Все еще здесь. Приятие перемен, старения и смерти

      Если у вас остались счёты с покойными, было бы мудро решить эту проблему с помощью милосердия и сострадания. Наблюдайте за тем, как ваше тело и ум реагируют на всплывающие воспоминания, и постарайтесь понемногу, шаг за шагом, смягчать своё сердце. Нет нужды отрицать события прошлого, оправдывать их или каким-то образом оценивать. Задача в том, чтобы рассеять боль, полностью осознав её. В результате внимательного рассмотрения становится ясно, что обида паразитирует на своего рода упрямстве. Если вы не способны простить, то, вероятно, потому, что не хотите этого. В этом деле может помочь какой-нибудь ритуал прощения: например, можно написать письмо своему обидчику или медитировать на его фотографию, сознавая, что этот «враг» является душой, отягощённой своими страданиями и невежеством.
      По мере того как я обретал способность всё глубже погружаться в «сейчас», текущий момент становился сильнее, чем воспоминания о прошлом — даже чрезвычайно болезненные. Выход из эго на более широкие просторы сознания вызывал интенсивное чувство полноты и роскоши момента.
      Если у вас имеются проблемы в отношениях с ныне здравствующими, я бы настоятельно рекомендовал вам встретиться с ними лично. Сам я существенно изменил многие взаимоотношения (особенно с родственниками), просто посидев с этими людьми, оставаясь открытым для развития каких-то новых сторон наших отношений. Не надо агрессии; не следует противостоять человеку, предъявляя ему ультиматум: «Нам нужно поговорить!» Просто встретьтесь, и это поместит прошлые отношения (вместе с памятью об этом человеке и о том, что он вам сделал) в настоящий момент. Благодаря соприкосновению прошлого с настоящим наша обида сможет начать таять. Вы можете удивиться, сколько энергии высвобождает это примирение, — именно той энергии, которая впустую тратилась на обиды.
 

УМЕТЬ ПЕЧАЛИТЬСЯ

 
      Пожилому человеку важно уметь печалиться. Практика показывает, что это не так самоочевидно, как кажется. Наша культура, делающая упор на стоицизме и поступательном движении, считающая, что «время — деньги», не терпит медлительности, интровертности и меланхолии. Поэтому она очень часто игнорирует печаль — здоровый, необходимый аспект жизни. Конечно, когда старость выбивает нас из седла, потребность в осознании огорчений становится более явной. Надеяться на освобождение от хватки прошлого и погружение в «сейчас» может лишь тот, кто познал печаль.
      Чем старше мы становимся, тем больше теряем — это закон бренного мира. Мы теряем любимых, мечты, физическую силу, работу и связи. Порой кажется, что потеря следует за потерей. Все эти утраты весьма печальны, и, если мы собираемся жить с открытым сердцем, нам нужно полностью принять эту скорбь.
      Мой друг Стивен Левин предложил строить специальные храмы печали, ритуальные помещения, где мы могли бы без проблем излить своё горе. Такую психологическую отдушину предоставляет иудейский обычай шиве и традиционные ирландские поминки, но подобные традиции становятся всё менее распространёнными и их придерживаются всё реже.
      На протяжении ряда лет я, работая с горюющими людьми, советовал им прежде всего не убегать от душевной боли. Чтобы противостоять тенденции закрываться от болезненных переживаний, нужно как можно шире распахнуться навстречу им и не бояться разбить своё сердце. Надо уделить достаточно времени нашим потерям, будь то смерть друзей и любимых, крушение надежд, потеря дома, родины, карьеры или здоровья. Чтобы не закрываться от горя, следует понять одну истину: горюют о том, что любили.
      Позволив себе горевать, мы начинаем понимать, что у этого процесса нет явного конца. Горе напоминает спираль: оно слабеет, нам на время становится легче, а потом оно переходит на более глубокий уровень. Часто, когда нам кажется, будто горе уже покинуло нас, оно возвращается с новой силой. Поэтому важно быть терпеливым и не спешить выбросить печаль из своей души.
      Хотя кризисная стадия горя в должное время (которое у каждого человека своё) закончится, глубокие чувства не исчезают полностью. В конце концов вы поймёте, что «любовь сильнее смерти». Однажды я познакомился с девушкой, чья жизнь была парализована смертью любимого (его убили в Центральной Америке). Я посоветовал ей: «Попробуй взглянуть на происходящее так, словно ты учишься на ведунью». В процессе такого обучения все события должны восприниматься как «зерно на мельницу» . Её отношения с тем молодым человеком должны стать частью её мудрости. Но вначале ей нужно научиться видеть в этих отношениях взаимодействие двух душ. Она не может быть с ним на физическом плане, поэтому необходима духовная связь. Души способны общаться без тел.
      Когда в 1973 году умер мой гуру, я предполагал, что буду сильно горевать — ведь он играл в моей жизни огромную роль и я очень любил его. К моему удивлению, всё оказалось иначе. Со временем я понял почему. Наша духовная любовь была настолько сильна, что после того, как Махарадж-джи оставил тело, он год за годом так же явно присутствует в моей жизни.
 

НЕПРИВЯЗАННОСТЬ К БУДУЩЕМУ

 
      Научившись погружаться в «сейчас», мы обнаружим, что способны освободиться не только от прошлого, но и от будущего. Согласно тибетскому учению, не надо преждевременно «приглашать» будущее в свои мысли или беспокоиться без необходимости, ибо точно так же, как прошлое держит нас воспоминаниями,будущее ловит нас приманкой ожиданий.
      Напуганные ужасными событиями и прогнозами, многие люди проводят существенную часть жизни в страхе перед грядущим. Хотя нас, несомненно, больше всего страшит смерть (о ней мы поговорим подробнее в следующей главе), наше внимание занимают также другие опасения, уводящие нас из текущего момента и погружающие в море предположений типа «что, если?..». Это бессмысленное занятие. Хотя нам, чтобы упорядочить свою деятельность, необходимо планировать будущее, типичные для многих пожилых людей смутные опасения и навязчивое беспокойство ничего не дают.
      При внимательном рассмотрении оказывается, что большинство наших страхов связаны с нашими представлениями о будущем. Страхи вырастают из неизвестности, и, хотя многие избегают того, что пугает, разумно подойти к своим страхам как можно ближе, принести свои представления о будущем в настоящее — чтобы обезоружить их. Несколько лет назад меня пригласили выступить на благотворительном вечере в пользу организации, основанной моим знакомым, который недавно покинул землю. Я мало кого знал из них, но решил, что нужно почтить память умершего. Они назначили дату и спросили, о чём я намереваюсь говорить. Я сказал представительнице организации, что работаю над книгой о сознательном старении и могу рассказать об этом.
      — О, не думаю, что люди в этом городе придут слушать о чём-то вроде старения! — сказала она.
      — Ладно. Может, рассказать о страдании? Она пришла в ужас:
      — Никто не хочет страданий!
      — Тогда я мог бы говорить о смерти — я на протяжении ряда лет работаю над проблемой сознательного умирания.
      — О нет! Никому не хочется, придя на ужин, услышать о смерти!
      В конце концов мы договорились, что моя речь будет называться «Смысл жизни и её этапы». Я говорил именно о старении, страдании и смерти. После лекции одна женщина сказала мне: «У вас очень негативный подход. Вы говорите о таких вещах, как старение и смерть». А мне казалось, что я говорил о чём-то радостном!
      Хотя не следует «приглашать» будущее, нельзя отрицать то, что может произойти с нами в старости. Если вы составите список возможных несчастий и потерь (как в своё время сделал я), то поймёте, сколь невыносим этот перечень для эго. Тот, кто не поднялся на уровень души, кто не пробуждает духовное сознание медитацией, похож на пассажира тонущего судна, не имеющего возможности спастись. Но духовная перспектива даёт возможность исследовать страхи, не позволяя им удушать нас.
      Можно записать на листе бумаги, какие варианты будущего вас страшат больше всего (о таком списке шла речь в главе о физическом теле) и мягко сосредоточиться на каждом из них — чтобы прочувствовать их сейчас и тем самым лишить их силы. Лора Хаксли в своей книге «Мгновение без времени» даже предлагает читателям в качестве упражнения представить свои похороны. Если это для вас слишком, представьте, что вы, подобно мне, вынуждены передвигаться в инвалидной коляске (многие боятся, что в будущем потеряют дееспособность) или остались в одиночестве, без семьи и друзей. Рассматривая эти ситуации сейчас, не позволяя своему сознанию покидать нынешнее мгновение, вы сможете увидеть, что страхи являются порождением вашего ума.
 

ВРЕМЯ И ПЕРЕМЕНЫ

 
      Время и перемены взаимосвязаны. Время отмеряется периодическими изменениями, а перемены мы измеряем ходом времени. Для многих из нас страх перед будущим равнозначен боязни перемен. Эго противится выходу за пределы известного. Перемены почти всегда воспринимаются как угроза, ибо эго чувствует себя комфортно только с тем, что может контролировать. Однако сознательное старение способно помочь нам избавиться от страхов относительно будущих изменений. Дело в том, что на душу перемены влияют не так, как на эго.Для души время течёт иначе: она измеряет его воплощениями.Каждое воплощение подобно часу, или даже минуте. Эго живёт по земному времени, а душа — по времени души.Душа мыслит в терминах бесконечных эонов. Научившись не упускать из виду обе перспективы, мы обретаем устойчивость, которая позволяет нам как принять поток перемен, так и перевести дух. Избавляясь от эгоистичной привязанности к бренным вещам и познавая то, что вечно существует в каждом моменте настоящего, мы учимся принимать перемены с интересом (а не со страхом) и начинаем более комфортно чувствовать себя перед лицом неизвестности.
      Я часто рассказываю замечательную историю, которая иллюстрирует этот вид мудрости.
       Жил-был крестьянин, и у него был конь, которым он очень дорожил. Однажды конь ускакал неведомо куда, и пришёл сосед — посочувствовать.
       — Мне так жаль, что ты лишился коня, — сказал сосед, стараясь быть хорошим товарищем. — Вот несчастье!
       — Как знать? — ответил крестьянин.
       На следующий день конь прискакал обратно, а вместе с ним — целый табун диких кобыл.
       — Как здорово! — восхищался сосед. — Вот тебе повезло!
       Крестьянин ответил:
       — Как знать?
       Через несколько дней сын крестьянина, объезжая дикую лошадь, упал наземь и сломал ногу. Понятно, что сосед опять пришёл со своими соболезнованиями.
       — Как знать? — сказал крестьянин.
       Вскоре через деревню проходило казачье войско, забиравшее парней на войну. У сына крестьянина была сломана нога, поэтому его оставили дома.
       — Ну разве тебе не везёт?! — воскликнул сосед, услышав об этой новости.
      Угадайте, что ответил крестьянин.
      Речь идёт о том, что мы никогда не знаем, что случится в будущем и как случившееся повлияет на нас. Если мы хотим уменьшить свои страдания, нам нужно с максимальной благосклонностью принимать перемены (которые, ввиду закона невечности, неизбежны) и оставаться открытыми для того, что нам неизвестно. Несколько лет назад я познакомился с Томом Эндрюсом, который баллотировался на пост сенатора в штате Мэн. Ему пришлось трижды лечиться от рака, из-за которого он лишился ноги. Я был впечатлен спокойной уверенностью Тома и спросил его, как ему удаётся сохранять такую бодрость духа. «На третий раз, — сказал он, — до меня наконец дошло. Нужно открыться происходящему и не бояться. Поискав, я нашёл лучшие методы лечения, традиционные и альтернативные, а потом вновь занялся своей жизнью. Важнее всего — не бояться будущего и оставаться открытым всему, что бы ни произошло. Каким бы странным и незнакомым ни было выпавшее на мою долю, я говорю себе: «Это то, над чем тебе сейчас нужно работать».
      Таким образом, мы планируем то, что можно спланировать, и работаем над тем, что нам досталось. Или, как говорят художники, «измени в пейзаже то, что можно изменить, а что изменить нельзя, рисуй». Старея, мы теряем власть над обстоятельствами своей жизни (вернее, эго теряет власть), и нам приходится смотреть в неизвестность куда чаще, чем раньше. После инсульта я ежедневно учусь этому. Я теперь мало что могу делать, а упрямым людям (к которым я отношу и себя) чрезвычайно трудно смириться с такой ситуацией. Но что остаётся, если не можешь вернуться в исходное состояние? Мудрость требует, чтобы мы перестали цепляться за свои представления о том, как всё должно быть, и научились принимать реальность такой, какова она есть. Это возможно лишь в том случае, если мы будем принимать всёпроисходящее с открытым сердцем.
      Возрастные изменения тревожат нас, в частности, потому, что наше представление о себе входит в противоречие с реальностью. Хотя внутренне мы можем чувствовать себя подростками, наши тела на каждом шагу возражают нам, и это порой заканчивается плачевно (как в моём случае, когда я, пытаясь запрыгнуть на сцену, растянулся на ней). Но эта проблема кажущейся несовместимости опять-таки преподаёт нам важный урок. Чем старше мы, тем больше вероятность возникновения моментов «когнитивного диссонанса» — противоречий между реальностью и представлениями о себе. Хотя этот конфликт болезнен, он ясно указывает на то место, за которое мы цепляемся и которое требует нашего внимания.
      Подобно тому как физическая боль привлекает внимание к проблемам тела, душевные страдания указывают нам, куда надо направить своё осознание. Другими словами, наши разочарования, гнев, иллюзии и т. д. помогают нам освободиться от страданий. Они показывают, где застряло наше эго, и напоминают о необходимости подняться на уровень души. Они возникают, когда человеку, зажатому в тисках времени и сопротивляющемуся переменам, необходимо выйти за рамки прошлого.
 

ПРИБЛИЗИТЬСЯ К СТРАХУ

 
      Неизбежной альтернативой приятия перемен является страх. Все мы знаем людей, которые ради сохранения привычной жизни держатся за то, что нельзя удержать. Это тупиковая ситуация. Они паникуют, пытаясь не подпускать к себе будущее; желая сохранить всё, как есть, они помещают себя в узкие и жёсткие рамки. Страх превращает их жизнь в полусмерть, в ад для напуганных. Мы не можем быть открытыми жизни, не открывшись переменам, — вот довольно пугающая истина, с которой мы сталкиваемся в старости. Сильнее всего обретению мудрости препятствует желание не допустить перемен.
      Отношение эго к переменам можно проиллюстрировать образами индийской мифологии, в которой Богиня (или жизнь) представлена в двух основных формах: Кали и Дурга. Кали — ужасное божество. Она украшена гирляндой из черепов и опоясана оторванными руками. С её языка каплет кровь, она держит обагренный кровью меч. Кали является врагом эго; именно этот ужасающий аспект Богини мы видим, когда пытаемся управлять миром или цепляемся за что-то. Кали призвана сокрушить эгои насильно избавить нас от того, за что мы держимся.
      Когда мы отстраняемся от своего эго, Кали превращается в Дургу, золотую Богиню, сияющую Великую Мать. Наша программа сознательного старения требует, чтобы мы как можно ближе подошли к Кали, к тому, что страшит нас, — чтобы обнажить свои привязанности и — после избавления от них — познать безмятежность.
      Если мы не убегаем от своего страха перед будущим, у нас появляется замечательная возможность войти в духовное измерение. Надо добровольно отрыться всему, что содержит в себе данное мгновение — включая самые страшные, как нам кажется, угрозы. Но как сделать это? Воспитывая бесстрашие и знакомясь с нашими демонами.
      Когда я начал работать с умиранием, я сделал это по двум причинам. Во-первых, по милости моего гуру, а также благодаря медитации и энтеогенам мне были дарованы метафизические переживания. Я решил, что смогу изменить в лучшую сторону бытующее в нашей стране устаревшее, средневековое восприятие смерти и умирания. Я надеялся, что, сидя рядом с умирающими (большинство которых привыкли считать себя всего лишь телом и умом) как душа,я сумею в весьма подходящее время сообщить им более высокую истину и открыть широкие перспективы сознания.
      Вторая причина была личной. Я, как большинство людей, боялся смерти и хотел избавиться от своего страха. Мне также нужно было бороться со своими антипатиями, желаниями и замешательством — порождением эгоистичных привязанностей и неведения. Чтобы избавиться от привязанностей, я нуждался в наглядном подтверждении бренности всего земного. Я знал, что нет более эффективного способа глубже прочувствовать закон перемен и невечности (анитьи),чем находиться рядом с умирающим.
      Хотя я, конечно, не свободен от страха смерти, могу сказать, что приближение к умирающему человеку (и, соответственно, к своему собственному неприятию смерти) помогло мне избавиться от личного сопротивления и ознакомило с тем, что в противном случае осталось бы абстрактным (и поэтому непобедимым) демоном. Если мы добровольно подойдём к зеркалу, в котором отражаются пугающие или тревожащие нас перемены, и внимательно рассмотрим их, наш страх перед будущим станет слабее. Тот, кто осознал неизбежность изменений, не будет захвачен врасплох и шокирован, когда законы природы сделают своё дело. Это не избавляет от страданий, но позволяет посмотреть на них по-новому — не так, как некоторые знакомые мне старики, которые в возрасте восьмидесяти-девяноста лет всё ещё спрашивают: «Почему это произошло со мной?» Приготовившись к тому, что случится в старости, мы сможем принять свой жребий более достойно и благодушно. С точки зрения эго перемены равнозначны страданию, но для души перемены — просто перемены. Помедитируйте на это.
      И, конечно, нельзя забывать о том, что наше восприятие будущего зависит от того, как мы относимся к тайне.Сколько бы мы ни узнали о себе и своём существовании, в нас всегда останется намного больше неизвестного нам. Но у души нет никаких проблем с тайной — тайна является неотъемлемой частью души. Превращаясь в мудрых старцев, мы осознаём, что эго ни над чем не властно; мы начинаем погружаться в таинственное «сейчас» и позволяем будущему разворачиваться так, как оно того пожелает.
 

ВНЕВРЕМЕННОЕ «СЕЙЧАС»

 
      Овладевая искусством сознательного старения, мы начинаем видеть, в какой степени порабощённость временем является порождением нашего ума. Вероятно, вам неоднократно предоставлялась возможность убедиться в этом на личном опыте (хотя не исключено, что вы не обращали на это внимания). Вспомните, к примеру, каково быть полностью поглощённым каким-либо делом — скажем, чтением хорошей книги, или любовью, или слушанием чарующей музыки. Очнувшись, вы вдруг понимаете, что незаметно пролетел целый час. Сосредоточившись на своём занятии (а может, рассредоточившись)и прекратив метания ума (от прошлого к будущему и обратно), вы выпадаете из времении освобождаетесь от прошлого и будущего. После таких «вневременных» моментов вы чувствуете себя расслабленными, отдохнувшими телесно и психически. Вы словно сбросили с себя невидимую ношу. Именно на достижение такого эффекта направлена практика сознательного старения. В старости, будучи не столь занятыми, как прежде, мы можем с помощью этих техник в любой момент ослабить железную хватку времени и войти во вневременное «сейчас».
      В обретении свободы ключевым моментом является осознание того факта, что в «сейчас» времени нет.Все великие мировые религии говорят о «вечном сейчас» и утверждают, что искать Царство Небесное надо не за тридевять земель, а именно там, где находишься. Другими словами, вечность уже здесь,и, научившись «терять нить времени» в моменте настоящего, мы обнаруживаем скрытые измерения повседневной жизни. Они всегда были с нами, но мы не видели их из-за порабощённости временем. Мгновение является вратами вечности.
      Научиться воспринимать жизнь как цепочку вневременных моментов можно, постаравшись не заниматься сразу несколькими делами. Когда пьёте чай, просто пейте чай. Читая газету, просто читайте газету. Это помогает успокоить ум и ослабить петлю времени. Внимательная сосредоточенность на каком-то деле дарует восхитительную свободу от мыслей. Времени нет ни в глотке чая, ни во вдохе, ни в сделанном шаге. Научившись при любой возможности всецело сосредоточиваться на текущем моменте, вы обретёте чувство покоя, которое даёт пребывание в вечном «сейчас». Это не значит, что не надо носить часы, придерживаться распорядка дня или планировать дела на завтра. Просто нужно полностью сознавать всё, что делаешь. Попрактиковавшись в этом, можно укрепить ум и уменьшить беспокойство. Хотя порой ваш внутренний свидетель будет привязан к физическому уровню, он научится выходить за рамки земного существования и наполнит вашу жизнь чувством вневременного «сейчас», содержащего в себе прошлое и будущее.
 

ТРИ ЛИКА ВРЕМЕНИ

 
      Осознав относительность времени, мы начинаем замечать, что его лицо меняется — как на изображённых Сальвадором Дали часах, перетекающих в другие формы. Мы увидим, что есть разные виды времени: объективный хронометраж по Гринвичу; «психологическое время», которое тянется как резина, когда мы скучаем, и проносится стрелой, когда мы счастливы; «время социума», варьирующееся в зависимости от скорости жизни общества, от уровня развития технологии и подхода ко времени (например: «время — деньги»).
      К нашей программе сознательного старения имеют отношение все эти три аспекта времени. Давайте начнём с «психологического времени». Многие пожилые люди утверждают, что с годами время начинает двигаться и быстрее, и медленнее, чем раньше. Годы летят, а часы тянутся. Этот феномен можно объяснить по-разному. Например, чем старше вы, тем меньшая доля вашей жизни приходится на каждый год. Другими словами, для десятилетнего ребёнка год — это 1/10 его жизни, а для шестидесятилетнего человека год составляет всего 1/60 от прожитого.
      Как бы там ни было, чем старше мы, тем быстротечнее время; мы чувствуем, что оно утекает сквозь пальцы, словно песок. Я часто слышал, как старики спрашивают. «Куда пропало время?» Кажется, что события десятилетней давности произошли вчера.
      Конечно, у такой дезориентации во времени могут быть и положительные стороны. Инсульт повлиял на мои «внутренние часы», и я уже не столь сильно привязан к железной поступи времени. Я заметил, что чем аморфнее становится моё психологическое время, тем легче мне погружаться в «сейчас».
      Для некоторых стариков время мчится; они мечутся, не успевая сделать то, что нужно. Но для не меньшего количества пожилых людей время тянется чрезвычайно медленно. Часто это малоподвижные люди, в жизни которых нет заметного стимула. В результате появляется скука. Возникает мучительное ощущение: время словно бы каплет из крана. Скука является одним из самых распространённых спутников стареющего человека. Однако скука (как и многое другое) часто оказывается вовсе не тем, чем кажется.
 
      Как-то я отправился на три месяца в Мьянму (тогда она ещё называлась Бирмой) на медитационный ритрит. Мне выделили в монастыре келью, в которой не было книг, бумаги, не с кем было поговорить. Собственно, там вообще было нечего делать. Пару раз, сидя на кушетке для медитации, я подумал: «Мне уже надоело». Но вместо того, чтобы прогонять мысль или прийти к выводу о том, что «надо сматывать удочки», я решил познакомиться со скукой ближе. Я спросил себя: «На что похожа скука? Квадратная она или круглая? Она движется или стоит на месте?» Чем больше я задавался вопросами о природе скуки с позиции души, тем интереснее становилось это переживание. Перестав тревожиться о том, что скучаю, и рассмотрев мысли, образы, предубеждения, ожидания и физические ощущения, которые содержит в себе состояние, названное мною «скукой», я понял, что «скука» — это фикция. На самом деле, я просто исследовал иное состояние сознания. Это вновь продемонстрировало мне, сколь полным и богатым может быть настоящее мгновение.
      Как и всегда, трансформация осуществляется благодаря вниманию.

 
      Помимо «психологического времени» на нас воздействует также «время социума». В каждой культуре оно своё, особенное — наподобие особого языка или национальной кухни. Философ Кен Уилбер заметил, что мы живём не в духовном веке, как объявило движение Нью-Эйдж,а, скорее, в век информации. Для нашей основанной на философском материализме индустриальной культуры характерен ускоренный темп жизни.
      Однажды на Пятой авеню я увидел пожилую пару. Они шли очень медленно, поддерживая друг друга. Через перекрёсток проносились, спеша успеть на зелёный свет, машины и люди. Когда старики медленно двинулись через дорогу, я ощутил, насколько враждебны к ним окружающие. Машины сигналили, люди толкали их вперёд, а они так растерялись, что вообще остановились. Окружающий мир двигался настолько быстрее их, что они выглядели марсианами. Я подумал:
      «Интересно, как бы им жилось в деревне или маленьком городке, где люди помогали бы им?» Наверное, там они не были бы столь неуместны, ибо больше соответствовали бы тамошнему укладу жизни.
      Как-то я свозил своего почти девяностолетнего отца в городок Холлистон, расположенный рядом с Бостоном. Когда мой отец был ребёнком, у его деда (который первым из нашей семьи перебрался в Америку) была ферма вблизи Холлистона. Мне захотелось, чтобы отец опять увидел эти места и вспомнил былые дни. Тогда он жил с родителями в многоквартирном доме в северной части Бостона, а на выходные они приезжали поездом в Холлистон. Дед встречал их на станции и отвозил на дрожках на ферму. Я подумал, что отцу будет приятно вновь проехать по этому маршруту.
      Я порылся в старых картах, чтобы определить, где могла находиться ферма, и мы поехали туда по старой дороге. На месте оказалось, что дома уже давно нет — лишь несколько гниющих досок. В преклонном возрасте отец стал молчалив. Вот и тут, не проронив ни слова, он огляделся так, словно заблудился, а потом опустил глаза и всю обратную дорогу смотрел в пол. Я был весьма разочарован! Чтобы найти старую ферму, мне пришлось приложить немало усилий: я звонил в муниципалитет и т. д. Но, казалось, отца наше приключение совершенно не заинтересовало.
      Вдруг я понял, в чём проблема: отец просто не успел понять, что произошло. День промелькнул слишком быстро! Мы ехали от станции со скоростью автомобиля, а отец помнил поездку на повозке. И я решил всё повторить. На этот раз мы двигались так медленно, как могли бы катиться дрожки, в которые запряжена гнедая кобыла. И вдруг отец ожил! Из его уст полился поток воспоминаний: «Тут я упал с повозки. Здесь мы ели яблоки!» Отцу было что рассказать, но он не мог сделать этого, пока мы не замедлились, позволив выйти на сцену его памяти, которая связала его с этими местами.
      Этот случай помог мне понять, почему так много стариков чувствуют, что идут не в ногу с миром, движущимся слишком быстро, и почему многие пожилые люди жаловались мне, что чувствуют себя отставшими от времени.
      Хотя мы способны принимать новое, старое порой тоже может оживать. Мой отец был современным человеком, но вернулся в прошлое, перешёл на другой уровень реальности. Он не застрял в прошлом — чтобы вернуться туда, ему понадобилось приехать в места своего детства. Он не ностальгировал. В старости люди часто начинают воспринимать время так же, как в детстве, когда на них не давил груз обязательных дел.
      Я сижу на крыльце и молчу вместе с деревьями, растущими рядом. Помню, что в детстве я совершенно не чувствовал себя занятым человеком — так же, как сейчас. Моя старость дала мне такой же временной простор, как когда-то детство. Это позволяет душе заявить о себе. В случае с отцом я постарался замедлиться, чтобы воссоздать то пространство, в котором он нуждался, чтобы проснулось его детство. Машина превратилась в дрожки. Скорость автомобиля не могла предоставить столько места, сколько давала повозка с лошадью.
      Пожилых людей всеобщая одержимость скоростью часто не просто смущает, но и травмирует. Я провёл немало времени в Манхеттене, где спешка практически стала манией, и видел, как трудно пожилым людям иметь дело с урбанистическим окружением. Старому человеку трудно пересечь перекрёсток с быстро переключающимися сигналами светофора и несущимися машинами, не пострадав физически или по крайней мере психически. Наблюдая за тем, как старушка с палочкой маневрирует среди машин, а таксисты бешено сигналят ей, я ощутил, сколько агрессии к духу её старости содержится в нашей одержимой временем культуре.
      Понятно, что медицина тоже стала заложницей всеобщего ускорения. Когда я был ребёнком, врач рассматривался чуть ли не как член семьи. Он звонил пациентам домой, заходил на чай. Теперь, когда я посещаю врача, хорошо, если за те семь-десять минут, которые он отводит на приём пациента, мы обменяемся рукопожатием и представимся друг другу. Это же верно и в отношении юристов. Мой племянник — адвокат, и он рассказал мне, что к его телефону подключена приставка, фиксирующая каждую потраченную на деловые переговоры секунду. Когда-то адвокат не считал часов, проведённых с клиентом; он мог даже отобедать (не выставляя за это счёт) с тем, чьи интересы представляет. Современному человеку, зажатому в тисках времени, такие отношения могут показаться романтическими или даже излишне сентиментальными, но не так уж давно это было нормой.
 

ВРЕМЯ ДУШИ

 
       Все эти разновидности времени (объективное и психологическое время, а также время социума) воспринимает эго.У души время совсем другое; она живёт по иному календарю. В сравнении с душой эго выглядит как муха-однодневка, которая утром появляется на свет, а вечером умирает. Научившись смотреть на мир глазами души, мы соответственно изменяем и своё отношение ко времени.
      Чем дальше мы, исследуя духовный уровень своего бытия, продвигаемся по пути мудрости, тем яснее становится, как мало внимания наша культура уделяет сакральным аспектам повседневной жизни.