– Я долго жил один, – покачав головой, сказал Эш. – Возможно, и не надо заполнять пустые места в душе. Меня вполне устраивает моя жизнь. Мне не хочется жить в стране, где людей гораздо больше заботит, как человек говорит, а не что он говорит.

– Вполне может быть, что вы – просто трус.

С этими словами Элизабет резко развернулась и направилась к каюте. Если она сию же минуту не убежит от этого упрямца, то уж точно на него накричит.

– Что, черт возьми, вы хотите этим сказать? – вспыхнул Макгрегор, последовав за ней.

Рывком, открыв дверь, Элизабет переступила порог, намереваясь прекратить спор, пока дело не зашло слишком далеко.

– Спокойной ночи, – коротко бросила она через плечо.

– Ну, уж, нет! – вскричал Эш и схватился за дверь каюты. – Мы должны покончить с этим раз и навсегда.

Эш казался взбешенным и готовым задушить Элизабет. Но она не испугалась, а с вызовом вскинув голову, бросила прямо ему в лицо:

– Вы боитесь, что недостаточно хороши, чтобы быть Пейтоном Тревелианом, – выпалила она. – Признайтесь.

– Черта с два, – рассердился Эш. – Если мне начхать на ваши дурацкие правила и манеры, то это не значит, что я боюсь чего-то.

– Вы находите изъян в благородном обществе только потому, что боитесь людей, которые будут на вас смотреть. Если бы вы были по-настоящему смелый человек, то храбро встретились бы с каждым из них и доказали, что нисколько не хуже их.

В голубых глазах Эша загорелись опасные огоньки.

Благоразумная половина в мозгу девушки осознала приближающуюся грозу и приказала: «Беги » Но гнев мешал прислушаться к предостережению.

– Если бы вы были по-настоящему смелым, то нашли бы дорогу домой, даже если бы пришлось добираться туда ползком, – решительно заявила она.

– Всю жизнь я только и делал, что боролся с трудностями, – прошипел Макгрегор. – Но я не хочу жить там, где о человеке судят по тому, насколько хорошо он одет.

Каждый его мускул, казалось, был напряжен до предела. Элизабет с трудом сдерживалась, чтобы не закричать.

– Вы самый упрямый, самоуверенный... Договорить она не успела. Макгрегор схватил ее за талию и рывком поднял вверх. Ноги оторвались от пола, и она оказалась нос к носу с разъяренным зверем. Элизабет показалось, что сейчас он выбросит ее за борт.

– Замолчи, – прошептал Эш и жадно припал к губам своей пленницы.

Элизабет показалось, что сердце остановилось, но в следующее мгновенье оно застучало в бешеном ритме. Ошеломленная неистовством поцелуя, она пыталась его оттолкнуть.

Эш впивался в нежные губы жарким ртом, грозя спалить ее дотла в разгоревшемся пламени желания. С губ сорвался тихий и глухой стон, от которого Элизабет бросило в дрожь. Обхватив мускулистыми руками талию девушки, Эш сильнее прижал ее к себе, растворяя гнев в огне желания, которому она была не в силах противиться.

У Элизабет закружилась голова от знакомого волнующего запаха, – он пьянил ее сильнее, чем хорошее дорогое вино.

Обвив шею Эша, Элизабет поцеловала его со всей силой сдерживаемых доселе чувств. О такой минуте она мечтала всю жизнь! Во всех ее грезах ее крепко прижимал к себе всегда один и тот же мужчина, – Пейтон!

Макгрегор шагнул в каюту. Его длинные ноги касались подола платья, и она невольно представила, каким бы было прикосновение ее голых ног к его. Толкнув дверь, он закрыл для нее путь к отступлению. Глухой стук в ее сознании прозвучал: – Твой выбор сделан, мосты сожжены, отступать некуда.

Смутно она понимала, что надо остановиться. Немедленно. Но никак не могла себя заставить оторваться от сладких губ Эша. Элизабет чувствовала, что, нужна ему, что он почти позволил заглянуть в душу, куда другим вход воспрещен. Она хотела, во что бы то ни стало достучаться до сердца Эша, даже если погибнет ее собственное.

Нежный поцелуй Макгрегора становился более, страстным и настойчивым. Элизабет шла навстречу его требованию, желая этого мужчину, как никого на свете. Целовавший ее человек был большим и сильным, а еще – очень ранимым. Ей хотелось вылечить его больную душу, крепко прижать к себе и не расставаться до самой смерти.

Ослабив жаркие объятия, Эш опустил ее на мягкий синий ковер. Не отрываясь от губ, она доверчиво прильнула к нему.

Элизабет считала свое чувство слепым увлечением. Но правильнее его надо было бы назвать желанием. Как крохотное зернышко, оно глубоко сидит в каждом человеке и способно даже строгую леди превратить в ветреную дурочку. Нечто подобное пряталось и в ее душе и терпеливо ожидало, когда она, наконец, встретит Макгрегора. Находясь в объятиях и чувствуя нежные губы, она поняла, чего ей так сильно не хватало каждую ночь в своей одинокой постели. Но не только огонь желания воспламенил ее кровь, а нечто большее. Это чувство было сильней, чем просто плотское желание. Как могла, она противилась ему: оно и восхищало, и пугало ее.

Скользя ладонями по плечам Макгрегора, – девушка наслаждалась теплом тела, скрытого рубашкой. Его руки нащупали на спине платья маленькие пуговички. И лишь когда с плеч соскользнул мягкий синий шелк, она поняла, что он делал. Он ее раздевал.

– Скажи, чтобы я остановился, Бет. – Легонько скользя по щеке Элизабет, ее шее, горячие губы задержались на предплечье – самом чувствительном месте. Проворные пальцы расстегивали застежки на корсете, развязывали тесемки на нижней юбке, все ближе и ближе подбираясь к телу.

– Скажи, – повторил Эш.

Умом она понимала, что должна немедленно положить конец происходящему, пока еще не поздно. Но она не могла отказаться от страстного влечения к нему.

Прикоснувшись к спине большими теплыми ладонями, Эш просунул пальцы под край корсета и стал поглаживать тонкий шелк сорочки. Кончиком языка он припал к бешено пульсирующей жилке на шее и чуть слышно прошептал:

– Скажи, пока еще не слишком поздно.

Но как только Элизабет посмотрела в его глаза, она поняла, что уже слишком поздно. Понял это и он. В следующее мгновение он жадно припал к ее губам, чтобы с них уже не могло слететь слово «нет».

Дрожащими от возбуждения руками он стал освобождать ее плечи от платья. Словно оглушенная, она стояла на месте и ждала, что будет дальше. Спустя мгновение тяжелый шелк, мягко прошелестев, упал к ногам. За ним последовали корсет и нижняя юбка; тихо прошуршав, словно со вздохом, они соскользнули вниз.

Эш крепко обхватил талию, словно боясь, что она, как безумная, выскочит на палубу. Взгляд голубых, горящих от возбуждения глаз был прикован к красивой девичьей груди под кружевом белой, с глубоким вырезом сорочки. Не удержавшись, он стал водить кончиками пальцев по крепким холмикам, заставляя девушку трепетать от несказанного наслаждения.

Через несколько минут он медленно потянул за конец бледно-розовой ленты и развязал бант, красовавшийся между грудей. Незаметно, словно волшебник, он расстегнул три перламутровые пуговички на сорочке. И уже в следующее мгновение теплая мужская рука касалась груди Элизабет, осторожно лаская ее.

Горевшая в каюте лампа находилась за его спиной. Теплый желтый свет подчеркивал необыкновенную красоту черных длинных ресниц.

– Я захотел тебя в ту минуту, когда увидел, – чуть слышно признался он.

Элизабет слабо улыбнулась, ее всю била чувственная дрожь. Она была встревожена и нетерпелива. Озадачена, и счастлива без меры. Все эти чувства охватывали ее одновременно.

– А мне показалось, что ты хочешь меня задушить, – попыталась пошутить она.

– Ты – самая прекрасная из женщин, которых я когда-либо видел. – Эш убрал завиток с лица девушки.

Он привлек Элизабет к себе и жадно припал к губам. Теперь от широкой груди Эша ее отделял только тонкий хлопок его рубашки. От неизведанного чувства близости она тихо простонала. И все-таки ей казалось, что их разделяет слишком много одежды. Страстно хотелось ощутить обнаженной грудью горячее тело Эша. И она нисколько не сомневалась, что целовавший и обнимавший мужчина догадался, о ее греховных мыслях.

Опустив ладони на бедра девушки, Эш с силой привлек ее к себе, навстречу возбудившейся мужской плоти. Огонь от прикосновения опалил кожу Элизабет, вызывая ответное желание. Древний природный инстинкт пробудился, заставляя ее двигаться в ритме, непонятном пока еще ей самой. Эш знал, чего она ждет от него.

Прижавшись к щеке девушки, Эш скользнул губами по шее и, осторожно коснувшись мочки уха, прошептал:

– Ты чертовски красива.

Улыбкой, ответив на грубоватый комплимент, она тихо вздохнула, когда он стал ласково покусывать мочку уха. Она вдруг представила, что счастье ее будет именно таким. В объятиях этого мужчины. Только этого.

Эш вытащил из прически шпильки и гребешки, и волна мягких волос заструилась по плечам и спине. Зарывшись руками в роскошные пряди, он прошептал срывающимся от волнения голосом:

– Ты не представляешь, как давно мне хотелось это сделать.

Погладив ладонями, грудь мужчины, Элизабет нежно улыбнулась:

– Наверное, так же давно, как недавно хотел задушить меня?

Он улыбнулся, и глаза наполнились мягким теплым светом, который она мечтала увидеть все эти долгие дни.

– Всякий раз, когда ты начинала читать лекции, мне хотелось раздеть тебя догола, – признался он.

– Как тебе не стыдно! – вспыхнула девушка от смущения.

– Я боюсь сойти с ума, когда ты так близко. И все же, как ты далека от меня!

– А мне казалось, что я тебе не нравлюсь, – невольно вырвалось у нее.

– Как видишь, это не так. – Большими огрубевшими руками он гладил хрупкие плечи девушки, горя желанием, как можно скорее оголить ее грудь. – Как ни старался, я не мог выбросить тебя ни из головы, ни из сердца, – добавил Эш.

Элизабет стояла запрокинув голову, и дрожала всем телом от волнующих ласк и мягкого бархатного голоса. Следуя взглядом за неспешным падением тонкого шелка сорочки, он жадно припадал губами к каждому обнажавшемуся участку девичьего тела, заставляя его гореть и дрожать от безумного желания. Когда же Эш прикоснулся кончиком языка к нежному соску груди, она вздрогнула от неожиданности. Обхватив мягкий бутончик губами, он стал осторожно щекотать его своим языком. От ощущения, к которому она была не готова, тело сотрясла сильная дрожь. Откровенная ласка взволновала ее, как порыв сильного ветра – ровную гладь озера.

Запустив пальцы в густую темную шевелюру Эша, Элизабет извивалась всем телом в сильных руках. Бесконечная нежность застигла ее врасплох, обрушившись на горячее истомившееся тело долгожданным весенним дождем.

Когда он взял ее на руки и понес на кровать, она и тогда его не остановила. Она ждала этого мгновения с той минуты, как впервые увидела Эша. Хотя, нет, это красивое лицо она видела еще раньше. Когда мечтала о мальчике, затерявшемся в суровой стране.

Прохладные простыни приятно холодили обнаженные тела. Матрац мягко опустился под их тяжестью. Нагнувшись над Элизабет, Эш нежно поцеловал ее.

Ощутив его руку у себя между бедер, она тихо вскрикнула. Мужские пальцы все настойчивее пробирались под тонкий шелк штанишек, стремясь поскорее ощутить самое сокровенное местечко. Только сейчас Элизабет поняла, как далеки от реальности плоды ее невинного воображения.

Склонившись над девушкой, Эш покрывал страстными поцелуями ее лицо, шею, грудь, вызывая приятный трепет в каждой клеточке тела. Элизабет мечтала об этом сладком мгновении задолго до того, как увидела Макгрегора в лицо. И не в силах больше сдерживать себя, она тихо прошептала вслух имя, которое произносила, наверное, тысячу раз, – Пейтон.

Эш весь напрягся и резко отпрянул назад, выпустив изо рта отвердевший сосок. Когда Элизабет открыла глаза, лицо его искажала гримаса боли. Он так стремительно отпрянул, словно его изо всех сил ударили по лицу. Ошеломленная внезапной переменой, девушка молча смотрела на него, чувствуя на груди еще влажный отпечаток его губ.

Вместо огня, недавно бушевавшего в голубых глазах, снова появился лед. Лицо превратилось в мрачную маску. Элизабет села в постели и инстинктивно прижала руки к груди, как бы защищаясь.

– В чем дело? – растерянно спросила она. – Что-нибудь не так?

На шее Макгрегора дрогнул мускул.

– В следующий раз, когда вы решите лечь под мужчину, выясните сначала, кто он, – резко ответил Эш.

Элизабет затрясло от его холодной ярости.

– Я не понимаю, – чуть слышно сказала она.

– Кто, черт возьми, по-вашему, только что занимался любовью с вами? – рявкнул Эш.

От грубых слов она невольно содрогнулась. Пытаясь понять причину внезапной вспышки гнева, растерянно уставилась на Макгрегора.

– Вы, – прошептала она.

Двумя большими шагами он преодолел разделявшее их расстояние. Словно пытаясь защититься от удара, она откинула голову и выставила руку вперед.

Эш остановился, как вкопанный, словно в него выстрелили. Выражение лица изменилось – на нем читались горечь и обида.

– Неужели вы действительно подумали, что я смогу ударить? – срывающимся шепотом произнес Эш.

Элизабет медленно опустила руку, озадаченная мягким голосом, с нотками боли. Все, что так удивительно хорошо началось, не известно, почему приняло совсем другой оборот и превратилось в настоящую катастрофу. Она действительно не понимала, что именно сделала не так. Взяв дрожащими от волнения руками край простыни, она натянула ее до подбородка.

– Вы смотрели на меня так свирепо, словно готовы разорвать на части, – тихо ответила она.

Макгрегор печально покачал головой:

– Я никогда в жизни не поднимал руку на женщину. Это только лишний раз доказывает, как мало вы меня знаете.

– Но я не понимаю, что сделала такого, из-за чего вы так на меня разозлились, – желая оправдаться, произнесла Элизабет.

Эш, однако, в следующую минуту стал суровым и безразличным.

– Думаю, будет лучше, если мы не станем больше возвращаться к этой теме, – сухо бросил он.

С трудом, проглотив обиду, девушка спросила:

– И станем, вести себя так, будто ничего не произошло?

Глубоко вдохнув, Эш ответил:

– Сегодня вечером, моя дорогая, немного помялась ваша невинность, только и всего. Давайте считать, случившееся ошибкой, и не станем к этому возвращаться.

Ошибка. Это жестокое слово прозвучало, как пощечина. Элизабет смотрела вслед уходящему Эшу, и отчаянно пыталась не плакать. Хоть она и не совсем поняла урок, который пытались преподать ей большие сильные руки, все же оказалась способной ученицей. В обществе, где жила Элизабет, такие страстные и откровенные сцены завершались свадьбой. Однако в мире Макгрегора, это был лишь один из способов утолить мужской голод.

Она, Элизабет, предлагала этому человеку любовь.

Он же мог удовлетворить лишь ее минутное желание.

Она хотела, чтобы их чувства длились всегда.

Он же исчислял его мгновениями.

Дверь с мягким стуком закрылась, и тихий звук резанул ее, как ножом. Какой мерзавец! Что ж, если он хочет делать вид, что ничего не произошло, она поступит так же. И уж конечно Элизабет Баррингтон не будет бегать за этим негодяем, как влюбленная по уши школьница! Она не позволит ему сломать ее судьбу.

Смахнув с лица дрожащими пальцами слезы, девушка с горечью прошептала:

– Ублюдок проклятый!

Выйдя на палубу, Эш долго бродил по яхте, пытаясь успокоиться и забыть нежную и покорную девушку, совсем недавно лежавшую в его объятиях. Но у него ничего не получалось. Остановившись около своей каюты, он смотрел на неспокойные воды океана. Примерно то же волнение было сейчас и в его душе. Он поверил Элизабет. Заглянул в ее теплые, нежные серые глаза и поверил в то, что там увидел.

Эшу казалось, что он знает женщин. Что может понять, когда лгут, а когда говорят правду. Но он ничего не знал о леди. Они, оказывается, вылеплены из другого теста. Леди способны вывернуть душу человека наизнанку и оставить там глубокую кровоточащую рану.

Пейтон.

Одно-единственное шепотом произнесенное имя, – Элизабет выдала себя с головой. И вонзила в его сердце острый нож. Когда он обнимал и целовал ее, она думала о проклятом Пейтоне, о человеке, которого хотела сделать из него, Эша. Ей хотелось, чтобы он сделал реальной ее давнюю фантазию.

Но самым ужасным было, пожалуй, то, что Эшу хотелось вернуться назад и на коленях молить Элизабет о ласке, которая, как ему казалось, читалась в ее глазах.

Изо всех сил, стиснув в ладонях гладкие дубовые перила ограждения, Эш старался не думать об удивительном запахе Элизабет, вкусе ее нежного тела. При воспоминаниях кровь, казалось, вот-вот закипит в жилах. Это была не просто женщина, а настоящая мечта. Но мечта принадлежала, к сожалению, не ему.

Вернее, не совсем ему. Пока он не согласится жить, окружив себя ложью.

Эш не мог этого сделать, но понимал, что долго ему не продержаться.

Подняв голову, он подставил лицо свежему океанскому ветру и попытался сделать глубокий вдох, но не смог – грудь сдавили боль и сожаление.

«Так даже лучше, – старался убедить себя Эш. – Лучше покончить с этим раз и навсегда. В Англии у него не будет будущего. Его сердце – на западе Америки, где человек мог свободно, не оглядываясь ни на кого, дышать полной грудью. Он не мог выдавать себя за того, кем не был на самом деле. Не мог поверить и в то, что увидел в глазах Элизабет. Не мог, хотя верить очень хотелось».