Другой мир

«Странник» падал на поверхность неведомого мира.

— Джереми? Неужели ничего нельзя сделать? — спросила Мелани, стараясь говорить как можно спокойнее.

— Ну, мы всегда можем вернуться в нуль-пространство, — ответил Джереми. Айсис, сидящая у него на коленях, покачала головой. — Конечно, это не выход. Нельзя торчать там до бесконечности. Но и приземлиться без антиграва невозможно. Так что мы, типа того, влипли.

Мелани посмотрела в окно. Поверхность приближалась с устрашающей быстротой.

— Может, стоит все же что-то предпринять, и побыстрее?

— Если мы вернемся в нуль-пространство, — продолжал Джереми, — корпус корабля не выдержит. Может, воспользоваться шаттлом?

— Шаттлом?

— Должна сказать, с самого начала корабль двигался тангенциальным курсом, лишь соприкасаясь со всеми вселенными подряд на долю наносекунды, но на деле не проникая ни в одну в них, — заявила Айсис. — Однако это уже следующая проблема.

— Что-то я совсем запутался, — сказал Джереми.

— Я хочу сказать, что без функционирующей навигационной системы мы можем вечно колебаться туда-обратно, пытаясь вернуться во вселенную замка.

Мелани со все возрастающей тревогой смотрела вниз, на стремительно приближающуюся землю.

— Послушайте, по-моему нужно немедленно что-то предпринять, — не выдержала она.

— А? Ох, да! — Джереми переключил рубильник.

За окном теперь не было ничего, кроме размытой серости. Нуль-пространство; ничто; нигде.

Мелани облегченно вздохнула.

— Думаю, мы должны оставаться в нуль-пространстве до тех пор, пока не придумаем, куда снова переместиться, — сказал Джереми. — Если решим, что стоит перемещаться.

— Не стоит, — ответила Айсис.

— Ты против?

— Да. Нужно попытаться подправить программу.

— Как?

— Использовать бортовые схемы, чтобы смоделировать навигационную систему.

Джереми просиял.

— А это идея! Но как мы её откалибруем?

— Используя показания приборов, записанные в буферной памяти.

— Может, и получится, — задумчиво произнес Джереми. — Может быть. Но… Хм-м…

— Есть сомнения?

— Ну, во-первых, фактор времени.

— Хороший довод, — отозвалась Айсис. — Однако у меня есть план. Будем перемещаться, пока не найдем пустую вселенную или такую, где нет больших планетарных масс. Там, правда, у нас будет нулевая гравитационная постоянная, но, может, с этим мы справимся.

Джереми покачал головой.

— Не думаю. Прежде всего… подожди минутку. Разве «Странник» не настроен на то, чтобы выныривать в непосредственной близости от больших планетарных масс? Я хочу сказать, ещё находясь в нуль-пространстве, он ведь реагирует именно на них?

— Верно. Поэтому нам придется найти обходной путь.

— Но понадобится уйма времени!

— Конечно. Только выбора у нас все равно нет. Разве что без конца выходить из нуль-пространства и снова входить в него.

— Это слишком рискованно, и, кроме того, пока мы летим, невозможно работать с корабельными системами.

— Твоя правда.

— Но мне не нравится… — Джереми глянул на приборную панель. — Ого! Лучше вернуться в нормальное пространство, пока нас не схлопнуло.

— Схлопнуло? — спросила Мелани.

Джереми посмотрел на неё.

— Ну да. Давление может раздавить нас, словно алюминиевую банку для пива.

Появилось небо — другое небо. Корабль снова нырнул и пошел к земле. У Мелани возникло ощущение, точно они застряли на бесконечно вращающемся колесе обозрения. У неё засосало под ложечкой.

Пока корабль падал, Джереми с Айсис снова пустились в дебаты. Мелани молчала, но потом терпение у неё кончилось, и она вернула их к реальности. Джереми тут же отправил корабль в нуль-пространство и там продолжил дискуссию со своей «помощницей» до тех пор, пока не пришло время уйти в нормальное пространство. Началась новая фаза того же жуткого цикла.

Мелани чувствовала, что сыта по горло.

— Джереми, сделай что-нибудь!

— А?

— Сделай что-нибудь. Сделай так, чтобы мы вернулись домой, любым способом.

— А мы чем занимаемся, Мелани?

— Плохо занимаетесь. Если так будет продолжаться и дальше, я заблюю всю каюту.

— Держи себя в руках, пожалуйста!

— Джереми, мы топчемся на одном месте. Мне плохо, Джереми. И становится все хуже.

Джереми состроил гримасу.

— Господи, пожалуйста, не надо. Терпеть не могу таких вещёй. При одной мысли об этом меня самого, того и гляди, вырвет.

— Вот и сделай что-нибудь, Джереми. Предполагается, что ты гений.

— Постойте, у меня есть идея, — сказала Айсис. — Джереми, перед тем как взлететь, ты ведь с помощью приборов обнаружил в замке магическое возмущение?

— Ну да, и что?

— Почему бы нам не использовать корабельные сенсоры для того, чтобы засечь это заклинание из нуль-пространства? Это даст нам параметры направления к дому, не так ли?

Джереми щелкнул пальцами.

— Так, но только в том случае, если ты записала показания приборов.

Айсис улыбнулась.

— А как же, Джереми! Я автоматически записываю все, что ты делаешь на рабочем месте.

— Отлично! Айсис, я люблю тебя.

— Джереми, дорогой.

Позабыв о том, что корабль снова мчится к земле, они кинулись друг другу в объятия.

— Черт побери, мы разобьемся, если вы не займетесь делом! — завопила Мелани.

— Извини!

Айсис развернула кресло к приборной панели и молниеносно щелкнула тумблером. «Странник» снова нырнул в относительную безопасность нуль-пространства.

Мелани чуть в обморок не грохнулась.

— Мне вот что в голову пришло, — сказал Джереми. — Эти координаты… ну, той точки, где возникло магическое возмущение и где мы должны материализоваться… Они ведь могут привести нас в любое место замка. В чулан с метлами, к примеру, судя по тому, что мы видели. В ремонтном доке и то приземлиться будет непросто, а он ведь гораздо больше.

— Да, такая опасность существует, Джереми, дорогой. Но если мы снизим скорость почти до нуля, что вполне возможно, то у нас появится неплохой шанс приземлиться с минимальными потерями.

— Нужны очень сложные математические расчеты, а я…

— Математика — мой конек, — с гордостью заявила Айсис. — А теперь, дорогой, давай займемся делом. До возвращения в нормальное пространство у нас осталось всего сорок пять секунд.

— Ты права. Подними тактовую частоту до пятисот мегагерц.

— Уже, солнышко.

Мелани сидела, вытаращив глаза. «С минимальными потерями». Чудесно.

Внезапно до неё дошло, что братья Гуч уже некоторое время не издают ни звука. Она оглянулась.

Оба крепко спали.

Берег залива

На берегу было пусто. Огромные корабли ушли, но повсюду остались следы недавнего пребывания толп народа. Тут валялась сандалия, там обломок доспехов; и повсюду сломанные мечи, уже разрисованные налетом яри-медянки, — словно голубовато-зеленые надкрылья гигантских жуков, наполовину утонувшие в песке. Погасшие кострища, брошенная одежда — выбеленные солнцем тряпки — и многое, многое другое. Все побережье было завалено хламом.

Он шел по краю воды, втягивая носом воздух и фыркая. Вода пахла рыбой и солью. Поднявшись на песчаную дюну, он наклонил голову и стал щипать береговую траву, почти безвкусную, разве что соленую. Он был голоден, и выбирать особенно не приходилось. Ему досаждали песчаные мухи, и он замахал хвостом, отгоняя их.

Рассвет уже вступил в свои права. Со вчерашней ночи в округе не было ни одного человека. Все ушли. Он не особенно сожалел об этом.

Фактически совсем не сожалел.

Но потом он снова услышал человеческие голоса и повернул гривастую голову, чтобы взглянуть, кто это.

К нему приближались двое. Такие же, как все прочие, только одеты немного иначе. Более пестро.

— Смотри, какой красавец!

— Белый жеребец, как и все остальные. Как думаешь, почему они оставили лошадей?

— Кто знает? Почему они ушли так неожиданно?

— Мы заставили их уйти, вот почему!.. Сюда, дружок. Ну, ну, успокойся.

Человек ласково похлопал его. Это было… не слишком приятно, но он даже позволил накинуть веревку себе на шею.

— Спокойно, парень. Боги, что за конь! Горячий, хорошо выезженный. Отличный!

— Уж очень крупный. Слишком крупный для моего седла.

— Да? Значит, ты не будешь возражать, если я возьму его себе?

— С какой стати? Я первый увидел его.

— Ты же только что сказал, что твое седло слишком мало для него.

— К черту седло! Он мой.

— Ну ладно. Здесь, наверно, и другие есть.

— А может, и нет. Все равно он мой, говорю тебе.

— Убирайся!

— Сам убирайся! Вот ты как, да?

— Не драться же нам? Ты против меня — тьфу, и больше ничего.

— Не смеши. Я раскрою тебя от горла до брюха, прежде чем ты хотя бы…

— Уймитесь, вы, оба!

Голос, в котором явственно звучали властные нотки, принадлежал ещё одному человеку, более приземистому.

— Уберите мечи! Немедленно!

— Да, сэр.

— Откуда здесь этот конь?

— Просто бродил поблизости, как и остальные, сэр.

— Прекрасный экземпляр. Лучший из лучших. Я избавлю тебя от забот о нем, офицер.

Тот ответил с явной неохотой:

— Да, сэр. Хорошо, сэр.

— Какой замечательный конь! Уверен — это дар богов, в честь нашей победы.

— Похоже на то, сэр.

— Да, да. Аркадийцам не следовало бросать нечто столь ценное, столь прекрасное.

Недавно подошедший человек хлопнул себя по бедрам.

— Да уж! Впрочем, что ещё они могли бросить, убираясь отсюда? Разве что своих мертвецов. — Он засмеялся. — И теперь, когда их военная казна полностью истощена, мы станем совершать набеги на их побережье и разграбим их города. Я прав, парень? — Новый хлопок по бедрам, новый взрыв смеха. — Вот что, вы, оба, поищите-ка здесь других коней. Доставите их в дворцовую конюшню.

— Не в вашу личную, сэр?

— Не говори глупостей. Эти кони настолько хороши, что им самое место в конюшне его величества. Ну, делайте, что вам сказано. А этого я сам отведу во дворец.

— Да, сэр.

Двое первых ушли. Оставшийся любовно погладил коня по шее.

— Да, ты останешься в королевской конюшне, но принадлежать будешь мне. Я проскачу на тебе по главной улице Микоса. У тебя, мой прекрасный друг, будет новая броня, сверкающая, словно солнце. И я буду сидеть на тебе, когда старому Антемиону отрубят голову.

Он увел коня.

Все в порядке. Тебе не дано этого знать, приятель, но ты собственными руками приближаешь гибель своих людей. Это произойдет сегодня ночью.

В конюшне пахло скверно, но это не особенно ему досаждало. Сено хорошее, только вот маловато его. Днем принесли овес. Вкусный. Однако чем ближе к вечеру, тем меньше конюхи были склонны перенапрягаться. А на ночь они вообще не покормили коней — потому что к этому времени были пьяны вдрызг.

Город ликовал, повсюду слышались радостные крики. По звукам можно было догадаться, что все горожане высыпали на улицы; отовсюду слышалось пение. Он видел, как бежали женщины, а мужчины гнались за ними с гримасой вожделения на лице.

Наступила ночь, праздник продолжался. Цитадель звенела от смеха и песен. На акрополе горели тысячи светильников; там безостановочно пел хор, вознося хвалу богам. Повсюду люди сидели за праздничными столами и пили, очень много пили. Темноту ночи рассеивали костры.

На другом конце конюшни стояла чалая молодая кобыла. Её запах будоражил кровь, притягивал к себе.

Но сначала нужно сделать дело. Позже, может быть. Позже этой же ночью. Кроме того, не следовало забывать, кто он такой на самом деле.

Наступила глухая полночь. Город затих. Смолкли голоса, от костров остались одни угли, светильники на акрополе погасли.

Вдали лаяли собаки. Над опустевшими стенами цитадели выл ветер. Почти все дозорные валялись пьяные, а городские стражники храпели в постелях своих жен или любовниц, в конюшнях или сточных канавах.

Пора вспомнить, кто он такой — в отличие от того, кем кажется, — хотя это совсем нелегко. Его не покидало ощущение, что таким, как сейчас, он был всегда, что это его естественное состояние. Никаких забот, никаких тревог. Пожалуй, это даже приятно.

Но он знал, знал! Он не конь. Он человек. И пришло время сбросить личину коня. Для этого требовалось одно — снова захотеть стать человеком.

Но… хочет ли он снова стать человеком?

Да. Тогда…

Пора.

Полностью нагой, он стоял на четвереньках в стойле. С пола несло запахом навоза.

— Фу, грязный весь…

Он встал, взял пучок сена и почистился. Огляделся по сторонам. Никого. Ни малейшего движения. Интересно, где Теламон и завершилась ли уже его магическая трансформация?

Настороженно оглядываясь, он вышел из стойла и прикрыл за собой воротца. Темно и тихо.

Он пошел от стойла к стойлу, отыскивая белых жеребцов. Обнаружил множество других, но белых не было.

Одно стойло казалось пустым. На всякий случай он заглянул и туда.

Во тьме только что поднялся с четверенек его слуга Стрефон.

— Я здесь, господин.

— Где Теламон?

— Я видел его. Он ищет вас.

— Приведи его сюда.

— Да, господин.

Стрефон растворился во тьме конюшни, но вскоре возвратился в сопровождении двух людей. Трент улыбнулся при виде Теламона и его слуги Иона.

— Где остальные двое? — спросил он.

— Все ещё в стойлах, ждут.

— Пошли за ними Иона. Они уже превратились?

— Да. Полагаю, все превратились, в точности когда и было намечено. Ты блестящий волшебник, друг мой. Я по-настоящему чувствовал себя конем. Видел мир глазами коня. Это было… необычно. Но замечательно.

Трент кивнул и улыбнулся.

— Потрясающее ощущение. Иногда даже возникало чувство, что, может, лучше быть конем, чем человеком.

— Да. Удивительно. Иди, Ион. Приведи остальных.

Иона растаял во мраке.

— Что теперь? — спросил Теламон. — Как нам раздобыть оружие?

— Очень просто. Главное, чтобы нас не заметил ни один из бодрствующих. В конюшне полно солдат. Мы свяжем их и возьмем оружие. А потом спустимся с холма, очень тихо, очень быстро, и захватим северную башню. Судя по тому, какая стоит тишина, я бы удивился, если бы нам попался хоть один трезвый троянец.

— Зато чуть раньше тут такой гвалт стоял. Ох они и повеселились!

— Их можно понять. Чем не повод для праздника — после непрерывной двухлетней осады внезапно почувствовать себя свободными?

— В самом деле, — усмехнулся Теламон.

— Главное, нужно действовать тихо и быстро. Кто-то может и не быть в полной отключке. И наверняка найдется хотя бы парочка стражников, со всей ответственностью выполняющих свой долг.

— Понимаю… Вот и остальные.

— Хорошо. — Трент пересчитал людей. — Все шестеро на месте. Сейчас разобьемся на пары и пойдем добывать оружие, а потом снова соберемся здесь. Одежда необязательна. Для нашего дела она не имеет значения. Если кто-то из тех, кого будете связывать, очнется, убейте его тихо и быстро. Понятно?

— Понятно.

— И, самое главное, никакого шума.

— Понятно.

— Теламон, ты пойдешь с Ионом. Я со Стрефоном. И вы вдвоем. Ну, готовы?

Все дружно закивали.

— Хорошо, — продолжал Трент. — Телли, ты первый. Я выжду шесть ударов сердца и отправлю следующих двоих. Вперед!

Ион и Теламон ушли.

— Странное дело, я начинаю чувствовать себя прямо как мистер Эд… <Мистер Эд — говорящая лошадь, ведущая телевизионного шоу.>

— Что, господин?

— Неважно.

На улицах было темно и тихо. Порывистый ветер усилился, его монотонные завывания помогали беззвучно проскользнуть по городу. Извилистые улочки уводили все дальше от акрополя с его главным дворцом и храмами.

Повсюду царила тишина. В окнах не горели огни. Даже бродячие коты стали попадаться только в беднейших кварталах города. Здесь в тени даже слышны были голоса, и время от времени что-то мелькало.

Покачиваясь, прошла и свернула за угол веселая компания — двое пьяных солдат и не менее пьяная женщина.

Женщина вскрикнула, уже вдалеке. То ли от смеха, то ли от испуга, Трент не понял.

Снова все стихло. Трент подал знак Теламону, и тот скомандовал остальным начинать.

Троя была маленьким городом, не больше пятисот ярдов в окружности, и мало чем отличалась от крепости. Они очень быстро добрались до северного участка внешней стены.

Спрятавшись в тени, Трент устремил взгляд на зубчатую стену, но не заметил никакого движения. Может, дозорных и расставили, но, похоже, они покинули свои посты.

То, в какой степени город утратил бдительность, удивило Трента, хотя он ожидал, что отчасти так и будет. Неужели все налакались до полного бесчувствия? Те солдаты, которых они связали в конюшне и рядом с ней, даже не шевельнулись. Словно манекены. Один из них точно был мертв: алкогольное отравление, сердечный приступ или захлебнулся собственной блевотиной.

Неужели все в городе вдребезги пьяны? Ну, посмотрим. Вон и сторожевая башня у северных ворот Трои.

Жаль, что придется сжечь эти легендарные высокие башни. Но дозорные Антемиона ждут условленного знака — сигнального огня; и тогда аркадийцы ворвутся в город посреди ночи. Трент откроет главные ворота и впустит их.

И начнется кровавая бойня. Резня. У троянцев не останется ни малейшего шанса. Аркадийцы, доведенные до бешенства двумя долгими годами беспросветного топтания в тупике, не пощадят никого. Убьют всех мужчин зрелого возраста, а может, и вообще всех мужчин, включая детей, в особенности знатного происхождения. Надругаются над женщинами и увезут их с собой в качестве наложниц, служанок и рабынь.

И когда все это свершится, когда резня и грабеж закончатся, они сожгут Трою.

С Троей будет покончено.

Проклятье! Тренту не хотелось делать этого. Но он должен. Слово есть слово.

Он подал знак. Теламон перебежал улицу и припал к земле у основания башни. За ним тут же последовал Ион.

Честь открыть дверь была дарована Тренту. Она, конечно, оказалась заперта изнутри, но Тренту хватило одного открывающего двери заклинания, чтобы преодолеть это препятствие. Замок отсутствовал; массивная дубовая дверь была заперта на тяжелый деревянный засов, который взлетел, словно пушинка (после того как Трент включил свои способности ясновидца, чтобы разглядеть, что там, за дверью).

Они проскользнули в башню и снова заперли за собой дверь. Внутри стояла кромешная тьма, если не считать слабого света, проникающего сквозь крошечные амбразуры. Они начали подниматься по узкой лестнице.

Это случилось на четвертом этаже. Лестница оказалась перегорожена; Трент не мог разглядеть чем. Ничего не понимая, он взял Иона за руку, подождал, пока подошли остальные, и завел всех в одну из примыкающих к лестнице комнат.

Нападение было внезапным, во мраке началась схватка. Трент не успел даже выхватить меч, как почувствовал на себе несколько рук. Все его удары обрушивались в пустоту. Потом ему и самому досталось по голове, и он рухнул на пол.

Вспыхнул свет. В глаза ударил луч.

Фонарик?

Он услышал знакомое хихиканье.

— Кто ты, черт тебя возьми? — спросил Трент у человека с фонариком.

Тот повернул луч таким образом, чтобы свет упал на его улыбающееся лицо.

— Карми!

Дворцовые апартаменты Кармина выглядели роскошно.

— И давно ты стал придворным магом Трои? — спросил Трент, расправляясь с поздним ужином.

Пришлось признаться самому себе, что эта еда несравненно лучше, чем овес и луговая трава, которые так нравились ему совсем недавно. Что уж говорить — на самом деле оказалось очень приятно снова стать человеком.

— Ох, давно, по местному времени, — ответил Кармин, прихлебывая то же самое темное, сладкое вино, которым угощал Трента. — Я проник сюда главным образом с целью спасти Трою, мой любимый город.

— Ну-ка, расскажи ещё раз, зачем тебе понадобилось использовать меня как орудие. Сегодня ночью голова у меня что-то плохо соображает.

— Я не мог действовать эффективно, находясь сразу в двух местах, — ответил Кармин. — Мне нужен был хороший стратег и в то же время человек, которого я понимал и чьи поступки смог бы предугадать. Посвящать тебя в мои планы было нельзя, потому что Антемион, без сомнения, тут же почувствовал бы твою двуличность. Он большой хитрец и немного телепат, как все они тут.

Трент кивнул.

— Да, понятно. У меня с ним хлопот хватало. Как я ни старался скрыть это, он все время чувствовал, что я недолюбливаю его и отчасти даже желаю, чтобы вся операция провалилась. Как ты догадался, что я попытаюсь стать троянским конем?

— Ни о чем я не догадывался, просто подготовился к любому развитию событий. Мне было ясно, что ты попытаешься захватить северные ворота. Превращение в коня — блестящий ход, Трент. Мастерская уловка. Думаю, деревянную версию они порубили бы на костры; с дровами-то тут плохо.

— Согласен. Но странно, как живуч этот лейтмотив коня.

— Я больше чем в десятке миров сталкивался с тем или иным вариантом Трои и соответственно с легендой о ней. Что-то очень существенное лежит в самой основе этой истории, но не знаю, что именно. Пока не знаю. Я изучаю этот феномен, он меня очень заинтересовал. И вот что характерно — все версии, с которыми мне довелось столкнуться, по сути своей одинаковы.

Трент выглянул в окно, устремив взгляд на запад, в сторону моря. Город все ещё лежал во мраке, но рассвет уже приближался.

— Где-то там Антемион ждет моего сигнального огня.

Кармин кивнул.

— И когда наступит румяный рассвет, а он так ничего и не увидит, Антемион отбудет домой, чтобы никогда уже больше не вернуться. И Троя будет спасена.

— Зато легенда не возникнет. Ты прав, этот миф — один из центральных во всех мирах земного типа. А здешняя культура по твоей милости окажется обделена.

Кармин рассмеялся и по столу подтолкнул к брату свиток.

— Взгляни.

Трент развернул свиток; то, что предстало его взгляду, выглядело как начало древней поэмы.

— Пой, Муза, о ярости аркадийцев… — Трент бросил на брата саркастический взгляд. — Что, ты вступил в гильдию слепых поэтов?

Кармин рассмеялся.

— Нет. Просто демонстрирую тебе, что эта культура тоже не останется без своей легенды. Как это обычно случается почти везде, последующие поколения будут иметь весьма смутное представление о том, что именно случилось. Зато они получат поэму. О том, как троянский залив засорило илом, цитадель потеряла свою стратегическую ценность и в конце концов оказалась заброшена.

Покончив с едой, Трент откинулся на спинку кресла и допил остаток вина.

— Тем не менее, мой дорогой братец, я на тебя очень зол.

Кармин пожал плечами.

— Могу тебя понять.

— Почему, ради богов, ты не позволил мне связаться с Шейлой? Надо же быть таким бесчувственным! Ты же знаешь, как она…

— В этом не было никакой необходимости.

— Что? Черт побери, о чем ты толкуешь?

— Разница во времени между замком и этим миром — величина непостоянная. Не могу сказать точно, сколько ты отсутствовал по времени замка. Но знаю, что очень недолго. Число, определяющее фактор сжатия времени, на протяжении всего нашего пребывания здесь оставалось равно чему-то в пятом знаке после запятой.

— В пятом знаке? Ты хочешь сказать, что здесь прошло два года, а там всего…

Кармин с усмешкой кивнул.

— По времени замка прошло всего несколько часов.

Трент не мог слова вымолвить. Кармин снова рассмеялся.

— Поэтому вернешься ты поздно вечером того самого дня, когда и отбыл. Не забывай об этом при встрече с Шейлой.

Вопреки самому себе Трент не смог удержаться от смеха.

— Ах ты, поганец…

— Извини. Но она никогда ничего не узнает, если ты сам не надумаешь рассказать ей.

— Шутишь? С какой стати… Постой, постой! Ты забыл, что нам ещё нужно вернуться в Микос, чтобы пройти сквозь портал.

— Первоначально он находился именно здесь, и сейчас я вернул его сюда.

— Да?!

— Так что все прекрасно.

— Стоп, ещё кое-что. Так просто тебе не отделаться, друг мой. Ты обманул меня.