Вместо того чтобы сразу переправиться в Башню, Дракомас привел Джориана с Карадуром на постоялый двор, где под его присмотром лошадей водворили в стойло. В комнате второго этажа путников ожидал мужчина. Рядом с ним стояли два существа непонятной наружности.
      — Мастер Форко, — заговорил Карадур, — позвольте представить моего ученика Джориана из Ардамэ. Познакомься, Джориан, это Форко из Хендау, глава нашей Белой Ложи.
      — Ваш ученик? — басом, еще более густым, чем у Джориана, переспросил Форко. — Ведь это, если не ошибаюсь, бывший король Ксилара, что сопровождал вас в качестве телохранителя и помощника?
      — Да.
      — И он твердо решил посвятить себя нашему ремеслу?
      Форко из Хендау — тощий, большеголовый верзила — имел большой крючковатый нос и выступающий подбородок. Оба прислужника ростом и обличьем вроде бы походили на людей, только чешуйчатых, хвостатых, клыкастых и костистых; у них были не лица, а морды, остроконечные уши стояли торчком, вместо усов под носом у каждого топорщились два червеобразных отростка, которые все время извивались, скручивались и раскручивались, будто щупальца крохотного осьминога. Большие золотистые глаза непонятных существ были перечеркнуты узкими вертикальными зрачками.
      Пока Джориан пялился на нелюдей, Карадур отвечал Форко:
      — Нет, обетов он не давал. Но я надеюсь, что, продемонстрировав ему на Конклаве общечеловеческую направленность волшебства, я возбужу в нем интерес к магии, и он захочет присоединиться к нам. Тем временем я, с вашего разрешения, продолжу называть его учеником — это облегчит переходный период. Полагаю, на меня не будут в претензии за вольное толкование слова «ученик»?
      — Вряд ли, — сказал Форко. — Нынешние правила не слишком строги. Однако как обстоят дела с вашим поручением?
      — Почтенный коллега, мы счастливы доложить об успехе. Джориан, Ларец!
      Джориан снял со спины сундучок и за веревочную лямку подал Форко.
      — Держи, сударь, — сказал он. — А теперь, раз я выполнил поручение, из-за которого ты наложил на меня заклятье, может, ты его снимешь, не откладывая?
      — О, чума тебе в глотку! — воскликнул чародей. — Дитя мое, ты заслужил это, и я исполню твою просьбу — но позже, сейчас времени нету. Мы должны немедленно отправиться в Башню, каждая минута дорога. И так опаздываем. Разумеется, мастер Джориан, если не хочешь, можешь не ехать на Конклав.
      — Ой, я обязательно поеду, и говорить не о чем! Это малое вознаграждение за все опасности и лишения, какие я претерпел ради тебя и твоих друзей в последние полгода.
      — Отлично, в путь. Ларец останется здесь, под надежной охраной моих слуг.
      — А кто они? — спросил Джориан.
      — Демоны из Двенадцатой Реальности. Зовут их Цот и Фриг, они материализованы в нашей реальности и на девять лет отданы мне в услужение. Охранники они хорошие, верные, разве только глуповаты. Все ноют, чтоб я им вызвал демонессу, а лучше двух, для утех. Но поспешим; здешние лодочники — это что-то невероятное.
      Форко бросил Цоту и Фригу несколько слов на непонятном языке; те согласно закивали клыкастыми головами. Цот сгреб пожитки Джориана и Карадура и молча двинулся вслед за ними по улицам Метуро к берегу озера.

* * *

      На берегу под стенами Метуро было выстроено два-три лодочных сарая, дальше шел участок пляжа и несколько пирсов для прогулочных лодок. Торговые корабли не заплывали в небольшое озеро Фолькину. На одном пирсе выстроились в шеренгу десятка два мужчин в темных мантиях и плащах. Джориан, Карадур и Форко заняли очередь. Пирс выдавался в озеро как раз напротив Башни Гоблинов, высившейся на расстоянии полета стрелы от берега. Между пирсом и островом сновали две весельные лодки — по одному гребцу в каждой; за поездку лодка перевозила трех пассажиров.
      — Мы пожаловались Безликой Пятерке на вшивое лодочное обслуживание, — раздраженно посетовал Форко, — а в ответ они не больше не меньше, как предложили нам убираться со своим Конклавом куда-нибудь подальше. Они так привыкли считать себя полными хозяевами страны, что ни от кого не желают выслушивать советы и претензии.
      — Какие-то они неприветливые, эти метурцы, — заметил Джориан.
      — Будешь тут неприветливым, когда приходится взвешивать каждое слово и в любом подозревать шпика, который может донести на тебя правителям, — сказал Форко. — Вот что значит жить под властью тайного общества. В этой стране подозрительность стала нормой жизни. Если б мы не пообещали ограничить свою деятельность башенными стенами, они бы нам вообще не разрешили проводить встречу в Метуро. Они еще не забыли о событиях, которые привели, к постройке Башни.
      — Не слыхал такой истории, — удивился Джориан.
      На берег плавно опустился прилетевший верхом на помеле волшебник в развевающейся мантии. Когда он, держа в одной руке саквояж, а в другой помело, подошел к береговой кромке пирса, его окликнул Форко:
      — Привет вам, сэр Фендикс! Мастер Джориан, ты спрашивал?..
      — О Баш...
      — Ах, да! Я расскажу все с самого начала... День добрый, любезный доктор Бхулла! Как обстоят чудотворные дела в Янарете? Ну, так вот, мастер Джориан, когда-то давным-давно, в Метуро была республика с конституцией наподобие той, что ныне действует в Виндии. Метурцы имели выборного правителя-архонта, сенат, где заседали главы богатых родов, и народное собрание. Долгое время, пока государство Метуро, едва оправившись от упадка, который наступил после гибели Трех Царств, с трудом сводило концы с концами, такой порядок всех устраивал. Ах, добро пожаловать, уважаемый мастер Норс!
      Это приветствие было адресовано вновь прибывшему чародею. Сначала в небе возник пылевой смерч, который, бешено вращаясь, пронесся по берегу, подлетел к пирсу и сконцентрировался на человеке, облаченном в коричневую мантию.
      — У всех перемещающих заклинаний, — заметил Форко, — есть один недостаток: они отнимают у мага столько энергии, что он потом несколько дней еле ноги волочит. Понаблюдай за доктором Норсом и сэром Фендиксом — он, кстати, настоящий оттоманьский рыцарь, увлекшийся чародейством, — и сам убедишься: они будут клевать носом на всех заседаниях, — между нами, на некоторых заседаниях и без того нельзя удержаться от зевоты.
      Как я уже сказал, в период накопления богатств республика процветала. Затем самые родовитые семейства стали мало-помалу прибирать к рукам земли и деньги, и наконец управление страной перешло к кучке богачей, которые постепенно довели бедняков, составлявших основное население страны, до полного обнищания. Смотри-ка, приближается Антонериус Ирский на своем драконе! Обожает устраивать балаган из своего появления. Но, держу пари, ему придется побегать, чтобы найти стойло для своей твари.
      Заходивший в этот момент на посадку волшебник Антонериус восседал на спине крылатого дракона — летающего змея, размах крыльев которого составлял никак не меньше сорока футов. От поднятого ими вихря мантии и плащи стоящих на пирсе волшебников захлопали, как паруса. Двое слуг кинулись было подхватить поводья, но в ужасе отпрянули, потому что змей выгнул шею и, угрожающе оскалившись, клацнул зубами. Седок принялся колотить дракона палкой по голове; тот понемногу затих.
      — Чего они здесь садятся, а не в Башне? — поинтересовался Джориан.
      — Потому что наш уважаемый председатель, Аелло из Гортии, наложил на Башню охранное заклятье, а то кто-то из коллег в пылу споров может поддаться искушению и метнуть в оппонента молнию или погубить злыми чарами. Посему в Башне заклинания не действуют. Если бы, скажем, доктор сэр Фендикс вздумал опуститься прямо на крышу Башни, то, едва коснувшись стены, помело утратило бы волшебные свойства и сэр Фендикс насмерть бы расшибся о прибрежные скалы.
      Но продолжим: объявился в Иетуро некий обедневший богач по имени Чаренс. Он жаловался, что другие богачи обманом выманили у него состояние. Те утверждали, будто он сам это состояние промотал, ведя беспутную жизнь. Кто из них говорил правду, мы уже никогда не узнаем.
      Этот Чаренс стал вождем бедноты и потребовал введения реформ: он хотел заставить богачей платить подати — докучливая обязанность, от которой они до того времени весьма ловко уклонялись. Еще он требовал, чтобы общественные деньги тратили на нужды бедняков, к примеру, на лепрозории для простонародья и сиротские приюты, а не на то, в чем нуждаются лишь богачи: охотничьи домики и бальные залы. На ближайших выборах Чаренса избрали архонтом, хотя богачи приложили все усилия, чтобы запугать избирателей и обмануть их при подсчете голосов.
      Антонериусу удалось наконец укротить дракона. Он спешился и, пока несколько слуг при помощи канатов удерживали драконью голову, сложил его крылья, лишив чудище возможности улететь, и привязал их к туловищу. Затем слуги поволокли змея прочь; он вскидывался на дыбы и шипел. В этот момент с неба камнем упал огромный гриф; он шлепнулся на прибрежный песок и обратился еще в одного чародея.
      — Как только Чаренс получил власть, — продолжал Форко, — он стал проводить свои реформы. Это привело богачей в такую ярость, что они наняли банду головорезов и те убили Чаренса, когда он возвращался домой с рыночной площади. Поскольку в соответствии с конституцией заместителем архонта назначался тот, кто набирал второе по счету количество голосов, пост архонта занял кандидат богачей, который отменил все реформы Чаренса.
      Олигархи, однако, совсем забыли, что у Чаренса есть младший брат Чаренцо. Этот Чаренцо горячо любил Чаренса и восхищался им, а после смерти брата поклялся посвятить себя мщению. Очень скоро Чаренцо обзавелся тайными сторонниками. Спустя год после убийства брата он возглавил мятеж: восставшие перебили множество богачей, остальным пришлось бежать. В истории страны это было первое из великих избиений, которые затем в течение нескольких лет сотрясали Метуро: на рыночной площади грудами лежали отрубленные головы, а беснующаяся толпа с упоением встречала мучения осужденных и раздирала в куски жен и детей своих врагов.
      Чаренцо оказался не таким талантливым и просвещенным, как брат, зато кровожадности у него было хоть отбавляй. Реформы и народное благо интересовали его гораздо меньше, чем мщение убийцам Чаренса — сословию, которое он понимал все более расширительно, включая в него всех своих противников. В Метуро и дня не проходило, чтобы какого-нибудь несчастного по приказу Чаренцо не предавали смерти как предполагаемого олигарха или, в крайнем случае, как пособника олигархии.
      С каждой новой казнью у Чаренцо прибавлялось врагов; даже его друзья встревожились, устав от бесконечных обвинений в измене и олигархических симпатиях. Когда сбежавшие олигархи в сопровождении армии швенских наемников вторглись в Метуро, они без труда обратили в бегство вооруженный сброд Чаренцо и снова захватили власть. Тут настал их черед резать и казнить.
      Чаренцо удалось бежать. Поскольку войска у него больше не было, Чаренцо решился прибегнуть к магии. В Гованнии он разыскал чародея Синелиуса. Этот Синелиус, метурец по происхождению, жил в изгнании, потому что на родине его как колдуна приговорили к смерти. Приговорил его как раз один из судей Чаренцо — правда, заочно: Синелиус, узнав от духов, что его ждет, предпочел бежать.
      Теперь, однако, Чаренцо пришлось вступить в союз с бывшим недругом. И Синелиус сказал: дескать, да, я могу призвать войско Гоблинов — так в народе называют демонов из Девятой Реальности — которые свергнут власть метурских правителей. Новая олигархия, как и ее предшественники, не извлекла из прошедших событий никакого урока и продолжала жестоко притеснять и грабить бедняков.
      И вот среди метурцев неожиданно объявились Чаренцо с Синелиусом в сопровождении полчищ Гоблинов. Грозные швенские наемники, которых до смерти перепугали сверхъестественные существа, бежали из страны. Метурцы устремились следом. Чтобы прекратить повальное бегство, Чаренцо пришлось запереть ворота и приставить к ним караул из Гоблинов.
      Так начался второй период правления свирепого и неумолимого Чаренцо. Гоблины — существа ночные и днем почти не появлялись. Но с наступлением вечера метурцы запирались на все замки и тряслись от страха, что одна из этих прыгучих тварей с непропорционально большой головой может ворваться в дом и повлечь хозяина навстречу неведомой смерти.
      Чаренцо продолжал казнить всех без разбора, и Синелиус был вынужден предупредить, что он убивает метурцев больше, чем их за это время успевает народиться, и если продолжать в том же духе, у Чаренцо в конце концов вовсе не останется подданных. Предостережение заставило Чаренцо усомниться в соратнике, хотя, вполне возможно, он с самого начала задумал избавиться от Синелиуса, полагая, что оставлять его в живых слишком опасно.
      Притворно заинтересовавшись чародейством Синелиуса, Чаренцо увивался вокруг старика до тех пор, пока тот не открыл заклинаний и магической формулы, которые давали ему власть над Гоблинами. Тогда Чаренцо велел схватить Синелиуса и бросить его в глубокую подземную темницу крепости, стоявшей на горе в центре Метуро. Синелиус призвал на помощь своих Гоблинов, но Чаренцо отменил приказание, и Гоблины не двинулись с места. У Синелиуса в темнице не было колдовских принадлежностей, поэтому он не мог освободиться, сотворив другое заклинание.
      Между тем в одной из метурских группировок, куда входили представители всех сословий: богачи, бедняки и зажиточные горожане, созрел заговор. Эти люди образовали тайное общество с паролями, клятвами и прочими штучками-дрючками; называлось оно просто Братство. Во главе общества поставили комитет из пятерых метурцев. Члены комитета должны были как можно больше отличаться друг от друга: туда входили богачи и бедняки, молодежь и старцы, мужчины и женщины. То есть если в пятерку входила богатая старуха, то в противовес ей подбирали молодого бедняка.
      От одного из членов, служившего в тюремной охране, Братству стало известно об аресте Синелиуса. С помощью этого охранника заговорщики проникли в темницу и предъявили часовому якобы подписанный Чаренцо, а на самом деле фальшивый приказ о передаче Синелиуса в их руки. Так им удалось вызволить чародея из тюрьмы. Они отвезли Синелиуса в безопасное место и стали убеждать его присоединиться к заговору. Синелиус согласился; тогда заговорщики спросили, знает ли он способ избавиться от Гоблинов. Увы, нет, отвечал волшебник, потому, дескать, что сейчас они слушаются Чаренцо, который может отменить его, Синелиуса, приказ вернуться в Девятую Реальность.
      Однако не все потеряно, поскольку он, дескать знает могущественное заклинание, способное обратить Гоблинов в камень. Еще Синелиус сказал, что заклинание требует человеческой жертвы, и заговорщики бросили жребий. Роковой жребий выпал одному юноше, подающему большие надежды, и тогда самый старый заговорщик — олигарх — вызвался принять смерть вместо юноши, объяснив, что преклонные годы, устарелые взгляды и предрассудки все равно делают его бесполезным для новой власти.
      И вот Синелиус произнес заклинание. Ярко сверкнула молния, ударил оглушительный гром, и земля содрогнулась. Крепость рухнула с ужасающим грохотом, похоронив Чаренцо под обломками, а ниже города Метуро случился оползень, который перегородил русло Кьямоса. В тот же миг все Гоблины обратились в камень. Когда заговорщики подбежали к Синелиусу, старый чародей был мертв. На лице его застыла мирная улыбка.
      После этого Братство завело в городе свои порядки. Члены общества настаивали на соблюдении тайны; вот почему в Метуро и поныне правит комитет Братства, прозванный Безликой Пятеркой. Вступив в должность, они появляются на людях только в черных масках, и никто не должен знать их имен. Когда образовавшееся после оползня озеро Фолькина затопило старый город Метуро, Братство отстроило новый — тщательно распланированный, с широкими прямыми улицами. Поскольку крепость лежала в развалинах, а от горы, на которой она стояла, остался лишь небольшой островок, они расчистили завалы и возвели новую твердыню: на ее постройку пошли не только камни, оставшиеся от прежней крепости, но и сотни глыб, в которые обратились Гоблины. Отсюда и название этого сооружения — Башня Гоблинов.
      Сперва Безликая Пятерка облюбовала Башню под резиденцию. Но вот уж лет сто, как они оттуда переехали — во-первых, приходы и уходы слишком бросались в глаза и членам Пятерки было трудно соблюдать анонимность, а во-вторых, в Башне не очень-то уютно, она ведь строилась для защиты от врагов.

* * *

      — Как метурцам живется при Безликой Пятерке? — спросил Джориан.
      — В одних отношениях хорошо, в других — не слишком. По обычаю всех узурпаторов Пятерка первым делом постаралась сосредоточить в своих руках неограниченную власть. Конечно, они дали стране умелое правительство, которое обеспечило жителям довольно высокий уровень жизни. Метурцы по-прежнему делятся на богатых и бедных, но тем, кто усердно трудится, голод не грозит. Метурские правители не содержат пышного царского двора, как мальванцы, или огромного нелепого храма, как тарксийцы, а посему у них нет потребности до нитки обирать подданных. Да и традиция составлять Пятерку из самых непохожих друг на друга людей делает правление Безликих вполне справедливым.
      С другой стороны, в Метуро начисто отсутствует свобода личности. Горожанин, как правило, взвешивает каждое слово, потому что собеседник может оказаться доносчиком, и озирается по сторонам, прежде чем ответить на вопрос, который нынче час. Лично мне Виндия со всей ее неразберихой и продажными чиновниками милее здешней добродетельности, которая держится на страхе. Но только до той поры, — тут чародей криво усмехнулся. — Пока я сам не вышел в правители!
      В протяжении рассказа Джориан и его спутники потихоньку продвинулись к концу пирса. Едва Форко умолк, как вернулась одна из лодок, и вся троица погрузилась на борт. Цот сложил на дно суденышка пожитки Джориана и Карадура, молча поклонился Форко и зашагал к берегу.

Глава 11
Башня Гоблинов