— Великолепная идея, ваше превосходительство, — согласился Борель и начал работать. После завтрака он занялся дизайном лотерейных билетов и рекламных объявлений. Зердай вертелась рядом, то и дело предлагала свою помощь, старалась как бы невзначай его коснуться и подталкивала руку с пером. Кришнанка смотрела на него с таким обожанием, что даже он, обычно невозмутимый, как носорог, под ее взглядами чувствовал себя не в своей тарелке.
      Однако он решил извлечь пользу из этой ситуации — в деле, которое обещало ему, Феликсу Этьену Борелю, солидный куш.
      Днем вернулся ликующий Кубанан:
      — Они одобрили! Сначала Великий Магистр Джувайн возражал, но потом изменил свое мнение. Он не любит, когда кого-то не из членов Ордена посвящают в наши дела. Говорит: что это за секретный Орден, если его тайны всем известны? Он немного испугался, но мне удалось его переубедить. Как там наши дела?
      Борель показал ему образцы билетов и рекламных объявлений.
      Казначей пришел в восторг:
      — Замечательно! Великолепно! Продолжайте, мой мальчик, и обращайтесь ко мне, если вам что-нибудь понадобится.
      — Непременно. Сегодня я приготовлю все для печати. Затем нам понадобится киоск. Как насчет того, чтобы установить его в конце переулка у входа в крепость? И надо будет обучить двух кришнанцев, чтобы они продавали билеты, и еще нескольких для охраны денег.
      — Все будет сделано. Дорогой мой, почему бы вам не перебраться сюда из ваших нынешних апартаментов? У меня есть хорошая комната, а вы сбережете время, и удобства вам добавится. Убьете одной стрелой двух анхасов.
      — Переезжайте, — поддержала Зердай.
      — О’кей. А где мне держать свою айю и куда поселить моего слугу?
      Кубанан все объяснил.
      После обеда Борель готовился к печатанию билетов. В Миши имелось только два печатных станка, оба с ручным прессом, и на всю работу требовалось по крайней мере двадцать дней.
      За ужином Борель изложил эти соображения Кубанану и добавил:
      — Вы не дадите мне полторы тысячи карда из казначейства Ордена на начальные расходы? — (Это было больше половины стоимости упомянутых печатных станков, но Кубанан беспрекословно согласился.) — А теперь, — продолжил Борель, — давайте обсудим еще кое-что. Так как Зердай — ваша личная секретарша, думаю, вы не будете возражать против ее присутствия.
      — Ничуть. Вы что-то придумали в связи с технологической блокадой?
      — И да, и нет. Могу вас заверить, нет никакого смысла мне ехать в Новоресифе и пытаться контрабандой привезти оттуда револьвер или его чертежи. Там на пропускном пункте есть специальные устройства, которые просвечивают человека насквозь, а пока этот контроль не пройдешь, выехать оттуда нельзя.
      — А как же частная жизнь? Им что, на нее наплевать?
      — В данной ситуации — да. Кроме того, даже если найти какую-то лазейку, они пошлют агента, чтобы вернуть нарушителя, живым или мертвым.
      — Слышал я об этих агентах. — Кубанан слегка содрогнулся.
      — Вдобавок я ничего не смыслю в технике — учился разве что торговле, — поэтому запомнить устройство револьвера и потом рассказать вашим мастерам не в силах. Это оружие слишком сложное.
      — Что же тогда?
      — Думаю, есть только один способ. Надо предложить им какую-то настолько ценную для них штуковину, чтобы они в обмен ослабили блокаду.
      — Да, но что у нас есть? Ничего им от нас не нужно. Говорят, на Земле ценится золото, но оно тяжелое, и доставка за много миллиардов миль обойдется очень дорого. А почти все, что мы производим, делают и они, только быстрее и дешевле. Я уже обсуждал этот вопрос с представителями компании «Вигенс» в Новоресифе. Хоть я и рыцарь, мне приходится заниматься презренными коммерческими вопросами.
      Борель достал сигару и заметил:
      — Земляне очень изобретательны, и все время что-то выдумывают и будут выдумывать дальше.
      Кубанан поежился:
      — Ужасное, должно быть, место — ваша Земля. Никакой стабильности.
      — Так-то оно так, но если у вас есть какое-то изобретение, которого у них нет, они возжелают узнать секрет. И с ними можно заключить выгодную сделку. Понимаете?
      — Но что мы можем им предложить? У нас здесь никаких изобретений нет. Никто техникой не интересуется, должно быть, нашим гражданам недостает на это мозгов.
      Борель улыбнулся:
      — Предположим, что такой секрет есть у меня?
      — Это меняет дело. А что за секрет?
      — Его мне поведал один старик перед смертью. Земляне осыпбли этого человека насмешками и говорили, что его устройство противоречит природе вещей. Тем не менее оно действует. Говорю с уверенностью, потому что он показал мне модель…
      — Но что это? — воскликнул Кубанан.
      — …Не только земляне дадут за него высокую цену, но и весь Микарданд благодаря нему возвысится над другими народами Кришны.
      — Перестаньте нас мучить, сэр Феликс, — взмолилась Зердай.
      — Это — вечный двигатель.
      — Что за двигатель? — переспросил Кубанан.
      — Машина, которая работает вечно. Во всяком случае, пока не износятся ее детали.
      Кубанан нахмурился и задвигал своими усиками-антеннами:
      — Не могу сказать, что вполне вас понял. У нас есть водяные колеса для мельниц, которые тоже работают, пока не износятся.
      — Не совсем одно и то же. — Борель сосредоточился, пытаясь облечь в слова техническую концепцию. Но далось это ему с трудом, потому что он в суть вопроса никогда не вникал и не собирался это делать. — Я хочу сказать, что этот двигатель будет давать больше энергии, чем он потребляет.
      — Ну а в чем же здесь выгода?
      — Как в чем? Земляне ценят энергию превыше всего. Она движет космические корабли и моторные коляски, на ней работают их средства связи и заводы. Энергия освещает их дома и насыщает их коров… О, я забыл, что вы не имеет представления о коровах. А где на Земле берут эту самую энергию? Из каменного угля, урана и тому подобных полезных ископаемых. Из минералов. Часть энергии дают Солнце и морские приливы, но недостаточно, поэтому есть опасение, что запасы всех ресурсов скоро истощатся. А мой двигатель берет энергию из гравитации, которая является фундаментальным свойством материи. — Он настолько воодушевился, что не мог усидеть на месте и начал расхаживать туда-сюда по комнате. — Рано или поздно Кришну ждет научно-техническая революция наподобие земной. Ни вы, ни «Вигенс Интерпланетарис» не смогут ей воспрепятствовать. И когда…
      — Надеюсь, мне не суждено ее увидеть, — бросил Кубанан.
      — …Когда она произойдет, Микарданд станет лидером на планете. Разве вы этого не хотите? Конечно, хотите! И вам не понадобится менять вашу общественную систему. Право, если мы все сделаем как следует, это не только позволит сохранить власть Ордена, но и поможет распространить его влияние на всю Кришну!
      Кубанан начал понемногу заражаться воодушевлением Бореля:
      — А как вы предлагаете все это сделать?
      — Слышали когда-нибудь о корпорациях?
      — Дайте подумать… это не какая-то принятая на Земле простейшая форма торговли и производства?
      — Примерно так, но не такая уж она простейшая. Благодаря корпорации для любой вашей деятельности открывается безграничный простор. Корпорацией является компания «Вигенс», хотя всеми ее акциями владеет правительство… — Борель рассказал о финансовой организации корпорации, не преминув заметить: — Конечно, промоутер корпорации получает пятьдесят один процент акций за свои услуги.
      — А кто будет промоутером в нашем случае?
      — Естественно, я. Нам следует организовать корпорацию для обеспечения работ по этому двигателю. Первоначально финансировать их может сам Орден, а позже ее участники могут оставить у себя акции, или…
      — Погодите-погодите. Как участники могут покупать акции, если у них нет собственных денег?
      — Уф-ф. В двух словах и не скажешь. Полагаю, заботу о приумножении капитала возьмет на себя казначейство. Можно будет получать прибыль от аренды наших машин или продавать акции с выгодой для себя…
      — Сэр Феликс, — вздохнул Кубанан, — у меня от всего этого голова кругом идет. И как бы она вообще не разлетелась надвое, словно дыня, которую ударили о колоду. Как бы все это заманчиво ни звучало, есть одно непреодолимое препятствие.
      — Да?
      — Великий Магистр и другие важные чины никогда не позволят — вы только не обижайтесь, — никогда не позволят чужеземцу вроде вас приобрести такую власть над Орденом. Я могу лишь довести до их сведения ваш план устройства лотереи, да и то это будет слишком, словно второй нос на лице.
      — Хорошо, давайте пока остановимся на этом. А теперь ваша очередь. Расскажите мне, пожалуйста, об Ордене Кварара.
      Кубанан принялся перечислять героические деяния Кварара, легендарного основателя Ордена, который положил в боях несметное количество разных великанов и чудовищ. Борель слушал и одновременно обдумывал создавшееся положение. Он сомневался, что Орден Кварара примет пришельца с другой планеты как равного, но даже если примет, ничего не получится из-за местных законов, запрещающих частную собственность.
      — А как микардандцы становятся членами Ордена? — спросил Борель. — Потому что их родители… о-о… если они появляются на свет в официальном инкубаторе?
      — Не всегда. Каждый ребенок из инкубатора несколько раз в детстве проверяется. Если он хоть одну проверку не выдерживает, его отдают в хорошую семью простых жителей города. С другой стороны, когда членов Ордена становится маловато, мы устраиваем проверку детям горожан и тех, кто показывает хорошие способности, берет под свою опеку Орден.
      Казначей продолжал рассказывать об Ордене и его иерархии, пока у Бореля не начали слипаться глаза и он не испросил дозволения удалиться.
 
      Через пару дней Борель спросил Зердай:
      — Любишь меня?
      — Ты знаешь, что люблю, мой повелитель!
      — Тогда сделай для меня одну вещь.
      — Все что угодно, дорогой мой господин.
      — Я хочу получить почетное членство в Ордене.
      — Но сэр Феликс, им удостаивают только самых важных аристократов, вроде короля Гозаштанда! Не представляю, что тут можно сделать…
      — Предложи это Кубанану. Что тебе стоит? И не отставай от него, пока он не согласится. Тебе он доверяет.
      — Постараюсь, драгоценный мой. И я надеюсь, что Шургез никогда не вернется.
      Это странное замечание осталось без внимания поглощенного в свои думы Бореля, хотя в любом другом случае он непременно бы призадумался. — Еще один вопрос. Есть в Миши хорошие кузнецы? Которые умеют обращаться с металлом? Мне нужен мастер, который бы сделал действующую модель двигателя.
      — Я найду его для тебя, мой рыцарь.
      Зердай направила Бореля к некоему Хенджаре бад-Кавао, коротышке микардандцу, которого представительный землянин сначала ослепил блеском своих наград, а потом взял с него клятву под страхом смерти никому ничего не рассказывать.
      Борель поведал мастеру о придуманном им колесе с чередой выступающих наружу спиц с грузиками на их концах, прикрепленных к ободу так, чтобы они могли свободно поворачиваться в плоскости вращения самого колеса. Когда спица, вместе с колесом, оказывалась в верхней позиции, она падала назад и становилась торчком к ободу. Поэтому казалось, что в любой момент времени грузики на спицах с одной стороны колеса находятся дальше от оси и сильнее тянут обод вниз, а поэтому он должен постоянно вращаться.
      Борель достаточно разбирался в технике, чтобы понимать абсурдность этой идеи, хотя и не знал точно, почему колесо вращаться не будет. С другой стороны, здешние туземцы во всем этом понимали еще меньше него, а поэтому можно было втюхать им такую машину, ничего не опасаясь.
      Вечером Кубанан заявил:
      — Сэр Феликс, мне в голову пришла блестящая идея. Не согласитесь ли вы стать почетным членом нашего достопочтенного Ордена? Право, благодаря этому вы получите большие преимущества — причем не только живя в Микарданде, но и повсюду на нашей планете.
      Борель изобразил крайнее удивление:
      — Я? Премного благодарен, ваше превосходительство, но вправе ли чужеземец вроде меня рассчитывать на такую честь? — А про себя он при этом подумал: «Ну и умница эта Зердай! Если бы я только мог быть ее женихом…» На мгновение он даже заколебался — стоит ли ему от нее избавляться, когда она исполнит предназначенную ей роль.
      — Чепуха, мой дорогой, конечно, вы вправе. Больше того, я предложил для вас полное членство, но Совет указал, что наша конституция разрешает получать его только родившимся в Микарданде нашим соплеменникам. В то же время звание почетного члена Ордена даст вам почти все привилегии, а обязанностей у вас будет несравненно меньше.
      — Я вам так признателен! Просто переполнен чувствами!
      — Конечно, будет небольшая процедура инициации.
      — Что? — Борель постарался сохранить невозмутимый вид.
      — Без нее никак не обойтись, исключение может быть сделано только для правителя страны. Но вам нечего опасаться: вас ждет всего лишь продолжительная церемония и ночное бдение. Я познакомлю вас с этим ритуалом. И вам надо будет обзавестись церемониальными одеждами, я дам вам их список.
      Борель пожалел, что не запросил в полтора раза больше денег на печатание лотерейных билетов.
 
      Инициация оказалась процедурой не только дорогой, но и чрезвычайно занудной. Братья в фантастических балахонах и причудливых масках то и дело бормотали какие-то мистические распевы. Борель стоял перед Великим Магистром Ордена, высоким кришнанцем с вытянутым лицом, которое казалось деревянным, какое бы выражение владелец ему ни придавал. Борель отвечал на бесконечные вопросы, а так как обращались к нему на древнем диалекте гозаштандского языка, сам он большей частью не понимал, с чем соглашается. Ему поведали о славной истории Ордена, его могуществе и блестящем будущем. Землянина также обязали защищать Орден и верно служить его интересам. Буде же он нарушит свои клятвы, на его голову обрушатся все мыслимые и немыслимые кары.
      — А теперь, — подытожил Великий Магистр, — ты готов для ночной службы. Посему повелеваю тебе: сними свои одежды!
      Борель подчинился. Его снедала тревога: что же будет дальше?
      — Следуй за мной! — распорядился Великий Магистр сэр Джувайн.
      Бореля повели вниз по лестнице, которая с каждым ступенькой делалась все более узкой, темной и неприятной. Двое одетых в капюшоны братьев несли факелы, которые почти не помогали что-либо разглядеть. Бореля бил озноб, и он чувствовал себя все неуютнее. Он ступал по камням ногами в одних носках и думал, что они уже спустились ниже уровня земли в крепости. И только когда процессия спустилась, казалось, уже в самый центр планеты, они остановились. Великий Магистр изрек:
      — Здесь тебе предстоит провести ночь, о соискатель. Множество опасностей угрожают тебе, и ты должен достойно их встретить.
      Один из братьев взял длинную свечу и, отмерив определенную часть, отрезал солидный кусок, а остаток поставил в небольшую нишу, выдолбленную в каменной стене. Другой брат протянул Борелю охотничье копье с длинным широким наконечником.
      И они ушли.
      Борель решил, что больше ему делать нечего, так как все это дешевая инсценировка и выдумки. Ничего серьезного с ним произойти не может. Но когда шаги братьев стихли вдали, от его уверенности не осталось и следа. Проклятая свеча еле горела, и в паре метров от нее ничего не было видно. И впереди, и сзади в тоннеле стояла кромешная тьма.
      Что-то зашуршало, и у Бореля волосы на голове встали дыбом. Он взял наизготовку копье, и издававшее шум существо, вроде крысы, скользнуло прочь. Борель начал ходить взад-вперед. Ох и остолоп же этот Абреу! Даже часов ему не оставил! Иначе можно было хотя бы следить за ходом времени. Ему казалось, что он уже провел в этой темнице не меньше половины ночи, но это было только иллюзией.
      Борель почувствовал под своими одетыми в носки ногами что-то странное и нагнулся, чтобы ощупать пол пальцами. Действительно, он обнаружил два желобка в два-три сантиметра глубиной. Они тянулись по всему туннелю. Он прошел вдоль них в обоих направлениях несколько шагов, но вынужден был остановиться из-за темноты. Что же это за желобки на полу? Словно чьи-то следы…
      Он ходил взад-вперед, пока ноги не заболели от усталости, а потом попытался сесть спиной к стене. Когда у него стали закрываться глаза, он вскочил, чтобы братья не нашли его утром спящим. Свеча медленно горела еще некоторое время, ее пламя стояло прямо, но через несколько минут начало слегка колебаться, словно от легкого дуновения ветра. Стояла тишина, и вокруг по-прежнему было темно.
      Скоро свеча должна догореть. И что тогда? Они что, хотят, чтобы он сидел тут в кромешной тьме?
      Какой-то звук заставил Бореля резко вскочить. Он не мог понять, что это такое: просто легкий шум откуда-то снизу тоннеля. Скоро звук повторился вновь.
      Потом его волосы по-настоящему встали дыбом от низкого утробного звука, наподобие того, что издают хищники в зоопарке перед кормлением. Что-то вроде глухого мурлыканья огромной кошки, которым она предваряет рев атаки. Звук повторился снова, и стал громче.
      Свеча догорала, и Борель с ужасом увидел, как что-то быстро подкрадывается к нему по тоннелю. Это в полумраке приближалась с ужасающим ревом огромная йеки со сверкающими глазами и выпущенными когтями.
      Примерно секунду — которая самому ему казалась часом — Феликс Борель, раскрыв рот, беспомощно сжимал копье. В эту секунду, однако, его сознание работало со скоростью захлопывающейся мышеловки. В движениях йеки было что-то странное, а желобки в полу дали ответ: хищник был муляжом, который катился на тележке с колесиками.
      Борель нагнулся и положил копье на пол, под косым углом к стене. Потом шагнул назад. Когда хитроумная тележка наскочила на копье, она с грохотом скользнула в сторону, опрокинулась, и муляж зверя ткнулся носом в стену.
      Борель поднял копье и внимательно осмотрел сошедшую с рельсов йеки. Это было заслуженное чучело, со множеством швов на голове и шее на месте пробитых оружием дыр. Похоже, оно использовалось для обрядов инициации уже давно, и претенденты усердно тыкали в него копьями. Другие, несомненно, обращались в бегство и тем самым не выдерживали испытания.
      Из тоннеля послышались шаги, и скачками приближался свет факелов. Свеча уже окончательно погасла. Великий Магистр и братья в капюшонах окружили Бореля, и в руке одного из них был рожок, с помощью которого он имитировал рев йеки. Они похлопали землянина по спине, сообщили ему, какой он смелый, и поднялись с ним по множеству лестничных пролетов в главный зал. Там ему позволили снова облачиться в церемониальные одежды. Великий Магистр надел ему на шею украшенную драгоценными каменьями эмблему и приветствовал его напыщенной речью в старом стиле:
      — О сэр Феликс, с сего момента ты принят в члены самого достойного, самого древнего, самого честного, самого секретного, самого могущественного, самого праведного, самого рыцарственного и самого братского Ордена, и посему тебе дарованы все права, привилегии, чины, неприкосновенность, положение в обществе, обязанности и знаки отличия рыцаря этого самого достойного, самого древнего, самого честного…
      Прошли уже две трети долгой кришнанской ночи, когда с пожиманием рук и тостами было закончено. Борель и Кубанан, обнимая друг друга за шеи и качаясь, поднялись в покои казначея, причем землянин в это время распевал песни родной планеты, которые смог вспомнить, — о короле Англии и королеве Испании, пока Кубанан его не остановил:
      — Да будет тебе известно, что вся эта поэзия в Микарданде запрещена.
      — А я и не знал. Почему?
      — Орден решил, что она подрывает… ик… наш боевой дух. Кроме того, эти проклятые поэты слишком много врут. Какой там следующий куплет?
 
      Утром сэр Феликс, немного придя в себя, решил поплотнее заняться своим вечным двигателем. Днем он получил возможность поговорить с Великим Магистром Джувайном и изложить ему суть дела. Сэр Джувайн, казалось, был всем этим несколько озадачен, и понадобилась помощь Кубанана.
      Наконец Джувайн изрек:
      — Отлично, брат Феликс. Скажете мне, когда все приготовления будут закончены, и я соберу у себя в резиденции всех членов Ордена, чтобы они утвердили ваше предложение.
      Пока работающая модель вечного двигателя была не готова, Борелю в течение двух дней не оставалось ничего другого, как только дышать в затылок Хенджаре бад-Кавао и следить за возведением киоска по продаже билетов, которые к тому времени уже были напечатаны.
      От нечего делать он попросил Йереватса научить его управляться с коляской. После двух часов занятий ему уже удалось освоить трудное искусство подавать назад и разворачиваться на небольшой площадке.
      — Пусть коляска после обеда будет наготове, — распорядился он.
      — Господин куда-то собирается поехать?
      — Да. Но ты мне не нужен. Я сам буду ей управлять.
      — Ох-хо-хо. Это не есть хорошо. Господин попадет в беду.
      — Не твоего ума дело.
      — Поспорить могу, что господин перевернется. Плохо так кататься.
      — Держи язык за зубами! — прикрикнул Борель и замахнулся на Йереватса, который пригнулся и заковылял прочь. Теперь, подумал Борель, Йереватс начнет выкобениваться, и целого дня не хватит, чтобы вернуть ему хорошее настроение, а до того от него никакого толку не добьешься. Проклятье! Почему у них нет слуг-роботов, безо всяких там чувств, которые надо все время принимать во внимание? Впрочем, на Земле такого слугу пытались сделать, но он вышел из-под контроля и спутал своего хозяина с вязанкой дров…
      Днем Борель катался в коляске по главной улице Миши, а Зердай сидела рядом с ним и смотрела на него с обожанием. А он никак не мог привыкнуть к странному перестуку шести копыт запряженной в коляску айи.
      Борель осведомился:
      — А кто получает преимущество на перекрестке, если к нему одновременно подъезжают две коляски?
      — Конечно, ты, Феликс! Ты же член Ордена, хотя и не настоящий рыцарь!
      — О! — Хотя у Бореля и было гражданской совести некое минимально возможное для мыслящего существа количество, он все же достаточно долго жил на Земле, с ее демократическими традициями, и такие социальные контрасты показались ему ужасными. — Выходит, если я теперь почетный рыцарь, то могу скакать по городу галопом с криками «оле-оп», и если кто-то попадется на моем пути, то ему же самому и будет хуже?
      — Естественно. А что тебя беспокоит? О, я забыла, что ты из другого мира. И у тебя не только очаровательная и необычная инопланетная внешность, но ты еще и гораздо более чуток и добр, чем жители этой страны.
      Борель в душе усмехнулся. Его по-всякому именовали: и вором, и мошенником, и мерзким двуличным мерзавцем, но никогда не называли чутким и добрым. Может, это и есть та самая теория относительности, о которой так любят рассуждать всякие патлатые ученые…
      — Куда мы с тобой прокатимся? — спросил он.
      — На Землю! — решительно заявила она и положила голову ему на плечо. На какое-то мгновение он расслабился и решил отказаться от своих планов расставания с ней. Но затем безграничное себялюбие, которое всегда помогает искателям приключений спастись, взяло верх, и он вспомнил о неминуемом экстренном бегстве. И тогда, чем меньше у него будет багажа, тем лучше. Поматросить и бросить. И в любом случае, не лучше ли им расстаться, пока она еще не узнала его истинную сущность?
      — Давай-ка посмотрим на поединок за северными воротами, — добавила она. — Сегодня будут биться сэр Вольхай и сэр Шусп.
      — Что за поединок? Ничего об этом не слышал.
      — Сэр Шусп послал бросил вызов сэру Вольхаю — обычная ссора из-за дамы. Шусп уже убил трех рыцарей на таких поединках.
      — Если у вас здесь все общее, как когда-то у коммуняк на Земле, непонятно, что может вызвать у рыцаря ревность. Разве не могли они оба пользоваться ее благосклонностью?
      — Здесь так не принято. Дама должна расстаться с одним до того, как сойдется с другим. Иначе это считается дурным тоном.
      Через северные ворота они выехали из города. Борель поинтересовался:
      — А куда ведет эта дорога?
      — Разве ты не знаешь? В Колофт и Новоресифе.
      За последними домами, где начались возделанные поля, справа от дороги находилась площадка для дуэлей. Она напомнила Борелю североамериканские школьные футбольные поля: такие же небольшие деревянные трибуны и палатки на месте ворот, в которые забиваются голы. Посередине одной из трибун высилась крытая коробка для высокопоставленных персон Ордена. В толпе бродили торговцы, и один из них кричал:
      — Цветы! Кому цветы?! Покупайте букеты цвета вашего рыцаря! Красные для Вольхая, белые для Шуспа. Цветы! Кому цветы?!
      Трибуны уже почти заполнились, и, судя по цветам на шляпах, большая часть зрителей болела за Шуспа. Борель не внял предложению Зердай согнать одного из простолюдинов и занять его место и повел ее к краю поля, где собрались опоздавшие зрители. Он немножко досадовал на себя за то, что не прибыл вовремя и не сделал несколько ставок. Зрелище было поувлекательнее скачек на Земле, а если не зарываться и делать ставки на обоих противников, можно было занять выгодную позицию и получить прибыль в случае победы любого из этих олухов.
      Когда все заняли свои места, раздался сигнальный звук трубы. Рядом с собой Борель увидел всадника в доспехах мавританского стиля, в небольшой кольчужной юбочке, на голове его был остроконечный шлем с забралом. Он восседал на упитанной айе, также закрытой кое-где доспехами. Этот кварарец выехал из своей палатки на середину поля. По красной отделке седла и снаряжения Борель узнал сэра Вольхая. Именно его вызвали на поединок, а потому ему стал симпатизировать Борель, несмотря на все свое природное отвращение к насилию. Разве не мог соперник этого рыцаря остаться простым приятелем для его подружки? Борель сам неоднократно сталкивался в жизни с такими типчиками, и никого хуже не мог себе представить.
      С противоположного конца поля приблизился другой всадник, в точно таких же доспехах, только с белой отделкой. Двое дуэлянтов встретились в середине поля, потом направились к Великому Магистру и подскакали к нему вплотную. Великий Магистр Ордена Кварара произнес речь, которую Борель не расслышал, а всадники после этого разъехались на противоположные концы поля. Рядом с Борелем сквайры Вольхая, или его помощники, или кто-то еще передали ему пику и небольшой круглый щит.
      Снова прозвучала труба, и соперники поскакали по направлению друг к другу. Когда они с треском встретились на середине поля, Борель закрыл глаза. А когда открыл их, то увидел, что красный дуэлянт выбит из седла и катится по траве. Его айя продолжала двигаться вперед без него, а белый рыцарь замедлил ход и повернул обратно.
      Вольхай тем временем с трудом поднялся в своих железных латах и заковылял к тому месту, где лежала его пика. Он поднял ее, и когда к нему устремился Шусп, упер толстый конец древка в землю и выставил острие вперед на уровне груди айи, где не было доспехов. Борель не видел, как пика пронзила животное, но понял это по дикому реву. Всадник вылетел из седла, а раненая айя забилась в конвульсиях. Борель не переносил жестокости по отношению к животным и с негодованием решил, что надо добиться решения межпланетного Общества защиты животных о запрещении таких зрелищ.
      Толпа пришла в возбуждение, раздавались взволнованные крики, и Борелю пришлось ненадолго отвлечься от поединка, чтобы локтями освободить место для Зердай. Когда он снова посмотрел на поле, рыцари стояли на ногах и с громким звоном орудовали: Шусп большим двуручным мечом, а Вольхай щитом и мечом поменьше.
      Они кружили друг вокруг друга, сходились и расходились, медленно приближаясь к тому концу поля, где стоял Борель, пока он не смог хорошо видеть выбоины на их доспехах и тоненькую струйку крови, стекавшую по подбородку сэра Вольхая. К этому моменту оба они настолько вымотались, что их схватка больше походила на соревнования по борьбе: после нескольких ударов они останавливались, чтобы отдышаться, и некоторое время просто сверлили друг друга глазами.
      Затем в середине одного обмена ударами меч сэра Вольхая взлетел вверх, несколько раз перевернулся в воздухе и упал прямо к ногам его противника. Сэр Шусп немедленно наступил на него ногой и взмахами своего длинного меча вынудил сэра Вольхая отступить. Потом он поднял меч противника и отшвырнул его как можно дальше.
      — Эй, разве так можно? — воскликнул Борель.
      — Думаю, что нет, — сказала Зердай. — Хотя тут немного правил, но наверняка так делать нельзя.
      Теперь Шусп быстро наступал на Вольхая, у которого остались только щит и кинжал. Рыцарь отступал, по мере сил отражая удары.
      — Почему этот болван не бросит драться и не побежит? — подумал вслух Борель.
      Зердай удивленно на него посмотрела:
      — Разве ты не знаешь, что с рыцаря Ордена за малодушие заживо сдирают кожу?
      Вольхай, отступая, приблизился к зрителям, которые начали нервно расступаться. Вольхай шатался, к разочарованию Бореля, который с отвращением смотрел на приближающийся конец его фаворита.
      Повинуясь внезапному импульсу, Борель выдернул из ножен свой меч и крикнул:
      — Эй, Вольхай, не оборачивайся, но тут кое-что для тебя есть!
      С этими словами Борель бросил словно дротик свой меч, и он воткнулся острием в землю рядом с Вольхаем. Тот бросил свой кинжал, схватил меч и яростно ударил им Шуспа — откуда только силы взялись!
      Шусп со звоном упал на землю. Вольхай встал над ним, нашел проем в доспехах на горле, вставил туда острие и обеими руками надавил на рукоятку…
      Когда Борель снова открыл глаза, ноги Шуспа дернулись в последний раз. Раздались крики «Браво!», и начались расчеты по ставкам на победителя.
      Вольхай приблизился к Борелю и сказал:
      — Сэр Феликс Золотой, это вы меня спасли.
      — Как вы узнали?
      — По вашим пустым ножнам, дружище. Примите свой меч вместе с моей благодарностью. Не думаю, что судья сочтет ваш поступок противоправным, потому что главный обвинитель не сможет присутствовать на разбирательстве. Готов всегда прийти вам на помощь.
      Он крепко пожал Борелю руку и усталой походкой ушел в свою палатку.