ГЛАВА 18

У входа в Лабиринт Эш резко остановился, тяжело и прерывисто дыша. Так быстро бежать к стенам из высокого кустарника его заставили скупые смутные воспоминания. По обе стороны узкого входа, словно охраняя Лабиринт, на пьедестале стояли два каменных рыцаря. Они молча смотрели на Эша, опустив острие мечей на лежащий у входа камень. Казалось, они решали: впускать его или нет. Эш смотрел на суровые лица отыскивая их в своей в памяти. Она с трудом пробивалась сквозь тучи, которые закрыли в сознании годы далекого и забытого детства. Все вокруг казалось ему знакомым. Когда-то он уже стоял здесь и смотрел в безжизненные глаза рыцарей.

У Эша не было времени отдаваться чувствам. Он весь сосредоточился на узкой полоске света, что вспыхнула в памяти. Ему хотелось узнать правду.

Постояв немного у входа, он вошел в Лабиринт. Темно-зеленые плотные стены из тисса поднимались над головой на три фута. Через шесть футов от входа стена резко поворачивала к первому пересечению, значит, к первому для него решению.

Ни на минуту не задумываясь, Эш повернул и пошел той дорогой, что подсказывала память. Она вывела его в центр Лабиринта. Здесь стоял сложенный из серых булыжников павильон, напоминавший нормандский замок, притаившийся среди вечной зелени тиссового кустарника.

Не отрываясь, Эш смотрел на каменные стены с круглыми бойницами и, словно наяву, слышал голос: «Я – король, властелин всего, что вижу». Разгоряченное лицо приятно студил свежий ветерок. В пелене плотного тумана то появлялись, то исчезали какие-то лица. Эш закрыл глаза, пытаясь найти ответ на мучивший его вопрос, затерявшийся в глубине сознания.

– Что-нибудь случилось?

Услышав мягкий голос Элизабет, Эш вздрогнул. Она стояла недалеко от него. Одна рука лежала на стене из тиссового кустарника, другая – сжата в кулак. Огромные серые глаза смотрели с беспокойством. Она боялась, что в любой момент он сорвется с места и снова бросится бежать.

– С вами все в порядке? – поинтересовалась Элизабет и нерешительно шагнула к нему.

Нет, не все в порядке: он был растерян. Но этой женщине совсем не обязательно знать, что он сейчас чувствует. Об этом вообще никто не должен догадаться. Эш сделал глубокий вдох и ощутил в груди тяжесть.

– Да, все хорошо, – ответил он. Удивленно подняв изогнутые брови, Элизабет смотрела на него с неодобрением.

– Признаюсь честно, я никогда не встречала человека, которому бы так не терпелось увидеть Лабиринт, – заметила она.

Не желая обсуждать свое поведение, Эш пожал плечами:

– Просто в Денвере я никогда не видел лабиринта из тисса.

Осторожно подбирая слова, Элизабет спросила:

– Похоже, этот Лабиринт вы видите не в первый раз, правда?

Эш отвернулся от пытливых глаз. Он чувствовал себя, пойманным в ловушку. Ему всегда казалось, что утраченные воспоминания делают душу свободней. Теперь он убедился, что они привели его не туда, куда он стремился.

Эш толкнул тяжелую дубовую дверь, и она тихо, без единого скрипа открылась. Он переступил порог величественного сооружения. Узкая полоска солнечного света пробивала полумрак помещения. Он оказался в комнате, такой же большой, как гостиная в доме. Четыре узких и длинных окна, вырезанных в стенах, были закрыты ставнями. Сквозь щели в них проникали лучи солнечного света. На стенах, обшитых панелями из дуба, висели картины из жизни средневековых рыцарей.

Я – король, властелин всего, что вижу.

Стараясь бесшумно ступать по мозаичному полу, он пошел дальше. В следующее мгновение, резко остановился, пораженный картиной среди цветной мозаики. В падавшем через открытую дверь свете он различил фигуру рыцаря на коне, сражавшегося со сказочным драконом. Память снова подсказала:

«Дракон будет охранять мои сокровища».

Эш невольно содрогнулся. Он пытался потушить вспыхнувший в сознании лучик света, понимая, что еще не готов к тому, что непременно за этим последует. Но ворота, державшие память на запоре, распахнулись и через них хлынули воспоминания. Теперь скрыться от правды он уже не мог.

Приближение Элизабет Эш почувствовал прежде, чем услышал ее шаги по гладкой поверхности пола. Когда она находилась где-то поблизости, даже воздух становился тяжелым и плотным, как перед грозой.

Мышцы Эша напряглись, в висках стала, бешено стучать кровь. Проклятье! Он ведь не безусый мальчишка, впервые в жизни ощутивший запах женщины. Почему, черт возьми, ему тяжело даже думать о Элизабет? Что заставляет его просыпаться среди ночи и представлять, как он ее любит? Когда же, наконец, он выбросит из головы эту маленькую искусительницу? Никто в целом свете не заманит его в прекрасную золотую клетку. Это значит, что думать о Элизабет он не должен.

Взгляд Эша упал на массивное кресло из дуба. На высокой резной спинке красовался фамильный герб. В этой величественной комнате стоял величайший в мире дурак. И все потому, что страстно желал Элизабет. Прямо здесь. Сейчас.

– Вы ведь помните это место, правда?

От мягкого голоса, Эша бросило в жар. Он смотрел на узкие полоски света, проникавшие сквозь щели в ставнях, пытаясь преодолеть вспыхнувшее в нем с огромной силой чувство. Эш с трудом сдерживался, чтобы не сжать Элизабет в своих объятиях.

Что, черт побери, с ним происходит? Эта женщина совсем не нужна ему! Он не нуждается в лживых признаниях и неискренних словах. Ему вообще никто не нужен. Он долго заботился о себе сам, прекрасно справится и сейчас.

Элизабет стояла на расстоянии, и ему оставалось только жалеть, что она не рядом.

– Я никогда не видела, чтобы кто-нибудь так быстро нашел дорогу в этом Лабиринте, – снова заговорила она. – Вы шли так уверенно, словно знали каждый его поворот.

Эш потянул носом прохладный воздух и невольно подумал, что пытается уловить в нем запах лаванды.

– Может быть, у меня от природы дар разгадывать лабиринты, – стараясь казаться безразличным, ответил он.

– Марлоу говорил, что вы часто играли здесь в детстве. Значит, все-таки что-то помните.

В голосе Элизабет звучала уверенность. Эш обернулся. Ее лицо оставалось в тени от падавшего на спину света, но он догадывался, что оно сейчас выражает: спокойствие и желание знать правду.

– Я не уверен в том, что помню, – уклонился он от ответа. – Может быть, это лишь плод моего воображения.

– А если это пробуждение сознания о вашем прошлом? – прямо спросила девушка.

Эшу показалось, что пол уходит из-под ног. Он не мог полагаться на свои предположения. Все было, как в тумане, – неясным, расплывчатым и нереальным.

– Может быть, – нерешительно произнес он. Ступая осторожно и неуверенно, Элизабет направилась к нему. Когда она вышла из яркого солнечного света, он разглядел ее лицо. В глазах были задумчивость и волнение.

Сладкий запах лаванды становился все ощутимее. Он дразнил Эша, манил к белой гладкой шее, – хотелось припасть к ней и долго-долго вдыхать удивительный волнующий аромат. Как он ни старался, картины в его воображении становились более откровенными и эротичными. Он представлял себе белеющие в полумраке груди Элизабет и нежно-розовые, отвердевшие от желания соски.

– Что вы будете делать, когда узнаете, что вы – Пейтон Тревелиан? – продолжала наступление девушка.

Ни в ее голосе, ни в глазах не было сомнения. Уверенность Элизабет в том, что он – Пейтон, была такой же крепкой, как окружавшие их стены.

– Не знаю, – честно признался он.

– Но вы должны понять, что именно это место и есть ваш дом, – настаивала Элизабет.

– Если я и в самом деле Пейтон Тревелиан, то жил здесь много лет назад. Все в жизни меняется. Изменился и я. – Эш посмотрел ей в глаза. – Я не уверен, что смогу когда-нибудь назвать этот дом своим. Независимо от того, кто я такой.

Губы девушки сурово сжались.

– Вы испытываете такие чувства только потому, что кажетесь себе рыбой, выброшенной на берег. Вы чувствуете себя неуверенно оттого, что вам чужды законы светского общества.

– Моих знаний вполне достаточно, чтобы понять, что такой человек, как я, никогда не будет чувствовать себя в этом мире свободным, – спокойно ответил он.

Элизабет улыбнулась, и в глазах появился решительный блеск.

– Может быть, вам следует подождать? Вы приобретете за это время больше знаний и только потом примете решение? – спросила она.

Эш испытал облегчение, будто камень свалился с души. Смешно, но рядом с этой маленькой женщиной все невозможное начинало казаться возможным.

– Что ж, нам еще предстоит узнать, насколько вы хороший учитель, леди Бет, – по-доброму улыбнулся он.

– Я нисколько не сомневаюсь, что, если вы всерьез возьметесь за дело, то сумеете за короткий срок освоить премудрости аристократической жизни и поведения джентльменов.

Глядя на красивые губы Элизабет, он вспомнил их сладкий вкус. Снова, в который раз, хотелось заключить ее в свои объятия. Все-таки он непроходимый дурак, если все еще позволяет себе думать об этом. Женщина, к которой его так влекло, была, прежде всего, леди, а значит, владела массой всяческих хитроумных уловок, позволяющих обводить мужчину вокруг пальца. Однако чувственные образы манили все сильнее, как стол с яствами – голодного. Осторожно прикоснувшись к щеке Элизабет, он с наслаждением ощутил, какая она нежная и теплая. Губы ее раскрылись, и с них сорвался тихий вздох удивления. Она не отстранилась от него. Может быть, ей показалось, что именно сейчас она очень ему нужна.

Элизабет знала, что оставаться наедине с Макгрегором для нее рискованно. Но в груди уже бушевал ураган, с которым ей одной не справиться. Да и отвернуться от него она уже не могла. Он для нее значил многое.

Она положила руку на грудь Эша, чувствуя, как бешено, колотится его сердце.

– Ты не одинок, Эш, – тихо сказала она. – Я всегда буду рядом.

Он закрыл глаза, словно боролся с искушением. А когда открыл, они были полны желания. У нее невольно перехватило дыхание.

Сквозь рубашку Элизабет ощутила жар, обжигающий огонь которого постепенно переходил в ее тоскующее тело. С наслаждением вдыхая, неповторимый запах Эша, она даже не пыталась скрыть своих чувств. Не хотелось думать о том, что будет завтра. Быть бы только в жарких объятиях Эша и сходить с ума от нежных поцелуев.

– Я никогда не встречал такого человека, как ты, – тихо прошептал Эш.

– И я тоже, – слабым эхом отозвалась девушка и привстала на цыпочки навстречу поцелую.

Сильные мужские руки обхватили Элизабет. Небольшие упругие девичьи груди страстно прильнули к широкой груди. Элизабет невыносимо мешали многочисленные одежды, которые разделяли ее и Эша.

Обвив руками шею, она запустила пальцы в его густые волосы и крепко поцеловала. В огне страсти сгорала всякая логика. Мысли окончательно путались, успела лишь подумать: кажется, сбывается ее самое сокровенное желание. Возможно ли, чтобы дикий и неукротимый, Макгрегор отдал женщине свое сердце! Сможет ли она его приручить?

– Ты нужна мне, – тихо прошептал Эш.

От долгожданных слов ее охватила сильная дрожь. Это было многообещающее начало.

Руки Эша скользнули вверх и стали двигаться по спине Элизабет. Не прошло и минуты, как она ощутила разгоряченной кожей прохладу ветерка. Боже правый! Он справился с пуговицами быстрее, чем служанка. В который раз водоворот чувств снова затягивает ее в пучину.

Когда на обнаженную спину Элизабет легла ладонь Эша, она едва слышно вздохнула. «Останови его», – шептал внутренний голос. Надо это сделать и как можно быстрее, но где взять силы? Как только мужская рука касалась ее, девушка забывала, о всех правилах приличия. Она не находила слов, которые могли бы его остановить.

Эш осыпал поцелуями лицо девушки, шею, плечи.

– Ты не представляешь, как сильно я тебя хочу, – прошептал он и припал губами к жилке на ее плече.

«Чувство им владеет больше, чем простая похоть, – пыталась убедить себя Элизабет. – Я ему небезразлична. Может быть, он меня не любит. Пока не любит. Но любовь обязательно придет. Я верю, что когда-нибудь он одарит меня большой и искренней любовью».

Ей нравилось, как быстрые пальцы освобождают ее от одежды. Она была готова отдать ему то, чего он так сильно желал.

Элизабет медленно, словно кукла, подчиняющаяся воле хозяина, опустила руки. Мягко шурша, шелк скользнул по груди, бедрам, ногам и упал на пол большим блестящим ворохом.

Ей не терпелось ощутить на обнаженном теле влажные поцелуи Эша. Хотела, чтобы было так, как снилось во сне.

Запустив руки под сюртук, Элизабет стянула с его плеч не нужную сейчас вещь, и элегантный наряд последовал за платьем. Словно испугавшись, что девушка опомнится, он крепче прижал ее. «Неужели он не понимает, что я по уши в него влюбилась? И пребываю в таком состоянии с того дня, как впервые его увидела. Разве он не догадывается, что я люблю его и сердцем, и душой?»

– Я люблю тебя, Эш, – призналась девушка, не в силах больше молчать.

Услышав ее откровение, он задрожал еще сильнее от нестерпимого желания.

– Моя прекрасная принцесса, – прошептал он и жадно припал к губам.

На этот раз ничто не могло им помешать. Отступать назад было поздно, да и не хотелось.

Но вдруг она почувствовала, как тело Эша стало напряженным и скованным. Не прошло и нескольких секунд, как он резко прервал поцелуй. Когда Элизабет открыла глаза, она увидела, что Эш смотрит на дверной проем. Сквозь бешено колотящийся стук сердца она только сейчас услышала приближающиеся по дорожке шаги.

Выглянув из-за его плеча, она увидела входящего в павильон Хейворда. Он был не один. За ним шли женщина и мужчина – приходской священник с женой. Мысль, поразившая Элизабет, была подобна блеску молнии. Ее застали полураздетой в обществе мужчины! И кто? Миссис Бэкстер! Самая большая в округе сплетница. Какой скандал! Она смешает с грязью ее собственное имя, но, что ужаснее всего, имя Марлоу!

Элизабет нерешительно посмотрела на Хейворда, ожидая увидеть на его лице потрясение и ярость. Но ничего подобного не было. Герцог с улыбкой смотрел на нее и своего внука. Неужели от потрясения бедняга тронулся рассудком?

– О Боже! – Невысокого роста, упитанная миссис Бэкстер вскинула руку к сердцу.

Священник не проронил ни слова – он смотрел на Элизабет округлившимися глазами. Эш крепко прижал девушку к себе, словно защищая от нападения вошедших людей. Но было поздно. Они оба успели стать причиной скандала, избежать которого, увы, им не удастся.

– Священник и его жена хотели с тобой поздороваться, Энджелстоун, – сказал Хейворд спокойным и невозмутимым тоном. Казалось, он не видел свою подопечную полуобнаженной, в объятиях внука. – Думаю, вы воспользуетесь возможностью и объявите о своей помолвке.

Помолвка! Элизабет чуть не задохнулась! Почувствовав, как напрягся Эш, она нерешительно подняла глаза. Тот пристально смотрел на Хейворда, прищурившись и плотно сжав губы. Он был взбешен!

Элизабет готова была провалиться сквозь землю. Она закрыла глаза и стала беззвучно молиться.

ГЛАВА 19

Элизабет сидела на диване и наблюдала, как герцогиня разливала чай. В гостиной больше никого не было. Хейворд со священником и его женой-сплетницей удалились в зеленую гостиную в другом крыле дома. Элизабет с удовольствием заперла бы этих двух людей на ключ. Но... Рано или поздно они покинут дворец и тогда... Девушка ни на минуту не сомневалась: не пройдет и пяти минут, после того, как за миссис Бэкстер закроется дверь, и о ее неблаговидном поступке узнает вся округа. Эша Хейворд отвел в кабинет для серьезного разговора. Когда герцогиня протянул ей чашку чаю, той от стыда трудно было поднять глаза.

– У тебя такой вид, будто хочешь повеситься, – нахмурившись, сказала Леона.

Элизабет молча взяла чашку. Боясь выронить ее из дрожащих пальцев, она держала ее обеими руками.

– Мне больно думать, в какой жуткий скандал я вовлекла вас с Марлоу, – тихо произнесла девушка.

– Перестань заниматься самобичеванием, дитя мое, – успокаивала ее Леона, присаживаясь рядом. – Ты – не первая женщина, которую соблазнил мужчина до того, как прозвучит клятва перед алтарем.

Элизабет наблюдала, с какой тщательностью герцогиня расправляет складки на юбке сиреневого платья.

– Я должна была научить Пейтона хорошим манерам. А что наделала? Я сама бросилась в его объятия. И, что хуже всего, сожалею лишь о том, что нас застали.

Леона ласково похлопала ее по руке.

– Мужчины, носящие фамилию Тревелиан, всегда представляли для женщин потенциальную опасность, – сказала она. – Их мужественность и сила, спрятанные под красивой внешностью, помножены на невероятную целеустремленность. Ты ведь знаешь, что одного из дядюшек Марлоу звали не иначе, как Дьяволом Дартмура?

– Да, – ответила Элизабет. – Я слышала об этом.

Она с наслаждением отпила глоток чаю, приятно освеживший горло, надеясь, что ароматный и крепкий напиток немного успокоит нервы.

– Я сама во всем виновата. Ведь давно не девочка. Мне следовало бы быть предельно осторожной и осмотрительной, а не распалять Пейтона. Но я ничего не могла с собой поделать. Как только он меня коснется, мысли тут же начинают путаться.

– Девочка моя дорогая, даже я не смогла устоять перед чарами Тревелиана, – призналась Леона.

Элизабет уставилась на герцогиню.

– Вы хотите сказать, что Марлоу и... Леона кивнула.

– До свадьбы? – удивленно спросила Элизабет.

– Это произошло в саду, среди цветущих и благоухающих роз, в загородном доме моего отца в Лестершире. – Взгляд Леоны устремился сквозь открытые окна в сад, где тихонько покачивались на ветру цветы, тонкий аромат которых ощущался в гостиной. – В память о том вечере мы здесь посадили розы.

Элизабет выглянула в сад.

«Цветущие розы никогда не станут для меня тем же, чем были для Леоны», – подумала она.

– Потом я частенько задавалась вопросом: почему мама позволяла мне одной, без дуэньи, гулять по саду с Марлоу? – продолжала вспоминать герцогиня. – В день свадьбы она призналась, что очень рассчитывала на наши прогулки при луне: они заставляли его сдаться.

– Значит, ваша мать хотела, чтобы вы с Марлоу... познакомились еще до свадьбы? – изумленно спросила девушка.

– Она дала нам возможность очень хорошо познакомиться, – тихо засмеялась Леона. – С той поры я поняла, что моя мать была не единственной заботливой родительницей, которые позволяют молодой паре побыть немного наедине и выяснить для себя главное. И она, конечно, далеко не последняя. Сегодня днем Марлоу признался, что применил ту же тактику по отношению к тебе и Пейтону.

Сильно побледнев, Элизабет резко выпрямилась, словно от пощечины.

– Не хотите ли вы сказать... неужели Марлоу хотел, чтобы это произошло?

– А почему тогда он оставил тебя наедине с этим колючим молодым человеком, отказывающимся признать в себе нашего внука? – усмехнулась герцогиня.

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – растерянно произнесла Элизабет.

– Марлоу всегда был упрямым человеком, – ответила Леона, складывая руки на коленях. – И если ему что-то хочется, он не остановится ни перед чем, чтобы достичь желаемого. Марлоу решил, во что бы то ни стало оставить Пейтона здесь, в Англии, и использовал тебя, как приманку, чтобы заманить тигра в клетку.

Когда до Элизабет дошел смысл сказанного Леоной, у нее закружилась голова. Комната поплыла перед глазами. В висках бешено застучало.

– Дорогая моя, ты должна знать, что Марлоу специально привел священника с его женой в Лабиринт. Он надеялся застать вас в недвусмысленной ситуации.

Осторожно, стараясь не выронить чашку из дрожащих от волнения рук, Элизабет поставила ее на узкий столик.

– Но что он будет делать, если Эш заподозрит ловушку? – тихо спросила она.

Леона ободряюще похлопала девушку по колену.

– Не беспокойся, моя дорогая. Марлоу все устроит. Прежде чем кончится день, ты станешь женой этого молодого человека.

– Так скоро? – растерянно воскликнула Элизабет.

– Мы с Марлоу думаем, что откладывать это дело не стоит.

«Скорее всего, они боятся, что жених исчезнет», – подумала Элизабет.

– Эш Макгрегор не тот человек, которого можно к чему-нибудь принудить, – осторожно заметила она.

Леона бросила на девушку неодобрительный взгляд.

– Почему ты не называешь нашего внука его настоящим именем? – упрекнула она.

Элизабет не стала рассказывать герцогине о том злосчастном случае, когда она назвала ее внука настоящим именем.

– Если Марлоу попытается насильно женить Пейтона, он уедет отсюда и никогда не вернется, – уверенно заявила она.

– Прекрати нести этот вздор, – проворчала Леона. – Ты только изводишь себя волнениями.

– Я не смогу выйти замуж за Пейтона до тех пор, пока он сам этого не захочет. Это будет каким-то...

Леона подняла руку, словно не желая больше ничего слышать.

– Пейтон испытывает к тебе какие-то чувства, иначе того, что произошло между вами сегодня, просто не случилось бы.

– Мне кажется, Пейтону я небезразлична, – призналась девушка. – Я в этом уверена. Хотя он никогда не говорил мне о своих чувствах, мне подсказывает сердце. Но если он узнает, что кто-то пытается его к чему-нибудь принудить, пусть даже этого он хочет сам, обязательно сделает все наоборот.

– Дорогая моя, ты говоришь ерунду, – поморщилась Леона.

– Знаю, – отозвалась Элизабет и потупила взор. – Словно последняя дурочка, я говорю ерунду с того дня, как впервые увидела его.

– Успокойся, моя девочка, – сказала герцогиня. – Пейтон сделает правильный выбор. Мы проследим за этим.

Элизабет грустно покачала головой:

– Если он догадается, что его силой хотят на мне женить, я не смогу выйти за него замуж.

– Сможешь и сделаешь это, – решительно сказала Леона, положив руку на плечо Элизабет.

– Но...

– Девочка моя дорогая, подумай о последствиях. Если Пейтон не поступит, как подобает благородному человеку, если на тебе не женится, пострадает не только твоя репутация, но и его тоже, – напомнила Леона.

– Признаюсь честно, я об этом не подумала, – тихо отозвалась Элизабет.

– Ну, так подумай. Нам и без того будет сложно ввести нашего внука в светское общество. Если станет известно, что он – негодяй, соблазнивший и бросивший невинную девушку, дорога в свет будет для него закрыта навсегда. Он станет изгоем. Я не говорю уже о той печальной участи, что ожидает нас с Марлоу.

Элизабет почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она поняла, что если вокруг этого случая разразится скандал, Эш никогда не признает Четсвик своим родным домом и уедет отсюда. Марлоу и герцогиню это убьет.

– Я все испортила! – с досадой воскликнула девушка.

– Твоей вины здесь нет, – постаралась успокоить ее Леона. – Ты просто последовала за своим сердцем. – Герцогиня приподняла подбородок Элизабет. – Все будет хорошо, дитя мое. Верь мне.

Элизабет очень хотелось бы верить. Ей даже страшно было представить, что ждет ее. Чего она хотела меньше всего на свете, так это выйти замуж за человека, который пошел на это не по своей воле. Даже если она и безумно его любила.

– Сегодня вечером вы обвенчаетесь, – Леона легонько пощекотала девушку по подбородку. – Но чуть позже непременно придется устроить прием или званый вечер.

Нахмурившись, Элизабет представила себе хищника, крадущегося по бальной зале, и поспешила поправить герцогиню.

– Боюсь, нам придется сделать это гораздо позже.

– Я говорила Марлоу сегодня днем, что необходимо представить Пейтона свету, как можно раньше, – возразила Леона. – Благодаря стараниям гнусного племянника Марлоу о нашем внуке уже поползли всяческие слухи.

Элизабет вопросительно посмотрела на герцогиню.

– Какие еще слухи?

– Всякий вздор о том, что Пейтон воспитывался среди дикарей. Всю прошлую неделю Клэйборн пытался убедить меня, что если я впущу в дом этого «дикого самозванца», то он в одну прекрасную ночь снимет с меня скальп. – Говоря это, Леона передернулась от отвращения. – Ну и гнусный же, он тип! Временами я даже сомневаюсь, что он – настоящий Тревелиан.

Элизабет судорожно стиснула руки на коленях.

– Просто ему нужен титул Марлоу.

– Да, – согласилась герцогиня, – и если мы не приложим максимум усилий, он своего, добьется. – Леона снова посмотрела в сад, где легонько покачивались розы. – Если нам не удастся прочно утвердить Пейтона, как наследника Марлоу, Клэйборн, попортит ему кровь после того, как герцога не станет.

– Если Пейтон не сумеет предоставить веские доказательства своей личности, он может не один год провести в тюрьме, – испуганно произнесла Элизабет.

– Да, – Леона тяжело вздохнула. – И потому очень важно, как можно скорее представить его свету. Мы должны доказать, что Пейтон не дикарь, каким хочет его представить Клэйборн.

Элизабет почувствовала, как от волнения у нее вспотели ладони.

– Боюсь, Пейтону еще очень многому придется учиться, прежде чем можно будет выводить его в свет, – сказала она.

Леона лишь покачала головой.

– У нас совсем нет времени, – ответила она. – Мы должны будем представить его свету на наших условиях. Думаю, устроим бал.

– Бал? – изумленно переспросила девушка. – И когда?

– Дай подумать. – Леона легонько постучала кончиком пальца по подбородку Элизабет. – Думаю, на подготовку нам хватит и двух недель. А значит, вашу свадьбу и представление Пейтона, мы можем объединить.

У Элизабет перехватило дыхание.

– Но у нас так мало времени, – жалобно произнесла она.

– Мы не должны терять ни минуты, – горячо воскликнула герцогиня. – Клэйборн и без того уже достаточно нам насолил. Свет должен убедиться, что Пейтон – никакой не дикарь. Здесь, в Четсвике мы устроим небольшой вечер и пригласим на него человек триста, не больше.

– Триста человек? – переспросила Элизабет.

– Да, это будет узкий круг наших знакомых. Будут, конечно, танцы, обед, карты. – Леона небрежно махнула рукой. – В общем, всякая чепуха, что бывает на каждом вечере.

Триста человек. Бал. На Эша будет жалко смотреть.

– Но Пейтон еще не готов к этому, – неуверенно возразила Элизабет.

Леона погладила ее по руке.

– Ничего, он будет готов, – ободряюще сказала она. – Я всегда в тебя верила, верю и сейчас.

Элизабет подумала, что хотела бы быть такой же уверенной, как герцогиня. У нее оставалось чуть больше двух недель, чтобы сгладить все шероховатости Эша, чтобы он не испытывал унижения. Как это мало! Если все же избежать этого не удастся, убедить Эша остаться в Четсвике будет невозможно.

– А теперь пойдем, моя дорогая, – прервала ее размышления герцогиня. – Мы должны подготовиться к твоей свадьбе.

Удобно расположившись в большом кожаном кресле в кабинете Хейворда, Эш наблюдал за герцогом, наполнявшим бренди два хрустальных стакана. Эш никак не ожидал, что старик будет вести себя так спокойно после того, как обнаружил подопечную полуголой в объятиях мужчины. Более того, Хейворд походил сейчас на кота, только что поймавшего мышь. Может быть, так оно и было в действительности?

Закрыв хрустальный графин, герцог отошел от бара, встроенного в стену за столом, и направился к Эшу с достоинством короля.

– Выпейте, друг мой, – сказал он, протягивая стакан.

– Похоже, вас вовсе не огорчило то, что произошло. – Эш взял стакан и крепко стиснул его в ладони. – Более того, вы выглядите даже довольным.