От издательства

К сожалению, я не смог обсудить этот вопрос с автором книги. Просто не знаю, как с ним связаться. Но все-таки я должен рассказать, как ко мне в руки попала эта рукопись.

Был совершенно обычный рабочий день. Я работал с документами, когда вдруг на пороге моего кабинета появился высокий худощавый мужчина лет тридцати-тридцати пяти в элегантном черном сюртуке. Он пришел без предупреждения и какой-либо предварительной договоренности.

Трудно описать его внешность. Смуглый брюнет с вьющимися, спадающими на плечи волосами. Высокий лоб, карие глаза, тонкий нос с горбинкой, большой рот, скулы, ямочка на подбородке. Я никогда прежде его не видел и очень удивился, почему секретарь не предупредила меня о его визите.

Незнакомец быстро подошел ко мне и произнес: «Вы будете издавать эту книгу. Пожалуйста, не медлите. Это очень важно». Слова прозвучали четко, с каким-то незнакомым мне акцентом. Потом он положил передо мной рукопись, улыбнулся кончиками губ, развернулся и вышел столь же неожиданно, как и появился.

Теперь я хочу, чтобы вы меня правильно поняли. Я возглавляю большое издательство, а потому с начинающими авторами, как правило, встречаются мои главные редакторы. Они читают рукописи, а потом передают рецензенту. И если эти два человека решают, что книга стоящая, я просматриваю ее лично. Иначе мне бы пришлось читать по несколько сот рукописей в месяц, что, конечно, физически невозможно.

Понятно, что подобное появление в моем кабинете неизвестного человека, который даже не посчитал нужным представиться, а просто поставил меня в известность о том, что я публикую его книгу — случай из ряда вон выходящий. Я встал с кресла, некоторое время постоял в растерянности у своего стола и вышел в приемную.

Поразительно, но ни два моих секретаря, ни секретарь в общей приемной издательства, ни служба охраны — никто не видел этого человека! У нас отлаженная пропускная система, двери открываются только с помощью магнитных карт. Как он смог миновать все эти кордоны и при этом остаться незамеченным? Абсолютно непонятно.

Вернувшись в кабинет, я машинально открыл рукопись незнакомца. Она была написана от руки, печатными буквами, без единой помарки. Прошло около пяти часов, после которых я очнулся. За окном стемнело, передо мной лежала рукопись, которую я прочел, не отрываясь ни на мгновение, в один присест, всю — от первой страницы до последней. Перевернув лист с эпилогом, я уже знал, что буду это издавать.

Как относиться к этой книге? Она производит на меня двойственное впечатление. Догадываюсь, что досужие критики уже через пару недель будут спорить о ее литературных достоинствах. Но мне, признаться, заранее смешно, когда я об этом думаю. Я бы сказал о ней так: магия текста плюс абсолютная, безоговорочная магия смысла.

«Схимник» не относится ни к одному из существующих литературных жанров. Он не имеет литературных аналогов. В некотором смысле это вообще не книга — это код доступа. Длинная сплошная мантра, чтение которой вводит в состояние своеобразного интеллектуального транса. Это состояние и есть ключ к принципиально новому, качественно иному, многомерному восприятию реальности. Поясню.

Все мы думали об этом не один раз: «Кто я?», «В чем смысл моей жизни?», «Что стоит за видимой нами реальностью?», «Что там, по ту сторону жизни?» Но я никогда не слышал, чтобы кто-то говорил и думал об этом так. То, что открывается благодаря этой книге, действительно потрясает!

Это новый взгляд на действительность. Такова ли она на самом деле? Пусть об этом судит читатель, своего мнения я излагать не буду. В любом случае, с этой книги вполне достаточно и того, что она захватывает и не может оставить равнодушным. Такое встречается нечасто.

Прежде чем вы перейдете к чтению «Схимника», я хочу раскрыть еще одну тайну. Мы уже получили вторую книгу этого автора. Но на сей раз личной встречи с ним не было. Рукопись просто лежала в почтовом ящике издательства. Разумеется, я ее прочел, причем сразу, и нахожусь под еще большим впечатлением. Кажется, что с каждым днем автор узнает все больше и больше, открывает свою тайну, и я слежу за этими открытиями завороженно. Неужели это действительно правда?!

Я очень прошу автора, чтобы он нашел возможность связаться со мной. Понимаю, что у него могут быть свои планы. Допускаю, что он не считает это нужным. Но такова моя личная просьба. Пожалуйста, откликнитесь. Мой e — mail на случай, если Вы, по той или иной причине, избегаете личной встречи — izdatel@pochta.ru .

Вот, собственно, и все, что я считал своим долгом сказать, предваряя «Схимника».

Издатель

Предисловие

Я родился в Мексике. Моя мать — навахо, отец — француз. Они начали свой жизненный путь на разных континентах, но их встреча, я знаю, была предначертана Судьбой.

Отца звали Поль, Поль де Куатьэ. Он принадлежал к богатому и родовитому семейству, получил образование в Сорбонне и сбежал. Он хотел не роскошной жизни, а найти себя. Оказавшись в Мексике, Поль создал свой цирк и работал в нем — жонглером, акробатом и фокусником.

В Мексике он заинтересовался древними индейскими культами и так познакомился с моей матерью.

Моя мать — Аихо — была единственной дочерью шамана навахо по имени Хенаро. До восемнадцати лет я воспитывался дедом. Когда я родился, он взял меня на руки и сказал моим родителям: «Вы не должны учить его. Я сделаю это сам. Ему предстоит большое путешествие».

Год за годом Хенаро открывал мне тайны, которые скрыты от взора обычного человека. Он обучил меня контролю над сновидениями. Я участвовал в священных ритуалах, которые совершал мой дед. Когда мне исполнилось восемнадцать, дед на месяц ушел в пустыню. Вернувшись, он сообщил о своем решении — я должен учиться там, где учат «энергии воды».

Во сне я принялся искать «энергию воды» и увидел гидроэлектростанцию Эль Фуэртэ. Когда-то давно ее построили советские инженеры. Я рассказал об этом сне отцу. Он обрадовался и сказал, что я должен ехать в Россию. Это может показаться странным, но он был коммунистом-романтиком. Хотел, чтобы все люди были равны — такими, какими их создал Бог. Он идеализировал Советский Союз и был рад, когда знаки указали мне этот путь — на родину его мечты.

С тяжелым сердцем я уезжал из солнечной Мексики в заснеженную Россию. Я еще не знал, что отправляюсь в страну, которая скоро станет защитницей всего нашего Мира.

Каждые две тысячи лет Земля меняет расположение своей космической оси. В четвертом и третьем тысячелетиях до нашей эры на Земле господствовала эпоха Тельца, эпоха возвышения Египта. Эпоха Овна прошла в походах и войнах — античный мир пережил свой расцвет и упадок. Наша эра началась с прихода на землю Спасителя, так началась эпоха Рыб. Сейчас и она подошла к своему концу.

Мы стоим на пороге эпохи Водолея. Мы входим в зону великого испытания человеческого духа. Водолей — расчетливый и амбициозный прагматик. Как предсказано, он победит эмоциональность и чувственность Рыб. И только Россия способна устранить негативные аспекты этого знака, это ее эпоха.

Эпоха Водолея может стать и Концом Времен, и началом нового, Великого Времени. Все зависит от России. Но об этом я узнал чуть позже, уже в Москве.

Время моего обучения подходило к концу, но я уже не хотел уезжать из России. Здесь будут решаться судьбы мира, здесь будут происходить величайшие перемены, здесь состоится решающий бой между силами Света и Тьмой! Быть здесь, видеть это, участвовать в этом — было моей мечтой. Но я должен был вернуться домой.

Мексика встретила меня слезами матери. Мой отец к этому времени уже умер, а дед превратился в спящую мумию — он не открывал глаз, почти не ел и проводил все свои дни где-то на границе миров. Я понял, что должен быть здесь.

Я стал работать на электростанции. Вечерами, как мог, утешал мать. Оставшееся время проводил с дедом, рассказывал ему о России и о своей мечте. Но он так и не открыл глаз.

Так продолжалось семь лет. Пока однажды не случилось нечто, что поначалу повергло меня в ужас. Мне трудно объяснить россиянам, что значат для мексиканца его сны. Для нас сны — это не просто отдых и не случайные сновидения. Для нас это вторая и самая важная часть жизни.

Реальность, которую мы видим, создана нашим ограниченным сознанием. Это фантом, иллюзия, блеф. И только во сне, когда сознание спит, нам открывается истина. Сон — это царство подсознания. Он приоткрывает завесу над подлинной связью вещей.

Вот почему из поколения в поколение наши шаманы передают священное знание индейцев о контроле над сновидениями. Подсознание человека — это великая и бурлящая сила, здесь легко потеряться. И если ты не хочешь потерять себя в пучине своего подсознания, ты должен уметь контролировать свои сновидения.

Я контролировал свои сновидения с пятилетнего возраста и никогда не думал, что когда-нибудь потеряю эту способность.

И вдруг это произошло. Проснувшись в холодном поту, я понял, что самая важная часть моего мира погибла. Мой сон больше не принадлежал мне, он съел меня, раздавил своими тяжелыми жерновами.

Мне показалось, что я совершил какое-то ужасное преступление, прогневил богов. Я попытался вернуть себе контроль над сновидениями, но тщетно. Вторая ночь была еще хуже первой — я видел сон и не мог понять, что сплю. А это главный признак — ты не контролируешь свои сновидения!

На следующий день я решил проделать все ритуалы, которые завещал мне мой дед. Я принес жертвы богам, разложил в нужном порядке символы моих индейских предков, а потом использовал соки кактуса, чтобы вернуть себе утраченную связь с подсознанием.

Но боги, казалось, отвернулись от меня. Мне снился кошмар.

Я чувствовал себя слабой песчинкой, несущейся в бурном потоке. И ничего, ничего нельзя было изменить.

Наутро я решил идти в пустыню. «Если боги забрали мою душу, — подумал я, — пусть они заберут и мое тело. Без души оно мне не нужно".

Пустыня приняла меня раскаленным песком и обжигающим солнцем. Семь дней и семь ночей я пропел в этом Аду. Пил соки кактуса, надеялся, что забытье поглотит меня целиком.

Я хотел только одного — умереть, не заметив этого.

Миновали седьмые сутки, когда над линией горизонта опустилось небо. Никогда раньше я не видел грозы в этой пустыне.

«Это идет моя смерть, моя искусительница», — решил я.

Но ошибся — это были именно грозовые тучи. С неба полились реки воды. Казалось, боги решили утопить землю. На моих глазах пустыня превращалась в бескрайнее море.

«Энергия воды!» — прозвучал в моей голове голос Хенаро.

Обессиленный голодом и жарой, я бросился домой.

За время моего отсутствия произошло невозможное. Хенаро в добром здравии стоял на пороге, счастливая Лихо обнимала его. Сердце мое исполнилось радостью, но счастье было недолгим.

— Уходи, откуда пришел! Уходи, откуда пришел! — закричал Хенаро, едва увидев меня.

Что это?! Не может быть! Я должен вернуться в пустыню и погибнуть там?! Этого хочет Хенаро?! Долгие семь лет я ждал его пробуждения, а теперь он посылает меня на верную смерть?!

Но я не могу его ослушаться. О чем же предупредила меня пустыня?! Не зная, что делать, я развернулся и пошел обратно — в пустыню.

— Энергия воды! — закричал Хенаро мне вслед.

Мысли пронеслись но мне, словно скоростной поезд. Все знамения сложились вдруг воедино: энергия воды и море вместо пустыни — это же знак эпохи Водолея! Дед молчал с момента моего возвращения, а теперь говорит: «Уходи, откуда пришел!» Не случайно я потерял контроль над сновидениями! Это Знак! Я должен вернуться в Россию!

Семь лет моего заточения в Мексике, семь дней моих мучений в раскаленной солнцем пустыне — все это кончилось, меня ждет Россия. Страна снега и льда. Вода еще сомкнута холодом, но скоро все переменится! Будет последнее сражение. Свет победит Тьму, снег превратится в воду. Так откроется океан Духа!

Уже следующим утром я сидел в аэропорту. Мать провожала меня:

— Ты должен сделать то, что ты должен сделать. Духи сказали мне — ты едешь на службу. Сон был сегодня.

— На службу?

— Да. на службу, — она подтвердила свои слова.

— Как же ты будешь здесь, без меня?

— Если ты не выполнишь своего дела, я никогда не обрету покоя по ту сторону жизни. Мне не будет там места… — она говорила эти страшные веши, но весь ее образ оставался спокойным.

— О чем ты говоришь?! — тон ее голоса был таким странным, что я испугался. — Там каждому будет место, ведь смерти нет, есть только переход…

— Помни, ты обещал. От тебя зависит спасение этой гармонии, — ее глаза светились необычным мерцающим светом.

И тут я испугался, испугался по-настоящему. Я вдруг понял, что моя поездка в Россию совсем не случайна. Мне предстоит не просто жить там, а выполнить какую-то миссию. Но какую?!

— Это был страшный сон, мам? — спросил я, чувствуя, как тревожная тень легла мне на грудь.

— Это был самый страшный из всех страшных снов, сын. Звезды покинули Солнце и ушли во мрак ночи, Тьма поглотила их. Тоскливо стало одинокому Солнцу. :<<Я создам существо, которое не сможет без меня обойтись, — решило Солнце. — Оно не покинет меня до конца времен!>>..

Этим существом стал Дракон. Солнце очень любило своего Дракона. Грело его кровь и знало — когда Оно умрет, ничто больше не сможет поддерживать в этом существе жизнь. Вот почему Солнце исполнялось к своему Дракону великой нежностью.

Дракон тем временем рос, становился все больше. Скоро он смог подниматься до самого неба, до самого Солнца. И случилось то, о чем Солнце не знало и не могло знать: Дракон проглотил Его, и Оно умерло. Дракон был счастлив, он не знал и не мог знать, что обрек себя на верную смерть. Солнце больше не грело его холодную кровь…

Во сне я видела, как Дракон пожирает Солнце. я видела Конец Времен. И ужас объял меня — наступала беспросветная Тьма. Но тогда Солнце сказало мне: «Не бойся, благословенная мать благословенного отрока! Твой сын сослужит Мне великую службу! Он будет служить тому, кому дам Я заветы Моего спасения!»

Потому сегодня я счастлива. Я отправляю своего сына в путь, которым бы гордился любой навахо. А досталось моему сыну…

Сказав это, моя мать замолчала и более, до самого нашего прощания, не проронила ни слова, Только в самом конце она сняла со своей руки тяжелый браслет, с которым никогда прежде не расставалась, закрепила его на моем запястье и произнесла:

— Это не для защиты. Он в помощь.

Мы расстались. Я зашел в зону таможенного контроля и увидел свою мать сквозь стеклянную перегородку.

«Тебе предстоит найти самого себя, я знаю это. Ты будешь сильным, ты станешь источником силы. Нашедший самого себя не может быть одиноким», — прочел я по ее губам.

Пролог

Я был в духе в день воскресный и слышал позади себя громкий голос,

как бы трубный, который говорил: Я есмь Альфа и Омега, первый и последний!

Я обратился, чтобы увидеть, чей голос, говоривший со мною;

И, обратившись, увидел семь золотых светильников.

И, посреди семи светильников, подобно Сыну Человеческому, облеченного в подир

И по персям опоясанного золотым поясом; 

Голова Его и волосы белы, как белая волна, как снег; и очи Его — как пламень огненный;

И ноги Его подобны халколивану, как раскаленные в печи;

И голос Его — как шум вод многих;

Он держал в деснице Своей семь звезд, и из уст Его выходил острый с обеих сторон меч;

И лице Его — как солнце, сияющее в силе своей.

И когда я увидел Его, то пал к ногам Его, как мертвый.

И Он положил на меня десницу Свою и сказал мне: не бойся; Я есмь первый и последний

И живый; и был мертв, и се, жив во веки веков, аминь; и имею ключи ада и смерти.

Итак, напиши, что ты видел, и что есть, и что будет после сего.

Откровение

святого Иоанна Богослова, 1:10 — 19

Белый Аэробус с двойной голубой, изогнутой, как волна, линией на борту оттолкнулся от мексиканской земли и взмыл в небо, взяв курс на Россию. Мы взлетели, и я сразу заснул. Предыдущая ночь ушла на сборы, а в пустыне я почти не спал.

В небе боги дали мне сон, которым я вновь смог управлять. Сначала я увидел себя в каком-то темном помещении, напоминавшем элеватор, и понял, что это сон. Далее мне предстояло вернуться в свое астральное тело и снова овладеть им. Я сделал это.

Теперь мой путь лежал к своему физическому телу. Преодолевая силы земного притяжения, я заставил себя взлететь. И уже через несколько мгновений был рядом с Аэробусом. Я увидел себя через стекло иллюминатора и прошел внутрь салона. На моем лице была улыбка. Я улыбнулся в ответ своему спящему телу и соединился с ним.

Потом я расширил свое физическое тело до размеров самолета. Почувствовал, как оно вытянулось, а мои руки стали крыльями. Я ощутил себя большим и сильным, парящим над мировым океаном. Взмах крыла придал мне дополнительной смелости, я стал подниматься все выше и выше, пока наконец не почувствовал жар, исходящий от Солнца.

— Я посылаю тебя в Россию, — сказало мне Солнце.

— Я благодарен тебе за это! — ответил я.

— Слушай же, что Я скажу тебе, сын великой пустыни! Дни Мои сочтены, Тьма наступает, но пока ты в небе, с тобой Вода и Воздух — сила и чистота. Ты будешь сражаться с Огнем и Землей — страстью и нуждой. Исход этой битвы неведом.

Помни же, что обе стороны всегда есть в тебе. И одна сторона не может быть без другой. Потому не ищи врага себе, но ищи во враге друга. Все едино, но не все Свет, но Свет есть во всем.

Мой избранник уже на месте, и он ждет тебя. Ему окажешь ты помощь, если победишь страх и сомнение. Время упущено. И Свет может ошибиться, а люди обладают свободной волей. Как распорядитесь вы ей, так и будет…

Я проспал весь свой путь от Мексики до России. Тревога и надежда боролись в моем сердце. Я держал путь в святую для меня страну. На нее возложена великая миссия. Справится ли она с ней? И чем я смогу ей помочь? В чем моя миссия?

Поле Шереметьевского аэродрома встречало меня свежим утренним ветром. К трапу подали автобус. Потом я прошел паспортный контроль и таможню, получил свой багаж и вышел в холл аэропорта.

«И что теперь? Что мне делать? Куда идти?» — только сейчас я задумался об этом.

В растерянности я принялся смотреть по сторонам. Ко мне подходили какие-то люди, предлагая услуги такси. Я отказывался и продолжал ждать. Время шло, я подумал и решил: «Пойду куда глаза глядят».

Но как раз в это мгновение мой взгляд упал на стройного широкоплечего молодого человека — русого, с голубыми глазами. Он держал в руках лист бумаги со странной и лаконичной надписью: «Свет». Доли секунды я колебался, а потом просто взял и подошел к нему.

— Я — Анхель, — сказал я ему.

— А я — Данила. Пойдем? И мы пошли.

Часть первая

Мы сели в разбитое российскими дорогами маршрутное такси, на самые дальние сидения у задней двери. В течение минуты машина наполнилась целиком, пассажиры расплатились с водителем, и мы поехали.

Я посмотрел назад. За поворотом исчез Шереметьевский аэропорт. И только теперь я осознал — все, моя Мексика позади, я в России.

Какое-то время Данила молчал. Его лицо было спокойно, но я видел, что он о чем-то напряженно думает. Потом он повернул ко мне голову и сказал: «Не знаю, с чего начать. Но начало — это не главное. Просто слушай».

Я приехал в Москву неделю назад и снял небольшую квартиру на окраине города. Мне нужно было встретиться с тобой и все тебе рассказать. Но лучше все по порядку. Так, наверное, будет понятнее.

Меня зовут Данила. Мы с тобой никогда прежде не были знакомы. Но я знал, что сегодня ты приедешь в Россию. А ты, я думаю, понимал, что твоя поездка не случайна. Ты не ослушался посланных тебе знаков, а вот я сначала им не верил. И это стало причиной большого несчастья.

Когда я родился, прабабушка Полина увидела вокруг моего тела свечение. Ее пытались разубедить, но она настаивала, поэтому врачи сказали, что она просто сошла с ума. Старый человек прожил большую и нелегкую жизнь. Она родилась в Сибири, в далекой деревне, так и не обучилась грамоте, пережила революцию, две мировых войны и знаменитые коммунистические стройки. Сойти на старости лет с ума — почему нет? Это казалось логичным исходом.

Бабушка Полина говорила, что я стану великим человеком, но мне предстоят тяжелые испытания. Она постоянно рассказывала о каких-то ужасающих битвах, отблески которых она видела внутри своей головы. Всю свою старость она провела, скитаясь по психиатрическим больницам. Раньше с такими людьми в нашей стране не церемонились.

Я рос «плохим ребенком». Учеба мне не давалась, слушаться родителей я не хотел. Мне было странно все, что они делают, и смешно все, что они говорят. Уже с трех лет я стал думать о смерти, о том, что будет, когда меня не станет. Что я тогда буду делать?! — эта мысль повергала меня в ужас.

Игры сверстников никогда не доставляли мне удовольствия. «Почему они не думают о смерти?» — спрашивал я себя. Это казалось мне странным, нелепым, абсурдным. Постоянные конфликты с детьми и взрослыми заканчивались для меня отцовской поркой, «чтобы я вырос нормальным человеком». Я сжимал зубы и терпел.

Мать хотела верить словам бабушки. Но на самом деле она просто успокаивала себя. Отец не хотел и слышать об этом. И как только мне исполнилось шестнадцать, я сбежал из дома. Работал где придется жил у друзей, пока, наконец, меня не забрали в армию. Я попал в Чечню, из мирной жизни — прямо в войну.

Там я столкнулся со смертью нос к носу. Помню, как через полгода военной подготовке наше подразделение собрали по тревоге. Ничего не объяснили. просто погрузили в вагоны и привезли в Чечню.

В войну трудно поверить. Прошла неделя, другая. Ты как на учениях или во сне, все не взаправду.

Мой взвод менял место своей дислокации. Я сидел на броне БТР и оглядывал хмурый горный пейзаж. Вдруг — взрыв, автоматные очереди; всполохи огня и крики раненых.

Тогда из двадцати восьми человек выжили только трое.Я лежал лицом вниз в холодной октябрьской земляной жиже. «Нет, это не сон, — понял я. — Это самая настоящая война».

Я уже больше не боялся смерти, только плена. Но обошлось. Нас прикрыли с воздуха, и чехи скрылись.

Как сейчас помню — равнина между холмами, воронки от взрывов и мои друзья. Их тела распластаны по земле, головы вскинуты, а испуганные, широко раскрытые глаза устремлены к небу.

Пережив войну без единой, царапины, я подумал, что бабушка была права. Нужно что-то делать.

Я решил учиться, но так и не выбрал профессию. Год провел в одном питерском институте, второй — в другом. Мне казалось, что я знаю больше своих учителей. Да и вообще, какой смысл учиться, если мы все равно умрем?

Постепенно во мне рождалась ненависть к этому миру. И тогда я познакомился с нашими антиглобалистами. Они говорили, в целом, правильные вещи. Мы живем в век потребления, все только о том и думают, как бы нажить денег. Никто не думает о тех, кому действительно плохо, никто никому не нужен. У людей не осталось ничего святого. Всем правят деньги финансовых магнатов с большими животами.

Мы пили водку, курили марихуану и вели долгие беседы о том, как неправ этот мир и как плохи в нем люди. Со стороны эти наши дискуссии выглядят смешными и глупыми. Ну подумать: сидят молодые люди — пьяные или под кайфом — и рассуждают о том, как все неправильно. Но ведь неправильно же…

Я совсем опустился, дальше некуда. Но сам этого не заметил. В один прекрасный день моя девушка — Таня — ушла от меня. Она, наверное, любила меня. Долго пыталась наставить на правильный путь. Угрожала, что уйдет. И наконец ушла. Тут я понял: что-то в моей жизни совсем не так.

И решил — покончу с собой, да делу конец! Зачем жить-то?! Если все неправильно, то и жить неправильно. Взял веревку, завязал, приладил ее к балке, что под самым потолком в моей комнате. Подставил обшарпанный табурет, надел себе на голову петлю. Стою, смотрю в грязное окно. И вдруг зачем-то ощупал карманы. Машинально, словно хотел вынуть лишние вещи.

В заднем кармане брюк лежала бумажка. Это Таня записала меня на консультацию к астрологу. Хотела, чтобы я сходил к нему и все для себя выяснил. Я, понятное дело, ни в каких астрологов никогда не верил. Поэтому просто взял у Тани талончик, чтобы не обижать, сунул себе в карман и забыл. А тут смотрю — сегодняшнее число! Всего через пару часов назначена консультация.

Ну, думаю, коли уж так дело повернулось, надо сходить. Хоть посмеюсь напоследок. Освободил голову от веревки, оделся, побрился, почистил зубы и выдвинулся по указанному в талончике адресу. Долго плутал, искал, думал уже бросить эту затею, вернуться домой да и повеситься, наконец. Но потом все-таки нашел офис в мрачном дворе-колодце на Лиговском.

Захожу. Мне говорят: «Подождите, пожалуйста. Ваш астролог еще занята». Думаю, ну — дудки! Пошли вы все куда подальше! И только хотел уже убраться ко всем чертям, как вдруг загорелась лампочка на пульте администратора.

— У вас тут прямо как в поликлинике! — говорю.

— А мы и есть — поликлиника, только астрологическая, — отвечает регистратор. — Освободился ваш астролог. Куда вы пошли?

— Ну ладно. Освободился так освободился. Берите меня, пока тепленький.

В дверном проеме показалась миловидная женщина лет сорока-сорока пяти, в очках:

— Кто ко мне на 16 часов? Вы? Пойдемте. Извините, что заставила вас ждать.

— Да ладно, — бурчу в ответ. — Я и сам опоздал…

— Не хотели приходить? Не верите? — затараторила она, пока мы шли по направлению к ее кабинету. — Это у всех так, когда в первый раз…

— А второго и не будет.

— Меня Лариса зовут, — она напряженно уставилась на меня поверх толстых стекол своих очков.

Мне стало неприятно:

— Что вы на меня так смотрите? Да, не верю я. И второй раз не приду. О чем вы мне сейчас расскажете? Что я проживу сто лет? Так я не проживу! Не хочу потому что.

— Глупости делать человеку .никто запретить не может.

Она и глазом не повела! Я даже смутился. — Хорошо, называйте мне дату и место своего рождения. А если знаете, то и время рождения хорошо бы сказать, — скомандовала Лариса, когда мы расположились в ее кабинете.

Я все назвал (точное время моего рождения бабушка Полина, пока была жива, повторяла чуть ли не каждый день). Астролог записала мои данные на бумажке и стала вводить их в компьютер. Ее пальцы застучали по клавишам, на экране высветилась какая-то схема из кругов, значков, точек и линий. Лариса уставилась в экран. Повисла неприятная пауза. Мне вдруг показалось, что меня раздели и выставили на обозрение публике.

Ну что? — спросил я, пытаясь скрыть свое смущение.

— Подождите, — отозвалась она. — Сейчас я пересчитаю.

Она заново набрала мои данные, внимательно глядя на бумажку. Компьютер выдал те же самые результаты. Не поднимая на меня глаз, она попросила перепроверить — правильно ли она записала данные моего рождения. Все было правильно. Она снова перебрала цифры на клавиатуре, и третий раз дисплей высветил всю ту же самую схему.

— Вы ведь не дурачите меня, правда? — спросила Лариса сдавленным голосом.

— А какой мне резон вас дурачить?. — удивился я.

— Ну, мало ли… — ее взгляд снова утонул в экране.

— Что, не сходится? Нет такого места и времени рождения? — мне почему-то захотелось поиздеваться над ее растерянностью — Не знаете, что и сказать? Сто лет…

— Вы, пожалуйста, послушайте внимательно, что я вам сейчас скажу, — Лариса решительно прервала мой сарказм. — Если вы не ошибаетесь… Короче, если… В общем..

— Говорите уже! — мои нервы были на пределе, я уже не мог держать себя в руках, все тело била мелкая дрожь.

— Я ничего не могу вам сказать! — закричала она в ответ.

— В каком смысле? — я опешил.

— У вас тут… Я не могу… Этого не может быть… Я должна показать вас одной женщине.

— Ну уж нет, извините меня покорно! Никому я больше показываться не буду! Я и к вам-то не хотел идти! Все, до свидания! — мне вдруг захотелось встать и бежать со всех ног.

Наверное, я боялся, что она увидела мою смерть. Нет, я ужаснулся от того, что она ее увидела. Я встал со своего места и двинулся к двери. Но не тут-то было! Она тоже подскочила, кинулась за мной следом, вцепилась в рукав и стала бормотать что-то невнятное:

— Вы не понимаете! Вы просто не понимаете! Вы не можете этого понять! Вы не должны уходить! У вас всего одни сутки! Понимаете вы, одни сутки! У нас у всех одни сутки!

— Сумасшедшая!

Я вырвался из ее рук и стремглав бросился к двери. Сбил по пути охранника и слегел по лестнице, словно по американской горке. Когда я оказался на улице, Лариса уже открыла окно, выходившее во внутренний двор, и кричала, буквально навзрыд:

— Пожалуйста, сделайте то, что вам скажут! Пожалуйста! Это очень важно! Сделайте все, о чем бы вас ни попросили! Пожалуйста!!!

Оказавшись на Лиговском, я перевел дыхание. В моей голове творилось что-то невообразимое. Все мои детские страхи, связанные со смертью, казалось, ожили теперь с невиданной силой. Ноги подкашивались, дыхание перехватило, возникло ощущение, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а голова лопнет, как переспелый арбуз.

У ближайшего ларька я купил себе бутылку пива и выпил тут же, залпом, до дна. Еще через пару-тройку метров я понял, что дальше идти не могу. Сел на корточки, облокотился о стену какого-то здания и тихо застонал. В глазах темнело, голова кружилась, к горлу подступила невыноси-мая тошнота. «Только, не закрывай глаза… Только не закрывай глаза…» — я бессмысленно повторял эти слова, словно какое-то магическое заклинание. Я прикладывал неимоверные усилия, чтобы поднять отяжелевшие, опустившиеся на глаза веки.

Вдруг сквозь небольшую щелочку собственных век я увидел двух буддийских монахов в ярко-оранжевых одеждах. Свет, исходивший от этих одежд, ослепил меня. Монахи просто проходили мимо. Я не успел разглядеть их лиц, только побритые наголо, смуглые головы.