«Глас вопиющего»

В эту ночь тут собралась целая толпа. В «Гласе вопиющего», в общем-то, всегда бывало много народу — искатели приключений, рифмоплеты, цыгане, бездельники, наемные рыцари. Попадались и случайные хулиганы, порой забредали респектабельные бюргеры, искавшие не слишком респектабельных развлечений. В «Гласе» всегда витал дух товарищеского веселья, а уж о шутках и розыгрышах, вызывавших бурю смеха, и говорить нечего. Тут всегда звучали импровизированные сонеты и острые эпиграммы за кружку эля любой тощий бумагомарака готов был выдать что угодно.

Почти никто не обратил внимания, как в дверях появился молодой человек со светлой бородкой. Он остановился, понюхал воздух — пахло застарелым табачным дымом, жареной рыбой и пролитым пивом — и явно пожалел, что заглянул сюда. Однако вошел в таверну и закрыл за собой дверь. Он был одет, как подобает юному джентльмену — кружевной воротник и манжеты, короткий камзол, брюки, сапоги с отворотами и подходящая к костюму шляпа. Но костюм сидел на вошедшем как-то не так. Может, дело было в его узких плечах и тонкой фигуре или в странно широких бедрах. Так что он все же был удостоен нескольких скептических взглядов и презрительных фырканий.

Основное внимание собравшихся было направлено на двоих мужчин, сидящих за центральным столом. Один из них был огромного роста, почти в двадцать пять ладоней высотой с целым облаком белоснежных волос на голове. Другой — помоложе, черноволосый.

Толпа почитателей ловила каждое слово то го, что помоложе, а он разливался соловьем услаждая слушателей байками о своей отчаянной храбрости. Похоже, он описывал события сегодняшней ночи.

— Расскажи ещё раз, Юджин!

Юджин пренебрежительно махнул рукой.

— Сколько можно!

— Ну, пожалуйста! Сколько, говоришь, полегло людей легата?

— Двадцать восемь… или девять. — Он скромно пожал плечами. — Может, тридцать.

— А вас было двое!

— Только представьте!

— Ерунда. — Юджин отхлебнул из кружки.

— Он говорит «ерунда»! Ничего подобного не было с тех пор, как Шем побил ашкелонян бедренной костью барашка!

Вошедший молодой человек отыскал себе свободный столик поближе к задней стене зала. Бармен наконец его заметил и неохотно подошел.

— Подогретого сидра с гвоздикой и корицей, если у вас есть такое, — сказал молодой человек.

Бармен выпятил губу:

— А спиртное?

— Ну, плесните туда чего-нибудь.

— А что-нибудь поесть?

— Ничего, спасибо. М-м, скажите, а кто эти два э-э… джентльмена, вокруг которых толпа?

— Нарушители спокойствия, вот кто они, — отвечал бармен. — Головорезы Рагенау скоро до них доберутся. Надеюсь, что это случится где-нибудь в подворотне, а не здесь, — неохота прибирать за ними. Сидр, значит. Все?

— Да, спасибо.

Бармен ушел. Молодой человек огляделся. Ему не очень понравилось, что некоторые посетители, кажется, проявляли к нему интерес.

— Это не только героический поступок, — говорил один из собравшихся вокруг парочки вояк, — заметьте, как он был совершен! Пока Юджин сочинял балладу!

— Ерунда, — отвечал черноволосый. — Просто надо чем-то занять голову, чтобы не было страшно. Так, фокусы.

— Ха, страшно! Вряд ли это похоже на бормотание напуганного рифмоплета. Скорее чеканные строки воина-поэта.

— Прочти ещё раз!

— Да, ещё!

— Особенно вот это: «…сказал и умер…».

— Да-да, это самая лучшая часть!

— Господа, прошу вас… это утомительно, да и время позднее.

— Тогда вы, лорд Сноуден.

Беловолосый здоровяк покачал головой.

— Нет, на меня не смотрите. Я никаких стихов не знаю.

— Расскажите, как вы убили троих за один раз. Можно в прозе.

— Ну, я схватил двоих и стукнул их головами. Один из них был, знаете ли, помельче, и я использовал его как дубинку, чтобы проломить голову третьему.

— Удивительно!

— Потрясающе!

— Невероятно!

— Вот это да!

— Фантазии, — поморщился Юджин. — Он преувеличивает.

— Нет, были свидетели. Мы слышали их рассказы. Теперь, Юджин, не отопрешься.

— Прошу вас, умерьте пыл.

Молодому человеку со светлой бородкой принесли сидр, и он отхлебнул немного. Напиток был совсем некрепкий и по вкусу напоминал воду, в которой уже вымыли посуду. Юноша поморщился и глянул в сторону бара, стараясь поймать взгляд бармена.

— Так, и что это у нас здесь?

Молодой человек обернулся и увидел, что у его столика остановились два рыцаря.

— Добрый вечер, — вежливо сказал он.

— Северянин, говорю тебе, — обратился один из них к другому.

— Похоже.

— Бледный и чахоточный.

— Ну да, и лицо бледное, и борода.

— Скажи-ка нам, щеголь, почему сюда тянет таких, как вы?

— Я просто зашел выпить… господа.

— И голос у него какой-то странный, — заметил второй первому.

— Он может петь дискантом.

— А то и колоратурным сопрано.

— Скорее всего, это один из протеже легата. Он же у нас покровитель искусств.

— Господа, может быть, вы оставите меня…

Тот, что стоял справа, скривился:

— Может, он житель одного из равнинных городов?

— А мне показалось, что пахнет солью и серой.

— Послушай, молодой зебоймит, если ты из них: в этом месте язык не распускай. Если Юджин или Сноуден тебя заметят, то могут обидеть так, что мало не покажется, а то и засолить в бочонке.

— Или и то и другое.

Молодой человек кивнул:

— Хорошо, я буду осторожен.

— С твоей стороны это весьма разумно.

И они удалились. Глаза молодого человека засверкали яростью. «Эти ублюдки-мачо…»

— Юджин, стихи!

Юджин допил свое вино.

— Хорошо. Но что-нибудь другое. Повторенная импровизация звучит нелепо. Я лучше сочиню что-нибудь свежее.

— Браво!

— Слушайте, слушайте!

Лорд Сноуден откинулся на спинку стула и оглядел публику.

Юджин взобрался на стол и вытащил рапиру. Прижав палец к виску, он сказал:

— Минутку, я только подберу рифму.

— Ничего себе… — пробормотал молодой человек, вытаращив глаза.

— Готово, — воскликнул Юджин. — Слушайте:

— Перестань!

Наступила тишина. Все обернулись, чтобы посмотреть на источник звука.

Юджин обратил царственный взгляд в том же направлении.

— Кто этот человек?

— Мы решили, что это один из прихвостней легата.

— А есть у этого существа имя? — спросил Юджин.

— Барон Линдон из замка! — выкрикнул молодой человек.

— Барон Линдон из за… — Юджин поперхнулся вином. — А… хорошо.

— Юджин! И ты оставишь нахального щенка в живых?!

— Бросьте, он имеет право на свое мнение.

Аудитория обменялась недоверчивыми взглядами.

— Тогда читай стихи!

— Да, новые стихи.

— На чем я остановился? А, вот:

— Плагиатор! Гоните его! — снова закричал юноша.

Толпа рассвирепела. Встал лорд Сноуден.

— Это ещё кто?

— Становится опасно, Снеговичок!

— Ага, а я знаю, кто это.

— Поруби его на фарш, Юджин! — выкрикнул кто-то.

— Всем выйти, — заорал черноволосый.

— Но Юджин!..

— Оставьте его нам! Давайте, выходите. Придете попозже.

— А люди Рагенау?..

— Встречаемся здесь же через час. Давайте, ребята, прогуляйтесь.

Ворча, рыцари разошлись. В опустевшей таверне остался один бармен.

Мужчины подошли к молодому человеку.

— Линда! — прошептал Джин. — Что ты тут делаешь в таком виде?

— Здесь женщин в бары не пускают. Думаешь, мне очень нравится играть в трансвеститов?

— Знаешь, у мужчин бороды редко бывают такими светлыми.

— Да, теперь знаю. Ну, ребята, к вам просто невозможно подойти. Я гонялась за вами по всему городу, из одного заведения в другое.

— Мы в черном списке у легата, так что приходится бегать. А что случилось?

— Да Мелани… Она…

— Мелани? А кто это?

— Мелани Макдэниел, новая Гостья, помнишь, за обедом?

— А, да, прости. Продолжай.

— Она забрела в блуждающий портал, и он исчез.

— Черт. Плохо дело.

— Это я виновата. Отвлеклась и выпустила её из вида.

— Зачем вы ходили в нестабильный район?

— Мы не ходили! Портал возник в одном из самых безопасных мест.

Джин прищелкнул языком.

— Да, иногда такое случается. Даже стабильные районы не на сто процентов надежны.

— И вот Мелани туда угодила. Джин, надо что-то делать. Поэтому я и рискнула прийти. Мне надо было с тобой поговорить. Мне так жутко. Что мы скажем родителям бедной девочки?

— А они нам поверят? Лучше ничего не говорить.

— Но надо же что-то делать.

— Что, например? Ты же знаешь, Линда, как все бывает в замке. Блуждающий портал может вести куда угодно, в любой мир, даже в такой, что ни в одной книге не упомянут. Мы и не знаем, куда она попала. Эти ворота могут больше никогда не открыться.

— Джин, надо взять «Потусторонний странник» и поискать её.

Джин прислонился спиной к спинке стула и распустил свой кружевной воротник.

— Линда, это будет ещё одна проблема, ведь челнок сломан.

— Но Долберт и Ластер говорят, что могут его починить.

— Ах, эти двое, — невесело рассмеялся Джин. — Они уже не один месяц с ним ковыряются.

— Но ведь и работа не простая.

— Ещё бы. Им нужны запчасти. А где они их возьмут? Челнок был построен в мире, существование которого у меня, например, вызывает сомнения.

— Долберт делает какие-то запчасти из подручных материалов в кузнице замка.

— Ну, не знаю, — с сомнением протянул Джин.

— Джереми говорит, что Долберт — гениальный механик.

— Что не мешает ему оставаться идиотом. Кроме того, я бы не стал полагаться на мнение Джереми. Он и сам просто кретин.

— Зачем ты так? Джереми…

— Оставим. Это не главное. Главное, путешествовать на «Страннике» рискованно, чтобы не сказать опасно. А что сказал Кармин?

Линда опустила глаза.

— Он опять исчез.

— Он бы сказал то же самое.

— Джин, ну пожалуйста. Я никогда себе не прощу. Никогда. Бедная девочка одна в чужом мире. А вдруг она сейчас в опасности? Джин, она же может погибнуть.

— Ну, хорошо. — Джин тяжело вздохнул. — Опасности — моя работа.

— Но если ты боишься…

— Детка, ты разговариваешь с человеком, который смеялся в лицо смерти, чихал на судьбу, а при катастрофах только посмеивался. Я крепок, как камень. Но давай вернемся в замок и посмотрим, что мы можем сделать. — Джин начал вставать. — Боюсь, правда… — И он снова сел.

— Проблемы?

— Ну, так получилось, что портал как раз в той части города, которая контролируется легатом. Город поделен между регентом короля, власть которого почти никто не признает, и легатом Рагенау. Местная политика — вещь запутанная.

— А ты что-то говорил про революцию?

— Они её без нас устроили. Крестьяне восстали и сбросили правительство — им надоело голодать. Но оказалось, что Рагенау поддерживает режим, потому что он покупал у них зерно по заниженным ценам и продавал его по… ну да хватит об этом. Это и впрямь очень сложно, да и к нашему делу не относится. А дело в том, что мы у легата в черном списке и его головорезы нас разыскивают.

— Чудно. Как же мы вернемся?

— Не знаю. Твоя магия в этом мире работает?

— Так себе. Мне пришлось кое-что сделать, чтобы голос звучал ниже, но ты же видишь, не очень-то помогло. А как твое мастерство фехтовальщика?

— Отлично, но я не супермен.

— Да? А что ж ты хвастал?

— Подумаешь, — Джин немного смутился, — мы ведь только развлекались.

— Понятно, ребятишки отправились поразвлечься…

— Тут у них ведь не двадцатый век. На самом деле…

— Нам пора идти. А то и бежать.

— Ладно, — проворчал Джин. — Снеговичок, ты с нами?

— Подраться? А то!

— Ребята! Это ведь не игра. Нам надо вернуться к порталу. И при этом избежать проблем.

— Сейчас поздно, и по улицам ходят патрули.

— Придется пробираться закоулками.

— Да, и потихоньку. Хорошо, идем.

Линда оглядела Снеголапа.

— Шейла хорошо над тобой поработала.

— Надеюсь, выдержу до возвращения в замок, — с тяжелым вздохом ответил Снеголап. — У меня слабость. Как-то неуверенно я себя чувствую. Тяжело быть человеком.

— А как ты думал, — вздохнул Джин.

Мельница

Весь день она брела, не встречая никаких признаков цивилизации, поэтому, наткнувшись на заброшенное здание мельницы, была вне себя от радости. Ей уже начинало казаться, что этот мир необитаем. Старая мельница с полусгнившими досками пола, с просевшими балками доказывала, что по крайней мере раньше кто-то здесь жил.

Уже спустились сумерки, когда она наконец закончила собирать высокую траву, из которой соорудила некое подобие матраса на чердаке мельницы. В качестве постельного белья она приспособила два старых джутовых мешка. Они были драные и заплесневелые, но когда ночью похолодало, она была рада, что есть хоть такие.

Из леса доносились песни ночных птиц. Вышла луна, обозначив маленькое окошко в стене над постелью: на пол лег прямоугольник голубоватого света. Ветер играл в листве деревьев. Закричала сова. Пусть это будет сова, решила Мелани.

Она стала раздумывать о мирах, населенных не похожими на людей существами. Вдруг и этот такой же? Мельница походила на людское сооружение, но как знать?

Она повернулась на другой бок и попыталась уснуть. Безуспешно. Где-то совсем рядом застрекотал сверчок. Мельница скрипела и стонала.

Она услышала какой-то далекий звук. Прислушалась. Звук приближался. Глухие удары… Топот… топот копыт. Ближе, ближе. Вот уже прямо под окном. Она замерла, чувствуя, как колотится сердце.

Топот прекратился.

Послышались шаги. Кто-то вошел и остановился, потом что-то загрохотало. Мужской голос неразборчиво пробормотал ругательство. Опять грохот. Тот, кто там ходил, вышел на улицу, а потом опять вернулся.

Постепенно шум стих, а потом установилась тишина, в которой кто-то отчетливо вздохнул. Кашлянул. Прочистил горло. Ещё раз вздохнул. И вскоре она услышала посапывание.

Кто бы там ни был, звуки он производил вполне человеческие. Но она все же боялась.

А вдруг это разбойник? Насильник? Убийца? А то и все сразу.

Ей было страшно пошевелиться, хотя спина заболела от неудобной позы.

Миры пролегли между ней и обычной жизнью, которой она жила всего несколько часов назад. Теперь ей казалось, что прошло много лет. Недолгое время, проведенное в замке, представлялось совсем другой жизнью. А уж этот мир — ещё одной.

Может быть, это все сон? Да. Скоро она проснется в своей комнате в Хаберман-холле. Надо готовиться к контрольной по математике. Если пораньше встать, будет ещё несколько часов в запасе. Который нынче час?

Она тронула запястье. Часы на месте. Они были снабжены подсветкой, и она, осторожно подняв голову, нажала на кнопочку. Ей показалось, что от осветившегося циферблата стало светло во всей комнате.

Семь тридцать девять утра.

Да, солнце уже должно встать. Почему же темно?

Нет, она не на Земле. Она где-то совсем в другом месте. Где? Деревья, цветы и растения очень походили на земные, но чем-то и отличались. Ей не встретилось ни одного клена, но, насколько позволяли судить её познания в ботанике, что-то похожее на дуб она видела. Солнце выглядело как обычное земное солнце, а посмотреть на луну у неё духу не хватало.

Сверчки стрекотали, как сверчки. Ну хоть что-то. Может, это Земля, только в прошлом?

Нет, о путешествии во времени Линда ничего не говорила.

Увидит ли она когда-нибудь свой дом снова?

В окно было видно, что небо стало серым. Наступило утро. Она удивилась, что ей удалось уснуть. Сколько она спала? А как…

Она повернулась. Над ней стоял высокий мужчина. Она отбросила мешки и вскочила.

Мужчина разглядывал её. Она стала делать то же самое.

Он был молод, лет двадцати пяти, с редкой бородкой и карими глазами, на нем были камзол с капюшоном, плащ, высокие сапоги. На левом боку в узорчатых ножнах висел меч с крестообразным эфесом.

Он заговорил, не на английском, но она почему-то его поняла. Он сказал:

— Так ты женщина! А одета как мальчик. — Он продолжал разглядывать её. — И симпатичная женщина. Молодая. Убежала от родителей?

— Нет, — ответила она и прибавила: — Я заблудилась. Вы мне поможете?

Мужчина нахмурился. Он не понял её. Но она-то его понимала!

— Иностранка? — Он шагнул к ней, она попятилась и уперлась спиной в стену.

Улыбаясь, он остановился.

— Не надо меня бояться. — Он протягивал ей не то печенье, не то кусочек пирога.

Она взяла. Пахло приятно, и она откусила немного. Как будто рассыпчатое овсяное печенье с имбирем и корицей. Очень вкусно. Она улыбнулась ему.

— Подкрепляйся поскорее, потому что тебе надо торопиться. Меня догоняют рыцари моего единокровного брата, а они не оставят беззащитную женщину без внимания. — Он засмеялся, скорее своим мыслям. — Зачем я тебе это говорю? Ты ведь не понимаешь, а они, занявшись тобой, отстанут, и я смог бы оторваться от них. Такую, как ты, они не пропустят. У тебя даже зубы все хорошие.

Она поняла все, что он сказал. Язык по звучанию походил на шотландский — с задненебным «р» и широко артикулируемыми гласными, но был в нем какой-то намек на французский акцент. Англо-саксонский? Нет, она вспомнила, как он должен звучать, так как проф. по ранне-англ. лит-ре (так значилось в расписании) любил в лицах читать «Беовульфа» и прочие древности. Это было что-то другое. Средневековый французский? Может быть, но она сомневалась.

— Ну, идем. — Он спустился по шаткой лестнице на первый этаж. Она последовала за ним.

Когда она вышла на улицу, он уже седлал лошадь. Упряжь была ей совершенно незнакома, выглядела громоздкой и совершенно неудобной. У его кобылы гнедой масти была длинная развевающаяся грива.

Он взобрался в седло.

— Ну что ж, прощай, девочка. Советую тебе поторопиться. Ты хорошенькая, я бы сам не отказался позабавиться с тобой, но не хочу, чтобы меня поймали со спущенными штанами. Господь да не оставит тебя.

— Погоди!

Он остановился.

— Что такое?

— Возьми меня с собой.

Он, кажется, понял и сдвинул брови.

— Нет, вряд ли. Приятно, когда тебе согревают постель, но ты, скорее, будешь камнем у меня на шее.

— Я заблудилась. Пожалуйста, помоги мне. Мне больше не к кому обратиться.

Он нахмурился.

— Что за странный язык? Какое-то кряканье. Откуда…

Он вдруг оглянулся, и лицо его сразу напряглось.

— Проклятье. Обычно они спят до обеда. — Он повернулся к ней и протянул руку. — Садись, девочка. Поторопись.

Она вскарабкалась на лошадь и шатко утвердилась на крупе, обняв мужчину руками за пояс.

Лошадь направилась по тропе, прочь от ручья, сначала шагом, затем рысью, а потом пустилась легким галопом. Она решила, что на галопе легче держаться, чем на рыси. Позвоночник лошади впивался ей между ягодиц. Было больно, и она гадала, как долго сможет так просидеть.

Позади слышался топот копыт. Мужчина быстро оглянулся и, подгоняя, ударил пятками лошадь.

Они неслись через лес. Мелани держалась изо всех сил, но опыта верховой езды у неё не было. Она слабо представляла себе, как держаться на спине лошади, не говоря уже о том, как ездить вдвоем. Она подпрыгивала и то и дело съезжала в сторону, с трудом возвращаясь обратно, не решаясь оглянуться.

Но погоня была слышна — все ближе и ближе.

Они взобрались на холм, перевалили через вершину и оказались в густой роще, где ветви хлестали их с обеих сторон. Миновав на всем ходу ручей, поднялись на невысокий берег и снова поскакали по тропе.

Это произошло, когда они пытались взобраться по следующему крутому склону. Лошадь приостановилась у подножья, а потом прыгнула. Мелани не успела крепко схватиться и соскользнула с крупа, сильно ударившись о твердую землю. Всадник, не оборачиваясь, помчался дальше.

На мгновение она почувствовала себя оглушенной. Когда же подняла голову, вокруг стояли три всадника. Она села.

— Только досмотрите, что мы нашли, — сказал один из них, чернобородый, с маленькими глазками.

Все трое были в кольчугах, но без головных уборов, очевидно из-за жары. Они спешились.

— Он уходит.

— Подождет. Кроме того, мы всегда можем сказать, что убили его.

— Точно. Кто станет спорить?

— Тогда кто первый?

— Я, — сказал чернобородый, отстегивая ножны.

Двое схватили её. Она и не сопротивлялась — голова все ещё кружилась.

Они быстро раздели её и растянули за руки и за ноги на земле.

Чернобородый уже стягивал штаны, когда что-то остановило его.

— Кто это? — И он загоготал. Двое других отпустили Мелани и поднялись.

Мелани села. На вершине холма появился тот же наездник, пеший, с мечом в руке. Он медленно приближался, и его лицо выражало решимость, словно перед неприятным, но необходимым делом.

Посмеиваясь, двое из рыцарей вытащили мечи. Чернобородый торопливо одевался.

Не задумываясь о том, что она делает, словно её тело подчинялось своему собственному непререкаемому закону, она поползла, раздетая, к ножнам, валявшимся неподалеку. В ножнах оказался большой меч — его обоюдоострое лезвие тускло поблескивало. Она поднялась, подошла сзади к чернобородому, медленно поднимая меч, а оказавшись позади него, изо всех сил замахнувшись, опустила тяжелое оружие на его голову.

Её удивило, как глубоко лезвие рассекло череп. Два гейзера крови выплеснулись из раны. Человек упал, и она выронила меч.

Один из оставшихся двух рыцарей повернул голову и изумился, увидев, что произошло.

Он угрожающе двинулся к девушке. В тот же момент всадник припустил вниз по склону холма.

Тот, который шел к Мелани, оглянулся. Она повернулась и побежала, но далеко убежать не смогла. Рыцарь догнал её, схватил за волосы и, повалив на землю, занес над ней меч.

Прежде чем клинок опустился, она успела подумать, что теперь нет нужды беспокоиться о том, что покажет тест на беременность.

Последняя её мысль была о двух сыновьях, которые никогда не появятся на свет.

Сад

Принц Трент выглядел потрясающе — волосы цвета сливочного масла оттеняли небесную синеву глаз, а простая и элегантная одежда — белая рубашка-тенниска с красной застежкой, бежевые слаксы и серые замшевые туфли — подчеркивала его моложавость. На вид ему было лет сорок. Красавец принц лучезарно улыбался.

— А где же Шейла? — удивился Далтон.

Трент усмехнулся:

— Мои родственники немного высокомерны. А Шейла не из аристократов да вдобавок ещё и Гостья. По положению она оказывается на пару ступеней ниже горничной.

Трент сидел на краю стола, скрестив на груди руки и покачивая одной ногой. Кажется, его нисколько не взволновало известие об убийстве.

— Понятно. Жаль.

— Она и не хотела идти. И с сестрицей я бы поссорился.

— Мне неловко спрашивать об этом, сэр, — начал Тайрин, — но у вас, случайно, не было распрей с виконтом по этому поводу?

Улыбка Трента немного увяла.

— Вообще-то да. — Он вдруг снова заулыбался. — Вы обращаетесь ко мне «сэр»? Когда я служил в гвардии, мне говорили «ваше королевское высочество».

— Это было давно, — улыбнулся Тайрин.

— Да, слишком давно. Сейчас мне нравится, когда меня называют просто Трентом. Никаких высочеств или даже сэров — только в официальных случаях.

— Как пожелаете, Трент.

Тайрин подождал немного.

— Вы правы, я пытался уклониться от ответа, — опять усмехнулся Трент. — Вы хотите знать о стычке с Орином… Как-то вскоре после нашей свадьбы мы с Шейлой пришли на вечерний прием. Орин был одним из тех, кто ясно дал понять, что ей не рады. А потом этот сукин сын начал к ней приставать. Не просто любезничать; он повел серьезную атаку. Платье было просто изодрано в клочья.

— И вы его ударили?

— Да, конечно.

— И вызвали на дуэль.

— Нет, это он меня вызвал.

— Ясно…

— Это случилось позднее, и он был пьян. Заявил, что ни один человек не может ударить его и остаться в живых.