5

Ровно в 6:00 по часам Хобарта, дверь спальни тихонечко приоткрылась, в щель просунулся раструб рожка, и из него полилось оглушительное та-та-ти-та-та-ти-та-та-ти. От звуков музыки Хобарт подскочил в кровати. Сердце бешено колотилось, и вокруг было не видно ни зги. Через несколько секунд первый приступ паники прошел.

— Прекратите шуметь! — крикнул он.

Музыка смолкла, вместо рожка в дверном проеме возникло красное от напряжения лицо горниста:

— Ваше Высочество...

— Убирайся! — заорал Хобарт, пытаясь достать из-под кровати ботинок, чтобы подкрепить слова делом.

— Охота, Ваше Высочество!

— А-а-а, — зевнул инженер. — Извини.

Слуги проворно внесли завтрак. Его быстро покормили, побрили и одели, ни о чем не спрашивая, и не обращая внимания на оказываемое сопротивление. Охотники собирались перед главным входом во дворец. Настроение у Хобарта несколько улучшилось, когда он обнаружил, что в разношерстной толпе логайцев нет канцлера, но есть крупный чернобородый генерал Воланос. Подошел король, приветственно хлопнул инженера по плечу, схватил за руку и, не давая опомниться, потащил знакомиться с графами, сэрами и эсквайрами, чьи имена влетали в одно ухо Хобарта и тут же вылетали из другого. Откуда-то сбоку рысью выехал всадник на лошади.

— Псамбидес, главный конюх, — объяснил король.

За ним следовали грумы, ведущие остальных скакунов.

— Специально для тебя, сынок, я заказал на сегодня Ксенопуса, — широко улыбнулся король, обращаясь к потенциальному зятю.

— Кого, Ваше Величество?

— Называй меня папой. Ксенопус — мой самый свирепый жеребец. Только настоящий герой может управиться с ним, хе-хе.

Хобарт открыл было рот в попытке протестовать, объяснить, что даже в лучшие годы он считался весьма посредственным наездником, но в этот момент обнаружил, что все логайцы уже находятся в седлах. Только один конь остался без седока — огромное черное животное с яростно сверкающими глазами. Похоже, что-то менять сейчас уже поздновато, подумал Хобарт. И будь он проклят, если позволит обыкновенной лошади...

Когда Хобарт приблизился к Ксенопусу, конь обнажил острые белые зубы и попытался ухватить его. Инженер уклонился, но рукой ощутимо щелкнул зверюгу по носу, приговаривая: «Следи за собой!» Глаза коня расширились от негодования, он отдернул голову вверх и начал рыть копытом землю. Хобарт без промедления взобрался в седло и изо всех сил натянул поводья. Ксенопус занервничал, но брыкаться перестал. Роллин понял, что конь будет подчиняться ему до первой ошибки. При малейшем же проявлении неуверенности или слабости он без сомнения попытается сбросить его и наверняка даже забьет копытами.

Наконец, вывели королевского скакуна: пятнистое верблюдо-подобное существо, уже виденное Хобартом днем раньше на улицах Оролойи. На вопрос о названии животного Сэр Кто-то-там ответил: «Королевский верблеопард». А Хобарт всегда думал, что помесью верблюда с леопардом следует считать жирафа... Он никак не мог привыкнуть, что абсолютно все в этом мире следовало воспринимать буквально.

Из дворца вынесли пики и мушкеты, и слуги начали раздавать их охотникам. Хобарт выбрал для себя комплект: ружье, охотничий рог и мешочек с пулями. Процессия уже начала выдвигаться из замка, когда раздался громкий скрип, заставивший Хобарта развернуться в седле, чтобы посмотреть назад. В хвосте колонны в окружении плотного кольца солдат генерала Воланоса ехала запряженная лошадьми повозка с установленной на ней пушкой. Определенно, бегемот и в Логайе не похож на бурундука.

Хобарту очень хотелось порасспросить находящихся рядом людей, но болтовня плохо совместима с верховой ездой. Кроме того, отвлекаться было нельзя, неожиданно мог представиться шанс сбежать, да и злобная тварь под ним требовала неусыпного физического и психологического контроля.

Примерно через час они достигли знакомой резкой границы между сельхозугодьями и дикой саванной. Еще через час Псамбидес остановил охотников поднятой вверх рукой и стал подробно разъяснять каждому его функции, как будто вместо охоты они попали на хорошо спланированную военную операцию. Хобарта объединили с четырьмя логайцами, входящими в группу разведки. Лошади обрадованно начали пощипывать длинную свежую траву, когда поступил приказ разделиться. Напарник Хобарта, тощий молодой логаец по имени Сфиндекс, объяснил их задачу следующим образом:

— Мы должны разведать район Кейо и вернуться сюда через час.

— Кейо — это река? — невинно спросил Хобарт.

— Разумеется.

— А как выглядит бегемот?

— Хочешь сказать, что никогда его не видел? — удивился Сфиндекс.

— Именно.

— На кого же ты охотился?

— Ни на кого, кроме нескольких мишеней.

— Но, дорогой принц, как же ты существуешь!

— Когда как.

Охота в качестве предмета разговора не выглядела многообещающе.

— Ты не знаешь случайно аскета по имени Гомон?

Брови Сфиндекса поползли вверх.

— Не знаю ли я аскета? Великий Разум, нет! Они же не охотники.

— А о пещерниках слышал? — настаивал Хобарт.

— Это жители Конических Гор, вот и все, что мне известно. Никогда не видел ни одного. Гордиус все равно бы не позволил на них охотиться, хотя я не понимаю, почему, ведь пещерники — не совсем люди. Посмотри, вон и Кейо!

Он пикой указал на темную полоску между холмами. Преодолев холмы, они выехали на поросший деревьями и кустарниками берег почти пересохшей маленькой речки. Сфиндекс начал проявлять признаки нетерпения. Чтобы поближе взглянуть на едва влажные ил и грязь, он направил лошадь к реке, не разбирая дороги, прямо сквозь голубую растительность. Хобарт осторожно двинулся за ним, но энтузиаст охоты уже мчался обратно с воплем: «Скорее, назад!» Ксенопус развернулся без сигнала со стороны всадника и понесся вслед за лошадью Сфиндекса.

— Нашел бегемота? — крикнул вдогонку Хобарт.

— Нет, — не оборачиваясь, ответил Сфиндекс. — Но чуть выше по течению точно есть один, и он в данный момент пьет воду.

— Откуда ты знаешь?

— Не говори глупостей, кто же еще способен осушить реку?

Как только разведчики соединились с основными силами, все охотники поскакали галопом в направлении реки, уклоняясь от маршрута Хобарта и Сфиндекса на небольшой угол. В арьергарде, скрипя и раскачиваясь, ехала пушка, а за ней еще одна повозка — со снарядами.

— Ваше Высочество! — догнал Хобарта главный конюх. — Вы должны присоединиться к артиллеристам.

— Хорошо, но что я там буду делать!

— Оставайтесь рядом с королем и делайте то же, что и он.

И Псамбидес ускакал, отдавая на ходу последние распоряжения. Армия охотников растянулась по саванне широким фронтом с пушкой посередине. На последнем холме перед рекой, видимо немного выше по течению, как рассудил Хобарт, орудие и снаряды сняли с повозок и начали готовить к бою. У Хобарта появилась возможность рассмотреть пушку повнимательнее. У нее был цилиндрический ствол, не сужающийся к концу — похоже, в Логайе еще не родился собственный адмирал Дальгрен* [9]. Вместо винтового подъемного механизма ствол перемещался с помощью грубого устройства с рычагом и подвижной перекладиной, как у моррисовского кресла. Солдаты подготовили порох и ядра, и Воланос собственноручно зарядил пушку.

Сквозь деревья, растущие на берегу речки, рассмотреть что-либо было невозможно, к тому же Хобарту мешало солнце, яркими зайчиками вспыхивающее на оружии всадников, сновавших взад и вперед по берегу.

— Сынок! — не слезая со спины верблеопарда, крикнул король Гордиус. — Перебирайся ко мне! Ты находишься на линии огня!

Хобарт неспешной рысью направился к группе логайцев, окружавших короля, когда его ухо вдруг уловило чавкающие звуки, доносящиеся со стороны реки, как будто что-то громадное медленно выбиралось из грязи. Охотники, ближе всех находящиеся к источнику звука, начали отступать, послышался треск падающих деревьев, и на равнину вышел грифельно-черный бегемот. Единственной мыслью Хобарта было: «И это все?» В логайском бегемоте объединились слоноподобное туловище, правда, оканчивающееся длинным, толстым хвостом, и голова огромного гиппопотама, с парой острых бивней, торчащих по бокам от носа. Размеры животного впечатляли, но оно выглядело слишком привычно, чтобы заинтересовать Хобарта per se* [10]. Первой привлекла к себе внимание бегемота группа всадников, пробирающихся сквозь кусты. Он развернулся к ним, послышалось прерывистое поп-поп-поп мушкетов, всадники вихрем пронеслись мимо него и ускакали направо, вверх по течению, оставив после себя облачка белого дыма в прозрачном воздухе — так отступающий осьминог скрывает свой путь за пятном чернил. Бегемот направился вдогонку, очевидно, мушкеты не причинили ему никакого вреда. Правый бок зверя представлял собой прекрасную мишень для выстрела из пушки. Неожиданно один из всадников упал с лошади, вскочил и исчез среди деревьев. Окрик Воланоса заставил Хобарта повернуть голову почти на сто восемьдесят градусов.

— Эгей! — кричал генерал. — Ты, Какой-То, уйди оттуда!

Хобарт пришпорил лошадь и мигом добрался до короля. Пока орудийный расчет разворачивал пушку в направлении движения жертвы, король со свитой располагались полукругом позади орудия, чтобы их, не дай бог, не задело выстрелом.

— Он идет, — сказал кто-то.

Хобарт огляделся и увидел бегемота, постепенно подбиравшегося к подножию холма, на котором стояла пушка. Животное как будто не двигалось, но вместе с тем вырастало в поле зрения с пугающей быстротой; казалось, что его рост превышает пятьдесят футов, хотя на самом деле вряд ли оно было больше половины этого.

Слева от Хобарта грохнула пушка, и все вокруг заволокло дымом. Он слышал свист рассекающего воздух ядра, а когда дым рассеялся, увидел удаляющееся в небо черное пятнышко: снаряд отскочил от спины чудовища. Бегемот взял чуточку правее.

Затем в бой вступили мушкеты, сначала один или два, а потом все разом. Хобарт не успел даже толком разглядеть свое оружие и теперь со страхом обнаружил, что оно приводится в действие запалом, а маленький просмоленный фитиль, закрепленный с левой стороны ствола на вращающемся зажиме, заменяющем курок, даже не зажжена. Затем черный едкий дым вынудил его зажмуриться, и он почувствовал, как Ксенопус под ним начинает двигаться, сначала нервными маленькими шажками, потом все быстрее и быстрее.

Он услышал глухие удары шагов бегемота одновременно с возвращением способности видеть. Первыми на глаза попались пешие артиллеристы и охотники на лошадях, бегущие в разные стороны, потом он увидел короля Логайи Гордиуса, кувыркающегося вниз по желтому склону холма, как будто он на полной скорости выпал из поезда. Оставшийся без наездника верблеопард сумасшедшими прыжками двигался в сторону деревьев и вскоре скрылся за ними. Поискав бегемота, Хобарт обнаружил, что тот пристально наблюдает за королем и уже начал перемещаться в его направлении.

Если я смогу управлять движениями Ксенопуса, подумал Хобарт, то скорее всего, доберусь до Его Величества первым. Конечно, если старому дураку нравится сердить пятидесятитонное животное, которому ничего не стоит размазать его как клубничину, то это собственно не его, Хобарта, дело... но он уже направил коня к королю, прекратившему головокружительное падение и пытающемуся подняться. Когда инженер приблизился, король протянул ему руку, и, напрягая все силы, Хобарт попытался втащить его на лошадь. Однако ничего не вышло, Гордиус мертвой хваткой вцепился в запястье всадника, потянул... и Хобарт вылетел из седла и упал прямо на него. Король взвизгнул, когда мушкет заехал ему по уху, но с учетом приближающегося бегемота у них не было времени на мысли о переломанных костях. Они вскочили и понеслись к зарослям, как перепуганные кролики. Монстр погнался за ними, но потерял из виду среди деревьев и развернулся обратно к осиротевшей пушке. Роллин Хобарт и король Гордиус одновременно с облегчением вздохнули.

— Сынок, ты не мог бы посмотреть, что он делает? — спросил король.

Хобарт поднял голову и огляделся.

— Топчет пушку.

Треск ломающегося дерева подтвердил его слова — это бегемот в щепки разнес лафет.

— Боже мой, он грызет ствол пушки!

— Странно, — сказал король. — Я всегда думал, что они едят только траву. А что сейчас?

— Похоже, ему трудно проглотить куски, и он решил оставить ее в покое.

Зверь, недовольно сопя, одолел вершину холма и скрылся из виду. Вдалеке послышалось несколько мушкетных выстрелов, затем — тоненьких вскриков, и все стихло.

— Нам надо найти лошадей, — сказал король, тяжело вздыхая. Он начал подниматься, и тут что-то уи-и-ить просвистело поблизости.

— Что... — успел сказать король.

Бэ-э-эм-м-м! В ствол дерева в шести дюймах* [11] от его носа вонзилась стрела. Гордиус посмотрел на Хобарта округлившимися от ужаса глазами.

— Кто-то, — дрожащим голосом проговорил он, — стреляет в меня!

— Нагнитесь! — посоветовал Хобарт. Король рухнул обратно в траву, и третья стрела пробила листья в том месте, где он только что стоял.

— Как эта штука работает? — зашептал Хобарт, указывая на мушкет. — Она заряжена?

— Да, если ты еще не стрелял, — ответил король. — Дай-ка посмотреть: так, ты должен зажечь запал, вот эту штуку...

Хобарт немедленно поджег фитиль зажигалкой.

— А порох весь высыпался, когда ты упал с Ксенопуса, — продолжил король. — Подсыпь побольше, вот так, и разровняй большим пальцем. Теперь время от времени постукивай по фитилю, чтобы он не потух. Нет, не так сильно, а то искры попадут на порох.

Хобарт предусмотрительно отвернул от себя дуло и направил его туда, откуда прилетели стрелы, одновременно он интенсивно вращал головой и плечами, приминая зелень (точнее, синь) вокруг себя. Мушкет весил гораздо больше двадцати фунтов, но, лежа ничком, Хобарт вполне мог управиться с ним.

— Есть меч или дротик? Я спугну его выстрелом и затем попробую догнать, — прошептал он.

— Я все потерял, пока падал. Зато ты можешь использовать приклад мушкета, — ответил Гордиус.

Прицел в виде малюсенького бугорка был вынесен на самый кончик мушкетного ствола. Хобарт устроился поудобнее и приготовился ждать, но тут же засек какое-то движение, и, не раздумывая, надавил на спусковой рычажок. Оружие взревело, выпустило облако дыма и сильно двинуло прикладом в нос Хобарта. В глазах инженера потемнело, потом между деревьями почему-то засверкали звезды, но он вскочил и ринулся сквозь кусты в направлении выстрела, не забыв прихватить оружие. Однако затаившегося убийцы поблизости не оказалось, вместо него Хобарту удалось найти только парик с короткими черными волосами, спокойно лежавший на голубом мхе. Король Гордиус нахмурился, увидев трофей инженера.

— Понятия не имею, кто бы мог носить такой парик, — сказал он. — Великий Разум, а что у тебя с носом? Он какого-то странного размера и... кажется, это кровь?

Хобарт осторожно потрогал нос рукой.

— Почему бы в следующий раз, — раздраженно спросил он, — когда Вашему Величеству захочется поохотиться на бегемота, не взять с собой магические зонтики Законса, локализовать зверя с воздуха, а потом приказать волшебнику уменьшить его до карманного размера? Зачем нужны все эти мушкеты, лошади и прочая ерунда?

— Охотиться с помощью магии запрещено законом, — спокойно объяснил король. — Я — правитель страны, и не могу нарушать собственные указы. Кроме того, такой способ охоты все равно не работает. Животные чувствительны к волшебству и убегают еще до того, как маг увидит их.

Они вышли из леса и начали взбираться на холм, оглядываясь в поисках своих некогда многочисленных спутников.

— Ты спас мне жизнь, Роллин, и я должен как-нибудь отблагодарить тебя. Поскольку дочь и половина королевства уже твои, может, сойдемся на драгоценной диадеме?

— Отлично, — изобразил радость Хобарт.

«По крайней мере, ее я смогу продать в Нью-Йорке», — добавил он про себя.

6

Примерно через час их подобрал Псамбидес, и поздним вечером они, наконец, воссоединились с остальными охотниками. Генерал Воланос сильно расстроился, узнав о судьбе пушки.

— Наша последняя модель, — прокомментировал он свое состояние, но потом добавил, улыбнувшись. — Хотя, какая разница, ее бы все равно расплавили в ходе разоружения.

Хобарт понял, что оружейник Валтус не единственный, кто пользуется показной веселостью, чтобы скрыть свое отношение к политике правительства.

— Мне кажется, что такому генералу, как вы, хотелось бы сохранить свою армию, — заметил он.

— Конечно, хотелось бы. Однако канцлер убедил меня, что с помощью войны ничего нельзя добиться, так зачем же готовиться к ней? Кроме того, новые достижения в области производства пороха все равно скоро положат конец войнам. Действие его станет таким страшным, что никто не захочет сражаться. А что с твоим носом, приятель?