– Нет, мадам, – ответил Хоскин. – Он пришел сюда со своим спутником и не хочет оставлять его одного.
      – Со спутником? – мысли о том, что может произойти, бешено промчались в голове Эммы.
      – Пусть заходит вместе со своим спутником, – сказала Марджори.
      – Его светлость пришел вместе с собакой, – Хоскин сложил руки на груди. – Он считает, что будет лучше, если оба не будут заходить. Его светлость сейчас в саду. Он надеется, что мисс Уэйкфилд подойдет к двери библиотеки.
      – Маркиз в саду? – Эмма встала со стула. – Но ведь сейчас идет дождь.
      – Я думаю, его светлость знает об этом, мисс. Он всего лишь просит вас подойти к двери.
      – Спасибо Хоскин, – сказала тетя Марджори. Когда Хоскин ушел, Эмма повернулась к тетушке.
      – Что же, по твоему мнению, нужно этому маркизу? – спросила она.
      – Скоро узнаем, – тетя Марджори встала с дивана и подошла к окну, выходящему в сад. – Я вижу его. Идет по дорожке. В шляпе, но без зонтика. Очень странно. С ним столь же странная собака. Должно быть, иностранная порода.
      Эмма подошла к тете. Дождь струился по стеклу, струи его извивались, искажая мир за окном. Большая черно-белая собака шла рядом с Эндовером, будто всю жизнь была с ним.
      – Эта собака, наверное, бездомная. Его мать сказала мне, что маркиз их подбирает.
      – Действительно? Как неожиданно с его стороны! Конечно, я не ожидала, что лорд Эндовер станет бегать по Лондону без зонтика.
      Когда маркиз подошел к дому, Эмма выглянула в окно и увидела, как густая прядь волос прилипла к его лбу. Мокрый сюртук прилип к телу. Даже издалека Эмма могла видеть, как брюки облепили ноги Себастьяна, подчеркивая тем самым их форму.
      – Господи, какие у него красивые и сильные ноги, – вздохнула тетя Марджори.
      – Тетушка!
      – Когда у мужчины такая внешность, готова поспорить, что любая женщина заметит его. Маркиз прекрасно сложен.
      – Что он, по-вашему, хочет? – спросила Эмма.
      – Неизвестно, – тетя Марджори взмахнула руками, будто хотела отогнать назойливую муху. – Погода ужасная. Лорд Эндовер, должно быть, промок до нитки. Пригласи его зайти в дом.
      – Пусть тонет, – Эмма скрестила руки на груди.
      – Я никогда не слышала, чтобы кто-то тонул под дождем. Конечно, был случай с мистером Хендерсоном в Девоншире. Он упал в бочку с дождевой водой и утонул. Перед этим он провел много времени в «Красном льве». Да и дождя тогда не было.
      Эндовер стоял на веранде и смотрел вверх так, как будто мог ощущать их взгляды на себе. Он смотрел прямо в глаза Эмме. Расстояние не могло защитить ее от воздействия его взгляда. Мир вокруг сузился и растаял, как картинка, нарисованная мелом, тает под дождем. Остался один лишь Себастьян Эндовер.
      – Он заболеет воспалением легких, если будет продолжать стоять под дождем. Тебя не слишком смущает то, что придется встретиться с маркизом после всего, что произошло этим утром? – спросила тетя Марджори.
      – Конечно, нет, – Эмма потерла руки. Ей становилось холодно лишь от одного вида Себастьяна. – Мне надо понять, что ему нужно.
      – Да, давай пригласим его светлость в дом. Мы не можем позволить ему стоять под дождем. Господи, ему там ужасно неудобно!
      Слова тетушки не доходили до затуманенного сознания Эммы. Она думала только о маркизе. Что же, черт возьми, он тут делал? Она повторяла этот вопрос много раз, пока шла быстрым шагом к библиотеке.
      Эндовер стоял прислонившись к стене, прячась от дождя и ветра. Собака свернулась под кованой железной скамейкой, стоявшей неподалеку. Животное подняло голову, чтобы лучше разглядеть Эмму, а Эндовер не двигался. Он стоял на месте и смотрел в сад. Но Себастьян, даже промокший и замерзший, продолжал излучать силу и мужественность. Эмма знала об этом. Энергетика этой чистой мужественности была так же сильна, как ветер за окном.
      Лишь звук дождевых капель, падавших на выложенную кирпичом дорожку, нарушал окружавшую их тишину до тех пор, пока она не стала невыносимой.
      – В Лондоне есть такие люди, которые могут посчитать человека, ходящего по городу без зонта в дождливый день, полным дураком, – сказала Эмма, нарушив тем самым тишину.
      – Я оставил карету и пошел домой пешком. А в ней был мой зонт. Похоже, я, несмотря на весь свой ум, пришел не туда, – уголки рта Себастьяна дернулись.
      – Вы пришли сюда, чтобы преподать мне очередной урок, милорд?
      Себастьян закрыл глаза, посмотрел на Эмму. Девушка видела, как он боролся с собой, чтобы не потерять самообладание.
      – Я стоял тут и думал: лучше бы вы застрелили меня в тот вечер, когда мы впервые встретились. Я бы спокойно умер, и мой разум не был бы затронут.
      От дуновения ветра руки Эммы покрылись мурашками. Она заметила, как Себастьян согнулся. Несмотря на все усилия, девушка не могла подавить страсть к этому человеку. Эмма хотела пригласить Эндовера домой.
      – Моя тетя велела мне пригласить вас в дом. Она боится, что вы подхватите воспаление легких. Я думаю, нужно исполнить ее желание. Ваш друг, похоже, хочет посидеть у огня.
      Эндовер поглядел на собаку. Животное свернулось кольцом настолько туго, насколько могло. Собака залезла под скамью, где ей было удобнее всего в этом саду.
      – Вы не возражаете, если собака зайдет в дом с нами? – спросил Себастьян.
      – Пусть лучше она сидит у огня, чем вы, – губы Эммы изогнулись в ехидной улыбке.
      – Ваш удар пришелся точно в цель, мисс Уэйкфилд.
      – Входите же, – Эмма наклонила голову. – Я не собираюсь мерзнуть здесь.
      – Я не буду мучить вас долгими разговорами, мисс Уэйкфилд. Нет причин портить ваш ковер. Я просто скажу, что должен был сказать, и уйду.
      Мурашки пробежали по спине Эммы, но не холод был тому виной. Маркиз хотел снять с себя ответственность за Эмму. Более того, он хотел снять с себя ответственность за поиски Шарлотты. Эмма пыталась убедить себя в том, что это не так уж важно, что она найдет свою кузину и без его помощи. Но до этого момента она не понимала, насколько теперь зависит от него.
      – Что же вам нужно сказать? – спросила девушка.
      – Я хотел бы сказать, что мы с вами прямо противоположны, как огонь и вода. Не сомневаюсь, что вы согласитесь с моим утверждением, – Себастьян отбросил мокрую прядь со лба. – Всем известно, что получается, если их смешать.
      – Получается пар?
      – Слабое сравнение, – он посмотрел на Эмму в упор.
      – Поскольку я не знаю, на что вы намекаете, то ничего определенного сказать не могу, – она сжала руки на груди, пытаясь согреться.
      – Я хочу сказать, мы не подходим друг другу. Я предпочитаю, чтобы моя жизнь была предсказуемой. – Себастьян посмотрел на Эмму так, как будто она только что призналась в том, что является шпионкой Наполеона. – А вы, мисс Уэйкфилд, представляете реальную угрозу для порядка и предсказуемости. Вы как царь Мидас, только вместо золота превращаете все, к чему прикасаетесь, в хаос.
      Капли дождя упали на ее лицо. Должно быть, их принес порыв ветра. Эмма моргнула, чтобы удалить воду из глаз, и затем взглянула на маркиза.
      – Вы прошли столько под дождем лишь для того, чтобы оскорбить меня? – спросила она.
      – Я не хотел вас оскорблять. Я констатирую факты, – ответил Себастьян. – Вы гасите свет логики и разума самым ужасным способом.
      – А вы бесите меня тем, что ставите рассудок и логику превыше всего.
      – Ну вот, – маркиз махнул рукой. – Вот, что я всегда говорил. Мы не подходим друг другу. Наш брак обречен еще до того, как мы произнесем слова клятвы у алтаря.
      – Произнесем слова клятвы? – Эмма смотрела на него, пытаясь понять, что же он сказал. – О чем вы говорите?
      – В свете неприятного случая, произошедшего с нами этим утром, я должен сказать вам, что для нас нет другого выхода, кроме как вступить в брак. Очень сожалею, но это так.
      И хотя голос маркиза был спокоен и сдержан, эти слова ударили Эмму словно кнут. Мир пошатнулся, свет померк. Она ухватилась за дверную ручку, чтобы не упасть. Себастьян отнесся к тому, что произошло между ними, как к неприятному происшествию? Затем, когда головокружение прошло, Эмма сосредоточила свое внимание на выражении лица маркиза. Он смотрел на нее так, будто она привратница ада, а он призван предстать перед Люцифером. Было ясно, что меньше всего Себастьян хотел жениться на Эмме Уэйкфилд.
      – Кажется, тетя Марджори была права насчет вас.
      – И что же это значит? – маркиз сдвинул свои черные брови.
      – Она сказала мне, что вы чувствуете себя обязанным жениться на мне после того, что произошло между нами. Я сказала ей, что она ошибается.
      – Я рад, что хотя бы она верит в мою порядочность, – Себастьян сжал зубы, его щека слегка дернулась.
      Эмма сжала дверную ручку. Этот человек действительно живет согласно кодексу чести. Соблазнять девушек из хороших семей не подходило ни под один из его пунктов. И хотя Эмма страстно хотела назвать его мерзавцем, негодяем, жутким развратником, но, заглянув в его печальные глаза, поняла, что эти эпитеты не для маркиза Эндовера. Как же ему удавалось промокнуть до нитки и при этом так прекрасно выглядеть? Ей хотелось, несмотря на все, обвить его руками и прижать к себе. И он хотел на ней жениться. Сердце Эммы билось так сильно, что она с трудом дышала. Человек, который был ей так нужен, хотел жениться на ней. Хотя и повод для этого был совершенно неуместный.
      – Я понимаю, что вы… – Эмма смотрела на выложенную кирпичом веранду.
      В это мгновение к ним подошла тетя Марджори.
      – Какая неожиданность видеть вас здесь, лорд Эндовер, – сказала она, подойдя к маркизу быстрым шагом.
      – Миссис Ашервуд, – он вежливо поклонился ей.
      – Вы должны войти в дом и выпить чаю. – Марджори взяла его под руку. – Вы, должно быть, промокли до нитки. В такой день нет ничего лучше чашки горячего чая.
      – Спасибо, но я боюсь испортить ваш ковер. – Себастьян почувствовал себя неловко, когда Марджори взяла его за руку и повела в дом.
      – Ковер высохнет, – тетушка погладила его по руке. – Надеюсь, вы не будете возражать, мне придется отправить посыльного к вам домой за каретой и чистой одеждой. Я бы чувствовала себя очень неприятно, если бы позволила вам стоять на улице. Погода ведь такая ужасная.
      – У меня с собой есть друг, – Себастьян указал рукой на собаку. – Я не хотел бы, чтобы он принес вам неудобства.
      – Для нас не существует неудобств, если дело касается вас. – Марджори посмотрела на животное и щелкнула пальцами. Видно, что она знала, как обходиться с собаками. Собака вскочила на ноги, поняв команду. – Идемте, вам не нужно стоять под дождем в такой ужасный день.
      Если бы Себастьян не промок и не продрог, то смог бы найти уловки, с помощью которых ему бы удалось сбежать от тетушки Марджори и ее гостеприимства. Но разговор с мисс Уэйкфилд не был закончен, да и брюки начали натирать ноги. К тому же настоящий джентльмен не мог отказаться от приглашения, сделанного столь любезной женщиной. После того как вопрос был решен, Себастьян позволил Марджори провести его в дом.
      – Я считаю, что вам будет гораздо лучше, если вы снимете промокшую одежду, – Марджори провела его через библиотеку в гостиную. – Боюсь, в доме не найдется подходящей для вас одежды. Наш дворецкий – человек маленького роста, а лакей довольно худой. Вам лучше закутаться в теплое покрывало. Оно будет согревать вас, пока не привезут чистую одежду.
      Марджори продолжала беседу, пока вела маркиза наверх. Она говорила о погоде в Лондоне, о городском воздухе, о том, почему предпочитала жить в деревне. Поскольку тетушка не останавливалась для того, чтобы гость мог ответить ей, Себастьян решил, что перебивать ее не следует.
      – Можете оставаться здесь, пока не приедет карета, – сказала она, проведя маркиза в небольшую спальню. – Камин только что зажгли, но скоро здесь будет тепло и уютно. Здесь вы найдете полотенце и толстое одеяло на кровати. Чай скоро будет готов.
      Себастьян окинул взглядом комнату. Розовые цветочки были разбросаны по стенам цвета слоновой кости. Тот же узор покрывал два стула с изогнутыми спинками. Четыре резных столбика поддерживали кружевной балдахин над кроватью. Эта комната была приятна женским глазам.
      Марджори подошла к двери, затем повернулась к маркизу:
      – Мне страшно подумать, что могло произойти, если бы вы не позаботились об Эмме той ночью.
      Себастьян хотел сделать Марджори саркастическое замечание, но отказался от этой затеи.
      – Ваша племянница уверяет меня, что способна сама о себе позаботиться. Боюсь, что ей не нравится то, что она считает моим вмешательством в ее жизнь.
      – Я понимаю, что Эмма кажется немного властной. Возможно, она немного безрассудна в своей привязанности к моей дочери, – Марджори сложила руки на груди. – Но в ее действиях есть нечто разумное. Она не слишком доверяет мужчинам.
      – Она и мне не верит.
      – Эмма очень рано потеряла обоих родителей. Она внучка графа Хэлишема. Я взяла ее к себе вскоре после смерти ее родителей. Граф должен был стать ее опекуном, хотя сам он ее никогда не видел.
      Себастьян знал графа Хэлишема. Они оба входили в клуб Уайтс.
      – Он никогда не видел свою внучку? – спросил маркиз.
      – Нет. Он отрекся от Нила, своего сына, когда тот женился на матери Эммы. Графу не нравился этот брак. Происхождение моей сестры не имеет к этому никакого отношения. Мы дочери графа Кэррика, – Марджори посмотрела на вышитый ковер. – Но София была упряма. Она сбежала из дома, чтобы… должна сказать вам, что у нее был прекрасный голос.
      Она любила петь. София уехала в Лондон и некоторое время пела в опере. Там ее увидел Нил и влюбился. Он женился на Софии, несмотря на неодобрение отца.
      – Наверное, он был весьма убежденным человеком.
      – Нил – чудесный человек. Они были очень счастливы вместе. К несчастью, граф не признал мою сестру. Через три недели после гибели родителей я отвезла Эмму к нему. Представьте себе, как ей было тяжело: ведь она же потеряла обоих родителей. Нас отвели в очень милую гостиную. Я помню, как Хэлишем вошел и посмотрел на эту красивую маленькую девочку. Он сказал… – Марджори остановилась, будто пытаясь успокоиться. – Он с такой злобой сказал: «Ты похожа на мать. Женитьба на ней была худшим, что произошло с моим сыном. Я не хочу иметь дела с этим отродьем». Я помню, как прижала Эмму к себе, пытаясь защитить ее.
      – Человек, который оскорбляет невинное создание, не может называться джентльменом.
      – Многие девочки испугались бы и заплакали. Эмма же посмотрела ему прямо в глаза и сказала: «Моя мама была настоящей леди. Я думаю, что вы – худшее, что случилось с моим папой». Я думаю, что она была смелее меня.
      – Она слишком смела. Это не приведет мисс Уэйкфилд к добру.
      – После того как умер мой муж, мы были вынуждены выживать, полагаясь лишь на собственные силы. Боюсь, Эмма видела мало добра от мужчин, чтобы верить им. Я говорю вам это, чтобы вы поняли, почему она хочет найти Шарлотту, не полагаясь на чью-либо помощь.
      – Понимаю. Мисс Уэйкфилд независима. Но если она будет продолжать вести себя таким образом, я боюсь, что она попадет в беду. Мы имеем дело с весьма опасными людьми.
      – Я буду делать все, чтобы удержать ее от опасных поступков, – Марджори положила руку Себастьяну на мокрый рукав. – Я знаю, вы сделаете все, лишь бы уберечь ее от беды.
      – Мисс Уэйкфилд считает, что не обязана прислушиваться к голосу рассудка.
      – Я знаю, – тетя Марджори глубоко вздохнула. – А теперь позвольте оставить вас одного. Я поневоле заставила вас стоять в мокрой одежде слишком долго.
      Марджори ушла. А Себастьян еще долго стоял на месте. Мысли крутились в его голове. Как же мог он уберечь упрямую забияку от беды? Даже если она примет его предложение, замужество все равно не изменит ее. И примет ли? Себастьян потер затекшую шею. Любая разумная женщина согласилась бы на брак с ним. С юных лет он был целью любой матери, имеющей дочерей на выданье. Женщины использовали все средства и уловки, чтобы заставить маркиза Эндовера пойти к алтарю. А здесь он ожидал ответа от самой ужасной и непредсказуемой женщины, которую Себастьян когда-либо встречал.
      Что же могло быть хуже? Жизнь с этой мегерой Эммой или жизнь без нее?

      Эмма остановилась в коридоре возле спальни, где был Эндовер. Только трус мог бежать с поля битвы. Она не могла избежать встречи с этим человеком, как бы ей этого ни хотелось. Через мгновение Эмма постучала в дверь, из-за нее раздался голос Эндовера. Девушка глубоко вдохнула, затем открыла дверь. Маркиз сидел на стуле возле камина, завернувшись в одеяло, и смотрел на собаку, лежавшую у его ног. Животное подняло голову, когда Эмма вошла в спальню. Эндовер даже не посмотрел на нее.
      Девушка прошла по комнате, толкая вперед столик на колесах.
      – Я принесла вам чаю, милорд, – сказала она.
      Эндовер окинул Эмму взглядом, затем посмотрел ей прямо в глаза. Сердце девушки бешено забилось. Это несправедливо. Почему же этот мужчина мог заставить ее сердце биться чаще при помощи одного лишь взгляда?
      Эмма остановилась перед ним. Она старалась держать свои чувства под контролем. Ведь маркиз считал, что она не способна думать. Эмма хотела показать ему, как она разумна.
      – Тетя Марджори подумала, что вы проголодались. Вот сливовый торт, пирожки с лимоном, печенье и джем. А вашему другу – сосиски, – сказала она.
      – Спасибо, – Себастьян взял одну сосиску и дал ее собаке.
      Псина выхватила ее из руки Эндовера и начала поедать сосиску, откусывая большие куски, будто кто-то мог отнять лакомство, прежде чем собака его прожует.
      – Не бойся, дружок, тебе больше не придется драться за ужин.
      Его голос был столь нежен, а манеры столь любезны, что Эмме захотелось, чтобы и с ней так говорили. Она смотрела, как Эндовер давал собаке одну сосиску за другой. Рядом с маркизом она чувствовала себя хрупкой и защищенной. Эмма хотела свернуться клубочком у него на коленях, почувствовать силу его рук, которые скроют ее от тревог. Эмма хотела схватить Себастьяна за плечи, чтобы он ощутил ее желание.
      Сегодня утром она позволила Себастьяну раздеть себя, целовать, а сама видела лишь его обнаженную грудь. Несправедливо! Надо подумать о чем-то другом. Этот путь ведет к катастрофе. Эмма обратила внимание на собаку.
      – У этого песика есть имя? – спросила она.
      – Я думаю, что Улисс – хорошее имя для него. Ему многое пришлось пережить. Я знаю, что этот песик весьма смел.
      Эмма старалась из всех сил, чтобы ее руки не дрожали, пока она наливала Эндоверу чай. Она уверяла себя, что беседа идет в нужном направлении. Все прилично, и маркиз не догадывается о том, как он мучает ее.
      – Вы отправите его в Гемпшир, к остальным собакам? – спросила она.
      – Откуда вы знаете о них? – Себастьян удивленно посмотрел на Эмму.
      – Ваша матушка сказала, что вы подбираете бездомных животных. – Она протянула ему чашку, стараясь не касаться его руки. – Странно, что этим занимается человек, которому нравится размеренная и упорядоченная жизнь, – произнесла Эмма.
      – А может, мне хочется, чтобы на лондонских улицах был такой же порядок, как и в моей жизни, – Себастьян погладил собаку по голове. Она смотрела на своего хозяина с обожанием.
      А может, он очень добрый человек? Эмма не хотела считать маркиза таковым.
      Гораздо спокойнее считать его наглым, властным, надменным аристократом. Чем больше Эмма узнавала Себастьяна Эндовера, тем тяжелее было ей смотреть правде в глаза. В нем были почти все те качества, что нравились мисс Уэйкфилд в мужчинах. Единственное, чего не хватало маркизу, – глубокой и верной любви. А она не была согласна ни на что, кроме искренней любви. Счастливый брак без этого невозможен. Невозможен? Конечно, нет! Эмма даже не думала о браке с Себастьяном Эндовером. Но с того момента, когда он сделал ей это ошеломляющее предложение, девушка стала слабой. И чем быстрее она избавится от этого соблазна, тем лучше.
      – Лорд Эндовер, я понимаю…
      – Мисс Уэйкфилд, я верю…
      Они говорили одновременно, перебивая друг друга. Эмма остановилась, ожидая, что лорд Эндовер продолжит свою речь. Маркиз сделал то же самое. Немного помолчав, Эмма и Себастьян попытались продолжить свой разговор, но их слова перебивали друг друга. Наконец Эндовер поднял руку, позволив тем самым заговорить мисс Уэйкфилд.
      – Тогда вы сделали мне предложение, чтобы исправить содеянное вами. Я поняла, что вас ввело в заблуждение чувство порядочности.
      – Ввело в заблуждение чувство порядочности?
      – Именно ввело в заблуждение, потому что все произошло не по вашей вине, – Эмма сжала кулаки. – Я не верю, что из-за ошибки нужно пускаться в то, что может привести к катастрофе.
      – К катастрофе? – Себастьян пригубил чаю и долго смотрел на чашку. Затем он продолжил: – Не берите вину на себя, мисс Уэйкфилд. Не надо было мне вас целовать. Ответственность за произошедшее лежит только на мне.
      – Нет, не на вас. – Правда не нравилась Эмме, но от нее никуда не деться.
      Ведь она желала Эндовера как мужчину с того мгновения, как вошла в спальню в доме Орлины. Нет, правда заключалась в том, что маркиз был нужен ей с того мгновения, когда девушка заглянула в его глаза. Она была так разозлена тем, что стояла близко к маркизу, но не настолько, чтобы ударить его или накричать, чтобы знал, что и Эмма Уэйкфилд может выйти из себя. Эмма надеялась, что Себастьян обнимет ее и поцелует, как в ту ночь, когда он проник к ней в спальню. Даже сейчас девушка чувствовала желание. Она подошла к маркизу и положила руку на спинку стула.
      – Я считаю, что должна взять ответственность за свои поступки на себя. Я не маленькая. Мне не следовало позволять вам целовать меня. Теперь ясно, что тогда мы были охвачены страстью. Это было обстоятельством и доказательством. Положение взяло верх над нами.
      – Вряд ли это может оправдать мои действия, – Себастьян покачал головой.
      Было весьма неприятно узнать о том, что поцелуй и все, что последовало за ним, было просто результатом грубой плотской страсти. Но Эмма не входила в число тех женщин, которые не хотят знать правду. Себастьян мужчина. И когда перед ним женщина, которая требует, чтобы он ее поцеловал, то маркиз, конечно, не стал бы отказываться. Не по-мужски это – не замечать столь явных побуждений к действию. Эмма смотрела на розочки, вырезанные стройными рядами на спинке стула.
      – Сильные чувства часто повергают в прах более сильные чувства, милорд. Похоже, именно это и произошло с нами. Я была очень разгневана на вас. Вы испытывали ко мне то же самое. Сильные чувства захватили нас, и все смешалось. О таком можно прочесть в книгах. Возможно, подлинная страсть и гнев связаны. Мне кажется, это так.
      – Вы верите в то, что гнев и страсть связаны между собой?
      – Об этом пишут в романах. Есть прекрасный пример в «Своенравной графине». Леди Кэтрин не могла не поддаться страсти к брату мужа. Большую часть времени он вызывал в ней чувство гнева, но оно лишь прикрывало нечто более опасное – страсть.
      – «Своенравная графиня», – Себастьян вздохнул глубоко и медленно. – Я не знал, что вы любите посещать библиотеки.
      Эмма бросила на него взгляд и заметила, как осторожно он смотрит на нее, будто изучает. Видимо, Себастьян не знал, чего от нее ожидать в следующий раз.
      – В моей библиотеке тоже много хороших книг, – сказала Эмма.
      – Книг про то, как женщина предается любви с братом мужа. Женщины забивают себе голову такими глупостями. Эти книжонки сочиняют нахалы типа Э.-У. Остин.
      Эмма почувствовала раздражение. Гнев, запертый в душе, грозил вырваться. Она напоминала себе, что именно из-за этого чувства попала в неприятную историю с соблазнением.
      – А вы прочли хоть одну книгу этого Э.-У. Остина?
      – Я прочел достаточно, чтобы теперь знать, как мужчина или женщина получают наслаждение, используя чужие жизни ради получения прибыли. Вряд ли такого человека можно считать порядочным.
      – Я не могу назвать порядочным человека, похитившего женщину и запершего ее в публичном доме, – парировала Эмма. Ей вновь стало жарко.
      – Нельзя сравнивать писаку, зарабатывающего на распространении лживых сведений о ком-либо, и человека, пытающегося уберечь глупую женщину от беды, – губы Себастьяна сжались, когда он произнес это.
      – Вы не имели права запирать меня в этом заведении, – Эмма застыла от оскорбления.
      – Вы понимаете, почему я пытался соблазнить вас в публичном доме. Может, вы уже простили меня. Но нам не понять, почему я пытался уберечь вас от беды.
      – Вы заперли меня в спальне, чтоб доказать свою власть надо мной. Вы хотели, чтобы я поняла, насколько я слаба и ранима. Вы хотели проучить меня. Вы показали себя высокомерным, наглым и злым.
      – А ваш поступок был глупым и безрассудным. Это могло закончиться тем, что убили бы вас и вашу тетушку. Также глупо бегать по Лондону и искать в публичных домах нравственное чудовище, похитившее вашу двоюродную сестру. Вас же могли убить или сделать что-нибудь похуже.
      – Я не могла сидеть сложа руки и ничего не делать, – Эмма пыталась подавить желание затопать ногами.
      – Должно быть, я когда-то совершил некий поступок. Я не помню, что, но знаю, Господь не простит мне этот грех. В наказание он послал мне вас, – маркиз поднял глаза к небу, словно ища божественного заступничества.
      – Лорд Эндовер, вы можете уйти из моей жизни, когда захотите, – Эмма слегка вздрогнула. – Я не просила вас вмешиваться в мои дела.
      – Да, мисс Уэйкфилд, вы меня ни о чем не просили – Себастьян встал и подошел к окнам, затем повернулся и направился к девушке. Он остановился в нескольких шагах от нее. – Я почти что соблазнил вас, и вы понимаете, что я обязан возместить причиненный вам ущерб? Нет, не понимаете.
      – А что, я требовала, чтобы вы женились на мне?
      – Любая разумная женщина станет ожидать предложения. А вы ожидали?
      – Я не так…
      – Нет, не ожидали, – продолжал Эндовер, пытаясь прорвать глухую оборону Эммы. – Вы, молодая неопытная женщина, начали говорить об ответственности. Я несу ответственность! Теперь ответственность несу я, а не вы.
      – Я не так уж и молода. Мне двадцать шесть лет.
      – Что мне ваш возраст! Факт остается фактом: вы неопытны. Я знал об этом или хотя бы предполагал, что это так. Я несу ответственность.
      – Что вы имеете в виду, когда говорите, что я не опытна? Вы подумали, что я привыкла столь вольно обходиться с мужчинами?
      – Не совсем точно. Я все думал, откуда вы и ваша тетушка смогли достать столько денег, чтобы одеть вашу кузину к балу. Мне кажется, что вы… – маркиз замер в нерешительности, и его взгляд выдал, что он думал об Эмме. – Нет, неважно, о чем я думал и что предполагал.
      Эмме пришлось собрать всю силу воли, чтобы не сорваться с места. Ей хотелось наброситься на маркиза, повалить его на пол и поколотить за такое оскорбление.
      – О чем вы думали? Что я торгую собой? Меняю свою любовь на золото? Вы действительно считаете, что я чья-то любовница или содержанка?!
      – Ясно одно: вы никогда не ложились с мужчиной в постель, – маркиз потер одной рукой между бровями, а другой держал одеяло.
      – А почему это ясно? – щеки Эммы горели. – Мне не хватает опыта? Я была ужасно неловкой тогда?