7

– Ты знаешь, я, наверное, совершил большую ошибку, – сказал я Шону после того, как мы убрались восвояси за сарай.

– Может быть, в случае с Дарлой так оно и есть. В конце концов, никто не видел, чтобы ее увозили, силой. Она могла уехать вместе с Бейкером по собственной доброй воле. Я же ее на самом деле не знаю.

Я кивнул.

– Я-то думал, что теперь-то я должен уже ее знать, но на самом деле, я, видимо, ошибался. Может, она и сама согласилась... – я обдумал то, что сам только что сказал, потом покачал головой. – Нет, черт побери. Может быть, в какой-то другой период в ее жизни, но не сейчас. Это трудно объяснить.

– А кто может объяснить поступки женщины?

– Нет-нет. Тут ничего общего с женским поведением нет. Это просто...

– Бейкер считает себя настоящим дамским угодником. И мне придется признать, что к нему тянется больше баб, чем ему полагалось бы по чести, – он слабо улыбнулся и пожал плечами. – У некоторых есть это в крови, а у кого-то и нет.

– Пусть даже будет так. Но мы уверены насчет Винни. Мы же знаем, что она у них.

Я фыркнул.

– Тут может быть случай похищения домашней зверюшки.

– Трудно сказать, что может отчудить пьяный лесоруб, но мне думается, что вряд ли они пошли бы на такое.

– Мне тоже думается, что Винни им ни к чему, – ответил я, – но у меня начинают появляться сомнения насчет того, что в этом деле участвовал Мур. Может быть, что я просто был к нему несправедлив.

Шон выразительно покачал головой.

– Это категорически невозможно. Он полномочный представитель самого дьявола, этот тип, и он заслужил все, что ему сегодня пришлось пережить.

– Джофф и Толстое Брюхо – они работают на Мура, как ты считаешь?

– Большую часть времени, когда они не воруют оборудование с ферм и не шныряют в кладовых прочих поселенцев. За деньги они готовы сделать все, что угодно, для кого угодно. Но Мур их главный клиент.

Я вздохнул.

– А кто-нибудь еще тут есть?

– Занавески задернуты, но я слышал, как кто-то в парадной гостиной копошится. Наверное, Тупой Вилли Бенсон, батрак Бейкера.

– Тупой Вилли?

– Он немного замедленно соображает. Безобидный парень, но это когда не пьет.

Толстый Тимми, Тупой Вилли... это место сводило меня с ума.

– Я так понимаю, что у Бейкера нет подруги жизни.

– У Бейкера-то? – он расхохотался. – Нет, Бейкер не тот человек. Кроме того, женщин на Высоком Дереве немного. Не знаю, заметил ли ты...

– Заметил, заметил.

– Они приезжают, но почему-то никогда не остаются. – Он тяжко с сожалением вздохнул, уставясь в ночь. – Странное дело.

Я прислонился к стене сарая и стал думать.

Шон встряхнулся от своих размышлений.

– Что будем делать, Джейк?

Что-то ударилось еще обо что-то во дворе.

– Джейк? – раздался резкий шепот.

– Тут я, – ответил я.

Джон осторожно подошел к нам.

– Ах, вот вы где...

Лайем и Роланд шли следом.

– Что тут творится? – хотел узнать Роланд.

– Тут я не знаю, что тебе ответить, – сказал я.

После паузы Джон спросил:

– Где Дарла?

– Там, – ответил я, – с каким-то типом.

– С каким-то типом, – повторил бессмысленно Джон.

Роланд сказал:

– Ты хочешь сказать?..

– Это ее дело, – сказал я и выпрямился. – Слушайте, что именно вы заметили, когда Дарла пропала? Это было после того или до того, как увели Винни?

– Ну, – сказал Джон, – это было все примерно в одно и то же время. Я спустился вниз по лестнице, когда никого в наших комнатах не застал, пошел на улицу, чтобы найти Роланда. Я услышал крики...

– О'кей, – сказал я, – тогда она не знала, что Винни пропала, и она все еще не знает, как мне думается. Все дело в том, что очень странно, что она отправилась так вот, никому не сказав ни слова.

– Я согласен, – сказал Роланд.

– Ну и ладно, черт побери, – я застегнул куртку от ночного холода. – Это, конечно, может быть чертовски бестактно, но я собираюсь спросить Дарлу, знает ли она что-нибудь и видела ли что-нибудь. – Я почесал голову и пожал плечами.

Мы все потопали к дому.

Когда мы обходили угол, то услышали, как бьется стекло, а потом падает что-то тяжелое.

Я вытащил пистолет и подбежал к парадной двери. Она была не заперта и стояла полуоткрытой. Я пинком отворил ее до конца, прорвался в дверь, упал на пол и перекатился, финишировав на корточках.

– Привет, Джейк.

Дарла стояла у открытых дверей в заднюю комнату, держа в руках обломанную ручку чего-то, что в прошлом, наверное, было кувшином для воды из грубого стекла. У ее ног валялся ничком здоровенный тип, голова его была украшена фестонами битого стекла.

– Привет, – сказал я, выпрямляясь. Потом вошел в спальню.

Томми Бейкер лежал навзничь на кровати, намертво вырубленный. Рубашки на нем не было, а штаны собрались складками вокруг щиколоток. Она бесшумно с ним справилась. Наверное, быстрый удар ребром ладони по шее. Поймала его, вот уж действительно, как говорят, без штанов.

– Этот вот хотел меня изнасиловать, – сказала Дарла, показывая подбородком на Бейкера, влезая в штанины своего комбинезона. – Но мне удалось его убедить, что, если он меня отвяжет, нам будет веселее. Он был вторым, кто за сегодняшнюю ночь хотел подобным образом развлечься.

– Мур?

– Да. В общем-то я не была бы так обижена, но мне не понравилось его отношение.

– А-а-а...

– Я укусила его туда, где больнее всего. Теперь есть сомнение, будет ли у него когда-нибудь потомство. Я хотела его пнуть, но он привязал меня за ноги к кровати.

– Понятно.

И я прекрасно мог представить себе Дарлу в дверях, улыбающуюся, нагую, так что дух захватывает, и она приглашает Тупого Билли присоединиться к их развлечениям.

Я повернулся и увидел, что все остальные мужчины собрались в дверях и таращатся.

– Привет, банда, – сказала Дарла.

– Привет, – сказал Джон.

– Винни пропала, – сообщил я Дарле.

– Нет, никоим образом, – ответила Дарла, застегивая свой комбинезон. Она подошла к кровати, наклонилась и встала на колени, заглядывая под свисающие простыни.

– Винни, детка, выходи. Джейк пришел. – Она протянула руку и стала вытягивать кого-то оттуда. – Черт, ничего удивительного, что она не выходит. Этот поводок весь перепутался. Этот узел... ну вот, готово.

Винни выползла из-под кровати. На ее шее был собачий ошейник. Поводок тянулся за ней. Она увидела меня, бросилась мне на шею, едва меня не опрокинув. Она сдавила мою грудь в безумных объятиях.

– Ну, детка, все в порядке, – сказал я ей, – будет, будет...

Она зарылась лицом мне в плечо.

– С тобой все в порядке? – спросил Роланд у Дарлы.

– Конечно, хотя должно пройти время, прежде чем мне снова захочется увидеть мужские гениталии.

– Тебе не надо вдаваться в подробности, но... – сказал я.

– Но ты хочешь их услышать. Такова судьба жертвы. Мур подловил меня в гостинице, и мы как раз были заняты выяснением отношений, когда я аккуратно прокусила ему одно яичко. Никто не хотел особенно общаться со мной после этого. Кроме разве что Томми.

Она хмуро посмотрела на меня.

– Я была глупа, надо было послушаться Мура. Он чуть меня не убил. Его парни ему не дали, а так он уже поднял топор. Они ничего бы не смогли с ним сделать, но ему было так больно, что он немного ослабел.

– Надо думать, – сказал Джон.

– Они увели его оттуда, и тогда я видела его в последний раз. Они держали меня связанной часами. Время от времени какой-нибудь кретин приходил погладить меня и пустить надо мной слюни, но на большее они не осмеливались. Потом они привезли меня сюда.

Она уселась на стул и натянула свои высокие черные сапоги.

– Честное слово, со мной все в порядке, – сказала она.

– Когда они привезли тебя сюда? – спросил я, ставя Винни на пол.

– Часа два назад. Томми все набирался храбрости. У него были четкие указания со мной дела не иметь.

Из парадной гостиной донеслись звуки ключа Сэма, который вызвал меня. Я пошел и обнаружил ключ на кухонном столе. Тупой Вилли, видимо, крутил его в руках и случайно включил. Я кратко рассказал Сэму про нашу ситуацию и велел ему выезжать на главную дорогу. Все вышли из спальни.

– Интересно, почему они оставили тебе эту штуку? – спросил я Дарлу. – Разве они не знали, что ключ мог посылать наводящий сигнал?

– Я понятия не имела, что он здесь. В последний раз, когда я его видела, он лежал на туалетном столике в комнате Мура. Я думаю. Билли его взял, когда Томми пришел забрать меня.

– Дурак, – сказал я.

Дарла бросила взгляд на Шона.

– Неужели все мужчины здесь настолько же глупы, как эти двое и остальное муровское отродье?

Шон поморщился.

– Весьма возможно.

– Что я хотел бы знать, Джейк, – сказал Лайем, – это то, каким образом тебе удалось заставить Джоффа Брандона пролезть в дыру в сортире.

– Да, – сказал Фитцгор, и лицо его аж напряглось от любопытства. – Расскажи, как.

Следующий день мы провели, зашившись на ферме Лайема и Шона. Эта ферма принадлежала Шону. Его жена оставила его, понимаете... и... ну да ладно, это совсем другая история. (Тут спутницы жизни звались по-старомодному «женами». Внешние миры с социальной точки зрения во многом были довольно отсталыми.) Как бы там ни было, а Сэм был в какой-то потаенной мастерской, где ему чинили кожух стабилизатора, ставили запасной роллер, но мы с ним не теряли связи. Тем временем отдел охраны, или как там называлась здешняя милиция, активно искал меня. Я был важным свидетелем и возможным подозреваемым в убийстве видного бывшего деятеля колониальных властей доктора Ван Вик Ванса. Убийство, якобы, произошло на борту «Лапуты», которая, кстати сказать, прошла через шторм и пиратов с небольшими потерями в живой силе, хотя и с тяжелыми повреждениями корабля. Новости по радио ничего не рассказывали о судьбе мистера Кори Уилкса и о его возможной связи с этим делом. Прекрасно. Как бы там ни было, полицейские были о двух мнениях касательно всего этого дела. Кое-кто был на постоянной оплате у капитана Прендергаста, а некоторые – главным образом, местные – не принимали его денег. Все дело запутывало и затемняло участие этого самого Прендергаста. Вот вам, пожалуйста, он участвовал в переправке и нелегальной торговле лекарствами против старения, что и тут было нелегальным бизнесом. Эта операция была, конечно, секретом Полишинеля, но расследование наверняка открыло бы массу нежелательных подробностей, а никто этого не хотел. А тем временем... все, я хочу сказать, абсолютно все знали, что творится под всеми предлогами и напыщенными фразами. Все знали про карту Космострады и Винни, а полиция сама не могла решить, как она к этому относится.

Мур гнал волну насчет того, что он потерял ценное имущество. Он утверждал, что выполнял свой гражданский долг, задерживая меня. Но почему он связал меня и запер в хижине в лесу? Почему он не вызвал немедленно надлежащие власти? Ну... того... как это... словом...

Меж различными заинтересованными лицами в лесу были многочисленные встречи. Приятели Шона в полиции согласились не арестовывать меня пока что и запрятали под сукно приказ об аресте, подписанный в Морском Доме. Вспыхивали юридические диспуты. Фракция, которая стояла за то, чтобы немедленно поймать Джейка и арестовать, решила обратиться к местному магистрату, но бургомистр как раз был на водах на лечении на какой-то курортной планете. Подагра, знаете ли. (Тут у них были такие болезни, которых сто лет уже не слыхали и не видали в земном лабиринте.) Состоялись еще встречи в лесу. Старый друг Зейк попытался было организовать крестовый поход против Шона, потом привлечь его к суду, но для этого ему надо было отправить своего прихлебателя на хорошей машине на столичную планету. Там, однако, лакей запутался в бюрократических гнусных уловках и прочем, а к тому времени, когда бумаги были рассмотрены, мы... но я забегаю вперед собственного рассказа.

Сэм был готов к тому, чтобы пробираться через ближайший портал, пушки наизготовку. Мне было очень трудно с ним спорить, но в конце концов я его переубедил, указав ему на то, что нам сейчас это не даст ничего хорошего. Честно говоря, мне это уже стало надоедать. Мне хотелось покончить с этим. У нас были основания подать в суд на Прендергаста, Мура и – если он остался в живых – Уилкса: похищение, нелегальное задержание, уголовное нападение, извращенное изнасилование, вернее, попытка такового, преступный сговор и – тут небольшая ловушка – спаивание малолетних. Это насчет того, как Лори в баре лакала пиво. Вы только назовите еще какое-нибудь обвинение, и мы сможем подать на этом основании в суд. Кроме того, у нас было замечательное гражданское дело против корабельной компании, которой принадлежала «Лапута», и абсолютно замечательное обвинение против той компании, которая занималась деятельностью «Хливкого Шорька» и прочими делами, к которым имел отношение и Зейк Мур. Все это мы выяснили с помощью очень хорошего следователя и адвоката, который жил на этой захудалой планетке, и звался Холлингсворт, такой приземистый парень бочкообразного вида, у которого были бакенбарды до плеч. Он пил джин прямо из бутылки с того момента, как просыпался, и до того времени, как ложился спать. У него, кроме того, была еще цыплячья ферма.

Мы дали понять вышеупомянутым официальным лицам, что готовы подать на них в суд. Нервный смех от вышеупомянутых сторон. Наверняка вы шутите, сказали они. Испытайте нас в этом отношении, сказали мы. Бурчание и ворчание. Ладно, сказали они в ответ, а как насчет несовершеннолетней, которую вы перевезли через границу планеты? А мы ответили – а как насчет ваших законов о детском труде? Ладно, продолжали они, но неужели вам хочется впутываться во все эти дела? Законы о детском труде, спросили они. Какие законы о детском труде? А-а-а-а... Тут они сказали, что сами не хотят во все это впутываться.

– Почему они только время тут тратят? – спросил я Холлингсворта, – если никто не заинтересован в соблюдении законов?

– Вы что, шутите? – сказал он, показывая на полки переплетенных в кожу томов. – А зачем тогда юристы стали бы захламлять полки такими книгами, если бы никто не мог принудить людей соблюдать законы?

Такое юридическое фехтование продолжалось два дня, но и в тот момент полиция была сыта по горло. Послушай, сказали они мне. Мы будем все смотреть вон в том направлении. А ты бери свой тяжеловоз, своих друзей и свою смешную мартышку и поезжай вон в том направлении. И не останавливайся, пока... словом, не останавливайся.

Замечательно, ответил на это я. Я приказал своим приготовиться к отъезду. Есть, хозяин, было мне отвечено. Но сперва мне надо было уладишь все вопросы с Шоном и Лайемом.

– То есть что вы хотите сказать, когда говорите, что едете с нами? – спросил я как можно более невинным тоном.

– Мы все обсудили, Лайем и я. Мы бы хотели присоединиться к твоей экспедиции, если ты нас возьмешь.

– Ну послушайте. Вы двое – замечательные собутыльники, и вы хорошие ребята, когда дело доходит до потасовки, и, если бы мне решать, то...

– Мы как следует все обдумали, Джейк, не ошибайся насчет нас. Мы уже все приготовили к путешествию. Лайем и я планировали смотаться с этой волшебной планетой и сами, без твоего приезда. У нас были планы поехать на новооткрытую планету, которую только-только подготовили к колонизации. Не то, чтобы нам очень хотелось оказаться в числе первых поселенцев, знаешь ли...

– Но зачем вам покидать такое прелестное место? – спросил я его, обводя руками чудесно ухоженные грядки и ярко выкрашенные строения. – Это же так здорово ухоженно.

Шон вздохнул.

– С тех пор, как Дейрдре смоталась от меня, мне тут все обрыдло. Кроме того, все оборудование принадлежит банку. Платежи довольно высоки и стали для нас обузой. – Он закинул ноги на перила крыльца и стал раскачиваться на стуле.

– Ах, Дейрдре, Дейрдре, – сказал он с тоской.

– Выпей. Шон, – сказал Холлингсворт, передавая ему бутылку с джином.

– Есть и еще одна проблема, – сказал я. – Нам уже и так в тяжеловозе тесно.

– Ох, это не проблема, – ответил Карл, влезая в разговор. – Они могут ехать на заднем сиденье моего шевроле.

– Шевроле? – сказал Лайем, ожидая, чтобы ему объяснили.

– У нас есть такая машина, Джейк, чтобы ездить по Космостраде, – сказал Шон после того, как выдул примерно одну шестую литра джина.

– Вот как? – спросил я. – Ну ладно, дорога бесплатная, если хотите, поедем вместе.

– Но мы не поедем, если ты не хочешь, чтобы мы ехали сказал мне Шон.

– А что такое, черт возьми, шевроле? – настаивал Лайем.

– Шон, дело не в этом. Просто...

– Конечно, вы поедете с нами, – тепло заверила его Сьюзен, усаживаясь Шону на колени и проводя пальцами по его запутанным оранжевым вихрам. – Ах вы, большие лохматые медведи – вы оба.

Глаза Шона сверкнули, и он рассмеялся:

– Вот это я понимаю!

– Джейк, я тебе удивляюсь, – сказала Сьюзен, – почему они не могут поехать за нами следом, если им хочется?

– Послушай, я ничего такого не говорил...

– Чем нас больше, тем нам лучше, – пробормотал Роланд, – в чем именно заключаются твои сложности, Джейк?

– Сложности? Да нет у меня никаких гребаных сложностей.

Я сошел с крыльца, топая ногами, и пошел на задний двор, где был припаркован Сэм. Иногда эти люди просто меня доставали. Единственное, чего я не люблю – это быть назначенным на роль отрицательного героя в пьесе. Что, по их мнению, нас ожидало? Пикник, что ли?

Я забрался в кабину.

– Что происходит? – спросил Сэм.

– Давай убираться отсюда, – проворчал я. – Оставим тут всю их кодлу, и все тут.

– Ну-ну. Ты же отлично знаешь, что так поступить не можешь.

– Ей-богу, иногда мне кажется...

– А сколько раз я тебе говорил не подбирать на дороге тех, кто едет автостопом?

– Черт возьми, Сэм, еще и ты начинаешь!

– Спокойнее, сынок.

Я сидел на водительском сиденье и весь кипел, пока Сьюзен не пришла, не влезла в кабину и не уселась мне на колени.

– Джейк, прости, – она улыбнулась и нежно поцеловала меня. – Я не знала, что ты такой ранимый. Ты всегда такой сильный...

– Я? Ты просто шутишь.

Она не спорила. Вскоре температура в кабине поднялась.

– На случай, если ты про меня думаешь, – вставил Сэм, – я отвернулся.

Сьюзен хихикнула, потом снова сунула свой язычок мне в рот.

– Привет! О, простите.

Мы обернулись и увидели, как Дарла уходит прочь. Сьюзен посмотрела на меня, и какое-то сложное женское чувство начинало шевелиться в ее головке.

– Ты не... – начала она, потом прикусила губу.

– Я не... что, Сьюзи?

– Да нет, ничего, – сказала она тихим потерянным голоском. Вдруг она закинула руки мне на шею. – Давай сегодня будем спать в кормовой кабине, а?

– Нам надо сделать кучу работы, Сьюзи.

– Неужели ты думаешь, что я не собираюсь помочь? Потом.

– Конечно.

Потом она обняла меня, поцеловала в ухо и сказала:

– Я тебя люблю, Джейк.

А я подумал: ничего себе!

Мы заложили в холодильники провизию на долгое путешествие. Шон и Лайем опустошили свою кладовку и забили трайлер кучей замечательных вещей: домашние соленья-варенья, копченое мясо, маринованные огурцы, колбасы, старомодные консервы, мешки картофеля, мука, банки с выращенными на собственном огороде овощами, несколько ящиков замороженных обедов в саморазогревающихся упаковках.

– Мы держим эти штуки на тот случай, когда мы выпьем чересчур много – так, что никто из нас не в силах стоять у плиты, – сказал Лайем, – но не настолько пьяны, чтобы не чувствовать голода.

Кроме того – бесчисленное множество ящиков пива. Они варили собственное пиво, и весьма неплохое, если вам нравится темное, сиропистое пиво с содержанием алкоголя примерно процентов двадцать. К этому они добавили все оборудование и инструменты, которые у них были, кое-какую одежду и примерно две тонны туристического снаряжения, включая даже дрова.

Потом все они потопали вместе с Винни и собрали для нее еды. Она научила нас распознавать несколько видов плодов, овощей и корешков. Поскольку помогали все, то мы заложили для нее примерно годовой запас продуктов. С помощью Дарлы она сказала нам, что совсем не надо тащить с собой так много. Она всегда по дороге сможет найти себе, чем прокормиться. Я сказал, что запас карман не тяготит, втайне сомневаясь, что мы сможем в ближайшем будущем попасть на такую планету, где смогли бы найти подходящую еду для нас всех.

Прежде чем мы тронулись в путь, мы попробовали продумать маршрут, пытаясь скоординировать карты Винни и ее поэму для путешественников с тем, что Шон и Лайем знали про остальные планеты внешних миров. Дарла все последние два дня провела за переводами.

– Эта штука просто продолжается до бесконечности, – сказала она. – У меня уже, наверное, строф пятьдесят есть.

– Винни наверняка знает, куда мы движемся, – заметил Джон.

– По крайней мере, нам так кажется, – сказал Роланд, – и, по-моему, нам придется проехать еще пять планет внешних миров, прежде чем мы выедем из этого лабиринта.

– И, честное слово, мы и так были в нем слишком долго, – сказал я. – Иными словами, в этом месте мы снова должны будем проскакивать в неизвестный портал.

– Правильно.

– Шон, эти данные не расходятся с тем, что ты знаешь?

Шон кивнул.

– Похоже, все правильно, хотя описания планет у Винни немного схематичные.

– Неизбежные трудности, – сказала Дарла. – Они всегда попадаются в переводе, если переводить уже с переведенного текста. Поэма написана на языке Винни, который структурно очень отличается от человеческих языков. Я знаю на нем только несколько словесных групп – в нем нет слов отдельно, как таковых, – поэтому Винни помогает мне, переводя на ходу на английский, который она знает хуже, чем испанский, который, в свою очередь, она знает очень плохо. Потом я должна из всего этого сделать какой-нибудь осмысленный текст. – Она глотнула темного пива и смущенно покачала головой. – Я, наверное, все время делаю массу ошибок. По большей части это одни догадки и больше ничего.

– При существующих обстоятельствах ты справляешься просто замечательно, – сказал Джон.

– Спасибо.

Я протянул руку и похлопал Винни по голове.

– Умница, – сказал я.

Винни схватилась за мою руку, подпрыгнула, перешла по столу и плюхнулась мне на колени. Она сомкнула руки у меня на шее и ухмыльнулась до ушей, крепко зажмурившись.

– Какая она нежная лапочка, правда? – сказала Сьюзен.

– Да, верно, – ответил я. Я зарылся в ее длинное лохматое ухо. А вы когда-нибудь обращали внимание, что она всегда хорошо пахнет? Словно у нее духи такие тонкие.

– Это то, что далеко не всегда скажешь про большинство разумных существ, – сказала Сьюзен.

– Да. Ладно, как бы там ни было, давайте вернемся к теме...

– Послушай, Джейк, – сказал Роланд, – вот галактический пояс – дорога, которая ведет через ответвление Ориона в этой части Галактики. Ты видишь, как тут он перекрещивается с ответвлением Персея? Вот где мы снова оказываемся там, где можем выехать на знакомые дороги.

– А как мы узнаем, что добрались до этого места?

– Ну, тут ты прав – узнать довольно трудно, – Роланд положил карандаш и почесал в затылке, потом снова пригладил свои прямые черные волосы. – Вот что дьявольски трудно во всем этом. Нет никакой возможности близко соотнести карты и поэму Винни. Поэма – просто длинный список инструкций. Проезжай десять километров, потом поверни налево, невозможно ошибиться – и всякое такое. Если мы идем просто за указаниями, нам страшно трудно сориентироваться, где именно на карте мы находимся в настоящий момент. Если только мы не сможем вести астрономические наблюдения.

– Ну ладно, – сказал я, – в трейлере куча всякого астрономического оборудования, если хоть кто-нибудь из нас сможет сообразить, как им пользоваться.

– К сожалению, – ответил Роланд, – мое знание астрономии в основном сводится к теории, – он постучал карандашом по отполированному дереву стола. – И оно только местами правильное.

– Ты что-нибудь обнаружил в ящике с книгами-кассетами?

– Не то чтобы очень много. Они главным образом состоят из монографий и астрономических журналов. Разреженный материал, главным образом, уравнения, целые страницы одних уравнений. Но я обнаружил один неплохой кусок, из которого можно выудить хоть какие-нибудь сведения. Местная группа действительно связана с метагруппой, а млечный путь находится на ее окраине. Ядром является галактическое скопление в созвездии Девы.

– Значит, – сказал я, почесывая шишковатое костяное образование между ушами Винни, что ей всегда очень нравилось, – это может означать, что большая дорога, которая вливается в Андромеду, и есть Космострада красного предела.

– Мне так не кажется, Джейк. Если это так, то местная группа изолирована от остального метаскопления и не имеет никакого доступа к сквозной Космостраде через все скопление. Нет, это должна быть сквозная Космострада, которая ведет на Андромеду.

– Почему бы не спросить Винни и не выяснить наверняка? – сказал я.

– Э?

– Вместо того, чтобы терять время на догадки о том, что могла сказать Винни, почему мы просто ее саму не спросим?

Винни выжидательно посмотрела на меня.

– Винни, – сказал я, – ты можешь поподробнее изобразить нам эту карту?

Я взял лист, где была нарисована местная группа, и положил его перед ней.

– Вот это место. Ты можешь врисовать туда что-то, чего там сейчас нет?

Винни пристально смотрела на карту, потом протянула руку к Роланду. Роланд дал ей карандаш. Неуклюже схватив его, она прорисовала линию, которая входила на рисунок справа и заканчивалась в Большом Магеллановом Облаке. Она посмотрела на рисунок, задумчиво пожевывая кончик карандаша. Потом она продолжила линию через Магелланово Облако и дальше, заканчивая ее как раз там, где «трансгалактическое продолжение» выходило за пределы Млечного Пути.

– Вот сквозная Космострада, – сказал я. – Трансгалактическое продолжение – просто ее часть.

– Почему она не нарисовала ее раньше? – удивился Роланд.

– Неважно, – ответил я. – И, кажется, я начинаю понимать, почему для нее это не было важно. Как сказал в прошлый вечер Джон, это же просто путеводитель для туристов. Мы на краю метаскопления. Мы хотим отсюда уехать, а не проехать в глубину, поэтому нам не понадобится сквозная Космострада. – Я протянул руку и собрал в нее все бумаги. – Все это, вся куча рисунков, вне сомнения, не является атласом вселенной. Они слишком неполные и фрагментарные. Эти карты дают путешественнику просто описание специфической трассы, которой можно доехать до определенного места.

– И где это место? – спросил Джон.

– Винни? – спросил я. – Куда мы едем?

– Домой.

– Ну да, она все время именно это и повторяет. – Роланд нахмурился и скрестил на груди руки. – Что бы это могло на самом деле значить?

Мы уехали на рассвете.

Но прежде я испытал настоящий шок, когда увидел, что именно Шон и Лайем называли «машиной, на которой можно ездить по Космостраде». Лайем вытянул ее трактором из сарая.

Это была крохотная спортивная машина, помятая, забрызганная заплатами эмульсионной краски поверх царапин, и больше всего она была похожа на гигантскую детскую игрушку.

– А где ключик, чтобы ее заводить? – спросил я.

– Очень смешно, – осклабился Шон. – Но не оригинально.

– А это что за цвет?

– Пурпурный.

Я поднял глаза к небу.

Потребовалось полчаса, чтобы завести эту штуковину. Потом она выдала из себя примерно двадцать пять процентов того, что было в нее заложено по конструктивному замыслу. Лайем повозился с мотором еще минут пятнадцать, после чего уговорил мотор работать на семьдесят пять процентов мощности.