Глава 7

В дверях появился Холмс.

— Так вот это где… — тяжело дыша, сказал он. — А я искал вас этажом выше!

— И как вам понравилась крыша замка? — мрачно съязвил Квентин.

Некоторое время Холмс тупо молчал. Но не прошло и пяти минут, как он открыл рот и с истинно английским юмором произнес:

— А у вас вся спина белая! — И, сдерживая рвущийся наружу смех, добавил: — Не бойтесь! Через фрак не видно!

И он разразился демоническим хохотом. О чувстве юмора Холмса в Англии ходили легенды.

— А книгу

Холмс закончил смеяться так же внезапно, как и начал

— Как укра… — поперхнулся он. — Ах, да! Ну конечно. Я так и думал. Было бы очень удивительно, если бы она оказалась на месте!.. Вы искали в камине, в матрасе и под подушкой? Нет? Ну и не надо. Ее там наверняка нет.

— Но кто… Кто мог?.. Кто посмел?! — воскликнул Грегори с неподдельным негодованием.

Холмс просиял.

— Надеюсь, — многозначительно начал он, — ни у кого из присутствующих не вызовет сомнений утверждение, что лишь одно гнусное существо могло совершить это преступление. Обратите внимание: дверь будто снесена ураганом. Я знаю человека, который…

— Если вы намекаете на леди Гудгейт, — меланхолично заметил я, — то могу вас обрадовать — она ни на секунду не покидала зал.

— Вечно вы смотрите не туда, куда нужно, Ватсон! — взорвался Холмс. — Подумать только! Загубить такую версию! А сами

Я открыл было рот, но тут же пожалел об этом — Холмса понесло.

— Вместо того, чтобы собирать факты, — все больше распалялся он, — и помогать мне в розыске преступника, вы заводите знакомство со всякими подозрительными личностями!..

«Чья бы мычала,» — подумал я.

— Узнаю моего друга Ватсона! Целый час болтать с человеком и не догадаться, что он ненормальный! Не додуматься, что он просто псих, этот мистер Наполеон!.. Наполеон… — медленно повторил он… — Хм… — Холмс замолчал, видимо, что

Холмс выкрикнул это так громко, что разбудил задремавшего было Квентина.

— Да, сэр? — сказал дворецкий.

— Да, сэр! — ответил великий сыщик. — Император!

— Император, а туда же, книжки переть, — сердито пробормотал Квентин, по

— Вот! — просиял Холмс. — Золотая голова! Квентин, переезжайте ко мне на Бейкер-стрит. Выгоним этого иди… этого Ватсона. Пусть идет людей лечит. Кстати, как вы относитесь к игре на скрипке и химическим экспериментам? Вот знаете ли вы, например, что получается при взаимодействии перманганата калия и перекиси водорода?..

— Привидение. Я думаю, это привидение, — неожиданно произнес Дэниел, уставясь в камин.

Это заявление прозвучало так нелепо и так некстати, что Холмс осекся.

— Что?.. — подозрительно спросил он.

— Я думаю, это привидение украло книгу, — сказал новый хозяин замка. — Наше, — он ударил себя кулаком в грудь, — фамильное привидение.

Возникла неловкая пауза.

— Видите ли, мистер Холмс, — извиняющим тоном проговорил Грегори. — В нашем роду из поколения в поколение передается легенда о призраке замка Блэквудов. Конечно, это всего лишь сказка, и ни один здравомыслящий человек не станет принимать ее всерьез…

— Да, призрак вполне мог стащить книгу, — замогильным голосом продолжал Дэниел. — Он такой. В тысяча триста пятнадцатом году от Рождества Христова он сожрал все окорока, заготовленные на зиму сэром Уильямом Блэквудом. А в одна тысяча шестисотом году, в том самом, когда в Лондоне открылся театр «Глобус», он украл из замка изготовленный по специальному заказу сэра Ричарда глобус — глобус Англии. Это была большая потеря для Соединенного Королевства, — Дэниел всхлипнул и дрожащей рукой утер слезу. — Насколько я знаю, с тех пор таких глобусов больше не выпускали.

— Но это, я бы сказал, довольно

— А я бы не сказал, — мрачно усмехнулся Грегори. — Предание гласит, что впервые призрак появился в одна тысяча двести восемьдесят четвертом году, в ночь после таинственной смерти Кристиана Блэквуда, алхимика и чернокнижника. Он был найден с разорванным горлом рядом с мышеловкой, самолично им изготовленной, дабы изловить гигантскую крысу-оборотня, обитающую, по преданиям, в мрачных подземельях нашего замка. Вот тогда-то и появился призрак. Слуги, напуганные его ужасными стонами, в страхе бежали из замка. Все же оставшиеся — погибли! И смерть их была ужасна…

Дэниел, напряженно внимавший рассказу брата, вздрогнул и покосился куда

— Троих молодых людей, гостивших в то время в замке, нашли на чердаке повешенными. Супругу Кристиана извлекли из колодца. Лекарь чернокнижника был отравлен. А страшно раздувшееся и посиневшее тело его дяди было обнаружено в старой часовне…

Внезапно темное ночное небо за окном прорезала ослепительная молния. Дэниел, лицо которого и без того было бледным, как у мертвеца, побледнел еще сильнее и придвинулся ближе ко мне. Зловеще зарокотал гром. По чести говоря, мне тоже было как

— Все, кто имел несчастье видеть призрака, — голос Грегори дрогнул, — в один голос утверждали, что никогда еще не приходилось им видеть ничего более ужасного… И с тех пор всякий раз, когда в замке умирал очередной хозяин, призрак являлся снова, сея смерть и страдания… Правда, за истекшие шестьсот лет не более семи раз видели его люди. Куда чаще смерть настигала хозяев замка на поле брани. Но каждый раз, когда он все-таки появлялся, история повторялась. Всякий, оставшийся в замке на вторую ночь был обречен.

— Но, вы, как я вижу, не очень

— Я знаю верное средство, — улыбнулся Грегори. — Выбейте крест на подошве ботинка. Говорят, это помогает. — Он обвел взглядом наши бледные лица. — К тому же, это всего лишь легенда, джентльмены. Просто легенда…

— Легенды не возникают ни с того ни с сего, — задумчиво проговорил доктор Мак

— В любом случае, сейчас бояться нечего, — успокоил Грегори. — Если призрак и опасен, то до завтрашней ночи еще много времени.

На Блэквуда

— Извините, джентльмены, но мне пора, — с грустью сказал Грегори. — Утром у меня деловая встреча в Сити.

— Да, — рассеяно кивнул доктор Мак

Грегори вытащил брата из

Дэниел моментально забрался обратно под кресло. Похоже, легенда произвела на него впечатление. К тому же, у него, похоже, были куда большие основания отнестись к ней серьезно.

— Пожалуй, нам тоже пора, — сказал Холмс, выбив трубку и сунув ее в карман. — Мне необходимо хорошенько подумать.

— Не оставляйте меня! — заорал вдруг Дэниел. Он пулей вылетел из

— Нет, нет! — с ужасом воскликнул я. — Дэниел, вы же слышали? Нам надо подумать! Хорошенько подумать!

И я стал пробираться к выходу. Тогда Дэниел внезапно отпустил Холмса и вцепился в меня:

— Нет, мой милый Ватсон, не уходите! Я не могу нарушить законы гостеприимства… К тому же, мне очень-очень страшно.

Преодолевая сопротивление Блэквуда, я постепенно выбрался в коридор. Тут мне стало ясно, что если я буду продвигаться к выходу такими темпами, то ночевать нам все равно придется в замке. И я сдался.

— Ладно. Я согласен, — обреченно сказал я. И тут в моем мозгу забрезжила последняя надежда. — Если, конечно, согласен мистер Холмс!

— А почему бы и нет? — невозмутимо спросил мой недогадливый друг. — Думать вполне можно и здесь.

— Было бы чем, — мрачно добавил некстати проснувшийся Квентин. — Да, сэр, — обратился он к хозяину. — А куда мы их денем?

— Да хоть сюда! — обрадовано воскликнул Дэниел, показывая на ближайшую дверь. — Тут у нас, кажется, довольно большой чулан.

— Ну, если приемную лорда можно назвать чуланом… — Квентин неодобрительно пожал плечами.

— О, видите, как вам повезло! — Дэниел просиял. — Целая приемная! Квентин, проводи их.

И тихонько добавил:

— Смотри, чтобы не сбежали.

Глава 8

Приемная, в которую проводил нас Квентин, была освещена тусклым светом двух грязно-желтых огарков, торчащих в старой, позеленевшей от времени люстре. Окон в приемной не было.

Вся обстановка этой унылой комнаты состояла из двух побитых молью диванов, низенького столика, одна из ножек которого была заботливо обвязана тряпочкой, и нескольких столь же шикарных стульев. Голые каменные стены были едва прикрыты: на одной из них висел вытертый гобелен, а на другой — совершенно почерневшая от времени картина, которая изображала, как с какой-то особой гордостью сообщил нам Квентин, венчание блаженного Августина. По виду Квентина можно было заключить, что блаженный Августин приводится ему дальним родственником. Однако, как это ни досадно, но даже при самом ближайшем рассмотрении мне не удалось разглядеть на полотне ни самого Августина, ни его невесты, ни свидетелей. Вероятно, венчание происходило ночью.

— Послушайте, Квентин… — начал я, надеясь уточнить подробности изображенной церемонии, и только тогда заметил, что дворецкий как всегда неслышно исчез, предоставив нас самим себе.

Слева от входа располагалась дверь в кабинет покойного Хьюго Блэквуда. Соседство с этой комнатой навевало на меня смутные опасения, но Холмс не обращал на нее никакого внимания.

— Ну что же, здесь вполне можно переночевать, — сказал он и с со всего размаху плюхнулся на диван. Раздался треск, обивка треснула, и Холмс, как по волшебству, исчез с моих глаз, провалившись куда-то внутрь.

— Однако… — послышался оттуда его голос. — Это не слишком-то располагает…

Диван приподнялся, и из-под него показался Холмс, весь в пыли, вате и пружинах. Сердито сопя, он стал отряхиваться. Затем произнес:

— Хм, Ватсон. Вы знаете, я не сторонних аскетизма, но, похоже, сегодня ночью нам придется потесниться. — И Холмс направился ко второму дивану.

Тот оказался точным подобием первого, с той, однако, разницей, что его ножки были надежно привинчены к полу. Холмсу пришлось изрядно попотеть, прежде чем он выворотил здоровенные болты — да еще с изрядным куском пола. «Работа старых мастеров,» — подумалось мне.

— Обидно, — сказал Холмс, приводя себя в порядок. — Но спать нам, по

Я бы не сказал, что очередная идея Холмса привела меня в восторг.

— Видите ли, как врач… — начал я.

Холмс задумчиво посмотрел на меня.

— Ну… Раз медицина против… — Он развел руками и решительно направился к одному из стульев.

Я тактично отвернулся.

— …Что они хотели этим сказать? — мрачно бормотал Холмс минутой позже, рассовывая обломки стульев по углам. — Сейчас я пойду к Блэквуду и потребую объяснений!

Мало что могло остановить моего друга, если он ставил перед собою ясную и определенную цель. В данном случае его остановила тяжелая дубовая дверь, ведущая в коридор. Она не открывалась, и мы догадались, что Квентин запер ее. Ради нашей собственной безопасности, разумеется.

— Я бы, конечно, мог высадить ее плечом, — небрежно кинул Холмс. — Но, боюсь, не выдержит стена. А она, как я вижу, несущая. Попытаемся выбраться через кабинет покойного. А заодно и осмотрим его без лишних свидетелей.

— А вдруг та стена тоже несущая? — с надеждой спросил я.

— Не думаю, — ответил Холмс. — Впрочем, сейчас увидим.

Он разбежался и что было сил ударился об дверь кабинета. Она устояла.

— Терпение, друг мой, терпение, — назидательно сказал Холмс и, разбежавшись еще раз, вложил в удар такую силу, что весь этаж содрогнулся, а с потолка сорвалась люстра и упала прямо на меня. Свечи погасли, и мы оказались в полной темноте.

— Ватсон, где вы? — донеслось до меня.

— Здесь! — слабо ответил я и, широко расставив руки, отправился на поиски Холмса. Мне удалось нащупать стену, и я медленно двинулся вдоль нее, пока не наткнулся на странную скобу. Ухватившись за нее, я с ужасом почувствовал, что она подалась. Раздался зловещий скрип…

Комната осветилась. В двух шагах от меня стоял бледный Холмс с зажженной спичкой в руке.

— Так у вас был ключ? — подозрительно спросил он.

Я обнаружил, что держусь за ручку полуоткрытой двери в кабинет покойного.

— А… Так она не заперта… — пробормотал Холмс. — И как это вы не догадались. — Он зажег поднятую с пола свечу. — Вперед, Ватсон! Я буду вам светить.

Сделать первый шаг в кабинет было страшно. По стенам плясали уродливые тени, в колеблющемся свете свечи вещи теряли привычные очертания и казались фантастическими существами. Даже ящики на полу и те казались живыми.

Последовавший за мной Холмс укрепил огарок на каминной доске и стал расхаживать взад

— Кстати, Ватсон! — внезапно обратился он ко мне. — У вашей матери были дети? Хотя бы один?

Я оторопело воззрился на него.

— Впрочем, неважно. Это я так, к слову.

Холмс отвернулся, и тут его взгляд упал на скрытый от нас прежде креслом покойного маленький столик, уставленный несметным количеством бутылочек, баночек и прочих сосудов.

— Пузырьки! — восхищенно воскликнул Холмс. В его глазах появился лихорадочный блеск. — Пузырьки!..

Я похолодел.

— Ватсон, посмотрите сколько пузырьков!!!

Только тот, кто хорошо знал Холмса, мог меня понять. Написав с десяток монографий о пузырьках, их формах, размерах, вместимости, Холмс едва не довел меня до умопомешательства. Пузырьки, как и верлибры, стали его страстью, смыслом его жизни. И самое страшное было в том, что он их коллекционировал.

У Холмса, без сомнения, была самая ценная и самая богатая коллекция пузырьков в мире. Вся наша квартира на Бейкер

От этих грустных мыслей меня отвлекло бормотание Холмса, который, опустившись перед столиком на колени и полузакрыв глаза, рассказывал что

Так прошло битых два часа. Холмс уже успел описать и классифицировать добрую дюжину пузырьков, и был полон энтузиазма поведать мне об оставшейся сотне:

— Ватсон, вы только посмотрите на этот бокал! Он создан в пятнадцатом веке венецианскими мастерами. Интересно, что специалисты до сих пор не пришли к окончательному выводу, относить венецианские бокалы к пузырькам или нет. Сам я раньше считал…

В комнате наступила тишина. Холмс с каким

«Все, — подумал я. — Это конец. Теперь он начнет собирать бокалы, потом — фужеры, рюмки, стаканы, стопки…»

Между тем, Холмс продолжал вертеть бокал в руках. Он зачем-то понюхал его, затем, лизнув палец, провел им по его внутренней стороне. Вытащив из кармана щепотку серого порошка, он посыпал им палец, полил задымившуюся массу из маленького синего флакончика и стал с нетерпением ждать конца химической реакции.

Когда масса, наконец, перестала бурлить и пениться, Холмс надолго задумался и вдруг, повернув ко мне мгновенно ставшее серьезным лицо, глухо сказал:

— Это яд, Ватсон. Яд. Сэр Хьюго Блэквуд отравлен.

И, как бы в ответ на эти слова, из мрачных глубин замка донесся жуткий, нечеловеческий вой, переходящий то в леденящий душу хохот, то в тоскливые рыдания, многократным эхом разносящиеся по древним переходам и галереям.

Глава 9

— Что это? — воскликнул Холмс. — Что это?!

В первое мгновение я не мог выговорить ни слова — язык отказывался мне повиноваться.

Вой повторился. Он снова перешел в хохот, такой ужасный, что мне хотелось бросить все и бежать, бежать, бежать, сметая все на своем пути, не разбирая дороги и, по возможности, в разные стороны.

— Что это, Ватсон? — повторил Холмс. В его голосе слышалась дрожь.

— Послушайте, Холмс, — прошептал я, когда дар речи понемногу вернулся ко мне. — А может, это смеются ваши крысы? Вы же считаете, что они способны на это…

— Вы с ума сошли! — возмутился Холмс. — Всем известно, что крысы смеются совсем не так.

Мой друг набрал в легкие воздуха и издал несколько судорожных квакающих звуков, от которых остатки моих волос встали дыбом, а спину покрыл холодный пот.

— Вот, Ватсон, вы слышали? Это настоящий крысиный смех. — Холмс с гордостью посмотрел на меня и важно добавил: — Я называю его сокращенно — Ка-Эс. Так вот, там внизу — явно не Ка-Эс. Хотя он несколько и напоминает йоркширский Ка-Эс, который…

Новый страшный вопль из глубин замка совершенно выбил Холмса из колеи. Он метнулся под стол, где уже сидел я.

Утро мы встретили там же, под столом. Мы давно покаялись друг другу во всех наших грехах, по несколько раз вспомнили прожитую жизнь и с безразличием приговоренных к казни ждали своей неминуемой гибели.

Какова же была наша радость, когда с первыми солнечными лучами крики, вопли и стоны затихли, а в дверях показался наш родной, милый, старый Квентин.

— Как, и вы живы? — удивленно спросил он. — Остальные, впрочем, тоже. А я, признаться, так надеялся… Может быть, все дело в этой мерзкой погоде?

И подойдя к окну, дворецкий с недоумением уставился на чистый, без единого облачка небосклон. Помаячив еще с минуту около подоконника, Квентин тяжело вздохнул и повернулся к нам.

— Ну, — сказал он, — вылезайте. Поигрались и хватит. Нечего там отсиживаться.

Мы нехотя покинули наше укрытие.

— Как там внизу? — осторожно спросил Холмс.

— Паникуют… — равнодушно отозвался дворецкий.

— Скажите, Квентин, — дипломатично осведомился я. — А это не вы, случайно, выли сегодня ночью?

Старик с интересом посмотрел в мою сторону.

— А вы остряк, — похвалил он меня. — Комик. Вы не пробовали свои силы в клоунаде? Сэр…

— Нет, но…

— А жаль. У вас талант. На вашем месте я не стал бы зарывать его в землю. — И он удалился, не то одобрительно, не то осуждающе покачивая головой.

Наскоро размяв затекшие от долгого сидения ноги, мы с Холмсом решили спуститься вниз.

В холле стояла непривычная суматоха. Мы с удивлением обнаружили, что в замке, оказывается, довольно много слуг. Они сновали туда и сюда с мешками, сундуками, корзинами и узлами. Создавалось впечатление, что все они одновременно решили взять расчет.

Присмотревшись, мы заметили в толпе снующих слуг некий порядок. Центром его являлась многострадальная супруга Дэниела Блэквуда. На ней был светло

Мы подошли ближе.

— Доброе утро, мистер Холмс. Доброе утро, доктор Ватсон… Джон — этот чемодан — на самый верх!.. Надеюсь, вы хорошо провели ночь?.. Элис, куда вы тащите ковер? Вы с ума сошли!

— Простите, — нерешительно начал Холмс. — Вы, кажется, собрались в кругосветное путешествие?

— Вы что, ничего не слышали этой ночью?! — с ужасом воскликнула леди Джейн.

— Нет, мы спали, — уверенно солгал Холмс, незаметно наступив мне на ногу. — Мы всегда крепко спим. Правда, Ватсон?

Я несколько раз сосредоточенно кивнул.

— Так значит, вы ничего не знаете?! Этой ночью опять появился призрак Блэквуд-холла! Мы ни на минуту не задержимся здесь. Знаете, что тут творилось в тысяча двести восемьдесят четвертом?! Да где же этот Дэниел? Фред! Фре

Из глубины коридора послышались тяжелые шаги, и вскоре оттуда появился здоровенный мужлан в потертых кожаных штанах и полосатой фуфайке. Железной хваткой он сжимал плечи сэра Блэквуда, не давая тому ни на дюйм отклониться от намеченного курса. На спине согнутого в три погибели Дэниела покоился уже хорошо знакомый нам медный резервуар, а из

— Послушайте, Холмс, а медные резервуары вы не относите к пузырькам? — съязвил я и тут же об этом пожалел. Лицо моего друга озарилось.

— Пузырьки! — благоговейно прошептал он и ринулся навстречу Дэниелу.

— Дорогой Дэниел, — страстно начал Холмс, — видите ли… — Он, было, замялся, но в конце концов страсть коллекционера одержала верх. — Видите ли, в кабинете вашего покойного отца я обнаружил коллекцию пузырьков. Я давно собираю пузырьки и поэтому осмелюсь попросить вас об одном одолжении. Не согласитесь ли вы уступить мне некоторые из них? В обмен я мог бы предложить вам несколько редких фиалов византийских мастеров…

— Ой, да забирайте их все! Какой там еще обмен! — прохрипел Дэниел, пытаясь поставить тяжелый резервуар на пол.

— Можно?! — Холмс затрепетал. — Прямо сейчас?! Вы не шутите?!

В этот момент на Дэниела налетел слуга с рыцарскими доспехами в руках. От неожиданности хозяин Блэквуд-холла покачнулся и, не в силах больше удерживать тяжелый груз, выпустил его из рук. Резервуар с грохотом упал на пол и, легко отшвырнув в сторону Холмса, покатился прямо на меня.

И это было последнее, что осталось в моей памяти.

Глава 10

Я открыл глаза. Было темно. Где

— Наконец

Передо мной стоял Холмс, а у стола, с примочками и компрессами, суетилась миссис Хадсон. Я с удивлением обнаружил, что сижу на диване в нашей гостиной.

— Как я тут оказался? — спросил я, ощупывая себя. Как это ни странно, у меня почти ничего не болело.

— Не волнуйтесь, — дружески сказал Холмс. — Это я привез вас домой. Слава Богу, что все обошлось. По

— Я думаю, вам надо основательно подкрепиться, — довольно улыбаясь, сказала миссис Хадсон. — Сейчас я принесу яичницу.

— Да, — подтвердил Холмс. — И весьма основательно подкрепиться. И, если можно, побыстрее. Сейчас мы поедим и отправимся в замок.

— Зачем?! — изумился я.

— За пузырьками! — лицо Холмса дышало торжеством. — Как вы помните, Дэниел презентовал мне коллекцию пузырьков.

— Как! Вы их не забрали? — опешил я.

— Ватсон, но вы такой тяжелый, — с упреком сказал Холмс. — Да и состояние ваше оставляло желать лучшего…

— Простите меня, Холмс, — растроганно сказал я, по достоинству оценив его жертву, но в глубине души жалея, что пришел в сознание слишком быстро.

Наскоро уничтожив приготовленную миссис Хадсон великолепную яичницу, мы стали собираться в дорогу. Внезапно я сел.

— Подождите, Холмс! Там же призрак! Этот жуткий, кошмарный призрак! Вы только вспомните его вой! И потом. Сегодня вторая ночь. Всякий, кто останется в замке — погибнет! Может, лучше подождать хотя бы до завтра?

Блаженная улыбка медленно сползла с лица Холмса.

— Призрак? Я не верю в призраков, — Холмс с совершенно хладнокровным видом стал набивать трубку. Однако пальцы его предательски дрожали, и табак сыпался на пол. — Совершенно не верю. И уж тем более я никак не ожидал, что вы, взрослый человек с медицинским образованием, способны серьезно воспринимать всю эту галиматью. Мне просто смешно.

И Холмс, этот великий актер, почти натурально рассмеялся.

— Впрочем, если вам действительно так страшно, мы можем отложить поездку…

Мне захотелось броситься Холмсу на шею и расцеловать его.

— …и отправиться за пузырьками завтра. Завтра… Ватсон, а вдруг они пропадут?

По лицу Холмса было видно, что внутри у него идет яростная борьба рассудка и страсти коллекционера.

— А если они пропадут, я никогда себе этого не прощу! Вам, впрочем, тоже. Призрак! Ха-ха. Видали мы таких призраков. Они совсем не страшные. В сущности, мне их даже жаль. Подумать только! Прожить долгую, нудную жизнь, помереть и получить за это право появляться только по ночам, после двенадцати, когда все нормальные люди уже спят! — Холмс автоматически посмотрел на часы и радостно присвистнул: — Ватсон! Да у нас же уйма времени! До двенадцати мы успеем десять раз съездить за пузырьками и вернуться!.. Нет, нет, пожалуйста, не возражайте. Решено — мы едем. Приведите себя в порядок, а я побежал за кэбом.

Одевшись, я сел на ящик с обувью и стал дожидаться Холмса. Настроение у меня было неважное, душу бередили мрачные предчувствия. Замок Блэквудов представлялся мне неким подобием Голгофы, на которую мы добровольно решили взойти. С огромным удовольствием я отменил бы эту поездку, но…

И тут мне в голову пришла спасительная мысль. Я вспомнил слова Блэквуда

— Ватсон! Что вы тут встали как столб? Кэб уже ждет! Давайте, давайте! О! Это вы приготовили для меня? Не ожидал! Спасибо, Ватсон, спасибо! — приговаривал Холмс, влезая в мои сапоги. — Вы правы, на улице несколько сыровато… Сидят как влитые! Вы бы тоже одели что

И Холмс затопал вниз по лестнице.

Заверения Холмса, что до места мы доберемся в два счета, оказались безосновательными. К замку мы прибыли только к десяти. Еще полчаса Холмс потратил на то, чтобы выторговать у кэбмена пенни. Это ему не удалось.

— Возмутительно! — бесновался Холмс, когда мы шли по покрытой гравием дорожке, ведущей к замку. — Это настоящий грабеж! Это переходит всякие границы!..

Я молчал. Последний фонарь остался далеко позади, и с каждым шагом становилось все темнее и темнее. Я почувствовал, как мною снова овладевает страх. За каждым кустом мне мерещились вампиры и оборотни, а впереди зловещим чудовищем вставала мрачная громада замка.

— Нет, он думает, что ему все позволено! Хам! Ну ничего! Он у меня попляшет! Он у меня узнает!.. Ватсон, зажгите спичку!

Мы остановились у самого подъезда, и Холмс, плотоядно усмехнувшись, вынул из кармана свою записную книжечку. Я чиркнул спичкой, и великий сыщик, напрягая зрение, занес номер кэба в конец списка подозреваемых в хищении денег. Нарисовав рядом с номером маленький череп и кости, Холмс злорадно захохотал, и смех его, отразившись от древних стен и исказившись до неузнаваемости, заставил меня вздрогнуть.

— Ради Бога, тише, — взмолился я. — Люди же спят!

— Какие люди? Ха-ха! Все еще утром покинули замок!

И тут меня осенило.

— Хм… — я несколько раз демонстративно дернул двери, которые, как и ожидал, были надежно заперты. — А как же мы проникнем внутрь?

— Молча! — сострил Холмс и расхохотался еще громче. — Я все продумал заранее. Смотрите! Вот она. Видите? — И он показал пальцем в ночное небо.

— Не вижу, — отрезал я.

— Ничего, старина, — утешил меня Холмс. — Я тоже не вижу. Но я точно знаю, она там, эта печная труба. Через нее мы легко попадем в замок. Только сначала надо влезть на крышу. Ну, смелее, Ватсон!

Я задрал голову и с сомнением оглядел уходящую ввысь стену. После недолгих колебаний я подошел поближе, подергал побеги плюща и, еще раз прокляв в душе всю эту дурацкую затею, начал восхождение. Великий сыщик последовал за мной, бодро уговаривая меня не волноваться и убеждая, что в случае падения поймает меня.

Но ловить меня не пришлось. Цепляясь за излишества старинной архитектуры, то за крылья амуров, то за бороды атлантов, я фут за футом уверенно продвигался вверх. Минут через десять я уже был на крыше и, тяжело дыша, оперся на гипсовую химеру, нависавшую над парком.

Холмсу повезло меньше. Судя по доносившимся до меня звукам, раза три он срывался, причем последний раз — как я догадался по грохоту падающей черепицы — уже с самой крыши. Но, наконец, и он оказался наверху. Его темная фигура приблизилась ко мне и, облегченно вздохнув, вцепилась в химеру с другой стороны.

Хрупкой статуе, по

Каким-то нечеловеческим усилием мне удалось оттолкнуться от гипсовой фигуры и, немыслимо изогнувшись, все-таки удержаться на крыше. В тот же миг химера, с треском отломившись от основания, тяжело рухнула вниз вместе с так и не отпустившим ее Холмсом. Раздался глухой удар, сопровождаемый звоном бьющихся стекол и страшным проклятием. Затем над парком повисла тягостная тишина. Которая вскоре вновь была нарушена — тяжело дыша, Холмс в очередной раз лез по стене…