Они вместе пошли наверх.

Едва оказавшись на месте, Рохейн не смогла удержаться и посмотрела вниз в надежде увидеть Торна. Когда же на рассвете приоткрылся красный глаз зимнего солнца, она поняла, что его в зале нет.

Прошло два дня.

Из праздничной суеты дворец окунулся в пучину войны. На севере опять начались волнения, и на этот раз Король-Император сам отправился вместе с большой армией и рыцарями в район боевых действий, оставив вместо себя при Дворе герцога Эрсилдоуна. К этому событию готовились заранее и через пару дней после праздника отправились в путь. Во дворце воцарилась тишина. Опустели залы и коридоры.

Однажды к Рохейн пришла Дайанелла и отослала служанок.

— У меня есть новости.

— Какие новости?

— Которых ты так долго ждала.

— Какие новости? Говори же скорее!

— Дорогая, ты последние дни такая взволнованная. Скучаешь по дому?

— Нет, не скучаю.

— Тогда я настаиваю, чтобы ты относилась ко мне добрее, — криво улыбнулась Дайанелла. — Я кое-что разузнала. Видишь, как я стараюсь угодить тебе? — наигранно продолжала она. — Ты мне стала ближе, чем сестра.

— Если я обидела тебя — прошу прощения, Дайанелла.

— С удовольствием прощаю. — Понизив голос, девушка доверительно заговорила: — Мне удалось кое-что узнать о твоем дайнаннце, сэре Торне.

Рохейн вспыхнула.

— Что? Что ты узнала? — спросила она, стараясь скрыть нетерпение.

— Он только что уехал.

— Куда уехал?

— На войну. Дорогая, он уехал вместе с Королем-Императором. И что ты теперь собираешься делать? Оденешься в солдатскую форму и отправишься с ним воевать? Прости меня, я не должна тебя мучить.

— Значит, он там. А ты уверена? Откуда тебе знать? Ты его видела?

— Терпение, дорогая! Ты ведь знаешь, Рохейн, что у меня при Дворе есть связи. Мой дядя очень влиятельный человек, но он умеет хранить секреты. Будь уверена, никто при Дворе не узнает о твоем интересе к Торну. Не надо меня благодарить! Ради дружбы Дайанелла готова на все.

— Но я действительно тебе благодарна. Ты настоящий друг, Дайанелла. Надо попросить герцога Эрсилдоуна сочинить о тебе песню.

— Ты необыкновенно изобретательна, дорогая. Но мне нужно уходить, дела.

— Останься, пожалуйста.

— Не могу.

Дайанелла дошла до двери и, полуобернувшись, бросила через плечо:

— До завтра, моя…

Последние слова были произнесены со смехом. Ей следовало сказать «моя мнимая подруга».

Жалованная грамота на баронство была подписана, но в связи с тем, что Король-Император отсутствовал и когда вернется, никто не знал, официальное вступление во владение титулом откладывалось. Эрсилдоуна занимали многочисленные дела, и между отправкой отчетов, получением важных донесений и посещением собраний герцог не располагал ни единой свободной минутой.

Вести с севера кружились по Каэрмелору как взбесившиеся насекомые. Империя обречена. Она может быть сметена атакой из Намарры. Несколько варварских военачальников захватят власть, и земли Эриса погрузятся в пучину страданий и лишений. По городам будет бродить нежить. Она погубит всех смертных.

Народ волновался, бросая угрюмые взгляды на север, как будто ожидая, когда орды неявных нагрянут в Каэрмелор и уничтожат их. Страх перед предстоящим кошмаром окутывал город, словно туман. Многие придворные разъехались по загородным поместьям. Те, кто остался, часто ссорились от скуки и неопределенности.

Рохейн ничего не оставалось делать, как отправиться в свое новое поместье Аркун. В мрачном настроении, чему способствовала и погода, она села вместе с Вивианой на летучий корабль герцогини Роксбург. За компанию с ними летела еще одна придворная дама, чей муж отправился на войну, и ей захотелось сменить тоскливую, безнадежную атмосферу дворцовых стен на свободу и чистый воздух сельской местности. На борту также находились старшая дочь герцогини Розамунда, шесть остальных детей и огромный штат слуг и нянек.

Вивиана большую часть пути провела внизу, лежа в каюте. Обычно розовое лицо девушки приобрело зеленоватый оттенок, как у недозревшей сливы.

— Боюсь, путешествие на Летучем корабле не для меня, миледи, — скорбно призналась Вивиана. — Я совершенно не могу ходить по палубе, у меня сразу начинает кружиться голова. А на морских кораблях не происходит ничего подобного.

— Это хорошо. Многие люди избегают морских кораблей, потому что боятся утонуть.

— Нет, путешествовать по воде мне совсем не страшно. Я родилась в пузыре.

— Мне приходилось слышать о таких вещах. Этот пузырь что-то вроде мембраны. Его иногда обертывают вокруг головы новорожденного. Считается, что таким способом можно защитить его от опасности утонуть.

— Да, это так, — сказала Вивиана, вытирая вспотевшее лицо. — Я всегда ношу с собой кусочек пузыря в медальоне.

— Чудесная вещица. Я заметила, что он постоянно у тебя на шее.

— О мадам, простите меня. Корабль так качает… мне надо спуститься вниз…

Аркун располагался в холмистой местности, далеко от прибрежной полосы. Рохейн пришла в восторг, глядя на свои земли, расстилавшиеся внизу. В зимнем наряде они выглядели великолепно. Коричневато-желтые невспаханные поля и зеленые луга, сад, лес, охотничьи угодья, граничащие с фермерскими домиками, река, но самое впечатляющее — Аркун Холл.

Полузамок-полуособняк поднимался на высоту трех или четырех этажей. Массивный, как монолит, но в то же время очень изящный, воздушный, он возвышался над небольшим озером, в котором с абсолютной точностью повторялись его колонны. Озеро окружал сад с аккуратными клумбами, постриженными изгородями из кустарника и посыпанными песком и гравием дорожками причудливой формы. По границе росли ровные ряды деревьев. Сразу за стенами сада простирался огромный парк с множеством бархатных лужаек, тенистых рощиц и прудов, блестевших, как разбитое стекло, выпавшее из небесного окна.

— Прекрасное поместье, — одобрительно сказала Эллис-Жанетта Роксбург. — Я научу вас быть здесь хозяйкой.

Ей доставляло огромное удовольствие нанимать слуг, отдавать приказы по дому, в котором никто не жил несколько лет, и поэтому требовал проветривания, чистки, мытья, полировки паркета и обновления кое-какой мебели. Герцогиня консультировалась с камердинером, экономкой и егерем, проверяла счета. Вместе с Рохейн они целую неделю не знали отдыха, но когда, к всеобщему удовольствию, все закончилось, женщины отправились кататься верхом по охотничьим угодьям.

На открытом пространстве голые березы стояли как воины на страже границ. Копыта лошадей ступали с глухим звуком по перегнившим листьям под черными сучьями конских каштанов и вязов. Стая воронов спустилась с серых стеклянных небес и уселась на деревья. На мягких лапах подкрался туман.

Дыхание всадниц вырывалось клубами серебристого пара. День стоял пасмурный. Надвигался шторм. Словно в подтверждение непогоды с той стороны, откуда дул ветер, донесся зловещий звон колоколов.

— У вас добросовестный камердинер и честная экономка, — сказала Эллис, — чего не могу сказать о егере. За ним следует присматривать. Тем не менее должна заметить, что такие поместья, как это, всегда содержатся в подобающем состоянии, независимо от того, живешь ты в нем или нет, хотя несколько визитов в год без предупреждения не мешает сделать, чтобы слуги не расслаблялись. Мне тоже следовало бы нагрянуть с проверкой в поместье Роксбург. Как я ненавижу женские седла, а вы?

Рохейн согласилась, хотя не могла припомнить, чтобы и раньше чувствовала себя в седле достаточно комфортно.

— Мне они тоже не очень нравятся, — ответила девушка. — В следующий раз, когда вы навестите меня, мы оденемся как джентльмены, сядем в мужские седла и помчимся, перепрыгивая через изгороди, если они попадутся на пути. Но посмотрите, небо совсем затянуло тучами. Нам следует поспешить, иначе попадем под дождь.

Мощный раскат грома потряс небеса.

— Зимой так часто случаются бури! — недовольно воскликнула герцогиня, разворачивая лошадь в сторону дома. — Неподходящее время для Летучих кораблей и Всадников Бури.

Самым старым жителем в Аркуне считался домовой, которого все называли Качающийся Ва. Когда в кухне освобождался крючок для чайника, домовой цеплялся за него и раскачивался взад и вперед, уморительно хихикая при этом. Домовой очень любил повеселиться, поэтому предпочитал компанию детей, которой до сих пор был лишен. Он выглядел как седой старичок с короткими кривыми ногами и длинным хвостом, помогавшим ему удерживаться на крючке. Иногда на нем была серая одежда и потрепанный ночной колпак, сдвинутый на ту сторону лица, где его постоянно мучила зубная боль, но обычно Качающийся Ва предпочитал красную куртку и голубые штаны. Домовой не одобрял напитки крепче домашнего эля и яростно кашлял, если в кухне появлялся запах крепкого спиртного. В остальном домовой был вполне благожелательным существом. Разве что очень уж беспокоился о чистоте в доме и переживал из-за убийственной неаккуратности кухарок.

Как и многие домашние домовые, Качающийся Ва не боялся холодного железа и, как уже говорилось, мог подолгу раскачиваться на крючке для чайника. То же самое зачастую делали и дети герцогини. Короче, кухня вместе с домовым, детьми и слугами была средоточием веселья в Аркуне. Когда за толстыми стенами дома бушевал ветер, с размаху стуча в окна, барабанил сильный дождь, а гром наказывал небеса длинными плетьми молний, в кухне около огня было очень уютно. Часто Рохейн, Эллис и дети проводили там вечера в компании старой экономки.

Каждый день из Каэрмелора с новостями прилетал курьер. Поэтому женщины были в курсе последних событий на севере и дел при Дворе.

— Мне необходимо все знать, — восклицала Эллис.

Она переживала и очень скучала по мужу. Рохейн с равным нетерпением ждала этих сообщений.

Летучий курьер, похожий на странную птицу, прилетел с юго-востока и приземлился на посадочной площадке Муринг Мает, четко выделяющейся с высоты полета. Вскоре опустился силдроновый лифт вместе с всадником и эотавром, чьи подковы и подпругу нейтрализовали андалуном. Конюх из Аркуна поспешил к крылатому коню и увел его в конюшню, а сам всадник, сняв перчатки и шлем, прошел в дом.

Эрсилдоун писал регулярно. Рассказывал как о смешных происшествиях во дворце, так и о печальных делах на севере, включая описание баталий. Эллис перечитывала эти строки вновь и вновь.

Гористая местность Намарры дает варварам огромное преимущество. Они предпочитают тактику окружения. Даже когда наши войска превосходят их числом, вражеские воины оказываются достаточно быстры, чтобы окружить нас и обойти с флангов. Зная это, командиры стараются по возможности выбрать для битв места, защищенные естественными преградами — реками, скалами и тому подобное. Как дополнительная мера предосторожности всегда наготове имеется резерв на случай атаки с тыла.

Несколько дней назад произошла первая битва в северо-западном Эльдарайне, недалеко от Нениан Лэндбридж. Батальоны Луиндорна шли маршем на запад двумя параллельными колоннами на расстоянии около четырех миль друг от друга, когда первая из них была атакована на открытом пространстве большим количеством мятежников. Чтобы обеспечить войскам тылы, командиры приказали разбить лагерь. Но постоянные вылазки и нападения варваров сводили их усилия на нет. Решили послать кавалерию, чтобы остановить врага и позволить пехоте закрепиться.

В тот момент кавалерия Луиндорна не могла вступить в открытое сражение с варварами, потому что должна была всячески избегать окружения. И мятежники с успехом стягивались в кольцо вокруг Имперских войск. Больше того, без поддержки кавалерии наша пехота не могла устраивать молниеносных набегов и неожиданных вылазок. В конце концов войска первой колонны попали в плотное окружение конных лучников, надвигающихся на них со всех сторон. Наше положение было удручающим. Поражение казалось неизбежным, но тут с боевыми кличами и звоном мечей за спинами варваров появилась вторая колонна. В итоге мятежники были полностью разбиты и разбросаны по обширной территории.

— Разведчики варваров, наверное, не слишком внимательны, — заметила герцогиня, сворачивая письмо и передавая его лакею. — В этом случае удача оказалась на стороне первой колонны. Судя по всему, врагов не так легко победить.

— Для меня остаются загадкой их цели, — сказала Рохейн.

— Мятежники воюют против Империи, — объяснила герцогиня. — Население Намарры составляют поколения головорезов и воров, сосланных на север в наказание за преступления. Они ненавидят Империю, которая изгнала их, поэтому и мстят ей. В этом нестабильном обществе правит насилие. Обычно они ссорятся и воюют друг с другом, пока самый жестокий и безжалостный убийца не проложит себе дорогу к власти. Но такие победы не обеспечивают долгого правления. Как только появляется более сильный соперник, властителя свергают, и все начинается сначала.

Замученные страхом жители Намарры не могут жить в достатке. Их заставили поверить, что путь к богатству лежит через грабеж достояния Империи.

В прошлом намаррцы никак не могли прийти к согласию относительно способа объединения в войне против нас. Но по какой-то неизвестной причине мятежники все-таки объединились.

— В письме ничего не сообщается о роли нежити в конфликте, — встревожено заметила Рохейн. — Может быть так, что предводители варваров придерживают ее в ожидании какого-то определенного момента, чтобы атаковать войска Империи в полную силу. Но почему? И что подтолкнуло какого-то смертного, пусть даже могущественного мага, заставить нежить почувствовать такую неприязнь к человеческой расе?

Герцогиня покачала головой.

— Существенный вопрос, — ответила она. — Мы его давно задаем себе. Но ответа не находим.

Через три недели после их приезда в Аркун пришло очередное письмо от Томаса Рифмача. Дочь герцогини Розамунда прочла его вслух.

Благороднейшей герцогине Роксбург, маркизе Картерхауг, графине Майлз Кросс, баронессе Оукинг-тон-Хоубридж, а также леди Рохейн с Островов Печали, хозяйке Аркуна. Я, преданный слуга Томас, герцог Эрсилдоун, приветствую вас.

Искренне надеюсь, что письмо застанет вас в добром здравии. Хочу сообщить последние новости. Продолжающееся расследование по делу сокровищ, найденных в Неприступных горах, и арест преступников, виновных в расхищении имперского имущества, показали, что на свободе остается немало их сообщников. Один из них, эрт Сианад Каванаг из графства Лохейра, известный также как Медведь, был задержан вчера в Каэрмелоре. Сейчас этот парень дожидается в дворцовой темнице решения Короля-Императора. Вполне возможно, что он будет приговорен к смерти за измену…

— Что? — воскликнула Рохейн. — Нет! Этого не может быть!

Она выхватила письмо из рук Розамунды, но не смогла разобраться в рунах и в отчаянии всплеснула руками.

— Эллис, мне необходимо уехать. Вивиана, пакуй вещи и предупреди, чтобы оседлали мою лошадь. Хотя нет, в такую погоду не добраться до города верхом. А всадник, который привез письмо, еще здесь? На спине у эотавра ведь много свободного места? Я полечу вместе с ним.

Герцогиня не задавала вопросов.

— Вы полетите на моем корабле. Доббен, беги и предупреди капитана, чтобы срочно готовил корабль к отлету.

— Спасибо, но чтобы поднять его в воздух, потребуется время. Нет, я полечу с Всадником Бури! — возбужденно возразила Рохейн.

— Их правила запрещают подобные вещи. Только Всадники Бури и еще несколько избранных Королем-Императором придворных имеют право подниматься в небо на эотаврах. Нечего паниковать, Летучий корабль будет готов вместе с вами.

Дворцовые казематы оказались не хуже подвалов в Башне Исс, а во многом даже лучше — не такие сырые, и стены не покрыты слизью, потому что коридоры вырублены в сухом камне. Подземелья хорошо освещались и вентилировались. Но все-таки это была тюрьма, и обстановка среди камня и железа, света факелов и теней создавалась тягостная. Монотонное течение времени нарушалось только стенаниями узников, время от времени меняющих друг друга.

Звеня связкой ключей, главный тюремщик шел впереди, показывая дорогу.

— Пожалуйста, скорее! — торопила его Рохейн.

— Крысы! — вдруг испуганно прошептала за ее спиной Вивиана. — Я слышу их!

Рохейн в ужасе остановилась.

— Крысы? Ради всего святого, не произноси при мне это слово. Я боюсь их больше, чем всю нежить Эриса, вместе взятую. — Но потом, с отчаянием посмотрев на удаляющегося тюремщика, пробормотала с сомнением: — Стражники прогонят их!

Девушки бросились догонять надзирателей.

— Скорее!

— Простите, миледи, но у меня вывихнуто колено. Я иду быстро, как только могу.

Рохейн могла рвать и метать, но заставить надзирателя прибавить скорость оказалось невозможно. Звяканье ключей и тяжелые шаги стражников эхом отдавались от стен.

— Оббан теш! — раздался голос из дальнего угла коридора. — Дадут мне хоть немного поспать с этим вашим топотом. Дарухшия, иди сюда, я сделаю так, что твоя правая нога будет под стать левой, ты, сгоррама самрин.

— Сианад!

Рохейн бросилась вперед, оттолкнув тюремщика. Обеими руками вцепившись в железную решетку, она стала пристально вглядываться в полумрак камеры. Там стоял босой человек в потрепанной рубахе цвета бергамота. На штанах и куртке из грубой шерстяной материи, накинутой на плечи, зияли огромные дыры. На голове у затворника надета талтри, а сверху капюшон с такими длинными тесемками, что он завязывал их под подбородком и на макушке. Из-под этого сооружения торчала рыжая борода, давно требующая бритья, так как грозила скрыть все лицо эрта.

Это был, конечно, он.

Рохейн плакала и смеялась одновременно. Сианад, открыв рот, с изумлением уставился на нее своими голубыми глазами.

— Миледи, — сказала Вивиана. — Я прихватила нюхательные соли…

— Не надо. — Рохейн оперлась на плечо служанки. — Дай мне, пожалуйста, носовой платок.

Она вытерла лицо. Слезы исчезли, появилась улыбка.

— Кого ты ко мне привел, тюремщик? — Сианад наконец обрел дар речи, но голос звучал хрипло. — Одну из сирен, чтобы сначала соблазнить меня, а потом задушить? Что, виселица вышла из моды?

— Уходите, — сказала Рохейн, обращаясь к тюремщику и двум стражникам. — Здесь мне ничего не грозит. Я должна поговорить с этим узником.

Караул с поклоном удалился.

— Вивиана, ты тоже подожди меня за углом. Мне надо перекинуться с ним парой слов наедине.

— Что вы от меня хотите?

— Сианад! Во второй раз произношу твое имя и, должна заметить, это очень приятно. Как часто я о тебе думала и плакала. Как ты здесь оказался? Мне сказали, Скальцо убил тебя, и твои кости валяются где-то у подножия Лестницы Водопадов. Живой! Неужели это правда? Если бы это была реинкарнация и передо мной стоял призрак, тюремщики уже давно бы раскусили тебя.

— Кто вы?

Голос Сианада был полон изумления и подозрений.

— Я — Имриен.

Узник замер на несколько мгновений.

— Знаю я такие фокусы, — пробормотал он и ушел в дальний угол темницы.

— Никакие это не фокусы! — возмущенно воскликнула Рохейн. — Спроси меня что-нибудь! Например, про пояс из кожи червя, выигранный в Луиндорне? Ты расстегнул его после того, как мы прыгнули с пиратского брига, и теперь он летает где-то над Эрисом. Как ты назвал себя в Заброшенном городе? «Собственной Персоной». Какого цвета платье ты заказал мне в Жильварис Тарве?

— Хватит! Хватит! У меня голова раскалывается. Если передо мной и правда Имриен, то, хочу заметить, лицо у нее слегка изменилось, а язык, судя по всему, пытается наверстать упущенное.

Приблизившись вплотную к решетке, эрт стал пристально рассматривать девушку.

— Она была такой же худышкой, как и ты. Выглядит твоя фигура так, будто у Имриен была сестра-близнец. Но у девочки были золотые волосы.

— Я покрасила волосы.

— Зачем?

— Это долгая история…

Эрт стоял со скрещенными руками и качал головой.

— Нет, не может быть. Не могу поверить в то, что вы говорите. Вы приятная леди, конечно, но и только. Не мучайте узника.

Рохейн схватилась обеими руками за прутья решетки и изо всех сил затрясла их.

— Послушай меня, тупоголовый эрт. Если не веришь, задай любой вопрос.

Сианад посмотрел на нее с сомнением.

— Как зовут мою племянницу?

— Муирна.

— Нет, это легко узнать. Придумал! Что произошло в Заброшенном городе, когда начался шанг?

— Ты сбросил талтри, встал около каменного дракона и закричал: «Вот он я — Собственной Персоной! Смотрите все! Я тоже оставил свою метку в этом городе! »

Глаза девушки выжидающе смотрели на него. Сианад повернулся к ней, словно видя в первый раз. Его скулы свело судорогой. Он очень мягко спросил:

— А твое лицо?

— Вылечила одноглазая колдунья.

— Голос?

— Тоже.

Рохейн почти перестала дышать.

Из глубины груди эрта вырвался рев. Сианад с разбега ударился о решетку камеры. Поспешив к хозяйке, Вивиана увидела, как она обнимается через прутья с узником, продолжающим орать. Обеспокоенные заключенные в соседних камерах тоже стали кричать.

— Шерна! Шерна! — восторженно повторял он. Оторвавшись от Рохейн, эрт стал отплясывать по камере. Появились стражники.

— А ну-ка всем замолчать!

— Оставьте его в покое, — приказала Рохейн.

Не обращая внимания на надзирателей, эрт продолжал петь и танцевать и делал это так интенсивно, что развязались тесемки на талтри и обмотались вокруг ног.

— Выпустите этого человека. Откройте дверь.

— Миледи, нам запрещено без разрешения, подписанного Королем-Императором, выпускать кого бы-то ни было. Этот человек — преступник. Его должны повесить.

Сианад тут же успокоился.

— Выходит, здравствуй и прощай, шерна, — сказал он.

— Нет, так не должно быть, — ответила девушка. — Мой дорогой друг, ты так же невиновен, как и я. Не сомневайся, все будет сделано, чтобы тебя помиловали. Сейчас мне надо уйти, но я скоро вернусь.

— Подожди! Муирна и Диармид живы?

— Да. Оба служат в Изенхаммере.

— Передай им весточку от меня. Ладно?

— И сообщить, что ты в тюрьме и приговорен к смерти? Позволить родным потерять тебя дважды?

— Да, ты права. У меня еще будет возможность посмотреть на них, когда я выйду из этой чертовой темницы. Вытащи меня отсюда поскорее, шерна. Мое горло страстно желает, чтобы его хорошенько промочили в ближайшей таверне. Похоже, прежде чем меня повесят, я тут умру от жажды.

— Я обязательно вызволю тебя отсюда. Клянусь. И помни, что в ближайшие два дня тебе ни о чем не надо волноваться.

Они оставили его улыбающимся. Уходя, Рохейн повернулась к тюремщику и сказала:

— Обращайтесь с ним хорошо. Если поступите, как вам сказали, будете вознаграждены. Если нет, ответите перед герцогом Эрсилдоуном и герцогиней Роксбург!

— Он должен быть прощен. Его нельзя казнить.

Рохейн стояла перед Королевским Бардом во внутреннем дворе Каэрмелорского дворца.

— Но почему? — никак не мог взять в толк Эрсилдоун.

— Он хороший человек. Друг. Сианад спас мою честь и жизнь.

— Он преступник.

— Такой же, как и я!

— Никогда не говорите так, Рохейн. Я запрещаю вам.

— Но это правда. У Лестницы Водопадов…

— Вы взяли немного из клада, чтобы вернуться в город, и сразу признались в этом. Его величество не посчитал ваш поступок преступлением. Больше не стоит об этом говорить.

— В чем его обвиняют?

— Воры из банды Скальцо, которые были арестованы по вашему совету, выдали его. Похоже, в отличие от вас он вернулся к Лестнице Водопадов, чтобы украсть драгоценности. Это подтверждается и его собственным пьяным бахвальством в таверне. Не первый раз человек отправляет сам себя на виселицу, слишком разболтавшись за кружкой эля.

— Его хвастовство ничего не доказывает. Пустые слова и только. Воры обманули вас.

— Вы решительно настроены оставаться его защитницей? Я видел этого человека, не могу представить, что вы в него влюблены.

— Конечно, нет. Он мне как брат или дядя.

— Раз уж вы так просите, я отменю казнь, но помиловать может только Его величество.

— Тогда я попрошу аудиенции у Короля-Императора.

— Это невозможно. Он на севере, на войне, как вам известно.

— Почему я не могу поехать туда?

— Мой цветок, моя птичка! Как вас можно представить на поле брани? Подождите возвращения Его величества. До этого момента ваш друг будет жить.

По разрешению герцога Сианаду было дозволено, правда, в цепях и под охраной, каждый день приходить в одну из комнат. Рохейн разговаривала с ним часами, к великому удовольствию эрта, угощая его вкусной едой и вином.

Девушка выложила все, что знала о его семье. А потом, попросив поклясться, что он не выдаст секрета, поделилась воспоминаниями о своем прошлом, о чем она раньше не могла рассказать из-за немоты. Никому до сих пор она не говорила об этом, даже Маэве. Сианад узнал о ядовитом плюще, о жестоких обитателях Башни Исс. Многое узнал и о ее жизни служанки. Рохейн показалось, что с плеч свалился огромный груз, когда появилась возможность поделиться с кем-то тайной.

Со своей стороны, Сианаду доставляло огромное удовольствие пользоваться гостеприимством дворца Короля-Императора, хотя бы и на время.

— Вот это жизнь! — разглагольствовал он, развалясь на волчьей шкуре перед камином. — Если бы еще снять эти чертовы наручники, я был бы счастливейшим человеком. Судьба тебе улыбнулась, шерна. Но ты так и не вспомнила свое прошлое?

— Нет.

— Тебе надо постараться. Очень важно знать свою историю. Чтобы выжить, человек должен учитывать, что было в прошлом, и надеяться на лучшее будущее. Ведь жизнь не такая, как выглядит в этот момент. Это сумма того, что было в детстве, юности, и надежды на счастье в дальнейшем. Незнакомец, улыбаясь, предлагает тебе бокал вина, а может быть, он только недавно пережил горе.

— Но как я могу узнать свое прошлое?

— Тебе надо шаг за шагом пройти к нему.

— Думаешь, мне следует вернуться в Башню Исс?

— Именно. По-моему, это единственная надежда. Не стану называть тебя Рохейн, или леди Мак, или еще как-нибудь. Найди свое настоящее имя.

— Но как же я уйду сейчас и оставлю тебя одного?

Сианад пожал плечами.

— Мне приходилось бывать и в худших условиях. В темнице пища попроще, но ее в избытке. Я там много отдыхаю и имею возможность походить без башмаков больше, чем за все прошедшие годы. Кроме того, мне кажется, Король-Император не приедет специально в Каэрмелор, чтобы помиловать меня за кражу его сокровищ. Вернется он не раньше, чем выиграет войну. Найми Летучий корабль. Денег у тебя хватит, так что можно позволить себе такое удовольствие. Путешествие займет немного времени, и, возможно, тебе удастся найти какие-то следы.

— Нет, — повторила Рохейн. — Я не могу тебя оставить.

Но дремлющая до поры до времени проблема уже проснулась.

— Простите, миледи, но меня удивляет, что вас до сих пор не изгнали из круга избранных, — озабоченно сказала Вивиана. — при Дворе только и говорят, что у вас родственные связи с этим арестованным парнем. Миледи, он из Финварны и вне закона! Дайанелла и все остальные именно так и думают, но все еще не изгнали вас.

— Дайанелла считает, что это забавное нововведение, и сама была бы не прочь завести себе заключенного, чтобы держать его в цепях.

— Извините меня, но я ей не доверяю. Несмотря на павлинью раскраску, она просто серая кошка, которая ради развлечения рвет на части птиц и беззащитных существ. Пока вы сюда не приехали, миледи, она считала, что прекраснее ее нет никого в мире, а теперь вынуждена уступить трон. Уж будьте уверены, ей это не по вкусу. Дайанелла не позволила им изгнать вас и теперь червяком лезет во все ваши дела, преследуя какие-то цели. Сердце у этой девушки холодное, как лед. Дядя вернулся с севера весь израненный, но ее это мало беспокоит.

— Ты все правильно говоришь. Но меня не волнуют пороки Дайанеллы.

Встречи с Сианадом приносили и радость, и печаль одновременно. Эрт не часто встречался с Рохейн взглядом, а если это происходило, быстро отводил глаза в сторону. Легкого товарищеского общения теперь не получалось. Оно ушло, сменилось неловкостью, как будто Рохейн превратилась в фарфоровую статуэтку на полке, а Сианад боялся трогать ее, чтобы не разбить или не испачкать грубыми руками. Несколько раз девушка замечала, что он смотрит на нее с выражением благоговейного страха, словно перед ним видение, в реальность которого эрт не верит.

Ей не нужно было почтения от старого друга, душа просила добродушного подшучивания, по которому девушка столько времени тосковала. Неужели эта отчужденность между ними, тайные дуэли в саду и фальшивая дружба Дайанеллы являются расплатой за то, что с ее лица сорвали маску уродства? Маэва говорила: «Не спеши благодарить меня, пока не поживешь с новой внешностью годик-другой. Посмотрим, как она тебе тогда понравится».

Несмотря на возникшую дистанцию, Рохейн хотела встреч со старым другом и проводила с ним часы, желая узнать, что привело Сианада в темницу.

— Меня спас Гайледу, — рассказывал он. — Когда я раненый лежал около Лестницы Водопадов и почти испускал дух, он отплатил мне за спасение его жизни. Взяв меня на руки, словно я вешу не больше подростка, отнес в лес и вылечил. Большая сила у него. Все произошло благодаря тому голубому цветку, что дала мне Этлин.

Выздоровев, я отправился в Тарв и прятался там вместе с Этлин и Ройзин. Женщины рассказали, что ты поехала в Каэрмелор. Ты же знаешь, что все пути, ведущие на запад, считаются непроходимыми из-за большого количества нежити. Моей первой мыслью было, как сообщить Королю-Императору о сокровищах, чтобы скорее вырвать их из рук трусливых людей Скальцо, а самому стать героем, да и отомстить бандитам. У меня не было надежды, что тебе удалось добраться до Каэрмелора, очень уж много людей пропало в тех местах. Я собрал денег, сколько смог, кое-что одолжил и отправился к Всадникам Бури.