*******
      Катя застала Данилу в застекленной комнатке дежурного. Вместе с хозяином помещения они оживленно обсуждали какой-то футбольный матч.
      - Нет, ну с этим тренером совсем другое дело! Давно уже нужно было нанять кого-нибудь из... - взбудораженно тараторил дежурный.
      - Спасибо, я закончила, - сказала Катя, прервав эту красноречивую дискуссию.
      Данила повернулся вполоборота к своему собеседнику, и подмигнул Кате так, чтобы тот не видел.
      - Екатерина Сергеевна, ну что? Нужен я? - спросил ее Данила.
      - Да, пожалуй... - Катя слегка растерялась.
      - Тогда, что ли, к нему идти? - Данила выглядел измученным подчиненным дотошной начальницы. - Когда вам материалы предоставить? Часам к трем?
      - Да, если к трем, то хорошо... - сказала озадаченная Катя.
      - Тогда, что ли, пусть меня проводят? - продолжал Данила, как ни в чем не бывало.
      - Да, пусть... Проводите его, пожалуйста...
      - Провожу, провожу! - ответил дежурный. - Пойдем, дружище!
      *******
      - Илья, здравствуй, сказал Данила, когда дверь камеры за ним закрылась.
      - Мы знакомы? - Илья изумленно уставился на своего посетителя.
      - Что-то вроде того. Я из твоего сна, - ответил Данила.
      - Из моего сна?! Это как?
      - Знаю, я бы тоже удивился... месяца три тому назад. Но у тебя нет этого времени, Илья. Помнишь, я тебе про "немую гематому" говорил? Ты сейчас жив только потому, что там тебя Анхель держит.
      - Там - это где? - Илья посмотрел на Данилу, как на умалишенного.
      - Это что-то наподобие границы миров, - "объяснил" Данила. - Но это правда, Илья. Совсем нет времени.
      - А что ты от меня хочешь? - Илья напрягся. - Мне что-то сделать надо?
      - Да, надо, - ответил Данила. - Но что - неизвестно.
      - А кому известно? - Илья совершенно перестал понимать, что происходит.
      - Никому.
      - Я все понял, ты моя галлюцинация, - Илья ни то шутил, ни то отшучивался.
      - Илья, черт! Я тебе говорю - ты умираешь. Сегодня же умрешь. Ты понимаешь, нет?!
      - И что? Спасаться? Как?! - Илья разозлился.
      - Две вещи, Илья. Две вещи! Во-первых, ты должен понять, что ты сегодня умрешь. Во-вторых, надо вызвать врача.
      У Ильи начался истерический смех. Он не смеялся, он кричал, дышал урывками. Держался за живот и катался на своем матрасе с одного бока на другой. Две вещи, о которых его просил Данила, показались ему взаимоисключающими. Если он понимает, что он сегодня в любом случае умрет, то врача ему вызывать, мягко говоря, бессмысленно. А если вызывать врача, то, видимо, шанс у него есть.
      - Мне тогда... Ха-ха-ха!., представителя службы... Ха-ха-ха!, ритуальных услуг... Ха-ха-ха!., вызывать надо! Ха-ха-ха!
      Тебе надо отсюда выбраться до того, как ты умрешь, - Данила стал спокойно и внятно объяснять Илье свою мысль. - Анхель считает, что тебя здесь специально заперли. Что тебя здесь Тьма держит, чтобы забрать твою жизнь вместе со Скрижалью. Впрочем, я так не думаю. Мне кажется, что все произошедшее - это лишь стечение обстоятельств, созданных твоей ошибкой...
      Человек, допустив ошибку, как бы сбивается с пути. Все обстоятельства оказываются против него. Это - как, когда игрока удаляют с поля за нарушение правил. Если мы сможем выудить тебя отсюда под предлогом лечения, не факт, что врачи тебя спасут. Анхель уверен, что не спасут. Но у тебя будет шанс оказаться там, где, по идее, ты не должен быть. И все может повернуться по-другому. В этом я и вижу шанс.
      - Слушай, ты все это серьезно говоришь? - Илья совсем успокоился после своей истерики и внимательно смотрел на Данилу.
      - А к тебе часто являлись люди, которые только что беседовали с тобой в твоем сне? - Данила ответил Илье таким же внимательным и сосредоточенным взглядом.
      - Так ты говоришь, что я умру. Сегодня? - щемящий холодок пробежал у Ильи по спине. - Что мне сказать врачу?
      - Скажи, что у тебя головная боль, что вчера ты сильно ударился головой, что тебя тошнит...
      - Скажу, - согласился Илья.
      - А я пока попытаюсь что-нибудь по части официального освобождения предпринять, - сказал Данила.
      - Катя сейчас позвонит. Моя служба безопасности займется.
      - Илья, ты главное про смерть пойми. Анхель считает, что тебе не надо об этом знать. Что если ты это поймешь, то всё - сломаешься. Но я по своему опыту сужу. Я в свое время, когда понял, что вот оно - здесь: получите, распишитесь, то и жизнь как-то по-другому увидел. Каждый, наверное, по-своему это переживает, но... Короче, я сказал, что думал. Надо идти. А ты жди врача, я предупрежу там, что ты в медицинской помощи нуждаешься.
      Илья снова остался в камере один.
      Вчера он так хотел этого - побыть одному.
      А сегодня ему мучительно тяжело от воплощения своей мечты.
      Все, прямо как по Оскару Уайльду:
      "Если боги хотят наказать человека, они исполняют его
      желания", - подумал Илья.
      Тут он вспомнил перепуганные глаза Кати, ее смятение, ее боль.
      Ему так захотелось защитить ее, быть с ней. Он подумал о двух
      странных людях из сна, которые говорили с ним, как с ребенком.
      И ему захотелось, чтобы с ним так говорили.
      *******
      Всю жизнь Илья тащил на себе непомерный груз своей деятельности. Да, его работа была не просто работой, она была именно деятельностью. Всю свою жизнь он что-то кому-то доказывал. Не жил и не чувствовал себя, а только изображал согласие с самим собой. На самом деле, ведь не было этого согласия. Близко не было! Он не знал-то себя толком. А теперь, верно, уже и не узнает никогда. Где уж тут...
      Слово "никогда" заставило Илью содрогнуться. Неужели правда, неужели он умрет сегодня. Нет, это как-то странно. Так не бывает. Сейчас жив, а через пару часов - что? Все? И тут он вспомнил мальчика, сбитого его машиной. Его оторопевшие от ужаса глаза, его растерянный взгляд. И голос, тихий, слабый голос: "Как это не вовремя..." Что же он ему ответил тогда? Что?.. Илья силился вспомнить, но не мог.
      А мальчик все спрашивал и спрашивал его: "Ты меня убил? Ты?" Илью этот вопрос вывел из себя, он стал раздражаться: "Да какая тебе разница?!" А тот ответил: "Лучше, чтоб ты..." Это показалось тогда Илье глупым, нелепым, легкомысленным. Но сейчас, примеряя эту ситуацию на себя, он вдруг отчетливо понял... Смерть - это кульминация жизни. Важно, каким ты придешь к ней. И то, как умрешь, - это символ.
      Кто же это сказал, что счастье человека в том, как умереть? Нет, не так, а: "Счастье пахаря умереть в поле"... Кто же это сказал? Может быть, Сартр? Да, может быть. Или нет, он сам умер за письменным столом, работая над своей книгой, а сказал так кто-то другой. Умереть, занимаясь своим делом. А где было бы хорошо умереть Илье? На бирже? В банке? На производственном совещании на глазах у Ивана Рубинштейна? Нет, все как-то совсем не так. Да и о чем он думает?
      Илье вдруг надрывно, до боли захотелось с кем-нибудь поговорить, просто обмолвиться парой слов. Пусть эта беседа не будет долгой, пусть у нее не будет ни цели, ни смысла. Просто пусть она будет. Разговор ни о чем, просто. Просто глаза в глаза, и ничего больше. Ведь важно же в конце концов не то, о чем ты говоришь или что тебе говорят. Важно то, что тебя слушают и ты слушаешь...
      Просто две души, разговаривающие ни о чем. О чем они разговаривают? Не зная того сами, они говорят о вечности.
      Слезы застилали Илье глаза. Ему вспомнилось одиночество булгаковского Пилата. Нет, ему не нужна была вера. Просто человек, с которым можно было бы перекинуться парой слов. Слово - как молитва, как связующая нить, идущая, подобно Христу по воде, из вечности одного одиночества в вечность другого. Господи, зачем он жил все эти свои тридцать лет?! Как их потратил?!
      Он забыл, с кем он последний раз разговаривал. Когда это было? Он ведь не разговаривал уже столько лет! Он думал. Думал - крутил в голове шарабан своих мыслей, и лишь имитировал общение. Деньги, связи, отношения, интересы и снова деньги. Все это было в нем, но не было его самого - Ильи, и не было того, с кем он разговаривал. Да, Илья все это время вел нескончаемую беседу с пустотой, внутри себя самого.
      Бесконечный, изматывающий бег мысли по кругу, одиночество и ненависть. Три слагаемых его жизни. Так прошла жизнь...
      Ненависть рождалась в нем от боли, от невозможности быть тем, кем он являлся на самом деле. Страх перед смертью каждый день усиливал эту боль и заострял лезвие его ненависти. Илья выбрасывал эту злобу из себя вовне от бессилия, от невозможности вырваться за грань своего одиночества. Только Кирилл когда-то дал ему ощущение, что одиночество преодолимо... Обман восприятия, иллюзия, неправда.
      Илью привязало к Кириллу это ощущение, эта мечта. И надо было пережить то, что Илья пережил сейчас, чтобы эта связь, наконец, разорвалась. Страх смерти, ужас одиночества и боль от своей ненависти, от своей неспособности быть искренним, сделали Илью рабом этих отношений. А Кирилл пользовался, питался этой зависимостью и шаг за шагом скармливал душу Ильи все тем же голодным псам - смерти, одиночеству, ненависти.
      И вот теперь все встало на свои места. Потому что конец - "финита ля комедия"! Но сколько же в нем нерастраченных чувств, сколько неиспользованных возможностей, сколько бездарно и бессмысленно потраченных лет! А теперь свобода, он ее вдруг почувствовал - в самом конце, в последний день, на краю пропасти... Как теперь исправишь эту ошибку? Нет, не исправить.
      *******
      Врач исследовал состояние Ильи подручными средствами - померил пульс, давление, постукал молоточком по коленкам, посветил фонариком в глаза.
      - Бросайте прикидываться, - сказал он по завершении своего обследования. - Ничего у вас нет. Может, и есть слабое сотрясение, но лечение тут одно - постельный режим. А с этим у вас здесь проблем не будет. Мне сказали, что лет двадцать... Так что - отоспитесь.
      - Послушайте, а есть такое заболевание или травма - "немая гематома"? спросил его Илья.
      - Есть. Редкая штука, - ответил доктор.
      - Что значит - "немая"?
      - А значит это, дорогой товарищ, что "вскрытие покажет"...
      - Спасибо, - ответил Илья.
      - За что, спасибо-то? - не понял его доктор.
      - Спасибо за то, что поговорили со мной.
      Ну, вы прямо как смертник за общение благодарите... - доктор от недоумения даже поправил очки. - Но вы это... так... того... Может, еще оправдают.
      Не оправдают, - ответил Илья и улыбнулся.
      - Наймете адвокатов... - не закончив этой заученной фразы, доктор задумался. - Я бы перевел вас в больницу, да у меня оснований нет. Извините.
      - Да ладно, не важно, - ответил Илья. - Какая разница, где...
      - Ну, вы это... прямо... как-то совсем... - недовольно протянул доктор.
      Пока врач ждал, что ему откроют дверь и выпустят, Илья спросил у него:
      - Это правда, что все смертники за разговор благодарят?
      - Сейчас-то смертников нет, - начал объяснять доктор, - мораторий у нас на смертную казнь. А раньше, раньше - да. Часто благодарили. Не знаю, почему. С тоски, наверное.
      - А может быть, на пороге смерти человек что-то важное понимает для себя? Вы так не думаете?
      - Мокрушники эти? - ухмыльнулся доктор. - Да куда им!
      Тут доктор осекся. Его лицо исказила комичная гримаса - он словно бы извинялся перед Ильей. Мол, вас не имел в виду. Мало ли что бывает. Извиняюсь.
      - А я думаю, понимают, - тихо, но уверенно сказал Илья.
      *******
      За стенами камеры тем временем кипела работа. Катя передала информацию в службу безопасности Ильи. Те включили все возможные рычаги, но дело стопорилось. При наличии столь серьезных "доказательств", никто не мог отдать распоряжения об освобождении Ильи из-под стражи.
      Был организован дополнительный допрос всех свидетелей ДТП, случившегося на Садовом кольце. Лаборанты вышли в субботний день на работу. Кровь, найденная в машине Ильи, соответствовала группе крови погибшего молодого человека и не соответствовала группе крови погибшей девушки.
      Но оставались показания Кирилла, а сам Кирилл благополучно пропал. Его розыск не давал никаких результатов. К делу подключились заинтересованные высшие чины силовых ведомств. Адвокаты Ильи подготовили необходимые бумаги с требованием о его немедленном освобождении. Работа кипела, а результатов ноль.
      Данила позвонил Кате на мобильный в начале седьмого:
      - Алло! Катя, это Данила.
      - Данила? - Катя пыталась припомнить, где она слышала этот голос.
      - Да, Данила. Сегодня утром, у Ильи. Помните?
      - Ах, да! - поняла Катя. - Конечно. Ну, как вы?
      - У меня к вам две просьбы, Катя. Отправьте машину "скорой помощи" с реанимационной бригадой к месту заключения Ильи, - попросил Данила.
      - А что... Что с ним?! - перепугалась Катя.
      - Долго объяснять. Сделаете, ладно? И второе. Сейчас я привезу девушку - свидетельницу. Она из тех, что были вчера в доме у Ильи. Ее уже допрашивали вместе со всеми, но она не рассказала, как дело было.
      - А как дело было?!
      - Это Кирилл ту девушку убил. Убитая тоже должна была к Илье ехать, но заартачилась. И Кирилл... Ну, в общем, у следствия теперь будет другой обвиняемый.
      - Кирилл?! - Катя не верила своим ушам.
      - Да. И кстати, у него "шенген", сегодня утром он улетел в Германию. Но показаний этой свидетельницы, я думаю, будет достаточно. Организуете врачей, ладно?
      - Да...
      В трубке раздались гудки. Катя, целый день державшая себя в руках, разрыдалась. И с этими слезами из нее выходила вся боль, вся мука и все отчаяние последних четырех лет. Она плакала и плакала, а ее губы шептали: "Возьми с собой плеть... Возьми с собой плеть... Возьми с собой плеть".
      Это ужасное, довлевшее над Катей проклятье, наконец, оставляло ее. Гнойный нарыв прорвался. До сих пор она покорно сносила его присутствие. Но вот долгожданное освобождение. Она ощущала его буквально на физическом уровне.
      Когда-то она хорошо знала Илью. Он был ее миром - загадочным и, одновременно с этим, абсолютно понятным. За каждым словом, жестом, поступком Ильи, она видела вовсе не то, что замечали другие люди.
      Она видела его человечность и его готовность прийти на помощь. Но он помогал только тем, кто в этом действительно нуждался. Она понимала, почему он так требователен к своим близким - он помогал им расти, он хотел, чтобы они верили в себя и в свои силы.
      Иногда Катя ловила себя на мысли, что если бы она была Ильей, то в аналогичных ситуациях вела бы себя точно так же. Она бы говорила те же самые слова и предпринимала те же самые шаги. Для нее никогда не было тайной в том, почему он поступает так, а не иначе. Она понимала, что он думал, когда говорил то, что он говорил.
      Больше того, она даже понимала его отношение к Кириллу! Поэтому, когда Кирилл сказал ей вдруг, что все дело в сексуальности Ильи, это повергло ее в ужас. Нет, ее шокировал не сам этот "факт". Она усомнилась в том, что она все это время действительно правильно его понимала! Кирилл предложил ей совсем другое объяснение...
      Следовательно, чувства и мысли, которые Катя приписывала Илье, не имеют к реальному, настоящему Илье никакого отношения! Вот, в чем смог убедить ее Кирилл своим "откровением". И вот только теперь, когда она узнает, что все, сказанное Кириллом, - неправда, прежнее чувство странного, поразительного единства с Ильей вернулось к ней.
      И она плакала... От счастья.
      *******
      У Ильи перехватило дыхание: столь величественной предстала ему Башня вблизи. Гигантское строение, словно бы сплетенное из сотен самостоятельных архитектурных конструкций, вздымалось вверх с невероятной, дикой, исполинской силой.
      Возвышаясь над необозримым пустынным пространством, Башня подавляла всякого, кто мог оказаться рядом. Впрочем, стоило Илье намеренно расфокусировать зрение, и эта же самая Башня казалась ему огнедышащим чудовищем, вставшим на дыбы, или увеличенной копией самого большого в мире вулкана.
      Голос, исходивший из жерла этого "вулкана", продолжал звать Илью, сотрясая землю вокруг. Дорога, вымощенная черным камнем, почти горела у Ильи под ногами, с такой скоростью он спешил к ее основанию, где мертвым, холодным светом мерцали манящие его огни.
      - Илья, послушай меня! - говорил Анхель, идущий за ним следом. - Ты должен сопротивляться.
      Зачем? - спросил Илья. - Все равно я умру. Жизнь - это движение к смерти.
      Мы начинаем умирать с момента своего рождения. Мы умираем, даже когда растем. Это неизбежность, с которой нужно примириться.
      - Смерть не уничтожает человека, Илья, она лишь делает его невидимым. Так было до сих пор, но сейчас ты идешь к своей последней смерти...
      - Почему? - Илья вдруг остановился и обернулся.
      - Тебе дорог кто-то? - спросил Анхель, глядя Илье прямо в глаза.
      Илья задумался. В его сознании всплыл образ Кати, его родителей, однокурсников и учителей, знакомых и приятелей, сотрудников... Он вспоминал и вспоминал, мириады лиц и судеб проходили перед его внутренним взором.
      - Да... - протянул Илья, смотря перед собой сквозь эти образы.
      - Если ты не найдешь в себе силы задержаться, для них эта жизнь тоже будет последней, - сказал Анхель. - Они умрут навсегда.
      Образы близких и знакомых в одно мгновение исчезли. Илья испугался по-настоящему:
      - Но почему?!
      Послушай меня. Я знаю, что дикая, непреодолимая сила тянет тебя к Башне, но это очень важно. Послушай меня, пожалуйста!
      - Я слушаю, слушаю, - торопил Илья.
      - Никто из нас в этом мире не принадлежит себе, Илья. Никто. Все мы трудимся на общее благо, - начал Анхель.
      - И что? - Илье не терпелось, он чувствовал зов Башни.
      - Это не то благо, о котором ты подумал. Мы живем ради победы Света над Тьмой. Каждый поступок человека - это поступок, который он совершает для вечности. Из бесконечного множества таких маленьких поступков соткано полотно этой великой битвы.
      - Ты хочешь сказать, что именно от моего поступка, от того, что я сделаю сейчас, зависит исход этой битвы? - Илья даже улыбнулся. - Но почему?!
      Он всегда верил в то, что он особенный, не такой, как все. Но о подобной исключительной роли для себя он, разумеется, никогда и не помышлял.
      - Помнишь Данилу? - спросил вдруг Анхель.
      - Это тот человек в белой одежде, который был с тобой? - припомнил Илья.
      Да. Он считает, что исход этой битвы зависит от каждого нашего поступка и от каждого из нас. Он встречался с Источником Света, и ему кажется, что для него нет малого и большого, нет первого и последнего, а поэтому каждый поступок важен. Еще он говорит, что битва эта идет не где-то в стороне от нас, а в каждом из нас. Поэтому каждый человек ответственен за исход этой битвы и каждый поступок имеет значение.
      - Да, он прав, этот твой друг. Я думаю так же, - сказал Илья.
      - Но ты особенный, Илья! - Анхель сказал эти слова с силой и болью.
      - Особенный?
      - Источник Света оставил нам Скрижали Завета. В роковой момент великой битвы мы должны были получить эти Скрижали. В них тайна победы над страхом смерти. Именно он лишает сил светлую сторону мира и отдает их темной.
      - ИДИ КО МНЕ! - дикий, безумный, усилившийся до предела голос из Башни снова воззвал к Илье.
      Но Илья не двинулся с места.
      - Говори дальше! Говори быстрее! - попросил он. - Я теряю силы, не могу сопротивляться...
      Настало время открыть Скрижали, но Тьма перехватила и рассеяла их. Семь избранных получили Скрижали, но они даже не догадываются об этом. Сейчас Тьма пытается лишить их жизни. Если Ей это удастся, Скрижали будут потеряны безвозвратно.
      Тогда великая битва будет проиграна. Тьма победит. Дальше останется только одно - ждать Конца Времен. Источник Света уйдет, и все души погибнут. Все кончится, понимаешь? Совсем!
      Мы с Данилой ищем эти Скрижали. Одна уже найдена, вторая - в тебе. Если ты умрешь прежде, чем мы узнаем о ней, мир погибнет. Ты понимаешь теперь цену своего поступка? Цену одного твоего шага на пути к своей смерти...
      Илья, еще чуть-чуть, и я больше не смогу следовать за тобой. Я не знаю, что это за холодно-синие огни в основании Башни. Но как только ты разглядишь их, я уже не смогу следовать за тобой, ты останешься один.
      Непреодолимая стена темных сил выдавливает меня из своих владений...
      И тут только Анхель заметил, что глаза Ильи полны слез. Не в силах смотреть на них, Анхель отвел взгляд.
      - Нет, Анхель, смотри мне в глаза, пожалуйста! - содрогаясь от спазмов и боли, попросил Илья. - Я буду держаться столько, сколько смогу. Но сегодня я умру, я уже знаю это. Знаю точно. Смотри мне в глаза, Анхель, это единственное, что меня держит. Анхель, помоги мне, я буду стараться...
      Невидимые силы тянули Илью к Башне. Невидимые силы пытались отбросить Анхеля назад - в мир живых. И оба они - эти два человека - стояли друг напротив друга на пороге вечности, глядя друг другу в глаза.
      Машину "скорой помощи" трясло так, будто бы она мчалась
      по пересеченной местности со скоростью сто километров в
      час.
      Катя держала Илью за руку. Он был без сознания.
      Последнее, что он успел ей сказать:
      "Пока ты жива, я не умру".
      Данила сидел на переднем сидении машины, повернувшись
      всем корпусом в сторону салона и наблюдая за
      происходящим через специальное окошко.
      Там, в салоне, полным ходом шли реанимационные
      мероприятия - врачи отчаянно боролись за жизнь Ильи.
      Данила слышал лишь обрывки фраз: "Пульс нитевидный!
      Давление падает!
      Он загружается Зрачковый рефлекс отсутствует! Адреналин!
      Дефибрилляция!"
      *******
      - Можем быстрее ехать? - спросил Данила у водителя, потом глянул на спидометр и добавил: - Видимо, не можем... Сколько еще?!
      - Да уже почти приехали! Не волнуйтесь вы так! Сейчас поворот, и все мы на месте, - ответил ему водитель.
      Действительно, через пару минут машина повернула и начала маневрировать у больничного корпуса.
      Все, приехали! - отрапортовал водитель. Данила повернулся, кинул взгляд в лобовое
      стекло и не поверил своим глазам - в больничных дверях, прямо перед машиной, стоял Анхель. Несмотря на всю свою смуглость, он казался белым как полотно. Данила выскочил из машины:
      - Анхель, ты почему здесь?!
      Анхель молчал, не в силах вымолвить ни слова.
      - Что ты здесь делаешь?! - Данила тряс его за плечи.
      - Все кончено, - ответил Анхель и опустил глаза.
      - Как кончено?! - не понял Данила. - Он ведь...
      В этот момент из салона машины один за другим показались два врача. Они двигались медленно, не торопясь.
      - Эй, Коля! - окрикнул один из них водителя.
      - Чего еще? - отозвался тот.
      - Давай, езжай к моргу. Опоздали...
      - Всё, - переспросил тот, - ничего больше не будете делать?
      - Нет. Сказал же тебе! Всё!
      Данила все еще не мог поверить в случившееся. Илья умер. Конец.
      Весь мир показался им в этот момент искусственным, мертвым. Словно красочная декорация из папье-маше. Вокруг происходило движение: по улице шли люди, гудели машины, вечернее небо оставалось все таким же - глубоким и прозрачным. Все, как всегда, никаких формальных признаков Конца Времен. А вместе с тем, странный, слегка сладковатый привкус смерти уже проник в этот мир.
      (Книга из электронной библиотеки неПУТЬёвого сайта http://ki-moscow.narod.ru)
      Как человек может почувствовать, что он умирает? Если бы он на собственном опыте знал, как это должно быть, то, верно, ощутил бы приближение своей смерти. Но ведь нет, так не бывает. Это чувствуешь только однажды. И для каждого его уход из жизни - первый. Так и с Концом Времен. Кто заметит, что он настал, если никто не знает, как это должно быть?
      Нам кажется, что конец света будет похож на красочное светопреставление. Мы рисуем себе художественные картины - небо вдруг насупится и обрушится на землю потоками воды и грозовыми раскатами. Мы думаем, что огонь охватит собой все живущее, что сама почва придет в движение... Однако же все это - только фантазии. Как будет на самом деле? Так. Просто и незамысловато.
      *******
      - Анхель, почему я не могу поверить в то, что это случилось? - спросил Данила, облокотившись на перила больничной лестницы и глядя на отъезжающую в направлении морга машину "скорой помощи".
      - Может быть, потому что еще не все потеряно? - сказал Анхель. - Ты ведь говорил с Источником Света. И если тебе кажется, что...
      - Источник Света высказался на этот счет весьма определенно, - голос Данилы стал резким. - Когда я спросил Его, что будет в Конце Времен, Он сказал: "Я просто уйду". Понимаешь? "Просто уйду"! Вот так, просто. Надежда - искусительница, вера - искусительница... Все пустое. Самоутешение, самооправдание. Пустое...
      - Данила, знаешь, я никогда не присутствовал при умирании другого человека, - сказал Анхель через минуту.
      - А я присутствовал, и не раз... - прервал его Данила.
      - Нет, подожди. Может быть, так и должно быть, но мне кое-что показалось странным...
      - Что? - сухо и строго спросил Данила.
      - Как бы тебе это объяснить...
      - Только не надо меня утешать, - Данила посмотрел на Анхеля строгим, немигающим взглядом.
      - А если я действительно так думаю? - Анхель ответил ему таким же взглядом.
      - Ну, говори.
      - Я думаю, Данила, что он не умер. Мне кажется, он застрял на границе миров, - видя сопротивление Данилы, Анхель стал говорить быстрее и напористее. - Когда мы расстались, он не пошел дальше. Прошел чуть-чуть, куда я уже не мог последовать, и сел на склон перед Башней. Сел и все.
      - Анхель, ты с ума сошел?! - сорвался Данила. - Ну что значит - "не умер"?! На какой границе?! Все, Анхель, все! Миссия закончена, миссия не выполнима! И мы с тобой знали это с самого начала! Только мое упрямство - и все!
      - Данила, послушай меня. Не торопись. Помнишь, я рассказывал тебе о "точке сборки"?
      Анхель, прекрати это! Знаешь, если лучшие из людей так ненавидят людей... В начале я думал: беда в том, что мы не верим, не любим и боимся. А теперь... Вывод такой: мы ненавидим, потому что не верим, не любим и боимся! И это порочный круг, понимаешь?! Нам никогда из него не вырваться!
      Вот я - живой пример! Ты вспомни - со мной же все то же самое было! Я жизнь не принимал, ненавистью своей питался. И все потерял... Потерял то, что права терять не имел! Из-за трусости, из-за ненависти своей, из-за всего этого! Думал: "Господи, за что это мне!", - и вот мне за то, что я так думал!
      Тут Данила замолчал на мгновение, словно бы ища мысль, и через секунду продолжил:
      - Но я и другое понял, Анхель. Этим весь мир живет. И то, что Скрижали потеряны, даже не я виноват, а все мы - каждый! И поделом. Источнику Света хуже не будет, только мороки меньше. А нам - поделом!
      - Да что ты такое говоришь, Данила?!
      - Говорю, как есть. Что думаю, то и говорю, Анхель. Я ведь плоть от плоти этого мира. Во мне все это есть - и неверие, и нелюбовь, и страх. Ужас даже! И главное - ненависть во мне кипит, даже если я не признаю этого. Как не принимал я этот мир, так и не принимаю. А как в нем жить, если ты его не принимаешь?!
      Что ты так на меня смотришь? Да, во мне ненависть. И я скажу, откуда она - от сострадания она, от дурацкого сострадания самому себе! Я только тем, может быть, и лучше кого-то, что действую, если действую, до конца. И пока не уверюсь, что все - конец, нет шансов, не остановлюсь. Но теперь все - я стою. Потому что - кончено!
      - Данила, ну ты послушай меня, пожалуйста! - Анхель чуть не плакал. - Я один не могу без тебя это решить. Мне кажется, что я за ниточку какую-то цепляюсь, а дернуть за нее не получается. Вот объясни мне, от чего Илья сказал Кате: "Пока ты жива, я не умру"?
      - Да мало ли что умирающий человек скажет! Я бы то же самое сказал, если бы нужно было. Она ведь теперь покончить с собой может, - Данила задумался. - Правильно он это сказал, правильно. Хоть одно доброе дело напоследок. Ты бы не сказал разве?
      - Ну пожалуйста! - взмолился Анхель и машинально заходил из стороны в сторону. - Я пробовал сместить "точку сборки". Когда Илья перестал меня слушать и побежал по той дороге, я стал той дорогой. Это сложно объяснить... Я воспринимал все, как будто бы я та дорога... И знаешь, что?!
      - Что? - Данила посмотрел на Анхеля, как на умалишенного.
      Я чувствовал бег Ильи! - воскликнул Анхель.
      - И чего в этом странного, если ты был дорогой, по которой он бежал?! Данила посмотрел на Анхеля с удивлением и отстраненностью.
      - Странно не то, что я чувствовал его бег, странно, что он бежал... Анхель затруднился с поиском аналогии. - Как бы не весь бежал, словно бы одной ногой!
      - Ну что за ерунда, Анхель! Что значит "не весь"?! У него же две ноги! Да и как можно бежать на одной ноге?! Глупость какая-то...
      - Ты видишь только то, что ты видишь. Но почему ты думаешь, что дорога видит так же, как и ты? - спросил Анхель и уставился на Данилу.
      - Я так не думаю...
      - Тогда почему ты удивляешься?!
      - Но как такое вообще может быть? - Данила, внутренне испытывая сопротивление, продолжал упорствовать.
      - Ты не можешь себе этого представить? - уточнил Анхель.
      - Не могу. Ты прав - не могу, - твердо сказал Данила.
      - А почему ты думаешь, что этого не может быть в восприятии дороги?
      Согласен. Она может это так воспринимать. Но, может быть, она всех так воспринимает? Может, для нее все люди - одноногие?!
      - Нет, - Анхель мучительно думал. - Это как-то очень странно. Тут что-то есть. Я чувствовал, что чего-то не хватает.
      - Но ты же человек, у тебя восприятие человека!
      - Да, но ведь "точка сборки" сместилась! Я же был дорогой в тот момент! Если бы всего "хватало", я бы не чувствовал этой нехватки...
      - Ладно, Анхель, - Данила подошел к мечущемуся взад-вперед Анхелю и взял его двумя руками за плечи. - Мне кажется, мы с тобой просто потихоньку сходим с ума. Нам трудно согласиться со своим поражением, вот и все. Не вини себя, Анхель. Это я виноват. Знаю, что от этого тебе не легче. Но не вини и не мучь себя...