В огромном заколдованном замке, далеко-далеко отсюда, жили-были два начинающих чародея, звали их Торсби и Фетчен.
      Пьянствовать и волочиться за женщинами — вот что нравилось им больше всего, на это и уходило почти все их время; ну а магия служила просто способом заработать себе на жизнь. Посредственные чародеи, они были мастерами всяческих проволочек. А уж если надо было изобрести предлог, чтобы увильнуть от выполнения какого-нибудь задания, — тут им просто не было равных. Как, впрочем, и в искусстве надувательства в целом.
      И за это их постоянно вызывали «на ковер».
      — Жалкие ничтожества!
      Торсби с трудом оторвал взгляд от карт, которые держал в руке.
      — Простите, магистр, что вы сказали?
      — Встать!
      Торсби и Фетчен мгновенно вскочили, рассыпав карты по дубовому полу.
      Магистр Гросмонд принялся расхаживать перед ними, заложив руки за спину и сверля учеников взглядом темных, близко посаженных зорких глаз. И то, что он видел, ему не нравилось, совсем не нравилось.
      Остановившись перед Торсби и едва не уткнувшись носом ему в лицо, магистр вопросил:
      — Кому было поручено присматривать за проветривательным заклинанием в восточном крыле замка?
      — Мне, сэр.
      — И что же?
      — Я… У меня пока руки до этого не дошли, сэр.
      — Значит, пока не дошли. Позволительно ли спросить, когда ты намерен побеспокоить себя?
      — Прямо сейчас, сэр. Я как раз собирался заняться этим после перерыва.
      — Ах, у тебя, значит, перерыв, вот как?
      — Да, сэр.
      — У вас обоих?
      — Да, сэр, — подтвердил Фетчен.
      — Поправьте меня, если я ошибаюсь, но разве ваш перерыв не продолжается всё утро?
      — Нет, сэр! — дружно воскликнули оба.
      — Могу поклясться, что сразу после завтрака я проходил мимо этой комнаты и видел, как вы уже забавлялись тут картами.
      — Сэр, может, то были не мы? — нагло заявил Торсби.
      — Конечно нет. Я обознался. — Поглаживая седую бороду, Гросмонд сделал шаг в сторону Фетчена. — И, наверно, я опять не прав и сегодня утром не видел никакого рапорта о мухах в королевской столовой?
      — Видели, сэр.
      — И конечно, ты, мастер Фетчен, как ответственный за уничтожение вредителей тут же отправился в королевскую столовую и обнаружил мух?
      — Да, сэр. Целый рой. Как они там оказались? Понятия не имею.
      — Могу высказать одно предположение. Влетели в дверь, привлеченные запахом пищи. Как, по-твоему, правдоподобно звучит?
      — Похоже на то, сэр.
      — Тогда позволь задать тебе вот какой вопрос, мастер Фетчен. Почему целый рой мух все ещё жужжит в королевской столовой?
      — Сэр, они не поддаются обычному противомушиному заклинанию.
      — Неужели?
      — В том-то и дело, сэр. Какие-то нестандартные мухи.
      — Вот как, нестандартные. Понимаю, понимаю. И что ты сделал, когда противомушиное заклинание не сработало?
      — Ну, пока ничего, магистр, если не считать того, что отправился на поиски кухонного рабочего Квеснора, чтобы спросить у него совета.
      — И какой же совет дал тебе кухонный рабочий Квеснор?
      — Никакого, сэр. Я не смог найти его.
      — И?
      — Что «и», сэр? Ну, я пока не представляю, что делать дальше, сэр.
      — Так-таки и не представляешь?
      — Ну… Нет, сэр.
      — Понятно. Итак, ты не предпринял ничего, и королевские Гости сегодня утром остались без завтрака.
      — Ну что лее я мог поделать, сэр?
      — Ничего. Конечно, ничего. И вот ты сидишь тут и режешься в карты.
      — Уф-ф-ф… Нуда, сэр. Вы же понимаете, когда ничего нельзя…
      — Закрой пасть!
      — Да, сэр.
      Гросмонд снова принялся вышагивать, подметая подолом длинной черной мантии усыпанный крошками пол.
      — Развели тут свинарник, — ворчал он. — Разве кто-нибудь из учеников сообразит взять в руки метлу? Ладно, не имеет значения. — Он снова повернулся к ним. — Зарубите себе на носу: я не спущу с вас глаз. Вы — два сапога пара. Стоит случиться какой-нибудь неприятности, и можно не сомневаться, что без вас не обошлось.
      — Сэр, не думайте… — забубнил Торсби.
      — Молчать! — Гросмонд сложил руки на груди и грозно топнул ногой. — Хватит с меня нашей болтовни и уверток. Так и знайте: или вы займетесь делом, или все, с вашим ученичеством покончено.
      — Не сомневайтесь, сэр, мы, конечно, предпочтем первое! — пискнул Фетчен.
      — Совсем не уверен. Ну, посмотрим. А пока я освобождаю вас от регулярных дневных дежурств и поручаю особое задание.
      — Можно спросить, магистр, — осмелился Торсби, — что за особое задание?
      — Можно. Не так давно в подвале королевской башни было обнаружено древнее хранилище. Туда никто не входил на протяжении многих лет. Никаких заклинаний против пыли, а если что-то в таком роде и было наложено, то оно давным-давно выдохлось. В результате там ужасно грязно. Вы слышали об этом?
      — Э… Ну да, сэр, — ответил Фетчен. — Вы говорили, здесь много чего любопытного сохранилось с древних времен.
      — Да, и эти вещи, возможно, имеют большую историческую ценность, только нужно как следует их рассортировать. Однако управляющий не сможет ничего сделать, пока там такая грязь.
      — Заклинание против пыли, да, сэр? — обрадовался Торсби. — Это мы мигом, сэр.
      — Никаких заклинаний! — воскликнул Гросмонд. — Вместе с пылью может исчезнуть и что-нибудь ценное. Нет, парни. Все, что вам понадобится, — метла и тряпка. Ну и, конечно, ваше знаменитое усердие.
      — Но сэр… — вяло возразил Фетчен. Гросмонд угрожающе навис над ним.
      — Ты что-то вякнул, или мне послышалось?
      Фетчен сглотнул ком в горле.
      — Никак нет, сэр.
      Гросмонд зловещё улыбнулся.
      — Надеюсь, что нет.
      Он повернулся и зашагал к двери.
      — Отправляйтесь в подвал сейчас же — и за работу! — бросил он через плечо.
      — Да, сэр! — хором ответили оба Когда шаги Гросмонда стихли, Торсби воскликнул:
      — Ну, все, отвалил наконец!
      Они подняли вверх большие пальцы и соприкоснулись ими. И расхохотались:
      — Старикан-то совсем из ума выжил. И впрямь не помнит, видел нас утром или нет.
      Торсби зевнул и поглядел на часы.
      — Скоро и обедать пора.
      — Давай лучше спустимся в подвал и начнем, — сказал Фетчен. — А то Гросмонд надерет нам задницы. По дороге заглянем на кухню и прихватим чего-нибудь перекусить.
      — Отличная идея. И бутылку тоже. Они неторопливо вышли из комнаты, даже не подумав подобрать валявшиеся на полу карты.

      — Трент! Проснись, дорогой.
      Он открыл глаза и увидел над собой яркое голубое небо. Солнце висело низко; было уже далеко за полдень. Со стороны океана дул легкий бриз.
      — А?
      Шейла, склонившаяся к нему, выглядела встревоженной.
      — Ты стонал. Опять плохой сон приснился?
      Трент поднял спинку шезлонга повыше и потянулся, разминая затекшие мышцы. Перед ним в лучах заходящего тропического солнца раскинулась аквамариновая гладь бассейна, затененная на дальнем конце раскидистыми пальмами.
      Он потер глаза и зевнул.
      — С тобой все в порядке? — продолжала допытываться она.
      — Да-а-а… Просто сон.
      — Плохой?
      — Не помню. Что-то странное… да, странное.
      Он взглянул на Шейлу. Высокая, рыжеволосая и прекрасная; как он любил свою жену! Он окинул её взглядом с ног до головы, точно видел впервые. Очаровательна, в особенности в этом ярком, восхитительно прозрачном шелковом платье.
      — Гости появятся с минуты на минуту, — сказала она.
      — Гости?
      Возникло чувство, будто он что-то упустил. Этот сон…
      — У Кармина день рождения, и мы устраиваем вечеринку с коктейлями. Он сказал, чтобы мы особенно не хлопотали. Просто соберутся старые друзья, посидим тут, у бассейна, и все. Припоминаешь?
      — Ох! Ну да, да. А Карми уже здесь?
      — Пока нет. А вот Джин и Линда как раз только что появились, — отметила Шейла, бросив взгляд через плечо.
      — Эй, пижоны! — окликнул их Джин. — И пижонки!
      — Привет! — кивнула Шейла. Трент снова зевнул.
      — Ох, сколько раз зарекался есть на ночь эти рыбные сэндвичи.
      Он снял махровый купальный халат и зашагал в сторону глубокой части бассейна. Поднялся на вышку, прошел на дальний, пружинящий конец доски-трамплина, несколько раз подскочил на ней и отошел назад. Мысленно собрался, сделал три больших шага, подпрыгнул и нырнул; вытянутое тело описало в воздухе совершенную по форме дугу. Он вошел в воду без единого всплеска — точно брошенное копье.
      Прохладная хлорированная вода смыла остатки сна. Трент уходил все глубже, наслаждаясь успокаивающим подводным шумом и сгущающимися вокруг голубовато-зелеными сумерками.
      Внизу смотреть было особенно не на что — голый бетонный пол да водосток. «Надо бы поплавать с маской, — подумал он, — или по крайней мере уйти в море на судне с прозрачным дном». В мире Шейлы океанская живность отличалась большим разнообразием, а у Трента время от времени вспыхивал интерес к морской фауне.
      Хотя… черт с ним.
      В последнее время его вообще мало что всерьез увлекало. Может, все из-за работы. Он служил управляющим в Клубе Шейлы. 15 любом другом мире это подразумевало бы руководство многочисленным персоналом, резервирование номеров и помещёний для экскурсий и встреч, ведение отчетности, умиротворение раздраженных гостей и сотни других обязанностей, требующихся для того, чтобы такой крупный курорт функционировал нормально. Но в этом мире дело обстояло совсем иначе. Отель, бассейн, коттеджи, даже большинство гостей — все лишь иллюзия. Все сооружения магическим образом создавала из ничего сама Шейла, талантливая чародейка. И присматривать тут на самом деле было не за чем. У Трента в голове не укладывалось, как все это работало. Он сам, чародей далеко не из последних, никогда в жизни не поднимался до таких магических высот.
      Да, вот он какой — Клуб Шейлы. Мир Шейлы. Абсолютно реальный — вплоть до именных пепельниц и изготовленных на заказ спичечных коробков, до атласных простыней и крошечных кусочков душистого мыла — с приветственной надписью — в роскошных мраморных ванных отеля.
      Реальным было все — вплоть до бассейна, где Тренту уже не хватало дыхания. Почувствовав это, он повернул к поверхности.
      А вынырнув, услышал смех и звон стаканов. На другой стороне бассейна слуги уже установили столики и развернули складной бар. Прибыли новые гости. Неспешно загребая руками, Трент поплыл к бортику.
      — Что пьешь? — спросил Клив Далтон лорда Питера Такстона.
      — Э… Называется «Самоанский туман».
      — Должно быть, крепкое. Что там намешано?
      — Ром и какая-то сладкая гадость. — Лорд Питер сморщил нос. — Не люблю коктейли с этими маленькими зонтиками и всякими штуками в них.
      — А мне вот что нравится.
      — Что это?
      — «Мей-Тэй». Ром, гвоздика и смесь соков.
      — Что-то все с ромом сегодня, да? Ну ладно, домучаю этот коктейль и переключусь на чистый виски.
      — Пуританин.
      Прибывали новые гости, им предлагали все более экзотические напитки. На столике теснились тарелки с грудами закусок в полинезийском духе: ананасы, жаренная на вертеле свинина, запеченная на костре рыба, сваренные на пару морепродукты и тропические фрукты.
      — Что у тебя за коктейль? — спросила Линда у Мелани Мак-Даниел. — С виду какой-то странный.
      — «Голубая лагуна», — ответила щедро усыпанная веснушками Мелани. — Я попросила чего-нибудь необычного, вот и получила голубой коктейль.
      — А из чего?
      — Понятия не имею.
      Бармен пояснил:
      — Голубой ликер кюрасао, мэм, водка и ананасовый сок.
      — На вкус неплохо, — заявила Мелани, сделав глоток.
      Подошел Джин Ферраро и обхватил Мелани за заметно похудевшую талию (не так давно она родила двойняшек).
      — Допивай и пойдем, покажу тебе мои гравюры.
      Она оттолкнула его руки.
      — Ах ты приставучка! Вечно говоришь о каких-то умных вещах, а сам при этом руки распускаешь.
      — Ну, ты не права. Я действительно тут изобразил кое-что, и неплохо получилось.
      — Так я и поверила!
      — В самом деле, Мелани, вся любовная жизнь Джина проходит за пределами замка, — сказала Линда.
      — Да, в реальном мире я просто Дон Жуан. Тут уж меня никто не остановит.
      — Хочешь, я тебя остановлю? — предложила Мелани. — Возьму и арестую!
      — Как положено, с наручниками? И кто из нас болтун?
      Мелани засмеялась. Линда кивнула на стакан Джина.
      — Что это?
      — Чай со льдом.
      — Ты на машине?
      — Просто такой коктейль. Ром, водка, джин, какая-то кислятина… и… м-м-м…
      — Апельсиновый сок и кола, сэр, — подсказал бармен.
      — Ага, точно.
      — О боже, просто адская смесь. — Линда нахмурилась. — Ром, водка и джин?
      — Нуда.
      — Его величество король!
      Все взгляды обратились к застекленной створчатой двери на веранду. В неё вошел Кармин, повелитель Западных Пределов и милостью богов король Опасного. На его желтой тенниске алела надпись: «УМРИ СОБАЧЬЕЙ СМЕРТЬЮ — И ЖДИ РЕИНКАРНАЦИИ». Наряд довершали ярко-зеленые штаны в обтяжку, большая панама с пурпурной лентой и зеркальные очки от солнца.
      — Привет всей компании, вот и я.
      Женщины присели в реверансе, мужчины поклонились.
      — Перестаньте! — Он махнул рукой. — Выпить мне дадут? Ах, вон там! — Он направился к бару.
      — Чего изволите, ваше величество?
      — М-м-м… А что посоветуешь?
      — «Безжалостный удар»?
      — Не-а.
      — «Огненный кинжал»?
      — Нет.
      — Может, «Камикадзе»?
      — Из чего это?
      — Водка, джин, саке, персиковый шнапс и липовый сок.
      — И впрямь жизни лишишься. Можешь приготовить «Алабамскую тюрьму»?
      — А, портвейн, апельсиновый сок… и?
      — Амаретто и терновый джин.
      — Верно, сэр. Да, конечно.
      Король поискал взглядом.
      — Трент!
      Его брат подошел к стойке и протянул Кармину руку.
      — С днем рождения, ваше величество.
      — Большое спасибо… Шейла! Давно не виделись.
      — Приветствую! — Шейла обняла короля. — Вы и впрямь давно здесь не были.
      — Да все дела, дела. Но вообще-то мне нужно передохнуть. Может, погощу у вас несколько дней.
      — Королевский номер всегда ждет вас.
      — Неплохо бы порыбачить.
      — У нас есть лодки.
      — Тут водятся такие забавные штуки… как их? А, марлины, — сказал Трент. — Держат всех в страхе.
      — Да? Интересно.
      — У них ядовитые колючки.
      — Ещё интереснее…
      — Я отвезу тебя.
      — Договорились. Завтра.
      — Отлично, — кивнул Трент. — Как Зафра и дети?
      — Прекрасно, прекрасно. И вы оба превосходно выглядите, а загар прямо бронзовый.
      — Да, здешний климат мне подходит, — сказала Шейла, — но я все ещё немного сгораю. Не помогают даже заклинания по отводу солнца.
      Сощурив один глаз, Кармин поднял правую руку и пошевелил пальцами.
      — Хм-м-м… Что, есть и такие заклинания?
      — Пока только Шейла с ними справляется, — сказал Трент. — У меня ничего не получается.
      — Думаю, у меня тоже не получится. А разве простое отражающее заклинание не предохраняет от ожогов?
      — Я пробовала, — сказала Шейла. — Да, оно не пропускает жар, но и воздух тоже.
      — В самом деле. Дайте подумать…
      — Это сложно, Карми.
      Кармин кивнул.
      — Понимаю, что ты имеешь в виду. Применяемые здесь заклинания могут иметь неожиданные последствия.
      — Все заклинания сопровождаются нежелательными побочными эффектами, — заметил Трент, — но здесь они иногда просто вырываются из-под контроля.
      — Взять этот отель, к примеру, — подхватила Шейла. — Я хотела соорудить всего лишь скромную хижину. И что же?
      Все трое перевели взгляд на элегантное здание отеля в стиле рококо.
      — Получилось эффектно, — сказал Кармин. — Не думаю, что я бы так сумел.
      — Да это не я, это все магия.
      — Ты, ты, — заверил её Трент. — Ты первоклассная волшебница.
      — Ну, может, здесь есть и моя заслуга.
      — А ты чем занимаешься здесь? — спросил Кармин брата.
      Принц взял протянутый барменом стакан с «Сингапурским коктейлем» и пожал плечами.
      — Так, пустяки. Всего лишь поддерживаю здесь порядок.
      — Нравится?
      — В общем, да.
      — На Землю не тянет?
      Трент покачал головой.
      — Нет. У меня есть имение на Лонг-Айленде, но я держу его в нафталине.
      — Припас на всякий случай, чтобы было куда скрыться?
      — Мне же всего триста сорок шесть лет! Могу я, черт возьми, устроить себе небольшой отпуск?
      Шейла округлила глаза.
      —  Всеготриста сорок шесть лет, он говорит! А на вид больше сорока не дашь.
      — Правда? — Трент изобразил обиду. — А я-то думал, что тяну на тридцать пять, не больше.
      — Ну, под сорок, — поправилась Шейла.
      — И как ты хочешь провести остаток положенных тебе пятисот шестидесяти лет? — спросил Кармин.
      Трент пожал плечами.
      — Да не знаю пока. Найду что-нибудь интересное.
      — Повоевать не хочешь?
      — Что?
      — Я серьезно. Как раз сейчас мне приходится вести сразу две войны. И хотя я, конечно, с помощью магии могу присутствовать одновременно в двух местах, внимание рассеивается и сосредоточиться не удается. Мне нужен хороший стратег, а ты один из лучших, кого я знаю.
      — Мне это не нравится, — заметила Шейла.
      Кармин успокаивающим жестом положил руку ей на плечо.
      — Не волнуйся, моя дорогая. Он будет далеко от передовой. Практически все планы можно составлять даже здесь и посылать на фронт гонцов через замок. Так что муж твой будет в полной безопасности.
      — Ну, в таком случае…
      — Другими словами, на самом деле командовать мне никем не придется, — констатировал Трент.
      — Мне нужен план молниеносного нападения. Я хочу закончить эту войну быстро, очень быстро. И с минимальными потерями.
      — Что за эпоха?
      — Поздний бронзовый век.
      Трент засмеялся:
      — Ну, повезло! А я уж вообразил себе ракеты с лазерной наводкой.
      — Я уверен, что победы можно добиться при любом уровне технического развития.
      — Ну, я, в общем, придерживаюсь того же мнения, но нужно учитывать особенности стратегической ситуации.
      — Эта почти идеальна. Мы господствуем на море, имеем численный перевес, и солдаты наши лучше обучены.
      — Тогда зачем я тебе понадобился?
      — Я же говорю — нужно свести потери к минимуму. Тому миру не хватает хорошей военной науки. Мыслят примитивно, поэтому войны, как правило, долгие и кровавые. Вот я и хочу научить этих дикарей стратегии и тактике.
      Трент кивнул.
      — Понятно. А конкретная цель?
      — Захватить хорошо укрепленный город у моря. Осадить его сразу же вряд ли получится, потому что армия у них неплохая. Как только удастся уменьшить её численность, они используют город как крепость… — Кармин улыбнулся. — Ну что, заинтересовал тебя?
      Трент еле заметно улыбнулся.
      — Возможно.
      — Ладно, давай отложим дальнейший инструктаж. На вечеринке грех заниматься делами.
      — Мне по-прежнему не нравится эта идея, не хочу я, чтобы Трент отправлялся на войну, — нахмурилась Шейла.
      — Да это скорее военная игра, — Трент успокаивающе погладил жену по плечу, — судя по тому, что было сказано. По крайней мере для меня она станет именно таковой. Буду сидеть в своем логове, обложившись картами и маркерами для разметки дислокации войск.
      Однако, похоже, ему не удалось убедить Шейлу.
      — И все же…
      — Обдумай мое предложение, — перебил её Кармин, обращаясь к брату. — И дай мне знать. Какое-то время у нас ещё есть. Вот во втором случае ситуация более критическая.
      — Да? А там какие времена?
      — Мушкетеров и кавалеристов.
      — Это мне как-то ближе.
      — Прости, но там я должен управиться сам. Ну как, интересно?
      Трент отпил из стакана.
      — Да, кажется.
      — Побеседуем ещё утром, идет?
      — Идет. И спасибо тебе, Карми.
      — Ты производишь впечатление человека, который нуждается в чем-то азартном, от чего кровь быстрее побежит по жилам. Кроме того, ты начал толстеть.
      Шейла покачала головой.
      — Такое впечатление, будто все у вас уже решено.
      Трент обнял жену.
      — Женщина, тебе не о чем волноваться, слышишь? Это работа за письменным столом. Правильно, Карми?
      — Угу.
      — Хотя, возможно, мне придется сделать несколько вылазок в тот мир, чтобы почувствовать обстановку, — добавил принц.
      — Ему не будет угрожать никакая опасность, — соврал Кармин.
      — Ладно, уговорили. — В голосе Шейлы все ещё звучали нотки подозрительности.
      Оркестр заиграл мелодию в карибских ритмах. Пары начали танцевать.
      — Потанцуем? — Шейла потянула мужа за руку.
      — Конечно. Увидимся позже, Карми.
      — Желаю повеселиться от души.
      Король допил свой коктейль и повернулся к стойке.
      — По-моему, пора попробовать «Камикадзе».
      — Вы уверены, мой сеньор?
      — Банзай!

      Торсби глотнул ещё хереса из бутылки, положил ногу на старинный резной столик и громко рыгнул.
      Неподалеку Фетчен гонял метлой пыль по полу туда и обратно.
      — Вон там ещё осталось. — Торсби указал ему на пропущенное место.
      — Сам и уберешь, — с милой улыбкой предложил Фетчен.
      Торсби засмеялся и зевнул.
      — Никак не высплюсь, — пожаловался он. — Уснул бы прямо сейчас, на этом старом диване, прямо глаза закрываются.
      — Мог бы и поработать немного.
      Торсби оглянулся.
      — Ну, метла-то у нас одна, верно?
      — И теперь она у тебя. — Фетчен швырнул ему метлу.
      Торсби с усмешкой ловко поймал её и положил рядом.
      — Присядь. Отдохни немного.
      Фетчен подошел и забрал у него бутылку.
      — Ты почти все выдул.
      — Там и было всего ничего.
      Фетчен с жадностью допил херес и швырнул бутылку на груду тряпок и коробок в углу.
      — Гляди-ка, он ещё беспорядка добавляет, — проворчал Торсби.
      Фетчен оглянулся по сторонам, на груды корзин и заплесневелых книг, разбитую антикварную мебель и прочее старье.
      — Что ты ноешь?
      Торсби снова рыгнул и в довершение всего с шумом выпустил газы.
      — Ничего умнее от тебя ждать не приходится.
      — Заткнись. Мне нужно выпить.
      — До чего мерзкий херес!
      — Да уж. Давай наколдуем что-нибудь.
      — У тебя плохо получается. Пить невозможно.
      — Ну, это спиртное, чего тебе ещё надо?
      — Болотная вода, а не спиртное.
      — Тогда сам сделай.
      Фетчен нахмурился. Торсби засмеялся.
      — Не так-то просто, а? Магическая еда — трудное дело, но магическое питье — это… это… Ладно, сейчас.
      — Постой-ка. — Фетчен встал, пересек подвал и принялся рыться в груде старья. — Что-то попалось на глаза, когда я тут убирался… Где же она? А, вот. — Он вернулся, неся книгу в изорванном кожаном переплете, и положил её на столик перед Торсби. — Глянь-ка.
      — Старье, — отрезал Торсби, едва взглянув на книгу. — Ну и что?
      — Прочти название.
      Торсби стер с книги пыль.
      — «Плотские утехи». — Он просиял. — Слушай, ты молодец!
      — Вот что хранят под замком в королевской библиотеке.
      Торсби принялся листать книгу, а Фетчен подвинул свое кресло поближе.
      — Ох, ты только погляди на неё!
      — Ну прям гурия.
      — Ага. Обе они такие.
      — Только представь себе, каково это — оказаться в постели сразу с…
      — Господи, ты только посмотри на это?
      — У них и имена есть. Фатима… Джалила… Лейла… Сафа…
      — Плевал я на их имена!
      — И здесь есть заклинания, чтобы их… того… вызвать…
      — Стоит ли? Помню, меня предостерегали насчет этой книги.
      — Можно ли устоять перед этим?
      Пуская слюни, Фетчен рассматривал гравюру, занимающую всю страницу.
      — Да, долго не продержишься.
      Торсби перелистал ещё несколько страниц.
      — Чего тут только нет! Магическая еда, любовные чары, приворотные зелья и любые наркотики…
      — Спиртное. Давай наколдуем спиртное.
      — Хорошо. Где заклинание?
      — Нет, сначала нужно кое-что сделать, до того как обратишься к этой книге. Такое, знаешь ли, общее заклинание. А потом мы должны заключить с ней соглашение.
      — Какое ещё заклинание? Что тут за магия?
      — Древняя и очень мудреная.
      — Этому нас не учили?
      — Конечно, книжка-то запрещённая, я точно помню.
      — Ну и что? Уж как-нибудь с ней управимся.
      По лицу Фетчена было заметно, что он в этом сильно сомневается. Торсби подмигнул ему.
      — Да не тушуйся ты. Совершенно безобидные заклинания. Кому от этого будет плохо?
      — Не знаю.
      — Ну, так решишься ты или нет?
      Фетчен подумал и ответил:
      — Ладно. Твоя взяла.
      Целый час ушел на то, чтобы убрать мусор, начисто протереть пол и нарисовать на нем магические символы — взаимно пересекающиеся геометрические фигуры. Традиционные пентакли среди них отсутствовали. — Странно, — высказался Торсби.
      — Ну, вот и все.
      — И что теперь? Заклинания?
      — Нет. «Завершение этого орнамента означает, что соглашение заключено». — Фетчен бросил книгу на пол. — Теперь мы можем получить все, что пожелаем.
      — Вот так просто?
      — Вот так просто.
      — Ну ладно. Тогда пусть будет бутылка вина.
      Бутылка тут же появилась рядом с головой Торсби, мгновение повисела в воздухе и полетела вниз.
      Торсби в восторге подхватил её.
      — Только глянь на этикетку! Шампанское!
      — Пусть будет две бутылки, — сказал Фетчен, и его пожелание тут же исполнилось.
      Торсби с громким хлопком открыл свою, сделал большой глоток и бросил на приятеля недоверчивый взгляд.
      — Ну и вкуснотища! Я никогда…
      Фетчен отпил из своей бутылки.
      — Слушай, это не просто вино.
      — Амброзия!
      — Пища богов!
      — Давай ещё по одной! — решил Торсби. — И еды. Много еды. Гулять, так по-королевски.
      — И пусть женщины нам прислуживают.
      — Да, да, конечно, женщины.
      Торсби схватил отброшенную книгу и принялся листать её, точно безумный.
      — Вот эта… и эта. Ох, глаз не оторвать!
      — Тебе одному? Целых три?
      — Почему бы и нет? Хоть четыре или даже пять.
      — Нет, больше трех мне не одолеть. Разве что надерусь вдрызг.
      — Постой.
      Фетчен замер с поднесенной ко рту бутылкой.
      — Что такое?
      — Гросмонд. Он велел нам убраться тут.
      — Посмотри в разделе «рабы, слуги».
      — Точно! — Торсби перелистал несколько страниц. — «Рабы, доверенные слуги». Чтобы сделать эту работу, нужен кто-нибудь… не слишком мелкий. Черт, ну и страшилище!
      — Гомункулус.
      — Уверен, и за нами кому-то придется убирать.
      — Правильно. Без них нам не справиться. Подать сюда вот этого!
      В центре магического узора появилась невысокая согнутая фигура, смутно напоминающая человека, но с непропорционально большой головой. Один глаз был рядом с носом, а другой — над ним, поменьше и похожий скорее на щель. Сбоку головы выпирало утолщение, из уголка большого рта текла слюна. В облике существа проступало что-то мужское, хотя в целом оно казалось бесполым. Одежда — голубой хлопчатобумажный комбинезон — смотрелась на странной фигуре нелепо; маленькие четырехпалые ноги были босы.
      — Ужас какой! — воскликнул Фетчен.
      — Эй, ты! — обратился Торсби к существу.
      — Да, господин! — проскрипело чудище.
      — Возьми метлу.
      Гомункулус наклонился и выполнил приказание.
      — Приведи тут все в порядок, будь паинькой. Понял?
      — Да, господин. Что я должен убрать?
      — Все вокруг.
      — Все?
      — Да, все, до последнего уголка и щели. Протри пыль, рассортируй весь хлам и разложи на полу, чтобы легче было разбираться. Да смотри узор не сотри, вон тот.
      — Да, господин. Что-нибудь ещё, господин?
      — Делай, что приказано, и доложи, когда закончишь.
      — Хорошо, господин.
      Существо принялось старательно подметать.
      — Что теперь? — спросил Фетчен.
      Торсби глотнул ещё искрящегося вина, удовлетворенно вздохнул и с победоносной ухмылкой посмотрел на напарника.
      — Теперь пора и повеселиться. Закатим грандиозную пьянку. Оргию. Вакханалию.
      Фетчен кивнул и скомандовал, обращаясь к невидимым силам:
      — Подать сюда ваших лучших девок!

      Солнце уже зашло, начался отлив. Теперь все танцевали, громко переговариваясь и смеясь.
      Джин отплясывал ламбаду с Линдой; танцевала девушка великолепно. Их движения становились все эротичнее, так что зрители не могли оторвать взглядов от пары.
      В конце концов Джин заявил:
      — Я устал. И знаешь, чересчур возбудился.
      — Да. Я тоже.
      — Может, прогуляемся по берегу?
      — Давай, — ответила Линда.
      Дорожка тянулась вдоль бассейна, в котором барахтались люди. Одни упали в воду нечаянно, другие оказались там по собственному желанию, а третьи потому, что их столкнули. Спиртное лилось рекой, а пьяному мало ли что в голову взбредет.
      Джин с Линдой пересекли теннисные корты и прошли между пальмами, окаймляющими побережье. Здесь гораздо сильнее ощущалась близость воды, набегающей на прибрежный песок. Девушка скинула туфли на высоких каблуках.
      Оба уселись, скрестив ноги и соприкасаясь коленями. Высоко над головами висела огромная полная луна. Темные пятна делали её похожей на ещё одну планету. Фактически это соответствовало действительности; правда, планета была очень маленькой. Приливы и отливы ощущались здесь гораздо сильнее, чем на Земле. Утром, к моменту самого полного отлива, берег обнажался почти на двести ярдов.
      — Такая романтическая луна! Стыдно позволять ей светить впустую, — сказал Джин.
      — Точно.
      Линда обхватила его за шею, притянула к себе и поцеловала. Поцелуй получился страстным.
      Когда они оторвались друг от друга, Джин снова поднял взгляд на луну.
      — Интересно, с чего бы это вдруг? Спиртное повлияло?
      Линда пожала плечами.
      — Может, я позволила себе лишнее?
      — Ну что ты. Просто немного неожиданно. Забавно, что у нас никогда ничего… Ну, ты понимаешь, о чем я.
      — Да. Мы добрые друзья. Приятели.
      — Это был не дружеский поцелуй.
      — Нет. Тебе понравилось?
      — Не сомневайся.
      — Хорошо, — сказала Линда. — Давай повторим.
      Они поцеловались снова и на сей раз дольше не отрывались друг от друга.
      — И все же, почему сейчас, спустя столько времени? — спросил потом Джин.
      — Не знаю, Джин. Может, я просто никогда не отдавала себе отчета в том, как сильно ты мне нравишься. А может, близится время, когда мне надоест дожидаться…
      — Дожидаться мистера Безупречность?
      — Терпеть не могу это выражение.
      — И я тоже. Может, ты ещё какое-то время будешь надеяться…
      — Я устала ждать.
      — Но… Она кивнула.
      — Я знаю, Джин, знаю. Прости.
      — Не извиняйся. Я не… Я подумал… Линда, по-моему, ты по кому-то сохнешь.
      — Заметно, да?
      — Да. Я не спрашиваю, кто он.
      — Пожалуйста, не надо. — Она захватила в горсть немного песка. — Ох черт! Как мне хочется рассказать все кому-нибудь! Но не могу. В самом деле не могу.
      — Ну и не надо.
      — Но мне хочется. Он женат.
      — Это тяжело.
      — Да. — Она медленно ссыпала светлый песок на берег.
      Прежде чем задать следующий вопрос, Джин некоторое время повертел в руках раковину.
      — Кто-то из замка?
      — Да.
      — Гость или из персонала?
      — Становится похоже на «Двадцать вопросов». Ни то ни другое.
      — Как это? — удивился Джин.
      — Ох, забудь. Это безнадежно. Никогда ничего не будет. Мне понадобились годы, чтобы понять, что я влюблена в него. А потом внезапно до меня дошло. Я мечтала… Нет, говорю же, это безнадежно. Нужно выбросить его из головы. Жить своей собственной жизнью.
      — В этом зачарованном, волшебном, сказочном замке.
      Линда засмеялась.
      — Зачарованном, сказочном, волшебном?
      — Совершенно фантастическом и волшебном.
      — Волшебно-фантастическом…
      — Феерическом замке.
      — Что?
      — Феерическом.
      — Как ты сказал?
      Джин скорчил забавную гримасу.
      — Фея.
      — Фея? — засмеялась Линда.
      — Фея-р-р-рический!
      Линда со смехом повалилась на песок.
      Джин невольно задержал взгляд на её гибком теле. Прежде он как-то не замечал, какие красивые у Линды ноги; к тому же короткое черное платье сейчас подчеркивало их изящество. Подруга всегда казалась ему очень складненькой. Почему же никогда ему не приходило в голову…
      — Джин!
      — Да?
      — Когда я сказала, что тоже возбудилась, это была правда. Не думай, тебе не предназначается роль второй скрипки. Ты всегда казался мне очень привлекательным. Такой веселый, остроумный…
      — Да черт побери! Ты тоже нравишься мне, Линда.
      — Не думай… Ох, дьявол! Ты, наверно, думаешь… все, наверно, думают, что я холодная, как рыба. Бесполая.
      — Нет.
      — Да. Я знаю. Но это не так. У меня тоже есть сексуальные потребности.
      — Никогда не сомневался.
      — Джин, почему бы нам с тобой…
      — Говорят, секс губит дружбу.
      — В самом деле? Ладно, я не настаиваю. Правда, не настаиваю.
      — Проблема не в том, Линда. Не в…
      Мысли у него путались, и он пришел к выводу, что поцелуй выразит его чувства лучше слов. Джин наклонился…
      Их поцелуй, однако, был прерван звуком приближающихся шагов.
      — Вот славное местечко! — произнес мужской голос. — Черт, уже занято! И похоже, мы помешали…
      Джин и Линда откатились друг от друга и сели.
      Это оказались лорд Питер и Клив Далтон в сопровождении двух горничных в саронгах. Улыбающиеся темнокожие женщины были очень хорошенькими.
      — Простите, друзья, — сказал лорд Питер, извиняющимся жестом взмахнув бутылкой. — Мы просто ищем, где бы поплавать в лунном свете.
      — Располагайтесь, — гостеприимно сказал Джин, постаравшись скрыть досаду.
      — Мы не хотим… — начал было Клив Далтон.
      — Ох, это всего лишь Джин и Линда, — усмехнулся лорд Питер.
      — Пойду-ка я домой. — Линда надела туфли. — Устала.
      Она посмотрела на Джина. Их взгляды встретились. В воздухе витало ощущение невысказанного вопроса.
      — Спокойной ночи, — сказал Джин.
      Линда пошла к отелю между деревьями. Джин долго глядел ей вслед, чувствуя себя раздосадованным, сбитым с толку, неуверенным.
      Потом он повернулся к непрошеным гостям. Их одежда уже грудами лежала на песке. Парочка брела по мелководью в свете огромной луны, сопровождаемая собственными тенями.
      «Пятое колесо в телеге — вот кто я такой», — подумал Джин и пошел вслед за Линдой, но потом остановился.
      Он и сам не знал, чего хочет.
      И побрел по побережью в поисках уединения, спокойствия и… темноты. Ему нужно было обдумать кое-что очень важное.
      «Почему именно сейчас, — снова и снова спрашивал он себя, — после всех этих лет?»

      Заплесневелый старый склеп начал увеличиваться в размерах, заодно обрастая новыми удивительными деталями. Когда трансформация завершилась, он превратился в роскошный сераль, которым не погнушался бы и султан, — с коврами, гобеленами и подушками. Жаровни источали благоухающий аромат ладана, в блестящих серебряных светильниках горело ароматное масло.
      Торсби и Фетчен раскинулись на роскошных коврах, каждый в окружении восьми гурий.
      — Очистите-ка для нас виноград, лапочки, — велел Торсби.
      Обнаженная молочно-белая рука взметнулась в воздух, щелкнула большим и указательным пальцами с алыми ногтями.
      — Боги, и впрямь чистый виноград.
      — Все, что пожелаешь, о великий, — молвила гурия рядом с Торсби.
      Лениво скользя рукой по обнаженному гладкому женскому телу, Торсби взял в рот виноградину, сладкую, тающую на языке. Вкус был изумительный — ничего подобного ему пробовать не доводилось.
      — Господи, если этот чертов виноград такой, то какая же остальная еда?
      — Какая, к шуту, еда? — спросил Фетчен, с трудом отлепив губы от ближайшей гурии.
      И тут же облапил другую.
      — Да, — согласился Торсби. — Тут не до еды.
      — Что же ты медлишь, о великий? — спросила гурия с волосами цвета меда.
      — В самом деле! — вторила ей светловолосая подруга. — Возьми меня, мой господин!
      — Нет, возьми меня! — воскликнула темноволосая и темноглазая красавица.
      — Нет, меня!
      — Меня!
      — Дамы, угомонитесь! — не выдержал Торсби. — В данный момент предложение явно превышает спрос. Кроме того, не хотелось бы очень быстро пресытиться. В смысле, чем дольше ожидание, тем сильнее страсть.
      — Ты никогда не пресытишься, о великий, — сказала зеленоглазая брюнетка. — Твоя способность наслаждаться не имеет предела.
      — Меня всегда удивляло, почему я так быстро испытываю прилив энергии после этого,— заявил Торсби. — Ты имеешь в виду…
      — Да, великий. Ты можешь удовлетворить любое свое желание, вкусить все возможные наслаждения страсти, но сил у тебя не убавится.
      — Черт побери! Ну, в таком случае…
      Торсби оторвался от бутылки с вином — которая, кстати, не пустела, сколько бы он ни пил.
      — Это относится к любым ощущениям, — сообщила ему рыжеволосая. — Вкус, прикосновение, звуки, запах…
      — Ну-ну, посмотрим, — сказал Торсби. — С прикосновениями, я так понимаю, у нас все в порядке. Вкус? Может, стоит все же подзаправиться?
      Немедленно появился огромный стол, уставленный яствами, которыми не побрезговал бы и шах шахов.
      — Попробуй вот это, о великий.
      — И это тоже, наш султан!
      — И это!
      — Давайте по порядку. — Он обмакнул хлеб в какую-то непонятную подливку, прожевал и проглотил. — Боги!
      — Понравилось, великий? Если нет, можешь приказать сварить повара в его собственном жиру.
      — Боги! Фетчен, попробуй это!
      — Чего? — спросил тот с набитым ртом.
      — Попробуй вот эту штуку! Невероятно.
      — Ещё, о прекрасный!
      Взгляд Торсби метался туда и обратно.
      — Вон то, пожалуй… Да… Хорошо… — Он съел кусок приправленного специями мяса. — Боги милосердные! Великолепно! Так ел бы и ел целый день, — хватая то одно, то другое, бормотал Торсби с набитым ртом. — Фетчен… м-м-м… Тебе обязательно нужно… м-м-м… попробовать вон ту…
      — Черт возьми! — Фетчен схватил вертел с мясом молодого барашка и откусил кусок. Глаза у него чуть не вылезли на лоб. — Вот это да!
      — Какие ещё ощущения желаете испытать, наши господа, великий и прекрасный?
      Торсби повернулся к гурии с медово-янтарными волосами.
      — Даже не знаю, что и придумать. Предлагай!
      — Ну, мы ведь только начали, великий. Ты хотел бы поразвлечься немного во время еды?
      — Отличная идея! — с энтузиазмом воскликнул Торсби, снова набивая рот. — Давай, детка.
      — Что ты предпочитаешь, о великий?
      — А какой у меня выбор?
      — Музыканты, певцы, акробаты, фокусники…
      — Давай танец живота, ха!
      — Каждый твой каприз — закон для нас, о могущественный властелин!
      В сопровождении музыкантов появились девушки, исполняющие танец живота. Каждая по красоте не уступала остальным гуриям и была столь же соблазнительна. Они извивались и покачивались; браслеты звенели, медные тарелки стучали друг о друга, барабаны били, дудки гудели.
      — Фантастика! — воскликнул Торсби.
      — А когда они надоедят, ваше великолепие, достаточно просто махнуть рукой, и они исчезнут.
      — Ни за что! Пусть их будет побольше, и пусть каждая вихляется сладострастнее прежних. Такова моя воля! — Торсби отпил ещё глоток амброзии. — Похоже, я приобретаю в этом деле сноровку.
      — Слушаем и повинуемся! — хором воскликнули гурии.
      — Давайте только внесем немного разнообразия. Пусть появятся… чечеточники там или кто-нибудь в таком роде. Хоровое пение тоже неплохо. Артисты варьете.
      — Все твои желания будут исполнены, о великий и могущественный султан.
      — Вот это по мне. Согласен, Фетч, старина? Эй, Фетч? Ох, Фетч!
      То, что недавно было Фетченом, превратилось в груду обнаженной плоти, красиво обрамленную разнообразной едой.
      — Ну ты даешь, — пробормотал Торсби себе под нос.

      Линда вышла из тропической ночи в мерцание огней отеля и прошла сквозь портал, связывающий мир Шейлы с замком.
      В замке день был в разгаре, самый обычный день. Пока Линда шла по коридорам, ей встречались слуги и рабочие, попалась и пара хорошо одетых дворян, спешивших по своим делам. Она приветствовала тех, кого знала, и улыбалась незнакомым. У неё часто возникал вопрос, сколько всего людей обитает в замке, таком необычайно огромном. Она жила здесь уже около пяти лет, и почти каждый день в поле её зрения оказывались новые лица. Если бы кому-то пришло в голову осуществить перепись здешнего населения, следовало бы пересчитать не только постоянных обитателей замка, но и тех, кто жил в различных его «мирах», куда можно было попасть через магические ворота — порталы. И потом ещё были Гости: люди и не люди, которые попадали в Опасный, пройдя через одну из его ста сорока четырех тысяч магических дверей.
      Итоговое число, без сомнения, поразило бы любое воображение.
      Свернув в коридор, ведущий к её спальне, Линда все ещё думала о Джине и о том, что начало возникать между ними.
      Теперь она жалела, что все так произошло, или, точнее говоря, о том, что могло произойти, но не произошло. Если бы Далтон и Такстон не наткнулись на них, возможно, что-то случилось бы, и тогда их роман стал бы свершившимся фактом.Теперь ей предстояло решить, хочет ли она на самом деле такого поворота событий. Алкоголь выветрился, и ей стало ясно, что решение будет непростым. Как они оба почувствуют себя при следующей встрече? Что она скажет? Что скажет Джин?
      Наверно, ей будет не по себе, когда они снова встретятся. Может, они просто улыбнутся друг другу и сделают вид, что ничего не произошло? Наверное, так будет лучше всего. Или стоит обсудить случившееся?
      Джин, наверно, удивлен — сейчас, задним числом. Ни разу за все время их знакомства он не подал ей даже ничтожного намека на то, что относится к ней не просто как к доброму другу, к «своему парню». За все это время между ними не проскочило ни искорки, ни намека на «чувства». Она попыталась проанализировать собственные ощущения — а как она сама до сих пор относилась к нему? Был ли под слоем поистине сестринского расположения хотя бы крошечный уголек Желания?
      И, к своему удивлению, она не обнаружила ничего.
      Может… Может, ей просто захотелось переспать хоть с кем-нибудь?
      Ну и что в этом плохого? Совершенно естественное желание. У неё никого не было с тех пор, как…
      Она остановилась. Господи, неужели это было так давно, что она даже не может вспомнить?
      С Томом Фехи, с которым она была целых три года помолвлена? Нет, нет. Был ещё страховой агент — пришел, чтобы изменить что-то в её страховом полисе, а закончил тем, что стал к ней приставать…
      Этот агент… Он был после Тома, когда они уже разошлись, или ещё до него?
      Нет, они только-только расстались с Томом, вот когда.
      Линда пошла дальше. Как его звали? Фил. Нет, Стью. Стью Стоктон! Да. Небольшое приключение, только и всего. Одно из немногих приключений такого рода в её жизни, если вообще не единственное. Маленькая слабость, типа того. Или все же это случилось ещё до Тома?
      Она вдруг сообразила, что все это время старалась забыть прошлое. Что ж, пусть так остается и дальше. Не нужно ворошить былое.
      Но переключиться не удалось. Итак, это был либо Стью, либо Том. Когда? Ну, пожалуй… Ох, целых пять или даже шесть лет назад.
      Шесть лет! Просто не верится. Это невозможно.
      Но так оно и есть. И все это время она была просто не в состоянии завести с кем-либо роман, как ни трудно в это поверить. Ни намека на желание…
      Ну, не совсем так. Случались ночи, особенно холодные и одинокие, когда ей страстно хотелось почувствовать в постели рядом с собой теплое человеческое тело. Не только потому, что в замке иногда бывало холодно и дули сквозняки. Прежде всего потому, что её обуревало желание выплеснуть на кого-то свои чувства; разделить с другим человеком жизнь, стать частью его жизни. Она жаждала обнимать; и не менее страстно жаждала, чтобы обнимали её. Спать в объятиях мужчины…
      И да, заниматься любовью. Она вовсе не холодная, как рыба. Не бесполая. Просто слишком привередливая.
       «Привереда, привереда, привереда,— всплыл из глубин памяти голос матери. — Ешь обед, ты же голодная. Ты и без того вон какая худая. Мисс Кожа-и-Кости! Ты слишком привередливая, Линда. То ты не ешь, это тебе не по вкусу. Слишком горячее, слишком холодное, слишком кислое, слишком трудно жевать». У Линды всегда находился предлог, чтобы отказаться от еды. И на протяжении всей своей юности она оставалась очень разборчивой в отношении еды и очень худенькой. Привереда, привереда.
      И в отношении мужчин тоже. Недостаточно просто иметь кого-то. В средней школе у неё было совсем мало бойфрендов. Ей нравилось объяснять это своими высокими идеалами. Ну, так оно и было. Может, слишком высокими. Том был замечательным парнем, но тоже отличался привередливостью. Даже больше Линды. Он был чересчур привередливый. Все время осуждал, все время критиковал; сначала всех остальных, а потом и её. Она никак не дотягивала до еговысоких стандартов и в конце концов устала от постоянного ощущения собственной неполноценности. И стала подумывать: а может, все эти высокие стандарты — чушь, и больше ничего? Может, ей нужна просто постель, хотя бы в виде исключения, один раз. Или два. (Что, со Стью и впрямь была просто постель? Она мало что помнила. Нет, наверняка было что-то ещё. Или нет?)
      Прочь, прочь воспоминания.
      Линда дошла до двери в свою спальню и взялась за большую металлическую ручку. У неё был собственный «ключ»: магическое заклинание, пропускающее только её.
      И тут ей пришло в голову: а что, если в эту дверь постучится Джин? Что она сделает? Может, он интерпретировал её поспешный уход как приглашение встретиться позже? Если уж совсем честно, она так и думала.
      Может, она боится скандала? Опасается за свою репутацию? Да чепуха, кого в наше время заботят такие пустяки? Ну, наверно, такие люди и есть, но уж точно не среди Гостей замка Опасного. Какие бы нравы ни царили в самом замке, она знала, что её знакомые и глазом не моргнут, если она с кем-то переспит.
      А если Джин не придет? Она попыталась проанализировать свое отношение к такому варианту развития событий. Ей все равно? Нет, эта мысль была ей тоже неприятна. Боже, какой клубок темных чувств и сомнений!
      Почему бы не пройтись немного, подумала она. Надо все-таки разобраться в своих мыслях. Линда не стала открывать дверь и пошла по коридору дальше.
      Если Джин вернется домой и обнаружит, что её нет, он, скорее всего, расстроится, даже рассердится. Сейчас ей казалось, что её прощальный взгляд нельзя было интерпретировать иначе как приглашение к продолжению. Итак, он приходит к ней, стучит в дверь, ждет и… Птичка улетела. Завлекла парня, а потом исчезла. Как называют женщин, которые ведут себя подобным образом? «Кокетка» — пожалуй, самое вежливое из определений.
      Ничего удивительного, если он разозлится.
      Свернув за угол, Линда зашла в королевскую столовую. Совсем недавно здесь мухи летали тучами, но теперь их не было видно.
      Она вернулась в коридор и пошла по нему, свернув два раза вправо и один раз влево. Ветеран среди Гостей замка, она хорошо знала дорогу и заблудиться, где бы она ни оказалась, для неё было почти невозможно.
      Миновав одну очень симпатичную гостиную, Линда вернулась и вошла в неё. Дальнюю стену прорезали шесть застекленных дверей, крайняя справа вела на сторожевую башню, откуда открывался вид на равнину Баранты в нескольких тысячах футов внизу.
      Остальные двери вели в другие миры: парк, сельская местность, лес, равнина и речная долина. Ничего особенного; но пейзажи очень милые.
      Линда уселась на удобную кушетку. Ситуация требовала обдумывания.
      Однако сосредоточиться никак не удавалось: в комнате было очень много приятных для глаза вещёй, и взгляд невольно задерживался то на одной, то на другой. Ковер восточный, с рисунком скорее индийским, чем персидским. Множество изысканной мебели: витиеватые резные столы-бюро; покрытый белым лаком комод; стол орехового дерева; кресла с высокими спинками; дубовые стулья в готическом стиле; книжные шкафы с книгами в кожаных переплетах; множество полок и столов с керамическими горшками, стеклянными вазами, бронзовыми статуэтками, покрытыми эмалью коробочками, серебряными пивными кружками и другими занятными предметами.
      Приятное местечко. Линда неоднократно бывала туг, и каждый раз комната выглядела чуть-чуть иначе, чем прежде. В Опасном это было нормальным явлением. С вещами тут постоянно что-то происходило, даже в самых стабильных частях замка. Иногда комнаты целиком куда-то перемещались, а то и вообще исчезали, и проход к ним блокировали внезапно возникающие глухие стены.
      Без причины замку не дадут такое название — Опасный.
      Сейчас эта хорошо знакомая гостиная выглядела уютной и удобной. Линда взбила вышитую подушку и снова уселась.
      Итак, вернемся к нашим баранам. То есть Джину. Она сама развеселилась от возникшей невольно ассоциации.
      Джин, Джин, Джин. Что она думает о нем? Ну, он симпатичный, в своем роде. Темные вьющиеся волосы; похож: на итальянца (хотя он, кажется, говорил, что мать у него ирландка); правильные черты лица, карие глаза. Линде нравилось его лицо. Хорошее лицо; может, не такое, какое называют миловидным, но интересное. Да, Джин — привлекательный мужчина. Высокий, смуглый, обаятельный. С этим никаких проблем.
      К тому же он умен. Очень, иногда даже чересчур.Хорошо говорит, не затрудняется в подборе слов, остроумен. Ему не раз удавалось заставить её смеяться. Иногда он бывает просто уморителен, иногда мрачен, делает странные замечания — не поймешь, как их и воспринимать; но у него всегда в запасе есть меткое словцо. Хорош в бою, вне всякого сомнения. Превосходно владеет мечом и, похоже, совсем не знает страха, даже в самой тяжелой ситуации. А им приходилось переживать вместе очень нелегкие моменты.
      Наконец, он, можно сказать, дамский угодник. Женщины, как правило, обожают его. Ни одно из его приключений в других мирах не обошлось без романтической любовной истории и даже не одной. Не так давно, помнится, он вернулся из одного очень странного мира с женщиной, которая выглядела прямо как амазонка. Стальной бюстгальтер и все такое. Прямо с обложки какой-нибудь научно-фантастической книги. Потрясающая женщина. Но он её потерял — она сбежала на Землю с каким-то мотоциклистом.
      О некоторых его романах и в замке, и за его пределами Линда была осведомлена. До этого вечера она относилась к ним с позиции «чего ещё ждать от мужчины?». Однако теперь ей чудилась в них смутная угроза.
      Глупость какая. Откуда у неё такие мысли? Джин — просто друг и больше ничего.
      Она вздохнула. Просто друг? Подведем итог.Джин — интересный, умный, находчивый, надежный, верный, полезный, дружелюбный, обходительный, добрый, веселый… Эй, получается что-то вроде бойскаута года! Тогда какого черта она уже давным-давно не его любовница? Чего она хочет? Чего дожидается?
      Детка, пора понять, что ты уже не желторотая юница. Прежние переживания остались позади; впереди новые, может быть даже более жестокие, но от них никуда не деться.
      Если не сейчас, то когда? Кто-то вошел в комнату. Она взглянула на вошедшего — и испугалась, ещё не успев понять, что это за создание, или, точнее, даже не успев отдать себе отчета в том, что оно ей незнакомо. Какая-то безволосая обезьяна в грубом рабочем комбинезоне; правда, голова слишком велика для обезьяны.
      Так или иначе, создание отдаленно напоминало человека. Гном? Карлик? Что-то в этом роде.
      И что оно тут делает? Убирается?
      Начав с незаставленной части каменного пола, оно медленно продвигалось к Линде.
      — Привет, — сказала она со всей возможной любезностью.
      Создание не то кивнуло в ответ, не то просто вздернуло лысую голову; впрочем, работая, оно делало это постоянно.
      Существо прошло мимо неё, деловито размахивая метлой.
      «Один из слуг?» — строила догадки Линда. Это что, новая политика — нанимать представителей… «иного разума»? Ну, если так, можно только радоваться. Она провожала создание взглядом, пока оно обходило комнату, и удивлялась тому, как быстро и эффективно оно — он? она? — работало. Чем дольше она наблюдала, тем, казалось, большую энергию и живость создание приобретало, пока в конечном счете не превратилось в маленький уборочный вихрь. Отложив метлу, оно достало из нагрудного кармана комбинезона кусок ткани и начало протирать полки, тщательно поднимая каждый предмет, чтобы очистить поверхность под ним.
      Двигаясь по комнате, оно оставляло за собой слабый запах чистоты, мебельной политуры, лимонного масла и воска.
      Закончив работу, существо поспешно покинуло комнату, смешно подпрыгивая и покачивая головой туда и обратно. Линда встала, вышла следом за ним и остановилась под аркой, провожая взглядом быстро удаляющуюся по коридору фигуру.
      — Какой странный, — пробормотала она, в то время как создание сворачивало за угол. — Хотела бы я знать…
      Позади что-то зашуршало. Линда обернулась и с изумлением увидела точно такое же создание — или то же самое? — приближающееся к ней с метлой под мышкой. Сбитая с толку, она бросила взгляд в другой конец коридора. Нет, это было просто ещё одно, но абсолютно идентичное первому, вплоть до семенящей походки и клетчатой тряпки, свисающей из заднего кармана.
      Линда не сводила с него взгляда, пока существо проходило мимо. Двигалось оно на редкость целеустремленно, полностью сосредоточившись на выполнении своей задачи, состоящей, по-видимому, в том, чтобы… наводить чистоту.
      Во что бы то ни стало.

      Кармин приканчивал уже третий «Камикадзе», выжидая, когда Трент останется один. Но удобного момента подойти к нему так и не представлялось. Теперь принц был оккупирован стайкой женщин, что явно ему нравилось.
      Тем временем его величество уже порядком поднакачался, даже несмотря на простенькое, но обычно эффективное отрезвляющее заклинание. Здесь оно почему-то плохо срабатывало.
      — Ваше величество! Как настроение?
      Повернувшись, он увидел Клива Далтона.
      — Клив! Прекрасно. А у вас?
      — Не скучаю, мой лорд, не скучаю.
      — Не собираетесь поиграть в гольф?
      Далтон с огорченным видом покачал головой.
      — Такстон отказывается.
      — Ох, я и забыл. Но разве вы не можете найти другого партнера?
      — Половина удовольствия состояла в том, чтобы смотреть, как играет его светлость.
      Кармин засмеялся.
      — Да, мне случалось видеть, как он забивает самому себе. Бешеный темперамент.
      — Не то слово. Со мной такое тоже иногда случается, но это совсем другое дело.
      — Так почему бы нам не сыграть на пару?
      Приятно удивленный, Далтон поднял брови.
      — Сочту за честь, сир.
      — Только очень скоро не обещаю. У меня сейчас очень плотное расписание.
      — Когда будет угодно вашему величеству. Я всегда к вашим услугам, добродетельный милорд.
      Кармин улыбнулся:
      — Здорово у вас получаются эти шекспировские обороты. Смотрите, сначала войдет в привычку говорить «добродетельный милорд» и прочее в том же духе, а там, глядишь, станете расхаживать в трико и камзоле, с черепом в руках.
      — Ну что же, где ещё у меня будет возможность пустить в ход кружевные манжеты и цветистые выражения?
      — На балу, к примеру… Послушайте, мне сейчас нужно потихоньку поговорить с братом. Подойдите к моему секретарю, пусть он найдет «окно» в моем расписании, когда мы сможем сыграть в гольф. И черт меня побери, если я не приложу все усилия, чтобы сдержать слово. В самом деле. И мы сыграем не на общественном корте. У меня есть свой. Немного запущенный, но неплохой.
      — Очень интересно. Договорились, сир.
      — До встречи!
      Кармин широкими шагами пересек дворик. Его брат принц по-прежнему болтал и шутил с гостьями. Трент мог быть очень разговорчив, в особенности когда оказывался в центре внимания. И очарователен, в высшей степени очарователен.
      Принц Очарование — вот кто он такой, со своими соломенными волосами и волевым подбородком. Прекрасный человеческий образчик, он теперь совсем не походил на того своенравного ублюдка, который доставлял прежде столько неприятностей. Трент исправился. По крайней мере, по его собственным словам. И Кармин верил этому — судя по тому, как принц вел себя в последнее время, он действительно стал совсем другим человеком. Помогал справиться с Духами Ада. Позже они похитили его и зашвырнули в этот мир, эту тихую заводь, вместе с Шейлой, на которой он в конце концов и женился. Она ничего особенного собой не представляла — самая обычная Гостья замка. И замковые аристократы уже почти сбросили Трента со счетов, но его, похоже, это ничуть не волновало; кажется, он действительно освободился от своей навязчивой идеи захвата трона или осады Опасного.
      Так-то так, но все же не мешало занимать его чем-нибудь время от времени — просто на всякий случай. Отсюда и это небольшое поручение, оно не отнимет много времени. Всего лишь каких-нибудь лет десять или около того.
      — …и вот шлюха говорит юнцу: «Слушай, лапочка, брось туда банку майонеза, и по рукам».
      Взрыв смеха.
      Подошел официант с подносом, уставленным напитками.
      — Повторить, сир?
      Кармин покачал головой и поставил на поднос свой стакан с остатками коктейля.
      — Остроумно, — сказала Тренту высокая женщина с лошадиным лицом. — Непристойно, но остроумно.
      — Без непристойностей у меня остроумно не получается, — ответил Трент.
      Она засмеялась.
      — Ну, я знаю вас как остроумного человека. О вашей тяге к непристойностям я только наслышана. — Она подмигнула ему.
      — Вот, значит, какие ходят слухи? Придется нанять пиарщика, чтобы подправить свою репутацию.
      — Спорю, в свое время вы многим женщинам подпортили репутацию.
      — Моя дорогая, с женщинами так же несложно управляться, как с йо-йо.
      — Неужели? Как это?
      — Нужно просто позволить им какое-то время подергаться на конце веревочки, а потом раз — крутанешь запястьем, и они сами прыгают в подставленную ладонь.
      — Что за очаровательная метафора!
      — Согласен, неплохо получилось.
      — Да вы женоненавистник! — воскликнул кто-то.
      — Ну уж нет, женщин я люблю. — Трент усмехнулся.
      — Вы неисправимы, — пожала плечами женщина с лошадиным лицом.
      Раздались новые смешки. Заметив Кармина, Трент махнул ему рукой.
      — Выше величество! Присоединяйтесь.
      — Предпочитаю смотреть издалека, — ответил Кармин, — и проводить сравнения.
      — Не обидные, надеюсь?
      — На ум приходят разве что Уайльд, Бернард Шоу и прочие в том же духе.
      — Приятно принадлежать к звездной компании. Спасибо, Карми.
      — Да не за что. Не могли бы мы побеседовать с глазу на глаз, дружище?
      — Конечно, старина. Дамы, вы извините нас?
      — Пожалуйста, не забирайте его слишком надолго, милорд, — сказала женщина. — Он душа компании.
      — А я ведь даже на пианино не играю, — шутливо заметил Трент.
      Король подвел брата к краю бассейна, сейчас снова пустого.
      — Ну, что такое? — спросил Трент.
      — Я понимаю, это немного неожиданно, но не мог бы ты отбыть сегодня ночью?
      — Отбыть? Я думал, ты говоришь…
      — Я не знал, как воспримет это Шейла. Есть срочная необходимость. Миссия не только военная, но и дипломатическая, и здесь нужен человек твоего склада. Сможешь вырваться?
      — Ну, если необходимо, да, смогу. Так срочно?
      — Да. Есть кое-что, о чем тебе не следует забывать. Мир, куда ты должен отправиться…
      — Кстати, что это за мир?
      — В реестре замка он называется Эллада. И аналогии совершенно очевидны.
      — Никогда не слышал о таком. Типа Греции, что ли? Ну, это… Пока они не пришли, неся свои дары.
      — Ну что, ты готов? Можешь отправиться сейчас?
      — Сейчас? Прямо сейчас?
      — Да.
      Трент пожал плечами.
      — Только мне нужно поговорить с Шейлой.
      — Ладно.
      — Я быстро.
      — Постарайся.
      — Могу я сказать ей, сколько времени меня не будет, хотя бы примерно?
      — Скажи — несколько дней.
      — И это правда?
      — Более или менее. Иди, поговори с ней. Встретимся в баре.
      Трент кивнул и отправился разыскивать жену.
      Кармин пересек дворик, вошел в опустевший бар и сел. Ожидая возвращения Трента, он бездумно строил что-то из соломинок для коктейля. Наконец принц возник в дверях.
      — Все в порядке? — спросил король. Трент кивнул. — Она расстроилась?
      — Не очень. Пойдем.
      Кармин обрушил сооружение из соломинок и встал.
      Они пересекли бар, вышли в просторный вестибюль и направились к лифтам. Над открытыми дверьми одного из них горела надпись «Экспресс».
      — Одну вещь относительно этой Эллады ты должен не упускать из виду, — сказал Кармин, когда братья вошли в лифт и дверь закрылась.
      — Что именно?
      — Существенную разницу во времени.
      Лифт двинулся вниз.
      — Да? Она что, очень большая?
      — Очень. Порядка трехсот к одному.
      Трент изумился.
      — Шутишь?
      Король покачал головой.
      — Там пройдет год субъективного времени, а здесь…
      — Совсем ничего. Ну, я думаю, Шейле это понравится.
      Лифт опустился на два этажа и остановился, братья вышли в облицованный камнем коридор с укрепленными на стенах светильниками наподобие факелов.
      Они оказались в главной башне замка.
      — Значит, тебе нужна молниеносная война, — сказал Трент, пока они шагали по коридору. — Но при этом ещё и бескровная.
      — Да. Если возможно.
      — Не всегда так получается.
      — Да, не всегда. И слово «молниеносная» в данном контексте следует рассматривать как «относительно молниеносная». Это древний мир. Там все происходит медленно — кроме смерти.
      — Понятно. Итак, сколько времени ты мне даешь?
      — Все зависит от тебя. Там есть флот, собранный из многих городов — фактически городов-государств. Он готов к отплытию, но имеются кое-какие политические проблемы.
      И финансовые. Споры из-за дележа военных расходов и прочее в том же духе.
      — Обычное дело, всегда так бывает.
      — Думаешь? В общем, флот готов выйти в море. Но у них нет сколько-нибудь вразумительного плана кампании. Я набросал один, но без моего присутствия он совершенно невыполним — кто ещё, кроме меня, сможет вести искусную игру с помощью угроз и обмана! А я уже говорил, что мне не удастся быть там.
      — Ты хочешь, чтобы я действовал в соответствии с этим твоим планом? — спросил Трент.
      — Нет! Я полностью полагаюсь на тебя. Твоя стратегия может быть лучше или хуже моей, но она будет твоей. И ты, по крайней мере, будешь верить в свой план, а мой тебе наверняка захочется изменить.
      — Скорее всего.
      — Вот именно. В твоем распоряжении будет достаточно времени, чтобы самому оценить стратегическую ситуацию и разработать план кампании.
      — Но какой властью я буду располагать?
      — Тебя будет слушать глава всей операции, он полностью доверяет мне. Хороший начальник, но не самый великий шахматист своего мира, если ты понимаешь, о чем я.
      — Предпочитает лобовые атаки?
      — Они все здесь такие. Но этот парень знает свои недостатки…
      — Как его зовут?
      — Антемион. Он знает, что поставлено на карту, и понимает, что должен победить. Поэтому будет прислушиваться к советам.
      — Но будет ли он прислушиваться к моимсоветам?
      — К советам особого посланника, моего собственного брата, принца? Без сомнения. Ему не нравится мое отсутствие, но мы поговорили, и он все понял.
      — А что ему известно об Опасном и всей нашей магии?
      — Только та обычная история, которую мы излагаем для прикрытия. Я придворный чародей. Родом из очень-очень далекой чужеземной страны. Гиперборея, райский уголок, типа того.
      — Ладно, — засмеялся Трент. — Кстати, как называется тот город-государство, который я должен взять?
      — Дардания.
      Трент задумался.
      — Всплывают кое-какие ассоциации. А как называется город Антемиона?
      — Микос. А возглавляет Антемион военное образование людей, называющих себя аркадийцами. Хотя это скорее временный союз, а не нация.
      — Хм-м-м… И вот ещё какой вопрос. Из-за чего вообще весь сыр-бор?
      — Ну, причина, как водится, самая заурядная. В этом обществе все разбойники по большому счету. Постоянно нападают друг на друга, захватывают корабли. До какого-то момента все терпят, потому что привыкли, но когда кто-нибудь заходит слишком далеко, нарушает неписаные правила, тогда все наваливаются на провинившегося, и вот тут сам черт вырывается на свободу.
      — Как сейчас?
      — Ну да. Одна шайка захватила женщин другой шайки. Ничего оригинального здесь нет, они все так поступают и даже ещё хуже. Однако на сей раз зачинщик украл жену у младшего брата достаточно владетельного человека, и… Да какая разница?
      Трент остановился и устремил на Кармина скептический взгляд.
      — Постой! Жена брата этого короля… Её случайно зовут не…
      — Елена.
      — Господи, Карми! Это же, черт побери…
      — Аналогия, конечно, есть, но чисто внешняя.
      — Больно уж много совпадений.
      — Я не шучу. Понимаю, звучит странно, но…
      — Маленькая победоносная война, ты сказал. Быстрая атака. Один-два удара, и все будет кончено. Ничего себе!
      Кармин прислонился к гладкой каменной стене.
      — Ты что, братишка, хочешь отказаться? В общем, я не обижусь, если ты так поступишь.
      — Но… Черт возьми!
      — Серьезно, я тебя пойму.
      — Ты сейчас так говоришь. А недавно жаловался, что тебе не разорваться.
      — Как-нибудь выкручусь. Не беспокойся за меня, — мягко сказал Кармин, спокойно встречая подозрительный взгляд Трента. — Все в порядке. В самом деле.
      С глубоким вздохом покорности судьбе Трент снова двинулся по коридору.
      — Ну, ты и жулик! Гнусный мошенник…
      — Если ты сомневаешься, что справишься с этим…
      — Ох, заткнись! Ты прекрасно понимаешь, что теперь я уже не выйду из игры.
      Кармин криво улыбнулся.
      — Я знал, что могу рассчитывать на тебя, — сказал он.
      Трент решительно шагал дальше.
      — Идите вы, знаете куда… Ваше чертово величество.
      Смех Кармина гулким эхом отдавался в каменном коридоре.

      Квип шел по коридору, фальшиво насвистывая. Как всегда, он был одет на местный лад: короткая куртка, панталоны, шляпа наподобие берета, хотя чуть больше, и мягкие черные кожаные сапоги. Невысокий, темноволосый, черноглазый, он выглядел старше своего возраста.
      Миновав боковое ответвление коридора, он остановился.
      Посмотрел по сторонам — все ещё расслабленный, хотя, возможно, притворялся. Прислушался — поблизости никого Квип вернулся к проходу, вошел в него и быстро проскочил до конца. Оказавшись перед крепкой дубовой дверью, бросил последний взгляд через плечо и достал из кармана куртки большой ключ.
      Ещё только начав вставлять ключ в отверстие, он замер. Что-то было не так.
      Он осторожно вытащил ключ и взялся за металлическую дверную ручку. Мягко потянул за неё, и дверь легко приоткрылась на несколько дюймов. Квип прислушался, но все было тихо.
      Отступив на шаг, он вытащил меч. Снова взялся свободной рукой за ручку двери и замер, затаив дыхание.
      Наконец, держа меч наготове, рывком открыл дверь и ворвался в заброшенную кладовую, свой тайник.
      Остановился посредине. Никого. И все же кое-что изменилось. С мечом в поднятой руке — ни дать ни взять статуя какого-нибудь героя! — он медленно поворачивался, изумляясь тому, что видел.
      Кто-то навел в кладовой порядок. Пыль и мусор исчезли, а вся добыча Квипа — прекрасные изделия из золота и серебра, изумительные драгоценности — была сложена аккуратными кучками на полках и по полу. Сундуки с сокровищами, коробочки с драгоценностями стояли ровными рядами, как на базарном прилавке.
      Квип медленно опустил меч.
      — Что за черт?
      Он пошел по комнате, быстро проверяя, все ли цело. Открывал коробки, кончиком меча разгребал груды золотых и серебряных монет, считал ожерелья и брелоки, золотые тарелки и кубки…
      Покончив с этим, он убедился в том, что ничего не пропало. Однако это его не удовлетворило, и он снова начал пересчитывать свои сокровища.
      В конце концов он сдался. Нет, ничего не украдено, ни одна безделушка. Вся его добыча на месте.
      Он убрал меч в ножны, закрыл один из сундуков, сел на него и задумался. Слуги? Нет, эта кладовая расположена слишком далеко от жилых помещёний башни. Слуги сюда никогда не заходят, да и никто другой тоже — это одна из самых необитаемых частей замка.
      Кто в таком случае? Зачем кому-то понадобилось тут убираться? Почему ничего не украдено?
      В конце концов он решил отнести все случившееся на счет странностей замка. Да. Кладовая находилась в одной из самых нестабильных его областей, а значит, в любой момент тут могло случиться все что угодно. Стены могли сместиться и вообще исчезнуть. Могли произойти и другие удивительные аномалии, в том числе, скажем… А что? Может, кладовая сама решила навести у себя порядок?
      Да, должно быть, дело в этом. Чудеса Опасного. Ладно, теперь лучше подумать о том, чтобы перенести куда-то все сокровища. Хлопотно, да, но в любом случае предусмотрительно. Нет, но почему, во имя всех богов…
      Вот они, причуды жизни в замке Опасном. Все время неопределенность какая-то, а то и риск. Квип оглянулся по сторонам. Хорошо хоть, что все цело.
      Когда бывший вор Квип впервые оказался в замке, то был потрясен его необычностью. Что-то из легенд и мифов. Попривыкнув немного, он зашарил по сторонам своим воровским взглядом. Что за замок без сокровищ, а? Квип рыскал повсюду, искал и…
      И ничего не нашел. Если в Опасном и хранились сокровища, то Квипу они не давались. Ничего удивительного — замок был пропитан волшебством за пределами понимания простого воришки, а все ценное, без сомнения, находилось под двойной магической защитой.
      Тогда он расширил свои поиски в различные магические миры. Вся его добыча была результатом набегов в другие реальности, в бесчисленные волшебные королевства и заколдованные земли. Куда только он не проник! И отовсюду возвращался с награбленным, складывая все здесь.
      Зачем? Что он собирался делать со своими сокровищами?
      Вообще-то он часто задавался этим вопросом. Возможно, ему просто необходимо было чем-то себя занять… чтобы не утратить навык?
      Не имеет значения. Воровство — его профессия, единственная, в которой он преуспел.
      Что-то безумно раздражало его. Черт бы побрал весь этот Опасный! Он решительно не верил во всю замковую магию. Нет, кто-то был здесь; кто-то, кому теперь известно о делишках Квипа, и во что бы то ни стало нужно выяснить, кто это.
      Но сначала — убрать отсюда всю свою добычу. Да, легко сказать. Он взял инкрустированную шкатулку с безделушками, сунул её под мышку, подумал-подумал и положил обратно. Нет, сначала нужно найти новое место, а уж потом вернуться сюда и начать все перетаскивать.
      А если незваный гость заявится снова? Квипа бросило в дрожь. Может, вор решил, что одному столько не утащить, и пошел за помощью? Да, наверняка. Вор вернется, но не один. Ну, хорошо, Квип просто дождется их.
      А что, если их будет… много?
      Он снова схватил шкатулку. Нет, первым делом нужно перенести все отсюда и как можно скорее. Распихать как-нибудь в своей комнате в гостевом крыле замка. Под кровать, в гардероб, в чуланы — куда угодно. Быстро. Сейчас же. Потом… Ну, потом он подумает, что делать дальше. Самое главное — нужно поторопиться.
      Он снова поставил коробку и начал распихивать по карманам все, что можно было в них засунуть.

      Вечеринка заканчивалась. Бармены мыли стаканы, слуги приводили в порядок столы. Луна опустилась уже совсем низко и теперь висела под резными ветками пальм Большой отель в викторианском стиле был темен и тих, слышался лишь немолчный рокот прибоя.
      Некоторые из гостей, однако, все ещё сидели в шезлонгах у бассейна, потихоньку потягивая спиртное; среди них и Дина Вильяме, негритянка из Бруклина, с коротко остриженными волосами и в ярко-оранжевой рубашке.
      В кресле рядом с ней развалился пухлый, бледнолицый Барнаби Уэлш. Он с восхищением слушал, как Мелани Мак-Даниел наигрывает на гитаре вариации на темы ирландских народных песен.
      Остальные вели неторопливую беседу.
      — Все, на сегодня с меня хватит — Дина поставила стакан на столик. — Свой предел я уже превысила.
      — По вам не скажешь, — отозвался Дюквиз, одетый, как обычно, официально: черный галстук, крахмальная рубашка, лакированные черные туфли. Он говорил по-английски свободно, но с заметным акцентом. — Интересно, какой у вас предел?
      — Шесть.
      — Шесть «Мей-Тэй»?
      — Шесть чего угодно. Даже шесть кружек пива.
      — Ну, пить — это же так приятно. Мне нравится доставлять себе удовольствие.
      — Мне тоже нравится доставлять себе удовольствие. Но если я выпью ещё один «Мей-Тэй», кому-то придется отнести меня в замок.
      — Я просто так сказал, дорогая. — Дюквиз оглянулся по сторонам. — Похоже, все разошлись. Почти все, точнее говоря.
      — Хотела бы я знать, который сейчас час — по времени замка, я имею в виду. Мне совсем не хочется спать.
      Дюквиз взглянул на часы.
      — Ничего удивительного. По времени замка вечер лишь начинается.
      — Только-то? Черт, тогда я могу ещё выпить. Официант!
      — Вы же ещё это не допили. — Дюквиз кивнул на её стакан.
      — Ох, в самом деле! — Она взяла стакан и отпила глоток.
      Мужчина, сидящий рядом с Дюквизом, произнес с немецким акцентом:
      — Может, тебе имеет смысл переключиться на что-нибудь менее сладкое, Дина? Не стоит увлекаться этой экзотической смесью.
      — А мне нравится. На мой вкус слишком сладко не бывает. Я сладкоежка.
      Прошагав прямо через теннисные корты, к компании подошли Такстон и Далтон.
      — Эй! — окликнула их Дина. — Как купание при лунном свете?
      — Прекрасно, — ответил Далтон. — По окончании его светлость рухнул без чувств на берегу.
      — Да вовсе не без чувств, дружище, просто слегка вздремнул.
      — А где ваши подружки? — поинтересовалась Дина.
      — Понятия не имею, — пожал плечами Далтон. — Бросили нас.
      — Уплыли, вот что они сделали, — добавил Такстон и буквально упал в шезлонг. — Русалки. Прекрасные морские лошадки. Морские кобылы. Ну и скатертью дорога!
      — По-моему, он совсем пьян, — сказала Дина.
      — Да, набрался прилично, — подтвердил Далтон.
      — Абсолютно трезв, дружище. Абсолютно.
      — Нет, пьян вдрызг, — настаивала Дина.
      — Чепуха. Как бы то ни было, может человек получить тут что-нибудь выпить? Гарсон! — крикнул Такстон.
      — Кто такой этот Гарсон, которого все зовут целый вечер? — спросила Дина.
      — Ну, моя дорогая, это же французское слово для… — начал было Дюквиз.
      — Я пошутила,глупый, — рассердилась Дина. — Как вы могли подумать, что я не знаю этого?
      Дюквиз выглядел огорченным.
      — Простите, моя дорогая.
      — Ладно, проехали. — Дина устало откинулась в шезлонге. — Ох-хо-хо…
      — Что, Дина?
      — Приближаюсь к средней степени опьянения. Когда это произойдет, я должнабуду остановиться.
      — Перестаньте забивать себе голову такой ерундой, — сказал Дюквиз.
      — Нет, мне нужно немного поспать, неважно, сколько сейчас времени. Эй, кто-нибудь идет в замок?
      Мелани перестала играть.
      — Я пойду. Похоже, вечеринка закончилась. — Она потянулась к футляру от гитары.
      — Всем доброй ночи, — сказал джентльмен, говоривший с немецким акцентом, и встал. — Рад был повидаться со всеми. — Он зашагал прочь.
      — Доброй ночи, малыш Карл, — ответила Дина. — Всегда рада поболтать с тобой, милый.
      — А вот и старина Джин, — заметил Далтон.
      Руки в карманах, Джин пересек корты и подошел к остальным.
      — Привет.
      — Джин, где ты был? — спросила Дина. — Плавал при лунном свете с горячими девочками?
      — Конечно. — Джин опустился в шезлонг.
      — А где Линда?
      — Не знаю.
      — Куда она ушла? Что-то давненько её не видно.
      — Последний раз мы видели её и Джина на берегу, — сообщил Далтон.
      — Что? Джин, ты плавал с Линдой голышом?
      Джин покачал головой.
      — Да нет. Не так давно она вернулась в замок.
      — Ты не ответил мне.
      — Увы, не повезло.
      — Они в обнимку валялись на песке, — сказал Далтон. — Вот чем они занимались.
      — Черт побери, о чем ты толкуешь? Он и Линда? Ты с ума сошел.
      — В шутку, — сказал Джин.
      — Наверно. Линда ведь ни с кем не крутит романов.
      — Нет. — Джин вздохнул.
      — У неё принципы.
      — Да уж.
      — Она не может спать с кем попало.
      Джин повесил голову.
      — Это точно.
      — Как получилось, что ты никогда не приставал ко мне? — не унималась Дина.
      — А? — Джин вскинул голову.
      — Ты даже к Линде пристал. Ты гоняешься за кем угодно — в этой вселенной, в той вселенной. Одна, другая, третья. Приволакиваешь их сюда, они от тебя убегают, притаскиваешь их обратно за волосы. А я должна спать тут одна. Проклятье. — Дина протянула руку и взяла стакан со свои недопитым «Мей-Тэй».
      — Если бы я знал… — начал Джин.
      — Пошел ты, дурак! Черт, мне нужно напиться.
      Мелани с трудом подавила смех.
      — Ну, лично я возвращаюсь в замок, — сообщил Барнаби Уэлш.
      — Ты тоже не смей разговаривать со мной!
      — А кто разговаривает с тобой?
      — Последний раз, когда он оставлял свои туфли под моей кроватью, это были детские тапочки, — заявила Дина, обращаясь ко всем.
      — Дина, ты пьяна.
      — Ещё как сказать! Утром посмотрим. Может, тогда и буду жалеть.
      — А я жалею уже сейчас. — Барнаби встал.
      — Где этот чертов официант? — прорезался Такстон.
      — Лорд Питер тоже ещё не дошел до кондиции? — обрадовалась Дина.
      — Никогда прежде не видел его пьяным, — сказал Далтон. — Слегка подвыпившим — это да.
      — Я не пьян! — заявил Такстон. — Где этот чертов… Ох, ну наконец-то!
      Подошел официант в белой куртке.
      — Да, сэр?
      — Хочу бутылку вашего лучшего спиртного… «Флит-стрит» сойдет.
      — Сэр, мне кажется, на сегодня вам хватит.
      Такстон тут же ощетинился.
      — Я должен спрашивать у тебя разрешения?
      — Прошу прощения, сэр. Вы пьяны, поэтому я не могу обслуживать вас. Таковы правила отеля. Это оговорено в страховке, сэр.
      — Извини. Как тебя зовут?
      — Фентон, сэр.
      — Скажи мне вот что, Фентон. Ты человек из плоти и крови или просто манекен?
      — Сэр?
      — Ты прекрасно понимаешь, о чем речь. Ты настоящий или нет?
      — Ну… Не совсем, сэр.
      — Вот как. Не совсем. И ты — проклятый призрак, состряпанный черт знает из чего, — воображаешь, будто можешь указывать мне, когда и сколько пить?
      — Сэр, я вынужден так поступить. Распоряжение леди Шейлы, сэр.
      Внезапно весь пыл у Такстона угас.
      — Ладно, я пас. Принеси мне чашку кофе.
      — Слушаюсь, сэр. — Фентон круто развернулся и ушел.
      Далтон бросил на Такстона насмешливый взгляд.
      — Ты не против вздуть этого парня, а?
      — Ну, он вел себя дерзко!
      — Здесь не мы командуем парадом, Такстон, дружище.
      — Что за радость, черт побери, напоминать об этом?
      Дина устало потянулась.
      — Всего хорошего всем…. уф-ф-ф… Я ухожу. — Она поднялась, пошатываясь.
      — Хорошая идея, — откликнулся Дюквиз и тоже встал.
      — Пошли и мы, господин полковник. — Далтон стиснул плечо Такстона.
      — А как же мой кофе?..
      — Перекусим мимоходом в столовой. — Далтон взглянул на часы. — Сейчас как раз пора пить чай. Около пяти по времени замка.
      — Я тоже не против поесть, — заявила Дина. — Возьмите меня с собой.
      Нетвердо шагая, все направились в отель.
 
      — Ну, ничего такого страшного я, по-моему, не сделал, — сказал Такстон, когда они вышли из лифта и зашагали по каменному коридору. — Просто отстаивал свои права.
      — Ты вел себя отвратительно, — проворчал Далтон, — иначе не скажешь.
      — Послушай, вряд ли стоит употреблять такие выражения в отношении пустячного инцидента. — В голосе Такстона послышались обиженные нотки.
      — Ладно, хватит об этом.
      — Я и сам ничего другого не желаю.
      — Нам всем лучше воздерживаться от алкоголя, — заявила Дина.
      — Дьявольский ром, — пробормотал Джин.
      — Да, здесь напитки смешивает дьявол.
      Они шли по коридору, не обратив внимания на странное, похожее на гнома создание с метлой в руке, промелькнувшее за их спинами.
      — На самом деле я редко пью, — сказал Джин. — Только за компанию.
      — За компанию — это мне нравится.
      — Я социальный пьяница. Или, скорее, даже социалистический.
      Дина бросила на него любопытный взгляд.
      — Что за чушь — социалистический пьяница?
      — Тот, кто верит в коллективное право собственности на средства перегонки.
      — Черт, ты снова за свое. Несешь какую-то чепуху, словно умом тронулся.
      — Ты прямо выдвинул новую политическую концепцию, Джин, — сказал Далтон.
      — Да, но я не агитирую за насильственное уничтожение существующей системы перегонки. Именно это отличает сторонника постепенных социальных преобразований вроде меня от…
      Джин остановился при виде приближающегося гнома в комбинезоне и с метлой. Все остальные тоже замерли и не сводили взгляда с существа, пока оно проходило мимо, странно подпрыгивая, покачивая головой и ни на кого не глядя.
      Когда гном свернул за угол, Дина в изумлении проговорила:
      — И что это такое, черт возьми? Далтон потер острый подбородок.
      — Знаете, здесь водятся очень странные создания, но это что-то из ряда вон.
      — Да, — согласился Барнаби Уэлш. — Кто это, по-вашему?
      — Гомункулус, — ответил Джин. — Уродливое маленькое существо, слепленное на скорую руку. Я такого видел как-то в кино.
      — Карлик, гном, — высказался Далтон.
      — Хоббит? — продолжал гадать Джин. — Нет, у этого ноги не волосатые.
      — Нет, ты прав. Скорее всего, это все же гомункулус.
      — В чем проблема? — спросил Такстон. — Как ты сам только что сказал, Далтон, дружище, не проходит и дня, чтобы в замке не появлялась какая-нибудь мерзость. Теперь дошла очередь до безобразных карликов, только и всего.
      — Но он так странно двигался… — сказал Далтон.
      — Ну, а какое тебе до этого…
      Из-за угла появился ещё один точно такой же гомункулус — розовый, лысый и одетый в голубой комбинезон.
      — Ого!
      Как и первый, карлик прошел мимо, даже не взглянув в их сторону.
      — Чертовщина какая-то, — пробормотала Дина. — Ладно, я иду спать, утро вечера мудренее. Всем спокойной ночи. — И она торопливо зашагала по коридору.
      — Постой, мы проводим тебя, — окликнул её Джин.
      — Моя комната совсем рядом.
      Дина остановилась на пересечении коридоров, взглянула в одну сторону, в другую и свернула налево.
      Остальные повернули направо, в сторону королевской столовой.
      — Ну, это, скорее всего, пустяки, — решил Такстон. — Несколько странных созданий заблудились по дороге из одного дурацкого мира в другой. Бог знает сколько их тут бродит.
      — Пустяки, говоришь? — спросил Далтон, когда ещё один гомункулус пересек им дорогу.
      Такстон остановился, уперев кулаки в бока.
      — Что-то определенно происходит.
      — Зачем у них метлы, как вам кажется? — спросил Джин.
      — Метлы. — Далтон задумался. — Действительно, при чем тут метлы?
      — Может, это слуги… ну, нового вида? — предположила Мелани.
      — Наверняка существует какое-то рациональное объяснение, — заметил Далтон. — Может, управляющий знает.
      — Давайте заглянем к Эдвину и спросим его, — предложил Джин.
      — Лучше спросить Тайрина, — ответил Такстон. — Если капитану охраны замка ничего не известно, нужно ему сообщить.
      — Я считаю… — начал было Далтон, но замолчал, услышав крик.
      Из-за утла выбежала Дина.
      — Что такое? — спросил её Джин.
      — Они в моей комнате! — воскликнула она. — Эти маленькие твари!
      — В твоей…
      Все бросились туда, откуда она прибежала. Дверь была распахнута настежь.
      — Они тут… убираются!— пожаловалась Дина. — Подметают мою комнату!
      — Может, в этом и состоит их обязанность? — спросил Далтон таким тоном, словно сам себе не верил.
      — Одно знаю — черт меня побери, если я хочу, чтобы они тут торчали!
      Все заглянули внутрь. Там и впрямь энергично трудились четыре странных создания, яростно работая метлами и тряпками. Пахло лимонным маслом.
      — Ничего себе… — пробормотал Такстон.

      Два каменных льва по сторонам городских ворот придавали огромным бронзовым дверям особенную внушительность. За воротами начиналась главная улица цитадели. Стены вокруг Микоса были возведены из огромных каменных блоков, подогнанных друг к другу с потрясающей точностью. Издалека дома и храмы города выглядели вполне современно: никаких украшенных орнаментом колонн, никаких фризов. Даже никаких статуй, если не считать львов у ворот. Чувствовалось, что в городе за воротами правит истинный воин.
      Ворота охранял солдат с копьем и в шлеме из костяных пластин, больше всего похожих на клыки вепря, соединенных между собой тонкими сухожилиями. Красная туника, бронзовые наколенники и кожаный нагрудник довершали наряд.
      — Стой! Назови свое имя. Какое дело привело тебя сюда?
      — Я Трент, брат чародея Карминаса. Вот его печатка в качестве доказательства. Я здесь по велению его величества короля.
      Охранник бросил взгляд на кольцо.
      — Тебя ждут, уважаемый. Пожалуйста, входи. Если пожелаешь, тебе будет предоставлен эскорт, чтобы отвести тебя в королевский дворец.
      — Пожелаю. Благодарю.
      Трент вошел в город. Его уже ждали два копьеносца; они предложили ему следовать за ними, что он и сделал.
      Архитектура и при ближайшем рассмотрении поражала простотой и функциональностью. Принц втайне ожидал увидеть портики и колонны коринфского ордера. Но это была не Греция и даже не её аналог. Если этот мир и соотносился с каким-то земным периодом, от его прошлого остались лишь смутные воспоминания, обросшие легендами. Однако явно доисторическая архитектура не выглядела примитивной. Она была функциональной и одновременно изящной. Резко геометрические линии, отсутствие всяких украшений и в то же время какая-то умиротворяющая человечность во всем; стиль, совершенно отличный от застывшего, бескомпромиссного стиля Баухауза из другой вселенной и другого времени.
      Этот любопытный стиль отличался от современного в другом смысле: здания были окрашены в очень яркие, иногда безвкусные цвета.
      Постепенно поднимающийся к востоку склон увеличивал поле обзора. На западной окраине города возвышалась стена, окружающая что-то похожее на кладбище с огромными камнями на местах захоронений. На востоке видна была группа простых строений, где, скорее всего, размещались ремесленники и их мастерские. За ними лежала улица с более изысканными зданиями; возможно, там жили королевские чиновники или духовенство.
      Склон вел к подножью широкой каменной лестницы, доходящей до акрополя, где стояли дворец и множество храмов. С этой возвышенности открывался прекрасный вид на равнину внизу.
      Трент чуть-чуть отстал от своих провожатых, и они пошли медленнее, приноравливаясь к нему. Его вообще-то никогда не интересовала древняя история, но то, что он видел сейчас, невольно привлекало взгляд.
      Один из солдат с нетерпением оглянулся на него, и Трент ускорил шаг. Его ждет дело; осмотреть здешние достопримечательности можно будет позже.
      Вход в дворцовый комплекс представлял собой узкие ворота, прорезанные в высокой стене, окружающей внутренний двор.
      Сам дворец выглядел впечатляюще — расписанный яркими цветами, одновременно и варварскими, и декадентскими. Массивные конусообразные колонны по бокам от входа были ярко-красными, а перекрытия между ними — желтыми и голубыми.
      Вслед за солдатами Трент прошел между колоннами и оказался в просторном вестибюле, где о нем доложили дворцовым охранникам. Последние отрядили из своего числа двоих; те и повели его по дворцовым коридорам с высокими потолками.
      Они пересекли внутренний двор поменьше, прошли между двумя рядами огромных колонн и оказались в другом коридоре, в конце которого обнаружился вестибюль перед огромным залом. Цветовая гамма этого помещёния казалась даже более кричащей, чем наружная раскраска дворца.
      Полосы, ленты и зигзаги ярких оттенков всех цветов радуги. Множество таинственных символов и узоров, а между ними звезды, кресты и — что совсем странно — свастика (похоже, этот древний символ характерен для многих миров). Все окаймляли лепные украшения и фрески с изображениями животных и птиц.
      Потолок поддерживали четыре гигантские колонны, раскрашенные наподобие наружных, при входе во дворец. Вокруг них тянулся ров, предназначенный для разведения огня. В потолке была прорезана круглая дыра, сквозь которую в зал проникал солнечный свет, а наружу выходил дым; над нею — купол для защиты от дождя. В данный момент огонь в круговом рве не горел, и в зале стоял полумрак.
      Попросив Трента подождать, один из сопровождающих пересек зал и скрылся за дверью в дальнем его конце.
      Кресло в странном стиле, на первый взгляд не слишком удобное, стояло возле правой стены. Трон? Если так, значит, это тронный зал Антемиона.
      Второй охранник улыбнулся, но не сказал ни слова. Трент улыбнулся в ответ, сделал несколько шагов, посмотрел сквозь дыру в потолке и увидел холодно-голубое небо. Вообще-то здешний край слыл солнечным и теплым, но сегодня было прохладно. Трент поплотнее завернулся в плащ.
      Кармин наложил на него заклинание, позволившее принцу овладеть здешним языком. «Интересно, — подумал он, — сработает ли оно как должно?» Карми уверял, что никаких проблем с пониманием местной речи и собственным разговорным языком не будет. Краткий диалог с охранниками показателем служить не мог, аудиенция у Антемиона — вот что станет настоящей проверкой. Предстоящая беседа потребует определенных дипломатических тонкостей, что всегда непросто, если имеешь дело с иностранным языком, каким бы путем он ни был усвоен, магическим или нет. Нюансы — вот главное в дипломатической миссии. Неплохо бы представлять себе, в какой степени он способен передавать нюансы. А может, прямой подход предпочтительнее? Нет, без хитрости не обойтись. Может, под предлогом языкового барьера удастся напустить больше туману?
      У этих заклинаний, насильственно вгоняющих знания, есть один существенный недостаток — ты, в общем-то, не знаешь, что именно знаешь.
      Из дальней двери вышел человек в красной с желтым тунике. Темноволосый, высокий, он шагал медленно и важно, а подойдя, неожиданно дружески улыбнулся.
      — Приветствую тебя, Трент, брат Карминаса. Твой визит — честь для этого дома.
      — Я, в свою очередь, польщен тем, что нахожусь здесь.
      — Его величество тоже приветствует тебя и предлагает пройти в его апартаменты. Он обедает.
      — Буду рад встрече.
      — Я Теламон, управляющий его величества.
      Трент поклонился.
      Теламону эта уважительность была как будто приятна, хотя Трент не чувствовал уверенности, что поступил правильно.
      — Позволь, я провожу тебя…
      Они покинули тронный зал и пошли по широкому коридору, в конце которого виднелась лестница. По ней они поднялись на второй этаж.
      — Твой брат мало рассказывал о стране, откуда вы родом, — сказал Теламон. — Мне всегда было любопытно, на что она похожа.
      — К сожалению, она слишком сурова и мрачна.
      — Вот как? Значит, в каком-то смысле похожа на нашу. Только скалы, горы и тонкий слой почвы — за исключением равнины внизу, которая и позволяет нам выжить. На самом деле страна наша очень бедная.
      — Однако Микос, похоже, процветает.
      — Да, считается, что мы богаты золотом, но на самом деле его у нас не намного больше, чем в любом другом городе той же значимости. Мы стараемся демонстрировать его при каждом удобном случае, чтобы произвести впечатление на противника, однако наша репутация города богатых аристократов в большой степени незаслуженна. Мы простые люди.
      — Тем не менее Микос произвел на меня большое впечатление.
      Это замечание тоже было явно приятно Теламону.
      — Мы любим его. Боги благосклонны к нам, и всем этим мы обязаны им.
      «Пока все идет как надо», — подумал Трент.
      — Тебе известно, что сейчас к нам прибыл с визитом Менетис? — спросил Теламон.
      Трент порылся в памяти среди множества данных, также усвоенных магическим образом.
      — Брат его величества и король Лакониса? Пет, я не знал. С нетерпением ожидаю встречи с ним.
      — Он знаком с Карминасом, но не очень хорошо. Тебе известно, что именно просьба Менетиса о помощи ввергла нас в кризис?
      — В общем да. Ведь это его жена похищена, королева Елена.
      — Да, Пелионом, сыном Претуса, короля Дардании. Скандал на всю Аркадию, — мягким жестом Теламон остановил Трента и прошептал: — И позор Менетиса. Ходят слухи, что Елена, едва увидев Пелиона, влюбилась в него и ушла с ним по доброй воле. Ты в курсе, что в присутствии Менетиса следует говорить об этом событии исключительно как о похищении?
      — Да. Карминас объяснил мне.
      — Я так и думал, просто хотел убедиться заранее, ещё до аудиенции.
      — Понимаю, — сказал Трент. — Возможно, тебе имеет смысл проверить меня поглубже на предмет того, насколько правильно я понимаю общую ситуацию. Мне известно, что это похищение спровоцировало кризис. Менетис обратился за помощью к Антемиону, а тот использовал свое влияние для создания коалиции против Дардании. Для тебя все это, наверно, элементарно, но я ещё не успел переварить полученную информацию. По большому счету я чужой в твоей стране.
      — Понятно, — ответил Теламон. — Но твой брат так высоко отзывался о твоем мастерстве, что я не сомневаюсь — очень скоро все тонкости станут для тебя привычными. Кроме того, ситуация в Пиреоне…
      — Прошу прощения, где?
      — Там, где стоит на якоре флот коалиции. Так вот, говорю я, ситуация там не слишком проста. Много разногласий.
      — Я знаю.
      Они подошли к двери, у которой замерли три пары охранников. Стоящие у самой двери перегораживали вход, держа копья крест-накрест, но при виде королевского управляющего убрали оружие и немного отступили.
      Через узкий вестибюль Теламон и Трент прошли в зал, казавшийся уменьшенной копией огромного зала в нижнем этаже, только здесь огонь в круговом рве ярко горел, а у стены обедали, устроившись на низких сиденьях, два человека в роскошных мантиях. Еду на золотых тарелках подносили три хорошенькие темноволосые служанки в длинных многослойных платьях. Девушки наливали в золотые чаши густое сладкое вино из украшенной амфоры.
      Старший из обедающих был полный, с седой бородой, глубоко посаженными темными глазами и заметно выдающимся носом. Тот, что помоложе, в целом походил на первого, но был стройнее, с маленькими и не такими умными глазами. Он беспокойно шарил взглядом по сторонам.
      Теламон остановился, немного не дойдя до обедающих. Трент замер позади него. Мужчины продолжали разговаривать, но вскоре седобородый поднял взгляд и кивнул Теламону. Тот подошел.
      — Ваше величество, позвольте представить вам Трента, брата Карминаса.
      Трент сделал шаг вперед и низко поклонился.
      Седобородый — очевидно, это и был Антемион, король Микоса — нахмурился.
      — Трент… — повторил он, ковыряя ногтем в зубах. — Трент. Странное имя.
      — Как будет угодно вашему величеству.
      — Мне не угодно, чтобы твой брат не присутствовал лично при моем дворе во время кризиса.
      «Ох-хо-хо, — подумал Трент. — Неужели Карми недооценивает короля, или он специально ввел меня в заблуждение?»
      — Неотложные дела, ваше величество. Он сказал…
      — Знаю, что он сказал. Он умеет говорить убедительно. По его словам, ты будешь лучшим военным советником, чем он сам. Это правда?
      — Я готов служить вашему величеству со всем усердием.
      — Если ты хотя бы вполовину так искусен, как твой брат, то все будет хорошо. Ты в курсе ситуации?
      — Да, сир.
      — Какими силами мы располагаем, какую тактику применяет враг и прочее в том же роде?
      — Мне известно все, что знает Карминас.
      — Он много знает, — сказал король. — Каким образом ему удается так много узнать, для меня покрыто тайной, но я не лезу в дела чародеев. Если бы не он, у нас даже не было бы точной карты дарданайского побережья. Надеюсь, ты тоже чародей?
      — Да, сир.
      — И насколько опытный? Может, ты сумеешь выиграть для меня эту войну просто с помощью заклинаний?
      — Это будет трудно, сир. Ни одним заклинанием нельзя охватить все непредвиденные обстоятельства.
      — Так и твой брат говорил. Я верю ему. Но ты можешь сплести заклинания, которые обеспечат нам благоприятные условия и удачное течение событий, развеют злые чары и отвратят другие опасности?
      — Я сделаю все, что в моих силах.
      Король кивнул.
      — Хорошо. Без сверхъестественной помощи нам не обойтись. В добавление к благосклонности богов, конечно.
      Заговорил брат короля:
      — Боги благосклонны к тем, кому люди причинили зло. К таким, как я, например.
      — Несомненно, — без особого энтузиазма согласился король.
      Ноздрей Трента коснулся аромат трав и специй: фенхель, кориандр и ещё что-то незнакомое. Он надеялся, что еда тут не слишком острая. По крайней мере, выглядели блюда аппетитно.
      Разговаривая, высокородные братья не отрывались от трапезы.
      — Боюсь, это будет непросто, — снова заговорил король. — Некоторые из богов благосклонны к нашему врагу. В последнее время мне снятся очень тревожные сны.
      Менетис вопросительно поднял бровь.
      — Что за сны?
      Антемион покачал головой.
      — Я до конца не понимаю их смысл, да и вообще плохо помню. Может, со временем все станет яснее. Одно несомненно — эти сны не сулят нам ничего хорошего.
      — Плохое предзнаменование.
      Антемион нахмурился.
      — Да. Иногда вот так сижу, размышляю, и возникает чувство, что ничего у нас не получится.
      — Но наше доброе имя должно быть восстановлено!
      Король криво улыбнулся.
      —  Нашедоброе имя, брат?
      — Возмутительный поступок Пелиона — оскорбление всей Аркадии!
      Антемион окунул в мед палец, сунул его в рот и задумчиво облизал.
      — Конечно, брат мой, конечно. Но существуют и другие причины, почему нам следует разобраться с дарданайцами. Цена на зерно растет каждый год, а ведь нам приходится ввозить его все больше. Наша земля бесплодна, а на дарданайском побережье плодородные равнины даже распахивают под пар. Тем не менее дарданайцы сжигают наши колонии и убивают колонистов или захватывают их в плен. Это все от жадности. Да, мой дорогой брат, есть и другие причины, почему стоит попытаться спасти Елену из лап насильника Пелиона.
      — Грязного насильника и пирата. Сначала я его кастрирую, потом вспорю брюхо и кину негодяя псам, чтобы они сожрали его внутренности, а я буду смотреть и радоваться. Вот что я сделаю с Пелионом, когда возьму Трою.
      Король засмеялся.
      — Ты в одиночку, что ли, захватишь Трою?
      Менетис поглядел в свою золотую чашу с вином.
      — Не в одиночку, нет. Но я вызову Пелиона на бой. Один на один.
      — Одно сражение не решит ничего, — задумчиво произнес Антемион.
      — Справедливость должна восторжествовать.
      Антемион вздохнул.
      — Твое право и твой долг, не спорю. Смело с твоей стороны, брат мой. Очень смело. — Король снова перевел взгляд на Трента. — Как видишь, дело не простое. Я должен предупредить тебя о возможных сложностях. Половина наших воинов готова вцепиться в глотку второй половине. Древняя вражда, старые вендетты. Такие уж у нас люди. Тем не менее мы объединены общей целью — уничтожить дарданайцев раз и навсегда. И мы своего добьемся, если, конечно, на то будет воля богов. Встретимся с тобой завтра утром, Трент. К тому времени мой брат вернется в Пиреон. Завтра ты изложишь мне свои идеи насчет того, как лучше атаковать дарданайское побережье и где выгоднее расположить нашу армию.
      Трент поклонился.
      — Конечно, сир, я к вашим услугам.
      «Ну да, — подумал он. — Где они, мои сногсшибательные идеи, для разработки которых у меня нет никаких данных?»
      — А пока поешь и отдохни. Возьми к себе в постель любую рабыню, какую пожелаешь. В последнее время у нас их развелось великое множество. Лишние рты. Боги знают, откуда все они берутся. Можешь идти.
      Теламон и Трент поклонились и вышли.
      — Я покажу тебе твои апартаменты, — сказал ему Теламон, когда они оказались в вестибюле. — Очень удобные, с видом на равнину.
      «Ну, Карми, — подумал Трент, — доберусь я до тебя, помяни мое слово!

      — Предлагаю разбиться на пары и прочесать замок, — сказал Далтон, помешивая кофе.
      — Неплохая идея, — улыбнулся Джин. — Чтобы понять, откуда они появились, надо проверить всего-навсего сто сорок четыре тысячи порталов.
      — Ваша правда, работа гигантская.
      — И все же, по-моему, другого выхода нет.
      — Вот именно.
      — Потому что пока мы разговариваем…
      В столовой усердно трудились три гомункулуса. Прямо на глазах у Джина и его друзей к ним присоединились ещё двое.
      — Но невозможно проверить все миры, — заметил Такстон.
      — Будем надеяться, что нам просто повезет, — отозвался Далтон.
      — А что делать, если мы обнаружим портал, через который проникли эти крошки?
      Далтон пожал плечами и отхлебнул кофе.
      — Я скажу, что нам делать, — вмешалась Дина Вильяме. — Возьмем кирпичи, известковый раствор и заделаем эту проклятую дыру.
      — Неплохая мысль, — усмехнулся Такстон.
      — А вдруг они и сквозь стенку пройдут, как привидения?! — Дина поежилась.
      — Да пусть лорд Кармин разберется с ними! — сердито заявил Барнаби Уэлш.
      — И как же, интересно, он с ними разберется?
      — Ну, не знаю. Может…
      — А вот и она! — воскликнула Дина.
      В зал вошла Линда, и все взоры обратились на неё.
      — Привет компании!
      — Линда, ты где была?
      — Следила за маленькими уродцами.
      — И мы тоже, — сказал Далтон. — Не знаешь случайно, откуда они взялись?
      — Нет. — Линда налила себе кофе. — Пыталась понять, но… Они не отсюда.
      — С ума сойти. — Дина опять нервно поежилась. — У меня от них мурашки по телу бегут.
      — Да нет, они даже милые. — Линда не сводила взгляда с одного из уборщиков, усердно трудившегося неподалеку.
      — Милые? Мерзкие — вот они какие.
      — Ну, нет, если приглядеться. Напоминают мультяшек.
      — Да пусть хоть Микки Мауса. Я хочу, чтобы они убрались отсюда.
      — И сколько их тут? — спросил Такстон, ни к кому конкретно не обращаясь.
      — Я насчитала несколько сотен, — вздохнула Линда. — Они везде, куда ни пойдешь.
      — Может, их даже тысячи, — сказал Далтон. — И все же я не думаю, что замку угрожает опасность. В любом случае нужно сообщить Тайрину.
      — Я видела его, — сообщила Линда. — Наверху в гимнастическом зале. Он и ещё несколько стражников разгоняли этих маленьких дьяволят, но в конце концов сдались. Их там было больше трехсот.
      — Похоже, они множатся в геометрической прогрессии, — заметил Далтон.
      — И молчат как рыбы, — сказал Такстон. — Ни единого слова.
      — А вот сейчас проверим. — Джин встал и подошел к одному из усердно подметающих пол гомункулусов. — Извини… м-м-м… приятель, скажем так… — Существо начало подметать пол вокруг него. — Эй, ты! Да постой минуту!
      Гомункулус развернулся и двинулся в противоположном направлении. Джин схватил его за лямки комбинезона в том месте, где они пересекались на груди. Существо беспомощно обмякло.
      Джин поднял маленького уродца.
      — Легкий.
      — Осторожно, Джин! — воскликнула Линда. — Не порань его.
      — Не беспокойся.
      Джин мягко опустил малыша на пол и отпустил лямки. Уборщик вскинул голову и двинулся прочь от Джина, продолжая заниматься своим делом — быстро, методично, старательно работать метлой.
      — Абсолютно безропотный. Ума не приложу, каким образом они могут представлять для нас опасность, хоть малейшую.
      — А если они будут все прибывать и прибывать? — спросила Дина.
      — Замок огромен, — пожал плечами Далтон. — Они не скоро забьют его до отказа.
      — Уверен, Кармин с ними справится, — заметил Такстон.
      — Кстати, он вам не встречался? — поинтересовался Далтон у Линды.
      — Я спросила Тайрина, разговаривал ли он с королем, и капитан сказал, что послал людей отыскать его.
      — Ну, сейчас король, скорее всего, уже в курсе, — сказал Такстон. — И улаживает проблему.
      — Может, он внезапно сорвался с места и отправился куда-то, как с ним иногда случается, — предположил Джин.
      — Когда я уходила, он был ещё на вечеринке, — вспомнила Линда.
      — А я видел, как он ушел вместе с Трентом, — заявил Барнаби Уэлш.
      — Да, так оно и было, — подтвердил Далтон.
      — Мне почему-то кажется, что они отбыли надолго, — задумчиво произнес Такстон.
      — Надеюсь, нет. — Линда откинулась в кресле.
      — А что, если и Кармину не удастся с ними справиться? — Дина явно нервничала.
      — Тогда нам остается одно: научиться жить вместе с ними, — заметил Далтон.
      — Да ни за что! — воскликнула Дина. — Если такое произойдет, я выберу первый попавшийся портал и запрыгну в него. И не вернусь никогда.
      — Вряд ли до этого дойдет, — успокоил её Такстон. — Не дергайтесь.
      — Да я уже вся дрожу.
      — Думаю, нужно послушаться совета Клива. Разделиться, а потом встретиться здесь же, часа, скажем, через два.
      — Все равно мы не поймем, откуда они взялись, — захныкала Дина.
      — Если мы обнаружим такие области замка, где их нет, это немного сузит район поисков. Мне, однако, кажется, что они везде. Самое главное — найти место, откуда они появляются.
      — А что, если вовсе не из какого-то портала? — спросил Далтон.
      Джин пожал плечами.
      — Откуда же ещё?
      — Да, откуда ещё они могут вылезать? — спросил Такстон.
      Далтон задумался, потом неуверенно сказал:
      — Из самого замка.
      Джин кивнул.
      — Я предполагал такую возможность.
      — Ещё одно проявление нестабильности Опасного, — продолжал Далтон. — Мало ли с чем нам приходится сталкиваться? Стены дрожат, целые комнаты исчезают. А призраки? Ну, может, это всего лишь ещё один их вариант.
      — Слишком они реальны для призраков, — засомневалась Линда.
      — Пожалуй, — согласился Далтон.
      — Именно поэтому сначала нужно исключить возможность проникновения извне, — сказал Джин. — Может, этих ребят кто-то заслал сюда?
      Такстон засмеялся.
      — Чтобы они тут убирались? Вторжение борцов за чистоту, да?
      — В замке и не такие странности происходят, — заметил Далтон.
      — Ну, согласен, возможно все. Но только не вторжение. Я имею в виду, что…
      — Давайте-ка лучше начнем, — нетерпеливо сказал Джин. — Чем больше они рассредоточиваются, тем труднее будет установить исходную точку появления.
      — Джин прав, — согласился Далтон.
      — Они были везде, куда бы я ни заходила, — уныло констатировала Линда.
      — А ты далеко забиралась? — спросил Джин.
      — Достаточно далеко, в западное крыло и вниз примерно на десять этажей. Джин, говорю тебе, они повсюду.
      Джин угрюмо покачал головой.
      — Тогда нам ни за что не узнать, откуда они лезут.
      — Но попытаться-то нужно, не так ли? — сказал Далтон.
      — Может, лучше заняться поисками Кармина? — спросил Такстон.
      — И Трента тоже, — согласилась Дина. — Нам понадобится вся возможная помощь.
      — И Шейлы, — добавила Линда. — Всех главных чародеев упомянули? А пока король не вернется — если он вообще вернется, — нам придется импровизировать.
      — Тем не менее кое-кто из нас… — начал было Далтон.
      Тут все насторожились.
      — Что это? — спросила Дина.
      Все с минуту прислушивались.
      — Музыка? — Дина недоуменно оглядела остальных.
      Звуки, похожие на отдаленный барабанный бой, становились все громче. Ещё слышался аккомпанемент флейты или, может быть, волынки. Ритм был какой-то странный, но заразительный.
      — Да, я слышу музыку, — подтвердил Далтон.
      — Черт возьми, теперьчто за напасть?! — в отчаянии воскликнула Дина.
      — Что бы это ни было, оно приближается к нам, — констатировал Джин. — Будьте добры, лорд Питер, передайте сахар. — Такстон вручил ему оловянную сахарницу. — Спасибо.
      Вскоре источник звуков стал ясен. В обеденный зал, покачиваясь и извиваясь, вошла на редкость привлекательная танцовщица, исполняющая танец живота. Её сопровождали два музыканта, барабанщик и волынщик, одетые на восточный манер.
      Они устроили целое представление. Женщина кружилась и звенела металлическими браслетами, призывно извиваясь. Дважды обошла вокруг стола и начала продвигаться в сторону выхода. Музыканты не отставали.
      Компания не сводила с них глаз.
      — По-моему, они очень реальны, — сказала Линда Джину.
      — Да уж.
      — Какая прекрасная женщина! — восхитился Далтон.
      — Да уж. — Похоже, Джин от изумления впал в ступор.
      — Очаровательная, — добавил Такстон.
      — Как им удается это? — Далтон подвигал рукой перед животом.
      — Тренируют диафрагму, — объяснил Такстон.
      Не успела первая группа из танцовщиц и музыкантов покинуть зал, как вошла вторая и тоже начала «представление», лавируя между трудолюбивыми гомункулусами. Люди за столом не сводили и с них глаз, хотя на сей раз с чуть меньшим одобрением.
      — Очаровательно, совершенно очаровательно, — заметил Такстон. — Но знаете, это меня уже беспокоит.
      — Гомункулусы, которые наводят чистоту, — задумчиво сказал Далтон, барабаня по крышке стола кончиками длинных пальцев. — Женщины, исполняющие танец живота. — Он помолчал и закончил со вздохом: — Откровенно говоря, не вижу между ними связи.
      — И все же эта связь наверняка существует, не так ли? — Джин спокойно допил кофе.
      В отдалении снова послышался барабанный бой, который становился все ближе.
      — О господи! — Дина схватилась за голову руками.

      Джереми Хохсгадер был одет в длинную тунику с поясом — одна половина черная, другая оранжевая; соответствующий цвет имели и штанины трико. Удивительно, но при этом оранжевые кроссовки «Рибок» выглядели совершенно уместными.
      Он сидел за столом, полностью погрузившись в видеоигру Его тоже пригласили на вечеринку в клуб Шейлы, но он терпеть не мог вечеринок и ушел при первой же возможности.
      Комнату убирали уже три гомункулуса, но Джереми не замечал их, увлеченный расстрелом злобных черепах. Он услышал музыку, но играть не перестал. Однако постепенно до него начало доходить, что происходит нечто необычное. Может, вечеринка Шейлы продолжается в замке?
      Наверно. Ну и пусть.
      Яростно нажимая на кнопки джойстика, он перепрыгивал через ловушки и увертывался от монстров. Музыка стала громче, но он далее не повернул голову, желая только одного — кто бы это ни был, пусть убирается.
      В игровой комнате началась какая-то суматоха, но он опять не обернулся. В конце концов, однако, усиливающийся шум начал раздражать его.
      Оторвавшись от игры, Джереми бросил взгляд в сторону двери.
      — В чем дело, черт побери? Женщины, исполняющие танец живота?
      Их оказалось трое, и с ними целая толпа каких-то коротышек, играющих на причудливых инструментах. В первый момент красота женщин ошеломила Джереми, и только потом у него в голове созрел вопрос: неужели в замке опять что-то стряслось?
      Двигаясь по залу, танцовщицы постепенно приблизились к Джереми и начали звенеть своими браслетами прямо у него над ухом. Он с восторгом смотрел на полуголых красоток, но музыка его раздражала.
      Танцовщицы, извиваясь, проследовали к выходу, но ещё долго слышались переливы флейты. Потом Джереми различил какие-то новые звуки.
      — Чокнулись все… — пробормотал он. Что поделаешь? Такова жизнь здесь, в замке. Никогда не знаешь, кто выпрыгнет на тебя из окна, или прямо из каменной кладки, или откуда-нибудь ещё.
      Вошла Мелани Мак-Даниел с лютней в руках, облаченная в наряд трубадура: черная бархатная шапочка с пером, черный бархатный камзол, серебристо-серый плащ, алое трико и черные туфли. Это была её повседневная замковая одежда, значит, она уже успела переодеться после вечеринки.
      — Видел этих чудиков? — спросила она.
      — Только что, — кивнул Джереми.
      — Знаешь, их много и они повсюду.
      — Да? И что это?
      — Похоже, никто не знает.
      — Они опасны?
      — Не сказала бы. Просто очень странные.
      — Ну, тут и не такое бывает, верно? — Джереми вернулся к игре.
      — Сюда заходили такие коротышки, занимающиеся уборкой? — поинтересовалась Мелани.
      — А? Что за коротышки?
      — Они вот такого роста… — она показала рукой на высоте двух-трех футов от пола, — в голубых комбинезонах. С метлами. Чистят и убирают все подряд.
      Джереми вдруг вспомнил.
      — А, да, я видел их. И что все это значит?
      — Никто точно не знает.
      — Странно.
      — Да.
      — Что там опять? — Джереми повернул голову к двери.
      Вошли новые танцовщицы; на сей раз их было шестеро.
      Рассердившись, Джереми рывком отодвинул джойстик и выключил монитор. Развернулся в высоком кресле, скрестил ноги и мрачно уставился на вошедших.
      Мелани присела на край стола и, понаблюдав с минуту, пробормотала:
      — И хорошо ведь танцуют…
      — Что ты сказала?
      — Я… Неважно.
      Танцовщицы не собирались уходить — или так только казалось, потому что место ушедших тут же занимали вновь появившиеся. Трудно сказать.
      В конце концов Джереми встал.
      — Пойдем-ка лучше отсюда. Мелани подхватила свою лютню.
      — Я с тобой.
      Они пересекли зал и вышли.
      В коридоре было не так людно, но исключительно в сравнении с комнатой. Повсюду мелькали гномы-уборщики. И как он не заметил их прежде, спрашивал себя Джереми. До чего же странные создания. И в то же время смутно знакомые. Похожи на Порки Пиг, что ли? Нет, на кого-то ещё…
      — Ох, смотри!
      Джереми глянул влево. Подпрыгивая и напевая, по коридору цепочкой тянулись пестро одетые женщины, все как на подбор — длинноногие красавицы. За танцовщицами следовал целый джаз-банд; зажигательные мелодии сменяли одна другую.
      Джереми все это начало всерьез раздражать.
      — Да что за чертовщина? Странно, действительноочень странно.
      — Ты хочешь сказать — странно больше обычного?
      — Вот именно.
      Они посторонились, пропуская танцовщиц с их сопровождением. Музыка эхом отдавалась в длинном коридоре.
      — Интересно, это как-то связано с вечеринкой? — поинтересовался Джереми.
      — Насколько мне известно, она уже окончилась.
      — И как ты думаешь, что происходит?
      — Я вообще ничего не понимаю.
      — Ну, я, пожалуй, наведаюсь в лабораторию. Может, приборы что-нибудь покажут.
      — Я с тобой.
      На следующем пересечении коридоров они свернули влево, но вскоре стало ясно, что дорога впереди перекрыта. Навстречу, все так же приплясывая и напевая, двигалась ещё одна группа танцовщиц в сопровождении джаза.
      — Ой! — вырвалось у Мелани.
      — Вон туда.
      Они юркнули в гостиную, быстро пересекли её и вышли в другой коридор.
      Однако и здесь их не оставили в покое; правда, на этот раз менестрели.
      — О господи, — обреченно прошептала Мелани.
      — Может, подыграешь нам, прекрасная дева?
      Перед ней стоял улыбающийся мужчина, высокий, темноволосый, одетый в зелёное, с белым пером на шляпе. Он был необыкновенно хорош собой, и Мелани почувствовала, что сердце у неё дрогнуло.
      — Да, — ответила она. — Конечно. Начинайте.
      Мужчина заиграл и запел, трое его товарищей подхватили:
 
      Вот Томас однажды у речки лежит,
      И вдруг он видит такое!
      К нему со всех ног красотка бежит,
      А за нею — полено большое…
 
      Мелани попыталась подыграть им. Их аранжировка оказалась немного сложна для неё, но вскоре, к её удовольствию, что-то начало получаться.
      — Эй, Мелани! — окликнул её Джереми. Что это — минорный аккорд или чуть ниже?
      — Мелани!
      — А?
      — Пойдем!
      — Подожди немного, а?
      Закончив песню, старший трубадур сказал:
      — Замечательно, девочка! Может, пойдешь с нами? Мы путешествуем вместе, едим вместе, поем вместе. Это будет чудесно!
      Мелани замялась.
      — Ох, это, конечно, очень мило с вашей стороны, но…
      Певец взял аккорд на своей лютне.
 
      Пойдем со мной, и ты не пожалеешь,
      Нас счастье осенит своим крылом…
 
      — Эй, Мелани, плюнь ты на этого дурня. Пошли.
      — Подожди минутку, Джереми. Послушайте, конечно, было бы очень мило и все такое… Я хочу сказать, что вы славные…
 
      С тобой вдвоем сидеть мы будем у ограды,
      Смотреть, как пастухи овец сгоняют с гор,
      И слушать шум немолчный водопада
      И дивных птиц разноголосый хор…
 
      — Мелани, они не настоящие.
      Она посмотрела на Джереми, точно сомнамбула.
      — Что?
      — Они не настоящие, — повторил Джереми. — Неужели не видишь?
      Певец перестал играть.
      — Кто ты такой, юноша, чтобы рассуждать, кто настоящий, а кто нет? Ты тоже можешь пойти с нами. Некоторым из нас нравится баловаться с мальчиками.
      Менестрели засмеялись.
      — Пошли, Мелани. — Джереми потянул её за руку.
      — Постой, Джереми. — Она повернулась к красавцу певцу. — Как тебя зовут?
      Тот пожал плечами.
      — Какая разница? Называй меня, как тебе больше нравится.
      — У тебя нет имени?
      — Я в нем не нуждаюсь.
      Тут к ним приблизилась ещё одна группа средневековых музыкантов. При виде них у Мелани глаза полезли на лоб. Она перевела взгляд на первую группу, потом на вновь прибывших.
      Они были совершенно одинаковы.
      — Может, подыграешь нам, прекрасная дева?
      Мелани хлопнула себя по лбу.
      — Джереми, ты прав. И как я не поняла сразу!
      — Ну наконец-то! Пошли отсюда.
      Мелани и Джереми обогнули музыкантов и торопливо зашагали по коридору.
      — Доброго тебе пути, прекрасная дева!
      — Прощайте! — бросила Мелани через плечо.
      Фу! Если бы только он не был так чертовски хорош!
 
      Я постелю тебе постель из тысяч алых роз
      Ты будешь жить, не ведая ни тоски, ни слез.

      Снеголап.
      Он весь — льдисто-белый мех и яростные желтые глаза; гора полярного меха, белого, как свежевыпавший снег.
      «Снеговичок» — так называли его люди, друзья. Однако гораздо чаще люди пускались при виде его наутек. И неудивительно, ведь на вид он был очень грозным.
      Он прошел сквозь магические ворота, связывающие его родной мир с замком, и оказался в помещёнии, где повсюду лежали стеганые одеяла; кричаще пестрыми стегаными одеялами были увешаны и стены, что делало помещёние особенно уютным.
      Какая гадость!
      Снеголап был умным зверем и понял, что портал его в замке в очередной раз сместился. Но это не имело значения. Важно оказаться в Опасном, и так оно и было. Это ощущалось даже по запаху.
      Он покинул гардеробную и пошел по коридору. На углу свернул вправо, прошагал длинным переходом, свернул влево, миновал несколько гостиных, банкетный зал, молитвенный зал, приемную (в викторианском стиле) и балетную студию (используемую главным образом для занятий аэробикой).
      Все верно. Он оказался там, где хотел. Но складывалось впечатление, что происходит что-то необычное. Он слышал шум и, хотя не слишком вглядывался, замечал повсюду бурную деятельность.
      Туда и сюда сновали люди в маскарадных костюмах. Люди всегда одеваются так… умопомрачительно.
      Кому нужна одежда? Во всяком случае, не тому, у кого густой шелковистый мех, как у Снеголапа.
      Снова люди. Танцуют! В основном женщины. Он не проявил к ним ни малейшего интереса. Послышался шум, который у людей называется «музыка». Ужасно! Он её терпеть не мог. Правда, нужно признать, что ему приходилось слышать звуки и похуже.
      Ещё несколько поворотов, и он оказался в коридоре, куда выходили двери спален. Дошел до третьей справа, повернул ручку и шагнул внутрь.
      В его комнате какие-то существа зачем-то подметали пол.
      Он присмотрелся. Маленькие, чем-то похожи на людей. Ну ладно, прекрасно. Это в порядке вещёй. Время от времени кто-то приходит и убирается. Не часто, но случается. (Только самые храбрые горничные отваживались приближаться к комнате Снеголапа, да ещё один служка, который, похоже, ничего не боялся.)
      В свое время Снеголап вышвырнул отсюда большую часть мебели. Постель ему заменяла груда шкур, уютно разбросанных среди огрызков.
      Однажды вечером, сильно проголодавшись, он съел тумбочку.
      Гардероб он не стал выбрасывать, поскольку держал в нем свое верное оружие: огромный кованый топор с устрашающе поблескивающим лезвием. Снеголап открыл дверцу, достал смертоносное оружие, несколько раз рубанул им воздух и повесил на плечо.
      Теперь он чувствовал себя готовым к встрече с любым противником. Вообще-то его давно тянуло принять участие в какой-нибудь заварухе. Этого не происходило уже… ох, наверно, целых два лунных месяца. Нет, три. Или даже больше.
      Он снова перевел взгляд на маленьких существ. Те продолжали усердно трудиться.
      — Эй! Никакого внимания.
      — Оставьте эти кости вот здесь. Прямо тут!
      Они собрали грязь и прочий мусор маленькими кучками. Ну, на грязь ему наплевать. Но те косточки при случае можно использовать как легкую закуску.
      — Здорово работаете, ребята.
      Он вышел, не закрыв за собой дверь.
      И снова ему повстречались танцующие и поющие люди. Мужчины — в черных костюмах и черных шляпах, а женщины… На них вообще мало что было надето. Мужчины подбрасывали женщин в воздух и ловили их. Играла музыка. Ну, это их дело.
      Снова танцоры. Снова певцы. Определенно что-то творится. Но здесь это дело обычное. Люди — интересные создания, и ему они, в общем, нравились.
      Снеголап был голоден. Это тоже дело обычное; в таком состоянии он пребывал практически всегда, иногда чуть больше, иногда чуть меньше. Он фыркнул и засопел, уловив запахи человеческой еды.
      Какая гадость — эта человеческая еда!
      Ну, не совсем так, по правде говоря. Он ел её — в крайнем случае. Сейчас же был как раз такой крайний случай.
      К нему подошел неизвестный мужчина в кричащем спортивном костюме, толстый, лысый и с унылым лицом. Снеголап остановился.
      — Черт знает что, — забубнил человек. — Меня никогда не приглашают на вечеринки. Последний раз, когда меня пригласили на вечеринку, это стоило мне сотни баксов. Ни в чем мне нет удачи, ни в чем. Я вынужден являться без приглашения. Последняя вечеринка, на которую я таким образом попал, была встречей анонимных алкоголиков. Они вышвырнули меня вон. Сказали, что терпеть не могут пьяниц.
      — И правильно сделали, — заявил Снеголап и пошел дальше.
      — Ни в чем мне не везет, ни в чем! — крикнул человек ему вслед.
      Снеголап свернул влево и едва не столкнулся с огромным зверем, безволосым, четвероногим, с мешковатой серой кожей, широкими округлыми ступнями, большими развесистыми ушами, крошечным хвостом и длинным хоботом. На его спине восседала хорошенькая женщина…
      — Здорово. — Снеголап остался доволен увиденным.
      Целая процессия удивительных зверей прошествовала мимо, оставляя на полу вонючие кучки.
      Потом ему встретились новые танцовщицы с маленькими металлическими штучками на туфлях, которыми они звонко цокали по полу. Потом появилась ещё одна группа танцоров в других нарядах. Женщины были в тапочках и кружились, стоя на носках, а мужчины снова хватали и подбрасывали их.
      Сегодня тут определенно многовато народу. Что же, в замке и не такое бывает.
      Снеголап вошел в королевскую столовую Там, в конце длинного стола, сидел один-единственный человек, в белом тюрбане, и пил кофе. Как обычно, стол ломился от всякой снеди.
      — А где все? — спросил Снеголап у человека.
      — Пытаются найти источник суматохи.
      — Да? Понятно. Спасибо.
      Снеголап зашарил взглядом по столу, не обращая внимания на супницы с супом из бычьих хвостов, тарелки с трюфелями, жаровни с телятиной а-ля принц Орлофф. Наконец он нашел то, что хотел.
      Свечи из пчелиного воска. Они нравились ему больше, чем парафиновые, от которых голод только усиливался. Снеголап надкусил одну своими устрашающими резцами. Прожевал. Неплохо.
      Но во что их окунать? Ему нравилось есть свечи, макая их в соус «Тысяча Островов».
      Он снова осмотрел стол, но без толку. Соуса не было.
      — Да что ж такое творится! — возмутился Снеголап.

      Помещёние снова увеличилось в размере и превратилось в величественный дворцовый зал.
      Он потрясал воображение. Стены покрывали яркие, возбуждающие чувственное желание фрески, отовсюду свисали ветки пальм. В фонтанах плескалась вода. В золоченых клетках экзотические птицы чистили клювами перья и наполняли воздух восхитительным пением.
      Повсюду сверкало золото и мерцал прекрасный мрамор.
      Между высокими колоннами с капителями в виде цветочных лепестков стояли на страже евнухи. С потолка свисали изысканные гобелены; прекрасные ковры с замысловатым узором украшали стены и лежали на мраморных лестницах.
      Весь зал был заполнен танцорами, певцами, музыкантами и артистами самых разных жанров: акробатами, жонглерами, дрессировщиками со своими животными… и так далее, до бесконечности — сотни или, может, даже тысячи. Они прыгали и кувыркались, пели и танцевали. Слоны трубили, собаки лаяли и ходили на задних лапах. Там шпагоглотатели глотали свои шпаги, здесь пожиратели огня выпускали изо рта языки пламени.
      Всевозможные странные, причудливые комики — клоуны, арлекины, лилипуты — хлопали, топали, кувыркались и дурачились.
      Из-за ужасного гама невозможно было расслышать игру двадцати семи оркестров; тем не менее музыканты старательно наяривали на своих инструментах.
      Огромный зал имел несколько уровней, и на помосте в его центральной части восседали два властелина. Вокруг них суетились прислужницы, по большей части обнаженные или полуодетые.
      Король Торсби приподнялся и перевел взгляд остекленевших глаз на суматоху внизу. Он был смертельно пьян.
      — Ч-ч-то это?
      — Простите, ваше величество?
      — Я сказал, к-к-кто это… — Он рыгнул и взмахнул рукой. — Вон т-т-там?
      — Представление, о великий.
      — А-а-а. Все ещё продолжает-т-тся?
      — Оно будет продолжаться до тех пор, пока вам это угодно, господин наш и владыка.
      — Ну, того… — Он снова зычно рыгнул. — Хватит. Это чересч-ч-чур.
      — Господин?
      —  Надоело.Сделайте ещё что-нибудь.
      — Все, что пожелаете, наш король и повелитель.
      — Отлично, мне нужно выпить.
      Мгновенно появился полный стакан, который Торсби незамедлительно осушил.
      — Что ещё желаете, господин?
      Торсби вытер рот рукавом атласной тоги.
      — Чего?
      — Что желает мой господин?
      — С-час. А, да, желание. Дай подумать. Эй, Фетчен? Фетчен, дружище!
      Из моря женских тел вынырнул Фетчен. Рот у него был в чем-то красном, лицо измазано соком.
      Торсби вскинул брови.
      — Что ты там делаешь?
      — Мы соревнуемся, кто больше съест фруктов.
      — Здорово. Я говорю, Фетчен, дружище, — что бы нам ещё придумать?
      — С меня и этого хватит.
      — Понятно, старина, но всю эту ораву нужно ведь чем-то занять.
      Фетчен наклонил мех с вином и отпил. Вытер рот о ближайшее бедро и изрек:
      — Давай закажем гладиаторов.
      Торсби просиял.
      — Отличная идея! Просто шикарная, старина! Что ещё, кроме кровавого спорта, может заставить биться сильнее старое сердце? Эй вы! Слышали распоряжение его величества? Гладиаторов сюда!
      Хор тут же запел:
      — Гладиаторов сюда!
      И они появились.

      Навьюченный тремя мешками с золотом и драгоценностями, пыхтя и ругаясь на чем свет стоит, Квип карабкался по винтовой лестнице Высокой башни.
      Пытаясь выбраться из суматохи, творившейся на нижних уровнях замка, он сначала попробовал спуститься в подвал, но чем ниже оказывался, тем чаще попадались ему странные призраки. Тогда он решил, наоборот, подняться и теперь тащился вверх уже около часа.
      Высокая башня и впрямь оказалась очень высокой. Но вот вопрос — достаточно ли она высока?
      Время от времени он прекращал подъем и обследовал очередной этаж, но и тут творилось черт знает что. Шуты и трубадуры так и кишели повсюду. Оркестры грохотали, исполняя свою «музыку». Как можно выносить весь этот шум?!
      Ладно, плевать. Он уйдет в какой-нибудь портал и отсидится, пока все не успокоится.
      Однако с этими порталами никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Без предварительной разведки лучше в них не соваться. А со всем добром, которое он тащил на себе… Ну, это был бы просто ужасный риск. А рисковать совсем не хотелось. Замок такой огромный; неужели не найдется, где спрятаться? Конечно, если эта кутерьма не охватила совершенно весь замок.
      Кто-то спускался по лестнице.
      Квип сдержал первый импульсивный порыв к бегству. Наглость всегда ему помогала.
      Из-за поворота винтовой лестницы показался юноша с жидкой порослью на лице. Одет он был неряшливо — тенниска в пятнах и вылинявшие джинсы. Заметив Квипа, парень остановился.
      — Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему чем выше забираешься по песчаному склону, тем быстрее он осыпается? Никогда не задумывался почему?
      Квип, сделав вид, что ничего не слышит, продолжал шагать по ступеням.
      — И ещё, — не унимался встречный. — Ты никогда не замечал, что узкая улочка, в которую ты въезжаешь, всегда через пятьсот футов заканчивается тупиком? Не выходит на другую улицу и баста! Почему, а?
      Квип и ухом не повел.
      Незнакомец не пошел за ним, но бубнил ему вслед:
      — Почему можно назвать человека «неряшливым», а «ряшливым» нельзя? Как можно быть не-чем-то, если нельзя быть чем-то? Это нелогично. И ты когда-нибудь задавался вопросом…
      — Закрой пасть! — бросил Квип через плечо.
      Чем выше он поднимался, тем тяжелее, казалось, становились мешки. Он абсолютно вымотался и подозревал, что у него не хватит сил подняться ещё на один этаж. Добравшись кое-как до следующей площадки, он вошел в дверь.
      — Боги!
      Ад ещё кромешнее. Весь коридор был забит бродячими комиками, циркачами, балетными танцорами и болтающими всякую чушь водевильными артистами. Мимо прошел жонглер, ловко подбрасывая мускусные дыни. И тут же, переваливаясь на перепончатых лапах и балансируя большим мячом на носу, проковылял дрессированный тюлень.
      — Ну ничего себе!
      Квип забыл о жалости к себе, поправил перекинутые через плечо мешки и бросился вперед.
      — Ни в чем мне не везет, — жалобно ныл проходящий мимо невзрачный коренастый человек. — Прямо хоть караул кричи.
      Квип, пыхтя, поскорее свернул за угол и тут застыл как вкопанный. Львы!
      И при них укротитель в галифе и высоких сапогах, он то и дело щелкал кнутом, львы рычали.
      Квип, судорожно сглотнув, попятился. К счастью, он обнаружил боковой коридор, относительно пустой, плохо освещённый, и осторожно двинулся вперед. Отдаленный гул голосов эхом отдавался у него в ушах, и звериный запах щекотал ноздри. Из всех помещёний доносились крики, стук и грохот.
      «Что, ради всех богов, творится?» — спрашивал себя Квип. Он уже давно жил в замке, но такого никогда не видел. Конечно, безумцам всякого рода тут самое место; но подобного размаха безумие никогда прежде не достигало. Повальное помешательство — вот что это такое. Что за ним кроется? Колдовство, что же ещё! Злые чары. Всякий раз, когда в Опасном случалась какая-нибудь заварушка, оказывалось, что дело именно в этом — кто-то пустил в ход магию. Чародеев здесь хватало с избытком. Иногда у Квипа мелькала мысль бросить замок к черту, очертя голову прыгнуть в первый попавшийся портал — и только его и видели!
      Из-за угла вышел огромный гривастый лев, уставился на человека и грозно зарычал.
      Квип тоже остановился и жалко улыбнулся.
      — Хорошая киска… — пролепетал он.
      Лев оскалился и фыркнул, обдав Квипа запахом свежего мяса.
      — С-с-сла… — Воришка облизнул внезапно пересохшие губы и сглотнул. — Славная киска. Милый котик. — Он попятился.
      Лев сделал несколько шагов вперед, бешено молотя хвостом.
      Внезапно краешком глаза Квип заметил деревья и голубое небо. Портал! Он свернул к нему и промчался сквозь магические ворота в другой мир.
      Окунувшись в свежий воздух, он понесся по травянистой лужайке, добежал до противоположной её стороны, нырнул под прикрытие низких ветвей и затаился.
      Спустя какое-то время раздвинул ветки и выглянул из-за них. Лужайка была пуста. Лев остался по ту сторону портала.
      Тяжело дыша, Квип стянул с головы шапку к вытер вспотевшее лицо рукавом. Ну и ну…
      Боги! Золото! Он сообразил, что умудрился рассыпать его по каменным плиткам пола в замке. Нужно как можно быстрее вернуться и подобрать сокровища, пока это не сделали другие.
      Квип снова выглянул из-за ветвей. Никаких зверей не видно. Но «котику» здесь есть где спрятаться. Не стоит рисковать, лучше выждать немного.
      Однако ни о чем, кроме золота, он думать не мог — о сверкающем желтом металле, из которого вырезаны изумительные чаши, тарелки, медальоны, кольца и многое другое; теперь они валяются в замке, и любой, буквально любой, вот-вот наткнется на них и подберет. Черт! Может, призраки уже исчезли? Иначе почему нигде не видно этого дьявольского зверя?
      Квип ещё раз высунулся. Никого. Стоит рискнуть. Так, где был портал? А-а, вон там.
      Нет. Там. Нет, чуть левее. Проем должен находиться прямо напротив него на другой стороне лужайки. Трава слишком низкая, чтобы след Квипа остался на ней. Но он ведь не так уж далеко и убежал. Чтобы вернуться в замок, нужно идти… вон туда.
      Или туда… Никакие львы ему не угрожают, и он может спокойно искать, пока не найдет. Если только…
      Если только это не такой портал, который внезапно появляется и так лее внезапно исчезает, как некоторые из них имеют обыкновение делать. Тогда ворота могут закрыться, и Квип останется в полном… Нет, лучше не думать о таком.
      Он снова натянул шапку, медленно встал, оглянулся по сторонам, осторожно вышел из укрытия и побрел через лужайку.
      Он был уже в середине пути, когда раздался ужасный взрыв и на дальнем конце лужайки взлетели в воздух комья земли. От толчка Квип упал, сверху на него дождем посыпались обломки веток и всякая грязь.
      Ошеломленный, он тем не менее уже почти поднялся, когда второй взрыв рванул среди деревьев, на том месте, где Квип только что стоял. Затем последовали и другие.
      Шатаясь, он добрел до деревьев, но портала не обнаружил. Рухнул на землю под прикрытие кустов, прижался к земле и накрыл руками голову.
      Артиллерийские залпы продолжали сотрясать землю. В оцепеневшем сознании Квипа зародилась ужасная мысль: не исключено, что ему уже можно не беспокоиться о своем золоте.
      Скорее всего, он никогда больше не увидит замок.

      Объединенная армада заполонила гавань. Кораблей было около четырехсот, и вся Аркадия встречала приветственными криками парусники, галеры и баркасы. Большую часть кораблей составляли длинные парусные галеры обтекаемой формы — излюбленный стиль аркадийцев. Но встречались и переделанные для военных нужд торговые суда, рыбацкие лодки и какие-то невообразимые посудины. Для того чтобы собрать их здесь, пришлось тщательно обыскать все гавани на Средиземном море.
      Трент сидел за столом перед своей палаткой, установленной на подветренном склоне холма над гаванью, и пытался заставить себя хоть что-нибудь съесть. Он знал: после того, что должно вот-вот произойти, кусок точно не полезет ему в горло.
      Впрочем, он и сейчас не лез. На столе красовались хорошо выдержанный сыр из Тираса, порезанный крупными кусками, жаренный в масле молодой ягненок, лук, чеснок и очень вкусный местный хлеб; было тут и чудесное красное мегаранское вино. Но все, на что Трент оказался способен, — отрезать ещё один ломтик сыра.
      Юный слуга, Стрефон, предложил ему ещё вина. Ладно, с вином уж как-нибудь можно справиться.
      — Спасибо, — сказал Трент.
      Стрефон поклонился и вернулся в палатку.
      Новоявленный военный советник отпил вина, вытер рот рукавом. И отодвинул сыр в сторону.
      Нет, еда и человеческие жертвы несовместимы.
      Он взглянул на небо. Три недели кряду оно было затянуто тучами, яростные ветры пригоняли одну грозу за другой. Подобной погоды в регионе не наблюдалось уже целое столетие, так сказали Тренту. Флот дважды пытался пересечь Тирренское море, чтобы попасть в дарданайские воды, и оба раза отвратительная погода заставляла моряков вернуться. Антемион был убежден — боги против него, и с каждым днем проникался уверенностью, что умилостивить их может только величайшая жертва.
      Откуда он это знал? Так ему, видите ли, было сказано во сне.
      Черт бы побрал эти их сны! Что можно противопоставить такому заявлению?
      Давай убьем того-то. Почему? Ну, понимаешь ли, во сне мне привиделось…
      И что тут поделаешь?
      Трент вздохнул. Что толку осуждать этих темных людей? В эту древнюю эпоху люди слишком богобоязненны, и ещё не одно столетие минует, прежде чем взойдет солнце разума — если оно вообще когда-либо взойдет. (Ему все время приходилось напоминать себе, что это не Земля и что здешняя история вовсе не обязательно должна развиваться в точности так же, как на Земле.) Ничего лучше эти люди пока не знают; суеверие стало для них способом выжить. Боги разговаривают с ними во снах, через оракулов, но не устами священников. Если боги требуют крови (и Тренту также приходилось все время напоминать себе, что человеческие жертвы, в общем-то, тут были редкостью), они получают кровь. А по большей части удовлетворяются куском жареного барашка. Но иногда — только иногда — им хочется чего-нибудь более экзотического.
      Проклятье! Трент отпил ещё превосходного вина.
      Больше всего его огорчало, что он не сумел предотвратить то, что должно было произойти. Он пытался — убеждал, спорил, доказывал, даже льстил — до посинения. Без толку. Антемион остался непреклонен в своем убеждении, что утихомирить гнев богов способно одно — принесение в жертву его собственной дочери.
      Ну, может, она и впрямь его дочь, хотя её матерью была одна из его наложниц, а они все спят тут с кем попало и даже не скрывают этого. Может, Антемион — отец девочки, а может, и нет. Ещё день назад он, скорее всего, даже не знал о её существовании.
      Ну а если она и не его дочь — так что? Какая разница? Сыр все равно в горло не полезет. Трента не покидало ощущение вины за то, что ему не удалось переубедить Антемиона. Он чувствовал — несколько раз король был близок к тому, чтобы согласиться с его доводами. Если бы только Трент сумел лучше обосновать свою точку зрения, или измыслил какой-то особо хитрый аргумент, или…
      Нет, не надо себя обманывать, он сделал все, что мог, и потерпел неудачу. Все очень просто.
      И, если разобраться, какое ему-то до всего этого дело? Здесь не его страна и не его время — не его мир,слава богу! Его совесть чиста.
      По склону холма поднимался Теламон. Трент встал, заставил себя улыбнуться и махнул рукой.
      Королевский управляющий помахал в ответ и тоже улыбнулся. Крепыш и здоровяк, на последнем подъеме он все же пошел медленнее. Склон на пути к акрополю и храмам был уж очень крут. Трент приказал поставить свою палатку здесь, чтобы не чувствовать запаха гнилой рыбы, которым пропитался портовый город, и чтобы использовать преимущество расположения на подветренной стороне холма, но больше всего с целью оказаться подальше от постоянных ссор и убийств среди аркадийских солдат внизу. Десять тысяч праздных, зудящих от безделья рук, каждая из которых чуть что тянулась к мечу, — неудивительно, что в лагере царила нервная обстановка. Даже в лучшие времена аркадийцы были просто одержимы идеей вендетты, и кровь лилась неиссякаемым потоком.
      Что ж, это ведь люди. Ничего особенно нового.
      Теламон выглядел удрученным.
      — Привет тебе, Трент.
      — И тебе, Теламон. Ты уже ел?
      — Да. Но от глотка вина не откажусь.
      — Так присядь, выпей. — Трент наполнил ещё один кубок.
      Теламон не торопясь посмаковал вино, потом поднял взгляд к небу.
      — Погода не меняется.
      Трент тоже посмотрел на беспросветную серость над головой.
      — Надвигается новая буря. — Он отпил вина и перевел взгляд на королевского управляющего. — Антемион по-прежнему полон решимости выполнить задуманное?
      Теламон угрюмо кивнул:
      — Да. Девочку прикончат в один миг.
      — Господи! Такую юную… — Трент покачал головой. — Нет, ничего не хочу знать.
      — Сейчас лучше не думать ни о чем, кроме своего долга.
      Трент промолчал. Ему хотелось сказать Теламону, что все они сошли с ума. Но, конечно, он этого не сделал.
      — Пути богов непостижимы, — продолжал Теламон, провожая взглядом быстро бегущие по небу облака. — Они капризны, а иногда жестоки. И все же боги есть боги, и мы должны принимать их такими, какие они есть, и повиноваться их воле.
      — Да, конечно, — ответил Трент. — Но нам известно лишь, что королю приснился сон. Воля богов нам неизвестна.
      — Но они не подали знака, указывающего, что сие деяние им неугодно.
      — Какого, к примеру?
      — Не могу сказать. Но уверен, что они нашли бы способ выразить свое неудовольствие. Так всегда бывает.
      Трент с трудом подавил вздох. Спорить с этими людьми невозможно. Нет способа опровергнуть то, во что они верят. Откуда им известно, что королевский сон имеет божественное происхождение? Ну, на то он и король. Что и требовалось доказать.
      Трент начал было мысленно выстраивать очередной контраргумент, но оставил эту затею. Никакие доводы не заставят их отказаться от убийства. Единственный выход — использовать магию.
      Но тогда возникнут новые сложности. Во-первых, магия в этом мире работала слабо. Требовалось время — которым Трент не располагал, — чтобы детально вникнуть в то, как его искусство сработает здесь. Если действовать без предварительных попыток, можно испортить все окончательно. Во-вторых, туземцы оказались весьма восприимчивы к магическим проявлениям. Если бы Трент вмешался, Антемион, без сомнения, почувствовал бы это. И, мягко говоря, не пришел бы в восторг; напротив, стал бы относиться к советнику с подозрением.
      Чего ни в коем случае допускать не следовало.
      Были и другие соображения. Карми недвусмысленно велел Тренту держаться в стороне, ограничиваясь исключительно ролью военного советника. Предполагалось, что он станет использовать магию, только если этого потребует военная обстановка, но даже в таком случае речь шла всего лишь об одном-двух заклинаниях временной невидимости, только и всего. Фактически Трент вообще не планировал прибегать к помощи сверхъестественных сил. Трюки лишь усложняют ситуацию; кроме того, военная магия не всегда эффективна. Лучше держать порох сухим, а меч остро наточенным. Полагаться на всякие фокусы-покусы рискованно.
      Итак, подведем итог: занимайся своими делами, черт бы их побрал, и никуда не лезь.
      Пока Трент обдумывал все это, Теламон продолжал говорить. Принц вспомнил Шейлу; интересно, сколько он отсутствует по её счету времени? У него не раз закрадывалось подозрение, что Карми исказил истинное положение дел относительно разницы во времени. Черт бы его побрал!
      Принц очень беспокоился, ведь он находился в этом мире уже три месяца — по здешнему времени. Оставалось надеяться, что Шейла не сердится. Правда, Карми заверил брата, что поговорит с ней, если у Трента возникнет необходимость задержаться на более длительный срок. Но как давно он отсутствует по времени замка? День? Неделю? Может, уже целый месяц? Если так, Шейла будет вне себя.
      Но он, не сумев отказаться, принял на себя обязательства и теперь связан обещанием; значит, должен довести дело до конца. Это дело чести.
      — Ты расстроен, друг мой, — сказал Теламон.
      — А? Ох, прости. Ты прав — мне никак не удается выкинуть из головы это дело. Я хочу…
      Теламон бросил взгляд в сторону склона.
      — Очень скоро все закончится и ломать голову будет не над чем.
      Трент проследил за его взглядом. Вверх по склону тянулась процессия — Антемион, его придворные, его стража и множество других людей. Двое солдат сопровождали девушку, совсем юную.
      «Господи, да ей не больше четырнадцати», — подумал Трент.
      Он допил вино и встал вместе с Теламоном.
      Процессия поднималась по каменной дороге. Когда они проходили мимо, Трент смог разглядеть девушку. Она была в свободном белом одеянии, с миртовым венком на голове. Такая юная, слишком юная! Как только этот изувер додумался до такого?
      Повернув голову, она бросила взгляд на Трента. По её губам пробежала слабая улыбка. И тут же девушка отвернулась, с выражением робкого смущения на лице.
      Она не знала, что её ждет! И не узнает до самого последнего мгновения, понадеялся он. Слава богам!
      Хотя здешние боги — не его боги. Если они вообще существуют. Не то что он когда-нибудь…
      Неважно, все это неважно. Неужели ему непременно нужно быть свидетелем кровавого злодеяния? Может, остаться тут, хорошенько напиться, и чума на всех этих неразумных, суеверных ублюдков?
      Процессия прошла мимо. Трент и Теламон двинулись следом.
      Чем выше они поднимались, тем гаже делалось на душе у принца.
 
      Храмовый комплекс на акрополе был невелик. Три храма, но лишь один по размерам превосходил обычный дачный домик. Тут находились и другие, совсем маленькие, строения и усыпальницы. Процессия миновала их все и направилась к алтарю — усеченной ступенчатой пирамиде на самом краю возвышающегося над морем утеса.
      На небе сгущались тучи. Беломраморные святилища выглядели какими-то обветшалыми. Трент понятия не имел, для поклонения каким богам или богиням они предназначались; по правде говоря, ему это было безразлично.
      На верхней плоскости алтаря стояла каменная жаровня, достаточно большая для того, чтобы можно было убить на ней жертву, а потом сжечь останки. Так обычно и делалось, вот только редко жертвой бывал человек.
      Трент потерял из вида начало процессии и побежал вперед, лавируя между идущими, а иногда просто расталкивая солдат, моряков, придворных и слыша позади недовольное ворчание. На него бросали злобные взгляды, а некоторые даже хватались за мечи. Но он продолжал пробиваться вперед.
      Однако взойти на сам алтарь оказалось не так-то просто — дорогу преграждали воины Антемиона. Трент с силой толкнул одного из них и поднялся на две ступени. За спиной послышались крики:
      — Подлый чужеземец!
      — Проклятый колдун!
      Звучало и кое-что похлеще, но он не обращал внимания. Немногие решались открыто бросить вызов колдуну. Трент продолжал прокладывать путь к самому верху алтаря.
      Один из солдат выхватил меч, Трент саданул его коленом в пах, прорвался дальше и в конце концов оказался наверху. Услышал крик девочки, ударом кулака свалил очередного воина, преградившего ему путь, и… остановился.
      Над ним, на верхней каменной платформе, стоял Антемион с поднятым мечом. Бронзовое лезвие сияло на фоне серого неба, готовое опуститься на несчастного ребенка. Глаза короля потемнели от яростной, непоколебимой решимости. Он явно не собирался отказываться от задуманного.
      Внезапно ослепительная вспышка озарила акрополь.
      Она исходила из меча в королевской руке. Во все стороны от него разнеслись изломанные стрелы голубого огня, замыкаясь вокруг овальной жаровни. Все вокруг излучало голубое сияние. Одна из голубых молний метнулась к Тренту, подбросила его над толпой и с силой швырнула наземь. Из меча короля посыпались искры, повалил густой белый дым.
      Раздался оглушительный треск. Натыкаясь друг на друга, люди в ужасе попятились вниз по ступеням.
      Над морем прокатился раскат грома.
 
      Наконец он смог сфокусировать взгляд и обнаружил над собой склонившегося Теламона.
      — Трент!
      Принц поднял голову.
      — Что случилось?
      — Знак.
      — А, ну да.
      Теламон помог Тренту сесть, ощупал его руки, ноги, все тело. Никаких признаков ран или переломов не было. Трент попытался встать, и ему удалось.
      — Боги явили нам свою волю, — сказал Теламон, — как они всегда делают.
      — Да уж, даже слишком громко и ясно, — слабо улыбнувшись, согласился Трент.
      Принц был оглушен, у него болели уши. Повернувшись, он заметил, что Антемион пристально разглядывает его.
      Толпа рассеялась.
      — Пойдем, — приказал Антемион.
      Вслед за ним Трент поднялся на самый верх алтаря. Там король остановился и перевел взгляд на что-то лежащее у его ног: кусок наполовину расплавленного, искореженного металла.
      Трент пригляделся. Меч Антемиона.
      — Это было испытание, — сказал король Микоса, глядя на остатки своего меча.
      — Да.
      — Проверка, буду ли я повиноваться. И я повиновался.
      — Да, — повторил Трент. На языке у него вертелись несколько вопросов. — А где девушка? Она…
      — Невредима.
      — А!
      — Ты оказался прав, Трент. Но у богов свои планы, исполнению которых ты пытался помешать. И у меня не было выбора. Теперь перед богами моя совесть чиста.
      Трент кивнул.
      Антемион сделал глубокий вдох.
      — Я ничего не чувствую, — сказал он. — Молния прошла сквозь меня, и все же я ничего не чувствую. Ты сильно пострадал?
      — Нет, — ответил Трент. Антемион кивнул.
      — Боги всемогущи. И мудры. — Он перевел взгляд на море. — Теперь мы не можем потерпеть неудачу.
      — Нет. Надеюсь, что нет.
      Трент спустился с алтаря, оставив короля, не сводившего взгляда с отсвечивающей темно-красным поверхности моря.
      Возвращаясь к своей палатке, Трент негромко рассмеялся.
      Да. Он выиграл очко и притом самым «дешевым» способом. Антемион ни о чем не подозревает. Хотя близок к этому. Очень близок.
      Эка невидаль — призвать молнию с небес и для убедительности направить удар на себя, не причинив никому вреда и не превратив собственное тело в кусок жареного мяса?
      Нужно просто действовать осторожно, очень осторожно.
      В небе над шумной гаванью среди туч показался кусочек голубого неба.

      Джин на всякий случай переоделся, теперь на нем были кольчуга, камзол с длинными рукавами, трико и анахроничные высокие кожаные сапоги. Ну, ещё, конечно, на поясе висели меч и кинжал.
      Линда надела кожаные шорты поверх черных колготок, высокие зеленые сапоги, сборчатую блузу и кожаную куртку. Ножны её кинжала украшала филигрань.
      Они нашли пустую гостиную и спрятались там, чтобы перевести дыхание. Суматоха вокруг продолжалась. Какофония нарастала: сотни оркестров играли в полной дисгармонии друг с другом; к этому добавлялись рулады певцов и топот танцоров.
      — Устал. — Джин рухнул на кушетку.
      — Я тоже. — Линда уселась рядом.
      — Сколько этажей мы уже осмотрели?
      — Дюжину или две.
      — А сейчас мы на каком?
      — На шестом, по-моему.
      — До низа ещё так далеко? Я совсем выдохся. Думаешь, стоит пробиваться к подвалу?
      — Ты же сам сказал, что именно там возникла вся эта заваруха.
      — Это лишь предположение. Однако, похоже, я прав. Судя по тому, что чем мы ниже, тем хуже обстановка.
      — В таком случае мы обязательно должны добраться до подвала и посмотреть, что там творится.
      — Погоди минутку. Может, второе дыхание откроется.
      — У меня так уже третье.
      — Ты молодец…
      Мимо них промаршировал очередной оркестр в зеленой униформе с золотыми кантами и эполетами, трубя в ускоренном темпе что-то жизнерадостное. Линда зажала уши руками и пригнулась к дивану.
      Наконец последний флейтист покинул гостиную.
      — Господи, как они шумят,— пожаловалась Линда, выпрямляясь.
      — В замке, конечно, частенько случаются всякие заварушки. Эта, может, и не самая опасная, но зато уж точно самая надоедливая. Какой гам!
      — Хочу, чтобы тут была дверь.
      Джин недоуменно посмотрел на девушку, та ответила ему пристальным взглядом.
      — Что ты имеешь… — начал было он, но тут же понял. — Ах, ну да, конечно.
      Она сложила руки и подергала носом.
      Там, где прежде была открытая арка, появилась прочная дубовая дверь. Линда снова дернула носом, и точно такая же дверь перекрыла противоположный выход. Гвалт снаружи стих до уровня глухого шума.
      — Прости, — сказала Линда. — Можно было и раньше сообразить.
      — А зачем ты так странно дергала носом? Самое удивительное, это движение что-то мне напомнило.
      — Я использую его как спусковой крючок для своих заклинаний. Позаимствовала приёмчик из телесериала.
      — Конечно! Телевидение — источник мудрости.
      Оба засмеялись, потом помолчали. Наконец Линда сказала:
      — Вроде бы все спокойно.
      — Ага.
      — Хочешь поговорить о… том?
      — О том?
      — Ну, о нас.
      — Ах о нас! И что о нас?
      Она пожала плечами.
      — У нас может быть какое-то общее будущее?
      Теперь он пожал плечами.
      — Вряд ли.
      — Значит, нам не стоит заводить роман?
      Джин засмеялся.
      — Да, это вопрос.
      — Я серьезно.
      — Тебя действительно интересует мое мнение?
      — Ага.
      — Нет.
      — Не стоит?
      — Скорее всего, нет, — ответил Джин. — Мы — добрые друзья, и нам многое пришлось вместе пережить. По-моему, не нужно ничего усложнять.
      Плечи Линды поникли.
      — Может, ты и прав.
      — Что ты испытываешь, облегчение или разочарование?
      — Не знаю, по правде говоря.
      — Но ты огорчена.
      — Огорчена? Нет, вовсе нет.
      — Ты мне нравишься, Линда.
      — И ты мне. Наверно, я сморозила глупость.
      — Ох, черт! Нет, Линда, нет. Ты очень привлекательная.
      — Правда? Ты никогда не говорил этого.
      — Ну да, никогда не говорил. Просто эта тема как-то никогда не всплывала. Но это правда. Я всегда считал тебя очень привлекательной. И в то же время мне казалось, что ты как-то… выше всего этого.
      — Выше чего?
      — Ты как будто… Что я хочу сказать? Ты как будто сторонишься таких сугубо земных вещёй, как… ну, романы.
      — Правда? — удивилась Линда.
      — А что, не так?
      Линда задумалась.
      — Можно назвать это… своего рода зимней спячкой. Или дремотой. Ты не помнишь, конечно, в какой депрессии я была, когда появилась здесь.
      Теперь задумался Джин.
      — Ты права. Совсем забыл.
      — Сейчас, кажется, мне лучше. Или я только пытаюсь убедить себя… Как бы то ни было, теперь я вполне созрела для романа. Но это ничего не значит.
      — Эй, я ведь не сказал, что это ничего не значит.
      — В каком смысле?
      — Ты спрашивала, как я отнесусь к тому, чтобы мы… Ну, ты понимаешь.
      Линда улыбнулась:
      — А ты понимаешь?
      — Ну, занимались тем самым…
      — Спали вместе — вот как это называется… Джин, ты покраснел.
      — Не говори глупостей, моя дорогая. Мы, люди этого мира…
      — Ты покраснел! А ведь с тех пор, как мы познакомились, ты переспал, наверно, с дюжиной женщин.
      — Что? Если тебя это так волнует, то да, я покраснел, но только потому, что ты пытаешься вогнать меня в краску. Прекрати!
      Линда усмехнулась:
      — Прости.
      — Ладно, ладно… На чем мы остановились?
      — На сексе.
      — Черт возьми, женщина! Это не тема для разговора.
      — Ханжа. Хорошо, я все поняла. Ты не исключаешь романа между нами, но думаешь, что лучше воздержаться.
      — Более или менее.
      Линда кивнула.
      — Ладно. Как-нибудь переживу.
      — Постой. А что тыдумаешь по этому поводу?
      — Какая разница, что я думаю, если ты не считаешь это хорошей идеей?
      — Ну, я вполне могу изменить свое мнение.
      — Значит, твой ответ — может быть?
      Джин скрестил ноги и откинулся назад.
      — Может быть.
      — Твой ответ — может быть или, может быть, твой ответ — может быть?
      — Может быть, мой ответ — может быть.
      — Господи, это просто игра словами!
      — Кто играет словами? Я всего лишь сказал…
      — Ты сказал — может быть, может быть.
      — Может быть, может быть?
      — Не просто «может быть». Дважды «может быть».
      — Нет, я сказал…
      — Может, ты и прав.
      — Прав в чем? — спросил Джин.
      — Прав в том, что мы несовместимы.
      — Я этого не говорил.
      — Разве? Но ведь ты сказал, что нам лучше не быть вместе. Может быть, и так. Хотя бы потому, что ты в шесть раз интереснее меня.
      — Ох, перестань пожалуйста!
      — Нет, в самом деле. Ты остроумный и очаровательный. Ты всегда говоришь к месту и умеешь подобрать нужные слова…
      — Дай хоть передохнуть.
      — Послушай! Я знаю: мне в жизни за тобой не угнаться.
      — Нет, это ты послушай, — сказал Джин. — Одна из причин, почему мне нравится, когда ты рядом, состоит в том, что именно при тебея делаюсь, как ты говоришь, интересным, и очаровательным, и якобы остроумным. Люди всегда так или иначе влияют на тех, с кем общаются. Если я очаровательный, когда ты рядом, то лишь потому, что тыпробуждаешь это во мне.
      Линда задумчиво поглядела на него.
      — Приятно слышать.
      — Это правда.
      — Спасибо за добрые слова. Но иногда ты меня путаешь.
      — Прости, я не нарочно.
      — Знаю.
      — Меньше всего мне хотелось бы пугать тебя. Некоторых других людей — да. По-твоему, мое якобы превосходство над тобой — наша главная проблема?
      Линда покачала головой.
      — Нет, я не говорю, что это главная проблема.
      — Второстепенная?
      — Ну… Может быть.
      — Что-то много «может быть» в нашем разговоре, — заметил Джин.
      — Да. Вообще-то я вовсе не хочу сказать, что у нас с тобой есть какие-то серьезные проблемы. Просто… Ну, я имела в виду…
      — О чем ты?
      — А ты о чем?
      — О том, что я сказал.
      — О чем из того, что ты сказал?
      Джин задумался.
      — Мне нужно хорошенько все обдумать.
      — Надежда есть?
      — Ты надеешься, что есть надежда?
      — А ты?
      Джин засмеялся.
      — Похоже на игру в покер.
      — В каком смысле?
      — В том, что ни ты, ни я не хотим открывать свои карты.
      — Может быть, мы оба боимся проиграть.
      — Может быть, мы оба блефуем?
      — Может быть. Может быть, нам стоит остановиться на этом.
      — Снова «может быть».
      — Да. — Линда зевнула. — Ох, извини!
      — Хочешь вздремнуть?
      — Не против.
      Внезапно уровень шума резко возрос, напугав обоих. Джин перевел взгляд с одной арки на другую. Магические двери исчезли.
      — Здорово у тебя получается их ликвидировать, — заметил он.
      — Я ничего не ликвидировала, — ответила Линда. — Просто сделала заклинание слабеньким, и, как только оно выдохлось, они исчезли сами собой.
      — О, вот как ты это делаешь? Ловко. Ну что, ещё посидим?
      — Нет, давай спускаться. Никуда не денешься, все равно придется.
      — Ладно. Но я терпеть не могу…
      Из арки выскочил мускулистый здоровяк в стальном шлеме с забралом. В руке он держал щит, прикрывая им обнаженную грудь. Увидев Джина, он вскинул короткий меч и бросился в атаку.
      Джин вскочил и парировал удар. Молниеносно сделав шаг в сторону, он тем самым сбил с толку нападающего и через мгновение обрушил на его обнаженную спину удар плоской стороной меча.
      Человек вскрикнул и упал, но тут же вскочил и снова кинулся в бой.
      Схватка между Джином и гладиатором продолжалась. Щит давал последнему преимущество, но Джин гораздо лучше владел мечом. Очень быстро он загнал противника в угол и, перехватив обеими руками свой несравненно более совершенный, длинный меч, принялся наносить удары по щиту.
      Линда, наблюдавшая за всем происходящим с кушетки, негромко вскрикнула, когда Джин нашел прореху в обороне противника и удар его меча достиг цели.
      Лицо гладиатора исказилось от боли. Он выронил оружие и щит и ухватился за лезвие, погрузившееся глубоко в живот.
      — Ты победил, друг, — тяжело дыша, произнес он и упал.
      Джин выдернул окровавленное лезвие. Гладиатор хрипло вздохнул и…
      …исчез.
      — Так-то лучше, — сказал Джин, глядя на меч, на котором больше не было следов крови. — Не думаю, что он настоящий, но спектакль был разыгран неплохо.
      — Джин, а если бы он убил тебя…
      —  Идущий на смерть приветствует тебя.Черт возьми, я-то уж точно не исчез бы. Остался бы лежать тут, мертвее мертвого.
      Ещё два сражающихся между собой гладиатора ворвались в гостиную, лязгая оружием. Джин подбежал к кушетке и вспрыгнул на неё.
      — Лучше нам поскорее убраться отсюда, — сказал он Линде.
      Через противоположную арку вбежали очередные двое гладиаторов. Они тоже сражались не на жизнь, а на смерть, не обращая на Джина и Линду никакого внимания, и те начали потихоньку пятиться из комнаты.
      — Пока они не закончат драться, — заметил Джин, — на нас не нападут. Но если кто-то окажется не у дел.
      — Не хочешь рисковать?
      Джин покачал головой.
      — Нет, с магическим мечом я непобедим. Просто нужно как можно скорее выяснить, что за всем этим стоит. Может, ты спрячешься где-нибудь, а я быстренько спущусь вниз?
      — Да ни за что! Я пойду с тобой.
      — Правильно. Мы партнеры и вместе непобедимы.
      Она покачала головой:
      — Ладно уж, партнер, пошли.
      Они осторожно вышли в коридор, где не прекращалась суматоха.

      — Что случилось? — крикнул Далтон через плечо. — Одышка, старина?
      Идущий за ним Такстон замешкался несколькими ступенями ниже.
      — Ничего подобного. Просто берегу силы.
      — Всего пять этажей осталось.
      — Знаю.
      Останавливаясь через каждые два шага, Такстон поплелся дальше вверх по винтовой лестнице. И все же явно выдохся, добравшись до того места, где стоял Далтон.
      Он уселся на ступеньку и тяжело вздохнул.
      — Нужно больше тренироваться, дружище, — заметил Далтон — Играть в гольф хотя бы иногда.
      Такстон с тоской посмотрел вверх.
      — Или во что-то, что тебе нравится, — смилостивился Далтон.
      — Уж гольф-то мне точно не нравится, и ты это знаешь, — кисло улыбнулся Такстон.
      — Прости. Ты когда-нибудь поднимался на крышу замка? Или на верхушку башни?
      — Нет, — признался Такстон. — А ты?
      — Было однажды. Вид, скажу тебе, изумительный. Равнина, заснеженные горы. Красота.
      — Не сомневаюсь.
      — Правда-правда. Но вот что странно — как-то теряешь ориентацию.
      — В каком смысле?
      — Ну, в замке, как известно, около восьмидесяти этажей, — объяснил Далтон. — Однако, глядя снаружи, этого не скажешь — кажется, что здесь от силы этажей тридцать-сорок. Он и воспринимается как обычный старинный замок, а не как какой-нибудь небоскреб.
      — Ну, это меня не удивляет.
      — Да, замок манипулирует с внутренним пространством.
      — Вот-вот.
      — Ну что, передохнул?
      — Подожди ещё немного, — попросил Такстон.
      — Нет проблем.
      — Сколько тебе лет, Далтон, старина?
      — Одиннадцатого октября исполнится шестьдесят шесть.
      — Должен сказать, ты в отличной форме для такого старого развратника.
      — Ну, спасибо тебе. Кстати, меня вдруг осенило, что я никогда не задавал тебе того же вопроса.
      — Пятьдесят один, дружище. Пятьдесят один год, черт меня побери, и я чувствую каждый из них всеми косточками своего тела. — Такстон перевел взгляд вверх. — Пожалуйста, не вздумай снова заводить разговор о каких-то дурацких тренировках.
      — Обещаю.
      — Не все люди стареют красиво, — угрюмо заметил лорд Питер.
      — Конечно.
      С величайшим усилием заставив себя встать, Такстон сказал:
      — Напомни-ка мне, зачем мы туда тащимся.
      — Чтобы взглянуть, не происходит ли вторжение извне.
      — А разве здесь нет дозорных?
      — Их отозвали со своих постов, когда поднялся весь этот тарарам. Тайрину нужен каждый человек, вот он и послал меня подняться наверх и взглянуть, что там снаружи.
      — А-а. Понятно.
      — По правде говоря, я ничего особенного не жду. Все-таки это, похоже, чисто внутренняя проблема. Магия проклятого замка пошла наперекосяк, как уже не раз бывало.
      — Ох, да, — отозвался Такстон. — Даже слишком много раз.
      Они снова начали подъем по винтовой лестнице. На каждом третьем витке обнаруживалась амбразура, но щели были слишком узки, и сквозь них мало что удавалось разглядеть. Хорошо хоть, что амбразуры пропускали немного солнечного света.
      На нижних этажах то и дело попадались виновники беспорядка: завидев любого потенциального зрителя, комики начинали кривляться, жонглеры и прочие циркачи — демонстрировать свое искусство. Однако выше шестидесятого этажа пока все было тихо.
      В конце концов приятели добрались до самой верхней площадки и остановились перед массивной дубовой дверью. Далтон открыл её и прошел дальше, Такстон не отставал от него. В легкие хлынул свежий воздух — они оказались на верхушке башни. Вдоль дорожки тянулся высокий парапет, но ветер все равно ощущался, и довольно сильный.
      — Господи боже…
      Отсюда открывался потрясающий вид на сам замок и окрестности. Бывшие гольфисты стояли на дорожке, проложенной вдоль зубчатой стены, и могли видеть центральную часть Опасного — сложнейший комплекс, щетинившийся сотнями башен и башенок. Ниже тянулся лабиринт стен, разграниченных выступами, навесными башнями и тысячью всевозможных аркад и крытых двориков. Все в целом было замкнуто по кругу целой сетью куртин и бастионов, и так вплоть до наружных стен, почти таких же высоких, как центральная часть замка. Неприступная крепость, огромная и загадочная, — вот что представлял собой замок Опасный.
      В тысячах футах ниже скалы, на которой он возвышался, раскинулась бесплодная равнина Баранты, окаймленная на западе заснеженными горами.
      Зрелище было потрясающее, но рассмотреть его в деталях не удавалось.
      От башен и изнутри замка исходило световое излучение. Кое-где в нем мелькали смутные образы: лица, человеческие фигуры, очертания животных и предметов. Это странное сияние мерцало и трепетало, прозрачные, похожие на птиц силуэты взмывали к небу и таяли в нем. Ничто не было резко очерчено; все выглядело иллюзорным.
      А в вышине, как будто управляя всем происходящим, парило нечто неопределенное, но постепенно обретающее форму.
      — Черт побери, что это такое? — изумился Такстон.
      — Кто знает. — Далтон задумчиво изучал туманное видение. — Что же это напоминает…
      Такстон всмотрелся.
      — А! Похоже на человека в тюрбане.
      — Вот-вот. Смотри, он как будто улыбается нам. Знаешь, меня это нервирует.
      — Да. Может, нам лучше…
      — Определенно эта образина имеет отношение к тому, что творится в замке, — перебил друга Далтон. — Но какое? Понятия не имею.
      — И я тоже. Ну что, возвращаемся?
      — Давай хорошенько рассмотрим. — Далтон зашагал дальше по дорожке.
      — Ну если ты настаиваешь…
      Они шли со всей возможной осторожностью, стараясь держаться центральной части дорожки. Такстон периодически бросал вниз тревожные взгляды.
      — Что же это может быть, а? — спросил Далтон, по-прежнему не сводя взгляда с образа у них над головами.
      — Словно джин из какой-нибудь проклятой лампы.
      — Точно. — Далтон остановился. — Но такой, знаешь, злобный…
      — Согласен. Наверно, кто-то выпустил его на свободу. Пошли, расскажем Тайрину.
      — Он как будто только ещё формируется. Давай ещё немного поглядим.
      — Только недолго.
      — Боишься?
      Такстон изобразил удивление.
      — Кто, я, старина? Конечно, нет. И все же осторожность не помешает.
      — Ты прав. Мне эта штука не нравится. Совсем не нравится.
      — Да, я просто в замешательстве. Чувствуешь себя неуютно под его взглядом. И ещё эта дурацкая ухмылка.
      — Я бы сказал — самодовольная. Теперь лицо нависало прямо над замком, слегка перемещаясь из стороны в сторону и оказываясь то в фокусе, то вне его. Оно очень напоминало проекцию на облаке дыма. И физиономия эта, без сомнения, ухмылялась — проказливо, хитро и даже зло.
      — Может, стоит как-то связаться с ним, — предложил Далтон.
      — Зачем?
      — Узнать, чего он хочет.
      — Ну, это и так ясно. Ему нужен проклятый замок.
      Далтон приложил ко рту сложенные рупором руки и закричал:
      — Эй, ты, наверху! Слышишь меня?
      Внезапно над парапетом пронесся порыв ветра. Такстон вздрогнул.
      — Что он сказал? — спросил Далтон.
      — А? — не понял Такстон.
      — Ты не слышал, он что-то сказал?
      — Нет, извини.
      Далтон снова поднес к губам сложенные руки.
      — Эй, ты, кто бы ты ни был! Слышишь нас?
      —  Очень ясно,— донесся сверху голос. — Не нужно кричать.
      Голос был приятный, мелодичный; в речи чувствовался небольшой акцент.
      — Кто ты?
      Раздался смех. Потом весело прозвучало:
      — Ты уверен, что хочешь это знать?
      Далтон поглядел на своего приятеля, иронически округлившего бровь, и снова повернулся к призраку.
      — Что за игру ты затеял? Чего хочешь?
 
      Книга стихов на травке лежит,
      И кувшинчик вина, и хлеба кусок…
 
      — Господи, только поэм нам не хватало, — пробормотал Такстон.
      — Послушай! — обратился Далтон к призраку, — мы хотим знать, что ты тут делаешь. Ты, похоже, задумал всех тут свести с ума. Зачем тебе это надо?
 
      Палец скользит по стене, выводя письмена,
      Пишет он слово за словом опять и опять.
      Знайте — ни ум, ни добродетель вам не помогут
      В записи той ни единого слова стереть.
      Сколько ни плачьте, слезами не смыть вам ни буквы.
 
      — Очень содержательно, должен сказать, — усмехнулся Такстон.
      — По-моему, похоже на предостережение, — нахмурился Далтон.
      Такстон погрозил призраку пальцем.
      — На испуг нас не возьмешь!
      И снова послышался веселый смех.
      — Спорю, он воображает, будто все козыри у него на руках, — предположил Далтон. — И не исключено, что так оно и есть.
      — Ну, если мы собираемся рассказать остальным о том, что тут творится, не лучше ли нам…
      Далтон снова заорал, обращаясь к небесам:
      — Слушай, тебе не мешает уяснить, что хозяин этого замка — очень могущественный чародей. Он не любит, когда над ним подшучивают.
      Смех стал громче.
      Такстон оглянулся и пришел в ужас. Из двери на зубчатую стену только что вышел лев с косматой гривой и важно зашагал по дорожке, с интересом оглядываясь по сторонам.
      Такстон хлопнул приятеля по плечу.
      — Послушай, старина…
      — Ты понял меня? — продолжал надрываться Далтон, не сводя взгляда с призрака. — Этого чародея зовут Кармин. Не знаю, говорит ли тебе о чем-нибудь его имя, но он широко известен как один из самых могущественных…
      — Далтон, дружище…
      — …чародеев во всех мирах. Поэтому лучше подумай, не стоит ли тебе бросить все это дело!
      — Далтон, пожалуйста, оглянись!
      — А? Я… — Далтон обернулся. — Господи!
      Они бросились бежать.
      У следующей башни дорожка загибалась и под прямым углом уходила вправо. Лев прыжками мчался за приятелями, явно заинтересованный и все же, по-видимому, не настолько, чтобы устроить настоящую погоню. Такстон, чуть-чуть опережающий Далтона, то и дело бросал испуганный взгляд назад и тут же прибавлял скорость.
      Они обогнули башню. Физиономия наверху наблюдала за ними с заметным интересом. Смех продолжал звучать, только теперь в нем чувствовался оттенок ехидства. Вдобавок с новой силой подул ветер.
      Они бежали дальше, мимо зубцов и бойниц. Солнце висело низко, отбрасывая на дорожку длинные тени. Теперь ветер досаждал всерьез. И повсюду вокруг мельтешили призраки — летали, колыхались, прыгали и скакали. Мерцающая выпуклость высоко в воздухе выгнулась дугой и начала рассеиваться, а на её месте возникла другая, не такая эффектная, но все же достаточно впечатляющая. Стрелы неяркого света метались и перекрещивались, словно лучи прожекторов во время помпезного голливудского шоу. А над всем этим скакали розовые слоны и винно-красные зебры.
      Впереди показалась ещё одна башня, сторожевая, выступающая далеко над краем стены. Сначала Такстон пронесся мимо, но потом затормозил и остановился на дорожке позади башни.
      С другой стороны к ним приближался ещё один лев.
      Далтон ринулся в башню и вскарабкался на зубчатую стену.
      — Такстон, дружище» давай сюда! Это наш единственный шанс!
      Лорд Питер попятился к башне, испуганно переводя взгляд с одного зверя на другого; оба льва теперь двигались медленнее, почти шагом.
      — Какого черта ты туда залез?
      — Если они подойдут ближе, — ответил Далтон, — мы перелезем через парапет и будем висеть на краю, пока они не потеряют к нам интерес и не уберутся отсюда.
      — Господи, ты что, из ума выжил?
      — Может, нам и не придется ничего такого делать. Может, они оставят нас в покое, если мы не будем двигаться.
      Львы, однако, выглядели тощими, голодными и явно были не прочь подзакусить.
      — Черт, черт, черт… — забормотал Такстон.
      Он подпрыгнул и ухватился за выемку между зубцами, соседнюю с той, на которой стоял Далтон. А потом глянул вниз.
      — О-о-о-о!
      Далтон потянулся и успел подхватить Такстона, прежде чем тот перевалится через край и полетит в пустоту.
      — Не смотри туда! — приказал он.
      — Какого черта! Как можно не смотреть?
      — Отвернись и присядь на корточки.
      Дрожа и побелев как полотно, Такстон так и сделал.
      — И ч-что теперь? — спросил он.
      — Посмотрим, что они будут делать.
      Львы продолжали приближаться с уверенным видом, порождающим трепет у их жертв. Меньше всего они походили на старых, беззубых «кисок», сбежавших из цирка; вид у них был дикий и свирепый, как у матерых хищников.
      — Думаю, лучше повиснуть, — решился Далтон.
      — А как-нибудь иначе нельзя?
      — Нет, если ты не собираешься спрыгнуть.
      — Может, это было бы лучше всего.
      — Может быть Но лично я сначала испробую другой вариант.
      — Вот это верно, дружище. Сначала ты.
      Далтон перебросил через край одну ногу; потом, ухватившись обеими руками за внутренний край выемки между зубцами, опустил сначала вторую ногу, а потом и все тело.
      Более медленно и с некоторыми трудностями Такстон сделал то же самое.
      Ветер бесновался вокруг них. Ноги болтались над далекой равниной.
      — Ох, дружище… — только и смог пролепетать Такстон.
      Физиономия Далтона приобрела зеленовато-серый оттенок.
      — Боюсь… — Извиваясь и скребя носками ботинок по камню, он пытался ухватиться получше. — Боюсь, мне не удержаться.
      Его пальцы соскользнули с внутреннего края стены, но зацепились за внешний.
      — Боже милосердный!
      — Держись, дружище, держись! — закричал Такстон.
      — Я, кажется…
      — Хватайся за меня!
      — …падаю-ю-ю…
      Застыв от ужаса, Такстон смотрел, как руки его приятеля соскользнули с края стены. Не издав больше ни звука, Далтон полетел вниз, навстречу верной смерти.
      Такстон висел в пустоте, вокруг него выл и ярился ветер. «Лучше бы Далтон закричал, — подумал он, — чем вот так, мертвым грузом молча полететь вниз.
      Какой кошмар!»

      Джереми посмотрел на циферблат странного устройства, похожего на допотопные часы. Однако это были не часы, а очень тонкий прибор, чувствительный к колебаниям магической энергии в замке и за его пределами.
      Заметив, у какой цифры остановилась единственная стрелка, он сделал пометку в блокноте. Подошел к следующему прибору и повторил процедуру.
      Мелани заглянула ему через плечо.
      — Эти приборы могут предупредить тебя, что в замке вот-вот что-то произойдет? — спросила она.
      Она была редкой гостьей в лаборатории.
      — Вот именно «что-то», — проворчал Джереми. — Вопрос в том, что именно и где?
      — Эти штуковины могут рассказать и о таком?
      — Если удастся произвести триангуляцию, то да.
      — Ох!
      Для Мелани все сказанное звучало полной бессмыслицей. Комната, где они находились, напоминала научную лабораторию, а не место, где властвует магия. Небольшая поправка она напоминала научно-фантастическую лабораторию из какого-нибудь фильма ужасов вроде «Франкенштейна».
      Джереми двигался дальше. Все эти необычные чувствительные приборы имели между собой определенное сходство, хотя и отличались внешне — у некоторых была всего одна стрелка, у других две или три, а третьи имели несколько циферблатов и шкал. Все выглядели старомодными, вызывая ассоциации с кабинетом средневекового алхимика, однако ни один алхимик или тем более маг никогда не располагал такими приспособлениями. За исключением Кармина.
      Мелани от нечего делать прошлась по лаборатории, разглядывая непонятные приборы и механизмы, потом уселась на рабочее место у главного «компьютера». Устройство называли компьютером, хотя выглядело оно как нагромождение старых проигрывателей вперемешку со всякими алхимическими приспособлениями и конструкциями, которые могли быть позаимствованы исключительно из того же «Франкенштейна». Откинувшись в кресле, Мелани наблюдала за Джереми, все ещё изучающим показания приборов.
      Наконец он уселся перед вполне современным терминалом и быстро застучал по клавишам.
      — Ты хорошо разбираешься в компьютерах?
      — А? Ну да, надеюсь. А ты?
      — Плохо, — ответила Мелани. — У меня есть один, но я использую его исключительно как пишущую машинку… Ох, прости! Я тебе мешаю.
      — Ничего страшного, я просто ввожу данные. Сейчас закончу.
      Мелани с интересом посматривала на Джереми. Он выглядел очень молодо, едва ли старше двадцати. Может, даже моложе? Она не знала. Он имел репутацию мага во всем, что касалось компьютеров. «Хакер». Ещё ей приходилось слышать, что у него были какие-то неприятности. Вроде бы он влез туда, куда не следовало. Ну, как бы то ни было, магом он считался по праву и занимался в замке обработкой данных.
      Раздумывая обо всем этом и уставившись в пространство, Мелани поворачивалась на своем кресле туда и обратно.
      Из задумчивости её вывел звук открывающейся двери. Вошли два странноватых на вид человека. Высокого звали Ластер Гуч, а приземистый и пузатый Долберт приходился ему братом. На обоих были рваные, замасленные комбинезоны из грубой ткани и потрепанные бейсбольные кепки.
      Ластер прикоснулся к козырьку своей кепки.
      — Привет, мисс Мелани.
      Долберт лишь застенчиво улыбнулся.
      — Привет, Ластер. Чем занимаетесь, ребята?
      — А, все ещё возимся с этим космическим кораблем, или машиной времени, или как там эта штука называется.
      — «Потусторонний странник»? Эта штука называется пространственно-временной челнок, если не ошибаюсь.
      — Как ни называй, двигатель не удается отрегулировать раз и навсегда, хоть ты тресни. Стоит кому-нибудь отправиться на увеселительную прогулку, и приходится снова в нем ковыряться.
      — Но дело продвигается?
      — Заработает как миленький, куда он денется.
      — Отлично. Значит, у вас есть время помочь справиться с тем, что тут творится.
      — А что творится-то, мэм?
      Мелани удивленно воззрилась на братьев.
      — Вы что, не заметили ничего странного В замке?
      Ластер недоуменно посмотрел на Долберта, но тот лишь пожал плечами.
      — Так уж получилось, мэм, — сказал Ластер. — Мы весь день проторчали в ремонтном доке. А что происходит-то?
      Внезапно дверь лаборатории распахнулась и ворвался человек, одетый очень странно и к тому же размахивающий мечом. За ним тут же последовал второй, точно такой же. Первый повернулся и бросился на второго. Мечи залязгали.
      Все, кроме Джереми, продолжавшего стучать по клавишам, ошеломленно уставились на них.
      В комнату ввалилась ещё пара бойцов. Клацанье зазвучало с удвоенной силой.
      — Хоть бы кто-нибудь запер эту проклятую дверь, — пробормотал Джереми.
      Вошли две женщины. По крайней мере Мелани показалось, что это женщины. Ниже ростом, чем гладиаторы-мужчины, но мускулистые и на вид очень сильные. Обе были затянуты в кожу, а руки их защищали стальные перчатки с высокими нарукавниками. Сражались амазонки так же яростно, как мужчины.
      — Бог мой! — воскликнула Мелани.
      — Ну и дела, — отозвался Ластер.
      — Есть!
      Джереми с торжествующим видом оторвался от терминала.
      — Что «есть», Джереми?
      — Я нашел источник всей неразберихи. Он находится где-то на нижних этажах, в районе Королевской башни. Скорее всего, в подвале.
      — Отлично. По крайней мере кое-что проясняется. И как только Кармин вернется…
      В комнату ворвались новые бойцы, и лаборатория превратилась в поле битвы.
      — Лучше убраться отсюда к чертям, — сказал Джереми.
      Вся компания ретировалась через заднюю дверь. Джереми запер её на огромный ключ и убрал его в карман.
      — Это остановит их. Давайте спрячемся…
      Он указал на другой выход из помещёния, но тут огромная дверь распахнулась, и внутрь хлынули гладиаторы.
      — …в «Страннике»! — закончил Джереми.
      В самом центре просторного помещёния красовалось серебристое колоколообразное судно. Для четырех человек оно было маловато, хотя строилось в расчете именно на такой экипаж. Дело в том, что создали его обитатели одной из вселенных, гораздо более миниатюрные, чем люди.
      Джереми втиснулся внутрь последним и захлопнул за собой круглый люк.
      В кабине было тесно.
      — Простите, мэм.
      — Ничего, все нормально.
      — Мне кажется, если вы сядете вон туда…
      — Нет, постой, дай я перелезу…
      — Прошу прощения, — сказал Джереми. — Проклятье!
      Долберт захихикал.
      — Долберт извиняется, что он наступил тебе на ногу, Джереми.
      — Ничего страшного. Давайте сядем. Ага, вот так.
      Все четверо втиснулись в неудобные маленькие кресла: братья Гуч сзади, а Мелани с Джереми спереди. В кабине царил полумрак, её освещали лишь индикаторные лампочки на приборной панели.
      — Ох! — громко выдохнул Ластер.
      — Да уж, — поддержал его Джереми.
      — Потерпим, — отозвалась Мелани.
      Джереми откинулся в кресле.
      — Конечно, что же остается!
      — Здесь есть окно? — спросила Мелани.
      — Есть, но оно сейчас затенено. Хочешь посмотреть, что там снаружи? — Джереми потянулся к тумблерам.
      — Нет! Они могут нас увидеть.
      — Можно сделать одностороннюю видимость.
      — Не нужно. Не хочу видеть, что там творится. — Мелани тяжело вздохнула. — Что будем делать?
      — Хороший вопрос, — ответил Джереми. — Мы, типа того, застряли тут.
      — Наверно, нужно дождаться, пока все утихнет, — сказала Мелани.
      — И когда это, интересно?
      — Откуда я знаю?
      — Я так думаю, что это надолго.
      — А если попытаться сбежать?
      Джереми пожал плечами.
      — Нас запросто могут прикончить.
      Мелани печально кивнула.
      — Может быть. Но какой у нас выбор? Если останемся здесь… — Она оглядела тесное помещёние.
      — Ни еды, ни воды, — сказал Джереми. — Даже душевой нет.
      — И не говори. — Мелани скривила губы. Что-то с силой врезалось в судно снаружи.
      Послышались крики и шум.
      — Что происходит? — спросила Мелани.
      — Ух ты! Они колотят по кораблю.
      — Зачем?
      — Буянят, вот и все.
      Послышались новые гулкие удары по корпусу.
      — Как будто сидишь в контейнере для мусора, и кто-то бьет по нему кузнечным молотом.
      — Действительно, — пробормотал Джереми.
      «Странник» содрогнулся.
      — Ой! — забеспокоилась Мелани. — Что они задумали?
      — Может, привели сюда слонов? — предположил Джереми. — Хочешь посмотреть?
      — Нет, нет! Нужно действовать по-другому.
      — Как?
      Мелани задумалась.
      — А что, если взлететь?
      — Куда?
      — Туда, куда корабль перемещается, когда… перемещается.
      Почесывая голову, Джереми разглядывал панель управления.
      — Ластер!
      — Да, сэр!
      — Корабль в рабочем состоянии?
      — Не знаю.
      — Как это?
      — Мы его не проверяли.
      — Да? А я так понял, что вы…
      — Не успели. Весь день налаживали, но… Не могу сказать, получилось или нет.
      — Замечательно. — Джереми повернул несколько тумблеров. На приборной панели вспыхнули зеленые огоньки. — Вроде нормально. Все системы в рабочем состоянии.
      — Похоже на то, сэр, — поддакнул Ластер.
      Судно снова накренилось под ударом, на сей раз более ощутимо.
      — Говорю же, нужно убираться отсюда! — воскликнула Мелани.
      Джереми посмотрел на неё и снова перевел взгляд на панель управления.
      — Ну, проверим, работает ли двигатель.
      Он снова защелкал тумблерами, нажал несколько кнопок. С пронзительным воем двигатель ожил.
      — Ну вот, вроде все действует. — Джереми вопросительно посмотрел на Мелани, как будто предоставляя ей право принять решение. — Так что, в путь?
      Девушка побледнела.
      — Ох, не знаю. Это безопасно?
      — Надеюсь. Правда, ещё не было случая, чтобы в пути обошлось без неприятностей.
      Маленький корабль снова содрогнулся и закачался. Все это сопровождалось громким лязганьем о корпус.
      — У нас и так уженеприятности, — заметила Мелани.
      — Похоже на то.
      Джереми повернул ещё один тумблер. Вой двигателя на мгновение стал сильнее, но потом перешел в ровное низкое гудение.
      — Ну вот, мы уже в пути, — сообщил Джереми.
      — И где мы?
      — Плаваем в промежуточном эфире между вселенными.
      — Ох!
      — Типа зависли. Ну, ты понимаешь.
      — Ага. Зависли.
      На приборной панели вспыхнул красный огонек.
      — Только не это!
      Мелани с трудом проглотила ком в горле.
      — Что случилось?
      — Навигационная система.
      — Что навигационная система?
      — У нас её нет.
      Мелани задержала дыхание.
      — И что это означает?
      Джереми поерзал в маленьком пилотском кресле.
      — Только то, что мы не можем вернуться в замок.

      Среди стеллажей с книгами царил хаос.
      В проходах сражались гладиаторы, оглашая воздух торжествующими криками или стонами боли — смотря по ситуации. Мечи звенели и клацали. Полки опрокидывались, редкие издания, переплетенные в телячью, овечью и козлиную кожу, падали на пол и затаптывались. Огромные фолианты летали в воздухе, маленькие разваливались на части.
      В центре всей этой сумятицы в своей защитной кабине сидел библиотекарь Осмирик, уткнув нос в книгу; даже, точнее говоря, сразу в несколько. Это был невысокий человек с резкими чертами лица, смягчавшимися неизменно серьезным и спокойным выражением. На губах у него редко появлялась улыбка, а взгляд был неожиданно кротким. Что касается одежды, то он предпочитал простой наряд ученого — длинный коричневый плащ с капюшоном.
      Сосредоточенно изучая очень любопытный старинный том из числа незаслуженно забытых, краем сознания он вспоминал о множестве других случаев, когда вынужден был вот так же искать убежища в своем маленьком тайнике — каменном кубе с задвигающейся прочной дверью, — служившем отличным барьером для творящегося снаружи хаоса.
      Заставив себя выкинуть из головы посторонние мысли, он вернулся к тому, что в данный момент волновало его больше всего, — попытке понять, отчего в замке возник весь этот бедлам. Осмирик не сомневался, что примененное где-то внутри замка заклинание перестало срабатывать так, как было задумано. Значит, решение проблемы состояло в том, чтобы отменить действующее заклинание. Тот, кто активировал его, либо не мог теперь, либо просто не хотел делать этого. Значит, при любом варианте придется вмешаться кому-то другому. Однако чтобы этот другой смог отменить заклинание, он должен был понять, какая именно магия оказалась задействована.
      И задачу эту требовалось решить как можно быстрее. На столе перед Осмириком громоздились книги магических заклинаний, сопровождаемых инструкциями по применению. Сочтя, что вряд ли тут была применена заурядная магия, он отобрал только те книги, которые содержали экзотические и неортодоксальные заклинания.
      Пока что его усилия ни к чему не привели, хотя он перелистывал страницу за страницей вот уже несколько часов.
      Закрыв очередной древний том в кожаном переплете, он подвинул к себе другой.
      Ну, что мы имеем здесь? Ага, называется «Страшные чары и заклинания». Судя по названию, наверно, не слишком головоломная. Посмотрим-посмотрим…
      Он быстро пролистал вводные разделы, пытаясь добраться до сути. Но сути-то и не было. Банальная магия с кое-какими «приправами» для придания остроты. Ничего нового. Он ещё немного полистал «Страшные чары», со вздохом захлопнул книгу и взял в руки другой том. Отпечатанный на дешевой бумаге и переплетенный в ткань, он представлял собой всего лишь конспективное изложение других магических книг, как знаменитых, так и ничем не примечательных. Осмирик принялся перелистывать книгу. Что, в сущности, он хочет найти? Библиотекарь откинулся в кресле, скрестив руки на груди. В самом деле, если бы суметь сформулировать отличительные признаки этого заклинания, понять его природу, тогда было бы за что ухватиться, чтобы решить проблему.
      Припомним, кто наводняет замок. Танцующие девушки. Музыканты. Всякие артисты. Тут определенно прослеживается некоторая связь.
      Гомункулусы, наводящие чистоту. Да-а…
      Гладиаторы.
      Осмирик покрутил большими пальцами. Боги, что может связывать столь разношерстную публику? Наверно, между ними есть что-то общее, чего он не замечает. И, возможно, точка соприкосновения настолько очевидна, что увидеть её мешает именно эта простота.
      Трубадуры и гладиаторы. Ну, в некоторых культурах последние тоже выступают в роли своего рода артистов. Правда, в обрядах, как правило, религиозного характера. Что общего у трубадуров и цирковых артистов? Или, если на то пошло, у балерин и комиков? Рафинированное искусство никак не увязывается с выступлениями дрессированных зверей или грубоватыми шутками комедиантов.
      Он снова полистал отложенную книгу. Заклинание за заклинанием; как же найти ключ…
      Может, есть смысл подумать не над тем, что лежит на виду, а, так сказать, над стилем исполнения. Было ли в этом заклинании нечто такое, что помогло бы вычислить его происхождение? Осмирик надолго задумался.
      Нет, никакой явной «подписи» он не различал. Эта магия, вне всяких сомнений, не исходила от Кармина, или Трента, или кого-то другого, чей стиль был ему хорошо известен. Однако какой-то привкус она определенно имела… экзотический, романтический. И ещё в ней чувствовался оттенок потакания собственным желаниям, причем неумеренного. Судя по всему, заклинание пошло «вразнос», вырвалось из-под контроля; в нем ощущалось что-то… порочное.
      Может, кто-то заключил соглашение со сверхъестественными силами, по которому смертной стороне даровалось выполнение любогожелания? Другими словами, может, кто-то продал себя дьяволу? Ну или что-то в этом роде. Может, не соглашение как таковое, а лишь призыв к злому духу.
      А может, это было обычное заклинание на предмет исполнения желания, по какой-то причине вырвавшееся из-под контроля. Но для простого заклинания оно казалось слишком мощным. Что, если заклинание очень сложное и включает в себя призыв к некоей могущественной сверхъестественной силе, по всей вероятности злой?
      Что, если… Да, предположим, какой-то неопытный чародей воспользовался заклинанием по исполнению желания, не зная, что только мастер может избежать нежелательных побочных эффектов. Предположим дальше, что сей неосторожный неофит действовал настолько неумело, что фактически выпустил на свободу опасные сверхъестественные силы, не преминувшие воспользоваться представившейся возможностью, чтобы обрушить хаос на мир, даже не подозревающий, что его ждет.
      Да, предположим. В таком случае имеет смысл составить список наиболее экзотических заклинаний по исполнению желаний.
      Но список будет слишком длинным. Нет ли способа сузить его хотя бы немного? Осмирик снова углубился в размышления.
      Крики и шум снаружи усилились. Кто-то или что-то билось о стены каменного куба.
      Заклинание, примененное столь топорно, могло исходить либо от совершеннейшего глупца, либо от человека настолько наивного, что он осмелился играть с опасной магией, не имея соответствующей подготовки. Может, это молодой, неопытный чародей, не слишком умелый, да к тому же ещё и падкий на дармовые удовольствия. И если он случайно натолкнулся на…
      Внезапно Осмирик вспомнил кое-что, заставившее его вздрогнуть. Сегодня утром пришел мальчик-слуга и принес записку от магистра Гросмонда… Что-то о… Да! В сообщении говорилось, что в подвале обнаружен тайник, а в нем множество очень интересных предметов, в том числе и несколько старинных книг — магических, надо полагать, — которые Осмирику как королевскому библиотекарю надлежало изучить на предмет выявления их ценности. Осмирик прочитал сообщение и сделал пометку в своем календаре: спуститься в тайник сразу после того, как там по приказу Гросмонда наведут хоть какой-то порядок.
      Библиотекарь встал. Нужно как можно быстрее спуститься в подвал. Что, однако, в данный момент представлялось весьма проблематичным. Тем не менее он был полон решимости попытаться сделать это, использовав имеющиеся в его распоряжении средства для обеспечения собственной безопасности.
      Он взял небольшой том с золотым обрезом, ещё одну книгу экзотических заклинаний, где среди прочих нашлось заклинание невидимости. Воспользовавшись им, Осмирик намеревался беспрепятственно пройти через весь хаос. Там были и другие заклинания, которые он собирался использовать, например заклинание общей помощи. Все это было, конечно, хорошо, однако существовала и ещё одна очень существенная проблема.
      Осмирик не был слишком умелым чародеем. Фактически он вообще не был чародеем Теоретически библиотекарь был подкован великолепно, но для практического использования магии требуются не только знания и сообразительность, нужен талант. И по большому счету талант важнее всего остального.
      Однако сейчас он должен добиться успеха, причем очень быстро. Это вопрос жизни.
      Осмирик снова опустился в кресло, открыл книгу и углубился в чтение.

      Одним мощным ударом топора Снеголап обезглавил второго противника.
      Голова покатилась по паркету и остановилась, её вытаращенные глаза смотрели на хрустальную люстру. А потом она исчезла, как и обезглавленное тело, распростертое на полу. Снеголапа это мало волновало. Достаточно того, что все эти окровавленные куски не лезут в глаза.
      Однако раздумывать обо всем этом времени не было.
      На него, размахивая трезубцем, надвигался ещё один гладиатор. Снеголап схватил его оружие за зубцы, потянул на себя, сделал изящный пируэт и взмахнул топором, рассекая ноги противника на уровне колен. Кровь хлынула рекой, но вскоре исчезла.
      — Черт побери!
      Как-то неспортивно — исчезать подобным образом. Что за схватка — раз, два и нету?
      В помещёние набилось множество гладиаторов, но в данный момент все они оказались заняты. Огромный белый зверь терпеливо ждал.
      — Фу! Это неинтересно.
      Он внимательно пригляделся к ним. Нет, эти парни не чета ему. Да и женщины тоже, если уж на то пошло, хотя некоторые из них были не слабее мужчин.
      Он покинул бальный зал и вышел в коридор, взмахами топора расчищая себе путь. Очень быстро все поняли что к чему и сами стали держаться подальше.
      Мало кто проявлял желание сразиться с ним. Нашелся только один смельчак, но, увидев топор в мохнатой лапе, и он ретировался.
      — Эй, парень, постой!
      — Ты даже не человек! — крикнул тот, удирая.
      — Да какая тебе разница?
      Снеголап продолжил путь. Никто даже не смотрел в его сторону. Он разочарованно зарычал и, хотя это было не совсем честно, мимоходом плоской стороной топора шмякнул по голове одного из сражающихся. Это нельзя было назвать победой, конечно, но…
      Снеголап подошел к шахте лифта — одной из нескольких — и нажал кнопку «вниз».
      Может, там наконец удастся развернуться вовсю.
      Послышался негромкий звон; дверь кабины скользнула в сторону, и он шагнул внутрь. Единственный пассажир стоял, прислонившись к стене, и бренчал на разбитой гитаре.
      — Вниз? — спросил Снеголап.
      Гитарист, не прерывая своего музицирования, кивнул. Он был долговязый, рыжий, лысеющий, довольно невзрачный, неряшливо одетый.
      Снеголап не слышал раньше этой мелодии (по правде говоря, он не знал никаких мелодий), но мгновенно возненавидел её. Голос у парня был гнусавый и вообще отвратительный, к тому же гитарист фальшивил (у Снеголапа был отличный слух), тем не менее продолжал выдавать что-то приторно сентиментальное.
      Лифт опускался, прошло несколько минут, а человек продолжал тянуть свои песенки все в том же духе. Даже Снеголап, имеющий очень слабое представление о музыке вообще, а о человеческой в особенности, понимал, что если долго слушать такую мерзость, то можно повредиться в уме. Скучно, нудно, примитивно… В общем, тоска смертная.
      Наглец пел прямо в ухо Снеголапу. Тот пытался игнорировать его, но певец проявлял удивительную настойчивость. Снеголап оттолкнул его, но парень и тут не врубился.
      Белоснежный зверь все больше выходил из себя.
      Лифт продолжал опускаться. Снеголап отчаянно застучал по кнопкам панели управления.
      По счастью, песня кончилась. Однако певец тут же затянул следующую, по качеству ничем не отличающуюся от предыдущей; правда, вопил он ещё громче. Что-то о единении сердец.
      Снеголап с рычанием схватил гитару и разбил её о череп рыжеволосого любителя народных песен.
      Дверь скользнула в сторону. Снеголап вышел, дверь за ним закрылась, и жалкое зрелище лежащей ничком неопрятной фигуры исчезло из вида.
      Снеголап не знал, на сколько именно этажей опустился, но это не имело значения. Здесь дым стоял коромыслом, и, следовательно, можно было рассчитывать найти достойных противников.
      На него бросился гладиатор с копьем. Снеголап сделал шаг в сторону, свободной лапой отклонил копье, повернулся и резко ударил нападающего плоской стороной топора по затылку. Человек зашатался, сполз по стене и затих.
      Снеголап протяжно зевнул, почесывая живот.
      И побрел по коридору. Кроме гладиаторов здесь было множество певцов и танцоров.
      На этих он не обращал внимания. То и дело попадались звери. Некоторые из них, проходя мимо Снеголапа, принюхивались к нему, но настоящего интереса не проявляли. Один или два зарычали, вот и всё.
      Хаос царил невообразимый, и, казалось, ситуация ухудшается с каждой минутой. Мимо прошел очередной хор. Провожая его взглядом, Снеголап ломал голову над тем, что бы все это значило. Никаких идей у него не возникало.
      Он остановился и огляделся. Справа от него, в углублении ниши, виден был залитый солнцем мир за очередным порталом. Оттуда тянуло ветром, а Снеголап так соскучился по прохладе. Ему было жарко. Арктическим зверям вроде него всегда слишком тепло в местах обитания людей.
      Решив устроить себе небольшую передышку, он пересек нишу и шагнул сквозь портал.
      Туда же вслед за ним ринулась пара сражающихся гладиаторов — и мгновенно исчезла.
      Он оказался на травянистом пастбище, окруженном деревьями. Справа во впадине блестело безмятежное озеро. На берегу на бревне сидели Джин с Линдой и что-то ели.
      Увидев Снеголапа, Джин вскинул руку.
      — Привет!
      Но тот, не откликаясь, затопал к озеру.
      — Привет, Снеговичок! — сказала Линда. — Откуда ты?
      Снеголап прошел мимо них, швырнул топор на траву и с мощным всплеском обрушился в воду.
      — Ни тебе здравствуйте… — заметил Джин, хрумкая маринованным огурцом.
      — Тонкий какой-то получился. — Линда повертела в руках сэндвич с салатом и тунцом.
      — Невкусный, — скривился Джин. Огрызок огурца в его руке исчез. — Да и самого его… маловато.
      — Ничего удивительного. В этом мире очень хилая магия. Любая еда из замка здесь теряет вкус и быстро исчезает.
      — Я, в общем-то, не так уж и голоден, — сказал Джин.
      Голова Снеголапа показалась над поверхностью озера. Он выплюнул тонкую струйку воды.
      — Эй, ребята! — крикнул он. — Я просто умирал от жары!
      — Мы так и поняли, — откликнулся Джин. — Ты заметил всю эту чехарду внутри?
      — Да. Поначалу было забавно, а потом наскучило.
      — Мы пытаемся добраться до источника происходящего. Хочешь присоединиться?
      — Конечно. Все равно делать нечего.
      Продираясь сквозь болотную траву, Снеголап выбрался на берег. Его густой белый мех отнюдь не выглядел мокрым, как можно было ожидать. Вода легко скатывалась с него; к тому же Снеголап несколько раз хорошенько встряхнулся, как собака.
      Линда вытерла со лба капли воды.
      — Эй, поосторожнее!
      — Прости. Черт, я голоден.
      — Я соорудила бы что-нибудь для тебя, но моя магия здесь не срабатывает.
      — Не беспокойся. Вот это выглядит совсем неплохо.
      Снеголап имел в виду высокую траву, растущую по краю озера. Он сорвал немного, пожевал. Проглотил. Удовлетворенно кивнул.
      — Вполне сносно.
      — Спорю, она пойдет ещё лучше с ряской, — сказал Джин.
      Снеголап перевел взгляд на воду.
      — Ты имеешь в виду вон ту зеленую пену?
      — Снеголап, не надо! — закричала Линда и ворчливо добавила: — Джин, ты хочешь, чтобы меня вырвало?
      — Просто пытаюсь помочь.
      — Да перестань, давай лучше вернемся к делу. Что мы предпримем, если нам удастся добраться до подвала?
      Джин пожал плечами.
      — Посмотрим, что к чему.
      — И что будем делать с этим «что»?
      — По крайней мере сможем рассказать Кармину, из-за чего заварилась вся эта каша.
      Линда кивнула.
      — Ладно. Это в наших силах, не то что снять взбесившееся заклинание, если все дело в нем.
      — Ты по-прежнему считаешь, что заклинание вышло из-под контроля?
      — Ну да, так это выглядит. Кто-то, не отдающий себе отчета в том, что делает, начал то, что теперь не может остановить.
      — А может, знал, что делает, и хотел, чтобы началась вся эта кутерьма.
      — Ну, если так, он своего добился.
      Джин бросил в озеро камешек.
      — Пока ничего страшного не случилось. В какой-то степени все это даже забавно.
      — Если заклинание и дальше будет действовать, нам станет не до забав. А оно будет действовать, если его не отменить.
      — Что именно может произойти?
      — В замке нельзя будет находиться, вот что может произойти.
      — Ох! А ещё что?
      — Этого мало?
      — Понимаю, что ты хочешь сказать.
      — Туда набьется столько этих очумевших призраков, что никто не сможет проникнуть внутрь и снять заклинание, — продолжала Линда. — А если, что я вполне допускаю, это рехнувшееся заклинание перехватит на себя мощь замка, которая практически неисчерпаема… Весёленькая картинка, да?
      Джин смотрел, как от упавшего камня по воде расходятся круги.
      — Хм-м-м… Мне это даже в голову не приходило. Тогда в опасности могут оказаться все миры.
      — Дошло наконец-то.
      — Глава двадцать первая, в которой наши герои в очередной раз спасают вселенную.
      — Ты все понял, малыш.
      — Все это очень мило, конечно, но вот Кармина где черти носят?
      — Знаешь, ведь заваруха началась всего несколько часов назад, — ответила Линда. — Он, наверно, куда-то отправился и вот-вот вернется.
      — Правильно. Началось бы все хоть немного пораньше, и Кармину достаточно было бы щелкнуть пальцами, чтобы вся эта нечисть исчезла.
      — Господи, вот было бы хорошо! — Плечи Линды поникли. — Ужасно не хочется спускаться в подвал.
      — Не бойся, моя дорогая. — Джин вполне сносно изобразил оскал ужасного монстра. — Эти вопли всего лишь завывание ветра.
      Линда нахмурилась:
      — Джин, мне и без того страшно. Терпеть не могу все эти ужастики, ты же знаешь.
      — Я тебя вовсе не пугаю, моя радость, — продолжал он теперь в облике зомби. — Просто именно в подвале я проводил свои эксперименты по делению и росту клеток. Что? Говоришь, никогда не видела паука такого размера? Ну, иди на свободу, дьяволенок…
      Линда испуганно уставилась на приятеля.
      — Джин! — предостерегающе сказала она.
      — Успокойся, больше не буду. Просто мне кажется, что у нас ничего не получится.
      — Спуститься в подвал? Почему?
      — Чем ниже, тем толпа гуще.
      Линда кивнула с мрачным видом.
      — Верно, но мы все-таки должны попытаться.
      — Нам понадобится твоя магия.
      — Нет проблем. Я могу создать защитное поле.
      — Старый добрый магический силовой экран.
      — Но тогда станет труднее маневрировать.
      — За использование магии всегда приходится платить, — сказал Джин.
      — Тоже верно. Ну, идем?
      — Отважные друзья снова отправляются на битву с врагом. — Джин встал. — Двинулись?
      Снеголап выдернул очередную порцию сочной осоки, растущей на мелководье.
      — Очень вкусная, — заметил он, — особенно с комками ила.
      Линда состроила гримасу.
      — Снеголап, меня от твоих слов тошнит.
      — Извини. Я голоден.
      — Ты всегдаголоден.
      — Осока постепенно губит озеро, — заметил Джин. — И заметь — никаких птиц поблизости.
      — Птицы? Где? — Снеголап тут же навострил уши и завертел головой.
      — Оставь в покое бедных пташек, Снеговичок, — в очередной раз сделала ему замечание Линда. — Мы уходим.
      — Я скоро снова захочу есть.
      — В замке что-нибудь найдем для тебя, — успокоила его Линда. — Пошли.
      — Да, мэм.
      По дороге мохнатый зверь спросил Джина:
      — Что, все человеческие женщины любят командовать, как Линда?
      Джин приложил к губам палец.
      — Ш-ш-ш… Ты ступаешь на очень опасную почву, друг мой. Не трогай лихо, будет тихо. Лучше сменим тему.
      — А?
      — «Шестьсот человек на сундук мертвеца, йо-хо-хо и бутылка рому». Ну, и так далее.
      — Что?
      — Идём, идём.
      — Ох! Ну, ладно.
      Задумчиво почесывая белоснежную голову, Снеголап поплелся за Джином.

      Арена сотрясалась от рева толпы, пусть и немногочисленной, но жаждущей крови.
      На посыпанном песком полу в центре огромного цирка происходило сразу несколько состязаний; впрочем, здесь скорее подошло бы слово «сражений». В одном месте беспомощных людей атаковали львы, в другом то же самое делала кавалерия. В третьем противниками вооруженных копьями пеших воинов были возницы на своих колесницах. Кони ржали и становились на дыбы, вздымая тучи пыли.
      Торсби в очередной раз очухался и сел. Оглядел арену, покачивая ногой, свешивающейся с края дивана, попытался встать, но безрезультатно, и тяжело плюхнулся обратно.
      — Вы чем-то недовольны, великий Цезарь?
      — А? Уф, нет. Просто с меня хватит. Я ухожу.
      — Почему, о великолепный?
      — У меня голова раскалывается. Кроме того, я уже видел всё.
      — Тысяча извинений, что осмеливаюсь возражать божественному Цезарю, но вы ещё не видели ничего!
      Торсби бросил затуманенный взгляд на гурию, которая обращалась к нему.
      — Да? Интересно, а что ещё есть на свете? Я от души нажрался, напился, удовлетворил все свои… ха!.. плотские желания. Замечательно, чудесно, но…
      — Но что, божественный?
      — Ну, знаешь ли… — Торсби захихикал. — Это все ведь просто колдовство. Ничего не значит, один фокус-покус. Позабавились, конечно, на славу, но, как говорится, пора и честь знать Если на то пошло, я думаю, что мы уже влипли в большие неприятности. Где, черт побери, Фетчен? Фетчен!
      — Вы даже не догадываетесь, божественный, какие неприятности ждут вас на самом деле.
      Торсби наконец с трудом поднялся на ноги.
      — Фетчен, старина! Да куда этот шельмец подевался?
      Внезапно Торсби едва не уткнулся физиономией в мощную обнаженную грудь. Он сделал шаг назад и поднял взгляд. Перед ним возвышалась огромная фигура в тюрбане, мешковатых штанах и длинных остроконечных туфлях. Человек (если это был человек) стоял, сложив мускулистые руки, причем в одной он сжимал рукоятку поднятой кривой турецкой сабли с угрожающе мерцающим лезвием.
      — Собираетесь куда-то? — многозначительно спросил человек.
      Торсби отступил ещё на шаг.
      — Уф-ф-ф, ну, вообще-то да. Более или менее. Пора отменить заклинание.
      — Отменить заклинание? — Гигант покачал головой. — Боюсь, не получится.
      — Да? — проскрипел Торсби и откашлялся, прочищая горло. — Почему?
      — Нам редко выпадает такой шанс, и мы не упустим его.
      — В каком смысле «шанс»?
      — Шанс выйти в мир. Ожить. Это очень скучно — существовать исключительно потенциально, без реальной возможности действовать.
      — Ох! Ну да. Боюсь, однако, что ничем не смогу помочь, старина. Вам придется вернуться обратно в свою бутылку, или лампу, или куда там ещё. Всем вам. Здорово было бы, но…
      — Этому не бывать, великий.
      Торсби приложил титаническое усилие, чтобы взять себя в руки.
      — Посмотрим. Ты забываешь, кто тут чародей и, значит, чье слово важнее.
      — Как такое забыть, господин? Но эти обязательства не односторонни. Давая нам право действовать безо всяких ограничений, вы открыли дверь, которую нелегко закрыть.
      Торсби закивал.
      — Понимаю, понимаю. — Он оглянулся по сторонам. — Нужно просто найти магический узор. Где-то тут… — Опустившись на колени, он занялся поисками.
      — Вы не найдете его, господин.
      — А? Не найду?
      — Нет.
      — Ох! Ну ладно. — Торсби встал и вытер пыльные руки. — Придется прибегнуть к заклинанию общей отмены. Посмотрим, что получится.
      Человек в тюрбане ласкающим движением провел пальцем по лезвию своей сабли.
      — Вряд ли господин захочет сделать это.
      — Почему же?
      — Потому что, произнеся первое слово, господин не сможет сказать второго. — Человек в тюрбане сжал рукоятку сабли обеими мясистыми руками и яростно взмахнул ею. — Господин понял смысл моих слов?
      Торсби сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.
      — Да. Вполне.
      Призрак в тюрбане улыбнулся.
      — А пока любое ваше желание будет исполнено. Чего хочется моему господину?
      — Выпить.
      Человек отставил руку в сторону, и на его ладони возник бокал, полный винно-красной жидкости. Он протянул его Торсби.
      — Прошу вас, мой господин.
      Торсби взял бокал и осушил его. Глаза у него расширились.
      — Ну, это просто супер! Супер! Никогда не пил ничего подобного!
      — А что вас ждет дальше! Умоляю, сядьте, о божественный Цезарь. Все развлечения к вашим услугам.
      — Оставьте вашего дурацкого «Цезаря», меня уже от него тошнит. Пусть снова будет султан, или халиф, или шах, или что-нибудь в этом роде.
      — Каждый ваш каприз будет высечен в камне, о великий и прекрасный!
      Торсби улегся на тахту. Он пил, снова и снова восхищаясь вкусом вина.
      Однако в какой-то момент беспокойно нахмурился и пробормотал себе под нос:
      — Ох и задаст нам Гросмонд.

      Квип распластался на траве. Артиллерия продолжала лупить по лужайке, снаряды рвались совсем неподалеку. Раз или два в жизни ему приходилось бывать под огнем, но по-настоящему он никогда не понимал, насколько это на самом деле ужасно. Взрывы буравили уши, в голове шумело, и он едва не потерял сознание.
      Все же, по счастью, этого не случилось.
      Наконец все стихло.
      Решив, что опасность миновала, он медленно встал. Теперь надо как можно быстрее найти портал.
      Квип не сомневался, что магические ворота где-то поблизости. По его предположениям они находились на другой стороне лужайки прямо напротив того места, где он спрятался за кустами, спасаясь ото льва — который так и не появился. Квип как раз пересекал лужайку, когда бомбардировка началась.
      Однако портала почему-то не было.
      Может, Квип незаметно для себя самого свернул? Тогда, наверно, портал находится прямо напротив того места, где он стоит сейчас. Хотя… Кто знает? Разве вспомнить теперь, каким в точности путем он бежал?
      На овальной лужайке не нашлось ничего, что бы показалось ему знакомым. Во время обстрела он полностью утратил ориентацию. Может, стоит ещё раз пересечь лужайку… Нет, страшно — а вдруг снова начнется бомбардировка? Лучше держаться под деревьями, предлагающими хоть какую-то защиту.
      Квип вытащил меч.
      И полез напролом через кусты, стараясь не удаляться от края лужайки. Подныривал под низкие ветки, продирался сквозь путаницу высоких сорняков и ползучих растений. Здесь, похоже, стояла поздняя весна. Ноздри щекотал запах лесных цветов, хотя каких именно, он затруднился бы сказать. Не до того было.
      Споткнувшись о торчащий корень, он выругался. Потом, остановившись, прислушался. Все тихо. Даже птицы, похоже, боялись снова запеть, даже насекомые не жужжали. Квип присел на корточки и выглянул на лужайку. От взрывов образовались глубокие кратеры, вокруг которых валялись комья вывороченной красной глины. Если он все же решится снова пересечь поляну, нужно будет внимательно смотреть под ноги.
      Он пошел дальше, но вскоре снова остановился, полностью сбитый с толку. Куда, черт подери, подевался проклятый портал?
      И тут его ушей коснулся странный жужжащий звук. Что или кто может издавать его? В жизни не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Как будто огромная металлическая птица летит, подумал Квип.
      И что же? Именно такое создание и приземлилось на лужайке. Квип от изумления даже рот раскрыл. Хотя «создание» ли — это ещё как сказать. Оно летало, у него были коротко обрубленные крылья и длинные, тонкие ноги или подпорки. И сделано оно было из металла с пятнистой коричнево-зеленой раскраской. Да, очень странная тварь; однако Квип просто нутром чувствовал, что это — не живой организм, а дьявольская машина, созданная для разрушения. Вон как ощетинилась всякими стержнями и выступами; оружием, надо полагать.
      Издавая свое «шшаш-шшаш», эта штука опустилась на лужайку; быстро вращающиеся лопасти остановились. Двигатель негромко взвыл и смолк. Квипу доводилось видеть в библиотеке замка изображение похожего летательного аппарата. Правда, этот образчик был повыше и в одних местах потолще, а в других потоньше. И крылья у него были короче, а двигатели могли поворачиваться и в вертикальном, и в горизонтальном направлении. Видимо, то судно, изображение которого когда-то видел Квип, приходилось этому прародителем.
      В боку металлической птицы открылся люк, и оттуда начали выпрыгивать люди в металлических доспехах, явно военные.
      И снова Квип в изумлении разинул рот. Что это — действительно люди или механические существа? С головы до ног упакованные в металл, такой же пятнистый, как корпус судна. Двигались они, как люди, но каждое движение сопровождалось легким посвистыванием. Шестеро тут же развернулись веером, образовали вокруг судна защитную цепочку и замерли, держа оружие наготове. Квип живо представил себе их холодные глаза, скрывающиеся за темными стеклами. Если у них вообще есть глаза.
      Вокруг первого защитного круга тут же начал образовываться второй. Один из солдат двинулся прямо в сторону Квипа. Опять нужно выбирать. Если Квип уберется отсюда подальше, то окажется в совершенно незнакомой местности, где к тому же идет война. А если продолжит поиски портала, его наверняка обнаружат и, возможно, застрелят.
      Мелькнула мысль отойти, но не слишком далеко, и дождаться, пока солдаты вернутся на судно и улетят. Но это тоже было достаточно рискованно. А что, если они застрянут тут надолго? Может, подыскивают место для лагеря?
      Квип расстроился. Если он будет отрезан от портала, то может застрять здесь навсегда.
      Нет, остается одно: броситься напролом через поляну. Солдаты, конечно, обстреляют его, но Квип имел все основания гордиться быстротой своих ног. Риск большой, но шанс все же есть.
      Внезапно на дальней стороне поляны с шипящим звуком полыхнуло — словно молния вырвалась у одного солдата из дула аркебузы (или как там называется их оружие). Разряд угодил в деревья, которые тут же вспыхнули.
      Квип с трудом сглотнул. Возможно, у него нет вообще ни малейшего шанса.
      И все же он был полон решимости попытаться.
      Но в каком направлении рвануть? Где он находится сейчас по отношению к порталу? Он снова обежал взглядом лужайку, но без толку. Никаких признаков портала — неуловимой двери в замок, в относительную безопасность (если лев не сожрет его в тот же миг, как он вернется!).
      Солдат продолжал приближаться к Квипу — самое время принять решение. Он лихорадочно пытался сообразить, что же делать.
      Нет, видимо, разумнее все же отступить. Если портал не исчез, скорее всего, он находится прямо позади странного судна. В любом случае безумный рывок через лужайку — ужасная глупость. По правде говоря, не зная точно, где находится портал, бросаться на его поиски вообще глупо.
      Квип повернулся, чтобы отойти подальше, и обнаружил, что стоит на узкой тропе, скорее всего заячьей. Опустившись на четвереньки, он попытался так и двигаться вперед.
      Тут где-то в вышине зазвучал голос, по-видимому каким-то образом усиленный. Внезапно спину обожгло, точно огнем.
      Они стреляют в него! Деревья по краю поляны вспыхнули.
      Квип вскочил и побежал, задаваясь вопросом, насколько хорошо его видно. Хотя… Кто знает, на какие колдовские ухищрения способны эти демоны, чтобы усилить свою нечеловеческую восприимчивость?
      Внезапно краешком глаза он заметил каменный коридор и резко остановился.
      Портал! Все это время он был здесь, позади него. И тут Квип вспомнил, что, прежде чем выскочить на поляну, какое-то время бежал через лес. Вот остолоп!
      Он понесся по заячьей тропе. Из-за деревьев вышел солдат и прицелился в беглеца. Квип сделал дикий рывок и…
      …пролетел сквозь портал. Он снова был в замке, лежал на каменном полу. Вскочил, бросился к ближайшему пересечению коридоров и спрятался за углом.
      Потом выглянул оттуда.
      В проеме портала выделялась фигура солдата. Он стоял с оружием наготове, недоуменно покачивая головой. Потом исчез, но тут же появился снова. Чувствовалось, что он сбит с толку. К огромному облегчению Квипа, солдат — или дьявольский робот в облике солдата — по-видимому, вообще не видел портала.
      Квип был в безопасности.
      Что-то ткнуло его в спину. Он подскочил и резко повернулся, вскинув меч.
      — Ты что, брось оружие, ненормальный!
      Это оказались чернокожая Дина Вильяме и тип, с которым она спала время от времени, Барнаби Уэлш. Квип с облегчением спрятал меч в ножны.
      — Нервы сдали? — спросила Дина.
      — А что тут удивительного, когда такое творится? — огрызнулся Квип.
      — Там что-то опасное? — спросил Барнаби.
      Квип оглянулся на портал. Солдат снова прошел мимо, по-прежнему не понимая, что перед ним находится дверь в другой мир.
      Квип кивнул.
      — Не советую вам заходить туда.
      — Последние несколько часов мы только и делаем, что уходим в разные миры и возвращаемся из них, — сказала Дина. — Прячемся от здешней неразберихи. Квип кивнул.
      — И я тоже.
      Внезапно он вспомнил о своем рассыпанном сокровище и с диким видом начал озираться по сторонам.
      Вон там, за спиной Барнаби… что-то блеснуло! Квип бросился туда.
      Это оказался золотой кубок; поднимая его, он заметил на полу неподалеку золотое ожерелье.
      Драгоценности были разбросаны повсюду; по ним ходили танцовщицы, их обнюхивали львы. В любой момент кто-нибудь мог заметить и подобрать их.
      Словно обезумев, Квип кидался от одной вещи к другой. Ожерелье, сапфировое кольцо… браслет… чаша…
      — Ух ты, это все твое? — спросила Дина.
      — Да, — бросил Квип через плечо.
      Послышались звуки музыки: явно приближался духовой оркестр. Квип выругался. Недолго удалось передохнуть, все начиналось заново.
      — Держись с нами, — сказал Барнаби. — Мы хотим найти мир поспокойнее и пересидеть в нем.
      — Я должен собрать свои драгоценности! — закричал Квип и кинулся к бриллиантовой подвеске.
      Вообще-то он просто глазам своим не поверил, увидев, сколько всего уцелело.
      — Вот псих! — воскликнула Дина. — Давай убираться отсюда, — добавила она, обращаясь к Барнаби.
      — Не возражаю, — ответил тот и крикнул Квипу: — Ну что, идешь с нами?
      — Отвалите! Ничего со мной не случится!
      — Удачи тебе.
      Парочка оставила Квипа наедине с его драгоценностями и идиотской жадностью.
      Из-за угла крадучись вышли два льва, втягивая носами запах добычи.

      От палатки открывался хороший вид на цитадель. Красивая крепость Троя с высокими, труднопреодолимыми каменными стенами вздымалась на холме над равниной. С северной стороны над крепостным валом поднимались высокие башни. Со стен и башен обрушивался на нападающих шквал копий, стрел, камней, лилось кипящее масло, летели мешки с дерьмом, сопровождаемые глумливыми выкриками. Казалось, у дарданайцев поистине бесконечный запас военных припасов и, сколько бы ни продолжалась осада, склады не опустеют.
      Уже целых два долгих года осаждающие пытались проломить эти стены, взобраться на них по лестницам, сделать под них подкоп. Глаза устали смотреть на башни, а расстроенное сознание рисовало картины того, как эти башни, эти стены лежат в обломках, охваченные пламенем, и смертоносный град больше не сыплется с них.
      Но нет. Осада тянулась бесконечно, как и единичные стычки. Бесстрашные герои с обеих сторон то и дело сходились в смертельной схватке один на один. Побеждала то одна сторона, то другая, счет был примерно равный. Однако дарданайцы выигрывали осаду, с завидной легкостью отбрасывая от стен Трои нападающих. У аркадийцев с припасами дело обстояло неважно. Маленькие прибрежные городки и деревеньки были уже обобраны до нитки, да и много ли с них возьмешь?
      Вообще-то эго даже осадой нельзя было назвать, поскольку дарданайская армия по-прежнему имела доступ к морю. Троя все ещё получала припасы по воде, хотя с каждым днем этот ручеек мелел все больше. Аркадийцы бдительно и отнюдь не безрезультатно подкарауливали суда противника.
      Два долгих года. Два мучительно долгих года.
      Трент откинулся на койке, попивая захваченное у дарданайцев вино. Он был ещё не пьян, но уже под хмельком. Надежда вернуться в замок, к Шейле, почти угасла. Он оказался на мели. С Карми не было никакой связи, от него не поступило ни одного сообщения. Трент чувствовал себя покинутым и одиноким.
      И потерпевшим поражение. Против дарданайцев его стратегия и тактика практически не срабатывали. Враги оказались сильнее, чем можно было представить, и дьявольски изобретательны в придачу. Превосходя аркадийцев численно, они просто загнали их в тупик. Башни Трои как стояли, так и стоят. С некоторым усилием Трент поднялся, подошел к выходу, откинул клапан палатки и выглянул наружу. Сегодня у цитадели ничего не происходило, зато в лагере аркадийцев разыгралось целое сражение. Точнее говоря, стычка из-за дележки оружия и снаряжения погибших солдат. Небо над цитаделью было ясное, лишь немногочисленные облака быстро проносились мимо. Переведя взгляд налево, Трент долго разглядывал далекую вершину горы. Эта, потом снова посмотрел в сторону лагеря. Только что кто-то насадил кого-то на копье. Стычка явно разрасталась.
      Эти постоянные потасовки выводили Трента из себя. Он опустил клапан и вернулся на койку, к своему меху с вином.
      Он дошел до точки. Так или иначе, необходимо довести до конца этот фарс, вернуться в Аркадию и уйти через портал (неподалеку от Микоса), надеясь на то, что эффект сжатия времени окажется достаточным, чтобы его двухлетнее — по субъективному времени — отсутствие вылилось во что-то объективно приемлемое. Но даже при этом условии.
      Шейла наверняка разобьет о его голову ночной горшок.
      Если бы только он мог нарушить данное обещание не использовать крупномасштабную магию!
      Сотворить, скажем, немножко ядерного оружия, сугубо тактического…
      Нет. По множеству причин — причем едва ли не самая существенная из них та, что в различных вселенных действуют различные физические законы, — этого вообще не следовало делать. Так, что ещё? Огненные заклинания, смертоносные заклинания… На самом деле все это предназначалось не столько для нападения, сколько для защиты. Разве он знает — во всех необходимых деталях, — как построить осадные машины? Нет, для этого нужно провести хотя бы небольшое исследование. А как насчет того, чтобы соорудить парочку кремневых ружей? Тоже нельзя — здешняя техника ещё не дошла до такого уровня.
      Насекомые или какие-то другие твари, которые обрушатся на дарданайцев, точно полчища мух. Таинственный мор. Биологическое оружие!
      Проклятье, это тоже отпадает. Такие заклинания ему никогда как следует не удавались. Кроме того, сколь бы аморальным он себя ни считал, не учитывать этические последствия такого решения просто невозможно.
      Кроме того, перед ним была поставлена чисто военная задача. Согласно инструкциям Карми Тренту позволялось прибегать только к той сверхъестественной помощи, которую можно почерпнуть из природы.
      Разведка. Вот тут он добился некоторого успеха. Знание точного расположения вражеских сил облегчало аркадийцам возможность захватить и удерживать стратегически важные болотистые равнины, пусть даже насквозь пропитанные влагой.
      Правда, высоты все ещё оставались у врага. Но дарданайцы с самого начала захватили их, что же тут поделаешь?
      Он хлебнул ещё сладкого дарданайского вина. Вкусное, только слегка густовато. Ну, как бы то ни было, оно пьянит, а больше ничего и не требовалось.
      Тактическая магия отпадала. Он пытался придумать кое-какие стратегические трюки, вроде того эффектного выступления на каменном алтаре. Даже снова вызвал молнии, обрушив на город яростную грозу. Молнии били, как и положено, кое-где вспыхнули пожары. Но в итоге Троя все равно устояла. Пожары, конечно, встревожили защитников, но не более того.
      Зато сам чародей потом около недели пролежал в полукоматозном состоянии. Заклинание отняло у него слишком много сил.
      Что касается использования, так сказать, природных ресурсов, Трент предложил сделать подкоп. Поначалу казалось, что такой ход открывает перед ними огромные возможности — пока троянцы не сообразили, что происходит, и не затопили туннель, пустив в него воду своих горячих ручьев. В результате погибли двести человек.
      Воспоминание об этом заставило Трента содрогнуться. Оказаться сваренным заживо, словно какой-нибудь омар! Ужасно.
      И он сам тогда едва не поплатился жизнью. Что стало бы с Шейлой, если…
      Он негромко рассмеялся. Наверно, он в самом деле любит эту женщину. Безусловно, любит. Он долженвернуться к ней. У неё великолепные рыжие волосы и белая, усыпанная веснушками кожа. И для такой стройной женщины очень большая, пышная грудь…
      — Трент!
      — А?
      Перед ним стоял Теламон.
      — Задремал, наверно.
      — Извини, что разбудил.
      Трент сел, чувствуя себя усталым и тупым.
      — Ничего. Что-то случилось?
      — Нет. Просто я хочу, чтобы ты знал — мне снова пришлось отговаривать короля от того, чтобы арестовать тебя.
      Трент усмехнулся.
      — Очень мило с твоей стороны. Почему ты делаешь это? Кстати, хочешь вина?
      — Нет, спасибо.
      — Ну, тогда сооруди себе какое-нибудь сиденье.
      — Большое спасибо. — Теламон сложил грудой овечьи шкуры и уселся на них, скрестив ноги. — Почему я делаю это? Потому что восхищаюсь тобой. Ты мне нравишься.
      — Ты мне тоже. — Трент отпил вина. — Что терзало Антемиона на сей раз?
      — Ничего конкретно. Просто ему нужен козел отпущения. К тому же он думает, что у тебя борода длиннее.
      Трент оглянулся по сторонам.
      — Лучше попридержи язык, друг мой.
      — Здесь никого нет, кроме нас с тобой, а ты меня не выдашь.
      — Не выдам. Продолжай.
      Теламон пожал плечами.
      — В общем, все. Кончится тем, что он подошлет убийц или прикончит тебя сам. Но пока он побаивается. Ты колдун. О тебе ходит столько слухов…
      — Слухов? Каких слухов?
      — Тех самых, которые распространяются среди солдат. К примеру, что по ночам ты оборачиваешься зверем и бродишь в окрестностях. Ещё говорят, что ты превращаешься в огромную летучую мышь и пожираешь людей… Скажи, ты действительно можешь это делать?
      — Что именно?
      — Превращаться в зверей.
      Трент фыркнул.
      — Любой чародей, стоящий той соли, которую ест, способен превращаться в зверя. Правда, я не придерживаюсь этой традиции. Ребенком я как-то раз превратился в орла. Парил, парил… — Трент помолчал, глядя в пространство, вспоминая. Потом снова перевел взгляд на своего гостя. — Ведь Антемион все ещё надеется, что я выиграю для него эту войну?
      — Боюсь, что да.
      — Ну, а я не могу.
      — Он думает, что фактически ты против него.
      — Что же, его можно понять.
      — А на самом деле?
      —  Ты-тосам уверен, что не выдашь меня?
      Теламон выглядел задетым.
      — Я причислял себя к твоим доверенным лицам. По-видимому, это было слишком смело с моей стороны.
      — Нет, так и есть. Хочешь знать мое мнение об Антемионе? — спросил Трент. — Он большой дурак. — Теламон не смог сдержать улыбки. — И вот тебе ещё одно мнение. Меня тошнит от этой банды идиотов, которую вы называете армией. Головорезы — вот кто они такие. Пираты. У байкеров и то больше принципов.
      — Прошу прощения…
      — Это такие самодовольные забияки на мото… Неважно. А что касается доблестей ваших вояк, то ни один из них понятия не имеет о дисциплине, о том, что существует такая вещь, как приказ, которому нужно повиноваться. Они мало чем отличаются от сброда, сколько бы ни важничали. — Трент фыркнул. — Герои! Эти ничтожества даже понятия не имеют, что такое подлинный героизм.
      Теламон задумался на мгновение, но потом вынужден был признать:
      — Боюсь, во многом ты прав.
      — Прости, я ни в чем не упрекаю тебя лично, ты исключение из общего правила. Ведь ты человек в какой-то степени воспитанный и имеешь голову на плечах.
      — Покорно благодарю. — Теламон поклонился.
      — Но остальные…
      Трент покачал головой. Протянул руку, порылся среди разбросанных вокруг вещёй и в конце концов нашел деревянную чашку. Налил в неё вина, положил на землю мех и выпил.
      — Но не торчать же нам тут вечно, — нахмурился Теламон.
      — Если бы мог, я бросил это дело, — признался Трент. — Однако… Я потенциальный дезертир, но не предатель. Если уж я подписываю контракт, то моя преданность является частью сделки.
      — Именно в этом я и пытался убедить короля.
      — Да, так оно и есть. К тому же я дал слово брату. Мое слово, слово принца, чего-нибудь да стоит, знаешь ли. Я серьезно отношусь ко всему, за что берусь.
      На лице Теламона промелькнуло смятение. Он вскочил и отвесил Тренту низкий поклон.
      Сбитый с толку, тот спросил:
      — Что такое?
      — Прошу прощения за то, что сидел в твоем присутствии. Я не знал…
      — Ах, это… Сядь, старина. Здесь я всего лишь придворный, причем явно не в чести. В моем мире — дело другое.
      — В твоем… Не понимаю.
      — Пожалуйста, сядь.
      С явной робостью Теламон снова уселся.
      — Нелегко это объяснить, — продолжал Трент, — но мы… мой брат и я… из места, расположенного столь далеко, что его трудно назвать иначе как «другой мир». Невообразимо далеко.
      — Понимаю.
      — Фактически… Ладно, забудь.
      — Твоя магия, наверно, сродни мощи богов.
      — Э… дьявол. — Трент отхлебнул ещё вина. — Возможно. Если захочу, то смогу… Ах, черт бы побрал все это!
      — От вина только больше мучаешься.
      — Да я не мучаюсь, я просто зол как черт. В основном на брата. За то, что он послал меня сюда.
      — Могу себе представить.
      — Я должен, должен найти выход. — Трент налил себе ещё для укрепления духа, отпил глоток и посмотрел на Теламона. — Есть какие-нибудь идеи?
      — Так, появилась одна.
      — Выкладывай. У меня самого в голове пусто.
      Теламон снова задумчиво помолчал.
      — Если бы мы придумали какую-нибудь хитрость вместо того, чтобы применять только грубую силу…
      — Что значит «хитрость»? Я уже исчерпал в этом смысле все свои возможности.
      — Недавно мне приснился сон. Огромный конь…
      — Ох, нет!
      Теламон нахмурился.
      — Эта твоя идея не в том ли состоит, чтобы спрятать кое-кого из ваших парней внутри огромного деревянного коня? — продолжал Трент.
      Теламон изумленно открыл рот. Потом, охваченный благоговейным ужасом, покачал головой.
      — Неужели даже сон не укроется от чародея?
      Трент усмехнулся.
      — Не думай, я не заглядывал тебе в голову. Просто… Впрочем, неважно. Нет, деревянный конь — глупость. Прости меня, но неужели ты и в самом деле считаешь троянцев настолько тупыми, чтобы попасться на такую уловку? Сначала они наверняка разведут у него под брюхом костер, чтобы посмотреть, не закричит ли кто-нибудь. Потом я бы на их месте просверлил несколько дыр и потыкал сквозь них копьем. А ты поступил бы иначе?
      Теламон засмеялся.
      — Нет, наверно.
      — Кое-какой шанс, конечно, есть. — Трент снова выпил. — Нет, беру свои слова обратно. Это все равно что…
      Внезапно он замолчал, глядя в пространство.
      Теламон внимательно вглядывался в его лицо. Потом сказал, так и не дождавшись продолжения:
      — У тебя, кажется, есть идея.
      Наконец Трент снова вернулся на землю. Выплеснул остаток вина на землю, зашвырнул чашку в угол и улыбнулся.
      — Есть! Что герои в кино говорят за мгновение до затемнения? «Ну, вот мой план…»

      Умирать вовсе не страшно, стоит только справиться с первоначальной паникой.
      Эта мысль пришла в голову летящему вниз Далтону. Поначалу он буквально оцепенел от ужаса. Потом… ничего. Его просто не станет, вот и все.
      А что сейчас? Спокойствие. Ощущение удивительного спокойствия. Его жизнь окончена. Она была хорошая, как признавали все. Конечно, случались кое-какие моменты, о которых он сожалел, но без этого не проживешь. Но в общем и целом в его жизни было много радостей. И он не уставал благодарить судьбу за замок. Да, в особенности за замок. Ему была дарована привилегия прожить в Опасном несколько лет; одного этого вполне достаточно, чтобы все обрело смысл.
      Чудесное место, даже несмотря на то, что в конце концов именно оно его и прикончило. Мелькнула другая мысль: что-то уж больно долго длится падение. Слишком долго. Может, он уже мертв?
      Далтон открыл глаза. Наверху небо. Он посмотрел вниз и увидел землю, к которой его по-прежнему несло. Но в происходящем чувствовалась какая-то неправильность. Наверное, исказилось его ощущение времени. Говорят, перед смертью перед глазами человека мелькает вся его жизнь. А у него? Ну, в каком-то смысле так оно и было. Может, перед смертью время сжимается, и кажется, что процесс умирания продолжается целую вечность. Если и так, ничего неприятного в этом нет.
      Падение все длилось и длилось. Он слышал свист рассекаемого его же собственным телом воздуха, но падал… не очень быстро. Какая там формула? Фут в секунду на время в квадрате на гравитационную постоянную… что-то в этом роде. Он должен был бы лететь вниз, как свинцовый груз, а между тем почти парил в воздухе. Странно.
      Наклонив голову, Далтон снова посмотрел на землю. Вот так так! Она стала ближе, но в гораздо меньшей степени, чем можно было ожидать.
       Чертовскистранно. Так он умрет или не умрет? Он, можно сказать, уже привык к этой мысли, дошел в своих рассуждениях до понимания того, что, может быть, это не так уж скверно, до благоговейного ощущения, что завершение жизненного пути может быть даже желанным, — и пожалуйста: теперь появились некоторые сомнения. Когда падаешь с высокой стены, то предполагается, что ты непременно разобьешься насмерть. Что ещё может быть?
      Он медленно развернулся лицом вниз, как во время затяжного прыжка с парашютом. Да, он действительно опускался очень медленно. Скорее плыл. Плыл? А это ещё что? Какие-то голубые вспышки…
      В воздухе зазвучал знакомый голос:
      —  Привет! Сегодня у тебя счастливый день. Ты пробудил к жизни одно из охранительных заклинаний замка. Оно предназначено для того, чтобы подхватывать людей, вывалившихся из окна или упавших с зубчатой стены — из героических соображений или просто по неосторожности. Только тебе ведомо, к какой категории себя отнести! Во всех случаях ты в полной безопасности. Заклинание левитации опустит тебя на землю в целости и сохранности. Не волнуйся. Если ты герой, слава тебе! Если нет… в будущем постарайся быть повнимательней. Приятного дня!
      Голос принадлежал Кармину.
      — Будь я проклят, — пробормотал Далтон.
 
      С нечеловеческим усилием Такстон сумел подтянуться.
      Перевалился на дорожку и лег на спину, даже не помышляя о том, что в любой момент его могут сожрать львы. Ему было так невыносимо грустно, что хотелось умереть самому. Лучше бы уж он свалился вместо Далтона.
      Странное действо над замком все ещё продолжалось, хотя самодовольно ухмыляющееся лицо различить теперь было невозможно. В воздухе над парапетом, среди неестественно пестрых радуг, летали какие-то яркие штуки.
      Наверно, теперь он сможет встать. Такстон сел и огляделся.
      Никаких львов.
      Хорошо. Он встал, на что потребовались едва ли не все его силы. Подошел к парапету и посмотрел через край.
      Лететь вниз так долго! Различить что-либо на земле представлялось совершенно невозможным, да на самом деле у него и желания такого не было. Далтон не мог уцелеть, не было даже крошечного шанса, и Такстон не стремился увидеть то, что подтвердило бы этот факт.
      Лучше спуститься вниз. Нужно рассказать остальным об ужасной потере.
      Ужасная обязанность. Просто невыносимая.
      Он зашагал в сторону башни.
 
      Словно Кролик Роджер с антигравитационным поясом (он все ещё помнил эти старые мультсериалы!), Далтон мягко опустился на землю, ногами вперед.
      Его слегка пошатывало, но в остальном самочувствие было нормальное. Он стоял посреди огороженного высокими стенами двора. Справа виднелась арка, он пошел туда и оказался в другом дворе. Пересек его, пройдя ещё через одну арку.
      Поплутав по лабиринту крытых аркад, дворов и навесных башен, он в конце концов добрался до того, что, по его мнению, было внешней стеной замка, и пошел вдоль неё направо.
      И в итоге оказался перед огромной бронзовой дверью без намека на ручку; зато рядом с ней из каменной стены торчала кнопка, похожая на кнопку дверного звонка. Такстон нажал на неё. Изнутри послышался низкий перезвон.
      Больше никакой реакции не последовало. Выждав некоторое время, он надавил снова и только собрался сделать это в третий раз, как в правой створке двери открылось маленькое окошко, и выглянул стражник довольно странного вида.
      — Кто там?
      — Э… меня зовут Далтон, и я…
      Странник, чем-то удивительно напоминавший ожившую мультяшку, раздраженно перебил его.
      — Вы что, читать не умеете?
      — Я упал с… Что? Ах это…
      Только тут Далтон заметил на стене справа от себя написанную от руки витиеватую вывеску:
 
      «ДВЕРНОЙ ЗВОНОК НЕ РАБОТАЕТ — ПОЖАЛУЙСТА, СТУЧИТЕ».
 
      — Интересно.
      Голова стражника исчезла, окошко захлопнулось.
      Далтон постучал. Звук громким эхом отдавался внутри.
      Выждав некоторое время, он постучал ещё раз. И — просто на всякий случай — снова надавил на кнопку звонка.
      В конце концов изнутри послышались клацающие звуки. Дверь со скрипом отворилась.
      Оттуда выглянул второй стражник, самый обычный человек, не имеющий ни малейшего сходства с героями старых мультиков. Более того, судя по выражению лица, он узнал Далтона.
      — Мистер… Далтон, насколько я припоминаю?
      — Да. Мне немного стыдно, но я свалился с башни замка.
      — Боги! С вами все в порядке, сэр?
      — Прекрасно. Меня спасло охранительное заклинание.
      — Хвала небесам! Входите, сэр, входите. Стражник впустил его.
      Оказавшись внутри, Далтон внимательно осмотрел дверь, но не заметил ни окошка, ни каких бы то ни было намеков на него.
      — Очень интересно.
      — Сэр?
      Далтон усмехнулся.
      — Ничего. Здесь не соскучишься, правда? Ни за что не соскучишься.
      Стражник грустно покачал головой.
      — Вот уж не сказал бы, сэр. Нет, не сказал бы.

      — Ну, куда мы теперь летим? — спросила Мелани.
      Внутри корабля было практически темно, если не считать мигающих на приборной панели огоньков, многие из которых лихорадочно полыхали красным. Поначалу температура была довольно комфортная, но постепенно становилось все жарче.
      Ластер и Долберт, сидя в задних креслах, флегматично помалкивали. Их, казалось, ничто не могло вывести из равновесия.
      — Вообще-то в нуль-пространстве не существует понятия направления, — ответил Джереми.
      — Что это за «нуль-пространство», черт побери?
      — Не уверен, что смогу объяснить. Типа… Ну… В общем, такое дополнительное измерение за пределами четырех измерений обычного пространства. Что-то в этом роде. Только это всего лишь одно измерение. На самом деле мы не в нем, а как будто на нем… ну, как на пластинке льда. Пока мы в движении — а так оно сейчас и есть — мы остаемся в этой плоскости. Если остановимся, то провалимся в обычное пространство.
      — Ох! Но ты ведь сказал, что мы не можем вернуться в замок.
      — Правильно. Без навигационной системы кораблю не под силу определить, в каком направлении находится замок. Улавливаешь?
      — Вроде бы. А сделать-то что-нибудь можно?
      — Ну, прежде всего нужно выбраться из нуль-пространства, потому что это не то место, где рекомендуется задерживаться. А потом… Потом… Куда-нибудь… перейти.
      — Ты имеешь в виду, перейти в обычное пространство? И в какое же, например?
      — Ну, откуда мне знать? Когда перейдем, тогда и поймем, не раньше. Это будет какая-то вселенная. Надеюсь лишь, что не одна из этих… таинственных или как их там называют.
      Мелани не понаслышке знала о «таинственных» вселенных. Как-то ей даже пришлось застрять в одной из них. Лучше не вспоминать.
      Джереми задумчиво жевал нижнюю губу.
      — В чем проблема? — спросила Мелани.
      — Не знаю, следует ли мне прибегнуть к помощи Айсис.
      — Айсис? — не поняла Мелани.
      — Такая программа.
      — Программа?
      — Ну да. На самом деле нечто среднее между заклинанием и утилитой. Искусственный интеллект и в то же время, как мне кажется, в некотором роде дух.
      — Что это значит — в некотором роде дух?
      — Не знаю. Частенько я и сам задаюсь этим вопросом. Но она также и программа, и я загрузил её в корабельный компьютер.
      — Понятно.
      Теперь Мелани вспомнила, что уже слышала об Айсис. Ничего себе дух! Сногсшибательная брюнетка, всецело преданная Джереми и не раз заставлявшая его, обычно робкого с женщинами, немало понервничать.
      — Она всегда помогает, но временами любит покомандовать.
      Только Мелани собралась ответить, как из громкоговорителя на приборной панели послышался голос.
      — Обижаешь, Джереми!
      Лицо молодого человека вспыхнуло.
      — Проклятье, я совсем забыл, что запрограммировал её на автоматическое включение одновременно с началом работы двигателя.
      — Прости пожалуйста, Айсис.
      — Подумаю.
      — У меня даже в мыслях не было обижать тебя, честно. Я очень ценю твою помощь. Просто всякий раз, когда мне дают уйму советов, я, типа… ну, теряюсь. Иногда хочется попытаться самому решить проблему.
      — Понимаю, милый. И вовсе не хочу, чтобы у тебя возникло ощущение, будто я тобой командую. Ты пользователь, дорогой, не я. Я всего лишь программа.
      — Нет, ты гораздо больше. Ты личность.
      — Спасибо, малыш. Но какая может быть личность, если она лишена своего виртуального тела?
      «Насколько я слышала, это виртуальное тело не слишком-то маленькое», — подумала Мелани.
      — Здесь типа и без того тесно, — ответил Джереми.
      — Да я займу не слишком много места. Пожалуйста…
      — А… Ну ладно. Хорошо. Только смотри, куда материализуешься.
      «Интересно, — подумала Мелани, — где в этой тесной каюте можно материализоваться без того, чтобы не усесться кому-то на голову?»
      Внезапно на коленях у Джереми возникла девушка. На ней было черное вечернее платье, выставляющее напоказ большую часть изумительных длинных ног. Темноволосая, голубоглазая — одним словом, красавица.
      — Привет, милый! — Она поцеловала Джереми в губы.
      Он залился краской.
      — Привет, Айсис. Рад видеть тебя снова. Айсис, это Мелани.
      Айсис дружески улыбнулась Мелани.
      — Привет!
      — А с братьями Гуч ты уже знакома.
      — Привет, парни. Приятно встретиться с вами снова.
      Братья Гуч прикоснулись к своим траченным молью бейсбольным кепкам.
      — Взаимно, мисс Айсис, — просиял Ластер. Долберт проворковал что-то, застенчиво отводя взгляд.
      — Ну, у нас проблема, насколько я понимаю? — спросила Айсис.
      — Ага, — ответил Джереми. — Точно. Как думаешь, дело в железе или в программном обеспечении?
      — Трудно сказать. Но это первое, что нужно понять. Если дело в железе, можно приземлиться где-нибудь и подремонтировать корабль.
      — Это всегда риск, — заметил Джереми.
      — Так-то оно так, но у нас может не оказаться выбора. Уходи в нормальное пространство, Джереми.
      — Если смогу дотянуться до кнопки.
      — Просто обхвати меня руками, малыш. Я не боюсь щекотки.
      «Эта женщина, или кто она там, умеет обращаться с мужчинами, — подумала Мелани, — Надо бы перенять у неё парочку приемов».
      — Хорошо, — ответил Джереми. — Я нашел её.
      Айсис засмеялась.
      — Ты уверен, что это именно она?
      — О-о-о! Извини.
      Джереми покраснел как рак, и Айсис снова засмеялась.
      «Ну и дела», — подумала Мелани.
      — Ну, мы идем сквозь… или откуда-то… или куда-то.
      — Не возражаешь, если я уберу затенение левого окна, Джереми, дорогуша?
      — Давай.
      Левое окно, до сих пор полностью непрозрачное, посветлело. Стали видны голубое небо и пухлые белые облака.
      — Выглядит вроде бы нормально, — заметила Мелани.
      — Приятно слышать, — заявил Джереми. — Обычно в окно заглядывают монстры с выпученными глазами.
      — Небо как небо, никаких монстров.
      — Да, хорошо. Прекрасно. Айсис, может, займешься проверкой?
      — Ну конечно, Джереми, милый. Позволь, я только чуть-чуть повернусь.
      Айсис развернулась к приборной панели. Джереми заворчал.
      — Я сделала тебе больно, дорогой?
      — Нет, все прекрасно. За дело.
      Айсис защелкала клавишами, поглядывая на показания приборов.
      — Может, без виртуального тела получится лучше? — спросил Джереми.
      — Нет, дорогуша. Физическое присутствие позволяет мне интуитивно чувствовать физические параметры.
      — А-а. Только не подумай, я ничего не имею против твоего виртуального тела.
      — Знаю, дорогой. И знаю, что ты знаешь, что на самом деле оно не совсем виртуальное.
      — Ну да… Хм-м-м…
      — Не будь таким робким. — Айсис посмотрела на Мелани. — Он ужасно робкий.
      Мелани кивнула.
      Айсис снова занялась приборной панелью.
      — Жаль, что мы не прихватили с собой инструменты, — заметил Ластер. — Вдруг придется возиться с двигателем?
      — Они не помешали бы, это уж точно, — согласился Джереми.
      — На корабле есть аварийный комплект инструментов, — сказала Айсис.
      — Где? — удивился Джереми.
      — Вон в том маленьком отделении слева от шасси, около вспомогательного позитронного генератора, — объяснила Айсис.
      — Вот это, что ли? — удивился Джереми. — Эти офигенные стержни и другие штуки?
      — Ну, они же предназначены не для людских рук. — Разговаривая, Айсис продолжала работать. — Ты же знаешь, этот корабль построили не люди.
      — Ну, вид-то — ладно. Только я что-то не пойму, чего с ними делать, — вмешался Ластер.
      — Ластер, дорогуша, к несчастью, других-то у нас нет.
      Ластер засмеялся.
      — Ну, раз так, мэм, придется справиться.
      — Ну, что там? — спросил Джереми. Айсис хмыкнула и покачала головой.
      — Боюсь, проблема в железе, Джереми, лапочка. Нужно приземлиться и заняться ремонтом.
      — Мне это не нравится.
      — Бывает и похуже, Джереми.
      — На черта нам какие-то другие вселенные? Мы хотим одного — выбраться из этой заварухи и вернуться в замок. У нас даже нет…
      — Аварийный режим! — Айсис, не отрываясь, уставилась на целую группу внезапно оживших красных огоньков.
      Джереми попытался заглянуть ей через плечо.
      — Что такое?
      — Ничего страшного, Джереми, дорогуша. У нас просто больше нет главного гравитационного индуктора.
      — А резервный?
      — Увы. На «Страннике» таких вещёй нет.
      — А что эта главная гравитационная штука делает? — спросила Мелани.
      Судно начало клониться вперёд. Горизонт в окне, напротив, пополз вверх.
      — Гравитационный индуктор генерирует антигравитационное поле, — объяснил Джереми. — Именно оно удерживает корабль в воздухе.
      У Мелани часто-часто заколотилось сердце.
      — Это что же, значит, мы…
      — Вот-вот разобьемся, — ответил Джереми, нахмурившись. — Мне это совсемне нравится!

      В гостиной — если комнату эту ещё можно было назвать гостиной — не смолкал звон стали. Старинная мебель была перевернута, полки с посудой разбиты, их содержимое рассыпано по ковру и затоптано. По всему полу валялись гобелены.
      Джин нанес противнику мощный удар, выбив у него щит. Оставшись без прикрытия, гладиатор подобрался, собираясь отразить следующую атаку, но Джин сделал ложный выпад и одним свистящим ударом меча снес ему голову с плеч.
      Оставляя кровавый след, голова покатилась по сброшенному на пол персидскому ковру и исчезла.
      Джин оглянулся через плечо и увидел, как Снеголап поразил своего противника. Мгновение спустя тот тоже исчез.
      Из-за перевернутого комода вышла Линда.
      — Я понимаю, что они ненастоящие, но все равно меня мутит от вида крови.
      — Мне тоже не по себе, — сказал Джин, убирая меч в ножны, — но удивительно, что все они держатся как-то нетвердо.
      — В каком смысле?
      — В том смысле, что эти парни лишены настоящего боевого духа. Гораздо слабее тех призраков, с которыми я сражался вначале.
      — Что, по-твоему, это означает? Заклинание выдыхается?
      — Похоже на то.
      Линда кивнула.
      — Все верно, эта магия… Так бывает с любым заклинанием — достигнув пика, оно начинает ослабевать.
      — Хорошо бы. Может, все утрясется само собой?
      — Не стоит на это рассчитывать, — нахмурилась Линда. — Даже слабеющее заклинание может действовать ещё очень долго и причинить массу неприятностей.
      — Просто страшно не хочется влезать во все это, по правде говоря. Устал как черт. А ты, Снеголап?
      — Нет. Мне скучно.
      — Я так и думал. Ладно, попытаемся пробиться на следующий этаж?
      — Пошли, — ответила Линда.
      — По лестнице?
      — Давай лучше попробуем лифтом. Он где-то тут, недалеко.
      — Тогда имеет смысл рвануть сразу туда, где вся эта каша заварилась. Ну, пошли.
      Они покинули гостиную и двинулись по коридору, пробиваясь сквозь толпу. Теперь уже не вызывало сомнений, что ситуация изменилась. Цирковых артистов осталось не так уж много, зато появилась масса странных и не очень странных призраков. Мимо прошли: пара моряков; женщины в чадрах и вуалях; несколько мужчин в скромных костюмах, с плоскими кожаными чемоданчиками в руках; орава байкеров; мужчина и женщина в хаки с сачками для ловли бабочек; клоунская труппа; шесть монахов с тонзурами; пятеро солдат; разносчица ночных телеграмм; продавцы подержанных автомобилей в клетчатых спортивных куртках и зеленых брюках с белыми поясами; английские полисмены; компания узбеков; бригада портовых грузчиков с абордажными крюками; представительница Новочеркасского союза ткачих, увешанная орденами и медалями; артист балета с букетиком настурций в руках; мужчина в клетчатом килте, танцующий шотландский народный танец; рабочий-ремонтник; хирурги в зеленой униформе и дюжина паломников в фесках.
      Кроме людей, по коридорам сновали орангутанги, шимпанзе, гиббоны, лемуры, встретилась и одна горилла. В воздухе мелькали всевозможные птицы, от поползней до цапель и от свиристелей до колибри.
      — Привет, привет! — Джин дружелюбно кивал встречным людям.
      — Дела идут хуже некуда, — явно нервничая, заметила Линда. — Кто это ещё такие?
      — Какая тебе разница? Привет, вы, там! Славный денек, не правда ли?
      Мимо прошел тибетский монах и отвесил им поклон. За ним проследовал святой из индусской секты джайна, полностью обнаженный и с рекламными листками в руках.
      — Не хотите ознакомиться? — спросил он, протягивая один.
      — Ерунда все это — ваша джайна, — отмахнулся от него Джин.
      Над головой роились разноцветные бабочки. Чем дальше, тем больше среди них было черных.
      Музыкантов осталось всего несколько человек — мужчина со старинной скрипкой, женщина, играющая на гобое; пробежала маленькая девочка, подпрыгивая и дуя в свистульку.
      Снова появились животные: два оцелота, три сервала и небольшая стайка газелей. С громким лаем промчалась свора далматинцев.
      — Какие странные тут животные, — сказал Снеголап.
      Джин с любопытством посмотрел на него, но промолчал.
      Новые далматинцы протрусили мимо.
      — Прямо «Сто один далматинец», — заметила Линда.
      — Хорошая книга, а кино отвратительное, — неизвестно к чему вспомнил Джин.
      — Эй, парень, огонька не найдется?
      Перед ними возник мужчина в исторически абсолютно достоверных средневековых венгерских доспехах; в углу рта у него торчала незажженная сигарета.
      Джин остановился, обыскал карманы и покачал головой.
      Линда щелкнула зажигалкой. Человек прикурил и выпустил дым.
      — Спасибо.
      — Скажите, — спросил Джин, — вы тоже из этой книги?
      — Нет, я из следующего романа Стива Браста.
      — Ух ты!
      Человек подмигнул.
      — До встречи.
      — Пока.
      Они проводили его взглядом.
      — Все страньше и страньше, — усмехнулся Джин.
      — Да уж. — Линда встала на цыпочки, пытаясь разглядеть что-то поверх голов. — Они все идут туда же, куда и мы.
      У лифта собралась целая толпа народу. Джину, Линде и Снежку пришлось дожидаться минут десять, пока они смогли войти в кабину. Внутри они с удивлением обнаружили лифтера в новой, с иголочки, бордовой униформе с желтыми кантами.
      — Какой этаж? — осведомился он.
      — Подвал? — нерешительно сказал Джин.
      — Подвал, «Магазин для бережливых», распродажа ковров, пожалуйста.
      — «Магазин для бережливых»? — удивленно повторил Джин.
      Линда пожала плечами.
      На следующем этаже в лифт вошли две женщины в ярких ситцевых платьях и дорогих драгоценных украшениях.
      — Ну, на днях я говорила со своей невесткой, — сказала одна из них.
      — Которая шикса?
      — Да, эта, блондинистая. Она сказала, что в следующий уик-энд собирается на блошиный рынок. Ну, я ей и говорю: «Послушай, сделай любезность, если увидишь подержанный комплект для маджонга, возьми для меня, только не дороже двадцати долларов». А она и спрашивает: «Что это за маджонг такой?» Представляешь?
      — Послушай, Сиэль, — ответила вторая женщина. — Шиксыиз пригорода понятия не имеют, что такое маджонг. Ты меня понимаешь?
      — Второй этаж, галантерея, антресоли.
      На следующем этаже лифт ожидала пестрая толпа, которая начала с криками втискиваться в кабину. Джина и Линду вплотную прижали к Снеголапу.
      — Кстати… — пробормотал Джин.
      — Что? — спросила Линда.
      — Понимаешь… У меня проблема.
      — Да что такое?
      — Ну, я хочу кое-что сказать.
      — Так говори.
      — Ну… В общем… Линда, я люблю тебя.
      — Ты меня любишь?
      — Ага.
      Линда просияла.
      — Это же здорово! Потому что я тоже люблю тебя.
      — Ты? — изумленно спросил Джин.
      — Ну да. Как думаешь, мы подходим друг другу?
      — Нет. Ну и черт с ним.
      Они поцеловались. Снеголап с любопытством наблюдал за ними. Спустя пару минут он спросил:
      — Прошу прощения, но как в точности называется то, чем вы занимаетесь? Никогда не видел, чтобы вы делали это прежде.
      — Извини, Снеголап. — Линда с трудом перевела дыхание. — Для меня и Джина это просто способ показать, что мы любим друг друга.
      — О-о-о! Вот так, кусаясь? И не больно?
      — В какой-то степени, — ответил Джин.
      — Очень странный обычай, — заметил Снеголап.
      — Надо полагать.
      — Торговый подвал, «Магазин для бережливых», распродажа ковров и изделий из Стекла. И закусочная. Осторожно, тут ступенька!
      Толпа людей (или очень похожих копий) ринулась в открывшиеся двери лифта, потащив за собой Джина и Линду. Снеголап направо-налево раскидывал тех, кому «повезло» оказаться у него на пути.
      — Расслабься, Снеговичок, — сказал Джин.
      — Как скажешь, дружище. Но хоть несколько голов я могу проломить?
      — Нет, это до добра не доведет. Старайся держаться ближе к нам, и все.
      Тем не менее Снеголап начал отдаляться от Джина и Линды, по-прежнему плотно прижатых друг к другу.
      Линда застонала:
      — Господи, нас затопчут до смерти.
      — Ну, я всегда мечтал умереть именно так.
      — Как так?
      — Чтобы меня затоптали до смерти, когда я занимаюсь любовью с прекрасной женщиной.
      — Твое желание может исполниться, если не считать упоминания о «прекрасной» женщине.
      — Ерунда, ты такая и есть.
      — Вы кружите мне голову, сэр… Уф-ф-ф! Проклятье, кто-то наступил мне на ногу.
      — Поцелуй меня, и все будет хорошо. Они снова слились в страстном поцелуе, а людской поток тащил их все дальше и в конце концов принес в огромный зал с колоннами. Линда уже не доставала ногами до пола, пришлось обхватить ими ноги Джина. И это было так приятно!
      — По-моему, никаких подвигов нам здесь совершить сегодня не удастся, — сказал Джин, когда они разлепили губы.
      — Заклинание полностью вышло из-под контроля, — ответила Линда, хотя, по правде говоря, сейчас эта проблема волновала её меньше всего. — Я люблю тебя, Джин, дорогой.
      — Я люблю тебя, Линда, милая. Ты единственная, кого я на самом деле когда-нибудь любил. Давай заведем пару ребятишек.
      — Давай.
      — Ты согласна? В смысле, тебе в самом деле нравится эта идея?
      — Да.
      — Уверена?
      — Знаешь, с уверенностью нельзя ничего сказать, пока не попробуешь. Говорят, это чертовски больно.
      — Да, но у акушерки в замке наверняка имеется нужное заклинание.
      — Но, может, у нас ничего и не получится с детьми.
      — Может, и нет.
      — К примеру, если мне не удастся стянуть с себя эти шорты.
      — Прямо тут, посреди толпы? По-моему, |это уже чересчур.
      — Они ведь не настоящие люди, да?
      — Но очень добротная фальшивка. Эй, что это?
      Как остров в центре бушующего моря, стоял большой резной обеденный стол.
      — Давай, Линда. Вон туда.
      — Не могу… Я даже до пола ногами не достаю…
      Джин героически напрягся, отчасти преуспел, удвоил свои усилия и вынес Линду из самой гущи толпы.
      Они забрались под стол. Вокруг шаркали и стучали каблуками, но в данный момент влюбленным ничто не угрожало. Стол был из твердого дуба и выглядел очень массивным.
      — Знаешь, я хочу поступить с тобой как с порядочной женщиной.
      — В смысле?
      — Жениться.
      — Да! Замечательная идея!
      — Но прежде, сама понимаешь, мы должны…
      — Заняться любовью? Конечно! Я сгораю от желания.
      — Я хочу тебя, Линда.
      — Я люблю тебя, Джин.
      И прямо тут, под официальным обеденным столом Эрвольда Третьего (правившего в первое тысячелетие истории замка), на удивительно теплом каменном полу они занялись любовью. Толпа вокруг них становилась все гуще, и под высокими сводами скакали розовые жирафы, летали черные бабочки и золотистые драконы.

      Когда Торсби очнулся, его мутило, а в животе пылал огонь. Во сне он скатился с дивана и теперь лежал посреди вонючих объедков. Пошатываясь и держась за голову, в которой пульсировала боль, он встал, стряхнул с тоги остатки паштета и оглянулся по сторонам. На помосте и вокруг него валялись обнаженные тела, разбитые бутылки и всяческий мусор.
      Он осмотрел зал. Здесь по-прежнему кипела жизнь, но то, что предстало его взору, выглядело по меньшей мере странно. Даже трудно было решить, что же, собственно, это такое. Невероятные животные? Ну, скорее, не совсем животные. Во всяком случае животные не носят одеяний из льняной индийской полосатой ткани… как вон тот, оранжевый американский лось. Или у лосей не бывает рогов? Нет, все-таки лось. Неважно. А розовато-лиловый слон в кимоно выглядел и вовсе уж сюрреалистично.
      А вон там что за удивительные создания? Некоторые просто слонялись бесцельно, другие группами сидели за карточными столами, играя… в покер? Или бридж? Третьи сидели развалясь и попивали кофе.
      Красный носорог наливал что-то из серебряного горшка в кружку, подставленную пурпурным верблюдом в костюме в розовую полоску.
      — Скажи, когда хватит, — сказал носорог.
      — Тпру, довольно! — ответил верблюд.
      В воздухе также наблюдалось немало необычного. Над головой, словно огромные дирижабли, плыли бледно-лиловые гиппопотамы. Их сопровождали стаи малиновых летучих мышей. На более низком уровне на восходящих воздушных потоках парили алые птицы.
      — Что, во имя неба…
      Внезапно Торсби стало совсем плохо. Он наклонился, и его вырвало.
      Потом, пошатываясь, он вернулся на диван, который оказался занят гурией, курящей сигарету. Она была помятая, с растрепанными волосами… Бр-р-р!
      — Что ты тут делаешь? — спросил Торсби.
      — Неужели непонятно? Я устала.
      — Мне нужно присесть.
      — Скинь бутылку и садись, — усмехнулась гурия, пуская струю дыма прямо ему в лицо.
      — Ах ты, наглая девка…
      — Заткнись, ублюдок!
      Задрожав от ярости, Торсби ногой перевернул диван, сбросив гурию прямо на объедки. Потом, не обращая внимания на обрушившийся на него поток непристойной брани, поставил диван на место и повалился на него.
      Язык у него распух, во рту был отвратительный горький привкус. Требовалось срочно выпить.
      — Принеси мне… А, неважно.
      Пошатываясь, он поднялся и пошел вокруг помоста, роясь в грудах мусора. Нашел наполовину опустошенную бутылку и приложился к ней. Глаза у него чуть не вылезли на лоб. Он выплюнул обжигающий напиток и отшвырнул бутылку.
      — Господи! Какая отрава.
      Хорошенько отплевавшись, он вытер рот тыльной стороной руки и продолжил поиски, но они не увенчались успехом.
      Внезапно он заметил, что на краю помоста сидит мускулистый человек в мешковатых штанах, свесив ноги и обмахиваясь своим тюрбаном. Рядом на помосте лежала кривая турецкая сабля.
      — Что происходит? — спросил Торсби.
      — Ничего особенного, парень, — с кислой миной ответил человек, поднес к губам огромную коричневую сигару и затянулся.
      — Но что означает вся эта бессмыслица?
      Человек выдохнул дым.
      — Эй, что ты ко мне прицепился? — раздраженно спросил он. — Я просто делаю свое дело и все.
      Торсби снова обвел взглядом зал со всеми его странностями.
      — Заклинание выдыхается, — уверенно заявил он.
      Лысый бросил на него злобный взгляд.
      — Твоя взяла, парень.
      — Хуже я ничего не видел. Глупость, абсолютная глупость.
      Лысый загоготал:
      — Кто бы говорил! Чародей, который сам и наколдовал все это!
      — Не напоминай. Боги, что мы натворили!
      — А, выкинь из головы. Позабавились на славу. Но все когда-нибудь кончается.
      — Ну, ты-то получил, что хотел, разве нет?
      — А ты, умник? Мы столетиями ждали такого случая. Просто рано или поздно любое заклинание выдыхается. Нам выпал джокер, но и ты не остался внакладе.
      — Послушай, — сказал Торсби, — покажи, где находится магический узор, дай взглянуть на него. Может, мы сможем что-нибудь подправить.
      — Слишком поздно, парень. Ты что, не видишь надпись на стене?
      — Какую?
      Лысый махнул рукой в дальний конец совсем недавно великолепного, а теперь ветшающего на глазах зала.
      — Вон там!
      Торсби сощурился, вглядываясь. Действительно, призрачная рука, используя указательный палец как перо, выводила на мраморе стены:
 
      «МЕНЕ МЕНЕ ТЕКЕЛ УФАРСИН
      МЕНЕ МЕНЕ МИНЕ МОЕ
      ЭЙ, СОПЛЯК, ГЛЯНЬ-КА СЮДА
      ВЕЧЕРИНКА ОКОНЧЕНА
      ВСЕ РАСХОДЯТСЯ ПО ДОМАМ
      Я ОПЯТЬ СТАНУ РОБИНЗОНОМ
      ЭЙ, ТУПИЦА!
      ЧТО, ЧЕРТ ПОБЕРИ,
      НУЖНО СДЕЛАТЬ, ЧТОБЫ ПРИВЛЕЧЬ ВНИМАНИЕ ЭТОГО КЛОУНА?»
 
      — Ну, дела, — пробормотал Торсби.
      — Да. — Лысый с наслаждением выдохнул дым сигары. — По-моему, тебе лучше смыться куда подальше, парнишка.
      — Куда?
      Новый клуб дыма.
      — Вообще-то отсюда не выбраться, пока заклинание полностью не выдохнется.
      — Что же со мной будет?
      — Не знаю, парень. Мой совет — не попадайся никому на глаза. Как только появится Главный Вазир, полетят головы.
      — Главный В-в… — Торсби проглотил подступившую к горлу желчь.
      В животе у него снова забурлила кислота.
      — Да. — Лысый вздохнул. — Он не любит, когда его дурачат. Понимаешь, что я имею в виду?
      — Я не… Мы не… — внезапно Торсби вспомнил. — Фетчен! Где его черти носят?
      Он забегал по помосту, разгребая ногой мусор, переворачивая тела.
      — Фетчен! Фетчен, старина! — Он разворошил целый холм гниющей белужьей икры. — Фетчен, откликнись!
      Наконец, раскидав шесть слоев находящихся в полной отключке гурий, кучу гнилых фруктов и разлагающейся еды вперемешку с осколками бутылок и глиняной посуды, он обнаружил-таки приятеля.
      Торсби оттащил его на свободное место и принялся хлопать по щекам.
      — Фетчен, старина, очнись! Просыпайся, дружище! Просыпайся, будь паинькой!
      — Ч-ч-ч-т-т-о-о-о… — наконец выдавил из себя Фетчен.
      Губы у него были фиолетовыми.
      — С тобой все в порядке, будешь как новенький. Просто похмелье, да? Ну, мы все чертовски здорово повеселились, но теперь пора заняться делом. Поднимайся давай.
      — Уф-ф-ф-ф…
      — Ну давай, давай!
      — Ему крышка, — раздался голос за спиной Торсби.
      Это был лысый, все ещё дымящий своей отвратительной сигарой.
      — Нет! — взвизгнул Торсби. — Он придет в себя, надо только влить в него немного кофе. Эй, ты! Принеси нам чашку кофе!
      — Отвали, придурок.
      — Мерзкая девка! Нюхательные соли! Да, вот что нам нужно. Пожалуйста, сжалься! — Гурия лишь рассмеялась в ответ. — Как ты можешь быть такой жестокой? Ведь человек умирает!
      — Мое сердце истекает кровью, дорогуша.
      — Ты что, позволишь ему умереть?
      — Иди ты в задницу.
      — Лучше пусть это случится сейчас, — сказал лысый, отворачиваясь.

      Люди везде!
      Толпы, стада людей! Люди самого разного вида в самой невообразимой одежде. Квипу в жизни не приходилось видеть столько отличных друг от друга человеческих существ. И все они охотились за его сокровищем.
      — Это мое! — закричал Квип на человека в странной шарообразной шляпе.
      — С какой стати, приятель?
      Квип потянулся к сверкающему сапфировому кольцу, однако долговязый моряк перегнулся через его голову, усмехнулся и опередил его. Квип ударил моряка ногой в пах. Тот упал, и Квип схватил кольцо. Столпившиеся вокруг люди неодобрительно засвистели и затопали.
      — Идите вы все к дьяволу! — завопил Квип и бросился бежать.
      Объемистый мешок с теми драгоценностями, которые удалось подобрать, хлопал его но спине.
      Сначала бесконечные артисты, потом львы, потом гладиаторы, а теперь вот это. Он едва не расстался с жизнью — пара львов на протяжении шести этажей гналась за ним по лестнице — но все равно Квип предпочитал иметь дело с ними, а не с ордой вороватых любителей легкой наживы.
      Услышав на бегу звяканье, он увидел, что ногой задел лежащий на полу золотой потир; однако не успел он добежать до драгоценности, как кто-то задел её ногой, и она отлетела в боковой коридор.
      Сгибаясь под тяжестью мешка, Квип бросился следом. Он бесцеремонно расталкивал встречных, но толпа становилась все гуще. Он вскрикнул — кто-то отдавил ему ногу. В ответ Квип хорошенько врезал ублюдку. Тот упал на соседа, который, в свою очередь, сбил с ног двух других, которые… ну, и так далее. Эффект домино, так это называется. В результате возникла небольшая свалка, откуда Квип выбрался с невероятным трудом.
      И тут же возобновил поиски. Пропади все пропадом! Потеряв из вида потир, он наклонился, чтобы легче было рыскать взглядом между топчущихся ног, и тут же получил внушительный пинок сзади. Дал затрещину ближайшему соседу, хотя тот не был ни в чем виноват. Какая разница? Уклонился от ответного удара, свалившего с ног ещё одного прохожего, справедливо вознегодовавшего, — и во мгновенье ока разгорелась очередная драка между группой строителей и джентльменами в кожаных жилетах и странных шлемах.
      Квипу никак не удавалось выбраться из свалки. На него надвигался огромный человек, просто великан, и не оставалось ничего другого, как начать отбиваться мешком, который в результате порвался.
      На пол обрушился водопад драгоценных безделушек: браслеты, серьги, цепочки, булавки, броши, ожерелья. Просто драгоценные камни различных сортов и ценности: бриллианты, изумруды, агаты и гелиотропы, ониксы и аметисты. Все это со звоном раскатилось по углам.
      В погоне за сокровищами образовалась вовсе уж безумная свалка — прямо-таки кулачный бой. Зазвучали крики и проклятия. Люди норовили выколоть друг другу глаза, сшибали с ног, лупили в солнечное сплетение и куда придется.
      В конце концов Квип на карачках выбрался из бушующего водоворота. Встал, увидел распахнутую дверь и ринулся туда.
      Он оказался на широкой площадке между лестницей и высоким двустворчатым окном, сквозь которое далеко внизу был виден двор.
      Удивительно, но на лестнице никого не оказалось. Квип сел на каменный подоконник и залился слезами.
      Вся добыча пропала! Сколько лет работы! Пять-шесть, не меньше. Груды прелестных безделушек, золотые, серебряные и платиновые изделия. Такие великолепные драгоценности — и все безвозвратно утеряны. Словно песчаные замки, смытые прибоем.
      Замки! Сколько будет жить, ни за что больше не поселится ни в одном замке. Сбежит из этого безумного места раз и навсегда. Найдет симпатичный мир, с маленькими деревнями, населенными здоровыми, крепкими, зажиточными людьми, преуспевающими бюргерами. Обчистит их дочиста, смотается и будет жить долго и счастливо.
      Он испустил вздох отчаяния. Боги! Нет, если быть честным, он, скорее всего, останется здесь. Он вор, и просто вкалывать — занятие не для него. Поэтому он и начал воровать. А последние годы и вовсе расслабился. Ему нравилось воровать, он, можно сказать, любил свою профессию, но когда не знаешь настоящей нужды…
      Ну ладно.
      Дверь на площадку резко распахнулась. Квип поднял взгляд и удивился, никого не увидев. Дверь закрылась. Он пожал плечами и вернулся к своим невеселым мыслям.
      — Квип, — прозвучало рядом.
      Он вскочил и огляделся, но снова никого не увидел.
      — Это я, Осмирик.
      — Где вы? — настороженно спросил Квип.
      — Перед вами. Минуточку.
      Мгновение — и как будто прямо из воздуха материализовался Осмирик.
      — Волшебство, да? — спросил Квип.
      — Простенькое, — ответил Осмирик. — Благодаря ему меня по дороге не зарубили мечами, но теперь все коридоры так забиты, что просто не протолкнуться. — Он бросил взгляд вверх и вниз по лестнице. — Здесь как будто никого.
      — Ага. Правда, внизу какой-то грохот.
      Осмирик прислушался, но уловил только звук шагов — кто-то сверху спускался по лестнице. Библиотекарь тут же сник.
      — Оказывается, и по лестнице вниз так просто не проберешься, — сказал он.
      — Не проберешься, — согласился Квип. — А что внизу делать-то? Сдается мне, что все наши неприятности начинаются именно там.
      — Вот-вот, и я хочу найти их источник. Есть подозрение, что он в одном из потайных складских помещёний.
      — Вот как?
      — Да. Может, мне удастся прервать заклинание или по крайней мере рассказать обо всем королю, чтобы он сделал это.
      — А-а, хорошо. Но туда ещё нужно добраться.
      — Твоя правда.
      Осмирик сел и задумался.
      Тяжело дыша, из-за поворота лестницы показался лорд Питер Такстон и замер при виде двух удрученных людей.
      — Что случилось?
      — Ничего, — мрачно ответил Квип. — Просто я только что потерял все свое богатство.
      — А я только что потерял своего лучшего друга, — в тон ему отозвался Такстон.
      Осмирик хотел спросить, кого именно, но вовремя вспомнил, что в данном случае речь может идти лишь об одном человеке.
      — Мои соболезнования. Как это произошло?
      — Детали потом, если можно. — Такстон тяжело опустился на ступеньку. — Дайте отдышаться.
      — Мы ищем способ опуститься на нижние этажи, — сказал Осмирик.
      — Я тоже. Если есть хоть малейший шанс, что он жив, я должен попытаться найти его.
      — Понимаю.
      — Кроме того, нужно предупредить охранников обо всем, что тут творится. — Такстон бессильно опустился на колени. — Извините, голова кружится.
      — Отдохните немного, друг мой, — посоветовал ему Осмирик. — А я пока подумаю.
      — Черт побери все, — пробормотал Такстон.
      — Ага, — поддержал его Квип.
      — Ужасно, — продолжал Такстон. — Это просто кошмар.
      — Точно, — кивнул Квип.
      — Эврика! — закричал Осмирик и вскочил.
      — Что такое? — с надеждой спросил Такстон.
      — Я понял, как добраться вниз. Помогите мне открыть окно.
      Такстон и Квип обменялись недоуменными взглядами, но помогли библиотекарю распахнуть оконные створки. Снаружи проходил узкий выступ, и Осмирик встал на него.
      — Что это вы задумали? — с интересом спросил Такстон.
      — Мы спрыгнем.
      Такстон посмотрел на Квипа, на Осмирика, помассировал затылок.
      — Все спятили, — пробормотал он. Квип бросил на королевского библиотекаря хмурый взгляд.
      — Господи, вы что, из ума выжили? Или опять собираетесь применить какое-то волшебство?
      — Ничего такого я делать не собираюсь. Тебе известно, что замок опутан множеством заклинаний?
      — Это ни для кого не секрет, — фыркнул Квип.
      — Но ты наверняка не знаешь, что среди них есть одно — которое подхватывает человека, если он падает с большой высоты.
      — Вы точно тронулись.
      — Нет. Пока эти заклинания работают, никто не может свалиться со стен Опасного и разбиться насмерть.
      Ошарашенный Такстон пролепетал:
      — Вы серьезно?
      — Пока заклинания работают. Мы можем спрыгнуть на землю, и с нами ничего не случится…
      — Постойте! — Такстон тоже вылез на выступ. — Если человек падает с высокой части замка, к примеру с парапета на зубчатой стене, то, по вашим словам, у него есть шанс выжить?
      — Вот именно, — ответил Осмирик. — Повторяю — если заклинание, охватывающее данную часть замка, продолжает действовать. Одного такого заклинания на весь замок не хватит, и с течением времени они ослабевают…
      — Но есть шанс, что при таком падении можно уцелеть?
      — Ну да, да, об этом я вам и твержу, лорд Питер. И этот самый шанс наверняка достанется нам. Нужно только собраться с духом…
      — Вот это да! — со счастливой улыбкой воскликнул Такстон и спрыгнул с выступа.
      — Боги!
      Осмирик проводил его взглядом. Потрясенный Квип перегнулся через подоконник и тоже смотрел, как падает Такстон.
      — Похоже… оно работает, — с благоговением произнес Осмирик.
      — Чтоб мне провалиться!
      — Ну, встретимся внизу. Надеюсь.
      С этими словами Осмирик тоже спрыгнул. Квип не сводил с них взгляда, все ещё до конца не понимая, свидетелем чего стал.
      — По-моему, тут происходит что-то странное, — произнес голос у него за спиной.
      Квип резко обернулся.
      Перед ним стоял гигантский кролик, ростом с высокого человека. Шерсть у него была ярко-розовая — там, где её не прикрывали визитка, галстук с широкими концами, штаны в тонкую полоску и короткие гетры. Кролик курил пенковую трубку.
      — Ну что, малыш, — сказал кролик, с философским видом попыхивая трубкой, — надеешься, что при прыжке на тебя снизойдет озарение?
      Глаза у Квипа стали как блюдца. Он повернулся и вылетел из окна.

      «Странник» падал на поверхность неведомого мира.
      — Джереми? Неужели ничего нельзя сделать? — спросила Мелани, стараясь говорить как можно спокойнее.
      — Ну, мы всегда можем вернуться в нуль-пространство, — ответил Джереми. Айсис, сидящая у него на коленях, покачала головой. — Конечно, это не выход. Нельзя торчать там до бесконечности. Но и приземлиться без антиграва невозможно. Так что мы, типа того, влипли.
      Мелани посмотрела в окно. Поверхность приближалась с устрашающей быстротой.
      — Может, стоит все же что-то предпринять, и побыстрее?
      — Если мы вернемся в нуль-пространство, — продолжал Джереми, — корпус корабля не выдержит. Может, воспользоваться шаттлом?
      — Шаттлом?
      — Должна сказать, с самого начала корабль двигался тангенциальным курсом, лишь соприкасаясь со всеми вселенными подряд на долю наносекунды, но на деле не проникая ни в одну в них, — заявила Айсис. — Однако это уже следующая проблема.
      — Что-то я совсем запутался, — сказал Джереми.
      — Я хочу сказать, что без функционирующей навигационной системы мы можем вечно колебаться туда-обратно, пытаясь вернуться во вселенную замка.
      Мелани со все возрастающей тревогой смотрела вниз, на стремительно приближающуюся землю.
      — Послушайте, по-моему нужно немедленночто-то предпринять, — не выдержала она.
      — А? Ох, да! — Джереми переключил рубильник.
      За окном теперь не было ничего, кроме размытой серости. Нуль-пространство; ничто; нигде.
      Мелани облегченно вздохнула.
      — Думаю, мы должны оставаться в нуль-пространстве до тех пор, пока не придумаем, куда снова переместиться, — сказал Джереми. — Если решим, что стоит перемещаться.
      — Не стоит, — ответила Айсис.
      — Ты против?
      — Да. Нужно попытаться подправить программу.
      — Как?
      — Использовать бортовые схемы, чтобы смоделировать навигационную систему.
      Джереми просиял.
      — А это идея! Но как мы её откалибруем?
      — Используя показания приборов, записанные в буферной памяти.
      — Может, и получится, — задумчиво произнес Джереми. — Может быть. Но… Хм-м…
      — Есть сомнения?
      — Ну, во-первых, фактор времени.
      — Хороший довод, — отозвалась Айсис. — Однако у меня есть план. Будем перемещаться, пока не найдем пустую вселенную или такую, где нет больших планетарных масс. Там, правда, у нас будет нулевая гравитационная постоянная, но, может, с этим мы справимся.
      Джереми покачал головой.
      — Не думаю. Прежде всего… подожди минутку. Разве «Странник» не настроен на то, чтобы выныривать в непосредственной близости от больших планетарных масс? Я хочу сказать, ещё находясь в нуль-пространстве, он ведь реагирует именно на них?
      — Верно. Поэтому нам придется найти обходной путь.
      — Но понадобится уйма времени!
      — Конечно. Только выбора у нас все равно нет. Разве что без конца выходить из нуль-пространства и снова входить в него.
      — Это слишком рискованно, и, кроме того, пока мы летим, невозможно работать с корабельными системами.
      — Твоя правда.
      — Но мне не нравится… — Джереми глянул на приборную панель. — Ого! Лучше вернуться в нормальное пространство, пока нас не схлопнуло.
      — Схлопнуло? — спросила Мелани.
      Джереми посмотрел на неё.
      — Ну да. Давление может раздавить нас, словно алюминиевую банку для пива.
      Появилось небо — другое небо. Корабль снова нырнул и пошел к земле. У Мелани возникло ощущение, точно они застряли на бесконечно вращающемся колесе обозрения. У неё засосало под ложечкой.
      Пока корабль падал, Джереми с Айсис снова пустились в дебаты. Мелани молчала, но потом терпение у неё кончилось, и она вернула их к реальности. Джереми тут же отправил корабль в нуль-пространство и там продолжил дискуссию со своей «помощницей» до тех пор, пока не пришло время уйти в нормальное пространство. Началась новая фаза того же жуткого цикла.
      Мелани чувствовала, что сыта по горло.
      — Джереми, сделай что-нибудь!
      — А?
      —  Сделайчто-нибудь. Сделай так, чтобы мы вернулись домой, любым способом.
      — А мы чем занимаемся, Мелани?
      — Плохо занимаетесь. Если так будет продолжаться и дальше, я заблюю всю каюту.
      — Держи себя в руках, пожалуйста!
      — Джереми, мы топчемся на одном месте. Мне плохо, Джереми. И становится все хуже.
      Джереми состроил гримасу.
      — Господи, пожалуйста, не надо. Терпеть не могу таких вещёй. При одной мысли об этом меня самого, того и гляди, вырвет.
      — Вот и сделайчто-нибудь, Джереми. Предполагается, что ты гений.
      — Постойте, у меня есть идея, — сказала Айсис. — Джереми, перед тем как взлететь, ты ведь с помощью приборов обнаружил в замке магическое возмущение?
      — Ну да, и что?
      — Почему бы нам не использовать корабельные сенсоры для того, чтобы засечь это заклинание из нуль-пространства? Это даст нам параметры направления к дому, не так ли?
      Джереми щелкнул пальцами.
      — Так, но только в том случае, если ты записала показания приборов.
      Айсис улыбнулась.
      — А как же, Джереми! Я автоматически записываю все, что ты делаешь на рабочем месте.
      — Отлично! Айсис, я люблю тебя.
      — Джереми, дорогой.
      Позабыв о том, что корабль снова мчится к земле, они кинулись друг другу в объятия.
      — Черт побери, мы разобьемся, если вы не займетесь делом! — завопила Мелани.
      — Извини!
      Айсис развернула кресло к приборной панели и молниеносно щелкнула тумблером. «Странник» снова нырнул в относительную безопасность нуль-пространства.
      Мелани чуть в обморок не грохнулась.
      — Мне вот что в голову пришло, — сказал Джереми. — Эти координаты… ну, той точки, где возникло магическое возмущение и где мы должны материализоваться… Они ведь могут привести нас в любое место замка. В чулан с метлами, к примеру, судя по тому, что мы видели. В ремонтном доке и то приземлиться будет непросто, а он ведь гораздо больше.
      — Да, такая опасность существует, Джереми, дорогой. Но если мы снизим скорость почти до нуля, что вполне возможно, то у нас появится неплохой шанс приземлиться с минимальными потерями.
      — Нужны очень сложные математические расчеты, а я…
      — Математика — мой конек, — с гордостью заявила Айсис. — А теперь, дорогой, давай займемся делом. До возвращения в нормальное пространство у нас осталось всего сорок пять секунд.
      — Ты права. Подними тактовую частоту до пятисот мегагерц.
      — Уже, солнышко.
      Мелани сидела, вытаращив глаза. «С минимальными потерями». Чудесно.
      Внезапно до неё дошло, что братья Гуч уже некоторое время не издают ни звука. Она оглянулась.
      Оба крепко спали.

      На берегу было пусто. Огромные корабли ушли, но повсюду остались следы недавнего пребывания толп народа. Тут валялась сандалия, там обломок доспехов; и повсюду сломанные мечи, уже разрисованные налетом яри-медянки, — словно голубовато-зеленые надкрылья гигантских жуков, наполовину утонувшие в песке. Погасшие кострища, брошенная одежда — выбеленные солнцем тряпки — и многое, многое другое. Все побережье было завалено хламом.
      Он шел по краю воды, втягивая носом воздух и фыркая. Вода пахла рыбой и солью. Поднявшись на песчаную дюну, он наклонил голову и стал щипать береговую траву, почти безвкусную, разве что соленую. Он был голоден, и выбирать особенно не приходилось. Ему досаждали песчаные мухи, и он замахал хвостом, отгоняя их.
      Рассвет уже вступил в свои права. Со вчерашней ночи в округе не было ни одного человека. Все ушли. Он не особенно сожалел об этом.
      Фактически совсем не сожалел.
      Но потом он снова услышал человеческие голоса и повернул гривастую голову, чтобы взглянуть, кто это.
      К нему приближались двое. Такие же, как все прочие, только одеты немного иначе. Более пестро.
      — Смотри, какой красавец!
      — Белый жеребец, как и все остальные. Как думаешь, почему они оставили лошадей?
      — Кто знает? Почему они ушли так неожиданно?
      — Мы заставили их уйти, вот почему!.. Сюда, дружок. Ну, ну, успокойся.
      Человек ласково похлопал его. Это было… не слишком приятно, но он даже позволил накинуть веревку себе на шею.
      — Спокойно, парень. Боги, что за конь! Горячий, хорошо выезженный. Отличный!
      — Уж очень крупный. Слишком крупный для моего седла.
      — Да? Значит, ты не будешь возражать, если я возьму его себе?
      — С какой стати? Я первый увидел его.
      — Ты же только что сказал, что твое седло слишком мало для него.
      — К черту седло! Он мой.
      — Ну ладно. Здесь, наверно, и другие есть.
      — А может, и нет. Все равно он мой, говорю тебе.
      — Убирайся!
      — Сам убирайся! Вот ты как, да?
      — Не драться же нам? Ты против меня — тьфу, и больше ничего.
      — Не смеши. Я раскрою тебя от горла до брюха, прежде чем ты хотя бы…
      — Уймитесь, вы, оба!
      Голос, в котором явственно звучали властные нотки, принадлежал ещё одному человеку, более приземистому.
      — Уберите мечи! Немедленно!
      — Да, сэр.
      — Откуда здесь этот конь?
      — Просто бродил поблизости, как и остальные, сэр.
      — Прекрасный экземпляр. Лучший из лучших. Я избавлю тебя от забот о нем, офицер.
      Тот ответил с явной неохотой:
      — Да, сэр. Хорошо, сэр.
      — Какой замечательный конь! Уверен — это дар богов, в честь нашей победы.
      — Похоже на то, сэр.
      — Да, да. Аркадийцам не следовало бросать нечто столь ценное, столь прекрасное.
      Недавно подошедший человек хлопнул себя по бедрам.
      — Да уж! Впрочем, что ещё они могли бросить, убираясь отсюда? Разве что своих мертвецов. — Он засмеялся. — И теперь, когда их военная казна полностью истощена, мы станем совершать набеги на их побережье и разграбим их города. Я прав, парень? — Новый хлопок по бедрам, новый взрыв смеха. — Вот что, вы, оба, поищите-ка здесь других коней. Доставите их в дворцовую конюшню.
      — Не в вашу личную, сэр?
      — Не говори глупостей. Эти кони настолько хороши, что им самое место в конюшне его величества. Ну, делайте, что вам сказано. А этого я сам отведу во дворец.
      — Да, сэр.
      Двое первых ушли. Оставшийся любовно погладил коня по шее.
      — Да, ты останешься в королевской конюшне, но принадлежать будешь мне. Я проскачу на тебе по главной улице Микоса. У тебя, мой прекрасный друг, будет новая броня, сверкающая, словно солнце. И я буду сидеть на тебе, когда старому Антемиону отрубят голову.
      Он увел коня.
      Все в порядке. Тебе не дано этого знать, приятель, но ты собственными руками приближаешь гибель своих людей. Это произойдет сегодня ночью.
      В конюшне пахло скверно, но это не особенно ему досаждало. Сено хорошее, только вот маловато его. Днем принесли овес. Вкусный. Однако чем ближе к вечеру, тем меньше конюхи были склонны перенапрягаться. А на ночь они вообще не покормили коней — потому что к этому времени были пьяны вдрызг.
      Город ликовал, повсюду слышались радостные крики. По звукам можно было догадаться, что все горожане высыпали на улицы; отовсюду слышалось пение. Он видел, как бежали женщины, а мужчины гнались за ними с гримасой вожделения на лице.
      Наступила ночь, праздник продолжался. Цитадель звенела от смеха и песен. На акрополе горели тысячи светильников; там безостановочно пел хор, вознося хвалу богам. Повсюду люди сидели за праздничными столами и пили, очень много пили. Темноту ночи рассеивали костры.
      На другом конце конюшни стояла чалая молодая кобыла. Её запах будоражил кровь, притягивал к себе.
      Но сначала нужно сделать дело. Позже, может быть. Позже этой же ночью. Кроме того, не следовало забывать, кто он такой на самом деле.
      Наступила глухая полночь. Город затих. Смолкли голоса, от костров остались одни угли, светильники на акрополе погасли.
      Вдали лаяли собаки. Над опустевшими стенами цитадели выл ветер. Почти все дозорные валялись пьяные, а городские стражники храпели в постелях своих жен или любовниц, в конюшнях или сточных канавах.
      Пора вспомнить, кто он такой — в отличие от того, кем кажется, — хотя это совсем нелегко. Его не покидало ощущение, что таким, как сейчас, он был всегда, что это его естественное состояние. Никаких забот, никаких тревог. Пожалуй, это даже приятно.
      Но он знал, знал! Он не конь. Он человек. И пришло время сбросить личину коня. Для этого требовалось одно — снова захотеть стать человеком.
      Но… хочет ли он снова стать человеком?
      Да. Тогда…
      Пора.
      Полностью нагой, он стоял на четвереньках в стойле. С пола несло запахом навоза.
      — Фу, грязный весь…
      Он встал, взял пучок сена и почистился. Огляделся по сторонам. Никого. Ни малейшего движения. Интересно, где Теламон и завершилась ли уже его магическая трансформация?
      Настороженно оглядываясь, он вышел из стойла и прикрыл за собой воротца. Темно и тихо.
      Он пошел от стойла к стойлу, отыскивая белых жеребцов. Обнаружил множество других, но белых не было.
      Одно стойло казалось пустым. На всякий случай он заглянул и туда.
      Во тьме только что поднялся с четверенек его слуга Стрефон.
      — Я здесь, господин.
      — Где Теламон?
      — Я видел его. Он ищет вас.
      — Приведи его сюда.
      — Да, господин.
      Стрефон растворился во тьме конюшни, но вскоре возвратился в сопровождении двух людей. Трент улыбнулся при виде Теламона и его слуги Иона.
      — Где остальные двое? — спросил он.
      — Все ещё в стойлах, ждут.
      — Пошли за ними Иона. Они уже превратились?
      — Да. Полагаю, все превратились, в точности когда и было намечено. Ты блестящий волшебник, друг мой. Я по-настоящему чувствовал себя конем. Видел мир глазами коня. Это было… необычно. Но замечательно.
      Трент кивнул и улыбнулся.
      — Потрясающее ощущение. Иногда даже возникало чувство, что, может, лучше быть конем, чем человеком.
      — Да. Удивительно. Иди, Ион. Приведи остальных.
      Иона растаял во мраке.
      — Что теперь? — спросил Теламон. — Как нам раздобыть оружие?
      — Очень просто. Главное, чтобы нас не заметил ни один из бодрствующих. В конюшне полно солдат. Мы свяжем их и возьмем оружие. А потом спустимся с холма, очень тихо, очень быстро, и захватим северную башню. Судя по тому, какая стоит тишина, я бы удивился, если бы нам попался хоть один трезвый троянец.
      — Зато чуть раньше тут такой гвалт стоял. Ох они и повеселились!
      — Их можно понять. Чем не повод для праздника — после непрерывной двухлетней осады внезапно почувствовать себя свободными?
      — В самом деле, — усмехнулся Теламон.
      — Главное, нужно действовать тихо и быстро. Кто-то может и не быть в полной отключке. И наверняка найдется хотя бы парочка стражников, со всей ответственностью выполняющих свой долг.
      — Понимаю… Вот и остальные.
      — Хорошо. — Трент пересчитал людей. — Все шестеро на месте. Сейчас разобьемся на пары и пойдем добывать оружие, а потом снова соберемся здесь. Одежда необязательна. Для нашего дела она не имеет значения. Если кто-то из тех, кого будете связывать, очнется, убейте его тихо и быстро. Понятно?
      — Понятно.
      — И, самое главное, никакого шума.
      — Понятно.
      — Теламон, ты пойдешь с Ионом. Я со Стрефоном. И вы вдвоем. Ну, готовы?
      Все дружно закивали.
      — Хорошо, — продолжал Трент. — Телли, ты первый. Я выжду шесть ударов сердца и отправлю следующих двоих. Вперед!
      Ион и Теламон ушли.
      — Странное дело, я начинаю чувствовать себя прямо как мистер Эд… <Мистер Эд — говорящая лошадь, ведущая телевизионного шоу.>
      — Что, господин?
      — Неважно.
 
      На улицах было темно и тихо. Порывистый ветер усилился, его монотонные завывания помогали беззвучно проскользнуть по городу. Извилистые улочки уводили все дальше от акрополя с его главным дворцом и храмами.
      Повсюду царила тишина. В окнах не горели огни. Даже бродячие коты стали попадаться только в беднейших кварталах города. Здесь в тени даже слышны были голоса, и время от времени что-то мелькало.
      Покачиваясь, прошла и свернула за угол веселая компания — двое пьяных солдат и не менее пьяная женщина.
      Женщина вскрикнула, уже вдалеке. То ли от смеха, то ли от испуга, Трент не понял.
      Снова все стихло. Трент подал знак Теламону, и тот скомандовал остальным начинать.
      Троя была маленьким городом, не больше пятисот ярдов в окружности, и мало чем отличалась от крепости. Они очень быстро добрались до северного участка внешней стены.
      Спрятавшись в тени, Трент устремил взгляд на зубчатую стену, но не заметил никакого движения. Может, дозорных и расставили, но, похоже, они покинули свои посты.
      То, в какой степени город утратил бдительность, удивило Трента, хотя он ожидал, что отчасти так и будет. Неужели все налакались до полного бесчувствия? Те солдаты, которых они связали в конюшне и рядом с ней, даже не шевельнулись. Словно манекены. Один из них точно был мертв: алкогольное отравление, сердечный приступ или захлебнулся собственной блевотиной.
      Неужели все в городе вдребезги пьяны? Ну, посмотрим. Вон и сторожевая башня у северных ворот Трои.
      Жаль, что придется сжечь эти легендарные высокие башни. Но дозорные Антемиона ждут условленного знака — сигнального огня; и тогда аркадийцы ворвутся в город посреди ночи. Трент откроет главные ворота и впустит их.
      И начнется кровавая бойня. Резня. У троянцев не останется ни малейшего шанса. Аркадийцы, доведенные до бешенства двумя долгими годами беспросветного топтания в тупике, не пощадят никого. Убьют всех мужчин зрелого возраста, а может, и вообще всех мужчин, включая детей, в особенности знатного происхождения. Надругаются над женщинами и увезут их с собой в качестве наложниц, служанок и рабынь.
      И когда все это свершится, когда резня и грабеж закончатся, они сожгут Трою.
      С Троей будет покончено.
      Проклятье! Тренту не хотелось делать этого. Но он должен. Слово есть слово.
      Он подал знак. Теламон перебежал улицу и припал к земле у основания башни. За ним тут же последовал Ион.
      Честь открыть дверь была дарована Тренту. Она, конечно, оказалась заперта изнутри, но Тренту хватило одного открывающего двери заклинания, чтобы преодолеть это препятствие. Замок отсутствовал; массивная дубовая дверь была заперта на тяжелый деревянный засов, который взлетел, словно пушинка (после того как Трент включил свои способности ясновидца, чтобы разглядеть, что там, за дверью).
      Они проскользнули в башню и снова заперли за собой дверь. Внутри стояла кромешная тьма, если не считать слабого света, проникающего сквозь крошечные амбразуры. Они начали подниматься по узкой лестнице.
      Это случилось на четвертом этаже. Лестница оказалась перегорожена; Трент не мог разглядеть чем. Ничего не понимая, он взял Иона за руку, подождал, пока подошли остальные, и завел всех в одну из примыкающих к лестнице комнат.
      Нападение было внезапным, во мраке началась схватка. Трент не успел даже выхватить меч, как почувствовал на себе несколько рук. Все его удары обрушивались в пустоту. Потом ему и самому досталось по голове, и он рухнул на пол.
      Вспыхнул свет. В глаза ударил луч.
      Фонарик?
      Он услышал знакомое хихиканье.
      — Кто ты, черт тебя возьми? — спросил Трент у человека с фонариком.
      Тот повернул луч таким образом, чтобы свет упал на его улыбающееся лицо.
      —  Карми!
 
      Дворцовые апартаменты Кармина выглядели роскошно.
      — И давно ты стал придворным магом Трои? — спросил Трент, расправляясь с поздним ужином.
      Пришлось признаться самому себе, что эта еда несравненно лучше, чем овес и луговая трава, которые так нравились ему совсем недавно. Что уж говорить — на самом деле оказалось очень приятно снова стать человеком.
      — Ох, давно, по местному времени, — ответил Кармин, прихлебывая то же самое темное, сладкое вино, которым угощал Трента. — Я проник сюда главным образом с целью спасти Трою, мой любимый город.
      — Ну-ка, расскажи ещё раз, зачем тебе понадобилось использовать меня как орудие. Сегодня ночью голова у меня что-то плохо соображает.
      — Я не мог действовать эффективно, находясь сразу в двух местах, — ответил Кармин. — Мне нужен был хороший стратег и в то же время человек, которого я понимал и чьи поступки смог бы предугадать. Посвящать тебя в мои планы было нельзя, потому что Антемион, без сомнения, тут же почувствовал бы твою двуличность. Он большой хитрец и немного телепат, как все они тут.
      Трент кивнул.
      — Да, понятно. У меня с ним хлопот хватало. Как я ни старался скрыть это, он все время чувствовал, что я недолюбливаю его и отчасти даже желаю, чтобы вся операция провалилась. Как ты догадался, что я попытаюсь стать троянским конем?
      — Ни о чем я не догадывался, просто подготовился к любому развитию событий. Мне было ясно, что ты попытаешься захватить северные ворота. Превращение в коня — блестящий ход, Трент. Мастерская уловка. Думаю, деревянную версию они порубили бы на костры; с дровами-то тут плохо.
      — Согласен. Но странно, как живуч этот лейтмотив коня.
      — Я больше чем в десятке миров сталкивался с тем или иным вариантом Трои и соответственно с легендой о ней. Что-то очень существенное лежит в самой основе этой истории, но не знаю, что именно. Пока не знаю. Я изучаю этот феномен, он меня очень заинтересовал. И вот что характерно — все версии, с которыми мне довелось столкнуться, по сути своей одинаковы.
      Трент выглянул в окно, устремив взгляд на запад, в сторону моря. Город все ещё лежал во мраке, но рассвет уже приближался.
      — Где-то там Антемион ждет моего сигнального огня.
      Кармин кивнул.
      — И когда наступит румяный рассвет, а он так ничего и не увидит, Антемион отбудет домой, чтобы никогда уже больше не вернуться. И Троя будет спасена.
      — Зато легенда не возникнет. Ты прав, этот миф — один из центральных во всех мирах земного типа. А здешняя культура по твоей милости окажется обделена.
      Кармин рассмеялся и по столу подтолкнул к брату свиток.
      — Взгляни.
      Трент развернул свиток; то, что предстало его взгляду, выглядело как начало древней поэмы.
      — Пой, Муза, о ярости аркадийцев… — Трент бросил на брата саркастический взгляд. — Что, ты вступил в гильдию слепых поэтов?
      Кармин рассмеялся.
      — Нет. Просто демонстрирую тебе, что эта культура тоже не останется без своей легенды. Как это обычно случается почти везде, последующие поколения будут иметь весьма смутное представление о том, что именно случилось. Зато они получат поэму. О том, как троянский залив засорило илом, цитадель потеряла свою стратегическую ценность и в конце концов оказалась заброшена.
      Покончив с едой, Трент откинулся на спинку кресла и допил остаток вина.
      — Тем не менее, мой дорогой братец, я на тебя очень зол.
      Кармин пожал плечами.
      — Могу тебя понять.
      — Почему, ради богов, ты не позволил мне связаться с Шейлой? Надо же быть таким бесчувственным! Ты же знаешь, как она…
      — В этом не было никакой необходимости.
      — Что? Черт побери, о чем ты толкуешь?
      — Разница во времени между замком и этим миром — величина непостоянная. Не могу сказать точно, сколько ты отсутствовал по времени замка. Но знаю, что очень недолго. Число, определяющее фактор сжатия времени, на протяжении всего нашего пребывания здесь оставалось равно чему-то в пятом знаке после запятой.
      — В пятом знаке? Ты хочешь сказать, что здесь прошло два года, а там всего…
      Кармин с усмешкой кивнул.
      — По времени замка прошло всего несколько часов.
      Трент не мог слова вымолвить. Кармин снова рассмеялся.
      — Поэтому вернешься ты поздно вечером того самого дня, когда и отбыл. Не забывай об этом при встрече с Шейлой.
      Вопреки самому себе Трент не смог удержаться от смеха.
      — Ах ты, поганец…
      — Извини. Но она никогда ничего не узнает, если ты сам не надумаешь рассказать ей.
      — Шутишь? С какой стати… Постой, постой! Ты забыл, что нам ещё нужно вернуться в Микос, чтобы пройти сквозь портал.
      — Первоначально он находился именно здесь, и сейчас я вернул его сюда.
      — Да?!
      — Так что все прекрасно.
      — Стоп, ещё кое-что. Так просто тебе не отделаться, друг мой. Ты обманулменя.
      Кармин кивнул.
      — Что правда, то правда. И, по-моему, неплохо получилось.
      — Ловко, да. Но я отыграюсь, не сомневайся.
      — А я вовсе и не против. Ещё вина? — Кармин потянулся к кувшину.
      — Спасибо.
      — Как бы то ни было, за время нашего отсутствия в замке что-то стряслось. Я ощущаю неясные вибрации. Магия какого-то необычного типа.
      Немного помолчав, Трент продолжил свою мысль:
      — Это случится не скоро, но уж когда случится, ты меньше всего будешь ожидать подвоха. И пощады тебе не будет.
      — Всякую хорошую месть нужно выстраивать именно таким образом, — ответил Кармин, разливая вино. — Скажи, когда хватит.

      — Спишь?
      — А? Нет, просто глаза закрыл.
      — Пол тут должен быть твердый и холодный, но он почему-то теплый. И не сказать, чтобы мягкий, но лежать на нем удобно. Да?
      — А-а?
      — Что, мужчины всегда спят после этого?
      — Ах, этот вечный вопрос относительно того, почему после совокупления мужчин так клонит в сон!
      — Чего-чего?
      — Нужно встать. Что там видно?
      — Все тихо. Людей нет, да и вообще никого.
      — Ты заметила, как все стало совсем уж странно где-то в середине вечера? Я имею в виду, по-настоящему странно?
      — Да, помню какие-то чудные лапы и огромного розового кролика.
      — Ага.
      — А потом внезапно все стало бледнеть и таять.
      — Ну да. Я тоже заметил, хотя, по правде говоря, тогда мне было не до того.
      — Конечно. И мне тоже. Давай выбираться отсюда.
      Они вылезли из-под стола и торопливо оделись.
      Огромный подземный склеп был пуст, если не считать нескольких нелепых розовых облаков, неспешно скользящих под потолком. Казалось, они выплывают из двери склепа, в сторону которой влюбленные и направились.
      — Думаешь, мы совсем рядом с источником всей этой неразберихи? — спросила Линда.
      — По-моему, да, — ответил Джин. — Хотя источник, похоже, иссяк.
      — Слава Господу. Все кончилось?
      — Странности? Не знаю. Надеюсь, что да. Пройдя сквозь высокую арку, они попали в длинный коридор и двинулись по нему. Несколько раз повернули и оказались ещё в одном огромном склепе, выглядевшем по меньшей мере странно. Больше всего его интерьер напоминал древние руины. Мраморные стены были покрыты трещинами и выбоинами; на полу грудами лежали расколотые декоративные фризы. Джин и Линда миновали пересохшие фонтаны и ряды мертвых комнатных пальм. Повсюду валялись осколки и всяческий мусор.
      Здесь тоже было пусто, если не считать трех человек, сидящих на помосте в дальнем конце зала. Джин с Линдой подошли к ним.
      Между высокими колоннами скользили розовые и пурпурные облака и порхали бабочки ярких цветов.
      — Привет, — не совсем уверенно произнес Джин, поднимаясь по ступеням помоста.
      — Привет.
      Поднявшись на помост, Джин и Линда с любопытством оглянулись. Вокруг царил просто чудовищный беспорядок.
      — Привет, привет. Я Торсби, а это Фетчен.
      — Он в порядке? — спросил Джин.
      — Уф-ф-ф… — ответил Фетчен.
      — Он выкарабкается, — сказал Торсби. — Я сначала подумал, что все, ему крышка, но теперь вижу — ничего, оклемается.
      — Хорошо. Можно задать тебе вопрос?
      — Валяйте, сэр.
      — Что за чертовщина тут творилась?
      — Ах! Ну да, конечно, вам хочется понять, ясное дело. Ну, это не так просто объяснить. Дайте мне минутку, чтобы собраться с мыслями. Тут у нас небольшая заварушка вышла, я сам едва выкарабкался. Столько неприятностей, сплошные неприятности!
      — Они получили все тридцать три удовольствия, вот что тут произошло, — вмешался в разговор крупный лысый мужчина, сидящий чуть поодаль.
      — Кто это? — спросил Джин у Торсби.
      — Уф! По правде говоря, не знаю. Эй, сэр! Как вас звать-то?
      — Зови меня Омар.
      — Омар, да. — Торсби посмотрел на Джина. — Простите, сэр, запамятовал ваше имя.
      — Джин Ферраро. Вы ведь начинающие чародеи, да?
      — Ваша правда, сэр.
      — И это вы так удачно «пошутили», состряпав дурацкое заклинание?
      Омар засмеялся.
      — Ну, правильнее сказать — напортачили.
      — Ладно вам, кое-каких необычных эффектов мы достигли, что ни говори.
      Теперь Омар уже просто хохотал.
      — Должен признаться, это вам удалось, — согласился Джин. — А вы знаете, что в замке такое творилось, хуже чего никогда не было?
      — Откуда же нам знать? Нет, сэр, мы и понятия не имеем. Кому-то… уф… кому-то из этих… как их, призраков, что ли… удалось сбежать?
      Теперь рассмеялись Джин с Линдой.
      — Очень извиняемся за причиненное беспокойство, — продолжал Торсби. — Но, уверяю вас, мы не нарочно. Просто целая цепь магических случайностей, что, как вы понимаете, совершенно неизбежно, если заниматься научными…
      — Ах-ха-ха!
      Джин и Линда молниеносно обернулись, но в первое мгновение никого не увидели, хотя голос прозвучал откуда-то из-за их спин. Потом Линда пронзительно взвизгнула, едва не налетев на темнобородого человека в тюрбане и комнатных туфлях, ростом не выше трех футов. На нем было яркое шелковое одеяние, пальцы унизаны великолепными кольцами с изумрудами. Несмотря на его малый рост, вид его внушал смутное беспокойство.
      Карлик посмотрел на Омара.
      — Вот эти двое?
      — Они самые, босс.
      Карлик устремил пронзительный взгляд на Торсби и Фетчена.
      — Вы, неумелые, ленивые, тупые, жалкие бездельники, испортили мне всю карму на следующие шестьсот циклов существования.
      — Гляньте-ка, — отозвался Торсби. — Кто ты такой, черт побери?
      — Вы разговариваете с Главным Вазиром, парни, — объяснил ему Омар.
      — Ух ты!
      Фетчен выбрал как раз этот момент для того, чтобы очнуться. Сел, удивленно замигал и сказал:
      — Мне гораздо лучше. — Ему удалось сфокусировать взгляд на Вазире. — Привет. Это что за чудик?
      Вазир нахмурил темные кустистые брови.
      — Что я такое? Язва на ваших деснах. Нарыв на ваших задницах. Самый ужасный ночной кошмар, от которого вы когда-нибудь просыпались в холодном поту. Вот что я такое, вы, презренные, развратные, незаконнорожденные исчадия больного, блохастого верблюда!
      Фетчен уставился на своего приятеля.
      — Никак не возьму в толк, что это за идиот?
      — Да! — возмутился Торсби. — Попробуй только тронь нас хоть пальцем! Мы тебя раздавим, коротышка, и мокрого места не останется.
      Вазир взвыл и ринулся в наступление.
      Казалось, целая дюжина яростных карликов одновременно набросилась на незадачливых чародеев, лупя по ногам и задницам, вцепляясь зубами и ногтями. Торсби и Фетчен с криками бросились вон, преследуемые по пятам крошечным, но злобным смерчем.
      Когда все трое исчезли, Джин и Линда расхохотались и никак не могли успокоиться.
      Когда наконец парочка попритихла, Омар встал, придавил подошвой окурок своей сигары и зевнул.
      — Ну, мне пора. Рад был познакомиться с вами, люди.
      — И мы тоже, Омар, — ответил Джин. — И куда ты теперь?
      — Обратно во что-нибудь деревянное. Скорее всего, буду не у дел ближайшую тысячу лет. — Он вздохнул. — Ох, как долго!
      Он спустился по ступенькам и растворился во мраке между колоннами. Они проводили его взглядами. Джин посмотрел на Линду.
      — Знаешь, мне почему-то жаль его.
      — И мне тоже.
      — Послушай, женщина, нам нужно обсудить с тобой предстоящую свадьбу.
      — Церковь или светский обряд?
      — Конечно, церковь. У нас тут наверху есть огромная часовня.
      — Чудесно! Вот уж никогда не думала, что ты захочешь венчаться в церкви.
      — Я? Почему? Я такой же набожный, как и все остальные.
      В этот момент в склеп вошел Клив Далтон.
      — Клив!
      — Привет!
      Поднявшись по ступенькам, Далтон почувствовал настоятельную необходимость сесть, что и сделал, использовав для этой цели единственный уцелевший диван и не обращая внимания на валявшийся на нем мусор.
      — Наверху все спокойно? — спросил Джин.
      — Да, — ответил Далтон. — Все произошло очень быстро. Они вдруг начали таять, а потом — пуф! — исчезли. Ничего не осталось, кроме дыма. — Он огляделся. — Вид такой, словно кто-то тут здорово повеселился.
      — Так оно и было… Знаешь, друг, нам с Линдой приятно тебе первому сообщить, что мы…
      — Вот ты где, Далтон. — По ступенькам взбежал лорд Питер Такстон. — Ну, по крайней мере с виду ты цел и невредим.
      — Все в порядке, — ответил Далтон. — Мне почему-то кажется, что ты знаешь, каким образом я спасся.
      — Из самых что ни на есть первых рук. Но ты-то ничего не знал, пока летел, и тебе, наверно, пришлось несладко.
      — Да уж. Опыт, конечно, полезный, только не захочешь, чтобы такое когда-нибудь повторилось.
      — Понимаю тебя. — Такстон посмотрел на Джина и Линду. — А что с вами было? Чем вы занимались во время всей этой шумихи?
      — Ну, мы… — начал Джин.
      Линда ладошкой прикрыла ему рот.
      — Прятались вместе со Снеголапом.
      Они уставились друг на друга и воскликнули в унисон:
      — Снеголап!
      — Эй! — послышался голос из дальней части зала.
      Появился Снеголап, обгладывая что-то…
      — Бог мой! Лапа… розовый кролик… — пролепетала Линда с брезгливой гримасой. — Меня сейчас вырвет.
      — Очень необычный вкус. — Снеголап начал карабкаться на помост. — Не могу даже сказать, на что похоже. Больше всего на пух, наверно.
      К тому моменту, когда он поднялся по ступенькам, от лапы остался лишь кусок желтой ткани, в которую она была затянута. Снеголап отшвырнул его в сторону.
      В зал входили все новые и новые люди: Дина, Барнаби, Дюквиз, Шейла, Квип, Осмирик и множество других. Всех интересовало, что стало причиной стольких треволнений.
      Однако, как выяснилось, треволнения ещё не закончились, потому что именно в этот момент в дальней части зала материализовалось странное серебристое колоколообразное судно и тут же с грохотом врезалось в стену.
 
      — Получилось, получилось… — бормотал Джереми, когда его вытаскивали из обломков корабля.
      Чудесным — в буквальном смысле этого слова — образом никто из пассажиров не получил серьезных повреждений. Судно было снабжено технологической магией, и защитное заклинание в значительной степени смягчило удар. (Или это было защитное силовое поле? А, какая разница.)
      — Вставай, Долберт, — сказал Ластер. — Придется нам эту заразу чинить заново.
      Долберт захихикал и зевнул. Он прекрасно выспался.
      Мелани отделалась лишь синяками на коленях и небольшим ушибом руки.
      — Мило прогулялись.
      — А где твои детки? — спросила Дина.
      — С няней, где же ещё? Не в Опасном, конечно. К ним я и отправлюсь прямо сейчас. Иногда этот замок действует мне на нервы.
      — Брось, тебе ведь нравится здесь, — усмехнулся Джин.
      — Да, правда. Наверно, я просто немного сумасшедшая.
      — А мы все разве нет?
 
      Но, насколько известно рассказчику, все они до сих пор продолжают жить-поживать в замке в добром здравии и благополучии.