ОТЪЕЗД ЛАНДА В ИСПАНИЮ

В это время прибыл в Кампече брат Франсиско Тораль, францисканец, родом из Убеды, который до этого 20 лет находился в Мексике и пришёл в качестве епископа Юкатана. Из-за доносов испанцев и жалоб индейцев он уничтожил то, что сделали братья, и приказал отпустить схваченных. Провинциал (т. е. сам Ланда. — Примеч. ред.) обиделся на это и решил отправиться в Испанию, пожаловавшись сначала в Мексике. Он прибыл в Мадрид, где члены Совета по делам Индий его очень порицали за узурпацию должности епископа и инквизитора. Чтобы оправдаться в этом, он сослался на полномочия своего ордена в этих странах, предоставленные папой Адрианом по просьбе императора, и на помощь, которую королевская Аудиенция Индий ему приказала давать, подобно тому, как она давалась епископам. Но члены Совета ещё более разгневались от этих оправданий и решили отослать его самого и его бумаги вместе с бумагами, посланными епископом против монахов, к брату Педро де Бовадилья, провинциалу Кастильи, которому король написал, приказав рассмотреть их и совершить правосудие. Но брат Педро, будучи больным, доверил рассмотрение процесса брату Педро де Гусман, того же ордена, человеку учёному и испытанному в делах инквизиции. Были представлены мнения семи учёных лиц королевства в Толедо; это были брат Франсиско де Медина и брат Франсиско Дорантес ордена св. Франсиска, магистр брат Алонсо де ля Крус ордена св. Августина, пробывший 30 лет в Индиях, лисенсиат Томас Лопес, который был аудитором в Гватемале в Новом Королевстве и судьёй в Юкатане, Ортадо, профессор канонического права, Мендес, профессор Священного Писания, Мартинес, профессор схоластики в Алькала. Они заявили, что провинциал действовал правильно в случае с аутодафе и других мероприятиях для наказания индейцев. Видя это, брат Франсиско де Гусман написал обо всем пространно провинциалу брату Педро де Бовадилья.

Индейцы Юкатана заслуживают, чтобы король им оказал милость за многие дела и за добрую волю, выказанную на его службе. Во время затруднений во Фландрии принцесса донья Хуана, его сестра, которая тогда была правительницей королевства, послала цидулу, прося помощи у жителей Индий. Аудитор Гватемалы её привёз в Юкатан и, собрав для этого сеньоров, приказал одному монаху объяснить им, каков был их долг в отношении её величества и что она у них просила тогда. По окончании проповеди индейцы встали и ответили, что хорошо знают, чем они обязаны Богу, давшему им столь знатного и христианнейшего короля, что они сожалеют, что не живут в стране, где могли бы служить ему лично, но что тем не менее он увидит, как они ему послужат в этом, насколько их бедность им позволит; если же будет недостаточно, то они продадут своих детей и жён.

ПОСТРОЙКИ И ОДЕЖДА

При постройке дома покрывали соломой, которая у них была очень хороша и в большом количестве, или листьями пальмы, подходящей для этого. У них были очень высокие крыши, чтобы они не протекали от дождя. Затем строили стену посредине, вдоль разделявшую весь дом, и в этой стене оставляли несколько дверей в половину, которую они называли задней комнатой, где находились их кровати. Другую половину они очень красиво белили известью, а у сеньоров эти половины были разрисованы с большим изяществом. Эта половина служила приёмной и помещением для гостей. Эта комната не имела дверей, но была открыта во всю длину дома, а очень низкая крыша спереди служила для защиты от солнца и дождя. Говорят, что это делалось также, чтобы изнутри дома господствовать над врагами в случае необходимости.

Простой народ строил за свой счёт дома сеньоров. Так как дверей не было, они считали тяжёлым преступлением причинять вред в домах других. Они имели заднюю дверцу для необходимого пользования. У них есть кровати из прутьев, с циновкой сверху, где они спят, покрываясь своими накидками из хлопка. Летом они спят обычно в передних побелённых комнатах на циновках, особенно мужчины. С другой стороны дома все население делало посевы для сеньоров. Они возделывали их и собирали урожай в количестве, которого было достаточно ему и его дому. Когда была дичь или рыба или когда приносили соль, всегда давали часть сеньору, потому что эти продукты они всегда добывали сообща.

Если сеньор умирал, хотя ему наследовал старший сын, других сыновей всегда очень почитали, поддерживали и считали сеньорами. Остальных знатных, низших, чем сеньоры, поддерживали всеми этими вещами, соответственно тому, каковы они были, или по милости, которую им оказывал сеньор. Жрецы жили своими службами и жертвами. Сеньоры управляли селениями, улаживая тяжбы, распоряжаясь и приводя в порядок дела своих общин. Все это делали руками наиболее знатных, которые были очень влиятельны и уважаемы, особенно люди богатые. Их посещали, и они имели дворы в своих домах, где договаривались о делах и сделках, главным образом по ночам. Если сеньоры выходили из поселения, они вели с собой большую свиту, и так же было, когда они выходили из своих домов.

Индейцы Юкатана — люди хорошо сложенные, высокие, быстрые и очень сильные, но обычно кривоногие, ибо в детстве матери переносят их с места на место, посадив верхом на бедра. Они считают изящным быть косоглазыми, что делают искусственно их матери, подвешивая им, ещё совсем маленьким, к волосам шарик из смолы, который спускается у них между бровей, доходя до глаз. Так как он постоянно двигается там, качаясь, они становятся косыми. У них головы и лбы сплющены с детства, что также дело их матерей.

Они имеют уши, проколотые для серёг и очень изрезанные из-за жертвоприношений. Они не носят бороды и говорят, что их матери им прижигают в детстве лица горячими тряпками, чтобы у них не появлялись волосы. Сейчас они носят бороды, хотя очень жёсткие, как конский волос.

Они носят волосы, как женщины; на макушке они выжигают как бы большую тонзуру, поэтому волосы ниже её растут сильно, в то время как волосы тонзуры остаются короткими. Они их заплетают и делают из них гирлянду вокруг головы, оставляя позади хвостик наподобие кисточки.

Мужчины все пользуются зеркалами, но не женщины. Также они говорят о рогатом, что жена поставила ему зеркало в волосы над затылком. Они мылись, часто не заботясь прикрыться перед женщинами, кроме того, что можно прикрыть рукой. Они любители хороших запахов и поэтому употребляют букеты цветов и пахучих трав, оригинально и искусно составленные. Они имели обыкновение красить в красный цвет лицо и тело; это придавало им очень дурной вид, но считалось у них очень изящным[32].

Их одеждой была лента шириной в руку, которая им служила шароварами и чулками. Они ею обвёртывали несколько раз поясницу таким образом, что один конец спускался спереди, а другой сзади; их жены тщательно отделывали им эти концы узорами из перьев. Они носили плащи длинные и квадратные и их завязывали на плечах; носили сандалии из тростника или кожи оленя, жёстко выделанной, и не употребляли другой одежды[33].

ПИЩА И ПИТЬЁ

Главной пищей является кукуруза, из которой они делают различные кушанья и напитки. При этом напиток, как они его пьют, служит им одновременно пищей и питьём. Индианки кладут кукурузу на ночь размокать в воду с известью; утром она там делается мягкой и наполовину сваренной, и таким образом отделяется шкурка и корешок. Затем они её размалывают между камнями. Они дают её наполовину размолотой рабочим, спутникам и мореплавателям большими комками и целыми ношами. Она сохраняется несколько месяцев и только скисает. Они берут комок и растворяют его в сосуде из скорлупы плода, растущего на дереве, с помощью которого Бог снабдил их сосудами. Они пьют эту жидкость и съедают остаток. Это вкусная и важная пища. Из более мелко размолотой кукурузы они выжимают молоко, сгущают его на огне и делают как бы кашу на утро. Её пьют тёплой, а то, что осталось от утра, заливают водой, чтобы пить днём, ибо у них не принято пить чистую воду. Они также варят кукурузу, размалывают и разводят водой и, примешивая туда немного индейского перца или какао, получают очень освежающий напиток.

Они делают также из кукурузы и размолотого какао особую пену, очень вкусную, с которой справляют свои празднества. Они добывают из какао масло, напоминающее коровье, и из этого масла и кукурузы делают другой напиток, вкусный и ценимый. Они делают ещё другой напиток из вещества размолотой кукурузы, очень освежающий и вкусный.

Они делают разного рода хлеб, хороший и здоровый, но его плохо есть, когда он холодный. Поэтому индианки занимаются его приготовлением два раза в день. Не удаётся приготовить из кукурузы муку, которую можно было бы месить, как пшеничную, и если иногда делается хлеб, как пшеничный, ничего не получается.

Они тушили овощи и мясо крупной дичи и птиц, диких и домашних, которые многочисленны, и рыбу, которой много. Таким образом, они имеют хорошую пищу, особенно после того, как стали разводить свиней и птиц из Кастильи.

Утром они пьют тёплый напиток с перцем, как это было сказано, днём пьют другие, холодные, а ночью едят тушёное мясо. Если нет мяса, они делают соусы из перца и овощей. У них нет обычая мужчинам есть с женщинами; они едят отдельно на земле или в лучшем случае на циновке в качестве стола. Они едят много, когда имеют пищу; когда же нет, очень хорошо выносят голод и обходятся очень немногим. Они моют руки и рот после еды[34].

ПИРШЕСТВА, МУЗЫКА И ТАНЦЫ

Они татуировали себе тела и чем больше татуировались, тем более считались храбрыми и мужественными, ибо татуировка была большим мучением и делалась следующим образом: татуировщики покрывают часть, которую хотят татуировать, краской, а затем они надрезывают осторожно рисунок, и, таким образом, от крови и краски на теле остаются следы. Это делается понемногу из-за сильной боли. Они даже становятся после этого больными, ибо татуированные места воспаляются и выступает жидкость. Несмотря на это, они насмехаются над теми, кто не татуируется.

Они очень гордились обходительностью, грацией и природным изяществом. Сейчас они едят и пьют как мы. Индейцы были очень распущенны в питьё и пьянстве, и у них от этого случалось много дурного; так, они убивали друг друга, насиловали в кроватях бедных женщин, ожидавших встретить своих мужей, вели себя даже с отцами и матерями как в доме своих врагов и поджигали их дома. Кроме всего этого, они разорялись от пьянства. Когда оргия была общей и с жертвоприношениями, её оплачивали все; когда же она была частной, издержки нёс тот, кто её устраивал, с помощью своих родичей.

Они делали вино из мёда и воды и определённого корня одного дерева, выращиваемого для этого, который делал вино крепким и очень вонючим. Они ели, развлекаясь танцами и зрелищами, сидя попарно или по четыре. После еды виночерпии, которые не имели обыкновения опьяняться, приносили несколько больших кувшинов для питья, пока не начинались ссоры, и тогда женщины должны были отводить своих пьяных мужей домой. Они растрачивали на оргии то, что заработали за много дней торговли. У них было два обычая устраивать праздники: первый — обычай сеньоров и людей знатных — обязывал каждого гостя устроить другой такой же пир. Каждому из гостей давали жареную птицу, хлеб и напиток какао в изобилии, а в конце пира они имели обычай давать каждому плащ, чтобы покрыться, скамеечку и сосуд, очень изящный по возможности. Если один из них умирал, то обязан был устроить пиршество его дом или родичи. Другой обычай был между родственниками, когда их дети вступали в брак или праздновали память дел своих предков, и он не обязывал возместить пир; однако, если сто гостей были приглашены к индейцу на праздник, то каждый из них приглашал его, когда устраивал праздник или женил детей. Они очень чувствительны к дружбе и сохраняют память об этих пирах, хотя бы и далёких одни от других. На этих праздниках им подают напитки красивые женщины, которые, подав сосуд, поворачиваются спиной к тому, кто его взял, пока он его не осушит.

Индейцы имеют очень приятные развлечения; в особенности комедианты представляют с большим изяществом, настолько, что испанцы нанимали их для того, чтобы они видели шутки испанцев с их служанками, супругами и с самими индейцами по поводу хорошего или плохого прислуживания, и затем они это представляли с таким искусством, как настоящие испанцы.

У них есть маленькие барабаны, по которым бьют рукой, и другой барабан из полого дерева с низким и унылым звуком. По нему бьют довольно длинной палкой с набалдашником из смолы одного дерева на конце. У них были трубы, длинные и тонкие, из полого дерева, с длинными и кривыми тыквами на конце. У них был ещё инструмент из панциря целой черепахи, очищенного от мяса. По нему били ладонями рук, и звук его заунывный и печальный. У них были свистки из берцовых костей оленей и больших раковин и флейты из тростника. На этих инструментах аккомпанировали танцорам.

Два танца были особенно мужественны и достойны внимания. Один — это игра с тростником, почему они его называют коломче, что и значит «тростник».

Чтобы его исполнить, собирается большой круг танцоров вместе с музыкантами, которые им аккомпанируют. Следуя ритму музыки, из круга выходят двое, один с пучком стеблей и танцует с ними, держась прямо, другой танцует на корточках, оба согласно ритму круга танцоров. Тот, который со стеблями, бросает их изо всей силы в другого, а последний с большой ловкостью отбивает их с помощью небольшой деревяшки. Кончив бросать, они возвращаются, следуя ритму, в круг, и танцуют другие, делая то же самое.

Есть другой танец, когда танцуют восемьсот и больше или меньше индейцев с небольшими флажками, с военными широкими шагами и звуками. Среди них нет ни одного, кто бы нарушил ритм.

В своих танцах они тяжелы, ибо в течение целого дня не перестают танцевать, и им приносят есть и пить. Мужчины не имели обыкновения танцевать с женщинами.

РЕМЕСЛА, ТОРГОВЛЯ, ЗЕМЛЕДЕЛИЕ И СУД

Ремесленниками у индейцев были гончары и плотники, которые много зарабатывали, делая идолов из глины и дерева, с соблюдением многочисленных постов и обрядов. Были также хирурги, или, лучше сказать, колдуны, которые лечили травами и многочисленными суеверными обрядами; и также были все остальные ремесла.

Занятием, к которому они наиболее склонны, была торговля. Они вывозили соль, ткани и рабов в землю Улуа и Табаско, обменивая все это на какао и камешки, которые служили у них монетами. На них они имели обыкновение покупать рабов и другие камешки, изящные и красивые, которые сеньоры носили на себе как драгоценности на праздниках. У них были ещё изделия из красных раковин в качестве монет и украшений. Они их носили в плетёных кошельках. На рынках они торговали всеми вещами, какие были в стране. Они продавали в кредит, давали взаймы и платили честно, без ростовщичества.

Прежде всего они были земледельцами и занимались сбором кукурузы и остальных посевов. Они их сохраняли в очень удобных подвалах и амбарах, чтобы продать в своё время. Мулов и быков у них заменяли люди. На каждого мужчину с женой они имели обычай засевать участок в 400 квадратных ступнёй, который они называли хун-ви-ник, измеряемый шестом в 20 ступнёй, 20 в ширину и 20 в длину. Эти индейцы имеют хороший обычаи помогать друг другу взаимно во всех своих работах. Во время посева те, у кого не хватает своих людей для работы, объединяются по 20 и больше или меньше и работают вместе, сообразно размеру участков и количеству работы у всех, и не бросают, пока не покончат со всеми участками. Земли сейчас общие, и первый занявший их владеет ими. Они сеют во многих местах, чтобы в случае недорода с одного участка возместить с другого. Обрабатывая землю, они только собирают сорную траву и сжигают её перед посевом. Они работают с половины января до апреля и сеют с началом дождей. При посеве они носят маленький мешок за плечами, делают отверстия в земле заострённой палкой и кладут туда 5-6 зёрен, зарывая их затем той же палкой. Во время дождей посевы всходят изумительно.

Они соединяются также по 50 и больше или меньше для охоты. Мясо оленей жарят на решётках, чтобы оно не испортилось. Приходя в селение, они делают подарки сеньору и дружно распределяют остальное. То же делают с рыбой.

При посещениях индейцы всегда приносят с собой подарки согласно своему званию; посещаемый делает соответственный подарок. На этих визитах третьи лица говорят и слушают с вниманием, сообразно с тем, кто говорит, но, однако, все называют друг друга на ты. При вежливом разговоре самый низший из уважения повторяет название должности или достоинства старшего. Они имеют обычай помогать тому, кто сообщает вести, придыхательными звуками в горле, как бы говоря: так, хорошо. Женщины кратки в своих речах, и не было обычая рассуждать с ними, особенно если они бедные. Поэтому сеньоры высмеивали братьев, которые выслушивали с вниманием бедных и богатых без различия.

Обиды, которые они причиняли друг другу, приказывал удовлетворить сеньор селения обидчика. Но это был повод и средство для больших раздоров. Если обидчик был из того же селения, их разбирал судья в качестве посредника, устанавливал убытки и назначал удовлетворение. Если обидчик не был в состоянии возместить убытки, ему помогали родственники и друзья. Обычным поводом для возмещения было случайное убийство кого-либо или когда муж или жена повесились по какому-либо поводу, вызвавшему этот случай, если кто-либо причинил пожар дому или имению, ульям или посевам кукурузы. Другие обиды, причинённые со злым умыслом, удовлетворялись всегда кровью и дракой.

Юкатанцы очень щедры и гостеприимны, так что никто не войдёт в их дом, чтобы ему не дали еду и питьё, которые они имеют, днём — их питьё, ночью — их пищу. Если же не имеют, ищут её по соседству. В дороге если собираются люди, то делятся со всеми, хотя бы их доля стала из-за этого гораздо меньшей.

ИМЕНА. ПОРЯДОК НАСЛЕДОВАНИЯ

Их счёт ведётся по 5 до 20, по 20 до 100, по 100 до 400 и по 400 до 8000. Этим счётом они широко пользовались для торговли какао. У них есть другой счёт, более длинный, который они продолжают до бесконечности, считая 8 тысяч 20 раз, что составляет 160 тысяч, затем, возвращаясь к 20, они умножают 160 тысяч на это число и так продолжают умножать на 20, пока не получат громадной цифры. Они считают на земле или на чем-либо гладком.

Они очень заботятся о знании своего происхождения, особенно если происходят от какого-либо майяпанского дома, и стараются узнать это у жрецов, что является одной из их наук. Они очень гордятся мужами, которые были выдающимися в их родах. Имена отцов сохраняются у сыновей, у дочерей же нет. Своих сыновей и дочерей они всегда называли именем отца и матери; имя отца употребляется как собственное и имя матери как нарицательное следующим образом: сына Чель и Чан они называли На Чан Чель, что значит «сын таких-то». По этой причине индейцы говорят, что лица одного имени — родственники, и считают себя таковыми. Поэтому, когда они приходят в незнакомое место и нуждаются в помощи, они тотчас называют своё имя, и если там есть кто-либо того же имени, их немедленно принимают и обходятся со всяческой любовью. Также ни мужчина, ни женщина не вступали в брак с кем-либо того же имени, ибо это у них было большим бесчестием. Сейчас имена, полученные при крещении, являются именами собственными.

Индейцы не разрешали дочерям наследовать вместе с братьями, кроме как по благосклонности или по доброй воле — тогда им давали что-либо в наследство. Остальное делили братья поровну, но тому, кто помог наиболее значительно увеличить имущество, давали соответственное возмещение. Если были только дочери, то наследовали двоюродные братья или ближайшие родственники. Если их возраст не позволял передать им имущество, его передавали опекуну из наиболее близких родственников, который давал матери на их воспитание, ибо был обычаи не оставлять ничего во власти матери; или же отбирали детей, особенно если опекунами были братья умершего. Когда наследники достигали надлежащего возраста, опекуны отдавали им имущество. Не сделать этого было большим позором и причиной многих раздоров. Передача наследства производилась в присутствии сеньоров и знатных, за вычетом того, что давалось на воспитание. Не давали ничего из урожаев с наследственных участков, равно как с пасек и деревьев какао, ибо говорили, что достаточно было держать это в сохранности. Когда умирал сеньор и не имел сыновей, чтобы управлять после него, но имел братьев, правил старший из братьев или наиболее предприимчивый. Наследника знакомили с обычаями и празднествами, для того чтобы он знал их, когда станет мужем. Эти братья, даже когда наследник уже правил, распоряжались всю свою жизнь. Если умерший не имел братьев, жрецы и знатные люди выбирали подходящего для этого человека.

БРАК

В древности они вступали в брак 20 лет; сейчас — в возрасте от 12 до 13[35]. Поэтому сейчас они разводятся более легко, так как женятся без любви, не зная брачной жизни и обязанностей супругов. Если отцы не могли их уговорить возвратиться к жёнам, то они искали им новых и новых. С такой же лёгкостью бросают своих жён мужчины, имеющие детей, не боясь, что другие возьмут их в жены или что они позднее возвратятся к ним. При всем этом они очень ревнивы и не переносят спокойно, когда их жены неверны.

Сейчас, когда они видели испанцев, убивающих за это своих жён, они начали грубо обращаться с жёнами и даже убивать их. Если дети ещё маленькие, когда они разводятся, они их оставляют матерям; если большие, то юноши идут с отцами, а девушки с матерями.

Хотя развод был вещью столь общей и обычной, старики и те, кто держался лучших обычаев, считали его дурным. Многие никогда не имели больше одной жены, которую никогда не брали того же имени со стороны отца. Это было у них делом очень бесчестным. Если женились на свояченицах, жёнах своих братьев, это считалось дурным. Они не женились на мачехах, на свояченицах — сёстрах своих жён, на тётках — сёстрах своих матерей, и если кто-либо делал это, считали дурным.

Со всеми остальными родственницами со стороны матери они вступали в брак, хотя бы это была двоюродная сестра.

На отцах лежала большая забота отыскать сыновьям вовремя жён их положения и состояния и, если могли, из той же местности. У них считалось неудобным искать жён для себя или отцам заботиться о замужестве своих дочерей. Чтобы договориться об этом, отыскивали сватов, которые бы вели это дело. Условившись и договорившись, сговаривались о церемонии и приданом, которое было очень невелико. Отец юноши давал его отцу невесты, а свекровь, кроме того, давала в приданое одежды невестке и сыну. Когда наступал день свадьбы, они собирались в доме отца невесты, и там было приготовлено угощение. Приходили гости и жрец; собрав новобрачных и их родителей, жрец утверждал их бракосочетание, раз к этому хорошо отнеслись родители и было хорошо для них, и они отдавали юноше его жену в эту же ночь, если он был готов к этому. Затем устраивался обед и званый пир. С этого времени впредь зять оставался в доме тестя, работая 5 или 6 лет на тестя. Если он не делал этого, его выгоняли из дома. Матери заботились, чтобы жена всегда давала мужу есть в знак брака.

Вдовы и вдовцы вступают в брак без праздника и торжеств. Достаточно вдовцу прийти в дом вдовы, быть принятым и получить еду, чтобы брак считался совершенным. Это приводит к тому, что они расходятся с такой же лёгкостью, как сходятся.

Юкатанцы никогда не берут более одной жены, как случается в других странах, когда имеют многих сразу. Иногда отцы договариваются о браке своих малолетних детей до того, как они достигли соответствующего возраста, и считаются свойственниками.

«КРЕЩЕНИЕ»

Крещения нет ни в какой части Индий, кроме Юкатана, где оно существует под названием, которое означает «родиться снова или второй раз». Это то же самое, что в латинском языке «renascor», ибо в языке Юкатана сихил значит «родиться снова или другой раз» и употребляется это слово только в глагольном сочетании; так, капут сихил значит «родиться снова». Мы не могли узнать о его происхождении, кроме того, что это обычай, который всегда существовал. Они к нему испытывали столько благоговения, что никто не забывал получить крещение, и такое уважение, что имевшие грехи или склонные совершить их исповедовались в них особо жрецу при получении его. Они настолько верили в крещение, что не повторяли его ни в каком случае. Они полагали, что через него получают предрасположение быть добрыми в своих обычаях и не быть совращёнными демонами в мирских делах. Посредством этого и хорошей жизни они надеялись достигнуть блаженства, в котором, как и в блаженстве Мухаммеда, они пользовались бы пищей и напитками.

У них был следующий обычай, чтобы приготовиться к совершению крещения. Индианки растили детей до возраста 3 лет и имели обыкновение на голову мальчика прикреплять к волосам на темени белую штучку. Девочки носили пояса на бёдрах, очень низко, с тонкой верёвкой и привязанной к ней раковиной, которая у них приходилась над скромной частью.

У них считалось грехом и большим бесчестьем снимать её с девочки до крещения, которое они получали всегда от 3 лет до 12, и их никогда не выдавали замуж до крещения.

Когда кто-либо хотел крестить своего сына, он шёл к жрецу и сообщал ему о своём намерении. Последний объявлял в селении о крещении и о дне, в который это совершится. Они всегда заботились, чтобы это не был несчастный день. Сделав это, тот, кто устраивал праздник, то есть тот, кто завёл об этом беседу, выбирал по своему вкусу знатного человека селения, чтобы тот ему помогал в его занятии и связанных с ним делах. Затем они имели обыкновение избирать четырех других людей, старых и уважаемых, которые помогали жрецу в день праздника в церемониях, и их выбирали всегда вместе с жрецом, по его вкусу. Об этих выборах всегда знали отцы всех детей, которых должны были крестить, ибо праздник был всеобщий. Тех, кого выбирали, называли чаками. Отцы детей и служители постились три дня перед праздником, воздерживаясь от женщин.

В назначенный день все собирались в доме того, кто устраивал праздник, и приводили всех детей, которые должны были получить крещение. Их помещали во внутреннем дворе или на площадке у дома, которая была очищена и усеяна свежими листьями. Они становились по порядку в ряд — мальчики и девочки отдельно. О них заботились в качестве крёстных отца и матери старая женщина при девочках и мужчина при мальчиках.

Затем жрец совершал очищение дома, изгоняя из него демона. Чтобы изгнать его, ставили четыре скамеечки в четырех углах двора, на которые садились четыре чака с длинной верёвкой, протянутой от одного к другому таким образом, что дети оставались замкнутыми внутри верёвки. Затем, перешагивая через верёвку, входили в середину круга все отцы детей, которые постились. Перед этим или после в середину ставили другую скамеечку, на которую садился жрец с жаровней и небольшим количеством размолотой кукурузы и благовоний. Туда подходили по порядку мальчики и девочки, и жрец клал им в руку немного размолотой кукурузы и благовоний, а они бросали их в жаровню, и так делали все. Совершив эти курения, брали жаровню, в которой они это делали, и верёвку, которой чаки их окружали, вливали в сосуд немного вина и давали все это одному индейцу, чтобы он унёс это из селения; ему советовали не пить и не оглядываться назад на обратном пути. После этого они говорили, что демон изгнан.

Дойдя до этого, подметали двор, очищали его от листьев дерева, которое называется ?????, и разбрасывали листья другого дерева, которое они называют копо, и клали несколько циновок, пока жрец одевался. Одевшись, он выходил в плаще из красных перьев, украшенном разноцветными перьями, по краям у него свисали другие большие перья, и как бы с колпаком на голове из таких же перьев, а внизу плаща у него было много поясов из хлопка, свисавших до земли, как хвосты. У него было в руке кропило из короткой палки со многими узорами, и, как борода или волосы, у кропила были особые хвосты змей, подобных гремучим змеям. Он был так же важен, как папа при короновании императора. Замечательная вещь, какое удовольствие доставляли им наряды. Чаки тотчас шли за детьми и клали всем на голову белые ткани, принесённые для этого их матерями. Они спрашивали у тех, которые были большими, не совершили ли они греха или нечистого прикосновения; если они это совершили, они признавались им и их отделяли от других.