Он недоговорил.

– С гущей на дне. Да, по-турецки.

Мужчина поднял бровь, размышляя.

– Вообще-то неплохо. Надо будет повторить.

– Обязательно.

Он ждал, когда она заговорит.

– Никогда раньше здесь не были?

– Никогда. Я всю жизнь слышал рассказы про Стамбул, но лишь сегодня впервые увидел его. У меня только один день на осмотр города.

– Всего один день!

– Да. Мы прибыли на рассвете. А вечером отбываем в Марсель.

– Вот как.

Она опустила взгляд.

– Если хотите, я покажу вам город. Давайте погуляем.

Наталья не поднимала на него глаз.

– Я люблю прогулки.

Он дал официанту доллар и получил турецкую лиру сдачи.

– Возьмите, – обратился мужчина к Наталье, – я в этих деньгах не разбираюсь.

Они вышли на улицу.

– Давайте сходим в мечеть, – предложил Риад. – Я много слышал о стамбульских мечетях.

Узкими улочками, вдоль которых стояли в ярких солнечных лучах лотки с разнообразными фруктами, они направились к мечети Сулеймана. Шли по нагретому асфальту; порой тела соприкасались. В такие мгновения Наталья чувствовала, что их влечет друг к другу. Возле мечети никого не было. Молодые люди следовали за указателями с надписью «Вход» на пяти языках. Войдя внутрь, увидели высокий купол. Солнечный свет освещал красное, зеленое и голубое мозаичное стекло.

– Я никогда раньше здесь не была, – прошептала Наталья.

Матрос смотрел на колонны, она наблюдала за ним. Риад внимательно изучал изразцы, постукивая каблуками и запрокинув назад голову, пока наконец не повернулся к девушке лицом, перехватив её взгляд. Какое-то время они пристально смотрели друг на друга. Потом он улыбнулся и указал рукой в сторону выхода. Полутьма мечети сменилась ярким солнечным днем.

– Хотите взглянуть на гробницы? – спросила девушка. – Здесь похоронены султан Сулейман и его жена. Гробницы считаются главной достопримечательностью.

– Нет, в следующий раз.

Они прошли мимо многочисленных надгробий и присели на невысокую ограду. Тогда матрос спросил девушку:

– Может быть, теперь займемся любовью?

Такое неожиданное предложение удивило Наталью.

Да, она изумилась – и не только, ибо одним удивлением никак нельзя объяснить сказанные ею вслед за этим слова. Нет простого объяснения тому, что, испытывая к новому знакомому теплые чувства, она вдруг отстранила его от себя. Не исключено, что сама она, желая более всего плотской близости, была оскорблена тем, что он так легко заметил в ней влечение и так просто предложил переспать с ним. Возможно, торговля научила её быть сдержанной, скрывать до поры свои мысли и чувства. А может быть, все объясняется гораздо проще: девушка просто не знала, куда повести матроса? В любом случае её быстрый и спокойный ответ удивил как Риада, так и саму Наталью.

– Сто тридцать долларов, – сказала она.

И тут же пожалела. Только теперь она поняла, что до тех пор Риад был очень нежен с ней.

Однако решимость не оставила матроса.

– Я не думал… сто тридцать долларов – немалые деньги.

– Тридцать долларов за номер в гостинице, остальные мне. Я останусь до самого отплытия.

– Я в месяц меньше зарабатываю. У меня нет таких денег.

– Какая жалость.

Они оба смотрели в землю. Наталье стало очень неловко, она даже вспотела.

– Если только… – проговорила она и замолкла. Риад посмотрел на нее.

– Если что?

– Я могу одолжить тебе немного денег. Долларов десять. Остальные ты выиграешь в казино.

Он громко рассмеялся.

– Наталья, я никогда в жизни не посещал казино! Да я сразу же проиграю твои десять долларов. А что потом?

– Я помогу тебе. Мне в таких делах везет. И тебе обязательно повезет.

Матрос задумался.

– Где находится казино?

– Игорный бизнес сейчас в городе запрещен, но я знаю одно местечко. Его содержат мои друзья. Открыто круглые сутки. Тут недалеко.

Он посмотрел на небо. Белая птица летала кругами над его головой.

– Ладно, пошли.

По лестнице они взошли на четвертый этаж и оказались перед маленькой комнатой. У двери Наталья вынула из сумки деньги.

– Вот двадцать миллионов лир. Это больше, чем десять долларов. Я увеличиваю твои шансы.

Она нажала кнопку звонка. Из-за двери раздался мужской голос:

– Привет, Наталья. Кто там с тобой?

– Хороший приятель.

Раздалось громкое жужжание, и дверь открылась. На лестничной площадке зазвучали старые песни. Несмотря на ранний час, комната была переполнена мужчинами и женщинами, играющими в покер и кости; возле стола стояла русская блондинка, крупье, раздающая карты, и несколько наблюдающих за игрой служащих в строгих костюмах. Один из них приблизился к Наталье и Риаду.

– Здравствуй, Наталья. – Он многозначительно посмотрел на матроса. – Как поживает Ибро?

– Спасибо, хорошо.

– Передавай ему привет.

– Ладно.

– Во что будем сегодня играть?

– Я хочу попробовать сыграть в рулетку, – прервал их разговор Риад. – Никогда в жизни её не видел.

Наталья с удивлением посмотрела на него. Её явно позабавили слова матроса.

– Сюда, пожалуйста. Здесь вы можете приобрести фишки. Сколько денег собираетесь потратить?

– Начнем с двадцати миллионов лир.

Турок проворчал:

– Слишком мало! Почему бы вам не увеличить шансы на выигрыш? Сто миллионов – вот счастливая сумма!

– Тем не менее, я начну с двадцати.

Получив в кабинке фишки, они подошли к столу. Наталья начала объяснять Риаду правила игры, но он прервал ее.

– Я поставлю все деньги на один номер. Моего выигрыша будет достаточно?

– Да. Только ты поступаешь безрассудно. Не обязательно выигрывать все сразу.

– Поступим безрассудно! – заявил он. Предыдущая игра закончилась. Крупье сгребла фишки лопаточкой.

– Давай поставим все на двенадцать.

– Ты уверен?

– Нет… – Он обнажил зубы в невеселой улыбке. – Поставим на тринадцать. Эта цифра считается здесь несчастливой. Именно поэтому нам и стоит сделать такую ставку. Ставь на тринадцать!

Наталья неохотно передала ему кучку желтых фишек.

– Ставим на тринадцать.

Фишки неровной колонной стояли на зеленом сукне. Другие игроки также расставили свои фишки по всему столу согласно выбранным номерам.

– Ставок больше нет, – бесстрастным голосом произнесла русская девушка-крупье.

Колесо закрутилось, шарик мирно перекатывался по зеленому полю, потом замедлил движение и наконец остановился на цифре «13».

Риад просиял, Наталья разразилась громким смехом.

– Глазам своим не верю!

– Сколько мы выиграли?

– Семьсот миллионов лир! Больше, чем четыреста долларов!

К ним подошел господин в костюме.

– Желаете продолжить игру?

– Нет, не желаем, – ответил Риад. – Мы полностью удовлетворены. Большое спасибо.

Риад поменял фишки на наличность, и они покинули казино.

«Добро пожаловать о Стамбул!»

Сверкающие глаза Ататюрка на портрете в большой раме смотрели сверху вниз на посетителей гостиницы, по соседству висел выцветший плакат с изображением Святой Софии, а около него рукописное объявление, уведомлявшее, что завтрак подают с семи до одиннадцати утра. Их встречал молодой и улыбчивый администратор.

– На какой срок вы хотите снять номер?

– На один день.

– Ох, зря вы так спешите, друзья мои. Вам следует пожить здесь подольше. Паспорт, пожалуйста. Разве вам не нравится Турция? Моя жена родом из Новой Зеландии. Она приехала сюда на неделю, а осталась на год. И встретила меня! Это ваша жена или…

– Жена.

Риад положил на стойку паспорт гражданина Народной Республики Бангладеш.

– Номер стоит сорок долларов. Распишитесь здесь, пожалуйста. Через пару месяцев я получу визу и полечу в Веллингтон. Еще не видел свою дочку! Вот посмотрите.

Он открыл бумажник и показал им фотографию. Мутная копия с изображения, присланного по электронной почте. В сущности, ребенок мог оказаться и чужим.

– Вы были в Новой Зеландии? Хорошо там?

– Да, – ответил Риад, пересчитывая деньги. – На мой взгляд, очень неплохая страна.

– Видели бы вы мою жену. Она бы вам понравилась. Мою дочь зовут Сара. Не поверите, но жена приехала в Турцию всего на неделю. Просто туристкой, как и вы. А осталась на год! Мне кажется, в Веллингтоне живет много наших соотечественников, так что мне волноваться не о чем.

Еще два-три месяца – и я уеду отсюда! Турция хорошая страна, но здесь приходится слишком много вкалывать. Вы ведь тоже из-за границы. Какая красивая пара! Вы живете на родине мужа или жены?

– Мы… Это все?

– Да. Вот ваш ключ. Второй этаж. Можете подняться по лестнице. Завтракают у нас с семи до одиннадцати утра. Здесь есть отличное место, где можно поужинать и посмотреть выступление танцовщиц, исполняющих танец живота. – Он вручил им розовую брошюрку с изображением извивающейся сверкающей женщины на обложке. – Если захотите купить что-нибудь, спросите меня. Меня зовут Ахмед. Как султана.

– Большое спасибо. Удачи вам.

– Спасибо! В жизни никогда нельзя отчаиваться, не так ли?

Наталья и Риад поднялись вверх по лестнице. Он держал её за руку.

В номере стояла единственная кровать, покрытая золотистым полиэфирным одеялом. Шторы задернуты. Риад прислонился к стене. Наталья села на кровать.

– Итак, ты мой приз. Правильно? Награда за выигрыш?

– Ты хотел бы так думать?

– Нет.

Он развел руками и невольно нахмурился.

– Мне заплатить тебе сразу или потом?

Она проговорила почти неслышно:

– Лучше потом.

Он привлек её к себе и поцеловал. Девушка почувствовала облегчение, ибо не хотела больше разговаривать. И её так влекло к нему.

Как странно, что она может целовать его.

На мгновение она открыла глаза и, заглянув за плечо, увидела картину на стене, изображавшую кораблекрушение. Темные головы виднелись над водой. Над ними парил величественный альбатрос, единственный и беспредельно печальный свидетель трагедии.

Они предались любви. Наталья нервничала. Возможно, ему тоже было не по себе. Они чувствовали себя скованно. Все кончилось довольно быстро. Ничего особенного не произошло.

Обнаженные, они лежали рядом на покрывале. Сквозь окно в комнату проникали лучи жаркого полуденного солнца. Под окном стоял грузовик с невыключенным мотором, однако в номере царила полная тишина. Казалось, время остановилось и устало прилегло рядом с любовниками, плененное видом их нагих тел. Порой жужжала муха, совершая параболические полеты по комнате.

– Когда ты собираешься уходить? – спросила она.

– Уже скоро, – выдохнул Риад. – Мне надо быть на корабле к шести часам. Сколько сейчас времени?

– Не знаю.

Они лежали в полной тишине, прижавшись друг к другу.

– Можешь не платить, – сказала Наталья. – Прости меня.

Он молчал. Она чувствовала себя ужасно.

– Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Почти.

Муха села ему на грудь, и они оба молча рассматривали ее. Переливчатые бархатистые глаза насекомого какое-то время пристально смотрели на них, а потом, жалобно пискнув, насекомое улетело. Они остались одни.

– Больше не могу оставаться здесь, – пробормотал Риад. – Но я обязательно приеду за тобой.

Слова тронули женщину до глубины души, но тем не менее ничуть не удивили ее.

– Когда?

– Через полгода. Тогда закончится мой контракт. Я что-нибудь придумаю.

Город за окном пришел в движение.

– Мы заведем ребенка? – спросила она, глядя в потолок.

– Я бы не возражал.

Риад приподнялся на локте и посмотрел ей прямо в глаза. Ему хотелось сказать Наталье, что он любит её или что-то в этом духе. Его лицо выражало счастье и спокойствие. Риад открыл рот, чтобы произнести какие-то слова о любви, однако издал лишь зловещий хриплый звук. Быстро задышал, в испуге напряг голосовые связки, но Наталья слышала лишь отрывистые звуки. Зрачки матроса расширились, он попытался прокашляться, чтобы освободить горло. Вдруг лицо его побагровело, и он, задыхаясь и схватившись руками за шею, упал на пол.

Наталья спрыгнула с кровати и обняла руками голову любимого.

– Что с тобой? Что случилось?

Он отчаянно показывал рукой на свой открытый рот, она пыталась рассмотреть в нем что-то, однако видела лишь сплошную черноту. Матрос жестами просил её похлопать его по спине, и когда он стал на четвереньки, она несколько раз сильно ударила его кулаком между лопатками. Он старался откашляться и избавиться от кома каких-то птичьих перьев, застрявших у него в горле, однако ничего не выходило. Риад спустился на пол, заливая его слюной.

Ему стало лучше, однако говорить он еще не мог.

Наталья принесла воды и положила его голову к себе на колени.

– Не волнуйся. Все пройдет. Только не волнуйся, пожалуйста.

Риад свернулся калачиком, упершись головой в её обнаженные бедра. Он вспотел и страшно нервничал, а она успокаивала его и массировала ему спину.

– Не уходи, Риад. Я тебя вылечу. Нельзя тебе идти в таком состоянии.

А он, будто только что вспомнил о своем долге, мигом вскочил на ноги и посмотрел на часы. Показал рукой в сторону окна и начал быстро одеваться.

– Когда ты вернешься? – спросила она, погружаясь в грусть, как в глубокий колодец.

Матрос положил паспорт в карман штанов и надел на руку часы. Потом нагнулся и прижал Наталью к себе. Она все еще была голая, а ему казалось, что на нем слишком много одежды.

– Через шесть месяцев, – проговорил он одними губами, поднимая вверх большой палец руки. Его лицо выражало полное замешательство.

– Где же мы встретимся? Здесь, что ли?

Он кивнул.

– Значит, это будет зимой. Тринадцатого января. Правильно я подсчитала?

Он вновь кивнул.

– Ты обещаешь вернуться?

Матрос опять кивнул и поцеловал ее.

– Буду ждать тебя здесь, Риад. В нашей кофейне. Каждый день в течение недели между часом и двумя часами дня, начиная с тринадцатого января. Ты запомнил адрес?

Риад обнял её и крепко прижал к себе. Они поцеловались, он вышел за дверь, замер на пороге и, шевеля губами, попытался произнести какие-то слова, которых она не понимала. Через мгновение она уже слышала только топот ног, когда он бежал вниз по лестнице.

– Я поеду с тобой хоть на край света! – крикнула она вдогонку.

Услышал ли он её слова?

Наталья раздвинула шторы, однако не увидела любимого, так как окно выходило во двор. Она легла в смятую расселину, оставшуюся после их любовной схватки.

На то самое место, где они лежали вдвоем.

И начала прокручивать в памяти всю историю их знакомства с самого начала.

Наталья проснулась с восходом солнца. Она и не заметила, как уснула. Весь вечер думала, переживала, скучала в полном одиночестве и, наконец утомившись, погрузилась в небытие. Сон походил на судно, которое швыряют волны разбушевавшегося океана; она четко видела корабль любимого – все, что происходило там, отразилось в её сознании. Вот он отчаливает от берега ровно в полночь, обдавая брызгами пристань, на которой стоят провожающие рабочие дока, и оставляя след за кормой. Смутно виднеются в темноте красные и голубые звезды панамского флага. Вода льется из дренажных отверстий на ржавый киль, звучит и отдастся эхом до самого горизонта протяжный гудок. Судно удаляется, поблескивая тусклыми огнями иллюминаторов. Оно качается на волнах, поскрипывают в трюмах контейнеры с надписями: «Америкэн президент», «Хандзим», «Хюндай». (Она все это видит.) Матросы трудятся до самого утра, а потом заваливаются спать в своих каютах. Корабль находится в плачевном состоянии: Наталья видит, как он весь трещит по швам – судну нельзя было отправляться в плавание. И вот он начинает тонуть в открытом море. Помпы заработали еще до того, как проснулись матросы. К счастью, поблизости оказалось несколько других судов, и помощь пришла незамедлительно. Что случилось с членами команды? Наталье это не ведомо; однако она видит, что происходите Риадом. Проснувшись, он обнаружил, что лишь его голова находится над водой, а тело держит внизу какая-то неведомая сила. Раздастся голос: «Остался кто-нибудь еще?» Риад кричит во все горло, но по-прежнему что-то не даст ему издать ни одного звука.

Над Риадом кружится альбатрос и оплакивает его несчастную судьбу, роняя слезы в пучину вод.

Тем не менее глупый сон очень напугал Наталью. Проснувшись, она стала думать о том, что будет с ней, если с любимым случится беда. Море ведь такое непредсказуемое. Что, если он опоздает на неделю или на месяц? Как они тогда смогут найти друг друга? Она ничего не знает о нем, а он о ней. Какие же они оба глупцы.

Женщина быстро оделась и покинула номер. У стойки администратора она остановилась, чтобы проверить, не оставил ли Риад записку в книге записей посетителей.

– Он не ваш муж, не так ли? – задумчиво произнес Ахмед.

– Нет.

– Могли бы мне и не говорить. Я хорошо знаю русских женщин.

Наталья отмахнулась от него.

Риад даже не оставил в записях своей фамилии. А под графой «Адрес» написал – неизвестно почему – $130.

Вскоре корабль миновал Дарданеллы и вышел в Средиземное море, держа курс на побережье Франции. Он вез контейнеры, загруженные в Новороссийске, Одессе и Бургасе – водка, скрипки, запасные части для тракторов, химикалии, личные вещи дипломатов, – и должен был зайти в порты Марселя и Валенсии, перед тем как направиться через Гибралтарский пролив к Кейптауну и Дурбану. Полностью разгрузившись там, он затем пойдет по Индийскому океану до Фуджайры, где базируется корабельная компания, и получит там новое задание.

Риад полагал, что именно там он расстанется с кораблем и отправится в Стамбул. Однажды он остался без средств к существованию в Фуджайре и с трудом уговорил знакомого посредника, дав ему небольшую взятку, устроить его в другую команду. Теперь можно попробовать сесть на какое-нибудь судно, идущее в Стамбул. Деньги, выигранные в казино, придутся очень кстати.

Лето было в самом разгаре, солнце палило просто невыносимо. Каждый день Риад взвешивал контейнеры и проверял термостаты грузов, хранящихся в рефрижераторах. Один контейнер забит шоколадом «Милка» производства украинской пищевой фабрики «Крафт», другой – замороженными цыплятами. Корабль находился не в лучшем состоянии, требовался капитальный ремонт. Матросы проводили все дни в нижней части судна, проверяя киль и каждый сантиметр системы труб, освещая их фонариками и подваривая стыки. Когда моряки поднимались на палубу, пот лил с них ручьем.

Риад все еще не мог говорить. Что-то застряло в горле и не давало произнести ни звука. Он пытался просунуть пальцы глубоко в рот, чтобы нащупать причину закупорки, но не доставал до нее. Вызывал у себя рвоту, однако и это не помогало.

Риад делил каюту с неотесанным филиппинцем, который считал, что внезапная немота его соседа – всего лишь притворство.

– Если я тебе не нравлюсь, так и скажи. Нет, правда. Ты мне тоже неприятен, так что ничего страшного. Только не молчи. Это невыносимо.

Они прибыли в Марсель. Порт был оборудован с помощью передовых технологий, и разгрузка шла очень быстро. Мощные манипуляторы опускались прямо с неба и ловко подхватывали контейнеры. Огромные сорокафутовые металлические ящики легко взмывали ввысь на жужжащих стальных тросах поворотного крана с уравновешенной стрелой и осторожно опускались в отведенном месте рядом со штабелями остальной тары. Еще одна переброска по трапеции, и они сказывались в кузовах грузовиков, направляющихся в Лион, Тулузу или Базель.

Высоко над портом туристы осматривали море с собора Нотр-Дам дела Гард, мерцающего в раскаленных лучах солнца. Даже желтые автопогрузчики, мелькающие, как мухи в грузовом отсеке, казалось, изнывали от жары. Возможно, именно вследствие такого пекла люди стали злыми и агрессивными. Иначе как объяснить тот факт, что, когда белый катер караульной службы морской жандармерии подошел к кораблю и полицейские с угрюмыми лицами вошли на борт, капитан совершенно неожиданно для себя начал громко оскорблять их и грозить им кулаком? Для наведения порядка и обуздания капитана прибыло подкрепление. Один из жандармов обратился к команде.

– Господа, – начал он, стоя на металлической скамье, – боюсь, что это судно и вы все на его борту будете задержаны французской полицией по причине ряда финанcoвых нарушений, о которых стало известно в порту города Марселя, а также властям Объединенных Арабских Эмиратов. Эти нарушения включают в себя неуплату товарных тарифов и портовых пошлин. Пока долги не будут погашены, корабль не отправится в дальнейшее плавание. Вам запрещено ступать на французскую территорию, пока решается дело. В настоящий момент мы выясняем, кто является владельцем судна, что крайне затягивает процесс. Мы надеемся вскоре установить личность хозяина корабля и закончить процедуру. Пока же мне придется отобрать у вас паспорта, дабы быть уверенным, что вы не покинете судно. Сожалею о причиненных неудобствах. Вы меня поняли?

Матросы закивали головами.

– Отлично. Надеюсь, капитан проинструктирует вас по поводу поведения на борту. Спасибо за понимание. А теперь сдайте, пожалуйста, паспорта.

– Откуда нам знать, вернете вы их или нет?

– Обещаю, что они будут храниться в надежном месте.

– Сколько времени все это займет?

– Мы надеемся решить все проблемы в двухнедельный срок.

– А кто будет нас кормить?

– Уверен, капитан позаботится о вашем питании.

Недовольство задержанием немедленно вылилось наружу.

– На борту корабля нет ни денег, ни продуктов. Почти нет пресной воды. И нам не разрешается выходить на берег. К тому же никто не оплатит нам временный простой. Что же нам делать? Просто безумие какое-то.

– Господа, повторяю свою просьбу: соберите паспорта и передайте их мне. Остальные вопросы будете решать с владельцами судна, которых, кстати, мы хотим найти и призвать к ответу не меньше вашего.

Противостояние продолжалось весь день, но в конце концов матросам пришлось смириться. Они сдали паспорта, а судно отшвартовали на якорную стоянку в тихих водах за пределами гавани.

Матросы обижались на капитана – мягкого, хорошо воспитанного поляка. Почему он не помог полиции довести расследование до конца? Однако полиция знала гораздо больше, чем он, и тем не менее дело застопорилось.

По мере того как дни шли за днями, а из кратких бесед с жандармами становилось ясно, что найти владельца судна не так-то легко, все постепенно разгадали сценарий, разыгранный этим человеком, хотя до поры никто из матросов не хотел верить в него. Хозяину судно досталось по дешевке, и он осуществил на нем несколько рейсов, не особенно добросовестно относясь к оплате тарифов и выплате зарплаты экипажу, а когда не сумел разобраться с накопившимися долгами, предоставил корабль своей судьбе, оборвав при этом все нити, связывающие его с судном.

Наконец члены команды рассказали о своих догадках береговым жандармам, вопрошая, что же им остается делать в такой ситуации и как долго придется еще оставаться в заложниках? Не могли бы власти обеспечить членам команды отъезд домой, где они нашли бы себе другую работу? Или по крайней мере пусть разрешат выйти на улицы Марселя и заняться там попрошайничеством. Однако полицию такие доводы абсолютно не тронули.

– Существуют установленные законом процедуры для решения подобных вопросов, господа, и, боюсь, мы не в состоянии обойти их… Разумеется, мы сочувствуем вашей судьбе. Будем надеяться, что расследование не продлится слишком долго.

Матросам оставалось только ждать.

Капитан старался поддерживать моральное состояние команды, заставляя команду красить, заниматься уборкой и текущим ремонтом. Однако они и раньше работали спустя рукава, а теперь ощущение безнадежности сломило их дух. Так что все благие начинания капитана приказали долго жить.

Представители местной католической церкви начали каждое утро наведываться на корабль, принося питьевую воду и кое-какие продукты питания.

Полицейские приходили все реже, а потом их визиты и вовсе прекратились.

Проблема с продовольствием встала крайне остро. Люди начали болеть. Пару тысяч долларов, которые они собрали совместными усилиями, потратили за несколько недель на еду, медикаменты, порнографические журналы, сигареты, мыло, игры, керосин, спички, нижнее белье и алкоголь. Деньги Риада ушли туда же.

Порой моряки посылали за продуктами Гая и Колетта, дружелюбных и не жадных католиков. Случалось, и сами совершал и тайные вылазки в город. Неряшливо одетые и не говорящие по-французски, они сразу же бросались в глаза представителям власти.

Иногда их спасала щедрость матросов других судов. Рассказы о беднягах распространились по всему приморскому району, и на судно время от времени приходили люди с небольшими подарками.

Дни тянулись неимоверно долго. Заняться было абсолютно нечем – только слушай радио да играй в карты. Матросы неукоснительно, но без особой радости предавались этим развлечениям.

Они пробовали удить рыбу с борта корабля. Улов был невелик, зато удавалось хоть как-то коротать время.

Каждый матрос на чем-то зациклился. Одни без конца рассказывали истории о том, как жили у себя дома на родине. Один болгарин, убивая время, ревностно занимался в течении дня физическими упражнениями и настолько уставал, что отлично спал ночью. Капитан занялся изготовлением из проволоки замысловатых фигурок собак и лошадей. Еще один болгарин, брат первого, сочинял детально продуманные и крайне запутанные истории о том, как во время ночных вылазок в город соблазняет замужних француженок. У него нашлось немало слушателей, которые не обращали внимания на явные нестыковки в рассказах. Разумеется, многие были одержимы мыслями о побеге. Двум матросам удалось доплыть до территории, начинавшейся за ограждением, отделявшим порт от города. Они целую неделю провели в Марселе, прежде чем их арестовали за кражу и вернули на судно. С этого момента полицейские усилили наблюдение за кораблем, что еще более усугубило положение задержанных.

Одержимость Риада граничила с безумием, он постепенно отстранился от других членов команды. Его немота раздражала многих, и молодой человек все более замыкался в себе. Уже несколько месяцев он работал над тринадцатью крупномасштабными рисунками, которые разложил на палубе. Стоя на коленях и практически касаясь лицом бумаги, как бы пытаясь скрыть их своим телом от посторонних глаз, Риад без устали что-то чирикал. Рисунки являли собой тринадцать различных комнат:

Комната Изумления и Обычая

Комната Ванн

Комната Кофе и Размышлений

Комната Мелочей

Комната Обмена Мнениями

Комната, Полная Лунного Света

Комната Возбужденных Чувств

Комната Рук, Держащих Фрукты

Комната Перемен

Комната Справедливости и Веселья

Комната Знания

Комната Сплетенных Ног

Комната Дурацких Предчувствий

В этих комнатах всегда находились два персонажа: сам Риад и женщина, держащая колесо рулетки. Очевидное мастерство, с каким выполнялись рисунки, не мешало товарищам Риада считать его сумасшедшим. А сосед по каюте, филиппинец, который всегда относился к нему прохладно, теперь просто взбесился и открыто выражал свою ненависть.

Пришла зима. Считая и отчаянии дни до назначенного Натальей свидания в Стамбуле, Риад очень ослаб и с каждым днем становился все более вялым. В отчаянной надежде сообщить хоть что-то о своей судьбе он в тот момент, когда мимо проплывали другие корабли, стоял на палубе, держа в руках большой плакат с надписью: «Кто направляется в Стамбул?» Однако неразборчивый почерк и странный вид матроса оставляли вопрос без ответа.

Наступило тринадцатое января. В полдень Риад слег с температурой и забылся долгим крепким сном, громко кашляя и ворочаясь во сне.

Теперь нам следует обратить особое внимание на еще один момент, ибо он также не вполне нам ясен. Важно представить в воображении некую сцену, чтобы разобраться как следует с действующими лицами повествования. Риад все еще спал беспокойным сном под грязными и мятыми простынями, когда наступил вечер. Можно сказать, была уже ночь, так как на небе светили звезды. В тесной каюте стоял неприятный запах болезни, и филиппинец сидел на свежем воздухе у входа на палубу, положив ноги на планшир. Дверь была полуоткрыта, и из каюты доносился громкий кашель Риада. Он становился все чаще и чаще, словно схватки беременной женщины. Похоже, дело шло к некоему исходу. Риад не просыпался, однако тело его сотрясали все более сильные конвульсии, продолжались и рвотные позывы. Он непрерывно кашлял. Если бы кто-то находился в каюте и наблюдал за ним, то мог бы увидеть, как распухает горло больного и из него появляется белая птичья голова. Каждая схватка выталкивала птицу все дальше, пока она не заполнила весь рот, и Риад с большим напряжением и храпом мог дышать теперь лишь через нос. Однако он свое дело сделал, и птице самой приходилось выбираться сквозь плотно сжатые зубы. Ей это удалось, и вот она уже лежит на подушке рядом с матросом.

Какая-то морская птица. Может быть, крачка. Вот она встает и начинает осматриваться, пытаясь постичь, куда её занесло, Потом с трудом хлопает крыльями, очищая их от липкой слюны.

Сон Риада стал ровным и даже спокойным.

Птица спрыгнула на пол и на перепончатых лапках сделала несколько неуверенных шажков по направлению к двери. До палубы ей скакать и скакать.

Может быть, беспрерывный кашель разбудил филиппинского матроса, а может, что-то еще; в любом случае он не спал и видел, как птица выходит из каюты. Его каюты! Птица стала еще одним доказательством безумия Риада.

– Как же долго он держал тебя там, мой маленький дружок? Так вот с кем он, оказывается, разговаривает. Из-за тебя, значит, он ни слова не говорит своим товарищам?