Обычно предисловие проливает некоторый свет на предваряемый материал, свет достаточный для того, чтобы читатель не потерялся в незнакомой литературной местности. Но в данном случае вступление к книге «Видения короля. Сказания замка Опасного» лишь немного рассеивает тень тайны, окутывающей это произведение.
      Главная загадка, пожалуй, — происхождение текста. Сказать, что источник его неясен, — значит ничего не сказать. Вкратце можно сообщить следующее: оригинальные издания «Видений», книжки в бумажных переплетах — дешевая газетная бумага, наспех склеенные корешки, безвкусные обложки и тому подобное, — в один прекрасный день были обнаружены в библиотеке замка на полках между изящными, переплетенными в кожу томами эпической поэзии. Никому не ведомо, как они туда попали.
      И если бы эта загадка была единственной! Ещё более непостижим вопрос — кто написал эти книги и как удалось их автору проникнуть в святая святых жизни замка Опасного? Особенно впечатляет его провидческий дар, который позволил ему так точно описать события, произошедшие в замке совсем недавно.
      Замок Опасный! При одном его упоминании замирает сердце. Для блага читателя, а в особенности тех Гостей замка, которые надеются найти на этих страницах общее руководство, целесообразно было бы здесь сделать паузу и рассказать, какие чувства это название пробуждает во мне, человеке, считающем замок своим домом.
      Сам замок — величайшая из тайн. Его существование поддерживается заклятием, наложенным давным-давно на великого демона, поэтому замок Опасный — истинно магическое творение. Это невообразимо огромное сооружение — намного превосходящее то, что в состоянии воздвигнуть смертный, — возвышается над невзрачными равнинами Баранты в Западных Пределах. Замок сам по себе — целый мир; более того, он содержит в себе бесчисленные миры.
      Здесь требуется некоторое пояснение. Как и в любом сооружении подобных размеров, в Опасном великое множество окон и дверей; но аномалия заключается в том, что некоторые из них являются вратами, ведущими в иные миры. Пройдите через любой из так называемых порталов замка, и вы окажетесь в новой, незнакомой вселенной. В замке ровным счетом сто сорок четыре тысячи порталов, и любой замковый обитатель или Гость может рассказать, какие необыкновенные ощущения испытываешь, когда после блужданий по темным коридорам проходишь в арку или нишу и оказываешься в бескрайней саванне, где пасутся стада невиданных зверей, или в глухом лесу, или на засушливой равнине, где под чуждым солнцем вдруг заблестят городские купола.
      Но давайте вернемся к загадкам, которыми окружено создание «Видений».
      Кто тот человек, чье имя вытиснено (должен добавить, довольно нескромно) на бумажных обложках? Судя по языку книги, иногда скатывающемуся к современному сленгу, иногда, напротив, близкому к стилю Елизаветинской эпохи, можно заключить, что родина автора — мир, называемый Землей. Но, несмотря на кропотливые поиски, не удалось отыскать в справочной литературе никакого упоминания ни об авторе, ни о его работах. Более того, не обнаружилось никаких следов издателя, чье имя и адрес напечатаны на титульном листе! (Прибавим к этому множество второстепенных загадок, о которых следует упомянуть. Например, фамилия автора. Какой он национальности? Англичанин, англо-нормандского происхождения? Француз? Англизированный итальянец? Вполне вероятно, что имя, известное нам, — лишь псевдоним. А кто эти люди, написавшие столь льстивые отзывы, которыми пестрит обложка? Судя по всему, благосклонные критики или восхищенные коллеги автора, и именно к такому заключению мы и пришли бы, если бы и их след не пропал. Одни фантомы! Затем встает вопрос о «красоте» обложки. Какой сумасшедший… Но оставим в стороне эти не слишком существенные моменты.)
      Так какие же выводы мы можем из всего этого сделать? Единственная приемлемая гипотеза — что «Видения» созданы в мире, являющемся одним из вариантов земного, и замок — вымысел, а не известная нам реальность. Здесь мы ступаем на зыбкую почву, поскольку некоторые полагают, что существует гораздо больше ста сорока четырех тысяч миров. В принципе их может быть бесконечное количество, и те, в которые можно попасть из замка, — всего лишь случайный и к тому же постоянно меняющийся набор. Если так и есть, предположение о том, что эти книги родились в какой-то захолустной вселенной, не объясняет, ни как они попали в замок, ни как были написаны. В самом деле, все становится ещё более загадочным, ибо совершенно непонятно, как мог случайно попавший в замок — и даже в ту вселенную, где находится замок, — составить такое в высшей степени романтизированное, но по сути своей точное описание, включающее сокровенные мысли Кармина, повелителя замка Опасного, короля милостью богов и повелителя Западных Пределов.
      Догадку о том, что «Видения» принадлежат перу его величества, можно сразу отбросить, так как он сам такую возможность категорически отрицает.
      Кто же тогда автор? Гость? К чему тогда эта секретность? Что он (или она) скрывает?
      На эти вопросы у меня ответов нет, но, будучи королевским библиотекарем, я могу предложить свое объяснение тому, как возникли «Видения».
      Библиотека замка сама по себе представляет головоломку. Не проходит и дня без того, чтобы библиотекарей не ждал сюрприз, — они находят на полках все новые книги, о существовании которых и не подозревали. Книги восхитительные, диковинные — и даже опасные. (В одном из подобных томов описано изготовление столь разрушительного оружия, что у меня не хватает духа рассказать о предполагаемых последствиях его действия. В другом предлагается схема адского приспособления, которое, насколько можно понять, предназначено для поимки в ловушку бога. Какое божество имеется в виду, не уточняется. Нет необходимости объяснять, что все эти чудовищные книги хранятся в закрытом фонде, где, если от меня что-нибудь зависит, они и останутся навечно.) Откуда берутся эти книги? Этого не может сказать даже лорд Кармин. Сам он добавил в собрание всего лишь несколько экземпляров. Итак, я могу допустить мысль о том, что «Видения» чудесным образом порождены самой библиотекой. Как? Я не знаю. Почему она предпочла написать их столь своеобразным языком? Опять нет ответа. Но произведения существуют, и мне этого достаточно. Их важность и значение неоспоримы.
      Вы держите в руках новое издание «Видений». Стоило больших трудов сделать копии с оригинала, напечатанного на веленевой бумаге и переплетенного в тонкую кожу с золотым тиснением и филигранью. Текст честно воспроизведен без редакторской правки или цензуры.
      Насладитесь чтением «Видений», с некоторой долей скептицизма воспринимая их мелодраматические излишества. Написанные неоднородным стилем, то легкомысленным, то деловым, то вычурным, эти сказания грешат всеми условностями популярного романа и, соответственно, всеми слабостями и недочетами, присущими этому жанру. Но на небольшие огрехи в повествовании, равно как и на синтаксические неточности, можно закрыть глаза. Например, в первом томе используется слово «альбом», а имеется в виду том. Опечатка или результат невежества автора? Будем снисходительны и отнесем это к разряду опечаток, тем более что слово «том» встречается ещё и в другом месте. В конце концов, само содержание гораздо интереснее.
      Итак, читайте сказания о замке и наслаждайтесь. Волшебные окна открыты; пред вами расстилаются опасные моря и все Мироздание…
       Осмирик, королевский писарь
       и библиотекарь

      Одна загадка за другой!
      Сначала планировалось издание только четырех томов «Видений короля». По той простой причине, что были обнаружены всего четыре оригинальные книги в мягкой обложке. Теперь на полке рядом с этими четырьмя появилась очередная ужасающая дешевка. (В самом деле, на какой срок рассчитана жизнь этих книг? На две недели?) Что любопытно, в этом новом томе помещено «Предисловие» к первому изданию, и это свидетельствует в пользу «внутренней», библиотечной теории авторства. Можете представить себе мою досаду при виде собственной цитаты: «Читайте сказания о замке и наслаждайтесь»! Да уж.
      Но главная загадка… нет слов, чтобы выразить мои чувства… в книге я нашел и само «Вступление» — это невероятно, ведь я и не начинал его писать!
      И все же вот оно перед вами, написанное жутковатой подделкой под мой стиль, выражающее мое удивление от того, что я его нашел.
      Не буду даже пытаться что-либо объяснить. Библиотекарь предполагает, библиотека располагает.
      Читайте.
       Осмирик, Крл. Псрь & Блтрь

      Стояла глубокая и непроглядная ночь.
      Студенческий городок окутала тишина. В Северо-Восточном государственном университете жизнь и так ключом не кипела, к тому же это был вечер понедельника, и опять валил снег, а по равнинам гулял ветер. Что ещё оставалось делать — только заниматься у себя в комнате.
      А занятий у Мелани Макдэниел имелось предостаточно. Приближались сроки сдачи работ: курсовую по философии — реферат по «Этике» Аристотеля — нужно сдать через три дня, а с курсовой по английской литературе — по теме «Британский роман двадцатого века» — она вообще уже на три дня опоздала. К тому же завтра — контрольная по математике. И много чего ещё. Но у Мелани не было настроения заниматься. У неё вообще ни на что не было настроения, кроме как на сетевую болтовню.
      Мелани через модем была подсоединена к университетской внутренней сети, BBS. Через неё она могла выйти во всемирную сеть пользователей-любителей, КиберНет. Сеть эта стала своего рода тусовкой, местом встречи, где молодые люди могли поболтать обо всех и обо всем. Дискуссии группировались по рубрикам, варьировавшимся от последних событий в мире до «Стар Трека» и новых компьютерных программ. Мелани рассылала сообщения во многие рубрики, но особенно ей нравился Национальный Женский Форум, нечто среднее между болтовней перед сном, когда одна подружка ночует у другой, и закрытым партийным собранием.
      На мониторе возникла надпись:
 
       «Кому: Мелани Макдэниел Сообщ. 256
       От: Синди Тайлер
       Тема: Снова мужчины!
 
       Это точно. Мужчины полигамны, как некоторые парнокопытные. Когда МЫ ведем себя так, нас называют шлюхами. Ты всегда будешь в проигрыше, подруга. Сочувствую, ты его потеряла. Но в этом море ещё сколько угодно рыбы—  правда, вся она скользкая и с чешуей. Выше нос! Пока!
       Синди
       Адрес: Общежитие: Куперстаун, Нью-Йорк (1:398/276.9)».
 
      Мелани выглянула в окно. Стекло было все залеплено снежинками. Абелард совсем замело. В темноте просматривался только желтый прямоугольник света от уличного фонаря. Она подумала о Чеде и о том, как он сказал ей на прощание, что ему требуется время, и что их отношения зашли в тупик, и что ему нужна свобода от всяких обязательств, для того чтобы сосредоточиться на напряженной учебе в этом семестре и получить диплом. Может, когда он закончит учебу в магистратуре и получит степень магистра бизнеса и экономики, он будет готов к серьезным отношениям.
      Неужели? А чем же он тогда занимается сейчас, безнадежно завязнув в цепких лапах Надин Борковски? Крепко она его держит. Он даже подстригся и продал свой мотоцикл «БМВ». Конечно, онаведь не собиралась кататься на мотоцикле позади него, так к чему ему теперь личный транспорт? «Да, Надин. Как скажешь, Надин».
      Чед не полигамен. Он прост глуп. Настолько глуп, что втюрился в эту надутую, хитрую, низкую, подлую, лживую…
      Она сделала глубокий вдох. Ну и что с того? Она его потеряла, вот и все. Она его до сих пор любит? Конечно. Он невероятно привлекателен, и с ним весело. Но его поймала в свои сети другая, и Мелани теперь — только прошлое. Жизнь продолжается.
      Да. Она все ещё любит его.
      Мелани проверила, нет ли новых сообщений для Мелани Макдэниел. Обнаружилась парочка, она открыла первое.
 
       «Кому: Мелани Макдэниел
       От: Фран Ди Миро
       Тема: Аборты
 
       Фундаменталисты не собираются менять тактику. Разумеется, последнее время суды принимали решения в их пользу, но…»
 
      Мелани не стала дочитывать. Очередная пустая говорильня. В данную минуту ей не до серьезных дискуссий. А потом, она уже ни в чем не была уверена. Она довольно давно подозревала, сама не признаваясь себе, что, если и в самом деле придется принимать решение, у неё хватит духа сделать аборт. Не из соображений морали, а из-за жизненных обстоятельств.
      Что ж, наверное, пришло время что-то решать. Она была почти уверена, что беременна от Чеда. Задержка в два цикла — вряд ли просто гормональный сбой. А если вспомнить, что колпачок тебя пару раз подводил… Есть, конечно, призрачный шанс на то, что задержка объясняется другими причинами, но…
      Аборт? Нет, не хватит у неё духа. Странно, как иногда бываешь в чем-то убежден умом, но не можешь принять это сердцем.
      Не отключаясь от сети, она бросилась на кровать, чтобы немного поплакать. Потом, немного успокоившись, поднялась и вернулась к компьютеру. Будем надеяться, что это не возвращение депрессии. На Мелани с десятилетнего возраста иногда накатывали приступы этой болезни, а один раз ей даже прописали лекарство. Теперь, с Чедом и с беременностью, следовало опасаться новой сильной депрессии. Вытирая глаза, она открыла другое сообщение.
 
       «Кому: Мелани Макдэниел Сообщ. 287
       От: Линды Барклай
       Тема: Мужчины».
 
      Мелани улыбнулась. Ей нравилась Линда, и она уже несколько месяцев переписывалась с ней по отдельному каналу. Линда знала все про Чеда и про то, как Чед перебежал к Надин. Мелани откровенно делилась всем, лишь беременность свою до сих пор держала в строжайшем секрете.
      Линда писала:
 
       «Последнее письмо совсем грустное. Случилось что-то ещё? Что-то НЕХОРОШЕЕ? Если так, сообщи мне. Не падай духом. Я знаю, что все это ты уже сто раз слышала, но, если тебя бросает приятель, это ещё не конец света. Жизнь продолжается. Что, не помогает? Ладно, но все равно давай поговорим. Тогда боль немного утихнет. Жду ответа. Пока.
 
       Адрес отправителя: BBS замка Опасного (1:897/657)».
 
      Мелани запустила почтовую программу. Это выглядело так, как будто она писала записку и пришпиливала её к деревянной доске объявлений, только вся работа производилась с помощью электроники, а не бумаги, дерева и металла.
 
       «Кому: Линде Барклай
       От: Мелани Макдэниел
       Тема: Жизнь
 
       Ты права, мне довольно хреново. На душе у меня так же, как за окном: метель, темно и уныло. Иногда я хочу, чтобы стемнело раз и навсегда и от Мелани ничего не осталось. Да, совсем я расклеилась. Черт. Блин. Как ещё можно выругаться? Жаль, матом в сети ругаться нельзя, админ все равно сотрет».
 
      На глаза ей навернулись слезы, затуманив зрение. Промокая лицо салфеткой, она заметила, что случайно задела клавишу и отправила сообщение. Она бы предпочла его уничтожить и написать по-другому — но теперь просто пожала плечами. Да и ладно. Пускай так и останется. А у неё сегодня нет настроения общаться.
      Мелани уже готова была отключиться, когда в левом верхнем углу монитора замигала текстовая строка:
 
      «НАЖМИТЕ R ДЛЯ ПРОЧТЕНИЯ ВХОДЯЩЕГО СООБЩЕНИЯ».
 
      Ничего подобного она никогда раньше не видела. Неужели это админ пытается поговорить с ней в режиме онлайн?
      Она ткнула пальцем в «R», и по экрану поползло сообщение:
 
       «Кому: Мелани Макдэниел Личн. сообщ.
       От: Линды Барклай
       Тема: Волнуюсь
 
       Нет, ты совсем не в духе. Что-то произошло? Расскажи мне. Ответь немедленно. Я могу поговорить с тобой онлайн. Ответь, пожалуйста!
       Линда
       Обратный адрес: BBS замка Опасного».
 
      Мелани была озадачена. Насколько она понимала, все это время Линда переписывалась с ней из отдаленной BBS в другом городе. Для того чтобы преодолеть паутину телефонных линий и достичь адресата, киберНетовскому сообщению требовалось несколько дней, а иногда и недель, и столько же времени шел обратно ответ. КиберНет не являлся системой прямой связи. Это слишком дорого, а сеть была некоммерческой. Медленно, зато дешево.
      Но Линда ответила на сообщение, которое Мелани отправила несколько минут назад. Если Мелани хоть немного разбирается в принципах устройства сети, такое невозможно. Это могло произойти только в том случае, если бы Линда сидела за компьютером университетской BBS в соседнем здании.
      Но обратный адрес гласил, что сообщение послано из замка, а не из «Орлиного Гнезда», как называлась система Университета. Мелани никогда не встречалось упоминание о местоположении этого замка, но он явно находился вне университетских стен.
      Когда компьютер предложил ей выбрать, она нажала «R» для ответа и автоматически высветилось «КОМУ: ЛИНДА БАРКЛАЙ». При выборе темы она нажала «Enter», и компьютер повторил напечатанную Линдой строчку: «ВОЛНУЮСЬ». Она начала набирать основную часть сообщения.
 
       «Я удивилась, получив твое послание. Ты каким-то образом подключена к „Гнезду“? Как тебе удалось так быстро со мной связаться? В общем, прости меня за последнее письмо. Мне было паршиво. Но теперь все нор…».
 
      Внезапно нажимаемые буквы перестали появляться на экране. Она потыкала в клавиши, попыталась нажать «Enter», но ничего не произошло. Затем на экране возникло:
 
       «Чат: Начало
       Привет, Мелани! Решила перебить тебя и поговорить в режиме онлайн. Твое послание меня встревожило. Как ты на самом деле себя чувствуешь?»
 
      Курсор на экране передвинулся на пустую строку. Мелани поняла это как приглашение и напечатала:
 
       «Линда? Это ты?»
       «Да, это я. Не хочешь рассказать мне, чтос тобой?»
       «Как это у тебя получается? Ты вошла в сеть университета?»
       «Нет, но у меня классный модем. Он может почти все. Я на прямой связи с твоим компьютером».
       «Ого, вот здорово. Непонятно, но клево. Ты права, конечно, мне довольно паршиво. Но все будет в порядке».
       «Прости, мне что-то не верится. Похоже, ты впала в депрессию. У тебя ведь нет в голове дурных мыслей?»
 
      Такие мысли в голове у Мелани были. Ей и в самом деле всякое в голову приходило. Но напечатала она вот что:
 
       «Нет, все будет в паредке. Прости за орфографию».
       «Ты притворяешься. Нет ли у тебя мыслей о самоубийстве?»
 
      Мелани вздохнула. Что толку скрывать.
 
       «Ну ладно, есть. Откуда ты знаешь?»
       «Откуда? Потому что я сама там побывала. Но я чувствую ещё какую-то проблему, более серьезную. Не поделишься?»
       «Да, есть проблема. Ну, я не знаю».
       «Ты беременна?»
 
      Мелани изумилась.
 
       «Линда, у тебя что—  хрустальный шар? Да, ты угадала. Я залетела».
       «»Хрустальный». Но чтобы узнать, кто отец, он мне не понадобится, верно? Это твой парень».
       «Чед — не… Просто он инфантилен и ему нужна мамочка. И вообще я не была к этому готова».
       «Прости. Ты ему сказала?»
       «Нет. Зачем осложнять жизнь. Все равно я сама виновата».
       «Танго танцуют вдвоем, малышка. Что думаешь делать?»
       «Если ты говоришь об аборте, то я практически отказалась от этой мысли».
       «Значит, либо оставляешь ребенка, либо сдаешься».
       «Я даже не начинала об этом думать. Учебу придется бросить».
       «Необходимости нет, но может, тебе лучше сделать это, чтобы прийти в себя».
       «Да, я так отстала. Весь семестр бездельничала. Могу вылететь».
       «Никогда не думала на время уехать прочь от всего просто для того, чтобы привести в порядок голову?»
       «Хотела бы я уехать куда-нибудь подальше. Может, на Виргинские острова. Ха! Чудесное место для женщины в моем положении. Солнце, песок. Голубая вода. Хорошо бы».
       «Что ж, на Виргинские острова пригласить тебя не могу. Но к нам в замок—  добро пожаловать».
       «Что значит замок?»
       «Именно замок. Я живу с множеством других людей в огромном замке. У нас весело. Ждем тебя в гости».
       «Где это?»
       «Очень близко от тебя. Ты даже не поверишь, как близко. Ну как, хочешь к нам заглянуть?»
       «Заманчиво. Может, как-нибудь воспользуюсь приглашением».
       «А почему не сейчас? Мы можем за тобой заехать».
 
      Мелани задумалась. А в самом деле! Разве у неё есть какие-нибудь важные дела?
 
       «Сейчас? Ну… ладно. Если я никого слишком не напрягу. Выйти из корпуса и подождать? Я живу в Хаберман-холле. Вы пришлете машину? Эй, а может, вы—  террористы?»
       «Да, мы угоняем замки. А теперь наметили в жертвы тебя. Тебе ничего не нужно делать. Подожди секундочку».
 
      Курсор моргнул ей. Подождав полминуты, она набрала:
 
       «Линда, ты на связи?»
       «Ага. Мелани, открой дверь чулана».
 
      Мелани нахмурилась.
 
       «Что?»
       «Иди, загляни в чулан. Тебя ждет сюрприз».
       «Раз ты настаиваешь. Это просто…».
 
      Мелани не знала, что сказать дальше. Она поднялась, прошла к чулану и взялась за дверную ручку. Это что — розыгрыш, шутка, чтобы выставить её на посмешище? Если так, то шутка неудачная, и на Линду не похоже. Но что тогда?
      Она повернула ручку и открыла дверь.
      Чулан был по-прежнему завален барахлом её соседки. Ничего не изменилось.
      Значит, все-таки шутка. Смысл её до Мелани не доходил.
      Затем она увидела льющийся из глубины чулана свет и вдруг поняла, что заднюю стену как будто проломили. Свет шел оттуда, где по её понятиям находилась соседняя комната.
      — Мелани?
      Это был женский голос, и голос незнакомый.
      — Кто это?
      — Это я, Линда. Можно убрать с дороги это барахло?
      Отпихнув в сторону четыре зимних пальто соседки, среди которых была одна очень дорогая лисья шуба, Мелани увидела улыбающееся лицо.
      — Привет! Мелани? Я — Линда.
      Подруга по чату оказалась хорошенькой блондинкой с голубыми глазами. Зубы у неё были очень белые и ройные.
      — Привет, — ответила Мелани. — Ты все это время сидела в соседней комнате?
      — Не совсем. Это твои шмотки?
      — Нет. Моя соседка свалила в Перу вместе со своим дружком-археологом. Все вещи оставила.
      — Значит, ты здесь полная хозяйка? Здорово. Ну что, пошли?
      — М-м-м… да.
      Мелани сдвинула в сторону сваленную одежду, расчистила себе отверстие и нырнула под низкую полку. Линда помогла ей выбраться.
      То, что находилось с другой стороны, никак не походило на соседнюю комнату. Это было огромное помещение со сводчатым потолком, заставленное всякими диковинами, будто из фильма о Франкенштейне. Мелани с изумлением крутила головой, разглядывая то огромные трансформаторы, расставленные вдоль дальней стены, то скопление ещё более причудливых штуковин посреди зала.
      — Вот тут я и работаю, — пояснила Линда, указывая на непонятную кучу в центре. — Это главный компьютер замка.
      — Главный компьютер? — глуповато улыбаясь, переспросила Мелани.
      — Да, и не совсем обычный. Работает от магии.
      — Магии?
      — Да. Пойдем, познакомишься с Джереми, нашим компьютерным гением.
      Линда обвела Мелани вокруг подковообразно изогнутой приборной панели. В центре у терминала сидел худенький мальчуган в синих колготках и красной тунике — на вид ему было не больше шестнадцати.
      Джереми оглянулся через плечо.
      — Хочешь закрепить портал, или пускай плавает?
      Линда повернулась к Мелани.
      — Побудешь у нас немного? Ворота мы в любой момент можем вызвать.
      — А? Да, конечно. Конечно, побуду.
      — Джереми, прерви заклинание.
      — Как скажете.
      Джереми забарабанил по клавиатуре, посмотрел на экран, потом откинулся на спинку своего крутящегося стула и развернулся к девушкам.
      — Порядок.
      Мелани перевела взгляд на стену. Проем оказался заложен темным камнем. Она повернулась обратно к Линде, одетой, как она только сейчас заметила, в черные колготки, туфли с острыми носами и полосатый, белый с оранжевым камзол. В таком костюме Гамлета бы играть.
      — Линда, где мы?
      Та лучезарно улыбнулась.
      — Добро пожаловать в замок Опасный.

      Разговор в результате перекинулся на музыку, хотя начался с обсуждения вопроса, будет ли вновь прибывшим полезна официальная ознакомительная конференция. Вопрос был решен отрицательно и после этого закрыт.
      — Лично я предпочитаю классику, — подцепляя с тарелки устрицу в морнейском соусе, заявил мужчина, которого все звали Дюквиз. Он был невысокого роста, с круглым лицом, в круглых старомодных очках, а носил всегда смокинг. Несмотря на свою общительность, о себе говорил немного, поэтому никто о нем толком ничего не знал.
      — И я тоже, — кивнула Дина Вильяме, Дюквиз слегка вздернул брови.
      — В самом деле?
      — Да. А что? Разве такие, как я, не могут любить классическую музыку?
      — Вы меня не так поняли. Я этого не говорил.
      — Что ж, значит, я это говорю. Конечно, мне нравится и танцевальная музыка, и песенки всякие, но против классики я тоже ничего не имею.
      — И кто ваш любимый композитор?
      — Я музыку люблю, но не очень-то в ней разбираюсь. Мне понравилось то, что вы играли, когда я зашла позвать вас на обед.
      — Это был «Пер Гюнт» Эдварда Грига.
      — Грига?
      В столовой кишмя кишел народ. В последнее время Земной портал частенько перемещался, и замок пополнился новичками со всего света. Соответственно блюда на столах представляли кухни разных народов.
      Высокий, кудрявый Джин Ферраро пробовал что-то, как ему показалось, балийское: рис, орехи и овощи в имбирном соусе. Он задумчиво пожевал. Или малазийское? В любом случае неплохо, но на любителя.
      — Эдвард Григ, — произнес он, ни к кому не обращаясь, — был жирным, как фиг.
      Дина Вильямс перевела на него взгляд.
      — Ты что-то сказал?
      Справа от Джина сидел Такстон, светловолосый мужчина аристократической внешности.
      — Сказанул. Что Эдвард Григ был жирным, как фиг.
      — При чем тут «фиг»?
      Вмешался сидевший слева от Джина Клив Далтон, пожилой, худой и лысеющий:
      — Существует термин для такой рифмы, но мне сейчас не вспомнить.
      — «Жульничество» это называется, — определил Такстон.
      — Что за стишок, Джин? — спросил Далтон.
      — Так просто. Мне вдруг пришло в голову, что Эдвард Григ…
      — И так далее, и так далее, — перебил Такстон. — Ну, тогда вперед, парень. Заканчивай.
      — Что заканчивать?
      — Свое буриме.
      Дина выглядела удивленной.
      — Бури-что?
      Такстон сдержанно улыбнулся:
      — В Баллиоле мы часто такие сочиняли.
      — В Балли-где?
      — В Оксфорде.
      Сидевший рядом с Диной человек в национальном костюме нигерийского племени вставил:
      — А мы в Тринити баловались лимериками.
      — В Кембридже чем только не занимаются, — парировал Такстон и повернулся к Джину: — Ну?
      Джин с минуту созерцал сводчатый потолок. Затем, озадаченный, пожевал ещё немного.
      — Нельзя начинать экспромт, если не знаешь, как его закончить.
      — А, да я все время этим занимаюсь, — вмешался Далтон. — Музыка? Ну-ка, как насчет: Густав Малер скакал, как ошпалер?
      Такстон наморщил лоб.
      — Начинать-то легко. Похоже, что вся грязная работа достанется мне.
      Откусив ещё кусочек бифштекса, он задумчиво прожевал его.
      — Ага. Есть.
      Он встал и продекламировал:
 
— Густав Малер
Скакал, как ошпалер.
И принял решение
Написать «Воскрешение».
 
      Далтон прищурился.
      — Я бы не сказал, что на тебя снизошло вдохновение.
      Такстон сел.
      — У тебя, я полагаю, лучше выйдет?
      — Возможно.
      Многие из обедавших были облачены в какие-то исторические костюмы — средневековые, ренессансные, а то и из более древних эпох. Джин своим обликом напоминал героя Дюма или Эдмона Ростана. На столе перед ним лежала широкополая шляпа с белыми перьями. Не так давно он пристрастился к шпаге и сделался весьма недурным фехтовальщиком. Он, собственно, и с мечом неплохо управлялся. На самом деле в искусстве владения холодным оружием он превзошел всех в замке, в этом состоял его магический дар.
      Внезапно посещенный музой, он расправил плечи и выпалил:
 
— Эдвард Григ
Был жирным, как фиг.
«Пер Гюнта» написал —
Уж лучше б он молчал.
 
      По залу пробежал одобрительный шумок.
      Далтон торжественно поставил перед Джином тарелку с жареным цыпленком.
      — За такое ты удостоен куриного приза.
      Такстон был другого мнения:
      — За такоетебя надо поставить к стенке и расстрелять.
      — Пожалуйста, одной пулей в голову. Быстро и аккуратно. Чтоб только чуть-чуть крови, ну и мозгов.
      — Боюсь, что очень немного мозгов.
      — Эй, мы вообще-то за столом, — недовольно пробурчала Дина.
      Дюквиз поинтересовался:
      — Ты что-то замыслил, Джин? Одет как какой-нибудь забияка, и что-то подсказывает мне, что неспроста.
      — Мы со Снеголапом затеяли революцию в Аркадии.
      — Кажется, с этим миром я не знаком.
      — Центральная башня, западный флигель, рядом с церковью.
      — Человеческий мир?
      — Да.
      — А как же Снеголап?
      — Шейла придает ему человеческий облик, неё это хорошо получается.
      — Никак не возьму в толк, — заметил Такстон, — почему этот зверюга не водится с себе подобными.
      — А ты когда-нибудь видел в замке кого-нибудь подобного Снеголапу? — возразил Дюквиз.
      — Ну, с другими негуманоидами.
      Вмешался Джин:
      — Снеговичок всегда говорил, что ему нравится, как пахнут люди. Напоминает гниющую ворвань. Очень ему по вкусу.
      — А где водятся негуманоиды? — заинтересовалась Дина.
      — У них своя собственная столовая, — ответил Дюквиз. — Вы никогда там не были?
      — Нет. Где это?
      — Северная пристройка, рядом с Залом королей.
      — Возможно, с Залом горных королей? — робко предположил Такстон.
      Дюквиз пропустил замечание мимо ушей.
      — Здесь, знаете ли, много других столовых и гостевых районов.
      — Знаю, — ответила Дина. — Позавчера забрела куда-то, там было столько незнакомого народу!
      — Скорее всего, это Гости из других человеческих миров, а не с Земли.
      — Я так и поняла.
      — Они предпочитают держаться своей компанией. Так же, как и негуманоиды.
      — Так же, как и мы.
      — Дурак дурака… — пробормотал Джин.
      — Легок на помине, — заметил Далтон. Все посмотрели на вошедшего в столовую Снеголапа с устрашающего вида топором наперевес. Покрытый с ног до головы белоснежным мехом, этот громадный получеловек-полумедведь, с желтыми глазами хищника, зубастой пастью и длинными когтями, выглядел жутковато, и вряд ли кто-нибудь обрадовался бы встрече с ним в темном переулке. Но улыбался Снеголап вполне по-человечески и к тому же дружелюбно.
      — Всеобщий привет! — Подойдя к столу, он отшвырнул топор в сторону, при этом задев локтем и опрокинув супницу с крабовым консоме. — Ой, простите.
      — Ничего страшного, — вежливо ответил Такстон, накладывая на мокрые колени салфетку.
      — Заклинание иссякло, — сделал заключение Джин. — Надо заглянуть в мир к Шейле и привести тебя в порядок.
      — Итак, Джин, — продолжал Далтон, — вы со Снеголапом отправляетесь на войны и революции. Кого вы собираетесь свергнуть? Короля, князя, султана, фараона?
      Джин смущенно хмыкнул.
      — Понимаете… мы помогаем роялистам бороться с анархо-синдикалистским режимом. Слишком уж он чудовищный и такой кровавый, что по сравнению с ним монархия кажется просто раем.
      — Удивительно, что роялисты ещё сохранились.
      — В самой стране их почти не осталось — жить-то там просто невозможно, так что все они в основном эмигрировали в соседнее государство.
      — Ты, должно быть, чувствуешь себя спасителем человечества.
      — Подзаряжаю подсевшие моральные батарейки, — признался Джин.
      — А тебе, Снеголап, зачем это?
      Белоснежный зверь сел рядом с другом и лучезарно оскалился.
      — Мне просто нравится, когда мех в воздухе клочьями и кишки повсюду разлетаются.
      — Ага, понятно, подпитка усохших этических клеток, — прокомментировал Такстон.
      Как раз в этот момент вошли Джереми и Линда Барклай, держащая за руку Мелани. Последовала церемония представления новой Гостьи.
      — И как тебе у нас? Нравится? — спросила Дина.
      — Пока что нравится.
      — Это ещё фокусы не начались.
      — А… какие?
      Дина отставила чашку с кофе.
      — Да разные. Как-то, например, к нам заявились синие уроды. Потом — духи ада. Но это ещё цветочки! Иногда вдруг начинается тряска, и стены становятся резиновыми, и все в замке ходит ходуном.
      Далтон счел нужным успокоить новенькую:
      — Просто замок временами подвергается нестабильности. А также существуют зоны хронической нестабильности. Советую держаться от них подальше.
      — А…
      — У вас скоро появится шестое чувство, и вы сможете здесь ориентироваться. И в зависимости от того, каким магическим талантом обладаете, вы сможете воспользоваться им во благо себе и другим.
      — Магический талант?
      Линда объяснила:
      — Большинство людей, очутившихся в замке, обнаруживают в себе способность творить чудеса.
      — Большинство… — проворчал Джин. — А вот у некоторых, взять хотя бы нас со Снеговичком, не очень-то получается.
      — Не слушай его. Джин — лучший в замке фехтовальщик, а Снеговичок умеет телепортировать.
      — Не очень хорошо, — возразил Снеголап. — Когда я последний раз пробовал, так врезался башкой в стену и отключился на час.
      — Ты не рассказывал, — удивился Джин.
      — Больно было.
      — Тебе нужно разбегаться, чтобы начать телепортацию?
      — Нет, обычно я просто стою и думаю. Потом делаю два-три шага, и я на месте.
      — Как же ты ухитрился врезаться в стену?
      — Вот ты мне это и объясни.
      — Может, ты материализовался внутри стены?
      Линда содрогнулась.
      — Ужас. Никогда больше этого не делай.
      — Не буду. Да мне никогда и не нравилось этим заниматься.
      Далтон обратился к Мелани:
      — Большинству людей их талант не вредит, если они достаточно осмотрительны и думают о том, что делают.
      Мелани кивнула.
      — Понятно. А какой у меня будет талант?
      — Этого никто не может сказать. Все что угодно, от материализации и телепортации до…
      — Поиска драгоценных металлов, некромантии, хиромантии… — начал загибать пальцы Джин.
      — Только не это. — Линда передернула плечами.
      — …контактерства…
      — Вот это уже что-то полезное, — предположила Мелани.
      — Контактерство очень даже полезно, — подтвердил Джин. — Я, например, в контакте с тридцатитысячелетним священником из Лемурии.
      — Правда? — Мелани посмотрела на него с уважением.
      — Ну да. В астральном плане он считается очень мудрым существом.
      Далтон с ехидством осведомился:
      — И как же зовут это мудрое астральное существо?
      — Если вы просто посмеяться хотите… — обиделся Джин.
      — Прости. Теперь я серьезно спрашиваю. Кто он?
      — Нет, ваши скептические вибрации портят мою карму.
      — Ну пожалуйста, — шутливо взмолился Далтон.
      — Только если вы серьезно.
      — Я серьезно. Как зовут сущность, с которой ты контактируешь?
      — Муррей.
      — Муррей?
      — Но он любит, когда его называют Скипом.
      Мелани повернулась к Линде.
      — Они ведь шутят, да?
      — Они всегда шутят. Не обращай на них внимания.
      — Мне понадобится некоторое время, чтобы ко всему этому привыкнуть, — решила Мелани.
      — Это точно, — кивнул Далтон.
      — После обеда, — пообещала Линда, — мы с тобой отправимся в кругосветное путешествие.
      — А сейчас что — обеденное время? — удивилась Мелани.
      — Сейчас десятый час вечера по восточному времени, так что ты, наверное, уже голодна.
      — Я не ужинала, аппетита не было, но сейчас чувствую, что проголодалась.
      — Попробуйте сыры, — предложил Такстон. — Камамбер — стоящая вещь. И трюфели здесь настоящие, насколько я могу судить.
      — Мне нравится этот омар с карри, — подхватила Дина. — Как ты относишься к карри?
      — Хочешь пирог с заварным кремом? — Далтон поднес блюдо к носу Джина.
      — Убери от меня эту унылую еду, — помотал головой Джин.
      — Тысяча извинений.
      — Мы, лихие ребята, не едим сладких пирогов, мы предпочитаем картошку с мясом. — Джин показал на Снеголапа. — А он вообще обожает восковые свечки под соусом «Тысяча островов». Но, как говорится, de gustibus поп disputandum est, —и засмеялся, довольный своей образованностью.
      — Иногда предпочитаю парафиновые, — поправил его Снеголап. — Зависит от настроения.
      Джин заметил тревогу в зеленых глазах Мелани.
      — Простите, мы ведь, кажется, не представили вам Снеголапа?
      — Нет, — прошептала девушка.
      — Мелани, — торжественно объявил он, — разрешите представить вам нашего друга Снеголапа.
      — Привет, Мелани! — заулыбался Снеголап.
      — Привет.
      — Я не такой страшный, каким выгляжу.
      — Рада с вами познакомиться, Снеголап.
      — Я тоже. Я это сказал потому, что заметил, что вы на меня не глядите.
      — Немного испугалась. Простите.
      — Ничего.
      — На самом деле он — киска, — заверил её Джин. — Правда. Расскажи ей про свои хобби, Снеговичок.
      — Мои хобби?
      — Да. Плетение кружев, клуазоне, батик — всякие пустяковины.
      — Что это за ерунда такая — батик?
      Мелани нервно хихикнула.
      — А ещё Снеговичок — фанатик-птицелов, — продолжал Джин. — Он каждое утро меряет шагами болото, с подзорной трубой в лапе, в надежде углядеть зяблика, или свиристеля, или хотя бы куропатку, а может, перепелку, гнездящуюся в густой траве.
      Линда закатила глаза.
      — Джин, ну в самом деле…
      — Иногда я ни слова не понимаю из того, что он говорит, — покачал головой Снеголап.
      — Джин — наш местный Остряк, с большой буквы, — пояснила Линда.
      — Остряк-самоучка, — поправил Далтон.
      — Местный клоун, — предложил свою версию Такстон.
      — Спасибо. Спасибо, — поднимаясь, произнес Джин. Он величаво водрузил себе на голову шляпу с перьями. — Желал бы я продолжить эту увлекательную беседу, но нас ждут великие дела. — Положив ладонь на рукоятку меча, он обратился к Снеголапу: — Garscon?
      — Ты это мне? — поинтересовался Снеголап.
      — «Allons, enfants de la patrie».
      — Костюмы не из того периода, — сделал замечание Далтон.
      Мсье Дюквиз пропел:
      — «Le jour de gloire est… ar-ri-ve!»
      — Пошли, Д'Артаньян, — пригласил Джин мохнатого друга, хлопая его по спине.
      Снеголап продолжал мотать головой.
      — Вообще тебя не понимаю. — Поднявшись, он закинул на плечо топор. — Приятно было познакомиться, Мелани. До встречи.
      — Пока.
      Оба авантюриста покинули зал.
      — Любопытно, — заявила Мелани.
      — Они занятные, — согласился Такстон. — И вечно у них какие-нибудь затеи. Что же касается меня…
      — Ты такой же зануда, как и я, — закончил Далтон. — Пошли, поиграем в гольф.
      — О боже, — произнес Такстон, устремив к потолку безнадежный взгляд.
      — Гольф? — удивилась Мелани. — А тут где-то есть поле? За стенами замка?
      — Поле есть внутри стен замка, — поправил Далтон. — Снаружи, кроме четырехсотфутового обрыва и пустыни, ничего нет.
      Такстон отбросил салфетку.
      — Что ж, надо, так надо. Линда спросила:
      — Мистер Такстон, если вы терпеть не можете гольф, почему всегда уступаете и идете играть?
      — По той простой причине, что лучшего занятия мне не найти.
      — Но в замке бесчисленное множество миров.
      Он слабо улыбнулся ей.
      — Но, видите ли, дорогая, я-то оказался здесь.
      Линда невесело кивнула.
      — Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду.
      Далтон похлопал Такстона по спине.
      — Держись, старик.
      — О нет, я не хочу, чтобы у всех создалось впечатление, будто я несчастен в Опасном. По-моему, здесь просто чудесно.
      — Тогда вперед, на поле.
      — Уже иду. Приятно было познакомиться, Мелани.
      — Взаимно. Приятной игры.
      — Что ж, постараемся.
      Все это время Джереми сидел молча, погруженный в свои мысли. Когда гольфисты ушли, он откинулся на спинку стула и громко рыгнул.
      — Прошу прощения.
      — Какая невоспитанность, — возмутилась Дина.
      — Я же извинился.
      Линда поглядела на потертые джинсы Мелани.
      — Хочешь, чтобы я сварганила для тебя одежку, или так будешь ходить?
      Мелани оглядела свой джемпер с выцветшей надписью «Северо-Восточный университет».
      — Так? Здесь все такие разодетые ходят. Наверное, и мне бы не помешало.
      — Ты предпочитаешь платье, накидку или штаны?
      — Штаны.
      — По-моему, тебе пойдут шорты поверх колготок. Какого цвета колготки?
      — М-м-м… черные?
      — У тебя зеленые глаза. Что если подобрать по цвету?
      — Хорошо.
      — Тогда встань.
      Мелани поднялась.
      — Зачем?
      Линда махнула правой рукой.
      — Как тебе вот это?
      Мелани снова оглядела себя. Исчезли джинсы, джемпер и посеревшие от грязи белые кроссовки. Вместо этого на ней были изумрудно-зеленые колготки, короткие коричневые кожаные штанишки, туфли в тон и курточка с тиснением поверх блузки с рукавами-буф. Прежняя одежда и обувь лежали, сложенные стопкой, у её ног.
      — Как ты это сделала?
      — Магия. Как тебе?
      — Я выгляжу как Робин Гуд. — Вдруг она изменилась в лице. — Вот дьявол, я…
      — В чем дело?
      Мелани обессиленно опустилась на стул.
      — Только сейчас вспомнила. У нас же завтра контрольная по математике!
      — Мы в любой момент можем отправить тебя обратно.
      — Вы можете? — Мелани призадумалась, а потом отчаянно затрясла головой. — Не хочу отправляться обратно. Но что подумают по поводу моего исчезновения? А мои родители…
      Линда объяснила:
      — Раньше из замка пути назад не было, и людей зачисляли или в без вести пропавшие, или в предполагаемые жертвы убийств. Но лорд Кармин восстановил Земной портал, и теперь врата почти полностью под нашим контролем. Сейчас мы можем придумать какую-нибудь правдоподобную историю, чтобы оправдать твое исчезновение.
      — Что я скажу родителям?
      — Ничего, кроме правды — что ты на время оставила учебу и поживешь у друзей. Ты будешь писать им или звонить.
      — Тут что, телефон есть?
      — С главным компьютером замка мы можем влиться в любую коммуникационную систему мира.
      — Можно послать письмо факсом, — добавил Джереми.
      — Правда? — Мелани перевела дыхание. — По-моему, у меня нет повода не остаться.
      — Действительно нет. Давай-ка перекусим, а потом я представлю тебя лорду Кармину. Джереми, он тебе не встречался?
      — В последний раз, когда я его видел, он сказал, что отправляется на праздник к своей сестре.
      — К принцессе Доркас? Ну что ж… Туда нельзя явиться без приглашения. Тогда попозже. Съешь что-нибудь, Мелани.
      Девушка подтянула к себе тарелку с сыром и вонзила зубки в сегмент камамбера. Она проголодалась, а все выглядело так аппетитно. «Не чувствуй себя виноватой из-за того, что побиваешь пузо, — сказала она себе. — В конце концов, ты ведь ешь за…»
      Она застыла, и на её веснушчатом лице появилось недоуменное выражение. Какая-то внутренняя вспышка позволила ей понять, что творится у неё внутри, с маленьким бутоном плоти, укоренившимся в её утробе. Она познала его строение и возможности, она знала все с той уверенностью, которая приходит, только когда видишь собственными глазами. Но как у неё это получилось? Может, её дар и заключается в том, чтобы видеть невидимое?
      Лицо Мелани расплылось в довольной улыбке.
      «Теперь ты ешь за троих».

      Перекинув мешок с клюшками с одного плеча на другое, Такстон спросил:
      — Что есть?
      Они продолжали идти по полутемному коридору.
      — Экспромт.
      — Валяй.
      — Вот.
 
Сергей Рахманинов
Наломал немало дров.
В своем романтизме
Он доходил до фанатизма.
 
      Далтон поглядел на партнера.
      — Ну как?
      Такстон поднял вверх одну бровь.
      — Всегда был о Рахманинове невысокого мнения.
      — Я спрашиваю, какого вы мнения о моем экспромте, сэр.
      — Аналогичного.
      Они продолжали шагать по коридору по направлению к пятну света, а дойдя до него, обнаружили, что освещение исходит из-под арки, ведущей на открытое пространство, залитое солнцем и весьма приятное на вид — могучие деревья, кусты и лужайки. В центре всего этого помещался английский парк с рядами живых изгородей и клумбами. Там явно в разгаре был праздник. Покрытые скатертями столы ломились от множества блюд и напитков. Несколько дюжин нарядных гостей прогуливались по саду; их обслуживало немалое количество слуг. Где-то в кустах был спрятан камерный оркестр. Чуть поодаль, на травянистой площадке, шла игра в крокет (или нечто подобное с мячами и клюшками).
      — Что это? — спросил Такстон, остановившись посмотреть.
      — Вероятнее всего, семейный праздник принцессы Доркас.
      — Что?
      — Мне один слуга рассказал. Пригласили почти всю семью Кармина. Двоюродных дядюшек, Трента. Всю замковую знать.
      — Надо же. Их нечасто увидишь.
      — Большинство из них не вылезает из своих миров. Да и о Гостях они невысокого мнения.
      — Ах, да, — кивнул Такстон. — Вероятно, мы для них — «Н. Н. К. Д.».
      — Не нашего класса, дорогуша?
      — Точно так. Как ты думаешь, они все состоят в родственных отношениях?
      — Насколько я понимаю, — задумчиво произнес Далтон, — большинство из них являются дальними родственниками. Это то, что осталось от аристократии, когда-то правившей Западными Пределами и смежными королевствами. Сотни лет назад, может тысячи, до тех пор, пока окружающая территория не превратилась в сегодняшнюю безжизненную пустыню. Со временем они сделались обитателями Опасного, и большинство из них живет в том или ином мире.
      Такстон поправил мешок с клюшками.
      — Что ж, мы в число приглашенных не входим.
      — Это точно.
      Они двинулись дальше по коридору.
      — Подожди минутку. — Такстон остановился. — Меня, кажется, тоже осенило.
      — Да?
      Такстон прокашлялся и продекламировал.
 
Иоганн Себастьян Бах
Бегал в мокрых штанах.
Его трехчастное произведение
Вызывало раздражение.
 
      — Неплохо, — одобрил Далтон. — А ты тоже обнаружил, что «Моцарт» не очень-то рифмуется?
      Такстон задумался:
      — Боди-арт?
      — Не слишком удачно. А к Бетховену подобрать что-нибудь практически невозможно.
      — Можно переменить категорию. Или можно… что это?
      Далтон остановился заглянуть в небольшую нишу слева. Из-под арки торчала пара ног в чулках.
      — Что у нас здесь? — поинтересовался Такстон.
      Пройдя в нишу, они обнаружили мужчину, лежавшего на спине. Темноволосый и бородатый, он был одет в отороченную мехом синюю накидку и длиннополый оранжевый камзол. На накидке красовалась изящная вышивка золотой нитью. Вся одежда была ладно скроена и выглядела дорогой. Почти каждый палец украшали золотые перстни с драгоценными камнями.
      Но этот богатый наряд теперь был лежащему ни к чему. Губы мужчины посинели, а лицо окрасилось в пепельный цвет. Глаза безжизненным взглядом уставились в пространство.
      Такстон стал на колени над лежащим и взял его за правое запястье.
      — Пульса нет. — Он прощупал шею, затем наклонился и приложил ухо к груди. — Сердце не бьется. Но он ещё теплый. Умер совсем недавно.
      Далтон опустился на одно колено и посмотрел покойнику в лицо.
      — Как думаешь, от чего?
      — Да все, что угодно, могло случиться. На вид ему лет сорок. Нельзя исключить и сердечный приступ.
      — У замковых аборигенов возраст трудно определить. Некоторым из них больше сотни лет.
      — Верно. И кто знает, подвержены ли они обычным болезням. С такой продолжительностью жизни — наверное, нет.
      — Но они не бессмертны, — возразил Далтон. — Когда природа возьмет свое — всего лишь дело времени. — Он осмотрел тело. — Ни синяков. Ни крови. Посмотри на эти драгоценности. Вор бы их не оставил. Видимо, бедняга умер своей смертью.
      Такстон задумчиво поскреб подбородок. Затем предложил:
      — Давай перевернем его.
      — Может, не стоит трогать?
      — Если что, положим обратно. Берись за ноги.
      Они повернули тело набок, затем аккуратно перекатили.
      Такстон поднял брови.
      — Здрасьте, а это что такое?
      — Значит, все-таки без чьей-то помощи не обошлось.
      Чуть левее от середины спины, между лопатками, в ткани виднелась небольшая прореха, окруженная темным пятном.
      — Удар ножом? — предположил Далтон.
      — Скорее, стилетом. Давай снимем накидку и осмотрим рану.
      Они с трудом стащили накидку с обмякшего тела. Обнаружив соответствующую дырку в камзоле, они повели дальнейшую борьбу с одеянием и в конце концов добрались до белой полотняной рубашки, на которой алело пятно крови.
      — Вот где вошло лезвие. — Такстон потрогал ткань. — Крови немного. Тонкий был кинжал, это точно. Глубокий удар, прямо в сердце. Однако нанесен нетвердой рукой. Может, просто повредил аорту, вызвав медленное кровотечение. Настолько медленное, что бедняга успел выйти с праздника и вернуться в замок. Но тут открылось внутреннее кровотечение… и конец.
      — С праздника? Думаешь, он оттуда?
      Такстон кивнул и задумчиво проговорил:
      — Ты его когда-нибудь раньше видел?
      Далтон покачал головой.
      — Может, это Гость.
      — Не думаю. С виду благородного происхождения.
      — Верно. А ты и в самом деле думаешь, что нападение произошло на празднике? Мы же только что видели: там все спокойно.
      — Ну и что? — возразил Такстон. — Если это произошло там, то уж, конечно, было сделано втихаря.
      — А зачем ему было возвращаться в замок?
      — Кто знает? За помощью?
      — Почему он сразу кому-нибудь не сказал?
      — Да, логики мало. — Такстон покачал головой. — Не знаю. Просто интуиция. Может, на него напали здесь или поблизости. Может, он не из знати. Скоро мы это узнаем.
      — Пойду за Тайрином, — сказал Далтон, поднимаясь на ноги. — Ты останешься?
      — Как я понимаю, гольф на сегодня отменяется.
      — Я постараюсь побыстрее. Будь осторожен. Возможно, злодей все ещё поблизости.
      — Не волнуйся, буду начеку.
      Далтон поспешил прочь.
      В нише было тихо, даже слишком тихо. Такстону пришлось попотеть, натягивая одежду на тело покойного, но в конце концов он примерно восстановил тот вид, в котором они обнаружили неизвестного мужчину.
      Он поднялся и отступил на шаг, оглядывая тело. С шумом выдохнул воздух.
      Вроде все так.
      Он начал осматривать пол вокруг тела, расширяя зону поиска до тех пор, пока не вышел в коридор. Не обнаружилось ничего, ни капельки крови.
      Вернувшись, он встал над покойником и задумался.
      Тут в коридоре послышались шаги, и Такстон оглянулся. Мимо шел человек в костюме эпохи Ренессанса. Поравнявшись с нишей, он мельком заглянул в неё, но тут же посмотрел повнимательнее — и остановился.
      — Эй, ты, — обратился он к Такстону, — что происходит?
      Такстон перевел взгляд на труп.
      — Я задал тебе вопрос, — возмутился человек, подходя ближе. Внезапно он застыл на месте, уставившись на тело. — О боги.
      Такстон отступил на шаг в сторону.
      Мужчина опустился на колени и склонился над покойником, а затем встал и поглядел на Такстона. Он, как и лежащий, был высок и чернобород, правда, выглядел несколько моложе. Глаза его поражали своей яркой голубизной.
      — Ты знаешь, что тут произошло? — спросил он.
      — В общем-то нет.
      — И когда это случилось, тоже не знаешь?
      — Мы с партнером по гольфу обнаружили его пять минут назад, — ответил Такстон, — на этом самом месте.
      Человек смерил Такстона подозрительным взглядом, а затем обернулся, чтобы снова осмотреть тело.
      — Что же произошло? — задал он вопрос в воздух.
      — Боюсь, что это никому не известно. А… можно спросить?..
      Мужчина яростно сверкнул глазами.
      — Что?
      — Вы знаете, кто этот господин?
      — Виконт Орин, кто же ещё!
      Такстон кивнул.
      Мужчина опустил голову и тихо добавил:
      — Мой брат.
      — Примите мои соболезнования, — сказал Такстон.
      — Спасибо, — сухо ответил брат Орина. — Кто-нибудь видел, в какой момент он плохо себя почувствовал?
      — Дело в том, что я не был на празднике в саду.
      — Ты разве не прислуживал? — Мужчина в который раз смерил Такстона взглядом с головы до ног. — А, ты один из них. Мне следовало догадаться по этому шутовскому наряду. Такстон опустил глаза на свои бриджи и спортивные туфли, потом перевел взгляд на облачение своего собеседника — такое же пышное, как у покойного виконта, только ещё более утяжеленное вышивкой.
      — Говорил горшку котелок: уж больно ты черен, дружок. Вам не кажется?
      До мужчины не дошел смысл поговорки, но он счел нужным обидеться.
      — Как ты смеешь? Я не потерплю подобной дерзости, слышишь? И изволь называть меня «милорд».
      Такстон кашлянул в кулак.
      — Не желаете осмотреть тело?
      — Что?
      — Это может помочь в расследовании… — Замявшись, Такстон добавил: — Милорд.
      Тот понял.
      — О, да. Да. Тело. — Он начал склоняться над братом, но остановился. — Сбегай, приведи кого-нибудь. Тайрина.
      — За ним уже пошли, милорд.
      — А-а. Хорошо. — Вельможа опустился на колени. Затем поднял глаза. — Как тебя зовут?
      — Такстон, милорд. А я с кем имею честь?
      — Эрл. Лорд Эрл.
      Такстон наблюдал, как Эрл возится с одеждой виконта.
      — Что, если нам повернуть его набок?
      Такстон помог ему, подтянув тело к себе.
      Эрл обнаружил дырку в накидке, и глаза его округлились и потемнели.
      — Милосердные боги!
      Он вскочил на ноги.
      — Его убили! Моего брата убили!
      — Похоже на то, милорд, — отозвался Такстон. — Мне ужасно жаль.
      Эрл в замешательстве беспомощно развел руками.
      — Этого не может быть. Этого просто не может быть.
      В коридоре послышался топот, и в нишу, запыхавшись, ворвался Тайрин, капитан охраны, в сопровождении двоих стражников. Он незамедлительно опустился на колени и осмотрел рану.
      — О боги, — прошептал он и, встав, в упор посмотрел на Такстона.
      — Вы кого-нибудь видели в коридоре перед тем, как обнаружили тело?
      — Ни души, — ответил Такстон.
      Эрл продолжал неподвижно стоять над трупом.
      — Милорд, вы кого-нибудь видели?
      Эрл оторвал взгляд от тела брата.
      — Нет. Я — нет.
      — Виконт присутствовал на празднике её высочества?
      — Да, — ответил Эрл. — С тех пор, как я его там видел, и четверти часа не прошло.
      — А вы видели, как он выходил, милорд?
      — Нет. Мне стало скучно, и я ушел пораньше. Я проходил по коридору, когда обнаружил здесь этого человека и моего брата… лежащего бездыханным.
      — Искренне сочувствую вам, милорд, в этот горький час.
      Эрл мрачно кивнул.
      В нишу ввалился Далтон и согнулся пополам, пытаясь отдышаться. Потом выпрямился и прерывающимся голосом объяснил Такстону:
      — Запыхался немного.
      — Прости, надо было мне пойти. Не подумал об этом.
      — Ты, кажется, неплохо справился с ситуацией.
      — Милорд, — обратился Тайрин к Эрлу, — могли бы вы сообщить мне что-нибудь относительно поведения вашего брата на празднике? Может быть, нам удалось бы понять, кто напал на него.
      Лорд Эрл сделал глубокий вдох и медленно выпустил воздух. Затем проговорил:
      — Я немного могу сказать. Как вы, может быть, знаете, мы с братом не разговаривали. Мы и на празднике не общались. Я видел, как он играл в мяч, потом заметил, что он разговаривал за столом с леди Рильмой. Это было незадолго до моего ухода. По-моему, когда я ушел, он ещё оставался в саду.
      — Милорд, вы видели, чтобы он вел беседу с кем-то помимо своей жены?
      — Он играл с лордом Белгардом и леди Ровеной.
      — Очень хорошо, милорд. Если это не будет для вас слишком обременительно, можем мы потом ещё немного расспросить вас? Я должен пройти на праздник и сообщить её высочеству и другим гостям.
      — Да. Да, безусловно.
      — Благодарю, милорд.
      Появились ещё двое: юный паж, несущий сложенные кожаные носилки, и седоволосый пожилой человек в коричневом плаще. Хотя сам Такстон никогда не прибегал к его услугам, он узнал доктора Мирабилиса, замкового врача. Интересно, как в замке обстоят дела с судебной медициной?
      — Очевидно, кинжал или другое холодное оружие, — заключил доктор, осмотрев тело. — После вскрытия я смогу сказать больше. Но, по всей вероятности, виконт умер от раны. Он потерял много крови, возможно, было и кровоизлияние в грудную полость. Как я уже сказал, точнее мы узнаем позже.
      — Когда можно произвести вскрытие, доктор? — поинтересовался Тайрин.
      — Немедленно, если перенести тело в изолятор.
      Тело подняли на носилки. Паж достал простыню и накрыл его, затем они с одним из стражников вынесли покойника.
      — Я отправлю свой отчет непосредственно вам, капитан, — пообещал доктор и ушел.
      — Надо немедленно сообщить его величеству, — решил Тайрин. — Он был на празднике, милорд?
      — К моему уходу он ещё не появлялся, — ответил Эрл, — но я слышал, что он задерживается. — Он на минуту отвел глаза, затем добавил: — Я извещу леди Рильму.
      — Буду рад, если вы избавите меня от этого бремени, милорд. Благодарю.
      Тайрин обратился к Такстону и Далтону:
      — Господа, не соблаговолите ли вы последовать за мной в парк? Полагаю, его величество захочет услышать все свидетельства непосредственно из ваших уст.
      — Разумеется, — согласился Такстон.
      Далтон лишь кивнул.
      Тайрин, Эрл и другой стражник направились в коридор. Такстон двинулся вслед за ними. Обернувшись к замешкавшемуся приятелю, он бросил через плечо:
      — Пошли, старик.
      — А как же наши мешки? — Далтон показал на брошенные клюшки.
      — Пришлем слугу. Пошли. Началась другая игра!

      Концерт близился к завершению.
      Пианист в порыве вдохновения был столь неистов, что на лбу его выступили капельки пота. Мастерски и артистично он выдал блистательное глиссандо, размашисто пройдясь от одного конца клавиатуры «Бёзендорфа» к другому. Ноты потоком карабкались вверх, срастаясь в зыбко колышущееся облако ритма сначала в верхних регистрах, затем повторяясь октавой ниже.
      Оркестр за спиной у пианиста замер во время каденции.
      Музыкантов не было.
      Зато инструменты присутствовали — все симфонические инструменты западной (земной) музыки — струнные, медные духовые, деревянные духовые, ударные, хотя каждый вид был представлен лишь единственным экземпляром: одна скрипка, один контрабас, один рожок и так далее, кроме ударных, которых имелся полный набор. Инструменты восседали на стульях, или на столах, или, как виолончель или контрабас, стояли, прислоненные к стене.
      Каденция закончилась на ноте «соль» самой высокой октавы. Затем пианино и оркестр слились в повторяющихся аккордах до мажор, фортиссимо, усиливая основную тему третьей части, уже два раза прозвучавшую с чувственным восторгом. Теперь она в последний раз развернулась с пышностью и великолепием, пронизанным тем не менее безудержной страстью.
      Пианино разнообразило мелодическую линию оркестра торжественными аккордами и синкопическими акцентами. Среди струнных в невидимых руках плясали смычки. В духовых инструментах нажимались клапаны и клавиши. Хотя в целом инструментов было не так уж много, звучали они как полноценный оркестр. В зале мощно гремели финальные ноты концерта.
      Закончив основную тему, пианист под сопровождение резкого лязганья стаккато пустился виртуозничать. На сумасшедшей скорости с клавиатуры полилось нагромождение аккордов. Музыкант демонстрировал невообразимые вершины мастерства. Водоворот звуков снова достиг заоблачных высот верхних октав, а затем разрешился молоточными ударами четырех финальных нот, прогремевших у основания клавиатуры.
      Фортепианный концерт Рахманинова номер 2 До минор, опус 18 завершился.
      Пианист откинулся на спинку стула, вытащил из внутреннего кармана платок и вытер пот со лба.
      Потом окинул взглядом помещение.
      — А что — оваций не ожидается?
      Он махнул рукой, и аудитория взорвалась бурными аплодисментами. Он встал и поклонился невидимым зрителям. Потом, повернувшись к оркестру, взмахнул руками. Инструменты, встав на торцы, поднялись со стульев и накренились вперед в комическом подобии поклона.
      Солист снова взмахнул рукой, и аплодисменты резко оборвались. Инструменты заняли свои места.
      — Спасибо, друзья. Можете немного отдохнуть.
      Он снова сел за фортепиано, потер руки и провел ладонями по своей пурпурной мантии. Затем извлек из инструмента первые печальные такты бетховенской «Патетической».
      Вошел слуга.
      — Сир…
      Кармин — повелитель Западных Пределов и, милостью богов, правитель Королевства Опасного, — досадливо поморщившись, оторвал руки от клавиш.
      — В чем дело?
      — Сир, прошу простить за вторжение, но случившееся требует вашего немедленного вмешательства.
      Кулак Кармина опустился на клавиатуру.
      — Merde!
      — Сир?
      — Прием у Доркас! Совсем забыл! — Он, нахмурившись, поглядел на юного пажа. — Почему ты мне не напомнил?
      — Сир, я как раз собирался это сделать, когда явился гонец от капитана Тайрина.
      — А… Тогда это, должно быть, чертовски важно. Где послание?
      — Послание на словах, сир. Мне поручено сообщить вам, что виконт Орин найден мертвым в замке, недалеко от садового портала. Он убит.
      Кармин моргнул.
      — Ты сказал — убит?
      — Да, сир, к сожалению.
      — Понятно. — Кармин поднялся и отошел от пианино. — Виконт был на празднике?
      — Я передал вам все, что содержалось в послании, сир.
      — Я немедленно иду туда. — Кармин сделал несколько шагов и остановился. — Стоп. Только надо переодеться. Прикажи Тайрину начать расследование по моему личному поручению. Передай, что я ему полностью доверяю.
      — Да, сир.
      Кармин поспешил к двери, проходя мимо собрания музыкальных инструментов со всего света. У порога он задержался.
      — Погоди, вот ещё что. Скажи Тайрину, чтобы никого не выпускал из сада, пока я не приду. Никого, даже мою сестру!
      — Да, сир.
      — За ними глаз да глаз. Очень подозрительная компания.
      Выйдя в коридор, он на первом перекрестке повернул направо, сделал несколько шагов и вошел в лестничный пролет.
      Он поднялся на шесть этажей, а на пути к седьмому уже вовсю задыхался и отпыхивался.
      — Да, совсем вышел из формы, — пробормотал он.
      Он остановился во мраке лестницы и, переводя дыхание, некоторое время обдумывал известие.
      Наконец решительно сказал сам себе:
      — Похоже на двойную игру.
      Продолжив путь вверх по ступеням, он остановился на следующей площадке перед голой стеной и произнес:
      — Мне нужен лифт.
      Через минуту часть стены справа от него преобразовалась в металлические двери, которые тут же раздвинулись. Он вошел в лифт, и двери за ним бесшумно закрылись.
      — Семейные апартаменты, — приказал он кому-то невидимому.
      Лифт двинулся вверх, гудя и погромыхивая.
 
      Вдоль стен кабинета выстроились полки с книгами и бесчисленными диковинами. Один угол занимали невообразимые астрономические приборы, другой — какое-то алхимическое с виду оборудование. Все свободные участки стен покрывали карты и зодиакальные схемы.
      На столах громоздилось несколько офисных компьютеров, некоторые были весьма экзотичны с виду. Вместо электронно-лучевых мониторов их дополняли хрустальные шары.
      Он сел к терминалу одного такого плода морганатического брака магии и технологии и ввел несколько команд.
      Шар, вмонтированный в пристроенное поверх компьютера деревянное основание, замерцал и стал разгораться все ярче.
      Король всмотрелся в него, набрал ещё несколько команд и снова взглянул. В хрустальной глубине задвигались смутные тени.
      Наконец он уловил что-то осмысленное и начал пристально наблюдать.
      Прошло немало времени, прежде чем Кармин откинулся на спинку стула и хмыкнул, потом нажал на клавишу, и свет внутри шара погас.
      — Что ж, любопытно, — рассеянно проговорил он. — Оч-чень любопытно.
      Некоторое время он сидел в задумчивости, машинально поглаживая свой чисто выбритый подбородок. Волосы у него в этом месяце были длинные и светлые, а глаза — карие. Он имел привычку время от времени менять свою внешность, ведь через триста лет можно и устать от собственного облика. Изменять лицо до неузнаваемости он избегал; это привело бы ко всякого рода недоразумениям. Но он любил с помощью несложного заклинания менять цвет глаз и волос, по сути оставаясь тем же самым: темноволосым, голубоглазым, с твердым подбородком и изящным носом. Окружающие считали его лицо привлекательным, можно даже сказать, красивым.
      Красивый или нет, он все равно оставался лордом; этот древний титул перешел к нему по наследству. Но он являлся и королем, и этим высоким званием обязан был предку, который решил, что обращаться к повелителю Опасного, хозяину тысяч миров, следует более почтительно. Итак, Кармин являлся королем Опасного королевства и на деле напрямую управлял несколькими замковыми владениями. Он влиял на политику в сотне миров. А интересы имел в тысячах. Время на музицирование приходилось выкраивать из сверхнапряженного графика.
      И больше времени нет. Король поднялся и двинулся к двери, но в углу зазвенел старомодный телефон, настольный, с конусообразным микрофоном и съемной слуховой трубкой. Позади него, однако, на стене крепился телеэкран, а рядом — небольшой прибор, похожий на автоответчик. Не успел Кармин дойти до стола, на котором все это размещалось, как записанный на пленку глухой голос уже начал вещать:
       «Вы дозвонились в замок Опасный. Мы не можем вам сейчас ответить. Но если—  подчеркиваю: «если»—  вы располагаете сообщением чрезвычайной важности, то можете оставить свое имя после сигнала. Однако если повод для звонка не столь важен или вы собираетесь докучать нам просьбами, вы сильно рискуете».
      Он откинулся на спинку стула, подпер рукой подбородок и уставился на экран. Там заколыхались линии, постепенно обретшие очертания лица.
       «Нам не нужны двойные рамы, не нужна алюминиевая обшивка для дома, и мы, безусловно, не хотим выйти „счастливыми победителями“ в чьем-то откровенном надувательстве. Позвольте мне перечислить и вкратце описать те разнообразные неприятности, которые могут возникнуть при несоблюдении вами любого из вышеназванных условий. Вас могут испепелить на месте…»
      Образ на экране сделался более ясным и четким: мужчина с тонким лицом, в очках.
       «…тучи светлячков могут налететь к вашему супругу в…»
      Нажав кнопку на автоответчике, король прервал запись, затем снял трубку с рычага и приложил её к уху.
      — Хауленд, я здесь. Продолжай.
      Человек на экране облегченно вздохнул.
      — Должен признаться, автоответчик у вас довольно грозный.
      — Зато избавляет от назойливых звонков.
      — Честное слово, я сам уже был готов бросить трубку.
      — Рад, что ты удержался. Что случилось?
      — Дело в Твиле. Боюсь, что он перешел в нападение. Его денги влезли во все наши предприятия на том берегу реки: казино, спортклубы, увеселительные притоны и во все остальное.
      — Поглощение конкурентами, так?
      — Вероятно. Менеджеров высшего звена распустили, а их место заняли ублюдки Твила.
      — Он хотя бы попытался на сей раз придать своим действиям законный вид?
      — О да. Есть записи о биржевых сделках. Он приобрел контрольный пакет во всех филиалах с помощью обычных махинаций с просроченными долговыми расписками. А затем выслал своих демонов, чтобы те сделали всю грязную работу.
      — С нашей стороны было сопротивление? Потери есть?
      — Да, двое парней. Курт и Талли. Когда они захватывали спортклуб на Пятьдесят восьмой улице, произошла небольшая потасовка. Курт вступился за одну из девушек, когда денг попытался затащить её наверх.
      Кармин покачал головой.
      — У них был строгий приказ не сопротивляться.
      — Курт — горячая голова, но я его не виню. Девчонка орала благим матом. И её тоже трудно в чем-то обвинять. В общем, история довольно отвратительная. Талли попытался прийти на помощь, и оба они… В общем, в труповозку их складывали по частям.
      — Могли бы быть осмотрительнее. Но теперь уже все равно. — Кармин побарабанил пальцами по столу. — Так как ты думаешь, каких действий ожидает от меня Твил?
      — Ответного удара.
      — И что ты мне посоветуешь, Хауи?
      — Что ж, как ваш советник я обязан проинформировать вас. Если вы будете настаивать на возмездии, мы ввяжемся в масштабную войну.
      Кармин кивнул.
      — Это неизбежно.
      — Мы потеряем много людей. А дьявола убить нельзя.
      — Кто сказал?
      Хауленд пожал плечами.
      — Если только все не сведется к поединку между вами двумя.
      — Ты думаешь, он это замышляет?
      — Просто уверен, он что-нибудь подобное подстроит, ведь он понимает, что вы не хотите ввязывать в войну всех… Он слишком хорошо вас знает.
      — Значит, ты считаешь, что он бросает мне вызов?
      — Нечто в этом роде. Прошел слух, что он засел в своей норе и выставил кругом дополнительную охрану. Он говорит, что ждет вашего первого шага. А кстати, напоследок я приберег самые дурные новости. Хелен у него.
      — По доброй воле?
      — Не знаю. Видите ли, босс, он наложил на неё какое-то заклинание. Кажется, он по-настоящему любит её. И всегда любил. Забавно. Он мог бы заполучить почти любую женщину, какую пожелал бы, но для него свет в окне — та единственная, которая его обманула. Я знаю, что она любит вас. Может, поэтому она для него ещё ценнее.
      — Я даже не удивлен. Так, значит, он говорит, что ждет меня?
      — Да, и утверждает, что более искусен в делах магии. Говорит, что вы в этом городе совсем поистрепались. — Хауленд поджал губы и покачал головой. — Босс, мы наверняка можем привлечь на свою сторону некоторых денгов.
      — Увлечься Темными искусствами — значит неизбежно проиграть.
      — Прощу прощения, босс, но в настоящий момент проигрывающая сторона — мы.
      — Это только видимость. Но что ты посоветуешь? В сделку с ним вступить? Сдать Адские Врата?
      — Свести потери до минимума, — ответил Хауленд. — Сцапать наличности, сколько можно. И убираться. В городе есть районы, где мы можем отсидеться.
      — Надолго ли? Твил не потерпит у себя под боком никакой конкуренции.
      — Это верно.
      — Так, как долго, ты полагаешь, мы сможем его сдерживать?
      Хауленд пожал плечами.
      — Главное сейчас — выиграть время. Кроме того, босс, полагаю, у нас нет выбора.
      Кармин откинулся на спинку стула.
      — Может, и нет. Что ж, действуй, Хауи, начинай переговоры с их советником. Притормози их. Я в течение часа буду в клубе «Пеликан».
      — Что вы собираетесь делать, босс?
      — Пока ты ведешь переговоры, я навещу Твила в Твилери.
      — Вы хотите сказать — в одиночку?
      — Именно это я и хочу сказать. Он желает поднять забрало, что ж, я готов.
      — Вы никогда и близко к нему не подберетесь, босс. У него там на страже его ребята, дополнительно материализованные денги, заговоры-ловушки и всякие защитные штучки. Теперь его берлога — все равно что крепость.
      — Денги — его козырные карты. Все остальное — ерунда. А с демонами я управлюсь. Я в замке сам внутри демона живу.
      — Вам виднее, босс. Если понадоблюсь, я буду в офисе.
      — Хорошо. До скорого, Хауи.
      — Удачи, босс.
      — Спасибо.
      Кармин повесил трубку, и экран погас. Король вздохнул и покачал головой.
      — Придется Тайрину разбираться.
      Он встал и направился к двери, но его снова остановил телефонный звонок.
      — Пришла беда — отворяй ворота, — пробормотал он, поворачивая обратно.
      Человек на экране стоял спиной к камере. (Которой не было, но это неважно.) Кармин поднял трубку.
      — Да?
      — Это замок?
      — Да.
      — Мне приказали позвонить.
      — Понятно. Где вы?
      — В деревне. Я не понимаю, зачем меня вызвали и чего от меня хотят.
      — А-а. Простите, но в данную минуту здесь нет никого, кто мог бы ответить на ваши вопросы.
      Человек вздохнул.
      — Вот и всегда так.
      — Мне очень жаль.
      — А мне на это наплевать. Мне перезвонить?
      — Как хотите. Кстати, как вас представить?
      — Называйте меня «Кей».
      — Э, Кей, послушайте, примите ещё раз мои извинения, но мы и в самом деле по уши в дерьме.
      — Понимаю. Я немного подожду, если вы не возражаете.
      — Я же сказал — как хотите. Простите, что разъединяюсь, но мне надо бежать.
      — Тогда до свиданья.
      Пожав плечами, Кармин повесил трубку.
      — Проверки и ловушки, — пожаловался он сам себе. — Ну а чего ещё можно было ожидать?
      Он заторопился к двери.

      — Ну и книг же здесь! — поразилась Мелани.
      — Да уж, — согласилась Линда.
      Библиотека занимала несколько этажей в высоту, различные уровни соединялись винтовыми лестницами. Внизу находились открытые стеллажи, уходящие куда-то вдаль, казалось, в бесконечность. Библиотека была ничуть не меньше городского или университетского книгохранилища, скорее даже больше, и оборудована многочисленными кабинками для научной работы и всякими уютными местечками, где можно было удобно примоститься с хорошей книжкой. А хороших книжек здесь, безусловно, хватало; большинство из них, однако, вряд ли можно было отнести к категории легкого чтива: увесистые тома в старинных кожаных переплетах, внушительные и устрашающие.
      Но не все.
      Осмирик сидел за столом перед стопкой книг в бумажных обложках. Просматривая их одну за другой, он заполнял каталожные карточки. Астенического телосложения, темноволосый, в простой коричневой мантии и мягких черных туфлях с заостренными носами, он напоминал монаха, увлекшегося науками, а скорее всего алхимией.
      Линда и Мелани подошли к библиотекарю почти вплотную, но он, углубившись в чтение, совершенно ничего не замечал.
      — Привет, Осей! — громко сказала Линда.
      Только тогда Осмирик поднял глаза.
      — А, леди Линда. Как мило с вашей стороны заглянуть к нам.
      — Вот привела на экскурсию нашу новую Гостью. Мелани, это Осмирик, библиотекарь. Осей, познакомься, это Мелани.
      — Весьма рад.
      — Чем занимаешься, Осей? — поинтересовалась Линда.
      — Вношу в каталог новые… поступления.
      Линда оглядела стопки книг.
      — А, опять эти… в бумажных обложках?
      — Да. Хоть не о замке. И на том спасибо.
      Линда взяла в руки одну из книг.
      — Что у нас здесь? Давай-ка поглядим Ага, «Роботы-основатели», что-то интересненькое…
      Осмирик сардонически усмехнулся.
      — «Интересненькое» — слишком слабо сказано. До того как начали появляться эти книги, я не был знаком с литературой подобного рода. Они значительно расширили мои литературные горизонты.
      Она выбрала другую и взглянула на обложку.
      — «Киберпанк»! Это ещё что такое? — И Линда брезгливо отшвырнула книжку. — Я, например, такого чтива в руки не беру.
      — Должен признаться, что и я тоже не очень понимаю, что с ними делать. Но они появились в библиотеке. Безусловно, в этом есть какой-то смысл.
      — Ты собираешься присоединить их к остальным?
      — Да, уже выделил для подобных изданий отдельную полку. Внесу их в каталог, и они станут частью общего собрания.
      — Библиотекой все могут пользоваться? — поинтересовалась Мелани.
      — Конечно, заходите когда угодно, — ответил Осмирик.
      — Если только найдется интересное чтение, — заметила Линда. — Большая часть твоей коллекции, прости меня конечно, не относится к этому разряду.
      Осмирик кивнул.
      — Вынужден согласиться. Но все это довольно любопытно. И полезно, особенно то, что касается Тайных искусств.
      — Он имеет в виду магию, — объяснила Линда спутнице.
      — Ясно.
      — Да, магия и другие оккультные темы представлены даже слишком полно, — согласился Осмирик. — Но, учитывая природу замка, вряд ли можно этому удивляться.
      — Ведь лорд Кармин много занимается исследованиями? — спросила Линда.
      — Верно. Да и кое-кто из замковой знати частенько уделяет этому время.
      — Правда? А я этих людей редко здесь вижу.
      — Большинство присылают заявки, по которым им доставляют книги, хотя некоторые приходят лично, чтобы порыться в каталоге. Граф Белгард частенько бывает. И… ах да, сегодня утром, например, заходил лорд Эрл.
      — Не знакома с ними, — заявила Линда. — Ладно, мы пока пойдем в бассейн. Мелани, не хочешь поплавать?
      — Да, неплохо было бы.
      Линда потерла шею.
      — Просто одеревенело все, наверное, спала в неудобной позе. Может, в теплой воде отойдет. Тебе понравится бассейн. Олимпийский размер.
      Мелани недоверчиво покачала головой.
      — Такой большой?
      — Очень.
      Осмирик вежливо осведомился:
      — Что вы успели посмотреть в замке, Мелани?
      — Э… лабораторию, столовую, спальни, кухни, танцевальный зал…
      — И несколько миров за стабильными порталами, — добавила Линда.
      — Да, это впечатляет, — согласилась Мелани. — Леса, горы, пустыни, чего только нет. Некоторые такие странные…
      — Странных порталов немало, — кивнула Линда. — И блуждающих тоже.
      — А это что такое?
      — Те, что возникают невесть откуда. Но мы до нестабильных областей замка ещё не дошли.
      — А люди в этих мирах живут?
      — Конечно, по крайней мере в некоторых. Есть, конечно, и заброшенные — ничего, кроме развалин. Но большая часть обитаема.
      — И ты говоришь, что Земля — один из этих миров?
      — Ага.
      — Как же так получается, что большинству людей на Земле о замке ничего не известно?
      Осмирик оживился.
      — Вы коснулись интересного вопроса, Мелани. Дело в том, что не все могут проходить через порталы.
      — Правда?
      — Вот что мы поняли, — продолжила Линда. — Порталы порталами, но в замок может попасть далеко не каждый. Наверное, потому что не всем удается их обнаружить.
      — Можете считать себя причисленной к избранным, — улыбнулся Осмирик.
      — Я уж и так думала об этом, — ответила Мелани. — Иногда мне кажется, будто я умерла и попала на очень диковинные небеса.
      — Да нет, ты ещё жива. Ладно, давай соорудим для тебя купальник. Или ты предпочитаешь голышом?
      — Да, мне так больше нравится.
      Осмирик слегка покраснел.
      — Очень рад, что посетили нас, леди.
      — Спасибо, Осей. До скорого.
      Библиотекарь проводил девушек взглядом, затем взял в руки ещё одну книгу в ярко раскрашенной обложке.
      — «Я помню Раму», — прочел он и покачал головой. — Постмодернист, что ли?
 
      Вода в бассейне была теплой. Мелани лежала на спине и глядела в безграничные небеса за стеклянным потолком, поддерживаемым ребристыми колоннами. Сквозь стекло лился солнечный свет, а небо сверкало ясной синевой.
      Бассейн неправильной формы на дальнем конце подпитывался водопадом, а по сторонам его окружал ботанический сад с пышной растительностью. Верхушки тропических деревьев устремлялись в небо. Вода не была хлорирована, и на краю водоема плавали листья кувшинок. Вряд ли среди олимпийских сооружений нашлось бы нечто подобное.
      Мелани подплыла к краю бассейна и поднялась по каменной лестнице. Они с Линдой были здесь вдвоем, но у Мелани возникло впечатление, что в любом случае их нагота никого бы не заинтересовала. Линда опустилась на шезлонг и закрыла глаза. Мелани придвинула другой шезлонг поближе, растянулась на нем и, переплетя пальцы рук на затылке и блаженствуя на теплом солнышке, задумчиво глядела на водопад.
      — Как же хорошо, — протянула Мелани.
      — И мне здесь нравится. Одно из немногих мест в замке, где можно насладиться настоящим солнцем. Не считая солярия. И одной-двух гостиных. Или шести-семи.
      — Никогда не слышала о замках со стеклянными крышами.
      Линда открыла глаза.
      — Знаешь, я вот сейчас подумала, что это не может быть крыша. Мы находимся в центральной башне, а в ней бог знает сколько этажей. А бассейн всего в шести этажах над… — Линда нахмурилась. — Не сходится. Над нами по крайней мере сорок этажей.
      Обе девушки подняли глаза.
      — Не похоже, да? — спросила Линда.
      — Это небо.
      — Ага. Вот тебе пример. Забудь о всех реальных пространственных ощущениях. Замок спроектирован не в обычном измерении. Не знаю, что это значит, но так говорит Джин, а у него светлая голова.
      — Не хочу даже и вникать в это, — откликнулась Мелани. — Тут кругом такие чудеса, а если начать анализировать, то все может исчезнуть.
      — Может. Действительно может. Однажды уже чуть было не исчезло.
      — Ну-ка расскажи.
      — Ты много таких историй услышишь в столовой. Джереми до сих пор похваляется, как он спас замок от духов ада.
      — Духи ада, — содрогнулась Мелани. — Что-то жуткое?
      — Точно. И синие уроды. И все странности, которые происходили здесь, когда мы с Джином впервые сюда попали. Мне так и не удалось понять, что к чему. В голове один туман остался.
      — Туман?
      — Да. — Линда поднялась на локте. — Теперь кажется, что все это было во сне. Да, Кармин меня иногда этим и дразнит — говорит, что мне точно все приснилось и этого никогда не происходило.
      — Чего не происходило?
      — Понимаешь… трудно объяснить.
      — Может, попытаешься? Линда закусила губу.
      — Ладно, не хочешь — не надо, — уступила Мелани.
      Линда сделала глубокий вдох и с шумом выдохнула воздух.
      — Нет, я думаю, тебе следует знать, насколько сумасшедшим здесь все может стать. Когда я впервые попала сюда, я заблудилась. Потом встретила Джина и Снеголапа. И мы с ними долго блуждали. Потом… кое-что произошло. А может, ничего и не было.
      — Так чего же не было?
      — Замок стал пропадать. Потом возник этот гигантский дракон… — Линда, казалось, вглядывалась в прошлое. — Не просто дракон. Огромное злобное чудовище. Убийца. Люди умирали с предсмертными криками. Это было ужасно. А потом дракон улетел. А я опять оказалась дома, на Земле, и все началось сначала, как будто ничего и не произошло, а потом дракон вернулся… — Линда устремилась взглядом куда-то внутрь себя.
      Мелани, недоумевая, тревожно наблюдала за ней.
      Линда поймала на себе пристальный взгляд новой подруги и слабо улыбнулась, потом снова легла на спину и вздохнула:
      — Не буду больше об этом думать. Я уже пробовала — и ни к чему это не привело.
      — Тебе это и в самом деле не дает покоя?
      — Да нет, не то чтобы. Замок — это все-таки сон. Здесь может произойти всё что угодно — да так оно и происходит. Просто с этим нужно смириться.
      — Я могла бы с этим смириться, — ответила Мелани. — Я могла бы смириться с чем угодно, только бы не сталкиваться с реальным миром.
      — Иногда и этот мир чересчур реален. Как я говорила, имеется темная сторона. Замок недаром зовется Опасным, милочка.
      — Тебя это, как я вижу, не пугает.
      — Теперь уже нет. А поначалу пугало, даже очень. А потом у меня появился магический талант, и мне стало ещё страшнее. Но я научилась пользоваться своими способностями, и они не раз спасали мне жизнь.
      Мелани снова подняла глаза к небу. Как можно сомневаться в реальности этого мира?
      Но тогда как же те миры за порталами? Экскурсия, которую устроила для неё Линда, напоминала поход в музей естествознания, переход от одной диорамы к другой. Линда провела её не через все миры, а Мелани не была уверена, что готова воспринять ещё одну диковинную реальность, не говоря уже о ста сорока четырех тысячах.
      Они лежали, нежась на солнышке, и ничто не нарушало тишины, кроме плеска водопада. Влажный воздух был напоен ароматами тропических цветов.
      Мелани почти впала в дремоту, когда Линда, тряхнув её за плечо, бросила ей на колени полотенце.
      — Перед ужином успеем посмотреть оружейную палату, комнату для игр и ещё кое-что, — объявила она. — Или ты уже устала?
      — Нет-нет, — ответила Мелани. — А есть ещё что посмотреть?
      — Сколько угодно, но я хочу немного подсократить экскурсию. Ты сможешь сама здесь побродить, когда освоишься. Кроме того, у меня есть кое-какие дела. Хочу пригласить сюда ещё парочку землян. Ты могла бы мне в этом помочь.
      — Всем, что в моих силах, — ответила Мелани, вытирая свои длинные рыжевато-каштановые волосы.
      — Прекрасно, но пока все, что ты можешь сделать, — быть на месте и уверить этих людей в том, что они не съехали с катушек.
      — Ты же знаешь, мне такая мысль ни на секунду не приходила в голову.
      — Это я так, на всякий случай.
      Они обе оделись и покинули бассейн, по соседству с которым располагался спортивный зал — огромное крытое пространство, включавшее в себя корты для сквоша, гимнастические снаряды, дорожку для боулинга и другие площадки для желающих порастратить энергию.
      Войдя в зал, девушки очутились на площадке гигантской лестницы, вьющейся вокруг корта высотой в три этажа. Смеясь и переговариваясь, они пошли вниз по ступеням. На второй лестничной площадке им встретилась группа людей; один из мужчин обернулся и приветливо улыбнулся им. Линда подошла к нему, дружески обняла, и они оживленно заговорили о чем-то, а Мелани в это время подошла к перилам и перегнулась через них, пытаясь получше рассмотреть фонтан со статуей дракона, выплевывающего струю воды.
      Поскольку Линда ещё не закончила разговор, Мелани немного прошлась по коридору, отходящему вбок от лестницы, не обнаружив, однако, ничего интересного. Но на обратном пути она заметила свет, льющийся через широкий проем в стене, которого она никак не могла видеть раньше. Это была не дверь, а просто вынутый из стены прямоугольник. Как она могла его пропустить? Может, это все-таки дверь отворилась?
      Она прошла в проем и очутилась на лесной поляне в обрамлении вековых дубов и буков. В ветвях щебетали птички. У корней гниющего пня росли какие-то грибы. В воздухе сильно пахло прелой листвой. Внизу по лощине протекал ручей.
      Она сразу же сообразила, что это один из миров замка и очень приятный. Воздух был умеренно теплый, а над кронами деревьев играло яркое солнце, рисуя лучами кружевной узор на земле. Мелани отошла чуть подальше от отверстия, затем оглянулась и окинула его взглядом. Ворота походили на огромную, вертикально поставленную рамку с объемной фотографией. Она задержала взгляд на этом зрелище, затем повернулась и направилась прочь по исхоженной тропинке.
      Ушла она не далеко. Услышав, как её окликают, она обернулась и двинулась в обратную сторону. Прямо за воротами в коридоре её ждала Линда, вид у неё был встревоженный.
      — Я тут. — Мелани сделала ещё несколько шагов по направлению к воротам.
      Линда отчаянно крикнула:
      — Мелани, скорее сюда! Это же…
      Затем она пропала, вместе с замком и коридором.
      Без всякого предупреждения вертикальный прямоугольник исчез, закрыв проход, ведущий в замок, и оставив Мелани наедине с пением птичек и шуршанием листьев на ветру.

      Граф Белгард был вне себя от негодования.
      — Вы хотите сказать, что нас продержат здесь, пока не изволит появиться его величество?
      Тайрин кивнул и со смущенным видом пожал плечами.
      — Простите, милорд, но он дал по этому поводу строгие указания.
      Граф пробормотал нечто, тактично пропущенное Тайрином мимо ушей.
      — Разрешите мне ещё раз спросить, милорд, — когда вы в последний раз видели виконта?
      — Разумеется, когда мы играли в мяч. И должен сказать, что ваша манера допрашивать крайне возмутительна.
      Граф, высокий мужчина с усами, похожими на руль велосипеда, был облачен в визитку, полосатые брюки и цилиндр. В глазу его красовался монокль, а в руке он сжимал тросточку из ротанга.
      — Милорд, его величество собственной персоной уполномочил меня провести расследование убийства виконта, и я действую от его имени. Прошу вашего понимания.
      По саду в ожидании бесцельно слонялись лорды и леди, озадаченные и встревоженные.
      Граф вынул монокль, протер его рукавом пиджака и снова вставил в правый глаз. Как подозревал Такстон, линза служила двойной цели: ввести окружающих в заблуждение по поводу зрения графа и помочь тому маскировать уязвленное самолюбие.
      Граф продолжал:
      — А я говорю вам, что ничего не могу сообщить. Мы с женой играли с виконтом в мяч, но я не помню в точности, где и когда я в последний раз его видел. Я не обращаю внимания на пустяки.
      Тайрин слегка поклонился.
      — Благодарю вас, милорд. Прошу меня простить.
      Граф снова чуть слышно выругался и отвернулся.
      — Итак, пока ничего, — бросил Тайрин Такстону, который вместе с Далтоном стоял в пределах слышимости.
      — Вы ещё не всех расспросили, — заметил Такстон.
      — Почти всех, а если толку от остальных будет столько же, сколько от графа, я далеко не продвинусь, и лорд Кармин прикажет бросить меня в подземелье за нерасторопность.
      — Сомневаюсь. Думаю, он представляет, какие проблемы могут возникнуть с этими обидчивыми аристократами.
      Тайрин нахмурился.
      — Насчет подземелья я, конечно, немного преувеличил, все же я надеюсь на понимание его величества. Похоже, никто из присутствующих ничего не видел.
      — Может, и видеть было нечего. Итак, что мы имеем на настоящий момент?
      — К, сожалению, практически ничего, — вздохнул Тайрин. — По словам принцессы Доркас, виконт появился ровно в час по замковому времени. Он был, по-видимому, в хорошем настроении и поговорил почти с каждым. Потом поиграл в мяч с Белгардом, леди Ровеной и графом Дамиком. Потом поел — изрядно, так как у него отменный аппетит, — и довольно неожиданно покинул праздник и вернулся в замок.
      Далтон заметил:
      — Тогда вполне очевидно, что убили его в замке.
      — А от этого, — подхватил Такстон, — список подозреваемых разбухает почти до бесконечности.
      — Верно, — согласился Тайрин с мукой в голосе. — Вот уж верно.
      — А все присутствующие здесь приобретают железное алиби, — добавил Такстон.
      — Не знаю, то ли чувствовать облегчение по этому поводу, то ли сожалеть о том, что нет ни одной улики, этот факт опровергающей, — сокрушался Тайрин.
      — Улика, свидетельствующая об обратном, немного сузила бы круг поиска, — рассудил Такстон, — но у нас нет ни орудия убийства, ни даже теоретически возможного подозреваемого.
      — В замке когда-нибудь случались убийства? — спросил Далтон.
      — В обозримой истории — нет, — ответил Тайрин. — Хвала богам, Опасный не по вкусу убийцам. Воришки иногда попадаются, но головорезов не было.
      — А поскольку драгоценности виконта не тронуты, то ограбление в качестве мотива можно исключить, — решительно заявил Далтон.
      — Может, вы оба спугнули вора? — предположил Тайрин.
      — Сомневаюсь, — пожал плечами Такстон. — Мы бы тогда увидели, как он выходит из ниши. А если он заслышал нас издалека, то как уважающий себя грабитель схватил бы эти кольца.
      — Верно, — согласился Тайрин, — если только…
      — Портал?
      — Да. В этой нише находится блуждающий портал. По крайней мере, так отмечено в регистрационных книгах замка. Названия мне сейчас не припомнить, но убийца мог ускользнуть через него. Если он знал периодичность появления ворот.
      — Вам известно, что на той стороне?
      — Так сразу не скажу, но можно выяснить. В любом случае это, может, к делу и не относится. Убийца мог просто затащить тело в нишу, чтобы скрыть его от посторонних глаз.
      — Ему не очень повезло, — заметил Такстон. — Мы как раз проходили мимо.
      — Я случайно заглянул туда, — возразил Далтон. — Иначе мы бы сейчас играли в гольф.
      — Но куда направлялся виконт? — поинтересовался Тайрин. — Если б он возвращался домой, так шел бы в противоположную сторону.
      Такстон поглядел Тайрину через плечо, и тот, обернувшись, обнаружил, что к ним приближается принцесса Доркас.
      — Ваше высочество. — Тайрин поклонился. Принцесса была облачена в нечто вроде сари, но гораздо более цветистое, и вся сверкала от множества золотых украшений: больших золотых серег в форме бабочек, нескольких золотых браслетов и множества золотых цепочек. В середине её лба сверкал каким-то образом прикрепленный алмаз. Черноволосая, с большими, пронзительно голубыми глазами, она была очень привлекательной, а её легкая полнота только добавляла необходимую такой важной особе величественность.
      — Тайрин, от брата моего что-нибудь слышно?
      — Нет, мадам. Гонец ещё не вернулся.
      — Не собирается же он оставить нас здесь навсегда!
      — Думаю, нет, мадам, но я должен дождаться известий от него.
      — Разумеется. Королевское слово — закон.
      — Я надеюсь, ждать осталось недолго, мадам. Я послал сообщение, что, по крайней мере на настоящий момент, нет улик, подтверждающих, что убийство было совершено здесь, в саду.
      — Ты уверен?
      — Я, разумеется, продолжу расследование, но сейчас не вижу причины держать всех здесь.
      — Не сомневаюсь, что брат имел веские основания, когда приказал, чтобы никто не покидал сад.
      — Я тоже, мадам. Но полагаю, он отменит свой приказ.
      Принцесса посмотрела в сторону лужайки для игр.
      — Конечно, если убийца проник обратно в замок, ему ничего не стоило убежать.
      — Даже если бы нам пришлось преследовать его в ста сорока четырех тысячах других миров, уверяю вас, мадам, мы бы это сделали. Он…
      — Или она, — перебила принцесса.
      — Разумеется. Он или она от нас бы не ушли.
      — Но ведь это задача не из легких, не так ли? Гоняться за злоумышленником по всему мирозданию?
      — Так точно, мадам. Но мы к этому готовы.
      — Не сомневаюсь, капитан Тайрин. Нисколько не сомневаюсь.
      Такстон неспешно прошагал к одному из огромных дубовых столов, который, наверное, тащили сюда из замка не меньше шестерых слуг. Даже для замка стол был довольно помпезным, деликатесы присутствовали в изобилии. В центре возвышалась башня из шариков бланманже, в которой пока проделали единственное полукруглое углубление. Что же касается горячего, то здесь было все, что только можно вообразить: от куропатки в меду до ребрышек в вине и целого молочного поросенка с яблоками.
      Скользнув по столу взглядом, он выбрал фаршированный гриб и, энергично двигая челюстями, ретировался к длинному обеденному столу, уставленному тарелками с недоеденными остатками прерванной трапезы.
      Он почти столкнулся с лордом Эрлом, который, глядя в землю, подошел справа.
      — Прошу прощения, милорд, — счел нужным извиниться Такстон.
      Эрл лишь кивнул и прошествовал дальше. Такстон поглядел ему вслед. К лорду подошел молодой человек лет восемнадцати в наряде из той же эпохи, что и костюм Эрла. Юноша выглядел двойником Эрла, только более молодым, без бороды, и когда Эрл положил ему руку на плечо, стало очевидным, что это — сын лорда.
      Такстон сделал несколько шагов и остановился, заметив что-то на земле.
      — Ого.
      На траве лежал нож, вернее стилет, с простой деревянной рукояткой и узким лезвием. Весь в крови.
      — Ого. О-го. —Он выпрямился и поглядел в сторону Тайрина, который все ещё разговаривал с Доркас, потом, помахав рукой, привлек внимание капитана. Тот подошел поближе, Далтон — за ним.
      — Что такое?
      Такстон показал.
      Тайрин наклонился и осмотрел оружие.
      — О боги и маленькие розовые саламандры!
      — Как его раньше никто не заметил? — удивился Далтон.
      — Да, интересно, почему, — подхватил Такстон.
      Тайрин выудил из кармана платок и поднял кинжал за лезвие.
      — По-моему, орудие убийства у нас есть, — заключил Далтон.
      — Если только кто-то не выронил его случайно, когда делал маникюр, — предположил Такстон.
      — Вот и доказательство, — объявил Тайрин, — что убийство было совершено здесь.
      — Нет, — возразил Такстон. — Это всего лишь указывает на то, что убийца в какой-то момент был здесь и выкинул оружие.
      — Но зачем было его здесь выкидывать?
      — Может, случайно выронил. Но я сейчас играю роль адвоката дьявола. Я бы сказал, что существует большая вероятность того, что убийство было совершено в саду, каким бы невероятным это ни казалось.
      — Действительно невероятно, — согласился Далтон. — Если это произошло где-то здесь, все было проделано с чертовской ловкостью.
      — Как пить дать, но я все равно настаиваю на своем.
      — Откуда такая уверенность?
      — Вряд ли убийца вернулся бы на праздник с орудием убийства и выбросил его там.
      — С праздника никто не уходил, — возразил Тайрин, — кроме лорда Эрла, но это было уже позднее.
      — Никто не был замечен, когда уходил, — поправил Такстон. — Хотя, я полагаю, так на самом деле и было.
      — Немедленно нужно отправить этот предмет доктору Мирабилису. Мы скоро узнаем, действительно ли это орудие убийства.
      — Интересно… — начал Такстон.
      — Да?
      — Какими вы располагаете в замке… ну, современными методами расследования?
      — Вам что-нибудь говорят термины «микротехнология» или «идентификация ДНК»?
      — Боже милосердный! Настолько современными?
      — Ну да. Доктор Мирабилис идет в ногу со временем.
      — Следит за прогрессом на Земле?
      — На Земле? Вряд ли. Едва ли Земля — наиболее продвинутый мир в области судебной медицины. И, если уж на то пошло, в какой-либо другой.
      — Понятно. — Такстон не нашелся, что ещё сказать.
      — По капле крови мы можем с точностью определить не только жертву, но и убийцу. Если он оставил на рукоятке отмершие клетки кожи.
      Гольфисты обменялись изумленными взглядами.
      Об отпечатках пальцев Такстон решил не спрашивать.
      — Скажите, а почему бы не воспользоваться магией, чтобы вычислить убийцу?
      — Закон замка, — ответил Тайрин. — Магия не может быть использована при расследовании серьезных преступлений или служить свидетельством на процессе, являющемся следствием такого расследования.
      — А… Это очень верно.
      — Его величество — человек самых прогрессивных взглядов.
      — О да, — согласился Такстон.
      Тайрин вызвал стражника, вручил ему завернутый в платок нож, дал указания и отослал прочь.
      — Ну вот, совсем другое дело, — расстроился Тайрин. — Придется посылать известия, противоречащие тому, что я уже сообщил. Поторопился отправить гонца. Будь прокляты их глаза.
      — Чьи? — не понял Далтон.
      — Моих людей. Им было приказано тщательно осмотреть территорию, а нож валялся прямо под их сопливыми носами. Боюсь, что многие получат нагоняй, а некоторым откажут в повышении.
      — Он у всех нас валялся под носом, — возразил Такстон. — Могу поклясться, что я проходил мимо этого места и не заметил ножа.
      — Как и другие, — добавил Далтон. Он поводил носком своего двухцветного ботинка по траве. — Трава высокая. Может, её примяли.
      — Похоже, — согласился Тайрин.
      — Или его бросили сюда совсем недавно.
      Такстон нахмурился:
      — В этом кресле сидел виконт перед тем, как уйти?
      Тайрин подошел к креслу.
      — А леди Рильма сидела рядом с ним. Вот здесь. А нож вы нашли на этом месте. Прямо за креслом виконта.
      — Итак, — размышлял вслух Такстон, — стал бы убийца возвращаться сюда и случайно или намеренно бросать орудие убийства как раз туда, где сидела жертва?
      — Значит, вы хотите сказать, что убийство было совершено здесь, где виконт ужинал с леди Рильмой? — спросил Тайрин.
      — Да. Я к этому и веду. А нож тут же выкинули.
      — И зачем было его выкидывать?
      — Сам не могу понять, — признался Такстон.
      Тайрин потер лоб.
      — Чтоб меня. Но леди Рильма…
      — Должно быть, она глядела в другую сторону.
      Далтон недоуменно вздернул брови:
      — Но как же так — ведь кругом были люди?
      Такстон вздохнул:
      — Не сходится, да? Но убийства очень часто не продумываются заранее.
      — Неужели? — заинтересовался Далтон.
      — Девяносто девять процентов убийств совершаются в минутном порыве. По импульсу. Все эти тайны запертой комнаты — плод разыгравшегося воображения сочинителей.
      — Вот оно что.
      — Нужно снова поговорить с леди Рильмой, — решил Тайрин. — Как бы болезненно это ни было.
      Леди Рильма сидела в плетеном кресле под величественной плакучей ивой, очень соответствующей настроению, поскольку дама все ещё орошала слезами белый вышитый платок. Вокруг неё хлопотали три фрейлины.
      Тайрин приблизился к вдове виконта.
      — Миледи. Я понимаю…
      Леди Рильма снова зарыдала в голос. Тайрин на минуту уставился на небо. Затем снова попытался:
      — Можно я продолжу, миледи? Она, не глядя на него, кивнула.
      — Могли бы вы припомнить какие-нибудь подробности того, что происходило незадолго до того, как ваш муж вышел?
      Леди Рильма чем-то напоминала монахиню: на голове строгий платок, и лицо строгое, без малейшего следа косметики, хотя было в её облике нечто хищное — очевидно, из-за мелких острых зубов. Однако посмотрела она на Такстона с истинно святым негодованием.
      — Я же вам сказала, — повторила вдова. — Мы ужинали…
      — Одни?
      — Да, как я вам говорила.
      — Вы разговаривали?
      — Да. Сейчас не могу припомнить о чем, но, да, мы беседовали.
      — Не говорил ли он, что чего-то боится, что ему грозит какая-то опасность?
      — Нет.
      — Не упоминал ли, что поспорил с кем-нибудь, поссорился?
      — Нет.
      — Он не… — Тайрин почесал затылок. — Миледи, не было ли случая, чтобы он высказывал опасения по поводу того, что на него могут совершить покушение?
      — Нет. — Леди Рильма взяла предложенный ей чистый носовой платок и громко высморкалась.
      — Итак, что же в точности произошло прямо перед тем, как ваш супруг вышел?
      — Да ничего, я же вам сказала. Он просто поднялся и вышел.
      — Он что-нибудь сказал?
      — Да. Он сказал: «Я должен выйти».
      — Это в точности его слова?
      Леди Рильма пожала плечами.
      — Я не помню, что он сказал дословно. Он сказал: «Я выйду», или «Я должен выйти», или нечто с таким же смыслом.
      — А как он при этом выглядел?
      — Что вы имеете в виду?
      — Не выглядел ли он напуганным или расстроенным?
      — Нет. — Леди Рильма снова погудела в платок, потом вдруг задумалась. — Правда, он выглядел… ну. Я даже не знаю, как это описать. Он выглядел немного… странно.
      — Странно? Почему, миледи?
      Леди Рильма наклонила голову в одну сторону, потом в другую.
      — Странно. Как это ещё можно объяснить? У него было странное выражение лица.
      — Насколько странное? Немного странное? Очень странное?
      Леди Рильма устремила взор к небу.
      — О боги! Странноватое,если вам угодно.
      — Пожалуйста, продолжайте, миледи. Он показался вам странноватым. Затем сказал, что должен выйти?
      — Да.
      — И тут он встал и вышел?
      — Да, встал и вышел.
      — И ничего больше не сказал?
      — Ничего.
      Тайрин на минуту сделал паузу, сдерживая желание опять почесаться.
      — Да, понятно. Понятно. И до того момента ничего необычного не случилось.
      — Ничего.
      — Никто не подходил к вашему супругу?
      — Ну, подходили, но это было задолго до того, как он вышел.
      — Кто с ним разговаривал?
      — Граф Дамик.
      — И что сказал граф?
      — Я не слушала. Я следила за игрой в мяч.
      — Как долго беседовал граф с вашим супругом?
      — Очень недолго, насколько я помню.
      — И вы слышали, о чем велась речь?
      — Кажется, я уже вам сказала.
      — Простите, миледи, я повторяю, чтобы ничего не упустить. Кто-нибудь ещё говорил с виконтом, пока вы ужинали?
      — Нет. Больше никого не припомню.
      — Вы вполне уверены, миледи?
      — Вроде бы. Обождите-ка. Да. Кто-то подходил перед графом Дамиком… Лорд Эрл!
      — Он говорил с виконтом?
      — Нет. Он просто прошел мимо и коснулся спины моего мужа, будто хотел привлечь его внимание. Я подумала, что это странно, поскольку виконт с братом не разговаривали друг с другом. Возможно, он просто случайно задел его.
      Тайрин как будто весь обмяк.
      — Что ж, не буду вас больше беспокоить, миледи. Спасибо, что любезно согласились оказать содействие в столь сложную минуту.
      Леди Рильма снова высморкалась.
      — Рада была помочь.
      Тайрин поклонился и начал было отступать спиной вперед.
      — Да, ещё вспомнила!
      Тайрин замер.
      — Да, миледи?
      — Он хрюкнул, перед тем как выйти.
      — Он…
      — Издал звук. Я подумала… — Она хихикнула. — Я подумала, он рыгнул. Но все же это был необычный звук.
      — Что… простите, миледи. Но что за необычный звук? Вы сказали, хрюкнул?
      — Да. Он издал нечто вроде хрюканья и вдруг выпрямился.
      — А-а. Вы смотрели на него, когда он издавал этот звук?
      — Нет. Как я сказала, я подумала, что он рыгнул. С ним это часто случается. Случалось. Я, бывало, ворчала по этому поводу. — Она печально покачала головой. — Впрочем, это неважно.
      — И вам не пришло в голову на него посмотреть?
      — Нет. В тот момент нет. Я продолжала наблюдать за игрой, а когда обернулась посмотреть на него, он сидел выпрямившись. Во время еды он обычно сутулится. А тут сидел абсолютно прямо. Он отложил вилку, и вот тогда-то его вид и показался мне странноватым.
      — И затем он сказал вам, что хочет выйти?
      — Да. И вышел. Встал и вышел. И больше я его не видела.
      — Леди Рильма, постарайтесь вспомнить, — с необычайно встревоженным видом сказал Тайрин, — в тот момент кто-нибудь мог быть рядом с вашим супругом?
      — Я смотрела в другую сторону.
      — Понятно. И ничего не слышали?
      — Нет… погодите.
      Тайрин, подняв брови, поглядел на Такстона и Далтона.
      — Да, — продолжала леди Рильма. — Теперь припоминаю. В тот момент кое-кто проходил мимо. Когда я посмотрела, он находился между нашим столиком и большим столом.
      — Как близко он находился в тот момент, когда вы впервые его увидели?
      — Примерно как вон те два джентльмена. — Она указала на гольфистов.
      — И он отходил от вашего мужа?
      — Трудно сказать. Мне показалось, он просто идет мимо.
      — Он мог быть рядом с вашим мужем, когда вы услышали хрюканье?
      — Да, полагаю, мог.
      Тайрин перевел дыхание.
      — И кто был этот человек?
      — Брат короля. Принц Трент.

      Стальная дверь офиса на втором этаже большого ночного клуба отворилась, и в комнату вошел мужчина в черном смокинге, черном галстуке-бабочке, накрахмаленной рубашке с запонками из оникса, брюках в полоску и туфлях из тисненой черной кожи. Левый лацкан его пиджака украшала бутоньерка из белой гвоздики. Зачесанные назад темные волосы поблескивали в свете ламп.
      Вошедший выглядел роскошным и опасным, как дорогой кинжал.
      Офис был обставлен изысканной мебелью из светлого дерева и металла, а пол закрыт шикарным белым ковром с длинным ворсом. Мужчина сел за овальный письменный стол, протянул руку и извлек из серебряной шкатулки сигарету. Щелкнув серебряной зажигалкой, он глубоко затянулся. Выпустил в воздух дымок. Подняв трубку стоявшего на столе белого телефона, он нажал три кнопки и после минутной паузы произнес:
      — Я здесь. Ну что?
      С минуту он выслушивал ответ.
      — Где? В баре? Ясно. Кто она? Хорошо. Сейчас спущусь.
      Он поднялся и подошел к бару перед зеркалом. Выбрав бутылку виски, налил себе на два пальца, затем разбавил, прыснув пару раз сельтерской, и проглотил напиток одним духом.
      Отставив бокал, он поглядел на себя в зеркало, наклонив голову сначала в одну сторону, затем в другую. Удовлетворенный, вышел из помещения и закрыл за собой дверь.
 
      У пианиста был перерыв, и он упорно наигрывал какие-то баллады. Никто его не слушал. Народу собралась большая толпа, все, подогретые выпивкой, шумели и громко смеялись. В воздухе висели клубы дыма. Пахло алкоголем, духами и дешевыми сигаретами. Звякал лед, стучали столовые приборы. Официанты обслуживали посетителей, а уборщики уносили грязную посуду.
      Новый посетитель медленно спускался по винтовой лестнице, держа одну руку в кармане. На полпути остановился, вынул изо рта сигарету и оглядел салон.
      Какая-то женщина помахала ему рукой. Он сверкнул ей в ответ белозубой улыбкой и поднял руку с сигаретой в пальцах.
      Какой-то мужчина окликнул его:
      — Джонни!
      Он помахал в ответ. За несколькими столиками все люди были ему знакомы. Ещё полвитка по лестнице — и он оказался в общем зале.
      Его встретила женщина, которая только что помахала ему рукой. У неё были короткие темные волосы и бледное лицо.
      — Дара, дорогая.
      — Ах ты, задавака! Где это ты прячешься, таинственный наш?
      — Это моя самая таинственная тайна.
      — Хо-хо, ты сегодня остришь! Да вообще-то ты ведь никогда за словом в карман не лезешь. Люблю слушать твои каламбуры, малыш. Как тебе нравится мысль сразиться за меня?
      — Придется поддаваться?
      — В словесном поединке тебе нет равных.
      — Сдается мне, я тебя давно здесь не видел.
      — Чертовски занята была.
      — Все ещё пишешь для журнала?
      — Время от времени. Книжное обозрение, работы не густо. В основном пью кофе и гляжу в окно.
      — А как твой роман?
      — Два года назад написала целых три страницы. Я спринтер, Джон.
      — Некоторые из твоих рассказов превосходны.
      — Я сейчас покраснею. Но почему только «некоторые»?
      Он рассмеялся.
      Она потрепала его по щеке.
      — Здесь сегодня столько народу собралось. Когда слишком много друзей в одном помещении — это достает. Не о ком посплетничать.
      — Тогда я рад, что сейчас тоже здесь.
      — Про тебя я говорю только хорошее. Ну ладно, пойду попудрить свой клаксон. Увидимся.
      — С удовольствием, миссис Портер.
      — Не делай из меня дурочку.
      Он прошел мимо столиков, выделяя среди других знакомые лица: Джеральд и Иззи Гольдфарб, Оливер Лебанон, Рейф Лаример, Джефри С. Кацман, Монк Калаган, Руперт Бартлеби, Волтсон Алькотт и Эфраим Скай Фитцхаг с женой Сельмой.
      — Всем привет!
      — Джон Карни, чтоб мне лопнуть, — воскликнул круглолицый Волтсон Алькотт.
      — Только здесь не лопайся, — съязвил Кацман.
      — А где же зимний загар? — спросил Алькотт, внимательно изучая Карни сквозь маленькие круглые очки. — Насколько я знаю, в тюрьме ты не был. В монастырь, что ли, ушел?
      — Нет, — ответил Карни. — Прятался в большом замке.
      — Я слышал, у тебя проблемы.
      — Поэтому я вернулся, а прятался как раз не поэтому. Всем сегодня весело?
      Отовсюду раздались утвердительные крики.
      — Если бы не эта похоронная музыка, — поморщился Джерри Гольдфарб.
      — Думаешь, у тебя выйдет лучше? — фыркнул Карни.
      — Не боги горшки обжигают.
      Карни помахал пианисту и показал на Гольдфарба. Пианист кивнул, остановился и встал из-за инструмента. Гольдфарб кинулся к маленькому роялю, сел и начал наигрывать попурри из своего нового шоу, оживляя его блестящей импровизацией. Играл он так, словно имел четыре руки.
      — Теперь Гольдфарб со своей музыкой весь вечер в нашем распоряжении, — сказала Иззи. — Бесплатно. Расслабьтесь и получайте удовольствие.
      — Мне нравятся его мелодии, — заявил Руперт Бартлеби. — А вам?
      — Ещё бы, не зря же я ежегодно отстегиваю Гильдии композиторов кругленькую сумму, — ответил Карни. — Так что Джерри свое получит.
      — А я собираюсь сочинить шоу, — заявил Оливер Лебанон, — которое все превзойдет.
      — Саморекламой занимаешься? — усмехнулась Иззи.
      — Жизнь заставит.
      Скай Фитцхаг встал и прошептал на ухо Карни:
      — В баре всего один денг Твила. С женщиной.
      — Да, я знаю. Сейчас подойду.
      — Твои ребята боялись лезть на рожон.
      — Просто им пока что было приказано не дергаться.
      — Ясно. Какая же женщина свяжется с демоном?
      Вмешалась услышавшая их разговор Сельма:
      — Разве вы не знаете — демоны чертовски хороши в постели.
      — Это все байки для старых кумушек, — возразил Фитцхаг.
      — Я и есть старая кумушка.
      — Ты ещё дитя. Ты ведь не уйдешь от меня к денгу, правда?
      — Кто знает… Женщины любят время от времени пошалить.
      — Выпей ещё, Сельма.
      — Обязательно.
      Карни добавил:
      — Денги быстро истощают женщин. Роман с денгом сокращает жизнь.
      — Жизнь коротка, — протянула Сельма, — но сладка. Не то, что теперешняя — сплошное мучение.
      Фитцхаг прокомментировал:
      — Сельма не столь несчастна, как расписывает.
      — Не говори за других.
      Скай Фитцхаг безнадежно пожал плечами, сел на свое место и опрокинул себе в рот содержимое стакана.
      — До скорого, ребята, — махнул им рукой Карни. — Есть дела.
      — Только кровью ничего не подписывай, — предостерег Монк Калаган.
      — По крайней мере без своего агента.
      Карни небрежно кивнул и начал пробираться сквозь толпу. У выхода он столкнулся с Тони Монтанаро.
      — Босс! Наконец-то вы появились. У нас тут неприятности.
      — Как там дела в моем ночном клубе, управляющий?
      — Да нормально. Здесь Твил до нас добраться не может, хотя я уверен, что попытается.
      Тони был одет в белый смокинг с красной бабочкой. Его довольно длинные седеющие волосы с пробором посредине были зачесаны назад. Несмотря на серебро в волосах, он выглядел моложаво. Брови над темными глазами почти сходились у переносицы, но в лице было что-то нежное, почти младенческое.
      — Хауи рассказал мне про Талли и Курта.
      — Да, это было ужасно. Но они могли бы вести себя осторожнее. Когда связываешься с денгами без магической подстраховки, лучше сразу заказывать похороны. — Тони безнадежно махнул рукой. — Вы понимаете, о чем я?
      — Я знаю, что ты имеешь в виду. Что ещё происходит?
      — Да во всем городе что-нибудь происходит. Вот Дюка Холланда замочили.
      — Твил?
      — На улицах поговаривают, что это его работа. Он на всех наезжает, не только на нас. По всему городу никому не дает покоя.
      — Ему хочется мускулами поиграть, благо они у него есть.
      — У него есть денги. А из хозяев совсем немногие обладают реальной силой.
      — Дюк Холланд пользовался сильной поддержкой вуду, — вспомнил Карни. — Его охранные заклинания были что надо. Твил, должно быть, получил повышение в адской иерархии. Правильнее сказать, понижение. Денги Твила замочили Холландовых зомби. Холланд, конечно, человек был никудышный, но мне его жаль. Продал свою душу и слишком поздно обнаружил, что его обвели вокруг пальца. Представьте, что вы начертили защитный круг, а потом нате вам…
      — Паршиво. Что ж, похоже, нам предстоит разбираться с посетителем.
      — Он опустошил бар да ещё и шпионит.
      — Беру его на себя. Как сегодня идет игра?
      — Как всегда, в пользу заведения. Бизнес в порядке.
      — Отлично. Кстати, отец Сили сегодня здесь?
      — Да, кажется, я его видел. — Тони огляделся. — Вон там, рядом с оркестром. При нем такая киска…
      — Тони, сделай мне одолжение, пошли мальчишку в бар за бутылкой сельтерской, и пусть принесет её к столику святого отца.
      — Сельтерской? Ладно. Но отец и от чего-нибудь покрепче не отказался бы.
      — Знаю.
      — Конечно, босс, конечно.
      — А потом скидывай этот обезьяний наряд и переоденься в уличную одежду. Я хочу, чтобы ты меня кое-куда отвез.
      — О’кей, босс. Пойду скажу Энди, чтобы подменил меня.
      Карни прошел к оркестру. Джерри Гольдфарб все ещё стучал по клавишам мини-рояля. Вокруг него собралась восторженная толпа, подпевавшая новоявленному шоумену.
      Отец Сили развлекал юную даму, очень хорошенькую, с короткими каштановыми волосами, в коротком золотистом парчовом платье.
      — Джон, привет, давненько не виделись, — улыбнулся отец Сили, сверкая лысиной в отблесках светомузыки. Он поднялся и протянул пухлую руку.
      — Как дела, святой отец?
      — Так себе. У меня до сих пор нет прихода. Епископ все ещё сомневается, назначать ли меня.
      — Он не знает, какого хорошего человека мурыжит без дела.
      — Спасибо, Джон. Но мы с его превосходительством расходимся во взглядах по поводу того, где находятся души, нуждающиеся в спасении. Они здесь, а не в церквях. Бабушкам в платочках билеты в рай уже проштамповали. — Он сделал широкий жест рукой. — А эти ещё не знают, в какую гавань пришвартоваться.
      — Может, у них посадочные талоны в Харонову лодку.
      — Вполне вероятно. Джон, разреши представить тебе мою племянницу Шону Сили. Шона, это мистер Джон Карни, владелец клуба «Пеликан».
      — Здравствуйте. — Шона улыбнулась, продемонстрировав очаровательные ямочки на щечках.
      — Привет. — Карни взял в ладони её маленькую ручку. — Университет?
      — Откуда вам известно?
      — Посмотрим… Женский клуб. Омикрон-ипсилон-каппа?
      Шона слегка изумилась.
      — Вы угадали.
      — Специальность — математика.
      — История. Но раньше была математика.
      — Твоего приятеля зовут Чак, он на инженерном. Увлекается футболом, а на день рождения он подарил тебе огромного плюшевого медведя вместе с этим золотым колечком.
      Покрутив кольцо, Шона покачала головой.
      — Видно, правду говорят — вы и в самом деле волшебник.
      Отец Сили расхохотался. Карни заметил:
      — Ваш дядя много о вас рассказывал. Шона слегка покраснела.
      — Ах, это вы дразнитесь. — Она повернулась к священнику. — Но как ты узнал про медведя? Я никому о нем не говорила.
      Поставленный в тупик отец Сили пожал плечами.
      Подошел мальчишка с бутылкой сельтерской.
      Карни взял её и поставил на стол.
      — Отец, я хочу попросить вас об одолжении.
      А у стойки Тони Монтанаро практически выплевывал в морду денгу слова:
      — Я сказал, заткни пасть. Понял? Нету больше!
      — Так что нужно, чтобы взять пойла в этой вонючей дыре? — гулко разносился голос денга. Он прибавил ещё несколько отборных ругательств.
      Ростом он был шесть футов шесть дюймов; массивное тело упаковано в черный габардиновый костюм с широкими лацканами. Черная рубашка, белый шелковый галстук. Лицо казалось странно искаженным — сильно торчащие скулы, обтянутый кожей лоб, да и кожа имела зеленоватый оттенок. При этом было в его лице что-то мощное, властное, если не сказать подавляющее. Только заостренные уши совершенно не походили на человеческие.
      — Ты, денг, ничего не получишь. А теперь топай отсюда!
      — Так вот как вы обращаетесь с клиентами? Как тебе это нравится, детка?
      «Детка» была невысокой брюнеткой с густо подведенными темными глазами и яркими красными губами. Несмотря на крикливый макияж, казалась привлекательной. Одета она была в черное платье для коктейля и курила сигарету с пробковым фильтром. Выпустив в сторону Тони клуб дыма, она сердито сказала:
      — Меня выгоняли из более солидных мест.
      — Кто тебя выгоняет, красотка? — отвечал ей Тони. — Ты можешь остаться. А вот он пусть уйдет.
      — Тебе, вонючка, придется попросить как следует.
      — Попросить?! Что ты несешь! Счисти дерьмо с ушей. Я сказал, завязывай. Не будет тебе больше выпивки!
      Денг выругался снова — на этот раз ещё более грязно, длинно и витиевато.
      — Следи за поганой дырой, что у тебя вместо рта, мистер, — предостерег его Тони. — Тут дамы.
      «Детка» засмеялась.
      — Кто из этих недоносков меня остановит?
      Тони взял бутылку бурбона за горлышко и угрожающе её приподнял.
      — Тони…
      Монтанаро неохотно поставил бутылку и отошел в сторону.
      Денг обернулся к говорящему.
      — Ага, вот и босс наконец пожаловал. А я-то все гадал, когда ты появишься. Припоздал немного. У нас уже полгорода, скоро захватим и другую половину.
      Карни обосновался у стойки, футах в десяти от демона, и поставил бутылку с сельтерской на стойку.
      «Детка» оказалась между ними. Она повернулась к Карни; её платье съехало вверх, открыв ляжки до половины. На губах красотки появилась хитрая улыбка.
      — Пожалуй, начнем с тебя, — сказал ей Карий. — Ты кто?
      — Велма, — ответила она, вызывающе положив ногу на ногу.
      Денг засмеялся:
      — Да он тобой заинтересовался. Я могу тебя ему уступить. В этом я добрый.
      — Привет, Велма. Поговорим?
      — Давай поболтаем. Или выпьем… Вы оба уже, поди, наговорились друг с другом.
      — Звучит заманчиво. Но у меня тут дела, знаешь ли.
      — Могу я чем-нибудь помочь?
      — Если отойдешь в сторонку.
      Денг сильно обиделся.
      — Хотел быть любезным, и вот благодарность. Ну и дерьмо! — Он вскинул свой стакан и высыпал в рот лед, начав перемалывать его большими белыми зубами. — От тебя воняет!
      — Имеешь право на собственное мнение.
      — Да, и если я скажу, что все люди — отбросы из сточной канавы, это тоже будет мое мнение.
      — Несомненно. Но, может, выскажешь его где-нибудь в другом месте?
      — Все так говорят, но словами все и заканчивается, — хохотнул денг, оглядывая зал глазами цвета оникса. — Мне тут нравится. Местечко и впрямь чудное. Да, пожалуй, я останусь. — Из кармана пиджака он достал плоскую фляжку. — Тем более у меня все с собой.
      — Уходи, — произнес Карни совсем другим тоном, — а не то пожалеешь.
      — Да что ты мне сделаешь? — фыркнул демон. — Хотелось бы посмотреть.
      — Тогда попроси даму уйти. Или ты за ней прячешься?
      — Ну, детка, вали. — Демон протянул руку и одним легким движением сбросил девицу с высокого табурета. Она слетела на пол; под задравшимся подолом обнаружились короткие черные шелковые штанишки. Она встала на четвереньки и отползла в сторонку, где села и обернулась. Кажется, ей не было ни больно, ни обидно.
      Денг отпил из своей фляжки и оскалился, показывая зубы.
      — Ну что, задница, стреляй.
      В сторону денга вылетело пламя; его источник находился где-то поблизости от Карни. Огненный шар поглотил громоздкую фигуру демона.
      Он так и остался стоять, пылая, а черный дым клубами поднимался к потолку. В зале стало тихо, слышалось только потрескивание пламени. С тела денга падали горящие лоскуты материи, и хлопья пепла, как грязные снежинки, летали вокруг.
      Пламя погасло. Большая часть одежды сгорела, а денг спокойно сделал ещё один глоток из фляжки.
      Велма округлила глаза, разглядывая устрашающего вида гениталии демона.
      По ту сторону стойки появился Тони Монтанаро, держа в каждой руке по пистолету сорок пятого калибра.
      — Эй, босс. — Он перегнулся через стойку. — Кажись, лишний ствол не помешает?
      Демон швырнул фляжку куда-то в зал, вытер рот рукой и вызывающе рассмеялся.
      — С чего ты взял, что огонь мне повредит?
      — Да я и не думал, — отвечал Карни.
      — Теперь моя очередь. — Дьявольское создание сделало шаг вперед.
      Тони выстрелил сразу из обоих пистолетов. Пули отскочили от мускулистого зеленоватого торса.
      — Ах так?.. Ладно, — продолжал Карни, — сдается мне, что вот это тебе не понравится.
      Он поднял бутылку с сельтерской и прыснул на денга. Вода попала тому на грудь и живот. Неожиданно раздалось шипение; взметнулись клубы пара. Демон остановился и взвыл; его потемневшее лицо исказилось от боли.
      — Что это? — взревел денг.
      — Святая газированная вода.
      И в него полетела ещё одна струя газировки. Денг взвизгнул и попятился. Карни наступал, поливая его из сифона.
      — Нет, нет!
      — Тогда убирайся!
      — Ладно, ладно!
      Денг повернулся и выбежал из бара.
      Клуб «Пеликан» медленно возвращался к жизни. Гольдфарб возобновил игру. Люди начали негромко переговариваться. Зазвенели стаканы. Какая-то женщина истерически засмеялась.
      — Отличная работа, босс, — сказал Тони, сметая со стойки медные гильзы.
      — Спасибо. — Карни подошел к Велме и помог ей подняться. Вид у неё был несколько ошарашенный. Карни подсадил её на табурет у стойки.
      — Что ты пила?
      Взгляд её приобрел некоторую осмысленность.
      — Терновый коктейль.
      — «Розовую даму» для дамы, — сказал Карни бармену.
      — Спасибо.
      — Это был твой приятель?
      — Можно и так сказать.
      — Он грубо с тобой обращался.
      — Он мужик. Все мужики — ублюдки. Или простофили.
      — Ублюдки или простофили. Экий дуализм. — Он поднес ей зажигалку.
      — Спасибо.
      — Ты знаешь Клера Твила?
      — Да, и близко.
      — А ты коварная…
      — У него много друзей. И девушек много. Ты знаешь, что у него сейчас новая?
      — Неужели?
      — Да. — Она глотнула коктейля, который ей только что подали. — Её зовут Хелен. Хелен Дарданиан.
      — И что, меня это как-то касается?
      — Извини, — улыбнулась она. — Мне бы не хотелось навредить тебе. Ты хороший.
      — Значит, я — простофиля?
      — Ты не простофиля. С моим приятелем ты быстро справился.
      — Значит, ублюдок.
      — И очень милый, — хихикнула она.
      — Ну, это обнадеживает. Тебя подвезти до дома?
      — Да, спасибо.
      — Куда?
      — В Твилери.
      Карни поднял стакан с чистым виски, который поставил перед ним бармен.
      — Туда-то мне и надо. — Он сделал большой глоток. Алкоголь ухнул по пищеводу вниз, как котировки на бирже в Черный понедельник.

      В эту ночь тут собралась целая толпа. В «Гласе вопиющего», в общем-то, всегда бывало много народу — искатели приключений, рифмоплеты, цыгане, бездельники, наемные рыцари. Попадались и случайные хулиганы, порой забредали респектабельные бюргеры, искавшие не слишком респектабельных развлечений. В «Гласе» всегда витал дух товарищеского веселья, а уж о шутках и розыгрышах, вызывавших бурю смеха, и говорить нечего. Тут всегда звучали импровизированные сонеты и острые эпиграммы за кружку эля любой тощий бумагомарака готов был выдать что угодно.
      Почти никто не обратил внимания, как в дверях появился молодой человек со светлой бородкой. Он остановился, понюхал воздух — пахло застарелым табачным дымом, жареной рыбой и пролитым пивом — и явно пожалел, что заглянул сюда. Однако вошел в таверну и закрыл за собой дверь. Он был одет, как подобает юному джентльмену — кружевной воротник и манжеты, короткий камзол, брюки, сапоги с отворотами и подходящая к костюму шляпа. Но костюм сидел на вошедшем как-то не так. Может, дело было в его узких плечах и тонкой фигуре или в странно широких бедрах. Так что он все же был удостоен нескольких скептических взглядов и презрительных фырканий.
      Основное внимание собравшихся было направлено на двоих мужчин, сидящих за центральным столом. Один из них был огромного роста, почти в двадцать пять ладоней высотой с целым облаком белоснежных волос на голове. Другой — помоложе, черноволосый.
      Толпа почитателей ловила каждое слово то го, что помоложе, а он разливался соловьем услаждая слушателей байками о своей отчаянной храбрости. Похоже, он описывал события сегодняшней ночи.
      — Расскажи ещё раз, Юджин!
      Юджин пренебрежительно махнул рукой.
      — Сколько можно!
      — Ну, пожалуйста! Сколько, говоришь, полегло людей легата?
      — Двадцать восемь… или девять. — Он скромно пожал плечами. — Может, тридцать.
      — А вас было двое!
      — Только представьте!
      — Ерунда. — Юджин отхлебнул из кружки.
      — Он говорит «ерунда»! Ничего подобного не было с тех пор, как Шем побил ашкелонян бедренной костью барашка!
      Вошедший молодой человек отыскал себе свободный столик поближе к задней стене зала. Бармен наконец его заметил и неохотно подошел.
      — Подогретого сидра с гвоздикой и корицей, если у вас есть такое, — сказал молодой человек.
      Бармен выпятил губу:
      — А спиртное?
      — Ну, плесните туда чего-нибудь.
      — А что-нибудь поесть?
      — Ничего, спасибо. М-м, скажите, а кто эти два э-э… джентльмена, вокруг которых толпа?
      — Нарушители спокойствия, вот кто они, — отвечал бармен. — Головорезы Рагенау скоро до них доберутся. Надеюсь, что это случится где-нибудь в подворотне, а не здесь, — неохота прибирать за ними. Сидр, значит. Все?
      — Да, спасибо.
      Бармен ушел. Молодой человек огляделся. Ему не очень понравилось, что некоторые посетители, кажется, проявляли к нему интерес.
      — Это не только героический поступок, — говорил один из собравшихся вокруг парочки вояк, — заметьте, как он был совершен! Пока Юджин сочинял балладу!
      — Ерунда, — отвечал черноволосый. — Просто надо чем-то занять голову, чтобы не было страшно. Так, фокусы.
      — Ха, страшно! Вряд ли это похоже на бормотание напуганного рифмоплета. Скорее чеканные строки воина-поэта.
      — Прочти ещё раз!
      — Да, ещё!
      — Особенно вот это: «…сказал и умер…».
      — Да-да, это самая лучшая часть!
      — Господа, прошу вас… это утомительно, да и время позднее.
      — Тогда вы, лорд Сноуден.
      Беловолосый здоровяк покачал головой.
      — Нет, на меня не смотрите. Я никаких стихов не знаю.
      — Расскажите, как вы убили троих за один раз. Можно в прозе.
      — Ну, я схватил двоих и стукнул их головами. Один из них был, знаете ли, помельче, и я использовал его как дубинку, чтобы проломить голову третьему.
      — Удивительно!
      — Потрясающе!
      — Невероятно!
      — Вот это да!
      — Фантазии, — поморщился Юджин. — Он преувеличивает.
      — Нет, были свидетели. Мы слышали их рассказы. Теперь, Юджин, не отопрешься.
      — Прошу вас, умерьте пыл.
      Молодому человеку со светлой бородкой принесли сидр, и он отхлебнул немного. Напиток был совсем некрепкий и по вкусу напоминал воду, в которой уже вымыли посуду. Юноша поморщился и глянул в сторону бара, стараясь поймать взгляд бармена.
      — Так, и что это у нас здесь?
      Молодой человек обернулся и увидел, что у его столика остановились два рыцаря.
      — Добрый вечер, — вежливо сказал он.
      — Северянин, говорю тебе, — обратился один из них к другому.
      — Похоже.
      — Бледный и чахоточный.
      — Ну да, и лицо бледное, и борода.
      — Скажи-ка нам, щеголь, почему сюда тянет таких, как вы?
      — Я просто зашел выпить… господа.
      — И голос у него какой-то странный, — заметил второй первому.
      — Он может петь дискантом.
      — А то и колоратурным сопрано.
      — Скорее всего, это один из протеже легата. Он же у нас покровитель искусств.
      — Господа, может быть, вы оставите меня…
      Тот, что стоял справа, скривился:
      — Может, он житель одного из равнинных городов?
      — А мне показалось, что пахнет солью и серой.
      — Послушай, молодой зебоймит, если ты из них: в этом месте язык не распускай. Если Юджин или Сноуден тебя заметят, то могут обидеть так, что мало не покажется, а то и засолить в бочонке.
      — Или и то и другое.
      Молодой человек кивнул:
      — Хорошо, я буду осторожен.
      — С твоей стороны это весьма разумно.
      И они удалились. Глаза молодого человека засверкали яростью. «Эти ублюдки-мачо…»
      — Юджин, стихи!
      Юджин допил свое вино.
      — Хорошо. Но что-нибудь другое. Повторенная импровизация звучит нелепо. Я лучше сочиню что-нибудь свежее.
      — Браво!
      — Слушайте, слушайте!
      Лорд Сноуден откинулся на спинку стула и оглядел публику.
      Юджин взобрался на стол и вытащил рапиру. Прижав палец к виску, он сказал:
      — Минутку, я только подберу рифму.
      — Ничего себе… — пробормотал молодой человек, вытаращив глаза.
      — Готово, — воскликнул Юджин. — Слушайте:
 
— Варкалось.
Хливкие шорьки
Пырялись по наве
И хрюкотали зелюки
Как мюмзики…
 
      — Перестань!
      Наступила тишина. Все обернулись, чтобы посмотреть на источник звука.
      Юджин обратил царственный взгляд в том же направлении.
      — Кто этот человек?
      — Мы решили, что это один из прихвостней легата.
      — А есть у этого существа имя? — спросил Юджин.
      — Барон Линдон из замка! — выкрикнул молодой человек.
      — Барон Линдон из за… — Юджин поперхнулся вином. — А… хорошо.
      — Юджин! И ты оставишь нахального щенка в живых?!
      — Бросьте, он имеет право на свое мнение.
      Аудитория обменялась недоверчивыми взглядами.
      — Тогда читай стихи!
      — Да, новые стихи.
      — На чем я остановился? А, вот:
 
— Возвесть в Ксандау Кубла Хан
Дворец волшебный повелел
Где Альф священный протекал…
 
      — Плагиатор! Гоните его! — снова закричал юноша.
      Толпа рассвирепела. Встал лорд Сноуден.
      — Это ещё кто?
      — Становится опасно, Снеговичок!
      — Ага, а я знаю, кто это.
      — Поруби его на фарш, Юджин! — выкрикнул кто-то.
      — Всем выйти, — заорал черноволосый.
      — Но Юджин!..
      — Оставьте его нам! Давайте, выходите. Придете попозже.
      — А люди Рагенау?..
      — Встречаемся здесь же через час. Давайте, ребята, прогуляйтесь.
      Ворча, рыцари разошлись. В опустевшей таверне остался один бармен.
      Мужчины подошли к молодому человеку.
      — Линда! — прошептал Джин. — Что ты тут делаешь в таком виде?
      — Здесь женщин в бары не пускают. Думаешь, мне очень нравится играть в трансвеститов?
      — Знаешь, у мужчин бороды редко бывают такими светлыми.
      — Да, теперь знаю. Ну, ребята, к вам просто невозможно подойти. Я гонялась за вами по всему городу, из одного заведения в другое.
      — Мы в черном списке у легата, так что приходится бегать. А что случилось?
      — Да Мелани… Она…
      — Мелани? А кто это?
      — Мелани Макдэниел, новая Гостья, помнишь, за обедом?
      — А, да, прости. Продолжай.
      — Она забрела в блуждающий портал, и он исчез.
      — Черт. Плохо дело.
      — Это я виновата. Отвлеклась и выпустила её из вида.
      — Зачем вы ходили в нестабильный район?
      — Мы не ходили! Портал возник в одном из самых безопасных мест.
      Джин прищелкнул языком.
      — Да, иногда такое случается. Даже стабильные районы не на сто процентов надежны.
      — И вот Мелани туда угодила. Джин, надо что-то делать. Поэтому я и рискнула прийти. Мне надо было с тобой поговорить. Мне так жутко. Что мы скажем родителям бедной девочки?
      — А они нам поверят? Лучше ничего не говорить.
      — Но надо же что-то делать.
      — Что, например? Ты же знаешь, Линда, как все бывает в замке. Блуждающий портал может вести куда угодно, в любой мир, даже в такой, что ни в одной книге не упомянут. Мы и не знаем, куда она попала. Эти ворота могут больше никогда не открыться.
      — Джин, надо взять «Потусторонний странник» и поискать её.
      Джин прислонился спиной к спинке стула и распустил свой кружевной воротник.
      — Линда, это будет ещё одна проблема, ведь челнок сломан.
      — Но Долберт и Ластер говорят, что могут его починить.
      — Ах, эти двое, — невесело рассмеялся Джин. — Они уже не один месяц с ним ковыряются.
      — Но ведь и работа не простая.
      — Ещё бы. Им нужны запчасти. А где они их возьмут? Челнок был построен в мире, существование которого у меня, например, вызывает сомнения.
      — Долберт делает какие-то запчасти из подручных материалов в кузнице замка.
      — Ну, не знаю, — с сомнением протянул Джин.
      — Джереми говорит, что Долберт — гениальный механик.
      — Что не мешает ему оставаться идиотом. Кроме того, я бы не стал полагаться на мнение Джереми. Он и сам просто кретин.
      — Зачем ты так? Джереми…
      — Оставим. Это не главное. Главное, путешествовать на «Страннике» рискованно, чтобы не сказать опасно. А что сказал Кармин?
      Линда опустила глаза.
      — Он опять исчез.
      — Он бы сказал то же самое.
      — Джин, ну пожалуйста. Я никогда себе не прощу. Никогда. Бедная девочка одна в чужом мире. А вдруг она сейчас в опасности? Джин, она же может погибнуть.
      — Ну, хорошо. — Джин тяжело вздохнул. — Опасности — моя работа.
      — Но если ты боишься…
      — Детка, ты разговариваешь с человеком, который смеялся в лицо смерти, чихал на судьбу, а при катастрофах только посмеивался. Я крепок, как камень. Но давай вернемся в замок и посмотрим, что мы можем сделать. — Джин начал вставать. — Боюсь, правда… — И он снова сел.
      — Проблемы?
      — Ну, так получилось, что портал как раз в той части города, которая контролируется легатом. Город поделен между регентом короля, власть которого почти никто не признает, и легатом Рагенау. Местная политика — вещь запутанная.
      — А ты что-то говорил про революцию?
      — Они её без нас устроили. Крестьяне восстали и сбросили правительство — им надоело голодать. Но оказалось, что Рагенау поддерживает режим, потому что он покупал у них зерно по заниженным ценам и продавал его по… ну да хватит об этом. Это и впрямь очень сложно, да и к нашему делу не относится. А дело в том, что мы у легата в черном списке и его головорезы нас разыскивают.
      — Чудно. Как же мы вернемся?
      — Не знаю. Твоя магия в этом мире работает?
      — Так себе. Мне пришлось кое-что сделать, чтобы голос звучал ниже, но ты же видишь, не очень-то помогло. А как твое мастерство фехтовальщика?
      — Отлично, но я не супермен.
      — Да? А что ж ты хвастал?
      — Подумаешь, — Джин немного смутился, — мы ведь только развлекались.
      — Понятно, ребятишки отправились поразвлечься…
      — Тут у них ведь не двадцатый век. На самом деле…
      — Нам пора идти. А то и бежать.
      — Ладно, — проворчал Джин. — Снеговичок, ты с нами?
      — Подраться? А то!
      — Ребята! Это ведь не игра. Нам надо вернуться к порталу. И при этом избежать проблем.
      — Сейчас поздно, и по улицам ходят патрули.
      — Придется пробираться закоулками.
      — Да, и потихоньку. Хорошо, идем.
      Линда оглядела Снеголапа.
      — Шейла хорошо над тобой поработала.
      — Надеюсь, выдержу до возвращения в замок, — с тяжелым вздохом ответил Снеголап. — У меня слабость. Как-то неуверенно я себя чувствую. Тяжело быть человеком.
      — А как ты думал, — вздохнул Джин.

      Весь день она брела, не встречая никаких признаков цивилизации, поэтому, наткнувшись на заброшенное здание мельницы, была вне себя от радости. Ей уже начинало казаться, что этот мир необитаем. Старая мельница с полусгнившими досками пола, с просевшими балками доказывала, что по крайней мере раньше кто-то здесь жил.
      Уже спустились сумерки, когда она наконец закончила собирать высокую траву, из которой соорудила некое подобие матраса на чердаке мельницы. В качестве постельного белья она приспособила два старых джутовых мешка. Они были драные и заплесневелые, но когда ночью похолодало, она была рада, что есть хоть такие.
      Из леса доносились песни ночных птиц. Вышла луна, обозначив маленькое окошко в стене над постелью: на пол лег прямоугольник голубоватого света. Ветер играл в листве деревьев. Закричала сова. Пусть это будет сова, решила Мелани.
      Она стала раздумывать о мирах, населенных не похожими на людей существами. Вдруг и этот такой же? Мельница походила на людское сооружение, но как знать?
      Она повернулась на другой бок и попыталась уснуть. Безуспешно. Где-то совсем рядом застрекотал сверчок. Мельница скрипела и стонала.
      Она услышала какой-то далекий звук. Прислушалась. Звук приближался. Глухие удары… Топот… топот копыт. Ближе, ближе. Вот уже прямо под окном. Она замерла, чувствуя, как колотится сердце.
      Топот прекратился.
      Послышались шаги. Кто-то вошел и остановился, потом что-то загрохотало. Мужской голос неразборчиво пробормотал ругательство. Опять грохот. Тот, кто там ходил, вышел на улицу, а потом опять вернулся.
      Постепенно шум стих, а потом установилась тишина, в которой кто-то отчетливо вздохнул. Кашлянул. Прочистил горло. Ещё раз вздохнул. И вскоре она услышала посапывание.
      Кто бы там ни был, звуки он производил вполне человеческие. Но она все же боялась.
      А вдруг это разбойник? Насильник? Убийца? А то и все сразу.
      Ей было страшно пошевелиться, хотя спина заболела от неудобной позы.
      Миры пролегли между ней и обычной жизнью, которой она жила всего несколько часов назад. Теперь ей казалось, что прошло много лет. Недолгое время, проведенное в замке, представлялось совсем другой жизнью. А уж этот мир — ещё одной.
      Может быть, это все сон? Да. Скоро она проснется в своей комнате в Хаберман-холле. Надо готовиться к контрольной по математике. Если пораньше встать, будет ещё несколько часов в запасе. Который нынче час?
      Она тронула запястье. Часы на месте. Они были снабжены подсветкой, и она, осторожно подняв голову, нажала на кнопочку. Ей показалось, что от осветившегося циферблата стало светло во всей комнате.
      Семь тридцать девять утра.
      Да, солнце уже должно встать. Почему же темно?
      Нет, она не на Земле. Она где-то совсем в другом месте. Где? Деревья, цветы и растения очень походили на земные, но чем-то и отличались. Ей не встретилось ни одного клена, но, насколько позволяли судить её познания в ботанике, что-то похожее на дуб она видела. Солнце выглядело как обычное земное солнце, а посмотреть на луну у неё духу не хватало.
      Сверчки стрекотали, как сверчки. Ну хоть что-то. Может, это Земля, только в прошлом?
      Нет, о путешествии во времени Линда ничего не говорила.
      Увидит ли она когда-нибудь свой дом снова?
      В окно было видно, что небо стало серым. Наступило утро. Она удивилась, что ей удалось уснуть. Сколько она спала? А как…
      Она повернулась. Над ней стоял высокий мужчина. Она отбросила мешки и вскочила.
      Мужчина разглядывал её. Она стала делать то же самое.
      Он был молод, лет двадцати пяти, с редкой бородкой и карими глазами, на нем были камзол с капюшоном, плащ, высокие сапоги. На левом боку в узорчатых ножнах висел меч с крестообразным эфесом.
      Он заговорил, не на английском, но она почему-то его поняла. Он сказал:
      — Так ты женщина! А одета как мальчик. — Он продолжал разглядывать её. — И симпатичная женщина. Молодая. Убежала от родителей?
      — Нет, — ответила она и прибавила: — Я заблудилась. Вы мне поможете?
      Мужчина нахмурился. Он не понял её. Но она-то его понимала!
      — Иностранка? — Он шагнул к ней, она попятилась и уперлась спиной в стену.
      Улыбаясь, он остановился.
      — Не надо меня бояться. — Он протягивал ей не то печенье, не то кусочек пирога.
      Она взяла. Пахло приятно, и она откусила немного. Как будто рассыпчатое овсяное печенье с имбирем и корицей. Очень вкусно. Она улыбнулась ему.
      — Подкрепляйся поскорее, потому что тебе надо торопиться. Меня догоняют рыцари моего единокровного брата, а они не оставят беззащитную женщину без внимания. — Он засмеялся, скорее своим мыслям. — Зачем я тебе это говорю? Ты ведь не понимаешь, а они, занявшись тобой, отстанут, и я смог бы оторваться от них. Такую, как ты, они не пропустят. У тебя даже зубы все хорошие.
      Она поняла все, что он сказал. Язык по звучанию походил на шотландский — с задненебным «р» и широко артикулируемыми гласными, но был в нем какой-то намек на французский акцент. Англо-саксонский? Нет, она вспомнила, как он должен звучать, так как проф. по ранне-англ. лит-ре (так значилось в расписании) любил в лицах читать «Беовульфа» и прочие древности. Это было что-то другое. Средневековый французский? Может быть, но она сомневалась.
      — Ну, идем. — Он спустился по шаткой лестнице на первый этаж. Она последовала за ним.
      Когда она вышла на улицу, он уже седлал лошадь. Упряжь была ей совершенно незнакома, выглядела громоздкой и совершенно неудобной. У его кобылы гнедой масти была длинная развевающаяся грива.
      Он взобрался в седло.
      — Ну что ж, прощай, девочка. Советую тебе поторопиться. Ты хорошенькая, я бы сам не отказался позабавиться с тобой, но не хочу, чтобы меня поймали со спущенными штанами. Господь да не оставит тебя.
      — Погоди!
      Он остановился.
      — Что такое?
      — Возьми меня с собой.
      Он, кажется, понял и сдвинул брови.
      — Нет, вряд ли. Приятно, когда тебе согревают постель, но ты, скорее, будешь камнем у меня на шее.
      — Я заблудилась. Пожалуйста, помоги мне. Мне больше не к кому обратиться.
      Он нахмурился.
      — Что за странный язык? Какое-то кряканье. Откуда…
      Он вдруг оглянулся, и лицо его сразу напряглось.
      — Проклятье. Обычно они спят до обеда. — Он повернулся к ней и протянул руку. — Садись, девочка. Поторопись.
      Она вскарабкалась на лошадь и шатко утвердилась на крупе, обняв мужчину руками за пояс.
      Лошадь направилась по тропе, прочь от ручья, сначала шагом, затем рысью, а потом пустилась легким галопом. Она решила, что на галопе легче держаться, чем на рыси. Позвоночник лошади впивался ей между ягодиц. Было больно, и она гадала, как долго сможет так просидеть.
      Позади слышался топот копыт. Мужчина быстро оглянулся и, подгоняя, ударил пятками лошадь.
      Они неслись через лес. Мелани держалась изо всех сил, но опыта верховой езды у неё не было. Она слабо представляла себе, как держаться на спине лошади, не говоря уже о том, как ездить вдвоем. Она подпрыгивала и то и дело съезжала в сторону, с трудом возвращаясь обратно, не решаясь оглянуться.
      Но погоня была слышна — все ближе и ближе.
      Они взобрались на холм, перевалили через вершину и оказались в густой роще, где ветви хлестали их с обеих сторон. Миновав на всем ходу ручей, поднялись на невысокий берег и снова поскакали по тропе.
      Это произошло, когда они пытались взобраться по следующему крутому склону. Лошадь приостановилась у подножья, а потом прыгнула. Мелани не успела крепко схватиться и соскользнула с крупа, сильно ударившись о твердую землю. Всадник, не оборачиваясь, помчался дальше.
      На мгновение она почувствовала себя оглушенной. Когда же подняла голову, вокруг стояли три всадника. Она села.
      — Только досмотрите, что мы нашли, — сказал один из них, чернобородый, с маленькими глазками.
      Все трое были в кольчугах, но без головных уборов, очевидно из-за жары. Они спешились.
      — Он уходит.
      — Подождет. Кроме того, мы всегда можем сказать, что убили его.
      — Точно. Кто станет спорить?
      — Тогда кто первый?
      — Я, — сказал чернобородый, отстегивая ножны.
      Двое схватили её. Она и не сопротивлялась — голова все ещё кружилась.
      Они быстро раздели её и растянули за руки и за ноги на земле.
      Чернобородый уже стягивал штаны, когда что-то остановило его.
      — Кто это? — И он загоготал. Двое других отпустили Мелани и поднялись.
      Мелани села. На вершине холма появился тот же наездник, пеший, с мечом в руке. Он медленно приближался, и его лицо выражало решимость, словно перед неприятным, но необходимым делом.
      Посмеиваясь, двое из рыцарей вытащили мечи. Чернобородый торопливо одевался.
      Не задумываясь о том, что она делает, словно её тело подчинялось своему собственному непререкаемому закону, она поползла, раздетая, к ножнам, валявшимся неподалеку. В ножнах оказался большой меч — его обоюдоострое лезвие тускло поблескивало. Она поднялась, подошла сзади к чернобородому, медленно поднимая меч, а оказавшись позади него, изо всех сил замахнувшись, опустила тяжелое оружие на его голову.
      Её удивило, как глубоко лезвие рассекло череп. Два гейзера крови выплеснулись из раны. Человек упал, и она выронила меч.
      Один из оставшихся двух рыцарей повернул голову и изумился, увидев, что произошло.
      Он угрожающе двинулся к девушке. В тот же момент всадник припустил вниз по склону холма.
      Тот, который шел к Мелани, оглянулся. Она повернулась и побежала, но далеко убежать не смогла. Рыцарь догнал её, схватил за волосы и, повалив на землю, занес над ней меч.
      Прежде чем клинок опустился, она успела подумать, что теперь нет нужды беспокоиться о том, что покажет тест на беременность.
      Последняя её мысль была о двух сыновьях, которые никогда не появятся на свет.

      Принц Трент выглядел потрясающе — волосы цвета сливочного масла оттеняли небесную синеву глаз, а простая и элегантная одежда — белая рубашка-тенниска с красной застежкой, бежевые слаксы и серые замшевые туфли — подчеркивала его моложавость. На вид ему было лет сорок. Красавец принц лучезарно улыбался.
      — А где же Шейла? — удивился Далтон.
      Трент усмехнулся:
      — Мои родственники немного высокомерны. А Шейла не из аристократов да вдобавок ещё и Гостья. По положению она оказывается на пару ступеней ниже горничной.
      Трент сидел на краю стола, скрестив на груди руки и покачивая одной ногой. Кажется, его нисколько не взволновало известие об убийстве.
      — Понятно. Жаль.
      — Она и не хотела идти. И с сестрицей я бы поссорился.
      — Мне неловко спрашивать об этом, сэр, — начал Тайрин, — но у вас, случайно, не было распрей с виконтом по этому поводу?
      Улыбка Трента немного увяла.
      — Вообще-то да. — Он вдруг снова заулыбался. — Вы обращаетесь ко мне «сэр»? Когда я служил в гвардии, мне говорили «ваше королевское высочество».
      — Это было давно, — улыбнулся Тайрин.
      — Да, слишком давно. Сейчас мне нравится, когда меня называют просто Трентом. Никаких высочеств или даже сэров — только в официальных случаях.
      — Как пожелаете, Трент.
      Тайрин подождал немного.
      — Вы правы, я пытался уклониться от ответа, — опять усмехнулся Трент. — Вы хотите знать о стычке с Орином… Как-то вскоре после нашей свадьбы мы с Шейлой пришли на вечерний прием. Орин был одним из тех, кто ясно дал понять, что ей не рады. А потом этот сукин сын начал к ней приставать. Не просто любезничать; он повел серьезную атаку. Платье было просто изодрано в клочья.
      — И вы его ударили?
      — Да, конечно.
      — И вызвали на дуэль.
      — Нет, это он меня вызвал.
      — Ясно…
      — Это случилось позднее, и он был пьян. Заявил, что ни один человек не может ударить его и остаться в живых.
      — Но ведь это неправда, будто вы ему ответили, что сексуальное оскорбление — преступление, за которое положена смерть в любом цивилизованном мире?
      Трент спокойно смотрел на Тайрина.
      — Именно так я и сказал.
      Такстон сидел у стола, с увлечением поедая бланманже.
      — Вкусно? — спросил Трент, повернувшись к нему.
      — Только если любишь бланманже, — отвечал Такстон. — Жалко, что все это придется выбросить.
      — Скоро ужин, — заметил Далтон.
      — Мой брат ещё не вернулся? — спросил Трент у Тайрина.
      — Нет, как мне доложили. Он никому не сказал, куда отправился, а значит, не хочет, чтобы его беспокоили.
      — У него, наверное, какие-нибудь срочные дела. А может быть, история с Орином его тоже не очень волнует. Я не думаю, что они часто общались.
      — В любом случае, — сказал Тайрин, — его нежелание присутствовать здесь ставит меня в затруднительное положение. У меня строгий приказ никого не отпускать по домам, пока на то не будет личного распоряжения короля.
      — И что вы будете делать? — спросил Трент. — Поставите палатки?
      — Они никогда на это не согласятся. Нет, мы переночуем в замке Пиили.
      — В замке Пиили? — с удивлением переспросил Далтон.
      — Это старая крепость милях в пяти отсюда, на берегу, — объяснил Трент. — На утесе прямо над морем. Очень живописная. В детстве мы с братьями любили там играть. Давно это было.
      — Добраться будет непросто, — сказал Тайрин, — но мы постараемся. Я уже приказал привести сюда лошадей, потому что некоторые дамы не смогут пройти туда пешком.
      — Там кто-нибудь живет? — с набитым ртом проговорил Такстон.
      Тайрин кивнул:
      — Время от времени, по выходным. Комнаты там все обставлены, только продукты надо будет взять с собой.
      — И ещё всякие туалетные принадлежности для дам, — заметил Трент.
      — О господи, да. У меня тут носится пятьдесят слуг, чтобы все это собрать.
      Такстон отер рот атласной салфеткой и, поднявшись, отпил шампанского из бокала.
      — Ну, теперь доживу до ужина.
      — Как знать, — усмехнулся Далтон и повернулся к капитану: — Тайрин, мне кажется, нет смысла нам обоим быть здесь?
      — Почему же, — возразил тот, — у мистера Такстона острый глаз. Кроме того, его величество приказал оставаться в замке всем, кто так или иначе связан с этим делом.
      — Ну да, — заметил Такстон. — В конце концов, и мы могли его убить.
      — Маньяки-гольфисты со смертоносными клюшками наперевес, — рассмеялся Трент.
      — Между прочим, хорошей клюшкой можно голову пробить.
      — Ага, а ты, похоже, проткнул его той, что поменьше.
      — Ваше королевское высочество, если мне будет позволено добавить официальную нотку… — вставил Тайрин.
      — Слушаю вас.
      — Вы говорите, что не помните, когда именно проходили мимо виконта и леди Рильмы — до того или в тот момент, когда виконт поднялся и вышел?
      — Нет, не помню. Я, наверное, прошел мимо них раз или два, но не видел, как виконт уходил. Честно говоря, просто не обратил внимания. И конечно, я… — Трент задумался. — Погодите! Вот почему я вспомнил, что проходил там: что-то пролетело у меня возле головы.
      — Возле головы?
      — Да, просвистело мимо. Не знаю, что это было. Я решил, что какая-то маленькая птичка. Но я её не видел.
      — Что это был за звук?
      — Непонятный. Словно хлопанье маленьких крылышек. Или даже шелест. Может, это было насекомое. Там вокруг пруда вьется много стрекоз. Звук был совсем тихий, и я не обратил на него особого внимания.
      — Очень интересно, — оживился Тайрин. — Вы помните, где вы точно находились, когда услышали этот звук?
      Трент слез со стола и отошел на несколько шагов, огляделся и сделал ещё несколько шагов вбок.
      — Где-то здесь, — сказал он.
      Тайрин подошел к нему и оглянулся на стол.
      — Получается, что, когда эта штука пролетела мимо, вы были прямо позади виконта.
      — Почти. Ещё два шага, и я бы совсем отошел от него, но это случилось где-то здесь. Я точно помню, как что-то просвистело мимо.
      — И вы не представляете, что это могло быть?
      — Ну, сейчас мне пришло в голову несколько вариантов.
      — Например?
      — Самые очевидные.
      — Метательный нож? — догадался Тайрин.
      — Да. Даже несмотря на то, что стилет не совсем подходит для метания, все-таки это возможно.
      — Стилет совсем не подходит для метания. Но, думаю, мы должны рассмотреть и такую вероятность. Вы видели кого-нибудь, кто мог бы это сделать?
      Трент посмотрел куда-то вправо.
      — Эта изгородь высотой со взрослого человека. Кто-нибудь мог выйти из-за неё и метнуть нож.
      — Да, — согласился Тайрин, глянув туда же.
      — Ну вот. Наверное, так оно и было.
      — Зачем убийце так рисковать? — засомневался Тайрин.
      — Может быть, он непревзойденный метатель ножей.
      — А-а… И о ком вы подумали?
      — Тайрин, мне очень не хочется подозревать кого бы то ни было. Кроме того, я знаю, на кого вы намекаете.
      — Прошу прощения, ваше королевское высочество, мне просто хотелось, чтобы кто-нибудь другой сказал это. Но вот о чем я думаю: почему убийца решил метнуть кинжал, как раз когда вы шли мимо?
      — Может быть, он метил в меня?
      — Думаю, не стоит исключать и такой вариант.
      — А может быть, он просто меня не заметил. Я мог выйти из зоны его видимости.
      — Тоже возможно. Но если это тот человек, о котором я думаю, только о втором случае и может идти речь, поскольку он ваш старый друг.
      — Дамик, — сказал Трент. — Да, мы давние друзья. Черт, Тайрин, я уже говорил, что не хочу никого компрометировать.
      — У меня нет никаких причин исключать графа. Но ведь то, что он превосходно владеет всеми видами оружия, не обязательно навлекает на него подозрения. В замке и окрест много таких мастеров.
      — Я рад, что вы это понимаете, потому что Дамик — не убийца.
      — Нет причин его обвинять. Мне кажется, он был также и приятелем виконта.
      — О вкусах не спорят.
      — Да. — Тайрин оглядел примятую траву. — Благодарю вас за то, что согласились ответить на вопросы, сэр.
      — Рад помочь.
      — А вот и лошади. — Тайрин оглянулся на ворота и вздохнул. — Теперь мне предстоит сообщить благородным лордам и их дамам, а также слугам и служанкам, что им предстоит провести ночь взаперти. Милостивые боги!
      Капитан безнадежно махнул рукой.
      — А где этот замок? — спросил Такстон.
      — Идите по солнцу в сторону моря, — сказал Трент. — Там будет верховая тропа, которая огибает пруд. Приведет вас прямо на место.
      — Ну, что скажешь, Далтон, старичок? Прогуляешься? Тут всего-то миль пять.
      — Ну ладно. Из меня не такой уж хороший наездник.
      — Я бы пошел с вами, господа, — протянул Трент, — но жду жену. Я отправил ей сообщение, и она мне ответила, что будет здесь и её ничто не остановит.
      — Вы хотите взять Шейлу в Пиили? — спросил Далтон.
      — Если она захочет; мне нет никакого дела до того, кто что подумает.
      — Надеюсь увидеть здесь вас обоих, — сказал Далтон.
      — Уж эту забаву мы не пропустим.
      Двое гольфистов обогнули пруд, заросший чудными кувшинками. На другой стороне они обнаружили конную тропу, вьющуюся между изгородей и зарослей форзиции. Тут и там кудрявились кусты сирени, источающие невообразимый аромат.
      — Как же они поднимут лошадей к замку? — спросил Далтон.
      — Может, на грузовом лифте?
      — Ты когда-нибудь видел в замке грузовой лифт?
      — Не стану утверждать, что видел, но, как ты понимаешь, это ничего не значит.
      — Верно, — согласился Далтон и продолжал: — Как ты думаешь, Трент остался таким же взбалмошным, каким слыл в дни юности?
      — Пару сотен лет назад? — засмеялся Такстон. — Кто знает? Я не очень хорошо с ним знаком. Они с Шейлой довольно редко покидают свой райский остров.
      — Я, например, знаю его только как воплощение вежливости. Но по замку ходит легенда, что однажды он бросил вызов Кармину, претендуя на трон.
      — Да, я тоже об этом слышал, но мы ведь не знаем подробностей. А потом, какое это имеет отношение к тому, что Трент — главный подозреваемый в убийстве виконта? Ты к этому клонишь?
      — Ну да, — кивнул Далтон. — Он мог бы метнуть кинжал, а то и просто воткнуть его в спину виконту, проходя мимо.
      — Странный способ разделаться с кем-либо, — размышлял Такстон. — Мимоходом, на пикнике, в окружении толпы народа.
      — И все из-за того, что парень приставал к его жене… — добавил Далтон.
      — Если только…
      — А?
      — Если только за этим не стоит что-нибудь ещё, — задумчиво произнес Такстон. — За этими приставаниями, я хочу сказать.
      — Ты хочешь сказать, что Шейла и виконт…
      — Ну, это звучит совсем невероятно. Мы оба хорошо знаем Шейлу. Но не имеем понятия о подробностях. Что значит «повел серьезную атаку»? А если это было близко к изнасилованию?
      — Так, я понял, к чему ты ведешь, но нам ведь неизвестно, что случилось, и не ясно, как это разузнать. Понятно, что Трент нас посвящать не захочет.
      — Да, но сексуальное насилие гораздо серьезнее, чем просто приставания, а?
      — Не могу не согласиться, — отвечал Далтон, нюхая сирень.

      В переулке позади клуба «Пеликан» было темно; одинокая голая лампочка освещала заднюю дверь ресторана восточной кухни, расположенного по соседству. Вентиляторы выдували из кухни запахи еды, смешивая их с вонью отбросов. По разбитому бетону просеменила крыса, понюхала маслянистую лужицу и побежала дальше.
      Карни и Велма постояли в тени; она держала его под руку. На нем были легкие пальто и шляпа; она куталась в темное котиковое манто. Было прохладно, но безветренно.
      Рядом с ними затормозила машина — длинный седан кремового цвета с широко расставленными крыльями над колесами, с белыми шинами и массивной решеткой из сияющего хрома. Крышку радиатора украшала фигурка крылатой Ники.
      За рулем сидел Монтанаро. Карни помог Велме устроиться на переднем сиденье, сам сел на заднее и захлопнул дверь.
      — Куда едем, босс? — осведомился Тони.
      — К Велме. Велма, где ты живешь?
      — В Твилери.
      Тони ухмыльнулся:
      — Босс, или вы с ума сошли, или вам помогает какой-нибудь могущественный колдун.
      — Ни то ни другое. Но, сдается мне, прямая атака — лучше всего.
      — Вы что, хотите его вызвать?
      — Нет, просто заглянуть к нему. Твил любит поговорить.
      — Он любит говорить сам. Босс, мне эта идея не нравится.
      — И мне тоже, но нам не отвертеться. Что-то затевается, и мне надо узнать, что его гложет. Велма, ты знаешь?
      — Клера ничего не гложет, — ответила Велма. — Он сам сгложет, кого хочешь.
      — Это жестокий мир.
      — Да… — Она достала сигарету. — Можно здесь курить?
      — Конечно, — ответил Тони, выдвигая из приборной доски пепельницу. — В этой тачке все есть. — Он вытащил из гнезда прикуриватель и щелкнул им. Заплясавшее пламя осветило нарумяненные щеки и накрашенные губы Велмы.
      Она глубоко затянулась и выпустила дым, который расплылся вдоль ветрового стекла.
      — Да, жестокий. Одни едят, других самих поедают. Клер — из тех, кто ест. — Она глянула на Карни. — Ты тоже из таких.
      — А я, крошка? — заинтересовался Тони.
      — Ты необразованный, но умный.
      — Ну-ка посмотрим, правильно ли я понял, — начал Карни. — Есть ублюдки и простофили, едоки и те, кого едят. Верно?
      — Да.
      — А ты к каким относишься?
      — А я просто плыву по течению. Просто плыву.
      — Так, теперь в ход пошли морские метафоры. Большая рыба, маленькая рыба…
      — Большая рыба с большими зубами, маленькая рыба с присосками. Примерно так.
      Они свернули на бульвар Уайтвей, смешавшись с потоком машин. Из театров выходили толпы, пары разгуливали по темным улицам, смеясь, напевая, останавливаясь перед витринами. Пьяные прокладывали в толпе свои зигзаги. За каменными стенами многоногий и многоликий город шевелился в ночном неоновом тумане, словно монстр, ворочающийся во сне.
      — Они где-то у нас на хвосте, — сказал Тони.
      Карни оглянулся.
      — Пока никого не вижу.
      — Погодите, сейчас повернем. Босс, это же самоубийство. Во-первых, они попытаются прикончить нас, пока мы едем через мост, во-вторых, если мы и доберемся до Врат Ада, то пропадем, не успев проехать и квартал, ну а если вы доберетесь до Твилери… Они либо подставят вас на посту дорожной полиции, либо просто схватят и замочат, может быть, на глазах у Твила.
      — Поезжай сначала к гаражу Мэнни, — велел Карни.
      Тони задумчиво кивнул:
      — Понял. Поменяем тачки, да? — Он нахмурился. — Но они просто дождутся, пока мы выедем оттуда.
      — Внутри высадишь меня, потом возьмешь новую машину и выедешь с Велмой. За тобой они не будут следить. А я пройду через дверь для почетных гостей в подвал. Потом поднимусь в ресторан Лаки и выйду через главный вход. Там ты меня и подберешь.
      — Отлично, босс.
      — Никто, кроме Лаки и его особо приближенных гостей, не знает об этой двери. Только Мэнни. Да я, раз уж мне принадлежит половина этой забегаловки. Да служащие Мэнни. — Карни усмехнулся. — Кажется, не такой уж это и секрет. Все же, я думаю, сработает.
      — Рискованно, но мне нравится. — Тони пожал плечами. — Эй, да вы там и стаканчик пропустить можете, а?
      — Сам плачу, сам пью, сам буяню…
      — А мы так их и обманем, — рассмеялся Тони. — Пусть думают, что вы валяетесь на заднем сиденье, поэтому вас не видно.
      — Если они разделятся, чтобы следить за тобой, ты…
      — Босс, вы думаете, я больной на голову? Если они потащатся за мной, я буду колесить по улицам, пока их не укачает. Собью их со следа и подъеду за вами.
      — Да, мозги-то ещё есть.
      Тони хмыкнул и глянул в зеркало заднего вида.
      — Черт, вот они. Вон «Дюран Роудмастер» Симуса Риордана. Узнаю его по решетке.
      — Симус получит первым, — сказал Карни, — но сейчас у нас нет времени.
      Тони свернул направо, на Сорок третью улицу, проехал полквартала и поднялся по крутому пандусу с вывеской «Парковка».
      В гараже Карни вышел из машины возле застекленного офиса.
      — Припаркуйся, возьми другую машину и вали отсюда побыстрее. Если задержишься, то, когда подъедешь к ресторану, помигай фарами. Швейцар позовет меня, чтобы я не торчал на улице.
      — Понял, босс.
      — Мэнни или кто там сегодня дежурит, позаботится о тебе.
      — Ясно.
      Он закрыл дверь и вошел в офис. Дежурил Билли Пинск. Карни заказал какую-нибудь неприметную машинку напрокат.
      — Как раз есть такая, какая вам нужна, мистер Карни. «Леланд-седан», серый, без всяких примочек.
      — Там Тони Монтанаро. С ним и договоришься. А сейчас проводи меня к Лаки.
      — Дверь открыта, мистер Карни. Всегда. Вы знаете, где она?
      — Это там вот, сзади, а потом направо?
      — Да, мистер Карни. Прямо до конца коридора — мимо не пройдете.
      — Хорошо, спасибо.
      — Там темно, мистер Карни. Поосторожнее, пожалуйста.
      — Хорошо.
      Он прошел в глубь гаража, открыл стальную дверь и вошел. По ту сторону было тихо. Он повернул направо, прошагал в темноте до следующей двери, приоткрытой, войдя в неё, двинулся вперед по недлинному коридору, обогнул всякие бойлеры и трубы и поднялся по деревянной лестнице.
      Толкнув дверь на верхней площадке, Карни оказался на кухне ресторана Лаки. Большое помещение было полно людей в белых передниках и колпаках, они в поте лица трудились у разделочного стола и над плитой. Пар, как гриб ядерного взрыва, разрастался до самого потолка. Тысячи разных ароматов перебивал запах свеженарезанного лука.
      Никто даже не взглянул на вошедшего, и он без помех пробрался через кухню, миновал вращающуюся дверь и прошел мимо мужского туалета. Мельком подумал — не облегчиться ли, так, для порядка, просто чтобы дать Тони побольше времени. Но беспокойство подгоняло его.
      К главному входу он прошел через меньший из двух ресторанных залов, не увидев по пути ни одного знакомого лица.
      Очутившись на улице, он посмотрел по сторонам. Тони не было. Портье спросил, не нужна ли ему машина, но он отрицательно покачал головой, вернулся под навес над тротуаром и постоял там минуты три, ожидая увидеть «Леланд» Тони или «Дюран» Риордана.
      Ни та, ни другая машины не появлялись. Он подозвал портье, проинструктировал его и выдал пятерку.
      — Конечно, мистер Карни.
      — Просто позови Альфонсо. Я буду за своим столиком.
      — Да, сэр.
      В холле, где он сдал в гардероб пальто и шляпу, Альфонсо приветствовал его улыбкой:
      — Накрыть ваш столик, мистер Карни?
      — Нет. Я, наверное, ненадолго. Просто вы пью чего-нибудь.
      — Как скажете, мистер Карни. Официант проводил его. По пути он увидел столик, занятый тройняшками Бакуниными — Грампо, Сиско и Хеппо и двумя хористками, — все они сидели за поздним ужином поел очередного представления своего мюзикле Шоу «Ну, погоди!» шло давно, но пользовалось неизменным успехом. Карни подошел к столику артистов.
      Сиско оторвался от расписания скачек.
      — Джонни, друг мой! — Его истинный голос, не приправленный латинским акцентом сценического персонажа, всегда немного удивлял. — Как дела?
      Грампо улыбнулся своей крокодильей улыбкой:
      — Убил кого-нибудь только что?
      — Никого. Уж скоро год, как никого я тронул.
      — Ну, ты даешь! Этак мы скоро услышим, что ты подбираешь брошенных котят.
      Детская улыбка Хеппо была такой же широкой, как его лысина, простиравшаяся от лба почти до основания затылка. Без парика и грима он походил на местного денди, а может быть, на чиновника, но никак не на блистательного комика, каковым являлся.
      — Привет, Джон, — сказал он, — Давно не видел тебя в «Пенобскоте».
      — Мне тяжело состязаться в остроумии с народом из «Пенобскот форума». Я же не могу не спать ночами, готовя экспромты.
      — Представь, как я себя чувствую, общаясь с умниками? — вздохнул Хеппо. — Со своими восемью классами образования?
      — Они тебя любят, Хеппо.
      — Дара Портер говорит, что я как неограненный алмаз. Фальшивый.
      — Она разбирается в драгоценностях?
      — Фальшивые бриллианты — лучшие друзья девушек, — вставил Грампо.
      — Я бы лучше взял деньгами, — заметил Сиско. — Джон, как ты думаешь? Я поставил двадцать к одному в общем заезде на молодую кобылку в пятом круге на Виа Аппиа на завтра. Она ни разу ничего не выиграла, но я слышал, что в тренировочных заездах она летит как ветер. Как думаешь, это лажа или все же рискнуть?
      Карни немного подумал.
      — Со временем норов её поуспокоится. Ставь все на выигрыш, Сиско.
      — Спасибо, так и сделаю.
      — Грампо, как новое шоу? — спросил Карни.
      — Паршиво.
      — Как, с таким сценарием и такой музыкой?
      — Чтобы его поставить, потребуется чертова уйма денег, а это значит, что нам будут платить столько же, сколько и сейчас. А я только что купил дом. Мне нужна прибавка.
      — Вы же только что сняли фильм по мюзиклу.
      — Да, с этих денег я как раз и сделал взнос за дом.
      — Ничего себе домище, наверное.
      — Да меня ограбили. Они просто украли мои деньги.
      — Джон, присядь, — предложил Хеппо.
      — Вообще-то я жду своего водителя. Что-то он опаздывает. Наверное, шину проколол.
      — Значит, есть время выпить. Садись же. Карни отпустил официанта и придвинул стул. Хористки улыбнулись ему, и он улыбнулся им в ответ.
      — Слышал, у тебя какие-то проблемы? — осторожно спросил Грампо.
      — А, ерунда, просто мы не поняли друг друга, — отвечал Карни.
      — «Дэйли Таймс» заявляет, что это самая большая война банд, которую Некрополис видел на своем веку. Фото напечатали. Веселого мало.
      — Не спорю. Но газеты опять все раздувают сверх меры.
      — Ну да, им приходится думать о рейтинге, — сказал Грампо, флегматично пожевывая кончик сигары.
      — Странные вещи происходят, — произнес Сиско. — У меня есть приятель в администрации мэра, так он говорит, что его не видно уже два дня.
      — Кого? — спросил Карни. — Мэра?
      — Да. Никто не знает, где его честь. Ни звонка от него, ничего. И газеты молчат.
      — Интересно. Но может быть, он опять уехал на Пальмовый Берег и телефон выключил?
      — Один знакомый репортер говорит, что он в Твилери.
      — Они с Клером приятели. Или были приятелями.
      — Да, но это не кажется мне дружеским жестом.
      Подали еду — сэндвичи и салат из капусты. Напиток, который заказал Карни, принесли ещё раньше.
      — Хочешь половину сэндвича? — предложил Хеппо. — Никогда не могу доесть.
      — Спасибо, Хеп. — Карни посмотрел на часы. — Не представляю, куда делся мой шофер.
      — Тебе куда ехать? — спросил Сиско.
      — А ты на машине?
      — Нет, — усмехнулся Сиско. — Я просто спросил, куда тебе ехать.
      — Всегда думай, прежде чем сказать. А то прозвучало как приглашение.
      — Приглашения делаются, чтобы от них отказывались, — парировал Грампо. — Джон, у меня есть машина. Она твоя, если сумеешь выцарапать её у финансовой компании.
      — Он вечно жалуется, как ему тяжело. Фигня — он на самом деле богатый.
      — Фигня. Я богатый.
      — Перестань, ты любишь пожаловаться. Это над моей историей надо плакать. Я пятьдесят тысяч в прошлом году потерял.
      — И это — после уплаты налогов, — прибавил Грампо. — Знаешь, Морис…
      Братья (однояйцевые близнецы) всегда называли друг друга настоящими именами.
      — …тут как раз на днях кто-то сказал, что ты тупой.
      — Да? И что ты ответил?
      — Обозвал его дерьмом.
      — Ну спасибо, — произнес Сиско.
      — Если ты не можешь защитить своего брата, кого ты вообще можешь защитить?
      — Только свою задницу.
      Карни ещё раз посмотрел на часы и оглянулся на стол метрдотеля.
      — Джон, ты что, нервничаешь? — удивился Хеппо.
      — Кажется, да.
      — Перестань. Ты среди друзей.
      — С такими друзьями, как мы, — заметил Грампо, — ему понадобятся все его враги.
      — Не слушайте его. Мама всегда говорила, что язык доведет его до вершины, а оттуда он с грохотом свалится вниз.
      — У мамы не было молчаливых детей, разве что ты.
      — Я знаю свой предел, не могу трепаться задаром. Изобразить Муги… — и он скорчил жуткую рожу, — вот и все, что я могу. Когда мы ещё были детьми, рядом с нами жил один мужик, он держал мастерскую. Когда он работал, то делал вот такое лицо. — Хеппо изобразил гримасу снова. — Имя его было Морт, но все почему-то звали его Муги. Ну вот, я на нем зарабатываю много лет.
      — Художник всегда использует материал самой жизни, — отвечал ему Карни.
      — А комик покупает свои шутки у хорошего писателя-юмориста, — прибавил Грампо.
      — Грампо, — сказал Карни, — лучшие твои шутки — твои же собственные. Остроумные ответы можно называть твоим именем — грампизмы.
      Грампо опечалился.
      — Жаль, что я не хирург или не мойщик посуды. Кто угодно, только не профессиональный клоун.
      Кажется, он говорил всерьез.
      Ужин продолжался, и разговор постепенно перешел на шоу-бизнес. Карни решил пока остаться: ему не хотелось в одиночку брать такси. Не потому, что он боялся засады — если таковая обнаружится, можно будет не сомневаться, чем закончится этот вечер; нет, ему было жалко водителя, который мог пострадать.
      В какой-то момент Сиско отложил недоеденный сэндвич.
      — Поехали отсюда. Поздно уж, и я устал.
      — Театрально сказал, — отозвался Грампо. — Действительно, давайте валить отсюда. Джон, поехали с нами.
      — Да, спасибо.
      Грампо взял счет и посмотрел на сумму.
      — Это просто невозможно. Джон, я бы на твоем месте…
      Карни уже кинул на поднос полтинник, испортив очередную шутку Грампо. Тому ничего не оставалось, как неловко улыбнуться:
      — Очень любезно с твоей стороны.
 
      На улице Сиско усадил девушек в такси и помахал им на прощание.
      — Я перебрал, — сказал он. — Кроме того, мне кажется, они обе — девственницы. Они откуда-то со Среднего Запада.
      — Ну да, из Виргинии.
      — Нет, из какого-то сельскохозяйственного штата.
      — А они разве не все сельскохозяйственные? И девственницы — главные фрукты на вывоз. Их отправляют прямиком на восток, на бульвар.
      Возле них остановилось такси. Карни тем временем тщетно обшаривал глазами улицу.
      — Джон, едешь?
      — Да. — Он сел вместе с братьями. Машина тронулась, а Карни задумался, что же ему теперь делать.
      — Ты куда едешь, Джон? — спросил Грампс.
      — К Адским Вратам.
      — Водитель, — крикнул Грампо, — угол Восточной Семидесятой и Беннигтон, а потом отвезешь через реку вот этого джентльмена. — Он поерзал на своем крохотном откидном сиденье. — Теперь платить нам, раз уж ты неосмотрительно оплатил счет.
      — Перестань. До Адских Врат далеко.
      — Ну, если ты настаиваешь… — любезно отозвался Грампо. — Люблю спорить с этим парнем. С ним всегда проигрываешь к собственной выгоде.
      Сиско вернул разговор к девственности и как раз добрался до середины истории с одним из сотрудников какого-то фитнес-центра в Айндховене, чьей обязанностью было фрукты раскладывать, что ли, когда Карни увидел на одной из улиц серый «Леланд».
      — …Ну, берет она эти ломтики ананаса, — увлеченно повествовал Сиско.
      — Остановите здесь! — крикнул Карни.
      — Ты так рассказываешь, что я есть захотел, — заметил в этот момент Грампо и спохватился: — Джон, ты выходишь?
      — Пока, ребята!
      — Будь осторожен, Джон, — напутствовал его Хеппо.
      Карни вышел, посмотрел вслед отъезжающему такси и подошел к седану, одиноко торчащему на пустынной улице.
      Тони и Велма как-то замысловато переплелись; его рука терялась под её платьем.
      Карни постучал в окно.
      Тони подскочил и опустил стекло.
      — Босс! Они сели нам на хвост и никак не отставали, так что я решил остановиться и переждать.
      Карни ещё раз оглядел улицу.
      — Похоже, ты их убедил. Можешь перестать притворяться.
      Пока Карни усаживался, Велма подкрашивала губы, а Тони вытирал помаду с лица.
      — Извините, босс.
      — Мог бы позвонить.
      — Я не хотел оставлять Велму.
      — Ладно. Но сотню из зарплаты вычту.
      Тони сокрушенно вздохнул:
      — Босс, мне прямо не знаю как неудобно. Конечно, я мог бы догадаться позвонить.
      — Да ладно, хватит. Главное, что они отстали. Поехали.
      Тони завел машину.
      Велма послала Карни загадочную улыбку, словно сообщая, что она хотела напроказить и, к её радости, это ей удалось. А может быть, и нет.
      — Давай в Нижний город, — сказал Карни.
      — В Нижний город? Я думал, мы поедем через реку.
      — Потом. Мне надо немного развлечься.
      — Заметано.
      Машина затерялась в ночи.

      Улица была темна и пустынна; в это время суток порядочные горожане спали — или не спали — в своих постелях. Однако лунный серп не переставал тускло освещать камни мостовой.
      Линда, Джин и Снеголап пробирались по улицам, держась теневой стороны.
      Им повстречались несколько одиноких прохожих, а пару раз — группы каких-то хулиганов. От хулиганов они прятались, но в обоих случаях не заподозрили в них личных гвардейцев Рагенау.
      Сейчас они шли по старому городу.
      — Можно спуститься под землю, — предложил Джин.
      — Ничего себе, — сказала Линда. — Ты что, и там дорогу знаешь?
      — Нет, но подумал, что это было бы ещё романтичнее.
      — Ну да.
      — Погоди. — Джин, вытянув руку, остановил Линду.
      Снеголап замер.
      Впереди слышались голоса. Джин указал на вход в темную аллею. Они на цыпочках двинулись туда.
      Другой конец аллеи выходил на извилистую улицу. Они свернули налево и шли, пока опять не услышали голоса — теперь слева. Постепенно прибавляя шаг, теперь они почти бежали.
      Залетев за угол, они оказались прямо на виду у трех мужчин, беседовавших среди улицы. Беглецы застыли на месте.
      Один из троих двинулся к ним.
      — Эй, вы! Дайте-ка ваши бумаги. — Как и у его спутников, на рукаве его была прикреплена пурпурная повязка — знак принадлежности к наемникам Рагенау.
      — Бумаги? — невинно переспросил Снеголап.
      Мужчина приближался.
      — Идиот! Документы.
      — Не стоит переходить на личности.
      — Твое имя? — Рука мужчины легла на эфес шпаги.
      — Хосе Феррер. И никакие вонючие бумаги мы тебе не покажем. — Джин вытащил свою шпагу.
      Противник вытянул свое оружие одновременно, но отступил, дожидаясь, пока подойдут остальные двое. Джин и Снеголап шагнули им навстречу. Джин вступил в бой с первым, а Снеголап, без оружия, оказался лицом к лицу с двумя другими.
      Они не знали, что с ним делать. Беловолосый гигант целеустремленно шагал прямо на них, и они, на миг испугавшись его роста и непонятного поведения, опешили. Потом один из них атаковал, целя в массивную грудь Снеголапа. Кончик шпаги уперся в грудь, тонкое лезвие согнулось дугой, и изумленный мужчина отступил.
      — Ой, — сказал Снеголап, останавливаясь. Он расстегнул рубашку и посмотрел на правую половину груди. — Черт, он меня поцарапал. — Он прыгнул к виновнику. — Ну, сейчас ты у меня получишь!
      Оба наемника кинулись прочь.
      Джин сражался довольно искусно. Снеголап остановился, невозмутимо наблюдая за схваткой, но Линда негромко вскрикнула, когда Джину пришлось отступить, уворачиваясь от смертоносного удара.
      Когда противник Джина осознал, что остался один, боевой дух его покинул. Он попятился, оглянулся через плечо, слабо, как-то смущенно улыбнулся, потом повернулся и побежал.
      — Вы просто молодцы, — восхитилась Линда.
      — Снеговичок, ты не ранен? — спросил Джин.
      — Нет, конечно. У меня есть всего пара точек, где меня можно проткнуть этими острыми штуками, но ребята их не нашли.
      — Потрясающе. — Линда округлила глаза. Джин ткнул Снеголапа в живот.
      — У него что-то типа хрящевого слоя под кожей. По крайней мере, я так себе…
      Из-за угла послышался топот бегущих людей.
      Троица кинулась вниз по улице. На следующем перекрестке они повернули налево и побежали по другой улице, узкой, тесно застроенной домами. Погоня не отставала. Они нырнули в переулок. Снеголап налетел на кучу каких-то обломков, раздался грохот. Линда ушибла ногу и, подавив желание ругнуться, хромая, поковыляла дальше. Джин первым добрался до перекрестка и глянул направо. Из одного двора выскочили пятеро приспешников Рагенау. Джин отпрыгнул назад в переулок, схватил Снеголапа за локоть, прежде чем тот вылетел на улицу, и притормозил Линду.
      — Назад! Ты можешь идти? Она уцепилась за него.
      — Кажется, палец на ноге сломала.
      Они медленно побрели обратно. Снеголап, как ни пытался идти осторожно, налетел на ту же кучу мусора и произвел столько же шума.
      — Я думал, ты видишь в темноте, — проворчал Джин.
      — Кто бы говорил… — Ещё что-то упало и разбилось. — Черт!
      — Снеговичок, перестань!
      — Я же не нарочно! Я ничего не вижу!
      Глаза Снеголапа были устроены так, чтобы хорошо видеть при ослепительном сиянии жесткого полярного солнца на белоснежных льдах и снегах. Хрусталик глаза работал, как поляризованная линза, что совсем не подходило для темноты.
      В конце переулка появилась какая-то тень.
      — Эй вы там! Стойте, где стоите!
      Они повернулись и пытались бежать, но Линда сильно хромала. Когда они добрались до конца переулка, их уже поджидали головорезы Рагенау.
      Джин выступил вперед, со шпагой в руке, и отвлек на себя троих из пяти нападавших. Один схватил Линду, но Снеголап тут же сломал ему шею. Четвертый бандит попытался проткнуть самого Снеголапа, но его шпага была переломлена пополам, а сам он полетел в окно первого этажа.
      Новые легатовские прихвостни лезли в переулок, как осы из потревоженного гнезда, — их было столько, что даже Снеголап не мог со всеми справиться.
      К этому времени Джин проколол одного из противников и ранил в правую руку другого. Выведя из строя этих двоих, он принялся за двоих новых, одного сразу убил, а другого ранил в предплечье. Он бился с яростью, так что сталь гремела и звенела.
      Но все было напрасно. В конце концов его окружили, и схватка была окончена.
      Джин опустил шпагу.
      — Снеговичок!
      Тот был занят, проверяя, можно ли засунуть ногу человека ему в ухо. Оказалось, это не так-то просто. Семеро наемников тщетно пытались ему помешать.
      — Что?
      — Бросай, они нас поймали.
      — Черт. — Снеголап оставил в покое свою немного покореженную жертву.
      Один из нападавших, похоже старший, шатаясь, подошел к Джину и взял у него оружие.
      — Эжен де Опасьен, я правильно понимаю?
      — C’est moi.
      — Его преосвященство легат нижайше просит вас почтить его визитом. — Человек иронически фыркнул. — Но только утром. На ночь вам приготовлены апартаменты в Башне Слез.
      — Ага, — пробормотал Джин, — кажется, им присвоили пять звезд.
      — Уведите их.
      Джин услышал чей-то возглас и повернулся к Снеголапу.
      Тот больше не походил на человека. Больше всего он напоминал полярного медведя на задних лапах, одетого в платье семнадцатого века. Но казался более свирепым, чем любой дрессированный медведь — ни у одного настоящего медведя не было таких здоровенных зубов и желтых глаз, светящихся в темноте.
      Зверь зарычал. Головорезы в ужасе попятились.
      — Не обращайте внимания на моего друга, — сказал Джин. — Доктор говорит, он скоро поправится.
      — Колдуны! — дрожащим голосом воскликнул кто-то.
      Снеголап разорвал на себе одежду и отбросил обрывки в стороны.
      — Ну, так намного лучше. — Теперь он возвышался, как гора белого меха.
      — Дьявол!
      — Не совсем, — отвечал Снеголап. Он вытянул одну из похожих на лапы рук и осторожно коснулся пальцем середины ладони. В тот же миг из кончиков пальцев появились белоснежные двухдюймовые когти, зловеще острые. — Но люблю, бывает, надрать задницу-другую.
      Все бросились врассыпную.
      Джин поднял шпагу и убрал её в ножны.
      — Ну надо же, испортил все веселье!
      — Извини, — потупился Снеголап.
      Линда с шумом вздохнула:
      — Ну и напугалась же я!
      — Нам надо было раньше думать, — сказал Джин. — Идем к порталу. Как твой палец?
      — Ничего. Просто болит. Джин, а что такое Башня Слез?
      — Тюрьма, с развернутой программой обучения подмастерьев палача.
      — Перестань!
      — Ну хорошо, это что-то вроде клиники наоборот. Клиентам оказываются персональные услуги.
      — Я и думать об этом не хочу.
      — Мне правда очень жаль, — проговорил Снеголап, догоняя их.
 
      Портал помещался в подземной часовне разрушенного собора, который так и не был восстановлен. Лестницы исчезали во тьме внизу. Джин подошел к ближайшей нише, выдвинул один из камней и вытащил из углубления свечу и спички. Он зажег свечу, вручил её Линде и задвинул камень на место. Троица спустилась по уцелевшему пролету винтовой лестницы.
      — Я бы припас фонарик, но боюсь, что его тут найдут, — сказал Джин. — А потом, батарейки все равно от сырости портятся. Никогда не полагайся на развитую технологию, когда подходит и что-нибудь попроще.
      Они шли по коридору; двери с обеих сторон вели в пустые склепы. Джин привел компанию в третий склеп справа. Дальнюю стену прорезала заостренная арка; из неё лился свет. Они прошли сквозь неё и оказались в замке Опасном, перейдя из одного мира в другой, как будто это ничего не значило. Для них это действительно ничего не значило.
      Линда взмахнула руками, как дирижер. Её одеяние семнадцатого века сменилось обычной одеждой, которую она носила в замке. Светлая бородка исчезла.
      — Ух! Ну как я рада, что выбралась оттуда! Не очень хороший парень из меня получается.
      — Да уж. Как ты думаешь, Долберт и Ластер сейчас в ремонтном доке?
      — Они даже ночуют там. Идем, посмотрим, как у них дела.
      — Три этажа. Давай на эскалаторе. Эскалаторы появились в замке недавно — их создали Линда, Шейла и ещё несколько опытных замковых чародеев. Сейчас они уже были довольно надежными, лишь иногда выкидывая какие-нибудь фортели. Они гудели и лязгали, как настоящие, и по-настоящему работали.
      — Даже если Долберту удастся восстановить «Странника», — говорил Джин, пока они ехали вверх, — нам все равно надо сначала найти Мелани.
      — Для этого необходимо поисковое заклинание. Оно есть у Осмирика в одной из его пыльных книг.
      — Они хороши на Земле. Неизвестно, как такие заклинания будут работать в других мирах. И вообще, она может оказаться в любой из миллионов вселенных. Может, годы потребуются, чтобы её отыскать.
      — Значит, надо найти такое заклинание, которое работает быстрее, вот и все.
      Джин не нашелся что ответить.
      Свой путь в необъятном замке они находили с легкостью, свойственной только Гостям-ветеранам. Но все равно путь в лабораторию занял немалое время.
      По дороге они услышали звонок, а завернув за угол, обнаружили на стене таксофон.
      — Ты когда-нибудь видел телефон в замке? — спросила изумленная Линда.
      — Не буду утверждать, — неуверенно проговорил Джин. — Ответишь?
      Линда сняла трубку.
      — Алло… Да. — Она немного послушала, потом сказала: — Подождите, пожалуйста, — и закрыла ладошкой микрофон. — Вы что-нибудь знаете про землемеров?
      — Землемеров? Ничего.
      — Тут парень говорит, что он землемер и его прислали в замок.
      Джин пожал плечами.
      — Алло, сэр! Извините, но сейчас вам тут никто помочь не может. — Она повесила трубку. — Интересно, что все это значит?
      — Кабы знать, — пожал плечами Джин. Кода они вошли в лабораторию, Джереми, как всегда, сидел у терминала, что-то набирая на клавиатуре главного компьютера.
      — Долберт с Ластером в доке? — спросил его Джин.
      — Не выходят оттуда. — Джереми хмыкнул. — Я их вообще не вижу.
      Трое друзей пересекли лабораторию и открыли большую дубовую дверь.
      Помещение, куда они попали, было огромным, но все же не таким большим, как лаборатория. Высокий потолок казался сводчатым из-за причудливого переплетения каменных арок.
      В центре возвышался странный объект в форме колокола — нечто вроде летательного аппарата, поднятое на домкратах. В корпусе виднелось овальное окно, больше ничего примечательного на гладкой серебристой поверхности не было.
      Из-под аппарата торчали две пары ног; одна пара — намного длиннее другой.
      Джин подошел поближе.
      — Эй, Ластер!
      — Чего?
      — У тебя есть минутка?
      — Кажись, есть.
      Ластер, согнувшись, вылез наружу. Он был высокий, худой и бледный, в грязных вельветовых штанах, рабочих ботинках и в оборванной майке, которая была белой лет десять назад. На голове его красовалась помятая засаленная бейсболка давно устаревшего фасона. Радужки глаз были такие бледные, что почти не выделялись на фоне белков.
      — Привет, — сказал Ластер, улыбаясь и кивая Линде.
      — Привет, Ластер, — сказала Линда.
      — Чем помочь?
      — Ластер, — заговорил Джин, — нам неловко тебя беспокоить, но мы, видишь ли, хотели спросить, когда, ты думаешь, можно будет пользоваться «Странником»?
      — Чего?
      — Ну, когда он заработает? Хоть примерно?
      Из-под машины раздалось тоненькое хихиканье. Оно звучало одновременно презрительно, иронично и скорбно.
      — Долберт говорит, что он вас слышит.
      — Ага. И что?
      — Долберт? Джин хочет знать, когда.
      В ответ раздался писк с оттенком саркастического скептицизма.
      — Долберт говорит, что и так старается, как может, — перевел Ластер.
      — Придется использовать магию, — вздохнула Линда.
      — Что ты имеешь в виду? — не понял Джин.
      — Вызвать Мелани заклинанием.
      — А ты можешь?
      — Никогда не пробовала. Когда Кармин в прошлый раз застрял, мне очень хотелось. Но сейчас, думаю, другого просто не остается.
      — Ну, в связи с этим встает много философских вопросов, — заметил Джин.
      Линда погрустнела.
      — Да, понимаю. Например — будет это настоящая Мелани или подделка какая-нибудь? Как большинство из того, что я делаю.
      — Большинство из того, что ты делаешь, остается надолго, — заверил её Джин.
      — Да? Это хорошо. Но даже если у меня получится, я никогда не смогу быть уверена до конца, что настоящая не сидит в одном из миров — потерянная и одинокая. — Линда уселась на деревянный ящик. — К чертям!
      — У кого-то неприятности? — спросил Ластер.
      Джин рассказал, в чем дело.
      — У-у, это ну, грустно. Слышал, Долберт?
      Сочувственное чириканье.
      — Да, я знаю. Долберт говорит, что ему и впрямь жаль, но он ума не приложит, чего может ещё поделать.
      — Ничего, Ластер, — сказала Линда. — Я и так знаю, что вы стараетесь.
      Долберт выбрался из-под «Странника». Он мало походил на брата: был гораздо ниже ростом, с более темными глазами. Рубашки под полукомбинезоном у него тоже не наблюдалось, а бейсболка была ещё более жеваной, чем у брата, если только это возможно.
      Он гоготнул и показал на ящик, на котором сидела Линда.
      — О чем он? — повернулась Джин к Ластеру.
      — Он говорит, может быть, новый партикулятор, который мы заказали, поможет.
      — Партикулятор? — Линда вскочила.
      — Ага. Мы его, вишь, заказали в одном из ваших этих… миров. Лорд Кармин сказал нам, что, может, у них он есть. И точно, есть.
      — И что он делает? — спросил Джин.
      — Прах меня побери, ежели я знаю. Знаю только, что в «Страннике» он накрылся.
      — И ты думаешь, это поможет?
      — Может, и так. Мы уже пару деталек поменяли. Долберт даже смастрячил сам одну-другую. Они не пашут. Но может, эта будет. — Ластер снял кепку, явив на обозрение заросли желтых волос, и почесал голову, — А может, и нет.
      — И когда удастся его поставить? — спросил Джин.
      — Долберт?
      Тот рассмеялся и пожал узкими плечами.
      — Долберт говорит, хоть прямо сейчас.
      Джин подтянул ещё один деревянный ящик, на сей раз пустой, и сел.
      — Ничего, дяденьки доктора, если мы посмотрим, как вы делаете операцию?
      Долберт хихикнул.

      Замок Пиили, возвышающийся на верхушке скалы тыльной стороной к морю, походил на сооружение из волшебной сказки — изящные тонкие башни, зубчатые стены. Позади него садилось солнце, и на воде лежала красноватая дорожка. Чайки, белые на фоне темнеющей синевы, водили в небе хоровод. Далеко в море, у горизонта, висел грозовой фронт.
      Такстон и Далтон сидели на невысоком холме, созерцая море.
      — Похоже, погода испортится, — заметил Такстон.
      — Угу. Господи, ну разве не красиво?
      — Да.
      — Это было давно, очень, очень давно, в королевстве у края земли, — процитировал Далтон. — Где любимая мною дева жила, назову её Эннабел Ли.
      — Ките?
      — По.
      — Ах да. Американец.
      — А вот и принцесса.
      Они оба встали, когда к ним подошла Доркас — босиком, с сандалиями в руках.
      — Добрый вечер, господа. Чудная была прогулка, правда? Кажется, мы первые.
      — Лучшего места для ночевки не найти, — согласился Далтон.
      — Я не раз ночевала в Пиили, — сказала принцесса. — Когда я была молодой, мы часто сюда приезжали. Бывало, я здесь все лето проводила.
      — Местные жители здесь есть? — поинтересовался Такстон.
      — Нет. Эти земли не заселены. Люди исчезли давным-давно. Говорят, из-за чумы, хотя это было так давно, что никто уже не помнит.
      — Жаль. Красивое местечко. Немного напоминает Англию.
      — Этот мир — вариант Земли, и этот край действительно очень похож на Англию.
      Доркас посмотрела на равнину.
      — А вот и остальные. Приближалась группа всадников; слуги и кое-кто из Гостей в отдалении шли пешком.
      — Ваше высочество, — начал Такстон, — могу я вас спросить, что означает украшение у вас на лбу?
      — Да, конечно. Это внутренний глаз, глаз пророка Яхуры. Это из религии страны моего мужа.
      — Как интересно. Я бы хотел узнать об этом поподробнее.
      — Конечно, только попозже.
      — Могу я спросить вас, мэм, вы хорошо знали виконта?
      — Я знала его и его жену. Я много лет встречалась с ними по разным поводам. Не могу сказать, что мы дружили. Ужасно, что так случилось.
      — У виконта было много врагов?
      Далтон, кажется, чувствовал себя неловко.
      — Я думаю, её высочество не…
      — Мне понятен ваш интерес, — сказала принцесса. — Это же вы нашли тело. Должно быть, пережили сильный шок.
      — Ещё бы. Надеюсь, вы не сочтете мои вопросы дерзкими, мэм, но, как вы сказали, нам нужно это знать.
      — Да и всем остальным. Убийцу надо призвать к суду. Он не должен уйти, — величественно произнесла принцесса, глаза её блеснули. Потом она взглянула на Такстона и сменила тон. — Да. Отвечая на ваш вопрос, могу сказать, что многие не любили виконта. Не знаю, были ли у него враги.
      — Благодарю вас, мэм. Она посмотрела на море.
      — Пожалуй, я посижу на берегу, полюбуюсь закатом, прежде чем идти в замок. Мне надо подумать.
      Они молча смотрели, как она спускается с холма и идет к краю утеса.
      — Странно, — наконец произнес Такстон.
      — Что? — спросил Далтон.
      — Когда она сказала: «Он не должен уйти», у меня появилось ощущение, что она подумала о ком-то.
      — Да, теперь и мне так кажется.
 
      Их комнатка была очень маленькой, но за свинцовым переплетом небольшого окошка открывался потрясающий вид на океан. Пожилой слуга с блестящей лысиной распахнул створки, и в комнату ворвался соленый морской воздух.
      — Комната для слуг, наверное, — сказал Такстон, оглядываясь.
      — Подойдет, — откликнулся Далтон. — Трудно, конечно, привыкнуть к обыкновенному замку, где не так-то много места.
      — И кровать одна, — заметил Такстон, с сомнением глядя на кровать, не вполне двуспальную.
      — Я могу принести ещё одну, сэр, — предложил слуга.
      — Не беспокойтесь обо мне, — сказал Такстон. — Вот обратная сторона нынешних свободных нравов — теперь всем несколько неловко, когда двое мужчин оказываются в одной постели. Когда-то никто не обращал на это внимания.
      — Да, помню, — кивнул Далтон и добавил: — Но я люблю спать раскинувшись, а кроме того, ночью иногда вскакиваю — так, по крайней мере, утверждала моя покойная жена.
      — Я велю принести кровать, сэр.
      — Спасибо… э…
      — Руфорд, сэр.
      — Спасибо, Руфорд.
      — Вы были на празднике, не так ли? — спросил Такстон.
      — Да, сэр.
      — И, как я понимаю, ничего подозрительного не видели?
      — М-м, нет, сэр. Не видел.
      — Вы не видели, как виконт встал и ушел?
      — Нет, сэр.
      — И ничего не случилось как раз перед этим?
      — Э-э, что именно, сэр?
      — Ну, все что угодно — например, что-то могло произойти между виконтом и его супругой.
      Руфорд посмотрел в сторону.
      — Да, сэр, я прислуживал виконту и леди Рильме…
      — Они разговаривали?
      Слуге явно не хотелось отвечать. Такстон кивнул:
      — Я понимаю, что заставляю вас говорить о вашем хозяине….
      — Сэр, я не служу виконту. Я глава прислуги здесь, в Пиили.
      — Я понимаю ваше нежелание откровенничать. Но это очень важно. Тайрин вас ещё не расспрашивал?
      — Нет, сэр.
      — Такстон, может, нам лучше подождать, — вмешался Далтон. — В конце концов, это не наше…
      — Погоди-ка, старик. Руфорд, мы с мистером Далтоном принимаем участие в расследовании на правах помощников. Все, что вы нам скажете, мы сохраним в строжайшем секрете.
      Далтон как-то странно посмотрел на своего партнера по гольфу.
      — Хорошо, сэр, — вздохнул Руфорд. — Да, я слышал, как они разговаривали.
      — И?
      — Они ссорились.
      — Из-за чего?
      — Я не слышал весь разговор, сэр, но леди сказала что-то насчет того, что ему не следовало заниматься этим на глазах у неё.
      — Чем заниматься?
      — О господи! — Руфорд покраснел.
      — Он делал непристойные предложения?
      — Да, сэр. — Руфорд насупил тонкие брови.
      — Попал наугад, — тихонько сказал Такстон Далтону. А Руфорда спросил: — Кому? Леди Ровене?
      — Да.
      — Жене лорда Белгарда?
      — Да, сэр.
      — Пока они играли в мяч?
      — Да, сэр. Я сам это видел.
      — И лорд Белгард, я думаю, тоже.
      — Да, сэр, я полагаю, лорд тоже видел. Он был там.
      — Очень интересно. Прямо под носом у мужа. И виконт поссорился из-за этого с леди Рильмой. Она бранила его?
      — Да, сэр.
      — И что он отвечал?
      — Он просил её говорить потише. Потом… потом он чем-то в неё кинул.
      — Да?
      — Да. Крылышком цыпленка.
      — И попал?
      — Да, сэр. В лицо.
      — Она сказала что-нибудь или сделала?
      — Ничего, сэр. Она просто сильно побледнела.
      — Побледнела? Как вы думаете, она испугалась?
      — Нет, сэр. Это был гнев. Такой, когда кровь отливает от лица и губы становятся восковыми. Такой холодный гнев, сэр. У неё был такой вид, как будто…
      — Как будто что?
      — Как будто она хочет ответить ему, и гораздо сильнее.
      — Она попыталась?
      — Нет, сэр. Она осталась сидеть, где сидела.
      — Вы видели или слышали что-нибудь ещё?
      — Боюсь, что нет, сэр. Больше мне нечего сказать.
      — Вы не видели Трента…
      — Прошу вас, сэр. Больше я ничего не видел. — Руфорд опустил взгляд. — Мне не подобает говорить о брате короля.
      — В суде вам придется, — напомнил Такстон.
      — Да, сэр, придется. Но до тех пор, пока его честь судья не задаст мне вопрос и пока закон и моя совесть не заставят меня.
      — Понятно. Что ж, спасибо, Руфорд. Тогда это все.
      — Рад служить, сэр. Я велю, чтобы принесли кровать.
      Когда закрылась дверь, Далтон заметил:
      — Ему было нелегко.
      — Ты же понимаешь, он слуга.
      — Я понимаю, что здесь не одна загадка.
      — Да? Ты о чем?
      — О тебе.
      — Обо мне? Что ты хочешь сказать?
      Далтон сел на деревянный стул с прямой спинкой.
      — Я никогда тебя таким не видел. И не могу понять, что с тобой произошло.
      — А что такое со мной произошло?
      — Впервые я вижу, что ты чем-то заинтересовался. Ты оживлен, ты азартен. И всё говорит о том, что из тебя получится чертовски пронырливый сыщик-любитель. Откуда тебе знать о всякой судебной медицине?
      — Притворяюсь, — хмыкнул Такстон. — Я почти ничего не знаю обо всякой судебной медицине, да и об остальном тоже. Это все из детективных романов.
      — Шутишь.
      — Да нет. Когда я был женат, бывало, за неделю прочитывал по три штуки. Заняться больше нечем было. Читал Кристи, Сейерс, Честертона, Бентли, все такое. А вырос я на Конан Дойле. Всякие там описания меня не трогают, но хорошую интригу я люблю — от неё кровь бежит по жилам быстрее.
      — Потрясающе.
      — Разве это похоже на работу детектива? Вряд ли. Я всего-навсего не стесняюсь задавать людям неловкие вопросы.
      — А дедукция? А наблюдательность?
      — Ты меня переоцениваешь. Я не могу угадать по пятнышку глины на ботинках человека, что он только что вернулся откуда-то, или что у его собаки авитаминоз, или прочую чушь в духе Холмса. Но много ума не надо, чтобы понять — кто-то убил виконта, и, скорее всего, это произошло на обеде, и человек либо метнул нож, либо воткнул его в спину виконта, а потом выбросил.
      — А теперь мы знаем, что это могла быть леди Рильма, — кивнул Далтон.
      — Да, сейчас она возглавляет список. И это больше похоже на правду, чем версия с метанием стилета. Если его метнули и он воткнулся в спину, кто его потом вытащил?
      Далтон попытался достать свою спину между лопаток.
      — Может, он и сам мог, хотя я не представляю — ведь это очень неудобно и больно пытаться вытащить кинжал из собственной спины. А потом, я, конечно, знаю только то, что вычитал из книг, — но разве люди не умирают, когда их ударили в спину кинжалом? Я хочу сказать, сразу же? Мне всегда казалось, что это происходит довольно быстро. И все это наводит на мысль, что его могли ударить кинжалом в замке.
      — Что касается убийств, я тоже, в общем-то, только в книгах о них читал да видел такое в кино, — сказал Такстон. — Но одно я знаю — кто-то ударил виконта стилетом, когда он сидел за столом, а потом, случайно или намеренно, бросил нож.
      — Хорошо, но зачем бросать нож прямо там? Почему не закинуть его в кусты или в пруд? Почему убийца не попытался избавиться от предмета, который может стать уликой?
      — Может быть, это вовсе не улика.
      — А отпечатки пальцев?
      Такстон посмотрел в окно.
      — Что-то подсказывает мне, что никаких отпечатков на этой штуковине не будет.
      — Почему, если, как ты предполагаешь, виконта заколола леди Рильма?
      — Прежде чем бросить нож, она могла бы его вытереть.
      — Ударив им мужа в припадке ярости? Может быть, но звучит как-то неубедительно. — Далтон поднялся. — Ничего не понять в этом чертовом деле, а меньше всего — как это никто ничего не видел. Жестокое убийство, на открытом месте, средь бела дня — и никто ничегошеньки не видел.
      Такстон молчал. Далтон тяжело вздохнул:
      — Хочу есть. Говорили, что ужин будет через час. А я ведь не обедал. Надо было взять что-нибудь со стола. Но…
      — Магия, — сказал Такстон.
      — А?
      — Здесь не обошлось без магии, — повернулся к нему Такстон. — Я только не знаю, каким образом.
      — Это интересно. Пока ты где-то ходил, я разговаривал с Тайрином как раз о том, почему в этом мире так мало магии. Или так трудно колдовать.
      — Все равно, я думаю, тут замешана магия.
      — Ещё какие-нибудь не менее блестящие соображения есть? Только не говори, что это элементарно.
      — Я и не собирался. Однако, старичок, давай прогуляемся. Осмотрим место.
      — Хорошо.
      — Едой займемся попозже.
      — Жаль.
 
      Замок Пиили радовал глаз своим старинным и изящным убранством. Комнаты были отделаны в разных стилях и обставлены мебелью разных эпох — и просто старинной, и совсем уж антикварной, как в музее. На стенах висели гобелены с единорогами, в углах красовались доспехи. Этот замок во многих смыслах казался более домашним и уютным, чем Опасный. Пропорции помещений были рассчитаны на людей. Комнаты — не столь ошеломляюще огромные; кругом в изобилии встречались удобные кресла, диванчики, пуфики, мягкие ковры, лампы и трехногие столики, и каждый мог почувствовать себя комфортно.
      Дамам и господам подавали в гостиной напитки. При виде такого количества раздраженных и обиженных аристократов Такстон и Далтон засмущались и пошли искать укрытия в библиотеке.
      Далтон осматривал полки, а Такстон, устроившись в кресле, попивал шерри.
      — Если бы я мог сам допросить их, — вслух размышлял Такстон, но тут же усмехнулся своим словам и покачал головой. — Ничего не выйдет.
      — Интересные книги, — сказал Далтон. — Они, кажется, более читабельны, чем то, что там стоит у Осмирика, хотя здесь много иностранных… погоди-ка, есть и английские. Боже!
      Такстон очнулся от своих раздумий.
      — Что такое?
      — Тут очень странная книга.
      — Да? Какая?
      — «План Мосвелла», автор Доркас Багби.
      — Что тут ещё странного, кроме редкого имени, которое встречается второй раз за день?
      — Такой книги не может существовать. Я был литературным агентом, а библиофилом остался до сих пор. Очень люблю книги, особенно редкие и малоизвестные. Этот роман — что-то вроде легенды. Знаешь, я однажды попытался разыскать эту книгу и в результате решил, что это просто мистификация, придуманная каким-то юным любителем фэнтези, живущим на Среднем Западе. Но вот она стоит на полке. Думаю, сегодня всю ночь буду читать.
      Такстон поднялся и подошел к полкам. Большая часть книг были очень старыми, некоторые просто рассыпались в руках. Он, склонив голову набок, стал читать названия на корешках.
      — Видел когда-нибудь, чтобы слово «магический» писали как «могический»?
      — Как-как? — переспросил Далтон.
      Такстон снял с полки том — старый, хорошо сохранившийся, в крепкой обложке, покрытой тонкой кожей. Он открыл титульную страницу, и перед глазами предстал легкий и тонкий шрифт:
 
      «КНИШКА МОГИЧЕСКИХ СЛУЧАИВ
      об разныих преминениях ведьмавства
      для услажденья и прасвищенья благародных гаспот.
      Напесал некто Бальдор ис каирна».
 
      — Жуткая орфография, но понять можно, — заметил Далтон. — Мне больше всего понравилось «прасвищенье». А автор, наверное, Бальдор из Каирна. Каирн — это кельтская пирамида из камней.
      Такстон полистал книгу; она его заинтересовала.
      — Не то чтобы быстро читается, но разобрать удастся, — сказал Далтон, заглядывая ему через плечо. — О чем это? Женские хитрости?
      — Интересно. Очень интересно, — пробормотал Такстон — Думаю, и я сегодня буду читать всю ночь.
      В дверях появился слуга.
      — Господа, ужин подан.

      Когда они уже выезжали из парка в сторону западной окраины города, Тони Монтанаро не выдержал:
      — Босс, я не понимаю, что у них там такое у Пьяниц, что вам так нужно?
      — Трюк с газировкой больше не пройдет. Надо придумать что-нибудь новенькое.
      Улицы в этом окраинном районе были ещё полны народа и машин; вереницы покупателей тянулись в магазинчики, незаконно торгующие спиртным; дорогие машины то и дело притормаживали у тротуаров, где стояли вызывающе одетые женщины.
      Большинство лиц на улице были смуглые, хотя и белых встречалось немало. Лучшие клубы располагались именно здесь, здесь же играли лучшие музыканты.
      — Тони, ты знаешь, где «Мельница Джинна»?
      — Да, был там пару раз. — Тони свернул налево и притормозил, пропуская развеселую компанию, перебирающуюся из одного бара в другой. — Это местечко просто неуловимое какое-то.
      Он свернул направо, потом налево, проехал шесть кварталов и опять свернул налево.
      — Люблю Нижний город, — сказала Велма. — Слушайте, мне надо выпить. Остановимся ненадолго?
      — Да, — отозвался Карни. — И прямо здесь. Вход в «Мельницу Джинна» нисколько не впечатлял. Вывески никакой не было — просто дверь, выкрашенная зеленой краской, и фонарь над ней. Тони припарковался у обочины.
      Карни распахнул дверцу.
      — Пойдем, Велма, я угощу тебя.
      — Отлично. — Она очаровательно улыбнулась.
      — Тони, не исчезай больше.
      — Не беспокойтесь, босс. Буду поблизости. Не торопитесь.
      В зеленой двери открылось прорезанное окошечко, появилось черное лицо.
      — Карни, Джон Карни. А Бифф Миллингтон сегодня здесь?
      — Добрый вечер, мистер Карни. Да, он здесь.
      Дверь открылась. Послышались звуки музыки — темпераментного джаза, приправленного холодком городского цинизма. Они вошли. Широкоплечий, опрятно одетый вышибала оглядел их с ног до головы, улыбнулся и затянулся самокруткой. Карни узнал его и подмигнул. Мужчина кивнул в ответ.
      Метрдотель тихо сказал на ухо Карни:
      — Он в задней комнате.
      В большом зале туманом клубился дым. Искусственные пальмовые листья свисали с колонн, и вообще кругом было немало «тропической» растительности. Танцевальная площадка, несмотря на свои немалые размеры, была вся забита народом. На сцене находился оркестр из десяти человек, за роялем сидел Кинг Элмонт, исполняя стремительную синкопированную импровизацию. Танцевали быстрый тустеп. Среди посетителей было немало белокожих, каких и обслуживал в основном клуб, но встречались и смуглолицые: главным образом знаменитости, люди шоу-бизнеса, а также процветающие жители Нижнего города, несколько бандитов и один-два политика.
      Вошедшие пробирались среди моря столиков, по дороге отвечая на приветствия друзей и знакомых, а также скрепя сердце отклоняя приглашения присесть и выпить.
      Карни остановился, чтобы спросить одного из представителей городского Совета:
      — А где мэр Сперанца?
      Тот пожал плечами:
      — Ты ещё последних новостей не знаешь. Пропали три члена Совета. Мы очень обеспокоены.
      — Думаете, это Твил?
      — Да, ходят слухи. Сегодня в мэрии было полно денгов, которые слонялись с таким видом, словно все принадлежит им.
      — Может, они так и думают.
      — Надо что-то делать, чтобы очистить город, — произнес мужчина, поднимая стакан с контрабандным мартини. Он отпил немного и улыбнулся. — Джон, пусть бы все шло по-старому. Если обязательно нужно, чтобы всем заправлял главарь банды, пусть уж лучше это будешь ты.
      — Спасибо за вотум доверия, Стэнли. Похлопав собеседника по плечу, Карни двинулся дальше.
      Чтобы пробраться на другую сторону зала, им пришлось пройти перед сценой. Кинг Элмонт на секунду оторвал левую руку от инструмента, чтобы помахать Карни. Рука тут же упала обратно на клавиши, чтобы извлечь блистательный секстаккорд.
      — Есть в Некрополисе люди, которых ты не знаешь? — поинтересовалась Велма.
      — Давным-давно я научился приобретать друзей и оказывать влияние на людей. Прочитал об этом в одной книжке.
      — Полезная книжка.
      В задней комнате кипела жизнь; вокруг стола для игры в кости люди стояли в три ряда, у рулетки толпа была ещё плотнее. Крупье за столом «Блэк Джека» выкладывал карты перед нервничающими игроками. Компания в уголке была увлечена покером.
      Величавый, полный Бифф Миллингтон сидел за игровым столом с хорошей взяткой на руках, с гаванской сигарой, крепко зажатой в зубах, прижмурив тот глаз, мимо которого вилась струйка дыма. Его кожа была чуть темнее кофе с молоком. На нем был шитый на заказ костюм, ногти наманикюрены, а белая гвоздика в лацкане — такая свежая, словно её срезали минуту назад и привезли из теплицы срочным курьером, в машине с включенной сиреной. Бифф ничем не выдавал азарта, только один уголок его рта медленно изогнулся вверх и опустился обратно. Его нельзя было назвать опытным игроком в покер, но он компенсировал удачей то, чего не мог взять умением.
      Открытым глазом он заметил Карни.
      — Через минуту, — процедил Бифф, не разжимая зубов.
      — Объявляю, — сказал игрок рядом с ним.
      — Стрит, старшая десятка. — Миллингтон показал свои карты.
      — Черт!
      — Не надо было мне пасовать, — сказал один из игроков. — У меня был флеш. Боже, нерешительность — мой самый главный грех.
      — Отпускаю тебе грехи твои, сын мой, — отвечал Миллингтон. — Не отчаивайся. — Он поднялся и собрал деньги. — Господа, я не играю.
      Карни и Велма сидели у стойки. Бармен поставил джин с тоником перед Велмой, в это время подошел Миллингтон.
      — Джон, рад тебя видеть.
      Они обменялись рукопожатием.
      — Бифф, познакомься, это Велма. Девушка улыбнулась, блеснув мелкими ровными зубами.
      — Привет, Велма. Угощаю за счет заведения.
      — Он заплатит.
      Миллингтон выпустил ещё немного дыма в задымленный воздух.
      — Джон, и ты выпей. Я угощаю. А потом вали отсюда.
      — Не можешь забыть пивоварню в Мелвилле?
      — Мне нравилось это заведение и совсем не нравится, что его спалили.
      — Тебе же оплатили страховку. Это бизнес, Бифф, просто бизнес. Ничего личного. Высокая себестоимость не позволяет нам снижать цены. Нам надо было или сворачивать лавочку, или нанести упреждающий удар.
      — Понимать-то я понимаю, — усмехнулся Миллингтон. — Просто мне это не понравилось.
      — Ясное дело, но сейчас, может, ты все же решишься сделать невозможное и помочь мне?
      — У тебя богатая фантазия, друг мой, — рассмеялся Миллингтон.
      — Не отказывайся сразу. Денги Твила подгребают под себя всех в городе. Кто-то должен остановить их.
      — Я так понимаю, это ты. Один?
      — Так лучше всего. Иначе, боюсь, можно лишиться процентов восьмидесяти моих ребят. Я бы победил и таким путем, но это как-то некрасиво.
      — Ты чертовски самонадеян.
      — По-другому и нельзя. Подход, настрой — половина дела.
      — Верно, — кивнул Миллингтон. — Нельзя не учитывать философские соображения, особенно в таком деле. Но, мне кажется, ты переоцениваешь свои возможности. Ты, конечно, сильный чародей, но вдруг этого недостаточно, чтобы восстать против самой преисподней?
      Карни пожевал арахиса.
      — Эк ты все повернул.
      — Имеешь в виду, не намекаю ли я на то, что денги Твила управляют им, а не наоборот? Да, именно на это я и намекаю. — Миллингтон задумчиво выпустил клуб дыма, затянувшись длинной зеленой сигарой. — В таком случае они, конечно, начнут заказывать музыку по всему городу. Потому что если Твил не сможет ими управлять, не сможешь и ты.
      — Может, и так, — ответил Карни. — Но, думаю, все равно надо попробовать. Кое-какой опыт у меня есть.
      Миллингтон взглянул на него с сомнением.
      — Когда ты успел?
      — В других местах, в иные времена.
      — А-а. Ну да, тут давно уже ходит про тебя слух, что ты якобы из другого мира. Из какого именно, неясно. Ты хочешь сказать, что это правда?
      — Я не говорю, что нет. Но не думай об этом. Ты и впрямь полагаешь, что они все захватят?
      — Не знаю, — нахмурился Миллингтон. — Надеюсь, обойдется. Не всем из нас быть большими колесами. Некоторые — просто шестеренки. Я знаю, на что я годен. Я, наверное, маленькое колесо. Но знаешь что, я подумаю о твоем предложении.
      — Денги переключат скорости, и ты у них тоже завертишься, как простая шестеренка. Если они захватят Некрополис, им не нужны будут люди на средних постах. И даже на нижних. У них хватит персонала на все места. Их — тьмы и тьмы.
      Миллингтон некоторое время созерцал нарисованные на потолке звезды и полумесяцы.
      — Как ни неприятно это признавать, ты убедителен. — Он вздохнул. — Что тебе нужно, Джон?
      — Скажи, какими заклинаниями ты пользуешься?
      — И с чего ты решил якшаться с цветными, босс? — усмехнулся Миллингтон.
      — Неожиданный подход. Свежий взгляд.
      — Ага, — ещё раз усмехнулся Миллингтон. — Неожиданный. Ну нет, тебе я уж точно не дам воспользоваться своими ресурсами. Если ты узнаешь мое волшебство, я потеряю гораздо больше, чем пивоварни. Но тут вокруг есть консультанты, они помогут. Хочешь, дам имя и адрес.
      — Буду очень благодарен.
      Миллингтон вытащил ручку. Карни протянул ему свою визитку. Бифф, подумав, начал писать.
      — Вот адрес. Это на Сто тридцать четвертой, рядом с забегаловкой под названием «У Дарби».
      — Большое спасибо. — Карни положил визитку в карман.
      — Рад помочь. Прости, мне надо вернуться к игре. — Он отошел на несколько шагов, а потом обернулся. — Да, забыл пожелать тебе удачи, — и затерялся в толпе.
      — Спасибо, — вслед ему сказал Карни.
      — Хорошая здесь музыка, — задумчиво проговорила Велма.
      — Да. Хочешь потанцевать?
      — Очень. У тебя есть время?
      — Один крут описать можем, по дороге к выходу. Допивай.
      Она выпила почти все, что было в стакане, и серьезно посмотрела на него:
      — Ты не сможешь победить денгов. Ты кто такой? Бог, что ли?
      — Есть те, кто изгоняет денгов Его именем.
      — Ну, отче, кончай проповедь.
      — Ладно, допивай и идем отсюда.

      — Как дела, Ластер?
      Джин, встав на коленки, заглядывал под летательный аппарат в форме колокола.
      — Идут, — отвечал Ластер. Он лежал на спине под «Странником» с гаечным ключом в руке и бился с какой-то упрямой гайкой. Долберт ему помогал, орудуя торцевым ключом.
      Джин поднялся. Свой костюм а-ля Сирано он сменил на небесно-голубой скафандр, более подходящий астронавту.
      — По крайней мере, связь налажена, — сказал Джереми. — Мы сможем общаться при помощи модема.
      — А голосовую связь никак не приспособить?
      — Извини, но там только один канал.
      — А магия?
      Джереми нахмурился.
      — Послушай, разве передавать информацию по модему без телефонной линии и радиосвязи — не магия? А переслать сигнал из одной вселенной в другую — ещё какая магия. Чего ты хочешь? Каких ещё чудес?
      — Извини.
      — Не волнуйся, мы все время будем на связи. По сравнению с тем, что мы делали раньше, это — настоящий прогресс.
      Линда ела сэндвич, сидя за столом, уставленным всякими закусками. Она тоже переоделась, теперь на ней были рабочий костюм из серебристой парчи и ботинки в тон, навевающий ассоциации с фантастическими телесериалами тридцатых — сороковых годов.
      Снеголап сидел рядом с ней, макая лимонного цвета свечки в густой острый соус. Он решил попробовать что-нибудь новенькое.
      — Ребята, вы что, есть не хотите? — позвала их Линда. — Идите скорее, пока все снова в тыквы не превратилось.
      Джин и Джереми подошли к столу.
      — Да, надо поесть. — Джин сел рядом с ней. — Неизвестно, когда в следующий раз доведется.
      — Джереми, у нас есть поисковое заклинание? — спросила Линда.
      — Осмирик прислал тут одно, и я его загрузил в компьютер «Странника». Не знаю, подействует или нет. Оно как радар — выводишь экран, и если видишь эхо, значит, ты близок к цели.
      — А цель — Мелани.
      — Да. Но вот вопрос: на что именно должно ориентироваться заклинание? Как оно будет определять цель?
      — Её одежда не подойдет?
      — Не знаю, что я должен с ней делать. Если бы это была обычная магия, наверное, можно было бы просто бросить старый носок в котел — примерно как для приворотного зелья или чего-нибудь подобного. Но у нас тут немного магии и очень много техники, так что все запутывается.
      — Нам нужна собака-ищейка, — вдруг высказался Джин. — Пусть просто понюхает её вещь и бежит по следу.
      Все задумались, потом переглянулись.
      — Почему бы и не взять ищейку? — Джин как будто только что сам вник в смысл своих слов.
      — Верно, — согласился Джереми. — Линда, можешь сотворить?
      — Собаку? Я могу сотворить почти все. Помните, я как-то сделала даже Джина со Снеголапом, но тогда передо мной были образцы. А как выглядит ищейка — даже не представляю.
      — Раньше это тебя не останавливало, — заметил ей Джин. — У тебя получаются штуковины, которых ты никогда в глаза не видела.
      — Погоди-погоди. Допустим, сделала я собаку. Как она нам поможет? Мы же не знаем, в какой вселенной оказалась Мелани.
      — Значит, это должна быть собака с совершенно необычными качествами, — ответил Джин. — Она должна уметь вынюхивать целые вселенные.
      — Очень сложный заказ, — покачала головой Линда. — Не знаю, как мне заложить такую программу в то, что я создаю. Думаю, все, что у меня выйдет, — обычная ищейка, что бы это ни означало.
      Джин о чем-то раздумывал.
      — Кажется, в замке есть портал с охотничьим миром.
      — Охотничий мир?
      — Да. Благородные господа охотятся там на лис. Думаю, там должен быть и собачий питомник. Как же — королевские собаки. Есть много разных пород охотничьих собак, но все они могут идти по следу человека.
      — Но это же обычные собаки, — возразила Линда.
      — Ну да. — Джин откусил только что сотворенный сэндвич. — Нет, все же здесь есть какое-то рациональное зерно. Нам нужен прирожденный охотник. Следопыт.
      — А Снеговичок, например? — предложил Джереми.
      — Да, я умею идти по следу, — гордо заявил Снеголап, — но я так толком и не знаю, что за чертовщина эта ваша вселенная.
      — Ничего хорошего из этого не выйдет, — подвел итог Джин.
      — Кроме того, у меня простуда.
      — Разве ты простужаешься? — удивился Джин.
      — Ещё как. У меня закладывает нос, и тогда я совсем не чувствую запахов.
      — Ну тебя. — Джин отложил свой сэндвич с вяленым окороком и зеленым перцем. — Нам нужен настоящий спец по части выслеживания, а не всякие экстрасенсы, которые сделают тысячу предположений наугад, одно из которых может случайно оказаться истинным.
      — Кармин может найти Мелани, — неуверенно сказала Линда.
      — Может быть, но его нет в замке. Будешь ждать, пока он вернется?
      — Нет, Мелани в беде, я это чувствую.
      — Значит, ты и есть экстрасенс!
      — Нет, я не могу её найти. У меня другой дар.
      — Ты можешь вспомнить хоть бы что-нибудь про этот мир? Какой он был?
      — Густой лес, высокие деревья. Самые обычные деревья. Я так понимаю, это могла быть и Земля. — Линда задумалась. — Вот что. Когда я увидела её, Мелани двигалась как-то странно, как будто в старом немом кино. Быстро и резко.
      — Временной дифференциал, — определил Джин.
      — Как это? — удивился Джереми.
      — Может быть, в той вселенной время течет с другой скоростью, чем здесь. Это плохо. У неё больше шансов попасть в беду.
      — Ничего себе. — Линда понурилась.
      — Но может, разница не так велика. — Джин уже пожалел, что заговорил об этом. — Большой проблемы не будет.
      — Ведь «Странник» — машина времени, — напомнил Джереми.
      — Пожалуй, — согласился Джин. — Он путешествует по всем измерениям, одно из которых — время. Мы сможем приспособить его к любым временным сдвигам. — Джин и сам не вполне понимал, что он такое говорит и как это все им поможет.
      Линда уставилась в стол.
      — Ну и занятие мы себе нашли.
      — Линда, — начал Джин, — мне кажется, лучшее, что ты можешь сделать, так это создать собаку-телепата.
      — В людей-телепатов ты не веришь, а…
      — Да послушай, собаки и так телепаты, и все это знают. Кроме того, я доверяю собакам, а всяким шарлатанам — нет.
      — Хорошо, — пожала плечами Линда. — Все это ещё более безумно, чем то, что тут происходит обычно, но уже все равно. Можно и попробовать. — Линда встала и отошла от стола на несколько шагов. — Так. Собака-телепат. — Она скрестила руки на груди и закрыла глаза.
      Долгую минуту она стояла неподвижно, широко расставив ноги. Мужчины и Снеголап внимательно наблюдали за ней, но так ничего и не случилось.
      Линда расслабилась и открыла глаза.
      — Кажется, будет труднее, чем я думала. — Она переступила с ноги на ногу, встала в прежнюю позу и, скрестив на груди руки, опять закрыла глаза.
      — К чертям собачьим! — выкрикнул из-под «Странника» Ластер, раздосадованный поведением какой-то упрямой втулки.
      Линда слегка раскачивалась взад и вперед. Джин, Джереми и Снеголап не двигались. Ещё полминуты ничего не происходило.
      Потом без всяких спецэффектов на полу перед Линдой материализовалась огромная собака. Она лежала, потом, встревоженно подняв голову, огляделась и вскочила.
      Похоже, у пса в родословной значились пастушьи собаки, но в целом было в нем что-то странное. Шерсть грязно-белого цвета, с большими беспорядочными черными и рыжими пятнами. Голова с висячими ушами, слишком огромная, правый глаз карий, левый — немного больше и с зеленым отливом. Меньший глаз окружало черное пятно. В общем, это была неуклюжая дворняга, огромная и лохматая. Кобель.
      Пес прижал уши и зарычал, а потом залаял.
      — Полегче, приятель, — строго сказала ему Линда.
      — И это собака-телепат? Да это самая дворняжья пародия на Гуффи, которую я видел, — воскликнул Джин.
      — По-моему, он хорош. В своем роде.
      Собака подняла уши и замахала лохматым хвостом.
      — Видел? Он дружелюбный. — Линда наклонилась и погладила пса. — Молодец.
      Джин покачал головой.
      — Эта зверюшка и миску свою не найдет.
      — Не слушай его, малыш. Ты-то знаешь… Ты супертелепат, правильно?
      — Р-р-ав!
      — Правильно. — Линда, засмеявшись, потрепала собаку по голове. — Видишь, Джин? Он умный.
      Джин подошел и похлопал пса по спине.
      — Просто коллекция ошметков от старых ковров. Выглядит, правда, здоровым. А носик у тебя как, приятель? А? Нюхалка в порядке?
      — Р-р-ав!
      — М-да, это или собака, скрещенная с противотуманной сиреной, или не знаю что. Как тебя земля носит, дружок?
      — Р-р-уф!
      Они рассмеялись.
      — Да, это у него хорошо получается, — заключил Джин. — Но есть ли у него таланты, недоступные обычным земным собакам? Вряд ли.
      — Дадим ему шанс, — сказала Линда.
      — Ур-рф!
      — Как думаешь, Джереми? — спросила Линда.
      — На вид так совсем тупая собака, но кто знает? Пойду, принесу вещи Мелани.
      — Снеговичок!
      Снеголап встал и подошел к ним. Собака с любопытством обнюхала его ноги, продолжая помахивать хвостом.
      — Снеговичок, он думает, что ты — человек, — заметил Джин.
      — Да он ничего не соображает.
      — Он дает тебе возможность усомниться и этом.
      — Как мы его назовем? — спросила Линда.
      — По породе, — ответил Джин.
      — А какая у него порода?
      — Пыльным мешком трахнутый балбес. По-латыни «Canis goofus».
      — Гуфус! — рассмеялась Линда. — Подходит!
      — У-урф! — Гуфус радостно задышал, высунув длинный розовый язык.
      Вернулся Джереми со старой одеждой и туфлями Мелани и бросил все перед Гуфусом. Тот с интересом обнюхал вещи. Потом гавкнул и опять принялся нюхать.
      — Похоже, он что-то понял, — решила Линда. — Ищи её, дружок. Ищи!
      Гуфус посмотрел на Линду и залаял опять — с большим воодушевлением, размахивая хвостом, порываясь бежать прочь от вещей на полу. Он сделал несколько шагов в сторону «Странника», остановился, посмотрел на челнок и гавкнул ещё раз.
      Джин почесал подбородок.
      — Сверхъестественно. Откуда ему знать?
      — Телепат, — пояснила Линда. — Идет за телепатическим запахом.
      — Да-а. Ну, приятель, беру свои слова обратно. Ты и впрямь необычная собачка.
      — Р-р-раф!
      — Ну, кто отправляется в экспедицию? — спросил Джин. — Все мы в кабину не поместимся.
      — Я, — заявила Линда.
      — Ты, я, Гуфус и Снеговичок?
      — Думаю, да.
      — Джереми, ты тоже должен ехать, — предложил Джин, — у тебя есть опыт пилотирования этой штуковины.
      — Я летал всего два раза. А потом, «Странник» будет все время под контролем главного компьютера. Это гораздо лучше, чем летать наугад. По крайней мере я надеюсь, что это работает.
      — Хорошо, потому что я умею только поворачивать вправо-влево, и все.
      Ластер вылез из-под «Странника» и отряхнулся.
      — Готово.
      — Работает?
      — Не знаю, ещё не включал.
      Вылез и Долберт. Посмеиваясь, он вытирал руки о промасленную тряпку.
      — А ты что думаешь, Долберт? — спросил Джин.
      Механик рассмеялся и пробормотал что-то неразборчивое. Ластер пояснил:
      — Говорит, мол, не хочет его заводить.
      — Вот это да. Спроси его, каковы наши шансы.
      — Да он вроде как слышит тебя, Джин.
      — А, ну да. Ну так что, Долберт?
      Долберт пожал плечами и что-то прочирикал.
      Ластер снял кепку и промокнул лоб клетчатым носовым платком, который видал лучшие дни в году этак тысяча девятьсот двадцать третьем.
      — Долберт говорит, у вас четыре варианта — либо вряд ли что получится, либо ни фига не выйдет, либо все накроется, либо обломится под конец.
      — Ну, ты все ещё хочешь лететь? — повернулся Джин к Линде.
      — Да, сэр, — выразительно кивнула Линда.
      — Ну-ну. — Джин поднял брови.
      — Хорошо, — сказал Джереми. — Сейчас я проверю все системы, а потом можно будет попробовать слетать куда-нибудь между вселенными. — Парень почесал затылок. — Ещё надо придумать, как мы собираемся использовать Гуфуса. Ну, я пошел тестировать аппарат.
      И он скрылся.
      — Что нам нужно взять в путешествие? — спросила Линда.
      — Воду, еду, наверное, аптечку. Много мы взять не можем. Там очень тесно. Я, честно говоря, не представляю, как мы влезем вместе со Снеговичком и Гуфусом.
      — Я не хочу оставаться, — запротестовал Снеголап.
      — Да и я бы не хотел, — согласился Джин. — Ты нам пригодишься. Так что давайте выдохнем и забьемся туда, как сардины в банку.
      — Вода, еда, лекарства, — перечисляла Линда. — Ещё что-нибудь?
      — Оружие.
      — Думаешь?
      — Никогда не знаешь, на что налетишь в неизвестных вселенных. Устанавливать мир с помощью военного превосходства — вот мое кредо.
      — Хорошо, — сказала Линда, покачав головой. — Возьми со стола.
      На столе было свалено много всякого оружия — револьверы, автоматические ружья, карабины, легкие пулеметы. Попадались и какие-то экзотические образцы. Джин взял странного вида пистолет, дуло у которого расширялось воронкой.
      — Лазер какой-нибудь? — спросил он у Линды.
      — Не знаю. Попробуй.
      Джин посмотрел на пистолет повнимательнее.
      — Здесь переключатель: «ОГЛУШИТЬ, ПРЕРВАТЬ, СЖЕЧЬ, ИСПАРИТЬ». Ну и шутки у тебя.
      — Знаешь, лучше не трогай его. Звучит как-то угрожающе.
      — Надо проверить. Он стоит на «ПРЕРВАТЬ», так и оставим.
      Джин водрузил на стол банку с маринованными огурчиками и расчистил место вокруг неё. Потом отошел шагов на десять назад и прицелился. Линда и Снеголап отошли подальше.
      Ничего не случилось. Джин осмотрел оружие.
      — А, на предохранителе. — Он сдвинул небольшой шпенек и прицелился ещё раз.
      Банка с огурцами превратилась в зеленый туман. Никаких обломков вниз не посыпалось, от банки остался только запах рассола.
      — Так можно и взбесившегося слона остановить. И даже танк.
      — И представить не могу, что значит «ИСПАРИТЬ», — сказала Линда.
      — Будем надеяться, что нам не придется это выяснять. Так, теперь осталось только кобуру раздобыть, и я готов. Ну, давайте, злые чудовища из других миров, подходите по одному. — Джин сделал страшное лицо.
      Линда укоризненно покачала головой:
      — Джин, перестань нести околесицу.
      — Прости.

      В столовой стояла напряженная тишина. Всеми овладели мрачные предчувствия, и звон столовых приборов заглушал тихие разговоры. Никто не шутил и не смеялся. Вина выпили больше ста литров.
      Еды было в изобилии — в основном рыбы и птицы. Дичь явно была подобрана из космополитических соображений — выпь, утка-широконоска, чибис, веретенник, перепелки, ржанки, цапли, журавли, кулики, красноножки, фазаны, куропатки и кроншнепы. Блюдом дня стала камбала, запеченная с каперсами и лимоном, но треска, щука, люциан, пикша, европейская сельдь и рыба-меч тоже подавались — отварные или запеченные с различными гарнирами, вместе с осетриной, омарами, раками, устрицами, копченой селедкой и креветками. Мясные блюда оказались представлены только мясом дикого кабана в мятном желе. Из супов предлагались консоме из цыпленка или жульен с кусочками аспарагуса. На десерт — разнообразнейшие фрукты, орехи, фруктовые пирожные, сыры и целая коллекция тортов — от орехового до слоеного с малиной и ромом. Коньяки и ликеры подавались с кофе и травяным чаем.
      Повара приносили свои извинения по поводу небогатого выбора, жалуясь, что их поздно известили, да и кухня в замке устроена примитивно.
      Леди Шейла Янковски прибыла в замок вместе со своим мужем, принцем Трентом. Теперь супруги ужинали вместе с Далтоном и Такстоном за одним из боковых столиков.
      Рыжеволосая красавица Шейла пленяла своим нежно-кремовым цветом лица, зелеными глазами, чувственным, правда чуть великоватым, ртом. Кажется, сейчас она пребывала в хорошем настроении, хотя во взгляде проскальзывала тревога. Она беспокоилась за мужа. Разговаривала она искренне, во всяком случае старалась в присутствии Далтона и Такстона, которых считала друзьями.
      — Может, это прозвучит ужасно, — сказала она, — но если и был на свете сукин сын, который заслуживал смерти больше, чем виконт Орин, так это, пожалуй, только Гитлер.
      — Или Сталин, — вставил Трент. — Все забывают про Сталина.
      — Наверное, я говорю ужасные вещи, да? — Шейла вопросительно взглянула на Такстона.
      — У нас создается все более и более неприятное впечатление о виконте, — сказал он.
      — Вы и половины не знаете. Трент сказал, вам известно о нашей с ним стычке.
      — Мы знаем, что он оскорбил вас, — сказал Далтон.
      — Да он чуть не изнасиловал меня — ещё две секунды, и добился бы своего, но в этот момент вошел Трент. Орин зажал меня в углу в зимнем саду, и бороться с ним было всё равно что отбиваться от осьминога. Сначала он, конечно, был очень любезен и всё такое, но потом распустил руки и… да всё это просто невообразимо. Я не могла поверить, что он осмелится так себя вести, когда кругом люди. Он просто с катушек съехал. Я знала, что он пристает практически к каждой женщине, но не думала, что он просто маньяк. Наверное, он решил, что Трент женился на своей содержанке, потому что, кажется, был абсолютно уверен, что я уступаю первому встречному и поперечному. Очень удивился, что я сопротивляюсь. Ну и гад.
      Трент смотрел в свою тарелку с супом.
      — Извини, дорогой. — Она положила ладонь на его руку. — Тебе не нравится, что я об этом говорю?
      — Нет, что ты, дорогая, просто адвоката из тебя бы не вышло. — Он улыбнулся. — Не будем об этом. Ешь.
      — Уже наелась. — Шейла отложила вилку. — Наверное, мне надо закрыть свой большой рот. Я прекрасно расписала, какой у тебя мог быть мотив.
      — Я и так возглавляю список подозреваемых у Тайрина.
      — Ну, это он зря. Какой же ты убийца? А вы как думаете, друзья? Ведь вы не считаете, что это Трент сделал?
      — Ив голову не приходило, — возмутился Далтон.
      — Ну-ну, — усмехнулся Трент. — Хорошо, я встану и признаюсь. Я действительно хотел убить Орина и убил бы, если бы Шейла не стала возражать.
      — Я сказала, что не потерплю дуэли, — пояснила Шейла. — Мне совершенно не хотелось сидеть трясясь от страха и гадать, не вернется ли мой муж домой в сосновом ящике. Ни за что.
      — Она уговорила меня отозвать вызов, — продолжал Трент. — Пойти на попятную. И я уже собирался послать Орину записку, что не явлюсь решить дело чести, когда мы получили письмо от его секунданта, где тот от имени Орина просил отсрочки, ссылаясь на недуг виконта. На этом все и закончилось. Ни он, ни я так больше и не возвращались к этой теме. Насколько я понимаю, это он пошел на попятную, но он известный задира и дуэлянт, так что повод, скорее всего, был не выдуман. Однако он знал, что я фехтую лучше. Мне кажется, я бы убил его.
      — Если кому и надо было его убить, так это лорду Белгарду, — заметила Шейла. — Орин и леди Ровена давно были любовниками. Ой, опять я слишком много болтаю…
      — Тайрин, как и все остальные, давно об этом знал, — возразил Трент. — Но в момент убийства Белгарда поблизости не было. Если это действительно случилось, когда я проходил мимо.
      — Мы слышали, что Орин не делал тайны из своей связи с леди Ровеной, — сказал Такстон.
      — Вы имеете в виду, что он тискал её прямо под носом Белгарда? — спросил Трент. — Ровена с Орином все время этим занимались. Она презирает своего мужа и рада лишний раз показать, что он рогоносец. Белгард никогда не возмущался — он понимал, что прекратить это можно, только вызвав Орина на дуэль, и знал, что Орин убил бы его. С холодным оружием в руках Белгард и с цыпленком не справится. Да и стреляет он неважно, так что…
      — В общем, вряд ли Белгард мог метнуть кинжал, — прокомментировал Такстон.
      — Ничего не знаю о том, как он обращается с кинжалами, — сказал Трент. — Вряд ли он мог такое сделать, но…
      — Кажется, что вообще никто из всей этой компании не мог совершить убийство, — вставил Далтон. — Вот только звук, который вы слышали… это точно был кинжал, а значит, кто-то его все-таки бросил.
      — Трент, — обратился к принцу Такстон. — Судя по вашему описанию, эта штуковина наделала немало шума.
      — Да. И шум этот никак не напоминал звук летящего ножа. Это был не свист, а шуршание. Я хочу сказать, что если бы нож в полете вращался, звук был бы другой. Не забудьте, что это рассуждения уже задним числом. Тогда я вообще не задумался. Я просто решил, что это птица или летучая мышь. Или насекомое, как я уже говорил.
      — Должно быть, он летел с бешеной скоростью, — заметил Такстон.
      — И я об этом подумал, — согласился Трент. — Но кто мог бросить его с такой силой?
      — Думаю, какие-нибудь катапульты для метания ножей здесь не водятся, — покачал головой Такстон. — Может, что-то типа арбалета, только для ножа или кинжала?
      — Никогда ни о чем подобном не слышал, — отвечал Трент. — Но тут вокруг множество миров, в которых можно найти все что угодно.
      — Убийца должен был прятать такую штуку на себе, — решил Далтон. — Или быстро он неё избавиться. Засунуть куда-нибудь.
      — Ребята Тайрина нашли бы её, — возразил Такстон.
      — Они же не нашли орудие убийства, — напомнил Далтон.
      — И никто из нас его не нашел. — Такстон отпил вина. — Я все время об этом думаю.
      — Довольно загадочная деталь, — согласился Трент. — В череде таких же загадочных.
      — Загадок вообще много, — поддержал его Далтон. — Например, если нож метнули, кто его вытащил и бросил на землю?
      — Может быть, виконта закололи где-нибудь в другом месте, — предположила Шейла. — Я все раздумываю над тем, что мне рассказал Трент по дороге сюда. Разве убийца не мог заколоть его в замке, а потом прийти в сад и бросить нож?
      — Никто не видел, чтобы хоть кто-нибудь уходил из сада, а потом возвращался, — напомнил Далтон.
      — А кто-нибудь из замка?
      — Чужих на празднике не было. Если убийство произошло в замке, тогда придется ломать голову, как орудие убийства оказалось в саду.
      — А слуги? — спросила Шейла.
      — Тайрин допросил большинство из них, — сказал ей Такстон. — Когда Орин ушел, все, кто прислуживал на обеде, были в саду. Носились как черти. Никто не мог уйти и вернуться.
      — Допустим, я слышал летящую птицу, — сказал Трент. — Допустим, нож никто не метал. Представим, что Орин вдруг чувствует необходимость уйти, встает и идет к выходу. Кто-то закалывает его кинжалом возле ворот, когда виконт проходит мимо. Орин продолжает идти в замок и умирает, пройдя дальше по коридору. Злодей случайно роняет нож там, где сидела его жертва. Просто совпадение. Ну как?
      — Очень хорошо, — ответил Такстон. — Если не учитывать тот факт, что возле ворот никого не видели.
      — В этот момент никто туда не смотрел, — продолжал Трент. — Убийце повезло, нам — нет.
      — Возможно, — согласился Такстон. — Но не очень верится, что нож случайно обронили именно на этом месте.
      — Но вспомните, леди Рильма говорила о странном звуке, который издал её муж. Наверняка в тот момент что-то действительно произошло, — заявил Далтон. — Я убежден в этом.
      — Она тоже, — фыркнула Шейла.
      — Тоже что? — спросил Такстон?
      — Тоже в числе подозреваемых. Трент, не ты ли мне говорил, что однажды она нападала на Орина?
      — Да, но давно, — кивнул Трент. — Рильма всегда была неуравновешенной, даже обращалась в разные клиники по поводу своих нервов. А однажды ударила Орина в плечо ножницами, счастье, что рана оказалась неглубокой. После этого её отправили в больницу, и с тех пор ничего подобного не повторялось.
      — Все равно очень интересно, — заявил Далтон. — Значит, она могла слышать, как он застонал от боли, но, может быть, она проста скрывает, что сама её и причинила. Может, у неё было временное помутнение рассудка? Тогда можно объяснить, почему нож бросили у стола, а она об этом не беспокоится, а может, и не знает.
      — Возможно, — согласился Такстон. — Умный ты, старичок.
      — Итак, — сказал Трент, отодвигаясь от стола, — я иду, а эта птичка пролетает мимо. Я её не вижу, а также не вижу, как леди Рильма вытаскивает стилет и убивает своего мужа, да и никто этого не видит. Орин ни слова никому не говорит, просто встает и уходит, и с каждым его шагом жизнь покидает его.
      Все четверо помолчали. Трент придвинулся к столу и снова принялся за остывший суп. Отхлебнул немного, положил ложку, отодвинул тарелку и снова откинулся на спинку стула.
      — Нет, — заговорил Такстон. — Все это чепуха какая-то.
      — Но как же тогда все случилось? — не успокаивалась Шейла.
      — Никто не знает. Отчего загадка только интереснее. Люблю читать про такое в книжках. В реальности же, здесь и сейчас, страшновато.
      — Да уж, — согласилась Шейла. — Подумайте, убийца — в этой комнате. Он или она — здесь, ужинает вместе с нами, а мы тут сидим спокойно.
      — У меня ладони вспотели, — пожаловался Далтон.
      — А-а, и у вас тоже? — спросила Шейла. — У меня вечно с этим проблемы. Я иногда ужасно нервничаю.
      — А вот и Тайрин, — заметил Такстон. Начальник стражи сразу подошел к их столу и с каждым по очереди поздоровался.
      — Позволите сесть с вами?
      — Конечно. — Трент выдвинул для него стул.
      Тайрин сел и устало вздохнул:
      — Я получил отчет Мирабилиса. Он подтвердил, что рана ножевая. Лезвие задело ребро, вошло в левое легкое и пробило легочную артерию. Конечно, сразу началось кровотечение. Но скорость потери крови была невелика, поэтому виконт ещё довольно долго был жив. По краям раны видны следы заживления.
      — Заживления? — переспросил Далтон. — Как такое может быть?
      — Это магия, — пояснил Тайрин.
      — Магия?
      — Да, исцеляющая магия; наверное, сам Орин её и применил. Похоже, вот как это было. Когда Орин понял, что его ударили кинжалом, он сделал разумную вещь: прежде всего покинул садовый мир, где его магия не действовала, и отправился в замок, где она могла сработать. Насколько мне известно, Орин не был прирожденным волшебником, но, как и все мы, знал кое-какие мощные заклинания, например для поддержания здоровья. Наверное, он принялся колдовать изо всех сил, как только добрался до Опасного. И ему почти удалось справиться с раной. Однако он понимал, что одной магии будет недостаточно и требуется немедленная медицинская помощь. Он знал, что рана его смертельна, и решил рискнуть. Он мог бы вернуться домой и оттуда поехать в больницу, но до его портала из сада идти около десяти минут. До кабинета доктора Мирабилиса — примерно столько же, к тому же у доктора нет необходимого оборудования для оказания экстренной медицинской помощи. Тем не менее был один госпиталь неподалеку, в мире, портал которого находится в нише, где вы его нашли. Он решил рискнуть, не зная, с какой периодичностью появляется блуждающий портал, и проиграл.
      — А что это за мир? — полюбопытствовал Такстон.
      — Он называется Клингсор, — ответил Тайрин, — может, не очень развитый с технической точки зрения, зато хирурги там делают чудеса, даже с весьма примитивными инструментами. А госпиталь поблизости от портала как раз специализируется на экстренной хирургии. Орину удалось бы выжить, если бы он добрался до этого госпиталя. Но его магия оказалась слабовата, а кровотечение было сильным. Он потерял сознание, процесс исцеления раны остановился, и он просто истек кровью.
      — Тогда понятно, почему он так поспешно ушел с приема, — сказал Трент, — зачем вернулся в замок и что делал в нише.
      — Да. Это полностью исключает версию о том, что на него напали в замке.
      — А про орудие убийства что-нибудь выяснили? — спросил Такстон.
      — Отпечатков пальцев не было. Стилет абсолютно чистый.
      Такстон кивнул, улыбаясь не то с сожалением, не то с удовлетворением.
      — Самый обычный предмет, — продолжал Тайрин. — Сделан в мире Хельвиан, и подобные ему стилеты продаются там в тысячах уличных лавочек. Дешевая сталь, простая самшитовая ручка, латунный эфес. Лезвие заточку держит очень плохо, но в целом этим кинжалом можно пользоваться, если не будешь ничего резать ломтями. Чтобы проткнуть кого-нибудь, лучше орудия не найти.
      — Если только не метать его, — вставил Такстон.
      — Да, для метания он не предназначен, но сбалансирован неплохо, пожалуй, единственная его положительная черта. Это не совсем стилет, хотя и не метательный нож.
      — Так можно было его метнуть или нет? — нетерпеливо спросил Далтон.
      — Думаю, да, — ответил Тайрин. — Хотя сейчас мне кажется, что его все-таки не метали. Кто-то ударил виконта с близкого расстояния. Я почти уверен.
      Никто не стал задавать очевидный вопрос.
      — Расследование ещё далеко не закончено, — продолжал Тайрин. — Я должен опросить всех, кто мог видеть хоть что-нибудь. А это означает — почти всех, кто был на празднике. Кстати, группа крови на лезвии стилета совпадает с группой крови виконта. Нет никакого сомнения в том, что это орудие убийства. — Тайрин поднялся. — Мне надо опросить ещё кучу народу. Прошу извинить меня… леди Шейла… ваше королевское высочество. — Тайрин неловко поклонился и вышел.
      — Он яснее ясного дал понять, что считает меня убийцей, — заметил Трент.
      — А мне кажется, он подозревает скорее леди Рильму, — возразил ему Такстон.
      — Тогда у меня, наверное, паранойя. — Трент повернулся к жене. — Дорогая, ты поела?
      — Не могу ничего есть. Я так из-за всего этого расстроена!
      — Тебе надо поесть. Вечером тут перекусить не дают.
      Она положила в рот кусочек, старательно пожевала.
      — Уже все холодное, а я устала. Может, мы…
      — Добрый вечер, леди Шейла, ваше высочество…
      Трент поднял взгляд.
      — Дамик! Привет!
      Такстон и Далтон встали, а Трент остался сидеть.
      — Позвольте представить господ Далтона и Такстона. Господа, его превосходительство граф Дамик из Ультима Туле.
      Граф щелкнул каблуками и склонил голову.
      — Рад познакомиться, господа.
      Гольфисты поклонились в ответ.
      — Пожалуйста, господа, садитесь, — пригласил граф. — Не хотел мешать вашей трапезе, но я должен кое-что сказать вам, Трент.
      — Садитесь, Дамик.
      — Благодарю вас.
      — Вина?
      — Спасибо, я уже отужинал.
      — Что случилось?
      — Да все то же. Тайрин меня подозревает.
      — Какие у него для этого основания?
      — Все из-за ссор по поводу права наследования. Несмотря на мои уговоры, Орин решил поддерживать семью Доу в распрях с моими союзниками, родственниками Золтанов. Он вложил деньги в провинции, управляемые кланом Доу, — выбрал выгоду в противовес дружбе. Поэтому я теперь под подозрением. А моя пламенная любовь к холодному оружию, которая всем известна, и вовсе наводит всех на соответствующие мысли.
      — Не беспокойтесь, друг мой, — сказал Трент. — Тайрин на самом деле не верит, что вы могли это сделать.
      — Неужели? Жаль, что он мне об этом не сказал!
      — Его расследование ещё не завершено. Он даже ещё не начал выдвигать гипотезы — до сих пор выбирает подозреваемых. Конечно, вы у него в списке. И я тоже. В конце концов, Орина многие ненавидели.
      — Я-то к ним не отношусь! Вот что самое важное: я не поддерживал его политические взгляды, но мы дружили, хотя я первый готов сказать, что у него было много недостатков. Но он… он знал, как можно хорошо провести время. Иногда с ним бывало очень весело.
      Трент слегка пожал плечами.
      — Ничего не могу сказать. Мы не общались.
      — Ну да, могу понять почему. Однако мне нужен ваш совет по несколько иному делу, которое меня тревожит.
      Граф посмотрел в одну сторону, потом в другую и, подавшись вперед, тихо сказал:
      — Я знаю, кому принадлежит кинжал.
      — Откуда? — приподнял бровь Такстон.
      — Я видел, как этот человек покупал его, когда последний раз был в Хельвиане. Там есть рынок в деревне Флибас… Но я не стану сейчас называть его имя.
      — Вы же не можете сказать наверняка, что тот кинжал, который кто-то где-то покупал, и есть орудие убийства, — возразил Трент. — Таких кинжалов много. У меня самого когда-то был очень похожий.
      — Конечно, мое свидетельство не может служить доказательством вины, но все же я обязательно расскажу об этом Тайрину, если не из дружеских чувств к Орину, то из чувства долга.
      — Конечно скажите.
      — Да, но это может выглядеть как донос.
      — Понимаю, — согласился Трент. — Но, мне кажется, сказать все-таки нужно.
      — Да, пожалуй, вы правы. Я подумаю над этим. — Граф встал, Далтон с Такстоном тоже поднялись.
      — Благодарю вас за совет, — сказал граф Тренту.
      — Надеюсь, вы примете верное решение, — ответил тот.
      — Думаю, лягу спать сегодня пораньше. Господа, рад был познакомиться. Доброй ночи, ваше высочество… миледи.
      — Спокойной ночи, Дамик, — ответила Шейла. — Будьте осторожны.
      Граф низко поклонился и ушел.
      — Не хотела бы я оказаться на его месте, — заметила Шейла. — Особенно если он заподозрил кого-то из друзей.
      — Жаль, что он не сказал нам, кого видел, — отозвался Такстон. — Но, мне кажется, он не стал бы зря разбрасываться обвинениями, даже вполне обоснованными.
      — Такой нож продается на каждом углу, — твердил своё Трент. — Нет сомнения, что убийца именно поэтому его и выбрал.
      — Конечно, — согласился Такстон. Трент резко встал.
      — Забыл кое-что сказать Дамику. Сейчас вернусь. — И он вышел из обеденной залы.
      Разговор перешел на менее неприятные темы, а Далтон принялся за куропатку с шалфеем, заявив, что от морского воздуха у него аппетит разыгрался. Такстон как раз рассказывал о том, как охотятся на рябчиков в Дорсете, когда в гостиной раздался крик.
      Все кинулись туда.
      В центре гостиной у ног принцессы Доркас лежал с закрытыми глазами Дамик. Рядом, вместе с лордом Белгардом и леди Рильмой, стоял Трент. Все они оцепенели от изумления.
      Такстон и Далтон подбежали первыми. Дамик лежал на спине, а на белой его рубашке расплывалось алое пятно.
      — Мертв? — спросил Далтон.
      Такстон тронул пальцем шею графа.
      — Да. Нож вошел прямо в сердце.
      Тайрин протолкался через толпу. Такстон встал и отошел в сторону, давая капитану возможность осмотреть тело.
      — Далтон, слушай!
      Далтон подошел к Такстону.
      — Что такое?
      — Я обо что-то споткнулся.
      — Споткнулся?
      — Когда я отходил, ботинок зацепился, и что-то звякнуло. Но я ничего тут не вижу, а ты?
      Далтон огляделся.
      — Здесь ему и закатиться некуда. Ты уверен?
      — Уверен. Только вот что бы это значило?
      — Такстон, дружище, не знаю.
      Такстон задумчиво смотрел на тело графа.
      — А я, кажется, знаю.

      Забегаловка была закрыта. За боковой дверью обнаружилась темная лестница, на её верхней площадке три двери вели в отдельные квартиры.
      — Номеров нет, — заметил Карни. — Куда нам, как ты думаешь, Велма?
      — Откуда мне знать?
      В доме стояла тишина — только радио где-то приглушенно играло тихую танцевальную музыку.
      Карни выбрал первую дверь слева и постучал.
      Некоторое время ничего не происходило. Потом с лязгом начали отодвигаться засовы. Дверь открылась чуть-чуть, цепочка все ещё была накинута.
      Изнутри просочился тусклый свет, женский голос произнес:
      — Да?
      — А мистер Лемарр Гамильтон здесь живет?
      — Кто вы?
      — Я хотел бы воспользоваться его услугами, если он не занят.
      — Он спит.
      — Я понимаю, уже поздно, но у меня большие неприятности, и очень нужна помощь мистера Гамильтона. Вы не могли бы его разбудить?
      — Он этой ерундой больше не занимается.
      — Я хорошо заплачу. Мне очень надо. Признаюсь вам, это дело жизни и смерти.
      Глаз смотрел на него в щель не мигая. Дверь на секунду закрылась, потом широко распахнулась. Карни и Велма вошли.
      Высокая худая женщина лет сорока в зеленом домашнем платье с цветочками и в старых шлепанцах закрыла за ними дверь и, недоверчиво нахмурившись, глянула на поздних гостей.
      — Идите в гостиную, — сказала она им.
      Квартира была узкой и длинной, как вагон поезда. Они прошли через кухню, потом через комнату, где кто-то спал на кушетке в углу. Штукатурка на потолке местами отвалилась, пахло плесенью и жиром для жарки, а вообще в комнате было чисто.
      Они миновали короткий коридорчик. Дальняя комната была обставлена удобной, хоть и допотопной мебелью. Карни и Велма присели на диванчик и принялись ждать, разглядывая семейные портреты, развешанные по стенам.
      В комнату, ссутулившись и склонив седую голову, вошел старик, тощий, почти изможденный, в мешковатых брюках и нижней рубашке.
      Он без улыбки оглядел посетителей и опустился в кресло напротив.
      — Вам что-то нужно от меня? — Голос был чистый и сильный и совсем не соответствовал наружности.
      — Да, — сказал Карни. — Мне очень нужен ваш совет по поводу некоторых сверхъестественных явлений.
      Старик изучающе смотрел на него черными глазами.
      — Да, ваше… — Он улыбнулся. — Думаю, я знаю, кто вы, хотя не уверен, что знаю, как вас зовут.
      — Джон Карни. У меня кое-какие дела в этом городе. Некоторые люди считают меня очень влиятельным.
      — Полагаю, они правы. — Старик подался вперед, поставив локти на колени. — Чем я могу вам помочь?
      — Мне нужна сила.
      Некоторое время они сидели молча. Далекое радио перешло на зажигательные латиноамериканские мотивы.
      — Сила всем нужна, — заметил старик. — Сила нужна, чтобы жить.
      — Мне надо больше. Я сражаюсь с чем-то очень могущественным. Думаю, вы понимаете, о чем я. Они давно в городе, а сейчас наступают.
      — Да, я понимаю.
      — Я хочу сразиться с ними, я уже сражаюсь, но до настоящего времени не побеждал. Дайте мне оружие, хоть какое-нибудь.
      — Оружие? — проворчал старик. — С оружием тут нечего делать.
      — Это такая метафора… Мне нужна вся сила, которую вы можете вызвать, которую можете получить и передать. Какова бы ни была сила или её природа, я смогу с ней управиться.
      Старик медленно выпрямился и откинулся в кресле, помолчал, потом ответил:
      — Я ничего не могу передать. И принять не могу. И все происходит по-другому.
      — А вы можете описать, как это происходит?
      Старик покачал седой головой.
      — Это не опишешь. Это надо чувствовать. Вы должны сами ощутить.
      — Что ощутить?
      Старик внимательно его разглядывал.
      — Вы для этого не подходите.
      — Нет?
      — Нет, сэр. Не тот вы человек.
      — Это из-за моего цвета кожи?
      Молчание. Старик посмотрел налево, в окно, темнота в котором не мешала ему увидеть то, что он хотел.
      Наконец он подался вперед и заговорил внешне спокойно, но с глубоко скрытым волнением:
      — Нет, не из-за цвета. Из-за… опыта. Каждый рождается с каким-нибудь цветом, но каждый человек живет по-разному. Ведет себя по-разному, разное с ним случается. Он становится непохожим на остальных и по-своему смотрит на мир. Никто не может научить его, он и сам это знает. Он уже не может измениться, он таков, каков есть. Непохожесть становится такой же его частью, как цвет кожи, с которым он родился. И жизнь одного человека совершенно отлична от жизни другого человека. Она — его собственная. Никто с этим ничего не может поделать — просто каждому надо жить по-своему. У каждого своя боль, своя жизнь и свое страдание. Неважно, счастлив человек или печален. Жизнь — страдание. У каждого — своё. Надо принять это… и пользоваться этим, заставлять работать. Тогда у тебя что-то будет. Но опять-таки у каждого — своё. Никакого толку не будет, если один человек захочет отдать это другому. Это нельзя отдать. Надо иметь свое. И управлять им. — Старик опять откинулся на спинку кресла и тихо прибавил: — Не знаю, получится ли у вас.
      — Я очень хочу научиться, — сказал Карни, пытаясь вложить в свои слова всю силу убеждения. — Я хорошо заплачу.
      По-прежнему слышались латиноамериканские ритмы — крохотные барабаны конга, кастаньеты. Вдруг музыка стихла. В тишине снаружи раздался автомобильный гудок.
      Карни прислушался, но больше ничего не услышал.
      Велма тихонько спросила:
      — Вы не возражаете, если я закурю, мистер…
      — Пожалуйста, мисс.
      Велма закурила сигарету, поискала пепельницу и нашла её на столике в торце дивана.
      — Вы недостаточно страдали, — сказал старик.
      — Может быть, — согласился Карни. — Не могу сказать, что жалею об этом, но это так. У меня много другого опыта.
      — Да, сэр. Как знать, может, он тоже пригодится.
      — Надеюсь. Как вы сказали, каждый человек отличен от остальных. Обстоятельства именно его судьбы лепят его характер, его натуру, и все изгибы и очертания принадлежат только ему одному, как его подпись или рисунок на ладонях. — Карни едва заметно усмехнулся. — Это я другими словами сказал то же, что и вы.
      — Да, совсем другими.
      — Есть страдание, которое приходит, когда слишком много повидал. Слишком много прожил. Слишком долго.
      Старик кивнул:
      — Да, я сам это знаю.
      — Есть страдание, которое приходит, когда устаешь охотиться за удачей, когда уже ничто не может тебя удивить. Когда ты меняешь и меняешь все вокруг, пока не начинаешь забывать, с чего начинал. Это как музыка, которую исполняют слишком часто. Приходит неприятное чувство, может быть разочарование. И беспокойство. Вы смотрите в лицо огромному Ничто. Что все это значит, в конце концов, и когда наступит конец? Когда перед тобой разверзается бездна… нет, это слишком тяжело. Представьте, например, что ваша последняя сигарета сломалась. Вот вы проходите через роскошный бордель и оказываетесь на заднем дворе, засыпанном мусором. Подумайте… но, надеюсь, вы понимаете, о чем я. А? Страдание знакомо всем. Оно бывает только одного вида. Потому что, как вы сказали, жизнь и есть страдание. Это борьба — день за днем, минута за минутой. Сердце работает, стучит, не останавливаясь, днем и ночью — сложная машина, неподвластная нашему пониманию. Оно напрягается изо всех сил, а как только замрет хоть на миг, мы чувствуем, как жизнь утекает от нас. Мы так близко от небытия, всего в одном ударе сердца. Мы едим, работаем, развлекаемся, и все это — на тонком льду нашего бытия. Вот мы скользим, как обычно, а через миг летим в холодную глубину, откуда нет возврата. Вы понимаете, о чем я? Все дело в том, что власть, слава, богатство ни на йоту не ослабляют эту боль. И любовь не ослабляет, любовь — тоже страдание. Каждый из нас неизбежно один, и каждый в одиночку с ужасом осознает, что все это… ничего не значит. Ничего. Неважно, как ты собираешься это назвать, кто ты — атеист или религиозный фанатик, нигилист или романтик… — Карни перевел дух, уселся обратно на вытертый бархат дивана и, улыбнувшись, принялся обмахиваться шляпой. — Жарко здесь, правда?
      — Да, — улыбнулся ему старик. — Да, сэр. — И он рассмеялся низким хриплым смехом.
      Потом медленно поднялся и вышел из комнаты.
      Велма загасила сигарету, достала из сумочки маленькое зеркальце и проверила, как лежит губная помада. Убрав зеркало, она глянула на Карни.
      — Что у него такое есть, что тебе нужно?
      — Может быть, и ничего.
      — Мне надо выпить. — И она стала возиться, зажигая другую сигарету.
      — Может, хозяин угостит.
      Карни взял у неё из рук коробок спичек и дал ей прикурить. Огонек отразился в её глазах. Затягиваясь, она смотрела на него. Карни, перегнувшись через неё, бросил спичку в пепельницу.
      — У тебя такое волевое лицо, — заметила она.
      — Я дорого заплатил за каждую свою морщинку.
      — Очень интересное лицо… Тебе кто-нибудь говорил об этом?
      — Не так прямо.
      — Я могу многое узнать о человеке по его лицу.
      — И о чем рассказывает тебе моё?
      — Оно странное. Необычное. Ты много повидал, много пережил. — Она глубоко затянулась и выпустила дым в воздух. — Никто про тебя всего не знает. Ты все носишь в себе.
      Он кивнул.
      — Психологом не работала случайно? Профессионально излагаешь.
      — Думаешь, я шучу? Я знаю тебя — я вижу.
      — Может быть. — Он кивнул головой в сторону двери. — А что тебе говорит лицо старика?
      Она отвернулась и пожала плечами.
      — Старый. Устал от всего.
      Карни бросил шляпу на столик у дивана.
      — Жарко здесь. Или у меня лихорадка.
      Вернулся старик — с бутылкой и матерчатым мешком в руках. Поставил бутылку на стол и принялся, теребя тесемку, развязывать мешок. Развязав, сунул руку внутрь, пошарил, извлек темный шишковатый предмет и вручил его Карни.
      Тот взглянул на предмет. Это был не то корешок, не то сучок, почти черный, необыкновенно твердый для дерева и вообще для растения.
      — Корень святого Иоанна?
      — Хм. Нет, сэр. Это Черный Бенджамин. Такое вряд ли где найдешь.
      — Пожалуй.
      — Я неделю провел в лесу, выслеживая его. Его надо выслеживать. Ты вертишься, думаешь, что знаешь, где он, а он уже исчез, испарился. Я выкопал его и принес домой, и он сидел здесь и сох. Он был злой, как черт, что я его выкопал. Не хотел он выкапываться. Не хочет он, чтобы его видели.
      — Значит, он разумный. Он думает.
      — Ну да. Он знает. У него свой ум, у Черного Бена.
      Старик ещё порылся в мешке и вытащил какой-то серый булыжник. Карни взял камень и принялся разглядывать. Он был очень тяжелый и казался обломком чего-то большего.
      — Дай-ка угадаю. Метеорит?
      — Да. Так его называют. Небесное железо. Я нашел его сорок… нет, сорок пять лет назад. Просто на земле. Сидел и ждал, когда я его найду.
      — Железо-никелевый, — заметил Карни. — Частично оплавлен.
      Старик опять полез в мешок и на сей раз вытащил несколько камней поменьше, корешки, веточки белены и печеночника, кусочек кости — разные талисманы.
      Карни внимательно рассматривал каждый из них и складывал в карман.
      — Спасибо вам, — сказал он, сложив все.
      — Но это тебе не поможет, если у тебя не будет моральной силы. Сила у тебя в душе.
      Карни взял бутылку — стекло было старым и темным, этикетка отсутствовала. Он вытащил пробку и понюхал.
      — Я принесу стакан.
      — Не надо. — Карни понюхал ещё раз и приложился к бутылке. Потом глотнул и закашлялся.
      Старик с удовлетворением смотрел на него.
      — Боже! — Карни с трудом отдышался.
      Старик усмехнулся.
      — Забористое. — Карни пригляделся к бутылке. Она была полна на три четверти. — Яблочная водка?
      — Нет.
      — А на вкус похоже. Но крепче. Яблочное бренди с соляной кислотой, не иначе.
      — Тебе придется выпить побольше. Оно дает нужный настрой, укрепляет дух.
      — Ладно. — Карни опять приложился к бутылке. На этот раз жидкость потекла по его пищеводу, как раскаленная лава по склону вулкана. Он хлебнул ещё, потом ещё. Глаза у него заслезились.
      — Похоже, я скоро обрету этот настрой.
      — Это тебе поможет.
      — Не хотите со мной? — протянул ему бутылку Карни.
      Старик покачал головой.
      — Я не гожусь для этого. Слишком старый. Слишком немощный. Мне оно уже ни к чему. С ним надо осторожнее. Оно использует тебя так же, как ты его.
      — Да?
      — Оно тобой овладеет, если не будешь беречься.
      — Могу себе представить.
      — Да, сэр.
      Старик сел и откинулся на спинку кресле.
      — Моей внучке, — сказал он, — нужна работа. Не может устроиться.
      — А какая у неё профессия?
      — Она ходила в школу. У неё есть кое-какое образование. Колледж. Стипендию получала.
      — Очень хорошо.
      — Да нет, не хорошо. Она все бросила. Нашла себе приятелей, и теперь они ходят по кабакам, иногда всю ночь. Потом она спит весь день. Говорит, не может найти работу. Для цветных девушек нет хорошей работы. А стелить постели или драить полы она не желает.
      — А писать она умеет?
      — Да, сэр. У неё чудный почерк.
      — Я не совсем об этом. В одной из моих компаний здесь, в Нижнем городе, есть место. Импортерам нужен человек, который писал бы брошюры и каталоги. Немного образования — вот и все, что понадобится.
      — Эти люди… они цветные?
      — Да.
      Старик кивнул.
      — Может, ей понравится. Она умненькая девчушка. У неё бы получилось.
      — Ей самой придется печатать.
      — Она умеет.
      — «Замок-Импорт», Восточная Сто сорок пятая улица. Передайте ей, пусть она скажет там, что это я её прислал.
      — Спасибо, сэр, — кивнул старик. Карни глотнул из бутылки. На этот раз питье показалось ещё более мягким.
      — Мне начинает нравиться.
      — Будет лучше и лучше.
      — Надеюсь. — Карни поставил бутылку. — Где у вас ванная?
      — В коридоре.
      Дверь в ванную была приоткрыта. Карни распахнул её и остановился. На полу, перед унитазом, лежала девушка лет девятнадцати в светло-вишневом коротком платье для танцев. Её недавно рвало, и все вокруг было забрызгано.
      Карни дотронулся до неё, веки её затрепетали, и она слабо застонала.
      Появилась женщина, впустившая их в дом.
      — Я её в постель не потащу. По мне, так пусть хоть всю ночь тут пролежит. И жить пускай тут остается.
      Карни поднял девушку — она оказалась совсем легкой, — отнес в спальню, положил на большую кровать, накрыв найденным тут же пледом, и некоторое время разглядывал её лицо. Девушка была хорошенькая.
      Он услышал, что сзади подошла Велма, и повернулся к ней; она отдала ему шляпу. В другой руке у неё была бутылка.
      — Идем отсюда, — сказала она.
      Карни вытащил пачку денег и протянул женщине. Она мрачно посмотрела на него, потом на деньги, но взяла их.
      — Спокойной ночи, — сказал Карни, надевая шляпу. — Попрощайтесь за меня с мистером Гамильтоном.
      Женщина молча кивнула.
 
      Когда дверца машины открылась, Тони проснулся.
      — Отдохнул? — спросила Велма, усаживаясь рядом с ним на переднее сиденье.
      — Что, черт побери, подремать нельзя? — Он потер глаза.
      Карни тоже сел в машину и захлопнул дверцу.
      — Поехали к Вратам Ада.
      Тони посмотрел, как Карни пьет из бутылки.
      — Мы что, тащились в такую даль, чтобы контрабандной самогонки купить?
      — А как же. Заводи тачку, обормот.
      Посмеиваясь, Тони завел двигатель. В это время мимо проехала машина, и он проводил её тревожным взглядом.
      — Это Риордан.
      Он выехал с парковки, прибавил газу, развернулся и понесся по улице, заставляя двигатель «Леланда» выть от перегрузки. Резко свернул налево за угол, пролетел квартал, не снижая скорости, вывернул вправо и чуть не столкнулся с идущей навстречу машиной. Взвыл гудок. Он резко выкрутил руль, выровнял машину и сбавил скорость, поглядывая в зеркало заднего вида.
      — Надеюсь, они нас потеряли.
      На всякий случай он ещё раз объехал вокруг квартала и снова глянул в зеркало. Глаза его расширились.
      — Мадонна!
      Он надавил на педаль газа, и двигатель машины взвыл.
      — Где железяка? — спросил Карни.
      — Сзади на полу.
      Карни наклонился и, поерзав на сиденье, вытащил автомат и снял его с предохранителя. Он толкнул Велму, чтобы пригнулась, опустил стекло на задней дверце и выставил ствол.
      Зеленый «Дюран-Роудмастер» ехал по встречной полосе, нагоняя их. Карни выпустил очередь в решетку радиатора.
      Ответные выстрелы пробили заднее стекло. Карни пригнулся, выждал и снова выпрямился.
      Потом вставил указательный палец в круглую пулевую дырочку на стекле и направил его на «Дюран».
      Огонь, вылетевший из кончика его пальца, охватил машину.
      «Дюран» замедлил ход; на блестящей краске плясало пламя. Но вот огонь начал скатываться с машины, превращаясь в дым, и скоро погас, не причинив автомобилю вреда. Огромный «Дюран» снова прибавил ход.
      — У них тоже какие-то фокусы, босс!
      — Заметил.
      Тони свернул направо и резко нажал на тормоза; Карни влетел в спинку переднего сиденья. Впереди разгружалась длинная фура, перегородив проезд.
      — Выходите! Бегите! — закричал Карни.
      Тони дотянулся до заднего сиденья, подхватил автомат и, открыв переднюю дверцу, выпустил длинную очередь. Как раз в этот момент на него обрушился шквал пуль.
      А Карни открыл заднюю дверцу, сполз на тротуар и, пробравшись между стоявшими у обочины машинами, спрятался за одной из них.
      Он услышал приближающиеся шаги, вызвал обретенную силу и удивился, как её много.
      — Карни!
      Он узнал голос Симуса Риордана, который мог бы быть главарем мафиози, будь Твил итальянцем. Но поскольку Твил таковым не являлся, Риордан был лейтенантом, командиром демонов.
      — Выходите, мистер Карни. Вы проиграли. Денги защитили нас так хорошо, что вы ничего нам не сделаете. Выходите. Даму мы не тронем. Она — одна из нас.
      Карни встал.
      Симус Риордан, высокий, рыжий, в твидовом пиджаке, вздрогнул, увидев в руках у Карни длинную трубку странного вида.
      — Что это у вас?
      — Базука.
      — Что?
      Карни показал, что это, нацелившись на «Дюран». Ракета, прошелестев, вылетела из ствола. Пока Риордан поворачивал голову, чтобы проследить за её полетом, «Дюран» превратился в огненный цветок. Ударная волна сбила Риордана с ног.
      — Не очень хорошо они вас защитили. Риордан поднялся на колени, схватил свой автомат, но Карни успел подскочить и выбить оружие у него из рук. Потом изо всех сил въехал Риордану в солнечное сплетение.
      — Не очень хорошо, Симус, мальчик мой.
      Ещё удар. Риордан застонал.
      — Тебя послали убить меня или поймать?
      — Поймать и привезти.
      Нога Карни нашла уязвимое место в паху Риордана.
      — Убить тебя! — завизжал Риордан.
      — Хотя этот ответ был получен под принуждением, я тебе верю.
      Карни подошел к Тони. Большая часть пуль попала ему в ноги, а несколько угодили в грудь, но он ещё оставался в сознании.
      — Мадонна, — сказал Тони, — меня убили. Странно, что не больно. Я всегда думал — как это…
      Велма стояла на коленках на переднем сиденье, глядя на Тони.
      — Ты в порядке? — спросил её Карни. Она кивнула и потянулась за чем-то.
      — Вот, сохранила. — Она вручила ему бутылку.
      Карни взял её, вытащил пробку и поднес горлышко к губам Тони.
      — Выпей.
      Тот глотнул и закашлялся.
      — Ну прямо жидкий огонь.
      — Терпи. Это спасет тебе жизнь.
      Огромный «Дюран» продолжал гореть, и густой черный дым клубами поднимался к узкой полоске неба между домами. По спящему городу разнеслось завывание сирен.
 

      В крохотном челноке едва хватало места для двух людей и двух зверей. В кабине стояли четыре кресла, но они предназначались явно не для людей — уж слишком были маленькие. По иронии судьбы негуманоидам в их экипаже пришлось хуже всего — кресло, в котором сидел Снеголап, вообще затерялось под ним, а Гуфус устроил в своем только хвост и задние лапы.
      Из переговорного устройства раздался голос Джереми:
      — Все системы работают. Как только будете готовы, можем начинать.
      — Мы уже готовы дальше некуда, — ответил Джин.
      — Начинай, Джереми, — сказала Линда.
      — Хорошо. Не забудьте, после взлета нельзя будет пользоваться голосовой связью, но мои сообщения появятся на экране компьютера. В любом случае большую часть пути челнок будет управляться компьютером. Если по какой-либо причине контакт прервется, включатся автоматические системы самого аппарата. Так что не переживайте. Я так его запрограммировал, что он почти все сделает сам.
      — Очень успокаивает, — заметил Джин. — Только почему-то Чернобыль вспоминается… Ну да ладно, приключение у нас или нет?
      Джереми, кажется, немного обиделся.
      — Доброе отношение, знаешь ли, никогда и никому не помешает. Даже технике.
      — Эх, тяжко быть компьютером, — прохрипел Джин, рванув себя за ворот. — Никто тебя не уважает.
      — Очень смешно, — сурово сказала Линда. — Почему тебе над всем надо смеяться? Ну хоть к чему-нибудь ты можешь отнестись серьезно? Хоть разочек?
      Джин весь съежился и изобразил преувеличенный ужас.
      — Пойми, что я боюсь лететь! — не унималась Линда. — Не знаю, как ты, — ты всегда ведешь себя этаким храбрецом мачо. Иногда… Джин, иногда ты меня просто бесишь.
      — Извини, — спокойно сказал Джин. — Хорошо. Джереми, запускай. Не заморачивайся с обратным отсчетом и прочей ерундой. Только хуже будет.
      — Ладно. Удачи, ребята. Будьте осторожны.
      — Постараемся.
      В кабине было тихо, только шумно дышал Гуфус.
      — Прости, что напустилась на тебя, Джин.
      — Да что там. Это все нервы.
      Джин занялся проверкой приборов, большинство из которых были ему незнакомы. Монитор пестрел символами и буквами, понятными только посвященным в компьютерные таинства.
      Джин повернулся, собираясь в очередной раз что-то съязвить, и уткнулся в огромную башку Гуфуса.
      — Не дыши на меня, Гуфус. Пес, словно поняв, отодвинулся.
      — Хороший мальчик. Боже, это невыносимо. Может быть, нам лучше было бы с обратным…
      В крохотной кабине раздалось завывание каких-то механизмов; аппарат слегка вздрогнул.
      Вид в окошке сменился чем-то непонятным: темное, расплывающееся ничто, незавершенное, лишенное всякой формы.
      — Мы вылетели! — воскликнул Джин. — Мы в промежуточном эфире. Надеюсь, у нашего компьютерного гения все сработает.
      — Я даже не знаю, что такое «все», что должно сработать, — сказала Линда.
      — Да я тоже не совсем понимаю, но Джереми, как это говорится… оцифровал вещи Мелани и загрузил информацию в компьютер.
      — Как?
      — Отправил по факсу. Да не знаю я, что он сделал. Наверное, объединил две фотографии в трехмерный образ и загрузил результаты в главный компьютер. Теперь поисковому заклинанию есть на что опереться.
      — Ага, — кивнула Линда. — Кажется, понимаю.
      — Что ж, тогда тебе легче, чем мне. Так. Вот что мы сейчас сделаем — пролетим через целую кучу вселенных, а заклинание будет «нюхать» каждую из них. Если в какой-нибудь из них обнаружится Мелани, сработает сигнал. Когда это произойдет, мы остановимся в данной вселенной, и Гуфус разыщет твою подругу. Ну, как?
      — Ясно.
      — Просто и незатейливо. И почти нереально.
      Двигатели завыли чуть громче. Пассажиры «Странника» почувствовали мягкий толчок.
      — Ну вот, началось.
      За окошком замелькали, быстро сменяясь, какие-то виды, как если бы запустили фильм, в котором кадры никак не связаны между собой. Каждая картинка появлялась ровно настолько, чтобы быть запечатленной в человеческом (и, наверное, нечеловеческом тоже) мозгу и исчезнуть — на долю секунды.
      Они сидели и смотрели. Долго больше ничего не происходило. Вверху экрана компьютера появилась надпись: ВСЕ СИСТЕМЫ РАБОТАЮТ, РЕБЯТА.
      Джин оставил надежду разобраться в приборах и уселся в кресле поудобнее.
      — Так может тянуться ещё долго — количество вселенных бесконечно. Или бесконечны вариации одной и той же вселенной.
      — Что вернее? — спросила Линда.
      — Понятия не имею. В каждой вселенной есть своя планета, наверное, они прямо под нами. Но могут быть вселенные, где такой планеты нет или нет вообще ни одной. Если это так, мы туда не попадем. Наверное, увидим пустое пространство, и больше ничего.
      — Тут вообще трудно что-нибудь понять, — пожаловалась Линда. — Все так мелькает.
      — Да, мы как плоский камешек, который скачет по поверхности озера времени, — касаемся воды, но не погружаемся в неё.
      — Движения не чувствуется.
      — Совсем. Снеговичок, как дела?
      — Хорошо, — ответил тот. — Если не считать того, что я отсидел лапу.
      Джин немного подвинулся.
      — Так лучше?
      Снеголап поерзал.
      — Да, спасибо.
      — Хорошо хоть, что челнок починили, — сказала Линда.
      — Кажется.
      На панели управления замигали красные огоньки.
      — Что такое?
      Загорались все новые красные огни, угрожающе мигая. Вскоре вся панель выглядела так, словно была охвачена пожаром.
      — Джин, что-то случилось?
      — М-м-м, да. Кажется, общий сбой системы. А может, это распродажа в ближайшем супермаркете?
      — А Джереми следит за нами?
      Экран компьютера был пуст.
      — Похоже, нет. Мы остались одни.
      Мельтешение за окном прекратилось. Видно было лишь пустое красное небо. Под челноком простирался океан с узенькой полоской пляжа.
      — Мы падаем? — дрожащим голосом спросила Линда.
      Земля медленно приближалась.
      — Нет, когда челнок входит в какую-нибудь вселенную, он работает как летательный аппарат. Кажется, приземлимся на автопилоте.
      «Странник» снижался медленно, но не настолько, чтобы избежать сильного удара при приземлении. Завывание двигателей прекратилось, наступила тишина.
      — Ну вот, — вздохнул Джин. — Тут и останемся, если не сможем его починить.
      — Где мы?
      Они выглянули в окно. В небе висело что-то необычное — огромный раздутый красный шар, заливающий все вокруг тусклым красным светом.
      — Красный гигант, — сказал Джин.
      — Что это?
      — Один из этапов в жизни некоторых звезд. Они становятся огромными, но теряют яркость и энергию. Может быть, это наше солнце через пару миллиардов лет после нашего времени.
      — Мы улетели на миллиарды лет в будущее?
      — Чье-то будущее в каком-то мире. — Джин скрестил на груди руки. — В общем, мы тут застряли.
      — О господи.
      — Линда…
      — Что?
      — Теперь и я боюсь.

      — Я разговаривала с бароном Дельвином, когда услышала, что кто-то застонал у меня за спиной, — рассказывала принцесса Тайрину.
      — Да-да, — добавил барон, невысокий мужчина в бриджах и чулках. — Это был Дамик. Он проходил мимо её высочества, остановился, кажется, хотел пойти обратно и вдруг застонал.
      — Я обернулась и увидела, что он покачнулся и схватился рукой за грудь, — сказала Доркас. — У него был такой ужас на лице, а между пальцев текла кровь. Потом он упал.
      — Барон, вы никого рядом с ним не видели? — спросил Тайрин.
      — Тут человек десять расхаживали после ужина. Но когда он упал, рядом с ним никого не было.
      — А вы, ваше высочество, смотрели в это время в другую сторону?
      — Я вообще ничего не замечала, пока Дамик не застонал.
      — Господа, кто был здесь в это время? — обратился Тайрин к присутствующим в зале.
      Лорд Эрл нервно посмотрел по сторонам и наконец выговорил:
      — Я был, но ушел в библиотеку незадолго до того, как это произошло.
      — Милорд, вы видели что-нибудь подозрительное? — спросил его Тайрин.
      — Например?
      — Например, кого-нибудь рядом с графом?
      — Ну… мне бы не хотелось ни на кого навлекать подозрение.
      — Милорд, было совершено убийство. Кто-то заколол графа кинжалом. Кто-то из присутствующих здесь.
      — Я разговаривал с ним, — сказал Трент. — Здесь, в зале. Думаю, нет смысла отрицать, что он отошел от меня за несколько мгновений до того, как упал.
      — Если мне будет позволено спросить, ваше высочество, где вы были, когда это произошло?
      Шейла, встревоженная, потрясенная горем, стояла рядом с Трентом, держа его за руку. Он успокаивающе сжал её ладонь.
      — Вот здесь, у двери в обеденную залу. И разговаривал с Дамиком здесь же.
      — И что вы делали в момент убийства?
      — Стоял все здесь же, задумавшись. Размышлял о том, что сказал мне Дамик.
      — И что он сказал вам, сэр?
      — Что он хотел пойти к вам и открыть имя того человека, которому принадлежал стилет.
      — Он что…
      — Он заявил, что недавно видел, как некто покупал кинжал, похожий на тот, что послужил орудием убийства. Он рассказал об этом Такстону, Далтону, мне и моей жене.
      — Вот как!
      — И мне тоже сказал, — признался барон Дельвин. — Кажется, он об этом многим рассказал. Час назад лорд Линволд заметил мне, что и ему Дамик сказал то же самое. Кажется, он очень беспокоился и не знал, что делать.
      — Так-так, — кивнул Тайрин. — Это очень интересно. Граф Дамик располагал потенциально опасной информацией об убийце, и теперь он умер.
      Такстон и Далтон стояли в сторонке.
      — Каждый из них мог убить его, — прошептал, наклонившись к Такстону, Далтон. — Трент, Белгард, леди Рильма…
      — А кругом — толпа свидетелей, и никто опять ничего не видел.
      — Кажется, этот убийца просто фокусник. Опять склоняюсь к своей гипотезе о том, что здесь замешана магия. Гипноз, черное колдовство… — Далтон задумался. — Невидимость?
      — Убийца-невидимка? — отозвался Такстон. — Да, это многое бы объяснило.
      — Конечно, — согласился Далтон. — Объяснило бы. Если бы только в этом мире действовала магия.
      — А кто сказал, что не действует?
      Все молча смотрели, как стражники уносят тело.
      Когда они ушли, Тайрин повернулся к группе собравшихся.
      — Милорды и миледи, остальные вопросы я задам в частном порядке, — объявил он. — Завтра утром. Надвигается шторм, и ночь, кажется, будет бурной. В замке бродит убийца. Советую всем удалиться в свои комнаты и запереть двери. Спокойной вам всем ночи, и да защитят вас ваши боги, каковы бы они ни были.
      Все разошлись, в основном в сторону спален на втором этаже.
      Тайрин печально улыбнулся Такстону и Далтону.
      — По крайней мере, ночью убийств не будет. Я выставлю стражу у дверей всех подозреваемых.
      — А, у вас есть список, — сообразил Такстон.
      — Довольно короткий, — ответил Тайрин. — Не то что в детективах.
      — Всякое бывает, — возразил ему Такстон. — Вообще, если подозреваемых меньше дюжины, значит, сыщик умен и близок к разгадке.
      — Спасибо, — улыбнулся Тайрин. — Не могу, правда, утверждать, что так уж близок к разгадке, но в общем картина становится все яснее.
      — Да что вы?
      — На самом деле все довольно просто, только запутывается намеренным лжесвидетельством. Если не прямой ложью.
      — Неужели? — удивился Далтон.
      — Разве вы не видите? Они кого-то прикрывают! У них под носом совершено убийство, а никто ничего не видит. Очень даже понятно! Этих ребят водой не разольешь. Они скорее согласятся, чтобы злодей ушел безнаказанно, чем нарушат свой дурацкий кодекс солидарности. Скандал, по их мнению, самое худшее, что может случиться.
      — Мы обсуждаем вероятность применения сверхъестественных сил, — напомнил Далтон.
      — И мне такое приходило в голову. Я сразу заподозрил, что не обошлось без магии, но потом отмел эту версию. Существуют тысячи темных заклинаний для того, чтобы убрать человека, и, я думаю, они знают их все. Но, видите ли, каждый из них и сам маг и вполне может применить защитные заклинания, чтобы закрыться от сглаза или от проклятия, да и от десятка других видов колдовства. Уверяю вас, все они мастера в этом. Поэтому здесь будет наиболее эффективным самый простой метод. Такого не ожидают.
      — Вы думаете, убийца рассчитывает на то, что благородные лорды будут молчать? — спросил Такстон.
      — Дамик, например, долго сомневался, поделиться ли информацией, — напомнил Далтон. — Хотя все-таки в конце концов решил это сделать.
      — Это Трент так говорит, — заметил Далтон. — Но он может и лгать.
      — Он мог бы утверждать и прямо противоположное, — ответил Такстон, — и заявить, что Дамик ничего не хотел сказать.
      — Пожалуй, — не мог не согласиться Тайрин.
      — В любом случае, мне кажется, вряд ли Дамик стал бы говорить людям, среди которых был и убийца, что он знает, кто убил.
      — Дамик всегда такой был, — ответил Тайрин. — Всегда любил хитрости и обходные пути. Может быть, таким образом он хотел дать понять Тренту, что подозревает его, и запастись одновременно свидетелями, на случай если что-нибудь с ним стрясется. Это и случилось.
      — Понимаю, — задумчиво проговорил Такстон. — Но мне трудно представить Трента убийцей.
      — Вы не знали его молодым, — возразил Тайрин. — Конечно, это было давным-давно, даже по меркам Опасного, но он был тогда горяч, вспыльчив, задирист. Не могу не признать, что он переменился, он долгое время провел в ссылке на Земле, что, должно быть, благотворно на него повлияло…
      — Земля вообще-то не самый спокойный из миров, — вставил Далтон.
      — Пусть так. Он во многом переменился к лучшему, но я достаточно стар и опытен, чтобы понимать — пард, даже если поменяет расцветку, все равно останется пардом.
      — Леопард, — пояснил Далтон Такстону. — Поэтичный архаизм, очень распространен в замковом сленге.
      — Да, леопард, прошу прощения. Но, думаю, вы меня поняли. — Тайрин почесался, что Такстон для себя объяснил невротической привычкой. — Если бы это были простые головорезы, я мог бы приказать провести повальный обыск и вмиг нашел бы второе орудие убийства. Во второй раз нам не повезло. Никто не оставил для нас ножичек на…
      Произнося эти слова, капитан случайно повернул голову и замер, не договорив. Такстон и Далтон проследили за его изумленным взглядом. Что-то лежало у стены.
      — Боги! — выдохнул Тайрин. Все трое подбежали к стене.
      — Чтоб меня! — Капитан встал на колени. Стилет, лежавший на полу у стены, был абсолютным близнецом первого.
      — Об него ты и споткнулся, — сказал Далтон Такстону.
      — О чем вы? — Тайрин недоуменно взглянул на них.
      Такстон объяснил.
      — Значит, все это время он лежал здесь. Но почему его никто не видел?
      — Он был невидим, — заявил Такстон.
      — Ах, черт. — Тайрин качал головой. — Все-таки магия.
      — Думаю, да, — сказал Такстон. — Но мы так и не знаем, кто это сделал.
      — Верно, — согласился Тайрин, — но многое стало гораздо яснее.
      — Теперь понятно, почему никто ничего не видел, — заметил Далтон. — Видеть было попросту нечего.
      — Да, по крайней мере в руке убийцы, — согласился Тайрин. — Просто никто не заметил или забыл, как кто-то делал так. — Он сжал кулак и с силой коснулся груди Далтона. — Особенно если это выглядело как дружеское похлопывание.
      — Все равно не совсем понятно, — не унимался Такстон.
      — Что, например?
      — Почему убийца бросил оружие у места убийства? Тем более второй раз.
      Капитан задумался.
      — Это просто — нужно было побыстрее избавиться от него, чтобы его не нашли, если я вдруг решу устроить обыск. Хотя они все знают, что я не буду подвергать их такому унижению. — Тайрин нахмурился. — Нет, в толк не возьму, почему его бросили здесь.
      — И я, — подхватил Такстон. — Во всяком случае, начиная с этого момента.
      Тайрин ехидно приподнял бровь.
      — Надеюсь, вы поделитесь со мной своими открытиями?
      — Непременно, — сухо отвечал Такстон. Тайрин поднял стилет.
      — Думаю, нет смысла искать на нем отпечатки пальцев. Да и гонца в такую погоду я бы не стал посылать. Все это может подождать до утра.
      — Никаких отпечатков. — Далтон изумленно покачал головой. — Не могу вспомнить, чтобы кто-нибудь из подозреваемых был в перчатках.
      — Да, но могу спорить на что угодно, что отпечатков опять не будет. Может быть, и убийство было совершено каким-нибудь магическим способом, — заявил Тайрин.
      — Ну что ж, — вздохнул Такстон. — Думаю, здесь больше делать нечего. Все уже заперли двери.
      — Предлагаю и вам, господа, сделать то же самое, — сказал им Тайрин. — И сам поступлю так же. По правде говоря, я очень устал. Уж сердце у меня болит, и в голове туман…
      — Как будто приняли наркотик?
      — Иль осушил снотворного стакан. — Тайрин зевнул. — Умоляю простить меня, господа. Я должен лечь в постель. — Он повернулся и двинулся прочь, помахав им рукой. — До встречи утром.
      — Спокойной ночи, капитан, — сказал ему Такстон.
      — Все-таки как поэтична речь тут у них в замке, — в восхищении заметил Далтон.
 
      Это была темная ночь, ночь бури и натиска.
      Молнии прорезали небо, освещая море, которое отчаянно билось о скалы внизу. Замок омывался дождем, выл ветер. В перерывах между вспышками молний море обретало серо-зеленый оттенок и странно мерцало.
      Далтон отошел от окна, вернулся в мягкое кресло и, открыв «План Мосвелла», опять принялся за чтение.
      Такстон лежал в постели, увлеченно погрузившись в «Книшку могических случаив».
      В окно стучал дождь, и гром прокатывался над берегом.
      Тут в дверь постучали.
      — Кого это дьявол несет? — пробормотал Такстон, нехотя отрываясь от книги.
      — Я открою. — Далтон поднялся.
      Он повернул в замке огромный ключ, откинул засов и широко открыл тяжелую дубовую дверь; заскрипели кованые петли.
      — Добрый вечер, мистер Далтон.
      — Принцесса Доркас! Входите, ваше королевское высочество.
      — Благодарю вас. Очень рада, что вы ещё не спите. Не хотелось вас беспокоить.
      Доркас, улыбаясь, вошла в комнату. Такстон уже встал.
      — Ваше королевское высочество, какая приятная неожиданность. — Он поклонился.
      — Вы, наверное, удивлены, почему я здесь, — начала она.
      — Да, мадам, это не очень благоразумно, когда в замке убийца.
      — На мою жизнь уже покушались, — сказала она. — Но ничего не получилось. Второй попытки не будет. Это слишком рискованно для убийцы. Думаю, теперь он понимает, что я не открою того, что знаю.
      Гольфисты переглянулись.
      — Мадам, — начал Такстон, — надеюсь, с нашей стороны не будет дерзостью спросить вас — что вы знаете?
      — Знаю, кто убийца. Далтон закашлялся.
      — Соблаговолите сесть? — предложил он, придя в себя.
      Доркас опустилась в кресло.
      — Пожалуйста, господа, садитесь. Далтон придвинул стул. Такстон сел на край кровати.
      — Утверждаете, что знаете, кто убийца, — заговорил Такстон. — Могу я спросить, откуда?
      — Это потребует некоторых объяснений, — улыбнулась Доркас. Она бросила взгляд на книгу под лампой на столе. — О, вы читаете мою книгу.
      — Простите, мы не знали, на ней нет экслибриса.
      — Нет, это я её написала. Далтон вытаращил глаза.
      — Вы написали «План Мосвелла»? Вы — Доркас Багби?
      — Да, такой псевдоним я себе выбрала. У меня, видите ли, нет фамилии, и я взяла фамилию хозяйки гостиницы, где жила, когда была в Англии. Многие члены нашей семьи получили там образование. Трент, Кармин — все мы. Ну, есть, конечно, имя Хаплодит, но это скорее родовое наименование, а не фамилия. Когда я проводила лето в Кенте с друзьями семьи, мне надо было чем-то занять время и я написала роман. Это продолжалось недолго, и больше потребности писать не возникало.
      — Должен сказать, что мне он очень нравится, — произнес Далтон, — я так много слышал о нем и теперь счастлив, что наконец держу в руках!
      — Моя книга известна? — удивилась Доркас.
      — В основном о ней ходит добрая слава.
      — Как приятно. Мне казалось, что её никто и не вспомнит, ведь напечатали уже так давно. И издатель уже продал дело.
      — Вы уверены, что это не ваш экземпляр?
      — Уверена. А где вы её взяли?
      — Здесь, в библиотеке замка Пиили.
      — Я и не знала, что у них есть. Ну что ж. — Доркас выпрямилась в кресле. — Мне кажется, вы хотите, чтобы я вам объяснила, откуда знаю имя убийцы? Хорошо, я скажу вам, хотя вы можете и не поверить. Все просто. Я увидела вину на лице этого человека.
      Вспышка молнии высветила на полу проекцию ромбовидных переплетов, и рама дрогнула от звука грома.
      — И человек все понял, когда я на него посмотрела. Наши взгляды встретились, и каждый из нас понял, о чем думает другой. Это длилось всего секунду, но мне показалось, что мы беседовали целый час. Это случилось вскоре после того, как мы узнали о смерти виконта. Тогда я и уверилась, что мне грозит опасность.
      — Наверное, это было жутко, — заметил Далтон. — А вы не могли бы объяснить, как действует этот ваш дар?
      — Это все Глаз Яхуры, дающий способность прозревать суть вещей и явлений. С ним можно заглянуть в свою душу и в душу любого человека. Люди в основном считают, что можно угадать мысли человека по лицу, но на самом деле мускулы лица маловыразительны. При помощи Глаза Яхуры можно заглянуть гораздо глубже и узнать о состоянии самры,вещества души, которое остается скрытым и не отражается во взгляде, за исключением, может быть, только святых.
      — Это у вас врожденный дар?
      — Нет, совсем нет, хотя я была очень одаренной колдуньей в замке, но бросила заниматься этим направлением магии и перешла совсем к другому. Я научилась этому отчасти у своего мужа, Диктара Саграпорского, отчасти — у очень мудрой женщины по имени Бассара Улани. Мне пришлось учиться несколько десятков лет, только потом что-то начало получаться.
      — Очень интересно, — заметил Такстон. — Что вы будете делать, зная это… я хочу сказать, зная, кто убийца?
      — Ничего.
      — Почему?
      — Мой брат Кармин очень умен. Он издал закон, по которому человека нельзя обвинить на основании информации, полученной магическим путем. Этот закон отлично защищает человеческие права. Он предотвращает злоупотребление магией и дает юриспруденции реалистичные основы. Представьте, что кого-то обвиняют, судят и наказывают только на основании слов какого-нибудь умного и подлого шарлатана. Или на лжесвидетельстве настоящего волшебника. Это немыслимо! Поэтому если я расскажу, кто убийца, ничего хорошего из этого не выйдет. У меня нет никаких доказательств. И я должна молчать. Думаю, теперь и убийца это понимает.
      — Вы молчали, хотя ваша жизнь подвергалась опасности, — заметил Такстон. — Поразительно! Но, мадам, объясните, пожалуйста, вот что — убит граф Дамик, а вы хотите сказать, что убийца метил в вас?
      — Да, это я тоже поняла по его лицу. Я уверена, что убийство Дамика — случайность.
      — Если Дамика убили кинжалом, а все указывает на это, какая тут может быть ошибка?
      Доркас медленно покачала головой.
      — Мне и самой это непонятно. Но я не сомневаюсь, что убийца метил в меня, а не в Дамика. Убийца коснулся меня.
      — Он, или она, коснулся вас?
      — Да. Спины. Одним пальцем, чуть-чуть, проходя мимо. Я думала, этот человек хочет поговорить со мной, но нет, не было даже взгляда. Просто прикосновение, и все. Прикосновение смерти. Я поняла. Это было похоже на то, как если бы меня коснулся покойник. Холодно, бесчувственно.
      — Сколько времени прошло между этим касанием и смертью Дамика?
      — Несколько мгновений. Секунд сорок пять, ну, может быть, минута.
      — Ив это время, — помог ей Такстон, — рядом оказался Дамик.
      — Да, но я не понимаю, каким образом его ударили. Я знаю, что здесь замешана магия, что нож или кинжал не существовал на самом деле, или…
      — Очень даже существовал, — перебил Далтон. — Просто некоторое время он был невидим.
      — Понятно, — произнесла Доркас. — Вот в чем дело. И его метнули?
      — Возможно, — ответил Такстон. — Этого мы не знаем.
      — Ваше высочество, — прямо спросил Далтон. — Зачем вы пришли к нам?
      — За сочувствием, — улыбнулась Доркас. — Мне не с кем поделиться. Мой муж выздоравливает после болезни и не смог приехать на праздник. К родственникам обращаться бесполезно — они недоверчивы и решат, что я хочу поднять шум. Они бы предпочли, чтобы это дело замяли. Их беспокоит не столько убийство, сколько подпорченная репутация семьи. А потом, интуиция подсказывает мне, что вы, господа…
      Гольфисты переглянулись.
      — Что? — спросил Такстон.
      — Что вы знаете даже больше, чем Тайрин. Что вы ближе к разгадке, чем он, как бы ни был он проницателен. Я хотела прийти к вам, чтобы заверить вас — вы на правильном пути, хоть я и не могу вам помочь. Все, что я могу для вас сделать, — поддержать морально. А потом, вы — Гости. Иногда, кажется, у Гостей бывают разные таланты. Я считаю, это чудесно.
      — Вы разговариваете с наиболее бесталанными Гостями с точки зрения магического таланта, — отвечал Далтон. — Я, если очень постараюсь, смогу телепортировать груз граммов этак тридцати. А Такстон… Дружище, ты что-нибудь умеешь?
      — Ни черта. Мне даже неудобно.
      — Мне кажется, у вас огромный скрытый потенциал. Вам просто ещё не приходилось пользоваться своим даром, — улыбнулась ему Доркас.
      — Что вы! — Такстон был очень удивлен.
      Далтон зевнул.
      — Прошу прощения, обычно я ложусь спать гораздо раньше.
      — О, извините, что задерживаю вас.
      — Позвольте нам проводить вас до ваших покоев, — предложил Такстон.
      — Господа, не могли бы вы позволить мне переночевать у вас? Мне было бы гораздо спокойнее.
      — Конечно, — отвечал Такстон. — Вы ляжете на кровати, Далтон — на кушетке, а я свернусь в кресле.
      — Нет, я не стану вам мешать. Я хочу войти в состояние сна брамхара,а это нужно делать сидя.
      Она привстала и снова села, немыслимым образом подвернув под себя ноги.
      — Как это у вас получается? — изумился Далтон.
      Доркас обвила себя руками так крепко, что казалось, будто она пытается сцепить пальцы у себя за спиной.
      — Это и есть позиция для сна брамхара.
      — А… что это? — спросил Такстон.
      — Альтернативное состояние сознания, в котором бытие зависит от личного выбора, а не навязано онтологическим фактом.
      — А, вот оно что, — с умным видом кивнул Такстон.
      — Это состояние трансматериального отдыха и созерцания. Я часто вхожу в брамхарав трудное для себя время. Мне будет удобно на этом стуле. Господа, не обращайте, пожалуйста, на меня внимания.
      Далтон поднялся и подошел к кушетке. Он взял ночную рубашку, которую приготовил ему Руфорд.
      — К такому наряду нужен ночной колпак. Пойду в ванную переоденусь. Ваше высочество, позвольте ещё один вопрос?
      — Конечно.
      — Как у вас на лбу держится этот камень?
      — Глаз? Очень просто. — Доркас вытянула руки. Поднеся ладонь к лицу, она склонила голову. Через пару секунд бриллиант упал ей в руку. — Это самый обычный алмаз. Я настраиваю тело таким образом, что возникает естественное притяжение между органическим веществом, из которого он состоит, то есть углеродом, и углеродом, который входит в состав моего организма. Они притягиваются друг к другу. — Она отвела голову назад, так чтобы лицо было обращено к потолку, и приложила бриллиант ко лбу. Посидев в таком положении секунд пять, она медленно вернула голову в вертикальное положение. Камень держался на лбу.
      — Поразительно, — покачал головой Далтон. — Просто поразительно. — Он вошел в ванную и закрыл дверь.
      — Если вы не возражаете, я бы ещё немного почитал, — сказал Такстон.
      — Пожалуйста, делайте все, что захотите, — ответила Доркас и снова приняла свою позу. Глаза её закрылись.
      Такстон лег на кровать и взял книгу.
 
      Далтону снилась женщина, прекрасная женщина. На ней была тонкая белая сорочка; она шла босиком вдоль полосы прибоя, и волны, набегая на плотный песок, омывали её ноги. Между белыми пухлыми облаками виднелось голубое небо. Женщина шла к Далтону, и морской бриз плотно прижимал сорочку к её роскошной фигуре. Женщина улыбалась. Это было её королевство, королевство у края земли…
      — Далтон!
      — А?!
      — Старичок, просыпайся!
      Женщина, небо, море — все растаяло.
      Далтон открыл глаза. Такстон склонился над ним, положив руку ему на плечо.
      — Господи, что случилось?
      Такстон был в волнении.
      — Я нашел разгадку. Я знаю, как было совершено убийство. Если мне удастся отправить в замок гонца, мы сможем узнать, кто убийца.
      — Боже, надеюсь, я увижу её снова… — вздохнул Далтон.
      — А? Кого? Вставай, пожалуйста. Пойдем скорее к Тайрину.

      В интенсивную хирургию Карни не пустили, сколько он ни колдовал, чтобы уговорить персонал, и ему пришлось довольствоваться уверением медсестры, что состояние Тони стабильно. Весь следующий час будут извлекать пули. У Тони был хороший шанс выкарабкаться.
      Карни вернулся в комнату ожидания, где Велма курила и читала журнал «Либерти» двухгодичной давности. Он поманил её, и она, затушив окурок, поднялась и подошла к нему.
      — Как он? — спросила она.
      — Выкарабкается. Это зелье, — и он похлопал по горлышку бутылки в кармане пальто, — наверное, помогло.
      — И тебе помогает?
      — Ещё как. Давай уйдем отсюда.
      — Эй, Карни!
      Карни обернулся. Его окликнул Джеймс «Мак» Даффи, сержант уголовного отдела полиции Некрополиса. Он холодно улыбался.
      — Чем могу помочь, сержант?
      — Не хочешь взглянуть на свое будущее?
      — Хочу. А что там у вас?
      — У нас тут Дюк Холланд. Должен я тебе говорить, что кто-то до него добрался?
      — Я думал, он умер.
      — Он на пути в ад уже часов пять. Я подумал, ты захочешь с ним проститься. В конце концов, он твой коллега.
      — Веди.
      Даффи повел его через фойе. Полицейский впустил их в небольшую приемную и закрыл дверь. Велма осталась в коридоре.
      В комнате было ещё двое полицейских, а также служащий в штатском, который стенографировал в блокноте. Холланд лежал на каталке, его пробитая пулями грудь ничем не была прикрыта. Карни не поверил своим глазам: как можно с таким ранением остаться в живых? Но Дюк был жив и безостановочно говорил едва слышным голосом. Стенографист, кажется, пытался записать каждое слово.
      — Он в бреду, — сказал Даффи. — Бормочет вот так уже несколько часов.
      — Что, безнадежно? — спросил Карни.
      — Врачи говорят — это лишь дело времени.
      — Они сами об этом догадались?
      — Им консультанты не нужны, — фыркнул Даффи.
      Карни невесело рассмеялся.
      — А зачем стенографист?
      — Записывает показания.
      Карни кивнул.
      — Можно с ним поговорить?
      — Попробуй. Но у тебя ничего не получится.
      Они подошли к каталке. Холланд в беспамятстве мотал головой. На губах у него запеклась кровь. Взгляд был тусклый — он уже видел то, что скрыто от живых. Умирающий все бормотал, слова сливались в неразборчивый поток.
      Карни подошел поближе и наклонился над лежащим, приблизив ухо к его груди.
      — Знаешь ты или не знаешь, я тебе не говорил или не мог, но у каждой шутки есть прибаутки, вот оно что и вот она что. Смотри, смотри, сгущается тьма! И мой холодный чер обратился в пепел. Филер? Филу! Какое, милые, у нас? Поздно уж скоро. Бесконечно бросить взгляд и никто не видел Уотерхаус препятствие. Они разорвали его, я слышал, они вздыхали. Когда его снова соберут? О, спина моя, спина! Я бы откинул копыта, но без боли. Пинг-понг. Панг! Соберите одежки! Выжмите росу! Годавари, обрати их! Обещай им свою защиту! Амен. Мы сюда их нынче пустим? О да. Выкладывай свои карты, а я выложу свои…
      Карни выпрямился и, пятясь, отошел.
      — Такой важный был, — со скрытым удовлетворением произнес Даффи. — И посмотри на него теперь!
      — Не радуйся так явно, Джеймс. Даффи открыл для него дверь.
      Велма развлекалась легким флиртом с охранником, стоявшим у двери. Она увидела Карни и завершила разговор милой улыбкой и ощупыванием бицепса парня, который при этом плотоядно ухмылялся.
      Карни взял её под руку и вывел в зал; правда, скорее она его вела, потому что он качался, как плохо закрепленное колесо.
      — Как он? — спросила Велма.
      — Неплохо для такого неотесанного дурня, — ответил Карни.
 
      «Леланд», пробитый пулями, все же оставался на ходу. Карни свернул на восток, к реке. Пробоина в заднем стекле сводила на нет всю работу обогревателя, но теплый ветерок все же немного согрел их. Карни, ведя машину, не выпускал из руки бутылку и поминутно к ней прикладывался.
      — Мы разобьемся, если ты не прекратишь, — сказала ему Велма.
      — Может быть.
      — А мне предложить? Слабо?
      — Велма, детка, это очень крепкая штука.
      — Сойдет. Я любое спиртное пью.
      Она взяла бутылку, глотнула и, закашлявшись, забрызгала все ветровое стекло. Карни засмеялся и забрал у неё бутылку.
      — Что… что это?
      — Немного святорастворителя, сладкий скипидар, маньякский перец, Ньютоново глазное яблоко, денатурированный спирт — в общем, всего понемножку.
      — Это же ужасно.
      — Ну да, ну да.
      Велма громко выдохнула, изо рта у неё вырвался пар.
      — Из какой лохани его наливали? Это не выпивка, а отрава.
      — Да, женщина, это правда, о прекрасная Гиппокрена с пузырьками изо рта. — Он рыгнул. — Извиняюсь.
      — Да ты напился, — засмеялась она.
      — Да, мэм. Карл у Клары украл ликеры. Зато я обрел дух!
      — Ты совсем пьяный. Ты в госпитале таким не был.
      — Я там притворялся. Но это от трезвого заклинания. Выпрямительного заклинания. А сейчас все прошло. И я снова пьян.
      — Ты говоришь как тот чудаковатый старикан.
      — Он — человек, имеющий силу. Какую силу? Силу…
      Ему пришлось резко свернуть, чтобы въехать на мост. «Леланд» резко мотнуло.
      — Эй, осторожнее! — сказала Велма. — Ну, ты даешь!
      — Спокойной ночи, спокойной ночи, Айрин. Ты мне приснишься…
      — Осторожнее. Тебя все ещё ищут.
      — Меня ищут здесь и там, демоны ищут меня повсюду.
      — Они хотят с тобой разобраться.
      — Я в раю, или в аду, или в полном дерьме?
      — Да ты не пьяный. Ты полоумный.
      — Полоумный, полулунный. Больше они меня не тронут. Они знают, что я еду в гости.
      Зачем трудиться? Если махатма не идет к горе, гора летит на луну, а сито скачет по полям.
      — Я замерзла, — пожаловалась Велма.
      — Не беспокойся, лето скоро наступит. И прямо на ногу. Как согреть тебя, детка?
      — Поменьше разговоров, побольше дела! Ты один ко мне не пристаешь.
      — А надо?
      — Ты же мужик, а не рыба холодная.
      — О, опять! Все ублюдки пристают? Значит, я простецкий простофиля. Или большой му… чудак. Бо-о-льшой чу-удак…
      — Мужики думают только об одном.
      — Ну да, все монисты. Я тоже из таких, только я фекальный монист. Знаешь, что это такое?
      — Ну-ну.
      — Это философская позиция, что все кругом — дерьмо.
      — Это правильно. Но для птичек.
      — Думал, ты никогда об этом не вспомнишь. Хорошо. Сейчас буду приставать.
      Они ехали по мосту. Он свернул направо и стукнулся колесом о поребрик, тормознул, стукнулся ещё раз и остановил машину. Включил ручной тормоз и заглушил двигатель.
      — Я глупый ублюдок, но, надеюсь, ты меня не прогонишь?
      Он обнял её, и их губы встретились. Язык у неё был такой же быстрый, как у Дары Портер, но гораздо мягче и не такой острый. Его руки отправились бродяжничать, а луна светила все так же ярко. Велма была мягкой, податливой, теплой, полной желания.
      — Мы могли бы поехать ко мне, — сказала она, жарко дыша ему в лицо.
      — Я думал, ты живешь у Твилери.
      — Только иногда. У меня квартира в Адских Вратах. Положи руку сюда.
      — О, «приди ко мне и будь со мною, и мы познаем сладость…»
      Она закрыла ему рот поцелуем.
      Через некоторое время он продолжал: «И поцелуи, взнесшиеся мощно… где озеро Обер унылое…»
      Он замолчал и отодвинулся. Потряс головой, и, к его ужасу, ему показалось, что в ней что-то загремело.
      — Ого-го! Боги! Я монстр из заклинания! Никогда ничего подобного не было! И никогда не будет. Но… мужчина должен делать то, что должен. — Он вытащил пробку и отпил.
      — Дай-ка. — Велма забрала у него бутылку. Хлебнула сама; на этот раз ей удалось проглотить, но глаза она все-таки вытаращила.
      — Ну как, легче?
      — Ага.
      Отдышавшись, она глотнула ещё.
      — А теперь, детка, пора поработать.
      — Иди сюда, большой чудак.
      Она притянула его к себе, и они погрузились в глубины, а под ними в ночи тихо текла Лета, темная и глубокая.

      Раздутое, воспаленное солнце висело в темно-красном небе. Миллиард лет назад оно было маленьким, желтым и жарким. Теперь этот красный монстр давал куда меньше света и тепла, чем раньше; но, раздувшись, звезда приблизилась к поверхности планеты, и воздух оставался умеренно теплым.
      А зеленое море выглядело так, как и пять миллиардов лет назад.
      На пляже они обнаружили нечто необычное, лежавшее в полосе прибоя. Это что-то или кто-то было большого размера и выглядело мертвым. Форму определить было трудно: с одной стороны виднелись щупальца, с другой — не то клешни, не то какие-то крючки. Тело было плоским, кроме одной вздутой части, которая напоминала голову. Шкура казалась местами кожистой, местами — скользкой, как у медузы, сине-зеленого цвета. Два глаза на голове дополнялись третьим на спине.
      Гуфус понюхал это чудо-юдо, гавкнул один раз и уселся перед ним.
      — Джин, ты только посмотри.
      — Может, оно считает нас симпатягами. Но мне все равно. По мне, так оно просто отвратительно, и ну его к черту. — Джин пошел дальше.
      — А мне его жалко, — протянула Линда. — Умирать в одиночку, здесь, на краю мироздания…
      — Интересно, оно съедобное? — подал голос Снеголап.
      — Снеговичок, ты несносен!
      — Просто я проголодался.
      — Да ты всегда голодный.
      — Оно мне напоминает кусок нутряного жира. По крайней мере, некоторые его части.
      — Ага. Ну что ж, приятного аппетита. Идем, Гуфус.
      Снеголап обошел существо, словно измеряя его длину и ширину.
      — М-да, — пробурчал он и побрел прочь.
      Линда оглянулась:
      — Гуфус!
      Пес все ещё сидел перед существом и выжидающе смотрел на людей, словно ожидая какой-то команды.
      — Что такое, Гуфус? — Линда вернулась; Снеголап потащился за ней.
      Гуфус залаял.
      — Наверное, он что-то такое почувствовал, — заметила Линда. — Интересно, что?
      — Может, оно ещё живое?
      — Думаешь?
      — Выглядит дохлым, но эти морские твари такие хитрюги! Я уж знаю — охотился на них.
      — Похоже, вот это у него рот, а вот эта щель — нос. Оно совсем не шевелится.
      — Знаете, — не унимался Снеголап, — у меня такое чувство, будто оно точно живое. Не могу объяснить.
      — О, смотри, пошевелилось!
      Гуфус вскочил и залаял.
      — Кажется, и вправду шевельнулось, — сказала Линда. — Интересно, мы можем как-нибудь ему помочь? — Сложив руки рупором и поднеся их ко рту, она позвала: — Джин!
      Джин, тем временем вернувшийся к кораблю, махнув в ответ рукой, прокричал:
      — Сейчас! — и скрылся внутри «Странника».
      — Что это? — удивился Снеголап.
      Откуда-то изнутри существа вытянулся металлический прут, очень напоминающий антенну.
      Линда прижала ладошки к щекам:
      — Боже! Неужели это механизм? Кончик прута развернулся и превратился в диск из металлической сетки. Диск, покрутившись, повернулся в сторону «Странника».
      — Надеюсь, это не оружие, — прошептала Линда.
      — Хочешь, чтобы я немножко с ним побился?
      — Нет. Снеговичок, не делай ничего!
      Гуфус гавкнул и снова сел, не сводя глаз с непонятной твари.
      Один глаз существа мигнул.
      — Оно живое! — закричала Линда. — Но зачем антенна? Оно животное, растительное или неорганическое?
      — Может, всего понемножку? — предположил Снеголап.
      Накатила высокая волна и забрызгала серебристые ботинки Линды. К счастью, они были непромокаемые.
      — Как ты думаешь, может, оно пытается с нами связаться?
      От корабля прибежал Джин.
      — Эй, там что-то странное с компьютером. Совсем свихнулся… — Тут он увидел антенну. — А это ещё что?
      — И мы размышляем над тем же, — терпеливо объяснила Линда. — Мне кажется, оно хочет установить с нами контакт.
      — Похоже, ему это удалось — по крайней мере, с нашим компьютером. На экране всякая чепуха, а я ничего не могу понять. Кажется, это все из-за него.
      — И что это, по-твоему, может быть?
      Джин принялся внимательно разглядывать лежащее перед ним непонятно что.
      — Явно разумная форма жизни, обитающая в море. На дельфина совсем не похож, но вот эти плоские выросты должны быть чем-то вроде плавников. Тэк-с, посмотрим — глаза, дыхательные отверстия, а это рот, хотя он немного низковат. Наверное, оно мало ест. И конечно, умеет пользоваться радиосвязью, как любое разумное существо.
      — Оно болеет, или с ним что-то случилось?
      — Может быть, и то и другое. Лежит на берегу, как выброшенный кит. Очень похоже на кита, только меньше.
      — Жалко, что мы ничего не можем сделать.
      — А что вообще тут сделаешь? Мне тоже жаль, что мы не можем помочь, но… — Джин в отчаянии воздел руки.
      — Может быть, если бы мы столкнули его обратно в океан…
      — Да оно весит не меньше двух тысяч фунтов. А потом, оно явно дышит воздухом, иначе давно бы уже умерло. Может быть, у него есть и жабры, и легкие.
      — Все равно, неужели ничего нельзя сделать?
      — Разве что утешить как-нибудь. Но, конечно, если допустить…
      Существо издало свистящий звук, начавшийся на высокой ноте и постепенно снизившийся до шипения.
      — Как грустно прозвучало! — сказала Линда. — Гуфус явно это почувствовал.
      — Не стану спорить с Гуфусом. Но выглядит оно жутко.
      Свистящий звук раздался снова, на этот раз в нем присутствовали некоторые модуляции. Он то понижался, то повышался, пока не остановился в среднем регистре. Существо пыталось смоделировать звук, и в нем стало слышаться что-то похожее на голос. Сначала звуки больше напоминали лай, спровоцировав очередное гавканье Гуфуса, потом стали более плавными и, если можно так сказать, более человеческими. Казалось, вот-вот прозвучат слова, но разобрать ничего не удавалось.
      Так продолжалось довольно долго. Снеголап заскучал и пошел бродить вокруг, выискивая, чем бы поживиться. Джин ушел с пляжа, чтобы поближе разглядеть росшие поодаль странные кривые деревья с розовыми листьями, похожие на бонсаи.
      Линда села и прислушалась, все больше уверяясь, что существо пытается что-то сказать.
      Наконец, примерно через полчаса, она услышала довольно четко:
      — Абломабель.
      Она вскочила:
      — Простите?
      — Абломабель.
      — Не поняла…
      — Абломабель?
      — А, ясно. — Линда ткнула пальцем себе в грудь. — Линда.
      — Ви-на.
      — Линда.
      — Вин-да.
      — Нет, Лин-да, Лин-да Барклай.
      — Лин-да-ба-ли.
      — Ну да, почти так. Рада познакомиться.
      Она подождала ещё и через пять минут услышала:
      — Лин-да Бар-кли.
      — Правильно. Но лучше Линда Барклай. Ладно. А тебя зовут Абломабель. Ты кто?
      — Ты… кто…
      — Ой. Ты спрашиваешь меня?
      — Спрашиваю… тебя…
      — Да, ты молодец. Это ты правильно сказал.
      — Спасибо. — Голос был почти человеческий.
      — Ты хотел узнать обо мне, — сказала Линда. — Я человеческое существо. Я с планеты Земля.
      — Зем-ля.
      — Да.
      — Зем-ля. Да.
      — Я и мои друзья прилетели сюда вон на том аппарате. Ты с ним связывался. Но, наверное, ты и так это знаешь.
      — Я знаю. Знаю, — сказало существо. — Я все знаю в компьютере. Я там.
      — Значит, ты уже много знаешь о нас. Там, в компьютере, много всего.
      — Много всего. Тут вернулся Джин.
      — Линда, ты что, опять даешь частные уроки?
      — Абломабель, это Джин. Джин, это Абломабель.
      — И я рад очень встрече с вами, Джин, — сказало существо.
      — И я очень рад. Скажите, пожалуйста, а слово «Абломабель» в вашем языке что-нибудь значит?
      — Да, это титул начальника… группы по переработке… мыслей?
      — Ученый? Философ?
      — Да! — сказал Абломабель. — Очень похоже, только все же не то, мне кажется.
      — Абломабель, ты болен? — спросила Линда — Что ты тут делаешь?
      — Это конец, — печально ответило существо. — Я вернулся к берегу, домой, в последний раз. Потом функционирование прекратится. Конец. Смерть.
      — Это ужасно. Мы можем тебе чем-нибудь помочь?
      — Всему приходит конец, — отвечал Абломабель. — Я устал, ослаб. Долго болел. И я очень, очень стар. Боюсь, никого больше не осталось. Никто не отзывается. Наверное, я последний. Наверное, я умираю. Я пришел сюда, чтобы увидеть солнце, которое тоже умирает.
      — Какой кошмар! — воскликнула Линда. — Неужели мы совсем ничем не можем тебе помочь?
      — Ничем, спасибо. Но я рад, что познакомился с вами. Я ещё поживу какое-то время, и мы пообщаемся.
      — Пожалуйста, не умирай. Наверное, ты можешь многое рассказать. Скажи, ты живешь в море?
      — Да, мой род живет в море.
      — И как долго вы прожили в этом океане?
      — Очень давно, с тех пор как Ивлем постановил, что море снова должно быть населено, после того как оно долго было пустым и мертвым. Много… много лет… бесконечно долго.
      — У вас явно развитая техника, — сказал Джин, — и, кажется, она стала даже частью вас. Вы отчасти машина?
      — Все существа, — отвечал Абломабель, — отчасти машины, и машины — их части. Вы понимаете?
      — Кажется. Киборги.
      — Ещё есть машины, которые совсем живые.
      — Значит, у вас есть роботы, киборги, но нет существ, которые не являлись бы ни тем, ни другим?
      — Есть простые организмы, некоторые растения.
      — А как давно существует цивилизация на вашей планете?
      — Очень давно. Не могу сказать точно. Солнце тогда ещё было молодое.
      — Миллиарды лет, — произнес Джин. — Невероятно!
      — А вам можно задавать вопросы? — спросил Абломабель.
      — Валяй. То есть я хотел сказать: конечно.
      — Откуда вы приехали?
      — Мне кажется, ты поймешь. Из иной вселенной.
      — Да, мы думали об этом, но никогда не пробовали. Другая вселенная. Ваша машина… Вы сами её построили?
      — Нет, — ответил Джин. — Я нашел её. Её построили существа, которые давно уже не существуют.
      — Мне кажется, они были великие мастера.
      — Просто необыкновенные. К несчастью, их машина не очень хорошо работает. Она перестала функционировать. Поэтому мы оказались здесь. Мы не можем улететь отсюда. Застряли.
      — Это очень плохо, — констатировал Абломабель. — Пытались её починить?
      — Пытались, — ответил Джин. — Пока не получилось. Наши возможности ограничены. Скажите, пожалуйста, а вы не могли бы помочь?
      — Джин, — нахмурилась Линда. — Абломабель умирает.
      — Я уже послал сообщение в город машин; он тут недалеко, — сообщил Абломабель. — Я известил их о возможных неполадках и о том, что может понадобиться их помощь.
      — Как это мило с вашей стороны, — сказал Джин. — Говорите, машины?
      — Да. Они живы и работают. Говорят, что приедут и помогут. Но не надо сильно надеяться. Ваш аппарат очень необычный, я думаю.
      — Да. Запчастей не достанешь. Полное надувательство. Срок гарантии вышел, тут все и накрылось.
      — Обнаруживаю иронию.
      — Ещё бы. Я хочу сказать, что с этим аппаратом вечно что-нибудь случается. Экспериментальная модель. Понимаете? Соответственно труднее починить.
      — Понимаю. Но можно попробовать?
      — Конечно, — кивнул Джин. — И большое вам спасибо.
      — Я устал, — сказал Абломабель. — Разговор истощил мои запасы энергии. Если не возражаете, я немного отдохну и не буду говорить, пока не приедут машины.
      — Разумеется, — ответила Линда. — Отдохни.
      Проволочный диск антенны сложился, металлический прут втянулся внутрь существа. Отверстие закрылось.
 
      Они пообедали на пляже — устроили себе этакий пикник. Снеголап набрал разных моллюсков и, выяснив, что все они несъедобны, опять принялся жаловаться на голод.
      — Попробуй. — Джин протянул ему сэндвич с салатом и ветчиной.
      Снеголап забросил его в рот и проглотил, не жуя.
      — Отлично, — сказал он. — Ещё чего-нибудь дадите понюхать?
      — Прости, Снеговичок, ты съел все, что мы для тебя приготовили.
      — Ну да, рыбные консервы. Отлично, но мне нужно что-нибудь свеженькое, а то шерсть начнет выпадать.
      — Вон океан. — Джин вручил Снеголапу свое оружие. — Пойди, настреляй себе рыбки.
      — Джин, — сказала Линда. — Там могут быть разумные существа. Ладно медузы, но Снеговичок ест и китов. Мне кажется, здесь это было бы неэтично.
      — Она права, — согласился Снеголап. — Меня небось затошнит, если я начну это есть. И вообще, я устал.
      И он вытянулся на песке, сложив лапы и закрыв глаза.
      Красный день все тянулся и тянулся. Зеленое море катило свои волны. Вокруг царила тишина. Не летали птицы, не жужжали насекомые. Это был почти мертвый мир, но по-своему красивый.
      — Джин, почему солнце не садится?
      — Планета не вращается.
      — Ты хочешь сказать, здесь всегда так?
      — Да.
      — Как это печально. Невыносимо видеть медленное умирание целого мира.
      — Да. Поэтому я смотреть не буду, а тоже подремлю.
      Линда положила руку на плечо Джина.
      — Как ты думаешь, мы когда-нибудь вернемся назад?
      — Не знаю. Верится с трудом.
      Она рассеянно взглянула на прозрачное облачко, плывшее по небосклону.
      — Джин, я рада, что мы вместе.
      — И я.
      Линда некоторое время смотрела в акварельное небо. Потом тоже закрыла глаза.

      Вельможные гости собирались неохотно; их вытащили из постелей рано утром. Когда появились Тайрин с Далтоном, Такстоном и Доркас, ещё слышалось недовольное ворчание.
      — Мы ещё не завтракали, — негодующе жаловался усатый баронет.
      — Милорды и миледи, — начал Тайрин. — Нижайше прошу вашего извинения за беспокойство, но мы считаем, что разрешили загадку убийства виконта Орина и, возможно, графа Дамика.
      Собравшиеся аристократы замерли. Тайрин продолжал:
      — Мы не спали всю ночь, обсуждая наше решение. Гонцы носились между двумя замками, Пиили и Опасным, под проливным дождем. То, чему мы просим вас быть свидетелями, — своего рода демонстрация. Для любого другого криминального случая мы бы придержали эти сведения до предварительного слушания дела. Но улики эти настолько необычны в своей неуловимости, что я бы хотел предъявить их здесь именно сегодня утром. У меня на это свои причины. Прежде всего, замешан человек высокого положения. Прошло немало времени с тех пор, как отпрыску благородного семейства предъявлялись серьезные обвинения… Тайрин оглядел комнату, словно хотел увидеть всех, кто решится задать вопрос. Присутствующие безмолвствовали.
      — Ну что ж, милорды и миледи, позвольте обратить ваше внимание на человека, благодаря чьей неослабевающей решимости и исключительному интеллекту было раскрыто это дело. Я говорю о господине Такстоне из замка.
      Поднялся гул голосов, в котором слышалось удивление и неудовольствие. Такстон вышел вперед.
      — Милорды и миледи, сейчас мы продемонстрируем вам магический трюк. Конечно, я хорошо понимаю, что вы как обитатели замка считаете магию таким же обычным занятием, как чаепитие или умывание. Но эта магия необычна тем, что действия, которые мы вам покажем, относятся к тем немногим, что вообще возможны в этом мире. И в том, что касается магических эффектов в общем, они не очень впечатляют. Но, пожалуйста, следите внимательно. Мне бы хотелось, чтобы одна из лучших волшебниц замка помогла мне. Вы все её знаете, это её высочество принцесса.
      Доркас подошла к нему. Такстон поднял над головой что-то сверкающее.
      — У меня в руке монетка, шиллинг, который я довольно давно ношу в кармане, так как его некуда потратить. Я хочу попросить её высочество сделать эту монетку невидимой.
      Такстон отдал монетку Доркас. Принцесса повернула правую руку ладонью кверху и положила на неё монетку. Потом накрыла одну ладонь другой и вытянула руки вперед. Она произнесла какие-то непонятные слова, всего несколько фраз. Закончив, ещё постояла в той же позе, закрыв глаза. Затем убрала левую руку. На ладони ничего не было.
      Кажется, ни на кого это не произвело особого впечатления.
      — Просто ловкость рук, — сказал кто-то.
      Далтон подошел к принцессе, держа небольшой литой чугунный горшочек с металлической ручкой — такие можно было найти на кухнях замка. Он подставил горшочек под вытянутую руку принцессы.
      Доркас медленно наклонила руку с раскрытой ладонью. В горшочке что-то звякнуло.
      На лицах присутствующих появилось некоторое удивление. Далтон потряс горшочек — раздался звон. Такстон подошел к нему и, вытащив что-то, поднял руку над головой.
      — Как вы видите, то есть не видите, монета невидима. — Он занес руку над горшочком, и внутри опять что-то звякнуло. Потом он снова вытащил невидимую монету.
      — Милорд, извольте…
      Лорд Эрл неуверенно огляделся, потом указал на себя и спросил:
      — Вы ко мне обращаетесь?
      — Да, милорд. Пожалуйста, возьмите монетку, чтобы все убедились, что здесь нет никакого мошенничества.
      Лорд неохотно вышел вперед. Такстон вручил ему то, что держал в руке.
      Эрл взял предмет и взвесил его в руке, потом кивнул:
      — Да, я её чувствую. Это действительно монета.
      Он вручил невидимую монетку Такстону.
      — Спасибо, милорд, — произнес Такстон. — Её королевское высочество сказала мне, что наложила чары слабее, чем требуют правила. Следовательно, скоро монетка опять станет видимой.
      Он встал на колени и перевернул ладонь. Раздалось бряканье, с каким металлическая монета, упав на каменный пол, начинает вращаться вокруг своей оси. Наконец звук затих.
      Такстон поднялся и сделал шаг назад, не отрывая взгляда от пола. Толпа придвинулась ближе.
      Прошла примерно минута, и на полу неожиданно появился шиллинг. Такстон взял его и положил в карман, потом, глянув поверх голов, подал какой-то знак.
      Двое слуг перенесли один из столов к дальней стене зала, и толпа раздвинулась, чтобы дать им дорогу.
      От другого слуги Такстон принял пригоршню чего-то.
      — У меня тут с полдюжины обычных дротиков для дартса из спортивного зала замка Пиили, — сказал Такстон, показывая, что у него в руке. — А на дальней стене — вон там мы повесили мишень, такую можно найти в любом пабе в полусотне разных миров.
      Доркас подошла к круглой мишени, подняла руку и коснулась центра указательным пальцем правой руки. Потом вместе с Такстоном они вернулись к столу, стоявшему в добрых сорока футах от мишени.
      Принцесса села у стола, и Такстон вручил ей дротик. Она взяла его и положила на стол перед собой. Затем начала водить над дротиком руками, выписывая сложные фигуры. После этого положила дротик на ладонь левой руки и просто погладила его правой.
      — Прошу тебя, лети и попади туда, где пальцем я коснулась.
      Потом она отдала дротик Такстону. Тот повернулся лицом к мишени, примерился и бросил дротик.
      Дротик, пролетев более сорока футов, вонзился точно в центр мишени.
      Доркас уже колдовала над вторым дротиком. Закончив подготовку, она и его вручила Такстону. В этот раз Такстон повернулся к мишени спиной и бросил дротик через плечо.
      Дротик полетел с удивительной, необъяснимой скоростью прямо к мишени и угодил в центральный круг, рядом с первым.
      Толпа возбужденно загудела.
      Такстон взял очередной заколдованный дротик, встал на этот раз лицом к мишени и просто зажал дротик между указательным и большим пальцами. Потом ослабил хватку, и дротик, сам выскочив из руки, с ошеломляющей скоростью понесся к цели.
      Четвертый дротик Такстон бросил к левой стене. Дротик на лету повернул и оказался все там же, с глухим стуком воткнувшись в черный круг в центре мишени.
      — Милорды и миледи, — объявил Такстон. — То, что вы видели, просто домашние забавы. Конечно, это настоящая магия, а не трюкачество, но вполне заурядная. Заклинания мы взяли из книги.
      Далтон передал ему книгу.
      — Заклинания были найдены в книге под названием «Книшка могических случаив» Бальдора из Каирна. Это том из библиотеки замка Пиили; мне сказали, что он простоял тут на полке не один век, а создан был явно в те времена, когда замок населяли коренные обитатели этого мира. Квалифицированные ученые объяснили мне также, что книга была написана и напечатана в этом мире и является единственной книгой, посвященной магии, доступной здесь. Как вы, наверное, уже догадались, эти два заклинания, примененные вместе, могут дать убийственный результат.
      Аристократы зашушукались.
      — Думаю, вы все понимаете, к чему я веду. При некоторой доработке два невинных заклинания вполне можно объединить в одно смертоносное. В заклинание черной магии. — Такстон положил книгу на стол. — Конечно, возникает вопрос: кто это сделал? Давайте посмотрим, какими качествами должен обладать подозреваемый. Во-первых, он или она должны быть опытными волшебниками. К этой категории относится большинство обитателей замка Опасного. Но мастерство должно быть настолько высоким, что большинство обычных чародеев исключаются. Таким образом, из всех обитателей замка под подозрением остается совсем немного, но все они — аристократы. А поскольку никого из Гостей не было на вечере у принцессы, мы не будем включать их в список. Значит, в нашем списке остаются только члены аристократических семей замка.
      Такстон начал обходить круг аристократов, собравшихся в центре зала.
      — Понятно, что мы не намного приблизились к идентификации убийцы, ведь эту книгу мог прочесть любой из здесь присутствующих. Наверное, было бы полезно узнать, кто читал её недавно,или кто мог читать. Для этого нам понадобится другая книга — книга регистрации гостей замка Пиили.
      Руфорд внес огромнейший том.
      — Как вы знаете, — продолжал Такстон, — гости замка регистрируются по прибытии и отмечаются при отъезде, как в отелях, — это позволяет рассчитать расход продуктов, плату слугам и тому подобное. Давайте посмотрим, кто недавно останавливался в Пиили. — Такстон открыл книгу. — Здесь мы обнаруживаем нечто примечательное. Среди примерно шести недавних визитеров замка есть три человека, у которых есть или был мотив совершить убийство. Например, леди Рильма. — Такстон остановился перед вдовой. — Это верно, миледи? Леди Рильма выпрямилась.
      — Это неслыханно. — Она гневно смотрела на Тайрина. — Какая наглость!
      — Но вы же читали эту книгу, миледи, разве нет?
      — Я не помню!
      — У нас есть свидетельство одной из ваших горничных. Она припомнила, что видела книгу Бальдора на вашем ночном столике.
      — Она всего лишь безграмотная служанка!
      — Которая между тем пишет диплом по магии в университете. Тайрин уже взял у неё письменные показания под присягой, но, если нужно, мы можем вызвать девушку сюда.
      Леди Рильма, казалось, едва сдерживалась, чтобы не взорваться.
      — Хорошо! Я читала эту книгу! И что из того?
      — Ничего, миледи, не считая того, что вы ненавидели своего мужа. Он был невероятно злобен, груб, безжалостен с вами, не говоря уже о том, что таскался за каждой юбкой.
      — Как вы смеете!
      — Это верно или нет?
      — Боги! — Рильма опустила голову. — Как я могу отрицать это! В этой комнате нет человека, который не знал бы, что я ненавидела Орина. Достаточно ли этого для убийства? Да. О боги, да. Однажды я даже попыталась. Он смеялся, когда я схватила ножницы, а потом отвернулся… и я ударила его. Если бы на нем тогда не было жилета из толстой кожи, я бы ударила его в спину. Но у него не были защищены только руки. Если бы у меня хватило ума, надо было перерезать ему яремную вену.
      — Да, — согласился Такстон. — Вы сказали, что на празднике услышали, как ваш муж застонал от боли. Не оттого ли, что вы воткнули ему в спину невидимый кинжал?!
      — Я этого не делала.
      — У вас есть кинжал, не так ли?
      — Да, я ношу его за корсажем.
      — Вы видели, как Орин делал непристойные предложения, неважно, насколько они одобрялись или даже приветствовались другой стороной, итак, он делал непристойные предложения леди Ровене. Вы знали, что подобное произойдет на приеме, потому что всегда происходило, когда ваш муж и эта дама встречались на любом из праздников. Произошло и в этот раз. Вы приготовили кинжал, сделали его невидимым…
      — Да, я сделала это. Да! Я собиралась использовать заклинание. Но не для него! Я его не убивала!
      — Нет? Тогда кому предназначалось заклинание?
      Леди Рильма указала через комнату.
      — Ей! Вот этой женщине!
      Леди Ровена побледнела, поднеся руку к горлу.
      — Да, ей! Она тоже виновата в моем унижении! Даже больше, потому что она могла бы воспротивиться, а он мог бы её послушать. Но ей надо было заниматься развратом на глазах у мужа! Порочная лисица! Её я хотела убить.
      — Но не убили.
      — Нет.
      — Вы не закончили заклинание. Почему? Леди Рильма покачнулась. Один из лордов помог ей дойти до стула, на который она бессильно опустилась.
      — Потому что тогда это чудовище уничтожило бы меня, — тихо заговорила она. — Он был злобен, как животное. Но если бы он заставил меня стать убийцей, он бы взял надо мной верх. Благодаря милости богов я поняла это и не подошла к леди Ровене, чтобы коснуться её там, куда потом полетел бы кинжал. Я отложила кинжал. Я не вытащила его даже тогда, когда Орин бросил в меня крылышко цыпленка, хотя гнев душил меня, как и всегда, когда он поднимал на меня руку.
      Такстон покачал головой.
      — Но, миледи, ваше заклинание все равно не сработало бы.
      Рильма ответила не сразу.
      — Нет?
      — Нет. В книге написано, что нельзя наложить заклинание летящего дротика на кинжал. Ваше высочество, вы не могли бы объяснить, почему?
      — Конечно, — откликнулась Доркас. — Заклинание убийства относится к злой магии, иногда её ещё называют черной, но цвет тут никакого значения не имеет. Эти фокусы, что нам показали, — безобидная магия, её называют белой. Она подразумевает помощь добрых духов, игривых духов. Они станут служить любому достаточно сильному магу. Но черное заклинание требует участия злого духа. Заклинания в этой книге совсем не такие. Вы можете сделать кинжал невидимым, но никого вреда нанести им не сможете. Даже трюк с летящим дротиком не сработает, если дротик будет направлен на человека.
      — Благодарю вас, мадам, — кивнул Такстон. — Так что, леди Рильма, вы не смогли бы совершить убийство, если бы только не напали на мужа или леди Ровену старомодным, примитивным способом.
      Такстон опять начал ходить внутри мрачного крута свидетелей, подозреваемых и совершенно невинных людей.
      — Нужно быть очень хорошим магом, чтобы изобрести новое заклинание, особенно в мире, который содержит совсем мало магического. Для этого потребовались бы некоторые исследования. Исследования, которые вы время от времени проводили… лорд Белгард.
      Белгард вынул из глаза монокль, протер его рукавом визитки и вставил на место.
      — Не стану подтверждать это.
      — Вы читаете много книг, относящихся к магии, не так ли, милорд?
      — И что из того?
      — К очень опасной магии.
      — Иногда. Чисто академический интерес.
      — Да? А зачем вы покупали кинжал в Хельвиане? Не стоит отрицать. Сыщики Тайрина определили принадлежность ножа по крохотному клейму владельца на самшитовой ручке. Для дешевого товара нехарактерно, но у ремесленников своя гордость. Торговец продал такие кинжалы нескольким людям, но запомнил ваш монокль. И опять я спрашиваю вас, милорд, зачем вы покупали это оружие?
      Белгард вспыхнул от ярости.
      — Просто купил один, вот и все.
      — Значит, это вас видел граф Дамик на рынке в Хельвиане?
      — Да. — Плечи Белгарда поникли.
      — И он, большой ценитель оружия, спросил вас, почему вы тратите деньги на такую ерунду.
      — Да, это его слова.
      — И что вы ему ответили, милорд?
      Белгард собрал остатки мужества.
      — Я не удостоил его ответом, и черт меня побери, если удостою вас.
      — Могло ли так произойти потому, что вы как раз раздумывали над заклинанием, упомянутым её высочеством, заклинанием убийства, которое помогло бы вам разделаться с Орином на празднике, и вы хотели проделать это обычным ножом, который трудно идентифицировать?
      — Нет! У меня не было такого намерения.
      — Вы вполне могли читать книгу Бальдора.
      — Даже не видел её.
      — Свидетелей, опровергающих или подтверждающих ваше заявление, у нас нет, милорд. Но в библиотеке Опасного содержатся записи о десятках книг по магии, которые вы брали.
      — Ну и что? Многие интересуются магией, — фыркнул Белгард. — Даже горничные.
      — Да, но не у всех есть мотив для убийства. А у вас был. Вы годами копили ненависть. Да и Орин был совершенно отвратителен — злодей, мерзавец и подлец. Уже не говоря о том, что имел связь с вашей женой…
      — Ублюдок! — Белгард замахнулся на Такстона своей малаккской тростью; тот изящно уклонился, трость вылетела из руки графа и с грохотом упала на каменный пол.
      — Извините, — тихо сказал Такстон.
      — Да! — взвизгнул Белгард. — Да, я ненавидел его и убил бы, если б мне удалось хорошо подготовить заклинание. Это и впрямь заклинание, наводящее кинжал на цель, но вовсе не те детские забавы, которыми, как вам кажется, я занимался. Нет, я годами работал над ним. Оно должно было пробить все его защиты, всю броню. Оно действует на больших расстояниях. Я могу произнести его в своем мире и послать невидимый кинжал через замок в мир Орина. Это шедевр магии, и он бы сработал, если бы у меня было время поработать с ним. Но метать кинжал здесь? Чушь! Зачем? Я и не видел никогда эту вашу книгу. Плевать мне, как долго она была в замке. Я даже не подозревал о ней!
      — И я так думаю, милорд, — отвечал ему Такстон, отходя от него. Он остановился перед Трентом, который стоял, держа жену за руку.
      Принц усмехнулся:
      — В этой мизансцене убийца должен во всем признаться. Правильно? Правильно. Что из этого следует? Вы смотрите сейчас на одного из лучших магов во всех мирах, если не будет слишком нескромно так говорить о себе. Мотив? Я бы убил сукина сына рано или поздно, на дуэли или по-другому, за оскорбление моей жены и попытку изнасилования в извращенной форме. Этот человек вел себя как бешеная собака, и его надо было избавить от столь мучительного существования ещё много лет назад. Немало несчастных служанок — а он особенно любил совсем молоденьких горничных — согласились бы со мной. И он не ограничивался просто изнасилованием или «принуждением к вступлению в извращенную связь», как это классифицируют, нет, он ещё добавлял к этому побои. Возможность? Я мог бы выпустить на него всех демонов, в любое время, независимо от того, чем он там защищался, и люди Тайрина нашли бы части его тела красиво разложенными по бильярдной комнате в его замке. Но Кармин стал бы презирать меня после этого. Так что, поскольку мы тут ищем убийцу, кто бы это ни был, я могу сказать, что, хвала богам, это не я. Да, я признаю намерение. Но я не убивал его. Кто-то меня опередил.
      Такстон двинулся дальше по кругу.
      — Пусть будет так. В книге регистрации посетителей есть ещё одно имя. Его почти не обсуждали, а может, и вообще не вносили в список подозреваемых. Почему бы это… лорд Эрл?
      — Потому что ничто не связывает меня с убийством, — мягко ответил лорд Эрл.
      — О, прошу прощения, милорд, но у вас репутация очень опытного мага.
      — Ну, с Трентом мне не тягаться.
      — Тем не менее. И, как известно, вы много времени проводите в библиотеке.
      Эрл рассмеялся:
      — Должен заметить, все это превращается в милую охоту на ведьм. Неужели меня подозревают только из-за моей начитанности? Вам не нравятся интеллектуалы, а?
      — Очень хороший ответ, милорд, вы мастерски переводите тему разговора. Но так уж вышло, что это преступление тесно связано с книгами. Вы немало времени провели в закрытых фондах, где содержатся, как любит выражаться Осмирик, «жуткие и пагубные тома». Разве не так?
      — Не я один — и Белгард, и Трент, и кто угодно. В конце концов, опасные книги очень интересны.
      — Ещё бы, но так случилось, что вы обратили пристальное внимание на некую книгу по черной магии под названием «Цветы забвения». На самом деле эта книга о том, как убивать людей, не так ли? Книга убийственных заклинаний.
      — Никогда её не видел, так что не могу сказать.
      — Никогда не читали?
      — Разумеется, не читал.
      — Ясно. Но разве не интересно, что именно эта книга содержит заклинание летящего кинжала, очень похожее на заклинание заколдованного дротика?
      — Неужели? Действительно интересно.
      — Да. И применить его несложно. Если использующий его маг достаточно могуществен, он легко может объединить его с заклинанием дротика и заставить работать в Садовом мире.
      — Да что вы говорите?
      — Представьте. Кроме того, заклинание в книге «Цветы забвения» объясняет ещё один загадочный момент. Например, кто вытащил нож из тела и бросил его? Ответ: он сам себя вынул. Не хотите ли узнать как, милорд?
      — Хотелось бы.
      — Дело в том, что заклинание летящего кинжала предполагает возвращение оружия к владельцу после того, как дело сделано. Очень изящно. Орудие убийства не найти. Кинжал незаметно летит в цель, поражает её, проворачивается, чтобы нанести ещё большую рану, выскакивает и так же незаметно возвращается обратно. Но в случае с виконтом колдовство сработало не полностью. Ваше высочество, не могли бы вы дать пояснения?
      — Конечно, мистер Такстон, — отвечала Доркас. — Когда, что бывает довольно часто, объединяется несколько заклинаний, части заклинаний могут взаимно отменять друг друга. Похоже, подобное произошло и в этом случае. Кинжал извлек сам себя из тела жертвы, но в этот момент магия дала сбой, и кинжал просто упал на землю, освободив духа, исполнявшего заклинание, от необходимости возвращать оружие владельцу.
      Эрл холодно разглядывал Такстона.
      — Почему вы решили, что мне ничего не известно о нестыковке заклинаний?
      — Прошу прощения, милорд. Просто пытаюсь быть точным.
      — В любом случае это ничего не меняет, — сказал Эрл, — потому что я не читал книгу и не пользовался заклинанием.
      — Давайте вернемся к этому позже. Незадолго до того, как я нашел кинжал, я чуть не налетел на вас. Не его ли вы разыскивали?
      — Представьте, нет.
      — Вы решили, что заклинание не сработало, когда кинжал к вам не вернулся. Он должен был упасть у ваших ног. Даже несмотря на то, что такой кинжал опознать очень трудно, вы бы почувствовали себя в большей безопасности, если бы смогли подобрать его, пока он опять не стал видимым. Так?
      — Нет.
      — Но вы не смогли его найти. Он ещё оставался невидимым. Сначала вы не поняли, что случилось. Когда вы последовали за Орином к выходу из сада, вы вообще не могли понять, сработало ли заклинание, верно?
      — Я просто решил уйти с приема, только и всего.
      — Вы увидели, как Орин поднялся и вышел, но вы не видели ни кинжала, ни следов на спине виконта; вне себя от беспокойства вы последовали за братом и обнаружили его в нише и меня рядом. Вы поняли, что добились успеха, но не могли понять, почему нет кинжала. Наверное, потом вы сообразили, что нож выбрался из раны, но упал, и, когда я чуть не налетел на вас, вы его искали. И нашли бы, если бы мне не повезло и я не увидел его первым. Может быть, и вы его видели, но решили не привлекать к себе внимания. Насколько это соответствует истине, милорд?
      — Нисколько не соответствует.
      — Тогда зачем, милорд, вы касались спины своего брата?
      — Когда?
      — Незадолго до того, как он был убит кинжалом.
      — Не помню.
      — Зато леди Рильма помнит очень ясно.
      — Она не в себе, как обычно.
      — Все же я ей верю. Вы также коснулись спины принцессы Доркас, незадолго до того, как выпустили второй кинжал в неё. Разве это не так, милорд?
      — Нет! Это ложь!
      — «Где пальцем я коснулся», — произнес Такстон. — Часть заклинания. Смертоносного заклинания. Мне кажется, что заклинание лорда Белгарда намного более совершенно. И касаться никого не надо. Совершенно иная система наведения. Верно, милорд?
      — Совершенно верно, — ответил Белгард.
      — Ваше заклинание, лорд Эрл, в техническом смысле более отсталое, вы взяли его из очень старой книги. Оно действовало на расстоянии не более пятидесяти ярдов. Но в Садовом мире это было неважно. Здесь немало потайных мест. Например, в кустах сирени по ту сторону пруда.
      — Ложь! Он лжет! Это сфабриковано!
      — В любом случае, — продолжал Такстон, — вы пытались убить принцессу просто потому, что она знала, вы — убийца. Мы не станем докапываться, как она узнала. Скажем, у неё было сильное подозрение, о котором вы догадались. Вам надо было избавиться от неё, но тут вам опять не повезло. В решающий момент у неё за спиной оказался Дамик, и нож попал в него. Он ведь был вашим другом.
      — Да.
      — И вы убили его, сами того не желая.
      — Вы сумасшедший, Тайрин! Все, с меня хватит!
      — Давайте на секунду вернемся к книге. В смысле магии вы были менее искусны, чем Белгард, но интриги вам удавались куда лучше. Белгард брал книги под залог. Вы нет. Вы не хотели, чтобы в библиотеке остались какие-нибудь сведения о вас. И вы читали все прямо на месте.
      — Ну и что?
      — Но книги хранились в закрытом фонде, и, чтобы получить их, вам надо было выписать заявку, на которой указываются заглавие, автор и номер заказа. У нас есть такая заявка на «Цветы забвения», написанная вашей рукой.
      — Чепуха. Они возвращаются ко мне, когда я получаю книгу, и я их тут же выбрасываю.
      — Да, это верно. Но тут вы дали промашку. Этой полоской бумаги вы воспользовались как закладкой и вернули её вместе с книгой. Она у нас, милорд.
      — Это ничего не доказывает! У вас нет ничего, кроме косвенных доказательств! Это неслыханно, и я более такое обращение терпеть не намерен.
      — Но у нас есть свидетель.
      — Что? Что вы сказали?
      — Свидетель, который слышал, как вы, сидя в кустах сирени, распевали: «Лети и попади туда, где пальцем я коснулся» — заклинание для дротика. Это молодой слуга, который там курил украдкой, и, конечно, он затаился, как мог, чтобы не быть наказанным за то, что прохлаждается в рабочее время. А когда вы выходили из зарослей сирени, он вас увидел. Так он утверждает.
      Эрл смертельно побледнел, потом краска постепенно вернулась на его лицо, и лорд тяжело вздохнул.
      — Да, это я сделал. Я составил заклинание. Оно поначалу не действовало, и я пошел за Орином, чтобы понять, что, черт побери, не так; увидел всю картину и понял, что мое заклинание сработало.
      — И вы пришли в ужас от того, что сделали, не так ли?
      — Да, в первый момент. Вид человека, павшего от моей руки, потряс меня. Но мерзавец заслуживал смерти. Все это знают.
      — Но почему вы убили его, милорд? Мы этого не знали и не знаем до сих пор. Каков был мотив?
      — Я сделал это для моего сына, — улыбнулся Эрл.
      — Вашего сына?
      — Да. У Орина не было детей, не было наследника, которому достался бы титул пэра. Но недавно я услышал, как он жаловался, что жена его бесплодна. После того как Рильма напала на него, у него появился удобный повод развестись с ней. Такая перспектива меня напугала. Вообще-то я всегда удивлялся, почему он не избавился от неё раньше. Наконец, после нескольких лет мучительного беспокойства, я решил действовать, пока не стало слишком поздно, пока у него не появился законный сын. После смерти Орина титул виконта перешел бы ко мне, а значит, к моему старшему сыну после моей смерти. Это все, что я мог бы оставить сыну в наследство. Как все здесь знают, я потерял почти все свое и так не слишком большое состояние на неразумных вложениях, когда мы вели дела вместе с Дамиком. Звание пэра могло бы стать для сына неплохим наследством — оно дало бы ему явные преимущества перед остальными. Вот почему я сделал то, что сделал. Никакого эгоизма.
      — Но вы ведь были готовы и даже сделали попытку убить совсем постороннего человека — принцессу, — заметил ему Такстон.
      — Да. Я чувствовал, что она знает. Если бы меня обвинили, конечно, ни мне, ни моему сыну звания пэра уже не видать.
      — Ясно.
      Тайрин уже вызвал двоих стражников.
      — Милорд, вам придется пройти с нами, — сказал он.
      — Да, конечно.
      Такстон тронул Эрла за плечо.
      — Извините, милорд. Вот что… Вы знаете, вы были совершенно правы. Все обвинения против вас — косвенные. Хороший адвокат запросто вытащил бы вас.
      — Что же меня подвело?
      — Ваше собственное признание, милорд.
      — Да? А юный слуга?
      Такстон, извиняясь, пожал плечами.
      — Это был блеф, милорд. Просто блеф. Да и вся процедура — полный блеф. У нас не было серьезных обвинений против кого-либо. Улики против вас были самые серьезные, но все равно косвенные. Мы устроили небольшое представление в надежде, что виновный не выдержит и признается. Ни по какой другой причине мы не стали бы подвергать Трента, Белгарда и леди Рильму такой пытке.
      — И я раскололся, — с вымученной улыбкой сказал Эрл. — Очень умно, мистер Такстон. Очень. Вас следует поздравить.
      — Благодарю вас, милорд. — Такстон склонил голову.
      Лорда увели.
      Потрясенные аристократы покинули зал в полном молчании.
      Далтон смотрел на приятеля просто с благоговением.
      — Такстон, старичок, — сказал он, подойдя поближе. — Никогда больше не буду заставлять тебя играть в гольф. Теперь только теннис.

      Клер Твил, высокий, хорошо сложенный мужчина, носил сшитые на заказ костюмы — они великолепно подчеркивали каждый его мускул. Сегодняшний костюм не являлся исключением, сшитый из дорогого серого твида, он великолепно облегал мужественную фигуру. Твил стоял у камина, потягивая шерри и наблюдая, как Хелен Дарданиан ставит на граммофон очередную пластинку.
      — Любишь струнные квартеты? — поинтересовался он.
      — Особенно если они не квинтеты и не трио, — отвечала она, опуская иголку, сделанную из шипа кактуса, на пластинку. Зазвучало адажио — медленное и печальное.
      — Не слишком романтично, — заметил он.
      — У меня вообще не романтичное настроение, — отвечала она. — Ведь я пленница.
      — Это временно.
      — У тебя осталось всего двадцать минут.
      — В последнюю минуту я что-нибудь придумаю. У меня всегда так. Иди, посиди у огня.
      Она подошла и, осторожно подобрав модную темно-красную юбку до середины колена, присела на банкетку в стиле Людовика Четырнадцатого. Её глаза лучились небесной синевой, лицо, в обрамлении длинных светлых волос, поражало возвышенной, классической красотой, а ноги были длинные, красивой формы, словно выточены умелым мастером.
      Он сел рядом с ней и, вручив ей бокал вина, поднял свой кубок.
      — Давай выпьем за мои вечные муки.
      Она подняла свой.
      — Как говорится, иди ты к черту!
      Он усмехнулся и выпил. Она тоже сделала глоток.
      — Должна сказать, ты держишься неплохо.
      — Если приходится уйти, лучше сделать это красиво. Никаких слез. Не позволяй им тащить тебя. Шагай гордо.
      — Думаешь, у тебя получится?
      — Не знаю. — Он пожал плечами. — Посмотрим.
      — Как-нибудь можно этого избежать?
      — Демоны свои сделки не пересматривают.
      — Мне кажется, это жутко. Представляю, какой ужас ты испытываешь.
      — Да, если задуматься, можно испугаться. Но я подписал соглашение. В нем были указаны определенные условия — права и обязанности. Теперь пришло время выполнить мою часть контракта. Не могу сказать, что мне не было весело, пока он действовал.
      — Но такой ценой…
      — Она обусловлена величиной владений.
      — Которые они как раз и займут, когда тебя не станет.
      — Пусть. Это будет уже не моя проблема.
      — Конечно, а как быть остальным людям? Они займут если не весь Некрополис, то большую его часть.
      — Джон Карни, наверное, сумеет их сдержать. По крайней мере на время. — Он выпрямился. — Но давай о нем не будем. Давай поговорим о нас с тобой. Времени осталось слишком мало.
      — А что о нас?
      — У нас с тобой есть будущее?
      — Будущего у тебя осталось… ровно девятнадцать минут.
      — Как я говорил, в последнюю минуту ко мне приходят неожиданные решения. Раньше ведь нас что-то связывало. Скажи, есть ли шанс все вернуть?
      Она покачала головой.
      — О чем ты думал?
      — О нас. Когда мы были вместе. Когда мы любили друг друга.
      — Ты мне нравился, Клер. Я тобой восхищалась. Очень. У тебя все было: красота, богатство, ум, власть. Даже чувство юмора. Иногда ты бывал нежным. О чем ещё может мечтать женщина?
      — И все же?
      Она смотрела в огонь.
      — Все же чего-то недостает.
      — Ну, идеал трудно найти.
      Она рассмеялась.
      — Как я сказала, это нелепо, правда? Как-то бессмысленно все. Наверное, я должна была тебя любить.
      — А разве ты не любила, Хелен? — серьезно спросил он. — Год назад?
      — Мне кажется… Клер, это все были слова.Восхищение, привязанность, любовь… Мне никогда не удавалось точно выразить смысл. Они все, по-моему, перетекают друг в друга и теряют значение.
      — Нет, любовь — это что-то уникальное. Её нельзя разделить на составляющие. Она — нечто однородное, неделимое. У неё, философски говоря, есть особые свойства.
      — Разве она идет от разума?
      — Нет, конечно, нет, но ум тоже участвует.
      — Что с тобой, Клер? Ты думаешь, любовь может изменить твою судьбу? Спасти тебя?
      — Может быть. Может, и нет. Но что превращает ад в рай? Не власть, а любовь. Что адский огонь и сера по сравнению с пламенем любви?
      — Ты серьезно?
      — Конечно… Физические страдания ничего не значат, их можно перетерпеть. Но вечно сожалеть о том, что я никогда не любил и меня никогда не любили? Это непереносимая пытка. Она пристально смотрела на него.
      — Клер, я не знаю, что сказать.
      Он вынул из руки Хелен бокал, поставил на стол рядом со своим и обнял её. Поцелуй вышел долгим и страстным.
      Наконец она чуть отстранилась и вздохнула.
      — Клер, мне кажется, я не смогу тебе помочь.
      — Только не чувствуй себя обязанной. Так ничего не получится.
      — Я иначе не могу. Я чувствую себя обязанной.
      — Хелен, выходи за меня замуж.
      — Замуж?
      — Да. Стань моей женой. Останься со мной навсегда.
      — Клер, я не хочу в ад вслед за тобой.
      — Ты туда не попадешь. Они не возьмут тебя. Твоя красота — оскорбление для них. Не красота тела, а красота души.
      — Клер, это…
      — Милая, скажи «да».
      — Милый… семнадцать минут.
      — Не думай об этом. Верховный судья уже в пути. Он будет здесь через десять минут. Но, думаю, денги дадут мне отсрочку.
      — Как это все странно.
      — Они любят эффекты. Им нравится кидать жениха в адское пламя, вырвав его из объятий невесты.
      — Господи, Клер, это же кошмар.
      Он ещё раз поцеловал её, и на этот раз их поцелуй длился ещё дольше. Она повернулась и прижалась к нему, положив правую ногу ему на колени. Он страстно поглаживал её бедро.
      — Я выйду за тебя, Клер, если ты считаешь, что это поможет. Господи, хоть это я могу сделать.
      — Не делай это только из таких соображений.
      — Что значат мои соображения?
      Он мягко отстранил её и поднялся.
      — Это он, не так ли?
      — Кто? — спросила она.
      — Карни. Ты все ещё любишь его.
      — Даже не думаю о нем, — нахмурилась она.
      — Прости, Хелен, но на твое решение ничто не должно влиять.
      — Клер, я же сказала, что выйду за тебя.
      — Я верю тебе. Но…
      Из дальних комнат особняка послышался громкий треск. Пол дрогнул. Снаружи раздались выстрелы и крики.
      — Господи, что это?
      — Посиди здесь, — сказал он, быстрым шагом выходя из комнаты.
      Закрыв за собой дверь, он пробежал по широкому коридору и понесся по лестнице вниз, перепрыгивая через две ступеньки.
      На первом этаже, ориентируясь по слуху, он прошел через огромный дом до бального зала, откуда слышался шум.
      Серый «Леланд» вломился в дом через высокие окна, снеся заодно часть стены. В комнате оказались покореженный бампер и передняя половина кузова. С водительского сиденья выбирался Джон Карни. Его окружало нечто вроде неяркой, переливающейся ауры. Твил присвистнул от изумления:
      — Джон! Как мило, что ты заглянул.
      — С Новым годом! Да пребудет с тобой благословение Брана.
      Твил запрокинул голову и захохотал.
      Карни отыскал под передним сиденьем бутылку и вылил содержимое в рот. Допив, с разочарованием заглянул внутрь:
      — Ни капельки. Кончилось. Больше ничего. Больше никогда. Нектар догов.
      — Догов?
      — На вкус, как моча дога. Но идет мягко. — Он запустил бутылкой в стену. — «Приветствую тебя, брат!»
      Твил хихикнул:
      — Джон, да ты пьян.
      — Да, пьян. Но сплю я или не сплю? Вот в чем вопрос.
      — Мне кажется, ты совсем не спишь. Чему обязан столь неожиданным визитом?
      — Писать хочу. У тебя есть удобства?
      — Ну да. Дальше по коридору…
      — Погоди-ка. Помоги мне её вытащить.
      — Кто там у тебя?
      — Шеф!
      Человек с автоматом в руке просунул голову в пролом в стене.
      — Шеф, он разбил ворота! Какой-то ненормальный! Он продрался через сад, испортил газон — мы не могли его остановить. Наши дурацкие автоматы почему-то не стреляли!
      — Иди, я разберусь.
      Карни пытался вытащить из машины Велму, которая не совсем пришла в себя. Твил стал помогать ему. Они поставили её на ноги, потом Твил взвалил её себе на спину.
      — Рад видеть тебя, Велма. — Он похлопал её по упругой ягодице.
      — Ты же говорил мне, что тебе нужна Велма, — заметил ему Карни. — Вот я и привез.
      — Молодец, что отыскал её. Давай поднимемся наверх. Там Хелен. Устроим пирушку.
      — Никогда не отказываюсь от пирушек. А где, кстати, денги?
      — Да тут где-то. Что происходит, Джон? Ты в гости заехал, по делу или хочешь продать мне страховку?
      — Пришла пора, усатый друг, подумать о делах… о том, что с денгами тебя связало…
      — Они требуют уплаты долга.
      — А-а, так я и думал. Когда?
      — В полночь. Договор был подписан ровно двадцать четыре года назад.
      Карни посмотрел на часы.
      — Стоят. Который час?
      — Не так много осталось. Но выпить разок — хватит.
      Твил и покачивающийся Карни вышли из бальной залы.
      В холле они встретили Фиоретто Роберто Сперанцу, Бобби, как всегда щегольски одетого и энергичного. Его нос был слегка красноват, но в общем Сперанца производил впечатление трезвого.
      — Ваша честь! — поприветствовал его Карни.
      — Хочу сказать тебе, что эти денги — кошмар, — заявил тот. — Приходишь к ним на вечеринку, а когда возвращаешься домой, то так радуешься, что жив остался, и прямо даже приятно, что был там. Но к делу, ребята.
      Карни пробасил:
      — Как можно так с мэром метропоп… мет-ролоп… очень большого города.
      — Мальчик, да ты сегодня надрался, — сказал мэр Сперанца. — Ты сюда сам приехал или тебя течением принесло? Ты же на ногах не стоишь.
      — И собираюсь… прос-с-стите, ещё больше на них не стоять.
      — Ты прямо как огнедышащий дракон! Так и быть, я тебя угощу, но это приличное заведение, и когда они будут закрываться, придется уйти.
      — Я не из тех девушек.
      — Да, что касается девушек, — сказал Бобби, тихонько постукивая по ягодицам Велмы своей тростью. — Это Велма?
      — У неё деревянная нога, только поэтому она прямо и стояла, — отвечал Карни.
      — Клер, а теперь серьезно, — сказал Бобби. — Когда меня выпустят из этой увешанной коврами выгребной ямы?
      — Бобби, не могу сказать, — отвечал Твил, обнимая Велму. — Денги и меня удерживают.
      — Они что, собираются нажиться на тебе? Ну так зажарь побольше этих свиней.
      — Боюсь, они сами тут всех зажарят, — отозвался Твил. — Что тебе сказать, Бобби? Ничего не могу поделать.
      — Они тут держат уже половину городского совета. Ещё немного, соберется кворум, и можно будет посылать за пиццей.
      — Бобби, этот город никогда не был твоим.
      — Да, я знаю. Но, черт возьми, быть мэром тоже кое-что значит.
      — Разве тебя не приглашали перерезать ленточку, когда открывали новый завод по переработке мусора?
      — Да, до сих пор не могу забыть, но я серьезно…
      — Это их город, Бобби, — сказал Твил уходя.
      — Да пусть забирают! Лишь бы отпустили меня домой, принять душ! — проговорил Бобби им вслед. — Я тебе говорю, это просто ужас какой-то. Я расскажу обо всем своему юристу. Ему надо посмеяться.
      Насвистывая и поигрывая тростью, Сперанца прогулочной походкой двинулся по широкому, роскошно отделанному коридору в другую сторону.
      — И как его выбрали мэром? — недоумевал Твил. — Не могу понять.
      — Разве не ты платил за последние выборы?
      — Да, знать бы ещё, зачем я это делал…
      Они повернули за угол; денг, стоявший, прислонясь к багровой стене, выпрямился и вытащил изо рта зубочистку.
      — Босс хочет вас видеть.
      — Скажи Аштароту, что у меня с ним свидание в полночь, а никак не раньше.
      Денг оскалился:
      — У тебя осталось мало времени, так что бросай девку.
      — Отвали, — огрызнулся Твил.
      — И ты. — Денг посмотрел на Карни.
      — У меня дела, спасибо.
      — Перестань. Вам надо переговорить с ним.
      — Ну, если ты настаиваешь. А кто такой этот Аштарот?
      — Босс.
      — Идем, — сказал Твил. — Он оккупировал мой кабинет.
      Кабинет Твила был застелен голубовато-золотистым пушистым ковром и заставлен красной кожаной мебелью. За полированным столом орехового дерева сидел безупречно одетый денг. Его глаза были чернее сажи, а галстук — белее ангельского крыла.
      — Входите, гости дорогие, — приветствовал их Аштарот, закуривая сигарету.
      Твил уложил Велму на кушетку.
      — Джон, рад видеть тебя. — Демон лучезарно улыбался.
      Карни подошел к столу.
      — А мы разве встречались?
      — У нас общие друзья, — ответил денг. — Выпьешь чего-нибудь?
      — Да, не помешает, прежде чем я засуну твою задницу в вонючую дыру, из которой она появилась.
      — Это так ты отвечаешь на гостеприимство?
      — Ну ты, денг, давай поспорим, чью задницу мы раньше поджарим!
      Аштарот равнодушно фыркнул:
      — Да ты пьян.
      — Как знать… Мне надо, чтобы ты и твои ублюдки-подручные убрались отсюда прямо сейчас. Даю вам одну минуту.
      Аштарот выплюнул сигарету.
      — Эй, ты с кем, по-твоему, разговариваешь?
      Карни потянулся через стол, схватил денга за лацкан пиджака, выволок огромное тело из-за стола, взялся за другой лацкан, притянув лицо Аштарота вплотную к своему. Между ними проскочила искра.
      — А С КЕМ, ПО-ТВОЕМУ, Я РАЗГОВАРИВАЮ, МАТЬ ТВОЮ? С ОКНОМ, МАТЬ ЕГО?
      Денг, изумленный силой Карни, отчаянно пытался высвободиться. Джон оттолкнул его, и тот рухнул в дорогое кожаное кресло.
      Потом денг поднялся, прибивая язычки пламени, которые побежали по лацканам его габардинового костюма.
      — Ты покойник. Не знаю, что там у тебя за фокусы, мне все равно. Ты покойник, парень.
      Карни направил на него палец.
      — Убирайся отсюда, из этого города прямо в свою преисподнюю, да поживее, а не то пожалеешь.
      Денг обошел письменный стол и направился к двери.
      — Отвянь. Твои приказы мне до лампочки. Хорошо, в этот раз мы не получим навара, но вот этого мы заберем с собой, и ничего ты не поделаешь. У нас договор!
      Аштарот вышел, хлопнув дверью.
      — Кажется, вам не удалось подружиться, — заметил Твил.
      — У нас, знаешь ли, разный генетический код.
      — Вот дьявол, что мне теперь делать? — Твил сел и запустил мясистую ладонь в блестящую черную шевелюру.
      — Это твои проблемы. Двадцать четыре года назад ты так не переживал.
      — Что я могу сказать? Был глуп. Слава, власть, вагоны первого класса — все это ослепляет.
      — Меня тошнит от тебя. У тебя были мозги, почему ты ими тогда не воспользовался? Ты же понимал, что не сможешь выиграть.
      Твил обхватил голову руками.
      — Знаю, знаю. Иисус Христос всемогущий…
      — Поздно причитать. В этот раз, парень, тебя взяли за яйца.
      — Карми, что я могу сказать? Я в полной заднице.
      — Я бы сказал, что ты в анальном отверстии первой степени. В заднице всех задниц. Кроме того, ты не откликнулся на приглашение Доркас.
      — Черт, совсем забыл. Передай маме, что мне очень жаль.
      — Сам ей об этом скажешь, когда вернешься в Опасный.
      — Шутишь?
      — Да не беспокойся. Это просто местные мелкие демоны.
      — Я слышал, их преисподняя — одна из лучших среди всех вселенных. Все по высшему разряду. Они хорошо знают, что делают.
      — Рад за них.
      — Дядя Карми, что мне делать?
      — Не знаю. Я бы сначала помочился, а там…
      — Ладно, хватит ныть. — Твил поднялся. — Я хочу повидать Хелен прежде, чем они заберут меня. — И он снова подхватил Велму.
      — А ванная найдется по дороге? — поинтересовался Карни.
 
      Хелен смотрела на огонь, держа в руке пустой стакан, когда услышала, что дверь открывается.
      — Джон!
      — Привет, Хелен! Мне нужно выпить и найти место, где можно сделать пи-пи, или и то и другое, в любом порядке.
      Она поднялась и обняла его.
      — Как я рада тебя видеть!
      — И я рад. Они тебя насильно здесь держат?
      — Вроде того. Хотя я сама пришла. Я знала, что он в беде.
      — Ещё в какой.
      — С Велмой все в порядке?
      — Да, стаканчик красного вина, и она отключилась.
      — Джон, зачем ты здесь?
      — Чтобы спасти задницу этого идиота.
      — А ты можешь это сделать?
      — Не знаю. Кажется, могу.
      Она присмотрелась.
      — Джон, вокруг твоей головы что-то такое, похожее на пламя. — Она отошла назад. — Да и вокруг всего тела тоже.
      — Аура. Ты понимаешь в аурах?
      — Нет. А что все это значит?
      — Это значит, что я готовлю на газу. Не знаю я, что это значит, но чувствую себя замечательно. Ощущаю вибрации. И получаю больше клетчатки в рационе. У тебя есть чего-нибудь выпить? — Вон там вино. Карни взял бутылку и отпил из горлышка. — Извините, — сказал он, вытирая рот рукавом, — но мне нужно держать определенную концентрацию.
      — Джон, ты в запое? Ты же никогда много не пил.
      — Просто пьяный кураж.
      — Тут будет драка?
      — Будет битва эпического масштаба. Дионис встречается с Годзиллой и ещё несколькими отборными бойцами. Хорошо бы, чтоб тебя при этом не было.
      — Три минуты, — сказал Твил, глядя на часы. Он выглядел очень встревоженным.
      — Джон, сделай что-нибудь, — попросила Хелен.
      — Не беспокойся. Хочешь выпить?
      — Нет. — Она села на кушетку. — Он просил меня выйти за него замуж.
      — И что ты ответила?
      — Я сказала «да». Хотя это было условное «да».
      — Ты любишь его?
      — Это вечный вопрос, правда? Я никогда не могу ответить на него. Не знаю, могу ли я любить кого-нибудь.
      — Можешь, если любишь саму жизнь. Существование.
      — Может, и не люблю, — произнесла она. — Иногда я боюсь жизни.
      — Все мы иногда боимся. А сейчас?
      — Наверное, я не люблю жизнь.
      — Ну, научишься. Хотя время сейчас мало подходящее для заумных дискуссий. — Карни хлебнул ещё и взглянул на Хелен. — О чем ты думаешь?
      — О том, как вернусь домой, в Иллинойс. Иногда ужасно скучаю по дому.
      — А чем ты там зарабатываешь на жизнь?
      — Работала на фабрике чипсов. По ночам пела в ресторанах. Во всяких притонах. В одном, например, танцевала с голой грудью.
      — Фабрика чипсов?
      — Да. Чипсы, сухарики в пакетиках, всякое такое.
      — И что ты там делала?
      — Работала дегустатором. Но все бросила, чтобы попасть сюда.
      Он взял её за подбородок.
      — Неужели это лицо девушки, которая пережевала тысячи чипсов и перепела во всех стрип-барах Иллинойса?
      — Представь себе.
      — Все, что не связано с тобой, Хелен, все вульгарно.
      — Джон. — Она нежно его поцеловала.
      — Ещё один поцелуй, — сказал он, — и я стану долгожителем, как Мафусаил.
      — Две минуты, — произнес Твил, не отрывая взгляда от часов на стене. На лбу его выступили капельки пота — свидетельство беспокойства и страха.
      Дом завибрировал.
      — Держись покрепче и постарайся не бояться. — Карни похлопал Хелен по руке.
      Он встал и начал мерить шагами комнату, то и дело поднося бутылку ко рту. Осмотрел картины, дорогие вазы, статуэтки и всякие безделушки.
      — Одна минута. Жить всего минуту. О боги! Дядя Кармин, спаси меня!
      — Спокойно, малыш!
      Дом дрогнул, как от землетрясения. Картины попадали со стен, вазы закачались, витрина рухнула, бесценные раритеты разлетелись |по всей комнате. Мебель заплясала, съезжая с мест.
      Карни поднял Велму с кушетки и перенес её в угол, к Хелен, потом поманил Хелен и усадил её возле Велмы. Перед ними он водрузил высокий комод в стиле «Чиппендейл».
      — Тридцать секунд! Боги, спасите меня! Я не хочу умирать! Не хочу вечно гореть в аду!
      Твил стоял на коленях перед часами, прижав к вискам сжатые кулаки, закрыв глаза, чтобы не видеть наступающего ужасного момента.
      Раздался треск ломающегося, крошащегося дерева, и пол в центре комнаты провалился; в эту пропасть полетели лампы, мебель, ковры. Из бездны вырвались языки пламени. Яма достигла подвала и пошла дальше, глубже; из недр вырывался огонь. Запахло дымом и серой.
      Карни бросил в отверстую бездну бутылку. Потом встал на краю и расстегнул ширинку.
      Твил все ещё не поднялся с колен. Приоткрыв рот, он смотрел на яму. Пламя ослепляло его, но он не мог отвести взгляда от того, что поднималось из бездны.
      — О, это жутко! Закройте, закройте! Дым и пламя сложились в фигуру, которую невозможно описать. Все, что можно было понять, — что она напоминала человеческую.
      Чудовище уставило на Твила палец с длинным когтем.
      — Ты, вонючая куча! Давай сюда, живее! Возле лица призрака появилась бледно-желтая дугообразная струйка.
      — Эй, это что ещё…
      Карни, блаженно улыбаясь, опорожнял мочевой пузырь прямо в адское пламя.
      — Эй, ты! Ты что это делаешь, а?
      — Когда тебе надо… — начал Карни.
      Снизу стали подниматься густые клубы пара. Они всплыли к потолку и заполнили комнату.
      — Ты что! Ты же не можешь вытаскивать где попало и мочиться, где захочешь. Там, внизу, люди живут!
      — Да, им мое пи-пи не очень понравится. Испорчу им настроение.
      — Не в этом дело. Дело в том, что никому не позволено мочиться на чужую собственность. Что, если я приду к тебе в бильярдную и навалю кучу на столе?
      Карни довольно закряхтел.
      — Знаешь, когда долго терпишь, потом кайф, как при оргазме. Ты меня понимаешь?
      Пар поднимался белыми облаками, заволакивая все вокруг. Карни продолжал свое «мокрое дело», выписывая струей кренделя.
      Наконец он изверг все, что накопилось. Ещё немного капелек, и он заправился и застегнул штаны.
      Через некоторое время пар рассеялся. Пламя погасло. В яме обнаружился закопченный черный камень, нестерпимо воняющий.
      Призрак отчасти рассеялся, но голос ещё звучал:
      — Сукин сын! Мне теперь тысяча лет потребуется, чтобы снова запалить эту печь! Если она вообще загорится! А то придется новую ставить!
      — Вам сделают скидку.
      — Хорошо, парень, мы знаем, как тебя зовут и где ты живешь. Думаешь, такой крутой?
      Не задавайся. Это не последний раз, когда перед тобой раскрывается бездна.
      — Без дна и без покрышки.
      Адское существо исчезло. Из пропасти поднялся легкий дымок, пахнувший, как кошачий туалет, если бы он был шириной в четыре мили.
      Твил, шатаясь, поднялся на ноги, подошел к краю и глянул вниз.
      — Они ушли. Ушли! — Он поднял взгляд. — Джон, ты их сделал. Ты описал пламя ада. Это просто эпично. Гомерично!
      — А вино осталось?

      Появилась необъятная, похожая на гусеницу машина и извергла из своих люков сотни машин поменьше: роботы, автоматические механизмы и всякие прочие устройства. Большие и маленькие, они подобрались к «Страннику», влезли внутрь, заползали по корпусу, там и сям прилаживая щупы и контакты, что-то замеряя. Потом, выяснив причины неисправности, мастера взялись за починку. На кончиках механических рук появились инструменты; теперь с корпуса искореженного корабля и из-под него слышался стук и лязг. Земля вокруг «Странника» кишела похожими на муравьев механизмами-помощниками, они, казалось, танцевали под аккомпанемент попискивающих измерительных приборов.
      Джин, Линда и Снеголап проснулись от лая Гуфуса и общего шума и теперь зачарованно наблюдали за происходящим.
      Абломабель тоже очнулся. Выдвинув антенну, умирающий контролировал работу механизмов.
      — Говорят, что починить можно, — сообщил морской житель.
      — Это обнадеживает, — отозвался Джин. — Они уже встречались с чем-либо подобным «Страннику»?
      — Пожалуй, все машины в чем-то похожи, — сказал Абломабель. — Принадлежат к одному классу.
      — Ну да, если видел хоть одну, значит, видел их все. Что касается техобслуживания, эти ребята переплюнут все сервисные станции. Отличная организация. А что они делают, если не надо помогать странникам из иных измерений?
      — У них теперь мало работы, — отвечал Абломабель. — Давно прошло то время, когда они были нужны.
      Ремонт продолжался. То и дело под челноком что-то мигало и вспыхивало.
      Чтобы занять время, Абломабель поведал историю своей жизни, рассказал о морской цивилизации, последним представителем которой он стал, а также описал историю своей расы, её культурное, общественное и техническое развитие, попытался передать своим гостям атмосферу последних дней заката этой культуры. Ещё он рассказал об истории и судьбе других видов разумной жизни на планете. Одно время здесь мирно сосуществовали тысячи, если не десятки тысяч рас и народностей — кажется, все они были продуктом технологий, которые способствовали процветанию искусственных и полуискусственных форм жизни.
      Главной проблемой для Джина, Линды и Снеголапа (и, похоже, для Гуфуса, так как ему, кажется, тоже было интересно) оказалось понять детали истории, которую рассказывал им Абломабель.
      — …это было, когда Ивлем издал законы Ниа Лие, а Виим выразили протест, однако они не были столь упрямы, чтобы сменить парадигмы на манер Минап-Тева, в конце концов они достигли Йоу-Негарах. В то же самое время фракции в Хуменатилатуиопухтем заявили свое несогласие, стремясь задать взбучку Ивлему и в то же время не желая принимать ответственность Слагг-Гефина…
      Наконец Абломабель тяжело вздохнул и замолчал.
      — Было очень интересно, — учтиво сказала Линда. — Спасибо.
      — Рад был услужить вам, — отвечал Абломабель; его речь за последние полчаса стала значительно лучше.
      — А есть ли шанс для вашей расы вернуть былое? — спросила Линда.
      — Боюсь, что репродуктивные машины Хблутмена не в состоянии заняться вохметом,и задача эта мне не по силам.
      — А помощь машин?
      — Их вмешательство может нарушить этико-философское равновесие. Тогда последует Директива о Сериальном Парафразе, если я правильно выражаюсь.
      — Да, я понимаю, — вежливо соврала Линда.
      Они молчали, наблюдая, как море, освещаемое красным солнцем, то накатывает на берег, то отступает.
 
      Наконец машины прислали отчет.
      — Они сообщают, что аппарат работает, — объявил Абломабель. — И считают, что процент вероятности ещё одного сбоя не выходит за пределы приемлемого риска.
      — То есть жутко опасно, — перевел Джин. — Ну что ж, будем собираться.
      — Абломабель… — начала Линда.
      — Да, — ответило морское создание. — Печаль — в моем главном насосе.
      — Мы же не можем вот просто так оставить тебя здесь. Ты помог нам. Спас нам жизнь.
      — А разве разумное существо могло бы поступить в подобных обстоятельствах иначе?
      — Ещё как. Но ты спас нас.
      — Был очень рад. Очень рад, — только и смог сказать умирающий.
      Линда обняла огромную голову существа.
      — Прощай, Абломабель.
      — Прощай, Линда Барклай. Прощайте, Джин Ферраро, Снеголап и Гуфус. Да будет дарована вам долгая жизнь, чтобы вы увидели, как космос возродится в грядущем веке святого Бунья Врии-Джель.
      — И тебе того же, — ответил Джин. — Прощай. Поблагодари за нас машины.
      — Они тоже были рады помочь вам.
      И Абломабель был оставлен мирно заканчивать дни свои у кромки моря.
 
      Индикаторы на панели управления светились зеленым. Механизмы ободряюще гудели.
      Джин попереключал тумблеры, понажимал кнопки. Огоньки на панели замигали, и начали завывать двигатели.
      За окном опять завертелся калейдоскоп — тысячи вселенных появлялись на миг и пропадали. Джин кое-как завесил иллюминатор, чтобы избавиться от мигания, бившего по глазам.
      Шло время. Гуфус бодрствовал, а Снеголап мирно посапывал в своем кресле. Джин и Линда играли на компьютере сначала в крестики-нолики, потом в шахматы, потом в супербратьев Марио (изобретение Джина).
      — Очень забавно, — сказал Джин, — но эта музыка сводит с ума.
      — Берегись вот этих ползунов. Они… о-оп! Тебя убили.
      — К черту. Знаешь…
      Внезапно Гуфус взвыл.
      — Гуф! Что случилось?
      Что-то пронзительно зазвенело.
      — Сигнал! — крикнул Джин. — Заклинание сработало!
      Мелькание за окном прекратилось. Под челноком расстилался зеленый мир — сплошной лес.
      — Она в этой вселенной! — воскликнула Линда.
      — Да, но где именно — вот вопрос.
      Гуфус возбужденно лаял, просунув морду между Линдой и Джином.
      — Гуф, потише, а?
      Пес, похоже, был готов выпрыгнуть в иллюминатор.
      — Думаю, мы на верном пути, — обрадовался Джин.
      Аппарат планировал на высоте примерно в сотню метров, внизу виднелась извилистая речка. Нежно зеленеющие там и сям пшеничные поля выдавали присутствие разумных и, может быть, человекообразных существ.
      Гуфус повернул голову направо и гавкнул. Джин направил челнок в ту сторону.
      — Видишь что-нибудь? — спросил он Линду.
      — Нет. Погоди-ка! Вон там какие-то люди… Вон! Джин! Я её вижу! Ох!
      — Что?
      — Кажется, она в беде. Приземляйся скорее!
      — Хорошо, только я не очень умею.
      Джин послал аппарат в пике и выровнял у самой земли. «Странник» мягко приземлился посреди поляны.
      — Совсем неплохо для первого раза, — похвалил себя пилот.
      — Бежим быстрее!
      Не без труда они вылезли из челнока.
      — Куда? — спросил Джин. — Я потерял ориентировку.
      — Идем за Гуфусом.
      — Конечно!
      Гуфус стремительно несся по лесу, вниз по склону, потом вверх по холму, следуя по натоптанной тропе. В конце концов он намного опередил своих спутников, скрывшись в густой растительности.
      — Джин, скорее!
      — Иду, иду.
      Они выскочили из леса на дорогу с глубокими колеями и увидели странную сцену. Гуфус навалился на рыцаря в кольчуге, пытаясь откусить ему правую руку. Оба катались по земле рядом с обнаженной Мелани, которая, оторопев, смотрела на происходящее. Рядом валялись двое мертвых рыцарей, а третий, с мечом в руке, стоял в стороне, с любопытством наблюдая за схваткой.
      Линда оттащила Гуфуса от его добычи. Рыцарь застонал, поднимая изувеченную руку.
      — Поставим на «оглушить», — сказал Джин, наводя свое футуристическое оружие на мужчину. Пистолет сказал «вуумп», и человек упал на землю, потеряв сознание. На тунике, покрывающей его кольчугу, стал виден вышитый зеленый крест.
      — Просто на всякий случай, пока мы не поймем, что здесь происходит, — сказал Джин. — Сначала стреляй, потом спрашивай, кто тут христианин, — таков мой девиз.
      Линда принесла Мелани её одежду.
      — Эй, — крикнул Джин мужчине, стоявшему в стороне. — Конечно, есть международный пакт о невмешательстве, но уж наплюй на него.
      — Он спас мне жизнь, — проговорила Мелани, торопливо одеваясь. — По крайней мере пытался. А ведь он меня и не знает.
      — Поэтому и стоит тут в сторонке?
      — Мелани, что случилось? — Линде не терпелось расспросить подругу.
      — Кажется, я попала во времена отважных рыцарей, и они хотели меня изнасиловать, а вон тот вообще попытался убить. А чья это собака?
      — Это Гуфус, он тебя нашел, — объяснила Линда.
      — Спасибо, Гуфус.
      — У-ур-р-р-ф-ф!
      — Я боялась, что никогда больше тебя не увижу, — призналась Мелани.
      — Ты боялась! А уж я как переживала! Я же за тебя отвечаю!
      — Наверное, глупо было заходить в этот мир, да?
      — Ты не знала, а мне следовало приглядывать за тобой, пока ты не освоилась.
      — Ого, у этого парня голова расколота, как арбуз! — удивился Снеголап.
      — Это я сделала, — скромно сказала Мелани.
      — Ты? — удивилась Линда.
      — Ни за что бы не поверила, что могу убить человека. Но смогла.
      — Ну, у тебя отлично получилось, — заверил её Снеголап.
      — Теперь мне придется жить с этим всю жизнь.
      Одевшись, Мелани подошла к мужчине.
      — Тебе не следовало возвращаться. Ты же рисковал своей жизнью.
      В этот раз он её понял.
      — Да. Но я вытворял глупости и похлеще, — он убрал меч в ножны. — Но все хорошо, что хорошо кончается. Надеюсь, твои друзья отвезут тебя домой. Не стану спрашивать, из какой далекой страны вы приехали. Все это слишком странно.
      Она поцеловала его в щеку.
      — Спасибо тебе.
      Он улыбнулся.
      — Всего хорошего, девочка. И не выходи больше из дома без мужа или мужчины, который присмотрит за тобой.
      Он повернулся и пошел вверх по холму. Мелани смотрела ему вслед.
      — Как тебя зовут? — крикнула она ему.
      — Бальдор. Бальдор из клана Каирн. Прощай, прекрасная дева!
      Линда увидела, что Джин направляет пистолет на дерево. Он щелкнул переключателем и прицелился ещё раз.
      — Джин, — окликнула его девушка. — Ты что задумал?
      — Хочу посмотреть, что будет, если поставить на «испарить».
      — Не порти дерево просто из-за…
      Из дула оружия вылетела тонкая струя пара, превратилась в облачко и быстро растаяла.
      — Что за черт?
      — Хотел пару? Вот и получил, — засмеялась Линда.
      — Это, наверное, лак для волос. Или дезодорант. — Он убрал оружие в кобуру. — Давай уже сматываться отсюда.
      — Есть, капитан.

      В мятом смокинге, с черным галстуком набекрень, король Королевства Опасного вошел в кабинет, прижимая к макушке пузырь со льдом.
      — Рамон!
      Ответа не последовало. Он крикнул ещё раз, морщась:
      — Рамон!
      Аптекарь вышел из задней комнаты.
      — Что случилось? О, ваше величество, чем могу помочь?
      — Застрели меня или дай что-нибудь от головной боли. Она меня убивает.
      — Разве вы не можете подобрать заклинание?
      — Если бы я знал какие-нибудь лечебные заклинания, я бы ими воспользовался, но ты же видишь — сейчас я ничего не могу. Кроме того, у меня такое похмелье, что никакой магией не возьмешь. Ну, поможешь?
      — Кричать вовсе не обязательно, — приподнял бледные брови Рамон.
      — Скорее, Рамон.
      — Да, ваше королевское величество. — Аптекарь вернулся в свой кабинет, позвякал там бутылочками и ретортами, потолок что-то пестиком в ступке, потом налил чего-то, что запузырилось и зашипело, и вышел, неся мензурку с пузырящейся жидкостью.
      — Выпейте это, — предложил он. Король взял мензурку и выпил.
      — О боже, какая гадость!
      — Зато поможет.
      Король вернул мензурку аптекарю.
      — Спасибо, Рамон. Увидимся.
      — Я запишу вам в счет.
      — Хорошо.
      Всю дорогу до конторы замка он прижимал к голове пузырь со льдом.
      Когда он вошел, секретарша что-то печатала. Увидев его, она вскочила:
      — Сир, вы вернулись! Тут столько дел…
      — Давай самое важное, Тремейн. Я умираю.
      — Что случилось, сир?
      Король прошел к двери своего кабинета.
      — Голова раскалывается. Что там у тебя?
      — Мы должны пересмотреть дело главного адвоката против лорда Эрла. Это самое важное. Потом…
      — Погоди.
      Король сел за стол. Из полукруглого окна за его спиной открывалась панорама огромного современного города.
      — Сначала самое главное. Составь благодарственное письмо Тайрину и его детективам, Они проделали неплохую работу. И вот ещё что… да, Такстон.
      — Это он раскрыл дело, сир.
      — Да, так мне сказали. Я подозревал Эрла, но не был уверен, потому что, когда осмотрел место убийства магическим зрением, то ничего не нашел. Я чувствовал, что без магии тут не обошлось, но не ожидал, что Эрл мог её применить. Да, Такстон меня удивил. Давай дадим ему звание пэра.
      — Что? Сир, я хочу сказать, мы не можем…
      — Почему? Сделаем его герцогом.
      — Герцогом?
      — Ну да.
      — Герцогом чего?
      — Герцогом… герцогом… Герцогом графства.
      — Герцогом… чего? — пролепетала Тремейн.
      — Герцогом графства, — повторил король.
      — Сир, боюсь у нас нет лишней вакансии для герцога.
      — Нет? Ну и ладно, я дам ему просто почетный титул. Ну… сделаю его лордом.
      — Очень хорошо, сир.
      Король развернулся в кресле, чтобы выглянуть в окно.
      — Господи, как болит голова. Оставьте меня ненадолго. — Он посмотрел на скопление машин внизу. — Да, Тремейн!
      — Сир? — уже от двери спросила девушка.
      — Клер, этот мальчишка Доркас вернулся. Отправь-ка его на конюшни на полгода. В наказание.
      — Да, сир.
      — Пусть поразгребает дерьмо с полгодика — глядишь, поможет. О-о-о, голова.
      — Очень хорошо, сир.
      Тремейн прикрыла дверь, шепотом повторяя:
      — Герцог графства?

      Компания была в сборе — все смеялись, болтали, играли.
      В окна виднелся «реальный» мир вокруг замка; стеклянные двери вели на балкон, откуда открывался живописный вид на равнины Баранты, залитые сейчас светом полной луны.
      Такстон и Далтон играли в шахматы. Тем же занимались и Джин с Гуфусом, правда, Гуфусу не удавалось брать зубами шахматные фигуры — они были великоваты.
      Джин сделал рокировку. Гуфус вывел слона со стороны ферзя в отчаянный гамбит.
      Дюквиз с изумлением следил за ними.
      — Ну и разумный же зверь!
      — Не знаю, не знаю, — отозвался Джин. — Он всего раз у меня и выиграл.
      Далтон глянул на своего партнера.
      — Ты ведь заподозрил Эрла с самого начала, правда?
      — Да. Первое, что он спросил, когда увидел тело: «Ты знаешь, что тут произошло?» Не «Что случилось?» или «Как он умер?» Разница небольшая, и мне сначала казалось, что я просто придумываю, но потом вдруг понял, что он знает гораздо больше, чем говорит.
      — Удивительно. Что с ним теперь будет?
      — Повесят, я думаю.
      — Правда?
      — Если только не наградят. Орин был просто чудовищем. По такому мерзавцу никто долго скорбеть не будет.
      — Все же убийство есть убийство.
      — Про него все забудут. «Исчезни, мерзкое пятно…» и все такое.
      — Ты уж как-то очень весело к этому относишься.
      — А что, мы неплохо провели время, здорово порезвились. Вообще, старина, я тебе этим обязан.
      — Почему?
      — Если бы не Доркас Багби, я бы не обнаружил Бальдора из Каирна рядом с ней на полке.
      — Письмо мистеру Такстону!
      Юный паж вручил Такстону конверт, запечатанный воском.
      — Спасибо. — Такстон посмотрел на печать. — Печать короля. Интересно…
      Пока он читал письмо, все остальные собрались вокруг него.
      Далтон барабанил пальцами по столу.
      — Ну, что там?
      — Кажется, меня перевели в знатное сословие, — сказал Такстон.
      — Неужели?
      — Здорово. — Линда поцеловала его в щеку.
      — Поздравляю, — сказал Джин. — Какое звание?
      — Лорд.
      — Это высоко?
      — Да не знаю. Кажется, это и не звание. Скорее, общий титул. Поместье при этом не жалуется, так что это просто для почета.
      — Ты хочешь сказать, что мне теперь придется обращаться к тебе «лорд Такстон»? — спросил Далтон.
      — Ну, раз это не наследуемый титул и землю я не получил, обычно в таких случаях используют имя.
      — Знаешь, — заметил Далтон, — странно, но я не знаю твоего имени. Если ты и говорил, я забыл.
      — Питер.
      — Значит, тебя надо называть «лорд Питер»?
      — Правильно, старик. Но не думай, что ты всегда обязан это делать. Я не из тех, кто выпендривается.
      Далтон искоса глянул на него.
      — А с чего ты вдруг перешел на такие словечки?
      — Да? И сам не заметил.
      Далтон сделал ход конем.
      — Шах. И, похоже, мат.
      Такстон посмотрел на доску.
      — Так и есть. Молодец, старичок.
      — Как обычно, ваше лордство, вы рассердились.
      — Прости, мне надо подышать свежим воздухом.
 
      Выйдя на балкон, Такстон глубоко вдохнул свежий, прохладный, чистый воздух. Стояла благоуханная весенняя ночь. Луна — больше, чем земная, и с другими отметинами — висела в небе, как доброе улыбающееся лицо. Внизу в лунном свете простирался замок — огромный и загадочный.
      Прислонившись к балюстраде, Такстон засмеялся.
      — Чертовски здорово!

      Улицы были запружены машинами. Обычный день в большом городе. Странно, но за все дни, проведенные в конторе, он так и не сподобился узнать, что это за город, хотя ему часто казалось, что это… Зазвонил селектор.
      — Да?
      — Звонок на первой линии.
      — Кто?
      — Человек, который утверждает, что он землемер.
      — Черт. Ну что ж, соединяй. Он поднял трубку.
      — Алло? Да, это замок… да… угу… угу… нет. Нет, извините. Послушайте… да… да-да… послушайте, Франц, вы можете… Да… Погодите… Погодите, позвольте дать вам совет…
      Он глянул вниз, на машины, безнадежно застрявшие в пробке, и откинулся на спинку вертящегося кресла.
      — Франц? Радуйтесь жизни.