— Митя, — ответил я. — А тебя?

— Даша.

— Хорошо, Даша. Было приятно с тобой поболтать. Предлагаю продолжить знакомство.

Она снова засмеялась и любезно согласилась. Мы начали встречаться.

Даша особенная. У нее абсолютно белая кожа и почти черные глаза. Волосы она не причесывает, любит растрепанные. Она — студентка. Вечная. Уже дважды переводилась из института в институт с потерей курса, и еще полтора года провела в академке. Студенческая жизнь ей нравится. Работать она не хочет.

— И что твоя работа? — она спрашивает, не глядя на меня, протягивая каждое слово, словно ее тошнит. — Ходишь, как лох какой-то по квартирам. Скукота...

Мне не интересно ее мнение о моей работе. Мне не интересна моя работа. Тем более, мне неинтересно ее мнение о моей работе. Мне интересно, что было в том письме. Я никогда не читаю почты, которую разношу. Читать чужую почту нехорошо. Поэтому Даша сама должна рассказать мне об этом письме. Для этого я с ней сплю.

*******

Я не понимаю, зачем нужен секс. Говорят, что он приносит людям удовольствие. Не знаю. Мне кажется, что это просто самогипноз. Люди хотят почувствовать себя счастливыми и не могут, а поэтому придумывают себе всякие «удовольствия».

Главным выбрали секс. Все удовольствия можно купить. Секс тоже можно купить. Но это особый случай. Люди хотят, чтобы их хотели без денег. Поэтому и выбрали секс. С удовольствием всегда так — чем больше препятствий и проблем, тем больше удовольствие.

Впрочем, если у человека сколько угодно секса или нет совсем, или нет такого, какого он хочет, у него начинается депрессия (депрессия — это отсутствие удовольствия). А значит, секс — удовольствие выдуманное.

Весь секс — это мифы о сексе. Много мифов. Мифы о том, что это приятно, что секс делает человека счастливым, приносит радость, сближает людей. Еще говорят, что это лучшая разрядка. «Секс полезен для здоровья!»

На самом деле секс — это мечта о несбыточном счастье. Сам секс, конечно, возможен — дурное дело не хитрое, но он не приносит ожидаемого счастья. Он только щекочет людям нервы, обещает блаженство, дразнит. Но не дает.

Секс — гимнастические упражнения. Тела сплетаются, словно дерущиеся друг с другом тараканы. Они пыхтят, сопят, трутся друг о друга, а главное — тыкаются разными своими частями.

И все для того, чтобы сбросить напряжение, которое и возникло-то лишь из-за мыслей и мечтаний о сексе. Замкнутый круг — подумал, помечтал, напрягся и пошел «сбрасывать». Все мазохисты.

Об удовольствии от секса только говорят, а если приглядеться — это крик, стоны и обиды. Секс — это основной повод для обид между людьми.

Я сплю с Дашей. Я сплю с ней так же, как и со всеми, с кем спал до нее. Я не кончаю. Я могу заниматься этим сколько угодно, но никогда не кончу. У меня бывают ночные поллюции, когда семя само вытекает из члена. Но и только.

Наверное, я похож на женщину, которая никогда не испытывала оргазма. Мы — я и эти женщины — занимаемся сексом или из жалости, или от безысходности, или просто, чтобы убить время.

Даше нравится, что я не кончаю. До этого у нее был парень, который кончал за минуту. Она только успевала устроиться, а он уже говорил ей: «Спасибо...» (что означало — отваливай).

— Он мною пользовался... — печально говорит Даша.

«Теперь ты мною пользуешься, — думаю я, и продолжаю думать дальше: — Но ведь я разрешаю тебе мною пользоваться. Мне нужно узнать содержание твоего письма. Тебе тоже что-то было нужно от этого парня. Иначе зачем ты с ним встречалась? Все друг другом пользуются. Такой мир. Кто сказал, что гусеница всегда превращается в бабочку?..»

Еще к сексу приплетают любовь. Я не знаю, как они связаны. Любовь — это когда ты чувствуешь другую душу. А влечение — это влечение. Просто потребность, как голод. Некоторые получают от еды не меньше удовольствия, чем от секса. Но этого я тоже не понимаю.

Я точно знаю, что за мной начали следить.

*******

Три дня назад я зашел к Даше. Мы сидели у нее в комнате. Язык — это эрогенная зона Даши. Эрогенная зона — это часть тела, с которой у людей подспудно связаны все их мысли о сексе.

У каждого человека есть своя эрогенная зона, у кого-то прямо «там» — в области гениталий, у кого-то — губы, мочка уха, внутренняя поверхность бедер. Это место локализации их эротического «Я».

Некоторые шутят, говорят: «Моя эрогенная зона — мозг». Эти — самые несчастные. Восторга от секса они не испытывают. Но втайне мечтают, что где-то есть такой секс, который был бы для них абсолютным счастьем. Там хорошо, где их нет. Таким людям не хватает «идеального партнера».

Если спросить их об идеальном партнере: «А какая должны быть внешность?», то рассказ — с нюансами и подробностями — растянется на два часа. На самом деле, вся эта «привередливость» — только для самозащиты. Эти мозголюбы боятся столкновения с сексом. Они не могут отдаться своему чувству, испытывают ужас, боясь потерять себя в физиологической разрядке. Вот они и шутят: «Моя эрогенная зона — мозг».

Дашу мои мозги не интересуют. Я даже думаю, ей кажется, что у меня их вообще нет.

Сегодня, когда мы сидели у нее в комнате на ее старом обшарпанном диване, она засовывала мне язык в ухо. Вообще, не только засовывала, она еще облизывала мое ухо, сосала его мочку, словно леденец, ну и, конечно, засовывала кончик языка в слуховой проход.

Язык — это ее эрогенная зона. Я терпел и думал: если бы ее язык был длиннее, то она бы просунула его и внутрь моей черепной коробки. Да, мой мозг способен порадовать ее только шершавостью своих извилин. Шершавостью на язык. Ее язык тоже похож на гусеницу. Кто сказал, что гусеница всегда превращается в бабочку?..

Потом Даша все-таки захотела секса, и нам пришлось покинуть квартиру. Там была мама, а когда мама дома, Даша не может заниматься сексом.

— Куда вы собрались? — спросила Дашина мама, когда мы одевались в прихожей.

Я напрягся.

— Да так, прогуляемся... — ответила Даша.

— И где будете прогуливаться? — снова спросила Дашина мама.

Я напрягся еще больше. Ее мама с ними. Точно! Ведь сейчас уже не используют бигуди. Зачем она накрутила их на голову?! Нет, это не случайно. Антенны! Она получает от них задания. Черт!

— Да ладно, мам... — Даша, казалось, не хотела ей отвечать.

Ты позвонишь? — мама настаивала.

— Позвоню, — бросила Даша, когда мы уже переступали порог.

Они и Дату завербовали! Теперь все. Нужно держать ухо востро.

*******

События последующих Двух дней подтвердили мои самые худшие предположения.

Я пытался установить систему. Мне нужно было понять, чем агенты, приставленные ко мне, могут выдать себя. Любая внутренняя функция должна иметь внешние проявления. Если человек работает на них, то у него должны быть какие-то особенные черты.

Я перебирал сотни вариантов. Шел по улицам, приглядывался, прислушивался.

Я замечал на себе подозрительные взгляды, а часто — деланное безразличие. Человек только изображает, что ему нет до меня никакого дела. Но он выглядит настолько фальшиво и вычурно, что сам себя выдает.

Сначала мне казалось, что у всех у агентов особенный блеск в глазах (такой тусклый, но мерцающий). Потом, правда, я встретил слепого. То, что он агент, я не сомневался. Может быть, он только притворился слепым? Нет, блеск в глазах не подходит.

Тогда я заметил, что у всех агентов на голове что-то надето — шапки, кепки, бейсболки, платки. Но потом я покупал проездной в кассе метро — женщина-кассир была агентом. Но у нее на голове ничего не было. Я потом долго думал, ведь у нее мог быть парик. Хотел вернуться, чтобы проверить. Но в конце концов решил, что иду по ложному следу.

Сегодня я наконец все понял. Все встало на свои места. Прежние версии были ложными. В облике следящих за мной агентов всегда есть что-то «неправильное». Либо физический недостаток — например, родинка на носу или глаз косит; либо «брак» в одежде — например, у человека коричневое пальто и синяя сумка или туфли на шпильках и лиловый шарф.

Агенты переговариваются у меня за спиной — в транспорте, на улицах, в офисе моей конторы. Я слышу, что они говорят обо мне. Например: «Ты посмотри на него, какой урод! Как он может знать, что Вселенная скоро погибнет? Он же дефективный!» И тому подобные гадости, больше перечислять не буду.

Я оборачиваюсь и смотрю на них, но они тут же делают вид, что говорят о совершенно посторонних вещах — о погоде, о покупках, о своих родственниках.

Пока я не знаю главного. Они уже разгадали мой план или еще нет?

День второй

Сегодня самый ужасный День моей жизни. Пытаюсь все записывать подробно, чтобы не сбиться и ничего не упустить.

С утра мама заглянула ко мне в комнату: — Митя, что ты будешь на завтрак? Я сразу понял, что и ее завербовали. Они зомбируют всех, с кем я могу хоть как-то войти в контакт. Конечно, они должны были сделать это и с моей матерью.

Я вышел в кухню и пригляделся к тому, как она нарезает хлеб. Нож в ее руке ходил не как обычно. Обычно мама режет хлеб по верхней поверхности, как будто распиливает бревно на козлах. А эта женщина резала хлеб с краю, по боковой поверхности.

Черт! Они не стали ее вербовать, они просто ее украли и подменили агентом! Как ужасно осознавать, что так могли обойтись с твоей матерью...

Ситуация вокруг меня становится все более и более напряженной. Еще вчера я не был уверен во всем с такой определенностью, как сегодня. Еще вчера во мне оставались сомнения. Мне казалось, что все поправимо, и мне не смогут помешать. Теперь я так уже не думаю.

От напряжения я превратился в соляной столб. Тревога бьет меня изнутри. И если я не справлюсь с этими толчками, столб даст трещину и разрушится. Я утешаю себя мыслью, что все расчеты уже закончены. И когда я узнаю содержание письма, хранящегося у Даши, можно будет приступить к делу.

Эти расчеты — пять лет моей жизни. В эпиграф одного из институтских учебных пособий были вынесены слова Альберта Эйнштейна: «Бог не играет в кости». Тогда я сразу подумал, что этот эпиграф сделан специально для меня. Пособие было посвящено «эффекту бабочки». Оно стало моей настольной книгой.

«Бог не играет в кости». В природе действуют непреложные законы. Все подчинено одним и тем же правилам. Неисчислимая масса вещества, начиная с момента Большого взрыва, вплоть до этой минуты продолжает разлетаться по всей Вселенной. Это растет сама Вселенная. Растет как дрожжевой гриб, расширяется, заполняет пустоту.

И в каждой ее точке действуют одни и те же законы. Вот магия науки! Зная законы Вселенной здесь на планете Земля, ты знаешь, как поведет себя материя в другой, самой удаленной части мирозданья. Ты уподобляешься Творцу. По сути, ты — сам Творец. Законы природы — то чудо, которое несет в себе любой физик.

Но есть проблема. Ее имя — нелинейность. И это понял метеоролог Лоренц, который и открыл «эффект бабочки». То, что хорошо на бумаге, не так хорошо в реальном мире. Мы можем все высчитать и все просчитать, но Вселенная слушает себя, а не наши расчеты. А в ней все со всем связано, все на все влияет и при этом постоянно меняется. Мы бессильны перед величием ее хаоса.

Ей наплевать на наши вычислительные машины, которые производят миллионы операций в секунду и способны учесть в своем решении сотни тысяч переменных. Она так величественна, что Бога, я думаю, разбирает смех, когда Он смотрит на усилия научного интеллекта. Во Вселенной нет ничего случайного, но и предсказуемости в ней тоже нет.

Я стал заниматься теорией хаоса на втором курсе института. Потому что хаос — это истинный закон мира. Хаос — это порядок, который мы неспособны понять. Это истинный порядок.

Если взять калькулятор и разделить на нем 100 на 3, то мы получим 33,33333333. Правильный ответ? Теперь умножим это число обратно на 3. Должно получиться 100. А получается — 99,99999999. 100 нельзя разделить на 3. Ответ всегда будет неправильным. Что такое «и три в периоде»? Ничто! Мы округляем, создаем погрешности. Нам кажется, что это мелочь. Подумаешь, девятый знак после запятой...

Мы пренебрегаем «мелочью». Но погрешности и кажущиеся случайности множатся. В системе лавинообразно растет количество ошибок. И то, что представляется нам красивым решением, ясным, как белый день, расчетом на бумаге, в действительности — фикция, ерунда, блеф! Там, где по нашим расчетам должна быть четкая прямая, Вселенная рисует бесконечно извилистую кривую, напоминающую крылья летящей бабочки.

Не было гвоздя — подкова пропала, Не было подковы — лошадь захромала, Лошадь захромала — командир убит, Конница разбита, армия бежит, Враг вступает в город, пленных не щадя, Оттого что в кузнице не было гвоздя! Неучтенная нами мелочь, гвоздь в кузнице может привести к фатальному результату. Это понял метеоролог Лоренц, незадачливый предсказатель погоды: сегодня бабочка трепещет своими крыльями в Пекине, а через месяц это вызовет ураган в Нью-Йорке. Эффект бабочки...

*******

Логикa хаоса долго оставалась для меня абсолютной загадкой. Пока наконец я не нашел ошибку всех физиков. Они не учитывают «человеческий фактор». Психическая энергия — это точно такая энергия, как и энергия физических явлений. Энергия, которой пренебрегают в расчетах, считая ее несущественной.

Агрессия, гнев, страх, отчаяние — все это силы, которые действуют и оказывают влияние на жизнь Вселенной. Отрицательные эмоции — это масса энергии. Хотя по сравнению с энергией Вселенной, это, конечно, мелочь. Но и трепетание крыльев бабочки в Пекине может вызвать ураган в Нью-Йорке.

В принципе, от поступка, даже просто от мысли одного человека — меня — Вселенная может или погибнуть, или воскреснуть после своей гибели. Только нужно найти правильный момент, четко высчитать точку приложения силы. А если соединить всю психическую энергию человечества, попадание будет стопроцентным.

Правильный момент, правильная точка приложения силы моего поступка — возникает «принцип домино». Психическая энергия всего человечества аккумулируется. Если и это происходит в нужное время и правильном месте, гибель всей Вселенной просто неизбежна. Бабочка взмахнет крыльями и исчезнет...

Я хочу, чтобы Вселенная погибла. Это путь ко второму Большому взрыву, к ее новому рождению, к новому Началу Времен. Она — великий умирающий и воскресающий Бог. Вселенский принцип. А я не Герострат, я — Бог-Отец, приносящий в жертву своего Сына во имя спасения всего человечества, больше того — всей Вселенной.

Письмо, хранящееся у Даши — это ключ к моей формуле. Когда я введу его параметры в систему, она начнет предлагать мне — одну за одной — точки приложения силы.

Мне достаточно будет сказать определенному человеку определенное слово, и это вызовет цепную реакцию. Этот человек, получив мой заряд, многократно усилив его силой своей эмоции, передаст этот импульс другим. Дальше эта волна будет разрастаться, начнутся резонансные явления и... Новое рождение Вселенной.

Я набрал Дашин телефон.

— Может, сходим куда? — спрашивает она. Мне не хочется никуда идти — письмо-то у

нее дома. Но спорить нельзя.

— Давай сходим, — отвечаю я. — Куда?

— Вечно ты — «куда?», «куда?»! — раздалось в трубке. — Никуда!

Почему она так агрессивно настроена? Неужели они уже и на нее вышли!

— Ладно, — Даша смягчилась. — Чего молчишь? Пойдем в клуб...

*******

Мы встретились у метро, как обычно. Я сразу заметил, что Даша напряжена. Пальто запахнула. Руки скрестила на груди. На меня почти не смотрит. Возможно они на нее давят. Может быть, уже спрашивали о письме, засылали своих агентов... А вдруг ее пытали?!

Внутри моей головы сами собой возникают чудовищные картины: кровавые сцены жестоких пыток, стоны от нестерпимых страданий. Я начинаю считывать данные с параллельных информационных потоков. Совершенно точно — Дашу пытали. Но ведь она ничего не знает обо мне. Она не могла меня выдать.

Я беру себя в руки. Пытаюсь сосредоточиться. Они могли установить на ней передающие устройства.

— Подержи сумочку, — говорит она пред тем, как снять пальто в гардеробе клуба.

Говорит спокойно, как будто невзначай, словно просит меня о какой-то совершенно невинной вещи. Я беру ее сумочку в руки и понимаю — передатчик здесь. Странный излом металлической молнии... Все точно, они снабдили ее специально аппаратурой. Что делать?!

— Что ты в нее так вцепился? — Даша забирает у меня свою сумочку.

Гардеробщица принимает мою куртку, и я замечаю, что она мне подмигивает. Что это значит? Она хочет мне что-то сказать?

Я получаю номерок, на нем код — «43А»: 43 — это 7, потому что если сложить 4 и 3, то получится 7. Но почему 7А? «А» — это первая буква алфавита, символ начала. Семь начал... Семь начал конца света?!

Семь Ангелов в Апокалипсисе приходят на землю, чтобы уничтожить мир греха: «Имеющий ухо, да услышит!» Семью смертными грехами — гордостью, алчностью, похотью, гневом, чревоугодием, завистью, ленью — поражено современное человечество. И семь кругов Чистилища ведут из Ада в Рай...

Мне дали подсказку! Я вернулся на пару шагов назад и подмигнул гардеробщице. Слава богу, я не один! Мне посылают помощников!

Мы с Дашей идем вниз — этот клуб расположен в полуподвальном помещении. Темно. Окон нет. Гремит музыка. Гвалт пьяных голосов. Сверкают вспышки прожекторов. Люди беснуются в центре зала. Сущий ад.

*******

Контингент обычный — молодые люди. За их «наплевать» скрыты все семь смертных грехов. Они только делают вид, что им на все наплевать. Это такая гордость: «Да, денег у нас нет, да, будущего у нас нет, да, мы несчастны, но нам на все это наплевать!» А на самом деле, они отчаянно хотят денег.

Деньги — это их счастье: жрачка и секс. Чревоугодие и похоть. Все, о чем бы они ни говорили, сводится к деньгам. А деньги — к жрачке и сексу. Это — алчность. Их зависть к детям «богатых и знаменитых» язвительна. Они ненавидят всех, кто может удовлетворить любую свою фантазию. Их фантазия — чревоугодие и похоть.

Они ненавидят своих бедных родителей за то, что они бедные. Они ненавидят своих учителей, которые говорят им, что не в деньгах счастье. Они ненавидят своих друзей, которые не могут дать им денег. Они ненавидят сами себя за то, что у них их нет. Чаша гнева этих заблудших душ переполнена. Но они не хотят работать и зарабатывать. Деньги должны упасть им в руки. Лень.

Деньги — замкнутый круг. Без денег нет счастья, потому что деньги — это «можно», а их отсутствие — «нельзя». Но деньги не приносят счастья, потому что они делают человека зависимым. Страх разорения — это зависимость. Состоятельный человек боится разорения больше смерти. Деньги — это свобода и порабощение. Наличие денег — это, в сущности, то же самое, что их отсутствие.

Пробравшись через ряды танцующих, мы подошли к столикам.

— Даша, хелло! — приветствует нас Дашина компания.

Я с ними не знаком. Даша «на публике» представляет Дмитрия, а Дмитрий ни с кем не разговаривает. Это никого не удивляет. Трудно удивляться, если ты вечно пьян, или под кайфом, или не выходишь из хронического депрессняка.

В такие моменты я начинаю понимать Дмитрия. Одиночество не всегда так плохо, как о нем говорят. А гусенице иногда лучше и не превращаться в бабочку...

— Даш, знаешь, Витька Серов умер от пере— доза, — лохматый парень отрывает голову от столешницы и пустыми глазами смотрит на Дашу.

— Знаю, — отвечает она и отворачивается. Очень странно — они говорят о смерти так

буднично, словно бы у них нет души. Я начинаю инстинктивно приглядываться к этим людям — знакомым Даши. Девушки, парни. Всем чуть больше двадцати. Все агенты. Даша делает вид, что ей с ними прикольно, но на самом деле это только игра. Они ее пасут. Она знает это.

Как они становятся агентами? Их покупают? Этих легко купить. Раньше дети играли в такую игру, они спрашивали друг друга: «А за какие деньги ты бы съел какашку?» И отвечали — за миллион, за сто миллионов, за сто миллионов миллионов. Сейчас дети не играют в такие игры. И так понятно, что все продается и все покупается. Дешево.

«Деньги — это все!» Все, что им может быть нужно, действительно можно купить деньгами. Эти бы и душу продали, если бы она у них была... Точно, у них нет душ! А если нет души, то человека легко сделать агентом. Человек без души — это компьютер. Какую программу в него заложишь, такая и будет работать.

Задник сцены этого клуба — большой экран. Там демонстрируют показы мод — «весна-лето», «осень-зима». Fashion-TV.

Телевидение — способ зомбирования. Все эти люди смотрят модные показы, то есть просто за движением людей. Как зомби. Бессмыслица. Все они смотрят музыкальные клипы, а смысл в них отсутствует. Имитация смысла. Это могут делать только зомби.

Они смотрят телевизионные ток-шоу — говорящие головы, которые, на самом деле, ничего не говорят. Они смотрят фильмы, содержание которых всегда одинаково. Как можно это смотреть?! Но ведь они смотрят... Значит, у них нет души. Они — зомби.

*******

Я прислушался к музыке. Звучала какая-то попсовая песня. Рефреном повторялись слова «черно-белый цвет». Как такое может быть? Как цвет может быть «черно-белым»? Или черный, или белый. Черно-белый цвет — это серый. Но серый — это серый. Это не черно-белый.

И тут я начинаю понимать. Эту песню крутят специально для меня. Это математическая задача. С точки зрения ньютоновской физики, черно-белый цвет невозможен в принципе, но для ядерной физики это возможно. Просто нужно знать принцип дополнительности Нильса Бора.

Бор доказал, что невозможное возможно, что свет — это одновременно и частицы света, и световая волна. Мы не можем это представить, но такова правда и сакральная тайна Вселенной. То, что кажется твердым, — только кажется твердым.

Любой предмет состоит из элементарных частиц, но каждая такая частица — это еще и волна бесконечной протяженности. Волна, находящаяся одновременно во всех концах Вселенной. Лишь сконцентрированная в данной точке. И это не фантазия — это научный факт! Достаточно провести простое голографическое исследование.

С помощью специальной съемки мы переносим изображение обычного стула на фотопластинку.

Получатся полосы и пятна. Ничего общего с реальным стулом. Теперь ставим эту пластинку под луч лазера и видим, как рядом возникает трехмерная голограмма этого стула.

А теперь разобьем эту пластинку на маленькие кусочки, и пропустим луч лазера через один из них. Что мы получим в результате? Перед нами снова возникнет полное, точное изображение целого стула!

Кусок твердого предмета — кусок твердого предмета. Но он не твердый, он — волна. Маленькая частица волны — это вся волна. Я, находящийся в этом клубе, на самом деле присутствую сейчас во всех частях Вселенной!

«Бор! Бор! Бор!» — сотни голосов внутри моей головы стали вдруг на все лады повторять это имя.

«Черно-белый цвет!» — звучало вокруг, толпа танцующих хором выкрикивала слова звучащей для меня песни.

Вот! Как же я сразу не сообразил! Бор специально ездил в Китай. Он изучал китайскую философию и понял, что она полностью соответствует его научным теориям. Получая дворянский титул, он попросил, чтобы на его гербе был знак Дао. И надпись — «Contraria sunt complementa» — «Противоположности дополняют друг друга».

Да, все точно! Черно-белый цвет — это принцип Дао! Инь и Ян — черное и белое, две противоположные силы, создающие Вселенную. Созидание и разрушение, смерть и рождение — вот, что такое Дао. Дао означает «Путь», символ бесконечного движения и изменений. Рожденное должно умереть, умершее — воскреснет. Это мой план!

«Тому, кто подчиняется течению Дао, следуя естественным процессам Неба и Земли, не сложно управлять всем Миром», — так говорил Лао-цзы.

*******

Молодой человек, послышалось сзади. Я обернулся. Худой, длинный — под два метра — мужчина. Лет сорок, сорок пять. Весь в коричневом — с головы до ног. Костюм коричневый, рубашка коричневая, галстук коричневый, ботинки коричневые и фетровая шляпа-котелок тоже коричневая.

— Вы меня? — спросил я.

— Да, — ответил долговязый, продолжая смотреть на меня в упор.

— Чего вы хотите? — у меня по спине пробежал холодок.

— А чего вы хотите? — ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Ничего, — мне стало совсем не по себе.

— Неправда.

— Правда! — заорал я.

— Вам разве не нужна помощь? — спросил незнакомец и странным образом вытянул шею. Мне показалось, что она у него пластилиновая.

— Нет!

— И вас не беспокоит передатчик в сумке вашей спутницы? — его голова придвинулась ко мне еще ближе, я почувствовал его дыхание прямо возле своего уха.

— А вы откуда знаете про передатчик? — я остолбенел.

— Я бы советовал вам избавиться от него, — незнакомец едва заметно улыбнулся. — И чем скорее, тем лучше.

— Как?!

— Выкрасть.

— Нет, я не краду чужие вещи!

— Что значит «я»? — незнакомец изобразил на своем лице недоумение. — Все относительно, мой друг. Вы же читали Альберта Эйнштейна...

В растерянности я оглянулся. Я искал глазами Дашу. Рядом ее не оказалось, а в толпе танцующих лиц почти не было видно. И только я решил, спросить у этого странного субъекта, откуда он столько обо мне знает, как понял — его рядом нет.

Его действительно нигде не было. В моем мозгу судорожно забилась мысль: «Нужно что-то немедленно предпринять. Нужно что-то немедленно предпринять. Нужно что-то немедленно предпринять...»

Даша оставила свою сумочку на стуле и, видимо, отправилась бесноваться со своими приятелями. Я сел на свое место. Меня буквально трясло от дрожи. Дашина сумочка магнетически притягивала взгляд. Я пытался справиться со своей паникой.

«Митя, это нехорошо. Митя, воровать нехорошо. Митя, ты не должен этого делать. Митя, ты не имеешь права. Митя, ничто не заставит тебя сделать это».

Я убеждал себя в том, что все еще наладится. Что сейчас закончится очередная песня, Даша вернется к столику. Я уговорю ее пойти домой — к ней. Там попрошу, чтобы она дала мне то письмо. Я скажу, что это очень важно. Или нет, что это совсем неважно, просто...

Как я оказался в мужском туалете, я не помню. Помню только, как рвал Дашину сумочку на куски. В моих руках появилась невиданная сила. Я сам себе не принадлежал. Словно бы что-то вселилось в меня, что-то огромное и безумно властное.

Я рвал эту проклятую сумочку в клочья, ломал, находящиеся в ней вещи. Все это с грохотом летело в унитаз. А я спускал и спускал воду. Наконец, сток забился окончательно, и вода полилась через край. Кончено.

Я вышел из кабинки.

— Вот видишь, это вовсе не так сложно, как кажется, — высокий, как жердь, незнакомец стоял прямо передо мной, посреди туалета, и приторно улыбался. — Верь мне, и у тебя все получится. Все относительно, друг мой. Все относительно.

— Оставьте меня! Оставьте!

Хлопнув дверцей туалетной кабинки, я бросился к двери. Прочь, прочь из этого кафельно керамического ада! А он — этот гнусный коричневый тип, все хохотал и хохотал мне вслед, выгибаясь, словно коричневая змея, всем своим длинным тощим телом.

*******

Через пару секунд я был на месте. Даша как раз подходила к столику.

— Пойдем! Пойдем! — орал я. — Мы должны уходить! Нам надо отсюда уйти!

— Что с тобой? Ты что, спятил! — она не понимала, в каком отчаянном положении мы оказались.

— Даша! Мы должны бежать!

— Ты с ума сошел, — процедила она (ненавижу, когда мне это говорят). — Ладно, подожди, сейчас возьму свою сумочку...

Даша стала ее искать и, конечно же, не нашла. Помню, как она кричала: «Кто спер сумку, суки?! Кто?!!» Началась потасовка. Дашины приятели стали хватать всех, кто проходил рядом. Завязалась потасовка. В ход пошли пивные бутылки.

Звуки ударов, шум, крики. Паника. Мне еле-еле удалось вытащить Дашу из этого ужаса. Мы оказались на улице.

К этому моменту я уже отдал свой номерок... Мой жетон — «7А». Я отдал свой номерок! Я бы не отдал. Ни за что. Но Дашин со стремительной скоростью двигался сейчас по канализационным трубам. Она не хотела выходить из здания без одежды.

Там холодно! Там холодно! — кричала она, когда я выпихивал ее в дверь.

Мне пришлось отдать номерок, чтобы одеть Дашу в свою куртку.

Долговязый стоял на выходе из клуба.

— Тесс... — заговорщицки прошипел он, держа указательный палец у своих губ.

Потом он погрозил мне этим же пальцем — не то укоризненно, не то одобрительно. Отвратительная улыбка.

— Ну, что ты делаешь! — кричала Даша. — Ты сломаешь мне руку! Отпусти!

Все понятно. Даша его не видит. Теперь он будет меня преследовать. Неотлучно.

*******

— Парень, ты все делаешь правильно! — коричневый шел рядом, курил коричневую сигарету и рассуждал, словно сам с собой. Меня бесил этот его покровительственный тон. — Дружок, ты же физик! Ты должен ко всему относиться с юмором. Что такое «нельзя красть»? Это только условность. Сейчас ты избавился от передатчика — что в этом плохого? Кто дал им право тебя подслушивать?! Они просто зарвались! А ты их урезонил. Молодец!

— Не подлизывайся! — огрызнулся я.

— Что?! — Даша уставилась на меня, как на умалишенного. Ненавижу, когда на меня так смотрят.

— Ничего!

— Ну, не ругайся на девушку, — пожурил меня коричневый и расхохотался. — Она же меня не видит! Кстати, вот еще что... С чего ты взял, что «нельзя читать чужие письма»? А если в них что-то важное именно для тебя?.. Бог не играет в кости, дружок! Если что-то написано, это нужно прочесть. Какая разница, кому автор адресовал свое письмо? Если это важно для тебя, ты и должен читать. Скажешь, я не прав? Но это же логично! А твои установки — глупые предрассудки! Детский сад!

Мне было, что ему ответить. Но я себя сдерживал. Даша не должна слышать, как я разговариваю с кем-то о ее письме.

Мы зашли в метро. Первый час ночи. Поезда ходят с большими интервалами. На платформе никого. В вестибюле станции гулкая тишина.