В раю легко быть ангелом

Съезжать имело смысл только затем, чтобы делить съёмное жильё с бойфрендом.

Но здесь ситуация становилась особенно интересной…

В желудке громко заурчало.

– Что за чёрт, – вслух поинтересовалась я.

Ах да. Я ведь так и не позавтракала. И сейчас уже время обеда.

Я вспомнила, в каком виде Никита оставил кухню утром.

Я разберусь с этим. Потом. Сейчас мне совершенно не хочется этим заниматься.

В конце концов, не обязательно каждый раз готовить дома. Пора мне привыкать к новой жизни – более интересной, динамичной.

Жизни, где всегда можно выйти в ближайшее кафе и заказать бизнес-ланч.

Я натянула джинсы, слегка выцветшую водолазку, сунула ноги в разношенные туфли. О том, что волосы у меня на голове так и не были приведены в порядок после душа, я даже не вспомнила.

Парадокс – но в своём районе я не знала никаких хороших мест (да и, признаться, не только в районе). Выбирать можно было между двумя сетевыми кофейнями. Я справедливо рассудила, что «Шоколадница» рядом с зоопарком всегда полна народу. Поэтому, выйдя из дома, я свернула налево, а не зашагала направо… Мой расчёт оправдался: вторая кофейня была практически пустой. Я устроилась в самом дальнем углу, отказалась от пепельницы и принялась размышлять над вариантами бизнес-ланча: суп и салат, суп и горячее… или же всё вместе?!

После недолгих раздумий я сообщила официанту:

– Чёрный чай, крем-суп, греческий салат, блинчики с грибами.

– Ну ты даёшь, Шефф!

Откуда официант знает моё имя?! У меня от изумления округлились глаза. Но он не мог разговаривать со мной женским голосом. И у официанта не могло быть голоса, принадлежащего моей подружке из вуза, Юле Ефимовой!

– Юля?!

– Вера, – кивнула та, из-за плеча официанта перемещаясь в кресло напротив меня. – Сколько можно есть?! Ты меня пугаешь. Молодой человек, мне, пожалуйста, то же самое – и ещё клубничный пломбир!

– Сейчас, – официант очень приятно улыбнулся и отошёл.

– Значит, тебе можно есть всё то же самое, но меня ты за это стыдишь? – я сделала вид, будто надулась.

– Да ладно тебе. Вот хомяк! Можешь тоже заказать себе десерт, – засмеялась Юлька.

– И нет никаких поводов издеваться.

– Ну конечно, нет! Но я съем свой ланч, и мой вес не изменится. А ты? – Юля пристально посмотрела на меня. – Так и не научилась держать своё тело под контролем?

На этом месте я оскорбилась не на шутку.

– Ты могла бы присмотреться ко мне повнимательнее, – обиженно сообщила я.

– Разве? А что изменилось? Неужели за те несколько недель, что мы не виделись, ты стала влезать в 44-й размер?

Я вздохнула:

– Утрируешь. Могла бы и заметить, что я уже не такое пухлое создание, каким запомнилась всем на вручении дипломов.

– Ну-у-у, Шефф, – с иронией протянула Юлька, – прости, но мы с тобой не так часто видимся, чтобы я могла отметить столь разительные перемены в тебе…

– Именно поэтому на наших редких встречах могла бы присматриваться ко мне более внимательно, – с лёгкостью отбила подачу я.

Юлька усмехнулась:

– И правда – неужели 46-й?

От продолжения дискуссии нас избавил официант, поставивший перед нами глубокие чашки с супом.

Отправляя в рот первую ложку дымящегося пюре из шампиньонов, я поинтересовалась:

– Что ты здесь делаешь?

Юля с сосредоточенным лицом высыпала в суп поджаристые сухарики:

– Здесь – это где? Если в России, то я каждый день задаюсь этим риторическим вопросом. В Москве? В центре?

– В кофейне посреди рабочего дня в моём районе!

– А ты? – парировала Юля.

Я засмеялась:

– В своём районе!

– Но посреди рабочего дня, – напомнила Юля и тоже попробовала суп.

– А я уволилась.

– Иди ты!

– Именно.

– Давно? – расспросы не мешали подруге уплетать горячую, аппетитно пахнущую жидкость.

– На прошлой неделе, – призналась я, – скоропалительно и внезапно…

– Что так? Допекли?

– Просто почувствовала: пора что-то поменять, – я прислушалась к этой фразе. Произнесённая вслух, она звучала не слишком убедительно.

– Молоток! – горячо одобрила Юля. Отодвинув посудину из-под супа, она принялась отрезать кусок от блинчика.

– Думаешь?.. – с сомнением произнесла я.

Когда же я научусь достаточной степени веры в себя? Я была убеждена в необходимости увольнения, а сейчас сижу перед бывшей однокурсницей и завишу от её одобрения поступков, которые… влияют исключительно на мою жизнь.

И благосостояние – тоже, ага…

– Разумеется, – подтвердила Юля, – в нашем с тобой возрасте нужно хвататься за все возможности, которые подворачиваются. Я вообще не понимала, откуда ты выкопала ту замшелую контору. Да, стабильно, но какой прок от этой стабильности, когда до пенсии нам ещё несколько десятков лет? Нужно всё попробовать.

Это звучало довольно угрожающе.

Я склонила голову набок и посмотрела на Юлю.

Она пояснила:

– Я имею в виду, сейчас самое время делать карьеру.

– И именно по этой причине ты сейчас находишься в кофейне? – весело поинтересовалась я. – Только не ври, будто твоя фирма переехала в этот район.

– Ты что, работать где-нибудь на Пресне – это же мечта, – сощурилась Юля, – круче – только на Тверской.

Круче – только на Красной площади, хотела сострить я, но почему-то промолчала.

Юля продолжала:

– А сюда меня занесло сугубо по рабочим вопросам. Меня, между прочим, из офис-менеджеров повысили.

– Поздравляю!

– Спасибо, – кивнула она, – теперь потихоньку занимаюсь пиаром, въезжаю в дела… Интересно, но голова уже трещит. Сейчас в редакции согласовывала макет имиджевой рекламы для нашей компании. Забежала перекусить. Так что, сама понимаешь, долго сидеть с тобой не смогу. Тебе ведь никуда не надо торопиться. Стой, а ты что, уволилась «в никуда»?

– Да. То есть… нет. То есть…

– Разве ты можешь себе это позволить? Насколько помню, твой Вадим не может помочь тебе продержаться на плаву…

Ещё одна шпилька. Хотя, может, она и не хотела сказать ничего дурного. Иначе мне придётся предположить, будто они все сговорились.

Все.

Мой брат, моя давнишняя подруга…

– Я уже нашла себе место! – поторопилась сказать я.

– Круто! Ну, поздравляю! И где, кем? А почему ты сейчас не там?

– Собираюсь с силами перед новым стартом, – пошутила я. – Место личного ассистента. Есть такой автор деловых бестселлеров…

– Архангельский? Петелин?

Я была поражена.

– Ты слышала о Петелине?

– Угу, – Юлька кивнула, сосредоточенно пережёвывая салат. – Молодой, модный. Но, кажется, дельный. Он вёл в нашей компании какой-то тренинг. Среди «топов», разумеется, простых секретарей и менеджеров к нему никто не подпустил. И ты знаешь – удивительно, но атмосфера неуловимо изменилась. Компания как будто стала чуточку более неформальной, но при этом – результативной. А мне премия по итогам года перепала. Старожилы и не помнят таких премий. Чёрт, уже уйма времени!!! Мне пора бежать.

Она призывно замахала обеими руками, подзывая нашего официанта.

– Была рада повидаться, – выдавила я из себя. Почему даже Юлька в курсе того, кто такой Петелин? Пожалуй, мне следует основательно подготовиться к началу работы с ним. «Гугл» мне в помощь.

– Непременно надо отметить! – заявила Юля, вкладывая пластиковую карточку в папку со счётом.

– Отметить что? – не поняла я.

– Как – что? Моё повышение. Твою новую работу. Созвонимся. Не пропадай!

Юля выходила из кафе, а я смотрела ей вслед. Разве это я перестала звонить первой? Впрочем, ничего удивительного: у всех сейчас столько дел, хлопот… Приходишь домой и падаешь. А потом плетёшься готовить ужин…

Впрочем, мне самой ещё предстояло доесть свой обед. А потом идти домой. Правда, меня там никто не ждёт.

Войдя в квартиру, я сбросила туфли. Пакет со свежим багетом и баночкой ежевичного джема отправился висеть на вешалку. Я недоверчиво принюхалась: неужели у нас дома всегда такой спёртый воздух?..

Разумеется: осень ещё толком не началась, а в квартире уже топят. И все окна выходят на одну сторону. И практически невозможно устроить сквозняк, а кондиционера у нас нет. Почему у нас ничего нет, с отчаянием подумала я. Ни кондиционера, ни бойлера. Нет всех тех вещей, которые делают жизнь человека относительно комфортной. Тоже мне, цивилизация.

Плащ повис на вешалке вслед за пакетом. Я прошла на кухню. Содрогнулась при виде беспорядка, который, казалось, только увеличился за время моего отсутствия. На этой кухне невозможно было готовить. Да что там – не возникало даже желания заварить себе чаю.

Плохо соображая, что я делаю, я метнулась в туалет – над сливным бачком находился шкафчик для всяких хозяйственных мелочей, из которого я и извлекла резиновые перчатки. Они даже не были распакованы – лежали там, вероятно, в ожидании лучших времён.

Вернувшись на кухню, я щедро плеснула на губку моющее средство. На то, чтобы отмыть всю посуду, ушло полчаса. Но после посуды я подступила с губкой к плите. Лихорадочно оттирая с условно белой поверхности пятна кофе, масляные брызги, следы супа, я размышляла над иронией судьбы. Наша квартира в центре города стоит немалых денег. Если как следует отремонтировать её и обставить, то, как минимум, получится прекрасное жильё. Как максимум – самостоятельный источник стабильного дохода. Но у нас нет денег даже на то, чтобы осуществить косметический ремонт. Сложно, живя в этой квартире, получать моральное удовлетворение от пребывания здесь… Скорее, рассудок утешается, подсчитывая, сколько денег пришлось бы отдавать за аренду чужого жилья…

Но мне уже было наплевать на все эти высокие материи. Я взялась за дело всерьёз. И откуда нахлынуло столько энергии? Покончив с плитой и мойкой, я взялась за пылесос. Приволокла его на кухню, принялась отчищать все горизонтальные поверхности. От воющего шланга не могли спастись ни клубы пыли, ни закатившиеся за холодильник семечки каких-то фруктов… В мусорное ведро полетели пустые пакеты из-под чипсов, грязные салфетки, спичечные коробки…

Меня было не остановить. Мне не было жалко потёртого джемпера, который я так и не сняла, вернувшись из кафе: мысленно я уже определила его на выброс. Долой! Хлам и мусор – долой! Зачем нам столько места, если мы так бездарно его используем? На старенький кухонный диванчик лучше набросать мягких подушек или купить симпатичный чехол, чем усеивать его дешёвыми журналами и бесплатными газетами из метро. Моя безжалостность возросла в разы, когда я перешла к ревизии холодильника…

Мягко скворчащий белый ящик был опустошён и до блеска отмыт. Я действовала суровее, чем американская иммиграционная служба, решая, каким продуктам позволить вернуться на его полки, а какие заслуживают немедленного выдворения. Я возмущалась про себя и вслух, хотя, кроме сливочного масла, некому было выслушивать мои монологи:

– У нас ведь так мало денег, не правда ли? Тогда что здесь делает этот недоеденный арбуз? Да он уже посинел от холода, бедняжка! Шесть пакетов сока, и в каждом – по глотку? Чудесно! Замечательно! Именно поэтому негде разместить картошку, которая, к слову, уже проросла…

Чёрствый хлеб, плесневелый сыр, остатки кефира и недоеденная гречка – всё отправилось на помойку. Я устала подсчитывать количество рейдов, которые мне пришлось сделать, чтобы освободить квартиру от всего лишнего, ненужного и просроченного. Я не ограничилась уборкой на кухне. Да что там – я превратилась в какой-то уборочный комбайн, в торнадо, не оставляющий после себя ничего… залежавшегося. От кухни я перешла к ванной. Уйма времени ушла на то, чтобы отмыть до нежного сияния голубую пластиковую шторку. Кажется, несколько склянок с чистящими средствами оставалось ещё от прежних жильцов. Я не пощадила ничего, кроме огромной упаковки геля для стирки, ополаскивателя, пары шампуней и наших старых зубных щёток. В пылу обновления я случайно отправила на помойку початый тюбик с зубной пастой – свежей.

Печальная участь вслед за ванной постигла туалет, коридор, антресоли, гостиную, мою комнату и даже святая святых – комнату брата. Правда, у Никиты я особо не свирепствовала – вытряхнула коврик, вытерла пыль, полила засохший кактус на подоконнике и сдёрнула с карниза штору – постирать. Зато мой одёжный шкаф перестал выглядеть, словно девственный лес. Джунгли из колготок, лифчиков и водолазок испарились. Честно говоря, давно следовало избавиться от большей части вещей. Некоторые из них я таскала ещё в старших классах. Если бы теперешние школьницы увидели меня в одной из этих юбок со складками, то подняли бы на смех… Жалкие остатки моей одежды аккуратно легли сдержанными стопками на полки шкафа.

– Вера?.. – произнёс над моей головой изумлённый голос.

– А? – рассеянно откликнулась я.

– Что здесь происходит, чёрт возьми?!

– О… Марина, Никита, привет.

Марина Малинина, девушка моего брата, выглядывала из-за его плеча, с любопытством изучая картину развала. Как всегда, она выглядела восхитительно – свежо, наивно и очаровательно со своими длинными светлыми волосами и ртом сердечком, искусно подведённым розовой помадой.

– У нас было нашествие монголов? – поинтересовался брат.

– Или инопланетян, – вставила Марина.

– Мог бы предупредить, что придёшь не один, так как…

– …есть у нас нечего?

– Точно, – кивнула я. – Видишь… немножко прибираюсь. На самом деле, я почти закончила. Вот, решила разобрать косметику…

Марина двумя пальцами извлекла из коробки с лаками и тенями помаду Dzintars.

– Избавляешься от просроченного? – поинтересовалась она.

– Боюсь, что у этой древности срок годности установить уже невозможно, – обречённо отозвалась я. В коробочку были свалены и старые блески для губ от Oriflame, и подводки Bell… Как в воду смотрела, когда думала о том, как современные школьницы отозвались бы о моей косметике.

– Некоторые старые лаки от Avon до сих пор у меня отлично ложатся, – политкорректно поведала Маринка.

Ах ты, лапочка.

Никита, наконец, снова обрёл дар речи:

– Вера, ты же не хочешь сказать, будто всё это означает визит родителей?

– Не хочу, – качнула головой я.

– Но тогда…

– Что – тогда? Надоело жить в бардаке. Пусть всё будет новым!

– Она вчера устроилась на новую работу, – пояснил брат для Марины.

– Поздравляю!

– Спасибо. Если нет денег на роскошный ремонт, это ещё не значит, будто здесь невозможно навести уют.

– Правильно, – поддержала Марина, – я недавно читала, что гармонизация пространства вокруг приводит к гармонизации всей жизни…

– Но не в таких же масштабах! – изумился Никита. – Квартиру не узнать. Хочешь сказать, будто одна всё это организовала?

– А ещё к нам завтра приедут специально обученные люди и организуют вывоз книг.

– Каких книг?

– С антресолей. Из коридора. Там полно и раритетных вещей, и таких, которые уже никто никогда не будет читать.

– За это заплатят?

– Сомневаюсь, что много. Зато сколько появится места для классики и вообще для новых книг! Я ведь даже новую Гавальду не могу себе позволить купить – поставить некуда, а если положить, то затеряется в квартире среди прочего хлама…

– Теперь уже не затеряется, – засмеялся Никита.

Он отправился к себе в комнату, чтобы переодеться, но буквально через минуту снова появился на пороге с гневным воплем:

– Вера, куда ты дела мою футболку?! Ты, случайно, не…

Я внутренне съёжилась.

– Постой, как она выглядела?

– Такая, серо-зелёная…

– Отличный цвет для футболки! – фыркнула Марина.

В который раз я почувствовала, что до сих пор не могу смотреть на неё без неловкости…

– Футболка, – пытаясь уцепиться за это, как за спасательный круг, я вопросительно взглянула на брата.

– Именно, – кивнул он, – там ещё такая молния на плече.

– Я её выкинула, боюсь, – сокрушённо призналась я.

– Что? Мою футболку?!

– Я думала, это что-то вроде тряпки…

– Моя любимая домашняя футболка!

– Отличный повод купить новую, – сказала Марина.

На это Никита буркнул:

– Начало новой жизни «по рецепту Веры Шефф» может дорого обойтись. Так, я – в супермаркет, вы оставайтесь здесь, а ты, Марина, не спускай с неё глаз. Пусть хоть всё старьё выкинет из своей коробчонки, но больше не прикасается к моему гардеробу…

– Будет сделано, шеф! – засмеялась Марина.

Ещё раз повторив, что он выйдет «за едой буквально на секунду», Никита исчез.

Мы с Мариной остались наедине.

Она присела на краешек потёртого кресла. Я кашлянула. Она взяла в руки початый флакончик с лаком цвета варёной сгущёнки.

– У них отличные лаки, – сказала Марина рассеянно; казалось, её мысли витали вовсе не вокруг косметики.

Я кивнула:

– Да. Только цвет – кошмар. Нужно было взять что-нибудь другое. Если честно, это у меня чуть ли не единственный новый лак…

– O.P.I прекрасен, – кивнула и Маринка. – Не знаю, почему бы тебе не купить побольше красивых оттенков. Цвет ногтей – это как аксессуар… который можно менять хоть каждый день без особого ущерба для кошелька.

Я видела, что ей нет особого дела до лаков. По крайней мере, сейчас.

– А… – вдруг сказала Марина, осеклась, почти покраснела, потом будто решилась на что-то и, наконец, выпалила: – Не знаешь, как там Вадим?

«Конечно, знаю», – хотела было ответить я. Но что-то меня остановило. Разве я действительно знаю, что сейчас с ним происходит? Наше общение становится всё более формальным. А ведь я – его девушка. Мы словно стали супругами, которые уже давно живут как соседи, почти не интересуясь делами другого. И это произошло вместо новой ступеньки, нового этапа в наших отношениях, на котором нам следовало бы стать ещё ближе друг другу.

А ведь у меня нет никого ближе и нужнее Вадима.

Что же происходит?

Марина вопросительно смотрела на меня.

За стеной натужно заскрипел лифт, и мы синхронно вздрогнули.

– Впрочем, конечно, это не моё дело… я просто так спросила… – скороговоркой пробормотала Марина.

Я сообщила невпопад:

– Нормально… То есть ничего нового. Он как всегда… Всё по-старому.

Ключ в замке не поворачивался, Никита ещё не вернулся из магазина.

Мы старались не поднимать при нём эту тему. Но удивительнее было то, что Марина после долгого перерыва вообще поинтересовалась жизнью Вадима…

Я подумала: может, дело во мне? Может быть, я так выгляжу?

Может, на самом деле Марина окольными путями пытается задать вопрос – а каково мне?..

Глава 4

Понедельник – день тяжёлый, но этот понедельник выдался тяжёлым вдвойне.

В семь утра мне на мобильник свалилось сообщение от Глеба. Он ждал меня в своём офисе к девяти. И это называется «гибкий график»?!

Однако делать было нечего – пришлось подниматься и брести в душ, не успев продрать глаза.

Никита мирно спал – очевидно, ему нужно было ко второй паре. Кухня и ванная были в моём полном распоряжении.

А я сообразила, что в моём распоряжении ещё и полтора часа времени до работы – можно ведь было дойти пешком (в крайнем случае – поймать машину, и тогда есть шансы уложиться в десять минут).

Я с удовольствием, не спеша, сварила себе крепкий кофе. Обнаружила отсутствие сахара в доме – пришлось заменить его мёдом.

Всё складывалось неплохо, пока я не открыла свой платяной шкаф…

Беглый осмотр показал: я чересчур увлеклась, оставляя в своём гардеробе не слишком поношенные вещи.

Да, теперь у меня не было одежды, на которую нельзя смотреть без жалости или содрогания. Всё то, что я не надевала больше года, всё то, что вытерлось, выцвело, поблёкло или растянулось, было безжалостной рукой оставлено возле мусорного контейнера.

Любая жертва моды, любой шопоголик… да что там – любая нормальная девушка назвала бы мой шкаф пустым!

И ещё я осознала в этот самый момент: Глеб не сообщил, каким должен быть дресс-код у его ассистента.

Но не звонить же, не уточнять?..

Я лихорадочно размышляла: не хотелось бы в первый же рабочий день ударить лицом в грязь.

Но проблема была не только в отсутствии нормального количества вещей. Я никогда не отличалась умением выбирать одежду.

В школе я носила то, что покупала мама. А иногда даже то, что мамины приятельницы подсовывали для меня. Я до сих пор помню грубоватую льняную рубашку с чужого – мужского! – плеча. Другая девушка на моём месте наверняка сумела бы это обыграть. Надела бы вместе с рубашкой обтягивающие джинсы, ремень пошире… или что ещё они там надевают. Другая, но не я.

В университете я никогда не была стильной студенткой. А на моей первой работе…

Я ещё раз скептически осмотрела содержимое полок в шкафу.

Наследство с работы было небогатым, ведь там я старалась одеваться по принципу «удобно и недорого». Именно поэтому основная масса куцых кофточек и невразумительных свитерков вперемешку с бесформенными брюками на днях оказалась на помойке…

В First Leadership Coaching те же девушки с ресепшн одевались, как модели для подиума. Я запомнила высокие каблуки, оригинальные платья и джемперы… А ведь это не индустрия моды.

Я в отчаянии запустила руки в волосы. И думать было нечего о покупке новой одежды до получения зарплаты от Глеба!

Надеть джинсы? Это чересчур неформально.

Но ведь я – не секретарь Глеба; в его приёмной для этого сидит другая девушка.

Но сам Глеб ходит в отлично сшитых костюмах. Нет, джинсы – это исключено.

В результате тщательного отбора самым приличным оказался ансамбль из тесной чёрной водолазки, чёрной прямой юбки и высоких осенних сапог…

Поразмыслив, я натянула поверх водолазки ещё и серую жилетку. Мне показалось, что это добавит костюму строгости. Серая жилетка сразу продемонстрирует Глебу: я настроена на деловой лад!

По прибытии в «Лидершип» я была приятно удивлена тем, что Глеб позаботился обо мне. В вестибюле компании торчала Елизавета. Интересно, сколько она меня здесь поджидала? Я незаметно взглянула на часы, висящие на стене. 8:55… Обнаружив моё присутствие, Елизавета расцвела в улыбке. Мне показалось, что она с одобрением взглянула на мой наряд.

– Здравствуйте, Вера, – пропела она. Мне только мерещится, или она и вправду старается продемонстрировать своё расположение? Впрочем, может, это потому, что среди всех кандидаток Глеб выделил меня. Я улыбнулась в ответ:

– Здравствуйте.

Елизавета протянула мне белую пластиковую карточку:

– Это ваш пропуск, – пояснила она. – Каждый раз нужно отмечаться у двери, когда вы приходите и уходите с работы.

Я вопросительно взглянула на неё.

– Это нужно для учёта рабочего времени, – пояснила она.

Я продолжала смотреть на неё.

– Вас это, конечно, не особенно касается, – сообразила она, – вы ведь будете подстраиваться под график Глеба. Но вообще пропуск пригодится. Мало ли, охранник отойдёт, и вы не сможете выйти из здания…

Я пожала плечами.

– А вообще все работают с десяти до восемнадцати, – доверительно сообщила Елизавета. – Это на случай, если вам что-то понадобится в отделе кадров. Или на ресепшн. Или в бухгалтерии. У нас все чётко придерживаются графика. Это важно… для корпоративного настроя.

Интересно, согласно какому настрою она появилась на работе ещё до девяти утра?

– Спасибо, я поняла…

– Глеб уже наверху, ждёт вас.

Так, получается, я уже «опоздала» – в свой первый рабочий день. Из-за милой «светской» беседы с Елизаветой.

Первые несколько дней на новом месте – самые нервные для меня. Вроде бы особых проблем нет, но ощущение дискомфорта имеется. Не знаешь, где поесть, где стоит кулер с водой или кофейный автомат, и прочее. Спросить – пара пустяков. Но меня это всё равно напрягает.

Сконцентрировавшись, я кое-как отыскала дорогу к кабинету Глеба, где он проводил со мной собеседование.

Глеб сидел за столом в своём кожаном кресле с высокой спинкой. Перед ним лежал тонкий ноутбук. Глеб тихо щёлкал компьютерной мышью. На нём был идеально сидящий тёмно-синий костюм. Босс поднял на меня глаза.

Неожиданно мне потребовалось откашляться, чтобы выдавить несколько слов:

– Доброе утро… Глеб.

– Привет, Вера, – жизнерадостно кивнул он, – садись.

Я приблизилась к столу, внутренне обмирая.

Напрасные попытки понять, помнит ли Глеб наше маленькое столкновение, уже не терзали моё сознание. Можно сказать, что они, будто киты, ушли в глубину. Продолжали волноваться уже там, в подсознании. Поэтому внешне я была спокойна. Зато сосало под ложечкой. Я мысленно попыталась отмахнуться от этого диссонанса.

Глеб поинтересовался:

– Нормально добралась?

– Да, спасибо, – кивнула я.

– В метро толпа не расплющила?

Я внимательнее всмотрелась в лицо свежеиспечённого босса. Он изволит демонстрировать демократические замашки? Или же действительно любит пошутить?

Оставив попытки раскусить его незаурядную натуру, я сказала:

– Пришла пешком. Мне здесь недалеко.

– А, поздравляю, – улыбнулся Глеб, – видишь, как удачно…

Я вопросительно подняла брови.

– Москва переполнена. Общественный транспорт в часы пик – весьма неприятное место. Если есть автомобиль, приятного всё равно мало – сначала настоишься в пробках, потом насидишься в офисе…

– Гиподинамия. – Надо было как-то поддерживать светскую беседу.

– Ну… И это тоже. В общем, чтобы внести свой вклад в разгрузку пассажиропотоков, сделал график с 10 утра.

– М-м-м, – неопределённо промычала я, не зная, что следует сказать. Потом сообразила: – Зато ваши сотрудники попадают в самый час пик, когда возвращаются домой.

– Это верно.

– Но здесь вы всегда сможете сказать: пусть задерживаются на работе, производительность будет расти, а пассажиропоток – разгружаться…

Глеб с улыбкой покачал головой:

– Вера, какой смысл устанавливать график, который будет нарушаться? Кого обманывать, а главное – с какой целью?

Я не понимала. К чему он клонит?

– Если сотрудникам работы на шесть часов, сделай соответствующий график. Если рабочий день всегда ненормированный, предупреждай об этом. Честность играет не последнюю роль в ведении дел.

– А почему, в таком случае, ваши сотрудники не работают от звонка до звонка? – поинтересовалась я. Спохватилась: кажется, это прозвучало вполне ехидно. – К примеру, установили бы рабочий день с десяти до девятнадцати. Или даже до двадцати.

– Зачем?

Я пожала плечами.

– Намекаешь на то, что якобы я должен вести себя, как капиталистическая акула?

– Вы же ведёте тренинги. Нацеленность на результат, всякое такое. Эффективность.

– Вот именно: эффективность! – с нажимом произнёс Глеб. У него даже лицо изменилось. А он очень серьёзно относится к самому себе и к своей деятельности, м-да…

Я приготовилась выслушивать длинную лекцию. Но Глеб сказал:

– Я сам когда-то был наёмным работником. Не составляет особого труда представить себя на месте любого сотрудника. Да, можно сделать девятичасовой рабочий день – якобы люди смогут сделать больше, а компания будет быстрее развиваться и станет успешной. Люди будут соглашаться на твои условия, работать, а глубоко внутри ненавидеть тебя.

– Ненавидеть? Почему?

Глеб усмехнулся:

– Потому что наёмному сотруднику редко по-настоящему есть дело до целей и задач компании. Он приходит выполнять некие задачи за определённое время.

– И…

– И у него есть своя жизнь, подчинённая собственным интересам. Ради этих интересов он является в компанию, чтобы зарабатывать деньги. Компания, в которой сотрудник вынужден напоминать окружающим и руководству, что у него есть и другая жизнь помимо офиса – это компания с плохим менеджментом, как правило.

– Звучит странно, – заметила я.

– Почему? Просто непривычно. У нас, как и везде, на собеседованиях задают один вопрос – как вы относитесь к задержкам после работы? Если человек с готовностью отвечает «да, конечно», мы не тратим ни его, ни своё время.

– А что в этом плохого?..

– Он не умеет укладываться в заданные рамки. Планировать день. Делегировать обязанности. Кроме того, если человек не привык уважать своё время, то не будет уважать и наше…

Глеб немного помолчал.

– Звучит так, словно сотрудник делает одолжение, когда выходит на работу.

– Не совсем.

– Интересно…

– Повторюсь: если руководство фирмы будет думать только о том, как выжать из людей все соки, то они, в свою очередь, будут думать только о том, как отстоять свои интересы. Урвать там, где можно. Схалтурить. Переработки отнимают личное время? Значит, в рабочее можно уйти к врачу, в банк, в парикмахерскую. Сидеть днём в скайпе, болтать с друзьями, постить в блоге.

– Мне казалось, что так везде, – решилась вставить я.

– Именно поэтому мы первые делаем шаг навстречу сотрудникам, – Глеб вновь широко улыбнулся. – Рабочий день начинается в десять. В шесть вечера уже все свободны. На обед, кстати, вовсе не требуется час – даже если люди уходят на ланч в ближайший ресторан. Но у нас и своя столовая отличная. Рекомендую… Таким образом, график не выматывающий. У сотрудников свободен целый вечер. Рабочий день даже чуть меньше, чем нужно – есть стимул успевать переделать все дела. Людей не так напрягает сам рабочий процесс, и поэтому они работают с большей отдачей. Выше интенсивность, если на то пошло. Все знают, что, если в течение дня они будут распыляться на ерунду, на интернет, то не смогут предъявить результат. Правда, просто?

– Да уж, очень вдохновляюще, – пробормотала я. – Значит, в этом и есть ваш секрет? Это вы преподаёте на тренингах для бизнесменов?

– Я не выкладываю секреты направо и налево, – засмеялся Глеб. – Но всё, о чём я говорил, работает.

– А если люди не успевают? Не справляются? Неужели запрещается задержаться и доделать?

Глеб покачал головой: