Полчаса как стемнело. Валенти поднялся из-за кухонного стола, достал из кармана куртки «тридцать восьмой», проверил, зарядил и переложил пистолет в наплечную кобуру. Затем проверил «Узи» и запас обойм к нему, надел штормовку и застегнул ремень автомата на плече. Поднял стоявший у двери мешок с парой термосов и сэндвичами и повесил на другое плечо.
      — Пора выходить, — сказал он.
      Френки кивнула. Она никак не могла привыкнуть к кобуре у себя на поясе, однако присутствие автоматического пистолета немного успокаивало. Оглядев стол, она подумала, что надо бы вымыть посуду, и тут же сообразила, как смешна сейчас эта мысль.
      — Ты думаешь, сегодня придут? — спросила она.
      — Что-то сегодня будет — инстинкт меня не обманывает. Лучше прихвати куртку: после заката станет прохладней.
      Френки накинула куртку. Теперь, когда настало время выходить в ночь и прятаться, ожидая нападения, она спрашивала себя: зачем она это делает? Такие действия совершенно не вписывались в её обычную жизнь. Да это и не жизнь вовсе, а какое-то кино про копов и разбойников. Ни упражнения в стрельбе, ни разговоры с Тони не подготовили её к реальности предстоящего. Если появится Эрл, появятся враги Тони — что онасможет сделать?
      Валенти видел её насквозь.
      — Слушай, — заговорил он, — ещё есть время передумать. Тебе не обязательно ввязываться. Могу сразу сказать: после этого тебе уже не быть прежней. Если переживёшь сегодняшнюю ночь, ты будешь другим человеком.
      — Я и так уже чувствую себя другим человеком — совсем не такой, как была два дня назад…
      — Ты могла бы уйти в посёлок или взять машину и уехать куда-нибудь подальше.
      Френки покачала головой:
      — Там осталась Али. Я не собираюсь её бросать. И тебя тоже. Я в какой-то мере отвечаю за то, что происходит. Эрлу нужна я. А те, другие, — они бы и не узнали, что ты здесь, если бы не я.
      — Рано или поздно все равно бы нашли. Я знал с самого начала.
      — Не стану убегать, — сказала Френки. — Все это безумие: стрельба и все такое… но я больше не побегу.
      Валенти внимательно посмотрел на неё.
      — Ты прекрасно справишься.
      Френки не знала, радоваться ли его словам. Тони хотел сделать ей комплимент, однако она не видела ничего прекрасного в том, чтобы носить пистолет, а может, и стрелять из него.
      — Идём, — сказал Валенти. Он захватил арбалет Марио и пошёл к двери, оберегая ногу. Оставалось надеяться, что нога не подведёт. За Луи и так уже преимущество в огневой мощи.
      Френки напоследок окинула взглядом комнату. Тёплое освещение, уютная обстановка. Ничто здесь не наводило на мысли о насилии, которым вот-вот наполнится ночь.
      —  Coraggio,— сказал Валенти. — Так сказал бы Марио, будь он здесь. Будь храброй.
      —  Coraggio…— повторила она. — Значит, не позволяй этим ублюдкам тебя сломать?
      — Ты поняла…
      — Тогда за дело, — сказала Френки и вышла вслед за ним в ночь. Ей было страшно.
 

* * *

      — Повторяю план, — сказал Луи, по мнению Эрла — без надобности. Господи, до чего же эти макаронники любят слушать собственный голос! — Вы с Джонни двигаетесь по разным сторонам дороги и выходите к дому с разных сторон. Занимаете позиции, откуда каждому видна не только его сторона, но и задняя дверь, capito?Когда я запущу эту милашку, — он погладил ствол базуки, купленной Эрлом у «Драконов», — и снесу дверь на хрен, можете заняться всяким, кто вздумает смыться. Только цельтесь пониже, ясно? Я хочу взглянуть Тони в лицо, прежде чем его прикончу — если, конечно, его не разнесёт к хренам первым выстрелом.
      Эрл покачал головой.
      — Убираться придётся второпях, — заметил он. — С этой штуковиной мы наделаем столько шума, что мигом набегут толпы копов — даже в такой дыре.
      Тут Три Пальца был согласен с Эрлом, однако промолчал. Если Луи нужна базука — будем палить из базуки.
      — Беспокоиться насчёт копов предоставь мне, — отрезал Луи. — А теперь отправляйтесь. Даю вам десять минут, чтоб выйти на позиции, а потом атакую с фронта.
      Эрл подобрал свой валявшийся на сиденье «тридцать восьмой» и засунул его за пояс. Взял винтовку и вылез из машины.
      — Левая сторона мне, — кинул он Майте. Тот кивнул.
      — Десять минут, — напомнил Луи. — Ни минутой больше.
      «Пошёл ты… — думал Эрл. — Что мы, в армии?»
      — Понял, — проговорил он вслух. («И как бы шальная пуля, совершенно случайно, не залетела тебе в сальную башку — понял меня?»)
      Он двинулся вдоль дорожки, сворачивавшей к дому Валенти, но как только убедился, что из машины его больше не видно, резко свернул в лес. Прежде чем разыгрывать партию для Луи, надо было кое-что проверить. Если Френки дома, придётся ввести новые правила. Но дом, показавшийся из-за деревьев, был тёмен. То ли Френки смылась, то ли гостит у Тони.
      Он подошёл поближе и разглядел оставленную на дорожке машину. Стало быть, у Тони. Только бы этот кретин не спалил его талончик на питание, соображал Эрл Шоу, занимая назначенную ему позицию. Он слишком долго ждал, чтобы снова садиться на голодный паёк.
 

* * *

      — Нервничаешь? — шепнул Валенти.
      Френки кивнула. Они затаились в лесу с задней стороны дома, прямо на опушке. «Узи» все так же висел у Валенти на плече. Пакет с едой он повесил на ветку так, чтобы никто не наткнулся. В руках у него был арбалет.
      — Мне и самому неспокойно, — признался он. — Что-то такое в воздухе — как перед бурей, знаешь?
      —  Coraggio,— напомнила Френки. Ей нравилось звучание итальянского слова.
      Валенти ухмыльнулся, хотел ответить, но вдруг склонил голову.
      — Слушай, — выдохнул он в самое ухо Френки. — Слышишь?
      Френки не сразу поняла его, но наконец тоже услышала. Тихая мелодия флейты долетела из леса: далёкий, едва уловимый звук.
      — И успокаивает, и будоражит… все сразу, — шепнул Валенти, прежде чем отстраниться от неё.
      Они сидели и слушали. Валенти вспоминал туповатого на вид паренька, как менялся он, поднося к губам флейту. Он вспоминал танец у старого камня и появление оленя — самого здоровенного, какого ему приходилось видеть.
      Френки думала об Али и молилась, чтобы с ней ничего не случилось. Музыка помогала отгонять страхи. Было в ней что-то, напоминавшее, что в мире есть и добро, чтобы противостоять злу.
      Простая мысль, но сейчас она приносила утешение. Откуда бы ни доносилась эта мелодия, думала Френки, в ней нет зла. Она не может повредить Али. Она нашарила свободную руку Валенти и сжала её.
      Валенти вскинулся, почувствовав её прикосновение. Совсем простая штука — соприкосновение рук в темноте, но она обратила его решимость в сталь. Никто не посмеет обидеть эту женщину — пока ему есть что сказать. Хорошо было держать её руку и знать, что она так близко, но он вдруг подумал, что за чёртова дурь ударила ему в голову, зачем он позволил ей ввязаться в такие дела. «Мария, матерь Иисуса, — молился он, — помоги нам сегодня, и я зажгу для тебя сотню свечей. Я знаю, что не многого стою, но сделай это для неё, ладно?»
      Сколько же лет он не молился и не вспоминал о церкви? Валенти попытался представить лик Девы и не сумел. Он видел только Её сына на кресте, и, провалиться, если у Него были не оленьи глаза.
 

* * *

      Три Пальца сперва решил, что музыка доносится из дому. Однако вскоре он убедился, что играли где-то в глубине леса. Нехорошо. Значит, поблизости были люди, а где люди, там всегда сложности.
      Ему не нравилось все это дело. В городе сделал своё и легко затерялся в толпе. А в такой глуши, да когда полиция начнёт останавливать все, что движется… Иисусе! И дорог отсюда маловато, если не соваться на просёлки, а соваться — все равно что заранее заблудиться.
      «Да уж, — рассуждал он, — как бы ни обернулось дело, все равно выйдет куча дерьма». Он взглянул на часы. Светящийся циферблат говорил, что через минуту Луи выпустит свою ракету. Господи, хоть бы эта музыка заткнулась! Он начал отсчитывать секунды, а сам придвинулся ближе к линии деревьев. Дом светился, как рождественская ёлка, а все же у него было ощущение, что там пусто. Три Пальца доверял своему инстинкту — на такой работе иначе нельзя, и, как бы то ни было, через пару секунд он будет знать наверняка. Ну, Луи, давай!
 

* * *

      Эрлу хотелось подобраться поближе к дому, но час зеро был слишком близок. Если Френки там, не хотелось бы разносить её в клочья, пока она не переписала на него деньги. Хренов макаронник. На кой черт понадобилось взрывать халупу?
      Эрл пробежал из леса к углу старого покосившегося амбара и из укрытия изучал дом. В окнах никакого движения, но это ни хрена не значит. Могут валяться на полу, почему бы и нет? Он взглянул на часы. Теперь уж некогда проверять.
      В тишине, отсчитывая оставшиеся секунды, он ощутил спиной дуновение музыки. Снова эта дрянь! Он передёрнулся, вспомнив, как бросался на него тот оленюга, но тут же успокоенно похлопал приклад винтовки. А вот подступись ко мне сегодня, хренова тварь! Посмотрим, чья очередь бодаться. Только лучше бы эта музыка замолчала. Так и скребёт по нервам…
      Палец на курке винтовки напрягся. Попался бы ему сейчас на прицел этот музыкант!..
      Луи Фуччери не обращал внимания на музыку. Выходя на позицию, он безрадостно улыбнулся. Огни дома видны были ещё с дороги. Он шагнул чуть ближе и опустился на колено в пыльную колею, уравновешивая тяжёлое орудие. Луи целился в разрыв изгороди, там где она расходилась по сторонам подъездной дорожки.
      «Как мило ты все для меня устроил, Тони. А теперь время прощаться. Это за моего старика, слышишь, что я говорю? Не стоит задевать Фуччери, Тони. Не окупается».
      Он выстрелил. Ракета взвилась в воздух хвостатой кометой. К тому времени, когда она достигла цели и передняя стена исчезла в огне взрыва, Луи уже бежал к дому, сжимая в руках винтовку.
      — Ба-бах! — бормотал он на бегу. — Слышал, папа? Устрой Тони хорошую встречу в аду, ладно?
 

* * *

      Джонни Майте показалось, что он услышал какое-то движение в зарослях справа от себя. Он начал разворачиваться в ту сторону, и в этот момент раздался взрыв. Мгновение мёртвой тишины, и, прежде чем он успел повернуться обратно к дому, тихий вскрик все с той же стороны. Не раздумывая, Три Пальца отпустил гашетку «Инграма».
      — Господи Иисусе! — вскрикнул Валенти, услышав взрыв. — Какого черта?
      Он начал подниматься. Надо было убираться подальше. На слух походило, что Луи раздобыл крупнокалиберную артиллерию. Он собирался приказать Френки бежать, когда струя пуль хлестнула по кустарнику перед ними. Валенти упал плашмя, прижал к земле Френки. Вторая очередь прошла ниже. Только деревья, отделявшие их от стрелка, спасли им жизнь.
      Френки замерла. Она вжималась лицом в прелые листья и боялась, боялась… Когда стрельба прекратилась и Валенти вскочил на ноги, она осталась лежать, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой. А когда все же сумела оторвать голову от земли, то увидела Валенти на лужайке. Он поднимал арбалет.
      Тони воспользовался тем, что его противнику пришлось заменять обойму. Френки услышала мягкий удар арбалетного болта, входящего в цель, услышала короткий вскрик, а потом резкий хлопок винтовочного выстрела разорвал ночь, и она увидела, как Валенти приподнимается на носки, прежде чем распластаться ничком на траве.
      Френки уставилась на него. Убит? О, пожалуйста, Господи, только бы жив!
      Снова щёлкнул выстрел, и пуля взрыла землю в нескольких шагах от головы Валенти. Надо было выйти к нему, затащить в лес, пока они не выстрелили ещё раз, но Френки не могла шевельнуться. Ещё выстрел. На этот раз пуля ударила ближе.
      — Т-тони? — хриплым шёпотом позвала Френки. О Господи! Умер… — Тони?
      И тут она увидела, как сжалась, захватив траву и землю, его ладонь. Что он делает? Поняв, что раненый пытается уползти в лес, Френки уже не сомневалась: надо помочь.
       « Coraggio»,— снова услышала она его голос, но воспоминание не придало ей храбрости. «Ну и пусть, — сказала она себе, — все равно ты ему поможешь». Она вытащила подаренный им пистолет, направила в сторону невидимого стрелка и поползла к Валенти.
 

* * *

      Когда ракета ударила в стену, Эрл моргнул. Господи. Разнесло в пух и прах… Он поднял винтовку на случай, если кто-то попытается выбраться, хотя едва ли там кто-то мог выжить. «Прощальный поцелуй моему кусочку, — мрачно подумал он. — Вот чего стоят обещания Фуччери! А ведь сказал, что я могу придержать Френки, пока она не подпишет, что надо…»
      Стрекотание «Инграма» заставило его перевести взгляд на лес. Он видел, как Три Пальца выступил из-за деревьев, поливая лес пулями. Когда он остановился сменить обойму, тень, возникшая из леса, остановилась на лужайке и направила на Майту непонятный предмет. Что это за оружие, Эрл не понял, но, увидев, как рухнул Джонни, мгновенно выстрелил сам.
      Тень свалилась, и на лице Эрла возникла усмешка. Один есть. Как бы не сам великий Тони Валенти. Он послал ещё пару пуль в сторону лежащего, и тут чувство, что он не один, заставило его обернуться. За спиной стоял Луи. Лицо его в бликах пламени от горящего дома выглядело устрашающе.
      — Я подстрелил кого-то на опушке, — сообщил ему Эрл, — но тот прежде успел уложить Джонни.
      Луи медленно отвернулся от пожара:
      — Три Пальца получил своё?
      — Боюсь, что так.
      — Дерьмо. Покажи где.
      Эрл махнул рукой в сторону лежащих мужчин и замер, заметив светлоголовую фигурку, подползавшую к предполагаемому Валенти. Так-так, ещё не все потеряно… Эрл поспешно отступил с освещённого пожаром круга, сообразив, что кроме Френки здесь могут быть и другие. Не хватало нарваться на пулю, когда все только начинается. Впрочем, Фуччери уже бросился через лужайку, да ещё размахивал своей пушкой и думать не думал, что его могут подстрелить.
      — Вот беда, — обратился Эрл к воображаемым слушателям. — Правда, мы их достали, но при этом потеряли Три Пальца и Фуччери. Ужасно жаль…
      Он поднял к плечу винтовку и плавно нажал курок. Пуля ударила Луи в затылок. «Личико растеклось по газону», — с ухмылкой подумал Эрл. Перевёл взгляд на Френки и увидел, что та вздёрнула голову. Эрл улыбнулся ещё шире и двинулся к ней.
      На ходу он перезарядил ружьё и слегка нахмурился, увидев в её руке направленный на него пистолет. И тут же снова развеселился. Ручонка-то так дрожит, что ей в жизни ни во что не попасть, даже если, скажем, у малышки хватит духу нажать курок. Жаль, ей ещё ручку держать этой рукой, а то можно было бы испытать на ней тот киношный трюк — вышибить у неё игрушку пулей.
      — Положила бы ты эту штуковину, — сказал он, подходя.
      — Н-назад, — проговорила Френки. — Оставь… оставь нас в покое.
      Эрл покачал головой.
      — Вроде бы мы в равной позиции, — сказал он, — если не считать, что я могу тебя подстрелить, а у тебя вряд ли хватит пороху выстрелить в меня, Френки. А вот если ты положишь пушку, никто больше не пострадает. Мне до макаронников дела нет — перебили друг друга, и черт с ними. Остальное между нами, и ты знаешь, чего мне надо. Перепиши на меня кусок, и все в порядке. Побудешь со мной, пока не откроется банк, а потом поезжай себе домой. Поняла?
      Он шагнул ближе.
      — Я выстрелю, — сказала она. — Правда, выстрелю. Не смей… не смей подходить.
      — Это ты зря, — усмехнулся Эрл, стараясь рассмотреть, кого он подбил. — Кто это у тебя, Тони? Эй, да он ещё шевелится. Вот что я тебе скажу — его тоже можешь забирать. Ну, что скажешь?
      — Отойди, Эрл… Я… тебе не верю.
      — Ладно, Френки, я тебя слышу. — Он опустил винтовку. — Видишь? Никого не хочу обижать. А вот ты подумай о Тони. Сдаётся мне, ему нужна помощь, и побыстрее. Обещай, что отдашь мне навар, выбрось пушку — и я помогу тебе доставить его в больницу. Договорились?
      Френки с трудом удавалось держать пистолет направленным на бывшего мужа и в то же время посматривать, что с Тони. Она видела, что он ранен, но не знала, насколько тяжело. Но ему наверняка нужна помощь. Если бы только Эрлу можно было верить. Пусть бы забирал все, что у неё есть, но ведь он ни за что не сдержит слова. Никогда не держал — с чего бы ему теперь перемениться?
      — Слушай, — уговаривал Эрл, — я докажу, что мне можно доверять. Смотри, кладу. — Он опустил винтовку на траву и протянул к ней обе руки. — Видишь? Я пустой, а у тебя пушка. Ну, давай поможем ему.
      Откладывая винтовку, он незаметно на шаг приблизился к ней. Не переставая говорить и непринуждённо протягивая вперёд ладони, он сделал ещё несколько шагов, так что теперь между ними был только Валенти.
      — Я не такое уж дерьмо, знаешь ли, — заискивающе уговаривал Эрл. — Понятно, у нас были плохие дни, и у тебя были причины уйти — теперь-то я понимаю. Но ведь и хорошие времена тоже были? Так давай договоримся ради тех хороших времён. Тебе твой мужчина — мне кусок.
      Он видел, как ей хочется поверить. Лицо в отблесках горящего дома напряглось и осунулось. Она все ещё целилась в него, но ствол немного опустился. Эрл понимал, что надо что-то делать. На такой пожар сорвутся все пожарные, сколько их есть в этой дыре, и копы от них не отстанут.
      — Ну, Френки, убери пушку.
      Ствол опустился, заколебался и снова нацелился на него. Эрл сделал вид, что его интересует только Валенти.
      — Господи, ты посмотри, какая в нем дырища! Взгляд Френки опустился к лежащему, и Эрл прыгнул к ней, пинком вышиб пистолет. Она начала подниматься, но он уже навалился сверху, прижимая ей руки коленями и тяжестью своего тела. Френки забилась, и он ударил её по лицу, потом сдвинулся в сторону, перехватил за волосы и вздёрнул на ноги. Френки отбивалась кулаками, но в её ударах не было силы.
      — Так ничему и не научилась? — проговорил Эрл. — Господи, да посмотри на себя. Я же одной рукой из тебя лепёшку сделаю, так чего ты брыкаешься? — Он влепил ей ещё одну пощёчину и, грубо ухватив за локоть, поволок через лужайку.
      — Тони! — взвизгнула Френки.
      — К черту Тони. Где у тебя чековая книжка, Френки? Завтра с утречка подъедем в банк, а до тех пор нам придётся исчезнуть.
      — Нет!
      Френки расслабила все мышцы и сползла на землю. Когда Эрл с бранью нагнулся к ней, она изо всех сил пнула его между ног. Он скрючился, все ещё пытаясь ухватить её, и она ударила снова.
      — Ты… покойница, — прошипел он. Френки отстранилась от него и выпрямилась.
      Все пережитое ею за эти дни сложилось в единственную жгучую потребность — дать сдачи. Больше она не будет жертвой. Тони на неё понадеялся. Она на четвереньках преодолела несколько шагов, отделявших её от Валенти, и сдёрнула с его плеча ремень «Узи». Автомат оказался в её руках. Она обернулась к Эрлу и увидела, что тот, все ещё согнувшись вдвое, вытягивает из-за пояса револьвер.
      — Пропади ты пропадом! — выкрикнула она и нажала на курок. Только курок не поддавался. Никак. Бессильно застонав, Френки сделала единственное, что пришло ей в голову: запустила бесполезным автоматом в лицо бывшему мужу.

      Не слишком скоро — сегодня Льюис особенно ощущал свой возраст, — но в конце концов он выбрался на вершину Волдова холма. И остановился, переводя дыхание и глядя в костёр. Ему вспомнились детские годы. Новый Волдинг был тогда действительно новым — ещё одно селение, медленно поднимающееся из глуши лесов и отличающееся от сотен подобных поселений в Восточном Онтарио только верованиями своих обитателей. Верованиями и замкнутостью.
      Тогда они зажигали костры — внизу, у старого камня. Раз в год жертвовали барана или быка духу, говорившему с ними через флейту Томми Даффина.
      Теперь все проще. Деревня стала распадаться: молодые снимались с места, а старые вымирали. И Льюис переменился. Принял от Малли книги Тёмного Человека и стал задаваться вопросами, совсем как те, кто уехал; только он-то остался, чтобы искать ответы в самом источнике загадок, а не в широком внешнем мире.
      Он уже не мог вспомнить, когда именно они перестали приносить жертвы и жечь костры. Чёрное кострище на поляне и место, потемневшее от стекавшей крови, поросли зеленой травой. Раньше, чем появилась стая? Льюис не помнил. Но если псы Перкина и рыскали тогда по лесу, они держались куда смирнее.
      Льюис задумался: что же затевали тут Малли с Али? Из слов Малли он мало что понял. Украли, как дым, сказала дикарка. Охота. Свора псов Перкина. «А может, теперь это уже мои псы?» — с тревогой подумал Льюис.
      Он придвинулся к самому костру и заметил трость Али, валявшуюся там, где девочка выронила её. Старик тяжело нагнулся, поднял альпеншток и взвесил в руке.
      «Что-то сегодня странное с этой вершиной, — думал он. — Что-то иначе. В воздухе что-то сгущается… готовится… Тяжёлый воздух заряжён электричеством, как бывает перед грозой».
      Он отвернулся от огня к тёмному лесу. Было ясно, и звезды остро и ярко блестели на чёрном небе. Запах дыма мешался с сильным ароматом кедра и сосны. Если и назревает гроза, то погода тут ни при чем. Что же делали здесь девочки? Призывали тайну, вот что. Чтобы выпустить на волю. Одного этого довольно, чтоб вызвать бурю.
      Приглушённый раскат взрыва докатился до холма, и Льюис, глядевший в небо, принял его за раскат грома. Но небо было все так же ясно. Потом он увидел далеко за лесом зарево: там, где — он знал — стоял дом Валенти. Расслышал дробь выстрелов и ощутилярость, спущенную с цепи, когда мужчины взялись за оружие.
      Льюис всегда был открыт течению леса, присутствию в нем тайны, зову Томми и отклику на его флейту. И теперь он улавливал эмоции, расходящиеся от дома Валенти, но вместе с ними и другие — сильнее и ближе. Здесь тоже была злоба. И страх.
      Льюис медленно обернулся, но на вершине он был один. Взгляд его остановился на старой сосне, и он вздрогнул, сам не зная отчего. Шагнул к могучему стволу и тут же замер, услышав звонкий цокот копыт по камню. Он искал взглядом тайну, ощущал её близость, но не мог найти — ни оленя, ни Зеленого Человека.
      «Малли, — думал Льюис, — что же ты здесь разбередила? И где ты сама?»
 

* * *

      Малли добралась до тихого течения Чёрного Ручья и собиралась перебежать по камням, когда поняла, что уже не одна. Что-то двигалось в ночи рядом с ней. Она остановилась на ближнем берегу ручейка и оглянулась назад, пытаясь рассмотреть что-нибудь в густом сумраке.
      — Рогач? — наугад позвала она.
      Зашелестели ивы, и тёмная туша вепря раздвинула тонкие деревца. Клыки блестят, щетинистые бока бесследно впитывают отблеск лунного света. Малли соскользнула с камня и упала на колени рядом со зверем, царапая ноготками его шкуру. Образ горящего костра скользнул из его сознания к ней, и она кивнула.
      — Да, — заговорила она, — Али тебя звала. Но её что-то захватило, и, по-моему, это охота. Ты поможешь мне её найти?
      Клыкач качнул головой. Два образа один за другим вспыхнули в голове Малли. Первая картина изображала вернувшегося к костру вепря, вторая — Малли, перепрыгивающую через ручей.
      — Ну нет, — заспорила Малли, — я с тобой! Она взглянула в тёмные звериные глаза, дивясь тому, как много он уже успел ей передать.
      Тайну не слишком заботят дела мира. Тайна идёт, куда идётся, и творит, что творится, как ветер, который не бывает ни добрым, ни злым, а просто бывает. И, как и ветер, тайну можно направить, накликать… Флейта Томми, гон охоты, огонь, горящий на костях. Лунный свет… Тысяча и один способ.
      Малли опасалась, что, предоставленный самому себе, он просто забредёт куда-нибудь, позабыв про Али, не потому, что лишён разума, а потому, что никогда не давал Малли повода заподозрить, что обладает памятью. Разве солнце помнит, что освещало днём? Разве ветер помнит все свои странствия?
      Она опустила руку на вепря — и тут же отпрянула, потому что он начал меняться. Колючая щетина обернулась лиственным плащом. Голова вепря — человеческой головой, украшенной сегодня не оленьими, а бараньими рогами.
      Тысяча и один облик.
      Тайна взирала на неё, и новые образы мелькали в её голове. Снова костёр: нет, два костра, и в одном — лицо Али, испуганное, отчаянное. В другом — Тони Валенти, неподвижно лежащий на траве, и кровь вытекает из его тела. Мама Али стоит над ним, лицом к лицу с мужчиной, которого Малли смутно запомнила по недавней ночной встрече. Спутник человека, убитого ею прошлой ночью.
      — Что ты хочешь мне сказать? — спросила она человека в плаще из листьев.
      — Кому ты нужна больше? — отвечала тайна. — Заблудившейся или умирающему?
      Малли, поражённая звуком его голоса, торопливо шагнула назад. Она впервые слышала, как он говорит. Глубокий гулкий голос, от которого у неё похолодела спина.
      — Ты… ты умеешь говорить?
      Она вдруг поняла, каково было Али впервые заметить рожки на голове новой знакомой, впервые увидеть выходящего к ней оленя, впервые ощутить, как меняется её жизнь. Если бы вдруг, склонившись к ней, заговорило дерево, Малли изумилась бы меньше.
      — Нет, я никому не нужна, — снова заговорила она, убедившись, что тайна не собирается отвечать.
      — Каждому живому существу нужен секрет, — сказал он. — Тебе придётся выбирать, чьим секретом ты будешь этой ночью. Я пойду к другому.
      — Я…
      Малли опустила взгляд на свои ладони, пошевелила пальцами. Они отлично умели бить и хватать, «находить» вещи и тому подобное, но исцелять?.. Она слышала взрыв, прогремевший над домом хромого. Теперь он лежит раненый, умирает. Она видела его глазами тайны. Чем она может ему помочь? К тому же она отвечает за Али. Но если Али действительно украли псы, у Малли не хватит сил разогнать их. Она умела бегать — о, ещё как! — и умела выкидывать всякие трюки, но, чтобы спасти Али, этого мало. Наверно, все-таки надо идти к хромому?
      — Выбирай, — повторила тайна.
      — Я не знаю! — выкрикнула Малли. — Я всего лишь секрет, загадка, а не ответ. Это ты мудрый, а не я.
      Тайна взглянула на неё долгим взглядом, а потом повернулась и скрылась среди ив.
      — Не уходи! — крикнула Малли. — Я же ещё не решила.
      Но выбор сделан, тут же поняла она. Тайна увидела в ней решение прежде, чем она сама осознала его.
      — Будь я по правде мудрой, — прошептала она, — ни за что бы не устроила такого, как нынче ночью.
      Она перебрала в памяти показанные оленем картины. Придётся положиться на то, что он вызволит Али, пока она пытается помочь остальным. Она запрыгала по камням переправы, перепрыгивая по два зараз. Потом будет время обо всем поразмыслить: обретшая голос тайна, мудрость и кое-кто, кому недостаёт ума, и кто свободен, а кто нет… Потом она попробует все это распутать. Теперь надо было действовать.
 

* * *

      На поляне на склоне Волдова холма из-за деревьев на траву ступил человек в зеленой мантии. Гаффа заскулил и подполз на брюхе, ткнулся носом ему в ноги, сбитый с толку отсутствием запаха. Мгновение человек разглядывал камень — витые рога блестели под звёздами, — потом шагнул к нему и исчез.
      За его спиной Томми Даффин очнулся и обнаружил, что стоит, прижавшись лицом к холодной скале, и флейта едва держится в онемевших пальцах. Вокруг него траву усыпали зеленые листья, такие свежие, словно только что сорвались со своего дерева. Они лежали у его ног толстым ковром, и Томми устало опустился на него.
      Гаффа положил голову ему на колени, и Томми погладил своего любимца, дивясь между тем странному сновидению, посетившему его. Он знал, что никуда не уходил с поляны, и в то же время чувствовал, что некая часть его бродила в неизмеримой дали и ещё не вернулась из долгого странствия, которое должно завершиться до восхода солнца.
      Встряхнув головой, Томми поднял к губам флейту и дунул в трубочки. Камень вздрогнул, отзываясь ему.

      — Вот чему ты поклонялась, дитя, — произнёс человек в капюшоне.
      Сквозь боль Али расслышала его слова, но они не сразу достигли сознания. Он снова прижал распятие к её лбу, и место прикосновения взорвалось белой вспышкой жара, огненной волной разлившегося по нервам. Странным образом мысли её обратились к народным сказкам и фэнтези, которые она так любила читать. Эльфы боятся железа и христианских святынь. Не потому ли обожгло её распятие, что она стала одной из них? Она уже представляла себя колдуньей. Может, мечта исполнилась и теперь её сожгут?