- Забавно... - протянул ты. - И все- таки здесь что-то не так. Анхель, мы не можем отсюда уйти.
      Мы с Гаптеном потеряли дар речи.
      ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
      - Черт возьми! - Данила вышел иэ себя. Мы оказались на большой
      площади. Рядом рынок.
      Много народа, шумно.
      Кажется, какой-то праздник.
      Но преследующие нас люди в сером покинули свои машины и не
      оставляют нас. Они буквально дышат нам в спину. Куда бы мы ни двинулись, там уже стоит человек в сером и провожает
      нас пустым, абсолютно спокойным взглядом.
      - Данила, пожалуйста, возьми себя в руки, - прошу я.
      - Сейчас я расскажу тебе самое главное.
      Может быть, ты тогда все вспомнишь, и вместе мы что-нибудь
      придумаем? С горем пополам, Данила обуздывает свое желание разобраться с этими
      субъектами. И мы продолжаем мыкаться в толпе.
      Данила, ты прохаживался по комнате и вдруг, словно оцепенев, замер у окна.
      - Тихо! - шепнул ты, вглядываясь в темноту ночи.
      Мы с Гаптеном удивленно переглянулись. Передвигаясь так, чтобы с улицы тебя нельзя было увидеть, ты щелкнул задвижками и потихоньку приоткрыл окно. Из него, теряясь в шуме фонтана, стали доноситься голоса:
      - Почему я должен вам верить?! - спрашивал мужской голос.
      - Потому что я уже дважды спасала вашу дочь, - раздраженно ответила Кассандра.
      - Нина Петровна, я вам очень за это благодарен! Очень! Но теперь ей хуже! Бластов в последних анализах в семнадцать раз больше нормы, - возразил мужчина. - Врачи говорят, что это самое серьезное обострение за все время болезни!
      - Я вам говорила, вы не должны были прибегать к помощи врачей! отрезала Кассандра.
      - Но как же?! Они же ее лечат - хоть как-то! У нас просто нет другого выхода! - мужчина был в отчаянии. - Мы все выполняли, что вы говорили, но... Она умирает. Что нам делать, что?! И почему она все время говорит: "Отпустите меня"?! Вы представляете себе, каково мне это слышать?!
      1 - Вы все неправильно понимаете! Она у вас Божий ребенок, Божий! кричала Кассандра. - Она ищет встречи с Богом, а вы ее не пускаете!
      - Я что, должен позволить ей умереть?! - негодовал мужчина.
      Она не умрет. Вы все неправильно понимаете, - Кассандра была непреклонна.
      Опять вы за старое, - сказал мужчина и секунду-другую раздумывал. - Я понял. Я так и думал. Вы просто ничего не можете сделать. Я укладываю ее в больницу. Пусть продолжают химиотерапию. Надо готовиться к операции. Ей пересадят костный мозг. Даже если шанс один к десяти...
      Я не видел этого, но мне показалось, что, сказав это, мужчина повернулся и пошел прочь.
      - Не смейте этого делать! - заорала Кассандра.
      - Тогда верните ее к жизни, - эти слова мужчины прозвучали как ультиматум.
      - Я же вам сказала, я не могу ехать сейчас! - голос Кассандры задрожал. - У меня здесь дела! Я не могу!
      - Тогда, как знаете. Прощайте.
      Тишина. Только звуки плещущейся в фонтане воды.
      - Подождите! - крикнула Кассандра. - Дайте мне три минуты. Я еду с вами.
      В ее голосе звучала решимость ненависти.
      - Я в машине у ворот, - тем же резким тоном ответил ей мужчина.
      *******
      Тут ты, Данила, аккуратно закрыл окно и повернулся к нам. И я тебя почти не узнал. Прежней растерянности, рассеянного взгляда, уставшего выражения лица - ничего этого не было. Как рукой сняло! Ты был собран, по-деловому напряжен и сосредоточен.
      - Это он, - сказал ты.
      - Он? - я тебя не понял.
      - Да, Анхель, это его голос в моей голове, - уверенно сказал ты. - Все становится на свои места. Гаптен, мы можем на тебя рассчитывать?
      - Конечно, - ответил Гаптен, и было видно, что он рад твоему доверию.
      - Сейчас здесь будет Кассандра. Разыграем ее. Гаптен, прячься за портьеру, - командовал ты.
      - Анхель, садись здесь, у дивана. Скажешь ей, что я в забытьи и, видимо, до утра в себя не приду.
      Убедившись, что мы выполнили твои распоряжения, ты лег на диван и притворился спящим.
      Через пару секунд в дверях действительно появилась запыхавшаяся Кассандра.
      - Анхель, как ваши дела? - спросила она, пытаясь выглядеть сонной и уставшей.
      - Плохо. Данила так в себя и не приходит, - сказал я. - Даже не знаю... До утра точно не очнется. И я отключаюсь, так спать хочется.
      - Ну, что ж, утро вечера мудренее, - удовлетворенно сообщила Кассандра. - Вы тогда отдыхайте, а с утра вернемся к нашим делам.
      - Спокойной ночи, - сказал я.
      - Хороших сновидений...
      Когда дверь захлопнулась, ты позвал Гаптена:
      - Гаптен, дружище, надо сыграть в "дурака". Шоу продолжается. Только теперь водить будем мы. Я правильно понимаю, что за нами следят?
      - Разумеется, - ответил Гаптен.
      - Значит, мы должны размножиться - быть и здесь, и там, куда отправляется эта парочка. Это можно устроить?
      - Это уже устроено, - улыбнулся Гаптен. - Перед тем, как прийти к вам, я закольцевал запись в системе видеонаблюдения. У охраны на мониторах одни и те же кадры - вы вдвоем в этой комнате. Если бы Кассандра узнала о нашей встрече, хорошего было бы мало. Так что вашего исчезновения до утра никто не заметит.
      - Не вашего, а нашего... - уточнил ты, уже направляясь к двери. Машина есть?
      - Будет! - сказал Гаптен и поспешил тебя остановить: - Но через дверь мы не пойдем...
      *******
      До города мы ехали эскортом. Впереди мужчина, говоривший до этого с Кассандрой. Он был на красном мазератти. За ним - Кассандра в своем мерседесе. А следом - мы на девятке Гаптена.
      - Данила, у тебя есть план? - спросил я. Ты выглядел уверенным, но у меня было
      полное ощущение, что сейчас случится что-то ужасное. Вдруг из-за своего состояния ты не отдаешь себе отчета в том, что делаешь?! Мы ведь абсолютно запутались.
      С одной стороны, Кассандра. Ее намерения не понятны. Она ведет какую-то игру, но против нас или за нас?! С другой стороны, Совет, планы которого очевидно расходятся с нашими. Плюс к этому, мы до сих пор не знаем, в ком Скрижаль.
      Может быть, мы вообще идем по ложному следу?! Наконец, мы доверились Гаптену. Но правильно ли мы сделали?!
      - План? - ты удивленно посмотрел на меня. - Анхель, ответь мне на один вопрос: каким человеком можно манипулировать?
      - Манипулировать?.. - я растерялся. - Не знаю, Данила.
      - Манипулировать можно только неуверенным в себе человеком. Если человек не уверен в себе, то у него нет собственной позиции. Он ждет, что кто-то возьмет на себя его ответственность. Ждет, что ему скажут: "Я знаю, что к чему. Доверься мне". И я очень благодарен Гаптену...
      - Мне?.. - Гаптен удивленно посмотрел на тебя.
      - Да, Гаптен, тебе. Знаешь, ты вогнал меня в краску. Там, в комнате, когда мы впервые встретились. Ты сказал мне: "Я говорю то, что думаю. Вы можете не соглашаться со мной. Это ваше право. Но я честен с вами. Я говорю то, что думаю, потому что я уважаю вас и себя".
      - Но, так и есть... - Гаптен пожал плечами, словно бы речь идет о совершенно очевидных вещах.
      - Да, Гаптен, - подтвердил ты. - Так и есть! И мне стало стыдно. Потому что я неуважительно говорил с тобой - с недоверием, высокомерно. Тогда я задумался: "Почему?" И ты снова подсказал мне. Ты сказал, что я говорю так, словно защищаюсь. Ты сказал: "Только правда открывает путь. Правда по отношению к себе".
      - Данила, ты меня пугаешь... - сказал я.
      В эту секунду, глядя на твое воодушевление, я был почти уверен, что ты бредишь.
      - Анхель, меня надо дослушать, прежде чем пугаться, - улыбнулся ты. - И я подумал, а какую правду о себе я скрываю от самого себя?
      Ты замолчал. Мы мчались по шоссе в направлении города. Тусклый свет фар. Где-то впереди маячил мерседес Кассандры. Воцарившуюся тишину нарушал только ревущий мотор нашей машины.
      - Данила, какую правду? - спросил я, не имея больше сил ждать твоего ответа.
      - Я ведь так до сих и не верю... - ты задумался, пытаясь найти нужное слово. - Это трудно сказать себе: "Знаешь, дружище, а ты ведь Избранный! На твою долю выпала ответственная работа. И никто в целом мире не сделает ее за тебя. Тебе будут помогать, за тебя будут болеть, но сделать ее ты должен сам, потому что Избранный - ты". Трудно это себе сказать.
      Мы с Гаптеном, не сговариваясь, воскликнули вместе:
      - Но ведь это так!
      Вот вам так просто: "Это так!", - ты даже рассмеялся. - А мне не просто. Мне сложно. Но потом я подумал: "Черт, если я не верю в себя, как же я сделаю то, что должен?!" Я похож на человека, который думает, что не может ходить, и поэтому не встает с постели. Далеко он уйдет? И я понял, что должен при знаться себе в том, в чем я стесняюсь, или боюсь себе признаваться. Да, я - Избранный. Ужасно звучит. Но я должен сказать это себе.
      Данила, я сидел и смотрел на тебя, словно в первый раз увидел. Все думают о тебе, как об Избранном. Даже члены этого непонятного и неизвестного нам Совета! Ты один так не думаешь! Ты считал Избранными всех, с кем мы находили скрижали - Кристину, Илью, Максима, Митю. Но оказывается, не думал так о себе!
      И тут меня, как молнией пронзило! А что, если бы мне пришлось так о себе думать?! Проснуться в один прекрасный день и сказать себе: "Я Избранный! Поздравляю тебя (то есть себя) с этим!" Это же невыносимо. Сложно. Неловко. Страшно.
      Но, с другой стороны, как без этого? Как совершить что-либо, если ты не веришь в то, что ты можешь это совершить?! В моей голове снова, как молотом по наковальне, прозвучали твои слова: "Я напоминаю человека, который думает, что не может ходить и поэтому не встает с постели".
      - Господи, но ведь и я делаю такую же ошибку! Я думаю: "Данила Избранный". Но ведь и я в каком-то смысле избранный... И что значит - "в каком-то"? В самом непосредственном! А иначе, что я делаю здесь, с тобой в России?! Что я делаю в этой, мчащейся в ночи, машине?!
      "Кем можно манипулировать?" - я заново услышал твой вопрос. Мною! Это сейчас и происходит! И все потому, что я не уверен в себе. Во мне червь сомнения, ложной стыдливости, а за этим сомнением, за этим смущением страх. Один только страх - ничего больше! То, с чем мы боремся! Мы боремся с тем, что у нас с тобой внутри!
      Правда, правда о себе! Мы должны признаться себе, и только тогда сможем сделать то, что должны.
      - И ведь это не все, Анхель! - продолжал ты. - Не все! Я понял и еще одну очень важную вещь. Дело не в том, что я - Избранный, а кто-то другой не Избранный. Это каждого касается!
      - В каком смысле? - не понял я.
      - В прямом, Анхель! Это ведь каждый человек в глубине души думает: "Я, на самом деле, лучше, чем кажусь. Я могу добиться большего, нежели добился. У меня есть таланты, о которых никто не подозревает. Во мне - Свет, Добро, Любовь". Каждый так думает! И это правильно - Свет, Добро и Любовь есть в каждом!
      Но когда человеку предстоит совершить поступок, в нем как будто что-то ломается. И он говорит: "Нет, у меня не получится. Нет, я недостаточно хорош для этого. Нет, у меня нет таких способностей. Нет, я так любить не смогу. Да и что я знаю о Смыслах, о Целях, о Истинах..." Мы сами себя предаем, каждую секунду!
      Данила, ты сказал очень важную вещь: человек должен верить в себя, полагаться на самого себя, доверять самому себе. А иначе, что он может сделать? Ничего. И кто поверит в него, если он сам в себя не верит? Кто будет доверять ему, если он сам себе не доверяет? Никто.
      Поэтому первый шаг - это поверить в себя. Не искать помощи на стороне, не ждать, что другие тебя одобрят и поддержат, а самому это сделать. Переступить через свой страх, через свое стеснение, сомнение, и сказать: "Да, я могу! И у меня обязательно все получится, потому что я верю в себя!"
      Первый человек, с которым мы должны найти подлинное примирение, первый человек, с которым мы должны быть честны до предела, до абсолюта - это мы сами. Если вокруг тебя нет мира, это значит, что внутри тебя нет мира. И только мир с самим собой, мир и согласие в себе - преобразят действительность вокруг тебя.
      - И знаешь, Анхель, - продолжил ты. - Я понял, что имел в виду тот человек из Совета, который говорил: "Если не противится слабый, что с того? Если не противится сильный, он становится еще сильнее".
      Я удивился:
      - И что же он имел в виду, Данила?
      - Многие люди пытаются следовать заповедям, не обретя прежде в своей душе подлинной силы, не найдя самих себя. Конечно, у них ничего не получается! И они разочаровываются. "Что-то не так с этой заповедью...", думают они. А дело-то не в заповеди, дело в самом человеке. Он думал, его спасет заповедь, а это он должен был дать ей новую жизнь.
      Важно ведь не то, что делать, а важно - кто делает. Если человек нашел мир внутри себя, если он нашел свою силу, если он доверился ей, чтобы он ни делал дальше, все будет хорошо. Какая разница, что снаружи? Ценно то, что внутри. А внутри у любого дела - человек, который его делает. Каков человек, таково и его дело.
      Я чуть повернул голову и случайно заметил в зеркале заднего вида сияющие глаза Гаптена. Он вел машину и все это время заворожено слушал наш разговор. Мне показалось, он согласовывал собственные мысли и чувства с твоими словами. Данила, он слушал не просто умного человека. Он слышал Избранного.
      А вокруг спал огромный город. И в нем люди, которым так важно знать то, что ты думаешь. Как донести до них эти мысли?..
      Удар по тормозам. Гаптен быстро уводит машину в небольшой переулок и выключает фары.
      *******
      - Приехали, - шепотом говорит Гаптен. Мы, стараясь быть тише воды, ниже травы, покидаем машину и следим за тем, что происходит дальше. Мужчина и Кассандра говорят о чем-то перед центральным входом небольшого, судя по всему, старинного здания. Потом поднимаются по ступенькам и входят внутрь.
      - Что будем делать? - от напряжения я чувствую слабость в коленях.
      - Гаптен, мы можем как-то отозвать оттуда Кассандру? - спрашиваешь ты.
      Гаптен раздумывает секунду-другую, кивает головой и набирает номер на своем мобильном телефоне.
      - Охрана? - говорит он в трубку. - Это Гаптен. Вы бы не хотели, случаем, проверить наших постояльцев?..
      Это все. Он нажимает на сброс и пожимает плечами: "Должно подействовать".
      И правда, Кассандра выбежала на улицу уже через пару минут.
      - Как они могли уйти?! Куда вы смотрели?! Я с вас семь шкур спущу!!! кричала она в телефонную трубку.
      Сейчас позвонит... - говорит Гаптен и делает нам знак.
      Мы прячемся в ближайшем подъезде. Темно, сыро, гнилостный запах. Через мгновение телефон Гаптена вибровызовом сообщает о звонке.
      - Я слушаю тебя, Кассандра.
      В трубке раздается отчаянный ор.
      - Я не буду разговаривать в таком тоне, - говорит Гаптен и нажимает сброс.
      Мы с тобой удивленно переглядываемся. Но Гаптен спокоен, он уверен, что Кассандра сейчас же перезвонит. Она, и вправду, перезванивает.
      - Гаптен, не бросай трубку! - кричит она.
      - Ты хочешь видеть Анхеля и Данилу?
      В ответ звучит срывающееся "ДА!", которое мы слышим и в самой трубке, и на улице.
      - Тогда вы знаете, где меня искать... Данила, тут ты выхватываешь у Гаптена
      трубку и выключаешь ее. Ты понял, что Кассандра уже под дверью, у подъезда, в котором мы спряталась. Вне себя от ярости, она металась вдоль этой улочки. И вот дошла как раз до этой двери. Мы замерли, увидев ее, испещренный магическими знаками платок в щели между косяком и покосившейся дверью.
      - Алло! Антон! Да, это я, - Кассандра набрала чей-то номер. - Слушай меня внимательно, Антон! Ты должен взять еще двоих и выехать по тому адресу, который ты знаешь.
      Родители предупреждены. Девочку забрать. Под любым предлогом, силой. Обстоятельства меня не интересуют.
      Федора с остальными пошлешь в монастырь, где за Гаптеном следили. Помнишь?! Хорошо. Я сейчас туда. Будут раньше, пусть обождут. Если что, предупреди - этого щенка могут кончать, я его все равно сожгу, как и того дурака. А те двое, что с ним, Анхелем и Данилой зовут, они мне живыми нужны. У меня до них дело есть.
      Все понял?! Действуй!
      Кассандра отключила свой телефон, обернулась и уставилась на дверь. Она смотрела на нее, словно знала, что мы там! А мы - все трое - боясь вдохнуть или шелохнуться, считали секунды, каждая из которых казалась нам сейчас вечностью! Я был почти уверен, что она нас учуяла. Но, простояв так с полминуты или даже чуть больше, она вдруг выругалась и пошла к своей машине.
      Мы выйти с площади и оказались на улице. Люди в
      сером шли следом за нами. Я попытался их сосчитать, но тщетно. Может
      быть, пятнадцать, может, двадцать человек.
      - Я так больше не могу, - грозно прошипел Данила. - С этим нужно
      покончить.
      -Данила, что ты задумал? Пожалуйста... - я попытался отговорить его,
      но тщетно.
      - А ну подойди сюда! - крикнул Данила и пошел за одним из них.
      - Данила! - я запаниковал. - Что ты делаешь?!
      - Иди сюда, я тебе говорю! - кричал Данила, не обращая на мои
      просьбы никакого внимания.
      - Смотри, они от меня бегут! - воскликнул Данила.
      И правда, они бросились врассыпную.
      - Господи, Данила, а чему ты радуешься? Какое это имеет значение? То
      ли мы от них убегаем, то ли они от нас - какая разница?
      Они к нам приставлены, и все.
      - Ты прав, - тихо сказал Данила.
      - Данила, попробуй сосредоточиться.
      Пока ничего не вспоминаешь?
      - Нет, Анхель, нет! Пустота, одна пустота!
      Мерседес Кассандры рванул с места и скрылся за поворотом. Мы вышли из подъезда.
      - Я должен ехать. Постараюсь ее задержать, - сказал Гаптен.
      - Но это очень опасно! - возразил я.
      Если она поймет, что мы ее надули, - возразил Гаптен, - то по ночному городу, без пробок, она обернется туда-обратно всего за час. А вам этого времени может не хватить. Я должен ехать...
      - Спасибо тебе, Гаптен, - сказал ты и обнял юношу.
      - Спасибо вам, - ответил Гаптен, улыбнулся и побежал к машине.
      Выждав несколько минут, мы направились к дому, куда приезжала Кассандра. На лестнице нас встретила охрана:
      - Частное владение! Чего надо?!
      - Передайте, пожалуйста, что это от Нины Петровны. Нас ждут, - сказал ты, не моргнув глазом.
      Сутулый охранник сделал звонок и, получив соответствующее распоряжение, проводил нас на второй этаж.
      Как выяснилось, весь этот дом принадлежал тому мужчине, который разговаривал с Кассандрой у фонтана.
      - Так быстро? - сказал хозяин дома, только увидев нас.
      Он был невысокого роста, полноватый. Глаза - болезненные, но взгляд острый, жесткий.
      - Да, так быстро, - ответил ты.
      - А не нужно было спешить, я передумал, - сказал вдруг мужчина. Передайте Нине Петровне, что я больше не нуждаюсь в ее помощи.
      Валера, перестань! - закричала женщина из глубины квартиры и направилась в нашу сторону. - Ты опять за свое! Ничего ты не передумал!
      Тогда я не узнал мужского голоса, но женский я узнал точно.
      Данила, именно этот женский голос был в твоих видениях.
      - Я передумал, Тамара, передумал! - рявкнул на нее мужчина. - Мы сейчас же едем в больницу! Ты видишь, что с ней творится! У нее рак, дура! Ты можешь понять это, наконец! Не до игр! Когда она умрет, ты же меня будешь во всем винить!
      Валерий стал показывать своему служащему, чтобы он нас выпроводил.
      - Прекрати немедленно! - Тамара схватила его за руку. - Прекрати!
      Валерий одернул ее. Тамара влепила ему пощечину.
      И только они сцепились, как из глубины коридора послышался слабый детский голос:
      - Пустите их, это мои ангелы...
      Было достаточно темно. Я прищурился и увидел маленькую девочку - лет шести или семи. Тоненькую, как тростинка. Кожа бледная, вся словно светится изнутри. На голове ни единого волосика. Ощущение, что от человечка остались одни глаза. Одни глаза.
      - Господи, она встала! - закричала Тамара и всплеснула руками.
      - Нельзя! Немедленно в постель! - закричал Валерий и бросился к ребенку.
      Он взял девочку на руки и понес в комнату.
      - Валера, я тебе говорила, что Нина Петровна ее спасет! Я тебе говорила! - вопила Тамара.
      Не раздумывая, ты направился за ними.
      - Папа, пожалуйста, не прогоняй их, - просила девочка. - Это хорошие. Это не те, это другие.
      - Машенька, милая, какие не те? Какие другие? - спрашивал Валерий. Тебе надо в кроватку.
      - Я была права! - назидательно шипела Тамара. - Нине Петровне можно доверять
      Но Валерий ее словно не слышал:
      - Скоро приедут врачи, Машенька. Они повезут тебя в больницу, дадут лекарство и все будет хорошо...
      - Никаких врачей! - Тамара топала ногами.
      - Заткнись! - огрызался Валерий, укладывая дочь в постель. - Я уже вызвал, сейчас приедет Юрий Петрович... Хватит с меня этой экстрасенсорной ерунды!
      - Ненавижу тебя! Ненавижу! - Тамара колотила мужа локтями, кулаками, пихала коленом.
      Валерий развернулся и толкнул ее. Она качнулась, не удержалась на ногах и упала.
      - Сволочь! Сволочь! - вопила Тамара.
      - Что же вы делаете?.. - я был в ужасе от этой картины.
      Маленькая девочка смотрела на нас огромными полными слез глазами. Жизнь в ней едва теплилась.
      Ты отстранил Валерия, сел на Машину кровать и взял девочку за руку.
      - Привет, Машенька! - сказал ты.
      - Здравствуйте, - она улыбнулась в ответ. - Это хорошо, что вы пришли. Вы меня проводите?
      - Вот видишь, она улыбается! - вставила Тамара, потирая ушибленную руку.
      Что значит "проводите"?! - возмутился Валерий.
      Но ты не обратил внимания на их слова.
      - Машенька, ты их слышишь, да? Постоянно? То, что они думают, да? Они у тебя внутри головы говорят? - спросил ты.
      Маша закачала головой - быстро, уверено. И зажала губы, чтобы не разрыдаться. Она хочет быть молодцом. Она не будет плакать. Она будет держаться...
      Боже мой, все твои видения, Данила, все эти ужасные монологи внутри твоей головы... Все они постоянно звучат в голове этой девочки! Она слышит то, что думают ее родители! Она знает, как они ненавидят друг друга, как поступают по отношению друг к другу. Как же она вынесла это?!
      - Ты хочешь, чтобы они тебя отпустили? - снова спросил ты, и по тому, как дрогнул твой голос, я понял, что ты едва сдерживаешь слезы.
      Маша продолжала качать головой - да, да, да. В ней была радость. Ее поняли. Поняли! Наконец!
      Потому что не можешь больше с ними жить? - уточнил ты.
      Маша перестала качать головой. Она смотрела на тебя внимательно, не то испуганно, не то сомневаясь. Она словно переспрашивала тебя: "Неужели ты сказал то, что я услышала? Ты не мог такого сказать. Все не так..."
      - Нет? - удивился ты.
      Маша покачала головой - нет, не поэтому. Она хочет, чтобы ее "отпустили" совсем по другой причине. Не потому, что ей плохо. Из-за другого.
      - Машенька, почему? - ты все еще удивлен, тебе трудно поверить, что может быть какая-то другая причина.
      Слезинка покатилась по ее бледной щеке. Тонкие губы потянулись в стороны. Маша подняла маленькую, слабенькую ручку и прикрыла ею рот. Она испугалась, что ты ее не понимаешь.
      -Машенька... - ты почти взмолился. - Подожди, милая, подожди. Дай мне секундочку. Сейчас дядя Данила догадается. Подожди...
      Я видел твое смятение, твой ужас. Если ты не угадаешь, не поймешь, почему эта маленькая девочка не хочет, не может жить, сам не скажешь ей об этом, она не выдержит своей муки, своего абсолютного одиночества, она умрет.
      *******
      Эта пауза тянулась вечность, две вечности, три... Ей не было конца. Маша смотрела на тебя, а ты на нее. И единственный путь, единственный способ, каким ты мог понять, почему она не хочет жить, это было стать ею. Стать на мгновение этой маленькой девочкой, которая, зная о том, что думают ее родители, желает себе смерти.
      - Маленький принц пошел на войну, - она запела тихим, тонким голосочком, словно хотела подсказать тебе, помочь, дать ключ к разгадке только догадайся.
      Маленький принц пошел на войну,
      Но без пуль и без стрел. Маленький принц шел мимо войны,
      Ведь он воевать не хотел. Маленький принц не верил в войну,
      И не было той войны. Маленький принц вернулся с войны,
      Соскучились ведь цветы...
      Срывающийся детский голосочек пел о маленьком принце. Жизнь призывала его на войну, но он не хотел воевать. Цветы были в его сердце. Он шел на войну, но прошел мимо войны, потому что не верил в смерть. Он верил в цветы.
      Она пела, а мне казалось, что я слышу биение твоего сердца. Сначала это был трагический звук поминального набата. Но с каждым словом, с каждой ноткой этой детской песенки в твоем сердце, в его ритме появлялось что-то новое, чистое, свежее.
      И я вспомнил наш с тобой последний разговор. Я вспомнил, как важно верить в себя, в то, что у тебя внутри. Верить, что ты сможешь, что у тебя получится. Ведь нет препятствий, кроме сомнения. А Избранный должен думать о себе, как о Избранном.
      Все мое существо собралось сейчас в одну точку. И я посылал тебе всю свою силу, все, что есть во мне ценного и дорогого - Любовь, Добро, Свет. У тебя не может не получится. У тебя обязательно получится. Ты - Избранный!
      "Пустите их, это мои ангелы..." - прозвучал в моей голове голос Маши.
      - Не плачь, солнышко, я знаю, - сказал ты Машеньке и погладил ее по голове.
      Потом, Данила, ты повернулся к ее родителям:
      - Вы думали о том, что будет, после того как Маша умрет?
      Этот вопрос поверг их в шок:
      - Что вы такое говорите?.. - вскипела Тамара. - При ребенке!
      Так получилось, что в моей голове звучат ваши мысли. Я знаю, о чем вы с Валерием думаете. Это действительно так, - ты говорил спокойно и определенно. - И Маша слышит. Она всю жизнь слышала ваши мысли. Она знает все. Она знает, как вы ненавидите друг друга и как вы поступаете. И ей невыносимо тяжело, ведь она любит вас.
      И она хочет умереть. Но не потому, что ей тяжело, а потому что она хочет раскрыть обман. Огромную ложь, которая отравляет вашу жизнь. Каждый день вы убеждаете себя, что живете вместе "ради Маши". Но это неправда. Ради Маши вам бы следовало расстаться! Но вы не делаете этого. Почему? Знаете ли вы это?!
      - Ну... эээ... - Валерий и Тамара выглядели растерянными, не знали, что сказать.
      - Нет, вы не знаете, - продолжил ты. - А Маша хочет, чтобы вы знали. Иначе, без этой правды, вы не будете счастливы. Она хочет уйти, освободить вас. Она хочет дать вам шанс разобраться в себе. Это ее подарок. Драгоценный подарок от маленького человека, который любит вас. А вы лжете - себе, друг другу и своей дочери. Дочери, из-за которой вы якобы терпите муку совместной жизни...
      Я не знаю, почему два ненавидящих друг друга человека живут вместе. У меня нет объяснений. Из-за страха перед будущим, перед неизвестностью? Возможно, вы сомневаетесь в своих силах? Вам стыдно, что вы не справились с ролью идеальных супругов? Или вы просто не верите в то, что можете быть счастливы? Я не знаю, почему вы губите себя и свою жизнь. Но Маша знает об этом и хочет развязать вам руки.
      В этот момент, Данила, я увидел, как испуганно смотрит на тебя Маша. Ты угадал, ты все сказал правильно. Но она испугалась. Она бы никогда не решилась сказать это сама. Она бы не решилась причинить своим родителям эту боль. Впрочем, ее бы и не поняли...
      Как это странно, абсурдно - ребенок хочет умереть, чтобы подарить своим родителям шанс на счастье. Почти невероятно! Но если задуматься. Я уверен, любой ребенок пожертвует самым дорогим, даже своей жизнью ради мамы и папы. Это же так естественно - желать, чтобы твои родители были счастливы!
      (Книга из электронной библиотеки неПУТЬёвого сайта http://ki-moscow.narod.ru)
      А Маша знает, насколько несчастны ее родители. Она слышит их бесконечные стенания внутри своей головы. И она понимает - у ее родителей не хватает силы духа обратиться к своей жизни и позаботиться о ней. Они запутались в собственной лжи, прикрываясь благородным поводом - "семьей для дочери". И она стала искать смерти!
      Индейцы навахо считают, что если человек действительно не хочет жить, ему не нужно прибегать к самоубийству, он умрет без внешних причин, сам. Тело человека живо только до тех пор, пока его душа хочет продолжать свое земное существование. Если же человек теряет желание жить, его тело, словно по команде, начинает отказывать и разрушаться. Оно похоже на срезанный цветок: внешне - все, как прежде, все хорошо, но смерть уже вошла в этот дом.
      - Боже мой, почему я не послушал его?! Почему?! Он же говорил мне об этом, именно об этом... - Валерий схватился за голову и застонал, как раненый зверь.
      *******
      - Кто? О чем вы? Кто вам уже это говорил? - я схватил Валерия за руки и начал трясти.
      Но Валерий почти не реагировал. Он продолжал стонать, корчась от душевной боли, раздиравшей его сердце.
      - Как я мог?! Я же все знал... Я должен был... - он продолжал выть.
      - О чем он говорит? - спросил ты у Тамары.
      - Не знаю я! - фыркнула женщина и скрестила на груди руки.
      - Год назад мне было очень плохо, - зашептал Валерий. - Я не находил себе места, не понимал, зачем я живу, думал уже покончить с собой. Но кто-то подсказал мне одного врача. И я сходил к нему. У меня выявили депрессию и назначили лекарства.
      Правда, этот врач предупредил: депрессия - это только последствие, только результат. А поэтому одними таблетками ее не вылечить, нужно устранить причину. Иначе, как только наступит облегчение, болезнь снова вернется.
      Я спросил его о причине - почему я заболел? Он странно посмотрел на меня и пожал плечами: "А вы уверены, что вы хотите разобраться?" Я удивился его вопросу. "Это же так естественно", - сказал я. "Но это больно, - ответил он. - А люди всегда пытаются избежать боли". В общем, мы расстались ни на чем.
      Таблетки стали помогать. И уже через пару недель я действительно чувствовал себя лучше. Я уже забыл об этом странном разговоре и докторе... Но он оказался прав, это было мнимое улучшение. Я стал иногда улыбаться, меньше тревожился, но внутри оставалась тоска - тяжелая, мучительная, изматывающая.