Глава 4

Она стояла посреди поросшей вереском пустоши в одной рубашке. Пологие холмы, покрытые цветущим вереском, осокой и оленьим мхом, простирались до самого горизонта, переходя в склоны гор под нависшими облаками. Стояла ночь, но Минда видела все так же хорошо, как и днем. Земля холодила босые ноги. Легкий ветерок шевелил ветви кустарника. Воздух был напоен густыми ароматами, откуда-то издалека доносилось тихое пение свирели.

Минда знала, что она спит. Она понимала, что звуки свирели – не что иное, как завывание ветра в пустых башнях Даркруна. Но в этом месте вой ветра волшебным образом превратился в мелодию, которую извлекало из приложенного к губам тростникового инструмента живое дыхание. В этом месте…

Музыка завораживала ее. Казалось, мелодия льется с гор, но в то же время она доносилась отовсюду одновременно. И точно так же, как луна притягивает воду во время прилива, эти звуки притягивали Минду.

И она зашагала через заросли к далеким вершинам. Ветер не отставал, шевелил ее волосы, гнал волны по вершинам вереска от одного холма к другому. Перед мысленным взором Минды появился образ музыканта, чья мелодия так влекла ее. Однажды Рабберт показал ей старинный сборник легенд и сказок в кожаном переплете с иллюстрациями, выполненными акварелью и тушью. Эти звуки напомнили ей об одной из них. Странное существо сидело у ручья, в руках у него была свирель, бедра и ноги поросли козлиной шерстью и заканчивались копытцами, а на лбу виднелись небольшие рожки, совсем как у Яна.

Но лучше всего ей запомнились его глаза – неистовые, полные невыразимой тайны, которую способна открыть лишь музыка.

Минда попыталась вспомнить, как в той книге называлось это существо, но имя ускользало от нее. Может, именно его игру слышит она сейчас? Кажется, он был каким-то богом. Неужели во всех мирах одинаковые божества? Во всем Элхероне, к которому принадлежали и Фернвиллоу, и Пенволдс, был только один бог – Коэва. Все остальные считались самозванцами, языческими идолами. Один лишь Коэва был достоин поклонения. Он был очень мстительным и часто впадал в неистовый гнев.

Маленькие божки из книги Рабберта больше нравились Минде. Она зачитывалась волшебными сказками о них. А может, это воспоминания о давно прошедших временах? Или то были пришельцы из других миров? Если все люди говорят на одном языке, наверно, у них есть еще что-то общее?

Вопросы вихрем кружились в ее голове. Но в этом месте ответы были не нужны. Подняв голову, она обнаружила, что уже почти добралась до вершины. Теперь линия горизонта была изрезана остроконечными пиками. Минда легко перепрыгивала с камня на камень, тропинка ясно виднелась среди сланцевых осыпей и вела все выше и выше.

Если это силонель, встретит ли она Яна?

Или Ильдрана?..

Музыка придала ей смелости, освобождая от страха перед Повелителем Снов. Тропинка свернула в расщелину, прорезавшую склон горы. Минда последовала по ней, не переставая восхищаться поднимавшимися по обе стороны вершинами. Миновав ущелье, Минда увидела долину. Ели и кедры остались внизу, уступив место сочным луговым травам. Источник музыки был теперь совсем близко, хотя мелодия вовсе не стала громче. Но вот луна прорвала облачную пелену, и Минда увидела музыканта, сидящего на горном уступе и играющего на свирели.

Он выглядел точно так же, как на картинке в книге Рабберта. Минда стояла довольно далеко, но видела все так ясно, будто находилась на расстоянии вытянутой руки. Щеки ритмично раздувались. Лунный свет поблескивал на рожках. Ветер играл кудрями. Взгляды Минды и незнакомца встретились.

Она словно окунулась в янтарную глубину, и тепло талисмана разлилось по всему телу, доходя до кончика каждого нерва, расслабляя каждый мускул. Бездонные глаза…

Сознание Минды странным образом раздвоилось: она знала, что лежит в комнате Танет, в неком забытьи, между сном и бодрствованием, а ее дух на склоне горы кружился в танце, который, проснувшись, она не в силах была бы повторить. Она двигалась в такт музыке – незнакомой и сладостной, пока последняя нота не смолкла вдали. Взгляд янтарных глаз затуманился. Музыкант исчез, последний отзвук протяжным вздохом унесся прочь.

Она снова осталась одна посреди широкой долины, ее дух ликовал, все чувства словно очистились и обновились. Минда промурлыкала конец мелодии и продолжала танцевать, от всего сердца желая, чтобы так длилось целую вечность.

Минда проснулась и по яркому солнечному свету за окном поняла, что проспала слишком долго. Усевшись на подушках, она вспомнила свой сон. Вызванные им ощущения остались. Все в комнате Танет неожиданно вспыхнуло новыми красками. Саму Танет, сидевшую за кухонным столом с чашкой чая над какой-то картой, окружало золотистое сияние. Так же как спавшего у ее ног волка; каждый волосок жесткой рыжевато-серой шерсти Руна был отчетливо виден в этом новом свете.

Минда вспомнила Рабберта и его очки. Наверно, так он и чувствовал себя поутру, когда надевал их, – все предметы обретали четкие очертания.

Танет услышала, что Минда пошевелилась, и подняла голову.

– Ну вот ты и проснулась, – сказала она. – Я уж подумала, что проспишь весь день. Надеюсь, ты хорошо спала… без сновидений?

– Я прекрасно выспалась, хотя и видела сон, – ответила Минда.

В памяти всплыли слова Яна: Твои сны будут спокойными, Таленин. Спокойными и прекрасными…

Она вздохнула:

– Спокойным и прекрасным был мой сон.

Танет вопросительно подняла брови.

– Этого я не могу объяснить, – улыбнулась Минда. – А чем ты занимаешься?

– Дарин-поиском. Чай еще не остыл, и к нему есть немного пресных лепешек, если хочешь.

Минда налила себе чашку чая и подошла к столу. На разложенных картах она узнала очертания Даркруна, по крайней мере площадь и музей.

– Дарин-поиском? – переспросила она.

– Это вроде поисков воды при помощи ивового прутика, – пояснила Танет и приподняла подвешенный на нитке камешек. – Маятник может показать нам, где находятся Гримбольд и медник. Хоть я и не дралан, я училась пользоваться этим инструментом и могу повторить необходимые действия.

– А как он работает?

– Как и все, что использует концентрацию мысли, – пояснила Танет. – Надо только отчетливо представить себе цель и сосредоточиться. Проще говоря, я стараюсь держать в голове их образы и веду маятник над картой…

Танет сосредоточенно нахмурилась, подняла маятник и стала водить им взад и вперед. Минда внимательно следила за ее действиями и не удержалась от восхищенного возгласа, когда камешек завис и стал вертеться над одной из точек. Танет повторила эксперимент. Камешек остановился там же и снова стал поворачиваться. Женщина окунула перо в чернильницу и маленьким кружком отметила на карте это место.

– Ты принесла мне удачу, – заметила она. – Вероятно, это они. Я целый час бьюсь над этим и уже начала отчаиваться.

– А я могу сделать что-то подобное?

– Почему нет? Хочешь попробовать?

Минда кивнула. Отставив чашку с недопитым чаем, она сменила Танет за столом.

– А что я буду искать? – спросила она.

– Ну, их искать не стоит. Во-первых, ты их не знаешь, а во-вторых, место уже отмечено, и ты бессознательно будешь останавливать маятник в этой точке. Почему бы не попробовать найти воду? Это самое распространенное применение дарин-поиска, и я могу проверить результат. Я знаю, где есть вода, и на второй карте у меня отмечены самые крупные водные потоки.

– Хорошо, – согласилась Минда. – Так что я должна делать? Просто думать о воде и водить камешком по карте?

– В общем, да. Только помни: ты должна ясно представлять, что именно стараешься найти. Для этого нужно сосредоточиться, и в то же время твое сознание должно быть открыто. Я понимаю, что это звучит довольно противоречиво, но так работают драланы. Они сосредоточенны и восприимчивы одновременно.

Минда представила себе воду, взялась за кончик нити и повела камешек по карте.

– Нет, нет, – остановила ее Танет. – Ты не должна смотреть на маятник.

Минда кивнула и перевела взгляд на карту. Она снова вызывала в памяти вид водной поверхности. Небольшая речка… вода журчит по каменистому дну… рак пятится в нору…

В ее сознании что-то переключилось, и вот уже речка была у нее внутри. Она слышала бульканье воды, видела солнечные блики на поверхности, ощущала холодные брызги на щеках. Маятник дернулся в пальцах и прочертил на карте извилистую линию. Одну, затем вторую. Третью. Танет зачарованно следила за ожившей нитью. Она смотрела на Минду, открыв рот от удивления. Минда заметила это и убрала маятник с карты.

– Сердце Луны! – воскликнула Танет. – Ты уверена, что никогда раньше этим не занималась?

В ее голосе отчетливо слышалось недоверие.

– Никогда, – заверила ее Минда. – Честное слово.

Танет покачала головой:

– Я не видела ничего подобного. Есть люди, которые от рождения одарены таким талантом. Наверно, ты – одна из них.

Из свертка на полу она вытянула другую карту и разложила ее на столе поверх первой.

– Видишь? Ты совершенно точно определила первый поток, потом без всяких колебаний перешла ко второму и к третьему. Если бы ты появилась раньше, я потратила бы гораздо меньше времени, чтобы отыскать воду в Даркруне.

Минда кивнула, все еще потрясенная ощущением ожившего в руке маятника. Немного погодя она опустила его на стол.

– А не можем ли мы использовать дарин-поиск, чтобы определить положение Вейра? – спросила она.

Танет пожала плечами:

– Если бы у нас была карта расположения всех миров… Но такой карты нет, так что придется отправляться в путь и…

– И спросить у вислинга, – закончила Минда.

– Точно так.

Пока Минда доедала лепешки, обильно поливая каждый кусочек медом, Танет продолжала наводить порядок. К тому времени, когда завтрак был закончен, все завязанные тюки и коробки выстроились вдоль стен, а рюкзаки ждали у двери. Рун уже давно выбежал на улицу.

– Не забудь взять свой меч, – напомнила Танет подошедшей к ней Минде.

– Мой меч, – повторила девушка.

Меч так и стоял у стены рядом с очагом, и при взгляде на него Минда вспомнила голубое пламя, пробежавшее по клинку перед схваткой в музее, внезапно обретенный навык, рефлексы тренированного воина, управлявшие ее телом.

Она медленно пересекла комнату, еще медленнее нагнулась и взяла оружие в руки. Танет смотрела на нее с любопытством. Минда так и не рассказала, что произошло в музее. Она только упомянула, что схватила оружие и каким-то образом поняла, как надо действовать, а когда со скеллером было покончено, все навыки боя мгновенно пропали.

Очень осторожно Минда наполовину вытащила меч из ножен и осмотрела клинок. Она боялась, что голубое пламя вспыхнет снова, но была разочарована, увидев только тускло-серый металл. И все же это было нечто большее, чем просто тяжесть в руке и воспоминания о том, что случилось в музее. Вздохнув, Минда спрятала меч и повесила ножны на пояс.

– Что-то не так? – спросила Танет. «Он живой», – мысленно ответила Минда.

– Не знаю, – произнесла она вслух. – Просто я не привыкла к оружию. Но думаю, оно не помешает.

– Однажды меч уже выручил тебя, – заметила Танет.

– Верно, – согласилась Минда и улыбнулась, чтобы скрыть замешательство. – Но нам пора идти.

Танет кивнула:

– Если повезет, мы доберемся до их лагеря завтра к ночи.

Танет отступила на шаг в сторону, пропуская Минду вперед и окидывая прощальным взглядом комнату, в которой прожила почти три года. Очаг уже остыл, ящики и узлы с находками аккуратно сложены вдоль стен. Но стоило Танет повернуться, чтобы последовать за Миндой, как мысли мгновенно переключились с прошлого на загадку, которую таила в себе ее юная спутница. Она словно была окружена некими скрытыми течениями, воздух вблизи Минды будто завихрялся, колеблемый чьим-то незримым присутствием.

Сможет ли Гримбольд ее разгадать?

Весь день они двигались строго на север по пустынным улицам, под внимательным взглядом зиявших окон. Рун петлял по окрестностям, нетерпеливо поджидал их, потом снова убегал вперед, словно играя в прятки, как с улыбкой заметила Танет. Минда и Танет шли рука об руку, иногда разговаривали, но в основном просто молча наслаждались обществом друг друга. Меч, висевший на поясе Минды, пробудил самые разные чувства, в которых она пока не могла разобраться.

Пришедшее во сне ощущение, что ее восприятие обострилось, также не покидало Минду. Она лучше слышала, тоньше чувствовала и видела все вокруг с поразительной четкостью. Она различала даже маленькую гусеницу, ползущую по ветке дуба, видела будущие ростки в семенах яблонь, слышала, как растут деревья и кустарники между высоких каменных башен. Солнце стало клониться к западу; предвещая близкие сумерки, и длинные тени от зданий легли поперек дороги. Минда обернулась к своей спутнице.

– Где мы проведем ночь? – спросила она. Танет пожала, плечами.

– Рун отыщет нам какое-нибудь безопасное местечко без скеллеров и крыс. Он не станет на ночь глядя убегать далеко даже ради охоты, тем более что мы на улице. – Она огляделась по сторонам. – Однако ты права, пора подумать о ночлеге. Рун!

Волк тотчас же явился на ее призыв. Минда посмотрела, как Танет с ним разговаривает, и задумалась, насколько он понимает ее слова, если вообще может что-то понять в человеческой речи. Однако волк, похоже, знал, что ему делать, и через полчаса привел их к небольшой сосновой рощице. Он улегся на толстый ковер из хвои, словно давая понять, что на ночь они должны остановиться в этом месте и не искать укрытия в домах.

Минда с удовольствием сбросила свой рюкзак и сняла с пояса меч. Последние несколько миль она постоянно спотыкалась, все тело ныло. Хуже того, она сознавала, что на следующее утро будет еще хуже.

Вздыхая, она помогла Танет разжечь костер и прилегла в ожидании ужина, предвкушая долгожданный отдых.

Позже, вечером, она попыталась снова поймать вчерашний сон, в котором был музыкант со свирелью и его завораживающая музыка. Она улеглась на спину, положив рюкзак под голову, и накрыла ладонью талисман на груди. Вскоре поднялся ветер, завывший между каменных башен, и Минда почувствовала легкий холодок. Но она впустила в себя музыку ветра, позволила ему наполнить свои мысли, а ее дух отправился на поиски вересковых пустошей из вчерашнего сна

Пологие холмы отчетливо мелькнули перед ее мысленным взором на грани сна и бодрствования, но на них не было вереска. Минда попыталась расслабиться, чтобы перенестись из воображаемой местности во вчерашний сон. Но забытье накрыло ее темным одеялом и не принесло никаких видений.

Глава 5

Незадолго до рассвета Минда внезапно проснулась. Она забеспокоилась и села, пытаясь понять, что же ее разбудило. Ветер в башнях продолжал свою неизменную мелодию. В предрассветных сумерках Минде было видно, что Танет спокойно спит рядом с потухшим костром.

– Рун?

Волк уже был на ногах, ощетинился и напряженно смотрел на север; Рун никак не отреагировал на негромкий окрик Минды. Она повернулась в ту же сторону, но ничего не смогла разглядеть, кроме потемневших от старости елей. Минда встревожилась еще больше. И вот на фоне уже привычного завывания ветра вдалеке раздался звук охотничьего рога. Минда нахмурилась и сбросила одеяло. Город считался пустым, так кто же вышел на охоту? Рун издал глухое ворчание и пропал в темноте. Проводив его взглядом, Минда нерешительно поднялась, опоясалась мечом и пошла следом. Через несколько шагов лагерь скрылся из виду, темные еловые лапы сомкнулись над головой, и в душе шевельнулся леденящий ужас. Ильдран…

Звук рога снова раздался в рощице, на этот раз ближе, и Минда вздрогнула. Впереди маячил расплывчатый силуэт Руна. Волк не обращал ни малейшего внимания на Минду, его внимание было поглощено приближавшимся незнакомцем. Минда остановилась под последними соснами. На противоположной стороне лужайки, бывшей когда-то перекрестком двух дорог, возвышались ровные ряды башен. При виде зданий Минда осознала, что находится не в лесу. В тени елей было нетрудно забыть, что совсем рядом миля за милей тянулись каменные джунгли Даркруна.

Рассвет уже окрасил верхушки башен розоватыми лучами, и ветер постепенно стих. Его странная мелодия растворилась в тишине. В самом центре лужайки настороженно замер Рун. Даже на расстоянии Минда ощущала его напряжение. Рог протрубил в третий раз.

Едва раздался сигнал, Рун скрылся в тени ближайшего здания. Минда отступила к деревьям. Рукоять меча, как и талисман у нее на груди, стала теплой. Она все еще не была уверена, что решится снова обнажить клинок и позволить ему овладеть своим телом. Но вот из-за домов появились первые гончие, и пальцы Минды сомкнулись на обитой кожей рукояти.

Высокие поджарые псы передвигались с хищной грацией охотников. Как только вся свора выбежала на лужайку, вожак поднял морду и залаял. Один за другим к его голосу присоединились голоса его товарищей, и громкий лай наполнил воздух. Это и в самом деле была охота. Сердце Минды громко заколотилось в груди, она едва смогла шагнуть назад и спрятаться за стволом толстой ели.

Солнце разорвало восточный край горизонта, и в этот миг Минда увидела хозяина собак. Высокий мускулистый мужчина появился внезапно; он был одет в подбитую мехом накидку, в руке держал охотничий рог, а на плече у него висели лук и колчан со стрелами. На гордо поднятой голове красовался шлем е оленьими рогами, покачивающимися на каждом шаге. Солнце уже залило лужайку своим теплым светом, охотник приблизился, и Минда с ужасом поняла, что рога не были украшением шлема. Они росли на голове охотника

Мужчина осмотрел лужайку и остановился, повернувшись к тому месту, где пряталась Минда. Она еще крепче сжала рукоять меча и едва осмеливалась дышать.

Ей была отведена роль добычи.

Гончие перестали лаять и столпились вокруг хозяина. Охотник сделал шаг, затем остановился и взглянул на небо. Солнце позолотило крыши домов, и поперек лужайки пролегли; длинные тени. Вот взгляд охотника снова вернулся к Минде, и она увидела, что его глаза пылают расплавленным золотом, проникая сквозь укрывшие ее ветви деревьев, как сквозь легкую дымку. С хищной усмешкой на губах он зашагал прямо к ней.

Минда остолбенела. Она понимала, что нужно позвать Руна, но крик застрял в горле. Она не могла даже вытащить меч. Только когда охотник с оленьими рогами подошел почти вплотную, Минда стряхнула оцепенение и пустилась наутек. Она сумела увернуться от протянутой руки преследователя и устремилась под сосны – подальше от лужайки, но в то же время и дальше от лагеря.

Минда пробежала всего десяток ярдов, как охотник выскочил наперерез и схватил ее. Сильные пальцы сомкнулись на плечах, но адреналин все еще бушевал в ее крови, и Минда даже не подумала сдаться. Она вывернулась и нацелилась расцарапать ему лицо. Охотник отпрянул назад, и руки Минды скользнули по меховой накидке, зацепившись за перевязь рога. Пальцы непроизвольно сомкнулись. Не успел охотник, да и сама Минда, понять, что она делает, как рог оказался у нее в руках вместе с оборванной перевязью.

Мужчина отдернул руки от Минды, словно коснувшись раскаленных углей. Она же, с рогом в побелевших от напряжения пальцах, отскочила в сторону и повернулась к преследователю. Его лицо исказилось от ярости, но охотник не попытался приблизиться к жертве. Неужели это из-за рога?

Минду трясло, она все еще тяжело дышала. Охотник смотрел на рог с такой тревогой, что Минде захотелось швырнуть его на землю и растоптать. Рог казался довольно хрупким. Один удар, и все будет кончено.

– Нет! – закричал охотник и затряс головой. Его голос звучал хрипло и отрывисто. – Колдас хеш ин не.

Бессильно протянутая рука красноречиво выражала его мольбу.

Минда перехватила рог в левую руку, а правой вытащила меч. Она ожидала появления голубых огоньков, но их не было.

Где же волшебство?

Но меч все же удерживал охотника на расстоянии, и Минда попыталась обдумать свои последующие действия. Она понимала, что не сможет вот так сразу убить человека. Пока она размышляла, охотник молча переминался с ноги на ногу, переводя взгляд с меча на рог. Минда отступила еще на шаг.

– Кто ты такой? – спросила она. – И почему преследуешь меня?

Где же Рун? Где Танет? Поднятый шум должен был ее разбудить.