Андрей Дашков
      ЧЕРНЫЙ "РОВЕР", Я НЕ ТВОЙ
      Вовчик был большим, серьезным и страшноватым на вид мужчиной. Тяжелая платиновая цепь смотрелась на его шее как строгий ошейник на бультерьере. Водянистые глазки ржавели под крепким козырьком из сильно выдвинутых вперед надбровных дуг. Кожа была мучнисто-белой, незагорающей; лицо - грубым, но правильным. По отдельности придраться вроде бы не к чему; все вместе производило странное впечатление живой маски. Когда Вовчик задумывался об абстрактных вещах, в его облике проявлялось нечто от инопланетного монстра. Такое случалось редко, однако тупым он не был никогда. Он оказался даже слишком неординарной личностью там, где лучше всегда оставаться в тени. Однажды его хозяева решили, что ему пора исчезнуть, и он догадался о том, что решение принято, чуть раньше, чем им хотелось бы. У него хватило благоразумия вовремя убраться. И место, где он хотел спрятаться, было выбрано верно - единственное место, в котором его не достанут самые длинные руки в мире...
      Вовчик въезжал в закрытую зону в приподнятом настроении. Впрочем, закрытой она была лишь для тех, кто не хотел возвращаться. Вовчику путь назад был заказан. Такой остроты чувств он давно уже не испытывал. Ему предстояла игра, результат которой невозможно предугадать. Нечто подобное происходило с ним в пору его спортивной молодости, когда он выходил на ответственный матч.
      В те безвозвратно ушедшие денечки его, как щенка, возбуждало буквально все: закулисные интриги, хвалебные или ругательные статейки в газетах, рев зрителей, пришедших взглянуть на современных гладиаторов, ощущение собственной физической мощи и энергии, бьющей через край, ярость соперников, их грязные приемчики, не менее яростный натиск собственной команды, когда тела сливались в одну безликую таранящую массу. И, конечно, восторги девушек.
      Сейчас это казалось немного смешным, а тот, юный Вовчик, - едва знакомым парнем, кем-то вроде друга детства, о котором вспоминаешь спустя много лет; однако закалка регбиста пригодилась ему в делах более насущных. До сих пор он сочетал силу, быстроту, ловкость и тактические способности. Отчасти поэтому остался живым и здоровеньким. Только пара шрамов на теле напоминала о том, что зевать в любом случае не стоит. И качество серого вещества у Вовчика тоже, по всей видимости, было выше среднего. Это - свое, данное от рождения. Загадочные маленькие клеточки, на которые не действуют стероиды. А если и действуют, то не лучшим образом...
      Вовчику не испортила настроения даже болтовня старой цыганки, которая, возможно, вывела бы из равновесия более впечатлительного и суеверного человека. Ему приходилось видеть мертвецов с амулетами и всеми признаками настоящих "счастливчиков" на посиневших телах. Он не верил в знамения, в судьбу, в бога, в дьявола, в государство, в переселение душ, в правосудие, в рыночную экономику, а также в теорию вероятности. Он считал, что играя, например, в "русскую рулетку", всегда можно подменить патроны.
      * * *
      Цыганку избивали менты на окраине Центрального рынка. Привычное дело мошенничество с валютой или просто мелкая кража. Вероятно, бабка даже заслуживала профилактического пинка под зад. В другое время Вовчик равнодушно проехал бы мимо. Глупо ссориться с милицией. Но для отъезжающего навсегда, как и для неизлечимо больных, некоторые условности теряют силу. Менты оказались рослыми и здоровыми, и все же это были обыкновенные патрульные быки, вдобавок нездешние и малость туповатые. В противном случае они не связывались бы с цыганами...
      Вовчик вылез из своего только что вымытого черного "ровера" и неспеша направился к ним, наблюдая, как тяжелые ботинки пачкают многочисленные цветастые юбки. Звон монист разносился на пол-квартала. С ментами он не стал разговаривать. Одному хватило удара ребром ладони по горлу; второго пришлось ударить трижды, в том числе, разок ногой по шарикам. Зато теперь Вовчик мог сказать, что внес свой вклад в борьбу с демографической катастрофой.
      Старуха оказалась крепче, чем он думал. Она поднялась самостоятельно. Струйка крови, текущая из уголка рта, была почти не видна на дубленой коже. Старуха не благодарила Вовчика, но он и не рассчитывал на благодарность. Она только смотрела на него долго и внимательно, и что-то менялось в ее черных, как сгнившие вишни, глазах.
      Вовчик повернулся, чтобы уйти. Патрульные, лежащие без сознания, были не лучшим обществом для человека его "профессии".
      - Еще до утра ты встретишься со смертью, - сказала цыганка ему вслед.
      Вовчик ухмыльнулся. Он сам частенько бывал вестником смерти. И все же на мгновение он пожалел о том, что вмешался.
      * * *
      Зато теперь все было забыто. Он предвкушал новый матч, крепко сжимая руль своего трехсотсильного рысака-вездехода. И это будет посерьезнее регби. Совсем другие ставки. Если агент, устроивший ему билет в один конец, не обманул, на кон поставлена жизнь. Если же обманул и обратный путь существует, Вовчик знал, что сделает с этим скользким хмырем. И тот, похоже, знал тоже.
      Организм усиленно вырабатывал адреналин. Впервые за многие годы, слившиеся в багрово-серую полосу, впереди маячила полная неизвестность. Все остальное Вовчик уже перепробовал - карты, рулетку, шлюх дорогих и подешевле, бои без правил, охоту, ремесло палача, наемника, телохранителя и даже роль "хорошего парня". Последнее занятие оказалось довольно увлекательным, но в конце концов и оно стало все больше напоминать скучную, бессмысленную, неблагодарную и до отвращения предсказуемую работу. Женщины, которых он охранял и спасал от верной гибели, становились его любовницами, а затем изменяли ему с хлыщами "своего круга" или полными ничтожествами. Щедрые пожертвования детским домам и церквям, которые он делал в припадке человеколюбия, разворовывались; у других "хороших ребят" была короткая память, а преданность всегда имела денежный эквивалент.
      Вовчик не то чтобы разочаровался (он лишился иллюзий одновременно с девственностью, и это произошло довольно рано - когда ему было лет четырнадцать), однако заподозрил, что игра на поле жизни идет не по правилам - в одни ворота. Кто-то сильно мухлевал там, наверху, и Вовчику это не нравилось. После тяжелой травмы колена на спортивной карьере можно было ставить крест. Он решил взять тайм-аут и поработать вышибалой в одном из местных кабаков. Его заметили посещавшие кабак большие люди и предложили более достойную работу. Вовчик отдавал себе отчет в том, что выход из нового бизнеса - только вперед ногами, но его засосало всерьез и надолго. Да и бесплатная жратва не росла на деревьях. Ему пришлось работать в поте лица, добывая хлеб свой, а заодно икру и масло, а потом легавые упали на хвост и больше уже не слазили, подобравшись к самому лоснящемуся загривку. Он стал лишним, опасным для хозяев и оказался между двух огней. У Вовчика, конечно, был выбор - вроде того, который предлагают смертникам. Или сдохни, или живи остаток своих дней в клетке. Но и в клетке тебя рано или поздно поставят на нож или подсадят на иглу. Конечный результат одинаков...
      Он предпочел третий вариант. И вот теперь он был свободным в закрытой зоне. И будто заново родился. Ни одну из своих любовниц он не взял с собой. Принципиально. Даже Элку - самую жадную и веселую. Вовчик летел к новой жизни, бросив все барахло в прошлом. Все, кроме черного "ровера".
      Слева пылал закат. Вдоль дороги медленно текла река. Лучи заходящего солнца окрашивали воду в цвет крови. В этом узком и извилистом мистическом зеркале ничто не отражалось, ничего нельзя было разглядеть. Вовчик и не пытался. Он знал только, что красный закат предвещает ветреный день, но даже к этой примете относился скептически. Справа сливалась с горизонтом черная полоса леса. Пустыри по обе стороны дороги заросли бурьяном.
      Через десять минут Вовчик включил фары. Впереди что-то сверкнуло чистым никелем. Он думал, мотоцикл или автомобиль. Возможно, первое испытание на пути Вовчика Свободного. Или милицейский пост? Что ж, значит, он выбросил бабки на ветер. О бабках он никогда не жалел. А вот кое-кому придется пожалеть о своем утраченном здоровье. В случае, если его подставили, Вовчик собирался идти до конца. Прежде, чем его возьмут, он успеет разобраться со всеми виноватыми. И главным орудием будет ржавый, тупой, зазубренный нож...
      Он проверил пушку и приготовился к худшему. Оказалось - ложная тревога, и Вовчик расслабился. Подъехав поближе, он разглядел гибрид автоматического шлагбаума и игрового автомата, водруженного прямо на развилке. Сверху перекресток напоминал куриную лапку. Асфальт заканчивался в этом месте. Отсюда начиналась гораздо более узкая грунтовая дорога. Две другие уводили куда-то в стороны.
      Самое забавное, что игровой автомат работал, несмотря на видимое отсутствие электрического кабеля. У Вовчика был кое-какой опыт. Например, он знал, что проблему нельзя "объехать" - это означало бы только, что проблема останется за спиной. Подставлять под удар спину не любит никто. Впрочем, наличие автомата вряд ли можно было считать проблемой, если только эта штука не заминирована.
      Вовчик притормозил перед шлагбаумом и вышел из машины. Глубокие рвы по обе стороны дороги были серьезным препятствием даже для "ровера". Проще было заплатить, хотя дорога по ту сторону шлагбаума казалась на редкость дерьмовой. Вовчику предлагалось сыграть по местным правилам; он не возражал. Конечно, правила не будут справедливее, чем везде, но высшая справедливость - это для бабушек, читающих Евангелия.
      Однорукий бандит дешево подмигивал в лучах фар. Обычный автомат, если не считать рисунков на барабанах. Рисунки были какие-то странные: солнечные диски, полумесяцы, рыбы, ладони, короны, виселицы, мечи, жуки, глаза, пентакли... Вовчик не разбирался во всей этой хрени, предназначенной для пугливых дегенератов, не умевших себя защитить. Вовчик умел. Он сунул монеты в приемную щель на блоке управления шлагбаумом. Внутри что-то щелкнуло; полосатая балка медленно поползла вверх.
      В ту же секунду барабаны игрового автомата пришли в движение. Они вертелись с приятным свистом, как хорошо смазанный механизм. Разноцветные лампочки весело замигали. Потом свист прекратился. Барабаны остановились. Раздался звук, который тоже не назовешь неприятным, хотя он и не ласкал слух. Это был звон посыпавшихся в лоток монет. Когда металлический дождь прекратился, получилась внушительная кучка. Монеты были новенькие, серебристо-белые и ярко блестели.
      Вовчик хмыкнул и взял одну из них. Монета (или жетон) была необычной. На одной стороне выбита римская единица, на другой - пересекающиеся косточки. Серебро - металл благородный, а свои призовые Вовчик всегда забирал из принципа - даже тогда, когда трудно было унести и деньги, и ноги. Сейчас не возникало проблем ни с тем, ни с другим. Он ссыпал монеты в дорожную сумку и бросил ее на заднее сидение. Автомат перестал для него существовать. Он проехал перекресток, даже не обратив внимания на то, чем закончилась раскрутка.
      На барабанах выскочили три креста. Три простых черных крестика на белом фоне.
      * * *
      Он въехал на грунтовку, трясясь на ухабах, и тут оказалось, что ему вежливо намекают на то, какой маршрут является предпочтительным. На боковых дорогах прямо из грунта торчали черные козьи ноги. Вовчик мог бы поклясться, что еще минуту назад никаких ног не было. Ряды козьих конечностей создавали хоть и эфемерное, но все же заграждение. Остроконечные копытца чем-то напоминали известный знак - кулачок с отставленным средним пальцем. В любом случае Вовчик был в гостях, а он знал, как надо вести себя в гостях. Он поехал прямо.
      Дорога была неровная, но не разбитая. Колея совсем неглубокая, из чего Вовчик заключил, что здесь проезжает не больше одной машины в день. О грузовиках и говорить нечего. Между тем о светлом времени суток остались одни воспоминания. Наступила ночь. На востоке всплыла луна цвета насыщенного лимонного сока. Когда Вовчик, равнодушный к красотам природы, наконец удосужился бросить взгляд на ночное светило, то обнаружил, что с лунным диском творится какая-то чертовщина. В его центре появился череп - совсем маленький и все же хорошо различимый. Теперь луна стала похожа на монету с изображением головы монарха. Только монарх правил не на земле, а этажом ниже.
      Вовчика это не впечатлило - как и все, что не представляло непосредственной опасности. Разрисуйте хоть все небо скелетами и распишите матерными словами - ему будет до лампочки, пока кто-нибудь из плоти и крови не явится по его душу...
      Он продолжал давить на газ и вскоре почувствовал, что проголодался. С одной стороны, хорошо, что зона так тиха и безлюдна; с другой, Вовчик не собирался отказываться от своих привычек и достижений цивилизации вроде ресторанов, мотелей, а также маленьких удобств - например, горячей ванны или возможности взять проститутку в любое время дня и ночи.
      Река исчезла из вида; лес подступил к дороге с обеих сторон. Вовчик включил приемник и перепробовал все диапазоны. В эфире не было ничего, кроме атмосферных помех. Даже на средних волнах. Конечно, все это казалось странным, однако Вовчик не был обеспокоен. Ему приходилось ночевать и в гораздо менее комфортных условиях. (Как-то раз он даже провел "ночь перед казнью" и не приобрел к утру ни одного седого волоса. Потом его освободили, и его безразличие произвело впечатление на кое-кого. Тогда Вовчик еще набирал очки в свою пользу.) В багажном отделении "ровера" лежало все необходимое для выживания в экстремальных условиях. Четыре полные канистры внушали уверенность в том, что ножками топать не придется. А если и придется, то в самом крайнем случае.
      Наконец, впереди засияли огни - тусклое созвездие, брошенное в сгустившийся мрак над изломанным горизонтом. Созвездие Указующей Стрелы. Оказалось, что свет его - отраженный. Грунтовка привела к прекрасному двухрядному шоссе, образующему с ней букву "Т". Проселочная дорога не имела продолжения. На обочине шоссе был установлен щит с бело-оранжевой "зеброй". Стрела была направлена на запад, влево от Вовчика. Само шоссе было просто идеальным, прямым, как луч зрения, и простиравшимся в бесконечность. Покрытие выглядело матовым и очень темным, словно свежекатанный асфальт.
      Тут Вовчик впервые нарушил правила игры. Немного. Совсем чуть-чуть. Это даже нельзя было считать нарушением. Всего лишь фол, за который начисляются штрафные очки. Он решил проверить, сколько у него степеней свободы и как велики "зазоры". Он повернул направо, а не налево, и помчался на восток - прямо в ту черную дыру, откуда восходит солнце.
      Луна с черепом поднялась еще выше и светила ярче. "Ровер" все время находился в тени черепа, будто тот был маской, надетой на объектив гигантского проектора. Другого на месте Вовчика уже пробрала бы дрожь от всех этих странностей, но он был хладнокровен, как жаба на рассвете.
      Езда по пустынному шоссе доставляла истинное наслаждение. Появилась возможность разогнать "ровер" до максимальной скорости. Вскоре были слышны только гул набегающего потока и шелест покрышек. Черный рулон, похожий на иллюзорную дорогу в недрах тренажера, разматывался с немыслимой скоростью. Ни одного поворота; шоссе ни на градус не отклонялось от линии запад - восток. "Ровер" пожирал расстояние, воздух и горючее; устроившийся внутри Вовчик чувствовал себя пилотом болида, летящего прямиком в ад. Если в аду есть пиво, девочки и покер, он не возражал бы.
      Впрочем, он недолго получал удовольствие. Когда слева промелькнул щит со стрелой, Вовчик ударил по тормозам, пользуясь тем, что пристегнут. Незакрепленный багаж швырнуло вперед. "Ровер" клюнул капотом, стирая покрышки. Раздался визг колодок. И все равно тормозной путь оказался слишком длинным. После остановки Вовчик врубил заднюю передачу и подъехал к указателю.
      Здесь он внимательно осмотрелся. Полосатая стрела поблескивала, отражая свет фар. Лес был тих и черен, как закопченный дымоход...
      Вскоре Вовчик, у которого не было проблем с самолюбием, признал свое маленькое поражение. Вправо от шоссе вела грунтовая дорога. В пыли проступали следы протекторов "ровера", которые были знакомы Вовчику лучше, чем отпечатки собственных пальцев. Каким-то невероятным образом, ни разу не повернув рулевого колеса, он возвратился в то же место, откуда выехал семнадцать минут назад.
      * * *
      Вовчик закурил первую за этот вечер сигарету - он берег свои легкие. Озадаченно помассировал стриженый затылок. При этом короткие волоски больно царапались.
      Затем он обернулся и потрогал то, что было пристегнуто к сидению ремнем безопасности. Он считал ЭТО своей маленькой страховкой. Вовчик воспользовался ею на всякий случай - главным образом, чтобы обеспечить себе беспрепятственный проезд до закрытой зоны. У него были веские основания опасаться того, что его могут попытаться задержать.
      "Страховка" не подавала признаков жизни. Раньше это была скрюченная и пожелтевшая, но еще энергичная старушонка, любимая мамаша одного из его бывших боссов. Она не торопилась на покой; ее советы и связи дорогого стоили. Вовчик похитил ее с дачи, вырубив четверых олухов-телохранителей. Мамашу звали Ида. Отчества он не помнил. У старой ведьмы хватило сил на то, чтобы отчаянно брыкаться и кусаться вставными зубами. На предплечьи у Вовчика остался багровый след от ее укуса. К тому же Ида норовила запустить свои скрученные артритом пальчики в глаза похитителя. Поэтому пришлось накачать ее снотворным.
      Когда он выезжал из города, "страховка" была живой. Сейчас она показалась Вовчику чересчур холодной. Он пощупал пульс на ее запястье. Пульса не было. Вовчик не поленился, вылез из машины, забрался на заднее сидение и приложил ухо к узенькой груди. Слабое постукивание напоминало работу часов внутри адской машинки. Если разобраться, Ида была похуже иной бомбы. Во всяком случае, трупов на ее совести было немало.
      Убедившись в том, что старуха жива, Вовчик снова плюхнулся на водительское место и включил скорость. На этот раз он не стал экспериментировать и поехал туда, куда указывала стрела. Больше никаких фокусов с возвращением не происходило. Однако неприятные сюрпризы были впереди.
      * * *
      Через минуту он сбил всадника. Сбил - ну и ладно, но какова хохма! Старые дружки Вовчика ржали бы до упаду. Всадник восседал на белой, костлявой и страшной кляче, которая тащилась навстречу "роверу" прямо посреди дороги. Чем-то она напомнила Вовчику одного знакомого пожилого морфиниста. Казалось, кляча вот-вот рухнет и задергает копытами в агонии. Шерсть кое-где повылазила, и обнажилась дряблая кожа. Сам всадник был похож на сосульку, примерзшую к лошадиной спине.
      Вовчик не успел отреагировать. Силуэт бледного привидения возник на пустынном шоссе внезапно, выхваченный из темноты узким лучом света. Это не значит, что кляча выскочила слева или справа. Она вообще не могла "выскочить". Вовчик подозревал, что на это простое действие у нее не хватило бы остатков здоровья, - настолько вяло она перебирала копытами. Впрочем, на его месте не успел бы отреагировать даже хоккейный вратарь экстра-класса - "ровер" мчался слишком быстро. Поэтому складывалось впечатление, что всадник вырос из-под асфальта. Поднялся, отделившись от своей густой тени, будто плоская силуэтная мишень в тире. И "ровер", летевший по осевой, не промахнулся.
      Металлический снаряд врезался в клячу на скорости около двухсот километров в час. Удар получился страшным, но не для автомобиля. Вовчик ощутил только сильный толчок. Чтобы компенсировать его, достаточно было упереться руками в рулевое колесо. Он машинально опустил голову, ожидая, что при столкновении лошадь врежется в лобовое стекло, однако благодаря высоко расположенному усиленному бамперу этого не произошло. Тощую и, по-видимому, легкую клячу отбросило в сторону, а всадник вообще перелетел через крышу "ровера" по высокой дуге, как тряпичная кукла. Когда бедняга приземлился, он уже напоминал не куклу, а мешок с костями или, в крайнем случае, манекен с раздробленным каркасом.
      Вовчик скрипнул зубами и ударил по тормозам. Что ж, за удовольствие приходится расплачиваться. Это была одна из немногих абсолютных истин, которые не менялись ни во времени, ни в пространстве. В данном случае оплате подлежал исконно русский кайф от быстрой езды. Искушение бросить все как есть было велико, но не перевешивало здравого смысла. А здравый смысл и "понятия" подсказывали Вовчику, что дерьмо за собой надо убирать. Особенно на чужой территории. В прежней жизни Вовчик умел прятать концы в воду. Или в землю. Или в бетон. Все зависело от конкретной обстановки. За то его и ценили - пока он сам не стал кандидатом в ископаемые. Угрызений совести Вовчик тем более не испытывал - не хрен ездить ночью без габаритов!
      Остановившись, он посмотрел на старушку. Та мирно посапывала, спеленутая слишком просторным для нее пальто, которое заодно скрывало от посторонних глаз наручники. Хотя где они тут, посторонние глаза? Вовчик проверил, не притворяется ли Ида. В этом случае пришлось бы решать, что делать с неудобным свидетелем. Старуха была подлой, как последняя сука. Но она действительно спала, так что особых проблем не предвиделось. Или почти не предвиделось. Вовчик медленно сдал назад, пока не поравнялся с лошадиным трупом, лежавшим на обочине.
      Чистая работа - в том смысле, что нигде не видно крови. У лошади были сломаны ноги, а голова вывернута под неестественным углом. По крайней мере, животина быстро отмучилась. Если парень пытался добраться на ней до живодерни, то выбрал неудачное время...
      Вовчик вылез из машины и придирчиво осмотрел передок "ровера". У него отлегло от сердца - нигде ни единой царапины или вмятины. Фары и подфарники целы. Только белый налет на бампере, будто... пудра или кокс. Вовчик потрогал налет пальцами - стирается легко, как сухая пыль.
      Он сплюнул и направился поглядеть на человеческое тело, распластанное на шоссе в пятнадцати метрах от клячи. Он подходил осторожно, хотя после такого удара не выжил бы никто. К немалому удивлению Вовчика, и тут все было сухо. Это хорошо - не придется мыть салон, отделанный кожей... Длинный плащ, когда-то считавшийся по артикулу белым, окутал фигуру мертвеца, словно простыня. Или саван, что было ближе к делу. Только лысая голова, обращенная лицом вниз, торчала наружу из этого кокона. Голова имела "нездоровый" желто-серый цвет. Впрочем, покойнику цвет подходил как нельзя лучше.
      Вовчик попинал труп носком своего дорогого и высококачественного ботинка. Это было все равно что пинать ком стекловаты. Тогда он наклонился и перевернул мертвеца на спину. Тот весил не больше, чем мамаша Ида. Череп явно пострадал при ударе, и лицо выглядело слегка перекошенным. Впечатление асимметрии усиливалось из-за застывшей на нем ухмылки. Но и при жизни лицо наверняка было отталкивающим - костяная болванка, туго обтянутая кожей, которой явно не хватало, чтобы плотно закрыть рот. Ни с того, ни с сего Вовчику вдруг пришло в голову, что мертвец улыбается... благодарно и слегка иронично. Дескать, удружил ты мне, кореш!
      Он затруднился бы с первого взгляда определить возраст и даже пол своей случайной жертвы. Из щели безгубого рта выпирали желтые, но большие и здоровые зубы. Белков не видно под полуприкрытыми пергаментными веками; Вовчик отнес эту особенность на счет слабой освещенности. Приплюснутый нос чем-то напоминал свиной пятак. Бритая голова была разрисована или татуирована на манер карты звездного неба. Вовчик, в число неожиданных и небесполезных талантов которого входило умение ориентироваться по звездам, ясно различал так называемый "зимний треугольник". Он специально приподнял полу плаща, чтобы лучше рассмотреть руки. Те оказались разными, будто крабьи клешни. В скрюченной и недоразвитой левой мертвец сжимал многолезвийный армейский нож, а в большой и жилистой правой - раздавленные песочные часы. Осколки стеклянной колбы впились ему в ладонь, образуя пятна синевы, однако и в этих местах из-под кожи не просочилось ни единой капли крови.
      Вовчик огляделся по сторонам. Давным-давно он не оставался наедине с ночной природой. Мир выглядел нетронутым, если не считать шоссе, разрезавшего землю пополам. Звезды сияли холодно и безразлично. Все предметы отбрасывали фиолетовые тени. Даль была беспредельной. Вовчик впервые увидел все это сквозь призму своей относительной малости и кратковременности. На мгновение закралась дикая мысль, что он - последний Робинзон, только что по неосторожности прикончивший своего последнего Пятницу. Вовчик, который происходил из "благополучной" семьи, был в детстве начитанным мальчиком. Он, как говорится, "подавал надежды".
      Сейчас его похороненные юношеские мечты, кажется, начинали сбываться. Во всяком случае, антураж был вполне подходящим, а роль изгнанника-одиночки - почти романтической. Впрочем, вскоре последовало напоминание о том, что он далеко не один. А от романтики Вовчика давно излечила красивая и нежная девушка-одноклассница, в которую он был влюблен и которая заразила его триппером в пятнадцать лет.
      Он достал из пачки и закурил очередную сигарету. Эта простая операция вернула его к действительности. Пора приниматься за привычную работу. Подчищать... Он завернул труп в просторный плащ и положил на заднее сидение рядом с мирно посапывающей бабулькой. Насчет крепости ее нервишек он не беспокоился. Ида была не из тех, кто получает инфаркт, обнаружив рядом с собой покойника. Особенно, если покойник не из ее клана.
      Что делать с самим жмуриком, Вовчик еще не решил. Бросить его на обочине было не то чтобы аморально - скорее, не совсем надежно. Такой вариант означал бы слишком много неопределенностей. Жертва ДТП? Хм... Огнестрельных и ножевых дырок нет, однако... Если начнут копать, что-нибудь рано или поздно обязательно всплывет. Поэтому лучше не рисковать. "Добраться бы до города, а там все станет ясно", - предположил Вовчик. И не ошибся.
      В нужном месте он оказался очень скоро.
      * * *
      Двухрядное шоссе, раздвинувшее лес, оставалось идеально прямым и в западном направлении. Около одиннадцати слева по борту промелькнула бензозаправочная станция. Вовчик успел разглядеть две колонки под навесом, аккуратную закусочную, старый пикап на эстакаде возле гаража и темную решетчатую башню ветряка. Люди если и были, то где-нибудь внутри. Ему хотелось жрать, но он не стал тормозить. Щит на выезде со станции сообщал: "До поселения 25 км". То, что поселение не имело названия, Вовчика не смущало - так же, как и трупец в салоне. Жизнь приучила его не лезть в чужой монастырь со своим уставом. Единственное, что ему гарантировали в закрытой зоне - это отсутствие легавых. Но могли и обмануть. Представить себе человеческую стаю без ментов Вовчику было, мягко говоря, трудно. Кто же тогда охраняет "овец", пока такие, как Вовчик, охотятся?!.
      Спустя еще пять минут лес отступил от дороги, и справа открылся вид на пустырь, декорированный хаотически разбросанными валунами, шатрами и вышками. Что-то вроде одичавшего "сада камней" посреди старого нефтезавода. Некоторые глыбы напоминали людей или ангелов, посеребренных светом луны. Потом "ровер" промчался мимо каменной арки с чугунной решеткой - абсурдных ворот, вводящих на открытую со всех сторон площадь. Это был заброшенный парк аттракционов. Ангелы превратились в дурацкие статуи сказочных героев, глыбы - в киоски, надгробья - в застывшие вагончики.
      Стрелки часов подбирались к полуночи. Поселение, должно быть, совсем близко. Не таскали же они своих детишек развлекаться за тридевять земель! И действительно, навстречу уже выплывал типичный провинциальный городок, застроенный преимущественно одно- и двухэтажными домами. Но были и некоторые несоответствия. Яркое электрическое освещение, обилие рекламных щитов и вывесок наводили на мысль об автономном энергоснабжении. Если и так, то энергия пропадала даром. Улицы были безлюдны. Чем-то (может быть, огнями, не вязавшимися с патриархальным обликом) городишко напоминал Вовчику нелепый игровой автомат, торчавший на перекрестке, только этот был побольше и посложнее. Но зато и игра, вероятно, обещает куда более дорогостоящий приз.
      Что заслуживало удивления, так это полное отсутствие автомобилей, а также телефонов. И ничего, хотя бы отдаленно похожего на почту. Шоссе сузилось и постепенно выродилось в проезжую часть обыкновенной улицы. Ни светофоров, ни постов. Похоже, Вовчика не обманули насчет весьма либеральных порядков. "Ровер" ворвался в город, будто камень, брошенный в застойный пруд и разогнавший по пути затхлый воздух. Но не более. Если он и потревожил кого-то из здешних обитателей, то пока это было незаметно.
      Метров через триста он едва не задел колесом пьяницу, отдыхавшего прямо на дороге. Ночь была теплая, и тот мог себе это позволить. Бутылка из-под дешевого пойла валялась тут же. К немалому удивлению Вовчика, пропойца проснулся от визга тормозов и уставился на радиаторную решетку "ровера" мутными глазами. Дальше он разговаривал, глядя исключительно на нее, будто это "губастый" кусок железа, а не водитель, задавал ему вопросы.
      - Эй, дед, как называется это место?
      - Называется? - переспросил тот.
      - Ну да. Как-то оно должно называться?!
      Пьянчужка с сомнением осмотрел асфальт под собой:
      - Я бы сказал, что оно... ик!.. называется лужей.
      - Понятно. Гребаный философ, да? Вообще-то я имел в виду город.
      - А зачем его называть? Сюда никто не пишет. А приезжают только полные кретины вроде... ик!.. меня.
      - Ладно. Допустим, я тоже полный кретин и захочу сюда вернуться...
      Старик расхохотался. Потом, успокоившись, хитро прищурил слезящиеся глазки и помахал пальцем перед решеткой:
      - Чтобы вернуться, надо уехать... ик!.. Правильно?
      - Ну, а в чем проблема?
      - Твоя проблема в том, что ты не сможешь уехать отсюда, парень. Но есть еще одна... ик!.. проблема. Ба-а-альшая проблема! Скоро приедет Бледный и со всеми разберется. Так что советую тебе расслабиться и напиться напоследок. Слушай, ик!.. дай денег! - попросил он безо всякого перехода.
      - Проваливай, - сказал Вовчик сквозь зубы, поднимая стекло и включая скорость.
      * * *
      Вскоре он подрулил к заведению, где, судя по вывеске, можно было выпить, а заодно покатать шары. Биллиард он уважал. Игра для мужиков с мозгами, твердыми руками и крепкими ногами. А значит, и с крутыми яйцами.
      Едва он вырубил двигатель, как запищал его мобильник. Вовчик хмыкнул и пару секунд соображал, что это означает - "огромную зону охвата", как на рекламе с облапанной женской жопой, или очередной местный прикол вроде заколдованного шоссе.