Истоки.
      Его происхождение, возможно, прочувствовано и предопределено тенденцией появления полицейской науки, которая зародилась в самом начале девятнадцатого столетия.
      К заключительным годам позапрошлого столетия эта тенденция была соединена с социологическими стимулами, в частности с проявленной повсеместно в Европе тенденцией перехода к чему-то полностью отличному от карательных систем отправления уголовного правосудия, унаследованных от прошлого.
      В некотором смысле, каждая система уголовного правосудия основана на правильной идентификации преступника и его преступления.
      Исторически, методы, которыми общество опознает своих преступников, имели глубокие исторические традиции, большую серьезность и ещё большее разнообразие. Народы, нации и государства полагались на весьма широкий спектр методов - в пределах от сверхъестественного (Каинова печать в Библейские времена - хорошая иллюстрация), к обвинениям, основанным на мистицизме и суевериях2, "божьему суду" и пыткам в эпоху феодализма, к человеческому гению одаренных исследователей в Эру Больших Детективов в последние десятилетия девятнадцатого и первые - двадцатого столетия, научно-техническим и химико-технологическим методикам двадцатого века и к современным компьютерным технологиям.
      Средства, которыми общество справляется с проблемой обнаружения преступников, создают условия для процесса осуществления законности и системы уголовного правосудия, - что, в свою очередь, является одной из основ качества жизни в том обществе; в ситуации, когда основа (то есть процесс доказательности и отправления правосудия) несовершенна, дефектна, ненадежна, - законодательство и правоохранительные органы будут не только не в состоянии защищать общество, но и могут фактически поощрять рост преступности.
      Развитие Интерпола представляет собой одно из порождений совместного усилия наций по разрешению этой проблемы.
      Наибольшую часть его работы составляет отработка способов выявления и распознавания преступников, сбор всесторонней информации относительно них, и создание условий её доступности должностным лицам правоохранительных органов во всем мире.
      В начале было слово...
      Летопись полицейской науки говорит, что одна из первых концепций научного сыска родилась у полиции Парижа почти два столетия тому, во времена Наполеоновских времен, когда город был поражен вспышкой преступности, достигшей невыносимых размеров. В 1809 г. некий барон Пасквье, префект полиции Парижа, принял неординарные, но, как оказалось, эффективные меры. Решение его было несомненно неожиданным и нетрадиционным: он воспользовался услугами преступника по имени Франсуа Видок.
      Франсуа Видок, рожденный в бедном парижском семействе в 1775, начал жизнь как преступник и не раз расплачивался за свои преступления сроками в тюрьме. И вот, при патронаже и защите префекта полиции, Видок создал специальное детективное бюро. В действительности получилось, что барон заставил вора ловить других воров.
      Видок был лучшей из возможных кандидатур для такой работы. Мало того, что он был знаком и с крупными, и с меньшими фигурами во французском преступном мире, но он также обладал феноменальной энциклопедической памятью на лица и на особенности "почерка" преступников, что позволяли ему быстро и правильно идентифицировать любого из грабителей, убийц, растратчиков, воров, грабителей, и отправлять их за решетку.
      Видок пошел даже далее. Он завербовал несколько десятков наиболее способных прежних "партнеров" - нарушителей закона, обучил их действиям на новом поприще, и сформировал из них дисциплинированный корпус тайных оперативных работников. Они успешно собирали и хранили досье на действующих преступников Парижа, а также зорко отслеживали приток "учеников", поскольку те неизбежно и скоро присоединились к разрядам профессионалов.
      В течение двадцати трех лет, пока Видок был основным организатором этой работы, его бюро стало известным как Сюрте (охранка, сыскная полиция с французского). Однако он в конце концов был отстранен от работы в 1833 (был обвинен в подстрекательстве к преступлению с целью раскрытия его несомненно, сказались постоянные разногласия с большинством его коллег, которые прибыли на полицейскую работу с другой подготовкой и более "обычным" путем).
      Но к тому времени он и его люди создали, отработали и развили весьма эффективную (для своего времени) методику и технику сбора и хранения информации относительно каждого известного преступника.
      Новая система появилась не сразу. В первые годы работы бюро и в течение нескольких лет после, люди Видока были должны полагаться преимущественно на свои воспоминания. Каждый человек нес в голове свою собственную персональную систему информационного поиска, в которой он отмечал множество данных относительно физических характеристик и привычек каждого преступника из тех, с кем он был знаком. К этому он постоянно, ежедневно добавлял результаты собственных наблюдений и сведения своих коллег. Но поскольку первоначальная группа преступников старела, вымирала или удалялась от дел неправедных, и поскольку число преступников со временем все увеличивалось, система стала неуправляемой. Вновь прибывшие в Сюрте были должны подвергнуться строгому ученичеству и изучать все мелочи, которые старослужащие несли в своих головах; предполагалось, что "молодые" добавят к этому плоды своих собственных наблюдений, по мере знакомства с преступниками на своем собственном опыте.
      Видок заменил эту "персональную систему памяти" единой картотекой письменных досье.
      Досье заводилось на имя каждого преступника, который привлек внимание бюро. В этом досье сохранялись письменные описания его физического облика, детальное описание любых особенностей речи, манер, платья, всевозможные индивидуальные черты, и осторожное описание принципа его "работы", - как стали позже говорить, преступного почерка. Также хранились рисованный портрет, а после появление фотографии в 1840-ых, - его снимки. Первый известный снимок преступника сделан в Брюсселе в 1843 году. В полиции Парижа фотографии стали непременным атрибутом досье с 1874 года.
      Система эта означала громадный прогресс в истории полицейской работы. Базируясь на Видоковском систематическом методе поиска преступников, полиция Парижа стала во всем мире признанным лидером в осуществлении законности. Во многих странах поражались той скорости и эффективности, с которой беглецы от закона в их родных странах подвергались арестам, едва они добирались до Парижа.
      К сожалению, система досье несла в себе самой семя собственного отказа. Полиция Парижа с таким рвением собирала и пополняла досье, что за пять или шесть десятилетий набрался огромный архив, который требовал обслуживания армией клерков. Горы отчетов, накопленных в пыльных, неудобных залах префектуры (количество досье достигало пяти миллионов), практически требовали невероятного количества времени для их систематизации и отыскания необходимой информации.
      Система, которая отличалась эффективностью в расцвете своего создания, стала кошмаром неэффективности и осталась таковой, пока другой гений не появился на сцене. Его имя было Альфонс Бертильон, клерк в офисе отчетов Сюртэ о преступниках.
      В 1879 Бертильон придумал новую базисную систему сбора и хранения сведений о людях, попавших под подозрение полиции. Его система была основана на классификации общих измерений и характеристик индивидуумов. Плод тогдашней неоперившейся науки антропологии, это было, подобно большинству неожиданных новых идей, поначалу высмеяно и отклонено.
      Бертильон, однако, проявил недюжинное упорство, и после того, как руководство префектурой перешло в другие руки, к более сочувствующей администрации, ему был предоставлен шанс доказать преимущества своей системы. 20 февраля 1883, благодаря системе измерения, оказалось возможным разоблачить подозреваемого, который использовал ложное имя и утверждал, что никогда не был прежде арестованным.
      Бертильон горячо приветствовал начало применения, и затем в течение нескольких лет всемерно способствовал тому, чтобы его метод, применение науки антропометрии, названный "бертильонаж", был непосредственно использованным в практике работы Сюртэ.
      Бертильонаж был принят полицией нескольких других стран также, и это могло бы стать одним из фундаментальных вкладов в криминологию. Но вскоре появилась другая и более удобная система, и заменила его. Труды двух других людей, неизвестных друг другу и Бертильону, заложили основы для метода, который скоро заставит бертильонаж выйти из моды.
      История происхождения и принятия методики идентификации по отпечаткам пальцев весьма походит на историю, произошедшую с общеизвестной сейчас теорией развития. В 1859 и Чарльз Дарвин, и A. Р. Уоллис независимо друг от друга пришли точно к таким же самым заключениям, основанным на замечательно подобных наблюдениях.
      В 1877 Британский государственный служащий в Индии по имени Уильям Гершель решил после многих лет изучения, что отпечаток пальца человека может использоваться для положительной идентификации, и предложен генеральному инспектору тюрем в Бенгали использовать этот метод учёта заключенных, а также выслеживания беглецов от правосудия. Идея была отклонена, что называется, с порога.
      Тем временем в Японии шотландский врач Генри Фоулдс обратил внимание, что японские художники зачастую используют оттиск покрытого тушью большого пальца на своих работах, как средство идентификации. После изучения и обдумывания вопроса, Фоулдс пришел к выводу, что образец отпечатка пальца каждого человека уникален и эта особенность может и должна быть использована. В 1880 он написал письмо редактору журнала "Природа", одного из самых авторитетных Английских научных журналов, предлагая использование отпечатков пальцев для идентификации преступников.
      Письмо было опубликовано, и Гершель, после прочтения его, написал немедленно в журнал требование о признании его автором этой идеи.
      Возникший спор о приоритете между Гершелем и Фоулдсом привлек внимание сэра Фрэнсиса Гальтона, отца науки евгеники.
      Гальтон, весьма популярный лектор и талантливый дилетант в некоторых научных областях, в то время был настолько заинтересованным системой Бертильона, что экспериментировал с этим и читал лекции по этому вопросу. Когда противоречие между Гершелем и Фоулдсом вспыхнуло и приобрело оттенок большого скандала, он начал включать обсуждение проблемы дактилоскопии в свои лекции. В конечном счете Гальтон стал настолько восторженным адептом возможностей дактилоскопии, что написал книгу по предмету в 1892 и настаивал, чтобы Скотланд Ярд принял дактилоскопию как средство классификации и учета всех английских преступников.
      Книга по методике дактилоскопии была издана.
      Две системы идентификации преступников, бертильонаж и дактилоскопия, боролись за полицейское принятие, пока последняя наконец не преобладала во всем мире.
      Бертильонаж, в сущности, не отвергнут, определенные сведения антропометрии являются важной составной частью комплексной системы идентификации, - в частности системы, принятой, наряду с использованием дактилоскопии и фотографий, в Интерполе.
      Значение этих двух методик заключено в их исходном, фундаментальном родовом принципе. Обе системы основаны на "концепции" персональной идентификации, - и это, возможно, первые в летописи полицейской работы универсальные системы, преодолевающие лингвистические, географические и культурные барьеры между полицейскими силами различных стран. Для идентификации противника общества, преступника, устанавливался своего рода "общий язык".
      В 1893 немецкий криминолог, Франц фон Лист, заведующий кафедрой криминологии в Берлинском Университете, указал, как на важную особенность, на интернационализацию преступности.
      Внутри Европы между большинством стран практически не существовало границ в традиционном понимании, не было визового режима, пограничного контроля, а стремительно разраставшаяся система железных дорог привела к росту объема межгосударственных перевозок. Преступники стали проявлять замечательную способность бродить по миру - и это, к сожалению, но неизбежно, имело следствие, что национальная полиция теряла их след.
      Фон Лист выражал поддержку взглядам Гальтона и высказывал пожелание скорейшего развития "наднациональных" систем идентификации.
      Замечательно, что системы и методы идентификации не отменяют, а дополняют одна другую; привлечение достижений в этой области - одна из важнейших задач Интерпола.
      ...Однажды дом в Биенне, Швейцария, был обокраден. Передняя дверь и четыре внутренних двери были взломаны с применением и отвертки. Внутри дома следователи нашли несколько видов отпечатков. На дверях - следы, оставленные инструментами взлома. На полах были отпечатки, сделанные резиновыми подошвами, которые не соответствовали обуви никого из обитателей дома. В доме также осталось несколько смазанных отпечатков пальцев, фрагменты отпечатков перчаток и, на полотнище входной двери, отпечатки правого и левого уха. Отпечатки ушей были пересняты на бумагу и приобщены к уголовному делу.
      В том же месяце двое мужчин были арестованы при попытке вторжения в другой дом. У них были найдены специально приспособленные долото и отвертка, которая оставляли характерные следы, весьма похожие на те, которые были на дверях в доме в Биенне. Одни из обнаруженных там отпечатков обуви соответствовали отпечаткам, которые оставляли ботинки одного их взломщиков. Особенностью этого случая, однако, был отпечаток уха. Сравнивая отпечатки ушей обоих людей с теми, которые были найдены в дом в Биенне, полиция смогла доказать окончательно, что отпечатки были оставлены одним из них, и тем самым изобличить преступника, который по небрежности прислонился к рамке двери и оставил своеобразную "визитную карточку".
      В некотором смысле можно было говорить, что наступило время новой идентификации - по отпечаткам ушей, подобно дактилоскопии.
      Новое, впрочем, часто всего лишь подзабытое старое. Фактически, однако, научное и теоретическое основание для этого метода идентификации преступников было развито немалое время тому назад. A. A. Рейс, глава фотографической лаборатории в Лозаннском Университете, давным-давно написал в книге о методиках словесного портрета и бертильонажа: "ухо - существенный элемент выделения отличий и различения особенностей человеческого лица. Множество впадин и волнистостей его дает такое широкое разнообразие возможных структур, что почти невозможно найти двух людей, чей уши точно идентичны во всех их частях. Кроме того, форма уха не изменяется от рождения до смерти."
      Профессор Неапольского и Брюссельского университетов А. Ничефоро написал в книге "Полицейский и научный уголовный розыск", что "ухо наиболее важный элемент описания. Это - орган, который обеспечивает самое большое число точных меток различения. Формы и характерные черты изменяются широко от человека человеку и имеется абсолютное постоянство в каждом индивидууме; это означает, что точное описание частей уха может само по себе быть достаточным, чтобы установить идентичность человека."
      В другой работе по идентификации преступников, опубликованной в начале двадцатого века, доктор Эдмонд Локард пишет, "Этот орган, часть лица, которому уделяют наименьшее внимание в повседневной жизни, является наиболее важным в научной полицейской работе, потому что это является важнейшим отличием. Характеристики ушей обладают двумя преимуществами: постоянством размеров и формы, от рождения до смерти, и таким количеством различий, что невозможно найти два идентичных уха."
      Это направление идентификации преступников пока ещё остается в стадии экспериментирования и развития, и является только одним из многих новшеств в полицейских методах, о которых Интерпол сообщает на страницах своих публикаций. Другой - использование записи голосов, идентификация по характерным электронным отпечаткам голосов. Эти методики уже сейчас все более и более широко используются против шантажистов, вымогателей и других преступников (от телефонных хулиганов до террористов), чей первичный инструмент - телефон. Естественно, необходимо ещё множество экспериментов и развития средств обработки (прежде всего компьютерных), прежде чем этот метод получит всеобщее распространение на уровне дактилоскопии в технологии уголовного правосудия, но научное основание уже развито.
      Слово сказано.
      В 1904 Французская полиция была весьма обеспокоена ростом "белого рабства". Молодых женщин соблазняли покинуть дом для того, чтобы якобы присоединяться к танцевальным труппам - и вскоре обманутые оказывались в борделях Марселя, Каира или Буэнос-Айреса. (Через восемь-девять десятилетий с весьма подобным явлением встретились во всех европейских странах СНГ, разве что адреса борделей были другими) 3.
      Французы предложили, чтобы другие страны, также обеспокоенные этой проблемой, присоединились к ним; предлагалось создание некоего центрального офиса, который сделал бы возможным международное сотрудничество по борьбе с этим злом.
      Сначала обращение не привлекло внимания и не нашло отклика. В 1910 французы пробовали снова, на сей раз призывая к соглашению о международном сотрудничестве по более широкому спектру проблем, к созданию организации, которая будет пытаться бороться с другими видами преступности, в дополнение к "белому рабству".
      Первые отклики были незначительными, но и не отрицательными - и появлялась возможность для определенного продвижения в этом вопросе.
      Дело начато.
      Серьезные практические действия связаны с именем Принца Монакского, Альберта.
      Он уже ранее проявлял интерес к вопросам правосудия - например, когда пытался вмешиваться в дело Дрейфуса4. По его инициативе в 1914 году в Монте-Карло состоялась международная встреча юристов, адвокатов и полицейских должностных лиц представителей двадцати четырех наций. Америку представляли Бразилия, Куба и Гватемала. Руководил встречей декан факультета юриспруденции Парижского Университета.
      Все участники конференции пришли к соглашению, что нужны определенные международные усилия для борьбы с международной преступностью. Делегаты разъехались по домам с намерением работать в этом направлении...
      Но, спустя несколько недель после завершения встречи, большинство стран Европы было охваченным пламенем мировой войны. Осуществление намерений совместных действий, декларированных на встрече в Монте-Карло, следовало отложить до лучших времен.
      Иногда идеи, однако, оказываются очень живучими. Концепция международного сотрудничества полицейских сил пережила небывалое прежде ожесточение народов друг против друга, невиданные доселе массовые бойни, заграждения и траншеи, и в 1923 г. предложение о созыве совещания и создании организации появилось снова, причем озвучено оно было практически одновременно представителями нескольких стран, бывших врагов и бывших нейтралов.
      На сей раз имелись положительные результаты. Международная полицейская организация готовилась к рождению.
      Рождение и Возрождение
      В 1923 доктор Иоганн Шобер, полицейский специальный уполномоченный Вены, предпринял усилия по возрождению и практическому осуществлению идеи создания международной полицейской организации.
      Человек большого престижа, производящий сильное впечатление незаурядной индивидуальностью, умением выдвигать и отстаивать идеи, Шобер был канцлером Австрии в 1921-22 гг, и ещё раз - в 1929-30 гг.
      Как полицейский руководитель одного из самых значительных в те годы городов Европы, он жизненно ощущал потребность в международном полицейском действии в послевоенной Европе.
      Австро-венгерская Империя была расчленена, изменились границы ещё нескольких стран, новые государства были выкроены на старой карте Европы. Одним из следствий стало то, что каждое государство начало выпускать свою независимую валюту. В обстановке неразберихи и даже хаоса, которая неизбежно следует за любым крупным политическим катаклизмом, Европа двадцатых превратилась в счастливое охотничье угодье для фальшивомонетчиков, жуликов и спекулянтов (об этом ещё будет сказано подробнее в соответствующих разделах). Пользуясь преимуществами общей разрухи, они легко перемещались от страны к стране.
      Возможно также, что существование недавно сформированной Лиги Наций (закономерная реакция на военное противостояние Первой мировой) помогло обеспечить надлежащую атмосферу; безотносительно причин, приглашения Шобера объединили 130 делегатов от 20 стран.
      Их цель состояла в том, чтобы сформировать ассоциацию для взаимной помощи и систематического сотрудничества, построенную на идеологических основах, которые были заложены девятью годами ранее в Монако.
      Первый Международный Конгресс Криминальной Полиции 1914 г определил высшими приоритетами своей деятельности развитие методов для быстрого обмена информацией относительно международных преступников, усовершенствование процедур для их ареста и возвращения в страну, в которой они могли быть осуждены.
      Эти цели были подтверждены в 1923 году.
      Фактически, встреча 1923 года в максимально возможной степени была направлена на то, чтобы продолжить дело с места, на котором встреча 1914 года завершила свою работу. Преемственность была подчеркнута даже формально: Шобер настоял на названии встречи "Второй Международный Конгресс Криминальной Полиции".
      Большинство из того, что было решено в Монако под французским лидерством в 1914 г., было подтверждено делегатами при создании Международной Комиссии Криминальной Полиции, организации, которая впоследствии развилась в Интерпол.
      Было решено, что штаб-квартира МККП будет находиться в Вене, и специальный уполномоченный (руководитель) полиции Вены автоматически становится её президентом. Это оказалось роковое решение, хотя в то время никто не мог предсказать этого...
      Принятие австрийского главенства в организации вовсе не было просто жестом. Имелись по крайней мере две существенные, практические причины для такого решения. Во-первых, австрийская полиция в течение лет вела превосходные досье на международных преступников - а это хорошая отправная точка для работы новой организации. Кроме того, в то время, когда большинство европейских стран было занято своими собственными, ужасно запутанными финансовыми и коммерческими делами и отнюдь не просто пошли бы на новые затраты, Австрия в одиночку бралась обеспечивать место пребывания МККП и основные средства финансового обеспечения (хотя её собственные финансовые резервы были не столь уж обширны).
      Членство в Комиссии устанавливалось на национальной основе. Каждая нация оплачивала членство в размере одного швейцарского франка на каждые десять тысяч жителей. Новые члены просто подавали уведомление о намерении присоединиться к Комиссии, оплачивали свое участие, уведомление регистрировалось и страна автоматически помещалась в список. К 1939 каждая европейская страна, кроме Советского Союза, присоединилась к МККП, равно как множество американских и азиатских наций.
      Принцип финансирования в пропорции к численности населения - одна из коренных ошибок, приведших к существенным трудностям в работе Интерпола. Маленькая Голландия сталкивается с проблемами международной преступности едва ли меньше Великобритании или Египта; население бедной Индии вчетверо больше, чем у богатых США - но проблем для Интерпола там намного меньше. Кроме того, размеры финансового участия, даже с учетом существенно иного курса валют и экономических трудностей европейских стран, были определены слишком низкими; в результате на долгие годы Интерпол был самой нуждающейся в средствах международной организацией. Сколько за эти десятилетия произошло человеческих драм из-за того, что не были своевременно пойманы международные преступники и не предотвращены их последующие преступления кто сосчитает?
      Соединенные Штаты приняли официальное участие только в 1938 и оказались на сцене в период временного упадка организации - но об этом более детально в соответствующей главе.
      Вполне естественно, что австрийцы заняли большинство постов в исполнительном комитете. Доктор Д. 0. Дресслер, адвокат и руководитель Австрийской Федеральной Полиции, стал генеральным секретарем, - пост, который он сохранял до 1939 г. Более подходящего кандидата, считали многие, в то время было бы трудно найти, хотя бы потому, что Дресслер говорил и писал по-французски, по-итальянски, по-испански, по-английски и, естественно, по-немецки с завидной беглостью, несомненно обладал организаторскими способностями и был хитрым и угодливым политиком.
      Способности Дресслера своеобразно сочетались с его политическими пристрастиями. Активным нацистом он, возможно, так и не стал, но все время после наступления "коричневого периода" очень старательно подыгрывал Гейдриху, Кальтенбруннеру - и, очевидно, не только на словах. Но об этом позже.
      Назначив Шобера первым президентом МККП (и в общих чертах заложив традицию отношения к президентскому посту как к декоративно-представительскому), Генеральная Ассамблея завершила формирование административного эшелона организации.
      Первоначально Комиссия была установлена под объединенной юрисдикцией Международного Конгресса и Австрии, страны-организатора. Общие собрания участников должны были проводиться ежегодно.
      В 1930 году Генеральная Ассамблея проголосовала, чтобы объявить Комиссию независимой от Конгресса и выбирать её должностных лиц большинством голосов.
      Постепенно, поскольку комиссия организовывала свои собственные отделы, она стала все более и более независимой от австрийского доминирования также. К сожалению, как мы ещё увидим, комиссия не оборвала пуповину полностью.
      Поначалу вообще понималось, что МККП, или ICPC, не должна была быть рабочей полицейской силой. Полицейские одной страны, как было закреплено в самых первых уставных документах, не могла по собственному желанию и инициативе продолжать свои действия в пределах национальных границ любой другой страны. Иначе говоря, Комиссия установила свои функции с полным уважением к национальному суверенитету. МККП призван был служить и фактически служил своеобразным информационным (еще не координационным) центром и по сути только обращался к соответственным государствам, входящим в его состав, с просьбами относительно возможностей задержания и быстрой высылки (экстрадиции) арестованных преступников.
      Одно кардинальное правило жестко соблюдалось как в первые годы работы МККП, так и сегодня.
      Члены Комиссии работали исключительно с уголовной преступностью, и ни в коем случае не занимались политическими, расовыми или религиозными вопросами.
      Принцип этот по сути и сейчас остается не только уставным, но и действенным; вот только понятие "уголовная преступность" претерпевает все большее расширение. Ценой очень долгой борьбы (и это едва не стоило самого существования организации) было принято, общепризнанное к тому времени во всем мире, положение, что терроризм, независимо от декларируемой террористами мотивации, является уголовным преступлением.
      Значительные подвижки произошли и в отношении многих других преступлений, якобы совершаемых по политическим мотивам; в самое последнее время предпринимаются международные усилия по борьбе с "отмыванием" денег, полученных преступным путем, - а это уже общепризнанное уголовное преступление, - и по розыску средств, вывезенных из своих стран лидерами преступных режимов...
      Первое дополнение
      Еще в первое десятилетие своего официального существования оказалось, что самоограничение функций, сведение работы к регистрации и оповещению, недостаточно для решение задач существования МККП. В конечном счете, поскольку Комиссия расширила свои действия и организация росла, центральное бюро в Вене также стало заниматься выработкой международных ордеров на обыск, участвовать в борьбе с подделкой документов, фальшивомонетничеством и контрабандой наркотиков.
      К 1930 штаб Комиссии в Вене собрал собственный секретариат со специализированными отделами, которые включали: Центральное Международное Бюро, которое имело дело с подделыванием во всех его аспектах; Бюро регистрации международных преступников; бюро, которое собирало фотографии и отпечатки пальцев правонарушителей; бюро, которое занималось вопросами подделки паспортов; в то же время было организовано издание ежемесячного бюллетеня, называемого "Международная Общественная Безопасность", который печатался на французском и английском языке.
      К 1935 году было начато создание собственной международной радиосети, призванной обеспечить полицию наций-членов МККП собственной быстрой и развитой системой коммуникаций, которая в конечном счете станет глобальной.
      Одновременно, национальные полицейские власти наций-членов МККП выделили специальные штатные единицы, на которые было возложено ведение отчетов по международным преступлениям - это прообраз Национальных Центральных Бюро, о которых с гордостью заявляют интерполовцы сегодня: "Узловым звеном в структуре Интерпола являются его Национальные Центральные Бюро".
      Коричневая тень
      Но в том же 1935 году на международную организацию стали падать зловещие тени.
      Генеральная Ассамблея Комиссии в том году была проведена в Копенгагене. Делегатом от Германии был генерал Дальег, молодой, высокомерный нацист, чьей единственной квалификацией для того, чтобы возглавить криминальную полицию своей страны было, - как он со смехом объявлял, - пребывание почти в каждой камере Моабита, берлинской тюрьмы, в период Веймарской республики.
      Генеральная Ассамблея 1935 года была описана Гарри Содерманом, который был делегатом от Швеции, в своей автобиографии. Содерман вспоминает, что Дальег был физически огромен и носил легкую зеленую форму полицейского генерала. Его вклады в слушания, кажется, заключались в гонках вокруг Копенгагена в спортивном двухсотсильном "Мерседесе" и состязаниях с Содерманом на алкогольном поприще.
      На последующих совещаниях Дальег более не появлялся. Место делегата от Германии занимал сначала Артур Небе, шеф Криминальной полиции Германии, затем Карл Зиндель.
      Содерман характеризует их обоих как хороших профессиональных полицейских и "очень умеренных нацистов", скорее всего из числа тех, кто принял такую политическую ориентацию под влиянием времени. Не исключено, что характеристики не слишком далеки от истины.