— Али, Али, ко мне беги! — напевала Малли. Али наклонилась к дикарке. Малли потеряла шляпу, и кудряшки её сбились в невообразимую путаницу, торчали во все стороны. Она подпрыгивала с ноги на ногу, приплясывая под собственную, звучавшую в ней музыку, и Али вдруг послышался хоровой припев из «Девчонки просто хотят повеселиться» Синди Лаупер.
      Малли протянула руки к Али. Молясь всем богам, какие отзовутся, чтобы не упасть и не разбить голову о камень, Али сползла с оленьей спины. Малли подхватила её.
      Олень тут же отошёл. Он встал между двумя каменными столбами, глядя на восток. Его рога ветвями поднимались к небу. Али осторожно подошла взглянуть, на что он смотрит. Ноги у неё чуточку подгибались. Малли выскочила вперёд, вылезла на край обрыва — в сотни футов высотой, как обнаружила Али, осторожно подойдя к ней и встав рядом.
      — Какая ночь, — бормотала Малли. — Волшебная ночь!
      Али вздрогнула. Дыхание застывало у лица, джинсы и ветровка не защищали от ночной стужи.
      — Держи, — Малли протянула ей собственную курточку.
      — А ты…
      — Могу бегать голышом в снежную бурю и не замёрзну. Разве ты меня ещё не узнала?
      Али покачала головой.
      — Секрет, — шепнула она еле слышно, но куртку взяла и согрелась. — Что мы будем здесь делать, Малли? И где это «здесь»?
      Дикарка дёрнула плечиком:
      — По правде, не знаю.
      — Но где-то же это должно быть?
      — Может, в старом камне, — лукаво усмехнулась Малли. — Я правда не знаю, Али. Старый Рогач приходит сюда, когда хочет стать ближе к тому, откуда он вышел когда-то.
      — Я хочу обратно, — сказала Али. Малли заглянула ей в лицо:
      — Правда?
      — Ну… — Перед глазами Али встало лицо матери. Френки с ума сойдёт, когда узнает. И Тони тоже. И ей, как-никак, страшно, хотя теперь, когда кончилась дикая скачка, уже не так, пожалуй. Но правда ли ей хочется вернуться? Может быть, вот оно: её великий случай — большое приключение. О чем она всегда мечтала. Сквозь шкаф в Нарнию. Вниз по кроличьей норе. Сделатьчто-нибудь, как великолепная пятёрка Энид Блайтон. Она глотала книжки о приключениях, фэнтези, от Джой Чант до Кейтлин Мидхир, и всегда мечтала, чтобы такое случилось с ней самой. Заполучить Колдовской камень Брисингов, как Сьюзен у Алана Гарнера…
      — А можно… можно вернуться?
      — Вернуться? — Малли рассмеялась. — Вернуться проще простого. Вот сюда попасть трудно. Мне удаётся только верхом на олене, и каждый раз сначала хочется остаться навсегда, потом хоть на неделю, но всегда притягивает обратно. Притягивает мой собственный лес. Или дудочка Томми.
      — Зачем мы здесь? — спросила Али.
      — Чтобы повеселиться!
      «Девчонки просто хотят повеселиться», — повторила про себя Али.
      — Нет, — сказала она, — то есть это я понимаю, но только…
      — Этого мало? Тогда посмотри вокруг, Али. Вдохни воздух. Это красота. У этого места ещё есть сердце.
      Али снова обвела взглядом темнеющие леса. Воздух и вправду бодрит. Входит в лёгкие и пробуждает каждую клеточку тела, разносится по жилам холодком чистого кислорода. И ей уже совсем не холодно. Наверно, привыкла.
      — Правда, красиво, — согласилась она. Малли ответила ей ухмылкой:
      — Это красота. Чудо. Волшебство. Чары. Тайна… — Последнее слово повисло в воздухе, и по позвоночнику у Али пробежали мурашки. — Послушать Льюиса, так Старый Рогач — это вся тайна, — добавила Малли, — будто бы все чудесные создания, от Зеленого Человека до древнего Пана, соединились в нем одном, но это не так. Вот, — она широко взмахнула рукой, — тайна.
      Нам достаются её верхушки: лёгкий запах, глоток воздуха, шёпот звука, и от них наши сердца дрожат. Вот в чем волшебство старика Рогача. Он часть всего этого. Малая частица. Он — отломившийся кусочек, и, хотя он может возвращаться сюда, он уже чужой здесь. Вот и бродит по нашему миру, отыскивая другие кусочки, отламывающиеся год за годом. Они и есть тайны нашего мира.
      — Только и всего? — спросила Али.
      — Нет, не так просто. У людей чудесный разум: он может воображать. Они могут делать чудесные вещи, какие не под силу никакому зверю. Когда кусочек тайны отламывается и его уносит в наш мир, воображение людей придаёт ему форму. Люди создают из него Пана, Одина, Иисуса… Льюис не говорил тебе, как тайна отражает — становится— тем, что посылаете ей вы?
      Али кивнула.
      — Вот почему.
      — Но ведь… — Али медленно покачала головой, — религии основаны на таких созданиях, люди этим живут, верятим.
      — Религии основаны на тайнах, — возразила Малли. — Так всегда было.
      — Но если они не настоящие, значит…
      — Нет же, — оборвала её Малли, — они настоящие! Фэйри живут в ваших умах, но это место создаёт их. От него они существуют. Боги и демоны, и магия ваших ведьм и волшебников — все это настоящее. Все отсюда. Неужто ты не видишь? Здесь живёт сама красота. Или волшебство.
      — Но когда мы говорим о боге и небесах и…
      — Это вы о них говорите. Ты, Льюис, и Тёмный Человек говорил. Я — нет. — Она нахмурилась, раздумывая, как точнее объяснить Али свою мысль. — Все эти боги и пророки, — заговорила она наконец, — они брали жизнь отсюда, но существовали сами по себе. Пусть люди вообразили их, но они стали тем, чем должны были стать, и вовсе не всегда такими, как хотели люди. Как псы Тёмного Человека.
      Али встревоженно оглянулась. Она совсем забыла о погоне.
      — Правильно, что ты их остерегаешься, — заметила Малли, — но пока можно не волноваться. Они всегда отстают от оленя по пути сюда.
      — И слава богу.
      — Да уж. Их, Али, создал Тёмный Человек. Создал, просто чтобы убедиться, что он это может, — из своего неверия. Он не желал, чтобы в мире были такие, как Старый Рогач. Раз его создали люди, сказал Тёмный, так он сделает таких, которые загонят Старого Рогача. Но только он никогда на самом деле не верил, что у него получится. А когда получилось, он так и не смог поверить, что они настоящие. А когда наконец поверил, что они настоящие, то обнаружил, что не умеет сдержать их, потому что такие создания всегда верны только самим себе.
      — Это ужасно, — сказала Али. Малли кивнула:
      — Но так всегда было. Вожди, за которыми шли люди, всегда разделывались с вождями, которые вели прежде. «Умер великий Пан!» — восклицали они. Не потому, что тот был мёртв, а потому, что они желали ему смерти. Ему и всем подобным. А все же ты видела нынче ночью его родича и даже проехалась у него на спине, и я не сомневаюсь, что где-нибудь на лужайке в Аркадии старый козёл ещё играет на дудочке, ещё веселит ночь своим волшебством — или наводит панику, смотря по тому, с чем ты к нему подойдёшь. Это только христиане хотели, чтоб его не было.
      — Льюис тоже недолюбливает христиан, — заметила Али.
      — О, они были не из худших, знаешь ли. И не они первые, и, наверное, не последние. Просто добились больше других — пока что. Смешнее всего, что они сделали Пана своим дьяволом, но их собственный бог в куда более тесном родстве со старым козлом.
      Али замотала головой:
      — Я не очень-то разобралась, кто из богов настоящий, кто нет, но этого я не пойму. Пан, помнится, много пил и вечно гонялся за женщинами.
      — И догонял их, кстати сказать, — засмеялась Малли. — Но он не был злым. Таким его сделали христиане.
      — Но ведь Иисус…
      — … Проповедовал любовь, а не ненависть. Говорил о небесном царстве на земле. Люди перевернули его слова по своему вкусу. И даже христианство теперь не такое, каким было вначале. Пока оно росло, заимствовало немного оттуда, немножко отсюда и лепило в одно целое, пока оно не начало снова разваливаться, теперь уже изнутри. Эти их проповеди — стоит присмотреться хорошенько, и увидишь, как один отрывок запрещает все, чего хочется, а следующий оправдывает то же самое.
      — Я никогда так об этом не думала.
      — И я тоже. Но я много говорила с Тёмным Человеком. И с Льюисом, и с другими. Я научилась читать правду между прочитанных ими строк. По-моему, мне бы понравился Иисус. Человек — и тайна.
      — А ты, — спросила Али, — ты тоже тайна? Малли улыбнулась:
      — Ну нет. Я — секрет, а это совсем другое.
      — Я устала это слышать. Ты что, не можешь просто сказать мне, кто ты такая? — «Или что ты такое», — добавила она про себя. — Льюис рассказывал, что ты была девочкой, когда он был молодым, — и совсем не изменилась с тех пор. Ничуть не стала старше.
      — Разве так важно все знать? — спросила Малли.
      — Чем больше ты знаешь, тем больше можешь понять. Как я могу принимать решения, если не знаю всех обстоятельств?
      — А что ты собираешься решать? Али не нашлась с ответом.
      — По-моему, миру нужны тайны и секреты, — сказала Малли. — Без нас мир не был бы таким весёлым местом.
      — Мир не так уж счастлив, — заметила Али.
      — Я говорю «весёлым» в смысле «чудным». Без тайны того, что люди называют сказкой, мир потеряет свою глубину. Эхо нашей тайной музыки. Отблеск, который мы отбрасываем на леса и поля. В жилищах людей тоже живут тайны и секреты, но они не такие весёлые.
      — Не такие волшебные? — подсказала Али. Малли покачала головой. В её улыбке проскользнула горечь.
      — Нет, на этот раз я хочу сказать — счастливые. Они не такие счастливые. Иногда и я не так уж счастлива.
      — Зачем ты взяла меня сюда? — спросила Али. Ей больше не было страшно — ну, скажем, не слишком страшно, но она недоумевала.
      — Потому что в тебе есть огонь — ив Тони тоже. — Она произнесла его имя: «Тоу-нии»
      Дли удивилась:
      — Огонь?..
      — Яркость. Как от костяного огня. — Поймав недоуменный взгляд Али, она попыталась объяснить: — В ночь середины лета люди разжигали на холмах костры, приветствуя свою праматерь-луну.
      — Из костей? — переспросила Али.
      — Да, я же говорю костры.
      — Ты хочешь сказать, они сжигали кости?
      — Да, немного костей, чтобы вернуть кусочек сердцевины мира его матери. — Она взяла Али за руку и провела обратно в каменный круг. — Вот здесь они в такие ночи разжигали огни. — Она показала на тёмный выжженный круг. В лунном свете он резко выделялся на светлых камнях.
      — Кто — они? — спросила Али.
      — Фэйри. Секреты.
      Али улыбнулась. Разве так уж важно все узнать? Может быть, и нет, но ведь можно хоть попытаться? Она оглянулась на оленя, но его уже не было.
      — Олень… — начала она.
      Малли махнула рукой в сторону. Высокий человек стоял там, озирая леса. Зелёный Человек, подумала Али, в плаще из ветвей и листьев. В лунном свете поблёскивали его рога.
      — Льюис хочет удержать его в Новом Волдинге, — говорила Малли, — но там теперь слишком мало людей. Томми его вызывает, и он заходит далеко, собирая отражения умов тех, кто не почитает его, — умов, которые даже не знают его и не могут вместить. Их отражения причиняют ему боль. И меняют его — он становится диким, куда более диким, чем был бы на свободе.
      — А при чем здесь я… и Тони?
      — В вас обоих есть огонь, только в тебе он горит ярче и ты… чище. Меньше знаешь о темноте, которую люди копят в душах, когда детство остаётся позади.
      — Но чего ты от меня хочешь?
      — Ты могла бы освободить его. Али взглянула на Зеленого Человека.
      — Я?!
      — Ты могла бы. Именно ты оказалась здесь, рядом с ним. Поэтому ты можешь это сделать. Так нужно. Призови его светом костра — светом, который в тебе, а не музыкой, и ты освободишь его.
      — В ночь середины лета?
      — Тогда лучше всего, — согласилась Малли, — но годится любая ночь. Я бы сделала это как можно скорее. Завтра. Он услышит игру Томми, но и тебя услышит. Если твой зов будет достаточно силён, он выберет тебя, и тогда ты сможешь его отпустить.
      — Как?
      Малли пожала плечами.
      — Не знаю. Но ты узнаешь. Тебе подскажут Луна и двойной огонь: в тебе и другой, снаружи.
      — Льюис говорил, если выпустить оленя в мир, случится беда. Он соберёт все дурное, что есть в мире, и отразит его обратно. Все сойдут с ума и всё погубят.
      — Так могло бы случиться, — признала Малли, — если бы весь мир был как Новый Волдинг. Но в мире есть и другие тайны, и, хотя мир разрывают войны и беды, он ещё жив. Нет, Али. Все очень просто. Если олень останется в Новом Волдинге, где лишь несколько человек почитают его, он перестанет быть доброй силой. Он вырвется на свободу и наделает больших бед. Если в селении будет достаточно людей, которые чтят его, все останется как было.
      — Но ты думаешь, что его надо освободить…
      — Я думаю, ты могла бы его освободить, — ответила Малли, словно не поняв вопроса девочки. Дикарка с минуту разглядывала её. — Ты сидела на нем, — снова заговорила она. — Ты обнимала ногами его бока и слышала гром его копыт в лесу. Что ты думаешь?
      — Ты сказала раньше, будто ждёшь, чтобы я освободила его, а теперь виляешь…
      Малли тряхнула головой:
      — Я только сказала, что ты можешь это сделать. Не мне говорить тебе, что ты должна.
      — Мне надо домой. Я совсем запуталась, и за меня беспокоятся.
      — Зря.
      — Но они этого не знают!
      — Верно. И все равно, псы уже близко… слушай!
      Али услышала их, как только Малли велела прислушаться. В сущности, она слышала их и раньше, но принимала за шум ветра и больше думала о словах Малли. В чем-то лай собак похож на звук флейты, подумала она. Он незаметно прокрадывается в тебя, а когда услышишь, уже слишком поздно.
      — Что же, он никогда не отдыхает? — спросила она, глядя на Зеленого Человека.
      — Иногда, — откликнулась Малли. — Бывают ночи, когда собаки вовсе не охотятся за ним. Они не слишком-то умные, просто упорные.
      Лай своры снова разбудил в Али прежние страхи. Горло у неё пересохло, и дышалось с трудом. Она нервно откашлялась.
      — А можно… можно мне поговорить с ним… с Зелёным Человеком? — спросила она. — Ещё есть время?..
      — Пока не набежали псы? Может, и есть. Только тайны мало говорят — с такими, как мы с тобой, Али. Думаю, нам лучше вернуться. Тебе обратно к камню или к дому Тони?
      — К камню, конечно. Тони ведь там, верно? Малли на минуту прикрыла глаза и покачала головой:
      — Нет, он дома.
      — Как это ты узнала?
      — Заглянула — отсюда туда. Это гораздо легче, чем оттуда сюда, хотя поэты и всякие там барды умеют и сюда заглядывать с той стороны. Такое уж у них искусство.
      — А у меня получится? Научишь?
      — Могла бы, но не стану. Не сейчас. Идём, Али. Нам надо уходить. Если стая поймает наш след…
      Али со страхом взглянула на неё.
      — Что тогда? Я думала, им нужен только олень.
      — Да, — согласилась Малли, — но если они найдут здесь наш след, то решат, что мы тоже отсюда. Тёмный Человек выучил их гоняться за всякой тайной, какая'попадётся им на глаза. А мы бегаем куда медленнее оленя, так что лучше нам удрать.
      Она взяла Али за руку, но девочка отдёрнула руку. Вздрагивая, шагнула туда, где стоял Зелёный Человек. При её приближении он обернулся, и она снова утонула в его глазах, тёмных и влажных, мудрых и бессмысленных одновременно. Али старалась не моргать, не отводить взгляд, хотя хотелось сделать и то и другое. Страшно было даже просто стоять с ним рядом, но ей хотелось убедиться, что ему нужна свобода. Такие глаза бывают иногда у зверей в зоопарке. Так смотрела полевая мышка, которую она однажды поймала — в тот год, когда решила стать новым Джералдом Дарреллом и с детства учиться ловить и собирать диких животных. Но мышь прожила у неё всего одну ночь, а на следующее утро Али выпустила её на свободу. Не могла видеть её глаз и маленького, непрестанно дрожащего тельца.
      И вот она поймала взгляд Зеленого Человека, удерживала его, сколько хватило твёрдости, — и отвернулась, так и не получив ответа. Заглянув ему в глаза, она ощутила, как что-то растёт в ней, разгорается. Тот огонь, о котором говорила Малли? Он растекался по нервам, рассыпая по пути электрические искры. Только оторвав взгляд, Али поняла, что все это время не дышала.
      Она выпустила застрявший в груди воздух, набрала полную грудь нового, холодного и свежего, потом ещё раз. Жар медленно остывал, но она так и не взглянула больше на Зеленого Человека. Разве так важно все знать? Может, есть вещи, о которых и невозможно знать все или хоть что-нибудь. Но если ей решать, что делать с оленем, то надо же знать хотя бы, чего онхочет?
      Лай и рычание, уже совсем близкие, отвлекли её. «Ну что ж, оставайся тайной», — подумала Али, возвращаясь к Малли, следившей за ней со странным выражением в кошачьих глазах.
      — Что увидела? — спросила дикарка.
      — Не знаю. Не поняла. Может, там и надо было не столько видеть, сколько чувствовать.Но, по-моему, я не нужна ему, Малли. По-моему, такому существу ничто не нужно.
      Малли кивнула не то в знак согласия, не то просто показывая, что слышит.
      — Он умёт хранить секреты, — проговорила она.
      — Наверное. Только как же мне… Лай прозвучал совсем рядом.
      — Уходим! — выкрикнула Малли.
      Схватив Али за руку, она бросилась к одному из каменных столбов. Камень навис над девочками: основание скрыто тенями, вершина блестит под луной. Али дёрнулась назад, но Малли, не выпуская её руки, бежала будто прямо в камень.
      — Малли! — крикнула, упираясь пятками, Али.
      Вместо ответа дикарка попросту подхватила Али на руки и помчалась дальше, словно не замечая тяжести. Али зажмурилась, ожидая болезненного удара о каменную стену, но миг спустя они уже катились по траве. Малли с кошачьей ловкостью тут же вскочила на ноги, а Али запуталась в густых стебельках. Пришлось открыть глаза. Они были на лужайке перед домом Тони.
      Ощущение реальности покинуло девочку. Конечно же, все это был сон. Она забрела к дому Тони, и все это ей пригрезилось. Затерянная деревушка в лесу, Льюис и древний камень. Олень, и дикая скачка, и то место, откуда приходят тайны…
      Она нашла взглядом Малли. Если все приснилось, тогда и Малли должна бы исчезнуть с пробуждением? Или Малли ей тоже снится и она все ещё спит?
      Дикарка протянула ей руку, помогая подняться.
      — Спасибо. — Вежливой надо быть и во сне.
      Малли поглядывала на неё, загадочно улыбаясь. Шляпы так и нет, в путанице волос — сучки, веточки, обрывки листьев — настоящее птичье гнездо. «Не сон», — поняла Али, увидев проклёвывавшиеся из этой путаницы кончики рожек. С языка у неё рвались сотни вопросов, но она не успела открыть рот: ночную тишину разорвал выстрел. И сразу за ним — пронзительный женский крик.
      Девочки разом повернулись к дороге. Там были люди, у двоих блеснули под луной светлые волосы. Когда ближняя к ним фигура, отшатнувшись, выскочила на обочину, Али узнала её.
      — Мама! — закричала она, срываясь с места. Малли обогнала её. Али с ужасом осознала, что дикарка рычит на бегу.
      — Это моя мама! — крикнула она вслед Малли.
      Её голос потерялся в раскате второго выстрела.

17