Глава 30, в которой мсье Шевро был обескуражен

Мсье Рене Шевро, владелец «Рене Шевро. Гараж, ремонт и прокат машин. Оплата почасовая и посуточная. Постоянным клиентам скидки», Кайенна, улица дю-Норд, 15, был крайне обескуражен, если не сказать оскорблен. Белая «тойота» на полной скорости ворвалась в его заведение, чуть не сбив с ног двух механиков, и резко затормозила у застекленной конторки.

Из машины выскочила раздраженная трясущаяся особа с сумкой через плечо и с перекошенным от гнева лицом, ногой распахнула дверь конторки и принялась уличать мсье Шевро в том, что он специально подсунул ей машину с неисправными шрусами, намереваясь угробить свою клиентку, и называла его «мерзавцем, сволочью, идиотом, кретином». Насчет шрусов мсье Шевро, естественно, был в курсе и нисколько не обиделся на эпитеты «мерзавец и сволочь», шрусы того заслуживали, но «идиот и кретин» — это было уже слишком!

— Мадам, если вы не успокоитесь, я вызову полицию!

— Отлично! Вы и расскажете им, на кого вы работаете и кто поручил вам убить меня! Кретин! Экспертиза покажет, какими машинами вы снабжаете честных налогоплательщиков! Вас лишат лицензии, мерзавец!

Услуги полиции в качестве техэкспертов, естественно, не вписывались в бюджет фирмы мсье Шевро, дешевле вернуть деньги клиентке.

— Это недоразумение, мадам! Я накажу нерадивого механика! Уточните ваш адрес, завтра же «тойота» будет бесплатно стоять под вашими окнами! — Шевро достал из стола и протянул ей деньги.

— Адрес? Чтобы вы прикончили меня ночью? — Она внезапно перегнулась через стол и обеими руками схватила мсье Шевро за рубашку. — Ублюдки! — Ее глаза странно блестели, по бледному лицу перебегали багровые пятна, губы тряслись, а зубы выбивали дробь.

— Мадам, не хотите чего-нибудь выпить?

Сумасшедшая ведьма, подумал мсье Шевро, осторожно засовывая купюры в ее сумку, и вдруг увидел в дверях конторки собственную жену.

— Сволочь. — Мадам Шевро презрительно поджала губы. — Уже среди белого дня! Старый козел!

Клиентка вздрогнула, обернулась, выпустила рубашку и, погрозив пальцем мадам Шевро, пулей вылетела из гаража.

Глава 31, в которой портье положил на стойку ключ

— Прекрасный номер, мадам. Ванная, телефон, телевизор. — Портье положил на стойку ключ. — Ваш багаж в машине?

Клиентка смотрела на него невидящими глазами. В них были отчаяние и слезы. Наверняка поссорилась с мужем и сбежала, поставил диагноз портье. Такие растерянные приличные дамочки без багажа неизменно становились его легкой добычей. Одни нуждались в утешении, другие горели жаждой мести неверным супругам. Портье всегда приходил на помощь.

— Как вас записать, мадам? Ваше имя? Я должен занести его в книгу. Если хотите, можете назвать девичью фамилию, — сострадательно предложил он, желая лишний раз подтвердить свою догадку. Наверняка застукала супруга в объятиях другой, хлопнула дверью, а теперь не знает, что делать. — Итак, мадам?

— Торнадо, — неуверенно пролепетала клиентка.

— Замечательно, мадам Торнадо. Вы к нам на недельку, на месяц? — Такие платят за неделю, а то и за месяц вперед, но всегда на следующее же утро покидают гостиницу. Редко одни, обычно под ручку с мужем. И стыдливо прячут глаза, не решаясь потребовать назад свои деньги. — Вам понравится, мадам, у нас очень уютно, спокойно, по-домашнему. Прекрасный повар.

— Да. — Она открыла сумочку. Скомканные деньги лежали сверху. У портье больше не оставалось никаких сомнений. — Вот, мсье, возьмите сколько нужно.

Портье зачерпнул купюры, сколько уместилось в руку. Клиентка равнодушно смотрела в пустоту.

— Пойдемте, я провожу вас, мадам Торнадо, — заботливо предложил портье.

Мадам Торнадо послушно поднялась с ним по лестнице. Портье распахнул дверь, пропуская ее вперед.

— Прошу вас, мадам Торнадо. Устраивайтесь.

Клиентка стояла посреди комнаты, похоже не понимая, где она

и что с ней. Портье даже стало жаль ее. В первый раз, наверное, подумал он. Ничего, милая, все еще впереди! Некоторые из таких несчастных жен потом дружили с ним годами.

— Сигарету, мадам? — Он протянул ей пачку, для подобных случаев у портье всегда имелся подходящий ассортимент.

— Я не курю.

— Капельку коньяку? — В этом номере у портье был припасен и коньяк. Хозяин даже не подозревал, о тайном промысле своего работника.

— Я не пью.

Просто беда с этими правильными дамами, подумал портье, не пьют, не курят.

— Мадам, я чувствую, что у вас какое-то горе. Но я не смею расспрашивать, просто я сам пережил многое, и мне искренне хочется помочь вам.

Клиентка не реагировала, но и не гнала его прочь. Портье приободрился.

— Знаете, мадам, однажды в нашей гостинице останавливались русские. Так вот, когда им плохо, они пьют чай. Представьте, мадам, русские пьют чай от отчаяния! У них даже эти слова похожи: «чай» и «отчаяние». У русских. У нас тоже есть похожие слова, мадам...

Глава 32, в которой какой-то незнакомец пытается развеселить меня

Еще один лингвист, подумала я и вдруг поняла, что я в какой-то гостинице и незнакомец пытается развеселить меня. Нет, он не незнакомец, он портье. Я ведь уже разговаривала с ним в холле. Я хорошо помню пыльные окна и засохшее растение в горшке. Он спрашивал мою фамилию. Что же я ответила ему? Нет, это не главное, главное — как я тут оказалась? Где я?

Перед тем, как войти в холл с портье и засохшим цветком, я блуждала по каким-то улицам. Долго. Значит, я не в Эдуаре. Там негде блуждать долго. Но почему пешком? Где моя скрипучая «тойота» и руль не с той стороны? Ну да, конечно, я вернула ее этому прокатчику, как его... мсье, мсье... Боже мой, я же ведь кричала на него! Как стыдно. Зачем? Зачем я на него накричала? Ладно, главное — я теперь знаю, что я в Кайенне! Только почему в гостинице? У меня же есть своя квартира и ванная. Я же хотела принять ванну и помыть голову, потому что расчесывала волосы чужой расческой... Стоп! Дальше не надо!

Портье все говорил про русских и чай. Хорошо, пусть чай, и еще две таблетки аспирина от головной боли. Спасибо, и ванну, вы очень добры, мсье. Темный ужас снова сдавливал жужжащим обручем мои виски...

Глава 33, в которой все складывается очень удачно

Все складывается очень удачно, радовался портье, заваривая чай «а-ля рюс». Дамочка с деньгами, растеряна до умопомрачения, сейчас добавим в чай коньку, приготовим ей ванну! Побольше пены, побольше заботы. Гостей все равно не предвидится, хозяина нечего ждать до понедельника, можно смело посадить за стойку мальчишку. Позовет меня, если что...

Напевая арию Риголетто — культурные клиентки любят классику, — портье с чаем на подносе грациозно вошел в номер.

Клиентка спала. На спине. Рот приоткрыт, лицо мокрое от слез, рука беспомощно свешивается с дивана.

Портье вздохнул и поставил поднос на стол. Лучше не будить. Он заботливо прикрыл «мадам Торнадо» одеялом, обнажив кровать. Может все-таки перенести ее сюда? Нет, пусть выспится и сама захочет отомстить неверному муженьку, никогда не следует торопить события. Он вышел, повесил на дверь потертую табличку «Прошу не беспокоить» и спустился вниз.

— Здорово, Жан-Поль, — сказал хозяин. Он стоял возле стойки и просматривал книгу, в которую заносились имена постояльцев.

— Добрый вечер, патрон. — Как удачно она заснула, обрадовался портье, а главное, как мудро не торопить события...

Глава 34, в которой пробивались полосочки света

Сквозь жалюзи пробивались полосочки света. В них играли пылинки. Я села, опустив ноги с дивана. На столике передо мной чашка с покрывшимся перламутровой пленочкой холодным чаем — ах да, портье говорил, что в горячем виде он помогает русским от депрессии, — прозрачная вода в высоком коктейльном стакане и две таблетки аспирина на салфетке.

Я плохо помнила, как оказалась здесь, да и не особенно сталась вспомнить. Лучше окончательно забыть и жить дальше. Я протянула руку к чашке. На пальце блеснула золотая змейка. Боже! Игнасио! Я невольно закрыла лицо руками.

Водопад, луна, дивные цветы, лианы... Голос Игнасио: «Любимая, ты моя любимая». И тут же — пистолет в его руках, его жесткая интонация: «Хулио, ты все равно не сможешь прикончить бабу... Читай, Мари! Я жду!» И крик Гарри: «Риччи, она тупая!» Почему Риччи? Ну да, Педро тоже называл его дон Рикардо. Рикардо, Риччи, Ричард! Ричард Вонахью!!! Шарлатан, преступник и сообщник Гарри! К тому же его кузен! А Гарри — не Гарри, а Маноло... Дон Мануэль! Целая семейка донов с пистолетами. Не семейка, а стая, алчущая золота! Ведь Марега предупреждал тебя, дура. Марега? А кто клялся Гарри, что все под контролем, когда тот называл его предателем?..

Меня опять трясло, и опять накатывала жужжащая темнота. Все, Мари, выпей аспирин и включи телевизор, если у тебя пока нет сил на то, чтобы добраться до ванной. Я бросила таблетки в воду, они зашипели, и нажала кнопочку на пульте. Телевизор ожил.

—...вчерашних событий согласился дать нашей программе эксклюзивное интервью перед отлетом на родину! — ликующе произнес женский голос, а на экране возник улыбающийся Марега в белоснежном костюме и в шикарной шляпе. Он изящно опирался на пластиковый костыль, а золотая цепь кокетливо поблескивала из-за расстегнутого воротничка.

Я судорожно проглотила воду вместе с полурастворившимися таблетками.

— Мсье доктор, — подобострастно обратилась к нему плоскогрудая девица с микрофоном, — невзирая на ранение, вам удалось еще до приезда полиции обезвредить и связать троих вооруженных маньяков...

Марега снисходительно кивнул и одарил засмущавшуюся девицу еще более роскошной улыбкой.

— Я действовал не один. Настоящая героиня — это очаровательная мадемуазель Софи Ордегри. Именно она под огнем преступников сумела передать мне охотничье ружье своего отца.

— Почему же вы не уложили их всех на месте, мсье Марега? Вы же имели полное право убить их в целях самозащиты?

— Я врач, мадемуазель, я не могу убивать, — заскромничал неотразимый. — Я давал клятву Гиппократа. Простите, мадемуазель, мне пора на посадку.

— С вами «Кайенна сегодня», — лицо плоскогрудой заняло весь экран, — и я, Летисья Брио. Я только что беседовала с доктором медицины мсье Марегой, настоящим мужчиной и героем, который вчера в одиночку спас целую семью от внезапного нападения шайки вооруженных маньяков.

На экране появились владения мсье Ордегри и его семейство, наш герой на носилках в окружении санитаров, связанные Гарри, Хулио и Билл, которых полиция запихивала в зарешеченную машину, а Летисья Брио сладострастно напоминала дорогим телезрителям подробности подвига Мареги.

По ее словам выходило, что доктор медицины из Бразилии приехал на уик-энд к своему старинному приятелю Шарлю Ордегри, чтобы отдохнуть на его ферме. Они замечательно проводили время за ловлей рыбы, когда на юную внучку мсье Ордегри, которая в это время ухаживала за розами, неожиданно напали трое вооруженных незнакомцев в масках и попытались изнасиловать ее прямо на ступенях родного дома. Но не тут-то было! Маньяки не ожидали, что в гостях у Ордегри сам непобедимый Марега, владеющий приемами айкидо, кунг-фу и тайной борьбы инков. Тем не менее одному из преступников удалось его ранить, а другой в это время лишил сознания мсье Ордегри, знакомого с боевыми искусствами хуже. Но в это время с балкона второго этажа бесстрашная дочь мсье Ордегри бросила охотничье ружье прямо в руки доктора Мареги...

Летисья Брио несла полный бред! Какая ферма, какие розы и насильники в масках?! С каких пор маньяки стали собираться в шайки? Всех, в том числе и Марегу, и семейку Ордегри, я уж не говорю о донах, интересовало только золото! Но о нем, как и о Педро и Игнасио, даже если он не Игнасио, а Рикардо, в выступлении этой идиотки не было ни слова!

Впрочем, и Марега тоже не заикнулся о них, а уж он-то раньше меня понял, кто такой Игнасио, но скрыл. Почему? Ему тоже было выгодно, чтобы я потеряла голову от любви к Ричарду Вонахью? Или от любви к нему? Или ему это было все равно, как и Игнасио? «Любимая, ты моя любимая»... Нужен только дневник! А я опять попалась на своей глупой слабости к красавцам...

Стоп, но ведь дневник остался там. А Марега делает вид, что ни дневника, ни Эньяроша-Вонахью, ни даже Педро, и уж тем более меня там не было! Ладно, я не в счет, но Эньярош и Педро! Верный оруженосец Педро... Боже мой, именно это мне и сказал Игнасио, когда объяснял, что Гарри не знает французского... А сказал-то по-французски, то есть он хотел, чтобы я поняла, а Гарри не понял!

Давно надо было выпить аспирин. Сразу начала соображать, Мари Люно. Конечно же Игнасио хотел ободрить меня так, чтобы поняла только я, и больше никто! Даже французы Ордегри... Педро ведь действительно помог: сначала он загородил меня собой от Гарри, а потом, когда раздался выстрел, запихал меня в машину! Что мешало убить меня? Дневник он прекрасно читал сам... Значит, Игнасио умышленно спасал меня? Ради чего? «Любимая, моя любимая»...

Но ведь он же никакой не Игнасио, а шарлатан Ричард Вонахью, зловещий дон Рикардо... Выходит, он на самом деле любит меня? И я не ошиблась в своих чувствах? Нет, я влюбилась в гнусного человека! Почему гнусного? Он же спас меня! Почему дон Рикардо не имеет права любить? А я? Что же мне теперь делать? Как я смогу жить дальше, не зная, что с ним? С моим любимым Игнасио...

Глава 35, в которой внук звонит дедушке

— Дед, привет, это я!

— Мальчик мой! Риччи! Где ты?

— Неважно. Дед, почему ты сразу не сказал мне про Маноло и Марегу?

— Я не знал, Риччи. Они же все теперь от меня скрывают! Все делают за моей спиной!

— Дед, я не верю даже в то, что мой банковский счет закрыт без твоего ведома.

— А разве закрыт?

— Будь здоров, дедушка. Я как-нибудь позвоню еще.

Глава 36, в которой прошло полгода

С тех пор прошло полгода.

Я вернулась тогда в Эдуар, наивно надеясь снова встретить Игнасио в архиве. Мимо заведения Ордегри я пронеслась на максимальной скорости. Я бы все равно не смогла посмотреть им в глаза. Вряд ли они питали ко мне другие чувства.

Мсье Сашель даже не удивился, что в пятницу вечером я ушла, не попрощавшись, а за своей сумкой прислала Хулио, который сказал, что сеньорита срочно уезжает в Кайенну.

— Как поворковала со своим в столице? — подмигивая, поинтересовался мсье Сашель, едва завидев меня на пороге архива. — Одна? Укатил домой? Хорошо провели выходные?

Я не стала разубеждать его и все ждала, когда он заговорит о сенсационном происшествии на «ферме» Ордегри. Но скорее всего мсье Сашель не интересовался ни газетами, ни телевизором.

Я наспех закончила ревизию, в определенной мере чувствуя, что совершила должностное преступление, умышленно не упомянув о пропавшем дневнике Бонвояжа. Впрочем, я ведь так и не успела присвоить ему инвентарный номер и занести в опись, стало быть, можно считать, что никакого дневника Бонвояжа никогда не было, как не было ни Игнасио, ни Педро, ни путешествия в Шелгваукану...

Все казалось мне страшным и одновременно дивным сном. Водопад, луна... «Любимая, моя любимая»... Если бы не кольцо. Я не снимала его даже на ночь. Может, хорошо, что Игнасио, вернее дон Рикардо, пропал, я все равно не представляла, как бы повела себя если бы он появился А моя тоска рано или поздно пройдет, тем более что теперь я знала средство-от-отчаяния.

Но моя самая главная победа заключалась в том, что мне удалось вернуться из негостеприимной Гвианы во Францию. Конечно, моя колониальная карьера, да и всякая другая, рухнула. В Париже место для меня нашлось всего лишь в архиве заводов «Рено»: сплошная бухгалтерия и айсберги чертежей. Дома я завела заварной чайник и пристрастилась к единственному безалкогольному напитку русских.

Сегодня я работала на выдаче и заодно наводила порядок к картотеке. Мужская рука протянула мне бланк-требование с запросом на опись описей.

— Все описи в свободном доступе, — машинально сказала я, не отрываясь от бланка, на котором с удивлением перечитывала имя посетителя: «Ф. Бонвояж».

Я подняла глаза.

— Разрешите представиться, мисс, — улыбнулся он, — меня зовут Бонвояж, Фрэнк Бонвояж. Я только сегодня прилетел из Нью-Йорка в Париж.

— Бонвояж? Вы серьезно?

— Вполне. Национальное Географическое Общество готовит международную экспедицию в Шелгваукану.

— Вы уверены, мистер, что вы, именно вы — Бонвояж? Бонвояж, и никто другой?

Он вздохнул, провел ладонью по своей щеке и виновато отдернул руку.

— Не очень. — Ни бороды, ни усов, а тем более очков «мистер Бонвояж» не носил.

— Я тоже.

— Ты не рада мне? Я опоздал? Но я никак не мог раньше... Я думал, тебе понравится мое новое имя!

Мне стало жалко «мистера Бонвояжа», и я погладила его по руке. Кольцо на моей блеснуло.

— Золото Шелгвауканы? — обрадовался он, заметив кольцо.

— Аромат, — сказала я, — аромат золота...