Легенды Ньюфорда (№1) - Городские легенды

Она снова взглянула на паренька, который спал в ее постели. Сколько гнева у него внутри. Может быть, это он вызвал к жизни то, что она видела?

Эллен, сказала она себе, пятясь из спальни, не делай из мухи слона, тебе просто показалось. И все же что-то было там, за окном. В глубине души она была в этом совершенно уверена.

В гостиной ей снова попалась на глаза книжка Риделла. Слова Брэмли Дейпла метались в ее мозгу, точно вспугнутые птицы... и это ощущение странности происходящего, от которого она никак не могла избавиться. Сначала ветер, потом ночь и Рис, скорчившийся в дверном проеме. А теперь еще эта штука в окне.

Прежде чем расстелить постель на диване в гостиной, Эллен налила себе бренди, старательно избегая смотреть на окна. Она знала, что ведет себя как маленькая девочка, понимала, что ей наверняка все померещилось, но что-то таинственное витало в самом воздухе в тот вечер, и ей казалось, будто она ходит по краю обрыва, над которым висит серая туманная пелена. Один неверный шаг, и она соскользнет в пропасть. В кошмар.

Заснула она только после второй порции бренди.

А бугер все кружил вокруг дома, принюхивался к стенам, вскарабкивался время от времени наверх, заглядывал в окна. Что-то не давало ему пробраться внутрь, какое-то беспокойство в воздухе, похожее на ветер, но не ветер. Наконец он убрался, но не раньше чем в той части его существа, которая заменяла ему мозг, созрела мысль, что ключ ко всем замкам — само время. Часы и минуты откроют путь к тому, что пока кажется недоступным.

Длинные острые зубы твари сверкнули в усмешке. Время у него есть. Немного, но есть.

4

На утро Эллен проснулась с ломотой во всем теле после проведенной на раскладном диване ночи и с мыслью, чего это, скажите на милость, ей вздумалось притащить Риса домой. Пораскинув мозгами, она пришла к выводу, что весь вчерашний вечер прошел на грани сверхъестественного, частью которого и было появление парнишки. Сначала Кристи со своей книжкой. Потом эта рожа в окне. Да и Круглые Люди — сколько лет она о них не вспоминала.

Она решительно опустила ноги на пол и вышла на балкон. Легкая дымка еще не растаяла в утреннем воздухе. Серфингисты уже оседлали водны у самого пирса — всего несколько человек пока, но через час столько набежит, что и не сосчитаешь. Мусороуборочные машины ползут по пляжу, мерный рокот моторов вплетается в гул прибоя. Какие-то люди терпеливо просеивают металлоискателями оставленные машинами груды отбросов, прежде чем специальные грузовики увезут их на свалку. Вдоль самой кромки прилива спиной вперед бежит человек, его силуэт четко вырисовывается на фоне океана.

Ничего необычного. Тогда откуда же это неотвязное чувство постороннего присутствия, словно какая-то птица забралась внутрь ее и машет своими темными крыльями в ее мозгу? Из зеркала в ванной комнате на Эллен взглянули глаза этой птицы. Безумные глаза.

Дрожа, Эллен кое-как покончила с умыванием. Когда Рис проснулся, она уже сидела на балконе в водолазке и шортах, с кружкой утреннего кофе в руках. Непривычное ощущение одержимости почти отпустило, события минувшей ночи постепенно начинали казаться полузабытым сном.

Когда Рис появился на балконе, Эллен не смогла сдержать улыбки при виде того, как забавно помялся во сне его ящеричий гребень. Волосы частью прилипли к голове, частью, наоборот, торчали под самыми невообразимыми углами. Упрямо сжатый рот шрамом белел среди поля короткой щетины, но глаза, еще слегка припухшие со сна, смягчали общее выражение лица.

— И часто ты это проделываешь? — спросил он, плюхаясь в соседнее кресло.

Что именно? Кофе по утрам пью?

— Бродяг подбираешь.

— Судя по твоему виду, тебе нужна была помощь.

Рис кивнул:

— Точно. Все мы братья и сестры на этом большом межзвездном корабле, который зовется Земля. Добрая самаритянка, я так сразу и понял.

Резкость его тона спугнула хорошее настроение Эллен. Птица, чей взгляд она совсем недавно видела в зеркале, снова встрепенулась, события прошедшей ночи всплыли в памяти. Что там говорил этот волшебник у Кристи? Вещи существуют только потому, что мы хотим, чтобы они существовали.

— Когда ты заснул, — сказала вдруг она, — мне показалось, я видела, как что-то заглядывает в окно спальни...

И тут же умолкла, недоумевая, к чему она затеяла этот разговор. Но Рис неожиданно выпрямился в своем кресле, явно встревоженный.

— А на что оно было похоже, это «что-то»? — спросил он.

— На чудовище, — попыталась свести все к шутке Эллен. — Зубастое и красноглазое. — Она пожала плечами. — Да ничего особенного, просто вечер такой выдался.

— Ты его действительно видела? — допытывался Рис, его напряжение передалось Эллен.

— Ну, я думала, что вижу, но потом поняла, что это невозможно, и вот... — Голос ее опять прервался. Рис медленно откинулся на спинку кресла и уставился на океан. — И что же это... было? — спросила у него Эллен.

— Я его зову бугером, — последовал ответ. — Понятия не имею, откуда он взялся, знаю только, что он таскается за мной с тех самых пор, как я свалил от родителей...

Не все рассказы в книжке Риделла были такие уж безобидные. Взять хотя бы один из последних, «Сырые яйца», о человеке, у которого в холодильнике завелась тварь прямо как в «Охотниках за привидениями». У нее был длинный зуб, тонкий, как игла, которым она прокалывала скорлупу и высасывала яйца досуха, оставляя одни белые пустышки. Однажды, когда человеку надоело покупать яйца, оголодавшая тварь выползла ночью из холодильника и выколола глаза всей его семье.

Тот человек всю жизнь панически боялся ослепнуть. Рассказ заканчивается тем, что он умирает, а тварь перебирается в соседний дом, еще голоднее, чем раньше...

Рис отложил книгу Кристи Риделла и пошел искать Эллен. Она была на пляже, сидела на берегу, подогнув под себя голые ноги, широкая бесформенная футболка полностью скрывала купальник. Ее взгляд был устремлен в море, мимо кромки прибоя, мимо пловцов, ребятишек с надувными плотиками, серфингистов, мимо нефтяных вышек, терявшихся в сиреневой дымке на горизонте. Люди таращились на него, пока он шлепал к ней по песку и выбирал местечко, чтобы присесть.

— Рассказы в той книжке, это ведь просто выдумки, так? — помолчав, заговорил он.

— Это я у тебя должна спросить.

— Слушай. Тот бугер, он... О Господи, ну не знаю я, что он такое. Но он же не может быть настоящим.

Эллен пожала плечами.

— Я ходила за молоком сегодня утром, — сказала она, — и услышала, как двое парнишек говорили о каких-то своих дружках. Похоже, те собирались накостылять одному панку на автостоянке вчера вечером, когда что-то выскочило на них прямо из-под пирса и оторвало кусок бампера у их машины.

— Да, но...

Эллен оторвалась от созерцания дали и посмотрела на него. Во взгляде ее была бесконечность, она чувствовала биение крыл в мозгу.

— Я хочу знать, как ты это сделал, — заявила она. — Как ты вызвал его к жизни.

— Эй, леди, я же сказал, не знаю...

— Ведь так можно привести в мир не только зло, — добавила она почти свирепо. — Добро тоже. — Ей вспомнился гном, который жил под пирсом в рассказе Кристи, и ее собственные Круглые Люди. — Я хочу увидеть их снова.

Их взгляды встретились. Рис видел, что в глубине таких прозрачных серых глаз Эллен собирается гроза, накапливается какая-то дикая сила, упорная и целеустремленная, как его бугер.

— Я бы сказал, если бы знал, — ответил он наконец.

Некоторое время Эллен еще смотрела на него, но постепенно ее взгляд вернулся к волнам.

— Сегодня он придет?

— Не зна... — начал было он, но Эллен снова повернулась к нему. Вид у нее был такой, что он немедленно кивнул. — Да. Наверное.

— Я хочу его увидеть, когда он появится.

Потому что если он настоящий, то и все остальное тоже настоящее. Если она сможет увидеть бугера, понять, в чем его жизненная сила, разглядеть его по-настоящему, зная, как волшебник Кристи учил Джилли Копперкорн, что именно она ищет, тогда ей удастся привести в мир свое маленькое чудо. Свою магию.

Она стиснула руку Риса:

— Обещай мне, что не уйдешь до его появления.

«Нет, она все-таки чокнутая», — подумал Рис.

Не так сильно шарики за ролики зашли, как у его предков, но все равно, тронутая. Правда, в книжке, которую она ему подсунула, какой-то смысл все же был, хоть и не понять какой. Ясно одно — если такое дерьмо, про которое в ней говорится, бывает, то тогда все, наверное, работает именно так, как там написано. Н-да, странно. Но как вспомнишь бугера...

— Обещай мне, — повторила она.

Он высвободил свою руку из ее пальцев:

— Ладно. — И добавил: — Все равно мне идти-то некуда.

5

Вечером они пошли в «Зеленый перец», мексиканский ресторан на Мейн-стрит. За столом Рис внимательно разглядывал свою спутницу, чувствуя, как меняется его представление о ней. Волосы она собрала на затылке в свободный пучок, надела шелковистую кремовую блузку с узкой черной юбкой. С головой у нее, конечно, не все в порядке, но не настолько, как у его родителей. Чем-то она похожа на клиентов модных галерей и бутиков с Мелроуз-авеню в Западном Голливуде, где работает его мамаша. Народ в ресторане, поди, сидит и удивляется, чего это она связалась с таким отребьем, как он.

Эллен подняла глаза от тарелки и перехватила его взгляд. На ее губах заиграла легкая улыбка.

— Повар, наверное, в хорошем настроении, — сказала она.

— Почему это?

— Просто я слышала, что чем хуже у него настроение, тем острее соусы.

Рис улыбнулся ей в ответ, но улыбка вышла кислой. Хотелось пива, но здесь ему не подадут, несовершеннолетний. Он вдруг поймал себя на том, что жалеет о разнице в годах между ним и Эллен и о том, что сидит рядом с ней и выглядит как полный придурок. Впервые с тех самых пор, как он сделал эту прическу, ему стало стыдно своего вида. Ну почему нельзя просто сидеть здесь и радоваться, что она рядом, а не думать о том, что весь ресторан пялится на тебя как на урода какого-то.

— С тобой все в порядке? — спросила Эллен.

— Да. Конечно. Очень вкусно.

Вилкой он гонял остатки риса по тарелке. Все прекрасно, никаких проблем. Только вот пойти некуда, не нужен он никому. После вчерашней драки все болит. Женщина, которая сидит с ним за одним столом, выглядит что надо, но для него слишком стара, да и глаза у нее такие, что мороз по коже пробирает. И еще этот бугер проклятый за ним увязался. Да уж. Дела просто лучше некуда.

Он снова взглянул на Эллен украдкой, но та не заметила: поднеся бокал с вином к губам, она смотрела в темноту за окном.

— Эта книга, которую твой друг написал, — начал он.

Она перевела на него взгляд и опустила бокал.

— Про таких, как мой бугер, в ней ничего нет, — продолжал Рис. — Страшилок всяких много, но ничего похожего на бугера.

— Верно, — ответила Эллен. — Но объяснение все равно одно. Мы видим твоего бугера потому, что верим в него.

— Значит, он был всегда, просто раньше мы его не замечали? Или он существует потому, что мы в него верим? Он что, вышел из нас — из меня?

— Как птицы дядюшки Доббина, хочешь сказать?

Рис кивнул, не подозревая о темных крыльях, которые трепетали в груди Эллен.

— Я не знаю, — тихо ответила она.

«Птичий рынок дядюшки Доббина» назывался последний рассказ в книге Кристи Риделла, точно так же, как и зоомагазинчик в Санта-Ане, хозяином которого был Тимоти Джеймс Доббин. Там можно было найти любую птицу, какую пожелаешь, хоть домашнюю, хоть дикую. Мелкие певчие птички сидели в клетках, попугаи хозяйничали по всему магазину, да еще всякая пернатая живность, от воробьев до ворон и чаек, слеталась со всех сторон.

Герой этого рассказа, Ти Джей Доббин, бывший матрос, страстный любитель поэзии девятнадцатого века, настоящий бородатый морской волк с седеющей копной рыжих волос и кустистыми бровями, в неизменных мешковатых джинсах и вытянутой футболке, проводил дни в своем магазинчике, где чистил клетки, кормил волнистых попугайчиков, учил больших попугаев разным словам. Все, кто его знал, называли его дядюшка Доббин.

Была у него шестнадцатилетняя помощница по имени Нори Верт, она работала по выходным. У нее были коротко стриженные светлые волосы и глубокий загар, над которым она начала трудиться, едва подошел к концу учебный год. Чтобы подчеркнуть смуглоту кожи, она носила исключительно белые шорты и короткие топики. Ничего на свете не любила она так сильно, как пляж, не считая птиц в магазинчике дядюшки Доббина конечно, ведь она знала их тайну.

Узнала она ее не сразу. Не меньше года она регулярно заходила в магазинчик, слонялась поблизости, потом отработала в нем три выходных, и только тогда решилась подойти к дядюшке Доббину с вопросом, который давно не давал ей покоя.

— Я вот все думаю, — начала она, присаживаясь к краешку заваленного бумагами стола в глубине магазина. Провела пальцами по глобусу, стоявшему рядом с открытой торговой книгой, рассеянно толкнула его, отчего тот завертелся волчком.

Дядюшка Доббин, не переставая набивать трубку, вопросительно поднял бровь.

— Насчет птиц, — продолжала Нори. — Мы ведь не продаем их, ну, по крайней мере, с тех пор, как я здесь работаю, ни одной не продали. Люди приходят, осматриваются, но никто никогда не спрашивает, что сколько стоит, и ничего не покупает. Наверное, вся торговля идет в будние дни, нотогда зачем же вы меня нанимаете?

Дядюшка Доббин заглянул в трубку, убеждаясь, что табак примят как следует.

— Затем, что ты любишь птиц, — ответил он и чиркнул спичкой.

Клубы дыма поползли к потолку. Крупный зеленый попугай громко выразил свое возмущение с насеста у них над головами и повернулся к ним спиной.

— Но ведь вы их не продаете, правда? — Любопытство давно уже одолело ее, она порылась в его бумагах и не обнаружила ничего, кроме счетов за клетки и корма, никаких следов торговли птицами. Во всяком случае, записей об этом не было.

— Не могу.

— Почему?

— Они же не мои.

— Нори вздохнула:

— А чьи же?

— Спроси лучше, какие они.

— Ладно, — ответила Нори, награждая его странным взглядом. — Предположим, я клюнула на эту удочку. И какие же?

— Волшебные.

С минуту Нори пристально смотрела на него, но он отвечал ей спокойным, без тени насмешки, взглядом. Все так же серьезно он выпустил еще несколько дымных колечек, вынул трубку изо рта. Заботливо пристроил ее на стопе так, чтобы она не перевернулась, и облокотился о стол.

— У каждого человека есть своя магия, — продолжал он. — Но большинство из нас либо не нуждаются в ней, либо не верят в нее, либо верили когда-то, да позабыли. Тогда я беру их магию и превращаю в птиц, и они живут у меня, пока хозяева о ней не вспомнят или она не понадобится кому-то другому.

— Магия.

— Именно.

— А не птица.

Дядюшка Доббин кивнул.

— Но это же безумие, — возмутилась Нори.

— Разве?

С трудом, как человек, который отсидел ногу, дядюшка Доббин поднялся со стула и встал напротив нее, протянув к ее груди руки. Нори шарахнулась было от него, решив, что он окончательно спятил и собирается лапать ее среди бела дня, но в нескольких сантиметрах от ее груди руки замерли. Внезапно она почувствовала резкую боль, как колотье в боку, когда бежишь слишком долго или быстро, только в грудной клетке. Прямо в легких. Расширившимися от ужаса глазами она наблюдала, как ее грудная клетка разошлась и оттуда показался сначала острый клюв, голова, крылья, а потом и все тело большого разноцветного попугая.

Сначала он был прозрачным, как голограммы, которые она видела в «Доме с привидениями» в Диснейленде, но, выйдя наружу, стал плотным и непроницаемым для взгляда. Едва он высвободился, как боль утихла, оставив лишь неприятное ощущение пустоты. Дядюшка Доббин взял птицу, привычным движением руки пригладил ей перья, успокаивая, и снова отпустил. Нори ошарашенно следила за тем, как попутай перелетел на другой конец магазина, уселся в витрине и принялся чистить перышки. Чувство потери нарастало.

— Вот это.... Оно было внутри меня... а я...

Дядюшка Доббин уже вернулся к столу, сел и взял свою трубку.

— Волшебство, — сказал он, прежде чем раскурить ее вновь.

— Мое... мое волшебство?

Дядюшка Доббин кивнул:

— Было твоим. Ты ведь не верила.

— Но я даже не знала! — взвыла Нори.

— Теперь тебе придется заработать право снова обладать им, — объяснил дядюшка Доббин. — Вон те клетки, сбоку, не мешало бы почистить.

Нори прижала к груди ладони, потом крепко обхватила себя обеими руками, как будто это могло уменьшить ощущение пустоты внутри.

— За-заработать? — переспросила она еле слышно, то и дело переводя взгляд со своего хозяина на птицу, которая только что вышла из нее и теперь сидела, охорашиваясь, в витрине. — З... здесь, в магазине?

Дядюшка Доббин покачал головой:

— Ты ведь и так работаешь здесь, и я плачу тебе за это, разве нет?

— Но тогда как же?

— Ты должна завоевать его доверие. Научиться верить.

Эллен едва заметно покачала головой.

«Научиться верить, — подумала она. — Но я всегда верила».

Может быть, недостаточно сильно. Она бросила взгляд на своего спутника, потом в окно. На улице почти стемнело.

— Пойдем пройдемся по пляжу, — предложила она.

Рис кивнул, выходя следом за ней из ресторана, когда она расплатилась по счету. Свежий аромат эвкалиптов стоял в воздухе, но пряный бриз налетел с океана и унес его с собой.

6

Весь пляж оказался в их распоряжении, хотя на пирсе было полно рыбаков и гуляющих. Там, где длинная деревянная конструкция встречалась с песчаным берегом, толкались подростки со скейтбордами и велосипедами. Ровный гул прибоя заглушал вопли их переносных стереосистем. Прохладный ветер доносил с океана резкий запах соли. На горизонте новогодними елками сияли нефтяные вышки.

Эллен скинула туфли. Положила их в свою вместительную сумку и босиком зашагала по мокрому песку у самой воды. Приподнятый противоположный конец пляжа скрывал от их глаз дома на набережной, пока они шли в южном направлении, к каменистому мысу, за которым начиналась территория военно-морской базы.

— Хорошо здесь, — заговорил наконец Рис. Всю дорогу от ресторана до пляжа оба молчали.

Эллен кивнула и внимательно на него посмотрела. Начиная с полудня угрюмые нотки в его голосе куда-то исчезли. Сейчас он рассказывал ей о своих родителях, о том, как ему тяжело и с ними, и со сверстниками, а она внимательно слушала.

— Похоже, шестидесятые тебе порядком насолили, — сказала она, когда он замолчал.

Рис пожал плечами. Он тоже был бос, набегающая волна то и дело облизывала края его джинсов.

— Идеи у них были в общем-то правильные — у таких как мои родители, я имею в виду, — ответил он. — Но чтобы все получилось так, как они хотели, надо, чтобы все думали одинаково.

— Но это не обесценивает того, во что они верят.

— Не обесценивает. Но мы-то живем в реальном мире, а здесь, если хочешь уцелеть, надо просто идти и брать, что тебе нужно.

Эллен вздохнула:

— Наверное, ты прав.

Она оглядела пляж, но они были по-прежнему одни. Никто не желал прогуляться по прибрежному песочку. Ни бугер. Ни Круглые Люди. И все же трепет темных крыльев внутри не унимался. Тоска, столь же явная, как и та, что звучала в голосе Риса всего миг тому назад, только она тоскует по встрече с волшебством, а он — по людям, рядом с которыми он чувствовал бы себя дома.

Она размахнулась и забросила свою сумку на сухой песок, подальше от волн. Рис посмотрел на нее с любопытством, но тут же отвернулся, как только юбка упала к ее ногам.

— Не волнуйся, — успокоила она его, забавляясь про себя такой неожиданной щепетильностью. — Я в купальнике.

Когда он снова повернулся к ней, ее юбка и блузка уже лежали комом поверх сумки, а Эллен встряхивала волосами, распуская их.

— Идешь? — спросила она.

Но Рис стоял и следил за движениями ее бедер, пока она шла к воде. Купальник на ней был белый. В темноте могло показаться, что на ней вообще ничего не надето, бикини походило на полоски незагорелой кожи. Без малейшего плеска она ушла в воду, потом вынырнула, голова светлым поплавком закачалась на темных волнах.

— Иди! — крикнула она ему. — Как окунешься, вода совсем не холодная.

Рис колебался. Еще днем он хотел искупаться, да решил, что не стоит сверкать своими бледными тощими конечностями на виду у всех этих бронзовотелых купальщиков. Зато сейчас его никто не увидит, подумал он и проворно стянул с себя все, кроме плавок.

Вода ударила его ледяным кулаком, едва он нырнул вслед за Эллен, и он вынырнул на поверхность, задыхаясь от неожиданности. Все тело горело, каждая клеточка стонала от напряжения. Эллен плыла впереди, легко скользя с одной волны на другую. Едва он начал грести к ней, большая волна накатила и вынесла его, бешено молотящего руками и ногами, обратно на берег.

— Подныривай или ложись прямо на нее грудью, — донесся до него голос Эллен, когда он поднялся на ноги и снова вошел в воду.

Плавал он не ахти как, но у берега было неглубоко, пока не приходила большая волна. Он поднырнул под следующую и выплыл, отфыркиваясь, но гордясь тем, что, по крайней мере, не оказался снова на пляже.

— Люблю купаться по ночам, — сказала Эллен, когда они бок о бок покачивались на воде.

Рис кивнул. Теперь, когда прошел первый шок, море и впрямь казалось на удивление теплым. Волны убаюкивали, стирая всякое чувство времени.

— И часто ты так делаешь? — спросил он.

Эллен отрицательно качнула головой:

— В одиночку это опасно. Если попадешь в подводное течение, оно унесет тебя в открытый океан и никто даже не узнает.

Рис опустил голову на воду и стал смотреть вверх. Хотя до ближайших пригородов Лос-Анджелеса был всего час езды по шоссе, небо здесь выглядело совершенно иначе. Оно не отражало зарева бог знает скольких миллионов огней. Звезды казались ближе или, быть может, небо глубже.

Он бросил взгляд на Эллен. Оба уже забыли, что привело их на пляж. Больше всего ему хотелось сейчас набраться смелости, подплыть к ней как бы невзначай, обвить ее руками и прижаться всем телом. Наверняка она окажется скользкая на ощупь, но зато такая приятная.

Он слегка оттолкнулся ногами, очередная волна приподняла и опустила его, на этот раз чуть ближе к Эллен, только лицом в другую сторону. Когда он снова развернулся к ней, то увидел, что она, не отрываясь, смотрит куда-то на берег. Он проследил за ее взглядом, и леденящий холод, который он почувствовал, едва войдя в воду, нахлынул на него снова.

Бугер пришел.

Приземистая черная тень показалась из-за дальней, приподнятой кромки пляжа и, жирно поблескивая на фоне песка, направилась прямиком к их одежде, на ходу втягивая носом воздух. Поравнявшись с вещами Эллен, бугер сначала зарылся в них мордой, а потом принялся рвать ее юбку и блузку в клочья. В ужасе Эллен мертвой хваткой вцепилась в руку Риса. Новая волна приподняла их, и дно на миг ушло из-под ног. Он забился отчаянно, боясь, как бы Эллен не утопила со страху их обоих, но прилив уже толкал их к берегу.

Бугер поднял голову и оскалился, сверкнули длинные острые зубы. Красные угольки глаз буравили их полным ненависти взглядом, пока они стояли, не смея пошевелиться, на полосе мокрого песка, куда вынесла их волна. Бросив изуродованные пожитки Эллен, бугер неторопливо двинулся к ним.

— Ри-Рис, — позвала Эллен. Ее трясло, она прижималась к нему всем телом.

Но Рис не оценил этой долгожданной близости. «Что же вы, леди, это ведь то, чего вы так ждали», — вертелось у него на языке, но он не мог произнести этого, теперь между ними все было совсем по-другому. Эллен давно уже перестала быть для него безымянным кодом, частью толпы, над которой он мог спокойно глумиться, но она не была и просто объектом желания. Она была личностью, такой же как и он. Индивидуальностью. Человеком, с которым у него могло быть что-то общее.

— О, останови его! — взвизгнула она.

Бугер подходил ближе. Его острый помоечный запах перебивал даже соленый дух океана. Казалось, их преследует труп какого-то животного, несколько дней провалявшийся на пляже.

«Остановить его?» — подумал Рис. Может, именно его бессильная злоба и вызвала к жизни эту тварь, как пишет в своей книжке дружок Эллен, но ему она больше не подчиняется, это-то Рис знал наверняка.

Еще одна волна обрушилась на них сзади, и Рис оттолкнулся от берега, надеясь, что вода, отступая, протащит их хотя бы немного за собой. Потом встал в ледяной воде на колени, стараясь заслонить Эллен от бугера. Интересно, умеет ли ублюдок плавать?

У самого края воды бугер заколебался. Брезгливо поднял лапу с мокрого песка, встряхнул ею, как кошка, переходящая только что политый газон, и Рис облегченно вздохнул. Когда накатила новая волна, бугер поспешно ретировался.

Эллен заглядывала Рису через плечо, подойдя так близко, что их лица почти соприкасались.

— В воду он не пойдет, — сообщил парень. Ответа не последовало, и он повернул голову к своей спутнице. Ее прозрачные глаза были широко раскрыты, взгляд по-прежнему не отрывался от бугера. — Эллен... — позвал он.

— Не могу поверить, что все это происходит на самом деле, — еле слышно выговорила она.

— Но ведь ты же сама... ты же говорила... — И он отстранился от нее, чтобы лучше разглядеть ее лицо.

— Я знаю, что я говорила, — ответила Эллен. Она обхватила себя руками, точно силясь унять трепетание темных крыл внутри. — Я просто... я хотела верить, но... одно дело хотеть, а другое — увидеть на самом деле... — Давление в ее груди нарастало, казалось, что-то рвется из нее наружу. — Я...

И вдруг боль, острая, как скальпель хирурга. Рис шумно выдохнул, как будто ему дали под дых. Взглянув вниз, она сразу поняла почему: птичья голова, прозрачная, как паутина, показалась между ее грудей. На фоне ее белого купальника она казалась темным пятном, не яркий попугай, как в рассказе про дядюшку Доббина, а черная ворона, чьи глаза Эллен видела сегодня утром в зеркале. Ее собственное волшебство готовилось покинуть ее потому, что она утратила веру. Она не могла больше верить в него, но все же...

Но это просто бессмысленно. Она же всегда верила. И вот теперь, когда бугер Риса стоит прямо перед нею на берегу, живой и настоящий, что еще ей остается, как ни верить?

И тут, точно в подтверждение ее мыслей, бугер завыл. Бросив взгляд в сторону берега, она увидела, что он шагнул прямо в волны, и хотя соленая вода причиняла ему, судя по его воплям, невероятную боль, решимость добраться до них пересиливала все остальное. Добраться до нее. Волшебство Риса, живое. В то время как ее собственное волшебство... И она изо всех сил надавила на полуоформившуюся воронью голову, пытаясь втолкнуть ее назад.

— Я верю, я верю, — бормотала она сквозь плотно сжатые зубы. Но, как помощница дядюшки Доббина из рассказа Кристи, она уже ощущала нарастающую боль утраты. В отчаянии она обернулась к Рису.

Даже в темноте она видела ужас в его глазах — ужас перед бугером и перед вороньей головой, торчавшей из ее груди. Но он не побежал. Наоборот, вцепился обеими руками в ее плечи и закричал:

— Отпусти ее!

— Но...

Он бросил взгляд на берег. Им удалось сохранить равновесие, когда нахлынула волна, но бугер встретил ее грудью и теперь, завывая, кубарем летел назад.

— Это все из-за того, что тебе нужны были доказательства, — кричал он. — Тебе нужно было увидеть бугера живьем, чтобы поверить в его реальность, вот почему волшебство уходит от тебя. Не сопротивляйся, расслабься.

— Я...

Но она знала, что он прав. Высвободившись из его рук, она посмотрела на берег, где, барахтаясь, поднимался на ноги бугер. Что-то заклокотало у него в горле, когда он снова пошел им навстречу. Трудно, ох, как трудно было на это решиться, но Эллен все же заставила себя опустить руки. Боль в груди жгла огнем, ощущение потери росло с каждой секундой. Но она приказала себе не думать об этом, закрыть глаза и спокойно стоять, как будто ничего не происходит.

Вместо того чтобы сопротивляться, она стала вспоминать. Круглые Люди катятся по пляжу. Гном из рассказа Кристи скачет на свинье по пирсу. Слова Брэмли Дейпла. Гуна, который ущипнул Джилли Копперкорн за ногу. Тварь, которая ела сырые яйца и выкалывала людям глаза, и бугера Риса тоже. А вот дядюшка Доббин и Нори Верт смотрят, как убегает от нее магия. И снова Круглые Люди катятся, кувыркаясь, по пляжу или забредают в проулок позади ее дома...

И боль отступила. Ощущение потери стало слабее, исчезло.

— О Господи, — услышала она шепот Риса.

Она открыла глаза и проследила его взгляд. Бугер выскочил из воды и понесся прочь, а за ним — целая ватага Круглых Людей, которые весело прыгали по пляжу, точно огромные надувные мячи, кувыркались, смеялись и хихикали на сотни разных ладов. Глаза Эллен наполнились соленой влагой, и она знала, что океан тут ни при чем. Слезы текли по ее щекам, а она, как дурочка, улыбалась во весь рот.

Круглые Люди гоняли бугера по пляжу из конца в конец, пока тот наконец не стал как вкопанный. Завывая, он ждал их приближения, но прежде чем первый шар коснулся его, начал таять прямо на глазах.

Эллен повернулась к Рису, зная, что его глаза тоже полны слез, но владевшее им в тот момент чувство было слишком сильно, чтобы утирать их, и он просто стоял и улыбался ей в ответ. Бугер испарился вместе с последними остатками его гнева. Она протянула ему руку, он взял ее в свою. Так, рука об руку, они побрели к берегу, где полные ликования Круглые Люди кружили и скакали вокруг них до тех пор, пока не растаяли сами собой, оставив их на пляже вдвоем.

Сердце Эллен билось очень быстро. Когда Рис отпустил ее руку, она прикоснулась к груди и почувствовала знакомое трепетание темных крыл, только теперь они спокойно укладывались внутри, а не рвались на свободу. Ветер по-прежнему дул с океана, но это был не тот ветер, с которым обычно приходили Круглые Люди.