НИНА

После школы Нина вытащила из-за дома одно из старомодных плетеных кресел, установила его посреди почтовой открытки, которая называлась их двориком, так, чтобы поймать последние лучи вечернего солнца, переоделась в просторные шорты и блузку, вынесла из дома лимонад и последний номер «Сасси» и присела, пристроив бокал на один толстый подлокотник кресла, а журнал – на другой.

Настроение у нее было не из самых прекрасных.

Во-первых, Джуди прикрылась ею, чтобы отправиться на набережную с Берни Файном.

Нина ничего не имела против того, чтобы выручить подругу, но на самом деле ей очень хотелось поговорить с Джуди более основательно, чем удалось тогда, за полдником. Вот так всегда с этими мальчишками – они вечно вмешиваются в серьезные дела настоящей дружбы.

Потом Нине пришлось выслушать мамину речь о том, как ей звонили из школы в мастерскую по поводу того, что Эшли снова не было на уроках, и что не знает ли Нина, где находится ее кузина, и что скоро она доберется до этой девчонки, потому что всему есть предел. Скажи это самой Эшли, хотела сказать Нина. Но Эшли, конечно же, не было, и выслушать все это пришлось ей. Честное слово, если бы Эшли заперли в доме на год, это пошло бы ей только на пользу.

Но на самом деле Нину беспокоили ее сны. Они снились ей примерно раз в неделю вот уже год. Теперь они начали вторгаться уже и в дневную жизнь, а это ей было уж совсем ни к чему. В следующий раз она наверняка отключится прямо во время физкультуры на волейбольной площадке, залает по-собачьи, или еще что-нибудь, вот будет здорово! Только этого ей и не хватало – мало того, что полшколы считает ее никчемной зубрилкой; а другая половина школы вообще не подозревает или не задумывается о ее существовании.

Нина не знала, что в этом плохого. Если уж ходить в школу, так надо стараться учиться хорошо. Кроме того, многие предметы – история, английский, а особенно – математика и точные науки – были просто на самом деле интересные. Не то, чтобы она притворялась и не просиживала некоторые скучные уроки в туалете. Но некоторым этого было недостаточно. Если хочешь быть крутой, нельзя иметь хорошие отметки.

Нина вздохнула. Никакие отметки не могли помочь ей сейчас.

Нина вспомнила совет, который Джуди дала ей перед тем, как свернуть с Берни на Вильямсон-стрит к набережной. Джуди сказала: вместо того, чтобы паниковать, ей стоит попытаться слиться с жизнью того животного, в которое она попадает во сне.

– Как в «Кэддиснаке», помнишь? – сказала Джуди Нине. – Где Чеви Чейз объясняет суть игры в гольф.

– Стань мячом, – вспомнила Нина, не успела Джуди сама произнести вторую замечательную реплику в этом фильме – самым замечательным было высказывание Дэнжерфилда, пукнувшего на всю округу: «Кто-то наступил на утку?»

«Кэддиснак» был одним из любимых фильмов Джуди – потому что оба ее кумира, Билл Мюррей и Чеви Чейз, играли в нем.

– Они же старые! – не раз и не два возражала Нина, когда они начинали спорить о нем.

– Зато смешные!

– Ну, да – иногда…

Повтор «Субботних вечеров» с ними был гораздо смешнее, чем та муть, которую показывали теперь. Но – стать мячом? Стать животным? Не паниковать?

Конечно. Как будто страх можно включить и выключить!

Нина снова вздохнула. Кажется, я становлюсь похожа на старую тетку, подумала она, и раскрыла журнал.

Мама часто ворчала по поводу ее подростковых журналов, потому что они «навязывают впечатлительным юным натурам ролевые модели», не слушая нининых возражений, что их страницы об модной одежде и косметике лучше всего помогают держаться в курсе того, что происходит. Но против «Сасси» мама перестала протестовать после того, как Нина показала ей, что в нем часто бывают серьезные статьи о сексизме, правах животных, ядерном разоружении и тому подобном, как например, вот в этом номере – большая статья «Кто хочет изменить мир?»

Нина перелистывала страницы, соглашаясь с одним автором в том, что лидеру «Инэксес» не следует никогда стричься, дивясь тому, как фотомоделям удается сохранять свою красоту в таком совершенстве, но в то же время неотступно думая о своих снах. Добравшись до колонки «Помогите!», где в одном письме читательница спрашивала, как узнать, что твой парень тебя использует, а другая – что такое оргазм, Нина подумала, что, может быть, ей стоит написать о своей проблеме.

Она знала, что ответом будет одно: сходи-ка ты к врачу.

По крайней мере, если там честные люди.

Нина закрыла журнал. Толку в нем никакого. Сны никак не выбросить из головы – особенно тот, который приснился ей на автобусной остановке сегодня утром. Одно воспоминание о страшной тени, стоявшей посреди аллеи, заставляло ее содрогнуться.

Через некоторое время Нина поднялась с кресла и ушла в дом.

Лабораторная по биологии помогла ей отвлечься от мрачных мыслей до обеда, а за обедом все стало совершенно ужасно, потому что родители тревожились и сходили с ума оттого, что Эшли не пришла домой.

Да слава богу, только и могла бы сказать Нина на это, но ей хватало ума держать эти слова при себе.

После обеда Нина позвонила Джуди, но Джуди могла говорить только о Берни. Берни сделал то, Берни сказал се. Он пригласил Джуди на выходных в кино, и не могла бы Нина ее выручить? Это будет всего вторая их встреча, но, кажется, это уже похоже на что-то серьезное, правда?

Нина послушала Джуди некоторое время и повесила трубку, как только смогла, сказав, что ей нужно доделать уроки. На самом деле уроки уже были сделаны, и Нина просто легла спать.

На какое-то время, по крайней мере, я избавлена от этих снов, подумала она, лежа под одеялом и глядя в потолок.

Сны почти не снились ей чаще, чем раз в неделю. На этой неделе два раза уже было.

Нина потянулась, подумав сонно: «Где-то там Эшли?..»

… и, очнувшись, увидела, что тело ее покрыто шерстью.

Нина уже начинала привыкать к этому. Не то, чтобы это ей нравилось – вот уж ни разу! – но уже как-то по привычке первым делом осмотрела себя, чтобы понять, каким же зверем она приснилась себе на этот раз. Страх всегда приходил потом.

Когда она пыталась двигаться. Когда ей приходилось двигаться, поскольку что-нибудь ужасное обязательно должно было случиться, если она останется сидеть на месте.

На этот раз она стала волчицей.

Это было уже нечестно. Третий раз за два дня! Но как-то раз она уже была собакой – маленькой блохастой уличной собачонкой ростом с большую кошку – и ей уже почти удалось научиться управлять ее телом, когда огромная немецкая овчарка решила подзакусить ею. Волчье тело не должно сильно отличаться, и, может быть, ей удастся заставить его служить.

Стань мячом.

Нина осторожно подняла одну лапу, затем другую, собрав все свои силы, и сделала несколько неуверенных шажков, отставив для равновесия хвост.

Улыбнувшись, она шагнула еще несколько раз, и встала, как вкопанная, перед глубоким забетонированным рвом. По ту сторону рва стояла невысокая стена.

А за стеной зоркие в темноте волчьи глаза разглядели широкую площадь перед зоопарком «Метро».

Нину охватило разочарование. Надо же, попасть в тело такого большого и хищного зверя – ведь кто захочет связываться с волком? – и не иметь возможности отправиться испытать его! Но тут же она поняла, что защищена также и от многих угроз внешнего мира. Никакой доблестный охотник не будет пулять в нее из своей винтовки. Ей не придется беспокоиться об укрытии, потому что разве может быть место безопаснее, чем клетка в зоопарке? Это идеальный случай узнать как можно больше о звере и о том, что она делает в его теле.

Стань мячом.

Может быть, следующий доклад по биологии сделать о волках?

Нина сделала еще несколько испытательных шагов, и с растущей уверенностью начала овладевать передвижением на четырех лапах. Волчье обоняние доносило до ее ноздрей целый волнующийся мир странных, экзотических запахов. Нина плыла через мириады тонких ароматных струй, разгадывая их смысл и любуясь их калейдоскопической игрой.

Что-то шевельнулось в дальнем конце волчьей клетки.

Холодок пробежал по Нининой спине, но тут же она увидела, что это просто другие волки из маленькой зоопарковой стаи. С полдюжины волков вышли из тени, направляясь к ней. Альфа-пара – вожаки стаи – шла впереди, остальные – за ними.

Добрый вечер, хотела сказать Нина.

Ее слова превратились в раскатистое рычание, удивившее ее.

Как в кино про оборотней, подумала она.

Она улыбнулась, подумав об этом, но улыбка ее сникла, когда она поняла, что стая поняла ее рычание совершенно превратно.

О боже, подумала Нина, что же я сказала по-волчьи?

Альфа-самец подошел к ней на прямых ногах, и из его груди родился ответный рык.

Легче, парни, попыталась сказать Нина, я же не хотела сказать ничего такого.

Эти слова тоже стали рычанием и глухим ворчанием. Шерсть на шее вожака поднялась дыбом. Он подошел еще ближе – остальные волки окружили Нину.

Нина начала вспоминать то, что она читала о волках. О том, например, как тесно спаяна волчья стая, и как они выгоняют чужаков со своей территории. Нина была в теле члена их стаи, но, наверно, вела себя как-то не так. Может быть, как-то не так пахла.

Нина бросила взгляд на окружающую клетку пропасть. Слишком высоко, чтобы попытаться прыгнуть. Но если ей некуда уйти – если волки не смогут прогнать ее с территории, которую они считают своей, – что же они сделают?

На это ответил вожак, внезапно набросившись на нее.

Он стремительно укусил ее в плечо. Она отпрянула так же быстро, поэтому он, ухватив ее плечо зубами, только поцарапал, не прокусил ей кожу. Но это было очень больно – мышцы предплечья горели, как в огне, – и панический ужас, от которого Нина столько времени успешно удерживалась, начал грызть каждый ее нерв.

От неожиданного быстрого движения Нина упала набок, попыталась тут же подняться на ноги, и снова упала. Но теперь она упала на спину, а вся стая стояла над ней.

Проснись, сказала Нина себе, проснись, проснись, ПРОСНИСЬ!

Но ничего не изменилось.

Вожак снова нанес удар.

ЭШ

– Все нормально, – сказала Кэсси. – Мы не пробудем здесь долго.

Она спокойно улыбнулась Эш, словно они все еще гуляли где-нибудь в Садах Силена, а не в каком-то тридевятом царстве. Улыбка ее, хоть и странная сейчас, здесь, вселяла куда больше уверенности, чем широкая, сумасшедшая ухмылка, растянувшая лицо Боунза.

– Хорошо, – тихо сказала Эш. – Недолго.

В «пробудем здесь» она все никак не могла поверить. Куда девался Верхний Фоксвилл? И главное – как они из него выбрались? Все, что видела Эш с высокого гранитного уступа, на котором они втроем сидели, был девственный лес. Тысячи и тысячи акров дикой чащи раскинулись до горизонта, и из нее возвышались только там и сям гранитные скалы, такие же, как та, на которой были они – древние каменные кости, тянувшеся из леса к небу.

Похоже, что здесь вообще никогда не ступала нога белого, не говоря уже о квартале двух-трехэтажных особняков.

– Не очень-то хорошо оставаться в этой стране слишком надолго, – сказал Боунз, и улыбка его сменилась совершенной серьезностью. Но где-то на дне глаз все равно искрилось веселье.

Эш бросила на него взгляд и снова стала смотреть на леса. Она понимала, что он – друг Кэсси, и ему можно доверять, но что-то в нем смущало ее.

Это было, пожалуй, поняла она, даже не из-за него, а из-за того, что он мог сделать. Ведь лишь несколько заклинаний и эффекты с сухим льдом, которые пришлись бы впору «Моторхеду», взяли и перенесли их в другой мир!

Хотя, быть может, вовсе никуда и не унесли? Дым его трубки – может быть, это просто какой-нибудь наркотик, и они просто воображают себе, что они в этом месте. Может быть, полицейские сейчас тащат их тела в машину, а они сидят тут и глядят по сторонам? Замечательно!

Разве что все выглядело слишком реально. Эш только не могла решить, легче ей от этого, или нет. Все происшедшее настолько выбило ее из колеи, что она просто не могла сказать, что же она чувствует.

Наконец, Эш снова повернулась к Боунзу.

– А почему? – спросила она. – Что случится, если мы останемся здесь надолго?

– Это мир духов, – ответил он, – здесь живут маниту. Мы не должны надолго появляться здесь в своих телах. Это – страна, куда путешествует наш дух, когда мы ищем знания или мудрости, или хотим поговорить с тенями предков. А наши тела создают волны и помехи, тем сильнее, чем дольше они здесь остаются, и меняют этот мир и меняются сами. А перемены эти не всегда к добру.

– В каком смысле разговаривать с предками? – спросила Эш.

– Духи ходят по этому миру перед тем, как переродиться или пуститься в путешествие.

– И ты знаешь, как их вызывать?

– Я разговаривал с голосами прошлого.

– Но хорошего в этом мало, – добавила Кэсси.

Боунз кивнул:

– Мертвые нечасто помнят подробности своих прошлых жизней. Когда вызываешь их, они редко узнают тебя. Как и маниту, они любят подшутить над тобой – не нарочно, не ради самой шутки, как могут шутить маниту, а вообще просто потому что у тебя хватило ума их вызвать. За все нужно платить, особенно в этой стране, и порой дорогою монетой.

– Слишком дорогой, – подтвердила Кэсси. – Можно и ума лишиться.

– А можно и просто не вернуться, – добавил Боунз.

Но мама узнает меня, подумала Эш. Как же иначе?

– Потому что это страна духов – страна души, – продолжил Боунз, – здесь трудно верить своим ощущениям, особенно грубым чувствам тела. Время движется своими путями, как порыв ветра. На одном пути оно течет с такой же скоростью, как и в том мире, который мы только что покинули. На другом минута может оказаться неделей. Или неделя – одним днем.

– Как в Волшебной Стране, – сказала Эш. Она читала о том, как смертные попадали в Волшебную Страну на одну ночь, а потом, когда они возвращались, оказывалось, что прошло семь лет.

– Это и есть та самая Волшебная Страна, – сказала Кэсси. – Это потусторонний мир, где живут духи. Называй их маниту, эльфами или лоа – никакой разницы.

Каждый из нас видит их по-разному. Страну эту мы видим по-разному. Но она всегда одна и та же.

– Но…

– Пора идти, – сказал Боунз, плавно, но быстро встав на ноги. – Мы уже и так достаточно долго здесь пробыли.

– Идти? – переспросила Эш, тоже поднявшись. – А разве ты не можешь просто колдануть нас обратно?

Боунз кивнул.

– Но если я это сделаю, мы окажемся в том же бомжатнике, где сейчас полиция.

Надо немного пройтись и отойти от них на какое-то расстояние. Считай, что мы просто срезали кусок пути от одного места к другому – так, чтобы нас никто не видел в нашем мире.

Эш огляделась еще раз вокруг, пораженная не столько тем, что сказал Боунз, сколько тем, чего он не сказал.

– А что, здесь нас кто-то видит? – спросила она.

Она не замечала никаких признаков жизни.

– Духи видят нас, – ответил Боунз с той самой веселой сумасшедшинкой в глазах.

– Теперь пойдем, и не отставай от нас. Здесь гораздо легче потеряться, чем ты думаешь.

Духи смотрят на нас? – подумала Эш. Может быть, ее мама где-то здесь, среди деревьев, смотрит сейчас на нее…

– Вперед! – сказала Кэсси.

Все еще не в силах прийти в себя, Эш кивнула и двинулась за ними. Они пошли напролом в лес по крутому склону горы, более проходимому, чем другие. На ходу Эш вглядывалась в деревья, останавливаясь каждый раз, когда казалось, что между стволами что-то шевелится, но всякий раз оказывалось, что это солнечный луч выхватил ветку дерева, или же ее собственная тень шагает меж кедров и елей.

– Не тормози, – сказала ей Кэсси, когда ей и Боунзу пришлось в четвертый раз остановиться и подождать ее. – Не стоит теряться здесь.

Поверь мне.

– Я не потеряюсь, – заверила ее Эш.

Кэсси кивнула. Они с Боунзом снова двинулись вперед, Эш – следом. Но тут она увидела какое-то движение в стороне, и ей пришлось совсем остановиться, чтобы разобрать, что это было. На этот раз это оказалась не ветка и не тень. На этот раз там действительно кто-то был, и кто-то смотрел на нее. Эш различила отблеск солнца на черных волосах, ниспадавших из-под тонкой вуали странной шапочки, похожей на те, которые Эш видела на средневековых картинках. Фигура была одета в черное длинное платье или плащ. Эш точно могла сказать по ее очертаниям, что это женщина.