быть, мой шофер поедет с вами?
      – Спасибо, – ответил Малко, – но у меня есть ваша «беретта-92».
      Он простился с послом и выехал на пустынную дорогу, переживая за свою неудачу. Теперь не только Пэгги Мей-Линг была вне досягаемости, если ее еще не убили, но и Мэнди Браун находилась в руках его противников, которые могли сделать ее своей заложницей...
      Его все еще не оставляли эти мрачные мысли, когда он входил в холл «Шератона» и брал свой ключ. Служащий как-то странно посмотрел на него. Малко поднялся, открыл дверь своего номера и застыл на месте.
      В кресле напротив двери сидел Майкл Ходжис и покуривал сигарету.

* * *

      – Входите, – спокойным голосом сказал англичанин. – Я не хочу причинять вам ни малейшего вреда. Я здесь просто для того, чтобы передать вам одно послание.
      – Как вы попали в мой номер? – спросил Малко.
      Майкл Ходжис слегка пожал плечами.
      – Мистер Линге, в этой стране я делаю все, что хочу.
      Малко посмотрел на него, обуреваемый яростью.
      – Это вы недавно пытались убить меня в Джерудонг Парке. Это вы убили сингапурку. Это вы убили Джона Сэнборна, выполняя приказ Аль Мутади Хаджа Али. Что вы сделали с Пэгги?
      Наемник снова пожал плечами, проявляя безразличие, и ответил спокойным, размеренным голосом:
      – Мистер Линге, ваши утверждения голословны. Я знаю, что вы работаете на союзническую организацию, поэтому отношусь к вам с уважением.
      – Не заставляйте меня смеяться, – произнес Малко. – Что вам надо?
      – Некоторые считают, что ваше пребывание в Брунее, – медленно сказал англичанин, – способствует смуте. Поэтому желательно, чтобы вы в кратчайший срок покинули страну. Завтра нет авиарейсов, но послезавтра вы можете во второй половине дня вылететь в Бангкок. С пересадкой на самолет «Эр Франс» до Дели или Парижа, по вашему усмотрению.
      Малко задыхался от ярости.
      – А Пэгги Мей-Линг? Что вы с ней сделаете?
      – Она отправляется в Гонконг, – ответил англичанин нейтральным тоном. – Это – любительница мифов.
      – Разумеется! А Мэнди Браун?
      – Мисс Браун находится в Джерудонге по приглашению его высочества принца Махмуда и по своей доброй воле, – ответил наемник. – Она уедет, когда ей заблагорассудится. Если вы покинете Бруней, то я обязуюсь добиться, чтоб она как можно скорее присоединилась к вам.
      Малко холодно улыбнулся.
      – А что произойдет, если я откажусь уехать?
      Лицо англичанина оставалось бесстрастным.
      – Вполне возможно, что вы подвергнетесь официальной высылке. В этом случае я не смогу позаботиться о мисс Мэнди Браун.
      – Я даже не уверен, что она еще жива...
      – Вы ошибаетесь. Завтра утром она вам позвонит. Скажем, в десять часов.
      Малко чувствовал, как его пояс оттягивает «беретта-92». Было нетрудно выпустить пару пуль в голову англичанина. Но это ничего не решило бы.
      – Уходите, мистер Ходжис, – сказал Малко. – Если с мисс Браун что-то случится, я буду считать вас ответственным за происшедшее. Вы, быть может, всемогущи в Брунее, но есть другие средства призвать вас к порядку.
      Ничего не говоря, англичанин поднялся с кресла и оставил номер Малко. Тот буквально кипел от ярости, закрывая дверь. Круг замкнулся. Не имея доводов, его противники прибегали к шантажу. Жизнь Мэнди Браун они обменивали на его отъезд. Он был теперь уверен, что никогда уже не увидит Пэгги Мей-Линг.
      Малко принял душ и погрузился в раздумья. Чем он мог побеспокоить своих противников, у которых на руках были, казалось, все козыри? Мэнди Браун была в полной от них зависимости, и официально США ничего не предпримут в случае ее исчезновения. Все сведется к обмену дипломатическими нотами, о которых все забудут через несколько месяцев. Случай с «Боингом-747», имевшим 269 пассажиров на борту, не поссорил США и Советский Союз, а здесь всего лишь бывшая «девица по вызову» с явно сомнительной репутацией...
      Он несколько часов лежал на кровати, пытаясь найти решение проблемы квадратуры круга. Нападение на загородный бунгало ничего не даст, ведь он охраняется гуркхами. Посол США предпримет лишь какой-нибудь жалкий демарш. У него, как он выражался, еще не было подобных «случаев», а обращение в полицию Брунея выглядело бы забавной шуткой...
      Лишь около четырех часов утра он разработал план контратаки, содержащий бесчисленное множество «если». Но это был единственный путь к спасению жизни Мэнди Браун. Если он сядет в самолет, как от него требовали, то придется расстаться со всеми иллюзиями. С Мэнди Браун будет покончено: она слишком многое видела, и ей обо всем поведала Пэгги Мей-Линг. Аль Мутади защищал свою собственную жизнь. Совершенное им было настолько серьезно, что султану, хоть и вопреки личному желанию, придется принять репрессивные меры. Следовательно, Аль Мутади пойдет на все, включая «устранение» Мэнди Браун. Если она еще жива.
      У Малко оставался единственный возможный союзник – Ангелина Фрейзер. Но на этот раз он не мог уже откладывать свои обвинения в адрес ее любовника. Ей самой придется выбирать, к какому лагерю примкнуть... Малко набрал ее номер и долго ожидал, пока ее сонный голос раздался в трубке телефона.
      – Это Малко. Ты мне еще нужна, но прежде чем просить тебя об услуге, хочу предупредить: на 99 процентов подозреваю в содеянном Аль Мутади Хаджа Али.
      – Я подозревала его, – произнесла молодая женщина после длительного молчания. – Это ужасно. Ты уверен в его участии?
      – Да, – ответил Малко.
      Он пояснил Ангелине, на чем основывается его убеждение и чего он ждет от нее.
      – Я помогу тебе, – сказала молодая женщина. – Да и знаешь, я уж не так была в него влюблена.
      – Спасибо.
      Только поговорив с Ангелиной Фрейзер, он смог наконец заснуть.
      Сердце у него учащенно забилось, когда ровно в девять раздался телефонный звонок. Сначала линия молчала, а затем Малко услышал голос Мэнди:
      – Малко? Как дела?
      Он знал Мэнди достаточно, чтобы определить: она держала себя под строгим самоконтролем и явно испытывала страх.
      – У меня-то? Да очень хорошо. А как ты?
      – Все о'кей. Я очень хорошо здесь устроилась. Принц крайне мил со мной. Только вот море опасно и в нем нельзя купаться.
      Разговор внезапно прервался: кто-то выключил линию.
      Обманутый в своих ожиданиях, Малко подождал полчаса, но Мэнди больше не звонила. Только выйдя на автостоянку «Шератона», он понял, что она хотела сказать.
      Они, должно быть, утопили Пэгги Мей-Линг.
      Ярость Малко усилилась, когда он затормозил у Ситибанка. Чтобы разыграть свою последнюю карту. Здесь его ждала Ангелина Фрейзер.

      Улыбка на лице мистера Лим Суна мгновенно исчезла, как только он увидел, что в дверях, позади Ангелины Фрейзер, стоял Малко. Встречи с Лим Суном попросила полчаса тому назад именно молодая женщина. Примиряясь с неизбежностью, он пожал руку Малко, закрыл дверь и вновь уселся за свой стол. Его черные глаза отражали безжалостную твердость. Полным гнева и страха голосом он сразу же перешел в наступление:
      – Мистер Линге, я вас уже просил не искать со мной встречи. Вы представляете для меня опасность, которая может испортить всю мою жизнь. К тому же я ничем не могу вам помочь.
      Малко подождал, пока уляжется буря.
      – Я в отчаянии, мистер Сун, – произнес он. – Я действую сейчас так по двум причинам. Первое – это то, что я располагаю всего лишь несколькими часами и вы можете ускользнуть от меня. Второе – это то, что вы, напротив, можете оказать мне помощь. Все предпринятое мной ничего не дало, и к тому же теперь в руках у моих противников заложник, представляющий для меня большую ценность.
      – Чего вы хотите от меня? – спросил китаец, немного успокоившись.
      Малко коротко рассказал о происшедших в последнее время событиях и заключил:
      – Я допустил ошибку, атакуя с фронта. Аль Мутади ликвидировал всех свидетелей и чувствует себя очень сильным. Есть лишь одна вещь, о которой он, может быть, не подумал. Что стало с теми тремя чеками на общую сумму в двадцать миллионов долларов на счету султана? Обычно делается так: по завершении операции банк, который получил чеки, отсылает их банку, который их выпустил. Это точно?
      – Абсолютно точно, мистер Линге, – ответил Лим Сун. – Но существует возможность того, что Аль Мутади уничтожил их.
      – Скорее всего, не уничтожил, – возразил Малко. – Ведь это могло привлечь нежелательное внимание. Кроме того, мне кажется, что эти чеки сданы в архив банка. Вот тут-то и надо провести расследование. И здесь вы можете мне помочь.
      Прежде чем ответить, Лим Сун размышлял несколько минут.
      – Теоретически вы правы, мистер Линге. Стоит попытаться. Нужно найти служащего, ведущего в Международном банке Брунея счет султана, на который были переведены эти чеки. Я знаю одну китаянку, работающую в Международном банке Брунея, и полагаю, что она сможет оказать вам содействие. Но не знаю, согласится ли она на это пойти. Риск огромен...
      – Надо с ней поговорить. Если я получу весомые доказательства, виновные будут обезврежены.
      – Да услышит вас Бог! – вздохнул китаец. – Звонить вам по телефону по столь деликатному вопросу я не могу. Я увижусь с этой служащей. Давайте встретимся за обедом в ресторане «Фонг-Мун». Я займу отдельный кабинет. Но в дальнейшем не просите меня ни о чем. Итак, я буду в ресторане в час дня.
      – Спасибо, – с облегчением произнес Малко.
      – Не за что, – ответил китаец. – Я участвую в вашем деле потому, что этот человек ненавидит китайцев. Мне известно, что он хочет в конечном счете изгнать всех нас из Брунея. Помогая вам, я защищаю всех своих соотечественников.

* * *

      Малко пересек эспланаду напротив китайского ресторана с учащенно бьющимся сердцем. Если Лим Сун не сумел ничего сделать, все пропало. Большой зал второго этажа был почти пуст. Официантка в красивой униформе подошла к Малко.
      – Где кабинет мистера Лима?
      Девушка провела его коридором к желтой двери, открыла ее и пропустила Малко вперед. Лим Сун сидел спиной к двери. Напротив него располагалась китаянка, у которой лицо было скорее некрасивым: она носила очки, а макияж у нее был даже чрезмерен – губная помада попала даже на зубы. Волосы, собранные в шиньон, придавали ей строгий вид, но глаза у нее ярко блестели.
      – Представляю вам Е Юн Джи. Она работает в интересующем нас банке, – объявил Лим, вставая.
      – Добрый день, – произнес Малко. – Благодарю вас за то, что пришли.
      – Мистер Лим – мой очень близкий друг, – проговорила мягким голосом молодая женщина. – Я обязана ему своей скромной карьерой...
      Она говорила по-английски с сюсюкающим акцентом; глаза у нее были опущены, но иногда она приподнимала их и бросала беглые взгляды на Малко, словно он внушал ей страх. Прототип старой девы. Малко сразу же перешел к существу дела.
      – Мистер Лим объяснил вам, что мне надо. В состоянии ли вы помочь мне?
      Е Юн Джи хихикнула. Это свидетельствовало о том, что она затрудняется ответить прямо. Она съела несколько поджаренных креветок, а потом сказала:
      – Сделать это нелегко! Интересующие вас документы хранятся в архиве. Каждому личному счету соответствует папка, содержащая выпущенные и возвращенные сюда чеки. Мне нужно добраться до этой папки и сделать фотокопии. Разумеется, если чеки там.
      – Когда вы можете попробовать? – спросил Малко. – Дело это срочное. Если я не получу чеки, мне завтра придется покинуть Бруней...
      – Я понимаю, – ответила Е Юн Джи, бросив на него такой игривый взгляд, что он начал сомневаться в правильности своего вывода о том, что она – старая дева. – Но я не знаю, смогу ли я это сделать за такое короткое время.
      – Е Юн надо быть предельно осторожной, – вмешался в разговор Лим Сун. – Если ее поймают, то это плохо отразится на всей китайской общине...
      Он завел весьма длинный разговор со служащей банка на китайском языке. Та, видимо, изредка поддакивала ему и ни в чем не возражала. Когда Лим Сун закончил, Малко решил кое-что уточнить:
      – На талоне должны быть номер счета и наименование компании, получающей деньги. Если оно другое, значит, Аль Мутади допустил жульничество... Ведь он сам заполнял документы.
      – За исключением тех счетов, в которых проставленные номера относятся к Швейцарии и некоторым другим странам, – подчеркнул китаец. – Он при этом всегда может сослаться, что действовал по указаниям Джона Сэнборна. И будет невозможно установить того, кто в действительности получил деньги.
      Е Юн с аппетитом ела лапшу с соей. Она попробовала еще несколько блюд, посмотрела на свои часы и, улыбнувшись, извинилась, что должна идти.
      – Перерыв у нас кончается в два часа. Я постараюсь сделать все как следует. Буду держать в курсе дела мистера Лима.
      Она исчезла незаметно, как мышь. Малко спросил у китайца:
      – На нее можно рассчитывать?
      – Да, – ответил тот. – Она знает всех и сумеет выпутаться из трудного положения. Но мы подвергаем ее большой опасности.
      Малко вновь вспомнил о Мэнди Браун. Она тоже подвергалась огромной опасности. Что произойдет, если он откажется покинуть Бруней?.. Лим Сун, казалось, нервничал. Вдруг Малко подумал еще об одной особе, о которой давно не говорили.
      – А что стало с любовницей Майкла Ходжиса? – спросил он.
      – Ничего, – ответил Лим Сун, – она по-прежнему работает в ресторане. Ходжис, должно быть, полностью уверен в ней.
      Вошла официантка и наклонилась к уху китайца. В его черных глазах отразилась внезапная тревога.
      – У автостоянки ресторана находится в «рейнджровере» Майкл Ходжис с тремя своими людьми. Они за вами следили?
      – Возможно, – произнес Малко. – Как мы будем действовать?
      – Я остаюсь здесь, а вы выходите. От персонала ресторана они не получат никакой информации.
      – Надеюсь, – заметил Малко.
      Он выпил горячего чаю с большим количеством сахара несмотря на удушающую жару, пожал Лиму руку и прошел через почти безлюдный ресторан. Выйдя на площадь, он заметил «реинджровер», владелец которого и не пытался скрыть своего присутствия. За рулем сидел Майкл Ходжис, боковое стекло было опущено. Он невозмутимо встретил взгляд Малко. Когда Малко поехал, он последовал за ним на приличном расстоянии. Малко явно пытались запугать.
      Только тогда, когда тот въехал на автостоянку «Шератона», Ходжис прекратил преследование и двинулся прямо по Джалан Сунгай.
      В ячейке своего номера Малко нашел записку: Гай Гамильтон назначал ему свидание в «Майе» в семь часов.

* * *

      Когда Малко вошел, в холле «Шератона» царило оживление. Малайцы в роскошных местных одеяниях, женщины в вечерних туалетах заполняли помещение, где играл традиционный оркестр, расположившийся в самом центре холла. Был устроен очередной коктейль. Малко заметил, что какая-то женщина приветливо машет ему рукой.
      Это была Азизах, облаченная в великолепное сари темно-голубого цвета!
      Молодая принцесса была в компании двух ужасно некрасивых брунеек, расфуфыренных, как старые клячи. Она оставила их и подошла к Малко. Длинное сари плотно облегало ее прекрасное тело. Руки принцессы были все в драгоценностях, из числа которых только один бриллиант был стоимостью в целый отель.
      – Что здесь происходит? – спросил Малко.
      – Одна из принцесс устроила благотворительный коктейль, – ответила Азизах. – Он вызвал некоторое оживление. Ведь здесь жизнь так скучна. Сколько времени вы еще пробудете в Брунее?
      – Несколько дней. А вы?
      – Я тоже. Хочу вернуться в Европу. Я по горло сыта Сингапуром, этим настоящим супермаркетом, где полно китайцев... Я отправлюсь в Лондон или Париж...
      – Приезжайте в Вену, – с улыбкой сказал Малко. – Это мой город.
      Азизах с иронией взглянула на него.
      – Я не хочу навлечь на себя недовольство той очаровательной молодой девушки, с которой вы были однажды вечером. Она высочайшего мнения о вас.
      Черные глаза принцессы вызывающе рассматривали его. Азизах вдруг сказала:
      – Постарайтесь сообщить мне, когда будет известен день вашего вылета. Начиная с Бангкока или Сингапура, мы могли бы путешествовать вместе. Так будет веселее. Эти длительные перелеты так утомительны.
      В ее зрачках было что-то от нашумевшего скандального фильма «Эммануэль».
      Малко заметил:
      – Но я не знаю, где вас искать.
      Азизах вынула визитную карточку из своей сумочки и незаметно передала ее Малко.
      – Это мой частный секретариат. Они говорят по-английски. Скажите, кто вы, и вас соединят со мной. До скорой встречи, надеюсь!
      Она повернулась на каблуках и влилась в толпу, тогда как он любовался очаровательными контурами ее фигуры, плотно обтянутой темно-голубым сари. Его подцепили на удочку, как это бывает обычно с женщинами. Прекрасная Азизах ничего не страшилась. Он знал, что так не делается, но все же мысль о дерзком флирте в креслах «Эр Франс» между Бангкоком и Парижем утешала его некоторое время. Он еще никогда не занимался любовью с брунейкой...
      Малко отправился в бар и увидел там в темном углу сгорбленный силуэт Гая Гамильтона.

* * *

      Перед англичанином стояла бутылка коньяка «Гастон де Лагранж», а рядом – большой округлой формы бокал, наполненный напитком янтарного цвета. Гамильтон поднял свой бокал при виде Малко и приветствовал его теплой улыбкой.
      – Отлично, отлично, отлично! Надеюсь, что я вас не побеспокоил. Сегодня вечером здесь столько красивых женщин...
      В голосе его, как всегда, сквозила ирония, а глаза выдавали в нем хитреца. Малко уселся рядом с Гамильтоном. Тот осторожно подлил себе в бокал немного коньяку и пристально взглянул на Малко.
      – Ну как идет ваше расследование?
      – Дело движется вперед, – произнес Малко. – Но на меня с разных сторон оказывается давление. И не всегда теми, от кого это можно было ожидать.
      – Ах вот как! И кто же это такой?
      – К примеру, ваш приятель Майкл Ходжис.
      Гай Гамильтон откинулся на спинку кресла, чтобы вволю насмеяться.
      – Майкл! Старый друг! Действительно, меня это страшно удивляет. Да он и муху не обидит...
      На самом же деле, исключая, возможно, мух, этот наемник был готов приносить зло всему, что дышало на земле.
      – Что вы об этом думаете? Не следует ли мне пожаловаться послу, чтобы тот принял меры? – продолжал стоять на своем Малко.
      Гай Гамильтон с упреком взглянул на Малко. Сжимая в руке фужер, он наклонился вперед и сказал доверительным тоном:
      – Но это ничего не даст... И я должен вам сказать, что ваше присутствие раздражает правительство Брунея... Они не любят, чтоб их в чем-то подозревали, а гибель Джона Сэнборна не составляет для них тайны. По-моему, вам следовало бы прекратить расследование, побыстрее написать отчет и отправиться на недельку в Бангкок, чтоб там по-настоящему порезвиться...
      Высказав свое мнение, он откинулся на спинку кресла и медленно отпил глоток коньяка, салютуя бокалом Малко.
      – Отличный коньяк!
      А в алкоголе он был знатоком...
      Слова Гамильтона раздражали Малко. Буквально весь Бруней объединился против него... Гамильтон явно выгораживал Майкла Ходжиса. Малко поднялся из-за стола, так и не притронувшись к своему бокалу.
      – Спасибо за совет. Я подумаю. Во всяком случае, он не так груб, как предложение вашего приятеля.
      – Да? А в чем там дело?
      – Он просто предложил мне обменять человеческую жизнь на мой отъезд.
      Малко повернулся на каблуках и вышел из бара. Его положение во многом напоминало положение Джона Уэйна из фильма «Рио Браво». Он тоже ничего не мог поделать в аналогичной ситуации. И вот Малко в конце концов решил: оставаться в Брунее до тех пор, пока его силой не заставят сесть в самолет.

* * *

      Накануне Малко даже не ужинал – совсем не было аппетита. Он позвонил в тот вечер Джоанне Сэнборн, но ее телефон не отвечал. Малко твердо решил вытащить Мэнди Браун из этого осиного гнезда.
      Провал расследования приводил Малко в бешенство. Ему могла помочь только Е Юн Джи. Он встал. Как всегда утром, небо было безоблачным. Он уже собирался заказать завтрак, как вдруг зазвонил телефон.
      – Вас беспокоит портье, – произнес незнакомый голос. – В котором часу вы оставляете номер? Вам нужно такси, чтобы поехать в аэропорт?
      Малко потребовалось несколько мгновений, чтобы все понять. Приведенный в ярость, он ответил ледяным тоном:
      – А я и не знал, что сообщил вам о своем отъезде; я не собираюсь никуда уезжать...
      Говоривший с ним служащий отеля принужденно рассмеялся:
      – Очень жаль. Мы думали распорядиться вашим номером... И особы, которые должны его занять, уже прибыли. И ведь я проверял: вы забронировали себе место на сегодняшний утренний рейс до Бангкока с пересадкой на самолет «Эр Франс», следующий до Парижа...
      – Я никуда не еду, – повторил Малко. – Это ошибка...
      – Сэр, я страшно огорчен, но вы все же должны выехать из гостиницы до полудня. Как я вам уже говорил, ваш номер сдан.
      По крайней мере, портье хоть говорил вежливо. Малко повесил трубку, взбешенный усиливающимся давлением. Подумав несколько секунд, он позвонил портье.
      – Пожалуй, я уеду. Это проще.
      Портье сразу же вновь стал медоточив и елейно любезен.
      Малко прервал его извинения и приготовил свой багаж. Минут через двадцать он спустился в холл. Майкла Ходжиса что-то не было видно. Малко сел за руль своей «тойоты» и уехал, провожаемый низкими поклонами всего персонала отеля. Прибыв в центр, он припарковал машину напротив здания компании «Авиалинии султаната Бруней» и забрался в телефонную кабину.
      Номер, данный принцессой Азизах, долго не отвечал. И еще больше времени прошло, пока его соединили с принцессой. Когда он наконец услышал ее голос, то не поверил своим ушам.
      – Какой приятный сюрприз! – воскликнула Азизах. – Вам теперь известно, когда вы можете уехать?
      Это было забавное замечание.
      – Хочу вас попросить об одном одолжении, – произнес Малко. – Если вы не сможете выполнить эту мою просьбу, сердиться на вас я не буду.
      – Вы интригуете меня, – сказала Азизах. – В чем же дело?
      – Мне необходимо жилье на несколько дней, – объяснил Малко. – «Шератон» отказал мне в нем. Под предлогом, что они уже сдали номер. Кое-кто хочет поскорее выдворить меня из Брунея. Вы, вероятно, знаете, с какой целью я сюда приехал.
      – О вас рассказывают разные вещи, – произнесла Азизах. – Здесь у вас не только друзья...
      – Сожалею, что пристаю к вам с этой просьбой, – прервал ее Малко. – Не сердитесь на меня.
      Малко собирался положить трубку, когда она сказала, оживляясь:
      – Подождите! Разумеется, я не могу поселить вас у себя. Но у меня есть резиденция на Джалан Тутонг, где я принимаю своих друзей. Это недалеко от дворца. Вы будете там, конечно, один. Дом обслуживают несколько слуг. Если это может вас выручить.
      – Это чудесно, – произнес Малко. – Не знаю, как и благодарить вас.
      – Тогда поезжайте туда, – сказала Азизах. – Я предупрежу персонал. Они говорят по-английски и не будут задавать вам никаких вопросов. И вы можете там пробыть сколько пожелаете.
      Настроение у Малко сразу улучшилось...

* * *

      Миниатюрная филиппинка с огромным ртом, уже три дня приносившая Малко по утрам чай, вошла в комнату и поставила поднос на низенький столик. Малко взглянул в застекленный дверной проем: начинался дождь.
      Еще один пропавший день!
      Дом Азизах был очаровательным, роскошно меблированным; он стоял во впадине у холма, господствовавшего над Джалан Тутонг. Но Малко здесь страшно скучал. Только у трех человек был номер его телефона. У посла, Ангелины Фрейзер, обеспечивавшей связь с Лим Суном, и, разумеется, у Азизах. Та звонила ему каждый день, чтобы просто поболтать, отвести, как говорится, душу. Но сюда она сама ни разу не приехала. Все заслуживающие внимания новости о событиях в Бандар-Сери-Бегаване Малко узнавал от Ангелины. Было мало чего интересного. Мэнди Браун по-прежнему находилась в загородном бунгало принца Махмуда. По слухам, получившим широкое распространение, он был без ума от нее и отменил даже специальный рейс, которым намеревался отправиться на Филиппины.
      Итак, в этом отношении Малко мог быть пока спокоен.
      Аль Мутади Хадж Али по-прежнему выполнял свои обязанности, но Майкл Ходжис словно в воду канул.
      Малко не знал, было ли известно этому наемнику место его пребывания. Возможностей узнать это у англичанина почти не было, так как Малко не покидал своего убежища, а Азизах поклялась хранить все в тайне. Но Малко раздражался, потому что три дня провел в бездействии. Не считая Мэнди Браун, он думал только об одном – о чеках. Он определил себе срок в неделю, прежде чем что-либо предпринять.
      Внезапно телефонный звонок прервал его размышления.
      – Малко?
      Это была Ангелина Фрейзер. Она звонила Малко каждое утро.
      – Что нового?
      – Наш друг хотел бы встретиться с тобой около трех часов дня сегодня в отеле «Бунга Райя» в Лимбанге, – сообщила Ангелина.
      – Скажи ему, что я буду там в назначенное время.
      Он положил трубку, преисполненный радостного возбуждения. Телефонный звонок мог означать только одно: Е Юн Джи наконец нашла чеки, разоблачающие Аль Мутади. Китаец, должно быть, решил передать их Малко вне Брунея. На этот раз Малко был, очевидно, близок к достижению цели.

      Малко набрал номер прямой связи с принцессой Азизах. Обычно в этот утренний час она еще спала. Однако она ответила на звонок томным голосом, в котором почувствовалось оживление, когда она узнала Малко.
      – Вы плохо спали? – спросила она насмешливо.
      – Нет. Сегодня я должен поехать в Лимбанг.
      В трубке послышался смех.
      – У вас свидание в тамошнем «салоне любви»?
      В ее голосе сквозил оттенок ревности. Малко поспешил ее успокоить.
      – Ну что вы! Поездка связана с моим расследованием. Вы хотите составить мне компанию? С тем, чтобы мы могли немного побыть вдвоем...
      Его предложение, по-видимому, застигло ее врасплох. С тех пор, как он поселился в ее доме, они не встречались. Вместе с тем беседы по телефону становились все более интимными. Несколько секунд Азизах молчала, а затем произнесла с явным сожалением:
      – Лимбанг – не такое уж интересное место, и потом я занята.
      – Жаль, – проговорил Малко. – Ну что ж, я найду джонку.
      – Подождите, – сказала вдруг принцесса. – Где именно вам надо быть в Лимбанге?
      – У меня свидание в отеле «Бунга Райя», как раз напротив причала. В три часа.
      – Хорошо, – сказала Азизах, – я постараюсь присоединиться к вам у причала в Лимбанге около четырех часов.
      Она тут же положила трубку, как бы устыдившись своего намерения.

* * *

      Малко удостоверился, что у него в бумажнике достаточно денег, засунул «беретту-92» в кобуру, взял паспорт и вышел из дома.
      Стояла послеобеденная жара. Он впервые появился на улице за эти последние три дня! Сев за руль «тойоты», он через несколько минут выехал на Джалан Тутонг и миновал дворец султана.
      Малко припарковал свою машину на большой автостоянке напротив мечети и направился пешком к Джалан Макартур. Осажденный тут же целой толпой порученцев-посредников, он приказал одному из них нанять судно в Лимбанг. Перед ним располагался рыбный рынок, а он, не обращая ни на что внимания, размышлял о том, удалось ли Лим Суну добиться каких-нибудь результатов. Малко очень надеялся, что китаец не зря назначил ему встречу в Лимбанге...
      Спустя двадцать минут он находился уже на борту голубой джонки, где на крыше высилась целая груда спасательных кругов. Джонка разрезала грязную воду реки Бруней. Малко пришлось проштамповать свой паспорт у чиновника пограничной службы. Это было рискованно, но у него не было выбора.
      Еще спустя двадцать пять минут показались первые дома Лимбанга. А вот и причал. На главной улице города Малко нашел гостиницу «Бунга Райя». Когда он собирался в нее войти, из лавки, расположенной на первом этаже отеля, показался Лим Сун в темных очках и провел Малко в холл «Бунга Райя».
      – Пройдемте в мой номер, – предложил китаец.
      Они поднялись на второй этаж в лифте, двигавшемся перед стеклянной стеной, выходившей на шумную улицу.
      – Е Юн Джи добилась результата? – встревоженно спросил Малко.
      Китаец вынул из кармана конверт и протянул его Малко
      – Здесь все три чека.
      Его черные глаза сияли от ликования.

* * *

      Малко открыл конверт и вытащил из него три фотокопии чеков. Все они были выписаны на Международный банк Брунея. Малко взглянул на фамилию владельца чеков, и у него учащенно забилось сердце. Это был султан Хадж Хассанал Болкиях... На каждом чеке были две неразборчивые подписи. Два чека были на 7,5 миллионов долларов каждый, один – на 5 миллионов.
      Малко посмотрел на ордер и тут же испытал горькое разочарование. На всех документах фигурировал Анцальт, подразделение ЦРУ в Лихтенштейне! Все его предположения оказались беспочвенными. Ничего не понимая, он посмотрел на китайца.
      – Но...
      Не говоря ни слова, Лим Сун с улыбкой протянул ему еще три фотокопии – оборотной стороны чеков. Там были какие-то надписи.
      Два наиболее крупных чека были адресованы «Сингапур Инвестмент Корпорейшн», третий – «Бруней Консолидейтед Рисос».
      – Что это за корпорации? – спросил Малко.
      Лим Сун самодовольно улыбнулся.
      – Я все проверил. Это было нетрудно. Первая корпорация на 99 процентов принадлежит Аль Мутади Хаджу Али. Там есть, конечно, директор, но это подставное лицо. Впрочем, благодаря этим чекам он смог купить отель «Холидей Инн» в Сингапуре, хотя его компания практически не располагала никакими средствами.
      Малко смотрел на чеки, словно загипнотизированный. Наконец-то в его руках доказательства, которых он упорно добивался.
      – А третий чек?
      – Это еще проще. Данная корпорация – английская, контролируется МИ-6. Она зарабатывает на комиссионных при продаже оружия Брунею и финансирует некоторые секретные британские службы в Юго-Восточной Азии. Только одному принадлежит право подписи этого счета в Барклайз Бэнк. Это их уполномоченный – Гай Гамильтон...
      Малко не мог прийти в себя от изумления. Все становилось ясным. Значит, старый английский шпион участвовал в хищении миллионов долларов!
      – Кто подписал эти чеки? – спросил Малко.
      – Одна из подписей принадлежит Аль Мутади, я ее хорошо знаю; другая – самому султану. После этого на них нужно было сделать только передаточную надпись. Вот почему любой ценой надо было найти козла отпущения, чтобы не допустить никакого расследования.
      Малко больше не чувствовал этого грязного воздуха, не слышал восклицаний игроков в биллиард и уличного шума. Он выиграл! Вопреки всем и всему. Ему удалось добраться до истины... Он положил фотокопии в конверт и сунул его в карман. Лим Сун с некоторым беспокойством наблюдал за ним.
      – Что вы с ними сделаете?
      – Главное, ничего и никому не говорите об этом, – сказал Малко. – По возвращении в Бандар-Сери-Бегаван я покажу их послу. Он попросит аудиенции у султана, и именно султану мы отдадим эти чеки с передаточными надписями на обороте и разъясним всю махинацию.
      – Надеюсь, что никто никогда не узнает, как вы раздобыли фотокопии. Султан почувствует страшное унижение от того, что иностранцы открыли, как его обворовывает облеченный его доверием человек...
      – Нужно, чтоб это так и было. Кстати, как вам удалось склонить Е Юн Джи пойти на такой риск? Она даже не потребовала денег.
      – Мы из одной деревни, – объяснил китаец. – И всегда знали друг друга.
      Теперь Малко нужно было поскорее вернуться в Бруней.
      – Как вы сюда добирались? – спросил он Лим Суна.
      – С «речным извозчиком».
      – У меня есть джонка. Если хотите, я могу вас захватить.
      Лим Сун заколебался.
      – Хорошо. Но вы высадите меня в Кампонг-Эйер, чтобы нас с вами не видели вместе. Я затем найму сампан.
      Малко посмотрел на свои часы. Три часа двадцать минут. Он решился не дожидаться четырех часов, когда Азизах собиралась быть здесь. Чеки не давали ему покоя. Ну что ж, он подложит принцессе свинью.
      Малко и Лим Сун направились к причалу и сели в джонку, которая отправилась в обратный путь, проходя недалеко от бакенов, установленных вдоль берегов. Вскоре они оказались вблизи болотистой местности. В мутной, желтоватой воде реки плавали стволы деревьев, нечистоты.
      Вдруг Малко заметил судно, двигавшееся им навстречу на большой скорости.
      Оно не имело ничего общего с пузатыми голубыми джонками с плоской крышей. Это было окрашенное в белый цвет прогулочное судно. У него на мачте веял желто-красный флаг. Лим Сун заметил:
      – Смотрите, там кто-то из семьи султана...
      Малко взглянул более внимательно, и ему показалось, что в тени кокпита стояла принцесса Азизах. Он махнул рукой, но судно удалилось, не замедляя скорости.
      Спустя некоторое время он совсем потерял его из виду, потому что его собственная джонка очутилась в одном из рукавов речного лабиринта, простиравшегося между Брунеем и Сараваком.
      Фарватер, где они находились, стал более узким, по обе его стороны встречались бесчисленные болотистые рукава, тупики, терявшиеся в густой растительности, чередовавшейся с опрокинутыми сампанами. Жара стала еще более удушающей, чем в городе; стояла гнетущая тишина, нарушаемая лишь жужжанием насекомых. Вдруг он заметил какой-то «бостон-вейлер», быстроходное судно с плоским днищем, стоявшее в одном из высохших рукавов. Как только их джонка минула начало рукава, «бостон-вейлер» отчалил от берега и устремился за ними.
      Мотор судна свисал за борт, он буквально рычал, и Малко понял, что их преследуют.
      Его пульс подскочил сразу до ста сорока ударов в минуту. На борту приближавшегося «бостон-вейлера» находилось несколько человек, и среди них – Майкл Ходжис с автоматом в руках.

* * *

      Лим Сун что-то приглушенно воскликнул, а затем обратился по-малайски к рулевому их джонки, занимавшему свое обычное место. Тот в ответ и глазом не моргнул. Он даже снизил скорость. Малко понял, что их рулевой принимал участие в засаде, так как они очутились вдруг в стороне от главного фарватера.
      Лим Сун бросился к малайцу, стараясь вырвать у него штурвал. Малаец тут же прыгнул в реку, выключив предварительно мотор! Все это ничего не меняло, потому что «бостон-вейлер» был уже рядом с джонкой. Малко сунул руку в кобуру, чтобы вооружиться «береттой-92». Но Майкл Ходжис уже навел на него свой автомат и держал палец на спусковом крючке. Один из его людей перепрыгнул на джонку и разоружил Малко.
      Лим Сун хотел броситься в реку, но двое молодчиков Ходжиса помешали ему и связали его руки за спиной.
      Сопротивлявшегося Малко под дулом автомата, приставив к горлу кинжал, вынудили перейти на «бостон-вейлер». За ним последовал и Лим Сун, которого бросили, как какой-то куль, на палубу судна. Действовали участники засады мгновенно. Рулевой джонки уже возвращался к своему штурвалу. Майкл Ходжис бросил ему что-то по-малайски, и он занял свое обычное место. «Бостон-вейлер» двинулся дальше по рукаву, а джонка повернула назад, к главному фарватеру.
      Малко был вне себя от ярости. Он явно недооценил Майкла Ходжиса. Полицейский, сделавший отметку в его паспорте, должно быть, тут же известил об этом англичанина.
      – Нужно было послушаться меня, – сказал Ходжис, обращаясь к Малко спокойным голосом. – Теперь уже поздно. Мистер Линге, вам следовало бы в тот же день сесть на самолет, следующий в Бангкок. Вы наслаждались бы там жизнью, а теперь вам придется гнить в этой грязной дыре. Что вы ж здесь делали вместе с китайцем?
      Малко ничего не ответил. Майкл Ходжис казался заинтригованным присутствием Лим Суна.
      Трое молодчиков Ходжиса – это были белые – не произнесли ни слова. Перестав заниматься Малко, Ходжис взялся за штурвал и повернул судно в узкий грязный рукав. Спустя несколько мгновений он вывел «бостон» на мель. Один из его людей выпрыгнул на землю и привязал судно к дереву. Теперь их нельзя было заметить с главного фарватера. Стояла удушающая жара, усугубляемая повышенной влажностью. Тишину нарушали лишь жужжание насекомых да крики птиц. Малко и Лим Суна вытащили на берег и швырнули на землю. Лим Сун взглянул на Малко с выражением безысходного отчаяния.
      Люди Майкла Ходжиса связали им лодыжки и запястья. Как настоящие профессионалы. Потом их поставили на ноги. Вокруг простирались густые заросли болотистых джунглей.
      Один из молодчиков Ходжиса остался на «бостон-вейлере», продолжая наблюдать за рукавом. Двум другим Ходжис приказал:
      – Обыщите их!
      Обыск длился недолго, и вот в руках Ходжиса оказался заветный конверт с шестью фотокопиями. Ходжис вынул их, долго рассматривал, затем присвистнул от удивления, положил фотокопии обратно в конверт и сунул его в карман своей рубашки цвета хаки.
      – Теперь я понимаю, зачем вы ездили в Лимбанг, – заявил он Малко. – Наш друг Лим не хотел, чтоб мы были посвящены в его грязную затею.
      Криво улыбаясь, он подошел к Лим Суну и схватил его за рубашку.
      – Кто это тебе дал, подонок?
      Лим Сун съежился от страха и ничего не ответил. Майкл Ходжис зловеще рассмеялся и вытащил из-за пояса длинный кинжал с пилообразным лезвием... Он уколол Лим Суна его концом прямо в живот. Китаец вскрикнул от боли.
      Ходжис повернулся к Малко:
      – Вы слышали когда-нибудь, как кричит китаец? Так послушайте: они кричат не так, как малайцы.
      Ходжис вновь пустил в ход свой кинжал, и Лим Сун закричал от боли.
      Наемник кивнул головой:
      – Да, это – китаец. Я не хотел бы ошибиться.
      Ударом ноги он свалил Лим Суна на землю, а затем вонзил кинжал ему в горло...
      Лим Сун страшно захрипел. Схватив руками рукоятку кинжала, он попытался вырвать его из своего горла. Безуспешно. Наемник схватил китайца за волосы и принялся перепиливать ему горло, словно резал поросенка. Из вскрытой сонной артерии брызнула кровь, и Лим Сун, находившийся уже в состоянии агонии, захрипел в последний раз. Прерывистые струйки крови, лившиеся из перерезанного горла, становились все меньше. Малко отвернулся. Зрелище было ужасным. Земля впитывала кровь, как бы стремясь скрыть следы убийства... Майкл Ходжис выпрямился, вытер свой кинжал о листья ближайшего дерева и с отвращением взглянул на еще дергавшееся в последних конвульсиях тело. Его люди и глазом не моргнули на протяжении всей этой сцены. Малко испытывал какое-то тошнотворное чувство. Он не сомневался: теперь была его очередь. Наемник смаковал свою месть. Он обернулся к Малко.
      – Вам по-прежнему нечего сказать?
      На самом деле ему было все равно, что бы ни сказал его пленник. Малко подумал о Лицене, об Александре, лихорадочно обдумывая возможный, не связанный с унижением, выход из положения. Ему совсем не хотелось, чтоб его зарезали, как только что на его глазах зарезали китайца. У двоих молодчиков Ходжиса было огнестрельное оружие. Нужно было попытаться бежать и получить пулю в спину. Но у Малко были связаны ноги... И помимо всего прочего, в зарослях джунглей далеко не уйдешь без специального ножа.
      Видя, что Малко никак не реагирует на его слова, Ходжис обернулся к своим молодцам:
      – Займитесь-ка этим подонком!
      Все было заранее предусмотрено. Двое людей Ходжиса сходили на судно и вернулись с веревками и рулоном железной сетки. Они растянули ее на земле и положили на нее тело убитого китайца. Затем завернули труп как в ковер и связали его веревками в зловещий пакет. При такой «обработке» труп никогда не поднимется на поверхность...
      – Прекрасный «весенний рулон», не так ли? – спросил англичанин Малко, намекая на одно из излюбленных блюд китайской кухни...
      Два его сообщника уже тянули тело китайца к берегу. Желтоватая вода мгновенно поглотила его. Рыбы и ракообразные быстро разделаются с ним. Майкл Ходжис смотрел на Малко, иронически улыбаясь.
      – Вы – настоящий кретин! – сказал он. – Я вас предупреждал. Я делаю здесь все, что хочу. И действую в интересах одного из самых влиятельных людей страны.
      – А вы – подонок, – ответил Малко. – Я иначе представлял себе английскую армию.
      Глаза наемника сверкали от ненависти. Он взял зубчатый кинжал и прижал его к горлу Малко, от чего там выступили капельки крови.
      – Я подчиняюсь приказам, как всегда это делал, – пробурчал в ответ англичанин. – А ты возьмешь назад свои слова, иначе тебя постигнет участь китайца...
      – Проваливайте к дьяволу!
      Их взгляды скрестились. У Малко чувство ярости доминировало над всеми остальными. Даже страх смерти отступил перед этим чувством... Он видел, что убийца вот-вот вонзит ему в горло свой смертоносный кинжал.
      Вдруг сзади послышалось какое-то восклицание. К Ходжису подбежал малаец – рулевой «бостон-вейлера». Он что-то сказал наемнику на своем языке, сказал очень настойчиво. Малко почувствовал, что стальное острие уже не давит ему на горло.
      Ходжис повернулся на каблуках, оставив Малко и завязав какую-то ожесточенную дискуссию с рулевым. Двое других англичан, убийцы с бритыми черепами, непонимающе оглядывались по сторонам, явно обеспокоенные. Майкл Ходжис же раскраснелся до такой степени, словно только что проглотил целую бутылку виски. Он снова повернулся к Малко, и тот увидел его безумный взгляд...
      Ходжис собирался что-то сказать, но в это время к ним по тропинке, идущей вдоль берега, приблизился другой малаец. У него были короткие волосы, а одет он был в униформу цвета хаки. Этот малаец сухим тоном обратился к Майклу Ходжису, указывая пальцем на Малко.
      Англичанин так и подпрыгнул на месте, а затем, не раздумывая, влепил малайцу пощечину, обругав его на своем родном языке.
      Малаец было покачнулся, но когда он принял прежнюю позу, в его руке был короткоствольный револьвер, нацеленный на Майкла Ходжиса.

* * *

      На одну-две секунды все как бы застыли. Затем Ходжис, страшно выругавшись, сжал кулаки и, казалось, готов был броситься на малайца. Не опуская оружия, тот сказал, на этот раз по-английски, тоном, не терпящим возражений:
      – Мистер Ходжис! Немедленно освободите этого человека. Таков приказ Датин Алии Хаджах Азизах Болкиях. Ее судно находится в ста метрах отсюда.
      Малко чувствовал себя так, словно ему в легкие впустили струю чистого кислорода. Азизах заметила их и повернула обратно. Правда, слишком поздно, чтобы спасти беднягу Лим Суна. Майкл Ходжис чувствовал, что на этот раз ему не расправиться с Малко. Даже обладая большими полномочиями. У принцессы Азизах был прямой доступ к султану.
      – Этот человек совершил величайшее жульничество в ущерб интересам его величества, – все же запротестовал он. – Я только что получил тому доказательство и отправляю его в тюрьму.
      – Это ложь, – возмутился Малко. – Ходжис только что убил на моих глазах одного из моих китайских друзей, банкира Лим Суна. Его тело бросили в реку. Его можно разыскать.
      Малаец с револьвером явно не желал вступать в дискуссию. Он обошел наемника, не сводя с него оружия, и оказался позади Малко. Разрезал связывающие его веревки – сначала на ногах, потом на запястьях. Малко думал, что Ходжис вот-вот набросится на малайца, но тот так и не осмелился шевельнуться, парализованный близким присутствием принцессы Азизах.
      Развязав Малко, малаец дружески хлопнул его по плечу.
      – Пойдемте.
      – Подождите! – запротестовал Малко. – Майкл Ходжис украл у меня документы. Я должен получить их назад.
      Преисполненный ненависти и криво улыбаясь, наемник снова взялся за свой кинжал и бросил Малко:
      – Ну что ж! Попробуйте их отобрать!
      Малаец затряс головой и потянул за собой Малко.
      – Пойдемте. На сей счет я не получил приказа.
      Малко вынужден был подчиниться, затаив ярость и жажду мести.
      Он пошел по тропинке, а за ним, пятясь, двигался малаец, держа на прицеле троих убийц.
      Достигнув берега, Малко заметил, прежде всего, желто-красный флаг, а затем белую корму судна. Азизах спокойно курила сигарету, а рядом с ней находился рулевой. Он тоже был при оружии, с короткоствольным «узи»... Малко подбежал к судну, прыгнул на его палубу и склонился перед принцессой в низком поклоне.
      – Вы спасли мне жизнь!
      – А что случилось? – спросила принцесса.
      – Рулевого моей джонки подкупили, и он завел судно прямо в засаду, устроенную Майклом Ходжисом. Тот на моих глазах убил сопровождавшего меня китайца.
      – Какой ужас! Но зачем ему это надо было?
      – Китаец представил мне доказательства виновности Аль Мутади Хаджа Али. Фотокопии чеков. Нам нужно вернуться и забрать их у Ходжиса.
      Азизах как-то отчужденно на него взглянула.
      – Это невозможно. Мне нельзя впутываться в подобные истории. Султану это не понравится.
      – Помогите мне вернуть фотокопии чеков, – настаивал Малко. – Они стоили жизни Лим Суну...
      Послышалось урчание мотора. Из-за поворота появился «бостон-вейлер». Он двигался прямо на них.

* * *

      Рулевой, находившийся рядом с Азизах, инстинктивно схватил свой «узи», приготовившись стрелять. Но суденышко проскочило в нескольких метрах от них, направляясь к фарватеру реки, и их только слегка тряхнула набежавшая волна.
      – В любом случае теперь слишком поздно что-либо предпринимать. Поедем обратно, – заметила Азизах.
      Она отдала рулевому распоряжение по-малайски. Малко уселся рядом с ней.
      – Не знаю, как и благодарить вас, – сказал он.
      – Вы отблагодарите меня в Лондоне, – тихо ответила принцесса.
      Малко ничего не сказал, не оправившись еще от шока и удрученный своей неудачей. Он не мог забыть, как из горла несчастного Лим Суна брызнула кровь. Он чувствовал себя ответственным за смерть китайца.
      Итак, он выпустил из рук недостающие улики, необходимые, чтобы уличить Аль Мутади. Первому адъютанту через час станет известно, что Малко добрался до архивов банка. Китаянка – друг Лим Суна – подвергалась смертельной опасности, и, помимо всего прочего, чеки будут уничтожены...
      Что касается самого Малко, то поскольку его не удалось удалить из Брунея неофициальным путем, его вышлют официально. Находясь в самом мрачном настроении, он смотрел, как мимо судна проплывают берега. Относительно провала своей миссии он еще как-то мог оправдаться в глазах начальства, но как быть с Мэнди Браун? Он утратил единственное средство, с помощью которого он мог бы вырвать ее из загородного бунгало в Джерудонг Парке. Теперь Майкл Ходжис беспрепятственно отомстит ей...
      Азизах прервала его мрачные размышления.
      – Теперь вы уже не сможете жить у меня, – сказала она. – Но я устрою так, чтобы вам снова дали номер в «Шератоне». Они не смогут мне отказать.
      Здание на сваях, стоявшее посреди реки и служившее для контроля за всеми судами, прибывающими в Бандар-Сери-Бегаван, уже показалось впереди. Последний этап большой гонки начался.
      Проблема, стоявшая перед Малко, была очень простой. Нужно было найти Е Юн Джи, пока ее не обнаружил и не разоблачил Майкл Ходжис. Если ей уже удалось один раз добраться до чеков, то, быть может, удастся и во второй раз. Но решится ли она на это, узнав о смерти Лим Суна?
      Это было единственным средством спасти ей жизнь, ибо в противном случае Малко мог бы только попытаться организовать ее побег в Малайзию. Е Юн Джи была бы в безопасности, если бы удалось разоблачить виновников жульнической махинации.
      Малко посмотрел на высокое здание Международного банка Брунея, стоявшее как раз напротив причала. Было уже без четверти пять, а банки закрывались в пять часов.

      Малко поджидал Е Юн Джи на углу Джалан Претти и Джалан Макартур, стоя напротив высокого здания из стекла и белой керамики, в котором размещался Международный банк Брунея. Он расположился так, чтобы под его наблюдением находился служебный вход в банк, только что закрывший свои двери. Вышло уже около тридцати служащих. Майкл Ходжис еще не успел принять репрессивные меры. Малко надеялся, что на Е Юн Джи не сразу падет подозрение. Открыв окошки в машине, Малко вдыхал горячий влажный воздух. Уже упали первые капли дождя. Свою машину Малко забрал после того, как принцесса высадила его у рыбного рынка, позволив ему тем самым избежать поста иммиграционной службы.
      Быстро темнело. Он вышел из машины. Если б он только знал, где жила осведомительница Лим Суна. Он хотел позвонить ей на работу, но это подвергло бы ее дополнительному риску... Линию могли прослушивать.
      Он прошел вперед до машин, припаркованных у банка на Джалан Робертс. Служащие еще выходили. На него никто не обращал внимания. Уже пять двадцать. Его охватила тревога: а что если Майкл Ходжис наложил уже свою лапу на Е Юн Джи? Прошло еще десять минут. Больше никто не появлялся. Но вот наконец вышли две женщины. Одной из них была Е Юн Джи. На ней были черные панталоны и белая блузка. Она рассталась со своей сослуживицей напротив Кампонг-Эйера.
      Малко тут же приблизился к китаянке и схватил ее за руку.
      – Е Юн!
      Она вздрогнула от неожиданности, повернулась, и изумление сменилось улыбкой. Затем она испуганно оглянулась вокруг себя. К счастью, уже было почти совсем темно.
      – Как... Что вы здесь делаете? – спросила китаянка.
      – Мне нужно поговорить с вами. Это очень важно... Пойдемте.
      Е Юн Джи, казалось, была прикована к месту. Ошеломлена.
      – Это очень опасно, – проговорила она тихо. – Если нас увидят...
      – Хорошо, – произнес Малко. – Встретимся напротив компании «Британские авиалинии», на углу Сунгай Кианггех. Вы там сядете в мою машину.
      Он отошел. Главное сейчас не напугать китаянку. Она – его последний шанс... Ему потребовалось целых пять минут, чтобы вырваться из пробки напротив причала. Пошел сильный дождь...
      Когда он достиг здания «Британских авиалиний», Е Юн Джи уже промокла до нитки, но стоически переносила невзгоды.
      Китаянка скользнула в машину Малко, который тотчас же спросил:
      – Вы где живете?
      – Довольно далеко, в сторону аэропорта, на улице Джалан Тасек Лам. Вас послал Лим Сун? Что случилось?
      Малко свернул на Сунгай Кианггех и ехал очень медленно из-за дождя, который делал почти непроницаемым его ветровое стекло. Молодая китаянка, казалось, была охвачена паникой.
      Теперь ей нужно было сказать правду.
      – Я был в Лимбанге, и Лим Сун передал мне фотокопии чеков, – проговорил Малко.
      Улыбка осветила некрасивое лицо Е Юн Джи.
      – Именно это вам было нужно?
      – Совершенно верно. Вы проделали все замечательно.
      Как все некрасивые женщины, она легко поддавалась чарам привлекательного мужчины. Она не могла оторвать взгляда от золотистых глаз Малко. Тот воспользовался ситуацией.
      – Е Юн, – объявил он, – случилась страшная вещь: убили Лим Суна.
      Она пискнула тихо, как мышь.
      – Он мертв?
      – Да, и я ничего не мог сделать, чтобы помешать этому.
      Совершенно растерянная, она откинулась на спинку сиденья.
      – Но вы...
      – Я был спасен в последний момент. Не без помощи принцессы Азизах...
      – Вы ее знаете? – воскликнула восхищенная китаянка. – У нас в банке есть ее счет. Но что она сделала?
      – Она вмешалась. Только слишком поздно для Лима, и у меня отняли чеки.
      – Боже мой! – прошептала китаянка.
      Малко остановил на обочине машину и обнял ее за хрупкие плечи. Ее сотрясали рыдания, и она попыталась освободиться из его объятий. Началась настоящая истерика.
      – Оставьте меня, это ужасно. Лим погиб из-за вас. Он был настоящим братом для меня. И что теперь будет со мной? Они обнаружат, что чеки – моих рук дело. Меня выгонят, и я не найду больше работы.
      Она плакала горючими слезами. Малко попытался успокоить ее. Китаянка вдруг открыла дверцу. В последнее мгновение ему удалось схватить ее и втянуть обратно в «тойоту». Дождь по-прежнему лил потоками. Она молча билась в его руках, пытаясь сбежать. Ее очки упали, и без них она показалась Малко почти красивой.
      – Успокойтесь, – твердил Малко.
      – Нет, нет!
      Внезапно она начала колотить его, царапать, она дрыгала ногами, что-то кричала то по-китайски, то по-английски. Настоящий нервный припадок. Ей несколько раз удавалось открыть дверцу, и ему приходилось применять силу, чтобы помешать ей сбежать. Если ей это удастся, он никогда ее больше не увидит, подумал Малко... Она разбила кулаком зеркало. Он вынужден был обхватить ее руками и почувствовал прикосновение ее твердой груди. Обнимая ее, он мягко успокаивал и не обращал внимания на то, что она расцарапала ему лицо. В результате уговоров она пришла в себя, но опять расплакалась. Он снова начал успокаивать ее.
      – Лим Сун погиб, – сказал Малко, – а вы подвергаетесь опасности. Они вполне могут добраться до вас. Единственное, что может спасти вас...
      Она вздохнула и повернула к нему свое лицо, покрасневшее от слез, с расплывшимся макияжем. Ее глаза были мутными без очков, но ее рот, искаженный яростью, придавал ей какую-то привлекательность.
      – Что? – переспросила она.
      – Вам надо раздобыть другие фотокопии чеков. Уже завтра. В дальнейшем это будет уже невозможно.
      Китаянка вздрогнула всем телом.
      – Я не могу, это слишком опасно...
      Она снова попыталась убежать. Он удержал ее, начал ласково гладить ей волосы, задевая иногда грудь. Напряжение немного спало.
      – Они меня убьют, как убили Лим Суна, – простонала китаянка.
      – Нет, если у меня будут фотокопии чеков.
      Фары проезжавших машин освещали их. Лишь бы ими не заинтересовались полицейские в патрульной машине... Малко внимательно наблюдал за Е Юн Джи, явно упрямившейся и пристально смотревшей в ветровое стекло. Он продолжал убеждать ее, неутомимо приводя все те же доводы. Ему нужны были эти чеки... Постепенно он почувствовал, что она уже с меньшим упорством отвергает его аргументы. Она взглянула на свои часы и всхлипнула.
      – Они разбились. Это вы их разбили.
      – У вас будут другие часы!
      – Мне пора домой, – сказала молодая китаянка.
      Они снова двинулись в путь, причем на минимальной скорости. Когда «тойота» пересекла автостраду, она указала ему на дорогу, ведущую в настоящие джунгли. Они остановились перед деревянным двухэтажным домом, в первом этаже которого находилась лавка. Теперь он знает, по крайней мере, где она живет.
      – Итак, вы попытаетесь? – спросил Малко.
      – Да, – ответила она после продолжительного молчания. – Но мне просто не верится, что я не увижу больше Лим Суна. Они не явятся сюда за мной?
      – Для вас лучший способ обезопасить себя – это раздобыть новые фотокопии, – сказал Малко. – Когда мы увидимся?
      – Завтра. Мне страшно.
      Она снова разнервничалась. Малко вдруг вспомнил день, когда Мэнди Браун прибыла в Бруней.
      – Вы знаете автостоянку на Джалан Катор? – спросил он. – Мы можем встретиться там на террасе кафе после вашей работы. Около шести часов... Вас никто не заметит, и это не очень далеко от банка...
      Снова бесконечные колебания. Е Юн Джи всхлипнула и в конце концов неохотно проговорила:
      – Я постараюсь туда прийти.
      Малко словно стукнули кулаком в живот.
      – Нужно не «постараться», а просто прийти. Иначе вы окажетесь в смертельной опасности. И я тоже.
      Она бросила на него двусмысленный взгляд.
      – А принцесса Азизах не может вас защитить?
      – Нет, – ответил Малко. – Это можете сделать только вы.
      Спустя пять секунд она уже бежала под проливным дождем. Новый ход был сделан...

* * *

      Портье «Шератона» как всегда улыбался. Малко снова заявился туда после телефонного звонка принцессы Азизах. В знак внимания ему дали тот же номер. Он принял душ, предварительно позвонив Ангелине. Муж молодой женщины находился по-прежнему в Сингапуре, и они могли вместе поужинать. По телефону он не стал распространяться о случившемся.
      Переодевшись, он спустился в «Майе», забитый в это время до отказа, ибо это было единственное место в Бандар-Сери-Бегаване, где подавали спиртные напитки. Там собрались нефтепромышленники, усиленно поглощавшие «Гастон де Лангранж». Он заказал себе «Столичную» и уселся в найденном с трудом спокойном уголке. Предстоящие часы обещали быть очень томительными. Теперь Аль Мутади был уже в курсе истории с чеками. Его реакция будет незамедлительной. И направленной против Малко и Мэнди Браун... Малко еще не разделался с водкой, как появилась Ангелина, сопровождаемая восхищенными взглядами завсегдатаев бара. На этот раз на ней были туфли, делавшие ее выше ростом, и платье, плотно облегавшее ее соблазнительные формы.
      – Я заказал столик здесь. Вас это успокаивает? – спросил Малко.
      Они перешли в «Эмбесси Рум», мрачный, шикарный и безлюдный ресторан. Тотчас же стайка молоденьких сингапурок засуетилась вокруг них.
      Малко рассказал Ангелине о своей поездке в Лимбанг. Она ужаснулась и, отпив глоток «Куантро», прерывающимся голосом спросила:
      – Ты твердо уверен, что за всем этим стоит Аль Мутади?
      – С того момента, как увидел чеки, уверен на сто процентов, – ответил Малко.
      Молодая женщина казалась глубоко потрясенной. Мало удовольствия обнаружить, что твой любовник убийца...
      – Быть может, это просто совпадение, но он пригласил меня сегодня вечером. Хотел поужинать со мной. Он всегда так поступает, когда иммиграционная служба докладывает ему, что мой муж в командировке.
      – Он наверняка сейчас нуждается в разрядке... Он не оскорбился твоим отказом?
      – Я должна встретиться с ним после ужина, – призналась Ангелина. – Он очень настаивал на этом.
      В ее чувствах была явная двусмысленность, но это нисколько не трогало Малко.
      – Если не произойдет чуда, – сказал Малко, – то мне нечего делать в Брунее. Все мои усилия потерпели неудачу. Остается Мэнди. Я не могу ее покинуть.
      – Нужно подождать, пока угаснет страсть Махмуда, – заметила молодая женщина. – Пока она находится под его покровительством, никто и пальцем не посмеет к ней притронуться. Затем, как я надеюсь, ее прямо отвезут по ее просьбе в посольство. Мне, может быть, удастся переслать ей записку. Тогда ты уедешь?
      – Да.
      Он ничего не сказал Ангелине о своей последней встрече с Е Юн Джи. Из чувства суеверия. И к тому же она все-таки была любовницей Аль Мутади. Словно угадав его мысли, она заметила:
      – Мне как-то не верится, что Али замешан в этих убийствах. Это настолько очаровательный мужчина, культурный для малайца, воспитанный на западный манер и очень хорошо относящийся к женщинам.
      – Он защищает свою шкуру, – сказал Малко. – Если султан обнаружит его мошенничество, с ним будет покончено. И ему придется вернуть украденные деньги. И это при том положении, которое он приобрел. Султан был им ослеплен...
      Ангелина склонила голову и спросила:
      – Ты думаешь, он на эти деньги сделал мне такие подарки?
      И она вытянула перед ним руку, где сверкал великолепный изумруд в добрых десять карат...
      – По-видимому. Но я никогда его у тебя не видел.
      – Я надеваю его только в отсутствие мужа.
      – Ты влюблена в Али?
      – Я не знаю. Он меня буквально ослепил, и потом – он так хотел быть со мной! Ты не представляешь, как он меня преследовал. Никогда еще иностранка, даже жена дипломата, не приглашалась так часто на всевозможные приемы: мне разрешили пользоваться площадкой для игры в поло, ездить на лошадях султана. Он звонил мне по телефону раз двадцать на день... В первый раз это было так романтично, когда он занимался со мной любовью в своей машине, он так торопился. На следующий день я получила в посольстве двенадцать дюжин красных роз. Он заказал их самолетом из Сингапура...
      – Ну что ж! Ты можешь продолжать свой медовый месяц, – заключил Малко.
      Ангелина ничего не ответила на его реплику, и они в молчании закончили ужин. Когда они были уже в холле, она смущенно улыбнулась.
      – Завтра постараюсь узнать что-нибудь о Мэнди, – пообещала Ангелина.
      – Да свершится воля Аллаха, – заметил Малко.

* * *

      Мэнди Браун смотрела, как по обеим сторонам Тутонгрод мелькали джунгли, освещаемые мощными фарами белого «роллса». Тот катил со скоростью 160 километров в час по узкой асфальтовой полосе. В машине гремела музыка. За рулем блаженствовал его высочество принц Махмуд, щупавший правой рукой ляжки Мэнди Браун.
      – Потише! – молила она. – Ты нас погубишь!
      – Я хочу тебя, – ответил Махмуд. – Поэтому я еду так быстро.
      Они ужинали в индийском ресторане «Тандури», и им оставалось еще километров двадцать до Джерудонга. Мэнди умирала от страха. Он уже брал ее до ужина, приехав за ней в бунгало, но теперь он снова вел себя, как обезьяна во время спаривания. Чтобы спасти свою жизнь, она решила взять ситуацию в свои руки.
      Она наклонилась и положила руку на его плоть.
      – Остановись, – сказала она, – займемся любовью здесь.
      Махмуд затормозил так резко, что Мэнди чуть не вылетела через ветровое стекло. Затем крутым поворотом руля выехал на дорогу, ведущую в джунгли, и остановился. Мэнди уже взялась за дело, склонившись над ним. Она с трудом могла захватить ртом лишь треть его, но через несколько минут в ее руках была настоящая мачта. Махмуд бурчал, как животное, обезумев от возбуждения. Вдруг он высвободился, выскочил из машины, открыл заднюю дверцу и увлек ее за собой. Он поставил ее на колени на заднем сиденье и единым порывом вошел в нее. Мэнди взвыла, еще не привыкнув к его манерам примата.
      – Стой! Ты разорвешь меня на части!
      От этого Махмуд еще больше возбудился. Опершись о нее, он начал свои бесконечные движения в сумасшедшем ритме. Закрыв глаза, Мэнди представляла, что се берет какое-то чудовище из фантастического романа.
      – Ну нет! – пробурчал Махмуд, еще склоненный над ней. – Я делал это с филиппинками, которые вдвое меньше тебя. И я тебе буду делать так часто...
      – Я хочу вернуться в город, – сказала Мэнди. – Мне скучно в Джерудонге.
      Однако Махмуд всячески старался ее ублажить! У нее уже не хватало пальцев, чтобы нацепить все кольца, подаренные им за сорок восемь часов. Он специально пригласил из Сингапура ювелира, привезшего для Мэнди невиданную коллекцию драгоценностей. Мэнди выбрала из нее на добрый миллион долларов, а Махмуд и глазом не моргнул... Несколько раз в день он несся, сломя голову, по дороге в Джерудонг, чтобы удовлетворить ее капризы и фантазии...
      По крайней мере, Мэнди Браун чувствовала себя в безопасности. Майкл Ходжис несколько раз появлялся в бунгало, но Мэнди знала, что он не решится что-либо предпринимать.
      Махмуд наконец оторвался от нее и спрыгнул на землю. Никогда еще он не встречал женщину, подобную Мэнди Браун... Они продолжили путь в Джерудонг, и Махмуд вел теперь машину с меньшей скоростью.
      – Я построю для тебя дворец рядом со своим, – заявил он. – И ты примешь мусульманскую веру.
      Мэнди Браун чуть не расхохоталась, несмотря на болевшую поясницу... Опять это! Решительно, она нравилась мусульманам. Она взглянула на Махмуда краешком глаза. В конечном счете она уже привыкла к его выступающим челюстям и его облику Чингисхана. Конечно, это был даже не джентльмен тропиков. Просто животное, жаждавшее секса. Но Мэнди была не против этого. Это ей даже нравилось.
      Она вспомнила Малко. Нужно было во что бы то ни стало сообщить ему, что ей уже не грозила опасность, просто она была в плену у Махмуда.

* * *

      Хадж Али все еще был в ярости: совершая поездку в манеже, Ангелина призналась ему накануне вечером, что она ужинала с Малко в «Шератоне», прежде чем вернулась к себе домой. Аль Мутади испытывал смешанное чувство: облегчение чередовалось у него с тревогой после неполного успеха миссии Майкла Ходжиса. Он висел на волоске, пока агент ЦРУ находился в Брунее. Он надеялся, что только что отданные им распоряжения позволят достигнуть цели... Кроме того, он сходил с ума по Ангелине.
      Аль Мутади умерил движения лошади, выехал из манежа и проскакал галопом до автостоянки.
      Он уже направил своих людей, чтобы «провести чистку» среди служащих Международного банка Брунея. Нужно было любой ценой найти того или ту, кто раздобыл фотокопии чеков для агента ЦРУ. Без Майкла Ходжиса он погиб. При этой мысли у него по спине пробежал холодок... На автостоянке он спрыгнул с лошади и сел в свой серый «феррари», записанный на его имя, да, на имя, а не фамилию – Али. Такова была одна из привилегий его положения.
      Он выехал на дорогу в Тутонг, зажег фары и помчался вперед. Ему доставляло удовольствие побивать время от времени свой собственный рекорд на дороге между Джерудонгом и дворцом. Каждый раз он выигрывал несколько секунд. Навстречу катился грузовик. Он просигналил фарами, нажал на клаксон, и мастодонт рухнул в канаву. Его колеса скользнули, и он оказался на боку...
      Аль Мутади рассмеялся. Хорошо быть могущественным. Теперь жители Брунея боялись его почти так же, как султана и его братьев. На дорогах его тотчас же сторонились. Однажды он как следует отстегал хлыстом водителя, который слишком близко проехал около его «феррари». Ведь Хадж Али был племянником султана.

* * *

      Было еще темно, когда в комнате Малко зазвонил телефон. Удивленный, он, прежде чем снять трубку, посмотрел на часы. Не было даже шести часов утра!
      – Малко?
      Звонила Ангелина Фрейзер.
      – Что случилось?
      Прежде чем ответить, молодая женщина помедлила несколько секунд.
      – Вчера вечером, когда мы распрощались, у меня было свидание с Хаджем Али... У меня дома.
      – Я знаю, – сказал Малко. – Именно по этой причине ты звонишь мне в столь ранний час?
      – Нет, – ответила Ангелина. – Он был в ярости от того что мы с тобой ужинали вместе. В своем неистовстве он сказал мне, что так мы делаем в последний раз, потому что сегодня тебя вышлют...
      У него по спине пробежал легкий холодок.
      – Благодарю тебя. Постараюсь принять соответствующие меры.
      Он положил трубку. Через три минуты Малко уже был одет. Еще через минуту он спустился по внешней пожарной лестнице, выходившей к автостоянке у «Шератона». Он сел за руль «тойоты» и поехал к центру.

* * *

      У посла США Уолтера Бенсона был похоронный вид. Он не отходил от телефона с тех пор, как застал Малко, ожидающего его в приемной бюро... Он пытался получить информацию в министерстве иностранных дел о высылке одного из его друзей.
      Наконец он повесил трубку и с серьезным видом посмотрел на Малко.
      – Это действительно так. Принято постановление о вашей высылке. За вмешательство во внутренние дела султана без разрешения местных ответственных представителей службы безопасности. Группа работников Специального отдела ждет вас в «Шератоне», чтобы отправить в тюрьму в Джерудонге, где вы пробудете до самой посадки на самолет.

      Малко уже ожидал этой катастрофы.
      – Вы не можете этому воспрепятствовать? – спросил он.
      – Нет. Я, разумеется, попросил аудиенцию в министерстве иностранных дел, чтобы заявить протест, но меня примут лишь через неделю.
      – Как вы полагаете, султан в курсе дела?
      – Может быть, и нет, но он будет их выгораживать.
      – Я не могу уехать, – заявил Малко. – Я вот-вот достигну цели, а Мэнди Браун похищена и находится в смертельной опасности.
      Уолтер Бенсон наклонил голову, что-то рисуя на своем бюваре.
      – Вы ставите меня в сложное положение, – вздохнул он. – С самого начала я предупреждал госдепартамент, что это гиблое дело, что мы ничего не добьемся. Лучше было заплатить двадцать миллионов долларов и предать все забвению. Занести смерть Джона Сэнборна в графу убытков. Или же отомстить позднее. Вы сделали все, что могли, даже невозможное, и единственный результат – гибель людей. И безвыходное положение Мэнди Браун.
      – Если меня вышлют, она останется единственным свидетелем. Ведь Пэгги Мей-Линг буквально исповедовалась ей. Когда Махмуд бросит ее, люди Майкла Ходжиса сделают все, чтобы ее ликвидировать. Как Джона Сэнборна, Пэгги Мей-Линг и Лим Суна. Вы не сможете им помешать. Следовательно, я остаюсь.
      Он чувствовал, что его решимость задела дипломата.
      – Послушайте, Малко, – заметил Уолтер Бенсон, – вы говорите, что вот-вот доберетесь до мошенников. Я слышу это от вас уже не раз. Эти чеки...
      – Я должен получить новые фотокопии сегодня вечером, если все пройдет по намеченному плану.
      Посол глухо вздохнул.
      – Есть только одна возможность, чтобы выиграть несколько часов. Я беру вас под свою защиту и увожу к себе. Здесь считаются с дипломатической неприкосновенностью. Но я подвергаю себя огромному риску. Нужно, чтобы ваш план осуществился.
      Малко был тронут. Однако этого было еще недостаточно.
      – Благодарю вас, – произнес он. – Но нужно сделать кое-что еще. Я должен поехать на встречу. Для этого мне нужна ваша машина. Ведь она тоже подпадает под дипломатическую неприкосновенность.
      – Где намечена эта встреча?
      – На автостоянке в Джалан Катор. Затем я поеду к вам. Если я ничего не добьюсь, вы проводите меня завтра на самолет.
      Последовало долгое молчание. Затем посол США кивнул головой.
      – Хорошо. Надеюсь, ваша затея не будет мне стоить моего поста.
      Малко готов был облобызать его. С дипломатом-карьеристом это никогда бы не прошло. Уолтер Бенсон встал.
      – Пойдемте. Мы спустимся вместе. Моя машина на автостоянке.

* * *

      «Бьюик» посла выехал с автостоянки на Джалан Макартур и свернул налево, на Джан Паманча. Дипломат сидел за рулем, Малко – рядом с ним. Машина с дипломатическим номером была в принципе неприкосновенной. Однако не проехали они и двадцати метров, как Уолтер Бенсон, бросив взгляд в зеркало, сказал Малко изменившимся голосом:
      – Нас преследуют! Бежевый «рейнджровер».
      Малко в свою очередь взглянул в зеркало. Это было логично. Прозевав его у «Шератона», Майкл Ходжис должен был приехать к посольству.
      Они выехали из Бандер-Сери-Бегавана. «Рейнджровер» следовал за ними неотступно. Он отстал от них только перед резиденцией посла.
      – Они подумают, что вы приехали ко мне пообедать, – сказал Уолтер Бенсон. – Это их еще не насторожит.
      Кухарка-малайка подала им обед. Они проглотили переперченный «нази-горенг», и дипломат взглянул на часы.
      – Мне нужно вернуться в посольство. Что вы будете делать?
      – Нужно проверить, отцепился ли от нас «рейнджровер», – ответил Малко.
      Он вышел в сад, и осмотрел дорогу сквозь живую изгородь. «Рейнджровер» находился поблизости: он стоял на ближайшей заправочной станции. На крыше у него болталась большая радиоантенна. Малко вернулся в гостиную, где дипломат закуривал третью за день сигару.
      – Они поблизости. Я вижу лишь один выход. Я спрячусь в багажнике вашей машины. Они подумают, что я укрылся у вас. Если вас спросят, вы подтвердите эту версию. Я дождусь времени моей встречи на автостоянке посольства.

* * *

      На столе Уолтера Бенсона лежало несколько посланий, в том числе одно срочное. От полиции. Дипломат позвонил туда. Он часто встречался с ее шефом – брунейцем, большим любителем игры в гольф. Тот проявил исключительную вежливость. После обмена обычными любезностями он объявил Бенсону, что разыскивает австрийского гражданина, некоего Малко Линге, работающего на американские спецслужбы и совершившего ряд преступлений. Он предупреждал посла о возможных последствиях, из чувства дружбы, как он заявил. Уолтер Бенсон разговаривал с ним сухо и официальным тоном.
      – Ваша светлость, – сказал он с должным почтением, – этот человек работает на важное федеральное ведомство. Он как будто обнаружил подозрительные факты, и я не понимаю позиции министерства иностранных дел. Поэтому я предоставил ему убежище в своей резиденции, пока обстоятельства дела не прояснятся... Я попросил аудиенции у Его Величества Хаджа Хассанала Болкияха и надеюсь, что он меня скоро примет...
      Брунеец, видимо, был уже в курсе того, что Малко укрылся в резиденции дипломата, так как он не высказал ни единого замечания, ограничившись словами о том, что это серьезное дело и что хотелось бы, что от него не пострадали отношения между двумя странами.
      Это была скрытая угроза.
      Бенсон даже заскрипел зубами.
      – Я уверен, что все кончится к обоюдному согласию, – заметил он.

* * *

      Малко выехал с дипломатической автостоянки за рулем «бьюика». Уже стемнело, и Джалан Претти была почти пустынной. Нужно было быть совсем рядом с его машиной, чтобы заметить, что в ней был не дипломат. Он свернул направо, двинувшись к Кота Бату. Когда он пересек Субок Бридж, он повысил скорость вплоть до здания министерства иностранных дел, стоявшего у реки Бруней. Если за ним следили, то никто не удивился бы, что сюда направляется посол США. Как раз у здания министерства дорога ответвлялась на Кота Бату, поворачивая направо. Он поехал по этой улице, увеличив скорость «бьюика».
      Здесь он обернулся: его никто не преследовал. Спустя десять минут он развернулся и вновь поехал в центр.
      Он беспрепятственно достиг Джалан Катор. Сторожиха автостоянки с платком на голове выдала ему талон, и он поднялся по автоплатформе. Было немногим более пяти часов... Он поднялся на последний этаж, расположенный на открытом воздухе, погасил фары и вышел из машины. По ту сторону каменного парапета он увидел огоньки Кампонг-Эйера, а справа – золотой купол мечети Омара Али Сайфуддина. По реке, как обычно, плыли сампаны. Начинался дождь.
      Он вернулся к «бьюику» и начал считать минуты. Без четверти шесть он уже не мог унять охватившую его тревогу. Сильный дождь заливал ветровое стекло машины. Он включил дворники, и как только ветровое стекло освободилось от воды, увидел какую-то фигуру у лифта.
      Его охватила бурная радость. Он выскочил из машины и ринулся к Е Юн Джи, закутанной в плащ. Он потянул китаянку в машину, где она буквально рухнула на сиденье.
      – Я боялась, что не застану вас здесь! – воскликнула она. – Я бежала, и мне казалось, что за мной следят.
      – Вам что-нибудь говорили в банке?
      – Приходили полицейские. Они допрашивали многих людей, даже управляющего.
      – А вас?
      – Меня тоже. Но я сказала, что ничего не знаю.
      Ее очки были мокрыми, она их сняла, и Малко заметил, что ее глаза были подкрашены. Он помог ей избавиться от промокшего плаща и обнаружил под ним белую блузку и темную юбку, а также черные чулки...
      – Все в порядке? – спросил Малко.
      Е Юн Джи сунула руку в сумочку и вынула конверт.
      – Вот они.
      Он нервно открыл конверт и мгновенно убедился благодаря зажженному плафону, что это были нужные фотокопии.
      – Чудесно.
      Он спонтанно обнял Е Юн Джи. Его глаза излучали радость. Их лица оказались в нескольких сантиметрах друг от друга, китаянка впилась в его губы в страстном поцелуе, страстном и неожиданном. Она прильнула к нему всем телом, находясь во власти необоримого чувства. Отбросив всякую стыдливость, она терлась о него, продолжая безумно целовать. Она взяла его руку, лежащую на ее бедре, и повела ее вбок, к ничем не защищенному животу. Она еще ближе придвинулась к нему, как бы желая, чтобы он погрузил в нее свои пальцы.
      Снаружи лил настоящий ливень, как бы изолируя их особый мирок. Здесь их никто не потревожит. Исчезли даже огни Кампонг-Эйера!
      Малко больше не задавал себе вопросов. Китаянка принесла ему чеки и хотела, чтобы он с ней расплатился натурой. В машине теперь было слышно только их тяжелое прерывистое дыхание.
      Вдруг сквозь пелену дождя он заметил какие-то тени. Он инстинктивно нажал на механизм, закрывающий на замки все четыре дверцы. Через несколько мгновений кто-то пытался открыть его дверцу!
      Е Юн Джи издала приглушенный крик и выпрямилась с обезумевшими глазами.
      – Кто там?
      Царапанье о дверцу становилось зловещим.
      – Не беспокойтесь! – произнес Малко.
      Даже не приведя себя в порядок, он включил зажигание, зажег фары и пустил в ход дворники. Фары осветили два мужских силуэта. У одного из них был бритый череп, это был тот, кто бросил в реку связанный труп Лим Суна. Другого Малко не знал. Они располагались между машиной и выездом с платформы. Малко не колебался ни секунды. Он нажал на акселератор и направил машину на убийцу с бритым черепом. Задетый левым крылом, тот упал на капот, натолкнулся на ветровое стекло и рухнул с платформы на землю!
      В тот момент, когда «бьюик» покидал платформу, раздалась короткая очередь из автомата, и заднее зеркало разлетелось вдребезги. Е Юн Джи взвизгнула. Но Малко некогда было заниматься ею. Он стремительно спустился с пятого этажа. Е Юн Джи, забыв все свои эротические затеи, сидела не шевелясь рядом. Шлагбаум нижнего этажа был опущен, но Малко проломил его с ходу.
      Он выехал на Джалан Катор, затем оказался на Джалан Султан и Джалан Тутонг, мчась как сумасшедший.
      – Куда мы едем? – спросила наконец китаянка.
      – К послу США, – ответил он. – И вы остаетесь со мной.
      Она попыталась привести в порядок свой растрепанный шиньон, стереть расплывшийся макияж...
      – Но я не могу, – запротестовала она. – Мой отец...
      – Эти люди готовы на все, – сказал Малко. – Благодаря вам, я смогу их обезвредить. Но я не хочу, чтобы до этого они убили вас. Завтра все будет улажено. Все будет хорошо.
      Он вел машину настолько быстро, насколько позволял дождь. Е Юн Джи вдруг спросила:
      – Правда, что у вас было приключение с принцессой Азизах? Она так красива...
      – Вы тоже, – ответил Малко.
      Были моменты, когда надо было уметь лгать. И это был, безусловно, самый прекрасный момент в жизни Е Юн: поделить мужчину с этой недоступной опереточной принцессой. Ради этого она рисковала своей жизнью...
      Малко следил за зеркалом. Но ничего не было видно. Он въехал прямо в сад посла. Уолтер Бенсон открыл ему дверь. Прежде чем он мог удивиться присутствию китаянки, Малко бросил ему:
      – Чеки у меня. Завтра мы сможем свести счеты.
      Следующий день обещал быть самым продолжительным. Его светлость Аль Мутади Хадж Али мог дорого продать свою шкуру и отомстить Мэнди Браун.

      Аль Мутади Хадж Али ждал у телефона, машинально рассматривая позолоченную деревянную обивку своего кабинета. Темнота наступила уже давно. Еще утром он ринулся на поиски служащего, выдавшего тайны Международного банка Брунея. Благодаря работе, проведенной Специальным отделом, он располагал исчерпывающей информацией. Это была китаянка, о существовании которой он до сих пор и не подозревал. Но ее предательство могло перевернуть всю его жизнь... Вместо того, чтобы немедленно арестовать ее, он приказал выследить ее, чтобы она привела его к агенту ЦРУ. А потом настанет очередь Мэнди Браун. Как только она надоест «Секс-Машине», люди Майкла Ходжиса примутся за нее. Надо было только сделать это половчее, чтобы не вызвать протестов со стороны посла США. И после этого все вернется в нормальное русло.
      Зазвонил зеленый телефон, предназначенный для связи со службой безопасности. С учащенно бьющимся сердцем первый адъютант снял трубку. Он любил слушать спокойный, неторопливый голос Майкла Ходжиса. Преданного, как собака из породы ньюфаундлендов.
      – Все нормально? – спросил он, почти уверенный в ответе. По молчанию Майкла он сразу понял, что хороших новостей ждать не приходится. Не такой человек этот английский наемник, чтобы молчать без причины.
      – Нет, пенгиран!
      Вновь молчание. Первый адъютант почувствовал, что рубашка от пота прилипла у него к телу. С утра все шло из рук вон плохо. Он не обнаружил агента ЦРУ в гостинице «Шератон», на что очень рассчитывал. Единственный человек, который мог его предупредить, была Ангелина, перед которой он так расхвастался накануне вечером... Охваченный яростью, он прокричал в трубку:
      – Что случилось?
      – Он удрал от двух моих людей, – объяснил наемник. – У одного из них сломано бедро. Он сбил его машиной, прежде чем смыться.
      – Где он сейчас?
      – Укрылся у посла вместе с китаянкой из банка.
      Аль Мутади почувствовал, что у него в жилах застыла кровь.
      – Документы у нее?
      – Мы не знаем, – ответил наемник. – Но это возможно. Иначе она не пошла бы к нему на свидание.
      Все это произошло потому, что эта стерва Ангелина его предупредила! Хадж Али закурил сигарету, уставившись на находившийся перед ним красный телефон. Где сейчас султан? По-видимому, в своей комнате, играет с макетами самолетов. Или в пути ко дворцу своей второй супруга... Аль Мутади раздавил в пепельнице едва зажженную сигарету.
      – Мистер Ходжис! – приказал он. – Пойдите к послу США и ликвидируйте агента американцев и эту китаянку и заберите документы.
      На линии опять воцарилось длительное молчание, а затем изменившийся голос наемника сказал:
      – Это невозможно, Ваша светлость!
      – Почему невозможно? – в ярости вскричал брунеец. – Этот человек – преступник. Я обеспечу вам прикрытие со стороны его величества... Посол США – его сообщник.
      – Этого нельзя сделать, – повторил упрямый наемник. – Он пользуется дипломатической неприкосновенностью. Мы должны подождать, пока агент покинет резиденцию посла.
      – Тогда будет слишком поздно. Нужно их ликвидировать сейчас.
      – Я не могу, Ваша светлость.
      Все было ясно. Брунеец чувствовал, что он не сможет угрозами принудить Майкла Ходжиса действовать. Он предпринял другой ход.
      – Мистер Ходжис! Если это дело всплывет на свет божий, вы знаете, чем вы рискуете?
      – Я подчинялся приказам, – возразил наемник. – И не боюсь, так как не извлек из этого никакой выгоды. И всегда найду выход из положения... Мне очень жаль, Ваша светлость.
      Первый адъютант бросил трубку, не дав ему договорить. Он понял, что готовит сейчас себе веревку, чтобы повеситься.
      Он лихорадочно набрал номер Гая Гамильтона. Телефон долго не отвечал. Наконец англичанин заплетающимся языком проговорил в трубку: «Алло».
      – Это я, Хадж Али, – сказал первый адъютант. – Мне нужно немедленно с вами поговорить. Вы можете приехать во дворец?
      – Я чувствую себя неважно, – пролепетал бывший патрон МИ-6. А что случилось? Опять этот ублюдок из ЦРУ?.. Нужно его ликвидировать.
      – Майкл Ходжис отказывается это сделать. Прикажите ему сами. Если сможете его найти.
      – Я займусь этим. Потом я вам позвоню.
      Аль Мутади повесил трубку и закурил новую сигарету. Дождь стучал по бронированным стеклам, а во дворце стояла тишина. Аль Мутади вспомнил, что он опаздывает на коктейль в «Кантри Клаб», где его ждала Ангелина. Он успел выкурить полпачки сигарет, прежде чем дождался телефонного звонка.
      – Мы столкнулись с серьезной проблемой, – объявил Гай Гамильтон. – Я разговаривал с Майклом и думаю, что он прав. Он не может сделать того, что вы требуете. Это привело бы к крупному дипломатическому инциденту со Штатами. Без гарантии успеха. Лучше действовать завтра.
      – Будет слишком поздно.
      Итак, Аль Мутади остался один, совершенно один. Посол США через посредство министерства иностранных дел запросит аудиенцию у султана. Аль Мутади мог выиграть немного времени, но он не мог помешать встрече султана с дипломатом. Если тот явится с чеками, с карьерой, а может быть, и с жизнью Аль Мутади будет покончено. У него была возможность немедленно бежать в Сингапур. С тем, что он украл, он мог спокойно прожить до конца своих дней. Только он боялся влияния султана Брунея. Если тот рассвирепеет, никто не сможет ему помешать расправиться с Аль Мутади...
      Обескураженный, он взглянул на свои часы. Ангелина уже должна была его ждать.
      Ярость снова охватила его. Если бы она не предупредила агента американцев, все было бы в порядке...
      Он покинул свой кабинет, даже не потушив света. Прошел по коридорам, усеянным гуркхами в форме цвета хаки, прыгнул в свой серый «феррари» и отправился в Джерудонг.

* * *

      Ангелина Фрейзер выглядела как настоящая «супер-секси» в белой кожаной юбке, хорошо подогнанной на ее бедрах, и в пуловере такого же цвета, обтягивающем ее дразнящую грудь. Волосы у нее были собраны в шиньон, ее плотоядный рот и глаза имели вызывающий вид. Со стаканом «Дом Периньона» в руках она болтала около буфета с молодым немецким послом. Аль Мутади при виде ее почувствовал жжение в животе. Она всегда была такой желанной, несмотря на все то, что она с ним вытворяла...
      Ослепительная улыбка, с которой она его встретила, сразу подняла у него настроение. На ней были черные чулки и ее обычные туфли.
      – Али, ты опаздываешь!
      Она взяла его за руку, глядя ему прямо в глаза. Брунеец заметил, что на ней не было лифчика. Кончики ее грудей вырисовывались под тканью, и это еще больше разжигало его страсть. Склонившемуся перед ним в почтительном поклоне официанту он приказал:
      – Специальный апельсиновый сок!
      Это означало десять процентов сока и девяносто процентов виски... Когда в Джерудонге были иностранцы, то подавали спиртные напитки, но пенгираны их официально не пили.
      Официант принес ему напиток, и он одним махом опорожнил свой стакан; в желудке сразу стало тепло. Посол Германии незаметно удалился. Ангелина сразу стала кокетничать, задевая его бедром, обтянутым кожей.
      – Я уже думала, что ты не придешь... Ты больше не хочешь меня?
      Он был готов взять ее прямо здесь, чтобы доказать противоположное. Контраст белой юбки и черных чулок приводил его в неистовство. Сегодня вечером она была особенно эротична.
      – Пошли отсюда, – прошептала она. – Здесь смертельно скучно. Султан, кажется, не появится. Ты можешь исчезнуть.
      И в самом деле, большинство приглашенных расходилось. Они поднялись на второй этаж, где филиппинский оркестр играл что-то тягучее перед полупустым партером.
      Он заказал себе вторую порцию «специального апельсинового сока» и тут же выпил ее. У него начала кружиться голова. Ему хотелось то удушить Ангелину, то изнасиловать ее. Но он не мог остановить в своей голове работу какой-то адской машины. Видимо, это его последние часы на свободе.
      – Ну так идем? – настаивала Ангелина.
      – Поехали к тебе, – предложил Али.
      Она не возражала. Они сели по своим машинам. Спустя двадцать минут они остановились перед домом Фрейзеров. Когда они были уже в гостиной, Хадж Али буквально набросился на Ангелину. Она умела пробуждать желание у мужчины одним только своим взглядом. Хадж Али положил ей руку между коленями и потянул ее вверх вдоль чулок. Юбка была столь узкой, что движения его были затруднены, и Ангелина хохотнула. Она помогла ему проникнуть выше, и он убедился, что на ней не было нижнего белья.
      Она высвободила его плоть и начала массировать ее почти с обычным своим прилежанием.
      – Ты даже не представляешь, как это меня возбуждает! – прошептала она.
      У нее был хриплый голос шлюхи, а ее живот словно источал мед. Несмотря ни на что, Хадж Али все время помнил о султане, и это мешало ему думать о предстоящем наслаждении... Однако это разверстое чрево его возбуждало. Но Ангелина отказалась снять юбку. Он хотел сдернуть ее, но она уклонилась, смеясь и тихо говоря:
      – Покори меня.
      Она нагнулась, схватила черную плеть, лежавшую за диваном, и протянула ее своему любовнику. Это была одна из ее любимых фантазий, когда она была очень возбуждена. Она легла на живот, подставив под удары плетью свой зад, обтянутый узкой юбкой, и расставив ноги, насколько позволяла эта юбка. При этом она не сводила глаз с Хаджа Али. Тот колебался только секунду. Так тоже можно было размяться. «Краак!» Плеть хлестнула по кожаной юбке, и Ангелина буквально подпрыгнула. Никогда еще он не бил ее с такой силой. Обычно это было своего рода лаской.
      – Потише! – попросила она.
      Не слушая ее, Хадж Али усилил удары. Черная кожа била безостановочно по белой коже, и Ангелина каталась по кровати, подставляя иногда под плеть свой живот и даже ляжки. Атмосфера вдруг изменилась. Хадж Али видел перед собой только этот зад, дрожащий под ударами плети, и мутный взгляд Ангелины. У молодой женщины выступили на глазах слезы, но одновременно она чувствовала необыкновенное ощущение в области живота. Иногда, сидя верхом на лошади, она подстегивала ее плетью, и тогда приятное чувство охватывало ее чрево, словно источавшее мед. Теперь она ощущала себя этим конем...
      Вдруг перевернувшись на спину, с раздвинутыми и согнутыми в коленях ногами, она стала умолять брунейца:
      – Возьми теперь меня, возьми меня!
      У Хаджа Али налились кровью глаза. От выпитого виски в голове у него все перепуталось. Задыхаясь, он упал рядом с ней на кровать. Ангелина взяла в руки его плоть и снова начала массировать. Она повторяла, полузакрыв глаза:
      – Возьми меня, возьми меня своим длинным хвостом!
      – Шлюха! – выдавил из себя первый адъютант.
      Она улыбнулась, восхищенная. Для нее это был наилучший комплимент. Им ее награждали все ее любовники.
      Странное дело: вместо того, чтобы возбудиться, он испытывал своего рода отвращение. Эта жгучая самка, умолявшая его взять ее и предававшая его, выводила его из себя. Он склонился над ней:
      – Ты сообщила своему другу из ЦРУ то, что я тебе сказал? – спросил Аль Мутади.
      Ангелина приоткрыла глаза, удивленная, что он задает ей вопросы в такой момент.
      – Какое это имеет значение? Ну иди же ко мне!
      Хаджа Али вдруг охватило чувство ненависти. Ангелина думала только о своих удовольствиях. И она, быть может, погубила его.
      Перевернув плеть рукояткой вперед, он грубо сунул ее между ляжками в черном нейлоне, проталкивая ее вверх. Когда металл коснулся ее живота, Ангелина подпрыгнула, но не сжала ног. Иногда ее любовник и прежде забавлялся подобным же образом. Она слегка вскрикнула, когда толстая шишка чеканного серебра проникла в нее. Это было холоднее и тверже мужской плоти, но идея заняться любовью с плетью восхитила ее... Хадж Али смотрел, как черный стержень целиком исчез под белой юбкой. Молодая женщина стала вопить:
      – Остановись! Ты меня разрываешь на части!
      Он немного освободил рукоять плети и начал ее вращать, словно пытаясь расширить отверстие. Ангелина хрипела от наслаждения. Ее тело изогнулось, она стонала от удовольствия. Это грубое и нечеловеческое насилие доставляло ей небывалое наслаждение, тем временем Хадж Али снова засунул рукоять плети до конца, словно это была его собственная плоть. Рукоять встретила препятствие, но первый адъютант продолжал на нее нажимать. Ангелина буквально вопила, пытаясь руками освободиться от глубоко проникшей в нее рукояти плети.
      Словно сойдя с ума, Хадж Али начал еще сильнее нажимать на рукоять. В конечном счете он углубился на тридцать сантиметров.
      Ангелина забилась в агонии, а затем постепенно стихла. Хадж Али отупело смотрел на труп своей любовницы. Рукоять плети торчала между раздвинутыми ногами, как неприличный черный змей.
      Аль Мутади привел себя в порядок и побежал к своему «феррари».
      Он нуждался в быстрой езде. Сев за руль своего серого «феррари», он устремился в Тутонг... В этот поздний час на дороге было пустынно, и он довел скорость до 200 километров в час... Он достиг перекрестка, от которого отходила дорога к побережью, и у него появилось искушение не снижать скорость, но он не был самоубийцей. Он затормозил довольно резко. Машина чуть не встала поперек дороги. Он свернул к морю, доехал до берега и остановился, выйдя из «феррари». С Южно-Китайского моря дул почти свежий бриз, и ветер рассеял туман, обволакивающий его мозг...
      Опершись на крыло машины, он стал размышлять. Смерть Ангелины вызовет скандал, но он как-нибудь выйдет из положения.
      Оставалась угроза в лице агента ЦРУ. Если ее не устранить, он погиб.

* * *

      Посол США терпеливо ждал у телефона. С самого утра он пытался добиться встречи с султаном. Он уже связался с министерством иностранных дел, там в принципе согласились на аудиенцию, но просили обговорить технические детали с дворцом... Малко сидел напротив него и пил кофе, недостаточно подслащенный и теплый. Он старался забыть ужасное зрелище, которое он наблюдал некоторое время тому назад. По дороге в посольство он останавливался у дома Фрейзеров, чтобы сказать Ангелине, что он наконец раздобыл фотокопии чеков. Дверь в дом молодой женщины была не заперта. Прислуга только что обнаружила тело.
      Допрошенная, она рассказала, что ее хозяйка вернулась домой вместе с мужчиной, который часто бывал у нее, с его светлостью Аль Мутади Хаджем Али. Дополнительное подтверждение, ибо Малко знал, что она ужинала с ним.
      Но почему он ее убил?
      Особенно таким ужасным способом. Это походило на сексуальную месть. Малко вышел с виллы потрясенным. От резиденции посла за ними следовали люди Майкла Ходжиса, но они ничего не пытались предпринять. Быть может, из-за эскорта из четырех морских пехотинцев, сопровождавших посла. И теперь Малко был уверен, что устранить его не удастся: посол располагал доказательствами, компрометирующими Аль Мутади.
      Посол, все еще сидевший у телефона, сделал Малко упреждающий знак.
      – Вас соединят с его светлостью Аль Мутади Хаджем Али, – сообщил в трубку вежливый голос.
      Все аудиенции устраивались, разумеется, через посредство первого адъютанта дворца... Несколько каких-то звуков, и в трубке раздался молодой и ясный голос Хаджа Али. Он был очень любезен.
      – Чем могу быть вам полезен, господин посол?
      – Ваша светлость, я запросил срочную аудиенцию у Его Величества султана, – объяснил Уолтер Бенсон. – Министр иностранных дел дал свое согласие. Мне остается договориться с вами о дате и часе.
      – Превосходно, Ваше Превосходительство, – сказал брунеец. – Его Величество султан отправляется в Европу. Согласны ли вы, чтобы мы назначили аудиенцию после его возвращения? Скажем...
      Посол его перебил.
      – Это невозможно, ваша светлость. Я должен видеть его величество до отъезда. Речь идет об очень важном и срочном деле.
      – Могу я узнать, о чем конкретно идет речь, чтобы поставить в известность его величество?
      Тон разговора начал приобретать напряженный характер.
      – Конечно, – заявил Уолтер Бенсон. – У меня новые факты, касающиеся дела о двадцати миллионах долларов. Я думаю, эта проблема решена.
      В трубке наступило молчание, а затем первый адъютант заметил довольно едким тоном:
      – Я не знаю, пожелает ли его величество обсуждать эту проблему, пока принцип возмещения не принят вами. У него много дел.
      – Я говорю вам, что у меня есть новые факты, – сухо сказал посол США. – Я располагаю чеками, подписанными его величеством и доказывающими, кто именно имел выгоду от этой операции. Если я не смогу увидеться с его величеством, я вынужден буду передать документы министру иностранных дел...
      Иначе говоря, брату султана. Это означало для него оказаться между Сциллой и Харибдой... Хадж Али понял, что обмен любезностями кончился.
      Его голос снова принял самый светский тон, и он заявил:
      – В таком случае я доложу его величеству о вашей просьбе об аудиенции на завтра. В течение дня я с вами свяжусь.
      Он повесил трубку. Мозг у него был буквально в состоянии месива. Тиски сжимались. У него оставалась лишь одна карта: попытаться пойти на шантаж. Но ему нельзя было терять ни минуты. Он вызвал своего секретаря.
      – Если меня будет спрашивать его величество, сообщите ему, что я должен был срочно выехать в Джерудонг, примерно на час.
      В этот момент султан еще спал в своей кровати размером пять на пять метров. Страдающий бессонницей, он ложился спать всегда поздно за исключением дней официальных приемов.
      Аль Мутади набрал внутренний номер Специального отдела и попросил к телефону Майкла Ходжиса. Тот был на месте.
      – Пока никаких новостей. Мои люди следят за американским посольством, – сообщил тот.
      – Прекрасно, – сказал рассеянно Хадж Али. – Присоединяйтесь ко мне в гараже. Мы поедем в Джерудонг. Нам предстоит уладить одну проблему.

      Гуркх из охраны у въезда на территорию бунгало встал на шоссе перед остановившимся серым «феррари». Стоя по стойке «смирно», он приветствовал первого адъютанта, вышедшего из машины. Тот приказал:
      – Подними шлагбаум!
      Гуркх тотчас же повиновался.
      – Его высочества принца Махмуда здесь нет...
      – Я приехал за мисс Браун, гостьей его высочества, чтобы отвезти ее во дворец, – сухо заметил первый адъютант.
      Гуркх побежал в сторожевую будку и снял внутренний телефон. В результате длительных переговоров Мэнди к тому времени добилась двух вещей: дверь ее комнаты больше не запирали на ключ, и у нее установили телефон.
      – Датин, – сказал гуркх почтительно. – Вам надо собираться. За вами приехали и отвезут вас во дворец.
      Мэнди, одетая лишь в короткие штанишки, замерла с зубной щеткой в руке. Никогда еще Махмуд не приезжал к ней утром. Она сразу же заподозрила что-то неладное.
      – Кто это?
      – Его светлость Аль Мутади Хадж Али, первый адъютант Его Величества султана Болкияха... С мистером Майклом Ходжисом.
      Он готов был перечислить все титулы султана.
      Мэнди Браун почувствовала себя дурно. Присутствие Майкла Ходжиса не сулило ничего хорошего. И она не могла связаться с Махмудом, засевшим в своем дворце. Она была предоставлена самой себе. Внезапно этот изолированный бунгало представился ей гаванью спасения.
      Держа в руке аппарат, она сделала над собой усилие, лихорадочно обдумывая создавшуюся ситуацию, и сказала самым естественным тоном:
      – Прекрасно. Пришлите мне горничную. Мне надо одеться.
      Она повесила трубку, вырвала телефонный провод и встала за дверью, в рекордное время облачившись в панталоны и блузку. Спустя минуту в дверь постучали, и в комнату вошла филиппинка из прислуги. Она и опомниться не успела, как Мэнди Браун схватила ее за длинные волосы и швырнула на середину комнаты. Филиппинка пискнула, как мышь. А Мэнди уже выскочила в коридор, заперев за собой дверь: филиппинка теперь не могла выбраться из комнаты.
      Мэнди забежала в прежнюю комнату Пэгги Мей-Линг и сняла трубку телефона. О чудо! Телефон действовал! А рядом был даже телефонный справочник.
      Она лихорадочно набрала номер «Шератона».
      Но Малко она уже не застала. Он выехал из гостиницы. Мэнди Браун словно окатило холодным душем. Этот мерзавец ее бросил. У нее остался только один выход.
      На этот раз она набрала номер американского посольства.
      Соединившись с секретаршей, она прокричала в трубку:
      – Пожалуйста, дайте мне посла, и побыстрее! Говорит Мэнди Браун.
      Снова ожидание, затем раздался голос, хорошо ей знакомый:
      – Мэнди! Где ты?
      – Малко!
      Она чуть не расплакалась от радости.
      – Послушай! Я не знаю, что происходит. У бунгало этот тип, Хадж Али, и он приехал якобы для того, чтобы отвезти меня во дворец. Что...
      – Ни в коем случае не соглашайся! – воскликнул Малко.
      В мгновение ока он понял отчаянный план первого адъютанта. Похитить Мэнди Браун, чтобы обменять ее на уличающие доказательства, которыми располагал Малко. И переговоры будут, конечно, нелегкими.
      – Что же мне делать? – умоляющим тоном спрашивала Мэнди. – Они здесь вдвоем с этим подонком Майклом Ходжисом, который наверняка, утопил китаянку...
      Малко несколько секунд молчал. В бунгало проникнуть невозможно, гуркхи его застрелили бы. Мэнди были нужны союзники: султан и его брат. Сомнений в этом не было. Существовала только одна возможность.
      – Запрись где-нибудь, выиграй время, – сказал он. – Я скоро приеду. Ни в коем случае не дай себя увезти...
      Повесив трубку, он тут же повернулся к послу.
      – Сэр, верните мне, пожалуйста, фотокопию чека, касающегося МИ-6.
      Дипломат чуть не подпрыгнул.
      – Мне он нужен. Чтобы попытаться спасти Мэнди Браун. Мне нужна обменная монета. Побыстрее...
      У него был почти угрожающий тон. Пораженный Уолтер Бенсон пошел к своему сейфу, вынул документы и протянул Малко интересовавший его чек.
      – Я возьму вашу машину.
      Уже с ключами в руках он наконец улыбнулся.
      – Пожелайте мне удачи. Если что-нибудь случится, повидайте султана. Двух других чеков вам достаточно, чтобы уличить Хаджа Али.
      – Что вы собираетесь делать?
      – Нанести дружеский визит господину Гаю Гамильтону.

* * *

      Прислонившись к двери комнаты Пэгги, Мэнди Браун чувствовала, как дверь дрожит под ударами Майкла Ходжиса. Отсюда гуркхи не могли услышать криков о помощи. Вот раздался еще более сильный удар, и дерево треснуло. Она с ужасом увидела, как в образовавшееся отверстие просунулась рука и стала ощупью спускаться к замку, чтобы повернуть ключ...
      Обезумев, она огляделась по сторонам и увидела длинный нож для разрезания бумаги. Схватив его и почти не думая, с закрытыми глазами, она резким движением вонзила лезвие в шевелящуюся руку...
      Вопль англичанина буквально потряс стены. Кинжал приколол его руку к двери, как бабочку. Брызнула кровь и потекла по дверному проему. Мэнди, ужаснувшись, отошла от двери. Если теперь он ее захватит, то наверняка убьет... По двери снова посыпались удары. Здоровой рукой и плечом английский наемник пытался ее высадить, чтобы высвободить раненую руку.
      Спустя несколько секунд Майкл Ходжис вытащил левой рукой кинжал, приковывавший его правую руку к дереву, повернул ключ и оказался в комнате.
      Наемник опрокинул Мэнди на пол. Они начали по нему кататься, он ее одолел и сел ей на грудь, схватив здоровой рукой за горло и буркнув:
      – Перестань брыкаться или я тебя задушу.
      Он уже начал приводить свою угрозу в исполнение... У Мэнди глаза выскочили из орбит, и она перестала отбиваться. Майкл Ходжис поставил ее на ноги и тотчас же вывернул ей руки за спину.
      В этот момент появился Хадж Али.
      – Держите ее, – сказал Ходжис.
      Он бросился в ванную и вскоре вышел оттуда с правой рукой, обвязанной кровоточащей салфеткой. Хадж Али крикнул наемнику:
      – Отправляйтесь за моей машиной.
      Они не могли, конечно, пройти мимо гуркхов так, чтобы те ничего не заметили. Взглянув с ненавистью на молодую женщину, англичанин удалился. Брунеец повернул Мэнди лицом к стене, еще больше скрутив ей руки.
      Он перевел дыхание, разрабатывая свой план. Вывезя Мэнди Браун из бунгало, он отправит ее в такое место, где ее никто не найдет. И постарается договориться с Малко. У него было всего лишь несколько часов. В конце дня Махмуд захочет нанести визит Мэнди.
      Надо, чтобы к этому времени ее удалось сюда вернуть. Мэнди повернула голову, и их взгляды скрестились. Голубые глаза молодой женщины сверкали от ярости, она плюнула ему в лицо.
      – Подонок! Ты уже на том свете!
      Он стал трясти ее, как сливу.
      – Что вы хотите этим сказать?
      Понимая, что она и так уже сказала слишком много, Мэнди молчала. Если брунеец узнает, что она предупредила Малко, он убьет ее на месте. Шум мотора заставил его повернуть голову. Подъехал серый «феррари» с Майклом Ходжисом за рулем.
      Хадж Али оторвал Мэнди от стены, по-прежнему заламывая ей руки за спиной. Англичанин вышел из машины, оставив открытой дверцу. Мэнди оглянулась вокруг себя. Ей надо было пройти всего лишь несколько метров до машины. Ближайший гуркх находился в трехстах метрах и стоял к ним спиной. Она знала, что стоит ей очутиться в машине, и она уже не выйдет живой.
      Майкл Ходжис шел на нее, держа в левой руке кинжал.
      – Если ты попытаешься бежать, шлюха, я вспорю тебе живот.
      Выражение его лица говорило о том, что он только этого и ждет. Замирая от ужаса, Мэнди Браун направилась к «феррари».

      Гай Гамильтон смотрел на Малко мутными глазами. К этому часу он выпил сравнительно немного, но сказывалось действие спиртного, поглощенного накануне... Всякий раз, когда он шевелил головой, ему казалось, что ему ударяет по черепу какой-то свинцовый шарик. Кроме того, его тошнило, и ему хотелось приготовить себе добрую порцию виски с содовой и обилием льда. После этого все пошло бы хорошо. Слова его собеседника звучали для него словно в тумане.
      – Мистер Гамильтон, – повторял Малко, потрясая чеком, взятым у посла США, – этот чек доказывает, что вы сообщник убийства Джона Сэнборна. И что вы получили часть похищенных двадцати миллионов долларов.
      Англичанин смотрел на чек, словно речь шла о чем-то внеземном.
      – Я не понимаю, – бормотал он.
      Малко затолкал его внутрь дома и схватил за воротник. Гамильтон был не брит, от него несло алкоголем, но его глаза постепенно оживали. Он пытался оттолкнуть Малко и сказал более твердым голосом.
      – Я у себя дома. Вы вторглись в мое жилище. Уходите. Но у Малко не было времени дискутировать с пьяницей.
      Он спокойно вынул «беретту-92», взятую у посла, зарядил ее, загнал патрон в ствол и поднес оружие к подбородку Гая Гамильтона.
      – Мистер Гамильтон, – произнес он, – я отнюдь не шучу. Я делаю вам предложение. По-моему, вы не можете не принять его... И я тороплюсь. Речь идет о жизни мисс Браун.
      – Я не люблю угроз, – запротестовал англичанин.
      Дуло пистолета слегка сдвинулось, и Малко нажал на спусковой крючок. Выстрел прозвучал оглушающе, а позади головы Гая Гамильтона на стене появилась дырка, и Гамильтон вздрогнул, словно через него пропустили электрический заряд. Едкий запах пороха заставил его чихнуть. Малко снова прижал еще теплый ствол к тому же месту на подбородке англичанина.
      Малко, ненавидевший насилие, был вынужден частенько к нему прибегать, чтобы заставить себя слушать... С полузакрытыми глазами, англичанин приходил в чувство.
      – Что вам надо? – спросил он неуверенным голосом.
      – Все просто, – ответил Малко. – Я передаю вам этот чек и нигде о нем не упоминаю. Даю вам слово. В обмен вы едете со мной в бунгало принца Махмуда и помогаете мне вырвать Мэнди Браун из рук ваших людей.
      Прошло несколько нескончаемых секунд. Гамильтон снова открыл глаза и спросил более твердым голосом:
      – Кто мне гарантирует, что вы сдержите свое слово?
      – Никто, – ответил Малко, выталкивая его наружу. – Но у вас по крайней мере появляется шанс выпутаться из этой истории.
      Гамильтон кивнул головой, затем, не говоря ни слова, открыл ящик, взял там старый «вэбли», служивший, должно быть, еще во время бурской войны, сунул его под рубашку и последовал за Малко. Тот увидел у дома «рейнджровер» с телефонной антенной. Это могло пригодиться.
      – Мы поедем на вашей машине, – сказал он.
      Гай Гамильтон не возражал, размышляя, очевидно, о том, чем же все это кончится.
      Малко помчался по Джалан Тутонг сломя голову. Он посматривал на часы. С Гаем Гамильтоном он мог преодолеть все заграждения. Бывшего шефа Специального отдела все уважали, и было известно, что он регулярно встречается с султаном, который питал к нему большое доверие. Но что произошло тем временем с Мэнди? Не опоздали ли они?

* * *

      Садясь в серый «феррари», Мэнди Браун вдруг наклонилась к запястью Хаджа Али. Ее зубы, подобно зубам хищника, вонзились ему в руку, и она сжала челюсть так, что у того чуть не затрещали кости... Брунеец завопил от боли и выпустил запястья молодой американки. Та для острастки стукнула его еще ногой, причинив ему новую страшную боль. Она бросилась бежать к решетке...
      Гуркх, который неожиданно для себя принял ее в свои объятия, чуть не упал. Он никогда еще не был в таком тесном контакте с особой подобного рода. Не беспокоясь о произведенном впечатлении, Мэнди Браун закричала по-английски:
      – Вызовите принца Махмуда, вызовите принца Махмуда!
      Сержант-гуркх выскочил из своей будки и прибежал справиться, что произошло. Стоя по стойке «смирно», он отрапортовал:
      – Мисс, его светлость Аль Мутади Хадж Али приехал за вами, чтобы отвезти вас к принцу Махмуду.
      Мэнди Браун чуть не вцепилась ему в горло.
      – Он хочет меня убить, – прокричала она. – Я не хочу отсюда уезжать. Вызовите Махмуда.
      Подбежал Хадж Али, еще кривясь от боли, а за ним тихо ехал «феррари», управляемый Майклом Ходжисом. Хадж Али сухо сказал сержанту:
      – Эта женщина сошла с ума. Помогите мне посадить ее в машину.
      Сержант пребывал в полной растерянности. Его положение было безвыходным. Кому повиноваться? Конечно, его светлость Аль Мутади Хадж Али был одним из влиятельнейших лиц во дворце, но он также знал, что молодая женщина находится под покровительством принца Махмуда.
      Мэнди Браун избавила его от колебаний. Одним махом она достигла сторожевой будки, хлопнула дверью и заперлась там.

* * *

      Министра иностранных дел, казалось, огорчала та настойчивость, с которой посол США утверждал, что первый адъютант султана Брунея замешан в хищении двадцати миллионов долларов. Повидавший немало на своем веку, он знал, что интересы американцев нельзя затрагивать безнаказанно, и пребывал в полном замешательстве.
      – Ваше Превосходительство, – сказал он, – я немедленно сообщу своему брату.
      Посол остался ждать у телефона. Спустя три минуты министр заявил:
      – Его величество султан только что вызвал к себе во дворец его светлость Аль Мутади Хаджа Али. Он хочет встретиться с вами, чтобы вскрыть этот нарыв...

* * *

      Мэнди Браун яростно стремилась соединиться со своим любовником-принцем, но телефонистка на коммутаторе дворца Махмуда никак не могла его разыскать. Снаружи соблюдался статус-кво. Сержант-гуркх и Хадж Али стояли друг против друга, не зная, что предпринять.
      Вдруг телефон «феррари» зазвонил, и Майкл Ходжис снял трубку. Он склонил голову через дверцу и подозвал Хаджа Али.
      – Ваша светлость, просят вас.
      Хадж Али взял трубку. Узнав мягкий голос султана Болкияха, он буквально позеленел. Однако султан очень вежливо сказал ему всего лишь несколько слов.
      – Ваша светлость, я жду вас в своем кабинете как можно скорее. Посол США тоже будет присутствовать на нашей беседе.
      Аль Мутади Хадж Али в ответ пробормотал что-то невразумительное и повесил трубку. Его лицо побледнело. Майкл Ходжис спросил Аль Мутади:
      – Что случилось?
      – Султан хочет меня видеть в присутствии Уолтера Бенсона. Этот подонок принесет ему чеки.
      Теперь было уже слишком поздно шантажировать агента ЦРУ. Аль Мутади чувствовал себя опустошенным, в мозгу у него царило смятение. Он и физически чувствовал себя скверно. Машинально он провел рукой по своим черным волосам. Полный провал. Майкл Ходжис наблюдал за ним.
      – Нужно бежать, – сказал англичанин. – Взять «рейнджровер» и двинуться через Лимбанг.
      Брунеец взглянул на него обезумевшими глазами. Он не решался все бросить. Зная, однако, что это единственный выход из положения. Майкл Ходжис грубым тоном сказал:
      – Перестаньте прикидываться ребенком. Что касается меня, то я не намерен провести в тюрьме многие годы. У вас есть деньги за границей. Вы выкарабхаетесь, и потом, через некоторое время, султан вас простит.
      Они были настолько поглощены разговором, что не видели, как дверь сторожевой будки открылась. Мэнди Браун побежала к автостоянке позади дома. Она открыла дверцу первой попавшейся ей машины – «феррари» красного цвета. Наклонившись, она увидела, что ключи были на месте. Она залезла в машину и запустила мотор.
      Мимо Аль Мутади словно промелькнула красная молния с рычащим мотором. «Феррари» опрокинул шлагбаум и исчез в Джерудонг Парке.
      Сидя за рулем, Мэнди Браун чуть не пела от радости. Она обрела свободу. И сделала это без чьей-либо помощи.

* * *

      Аль Мутади почти никак не реагировал на бегство Мэнди Браун. События его буквально захлестнули. Майкл Ходжис ерзал на сиденье, не находя покоя.
      – Поехали, – сказал он. – Нам нельзя терять времени.
      Аль Мутади тронулся с места, и серый «феррари» проскочил мимо ошеломленных гуркхов, которые никогда столько не видели за одно утро. Аль Мутади и Ходжис не произнесли ни слова, когда они пересекали площадку для игры в гольф, устроенную на тот случай, если султан Брунея проснется однажды утром с сильным желанием заняться этой игрой...
      Майкл Ходжис спросил размеренным голосом:
      – Где ваш паспорт?
      – У меня дома.
      – Нужно заехать за ним.
      – А ваш где?
      – У меня с собой.
      Видно было, что Ходжис был человеком предусмотрительным.
      В машине зазвонил телефон. Аль Мутади Хадж Али посмотрел на него, как на кобру.
      – Возьмите же трубку, – пробурчал Майкл Ходжис.

* * *

      Уличное движение в Бандар-Сери-Бегаване было ненормально замедленным. Малко изнывал от нетерпения. Он бросил Гаю Гамильтону:
      – Вызовите Хаджа Али в его машине. Он, может быть, там.
      Англичанин даже не стал спорить. Со времени вторжения Малко на его виллу он, казалось, был в другом мире. Едва он набрал номер, как трубку сняли. Малко включил громкоговоритель, чтобы слышать разговор.
      – Это Гай, – сказал Гамильтон. – Где вы сейчас? Что происходит?
      – Гай! Я еще в Джерудонге. Но меня вызвал к себе султан. Я должен был бы к нему уже направиться, но...
      Аль Мутади не закончил фразы.
      – Что вы собираетесь делать? – спросил Гай Гамильтон.
      – Я удираю, – ответил брунеец надломленным голосом. – Вы знаете, что все сорвалось. Я не намерен провести, свою жизнь в тюрьме. За границей я устроюсь.
      – А я?
      Гамильтон чуть не плакал.
      – Поступайте, как и я, – посоветовал Аль Мутади Хадж Али. – Встретимся в Сингапуре. Вы знаете где.
      – Но вы отдаете себе отчет... – захныкал Гамильтон.
      – Послушайте, – произнес первый адъютант. – Я сейчас сворачиваю на Тутонг. Майкл со мной. Если хотите, давайте встретимся через полчаса у «Шератона». Я захвачу вас с собой.
      Он тут же повесил трубку, чтобы положить конец сетованиям англичанина. Желая, чтобы он не последовал его приглашению.

* * *

      Вырвавшись из потока, машина двинулась по дороге на Тутонг, направляясь к Джерудонг Парку. Положив трубку, англичанин обернулся к Малко:
      – Вы слышали? Ваш друг Мэнди Браун как будто вне опасности.
      – Я предпочитаю удостовериться, что они ее еще не убили, – ответил Малко. – Вызовите бунгало.
      Гамильтон набрал номер и спросил:
      – Чего вы хотите?
      – Поговорить с Мэнди Браун.
      Телефон ответил. Англичанин обратился к своему собеседнику по-малайски. Прикрыв рукой микрофон, он сказал:
      – Она уехала перед отъездом Хаджа Али. В красном «феррари» – одной из машин принца Махмуда. Мы скоро ее встретим. Здесь только одна дорога.
      Малко быстро соображал. Они ехали в Джерудонг, и им навстречу двигались Мэнди Браун и Аль Мутади. Первый адъютант не имел никакого намерения встречаться с султаном. Оказавшись в Сингапуре, он выпутается.
      Джон Сэнборн, Кэтрин, Лим Сун, Пэгги Мей-Линг – все они попали в графу «Потери»... Эта мысль до крайности его возмутила. Он стал думать, и его замечательная память подсказала ему нужное решение. Узкая дорога на Тутонг и Джерудонг затрудняла встречное движение. В десяти километрах от города он увидел то, что уже заметил во время своих предыдущих поездок. Там велось строительство заправочной станции. Огромный грузовик с опрокидывающимся кузовом работал на стройке.
      – Здесь мы остановимся, – распорядился Малко.
      Машина съехала на обочину, и они остановились рядом с грузовиком. Малко спрыгнул на землю и приказал:
      – Используйте свою власть. Мне нужен этот грузовик. Скажите шоферу, что мы его реквизируем.
      – Но...
      – Делайте, что вам говорят. Иначе ваша репутация окажется подмоченной. И быстрее.
      Пока Гамильтон направлялся к грузовику, Малко встал у дороги, рассматривая машины, шедшие от Джсрудонга. Ему не пришлось долго ждать. Из-за поворота показался идущий на предельной скорости красный «феррари». Малко бросился на дорогу, размахивая руками.
      «Феррари» остановился в десятке сантиметров от него, и из машины стремительно выскочила Мэнди Браун. С криком радости она бросилась в объятия Малко.
      – В каком чудовищном положении ты меня оставил, – воскликнула она. – Я думала, что сойду с ума. Ты видел Хаджа Али? Он пытался меня убить.
      – Не бойся и пойдем со мной! – сказал Малко.
      Оставив красный «феррари» на обочине дороги, они побежали к грузовику, шофер которого смотрел на Гая Гамильтона с изумлением. Мотор работал, а кабина была пуста. Малко бросил Гамильтону:
      – Садитесь. Я поведу грузовик.
      Он сел за руль. Мэнди Браун изумленно смотрела на него.
      – Что с тобой? – спросила она. – Ты тоже спятил?
      – Я объясню тебе все позже, – ответил Малко. – Садись в свою машину и следуй за грузовиком. Мы едем к Джерудонгу.
      Он включил скорость, и мастодонт медленно тронулся.
      – Но скажите, что вы хотите делать с этим грузовиком? – спросил Гамильтон.
      – Увидите.

* * *

      Джунгли мелькали по обе стороны дороги. Хадж Али торопился... Вцепившись в руль, он то включал, то выключал фары, сигналил. Как только встречные водители замечали его машину, они мгновенно сворачивали к обочине, пропуская серый «феррари» – символ власти. Сейчас Хадж Али пользовался этим чаще, чем обычно. Он в последний раз чувствовал себя всемогущим.
      Он миновал поворот и выехал на прямую линию. Машина пошла с предельной скоростью. Мотор рычал, как хищный зверь. Встречный «рейнджровер» стремительно свернул в сторону и оказался в канаве. Дорога была теперь пустынной. Навстречу ехал только какой-то грузовик. Ехал почти посредине шоссе. Хадж Али машинально зажег фары и нажал на клаксон, рассчитывая проскочить без проблем. До грузовика оставалась сотня метров. В его мозгу мелькнула мысль, что грузовик не съедет с дороги.
      Разъяренный первый адъютант снова просигналил фарами. Расстояние до грузовика стремительно сокращалось.
      Грузовик наконец изменил направление своего движения, но вместо того, чтобы уступить дорогу серому «феррари», блокировал все шоссе! Ходжис уперся руками в приборную доску и не издал ни звука.
      Хадж Али был настолько ошеломлен, что встретил смерть, не успев прореагировать. Он только вопил, держа руки на руле, когда передняя часть серого «феррари» была буквально смята огромным бампером мастодонта. Через несколько секунд перед грузовиком была только груда металла, сцепившаяся с его передней частью. «Феррари» запылал, как огромный факел.
      То, что осталось от «феррари», съехало в ров и взорвалось, похоронив под обломками два трупа.
      Грузовик проехал еще с сотню метров, а затем остановился. У него пострадали только обшивка радиатора и бампер. Малко открыл дверцу и, прежде чем спрыгнуть на землю, бросил Гаю Гамильтону:
      – Надеюсь, что вас не привлекут к ответственности за этот несчастный случай.
      Он подбежал к красному «феррари» Мэнди Браун. Молодая женщина была мертвенно-бледной.
      – Меня сейчас вырвет, – сказала она дрожащим голосом. – Ты сделал это нарочно?
      – Да, – ответил Малко и сел за руль красного «феррари».
      Они проехали мимо каркаса серого «феррари», и запах резины и горящей человеческой плоти ударил им в ноздри. У Мэнди закружилась голова, и ее вырвало. Но Малко чувствовал себя умиротворенно. Счеты были сведены. Поднявший меч от меча и погибнет – гласит Священное Писание.